Сломанные крылья

Всегда и навеки?

Ему казалось, что он никогда не бросит свою семью. До сегодняшней ночи Элайджа был уверен: что бы ни натворил Никлаус, он сможет его простить. «Всегда и навеки» — такую клятву тысячу лет назад они дали друг другу. И она была нерушима. Хотя каждый из них не раз совершал нечто такое, что казалось: вот оно — всё, клятве конец. Однако проходило время, и жизнь возвращалась на круги своя. Они вместе разбирались с проблемами и уничтожали врагов. Но после этой ночи в его душе поселилась пустота… И теперь, похоже, уже ничего не исправить.

Полная луна снова возвышалась над Новым Орлеаном, городом, жители которого даже не догадывались, в чьих руках находятся их жизни. Загородный особняк был полон тишины и покоя. Яркий лунный свет освещал фасад здания, проникая в широкие окна. Элайдже как единственному, в данный момент, обитателю дома, было до невозможности скучно. Хейли ещё днём Никлаус забрал в их городской дом, и ходу туда ни ему, ни сестре сейчас не было. И всё из-за вспыльчивого нрава младшего из их тройки... Нет, он понимал, что в какой-то мере виноват сам. Но кто же знал, что в кои-то веки мысли и планы Никлауса относительно ребёнка окажутся чистыми, как слеза младенца? Попытка извиниться вышла неудачной. Брат, будучи вне себя от ярости, скрылся из леса, оставив его и Хейли на поляне, возле озера. Элайджа тогда не стал ждать, и они вернулись в особняк, возле которого спустя полчаса остановился джип. За рулём автомобиля сидел его младший брат... Хейли, чтобы не усугублять ситуацию, согласилась отправиться с ним в город.

Ребекка ненадолго осталась рядом, но вскоре заскучала. Спорить с Никлаусом она не могла, поговорить с Хейли теперь тоже было невозможно. Поэтому, как только солнце скрылось за ветвями деревьев, а небо окрасилось в чёрный цвет, она надела один из своих клубных нарядов и покинула особняк. Элайджа предполагал, что в данный момент его сестра, скорее всего, развлекается в одном из многочисленных ночных заведений города. Возможно, она даже нашла себе компанию на ночь... А вот ему, похоже, придётся коротать вечер в одиночестве. Их приезд в город изначально был ошибкой, но Никлаусу, видите ли, захотелось поиграть в короля. Младший брат решил вернуть Новый Орлеан себе, уничтожив Марселя.

Тишина в доме казалась нерушимой. Элайджа хотел поговорить с братом и извиниться, но понимал: сейчас не время, Никлаус его просто не поймет, так как закипал тот быстро, от одного неосторожного слова, а вот отходил медленно. Иногда для этого требовались дни, а то и месяцы... Если прошлые огрехи, тайны, неизвестные Никлаусу, каким-то образом выплывали на поверхность, напоминая о себе, то нужно было ждать беды.

«Так что лучше переждать в тихом и безлюдном месте. Меньше шансов оказаться в гробу с магическим клинком в груди», — Элайджа поморщился — это воспоминание было не из разряда приятных. В последний раз Никлаус решил, что Элайджа будет помехой, и, заколов брата, отдал его тело Марселю, надеясь успокоить нынешнего короля города. Выбраться, не без помощи Давины, удалось совершенно случайно.

И вот сейчас он, Элайджа, находился в особняке, который когда-то принадлежал ныне покойному мэру Нового Орлеана и по совместительству отцу нынешнего короля. Мысли о Марселе раздражали. Уж слишком приёмный сын брата стал похож на своего покровителя, впитал в себя все самые отвратительные его черты, одной из которых являлась жажда власти. Элайджу же это никогда не интересовало... Ему больше нравилось чувствовать собственную силу, знать: в мире нет никого, кто мог бы его убить, а он, в свою очередь, мог уничтожить практически любое существо. Но и из этого правила есть свое исключение — Никлаус. Из-за того, что в его крови был ген оборотня, брат значительно превосходил членов своей семьи по физической силе. И, к великому огорчению Элайджи и других родственников, магический клинок на него не действовал.

Тишину, царившую в доме, нарушало только дыхание Элайджи. Он стоял в кабинете возле окна с бокалом виски в руке и просто любовался природой. Полумрак комнаты нравился первородному. Он успокаивал. К тому же, вампиры, к которым принадлежал и сам первородный, всё-таки были детьми ночи. Лунного света, льющегося в окно, ему вполне хватало, чтобы видеть каждую травинку, каждый листочек по отдельности и картину в целом. На минуту Элайджа прикрыл глаза. Полнолуние... В полнолуние тысячу лет назад погиб Хенрик, самый младший член их семьи. Погиб от зубов тех, кого их отец ненавидел всю оставшуюся жизнь. В полнолуние Никлаус наконец-то смог снять проклятье, наложенное на него матерью, и тогда стало ясно, что он отличался от других оборотней. Если остальные в полнолуние находились во власти своих звериных сущностей и не могли контролировать процесс обращения, то Никлаус, благодаря своей двойственной природе, больше ни разу не обращался.

От мыслей о вечном отвлёк шум из коридора. Поставив стакан на стол, Элайджа отправился взглянуть на того, кому пришло в голову навестить его. В том, что это не его сестра, Элайджа ни на секунду не усомнился. Та, если и явится, то только под утро.

Увиденное его слегка удивило. Этого посетителя он в ближайшее время точно не ждал.

— Никлаус, — Элайджа хотел подойти ближе, но брат шагнул первым, слегка пошатнувшись при этом. И тогда Элайдже всё стало ясно — Клаус снова напился. Алкоголь действовал на вампиров, но не так как на людей, и осознание этого заставило первородного отступить. Брат в паре с алкоголем — вещь опасная. — Тебе лучше уйти. — Единственная правильная вещь, которую он мог сейчас предложить. В таком состоянии младший брат был неуправляем, а завестись мог с пол-оборота. Прочувствовать же на своей шкуре последствия этого Элайдже не хотелось.

Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети

Новоорлеанское солнце медленно ползло по горизонту, постепенно приближаясь к зениту. Никлаус Майклсон нехотя открыл глаза и провёл ладонью по лицу, пытаясь прийти в себя. За тысячу лет он много чего успел натворить и, казалось, уже ничего не боялся... Сегодняшнее утро вместе с пробуждением принесло боль. В голове возник жуткий гул, поэтому Никлаус вскоре снова откинулся на подушку. Вставать ему совершенно не хотелось, вспоминать вчерашнее — тоже.

Во рту до сих пор ощущался привкус крови.

Клауса радовало лишь одно — тишина, воцарившаяся в доме. Хейли оказалась разумной девочкой и сидела тихо. Но это и так ясно: пока она беременна, он её не тронет. Не посмеет, ибо потом родственники сядут на уши. Этого он не выдержит, и снова гробы и кинжалы...

Голод напомнил о себе урчанием в желудке. Так что, разлепив веки, Клаус всё же перевернулся на спину. Хотелось выть, но даже малейший шум раздражал его сейчас. Сев, Клаус тут же прикрыл глаза и прижал голову к согнутым коленям.

Напиваться так всё-таки не следовало. Но ведь это всё родственники виноваты и Хейли!.. Чёртова волчица рассказала брату сказочку про армию гибридов, которую он создаст, используя кровь собственного ребёнка.

И тот поверил.

Доверчивый старший братишка готов поверить в любую страшную историю о своём младшем брате, особенно, если она была рассказана какой-нибудь симпатичной мордашкой, вроде Хейли. Тогда, у озера, стоя напротив брата и собственной девушки, Клаус с трудом удержался от того, чтобы не вцепиться Элайдже в горло.

Но он все же ушёл, полыхая яростью, оставив их вдвоём для разговора. Потом одумался и приехал за своей волчицей. Хорошо, что Хейли хватило ума не распалять его ещё больше, и она добровольно пошла с ним.

Что же касается Элайджи... Клаус был уверен: рано или поздно тот явится и захочет помириться. Нужно только подождать.

Нет, вчера Клаусу хотелось пойти к Элайдже и поговорить, но вместо этого он напился. А сегодня ему хреново. Только вот, если он хочет угомонить свой желудок, который настойчиво требовал пищи, ему нужно вставать.

Откинув одеяло в сторону, Клаус с трудом, но всё-таки смог открыть желавшие сомкнуться веки. Тусклый, с трудом проникший через плотно сдвинутые шторы солнечный свет попал на постель, и Клаус наконец-то увидел, что часть его кожи покрывала засохшая корка из крови. Вытянув руку перед собой, он принюхался. Запах показался знакомым, но единственное, в чём Клаус сейчас был точно уверен, — кровь принадлежит не ему.

Дверь в комнату была закрыта, и никто из обитателей дома не видел его.

Выбравшись из кровати, Клаус пошёл в душ. Надежда, что вода не только облегчит состояние, но и прояснит мысли, промелькнула в его голове, когда, закрыв дверцу кабинки, Клаус повернул кран, и первые тугие струи тут же ударили в его лицо.

Довольная улыбка появилась на лице Клауса. Вода, как он и предполагал, принесла долгожданное облегчение. Телу с каждой секундой становилось легче, в мыслях прояснялось. Но его эйфория была недолгой. Прояснение мыслей привело также и к тому, что в сознании, пока лишь отрывочно, промелькнули кадры прошедшей ночи. Верить им не хотелось. Клаус вспомнил, что он, допив последнюю бутылку крепкого алкоголя, вошёл в дверь загородного особняка, принадлежащего сейчас их семье... Воспоминания, следующие за этим, заставили холодок пробежать по его коже. Уперевшись ладонью в стену душевой, Никлаус прикрыл глаза...

Ему нужно было выбраться из душа и позвонить, поговорить, убедиться. «Ведь даже память иногда лжёт», — будто бы пытаясь оправдаться перед самим собой, подумал Никлаус.

Одевшись, он стал искать, куда же вчера дел телефон. Какое-то время тот не желал находиться, но в конечном итоге был обнаружен в самом дальнем и тёмном углу, под кроватью. Когда и зачем он туда его закинул — Никлаус не помнил.

Телефон был полностью разряжен, значит, позвонить сейчас с него Клаус не сможет. Только он знал — это ненадолго, пока зарядки не накопится, чтобы совершить хотя бы один звонок... Провод был найден в тумбочке, стоявшей возле кровати. И пока телефон заряжался, Никлаус сидел на кровати, прислонившись лбом к сложенным вместе ладоням.

Время тянулось бесконечно долго. Никлаусу было необходимо что-то делать, дабы не сойти с ума в ожидании. Потому, поднявшись с кровати, он решил уничтожить все следы, напоминающие о прошедшей ночи.

Снятое с постели белье было тотчас заброшено в стиральную машину. Включив её, Клаус остался на какое-то время в ванной. Идти в комнату и проверять зарядку совершенно не хотелось. Страх, прокравшийся в сознание, казалось, сковал его по рукам и ногам. Всегда решительный, не испытывающий сомнений в правильности своих поступков, Никлаус Майклсон сейчас дрожал.

Опустившись на пол, он прислонился спиной к стиральной машине. Выходить в комнату было страшно.

Так пролетел целый час. Стирка закончилась, а он всё сидел на полу, отчётливо понимая, что прояснить всё просто необходимо...

Телефон немного зарядился.

«На один звонок уж точно хватит», — решил Клаус.

Искать нужный контакт долго не пришлось, Клаус нажал на кнопку вызова, вот только ответом ему послужила тишина.

Трубку брать не желали.

Еще несколько попыток, и нервные шаги по комнате.

Всё ради цели

Клаус напряженно следил за сестрой, взгляд которой бегал от строчки к строчке. Ребекка даже не заметила того, что читала записку вслух. Впрочем, человеческое ухо не уловило бы и слова из этого шепота, но Никлаус, как и положено первородному, прекрасно слышал всё.

Как он и надеялся, брат не сказал о настоящей причине отъезда. Только общими словами и просьбами просил присмотреть за Хейли. Ни слова о нём, а ведь раньше упомянул бы обязательно, что за братом, тоже нужно приглядывать. Единственное, что насторожило, — строчка с просьбой быть поосторожнее с ним. Клаус слишком хорошо знал свою сестру и предположил, что этот прозрачный намёк может привести к тому, что у Ребекки возникнут ненужные вопросы...

Тихо сидя в углу, Клаус наблюдал, как сестра, отложив записку в сторону, поставила на столик сумочку, резко расстегнула молнию и достала телефон. По-прежнему не замечая его, Ребекка приложила мобильник к уху и стала ждать ответа. Автоматический голос оператора сообщил ей то же самое, что и Никлаусу. Убрав бесполезный аппарат в карман, Ребекка наконец-то повернулась и, заметив Клауса, с удивлением произнесла:

— Ник, какого чёрта ты здесь делаешь? И куда уехал Элайджа?

Клаус усмехнулся. Тактичность была явно не самой сильной стороной Ребекки.

— Зашёл поздороваться, а насчёт отъезда — понятия не имею, — встав с пола, он улыбнулся в своей излюбленной манере и картинно развёл руки в стороны. Что и говорить, врать Клаус всегда умел. Только вот, судя по взгляду сестры, на сей раз ему не поверили. Он этому почти что не удивился. Всегда, когда речь заходила о нём, Ребекка ждала наихудшего, и Клаус не собирался сообщать ей добровольно, что в этот раз её предположения оказались верны.

— Ты никогда не заходишь просто так поздороваться, — Ребекка прошла мимо него, направляясь в свою комнату. — И если ты снова заколол брата, чтобы заключить какую-то очередную сделку, то советую сразу сознаться... Ник, я серьёзно!.. В городе полно проблем. Марсель, ведьмы, волки, а Элайджи нет. Нам нужна любая помощь.

Никлаус же, заложив руки за спину, продолжал улыбаться. Все улики были уничтожены, а его надежда, что брат скроет правду, полностью оправдалась.

Сейчас главное — сделать так, чтобы все его старания не прошли даром. Ведь если Ребекка всё узнает, то будет скандал, и придётся использовать клинок...

«Мне нужно найти брата и всё уладить», — Клаус понимал, что это будет самым оптимальным решением из всех возможных.

— Я его не закалывал. Можешь проверить. Машины нет. Да и заставить его написать для тебя записку я бы не смог.

Снова улыбнувшись, Клаус посмотрел в глаза сестре. Как и ожидалось, Ребекка согласно кивнула.

— Тогда зачем он выключил телефон? И какова настоящая причина отъезда?

— Кто его знает. Может, решил последовать твоему совету и отдохнуть от нас всех, а может, что-то нашёл, — тень сомнения проскользнула на лице сестры. Никлаус гадал, как ему подвести тему к вопросу переезда, не вызвав ещё большего волнения со стороны Ребекки. Сделав шаг в её сторону, он на секунду опустил взгляд. — Я тут подумал, — и снова взгляд прямо в глаза, — раз Элайджа уехал, а ты осталась одна… Да и врагов, как ты заметила, в городе и за его пределами хватает. Может, будет лучше, если ты присоединишься ко мне и Хейли?

Клаус ждал, какое же решение примет Ребекка. От его взгляда не ускользнуло то, как сестра в задумчивости прикусила губу. Но когда Ребекка наконец-то взглянула на него, Клаус понял, что она уже согласилась, хотя и не озвучила это вслух. Манипулировать Ребеккой всегда было легко, главное знать — на какие точки надавить, и в этом Клаус считал себя мастером.

Желание быть в семье — вот, что он видел в её взгляде. Никлаус знал, что выиграл этот раунд. Внутри он улыбался, но внешне это никак не проявлялось. Секунды текли, а Клаус просто ждал, и наконец Ребекка ответила:

— Мне надо собрать вещи. Вечером я составлю тебе и Хейли компанию за ужином.

Ребекка пошла наверх, и Клаус с облегчением выдохнул.

Всё прошло даже легче, чем он думал. Ребекка отвлечёт Хейли, и устроенная им охота на волков пройдёт без лишнего вмешательства. Потом он спокойно объяснит молодой волчице, что так было нужно, не озвучив основной причины.

«Достаточно той, что была названа ранее», — усмехнулся Клаус собственным мыслям.

Не станет волков, и создавать гибридов будет не из кого.

Вскоре Никлаус покинул загородный дом. Дорога обратно пролетела незаметно, только вот возвращаться в особняк, где сейчас находилась Хейли, он не собирался. До вечера ему было необходимо проинструктировать вампиров, и этот разговор должен был остаться в тайне от волчицы.

Клаус остановил свой автомобиль возле бара, куда он ранее вызвал Марселя и Диего. Доверять одному Жерару было глупо, тот мог сорвать его планы. А вот в паре с другим вампиром — нет. Полумрак помещения встретил его прохладой. День понемногу клонился к закату. Заметив сидевших за угловым столиком Марселя и Диего, Клаус неторопливым шагом направился к ним. В полупустом баре никого не будет интересовать разговор трёх сверхъестественных существ. Разве что хозяйку бара — Софи Деверо, но в данный момент она была занята обслуживанием небольшой группы посетителей.

Присев рядом с Марселем, Клаус с минуту прислушивался к разговорам за соседними столами.