Слова и дело(40к)

В первые годы после подвигов на еретической Мису Доминикус Урсо был послан с формальной проверкой на цветущую солнечную планету «Ла Униа», опять-таки формально принадлежащую Официо Агрикалте, а по сути управляемую семьёй со сложной фамилией Кауса туа. Молодой инквизитор сперва отказывался — из соображений чести. Каждой птеробелке было известно, какие дела ведёт семейка и что именно она экспортирует вместо ветчины и сыра. Однако его возмущённые возражения столкнулись с категоричным указом старших держателей печати.

— Брат Урсо, Вам напомнить, кто занимается поставками необходимого… всякого нам, ещё двум Ордо Минорис и половине Экклезиархии? Потому отправляетесь и ведите себя предельно вежливо.

Помимо специфических занятий общество Ла Унии отличалось не менее своеобразной культурой — и эту-то культуру Доминикусу, в соответствии с интересами его ордена, и предстояло детально изучить и задокументировать. А то мало ли поставки прекратятся. К тому же намечались трёхмесячные гуляния в честь бракосочетания дочери Кауса Туа с отпрыском какого-то мелкого островного семейства — отличный предлог.

***

Прибытие представительного — и вовсю кичащегося этой представительностью — инквизитора со свитой в захолустье, где единственную радость составляли сплетни на тему «убьёт ли хозяйский троюродный племянник кого-нибудь на пути к наследству или всё-таки до совершеннолетия подождёт», произвело на широкую публику неизгладимое впечатление.

«Явленье Императора народу», — сказал бы секретарь старшего синьора Кауса, не будь он таким суеверным — и был бы прав.

Важных гостей, конечно, поместили прямо в просторном загородном доме главы Семьи. Степенный лысеющий «отец» принял проверяющих радушно и без капли нервозности, и даже выделил крыло покойной любимой бабушки для самого инквизитора и его приближенного техножреца из Биологис. Последний распугал всю прислугу чудными аугментациями и тут же приманивший обратно приятным и весёлым нравом.

— А щупальца эти ему даже идут, — порешили обитатели особняка и в качестве жеста доброй воли предоставили милому учёному беспрепятственный доступ к библиотеке вкупе с семейными архивами. Тот не преминул воспользоваться возможностью и залатать пробелы в образовании. Не своём, конечно.

На рассвете поместье огласилось протяжным жалобным «Неееееет!»

— Кого-то всё-таки убили? — обрадовался скучающий секретарь, заслышав вой.

— Увы. Мастер Фиделиус даёт уроки исторического языкознания.

***

— Тебе повезло, что я не электрожрец! — размахивал тем временем щупальцами «учитель», в возмущении кружа по библиотечному залу. — Меня бы уже закоротило!

— Филин, я не понимаю, чем ты недоволен. Я целый год учил основы этих древнееврейских западных языков…

— Древнеевропейских! Европейских! Понимаешь? Восточных! — бессильным шёпотом поправлял Биологис.

— Да какая разница?.. Так вот, мне они снились уже. Читать даже могу. И снова тебе что-то не нравится! Тут же алым по черному написано: «Эт руски». Амбуллу понятно, что тут одна буква стёрлась, а другая пропущена: это же документ каких-то дремучих времён! Значит, речь о русских, что может быть логичнее!

— Да нет же! Созвучие, тем более кривое, притянутое через Комморру, не тождественно этимологии. Ну вот смотри, давай пример попроще. Язык ты знаешь. Как думаешь, каково происхождение фамилии наших хозяев?

— Садоводством многие поколения занимаются? — наобум предположил Урсо.

— Дом, ну ты… это же калька с высокого готика, буквальная транслитерация, характерная для древних семей, сложенных в невежественный период до походов вашего... золототронного.

— Бога-Императора, — уточнил Доминикус, по привычке почтительно вставая.

— Ага, его, в общем. «Ваше дело» получается.

— Не понял.

— Ну, у них девиз такой: «У нас своё дело, а его последствия — ваше». Я же тебе по дороге рассказывал! Какой генокрад тебя укусил?

— Не смешно. Да проспал я твою лекцию!

— Ну прости. Высыпаться надо, а не стихи сочинять ночами. Ладно, — сдался Диоскур, — над макрокомпаративистикой ещё нужно поработать.

— Зато я хоть немного сравнялся с тобой в разговорных языках, — обиженно пробормотал инквизитор.

— Да что ты говоришь?

— «Четыре-тринадцать» всё-таки звучит лучше, чем «два-тринадцать», ты не находишь?

— Справедливо. Да не дуйся ты, это я специально дразнюсь. Учишься ты даже быстрее некоторых техномагов. Ну, будущих. До аугментации. Это я один такой аномальный, не равняйся.

— Пойдём, аномальный, а то без нас всё выпьют.

Прихватив заготовленные подарки, но никак особо не наряжаясь — ибо пафосный инквизиторский плащ и бордовая мантия Культа обоим страшно нравились, а ещё играли на устрашение населения — друзья наконец спустились посмотреть на торжество.

Вовремя.

— Мне кажется, я видел какой-то очень странный мир, — оснастившись тремя бокалами золотого, вещал один из крейсерских псайкеров. Его на потеху знатным гостям вытащили из запасников поля Геллера, и этот обречённый, да ещё прыщавый и нелепый парень, кажется, решил взять от недолгой оставшейся жизни всё. — Там, например, нет никакого Варпа, а космические корабли страшные такие, серые, без всякого дизайна.

— Синьориты, не обращайте внимания на этот бред, пожалуйста, — вежливо, но твёрдо обратился Урсо к слушающим, притом с совсем небольшим акцентом, — его психика, увы, необратимо пострадала из-за профессии; не беспокойтесь на празднике о полоумных.

— Но это правда! — возмутился полоумный. — Там и архитектурных канонов почти нет. Строят кто во что горазд!

— Ты с кем споришь?!

— Там все ходят в синих старых штанах и дешёвых рубашках без рукавов и пуговиц, — гнул свою линию докладчик, — представляете, ужас какой, милорд инквизитор?

Его упорство уже начинало раздражать.

— Это что же за уродливое общество получится, с ободранным безвкусным бытом? Что они, совсем гнева Императора не боятся?