Сладкое на ночь

Глава 1. Паулина

— Вон Пончик идёт, — шепчутся студенты, приметив меня.

Не обращаю внимания. Иду с высоко поднятой головой. Строгая, собранная. Готовая к трудовым будням.

— Здрасте, Паулина Андреевна, — здоровается один из ребят в компании.

— Привет, Сазонов, — киваю с дежурной улыбкой.

Прохожу мимо, слышу очередные шушуканья обо мне. И своё прозвище. Некоторые преподаватели обижаются. Я нет. Пончик и Пончик. Главное, не «Жирная». А «Пончик» звучит даже мило. И да, есть за что меня так называть. Люблю я пончики и фигура у меня как у пончика. Скажем так, большая.

Надо сесть на диету. Но люблю я поесть. Особенно сладкое. Особенно на ночь.

Захожу в кабинет, сразу же нахожу свободный стул и устраиваюсь удобнее. Устала идти на каблуках, да и весь день придётся на ногах провести. После пар в вузе я работаю в частной клинике штатным терапевтом. Так что напрягаться мне нельзя.

— Доброе утро, коллеги, — голос профессора Соколова прорезает гул кабинета.

Мы все собираемся на пятиминутку. Привычная суета: кто-то листает бумаги, кто-то прячет зевоту в ладони, кто-то уже тянется к чашке кофе. Я сижу у окна, постукиваю пальцами по столешнице, настраиваюсь на учебную неделю. Сессия начинается, а там и до праздников рукой подать. Вот бы мне Дедушка Мороз развод с мужем поскорее принёс. Вот это был бы просто идеальный праздник.

Соколов интересуется последними новостями. Задаёт стандартные вопросы по поводу учебного плана и посещаемости. Слушает жалобы и предложения. Всё так буднично и спокойно.

— И напоследок, — продолжает он, делая небольшую паузу и шурша документами, — в связи с личными… семейными обстоятельствами студентка Демидова со второго курса будет посещать занятия с сопровождающим.

— «С сопровождающим»? — переспрашивает заведующая кафедрой фармакологии. — Это как?

— С телохранителем, Зоя Пална, — спокойно уточняет Соколов. — Просьба поступила сверху. Девушка под особым вниманием. Убедительная просьба не чинить препятствий.

В кабинете сразу поднимается гул. Преподаватели друг на друга косятся. Всем интересно, что же за особое такое внимание у двадцатилетней соплюшки? Меня же больше волнует: а сможет ли Демидова сдать мой предмет: Первый экзамен уже в этот четверг.

— Всё, расходимся, дамы и господа. Вперёд, обучать будущих светил медицины, — заканчивает гомон профессор и первым удаляется из кабинета.

— Ты слышала, Пауля. Теперь у нас по университету телохранители будут разгуливать. Дальше-то что? Может, они тут сразу кальянную откроют! — возмущается коллега, выходя вместе со мной.

— Уверена, у Демидовой чрезвычайное обстоятельство, — сухо роняю и, улыбнувшись, спешно отдаляюсь.

У меня как раз пара у второго курса.

Документы в руках, тетрадь с конспектами, пара экзаменационных ведомостей. И кофе — недопитый, остывший, но уже без него никак. Иду по коридору и в голове прокручиваю будущую лекцию.

Телефон трещит в сумке. На автомате удерживаю документы под мышкой. Не глядя, достаю гаджет. Имя на экране вызывает неприятный спазм. Муж… Точнее, почти бывший муж. Развод тянется, как липкая жвачка. Со вздохом отвечаю привычно усталым:

— Алло.

— Пауля, ты совсем обнаглела?! — сразу переходит на крик Артём. — Я повторю твоему адвокату и тебе: делить имущество не буду! Ты, меркантильная сволочь, ничего не получишь! Всё, что у нас было, — благодаря мне! А ты теперь решила крошки оторвать?!

— Артём, мы договаривались говорить спокойно, — сухо парирую, продолжая свой путь. — И сейчас не лучшее время, у меня лекция.

— Спокойно?! — рычит муж. Невольно трубку убираю от уха и морщусь. — Ты, корова, совсем забыла, кем была до меня. Да я тебя вытянул из твоего болота! Дал тебе всё.

— И изменил, Артём, — аргументирую, продолжая идти. Вот долгожданная дверь, студенты толпятся. Сейчас зайду и отключу телефон с чистой совестью.

— А ты что хотела? Ты себя в зеркало вообще видела?..

Я опускаю голову, привычно прячу боль от снующих студентов. Зубы сжимаю.

Артём продолжает унижать. Всё вспоминает: и что родить ему не смогла, и что толстая, и что не могу взять себя в руки и даже на фитнес сходить. И вообще, никому я, кроме него, не нужна. А я ещё изволила потребовать раздел имущества.

Не совсем замечаю идущего мимо мужчину. И врезаюсь так нелепо и глупо. Документы вылетают, остатки кофе летят следом.

— Чёрт, простите, — шиплю, удерживая трубку плечом, и сажусь на корточки.

Мужчина тоже приседает. Плечом задевает, и здоровенные руки помогают собирать мои вещи. Я от этих пальцев взгляд оторвать не могу. Как он ловко подхватывает стакан, убирает в сторону, смахивает капли с бумаг и ловко их в стопку собирает. Меня окутывает его парфюм. Мужской такой, с нотками табака и хвои. Поднимаю голову и залипаю на габаритах. Он здоровый, плечистый. От него веет силой. Хищной, опасной, дикой.

Он не смотрит на меня. Собирает разбросанное.

— Слышишь меня, сучка жирная? Ничего не получишь! — Артём кричит, поняв, что я перестала привычно реагировать на его слова.

Глава 2. Вадим.

Университет. Честное слово, если бы не Аверин со своей просьбой присмотреть за невестой, ни за что бы сюда не сунулся. Слишком уж здесь всё чужое: запах пыли, кипы бумаг и слишком много амбициозный малолеток на квадратный метр. Я вообще скопление людей плохо переношу. Наверное, поэтому и клуб ночной открыл.

Моя подопечная вперед уносится со своей слишком активной подругой. Держусь чуть позади, привыкаю к обстановке. На меня оглядываются. Ну да, выделяюсь — здоровый мужик в кожаной куртке и ботинках посреди этого академического рая. Ну никак не вписываюсь.

Цепко сканирую пространство. Давненько я не занимался сопровождением. Отвык уже. Но Аверин со своей паранойей доверить свою принцессу никому не может. Кроме меня.

Краем глаза улавливаю движение. Девушка в деловом костюме идет разрезая толпу. Никого не замечает, поглощенная общением по телефону. Лицо строгое, сосредоточенное, волосы уложены в аккуратный пучок. Не девочка, нет. Женщина. Настоящая. С фигурой, за которую не грех ухватиться. И, черт возьми, красивая.

Торопится так сильно, аж грудь колышется. Останавливаюсь, решив, что дама заметит и пройдет мимо, но дама меня не замечает. Впечатывается этой самой грудью на всей скорости.

Роняет все, что держит, и, пробормотав что-то, изящно опускается на корточки.

Помогаю собрать. А она от удивления смотрит на меня большими круглыми глазами. Будто не ожидала, что я помогу ей. Столько изумления или даже шока. Губы пухлые приоткрыла, и я на них залипаю словно подросток. Хочется смять их, грубо сорвать поцелуй. Но момент разрушает мужской визгливый и злой голос.

Она замирает. Я вижу, как дрожат пальцы, что держат телефон. Как во взгляде появляется стыд. Она сжимается, будто хочет провалиться сквозь землю. И меня переклинивает.

Я вырываю из ослабевших пальцев телефон и произношу в трубку спокойно, почти лениво, но так, чтобы понял даже последний кретин. Трусливый гаденыш трубку моментально бросает. Сыкло убогое, такие только на женщинах могут свою силу показывать.

Возвращаю аппарат вместе с бумагами. И пока она пребывает в шоке, захожу в аудиторию вслед за Алиной.

Сажусь на последний ряд. Место удобное: всех видно, меня — почти нет. Алина с подругой прямо передо мной. Сразу достает тетрадь, как прилежная девочка.

— Пончик задерживается? На нее не похоже, — бормочет девушка, вертя головой.

— Я видела, она шла прямо за нами, — отвечает другая.

— Слушай, Демидова, ты скидываться будешь?

— На что? — хмурится Аля.

— Да мы перед экзаменом хотим коробку пончиков купить. Так сказать, задобрить Андреевну.

— Плохая идея, Вась, — хмыкает моя подопечная. — Она может обидеться.

— Кто? Пончик? Да не смеши, она мировая баба. Наоборот, поблагодарит.

Дверь открывается, студенты замолкают, а в аудиторию входит моя «жертва» из коридора, чьи глаза горели после того звонка. Только теперь без дрожащих пальцев, уверенная, строгая.

Наши взгляды пересекаются на секунду. Она будто спотыкается, но быстро берет себя в руки. Прочищает горло и ровным голосом обращается к аудитории:

— Доброе утро. Как прошли выходные?

Я откидываюсь на спинку скамьи, руки на груди скрещиваю. Ухмыляюсь, ловя очередной взгляд исподтишка. Пончик Андреевна губы пухлые поджимает и демонстративно отворачивается, а щеки-то вспыхивают румянцем.

Да, доктор, вы меня зацепили.

Её голос — тёплый, низковатый, переливчатый — льётся легко, но в нём есть сталь. Она держит аудиторию, как полководец армию. Даже самые шебутные притихают, хотя время от времени пытаются отпускать шуточки.

И она слышит. Где нужно — осадит одним взглядом. Где можно — усмехнётся и подыграет.

Её любят. Это видно невооруженным глазом.

Я же пользуюсь моментом и любуюсь ею. Нагло, жадно разглядываю.

Грудь полная, четвёртый или пятый размер, — закована в ажурный бюстгальтер. Под белой блузкой очень даже хорошо просвечивается.

Бёдра широкие, женские, настоящие. Животик аккуратный. И вся она сдобная, аж хочется завалиться на нее. Носом между этих полусфер уткнуться.

Не та женщина, к которым я привык. Не девочка для лёгких развлечений, не модель с пустой головой.

Взгляд возвращается к лицу с пухлыми щечками и ямочками. Глаза карие, теплый взгляд, лёгкая тень усталости и какая-то внутренняя мощь. Женщина, которую хочется не просто раздеть и уложить, с ней жизнь хочется прожить.

Вот это меня торкнуло, конечно. Сам не замечаю, как пара пролетает. Я почти не слышу лекции. Все внимание только на её голосе, её движениях, как она поправляет воротник блузки, как проходит вдоль рядов. Но до меня не доходит, на полпути сворачивает. И моему взору открывается ее пятая точка, закованная в юбку-карандаш.

— Вадим, ты идешь? — окликает Аля.

Нахмурившись, киваю.

Вот это я завис. Просто не ожидал, что мой Пончик так резко стартанет из аудитории. Нет, она не пончик, горная лань, явно ведь от меня убежала. Ничего, я ведь догоню.

Глава 3. Паулина

Ну и нахал!

Иначе этого мужчину не назовёшь. Вырвал телефон, пригрозил моему бывшему — как будто имел право! С чего вдруг? Я взрослая женщина, медик, преподаватель, уважаемая коллегами, а не школьница под опекой.

С этими мыслями захожу в аудиторию. Держусь прямо, уверенно, как всегда. И сразу же натыкаюсь на фигуру, что выделяется среди молодых студентов.

Последний ряд. Растянулся на скамье, будто дома у себя, а не в университете. Глаза цепкие, наглые. И он даже не скрывает, что смотрит на меня.

Вот и прекрасно. Я преподаватель, у меня лекция. Пусть хоть сгорит там, на своей скамье.

— Доброе утро, — голос чуть дрогнул, и я быстро прочищаю горло.

Начинаю лекцию, погружаюсь в тему. Но его взгляд ощущаю постоянно. Невозможно так смотреть. Будто трогает. Касается. Скользит по телу. Аж внутренности сводит и жар разливается.

Подхожу к доске, объясняю формулы, привожу примеры. Где-то ребята шутят, я улыбаюсь — не первый раз слышу эти подколки. Но на этот раз мне трудно сохранять спокойствие. Стоит поднять глаза — он там. Всё также смотрит. Не мигает почти.

Сосредоточься, Паулина! Ты педагог, а не девочка, которую первый встречный может смутить.

До звонка доживаю как на иголках. Собираю папку, быстро выхожу из аудитории, облегченно выдыхаю. Слава богу, сегодня мы больше не пересечёмся.

Наивная я всё-таки женщина…

К обеду, держа в руках сумку и документы, я направляюсь к парковке. Нужно ехать в клинику, ещё целый день работы впереди. Погружённая полностью в собственные мысли, копаюсь в поисках ключей. Совершенно не вижу, кто там передо мной.

— Паулина Андреевна, — раздаётся низкий бас.

Останавливаюсь и поднимаю голову. Конечно. Кто бы сомневался.

Он стоит, облокотившись на чёрный внедорожник, и смотрит так же нагло, как утром. Высокий, широкоплечий, с этой раздражающе уверенной ухмылкой…

— Подвезу, — говорит так, будто я уже согласилась.

— Простите? — я едва воздухом не давлюсь от его наглости.

— Садись, подвезу, — повторяет, еще и дверь своего черного монстра открывает.

Я сглатываю, чувствуя, как внутри всё закипает.

Наглец! Вот так, без представления, без вопросов. Просто поставил перед фактом.

Окидываю взглядом парковку. Замечаю Демидову в компании Калининой. Девочки в нескольких метрах стоят, прощаются, никак расстаться не могут. Видно, за выходные скопились темы для обсуждения.

— А как же ваша подопечная? — спрашиваю, указывая подбородком на брюнетку.

Он кивает на машину.

— Места хватит. Заедем вместе.

И улыбается криво.

Сжимаю пальцы на ручке сумки. Господи, и за что мне этот нахал свалился на голову?!

— Спасибо за заботу, но я прекрасно доберусь сама. И впредь не нужно тратить время на чужие дела. Занимайтесь своей работой и… держитесь подальше.

— Выключи училку, я не твой студент, — шагает ближе, запирая своими габаритами путь.

Меня прошибает током — то ли от злости, то ли от того, как он смотрит прямо в глаза, без тени сомнения. С невозмутимым, я бы сказала, непоколебимым настроем. Уверенный в себе, чертовски привлекательный, брутальный альфа-самец. Такие мужчины никогда не обращали на меня внимания. Такие любят фитоняшек. Девочек с обложек. Которых легко носить на руках и обсуждать последние тренды уходящего года.

— Не смей так со мной разговаривать, — чеканю я ледяным голосом. Пора поставить уже точку в этом странном недознакомстве.

— А ты не командуй, — парирует он грубо, и эта сталь в голосе заставляет сердце сбиться с ритма.

Я выпрямляюсь, собирая остатки достоинства.

— Вот на этой ноте мы, пожалуй, закончим наше общение. Прощайте.

Гордо разворачиваюсь и направляюсь к своей машине. Цокот каблуков по асфальту в ушах отбойным молотком отдается. И хмурый взгляд спину прожигает. Он смотрит, чувствую. Главное — позорно не свалиться. Дойти и спрятаться.

Сажусь за руль, завожу мотор и только тогда позволяю себе немножко расслабиться.

Доезжаю до клиники довольно быстро. Вдыхаю запах антисептика и кофе, что витает в воздухе. Обычно этот запах успокаивает, настраивает на рабочий лад, но сегодня — нет.

Сегодня у меня перед глазами всё время маячит нахальная улыбка этого… телохранителя.

«Выключи училку».

Слова звучат в голове и драконят душу. Да кто он вообще такой? Грубый, наглый, самодовольный.

И всё же… сердце предательски вспоминает, как он схватил мой телефон и одной фразой поставил на место мужа.

Телефон снова разрывается в сумке. О, а вот и муж. Как раз его мне и не хватало!

Я жмурюсь, отвечаю.

— Ну что ещё? — устало.

— А это кто был, а? — голос бывшего сочится ядом. — Новый любовничек? Ты ещё замужем, если не забыла. И таскаешься с ним по универу! Совсем себя не уважаешь?

Глава 4. Вадим

— Бар придётся закрыть раньше времени. Партия задерживается. С поставщиком уже связались, доставит в лучшем случае завтра, — докладывает Сева.

— Сколько бутылок осталось? — спрашиваю, просматривая документы.

— Ва-аа-адь, ты меня совсем не слушаешь, — капризный голос бьёт по нервам.

Моя нынешняя девушка жалуется. И чего я тяну с расставанием? Давно пора точку поставить. Нет, чего-то ещё ожидаю. Хотя до сегодняшнего дня меня вроде как всё устраивало. И даже её высосанные из пальца «проблемки», на которые нужны «денюжки» не раздражали. Скорее вызывали умиление и скуку.

— Я занят, — коротко и без эмоций отвечаю, откладывая документы. — Сева, посчитал?

— Да, одна коробка, двенадцать бутылок. Этого мало. Тем более сегодня женский день, а девочки в отрыв уходят сами знаете как.

— У нас вроде на складе белое вино в неликвидах, — постукивая пальцами по столешнице, вспоминаю. Сева кивает. Редко в клубах вино пьют. Тем более белое.

— Ну вот, значит, сегодня вино у тебя в приоритете. Три бокала по цене двух.

— Может, мы льда будем больше добавлять? — предлагает бармен. — Тогда и сибирскую растянем до утра.

— Не мудри. Марку надо держать и не экономить, растягивая капли. Мне разговоры не нужны, что в клубе коктейли водой бодяжат.

— Понял, шеф.

— Что там ещё у нас?

— Не хватает людей, шеф. Двое не вышли на смену после выходных, — подскакивает Серый.

— Вызывай резерв. Этих халтурщиков потом ко мне отправь, будем разбираться и прощаться. И что у нас со светом? Кара?

— Илья уже решил вопрос, техники занимаются лампами, — докладывает девушка.

— Отлично. Есть ещё вопросы? Официантки все на смене? Гоу-гоу готовы?

— Да. Все работаем в штатном режиме, — кивает менеджер.

— Замечательно.

Разворачиваюсь к притихшей и обиженной Тине. Сидит, губы дует. Как-то всё неестественно. Притворно. Показушно. Вон Пончик тоже злилась. От неё аж искры летели. И взглядом одним пригвождала к земле.

— Поезжай-ка ты домой, Тина, — предлагаю сухо. — У меня работы выше крыши.

— Мы же хотели вместе поужинать! — вскидывает голову, смотря ошарашенно. — Ты меня динамишь, Вадим!

Блондиночка запрыгивает на любимого конька и начинает скакать вокруг меня. Её истерика набирает обороты. Аж мои подчинённые не решаются прервать и обходят нас по широкой дуге. Я смотрю на эту игру одной актрисы. И зачем-то представляю, как бы ругалась Пончик Андреевна.

Наверняка старалась бы не привлекать внимания. Шипела сквозь зубы и ледяным взглядом меня уничтожала. Нет, Пончик бы совершенно точно не стала бы играть на публику. Невольно улыбаюсь, вспоминая её отповедь на парковке.

— Что ты улыбаешься?! Ты этого хочешь, да, Вадим? — продолжает девушка. Понять бы, о чём именно она спрашивает. Как-то я прослушал её монолог.

— Да, Тина, — устало киваю и оборачиваюсь на замершего в дверях охранника: — Вызови такси.

Серый исчезает, а у моей, определённо уже бывшей, слов цензурных не находится. Тина испуганно таращится. Не верит.

— Вадя, — всхлипывает.

— Давай без второго акта. Поезжай домой, к родителям. Ты меня бросаешь и забываешь. А я, козёл, не заслуживаю тебя и умру в одиночестве, всю жизнь жалея, что не смог удержать такую замечательную девушку.

— Но…

— Вещи завтра заберёшь, я освобожусь к обеду и заеду за тобой.

— Какая же ты скотина, Вадя! — выплёвывает девушка, разворачивается и выходит из пока ещё закрытого клуба.

Наверное, она права. Честно говоря, мне плевать. Вздыхаю, разминая плечи. Давно нужно было поставить точку. Сам виноват, тянул.

— Налей воды, Сев, — подхожу к бару.

— Может… — и машет мне бутылкой десятилетнего. — Отметить, так сказать.

— Нечего пока отмечать, — фыркаю и получаю минералку.

Оставив персонал готовиться к открытию, еду на встречу с клиентом. Из-за Аверина мне работы прибавилось. И я кручусь как белка в колесе. В десятом часу приезжаю вновь в клуб.

Меня сразу же оглушают биты. Стробоскопы ослепляют. Народ толпится у входа, внутри их ещё больше. Танцпол живёт своей жизнью. Официантки снуют между столиками. Бармен не успевает коктейли готовить. Всё под контролем. Все на своих местах.

Ненавижу шум и толпу. Особенно когда настроение на нуле. Но я научился отфильтровывать ненужное. Привычно иду к бару. Сева мне наливает минералки. Стягиваю дурацкий галстук, пиджак тоже в сторону. Не привык я к костюмам. Но в деловом мире приходится носить.

Разворачиваюсь к залу. Скольжу взглядом по толпе слишком активных девочек. Сегодня что-то раньше обычного стартанули красотки. Краем глаза улавливаю жёлтое облачко, сидящее в тени софитов на одном из диванчиков.

Присматриваюсь, не веря собственным глазам. Пончик Андреевна собственной персоной. Сидит в ярко-жёлтом платье. Белое вино в бокале крутит. Волосы волнами блестят, накрасилась. Ничего от строгой училки не осталось. А платье-то все выдающиеся части манящего тела обтягивает. На груди Пончика основательно залипаю, аж в горле пересыхает.

Глава 5. Паулина

Я зря согласилась на этот поход. Хотела развеяться, посмеяться с девчонками, но клуб точно не моё место. Слишком шумно, слишком чуждо для меня. Я здесь так нелепо смотрюсь.

— Пауличка Андреевна, ну, пойдемте потанцуем, — канючит Катюша.

— Вы пока потанцуйте, я дух переведу и присоединюсь, — мягко отвечаю.

Вообще на мне платье слишком облегающее. Зачем послушала Леру и надела его? Надо было в брючном костюме идти! Поддалась, называется, настроению и облачилась в то, что мне было мало еще два года назад. Живот вон как выпирает и складки эти. А грудь...

От самобичевания отвлекает официантка. С улыбкой приносит шампанское и разливает по чистым фужерам.

— Подождите! — паникую я, так как бутылка одна из дорогих, явно коллекционных. — Мы не заказывали шампанское.

— Комплимент от клуба, — продолжает щедро лить официантка, а к столику подтягиваются весёлые коллеги.

— Ой, как приятно! — Катя подхватывает фужер. — Наверное, в честь Дня рождения сделали подарок. Все-таки отличный клуб мы выбрали!

Одна из женщин говорит тост в честь именинницы, чокаемся, пьем, смеемся. Девочки вновь убегают танцевать. И я уже подумываю присоединиться, немного растрясти жирок.

Но музыка меняется. Будто помогает мне принять решение и остаться на своем месте.

Бас глохнет, свет гаснет, вместо танцевальных битов звучит медленная мелодия. И народ гудит, кривится разочарованно.

Передо мной появляется фигура. Наверное, парень одной из коллег.

Поднимаю голову и застываю громом пораженная. Из всех клубов Петербурга — надо же такому произойти! — я встречаю наглеца именно в этом заведении.

Он смотрит сверху вниз. Цепко, хищно. На грудь пялится и ухмыляется нагло.

— Что вы?..

Задать уточняющий вопрос просто не успеваю, его широкая ладонь накрывает мою. Меня вздергивают как пушинку и, прежде чем я успеваю сообразить, что вообще происходит, выводят из закутка под прицелом сотен глаз.

На нас смотрят. Но этому телохранителю плевать. Он тащит через толпу, которая расступается. Прямо к центру. Круто развернув, к себе прижимает. Ахнув, упираюсь ладонями в мощную грудную клетку. Жесткую такую, бронированную, ей-богу.

Ему этого мало. Пальцами в бока впивается, ближе тянет. Ухо опаляет горячее дыхание.

Я пытаюсь сохранить голос твердым. Возмущенно требую отпустить. Но кто бы меня сейчас послушал. Может, он пьяный? Хотя алкоголем от него не пахнет...

От него пахнет одуряюще. Табак, хвоя и… сила. И я наслаждаюсь этой силой. Позволяю себе быть на мгновение слабой. Девочкой молодой. Всего лишь на миг. До того момента, пока его внушительное достоинство очень активно не утыкается в меня.

Жар обдает не только низ живота, но и щеки. Я дёргаюсь ошарашенно и возмущённо.

— Что вы себе позволяете?!

— Все что хочу, Пончик. И тебе предлагаю то же. Отключи училку, насладись вечером.

Его язык вдруг оказывается у меня в ухе! О боже! Я умру сейчас, прямо здесь. Дергаюсь в сторону.

Впервые тело меня предает. Как бы банально это ни звучало, но это так. Я дрожу и желаю этого мужчину. Сама себя убеждаю, что не должна поддаваться. Это какая-то изощренная игра.

Музыка наконец сменяется. Тягучие переливы перебивает заводной бит. Толпа оживает. Я решительно вырываюсь из наглых рук и, развернувшись, собираюсь гордо покинуть его общество.

Мужчина перехватывает за кисть, рывком дергает опять на себя. Не ожидая такого маневра, я с силой бьюсь об каменную грудь, да так, что весь воздух из легких вышибает. Его пальцы властно зарываются в мои волосы, фиксируя затылок.

И запечатывает мне рот поцелуем. Жестким, наглым, жадным. Язык глубоко врывается. Отбирая последние крохи кислорода, жаром меня наполняя. На затылок тяжелая ладонь давит, не давая двинуться.

Я дергаюсь, пытаюсь оттолкнуть, в плечи упираюсь, но руки предательски слабеют. Вкус табака, запах его кожи и этот напор… Я чувствую, как та самая броня, выстроенная за годы унижений и несчастливого замужества, трескается. Сердце о рёбра так сильно бьется, кажется, выпрыгнет в его руки…

Поцелуй прерывается так же внезапно, как начался. Я еще пребываю в сладком мареве наслаждения. Легкие заполняю спертым душным воздухом. А этот ненормальный ловко переплетает наши пальцы и тянет с танцпола. Уверенно ведет сквозь толпу. И я, словно телок, иду.

Прихожу в себя от холода, ударившего из открытых дверей клуба. Мы в вестибюле, и этот телохранитель требует одного из охранников принести мои вещи с третьего столика.

В небольшой прихожей относительно тихо, а главное — никого нет. Как-то внезапно испарились два охранника. Один на улицу вышел, второй — в зал. И слава богу, не хотелось бы при зрителях ругаться.

Вырываю свою руку из чуть ослабевшей хватки и на всякий случай отступаю. Мужчина удивлённо поворачивается. Ха! Не ждал, что жертва так быстро в себя придет!

— Кто дал вам право так бесцеремонно вести себя?! — холодно и строго спрашиваю. — Я не девочка, которую можно снять в клубе! И уж тем более я с вами никуда не пойду!