Следствие ведет Мальвина

Пролог

The Game Is Afoot — Eternal Eclipse

В эту могильную плиту можно смотреться как в зеркало. Девушка на черном граните — я. Прямой нос, губы со знакомой полуулыбкой. Взгляд, устремлённый вдаль. Густые волнистые волосы — серые линии гравировки на граните совсем не передают цвет. Тонкая длинная шея, на похоронах скрытая розовым шарфом, и красивые ключицы в полукруглом вырезе платья.

Хорошо помню день, когда было сделано фото — в Новый год пару лет назад. Веселый и шумный. Тогда ничего не предвещало беды, горя и смерти. Они всегда приходят неожиданно, одинаково неприятно удивляя и тех, кого забирают с собой, и тех, кого зачем-то оставляют страдать в одиночестве.

Видеть саму себя на памятнике, в окружении успевших выцвести траурных венков, должно быть странно, или даже жутко, но мои чувства иные. Я невозмутимо сажусь на корточки и, достав из черной каменной вазы подвявшие розы, ставлю свежие. Кладу в блюдце у плиты несколько прямоугольников малинового печенья. На кладбище тихо и пусто, только вороны вьются в небе, в ожидании моего ухода. Им не терпится поскорее начать пир, а я никак не могу заставить себя уйти.

На могильной плите моя фамилия, и моё отчество. Лишь имя написано с одной единственной ошибкой. Дата рождения тоже моя, а с указанной на памятнике даты смерти незаметно прошел почти год — я провела его в каком-то мутном анабиозе. И совсем ничего не изменилось, кроме меня самой.

Бело-розовые лепестки сыплются из разваливающихся бутонов на серую кладбищенскую плитку. Сжимаю стебли, позволяя шипам до крови колоть ладони. В этом году осень холоднее. Ветер уже носит между могил сухие опавшие листья. Играет с ними, сгребая их в горки и взрывая разноцветными фейерверками. Швыряет под ноги.

Поплотней запахнув куртку, я прощаюсь с девушкой на могильной плите и шагаю прочь.

______________________________________________

Дорогие читатели, добро пожаловать в новую историю!

Следствие ведет Мальвина - продолжение цикла "Королева", но может читаться самостоятельно, поскольку Аниса и Елисей здесь - второстепенные персонажи, изредка встречающиеся в эпизодах, а на первом плане совсем другие - Алина Малинина и Костя Семенов, который остался незаслуженно обделённым в романе "Королева выполняет обещание". Но там был не его хэ, а теперь будет его - личный.

В составе: мрачноватый детектив с поисками коварного убийцы, драма на контрасте с романтикой, слоуберн. Книги планируется три, но коротких и легкочитаемых. Хэппиэнд для героев - будет, но в самом конце.

Книга пишется для участия в конкурсе детективов и новые главы выходят в Литрес-черновиках раз в три дня. Там можно направлять ход сюжета в комментариях, угадывать убийцу вместе с героями, делиться своими соображениями о происходящем в процессе публикации. Здесь, на Литнете пока будет доступен ознакомительный фрагмент, но в начале следующего года я опубликую историю целиком и дам возможность и время желающим прочитать её бесплатно.

ТМ ♡

Глава 1. Украденное дело

Ready for War — Liv Ash

В тихих омутах обычно водятся черти, а в тихих маленьких городках — кто-то гораздо хуже. С самого утра я листаю материал за материалом. Убийства, пьяная поножовщина, взятки, злоупотребления должностными полномочиями и даже похищения. В отделе, из которого я перевелась сюда три дня назад, всё было гораздо проще и понятней, а здесь — хаос, анархия и волокита. Темняк на темняке и темняком погоняет. Чем больше сшивов и папок я, пролистав, откладываю на край стола, тем больше не могу понять: чем здесь вообще занимаются следователи?

Один из них — Захар, как раз вваливается в кабинет с полной кружкой кофе:

— Малина, зайди к руководу! — сходу объявляет коллега.

Громко отпив содержимое кружки Скворцов с грохотом ставит её на соседний стол. Часть кофе выплёскивается на документы, но хозяин стола не обращает на это внимания, предпочитая разглядывать меня. А я морщусь и от шума, которым сосед по кабинету сопровождает каждое свое действие и от неприятного обращения:

— Не Малина, а Алина! — сквозь зубы поправляю я.

— Ну Малинина же. — Захар разводит руками словно у него нет выбора.

Поднимаясь из-за стола, я с ухмылочкой киваю:

— Что ж, тогда буду звать тебя «Скворчонком».

Знаю, что мужчины не любители таких преуменьшительных прозвищ и своим Скворчонком я наступила Захару на больной мозоль или даже на что похуже. Я ведь не первый год работаю в мужском коллективе и успела выработать систему манипуляций для любого случая. Кабинет покидаю, игнорируя возмущенное «почему тогда не Скворцом»? К руководу — так к руководу.

Шагая по узкому коридору, я размышляю о том, зачем могла понадобиться Крылову. На утреннем совещании руководитель отдела лишь вяло поинтересовался работой по материалам и, не дослушав мой отчет перешел к другим следователям. Сейчас вызывает лично. Неужели решил, наконец, поручить нормальное светлое дело?

— Тс-с-с! — шикает Светочка, когда я вхожу в приемную, потому что, объявив о своем присутствии я помешала бы ей подслушивать.

Секретарь удобно устроилась на одном из стульев у двери и даже ухо из пышного каре высвободила, чтобы ни слова не пропустить. Она одновременно прижимает палец к губам и машет рукой, приглашая присоединиться к развлечению. Судя по голосам, доносящимся из-за двери, Крылов не один. В его кабинете находится ещё один мужчина.

— Розовый, Федь! — смеётся собеседник Федора Михайловича. — Откуда она вообще у тебя взялась такая?

Чтобы его слышать, мне даже не надо, уподобившись Свете, заправлять за уши волосы. А ещё я хорошо понимаю о чём, вернее о ком, идёт речь. Хмурюсь. С коротким выдохом скрещиваю руки на груди, пока руководитель отдела с плохо скрываемой досадой отвечает:

— Из краевого управления прислали три дня назад. Понятия не имею зачем. Она по коррупции в основном работала, но тут у нас, сам знаешь, не до разграничений. Народу недобор. Есть кому дежурить — уже хорошо. Но выглядит она, конечно… Не знаю, как её такую на происшествия отправлять…

Светочка косится на меня и хихикает. Я тоже выдавливаю ухмылочку, хотя на самом деле этот скепсис бесит до зубовного скрежета. Еще больше раздражает то, что в этом отделе действительно никто не работает. Рыба ведь гниёт с головы. Пока Крылов в рабочее время сплетничает о подчиненных, секретарь вместо работы эти сплетни подслушивает, а мои коллеги литрами пьют кофе. Действительно, кто дела расследовать будет? Некому.

Решив, что услышала достаточно, я обхожу удивлённую этим маневром Свету и без стука вхожу в кабинет:

— Вызывали, Фёдор Михалыч? — дерзко вклиниваюсь я в разговор, заставив мужчин прерваться.

Обвожу взглядом просторный кабинет. Осень льёт ярко-желтые лучи в высокие окна. Два плюс два. Две кружки кофе на заваленном документами столе и два мужчины за ним. Седой и полноватый Крылов, надо признать, немного смутился. Понял, что я слышала его жалобы. Зато его сидящий вполоборота светловолосый собеседник, мало того, что без стеснения осматривает меня с ног до головы, так еще и хохочет:

— Так вот она какая… Мальвина! — Он неверяще качает головой, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не чертыхнуться.

Это же ещё хуже Малины. Крася волосы в бирюзово-голубой, я догадывалась, что не все смогут остаться равнодушными. Некоторые то и дело обсуждали меня за спиной, но так открыто и насмешливо — впервые. Вдоволь повеселившись, незнакомец оборачивается в мою сторону, вытягивает обтянутые форменными брюками длинные ноги и с улыбкой продолжает:

— Честное слово, я ожидал блондинку, но это превосходит самые смелые ожидания!

Что бы он ни имел ввиду под «это», я начинаю злиться. Крылову вот совсем не смешно. Он, правда, меня уже не первый день знает и возможно успел отсмеяться где-то в укромном месте, сделав это не напоказ.

— Странно, когда о подобной предвзятости к светлым волосам мне заявляет блондин, — хмыкаю я, сверля собеседника взглядом. Всегда считала лучшей защитой нападение, а с такими, как этот махровый сексист по-другому нельзя: — И вообще, в чём конкретно ко мне претензии?

Крылов тут же разводит руками:

— Претензий — никаких… — начинает он, но незнакомец с нажимом перебивает:

Глава 2. Сломанные куклы

The Path of Silence — Gabriel Saban, Philippe Briand, Anne-Sophie Versnaeyen

Кофе не помогает. Вчера я притащилась домой в десятом часу и наскоро поужинав, несколько раз пролистала краденное дело. Так и уснула прямо на нём, позволив краю стопки документов треугольником отпечататься на щеке. Утром солнечный луч из окна разбудил Шушу, а она своей вознёй в клетке разбудила меня.

— Видишь же, что я и так не высыпаюсь, — ворчу я на крысу, которой невдомёк, что, если бы не её променад по прутьям, я могла бы позволить себе поспать еще целых полчаса.

Ничуть не жалею, что, переезжая сюда, взяла её с собой. Эта небольшая квартирка в старой кирпичной пятиэтажке совсем не похожа на место, где я жила прежде, но с Шу я ощущаю в ней что-то привычное. Строго командую ей, указывая на папку с делом:

— И не вздумай это грызть.

Но она, кажется, и не планирует — просто принюхивается. Не найдя в бумагах ничего интересного, крыса устраивается рядом и принимается чистить мордочку. Продолжая листать дело за завтраком, я делаю неутешительный вывод: оно и правда расследовано из рук вон плохо. Осмотр места происшествия, написанный корявым почерком Захара, экспертиза, пара допросов, поручение оперативникам и рапорты-отписки.

Может тот, кого я ищу, дал взятку Крылову? Или Скворцову? С лентяя, тратящего рабочий день только на кофе и посещение курилки станется прикрывать убийц. Но прекращал дело почему-то не он, а Серегин. Пишу на розовом стикере слово «коррупция», обвожу в кружок и ставлю рядом знак вопроса. А чем иным объяснить то, что по делу нет ни свидетелей, ни орудия, ни следов? Должно же было быть хоть что-то?

Застываю на фототаблице. Хотя бы эксперт — некий Тихомиров В.С. постарался. Он изъял банки и сигаретные окурки рядом, оказавшиеся потом не относящимися к делу. Обзорная, узловая и детальная фотосьемки выполнены на совесть. Я перестаю жевать и долго смотрю на фотографии. Вчера я видела их полусонная при тусклом свете ночника, а сейчас свет яркий. И хотя в глазах темнеет, а сердце от увиденного забилось где-то у самого горла, можно рассмотреть каждую мелочь.

«Можно, — соглашается голос в голове. — Но нужно ли? Может хватит себя мучить?»

— Нужно, — я отвлекаюсь от разглядывания тела на асфальте, но оно всё равно остаётся перед глазами.

Неестественно вывернутые ноги, задравшееся платье, рука со смарт-часами, и тёмная полоса на шее. А ещё — волосы, ярким облаком рассыпавшиеся вокруг откинутой назад головы. Так выглядят куклы, забытые рассеянными девочками в песочнице, но на этих фото человек, который дышал, мечтал и любил до того момента, как его сердце внезапно перестало биться.

Откушенный бутерброд кажется безвкусным и встает поперек горла, не желая двигаться дальше. Приходится отпить кофе, после которого он камнем проваливается в желудок. Сердце, только что бившее по сонной артерии, тоже падает вниз и затихает. Перелистнув фототаблицу, я всматриваюсь в фамилии тех, кто участвовал в осмотре места происшествия, запоминая каждую.

Следователь Скворцов, эксперт-криминаст Тихомиров, судмедэксперт Конюхов, участковый Фрязин, опера Гвозденко и Кузнецов и… надо же — Семёнов, тот самый, на которого я так рассчитывала. Гениальнейший оперативник, не сумевший обнаружить на месте происшествия ничего, кроме трупа.

— Слухи о его профессионализме — ложь, — сообщаю я Шуше, запирая крысу в клетке. — Не удивлюсь, если этот самодовольный тип сам о себе их и распускает.

Перед уходом на работу нахожу среди листов на столе собственные заметки, где фамилия Семёнова написана большими буквами. Рядом с ней надписи о том, что у такого как он можно попросить помощи. Наслушавшись, про мастерство начальника отдела по тяжким, я рассчитывала найти его. Думала, что он мог бы поискать в деле какие-нибудь зацепки. Что-то, чего не нашли следователи комитета при расследовании и опера при первоначальном осмотре — самом важном из следственных действий. Зря я переживала, что обнаружить доказательства спустя год может быть сложно даже для такого как Константин. Всё оказалось куда проще. Семёнов сам был на том осмотре. Был. И ничего не нашел.

«Враньё, — пишу я поверх всех предыдущих пометок. — На такого нельзя положиться».

Не то чтобы я переживала, что могу об этом забыть. Просто во время письма задействуется сразу три вида памяти: двигательная, образная и логическая. Привычка писать такие записки себе самой осталась еще с институтских времен и иногда помогает в работе. Перед тем, как решиться на переезд я исписала целую пачку листов предположениями, планами и догадками. Впору делать из них мудборд.

С утра морозно. Прячу руки в карманы, а нос — в поднятый ворот куртки. Пока бреду по сонной улице на работу, успеваю несколько раз пожалеть о своём решении оставить машину. Я ведь с самого совершеннолетия за рулём и совсем отвыкла быть пешеходом. У меня ведь даже шапки нет, а скоро похолодает настолько, что её придётся носить. Хорошо хоть до отдела не больше остановки. Там уже кипит жизнь:

— Малинина, быстрей, совещание уже начинается! — подгоняет старший следователь Пашка Тетерин.

С ежедневником зажатым подмышкой, он уже направляется по коридору к кабинету Крылова. Захар бежит из курилки, в тщетной надежде успеть ухватить с собой кружку с кофе. Следователь по особо важным делам Осипов уже негромко обсуждает что-то с Федором Михайловичем, а Светочка в приёмной старательно красит губы, разглядывая своё отражение в маленьком круглом зеркальце.