Следуй за моим хвостом

Глава 1. Галактический пленник

Мерайс Рейес Амас

– Заключенный номер три тысячи пятьсот восемь, вам предоставлен стандартный по времени допуск в помывочную кабину. Согласно пункту восемнадцать постановления начальника галактической тюрьмы о соблюдении узниками правил личной гигиены, вы обязаны проследовать в третий вспомогательный блок.

Механический голос прогремел на всю камеру, отдаваясь гулким эхом от стен. У меня в ушах зазвенело и невольно дрогнули их раздвоенные кончики, невидимые под сальной рыжей гривой.

– Поздравляю, дружище, – свесив щупальце с верхних нар, меня похлопал по плечу Гирзельд. – Наконец ты дождался своей очереди и сможешь принять душ. Не знаю, начало ли от тебя вонять, у меня почти не развиты обонятельные рецепторы, но выглядишь ты как бездомная шетельская гончая, – он таращил три голубых глаза на мою гриву. – И, поверь, это я еще сглаживаю выражения ввиду приличного воспитания.

Понятия не имел, как Гирзельда угораздило сюда попасть. Ни у кого из нас на лбу или каком другом месте не был написан состав преступления. А верить на слово, как и допытываться… Никто тут не занимался подобными глупостями, которые запросто могли стоить жизни.

Физически слабый и ничтожно маленький пучеглазый комок слизи с десятью липкими щупальцами в одиночку не продержался бы здесь и дня. Что уж там, его бы размазали в бездыханное желе в первые же усредненные сутки.

Тарондойскому зануде повезло с общей камерой, и болтливый умник быстренько нашел подходящего защитника. Прицепился ко мне, как паразит, в буквальном смысле сев на шею. Я стал для него собеседником, охранником и средством передвижения. Сам не знаю, зачем позволял ему ездить на моих плечах во время редких прогулок. Возможно, мне просто было лень соскребать его размазанные по полу останки и заниматься внеурочной трудовой деятельностью. На него бы точно кто-нибудь да наступил. Тот же громила, который в несколько раз выше и шире меня, сидевший рядом с нами в столовой и начисто отбивавший аппетит своей зловонной отрыжкой.

Да, галактическая тюрьма – местечко далеко не курортное. Впрочем, в начале года, когда я в нее загремел, было еще хуже. О столовой и речи не шло. Еду сбрасывали с дронов в огромное пустое помещение, куда запускали всех и сразу. За нее приходилось драться, и каждому еще несказанно везло, если удавалось отхватить съедобный для своей расы кусок, а не какую-то ядовитую дрянь.

После того, как здесь, не дождавшись суда, на котором его бы отмазали, склеил щупальца нерадивый сынок видного политического деятеля, в тюрьме навели хоть какой-то порядок. Запретили драться насмерть, организовали цивилизованную подачу еды, увеличили число помывочных дней в году. Но для Гирзельда было по-прежнему небезопасно гулять без моего верного плеча. Кто-то мог его из вредности придавить и сказать, что не заметил, нечаянно наступив. Да и вообще думал, что это синяя фруктовая кожура на полу валялась, а не ползло вполне себе разумное существо.

Я подошел к сканеру возле автоматической двери, наклонился, чтобы тот считал сигнал ошейника-контроллера. Сразу же за моей спиной опустился прозрачный силовой заслон, ограждая от сокамерников: Гирзельда и неповоротливого рептилоида Приома. Мне самому не верилось, как я сумел привыкнуть к храпу жирного ящера. Первые ночи, проведенные здесь, из-за него прошли практически без сна, а потом однажды, как выключенный компьютер, я отрубился наглухо под его заливистые трели, и с тех пор начал постепенно адаптироваться, пока вовсе не перестал обращать на них внимания.

Пришлось подождать, пока тройные двери откроются. Медленно, створка за створкой они распахнулись с надсадным скрипом. В коридоре меня встретили два высоченных боевых робота. Один из них надел мне на запястья тонкий фиксатор, а второй толкнул в спину тяжелым стальным кулаком. Я подвернул хвост, зацепившись им за левую ногу, чтобы не отдавили, и пошел вперед в направлении третьего вспомогательного отсека. К счастью, он был недалеко и на одном уровне с нашей камерой. Терпеть не мог поездки на старом лифте. В кабинке все скрежетало так, словно она вот-вот развалится на части и я улечу в бездонную пропасть шахты, без шансов на выживание.

Роботы шли за мной почти вплотную, шаркая по гладкому полу широкими прорезиненными ступнями. Ошейник-контроллер не сильно, но ощутимо давил на шею, напоминая, что шаг влево или вправо, одно резкое движение – и я распрощаюсь с собственной головой. Хотя еще был вариант удушения, на выбор оператора контролирующих устройств.

Сопроводив меня к помывочным кабинкам и впихнув в конец небольшой очереди, роботы удалились. Я отрешенно смотрел на разграничительные силовые полоски, которые не позволяли заключенным сбиваться в кучу. Старался не обращать внимания на жаждущих теплого или холодного душа коллег по несчастью, ибо дело это бесполезное и неблагодарное. Дышал через раз от жуткой вони и радовался тому, что мне реально повезло, в моей шевелюре хотя бы не начали прыгать зеленые кордские блохи, как у некоторых лохмачей, с головы до ног покрытых густой, нечесаной шерстью.

Я хотел бы остаться незамеченным, точно не имел намерений стать причиной для конфликта. Любой простейший спор в прежние времена мог закончиться массовым кровопролитием, но теперь за нами следили намного строже и жизнь любителей потасовок стала в разы скучнее.

– Эй, красавчик! В волосах не запутайся! – крикнула мне молодая лимерийка с пушистым рыжим хвостом и мохнатыми ушками.

В галактической тюрьме мужчины и женщины содержались в разных камерах, но могли пересекаться на общей территории. Всем узникам давали блокаторы влечения, но над моей фантазией эти препараты были не особо властны. Пышнохвостая красотка с аппетитными формами выглядела очень соблазнительно. И я точно знал, чем бы ответил на ее дерзость, если бы между нами не мерцали разделительные лучи, способные до костей прорезать плоть при контакте с ними.

– Надеюсь, у твоих механических кусков достаточно надежная влагоизоляция, – раздалось брезгливое ворчание.

Глава 2. В паутине прошлого

Мерайс

Мой родной клан, названный в честь могучей и смертоносной хищной птицы, издавна славился искусными пилотами.

Я вырос в семье военных и пошел по стопам родителей, поступив в летную академию. Окончил ее с отличием, получил допуск к испытательным полетам, и легко мог провести всю жизнь на базе, обкатывая новые образцы легких боевых кораблей. Помню, как шутил с друзьями, что некуда применить указанный по результатам тестирования в моей профессиональной характеристике “Дух авантюризма, подкрепленный трезвым расчетом и крепкой психикой”.

Наверное, древние вожди нашего народа были правы, когда говорили, что не стоит искушать судьбу и дразнить всемогущих богов. Моему неуемному азарту вскоре нашлось достойное применение. Наши извечные недруги шимарады, живущие всего-то за пару сотен световых лет от Кеомана, в очередной раз решили нас испытать на прочность. И снова наши бесстрашные воины показали креветкам-переросткам, что такое традиционный кеоманский суп из ракообразных. Устроили им настоящее пекло.

Война продлилась меньше года, но принесла немало бед. Я потерял мать и двух лучших друзей, с которыми вместе учился в академии. Сам дважды выживал при крушении подбитого истребителя и один раз был очень серьезно ранен при столкновении с противником в решающем и побеносносном для нас сражении, после которого уцелевшие креветки убрались к себе в аквариум, поджав подпаленные хвосты.

Старейшина клана посмеивался, мол, младший Амас из отмеренных богами девяти жизней потратил уже три, а военные врачи твердили, что меня спасла вовремя оказанная медицинская помощь и верная команда друзей-пилотов. Но ни один талантливый медик был не в силах сотворить чудо, и к двадцати пяти годам я стал обладателем механической правой руки, протезов костей левой ноги на основе сверхпрочного пластика, стальной части черепа с кибернетическим глазом и пары искусственных внутренних органов. Хвост мне предлагали ампутировать без искусственной замены, как не самую жизненно важную деталь организма, но я наотрез отказался с ним расстаться, уговорил сделать пару металлических позвонков для сохранения его подвижности.

Помимо такого прекрасного букета биоинженерных вмешательств, после обширной травмы головы функционирование мозга не могло осуществляться без работы нескольких чипов и имплантатов, вживленных в меня в качестве экспериментального тестирования. Тогда я не представлял, какую опасность могут в себе таить все эти встроенные программы и механизмы, в один точно не самый приятный и счастливый день ставшие частью моего тела.

Из реабилитационного центра, где я провел несколько дней после операции, выходил с надеждой на то, что смогу вернуться к полетам. В мирное время продолжу испытывать новые истребители, а еще наконец-то соберусь с духом и сделаю предложение внучке старейшины.

Я был без памяти влюблен в юную красавицу с темно-синими волосами и невероятно прекрасными глазами, темно-лиловыми с белыми точками, похожими на ночное звездное небо. Мы встречались тайком от ее строгого деда, и я долго не мог решиться признаться ей в серьезности своих намерений. А потом началась война, когда попросту глупо мечтать о создании семьи и рождении детей.

И вот, после победы, хоть я и вернулся из воздушного боя не совсем таким, каким был прежде, наступило самое подходящее время для того, чтобы нам с Лиардийей, переплетая хвосты под светом всех трех спутников Кеомана, отражающих лучи главной звезды нашей системы, принести друг другу старинную клятву вечной любви.

Реальность больно хлестнула меня, будто проехавшись хвостом по голой спине. Разбила окрыляющие мечты. После госпитализации я обязан был пройти плановый осмотр, чтобы получить дальнейшее разрешение на полеты и... Не смог этого сделать…

Меня не просто на время отстранили по состоянию здоровья, а уволили из воздушно-космических вооруженных сил кеоманского государства, сославшись но то, что встроенные в меня механические имплантаты могут дать непредсказуемый сбой. Лишили всех причитающихся военным привилегий.

В одно мгновение я оказался безработным и никому не нужным. Кандидата с сопроводительным листом о вероятной нестабильности в функционировании мозга не наймет ни один работодатель.

Я чувствовал себя полностью разбитым. Не представлял своей жизни без полетов в космос, как и без любимой Лиардийи. Девушка поставила условие – она станет моей женой, если я найду стабильную работу и докажу ей, что смогу обеспечивать нашу семью. А еще внучка старейшины попросила, чтобы я подарил ей обручальное кольцо с такарским сомбуном – одним из самых редких драгоценных камней в галактике. За такие камешки ювелиры драли баснословные суммы. Но, как известно, любовь не знает преград. Я не намерен был сдаваться, опускать руки и впадать в депрессию.

Отец, который был отправлен в отставку по возрасту, но хотя бы сохранил повышенное пенсионное обеспечение, постарался помочь. Истратив все сбережения, он подарил мне довольно потрепанный списанный корабль-транспортник, и мы быстро восстановили его собственными силами. От своего имени, чтобы не подставлять меня под нежелательные проверки и осмотры, Рейес Элирос Амас заключил контракт с логистической компанией.

Новая работа казалась мне наипростейшей. Реально ведь, трудно заподозрить подвох в том, чтобы строго по графику доставлять экспортные продукты питания с Кеомана на торговую планету Дашиойн, населенную великим множеством разных народов. Управляющий компанией клялся всеми богами, что договорился с местными пиратами и нам по пути туда-обратно ничто не грозит. Тем более, мы не берем на борт контрабандные товары, оружие или запрещенные вещества. Никаких проблем возникнуть не должно. Работа ничуть не сложная, но прибыльная.

И мы оба, опытные вояки, поверили этому проходимцу на слово. Как наивные малые дети, развесили уши и распустили хвосты. Не вспомнили гуляющую по галактике присказку: “Услышишь про работу на Дашиойне – беги куда подальше. Не вздумай соглашаться, иначе как в гору навоза бородавчатого пукана окунешься – до конца дней не отмоешься, если не захлебнешься в ней насмерть”.

Глава 3. Раскаленные добела

Мерайс

После душа я почувствовал себя заново родившимся. Моющее средство система выбрала без резкого запаха, и его несмываемые остатки почти не ощущались на коже. Я использовал первичный режим просушки, чтобы волосы остались чуть влажными и челка легко убиралась за уши.

Выйдя из кабинки, приложил соединенные запястья к фиксатору, и тонкий “шнур-браслет” закрепился автоматически. Роботы-конвоиры встретили меня за приподнявшимися на уровень моего роста разделительными лучами и сопроводили не в камеру, а в столовую. Пришло время ужина.

Гирзельд и Приом ждали меня за нашим столиком, на этот раз свободным от громадного вонючки и его скользкого дружка. Десятиногий умник медленно втягивал в крошечный рот длинную нитчатую водоросль. Толстый ящер с громким хрустом грыз большого засоленного моллюска в плоской раковине.

Меня ждал в железной миске пригоревший до черноты кусок мяса неопознанного кормового скота, будто стыдливо прикрывшийся проростками болотного тростника. Начав с жесткого, как резина, стейка, я ощутил знакомый химический привкус, свидетельство того, что мясо выращено в пробирке. Тростник тоже вряд ли вырос на болоте.

Искусственная пища для наполовину механического существа – была в том некая ирония. Понятное дело, узникам галактической тюрьмы не стоило рассчитывать на блюда высокой кухни. То, что нам не давали умереть с голоду – уже хорошо. А то, что после всех нововведений каждому из нас выдавали пищу, соответствующую биологическим потребностям его расы – еще лучше.

– Внимание всем! Прослушайте важное объявление, – подозрительно радостным голосом начала вещать система оповещения.

Мы навострили уши, отвлекшись от ужина. Гирзельд мгновенно втянул оставшийся кончик водоросли. Приом разломил раковину пополам, вместо того, чтобы разгрызть острыми зубами, и пока не стал тащить ее в рот. Я тоже вернул недоеденный остаток стейка в миску. Судя по визгливым с присвистом ноткам в имитации женского голоса, нас ждало нечто экстраординарное. Так и случилось. Интуиция меня не подвела.

– Рада объявить вам о том, что троим заключенным под номерами три тысячи пятьсот восемь, четыре тысячи тридцать пять и десять тысяч пятнадцать выпал счастливый билет. В рандомном порядке система выбрала их для отправки на каторжные работы. Им предстоит потрудиться на рудниках астероида Колайс-три. Выборка проведена с учетом физических показателей и психологических характеристик заключенных. Напоминаю всем! Один год, проведенный на каторге, приравнивается к десяти годам проживания в нашей комфортабельной тюрьме. Выбранные кандидаты получили шанс выйти на свободу раньше присужденного им срока. Отправка на астероид будет произведена через пять суток. До указанного времени названным трем заключенным назначается обильное питание повышенной калорийности, расслабляющий автоматический массаж, купание в бассейне и стандартный ряд общеукрепляющих и развлекательных процедур. Поздравляем счастливчиков!

Пока мы втроем подвисли в недоумении, пытаясь сообразить, как так вышло, что в якобы случайную выборку попали наши номера, к столику подошел широкоплечий раздаточный робот. В мою небольшую миску он вывалил прямо-таки огромный сочащийся жиром подкопченный окорок, и та сразу перевернулась под тяжестью. Перед Гирзельдом робот поставил три пластиковых контейнера с разноцветными водорослями. Приому насыпал прямо на стол кучу маринованных слизней с улитками.

Другие узники пялились на нас троих с нескрываемой завистью. А мы ошалело переглядывались между собой так, будто нас приговорили к отправке не на каторгу, а на казнь. Но все обсуждения по привычке отложили до возвращения в камеру, там, где не будет посторонних ушей, кроме системных датчиков прослушки, реагирующих, если верить тюремным слухам, на определенные слова – что-то типа: “А давай отсюда сбежим”.

– Я не смогу все это съесть. Попросту лопну, – заныл Гирзельд, разом открывая щупальцами все три контейнера. – В отличие от тебя, Мейс, у меня желудок не резиновый.

Он воззрился на меня и обреченно вздохнул.

Вообще-то кеоманские имена не сокращаются. Но после того, как я угодил в тюрьму, меня как только не называли для простоты произношения. Чаще всего, Мейс или Рей. Я предпочел первый вариант. Реев всех мастей тут набралось запредельное количество. Еще бы, одно из самых популярных сокращений имен в галактике.

– И я не такой обжора, как ты, Приом, – продолжал ныть наш синий приятель, докопавшись теперь до рептилоида.

– По новым правилам нас не выпустят из столовой, пока мы не съедим все, что нам подано, – напомнил тот, выбирая “первую жертву” из маринованных улиток.

– Парни, хватит болтать. Вы есть будете? Или кто из вас не прочь поделиться с одним из них? – я окинул взглядом зал, где у некоторых вечно голодных уже слюни на пол капали.

Стальной рукой взяв со стола окорок, я его понюхал и медленно лизнул, наслаждаясь вкусом и запахом. Похоже, настоящий, прямо с пастбища на ферме, а не из пробирки. Если жизнь посылает приятные сюрпризы, почему бы ими не воспользоваться?

Новые правила запрещали силой отнимать еду, только делиться добровольно. Голодающим за соседними столиками ничего не оставалось, кроме как щелкать зубами и пускать слюни. Да и в прежние времена мало кто рискнул бы покуситься на мою долю.

Я прибыл в тюрьму, имея репутацию чокнутого беспощадного убийцы. Вынесенный мне приговор в порядке исключения зачитали во всеуслышание. А из-за того, что у некоторых сокамерников напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, быстро доказал эту теорию на практике. С тех пор связываться со мной побаивались даже самые отбитые на голову бандиты.

После ужина и расслабляющего лежания на теплом морском песке под струями пара в зале для оздоровительных процедур мы вернулись в камеру и удивились тому, что нас, кроме ползающего совсем голым Гирзельда, ждала новая чистая одежда. Нам выдали белоснежные мягкие полотенца и застелили нары приятно пахнущими простынями. Часть обещанного комфорта?

Глава 4. Темные секреты

Мерайс

В камере повисла звенящая тишина. Мы с Приомом обдумывали то, как искусно Гирзельд сумел обмануть всех: главаря мафии, стражей порядка, начальство тюрьмы и даже своих друзей. А сам синекожий авантюрист моргал попеременно то одним, то другим, то третьим глазом, что-то тайком обмозговывая.

– К Мейсу я сперва относился с опаской, – собравшись с мыслями, продолжил увлекательное признание Гирзельд. – Наемные убийцы – народец непредсказуемый. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Как правило, они достаточно умны и обладают неплохой чуйкой. Связываться с такими может стать себе дороже. Но, между тем, у них существует некий кодекс чести, что немного успокаивает.

– Наемный убийца? – прошипел я в притворном гневе.

А самому хотелось облегченно вздохнуть и радостно вильнуть хвостом. Раз Гирзельд не знает о моей невиновности, он точно не лазил в мои мозги.

– Но когда ты размазал по стенке черепушку серомордого биларина, – скользкий пройдоха будто меня не слышал. – Помните, был у нас борзый новенький, пары дней не протянул. После этого я стал внимательнее к тебе присматриваться, Мейс, – он указал на меня кончиком щупальца. – Понял, что ты не так прост, как может показаться на первый взгляд.

– И что же во мне такого “не такого”, как у всех? – я скептически усмехнулся.

– Как бы сказать короче и проще, – призадумался наш скользкий приятель. – Так, чтобы и ему было все понятно, – бросив небрежный взгляд на Приома, он все-таки озвучил мысль, сформировавшуюся в его гениальном уме. – Ты полон сюрпризов, Мейс. За тобой тянется весьма интересный след. Цепочка странных совпадений, которая точно не может быть случайной.

– Ты обещал говорить четко и ясно, – напомнил я, пытаясь не растерять жалкие остатки терпения.

Приом тоже сдерживался из последних моральных сил. Я слышал натужное дыхание рептилоида и скрип его зубов.

– В двух словах тут не объяснить, – отвертелся хитрый Гирзельд. – Могу сказать так, я далеко не вчера начал кое-что подозревать. Но сегодняшняя история с рандомным выбором… Она поставила долгожданную точку в моей версии. Пожалуй, я задам вам наводящие вопросы. Вспомните, сколько раз во всех, казалось бы, случайных стычках, пытались убить именно Мейса?

– Раз десять точно, – припомнил я, пересчитав конфликты, плохо закончившиеся для их зачинщиков. – Сам не понимаю, с чего они все ко мне цеплялись.

– А можете вспомнить, когда в нашу камеру было последнее подселение новичка? – продолжил расспрашивать Гирзельд. – Мест двадцать, а нас всего трое.

– Ну, я не знаю, – Приом со скрипом почесал острым когтем нижнюю челюсть. – Новичков давно не помню. Из старых сокамерников кого выпустили, кого казнили. Троих куда-то перевели. Про биларина ты сам сказал, его Мейс укокошил. Пару драчливых тердромов мы с ним вместе завалили. Так мы и остались втроем.

– Ты не ответил на мой вопрос, – Гирзельд ткнул его щупальцем в морду. – Хоть один из вас может объяснить, почему к нам никого не подселяют? А еще считаете себя умными.

– Откуда нам знать? – раздраженно процедил я. – Мы тут сидим, как консервированные креветки в жестяной банке. Отрезанные от свежей информации о жизни во вселенной. Может, преступность в галактике резко сократилась. Или все решается на местном уровне. Воров с убийцами распихивают по планетарным тюрьмам, а не волокут сюда.

– Но в общем числе новички прибывают, – возразил Гирзельд.

– Я не считаю тех, кто сам не нарывается и к нам не лезет. Мне плевать, сколько тут всего народу, – я нервно мотнул головой, заложив уши.

– И напрасно ты не интересуешься происходящим вокруг нас, – упрекнул скользкий умник. – Мог спросить хотя бы у той красотки с пушистым хвостом. Ты ей приглянулся. Видел я, как она на тебя смотрит.

– И что я ей скажу? – приподняв плечи, развел руками. – Нет ли в вашей женской камере свободных мест? А то нам с парнями скучно втроем коротать галактические сутки. Может, примете в дружную компанию? Подавители влечения – не проблема. С нами есть тот, кто перенастроит и изменит действие чего угодно: от компьютерных программ до гормональных препаратов.

– А это идея! – радостно прорычал Приом. – Может, он на самом деле… того… Нас перепрограммирует.

– Друзья, вы не о том думаете, – Гирзельд наморщил покрывшийся слизью лоб, удивившись нашей озабоченности. – Лучше бы…

– А о чем еще нам думать? – перебил его Приом. – У каждого из нас вполне себе здоровый и правильно функционирующий организм. Слышь, Мэйс, а что если этот пройдоха тайком нашел себе подружку и ползает к ней на свидания, пока мы тут дрыхнем в полном отрубе.

– Напоминаю для забывчивых, – Гирзельд едва не сорвался на крик, – я здесь единственный в своем роде-племени. Для меня в стенах тюрьмы не найдется ни одной подходящей женской особи. К тому же я храню добрую память о покойной супруге. Бедняжка скончалась, оставив в моих щупальцах четырнадцать малюток. Я остался единственным кормильцем в семье, и потому мне пришлось связаться с мафией. Все ради благополучия дочек.

– Ладно, многодетный папаша, мы помним про твой выводок, – проворчал Приом. – Говори, что за тайны у Мейса.

– По моим подозрениям, у нашего лохматого друга в наличии классический набор убийцы-свидетеля.

– Э-э-э, не пытайся залить нам своей слизью мозги, – надавил на него Приом. – Убийца и свидетель проходят по разным статьям, и последнего не судят. Он выступает на стороне обвинения. Законы я изучил, когда подавал кучу апелляций.

– Не дыши мне в три уха сразу, и я объясню, – Гирзельд вынудил рептилоида отступить на полшага. – За Мейсом тут с первого дня присматривали. Поначалу пытались убрать его по-тихому. Отсюда нападения без веской причины. Когда поняли, что этот путь – бесполезный перевод живых ресурсов, они решили действовать иначе. Знаете, почему в нашу камеру перестали селить новичков и нас троих отправляют на каторгу? Мы даже не в курсе того, что случилось с бывшими сокамерниками, живы ли они. Глядя на ваши озадаченные морды, я понимаю, что проще сразу самому дать ответ, чем дожидаться внятного отклика.

Глава 5. Путь к свободе

Мерайс

– Эй, вы! Пошевеливайтесь! Пора на выход! – рявкнул в распахнувшуюся дверь камеры пузатый краснощекий тип неопределенной расы, пришедший за нами в сопровождении трех боевых роботов.

Мы с нетерпением ждали этого прекрасного момента. Я опустил голову, приняв покорный вид, и первым подставил руки под фиксаторы. Не преминул возможностью пробежаться взглядом по закованной в киберброню округлой фигуре того, кого за нами прислали заказчики нашего убийства.

Мужчина вряд ли был чистокровным алвером, у тех сосуды покрепче и они так густо не краснеют. Может, помесь? Мало ли на свободном от многих запретов Дашиойне рождается гибридов всех мастей. Но властно покрикивающий на нас пузан принадлежал к тому же распространенному во вселенной расовому типу, что и алверы. Некоторые ученые знатоки его почему-то называют “человеческим”, на примере разумных существ с далекой планеты Земля, чья цивилизация пока что не отличается высоким уровнем развития и социальной ответственности.

Гирзельду надсмотрщик разрешил устроиться на моих плечах, связав ему щупальца тонким жгутом. Приом замыкал наше неторопливое шествие.

Мы тянули время, испытывая нервы присланного типа на устойчивость и оценивая ситуацию. Пока она складывалась в нашу пользу. Как и предполагал Гирзельд, за нами прислали небольшой корабль без тюремной маркировки. Зато я разглядел на его раздвоенном хвосте кое-что поинтереснее предупреждающего знака о перевозке опасных заключенных. Эмблема корпорации “Данкорд” едва заметно просвечивала сквозь саморастворимую краску для временного нанесения. Пузатый надсмотрщик вряд ли мог ее увидеть. У существ его типа довольно примитивное зрение, различающее ограниченный спектр цветовых оттенков.

В грузовом отсеке корабля, куда нас затолкали боевые роботы, я почуял следы еще трех мужчин. Там незадолго до нас побывали один алвер (или гибрид) и пара эжотромов, мерзких тварей с приплюснутыми рылами, у которых изо рта обычно торчит по шесть кривых желтых бивней. На Дашиойне их обитает немало, и как правило, они все поголовно замешаны в грязных делишках.

Боевые роботы не последовали за нами дальше тюремного шлюза, одной угрозой стало меньше. Наши уже не слишком таинственные похитители наивно понадеялись на надежность фиксаторов и контроллеров, пульты управления которыми держал при себе их главный. Но для Гирзельда избавить нас от лишних железяк было плевым делом. В прямом смысле слова, потому что, прежде чем снять с меня фиксаторы, друг оплевал их слизью.

Тюремный ошейник снять не удалось, он был прикреплен к шейному позвонку, и попытка от него избавиться могла повредить спинной мозг. Гирзельд отключил его импульсом и шепнул на ухо, что мне придется мириться с необычным, но почти безвредным украшением. “Почти” – означало приметность ошейника с выбитым на нем порядковым номером заключенного. Гирзельд с едкой усмешкой дал мне совет привыкать носить одежду с высоким воротником.

Мерзавцы из корпорации просчитались во многом. Начиная с того, что им не следовало нас оставлять без присмотра в грузовом отсеке, и заканчивая тем, что фатальным стратегическим просчетом стал выбор самого простого корабля для перевозки малогабаритного груза. Могли бы у галактического патруля одолжить легкий штурмовой крейсер. Или хотя бы укрепить внутренние перегородки.

Используя встроенное в механическую руку лезвие, я прорезал хлипкую стену по линии спайки металлических пластин. Действовать пришлось поспешно и как можно тише, пользуясь тем, что во время прохода по гиперпространственному туннелю двигатель корабля гудел, как кеоманский жрец Бога Ночи на длинной камышовой дудке.

Нам удалось напасть внезапно, сразу после выхода из гиперпрыжка. До этого атаковать находящихся в кабине врагов было слишком рискованно.

Гирзельд не нашел в грузовом отсеке ни одной точки подключения к системе управления кораблем. Автопилот мог не включиться в экстренном режиме, и нас бы разнесло на атомы, если бы корабль хоть на малейшую измерительную единицу отклонился от курса.

Запустив в двух огромных и превосходящих нас в физической силе эжотромов отвинченные от пола кресла, мы с Приомом вскрыли им глотки, перерезали до позвоночника. Желторылые твари на свою беду решили, что обойдутся без кибердоспехов. Или же служба безопасности корпорации не закупила для наемников защитное снаряжение нужного размера. Я использовал встроенное в руку лезвие, а чешуйчатый друг вооружился острым куском разрушенной стены.

Расправившись с эжотромами, мы занялись двумя условными алверами. Эти мне нужны были живыми, они могли знать имя организатора уже затрудняюсь сказать, какого по счету преступления.

Тощий рыжий выпустил в нас несколько примитивных разрывных пуль, не сообразив, что кибернетические детали, сконструированные для военного пилота, обладают способностью притягивать их как магнит и нейтрализовать мощным импульсом. Приом не рассчитал силу и прикончил худощавого алвера, нарушив мой приказ ограничиться оглушением.

Командир отряда не успел выхватить лазерный бластер из кобуры на поясе. Я вырвал оружие из его руки, сдернул с его головы шлем и отправил пузатого недотепу видеть сны, или какие там процессы могут выдать алверийские мозги в отключке.

Гирзельд приказал доставить его к панели управления идущего на автопилоте корабля. Хотел установить контакт с искусственным разумом главной системы. Я попросил скользкого друга немного подождать и взглянуть, не нужна ли помощь Приому. Не понравилось мне то, как странно пошатнулся рептилоид.

Приом оглянулся на нас и не смог развернуться. Замер, опершись об угол частично снесенной стены. Подойдя к нему, я увидел, что из пасти ящера течет розовая от крови слюна, а из живота торчит длинное тонкое лезвие с рукояткой, замаскированной под подарочную писчую ручку для росписи на популярных в Алверийской империи наградных документах и поздравительных открытках. Рыжий успел пырнуть нашего друга этой отравленной штукой.

Гирзельд закрыл мне щупальцами глаза, давая понять, что мы ничем не поможем Приому. Я лишь услышал грузный шлепок на пол и зарычал от злости и обжигающей досады.

Глава 6. Мир насекомых

Таллана Данкорд

Коммуникатор просигналил бодренькой мелодией, извещая меня о том, что запрос на ежегодный отпуск получил одобрение, пройдя по всем вышестоящим уровням, которым подчинялся наш отдел первичных биологических исследований.

В начале прошлого года с легкой руки дяди Верма меня назначили на должность ведущего специалиста второй исследовательской категории. К первой категории относились те, кому приходилось работать с бактериями, вирусами и паразитическими грибками. Эти микроорганизмы, даже изначально безвредные для разумных существ, могли опасно мутировать, а потому для всех имеющих к ним доступ назначалась доплата в виде регулярных премий.

Я занималась изучением насекомых и связанных с их жизненным циклом растений, мхов или грибов. В первое время после повышения мне было непросто привыкнуть к тому, что вчерашние коллеги по лаборатории стали моими подчиненными. Пришлось выслушать немало шепотков за спиной на одну и ту же тему. Мол, чрезмерно заботливый дядюшка назначил племянницу на выгодную должность только из-за родственной связи, а не за особые заслуги. Но я старалась не обращать на них внимания, работать как прежде и даже лучше.

Чаще стала задерживаться в лаборатории допоздна, отпустив домой подчиненных. Ведь кого-то из них ждали маленькие дети, кого-то домашние зверьки, птички или рыбки. А все то живое, что населяло мою корпоративную квартиру, не так сильно нуждалось в заботе и внимании. Изолированные в замкнутых мирках мини-экосистемы могли долгое время развиваться самостоятельно без вмешательства извне.

Из-за этого изобилия разнообразных форм жизни в квартире, а может, по более масштабной и психологически запутанной причине, распался наш недолгий союз с Дилондидом. Высокий симпатичный брюнет был сыном алверийки и теренца, но внешне больше походил на мать. От отца унаследовал маленькие рожки и торчащие из ушных раковин антенки для усиления восприятия ультразвука. Мой несостоявшийся супруг работал в салоне продаж слейдеров – компактных летательных аппаратов для перемещения в пределах нижних слоев атмосферы. Ему был привычнее и приятнее запах полироли или машинного масла, а не цветочный аромат. А еще Дилон терпеть не мог насекомых и ненавидел мою привычку брать работу на дом.

– Талла! – окликнул он меня в наш последний вечер перед расставанием. – Немедленно убери мерзких гусениц с книжного стеллажа! Не хватало еще, чтобы они погрызли коллекционные антикварные издания! Если ты сама этого не сделаешь, я надену перчатки, соберу их всех и солью в канализацию. Понятно тебе или нет?!

– Дил! Остынь, прошу тебя. Взгляни на себя, – я подошла к панорамному окну, из которого сквозь отражение комнаты просвечивали затянутые облачной пеленой верхние этажи высотных домов. – Рога начали синеть. Потом скажешь, я довела тебя до припадка подколенной трясучки. Сядь на диван и успокойся. Между прочим, это мои антикварные бумажные книги. Собрания сочинений великих алверийских поэтов древности. Гусениц длинноусой златчатки они не интересуют, в отличие от побегов деренатского остролиста. Наш отдел получил задание выбрать самых эффектных гусениц для живого украшения стендов книжной выставки. Вот я и занимаюсь поочередной примеркой выбранных образцов.

– Ты просто чокнутая! – Дилон и не подумал внять моим словам. Заорал еще громче, а его смешные маленькие рожки приобрели угрожающий фиолетовый оттенок. – С тобой невозможно жить под одной крышей! Ты окончательно помешалась на ползучей гадости. На твои так называемые украшения тошно смотреть! Кому они нужны на выставке?

– Заказ поступил, значит есть потребность, и мы должны ее удовлетворить, – дежурно, как на совещании, объяснила я. – У некоторых народов гусеницы златчатки считаются деликатесом.

– Только не говори, что приготовила их к ужину, – раздраженно притопнул Дилон. – Я все равно не стану есть всякую гадость.

– На ужин у нас жареные биточки из филе глубоководной пайшалкии, завернутые в тонкие жемемные блинчики с добавлением пропаренного фенетского мха, – я почувствовала себя официанткой в ресторане, зачитывающей меню для придирчивого посетителя.

Хотела ощутить уютное тепло, уловить хотя бы слабый намек на единение мыслей и желаний. Найти то, что связывает двоих в семейную пару. Но ничего подобного между нами так и не возникло за полгода, прожитые под этой самой крышей верхнего этажа корпоративного жилого небоскреба.

– Какой мох? Фенетский?! Да я раз сто, не меньше, говорил тебе, что у меня на него аллергия! – Дилон взревел, как дикий зверь, и его колени начали подрагивать в припадке. Ему пришлось сесть на диван, обитый черной тканью из паутины шенского ночного кругопряда. – И раз пятьсот просил тебя снять эту дрянь с потолка!

Он указал пальцем на биолюминесцентный лишайник, который был привезен с далекой Меорины и заменял в комнате светильники. Бело-голубые побеги, излучающие яркое сияние в темное время суток и при пасмурной погоде, разрослись по всему потолку, почти не оставив свободного места.

– Ты сам знаешь, что экологическая ситуация на этой планете критическая. Наша корпорация занимается продвижением полезных биотехнологий, и я, как ее сотрудник, не могу оставаться в стороне. Я не перестану использовать наши разработки в повседневной жизни. Это мой долг перед компанией и обществом. Мой покойный дядя проводил научные исследования долгие годы, а потом занялся бизнесом и на практике доказал огромную пользу даров природы. Сложногибридные светящиеся мхи и лишайники фильтруют канцерогены. Они не только помогают в экономии электроэнергии, но и оздоравливают атмосферу.

– Стоп! Хватит! – Дилон рявкнул на меня, как на заклинившего незатыкающегося робота. – С меня достаточно лекций. Звездный университет я окончил десять лет назад. И все, чему там учили, я с удовольствием забыл. Мое терпение иссякло. Я собираю вещи и ухожу из этого гнилого болота.

Он попытался встать с дивана, но усиливающийся припадок не позволял твердо стоять на ногах. Рога стали густо-фиолетовыми. Дилон ухватился за колени, которые продолжали дергаться, а теперь еще и начали выворачиваться в суставах то вперед, то назад. Несмотря на обидную ссору, я переживала за того, кого считала любимым мужчиной, с которым в будущем свяжу свою судьбу.

Глава 7. Бренность бытия и секреты в темных углах

Таллана

Поднимаясь на тысячу первый этаж небоскреба центрального офиса в стеклянной кабинке издевательски медленного лифта, за время поездки в которой можно было сочинить целую поэму, я вспомнила последний разговор с дядей.

Когда я вошла в его кабинет, дядя Верм что-то внимательно читал в голографической проекции, развернутой над сенсорным столом. При моем появлении он свернул голограмму, будто забеспокоился, что я смогу прочитать текст с изнанки. Но я не умела распознавать перевернутые буквы, насколько помнила, такому обучали шпионов.

– Талла, ты снова пришла раньше назначенного времени, – дядя Верм рассеянно взглянул на меня поверх сканирующих очков и погладил седую бороду. – И, как обычно, в спешке забыла переодеться. Говорил тебе, не приходи сюда в лабораторном комбинезоне. Кирна и другие мои помощники постоянно забывают, что ты не работаешь с потенциально опасными микроорганизмами. Но… Не бежать же тебе в раздевалку. Присаживайся.

Дядя махнул рукой, и один из предназначенных для посетителей плетеных стульев, сделанных из лендорийской соломки, развернулся на автоматической ножке, приветливо выдвинул сиденье и удобнее откинул спинку в расчете на форму моего тела.

– У меня есть небольшая просьба, которая должна тебя заинтересовать, – дядя Верм не дал словам благодарности слететь с моего языка.

Он говорил так, словно не я почти бегом спешила к нему из лаборатории, которая находилась через несколько зданий от высотки центрального офиса, а как будто он сам долго пробивался сквозь непролазные джунгли, измучился и запыхался.

– Я уже заинтригована, – выжидательно улыбнулась и чуть не прыснула со смеха, чувствуя, как сиденье стула шевелится подо мной, выбирая удобную позицию.

– Ты скоро выходишь в отпуск, – дядя Верм снял сканирующие очки и откинулся на спинку кресла. – Надеюсь, не планируешь отправиться в галактический круиз? Но если все решено, то я не стану рушить планы племянницы на веселый отдых.

– Честно говоря, я и не думала насчет круиза. Даже мыслей не было, – я стала вспоминать, а как вообще собиралась провести ежегодный отпуск. Выходило нечто смутное и мало похожее на четкий, продуманный до мелочей план. – Я хочу слетать на Алверию. Навестить родителей. Побыть с ними хотя бы пять или семь галактических дней.

– О, прошу тебя, только не говори обо мне с отцом, – дядя Верм поставил руку на локоть, вращая кистью. – Мой братец не на один день разворчится. Лучше его не заводить. Потом не остановишь, как старый музыкальный дрон. Сама подумай, Талла, ведь не скажешь, что Крисандр моложе меня на целых десять лет. Любит он гудеть себе под нос, как дряхлый старик. Напомнишь обо мне, особенно если начнешь хвалить – и скоро у тебя уши устанут выслушивать, какой я негодяй. Ты ведь так на самом деле не считаешь?

– Разумеется, нет, дядя Верм, – мне было трудно вспоминать о семейной ссоре. О том, как я буквально сбежала с Алверии на Дашиойн после получения диплома космобиолога. – Но я могу понять, почему папа на тебя обижен. Ему пришлось через многое пройти… Эта ужасная война… Как хорошо, что наконец-то она закончилась и наш народ победил гнусных ящеров.

– Вот и говори в кругу семьи о победе над захватчиками-рептилоидами, – грозно насупился дядя Верм. – А у нас будет другая тема для беседы, – его взгляд смягчился и губы тронула улыбка. – Личинки финвейского жука пинераруса. Я хочу, чтобы ты внимательно изучила их жизненный цикл, проверила реакцию на различные типы раздражителей.

– Но мы уже проводили испытания с этими жуками и их личинками, – вспомнила я. – Они были признаны бесполезными для улучшения экологической ситуации и не получили допуск в массовое разведение. Пинерарусы не перерабатывают вредные отходы, не производят достаточно энергии для обогрева жилых помещений и не обладают свойством люминесценции. Внешне они невзрачные и в качестве живого украшения тоже не годятся.

– Но сами по себе эти насекомые весьма интересны для изучения. С точки зрения любознательного космобиолога, а не знатока в сфере бизнеса. Признаюсь, я давно хотел тряхнуть стариной. Написать статью для научного журнала. Но, ты сама понимаешь, у меня нет времени на то, чтобы, как в молодые годы, отправиться в экспедицию на далекую заповедную планету. Потому приходится просить тебя собрать материал для статьи вместо меня. Это будет неофициальное задание, не связанное с деятельностью корпорации и чисто добровольное. Ты ведь не откажешь старику? Поможешь исполнить его странную мечту? Или тебя смущает то, что я буду значиться автором статьи в научном журнале? Думаешь, я нагло присвою твои труды? Крисандр так бы и сказал, ничуть не сомневаюсь.

– Нет, дядя Верм, я так не думаю, – я смущенно опустила взгляд. – Твое имя в журнале послужит дополнительной рекламой и пойдет на пользу нашему общему делу. Тебя знает без преувеличения вся галактика. А кто такая я? Простая сотрудница корпорации “Данкорд” и твоя родственница второй категории. Мое слово в научном сообществе ничего не значит.

– Подожди немного, Талла. Придет и твой момент славы, – лукаво усмехнулся дядя Верм. – И не прибедняйся. Нельзя всю жизнь скрывать талант. Я вижу, как ты стараешься, и, должен признать, у тебя хорошо получается. Ты заслужила награду. И я хочу, чтобы этот отпуск запомнился тебе как один из лучших в жизни. Отправляйся на Финвею. Я помню, тебе нравится там бывать с малых лет. В школьные годы ты частенько прилетала ко мне в гости на каникулы. Возьми ключ от моего скромного маленького домика. Там найдется все необходимое для изучения живой природы. Не забудь про редких жуков и их личинок.

– Благодарю тебя, дядя Верм. Обожаю эту красивую планету. Правда, у меня будет отпуск мечты, – сияя счастливой улыбкой, я встала со стула.

Мне захотелось обнять дядю, но я помнила про установленные в кабинете датчики слежения и правила деловой субординации. Я взяла из его руки ключ-карту, кивнула в знак почтения по древнему алверийскому обычаю и вышла из кабинета. А вечером узнала из корпоративной рассылки о его убийстве.

Глава 8. Лиловая полночь

Мерайс

Не каждая военная база в галактике была оснащена столь совершенной системой безопасности, которую установили на вилле "Лиловая полночь". Это оказалась самая настоящая крепость с многослойными силовыми полями, лазерными сетями, вышками-сканерами и сотнями датчиков, камер слежения и точек считывания учетных маячков. Но при наличии полного набора паролей и ключей проникнуть на защищенную территорию не проблема.

Посадочная площадка для небольших космических кораблей и еще более мелкого вспомогательного транспорта оказалась одна-единственная. Больше приткнуть видавший виды транспортник с вызывающе бликующей в сиянии трех ночных светил корпоративной эмблемой было негде. Рельеф близлежащей местности был на редкость неудобен для посадки. Сплошные холмы и высокие острые скалы, облепленные гигантскими мхами, а вокруг этих своеобразных природных красот простирался густой лес. Деревья там достигали высоты стоэтажного дома. В отличие от сочно-зеленой травы, листва у них играла на свету разными оттенками фиолетового, с переливами от синевы до красноты.

Название виллы не обмануло. Полночь здесь в ясную погоду действительно была лиловой. Небо по цвету напоминало мое родное, кеоманское, только с другой расстановкой звезд на его карте.

Я прогнал навязчивую ностальгию. Сменил тюремный комбинезон на одежду, снятую с одного из убитых наемников: черную куртку из искусственной кожи, синие штаны и темно-зеленую “военного” цвета майку. Обвешавшись не самым тяжелым, но разнообразным оружием от импульсного до лазерного, на случай сбоя в системе безопасности или не указанных в инфосводке нежданчиков, оставил корабль скучать в одиночестве. Направился к неприметному дому на холме с искусственно срезанной вершиной.

Богачи любят хвастаться друг перед другом роскошными особняками, соревнуясь, кто кого переплюнет в архитектурных извращениях. Видел я коттеджи в престижном районе дашиойнской столицы, с высоты птичьего полета они напоминали разбросанный по желтовато-серому полю мусор: скомканные бумажки, разбитые бутылки и мятые жестянки, а не элитное жилье. Тот же, по чьему проекту был построен двухэтажный дом, в первую очередь заботился о комфорте и безопасности для ее хозяина, а вовсе не о декоративных излишествах.

Окна от потолка до пола были из каремнского космического стекла. Его используют для иллюминаторов боевых крейсеров. Пробить такое стеклышко – та еще задачка. Перемычки стен между огромными окнами были обшиты бронированным металлом етеном, способным выдержать удар космической торпеды. Я сразу же узнал хорошо знакомый блеск, хоть мне и не довелось полетать на боевых кораблях тяжелого класса. Для истребителей етеновая броня не используется, поскольку она увеличивает вес и снижает маневренность. Из чего сделаны несущие перекрытия и фундамент в маленькой крепости – на это у меня не хватило фантазии. Как вариант, из бономского монолита, которым фиксируют склонные к частым подвижкам тектонические плиты на сейсмоопасных планетах.

На месте главы корпорации “Данкорд” я ушел бы своевременно на покой, чтобы провести старость в этом надежном, удобном и красивом месте. А для чего Вермиллиан построил виллу? Чтобы умереть в центральном офисе, быть застреленным прямо за рабочим столом? Получается, маленькая крепость его не то чтобы не спасла, но даже пригодиться не успела. И теперь больше года пустовала в режиме автономного самообеспечения.

Первостепенный вопрос для меня – как часто прежний хозяин здесь бывал и сколько мог оставить подсказок, которые помогут мне выйти на след его убийцы.

Нет… Это второстепенный вопрос. А по-настоящему важный – найти здесь то, что можно сожрать. Ну, или кого-то. Все зависит от того, кому повезет больше – мне или представителю неразумной формы жизни. Такому, как прыгающий по кочкам лилового мха зверек с голубой в черную полоску шкурой. Ростом он был не больше кеоманского тростникового кота. Морда с выступающей нижней челюстью и торчащими наружу клыками напоминала голову глубоководной рыбы-удильщика. И точно тем же манером полосатый охотник ловил добычу, привлекая насекомых светом растущего из лба “фонарика”. Жуки и мотыльки подлетали к нему, и он высоко подпрыгивал, захватывая их в зубастую пасть.

Биосканер корпоративного коммуникатора, который я изъял у одного из убитых наемников, определил животное как финвейского полосатого проглота. Зверек питался насекомыми и не считался представляющим опасность для крупных разумных млекопитающих, к коим я относился. Проглот не был ядовит, что позволило мне представить освежеванную тушку, поджаривающуюся на костре до аппетитной корочки.

Я помнил про запрет охотиться на заповедной планете и о том, что редкие животные и птицы здесь промаркированы датчиками и надежно защищены. В принципе для меня не проблема найти и отключить маячок, вытащить и деактивировать идентификационный чип. Но для начала я решил попробовать добыть пропитание более легким и быстрым способом. Порыться в припасах почившего хозяина виллы.

Не ожидал, что голод вернется так быстро и вцепится в меня настолько яростно, что искусственный желудок начнет нетерпеливо сокращаться, требуя закинуть в него порцию пищи. Всему виной предкаторжный откорм, на который меня подсадили в тюрьме.

Трехстворчатые двери открылись, как только я приложил к сканеру механическую руку с сохраненным отпечатком универсального ключа сотрудника “Данкорда”. Я просканировал широкий холл-гостиную при помощи искусственного глаза, выявил все точки активности охранной и бытовой систем. Программа обеспечения комфорта разлилась длинными приветствиями, и я отключил назойливую говорилку, сразу после того, как узнал у нее, где находится холодильная камера и хранилище запасов продовольствия.

Полосатый зверек, смешно кивая большой тяжелой головой и покачиваясь на тонких лапках, побежал за мной. Хотел пробраться в дом, но я не пустил. Двери захлопнулись прямо перед его приплюснутым носом.

Плотный ряд вместительных охладительных камер занимал половину комнаты рядом с кухней. Запитывающаяся от световой батареи на крыше система сбоила, не выдавая информацию о содержимом. Открывались камеры строго после разморозки, потому переведя их все в разгрузочный режим, я ушел искать место, где мог помыться и переодеться. Оружие продолжил таскать с собой. Не перестал ждать незваных гостей. Любой из датчиков мог отправить тайный зашифрованный сигнал в корпоративную службу безопасности. Если этого не произойдет, во что мне было трудно поверить, значит, хищная птица удачи по-прежнему на моей стороне.

Глава 9. Неожиданные гости

Мерайс

Несколько дней я провел на роскошной вилле, почти как в тюрьме. Не выходя за пределы своей “клетки”, я ел, спал, занимался несложной работой. Проверил все доступные информационные носители, дойдя до самых древних и примитивных – записных книжек убитого главы корпорации. Надеялся найти хотя бы маленькую подсказку, которая приведет к заказчику преступления. И все мои старания с прогоном через мозг огромных объемов информации прошли впустую. Я ни на шаг не приблизился к разгадке тайны.

Вермиллиан был помешан на редких насекомых. Фиксировал свои наблюдения за ними, составлял прогнозы роста популяции. Лучше бы навел порядок в диком и неуправляемом стаде из многих сотен заместителей и подчиненных разного ранга. Я чуть с ума не сошел обеими частями мозга сразу – естественной и искусственной, когда рискнул попробовать разобраться в кадровых перестановках и распределениях долей владения акциями. Прошли две большие волны текучки: незадолго до смерти Вермиллиана и вскоре после нее.

Четкой мотивации либо не прослеживалось ни у кого из выбранных для подробного рассмотрения сотрудников или акционеров, либо ее можно было нащупать у десятков существ разных рас и уровня дохода. Сколько бы я ни размышлял над главным вопросом, у меня все время выходило, что наиболее заинтересованные в избавлении от Вермиллиана по итогу оказались в проигрыше, а на вершину встали не самые влиятельные личности, у которых не было возможности организовать покушение.

Устав мучиться с головоломкой, я пришел к выводу, что хоть воин из меня получился неплохой, но вот следователь выходил никудышний. Как бы ни старался, я ничего не мог понять в запутанной корпоративной паутине и у меня не получалось выловить притаившегося где-то с краю коварного паука.

Все системы виллы функционировали в частично активном режиме, датчики слежения были отключены. Никто не мог видеть, как я обживаюсь на корпоративной территории. Ночное освещение не включалось, но и без него я ориентировался в пространстве. Плохо было то, что съестные припасы подходили к концу. Все лучшее я уничтожил, и самой невкусной еды осталось на день или два – если уменьшить порции. И только прижившийся в доме зубастый зверек мог не бояться голода. В его распоряжении было десять почти полных охладительных камер с насекомыми.

В туманных лиловых сумерках я вышел на разведку. Собрался прогуляться в лесной участок, защищенный от опасных зверей, и поискать там что-нибудь себе на зубок. От желания поджарить на костре полосатого проглота я отказался, успел привыкнуть к нахальному и бесстрашному животному, повсюду бегающему следом за моим хвостом.

Я не ждал незваных гостей. Думал, никто в проклятой корпорации не пронюхал о том, что в их владениях поселился беглый заключенный. Ни о чем не подозревая, окинул взглядом звездный небосклон и мгновенно просек, что быстро приближающаяся яркая точка – не падающий метеорит, а идущий на посадку космический корабль.

Прибежал в дом, заблокировал двери, вооружился и приготовился держать оборону маленькой крепости. Скрейп чуял мою встревоженность и носился по гостиной, путаясь под ногами.

Корабль снизился, и я от удивления до боли прикусил верхним клыком задумчиво поджатую губу. Насколько помнил, наемники и вояки не летали на дамских посудинах нелепой яркой раскраски. Или у них мода на новый тип маскировки?

То, на чем прилетели меня убивать, по габаритам было не намного больше грузового слейдера и выглядело в точности как подарок богатого сноба глупенькой любовнице. Цвет “бледно-лиловый металлик”. Крупный блестящий цветок по правому борту.

Честное слово военного пилота, я и подумать не мог, что последний вызов мне бросят враги, вылезшие из по-идиотки разукрашенной железной коробки, не оснащенной даже простейшей торсионной пушкой. Да и зачем этому жалкому суденышку оружие? Все равно на такое убожество не покусится ни один пират – побрезгует и побоится вселенского позора. Космические грабители дорожат репутацией. У них свои представления о чести и доблести.

Лиловый цветастый кораблик сел где-то рядом с моим, уведенным у наемников корпорации. Он скрылся из поля зрения, утонул в гуще деревьев и кустов. Мне оставалось лишь ждать в боевой готовности.

Не знаю, сколько времени прошло с посадки дамского корабля, но неизвестные враги за мной почему-то не спешили. Я понял, что процесс пошел и эпическая битва за крепость “Лиловая полночь” скоро начнется, когда вырубилось энергообеспечение дома. Подумал, а вдруг прилетевший корабль носит похожее с виллой название. Может, их придумал один и тот же алвер или алверийка. Что, если убийство старого магната заказала женщина? Его тайная молодая любовница.

На холм поднялись два робота-охотника старой, но достаточно эффективной модели. Черная броня с плотным сочлением деталей, которое сводило к ничтожному минимуму возможность добраться до уязвимых мест. Безотказное орудие убийства.

Роботы не торопились заходить в дом. Они осматривались, сканируя окружающее пространство. Я бы даже сказал, выглядели так, словно потеряли след и не могли обнаружить запрограммированную на уничтожение цель.

Я притаился за узкой полосой стены. Чувствовал себя жуком в стеклянной коробке с тонкими стальными перемычками. Примерил два варианта боевой арены и выбрал открытое пространство. В холле нам втроем будет тесновато. А с учетом того, что ручные орудия роботов стреляют заостренными стальными стержнями, которые имеют дурную привычку рикошетить от бронированных поверхностей, сад – лучшее место для сражения.

Разблокировавшиеся от обесточивания двери открывались простым движением, и я позволил идущему первым роботу показаться в них. Шагнуть за порог стальной убийца не успел. Я выпустил в него магнитно-импульсный разряд, но это не вывело его из строя. Прыгнув на частично парализованного робота, я наклонил его зажатую между дверными створками широкую голову как можно ниже, чтобы ударить выпущенным из механической руки лезвием в образовавшуюся щель. Целился перерезать провода, ведущие от электронного мозга к туловищу. Успел повредить один, прежде чем к роботу вернулась подвижность. Взять искусственный разум под контроль я не смог. Не удалось установить контакт, как будто на этой модели стояла непробиваемая блокировка любой возможности вмешательства такого рода.

Глава 10. Рандеву для незнакомцев

Таллана

Я проснулась с головной болью. Не сразу поняла, где нахожусь и в какую передрягу меня угораздило попасть. Но чуяла нутром, что мой долгожданный отпуск начался с отклонением от плана, я бы даже сказала, он взял резкий крен и свернул не туда.

Рука болела выше запястья. Пытаясь разлепить веки, припухшие, как после бурной вечеринки, я нащупала на руке заживляющий пластырь, а под ним волдырь. Вспомнила, откуда он взялся, и начала собирать по кусочкам воспоминания с момента прилета на Финвею и посадки моей “Неоновой розетии” на площадке неподалеку от дядиной виллы.

Из корабля вышла в чудесном настроении, витая в детских воспоминаниях о том, как проводила здесь каникулы. Рядом с розетией стоял старый корпоративный транспортник, но меня не смутило то, что на виллу прибыла не одна я. Может, кому-то из вспомогательного персонала тоже выпал отпуск с особым поощрением.

Что там говорила Мирла о новых знакомствах? Я ведь всегда смогу отсюда улизнуть, если не понравится компания.

Немного странно и даже неприятно было признавать, что уединенный тихий уголок стал всеобщим местом для отдыха. Но я не забывала о том, что прилетела сюда не жарить мясо под острым соусом и не танцевать вокруг костра, а заниматься изучением жизненного цикла пинерарусов. С их поиска я начала свой первый вечер на Финвее. Оставила корабль открытым, не выгружая вещи, никто из сотрудников не полезет в него по правилам корпоративной этики.

Отправилась в джунгли налегке к знакомой с детства полянке, где росли кусты разрезнолистной тмоливии, нектаром из цветков которой питались взрослые пинерарусы, в то время как личинки предпочитали сочные фиолетовые побеги низинного мха.

Мне захотелось проверить, не начали ли молодые жуки вылупляться из куколок и вылезать из рыхлой торфяной почвы. Я шла по узкой тропинке, проделанной небольшими животными, и не переставала удивляться тому, как здесь все заросло с моего последнего визита три года назад.

Кустарник с полосатой резной листвой вымахал до роста молодого дерева. Чтобы подойти к нему, мне пришлось сойти с тропинки и пробираться сквозь густые заросли, раздвигая руками гибкие ветви и черешки больших широких листьев. Путь затрудняли тонкие лианы, они образовывали плотные сети, оплетающие все вокруг.

Наконец я добралась до полянки и внимательно ее осмотрела. Бутоны разрезнолистной тмоливии пока только набирали силу, росли в длину и набухали. Я не ошиблась в расчетах, несмотря на то, что сутки на Финвее были немного короче среднегалактических. В запасе у меня два местных дня до начала сезона размножения пинерарусов. Осталось недолго ждать массового вылета молодых жуков и их брачных танцев. К счастью, я не опоздала.

Стволы деревьев энермиев покрывали пушистые пучки ароматных белых соцветий. Необычное дерево цвело не сверху, в гуще раскидистой кроны, а снизу, ближе к корням, привлекая живущих в глубоких норках красно-черных мохнатых ос, единственных его опылителей.

Красные кинжальщики жужжали повсюду вокруг меня. Самые большие из них были длиной почти с мою кисть руки. А ядовитое жало в их брюшке пряталось поистине феноменальной прочности, способное проколоть толстую шкуру огромного хищника пегнорида. Но я не боялась этих ос, помнила, что кинжальщики нападают на тех, кто пытается разорить гнездо. Им безразличны существа, которые просто ходят по джунглям, а не раскапывают норки с личинками.

Я наклонилась, чтобы понюхать душистые белые цветки, собранные в тесный пучок, и вдруг почувствовала очень болезненный укол в руку. Увидела, что меня ужалил крупный самец кинжальщика, он вцепился в меня, вонзая жало все глубже. Я смахнула осу и, едва дыша от ужаса, поспешила к дому за антидотом.

В детстве меня жалил красный кинжальщик, я тогда выбрала неудачное место для посадки махровых лироллий и случайно раскопала осиное гнездо. Первичный иммунитет к яду сформировался, благодаря ему я сразу же не потеряла сознание и у меня был шанс добраться до виллы.

Я шла кратчайшим путем, не тратила жизненно важное время на возвращение к тропинке. Нещадно ломая хрупкие черешки листьев и тонкие ветки, прорывалась сквозь темную чащу на свет одной из трех лун.

Мысли начали ускользать, голова закружилась. Я запомнила, что споткнулась об острый камень и падала с высоты, но куда я свалилась и что произошло со мной дальше… Это все будто вырезали из моей памяти.

Кто-то нашел меня и позаботился о спасении. Принес в дом, уложил на диван в гостиной и ввел антидот. Я отлепила край пластыря и увидела, что покраснение проходит и отек спадает. Ранка посередине волдыря не была похожа на след от жала красного кинжальщика. Ее углубили и расширили. Вытащили идентификационный чип. Но зачем? И кто это сделал?

Я села и спустила ноги с дивана. Ботинки стояли рядом на коврике, кто-то позаботился не только о моем здоровье, но и о чистоте коричневой обивки из экокожи.

На верхней из трех полок стальной этажерки на колесиках я увидела свой чип. Он лежал в застывшей крови на одноразовой пластиковой тарелке. Продавленный и деформированный от удара сверхпрочным жалом.

Вынутый из кармана куртки коммуникатор я нашла на средней полке. Он был в порядке, ничуть не пострадал и сразу включился при моем прикосновении к сенсорному экрану. Я хотела сообщить коллегам о том, что со мной произошло, и об уничтожении чипа. За самовольную деактивацию корпоративного маячка грозили пугающе большие штрафы. Сигнал не проходил, а виджет погоды показывал сильную магнитную бурю в туманности Шонелла.

– Выключи, – приказал незнакомый мужской голос. – Вырубай эту штуку, или я ее сломаю.

Не спеша выполнять требование, я встала с дивана и посмотрела на того, кто бесшумно вошел в гостиную и стоял в нескольких шагах от меня, буравя пристальным взглядом.

Это был мужчина кеоманской расы. Высокий, плечистый, с шикарным мускулистым телом стриптизера. Никакой другой одежды, кроме светло-синих обтягивающих брюк с дырками на коленях.