Сложный выбор

1 глава

— Давай, Денис, побыстрее. Перед работой мне нужно успеть забежать в одно место, — поторапливаю я сына, глядя, как он пытается самостоятельно обуться, но ничего не получается.

Денис сердито сопит, громко пыхтит, но помочь себе не дает.

На днях мы купили ему новые кроссовки, сын только учится завязывать шнурки, и это дается ему с огромным трудом. Как и мне. Сильно опаздываю, но у кого-то самостоятельности через край. Есть в кого быть упрямым. Хорошо, что одного такого сорванца я уже вынянчила, пройдя курс молодого бойца. К тому же Дэн спокойный, только слишком серьезный для своих лет.

Наконец, через целую кучу времени Денис выпрямляется:

— Я все.

Щеки красные, выражение лица довольное. Наверное, гордится сейчас собой. Я им тоже.

Сын заразительно зевает и трет заспанные глаза. Мне всегда жаль будить его по утрам. Нам приходится рано вставать, по-быстрому собираться и бежать в сад, потом я мчусь в колледж.

Если бы не помощь старого знакомого — в жизни бы не устроилась на это место без высшего образования. Так бы и подрабатывала то тут, то там и скиталась по офисам, после того как моя привычная жизнь разрушилась. С младенцем на руках ничего нормального долго не получалось найти, но сейчас сын подрос, и не хочется потерять хорошее место.

Денис дергает меня за рукав пальто:

— Вечером купишь мне киндер-сюрприз?

— Врач запретил шоколад, — на автомате говорю я и подталкиваю сына к двери.

— Шоколад съешь ты, а мне отдашь игрушку.

— Хорошо, — улыбаюсь, щелкая выключателем, и закрываю за нами дверь.

Сдав Дениса воспитателям, я тороплюсь на занятия в колледж. И так изо дня в день. Кручусь как белка в колесе, без передышки. Уже и не помню, когда выбиралась куда-нибудь с подругами. Да и где они все? Алёна с семьей улетела жить в другую страну, Нелли и Ленар постоянно в разъездах.

Жизнь так круто изменилась. Мамой становиться я не планировала, да и предыдущая работа вполне устраивала. Мне всегда нравилось путешествовать, я мечтала о профессии гастрольного менеджера, но судьба распорядилась иначе. Уже три с небольшим года я мама маленького проказника. Хотя такое чувство, что Денис всегда был в моей жизни.

Переходя дорогу, бросаю взгляд в сторону парка. Погода пасмурная, но дождя нет. Клонит в сон, состояние разбитое. Сейчас бы чашечку кофе и поваляться в кровати, а не вот это вот все. Я забыла, когда высыпалась. Еще и Денису обещала сходить погулять. Надеюсь, дождь к вечеру не начнется и мы выберемся на прогулку.

Время до конца рабочего дня пролетает незаметно. Я собираю стопки бумаг со стола, когда в дверь просовывается голова Щербакова.

— Настя…

— Анастасия Артёмовна, — поправляю Никиту и сдвигаю брови к переносице.

— Подвезти вас до дома можно, Анастасия Артёмовна? — осведомляется Щербаков и даже не скрывает интереса в горящем взгляде.

Я раздраженно закатываю глаза. Не знаю, как объяснить этому оболтусу, что подкатывать к преподавательнице, пусть и молодой, немногим старше своего студента, нельзя. За это педагога из колледжа могут выгнать. А мне это ни к чему. Я с таким трудом получила это место!

— Мне за сыном идти в детский сад, — отвечаю в привычной строгой манере.

Иногда кажется, что меня не воспринимают всерьез из-за милой внешности: выгляжу наивной. Поначалу было тяжело, да и сейчас, бывает, подкатывают старшекурсники. Но, когда узнают о ребенке, сливаются и прекращают стрелять глазами с намеком, что нам неплохо было бы провести вместе вечерок-другой. Это исключено. Все свободное время я провожу в обществе трехлетнего сына. Пока устраивает подобный ритм и на личную жизнь сил не остается совсем. Впрочем, желания тоже.

— Я в курсе. Поехали? — продолжает настаивать Никита.

— Нет, — отвечаю твердо, хотя не уверена, что поможет.

Уже подбираю слова, собираясь пригрозить, что напишу на него жалобу или позвоню его влиятельному отцу, но, к моему удивлению, Никита закрывает за собой дверь.

Я бросаю взгляд на часы и, одевшись, бегу в детский сад. Денис пока еще не может до конца к нему привыкнуть. Если появляется возможность забрать сына пораньше, то я всегда это делаю.

Он опять долго возится с кроссовками и шнурками, потом протягивает мне свою маленькую ладошку и отдает команду вести его в парк.

Мы выходим на улицу, и я замираю на месте, увидев знакомый силуэт. Капля холодного пота скатывается по спине, дыхание обрывается. В голове проносится череда событий, которые все эти годы я старалась забыть. Но сейчас они одно за другим оживают перед глазами красочными и одновременно уродливыми картинами, принося невыносимую боль. Меня жалит чувство вины за случившееся.

Третьяков тоже меня замечает. Выкидывает окурок и подходит.

— Привет, — здоровается первым и явно не намерен делать вид, что мы с ним не знакомы.

Хотя это было бы лучшим из решений в данной ситуации.

— Какой славный мальчуган. — Володя треплет моего сына по вихрастой макушке и не сводит с него внимательного взгляда. — Поразительно… Так напоминает мне одного человека…

2 глава

Не до конца понимаю, удалось ли мне поспать этой ночью. Прошлое и настоящее переплелись во сне. Открываю глаза и смотрю в потолок, прислушиваясь к дыханию Дениса. Вскоре становится ясно, что у него заложен нос.

Поворачиваюсь к сыну и трогаю его лоб. Температуры нет. Чуть успокаиваюсь. Возможно, два или три дня Денис еще продержится, а потом нужно будет что-то придумывать с больничным, просить соседку присмотреть за сыном.

Одной воспитывать ребенка очень сложно. И страшно, особенно когда начинаешь думать, что кроме мамы у него никого нет.

В глаза будто песка насыпали. Лежу еще какое-то время и глажу Дениса по мягким волосам, вспоминая вчерашнюю встречу с Третьяковым. Интересно, Володя надолго в Питере? Все это время я старалась не думать о прошлом. И наверное, получилось бы забыть, если бы по дому не бегал сын.

Будильник громко пищит. Тянусь рукой к тумбочке и выключаю его. Можно было бы и не ставить: последние полгода я просыпаюсь без него. То ли привычка, то ли от нервов — не знаю. По врачам некогда бегать. С тех пор как родила Дениса, больше не обследовалась. Да и зачем? Меня ничего не беспокоит, кроме того, что иногда долго не могу заснуть.

— Сынок... — Целую Дениса в пухлую щечку и крепко обнимаю.

Хочется все время трогать, гладить, смотреть на сына. Он так быстро растет. Еще недавно я принесла домой пищащий кулек из роддома, а сейчас проказник учится манипулировать мной и пытается быть самостоятельным.

— Просыпайся, Денис, — повторяю тихо и не перестаю гладить маленькие плечи.

Сын садится в кровати, потягивается и сладко зевает. Да, мы с Денисом с самого его рождения одни. Надеяться, кроме как на себя, не на кого. Но и мысль, что в нашей жизни появится кто-то третий и я должна буду дарить нежность и ласку кому-то еще, пока кажется противоестественной.

— Завтракать будешь?

Денис отрицательно качает головой и показывает на щеку. Она немного припухшая.

— Что случилось? — Я внимательно осматриваю его лицо.

— Болит, — хнычет сын.

Сердце моментально уходит в пятки. Ну вот, только этого нам еще не хватало...

— Пойдем посмотрим на свет, что там у тебя.

Подхватываю Дениса на руки и иду с ним в ванную комнату.

Десна распухла и воспалена. Нужно бы показаться зубному. А мне сегодня, как назло, опять к первой паре. И прикрыть некому, черт. В такие моменты думается, что иметь кого-то третьего в жизни явно бы не помешало.

Я даю Денису обезболивающее и, пока он лежит в кровати и смотрит мультики, собираюсь на работу и звоню соседке. А потом — в детскую стоматологию. Вместо прогулок по парку и детского сада, Денис сегодня проведет время дома, а потом отправится со мной к врачу. И это накануне выходных, которые я планировала провести с сыном за городом, в компании Нелли и Ленара. Теперь, похоже, все придется отменять.

Занятия тянутся отвратительно медленно. Постоянно смотрю на часы, но стрелки словно приклеенные — почти не двигаются.

— На сегодня всё. — За пару минут до звонка я открываю журнал и вношу в него записи. — На следующей неделе зачет. Автоматом ставить никому не буду.

По аудитории проносится возмущенный гул. Поднимаю голову и окидываю ребят строгим взглядом. Порой так сложно держать их в узде, мне приходится быть сильной и резкой на язык. Иначе всерьез не воспринимают.

— Наш колледж на следующей неделе переезжает в другой район. Это здание будут готовить под снос. Какая-то московская фифа построит здесь сеть фитнес-центров, — доносится с галерки голос Щербакова. — Так что спорно с вашими зачетами, у колледжа есть дела поважнее. Сразу ставьте нам всем автоматом, — гогочет Никита, и несколько парней подхватывают его смех.

Я сжимаю ручку, призывая все свое самообладание, чтобы не сорваться. Ловлю себя на странном желании осадить Никиту. Лучше матом. Но подобного себе позволить не могу, потому что сразу же вылечу с работы.

Щербаков постоянно нарывается. Однажды я не посмотрю на то, что его отец занимает должность директора, и поставлю засранца на место. Не понимаю, с какой стати я должна все это терпеть?

— Никаких автоматов, — спокойно повторяю. — Каждый получит заслуженную оценку. — Задерживаю взгляд на Никите: — Так что лучше всем вам подготовиться как следует. Поблажек не будет.

— Если не получу зачет, то приду на пересдачу. Индивидуально, — горланит Щербаков. — И все равно завалю.

Неужели паршивец мстит мне таким образом за многочисленные отказы провести время в его обществе?

«Конечно, придешь и завалишь. Только не так, как думаешь».

Опускаю глаза в журнал и медленно листаю его. Радует, что хотя бы по моему предмету у Щербакова нет пропусков. Но на зачете ему это никак не поможет.

После звонка студенты расходятся, а я тороплюсь в учительскую, чтобы узнать последние новости. Неужели здание действительно будут сносить и на его месте строить фитнес-центр? Хотя чему я удивляюсь? Рядом метро и элитные дома. Колледж частный. Сергей Русланович продаст землю под здание и переедет. Пусть и не в самый удобный по местоположению район. Но зато получит какую-никакую выгоду, наплевав, что многие из сотрудников давно работают и специально покупали жилье поближе. Увы, в этом мире все продается и покупается. За определенную цену. И люди никого не интересуют.

3 глава

Господи, сколько же плохого, гадкого рвется с языка, но я себя останавливаю. Это ведь ровным счетом ничего не изменит. Солнце продолжит светить, мои дела — копиться, требуя незамедлительного их решения, а Третьяков вернется к своей прекрасной, благополучной жизни с красивой и успешной женой.

Да и кому она нужна, моя правда? Людям приятнее слышать обратное. Я давно это поняла.

— Не имеет значения, чей он сын, — говорю я, и взгляд Володи перебирается с Дениса на мое лицо.

Глубокий вдох через нос, задержка дыхания, выдох. Но спокойнее не становится. Лучше бы я не возвращалась в Питер, а дальше жила в богом забытой провинции и никогда больше не встречалась с этой семьей. Думала, что прошлое отпустило. Оказывается, нет.

Денис чувствует, что я нервничаю. Обнимает меня за шею и прячет лицо в волосах. Делаю шаг в сторону, чтобы обойти Третьякова, но он снова преграждает нам путь.

— Не убегай. — В тоне Володи проскальзывают проникновенные интонации.

Они ранят сильнее, чем если бы я услышала очередную гадость от их семьи.

Накрывает волной отчаяния. Нужна пара минут, чтобы прийти в себя. Которых у меня нет. Смотрю на Третьякова, и перед глазами всплывает картинка, как мы целовались. Что случилось после — лучше не вспоминать.

— Не знаю, зачем ты приехал, — сиплю я. — Но появляться сейчас, задавать неуместные вопросы и делать вид, что ты не в курсе, чей это сын, — самая настоящая подлость.

Третьяков впивается в меня глазами, в них непонимание и смертельная усталость.

Отчего-то это придает решимости. Ставлю Дениса на ноги и лезу в кошелек. Руки дрожат, пальцы не слушаются, но в эту минуту я упрямо хочу добиться своего. Как и мой сын, который каждое утро учится быть самостоятельным. Нет, я не буду делать Володе больно, как сделали мне несколько лет назад он и его семья. Но кое-что необходимо вернуть.

Достаю наличность, которую сняла сегодня в банке на садик и обучение в институте. Деньгами опрометчиво раскидываться, тем более такой суммой, но если этого не сделаю, то потом точно буду жалеть об упущенном шансе. Никого из семьи Третьяковых к своему сыну я не подпущу.

— Вот. Возвращаю то, что не пригодилось. Денис не имеет никакого отношения к вашей семье.

Скомкав купюры, я бросаю их Володе под ноги и, взяв сына на руки, иду в стоматологию. Думаю об Игоре и той трагической ночи, когда узнала, что он погиб. После нее моя жизнь совершила поворот на сто восемьдесят градусов.

Я пыталась обо всем забыть. И казалось, что получилось, но сейчас снова ощущаю, как хочется залезть обратно в свою раковину и никому из нее не показываться. Тяжесть в груди никуда не делась, и вина до сих пор живет в сердце.

В Питер я перебралась полгода назад, почувствовав уверенность и желание дать сыну все самое лучшее, закончить институт, построить карьеру, которую поставила на паузу. А теперь боюсь, что Третьяков не исчезнет из нашей жизни. Ни к чему хорошему это не приведет.

В здание поликлиники я почти вбегаю, сердце стучит на разрыв, Денис сильно нервничает. Заметив женщину в белом халате, начинает хныкать и опять обнимает меня за шею. Это окончательно приводит в чувство.

— Ну что ты, сладкий? Испугался? — Глажу сына по спине и расстегиваю ему курточку.

Денис горько всхлипывает.

— Врач только посмотрит. Ты же смелый и не будешь разводить сырость?

— Не знаю, — бормочет он.

Прошу врача дать нам немного времени и отвлекаю Дениса любимой игрушкой и разговором. Незаметно успокаиваюсь, и через десять минут сын сам спрыгивает с моих колен и показывает пальцем на дверь кабинета.

Денис на удивление стойко переносит осмотр и держит рот открытым, позволяя врачу совершать необходимые манипуляции. Я периодически хвалю сына и говорю, какой он храбрый. Страх, что будет больно, отступает, и Денис начинает вести себя увереннее.

— Молодец, парень, — говорит доктор и снимает маску с лица.

Берет ручку и заполняет карточку, пока я помогаю сыну встать.

— Воспаление будем лечить. Зубы неплохие. Мама шоколадками не балует, да? — Врач задорно подмигивает Денису, но тот не торопится проявлять благосклонность и молчит.

— У сына на шоколад аллергия. Ограничиваю, — отвечаю вместо Дениса.

Врач отдает мне карточку и рецепт на лекарства. Мы выходим в коридор и начинаем одеваться. Домой возвращаться нет никакого желания. Понимаю, что Третьяков уже уехал, но от мысли, что это не последняя наша встреча, по позвоночнику бежит холодок. Вот зачем Володе это все?

Нет, я не пытаюсь никого осуждать. Сама допустила ошибку, когда согласилась встречаться с Игорем. Ведь изначально было понятно, что не выдержу его бурного темперамента и постоянной жажды рисковать. Жаль, что поняла я это слишком поздно. Но с какой стати Володя решил, что Денис — ребенок его брата? Забыл, как отправил меня на аборт, когда я сказала ему о беременности после похорон Игоря? А я помню.

Денис тянет за руку, отвлекая от грустных мыслей:

— Киндер-сюрприз, мам.

Если бы можно было по щелчку пальцев отключить какие-то чувства и перестать испытывать боль…

4 глава

Всю ночь Денис ворочается и хнычет во сне. Я тоже не могу уснуть. Мысли в голову лезут не самые хорошие. Чтобы немного отвлечься от них, включаю сериал. Помогает. Правда на пару серий, а потом Денис опять просыпается и плачет. Я даю ему обезболивающее и вновь пытаюсь уснуть, а то завтра и двух слов не свяжу на лекции.

Что, собственно, и ждет. Состояние после пробуждения такое, будто всю ночь пила. Хотя с алкоголем я на уверенное «вы». У меня на него аллергия.

Выпиваю два стакана воды и возвращаюсь в спальню. Тихо одеваюсь, чтобы не разбудить сына, и набираю соседку. Нина Григорьевна должна была прийти пять минут назад, но ее нет, и на звонки она не отвечает. Я снова начинаю нервничать и прокручивать в голове мысли об увольнении.

Нельзя сейчас опаздывать на работу. Это не государственное учреждение, а частное. Входить в положение матери-одиночки никто не станет, сразу предупредив, что поблажек не будет. Или уволят, или попросят работать с остальными наравне. А если скажу, что не могу, быстро найдут мне замену. Вот и крутись, Настя, как хочешь.

Звонок в дверь привносит крупицу облегчения в мое напряженное состояние. Нина Григорьевна извиняется, что опоздала. Держит в руке телефон и зарядку. Обещает быть на связи. Я оставляю ей деньги, думая о том, что надо бы поискать себе помощницу. Пусть это ударит по карману, зато буду спокойно работать, зная, что, если вдруг возникнет форс-мажор, мне будет на кого оставить ребенка. К тому же сессия на носу. По-любому потребуется помощь. Хотя бы элементарно погулять с Денисом и сварить обед в мое отсутствие.

Кофе на ходу, быстрый перекус перед лекцией и шестичасовые занятия — день пролетает незаметно.

Обожаю свою работу. Мне очень нравится общение. Рождение Дениса на какое-то время лишило меня всего этого, потому что сын был беспокойным, первые полгода не спал ночами. Я уже отчаялась, что так будет всегда, но потом все изменилось, будто по щелчку. Дениса как подменили. Он стал хорошо кушать и много спать. В активные часы не орал без умолку и проявлял интерес к игрушкам. Спустя неделю я нашла свою первую подработку, а еще через год накопила необходимую сумму и сделала первый взнос за квартиру, восстановилась в институте.

До сих пор кажется чудом, что я тогда не побоялась принять на себя лишние обязательства. Начала вести блог, став помощницей певицы, которая через несколько месяцев внезапно ворвалась на верхние строчки рейтинга.

Марьяна после моего переезда в Питер помогла с официальной работой, пристроив меня в частный колледж к своему родственнику, но тот вскоре продал свой бизнес. Ленар помог с ипотекой, взяв на себя часть расходов. Полагаю, не без договоренности с женой и Алёной. Так за год с небольшим я выплатила все до копейки. Это было фантастическое чувство. Наверное, схожее с тем, когда я впервые взяла Дениса на руки.

Рабочий день близится к концу. Я забегаю в аудиторию, чтобы забрать кое-какие бумажки, и уже собираюсь мчаться домой, но на телефон поступает звонок. На дисплее высвечивается: «Алёна». Обычно в такое время мы с ней не созваниваемся. Да и на днях общались…

Пульс подскакивает, потому что я опять думаю о Третьякове и его недавнем визите. Это по-любому как-то связано.

— Привет, — отвечаю на звонок и присаживаюсь на край стола, устремляя взгляд в окно.

— Ласка, привет. Как ты там? Что у тебя случилось? Яну утром звонил Третьяков. Они вроде сто лет не встречались, а разговаривали почему-то на повышенных тонах. Я ничего не поняла, кроме того что вы виделись с Володей. Муж обозвал его придурком и ушел лупить грушу в спортзал. Рассказывай.

— О чем? — вяло спрашиваю я.

Закусываю губу и пытаюсь справиться с шумом в ушах. Нет, это действительно похоже на пытку. Что Володе от меня нужно? Зачем он звонил Яну? Их семья так жестоко со мной обошлась — теперь чего добиваются? Какую правду хотят услышать? Или жена Володи не может иметь детей, а Третьяковым нужен наследник? Никогда такого не будет. Денис только мой. Ни за что не расстанусь с сыном.

— Не сказать ничего о том, что ты в положении, родить втихаря и поставить нас с Нелли перед фактом, по-твоему, было правильно?.. Ладно, это я понять могу. Ты всегда была тихой и скрытной девочкой, в тот момент еще и сильно переживала из-за смерти Игоря и вашей связи с Володей. Но когда ты нам рассказала о сыне, пообещала, что будешь максимально честно говорить о своих проблемах, а мы с Нелли обещали тебе помогать. Да, я не могу сейчас бросить семью и прилететь к тебе, но вы с Денисом можете приехать к нам. Уверена, что и Нелли будет очень рада, если ты захочешь немного пожить с сыном у них. Тебе сейчас необходима поддержка и помощь, Ласка. На носу сессия, а потом защита диплома.

Я шумно вздыхаю. В сознание нагло вторгается кадр, когда отец Володи пришел на встречу вместо сына и наговорил мне кучу гадостей. Передал от него деньги на решение «проблемы» и сказал, что через несколько месяцев его старший и теперь уже единственный сын женится, а таких вертихвосток, как я, они никогда не пустят в семью. Я как будто удар в сердце получила в тот момент. Вроде живая, но тут же умерло все внутри. Сначала Володя по телефону сказал, что ему плевать на мое положение, а потом прислал отца с деньгами?

На похороны Игоря я не попала: не оказалось билетов на рейс, приехала позже. Наверное, поэтому до сих пор кажется, что он жив. Не представляю, какие чувства испытала бы, увидев его в гробу. Да и вряд ли мне позволили бы присутствовать на похоронах.

5 глава

Никита подходит к моему столу и кладет передо мной билеты в клуб.

— Анастасия Артёмовна, работа работой, но и отдыхать тоже нужно, — доносится до слуха веселый и бодрый голос.

Тут же выхожу из себя. Да что вообще нужно от меня этому сопляку? Неужели не понятно, что я не буду отвечать на его знаки внимания? Смотрю на яркие флаеры, которые лежат на документах. Я живу в Питере не очень давно, но об этом крутом месте много слышала. Просто так туда не попасть.

— Я тоже там буду в этот вечер. С компанией, — продолжает Щербаков. — С собой не зову. Знаю, что не пойдешь, ребенок и все дела, — переходит он на «ты», не сводя с меня пристального взгляда. — Возьми подругу. Хоть издалека за тобой понаблюдаю. Как представлю, что такая красивая и дома сидит все время, сердце кровью обливается.

Чуть-чуть смягчаюсь. Да, парень совершеннолетний. Проявляет интерес, красиво, никого и ничего не стесняясь. Но я его преподаватель. Если о симпатиях сына узнает отец, то меня выгонят из колледжа в три шеи. Лично я бы так и сделала на месте директора.

Собираюсь отказаться, но Никита перебивает:

— Наличие у тебя маленького ребенка меня не смущает. Не замуж ведь зову. Просто пообщаться хочу.

Как же, просто! Хочется сказать колкость в ответ, но сдерживаюсь. Лишь сильнее раззадорю его интерес.

— Спасибо, Никита. Если у тебя все, то я тороплюсь. Как раз к своему маленькому ребенку, — делаю акцент на последних словах.

Стоит труда сохранить на лице выражение безмятежности, когда на меня опять нагло смотрят откровенным взглядом.

В действительности я никуда не тороплюсь. Татьяна Павловна понравилась Денису, и они уже второй день проводят вместе.

Сегодня нужно забежать в сад, забрать кое-какие вещи, потом заехать к Нелли и сказать спасибо за оплату услуг няни. Алёне я уже позвонила.

Словами не передать, как я благодарна девочкам за организованную помощь. Теперь можно спокойно заниматься работой, сессией, а в промежутках гулять с Денисом. И немного разгрузить мозги, потому что я не представляла, как все успеть.

— До встречи, — подмигивает Щербаков. — Уверен, ты примешь правильное решение.

Вроде и бесит, но приятно. Мне давно никто не оказывал знаки внимания так настойчиво и открыто.

Щербаков покидает аудиторию, а я откладываю ручку в сторону и беру флаеры. Никита ударил по больному месту. Обожаю живую музыку и концерты. Тысячу лет нигде не была. А в клубе как раз будет выступать известная группа.

Я убираю билеты в сумку и закрываю журнал. В учительской пью чай с коллективом. В колледже вовсю обсуждают предстоящий переезд. Эта тема, конечно, захватывает. Все-таки сидеть дома и заниматься лишь воспитанием детей — это никак не про меня.

Бросив взгляд на часы, я прощаюсь со всеми до завтра и бегу в сад. Еще не смотрела варианты и замену не подобрала. С няней, конечно, удобнее и легче. Никаких тебе болезней, ранних подъемов, и больше свободного времени на себя, но социальная адаптация очень важна для ребенка, особенно для такого серьезного мальчика, как Денис.

Проверив, не остались ли в шкафчике личные вещи, я иду к воспитательнице, чтобы забрать на память некоторые поделки. Денису они очень нравятся. Впрочем, мне тоже. Я все эти вещи бережно храню. Не знаю зачем. Для меня это имеет особый смысл.

Регины Матвеевны долго нет. Нянечка говорит, что она ушла к заведующей. Я выхожу в коридор и с интересом рассматриваю работы детей: все замечательные. Понятно, что делают их в основном родители, но глаз радуется, когда видишь эту красоту.

— Я или мой человек подъедет, когда будет готов новый пакет документов, — слышу отдаленно знакомый голос и напрягаюсь.

По коридору разносится бодрый цокот каблуков. В замешательстве я смотрю на жену Третьякова.

Володе, оказывается, совсем не нужно находиться рядом, чтобы напомнить о нашем с ним предательстве. Конечно, после той близости я бы не смогла больше быть с Игорем. Тем более не могла подумать, что это так по нему ударит и он впоследствии, поругавшись с братом, сядет пьяным за руль.

Дыхание тут же сбивается, когда в голове всплывают картинки того вечера и последующие события. Я с трудом заставляю себя об этом не вспоминать. Переключаю внимание на жену Третьякова. Она очень эффектная, ухоженная, красивая. От нее веет уверенностью. Рядом с ней я выгляжу серой и блеклой полутенью. Нельзя так, но ничего не могу с этим поделать. Сравниваю себя с ней.

Словно почувствовав, жена Володи поворачивает голову и впивается в меня внимательным взглядом. Уверена, она не страдает провалами в памяти и узнала «невесту Игоря». Об этом говорит заинтересованное выражение ее лица.

— Идемте, Анастасия Артёмовна, — говорит уже бывшая воспитательница Дениса. — Извините, что заставила вас ждать.

Отвернувшись от блондинки, я иду за Ренатой Матвеевной. Воспоминаний о прошлом в последнее время стало чудовищно много. С этим необходимо что-то делать. Я не хочу опять заниматься самоедством и испытывать чувство вины.

— Давно ходили слухи, что нас закроют. Наверное, здесь будет частный сад, не знаю. У мэрии города вечно ни на что не хватает денег. Зато их много у богатых бизнесменов.

6 глава

— Здесь так шумно, я отвыкла от подобной движухи, — говорит Нелли с веселыми нотками в голосе и подталкивает меня к барной стойке. — Предложу Ленару выбраться сюда вместе. Хоть на вечер забыть о делах, о том, что мы родители, и заняться развратом. Бизнес бизнесом, но простые радости никто не отменял.

— Развратом? — переспрашиваю я с улыбкой.

— Да, со всеми вытекающими последствиями. Секс в кабинке туалета, в такси и везде, где нам еще приспичит.

— Ты пока даже не выпила. А что будет после коктейля? Всякие непристойные подробности? Я пас.

— Да нет. Это я так, мысли вслух, — машет Нелли рукой и заказывает у бармена два коктейля. С алкоголем себе и безалкогольный для меня.

Хочется в толпу, танцевать. Как же я скучала по этой атмосфере! Пока Денис с няней, нужно будет еще раз выбраться на какой-нибудь концерт. И обязательно поблагодарить Никиту за сегодняшнюю возможность.

Выйдет толк из парня, знает, как привлечь внимание девушки. Если бы я не была его преподавателем и и не нуждалась в работе, возможно, дала бы Щербакову зеленый свет и посмотрела, что бы из этого получилось.

— Я уже и забыла, как здесь классно. — Нелли делает глоток коктейля и оглядывается. — Ты мне этого молодого мачо с мозгами покажешь? Надо же, как исхитрился. Отличный подкат. Я бы до такого не додумалась.

— Покажу, — киваю я. — Но ему все равно ничего не светит.

— Хм-м… — Нелли снова смотрит по сторонам. — Ну и ладно. Вон сколько других претендентов. Вообще, сегодня здесь не особо много людей. Вечеринка для избранных, ты в курсе?

— Нет, конечно. Откуда такая информация?

— Открыла интернет. Вип-тусовка для своих. Похоже, мальчик в их числе. И ты тоже. Может, ну ее, эту работу? Молодость одна. Еще что-нибудь тебе подыщем.

— Звучит как-то по-сектантски. В жертву нас здесь приносить, надеюсь, не будут?

— Тобой расплатимся. За три года ты, наверное, обратно в девственницу превратилась, — посмеивается Нелли.

Она постоянно надо мной подшучивает. Если Алёна излишне опекает, то Ноль провоцирует. Хорошо, что они такие разные. Правда в сложной ситуации это чаще не помогает, а еще больше запутывает.

— А говорила, не будем о личном в подробностях, — перекрикиваю я грохочущую музыку.

— Все, молчу. — Нелли делает еще глоток коктейля, и мы идем в толпу.

Я, оказывается, не забыла, как двигаться, и с большим удовольствием отдаюсь всеобщему веселью.

Спустя полчаса ноги начинают ныть от танцев. Давно я не надевала такие высокие каблуки. Нолик сдалась и того раньше.

Возвращаюсь к барной стойке и замечаю Никиту. Он сидит на моем месте и общается с Нелли. Щеки подруги раскраснелись, глаза блестят, она Щербакову что-то говорит. Пока приближаюсь к ним, они не сводят с меня взгляды.

— Привет, — здоровается Никита. — Рад, что ты пришла. — Он быстро осматривает меня, задерживаясь на голых плечах и длинных волосах. Слегка прищуривается.

В колледже я не разгуливаю в таких откровенных нарядах. Самой непривычно.

— Шикарно выглядишь. Потанцуем? — предлагает Щербаков.

— Нет. Устала. Лучше посидеть. Освободишь мне место? И пить очень хочется.

— Я заказал тебе коктейль. — Никита встает со стула и ждет, когда я сяду.

— Надеюсь, без алкоголя? Не хотелось бы этот вечер закончить в больничке.

— Твоя подруга уже посвятила меня в вашу маленькую тайну. Буду знать. И следить, чтобы никто этим не воспользовался.

— Не воспользуется, — заверяю его. — Потому что в таких местах я редкий гость. Дома с ребенком в основном сижу. Или на детской площадке гуляю. Там алкоголь не разливают.

Никита улыбается.

«Господи, совсем с ума сошла», — одергиваю себя. Со студентом флиртую? А ведь зареклась это делать. Наверное, так действует раскрепощенная атмосфера клуба. В стенах колледжа я бы себе заигрывания ни за что не позволила. Но сейчас мы вне его стен.

— Спасибо за приглашение, Никита, — благодарю, придав голосу строгости. — Здесь замечательно. Но поблажек на зачете все равно не будет. Это было только твое решение, — напоминаю я.

— О котором я не жалею. На танцполе ты выглядишь потрясающе. Если хотите, то присоединяйтесь к нам. — Никита поднимает голову и кивает куда-то наверх. — Мы в вип-зоне расположились с компанией. Никто вас не тронет и не обидит.

Я прослеживаю за его взглядом. Искры адреналина до сих пор играют в теле. Опять хочется на танцпол, но нужно было выбирать более удобную обувь.

— Спасибо, Никита. Возможно, мы подойдем чуть позднее, как натанцуемся, — говорит за меня Нелли, когда я собираюсь отказаться.

Меряю ее недовольным взглядом. Щербаков с улыбкой кивает и, подмигнув мне, отходит от нас.

— Мы так не договаривались!

Нелли демонстративно закатывает глаза.

— Расслабься, ты не на занятиях. Образ училки хоть и возбуждает, но только в постели. В обычной жизни это вызывает скуку. Кстати, а он ничего такой. Симпатичный. Я ожидала увидеть прыщавого юнца, а тут тестостероновый богатырь.

7 глава

Наверху я даю себе отдышаться. Взгляд Третьякова как будто до сих пор обжигает кожу. Володя и раньше на меня так смотрел. Мог не прикасаться руками, а по телу бежал табун мурашек.

Никита просит Нелли освободить ему место и садится рядом со мной. Кладет руку на спинку дивана. Хорошо, что вип-зоны разделены не стеклянными перегородками, а стенами, за которыми можно спрятаться. Иначе я бы еще раньше поняла, что в соседней комнате Володя. Скорее всего, со своей женой. И отношения у них, возможно, такие же прочные и крепкие, с сильными чувствами, как у Нелли и Ленара или у Алёны и Яниса. В противном случае Третьяковы давно разбежались бы, так?

Это неправильно. Зачем думать, какие у Володи отношения с женой? Но и как избавиться от этих мыслей, я не знаю. Жаль, что нельзя алкоголь. Сейчас я слишком напряжена и с радостью бы расслабилась.

— Что с настроением? Куда пропало? — спрашивает Никита, поглаживая кончиком пальца мое плечо. — Веселилась, танцевала, а сейчас с таким выражением лица сидишь, будто привидение увидела.

Так оно и есть. Были бы у меня лишние деньги — обратилась бы к психологу за помощью. Разве нормально испытывать чувство вины за смерть другого человека? Ведь я не заставляла Игоря садиться пьяным за руль, не хотела его гибели. Я вообще планировала после возвращения из турне серьезно с ним поговорить в надежде, что все успокоятся и смогут услышать друг друга. Но не успела.

Закрываю ладонями лицо и качаю головой. Всё. Я нагулялась. Домой хочу. К сыну.

— Нелли, — зову подругу, которая, кажется, нашла приятную компанию и, обсуждая экономические новости, чувствует себя как рыба в воде. В отличие от меня.

В жизни бы не подумала, что Никита в теме всего этого. На занятиях он ведет себя как хамоватый подросток без намека на мозги. Сегодня же открылся для меня с другой стороны.

— Что, Насть? — отзывается Нелли, прерываясь на полуслове.

— Давай заглянем в туалет, а потом вызовем такси? — предлагаю я.

— Хорошо. Пять минут, и идем. Закончу мысль, и сразу выдвигаемся, — кивает она в сторону ребят и возвращается к дискуссии.

Заказав машину, я нервно растираю руками предплечья. Наваждение какое-то. Даже спустя столько времени не получается выбросить Володю из головы. Даже несмотря на то, к чему однажды привело знакомство с братьями Третьяковыми. Как минимум я должна ненавидеть этого человека, но есть лишь страх.

Сколько раз я представляла нашу встречу и раскаяние Володи! Правда никогда не думала, что будет после нее. Захочет ли он принимать участие в воспитании сына или попытается Дениса у меня забрать?

— Ну ты чего? — продолжает напирать Никита. — Я вроде держу дистанцию, никак на тебя не давлю, а ты опять закрылась.

— Всё в порядке, — обманываю я. — Дело не в тебе. Я устала.

— Правда?

Киваю.

— Подруга твоя фурор произвела. Смотри, с каким интересом ее слушают ребята. Почти как мы тебя на лекциях.

— У нее муж финансист, разбирается в этих темах. Недавно он отправил Нелли на экономические курсы, и ее это сильно увлекло.

Наблюдаю, как подруга общается, и горжусь ею. Мне бы сейчас хоть каплю такой же уверенности в себе.

Иногда кажется, что я ничего в жизни и не добилась, кроме рождения Дениса. Да, получила образование, купила жилье — не так уж и мало. Но я могла бы достичь значительно большего и всеми силами к этому стремлюсь.

— Я всё, мальчики, — улыбается Нелли и берет у Игната Багрицкого визитку. — На днях мой муж с тобой свяжется, обсудите детали.

Мы выходим из-за стола.

— Не припомню, чтобы вы с Ленаром занимались трудоустройством сомнительных персон, — говорю я, когда мы направляемся в туалет.

— Ну я бы не сказала, что Багрицкий — сомнительная персона. Мне тебя впору благодарить за то, что свела с этими парнями. Ленар как раз набирает толковых людей в новый проект, а эти ребята занимаются ай-ти разработками и ищут себе партнеров с финансовыми возможностями. Посмотрим, что из этого получится.

— Даже так, — хмыкаю я. — Партнеры? Тогда непонятно, что Щербаков делает в нашем колледже, если у него настолько хорошо с мозгами.

— Скорее всего, для отвода глаз. Парни занимаются не совсем законными вещами. Такое напоказ не выставляется. Думаю, папа его не в курсе.

— Ай-ти, да? Я, знаешь ли, по другой специальности обучаюсь. Больше по буквенный части, чем по работе с цифрами и всякими там кодами. Дебри для меня это.

— И что? В жизни абсолютно всему можно научиться, было бы желание. Так-то я тоже сетью свадебных салонов управляю, но пришлось еще и в экономисты идти, чтобы помогать мужу.

Мы заходим в туалет. Я смотрю на себя в отражении. Вид какой-то нездоровый, щеки бледные, хотя должно быть наоборот: вон сколько выплясывала на танцполе. Как будто и впрямь привидение увидела.

— А ты чего? Что с лицом? — спрашивает Нелли, поправляя макияж.

— Третьяков здесь, — тихо отвечаю я.

Наши взгляды встречаются в отражении.

— Да ладно? — удивляется она.

8 глава

Мне хватает нескольких секунд, чтобы оценить обстановку. Мы с Нелли одни. Компания Володи без женщин. Интересно, Третьяков подошел бы, будь рядом его жена?

Когда думаю о том, что несколько лет назад Володя вместо себя на встречу в кафе прислал отца с деньгами на аборт, злость горячей лавой поднимается из глубин и несется по венам. На всех участников этого действа. И в первую очередь на себя, потому что вспоминается день, когда в моей жизни все вышло из-под контроля. Закончилось это сильными душевными терзаниями. Как не допустить новых?

Что необходимо сделать, чтобы Володя оставил меня в покое? Я ни на что не претендую, никак не давала о себе знать и впредь буду придерживаться тех же установок. Пусть только опять исчезнет из моей жизни и прекратит сеять в душе сумятицу своими появлениями.

— Привет, — здоровается Третьяков.

— Привет, — отвечает Нелли, когда я не тороплюсь отзываться на приветствие Володи.

Опускаю взгляд в приложение на телефоне. Такси подъехало и находится буквально в двух шагах от нас. Хочется поскорее оказаться в салоне. Хватит с меня встреч с прошлым. Кажется, это третья за последнюю неделю? Достаточно.

— Нелли, не могла бы ты оставить нас на пару слов и подождать Настю в машине? — Третьяков кивает на белый седан.

Пульс бьется на максимум. Во мне коктейль из самых разных чувств, но перевешивают горечь и обида. Так и хочется бросить Володе в лицо: «Ты же сам отказался от сына, а теперь чего от меня хочешь?»

Состояние полупьяное, хотя я не пила. Атмосфера клуба немного расслабила, а встреча с Володей вернула в забытые дни. Раньше мы часто посещали подобные места. Мы — это Игорь, Володя и я. Мне очень нравилось проводить время в компании братьев, среди их друзей. Тогда казалось, что никто не обидит, не причинит боль. Сейчас вспоминаю, и смеяться хочется. Какой я была наивной и доверчивой глупышкой! Если бы знала, что все так закончится, никогда бы не допустила знакомства с Третьяковыми. На сердце теперь навсегда уродливые шрамы.

— Мы обе сейчас сядем в такси и уедем. — Мой голос звучит твердо и уверенно. — Все, что я посчитала нужным сказать, ты слышал. Нам больше не стоит встречаться.

Делаю шаг и чувствую прикосновение к руке, отчего тело пронзает озноб. Володя несильно сжимает мой локоть и смотрит на меня таким же взглядом, как на танцполе: словно раздевает глазами догола. Каким-то чудом сдерживаюсь, чтобы не залепить Третьякову пощечину. У него ведь жена есть. Или для них в порядке вещей подобное поведение? А для меня нет! Однажды я переступила черту, и ничего хорошего из этого не получилось. Жизненные уроки людям для того и нужны, чтобы не повторялись какие-то ситуации в будущем, так ведь? Самое время применить приобретенный опыт.

— Поговорить нам все равно придется, Настя. — Третьяков переводит взгляд на мое лицо. — Появились вопросы, на которые я хочу услышать ответы.

Воспоминание, как несколько лет назад я пыталась сдерживать крики от острого и мощного удовольствия, когда между нами случилась близость, впивается под кожу. Дикое ощущение. Возможно, и трагедии с Игорем не произошло бы, имей я хоть каплю мозгов и выдержки. Надо было оттолкнуть Володю, а не отвечать на его поцелуи. Мы допустили непростительную ошибку. Роковую.

— Отпусти, — шиплю и трясу головой, чтобы избавиться от преследующих меня образов. — Никаких разговоров не будет. Сделай то же, что и несколько лет назад. Представь, что меня нет.

— Как, если ты сейчас стоишь передо мной?

Володя продолжает смотреть в упор, отчего все переворачивается внутри. Сердце замирает, а потом начинает отчаянно стучать. Стоит усилий взять эмоции под контроль. Третьяков все такой же красивый. Я не должна об этом думать, но по-другому не получается. С ним не получается.

— Как все то время до нашей недавней встречи, — говорю максимально равнодушно, выдерживая взгляд темных глаз.

— Я много времени не отниму, — спокойно настаивает Володя, но это напускное спокойствие.

Между нами искрит напряжение, в глазах напротив плещется дикий огонь. Как и в ту ночь…

Мне очень больно, и не получается держать это чувство в себе.

— Что ты хочешь услышать? Неужели не понятно, что никакой аборт я не делала? Глупо, не находишь? Сначала прислать на встречу вместо себя отца с деньгами, а теперь разыгрывать передо мной удивление и смотреть так, будто... — Осекаюсь, не давая сорваться с языка грубым словам, потому что Володя продолжает прожигать меня глазами. — Ты всерьез думал, что я убью этого ребенка? А я взяла и не убила. Если еще хоть раз появишься рядом со мной или Денисом, притронешься к нам хоть пальцем, то я напишу на тебя заявление в полицию. Надеюсь, ответы на интересующие тебя вопросы ты получил и мы больше не увидимся.

Это все разговор с Нелли. Я теперь всерьез думаю о том, будто Володя появился, чтобы отобрать у меня сына. Поэтому и разыгрывает дешевый спектакль, якобы не понимает, чей Денис сын. Другого объяснения, почему Третьяков так себя ведет, нет.

Он смотрит на меня целую вечность. Опускаю взгляд на его руку, которая держит мой локоть. Потряхивает от эмоций с такой силой, будто резко подскочила температура тела.

— Отпусти, — повторяю холодно. — И больше ко мне не подходи.

Володя отпускает. Кожу жжет от его прикосновений.

9 глава

— Анастасия Артёмовна, вас директор вызывает, — говорит Алина, заглянув в аудиторию.

Я удивленно смотрю на секретаршу Щербакова. Обычно она по телефону сообщает, когда у Сергея Руслановича возникают вопросы к кому-то из педагогического состава. Однако до этого дня ко мне их практически не появлялось.

— Что-то срочное? — уточняю.

— Да. На телефон я дозвониться не смогла, и Сергей Русланович послал за вами лично.

— Спасибо, — благодарю я Алину, чувствуя, как неприятно скручивает желудок от волнения.

Хвалить меня не за что. Да этим Сергей Русланович и не занимается. Осталось узнать, в чем я провинилась. Может, разговор пойдет о той вечеринке в клубе с его сыном? Да, что-то такое и следовало ожидать. На месте руководителя я бы тоже не оставила подобное без внимания. Но прошло чуть больше недели… Неужели до директора так поздно доходят слухи?

Считаю до десяти, поднимаюсь из-за стола и направляюсь в приемную. Думать об увольнении в перспективе и быть на волоске от него — неравнозначные вещи. Хоть бы я ошибалась и на ковер меня вызвали не из-за того отдыха в компании Щербакова-младшего.

Прохожу в кабинет директора, сжимая влажные ладони в кулаки. Вид у Щербакова серьезный. Мысль завести интрижку с его сыном и вовсе кажется в такой момент вопиющей. Десятой дорогой буду обходить Никиту, если все обойдется.

Сергей Русланович поднимает голову и смотрит на меня строгим взглядом, от которого трясутся поджилки.

«Сюда меня позвали явно не за тем, чтобы хвалить», — про себя делаю вывод.

— Не буду ходить вокруг и около, — начинает Сергей Русланович, смотря на меня в упор. — На вас поступила жалоба.

В ушах возникает шум. Что? Жалоба? На меня?

— Вас устроили сюда по знакомству. Уговор был, что я закрываю глаза на ваше неполное высшее образование, сессии, практику, предстоящую защиту диплома. Думал, пропущу мимо глаз жалобы, где вас обвиняют в некомпетентности. Все мы должны с чего-то начинать и где-то учиться. Но сегодня произошло то, на что я не могу и не хочу закрывать глаза. Тем более не готов рисковать репутацией колледжа и своим именем.

— Могу я узнать, в чем меня обвиняют?

— Устав нашего учреждения и ваш трудовой договор предусматривают, что работнику необходимо соблюдать локальные нормативные акты, добросовестно исполнять должностные обязанности, вести себя корректно по отношению к учащимся и коллегам. В том числе и в нерабочее время. Несоблюдение этих требований может быть признано нарушением, после чего я увольняю сотрудника. Опрошенные свидетели подтвердили, что вы вымогали взятку за зачет.

— Что подтвердили?

— Появилась информация, что вы собирали за зачет денежные средства. Вознаграждение за хорошую оценку. Я мог бы обратиться в полицию, как и предлагал сделать один из ваших студентов, но мы с вами решим все приказом об увольнении. Скандалы в учреждении мне ни к чему. Надеюсь, и для вас это станет серьезным уроком.

Сердце, ухнув вниз, отпружинивает и подскакивает к горлу.

— Бред какой-то… Я впервые об этом слышу…

Сергей Русланович открывает верхний ящик стола и достает оттуда конверт. Кладет его передо мной.

— Понимаю, вы мать-одиночка. Время тяжелое, денег лишних не заработать. Именно поэтому я не стану проводить настоящее расследование с вызовом сотрудников полиции и вашим последующим наказанием. Здесь стоят подписи студентов, на аудиозаписи также слышно, что вы вымогаете у них деньги. Подобного в колледже я не допущу, — гремит у меня в ушах голос директора.

— Это неправда, — машу головой. — Меня кто-то оклеветал! Я ничего ни у кого не вымогала!

— Анастасия Артёмовна, — Щербаков сдвигает брови к переносице и награждает таким взглядом, что я понимаю: следующим действием точно будет вызов полиции, — возьмите у моего секретаря листок бумаги и напишите заявление по собственному, — чеканит он. — Это единственное, что я могу сделать в этой ситуации с минимальными для всех потерями. Мне не нужны скандалы и шумиха. Да и отправлять вашего сына в детдом... пусть кто-то другой возьмет на себя такой грех.

— Могу я узнать, кто принес вам это? — киваю на конверт.

— Наверное, вам лучше знать? — хмыкает Сергей Русланович.

— Никита? Ваш сын? — Это первое, что приходит на ум.

Лицо Щербакова вытягивается, а следом в синих глазах появляются вспышки гнева.

— Никиты несколько дней нет в городе. Всё. — Щербаков указывает мне на дверь. — Марьяне я сам позвоню и объясню ситуацию. Но если вы и впредь продолжите заниматься подобными вещами, то мой совет: не просите у нее найти вам порядочную работу. В серьезных организациях с вашей внешностью делать нечего. Это моя ошибка, что поддался уговорам.

— А что не так с моей внешностью?

— Всё так. Но не для нашего учебного заведения.

— Раньше вас устраивало…

— Раньше и вы денег не брали за зачеты, — осаживает меня Щербаков. — Все ограничивалось замечаниями коллег, что вы флиртуете со своими студентами. Я не привык следить, чем мои люди занимаются в нерабочее время, и знать не хочу, с кем вы крутили интрижки. Всего доброго, Анастасия Артёмовна. Больше в колледже появляться не нужно. О расчете даже не думайте.

10 глава

Я не в том состоянии, чтобы разыгрывать спектакль, будто мне хорошо и ничего ужасного не произошло. Меня раздавили, морально выжали, перемолотили системой. Даже представить не могла, что можно так жестоко обойтись с незнакомым человеком. А главное, за что? Ведь я ничего плохого не делала.

— Зачем ты приехал? И откуда узнал адрес? Я не давала тебе личных контактов.

Сильнее запахиваю халат на груди и не тороплюсь пускать Никиту в квартиру.

— Это, конечно, огромная проблема — узнать твой адрес, — иронизирует он. — Может, впустишь или так и будем стоять здесь и разговаривать через порог?

— Я вообще не хочу ни о чем говорить, извини.

Собираюсь захлопнуть дверь перед носом Никиты, но он просовывает в щель ногу.

— Я уже здесь. Ехал по пробкам слишком долго, чтобы вот так уйти, не получив от тебя ответ.

Еще один с желанием узнать подробности моей жизни. Ну ок. Вкратце расскажу и пойду будить сына. Посвящу день Денису. Мы давно с ним никуда не выбирались. Оденемся потеплее и до позднего вечера будем где-нибудь гулять, заглянем в наше любимое кафе. Алкоголем расслабиться нельзя, но вокруг масса других возможностей прийти в себя и отвлечься.

— У вас есть чат группы, я в курсе. Неужели не обсудили свою победу над сложным зачетом? Вы весь последний семестр только и делали, что занимались подстрекательством. Сколько я ваших бестактностей, насмешек, глупых подколов пережила, но не ходила и не жаловалась никому. Так вы решили пойти дальше и растоптать мою репутацию? Все получилось, Никит. Но после этого видеть никого из вас я не хочу. Убери ногу и дай мне закрыть дверь.

— Что значит слили? — На лице Щербакова появляется искреннее удивление. — Не читаю я этот треп в чате. Пришел к первой паре, а вместо тебя Никольская ведет занятия. Ребята говорят, что ты написала заявление по собственному желанию. Отец молчит. Что случилось? — повторяет он свой вопрос.

— Хватит притворяться. Вы с дружками третесь вместе, и ты не в курсе, что произошло? Мы сейчас не на лекции, можешь не строить из себя дурачка. Нелли просветила, чем ты на самом деле занимаешься. Мозги у тебя хорошо работают.

— Чем бы ни занимался, я не имею отношения к тому, что случилось в колледже. Но очень хотел бы тебе помочь. Не прогоняй меня, Анастасия Артёмовна.

Никита проникновенно смотрит на меня, склонив голову, потому что я намного ниже.

Во мне поселяются сомнения. Может, правда перегибаю палку и Никита не в курсе произошедшего?

— Впустишь? — предпринимает он еще одну попытку добиться своего.

— Не сегодня. Сейчас ребенок проснется. Ты и впрямь не вовремя. Я не хочу это обсуждать. Уверена, по колледжу уже вовсю гуляют слухи. Возвращайся на занятия, заодно и узнаешь, что к чему. От кого-то, но не от меня.

Воспользовавшись заминкой и тем, что Никита убирает ногу из проема, по-видимому собираясь опять что-то сказать или, что еще хуже, войти в квартиру, я захлопываю дверь и иду в спальню Дениса.

Жду, что мой бывший студент начнет настаивать и долбить в железное полотно кулаком, но, к счастью, Щербаков-младший понятливый. Стук не повторяется ни через пять минут, ни через десять. Телефон тоже молчит. Вот и замечательно. Не нужны мне сейчас никакие разговоры.

Сажусь на пол рядом с кроватью Дениса и смотрю на сына. Странно, что так долго спит. Может, из-за хмурой погоды? Проверяю его лоб. Вроде не горячий.

— Денис, — зову и глажу пальцами по пухлой щечке.

Стоит взглянуть на сына, и я понимаю, откуда берутся силы. Приятного в увольнении мало, да и дело даже не в нем, а в том, как это сделали. Не хочу проводить параллели, но вчера я чувствовала себя такой же потерянной и уязвимой, как и несколько лет назад в кафе, после разговора с отцом Володи.

Зажмурившись, трясу головой, чтобы выбросить из головы эти нелепые мысли.

У всех есть недостатки и страхи. Многие из нас очень зависимы от слов и поступков других людей. Мне стоило огромных усилий поверить в себя, понять, что, возможно, в чем-то я слабая и неправильная, но мать из меня получилась прекрасная. Что ребенок растет без отца... Не я первая и не я последняя, кто воспитывает свое чадо без чьей-либо помощи. А ведь могла бы послушать Третьякова-старшего, сломать себя и свою жизнь, избавившись от ребенка. Передергивает от этой мысли. Неприятие ее заставляет окончательно переключить внимание и не думать об увольнении. И не такое переживала.

— Доброе утро, соня. Вставай. Сейчас умоемся, позавтракаем, приведем себя в порядок и пойдем гулять. Ты, кажется, хотел в парк на весь день?

Я провожу ладонью по темным волосам сына и наблюдаю, как он меняется в лице.

— Ура! — Денис подскакивает, улыбаясь. — Да, я хочу в парк!

— Тогда идем в ванную.

Помогаю сыну умыться и почистить зубы, после чего мы направляемся на кухню. Я варю Дэну кашу, пока он грызет бублик и залипает в телевизоре. Так обычно начинаются наши выходные, которые я люблю. Если представить, что сегодня не будний день, то значительно легче и проще воспринимать реальность.

Помешивая кашу в кастрюльке, я звоню Татьяне Павловне и прошу заглянуть к нам послезавтра. Пары дней мне вполне хватит, чтобы прийти в себя, а потом займусь учебой и поиском новой работы. Пока даже не представляю, где и что искать. Неизвестность пугает. Начинать сначала всегда непросто. Особенно когда ты один.

11 глава

— Впустишь? — спрашиваю я, удерживая взгляд Ласки, и слежу за выражением ее лица.

Оно удивленное, в глазах паника.

Настя собирается захлопнуть дверь, но в последний момент, передумав, гордо вздергивает подбородок.

— Я ведь просила тебя не приближаться. Или что необходимо сделать, чтобы ты перестал меня преследовать? Позвонить твоей жене? — произносит она твердо.

С годами Ласка, наверное, стала еще упрямее, тем более рядом никого не было и она воспитывает ребенка одна. Возможно, даже моего. От этой мысли по новой начинает ломить затылок. До сих пор не могу уложить подобное в голове.

Отношения с отцом давно дали трещину. Между нами всякое бывало, особенно после смерти Игоря, но действия от моего имени оказались гранью, переступать которую было нельзя.

— А может, мне вызвать полицию? Да, так и сделаю. — Настя тянется к карману джинсов и достает телефон.

Ее пальцы дрожат, лицо стало неестественно бледным. Ласка роняет сотовый, и он с глухим стуком приземляется на пол. Шумно вздохнув, она опускается на корточки, пока я разглядываю светловолосую макушку, вспоминая, что несколько лет назад оттенок волос был темнее.

Сцепив челюсти, зависаю на пару мгновений, старательно отгоняя картинки, которые подсовывает память: однажды я вот так же заявился на порог Настиной квартиры, и все закончилось бурным сексом.

— Со дня смерти брата ты не отвечала на звонки и не хотела со мной видеться. — Пытаюсь говорит спокойно, но еще чуть-чуть, и у самого сдадут нервы.

После изучения всех бумаг и прямого вопроса отцу, в курсе ли он, что Настя родила мальчика и тот — копия меня и Игоря в детстве, я узнал много шокирующего и взял несколько дней тайм-аута для осмысления.

— Потому что мы… — Ласка осекается. — Это случилось из-за нас.

Перед глазами тут же всплывает другой образ. Каким улыбчивым был мой брат и как нелепо оборвалась его жизнь, сколько горя принесла смерть Игоря нашей семье. Грудь обжигает болью. Воспоминания клеймом выжжены на сердце. Не знаю, как от них избавиться. Да и нужно ли? Как-никак они часть меня. А от себя не убежать. Это я тоже давно осознал.

— Но когда потребовалась твоя помощь и поддержка, — продолжает Настя, — то вместо них мне дали денег и попросили избавиться от беременности, потому что мы с ребенком не вписываемся в твою прекрасную, успешную жизнь, которой ты, в принципе, и живешь. Предлагаю ничего не менять. Уходи, — говорит она.

Я глушу зарождающееся раздражение. Уйти проще всего, но что потом? Жить еще с одной тяжестью в сердце? Не хочу.

— Отец ничего не сказал о звонке и вместо меня сам отправился на встречу с тобой. Я не знал, что ты была в положении.

— Теперь знаешь.

— Настя...

— Сейчас можно сказать все что угодно, но правда заключается в том, что за эти годы мое доверие к людям сильно пошатнулось. По документам Денис к твоей семье не имеет никакого отношения. И никогда иметь не будет. Или ты рассчитывал услышать другое? — В ее голосе проскальзывают тревожные нотки. — Что меняется после твоих откровений?

— Да все, блядь, меняется! — выхожу из себя. — Я бы в жизни не оставил ребенка, пусть даже он от Игоря.

— Я должна обрадоваться твоему появлению и бежать знакомить тебя с ребенком? Сказать Денису: «Это твой папа, и теперь по выходным он будет забирать тебя к себе»? А однажды тебе надоест возить его туда-сюда и ты отнимешь у меня сына? Может, родите с женой своего?

— Бред. Никто у тебя не заберет ребенка. Даже в мыслях подобного не было, — хмурюсь я. — Давай ты не будешь рубить с плеча, успокоишься и дашь мне возможность все объяснить.

— Я не верю тебе. — Губы Ласки дрожат. — Что бы ты сейчас ни сказал. Я так нуждалась в твоей поддержке… Но получила только деньги на аборт. Может быть, обстоятельства действительно сложились таким образом, что ты ничего не знал, хотя я звонила тебе…

— Ты разговаривала с моим отцом. У нас похожие голоса.

— Даже если и так! — Настя съеживается. — Какое это теперь имеет значение? Тебе лучше исчезнуть, забудь о нас.

Испуганный вид Ласки и ее слова больно царапают сердце. Пусть жизнь и научила, что нужно пользоваться шансом избежать осложнений, сейчас не тот случай.

— Для меня очевидно, что так не будет лучше. Ни для одной из сторон, — чеканю я, стоя на своем.

Судя по шумному вдоху, Ласка собирается сказать что-то еще, но сзади доносится тихий голос:

— Мам…

В прихожей появляется Денис. Я опускаю на него глаза.

— Мам… — повторяет он отчетливее и через несколько мгновений протискивается между нами, жмется к ногам матери.

Смотрит на меня снизу вверх, высоко задрав голову. Парня шатает, щеки у него неестественно красного оттенка, глаза стеклянные. Выглядит как будто не очень здоровым. Так глубоко я не копал. Может, Денису медицинская помощь необходима?

— Мой хороший… — Интонации Ласки теплеют, она кладет руку на макушку сына, затем проводит по маленькому лбу. — Да ты весь горячий…

О Насте я часто думал, вспоминал. Только на воображаемых картинках никогда не было ребенка. Тем более общего. Эта мысль опять обескураживает.

12 глава

Я пью чай с лимоном на кухне и смотрю на Дениса, который выспался и разводит бурную деятельность. Наигравшись, он забирается на подоконник и смотрит в окно. Ничего необычного. Наши повседневные ритуалы. Я думала, Дэн пойдет спать в ночь, но, похоже, мы с Володей разбудили его своим разговором, и теперь часа два, а то и три, сын будет бодрствовать.

Невольно морщусь. Я часто представляла день, когда Третьяков появится на пороге нашей квартиры и скажет, что сожалеет о совершенной ошибке и хочет общаться с Денисом. Этот день наступил, но я испытываю страх. А если допустить, что Володя сказал правду и все это время он ничего о нас с Денисом не знал, становится еще страшнее. Неужели Александр Вениаминович до такой степени меня ненавидит, что наплевал на чувства собственного сына?

— Скорая. — Денис тычет пальцем в стекло. — И полиция.

Я выглядываю на улицу. Ничего толком не разобрать. Освещение во дворах такое, что иной раз лучше идти с фонариком, когда возвращаешься поздно вечером. На нашей стороне совсем темно, и никакие жалобы не помогают. Все застройщики поначалу обещают сказку, но часто она идет вразрез с ожиданиями поверивших в нее жильцов.

— Да, скорая и полиция, — соглашаюсь с Денисом. — У тебя такие же стоят в детской. Пойдем поиграем в них и будем спать, — предлагаю я, сняв сына с подоконника.

— Нет, — упрямится он и снова лезет к окну. — Хочу посмотреть.

Не понимаю, на что там смотреть. Район у нас не самый благополучный. Впрочем, других в Питере, наверное, и нет. Везде свои нюансы. На всякий случай я всегда ношу в сумке газовый баллончик, но, к счастью, ни разу не приходилось им воспользоваться.

Пока Денис смотрит в окно, мою чашку, убираю со стола и достаю из морозилки курицу. Завтра устроим дома нечто вроде праздника. Я давно не стояла у плиты. Приготовлю лапшу, пожарю котлет. Так было удобно, когда Денис ходил в сад. На мне оставался лишь ужин.

— Уехали? — переделав дела, спрашиваю у Дениса.

— Нет, — отзывается он.

Я подхожу к окну и снова выглядываю на улицу. От соседей слышала, что недавно в нашем районе угоняли дорогие машины. Может, это как раз та самая история? Уже среди бела дня устраивают беспредел.

Через десять минут Денис слезает с подоконника и тянет меня в детскую:

— Всё, идем.

Хоть и стараюсь отвлекаться, запрещаю себе думать о визите Володи и его словах, но внутри разрастается тревога. Толком даже объяснить не могу, какого характера. Просто дико страшно за будущее. Давно я не испытывала столь сильного волнения, на грани паники.

Денис долго крутится, вертится, не может улечься и тоже нервничает. И вот как не верить в связь матери и ребенка? Наконец, сын закрывает глаза и проваливается в сон. Я поправляю ему одеяло и тоже иду спать.

Ближе к полудню сын меня будит. Наверное, это все накопленная усталость. Последнее время я часто недосыпала. Денис забирается на кровать и ластится, как котенок. Мы лежим в обнимку какое-то время, а потом идем на кухню.

— Ну что, уехали твои машины? — помешивая кашу ложкой, интересуюсь у Дениса, когда он опять усаживается на подоконнике.

— Да, — кивает сын. — А сегодня куда-нибудь пойдем?

— Ненадолго выйдем на площадку, потом я наведу порядок, приготовлю покушать и вместе посмотрим мультик, — перечисляю наши дела на день.

— А в магазин пойдем? Я киндер-сюрприз хочу.

Ох уж эти киндер-сюрпризы.

— Да. Но ты помнишь: игрушка твоя, а шоколадка — моя. Тебе ее нельзя.

— Помню, — недовольно отзывается Денис.

Мы завтракаем и выходим на улицу. Проводим на детской площадке от силы полчаса и замерзшие возвращаемся домой. Ветер — жуткий. Холодно. У дома я замечаю на асфальте кровь и вспоминаю о вчерашней скорой и полиции во дворе. Похоже, это был не угон машины.

Денис тоже замечает пятно.

— Что это? — Он тычет ладошкой в варежке на асфальт.

— Не знаю. — Я подталкиваю сына к подъезду.

Мы заходим в лифт, и в это мгновение сотовый заливается звучной трелью. У меня на Нелли и Алёну стоит такая мелодия.

— Да, — отвечаю и лезу в карман пальто за ключом от квартиры.

— Насть, привет. Ты новости видела? — с ходу начинает Нелли. Голос у нее взволнованный.

— Нет, даже телевизор еще не включала... А что там?

Тревога набирает обороты.

— Я тоже их не смотрю, мне Ленар сказал. В общем, Володя в реанимации. Подробностей не знаю, но если хочешь, то сейчас все выясню…

— Что?! — Я застываю на месте. Даже забываю, куда иду и зачем достала ключи. — Володя вчера у меня был… Когда он успел попасть в больницу? — Запоздало осознаю, что говорю это вслух.

— Так... Ясно. Сейчас все уточню и через десять минут отзвонюсь.

В итоге Нелли перезванивает через полчаса. За это время я изучаю в гугле то, что накопали журналисты. Версий много, два из пяти источников утверждают, что это было заказное убийство. Другие три — что богатый, пресыщенный жизнью человек с кем-то повздорил и затеял драку.

13 глава

— Нет, я категорически против, — говорит Нелли и отрицательно качает головой. — К Третьякову тебя все равно не пустят. Давай ты никуда не поедешь? Я понимаю твои чувства, Насть, но...

— И я все понимаю, — обрываю подругу. — Только здесь болит, — тычу себе в грудь. — Володя бы ко мне точно приехал.

— Приехал бы, — соглашается Нелли. — Потому что у тебя мужа нет.

— Я хочу поехать и узнать о его состоянии, — настаиваю я.

— У Полины?

— Мы с ним накануне не очень хорошо поговорили, — продолжаю, пропустив мимо ушей слова Нелли. — Несчастье с Игорем я пережила. Но если и с Володей случится что-то подобное… — Осекаюсь. — Даже думать о таком страшно. Может, он в себя пришел и мне разрешат его увидеть?

Нелли какое-то время молчит, кусая губы.

— Ладно, — наконец произносит она и достает из кармана домашних брюк телефон. — Сейчас вызову няню. И Ленара предупрежу на всякий случай, куда мы поехали. Одну я тебя не оставлю. А если хочешь дружеский совет: не отказывайся впредь от помощи. Ни от какой. Тебе в этой семье, очевидно, кроме Володи никто не обрадуется. Да и с ним самим пока ничего не понятно. Одно лишь знаю: всем будет непросто в этой ситуации.

— Мне нет дела до отца Володи и Полины, — упрямо заявляю я.

— Охотно верю. А вот им скоро станет очень любопытно. Если не уже. Во-первых, что Володя делал в том районе, где вы с Денисом живете, и почему его избили под окнами твоего дома? Третьяков-старший обвинял тебя в смерти Игоря, а за Володю, единственного теперь сына, и вовсе сравняет с землей. — В голосе Нелли отчетливо слышится волнение, которое она пытается замаскировать мягкостью. — Во вторых, Денис наследник. Общих детей у Володи и Полины пока нет. Какой жене понравится такой расклад?

Я нахожусь в сильном напряжении, и анализировать происходящее получается плохо. Но с Нелли я во многом, конечно, согласна. На месте Полины была бы шокирована, узнав, что у мужа, оказывается, есть ребенок на стороне. Вот только Дениса я ни от кого не скрывала и с радостью бы задала Александру Вениаминовичу вопрос: как получилось, что Володя ничего не знал о моей беременности?

Боже, как все сложно. Я запуталась. В последнее время не выдерживаю этот сумасшедший ритм. И расслабиться совсем не получается. Остается лишь слушать сердце, и сейчас оно подсказывает ехать в больницу. Или это диктует мне страх за жизнь Третьякова, не знаю. Как бы там ни было, решение уже принято.

Через сорок минут мы с Нелли подъезжаем к клинике. Я выхожу на улицу и застываю на месте, глядя на невысокое здание. В Питере и так серо в это время года, а сейчас и подавно. Под ногами лужи, в воздухе сырость. Смотрю на асфальт и вспоминаю то пятно крови у дома, чувствуя, как по спине ползут неприятные мурашки.

Нелли толкает меня в бок локтем:

— У тебя телефон вибрирует.

Достаю сотовый из кармана. На дисплее высвечивается имя Щербакова. Нелли тоже замечает его и громко хмыкает.

— А я погляжу, Никита всерьез за тебя взялся. Ответь ему, — просит она, увидев, что я собираюсь сбросить вызов.

— Потом, — отмахиваюсь.

— Сейчас.

— Я потом Никите перезвоню. Сейчас ни о чем другом думать все равно не могу, — киваю в сторону больницы. — Постоянно представляю, как Третьяков лежал избитый на холодном и мокром асфальте, — признаюсь я.

Нелли с шумно вздыхает.

— Как бы плохо ни было сейчас Володе, ему никто не поможет, кроме врачей. Нужно время. Давай ты подождешь у регистратуры? Я сама все узнаю, раз по телефону нам ничего не захотели говорить. Если Третьяков в себя не приходил, то мы уйдем тотчас же, договорились? — говорит она, ловя мой взгляд.

— Договорились. Встречаться с его женой, и тем более с отцом, я не хочу.

— Вот и умница, — отзывается Нелли и обнимает меня за плечи. — Будь здесь Алёна, она бы вообще тебя не пустила, но я не она и не знаю, как на тебя влиять.

Сама не знаю, как держать эмоции под контролем. После разговора с Володей душа не на месте, а теперь еще и это. Я словно в прошлое вернулась и заново все переживаю.

Рука с погасшим телефоном падает вниз. Я прячу его обратно в карман пальто, и мы заходим в здание. Сердце бешено молотит, пока Нелли разговаривает с медсестрой. Я иду к окну, чтобы не подслушивать их. Спустя несколько минут Ноль возвращается.

— Я все узнала. Состояние стабильно тяжелое. Полагаю, когда Володя придет в себя и сможет дать какие-то показания, с тобой захочет пообщаться следователь. Этого, конечно, не хотелось бы. Но шила в мешке не утаишь.

— Не утаишь, — соглашаюсь я. — Что еще сказала медсестра? Ты долго с ней общалась.

— Третьяков поступил вчера ночью в другую больницу. На окраине города. Жена и отец настояли на этой, и утром Володю перевезли. Совсем тяжелых и безнадежных не трогают, за редким исключением. А здесь лучше оборудование, уход. В этом и заключается хорошая новость. Поговорить бы еще с врачом, но ты Володе никто — тебе ничего не скажут. Медсестра не в курсе подробностей, у нее только общая информация. Благо она не приняла меня за журналистку и поверила в сказку, что я близкая родственница. Пришлось показать ей свой паспорт. Но это мелочи. Главное, что не твой.

14 глава

Ругая про себя Нелли на чем свет стоит, я смотрю на приближающегося Щербакова. Учитывая, что время близится к двум, а занятия в колледже до четырех, этот оболтус, похоже, с них ушел. Надеюсь, не из-за меня? Сколько Никита крови моей выпил за предыдущий семестр! А сейчас, пытаясь помочь, реабилитируется в моих глазах со скоростью света.

— Привет, — здоровается Щербаков и не спускает с меня внимательного взгляда. — Что-то случилось? — кивает в сторону больницы. — Почему ты здесь?

— Случилось. Но не у меня, — ухожу от ответа.

Невозможно заблокировать негативные чувства. Ты либо разом все ощущаешь, либо абстрагируешься, как от хорошего так и плохого. Появление Никиты сейчас — это хорошо. Одной не хочется оставаться. А плохое заключается в том, что я не перестаю думать о Володе. Но говорить на эту тему ни с кем не хочу. Вряд ли меня поймут. Сама до конца не могу разобраться в том, что испытываю.

У всех есть предел. Мой, очевидно, пока не наступил, но мысль, что появление Третьякова — это своего рода еще одна проверка на прочность, заставляет сердце заходиться в сбивчивом ритме.

— Может, где-нибудь перекусим, и потом я домой тебя отвезу? — предлагает Никита.

— Давай.

Выбор у меня невелик. Да и не хочется домой. Будь моя воля и возможность, осталась бы в больнице. Но сидеть под дверью в реанимацию вместе с женой Третьякова... Лучше проведу время в обществе Никиты и дождусь хороших новостей дома.

Я забираюсь на пассажирское сиденье и смотрю в сторону здания. Больно. О несчастье с Игорем я узнала почти при таких же обстоятельствах. Потом судорожно искала, как поскорее улететь в Москву, и в итоге везде опоздала. Вернулась на руины собственной жизни.

— Непривычно видеть тебя такой потерянной, — вырывает меня из воспоминаний голос Никиты.

Щербаков выглядит уставшим. На его лице легкая щетина. Никите идет небритость. Возраста добавляет. Интересно, какая у нас разница? Пять лет? Шесть? Больше?

— Занятия пропускаешь? — перевожу я тему, чтобы разговор не касался личных вопросов.

— Не без этого.

— Надеюсь, есть более уважительная причина, чем я?

Никита улыбается, пристально глядя мне в глаза.

— Я понял, что хочу бросить колледж, — вдруг признается.

— Что? — удивленно вскидываю брови.

— Нет, я этого, конечно, не сделаю. Да и отец подобного не допустит. Все зачеты поставят задним числом, мозги за это он мне прочистит дома, и на том разойдемся. Я давно сконцентрирован на проекте Игната. Жизненного опыта у меня мало, но точно знаю: если чем-то горишь и вкладываешь в это дело время и ресурсы, усилия обязательно дадут результат. Пусть не сразу, но все получится. Ты бы кого поддержала: меня или моего отца?

Я искренне недоумеваю, почему Никита остановил свой выбор на мне. Ведь очевидно же, что мы с ним разные.

— Твое безответственное отношение к учебе пугает. Где гарантии, что проект Игната впоследствии не постигнет та же участь, как и твои занятия в колледже? Сегодня горишь, а завтра сгорел. Что потом? — рассуждаю я вслух.

То ли возраст сказывается, то ли привыкла поучать Щербакова на своих парах, но сейчас не могу удержаться от наставляющей речи.

— Хорошо, Никита, когда горишь и есть желание, внутренний ресурс. В моей жизни было время, когда приходилось делать привычные вещи через силу и самостоятельно выбираться из депрессии. Независимо от того, нравилось мне что-то делать или нет. За плечами не было папы, который все разрулит. Ты знаешь, что в случае неудачи твой отец поможет и все решит. Это развивает в тебе излишний инфантилизм. И в ситуации с колледжем я бы встала на сторону Сергея Руслановича. Получи образование и делай что хочешь. Или совмещай. Но так, чтобы отцу не приходилось за тебя договариваться.

Никита прищуривается. Похоже, ему не особо приятен мой ответ. Но мне все равно.

— Тебе нравилась работа в колледже? — зачем-то спрашивает Щербаков.

— Нравилась, — честно отвечаю. — И очень больно, что ребята из твоей группы лишили меня возможности заниматься любимым делом.

— Моей подписи на том документе не было.

— Может, и не было, — пожимаю плечом. — Мне весь список не огласили.

— Я разговаривал с отцом. Он, естественно, не стал слушать и посвящать в детали, но того, кто это сделал, я найду сам, лично, и разберусь с ним. Будь уверена.

— В прошлый раз я попросила тебя оставить эту затею. Ничего не изменилось. Я при любом раскладе не вернусь в колледж, а тебе лучше заняться своей успеваемостью и работой. Как-то совмещай, не жди подмоги от отца.

— Настя, ты разве не поняла, что я учусь лишь для галочки? — хмыкает Щербаков. — У меня другие интересы. Не хочу обострять дома и нервировать отца, у нас и так скандалы на этой почве. Он вбил себе в голову, что я должен продолжить династию и мы с ним будем управлять сетью колледжей и школ в этом городе.

— Теперь поняла. Хорошее у Сергея Руслановича желание.

Машина останавливается в центре. Мы немного гуляем по Невскому проспекту, а потом располагаемся в одной из кафешек. Я заказываю себе морс и булочку, Щербаков — двойной американо. Трезвонящий телефон, Никита переворачивает экраном вниз.

15 глава

— Ну что? — интересуется Алёна. — Есть какие-нибудь новости про Третьякова?

Не знаю, что ответить. Вчера вечером, когда я позвонила медсестре, чтобы узнать о состоянии Володи, сказали связаться с родней. Теперь ничего не остается, как заниматься привычными делами и надеяться, что с Третьяковым все будет хорошо. Из рук все валится без этих новостей.

— Нет, мне ничего неизвестно. Нужно связываться с родственниками.

— Понятно, — вздыхает Алёна. — А работу новую нашла?

— Ничего я не нашла. Буду готовиться к зачетам. Закрою хвосты, потом размещу повторно резюме на хэд-хантере. Может, Марьяне позвоню. Не пропаду. Не переживай за меня.

— Я и не переживаю. Просто хочу помочь. А если попробовать через Гончарова найти тебе работу? Ну то есть через его человека? Костя оставил контакты, к кому обращаться в случае чего. Правда нет гарантий, что ты не у Третьякова в офисе будешь сидеть. Слышала же, что Володя теперь преемник Гончарова? Тот мотает срок в тюрьме, и они объединили свои усилия и капиталы.

— Откуда бы я могла узнать такую информацию? — хмыкаю я.

— Ну да, — соглашается Алёна. — Я и сама была не в курсе. Ян недавно рассказал. Кстати, мы на следующей неделе собираемся прилететь. Так что скоро увидимся.

— Да ладно? — не удерживаюсь от восторженного возгласа.

— Заранее говорить не хотела. Ян будет свои вопросы решать в Москве, а мы с мелочью к тебе заглянем. Андрюша до сих пор стонет, что ему некого доставать и они с Арсом поменялись местами. Кто бы мог подумать.

— Боже… Какая замечательная новость! Я так по вам соскучилась!

Мы еще немного болтаем с Алёной, а потом я сажусь за учебники, пока няня развлекает Дениса. Не могу толком ни на чем сконцентрироваться. Но спустя несколько минут погружения в текст, меня затягивает, и я занимаюсь до самого ухода Татьяны Павловны. Спать ложусь поздно — бессонница.

Так проходит еще три дня, Никита часто звонит и настойчиво предлагает выйти на прогулку. Я, сдавшись, соглашаюсь встретиться с ним в кафе. Заканчивается все очень непредсказуемо и ярко. Щербаков накидывается на меня, сжимает в своих руках. Мы целуемся в его машине, словно подростки. Меня захлестывает давно забытыми эмоциями. Это так волнующе! Но идиллию прерывает входящий звонок. Номер неизвестный.

— Нужно ответить, — говорю я, отстраняясь от Никиты, и нажимаю зеленую кнопку.

— Настя? — звучит в трубке отдаленно знакомый голос. — Я от Третьякова. Владимира, — тут же уточняет мужчина. — Меня зовут Титомир. Ты, наверное, меня не помнишь?

Тит Рахманинов, лучший друг Володи. Помню я, конечно. Всё.

— Как его состояние? Он… Ему стало хуже?

Сердце пускается в бешеный галоп. Горло сковывает спазм.

— Всё нормально, — заверяет Тит. — Вчера вечером Вову вывели из медикаментозного сна. Сотряс он получил приличный. Сломано два ребра, да и вообще выглядит сильно помятым. Еще недельку-другую даст врачам над собой поиздеваться, а потом начнет рваться в бой.

— Куда?

— На работу. Вова попросил связаться с тобой и кое-что передать. Я могу подъехать?

Смотрю в окно на горящие окна своей многоэтажки. Продолжать вечер с Никитой я и так не планировала. Встречаться с другом Володи — тем более. Но как же радостно от долгожданной новости, что Третьяков пришел в себя и с ним всё в относительном порядке!

— Да, конечно. Заезжай.

— Отлично. Скоро буду на месте. Адрес у меня есть.

Я сжимаю в руке телефон, чувствуя облегчение такой силы, словно с плеч упала многотонная плита.

— Кто это был? — спрашивает Никита.

Жаль, что ему пришлось услышать разговор о другом мужчине. Впрочем, это не мои проблемы.

— Настя? — зовет Щербаков, когда долго не отзываюсь.

Кажется, что в его голосе слышна ревность. Я поворачиваюсь и не могу сдержать улыбки. Насупив брови, Никита смотрит исподлобья. Нет, мне не кажется. Действительно ревнует.

— Это неважно.

Злить намеренно я, конечно же, никого не хочу, но и посвящать в свои дела после одного поцелуя — тоже. Думаю, Никита это понимает.

— Пока, — улыбаюсь и тянусь к ручке двери, но слышится щелчок блокировки. — И что это значит? — Теперь мой черед хмуриться.

— Что я хочу знать, кто к тебе сейчас приедет. Меня ты динамишь, а какого-то мужика ждешь. И выглядишь при этом такой счастливой, будто… Даже слов подобрать не могу.

— И не нужно ничего подбирать, — смягчаюсь я. — Роль ревнивого Отелло тебе не идет, Никита. Открой дверь. И не дави на меня. Я же не прошу тебя отчитываться, с кем ты проводишь время по вечерам.

— Ни с кем. С работой, — тут же отвечает он.

— Совсем-совсем ни с кем? — флиртую я, вновь кайфуя от этой легкости. Или от того, что у Володи все хорошо? Наверное, все вместе взятое.

— В кулак дрочу. Представляя тебя, — говорит Никита на полном серьезе.

Щеки обдает жаром. Молодой, горячий, привлекательный, прямолинейный.

16 глава

— Мы столько не успеваем. Ни есть, ни носить новые вещи, ни играть в игрушки, которые ты приносишь. Достаточно, — прошу я, смотря на пакеты в руках Рахманинова.

На самом деле их было еще больше: один утащил Денис.

— Мое дело маленькое. Пока Вова в больнице, я на два фронта работаю. Что не так? — хмыкает Титомир в ответ.

Вглядываюсь в симпатичное лицо. Рахманинов своими расплывчатыми фразочками дает понять, что мы с сыном доставляем семье Третьякова неудобства и проблемы? Но ведь я ни у кого ничего не просила. Абсолютно. Или у Тита интерес к жене Володи и Рахманинов оберегает Полину от всякого рода переживаний? Почему он позволяет себе такие слова и замечания в мой адрес, будто я какая-то разлучница? Это ведь не так.

— Какие два фронта? — прямо спрашиваю.

— Работа и вы.

— Мы с Денисом? — уточняю, надеясь, что не я и Полина.

— Да, — кивает Рахманинов.

И по тому, как он расплывается в насмешливой улыбке, наблюдая за мной, становится понятно: действительно что-то не так.

— Больше приезжать не нужно. Так можешь и передать Володе, — уверенно заявляю я.

— Я тебя чем-то обидел?

— Вообще-то всего этого, — киваю я на пакеты, — мы не просили. Во-первых. А во-вторых, не сделали ничего такого, чтобы ты намекал, будто я разбиваю ячейку общества.

— Разве намекал? — изгибает бровь Титомир.

— Мы случайно пересеклись с Володей в городе. Так он узнал о сыне. Я не обязана ни перед кем оправдываться и терпеть чужие колкости из-за этой ситуации, ясно?

— Ладно, — протяжно вздыхает Тит. — Это ваше с Вовой дело. Не мое. Тебе следак должен был сегодня позвонить. Тишина?

— Тишина.

— Странно. — Рахманинов задумчиво трет рукой подбородок.

— Меня раздражают твои недомолвки, — начинаю я по новой заводиться. — Говори уже прямо. Зачем он должен мне звонить?

— Голову Третьякову пробили из-за бизнеса. В прошлом месяце я под раздачу попадал. Не так, конечно, как Вова, однако никому из нас не хотелось бы, чтобы следующий раз оказался фатальным. Мне очевидно, кто это делает и зачем. И что ты здесь ни при чем. Но Александр Вениаминович, увы, другого мнения. Вова твои координаты следователю не давал, когда тот пришел узнать, что к чему и в каком направлении рыть. А вот Третьяков-старший дал и наговорил кучу ерунды. Что за этим последует, я не знаю. Так что держи в курсе. Ок?

Информации много, требуется несколько секунд, чтобы выбрать из нее самое необходимое и задать правильные вопросы.

— Следующий раз может быть фатальным? — озвучиваю первый.

— Я утрировал. Мы вот-вот заключим выгодную сделку, над которой работали несколько месяцев. Для наших конкурентов это будет означать банкротство и бегство из страны из-за огромных долгов. Сезон охоты на руководство нашей компании тотчас же закроется. Но, пока Вова не в строю, каждый день у меня дико напряженный. К сожалению, сильных конкурентов во все времена убирали какими-то варварскими способами, если у людей напряг с мозгами и в голове всего две извилины. Ведь есть куда более интересные варианты, чем избить врага до полусмерти.

Я опять чувствую раздражение, прекрасно понимая, что Рахманинов имеет в виду. Внебрачный ребенок, моя связь с Володей и его погибшим братом, возможный скандал в связи с этим, если информация просочится в прессу.

— Хорошо. Вопрос номер два. Зачем Александр Вениаминович рассказал обо мне следователю и наговорил при этом гадостей?

— Откуда я знаю, что в голове у другого человека? Иногда кажется, что он умом тронулся после смерти Игоря. До сих пор тебя во всем винит.

— Ладно. Третий вопрос. У тебя чувства к Полине?

— Что? — усмехается Рахманинов.

Его реакция и искренняя усмешка убеждают меня, что чувств к жене Володи у Тита нет. Это почему-то обнадеживает. Не хотелось бы иметь в окружении двух мужчин, которые пали перед чарами одной женщины. Полина мне, конечно же, никакая не соперница. Как и я ей. Потому что ничью семью не собираюсь разбивать, тем более быть с Денисом стеной между женой и мужем. В последнее время неприятных событий в жизни и без того хватает. Хотелось бы знать, к чему готовиться. Судя по только что услышанному — ни к чему хорошему.

— Мне нужно идти. Если у тебя всё... — Тит демонстративно поднимает руку и встряхивает запястьем. Смотрит на часы.

— Вот, ты снова! — бешусь я.

— Что опять не так? — спокойно спрашивает он.

— Делаешь вид, будто я обременяю тебя.

— Насть, у меня дел позарез, а я пакеты с провизией тебе таскаю чуть ли не каждый день. На такое я не планировал подписываться.

— Но все-таки подписался.

— Потому что кроме меня Вова сейчас никому не доверяет. Ты тоже можешь мне верить. Обижать мать и ребенка я не собираюсь. Но буду честен: ситуация эта мне не нравится. Совершенно. Особенно зная Третьякова и его категоричность в решении важных вопросов.

— Спасибо за честность. Приезжать больше не нужно, — повторяю я. — К тому же завтра Алёна с детьми прилетает. О нас есть кому позаботиться. Занимайся своими делами.

17 глава

— За твое отличные успехи. Ты умница! — Нелли и Алёна поднимают бокалы шампанского.

— Как же мне с вами повезло, — счастливо улыбаюсь я. — Обычно наоборот происходит. Люди отмечают закрытие сессии, а мы — ее начало.

— К тому времени, когда ты все сдашь, я буду в Москве и приехать не смогу, — говорит Алёна.

— А мы с Ленаром послезавтра уезжаем на отдых, — подхватывает Нелли.

— Да-да, я поняла. Мы сейчас авансом собрались. Я только за. — Тоже поднимаю бокал сока в честь такого праздника.

Мы с девчонками редко встречаемся, но когда это происходит, кажется, что все как прежде. Почти как прежде. У каждой из нас дети, и их появление изменило жизнь на сто восемьдесят градусов.

Вечер проходит на позитивной ноте, пока не звонит Никита. Он хочет приехать, но я категорически против. Впереди множество других дней, чтобы увидеться со Щербаковым, а провести время с девчонками в ближайшие два-три месяца точно не получится. Не знаю, когда теперь соберемся.

— Сегодня не могу. Мы отдыхаем с подругами. У нас девичник, — отвечаю Никите, пока на меня смотрят две пары глаз. — Давай в другой раз, — предлагаю я.

Договорившись созвониться завтра, завершаю разговор. Девчонки молчат. Но очень красноречиво. Все написано на их лицах.

— Что? — развожу я руками.

— Алён, сколько она без мужика? — интересуется Нелли у цветочка.

— Без понятия, — пожимает та плечами. — Полагаю, после Третьяковых у Насти никого не было.

— Иной раз создается ощущение, что у вас с Ленаром проблемы, — парирую я и недовольно хмыкаю, сосредоточив внимание на Нелли. — Ты постоянно хочешь меня под кого-то подложить. В последнее время — очень настойчиво.

— Скорее наоборот, — фырчит Ноль. — Это у тебя проблемы. Удивительно, что ты сама на Щербакова не кидаешься, да еще и нос от него воротишь.

Девочки подшучивают надо мной, но мне не смешно. Психологически сложно решиться подпустить к себе кого-то незнакомого. Мужчины не только приятно могут делать, но и больно. Особенно душевно. Пока я не научилась отделять физическое от духовного. В моем понимании все тесно переплетено. Из этого делаю вывод, что секс без обязательств — не про меня.

— Ладно, сама определись с кем, когда и как, — примирительно вздыхает Нелли, заметив, что я хмурюсь. — Я хотела как лучше. Думала помочь вам немного со Щербаковым. Вон ты какая напряженная, подавленная. У нас с Ленаром в этом плане все хорошо. Когда оба не в запарке, нередко уезжаем на выходные куда-нибудь вдвоем и отрываемся на полную катушку. Людям нужно расслабляться. Ты вот как это делаешь?

— Прекращай ее смущать, Нелли, — вмешивается Алёна. — То, что вам с Ленаром помогает, Насте не подходит. Вы доверяете друг другу, давно вместе. Попробуй сейчас с официантом замутить и раскрепоститься. Получится?

Нелли брезгливо морщится.

— То-то же, — цокает Алёна. — Но Щербаков на верном пути. Ласку необходимо немного растормошить, чтобы ее тактильный маньяк активизировался и перешел в наступление. Я уже вон сколько дней здесь живу, а она еще ни разу не попыталась задушить меня в объятиях.

Широко улыбаюсь. Даже в этом случае девчонки нашли, о чем поспорить и что мне припомнить.

Вечер плавно перетекает в ночь. Домой мы возвращаемся ближе к двенадцати. Алёна, пожелав мне спокойной ночи, идет к своим мальчишкам. У них завтра ранний вылет в Москву — как бы не проспать и успеть проводить.

Татьяна Павловна ждет на кухне. Я сажусь на барный стул и вызываю ей такси. Извиняюсь перед няней, что мы с Алёной засиделись допоздна.

— Ничего страшного, дело молодое, — говорит она. — Настя, пока вас не было, приезжал мужчина. Я звонила, но ты была вне зоны доступа. На порог без твоего разрешения я никого не пустила.

— У меня батарейка села, — отвечаю, чувствуя, как в груди начинает покалывать от волнения. — Он как-то представился?

— Нет. Сказал, завтра заедет.

С Никитой я разговаривала, он знает, что мы с девчонками зависали в кафе, и не приехал бы. Остаются Рахманинов и Третьяков. Тит говорил, что Володю выписывают на днях. Может, уже выписали и это он приезжал?

Следующим утром я провожаю Алёну в аэропорт.

— Если что, я на связи. — Цветочек обнимает меня на прощание.

Грустно, что она уезжает, но хоть немного побыла, раскрасив своим присутствием серые будни.

— Пока.

По очереди целую ребят и долго смотрю Багдасаровым вслед. После Дениса Алёна с Андреем и Арсением — самое дорогое, что у меня есть.

Вызвав такси, тороплюсь домой. Татьяна Павловна и Денис до обеда проведут время на улице, а я решила прибраться дома и заняться конспектами. Однако планам не суждено сбыться. В разгар уборки раздается стук в дверь.

Смотрю в глазок и вижу на лестничной площадке Володю. Пульс тут же начинает стучать в висках, во рту пересыхает. Я открываю замки и вскидываю голову: Третьяков значительно выше. Высокий, мужественный, почти целый и невредимый. Синяки на его лице подзажили. Ничего не указывает на то, что Володя был в реанимации.

18 глава

Тело сотрясает дрожью, но вовсе не от сквозняка, гуляющего по комнатам из-за окна, которое я оставила открытым для проветривания. Трясет от присутствия Третьякова. Сердце замирает, когда наши взгляды встречаются, вызывая одуряюще жаркий трепет. Плотину эмоций вот-вот прорвет. Лучше бы Вова не приходил. Зачем ему это все? Ради Дениса?

— Один раз мы переступили черту. Ничем хорошим это не закончилось, — напоминаю я, делая шаги назад, пока не упираюсь в дверной косяк. — Тогда ты об этом пожалел.

— Пожалел. Только не о том, о чем ты думаешь.

В черных глазах бушует пламя. Столько в них всего! Внешне Володя сдержанный, но внутри он совершенно другой. Я это точно знаю.

— Я… — Осекаюсь под его жгучим взглядом. — Тебе известно, о чем я думаю?

Единственное правильное решение — оттолкнуть Третьякова и заставить уйти. Еще бы иметь на это силы. Я всего лишь человек. Девушка, которая устала быть сильной.

— Мысли читать не умею. К сожалению. Иначе появился бы здесь еще раньше. Или где ты все это время жила с сыном? Туда бы приехал.

— Я жила там, где было хорошо и спокойно. И не считаю, что ты чем-то обязан нам с Денисом. Не я первая и не я последняя, кто оказался в подобной ситуации.

Зачем-то защищаюсь, хотя никто на меня не нападает. Вова просто смотрит, даже не пытается прикоснуться.

— Где было хорошо? — хмыкает он. — Это иллюзия, Настя. Как цугцванг в шахматах, когда самый правильный ход — никуда не двигаться, затаиться. Я лишь примерно могу представить, как тяжело тебе было воспитывать ребенка одной, считая его отца последним мерзавцем. И как сложно принять сейчас, что подлецом оказался вовсе не я.

Грудь опаляет вспышкой пламени. Я думала, что тогда было больно, но сейчас почему-то больнее.

— В жизни мы все делаем выбор сотни раз. Каждый, сука, день, — продолжает Третьяков, склонившись надо мной. Его дыхание обжигает кожу. — Не бывает хороших или плохих путей. Но, выбрав один, мы сами определяем свою жизнь. Если бы я поговорил с Игорем до того, как он нас увидел... Если бы не топил себя в горе из-за гибели близкого человека, не захлебывался виной... Будь мы смелее, чтобы не связывать себя с теми, к кому нет чувств, все могло бы сложиться иначе.

Вова словно бьет меня словами.

— Как?! — чуть ли не выкрикиваю, чувствуя, что на меня обрушивается каскад эмоций. — Как бы все могло сложиться?

— Как каждый из нас представлял. Скорее всего, мы с тобой были бы вместе.

— Я видела Полину в больнице. На ней лица не было, она очень переживала, когда тебя избили. Вы четыре года в браке. Получается, у одного из нас все сложилось так, как он представлял?

— Ты была в больнице? — переспрашивает Третьяков и смотрит, прищурившись, так, что горит каждый миллиметр тела.

Я молчу, поняв, что сказала глупость.

Нельзя включать зеленый свет. Даже желтый опасно. В прошлый раз, когда я призналась Вове, что начинать отношения с Игорем было ошибкой, очень большой ошибкой с моей стороны, между нами все закончилось жарким сексом. Вряд ли Третьяков женился по ошибке. Но и я поначалу искренне верила, что с Игорем у нас все получится.

— Это не имеет значения, — шепчу подавленно.

Если Вова сделает шаг, то подавленной окажусь в прямом смысле. Но, к счастью, Третьяков меня не трогает.

— Несколько лет назад ты так же, как и сейчас, вломился в мой дом. А перед этим мы чуть не поцеловались в машине, когда ты меня подвез. Уже тогда было ясно, что я поговорю с Игорем и закончу эти отношения. Я сказала тебе о своих чувствах и ушла. А как поступил ты? Пошел следом за мной в квартиру и взял меня. А потом еще. Невозможно было воспротивиться. Ты мне с первого взгляда понравился, в груди что-то екнуло, когда увидела тебя. Но даже представить не могла, что в итоге чувства причинят мне такую сильную боль…

Вова молчит, шумно дышит. Мы смотрим друг на друга, и в зрительном контакте словно какая-то особая энергия. Как и тогда. В тот самый день. От этого дико больно. Словно тысячи игл вспарывают кожу, подбираясь к сердцу. Я лишь в это мгновение понимаю, как сильно скучала по Вове и почему не получалось его ненавидеть. На одно злилась — что отказался от ребенка. Но теперь все оказалось неправдой.

— Ты говорила, что предохраняешься. Я видел у тебя в сумке упаковку с противозачаточными.

В глазах Третьякова я улавливаю всплеск растерянности и еще каких-то эмоций.

— Я до сих пор на них. С подросткового возраста. Проблема с гормонами.

— Тогда как получилось, что сыну уже три года?

Сердце бешено колотится. Прикрываю веки на секунду, рвано вздыхаю. Я заслужила этот вопрос и сомнения.

— После той ночи и смерти Игоря все перевернулась с ног на голову. Я плохо себя чувствовала, таблетки принимала абы как. На фоне переживаний тошнило или я отравилась, не знаю. Спустя месяц поняла, что пачка закончилась, а месячных нет и со мной что-то не то происходит. Сделала тест, он показал одну полоску. Потом еще, но результат оказался тем же. Гинеколог после анализа на ХГЧ назначила УЗИ. Предположение, что я беременна, подтвердилось. В тот же день я достала твой номер из черного списка и сразу позвонила, чтобы сообщить новость...