Слово павшего

Пролог

Ночь. Полнолуние. Мрачное кладбище.

Насмерть перепуганная женщина встречает

мужика в сером плаще и спрашивает:

– Простите, не могли бы вы меня проводить?..

– Пожалуйста, – отвечает тот. – А вы чего-то боитесь?

– Мертвецов…

– А чего нас бояться?

Бородатый анекдот

Пролог

Сгинь! Сгинь! Пропади, нечистая сила!..

К/ф «Иван Васильевич меняет профессию»

Как же дурно учеба влияет на экологию местности... Громко чихнув, я мрачно глянула на пыль и бумажки, скопившиеся под кроватью. Да, мне некогда делать уборку, некогда! У меня сессия вот-вот начнется, завтра первый экзамен! А учить еще сколько... И читать... До уборки ли тут? Впрочем, когда у меня вообще до нее руки доходили?..

Однако – дело, да. Кабы не закатившаяся под кровать единственная ручка – в жизни бы сюда не полезла... Интересно, кстати, а ручка-то где? Поминутно чихая, я принялась осторожно ворошить мусор. Всё, на каникулах займусь капитальной помойкой хаты, пока она действительно не превратилась в ту самую помойку.

Ручка отыскалась в самом дальнем и грязном углу. Брезгливо стерев с нее пыль, я осторожно попятилась и краем глаза заметила среди конфетных фантиков подозрительное шевеление. Задний ход включился сам по себе.

– Мама!.. – я с визгом отскочила от кровати и испуганно прижалась спиной к шкафу.

Этого мне еще не хватало! Тараканы!!! Хотя их-то хоть тапкой прибить можно, а если мышь?.. А у меня на всю живность аллергия, и кошку не завести, и... Нет, какая ерунда в голову лезет, стоит от учебы отключиться...

Мрачную тишину разорвал телефонный звонок, отвлекая меня от невеселых мыслей. С недоверием покосившись на кровать, я все-таки взяла трубку.

– Алё?

Звонила Ритка. Как обычно, дражайшая однокурсница жаждала поделиться со мной сведениями, добытыми на консультации, которую я самым бессовестным образом прогуляла. А кому охота в наши сибирские минус сорок тащиться в страшную даль к черту на кулички, с пересадками, дабы прослушать скучные рассуждения о том, как плохо всем придется на предстоящем экзамене? Мне вот лень, например. Я лучше посижу дома и попытаюсь выучить хоть что-нибудь из теории литературы.

– Короче, туго нам придется, – замогильным голосом вещала меж тем подруга. – Особенно тебе.

– А мне-то почему? – встрепенулась я.

– А сама не догадываешься? – ехидно спросила Ритка. – На семинары надо было ходить! И на лекции – хотя бы для того, чтобы препод тебя в лицо знал!

Я кисло улыбнулась и фыркнула.

– Ладно, у меня запасные «шпоры» есть, – сжалилась она. – У нашей отличницы Лапшиной выклянчила. Не горюй, не пропадем!

– Рит, чтобы я без тебя делала! – улыбнулась я.

– Да ладно тебе, – отмахнулась подруга. – Свои люди – сочтемся. Ты, главное, не перепутай, как в прошлый раз, аудитории и не ломись со своей литературой к физикам.

Я снова погрустнела. Н-да. На прошлой сессии надо мной гоготал весь универ. Я только-только перевелась из прежнего вуза в нынешний, свою группу толком в лицо не знала, преподавателей – тем более. И, изучая расписание экзаменов, проглядела подписанную к номеру аудитории крохотную буковку «а». И пошла сдавать зарубежную литературу – к физикам.

Преподаватель, естественно, меня не опознал и решил: садись, мол, тебя буду по всему материалу гонять без оглядки на билеты. Я и села. Просекла ситуацию только тогда, когда на меня градом посыпались вопросы по электричеству и полупроводникам. И еще преподаватель попался такой, знаете, живенький – не ждал, пока я соберусь с мыслями и объясню ему, что просто аудитории перепутала, а сыпал и сыпал бесконечными вопросами.

В итоге я молча сунула ему под нос зачетку и указала на наименование моей специальности. Он, увидев слово «филология», опешил от изумления, а остальные присутствующие от смеха тихо сползли под парты. А мой экзамен к тому времени успел благополучно закончиться.

– Ладно, не буду тебя отвлекать, Касси, – прощебетала Ритка. – До встречи на экзамене.

– Угу, пока, – я уныло повесила телефонную трубку.

Касси (иначе – Кася, Кась, Ася и иже с ними) – это я, очень приятно, будем знакомы. Родители, филологи в пятом поколении, малость сдвинутые на античной литературе, обозвали меня при рождении Кассандрой. Ненавижу это имя... Это же надо было додуматься – назвать так свое единственное дите, ребенка прогрессивного двадцать первого века (тогда еще – двадцатого, но не суть важно). А над моим полным именем-отчеством неприлично хихикали и старые, и новые знакомые. Ага, Кассандра Персеевна я. Над папой в детстве тоже пошутили – обозвали Персеем. От прозвища «Персик» он так и не отделался, как и я от «Кассы».

После разговора с подругой настроение испортилось окончательно. Побродив по комнате, я угрюмо посмотрела на книги, которые огромными стопками громоздились на столе, на стуле, в кресле, на полу и даже на кровати. Да, я слишком ленива и читать книги в течение семестра не хочу. Зато в преддверии экзаменов они стекались в мою небольшую квартирку изо всех библиотек, обреталась там достаточно долго и возвращалась назад лишь после уплаты солидного штрафа.

Глава 1

– Всё ясно, это белая горячка.

– Да-да, горячий и совсем белый!

К/ф «Кавказская пленница»

Мне снился странный сон. Или начинался бред после сильного ушиба головы. Что ни говори, а об пол я стукнулась знатно и даже, по-моему, угол стола успела зацепить... И вот на больную-то голову мне и приглючился следующий кошмар.

Одиноко и беспризорно я болталась в пустом темном пространстве, а вокруг меня в медленном вальсе кружилось семь разноцветных шаров неизвестного происхождения. Шарики величиной казались с мою многострадальную голову и постоянно вспыхивали, пульсировали и искрили. И казались... живыми?.. Ну точно бред. Очевидный и вполне вероятный.

И я не удивилась, когда шариков приблизился, и из его таинственных синих глубин на меня сурово глянули выпученные черные зенки. Я испуганно шарахнулась в сторону, наткнулась на другой шар, охнула, обжегшись, и испуганно съежилась на прежнем месте. А из синего шара раздался громовой голос:

– И что это за создание?

По моей руке прошуршали знакомые лапки, и из-под свитера вынырнула печально знакомая ящерка. Вскарабкавшись ко мне на плечо, наглое пресмыкающееся опустило очи долу. Послышался тихий, свистящий и виноватый голос:

– Больше мне никого обнаружить не удалос-сь. Прос-стите меня, владыка.

– А как же спаситель, которого мы вместе выбирали? – не унимался шарик, медленно увеличиваясь, видимо, от ярости.

– Он с-скончалс-ся от с-сердечного прис-ступа, едва меня увидел, – бодро отрапортовала ящерка. – А девушка оказалас-сь неподалеку.

– И ты решила прихватить ее с собой на всякий случай? – казалось, будь у шара руки, он бы непременно схватился за голову.

Хвостатая посланница вновь опустила глаза:

– Не могла позволить с-себе вернутьс-ся с-с пус-стыми руками...

– Отлично, – вступил в разговор красный шар. – И вместо ожидаемого спасителя мы подбросим несчастным людям это... нечто?

Обидное замечание возмутило до глубины души.

– Эй! – рассердилась я. – Подбирайте выражения, не с половой тряпкой разговариваете!

– Молчи, создание! – гневно воззрился на меня синий шар, и по его поверхности пробежали молнии.

– И не подумаю! – заявила я. – Да кто вы такие, чтобы мне рот затыкать?! Это мой сон и мой бред! Что хочу, то и делаю!

Шары переглянулись.

– Проучить нахалку, – предложил зеленый.

Из недр красного выскочила искра и шибанула меня током. Я невольно схватилась за бок. Больно, зараза!.. А во сне быть не может! Как и в бреду! Ведь не может же?.. Поддерживая боль в боку, ощутимо заныла обожженная спина.

– Да чтоб вам пусто было!.. – вырвалось невольное.

И удивило безмерно. В таинственных глубинах шаров взвихрилась черная пустота. И шары заметались, загомонили, завертелись вокруг меня разноцветным волчками. И лапки ящерицы больно впились в мое плечо.

– С-сними с-свое проклятье, человек! – прошипела она мне на ухо. – С-сними, пока не поздно!

– Как? – резонно вопросила я.

Действительно, как?

Да, я всегда отличалась специфической способностью, в простонародье называемой «накаркать беду». Все мои проклятья сбывались, причем очень быстро. Самый характерный случай произошел в университете, когда наглые одногруппники запихнули меня на экзамен первой. Естественно, списать я ничего не успела и грохотом провалилась. И ехидно пожелала народу того же. И что вы думаете? Вся группа в полном составе завалила экзамен. Хотя, возможно, дело-то вовсе не в моих словах, а в подготовке – или «подготовке»...

Но сейчас-то как повернуть вспять сказанное? Слово, как известно, не воробей – нагадит, так нагадит... Ай, ладно, не я перепалку затеяла. Сами виноваты.

Вокруг меня раздалось хоровое бормотание. Шары то ли тихо наколдовывали, то ли призывали кого-то таинственного, и добились-таки своего. Чернота неохотно сменилась привычным ярким сиянием. Синий шар, откашлявшись, снова накинулся на ящерицу:

– Ты понимаешь, кого к нам притащила?

– Павший воин, – тихо ответила она.

– Вот именно. А павшим воинам не место в нашем мире. Таков его закон.

– Но ведь не возвращать же ее с-сейчас-с назад?..

– Почему это – не возвращать? – снова возмутилась я. – Еще как возвращать! Или мое мнение никого не волнует?

Шары переглянулись. Желтый задумчиво заметил:

– Может, она и справится... Или окончательно всё испортит, смешав карты нашим врагам.

Ящерка воспрянула духом:

– С-с вашего позволения, я о ней позабочус-сь.

– Так и быть, – милостиво разрешил синий шар.

Я и пикнуть не успела, как подлое пресмыкающееся вновь цапнуло меня за руку, и мир завертелся перед моими глазами, складываясь в разноцветные и причудливее узоры гигантского калейдоскопа. Которым до боли в затылке и темноты в глазах меня приложили по голове. И тьма показалась такой родной и необходимой... Почти родной. Если бы не чье-то незримое, но явственное присутствие. Кто ты?..

Глава 2

Царь, очень приятно, царь…

К/ф «Иван Васильевич меняет профессию»

Я прокляла всё на свете. С холма казалось, что до деревни – рукой подать, а на деле я тащилась до нее часа два, если не больше. С ожогом на спине и по страшной жаре. А если добавить к вышеупомянутым «радостям» прожорливых оводов, полное отсутствие спичек, дикое желание курить и смертельный голод, жизнь переставала казаться прекрасной и удивительной.

Не знаю, как у меня хватило сил доползти до первого мостика. Опершись о резные перила, я свесилась к воде и, тяжело дыша, задумалась – искупаться или утопиться?.. Обе перспективы были чрезвычайно заманчивы, но я решила для начала искупаться. Но не успела даже свитер снять: позади раздался изумленный мужской возглас. Я мрачно покосилась на свое отражение. Волосы дыбом, физиономия в грязных разводах, нос обгорел... Ай, ладно, с пивом потянет.

Я медленно обернулась, продолжая цепляться за перила, и тоже изумленно ойкнула. Вот это народ тут... Мужик – две меня в ширину, почти столько же – в высоту, борода лопатой, черные буйные кудри до плеч и добрые карие глаза. И прикид, кстати, подходящий – белая рубаха с характерной вышивкой по вороту, черный кафтан, широкие черные же штаны и пыльные сапоги сорок последнего размера. И я... Я его знала. Я знала, как его зовут. Имя вспыхнуло в сознании, как при случайной встрече с давним знакомым.

– Порфирий? – неуверенно пробормотала я, задрав голову.

Тот удивленно выпучил глаза.

– Староста деревни? – воодушевилась я.

– Он самый, – гулким басом промямлил бородач.

Так. Еще одна галочка в списке вопросов, которые при случае надо задать Яти или Магистру...

– Очень приятно, спасительница, – сходу ляпнула я.

А как еще представляться? Мне помощь нужна? Нужна. А будет ли честной народ помогать грязной беспризорной девице непонятного роду и племени, да еще и одетой не как все? Не факт. Я сразу взяла быка за рога и не зря. Бородач просиял, как начищенный пятак, и сгреб меня в охапку, без видимого труда подняв над землей.

Я невольно скривилась и охнула, а Порфирий радостно пробасил:

– Слава тебе, Господи, добралась!.. Нашли тебя Хранители!..

Стиснув зубы, я попробовала вывернуться из дружеских объятий, потерпела сокрушительное поражение и прошипела:

– Нашли-нашли... Да отпусти ты меня, наконец!..

– Извини, – староста осторожно поставил меня на ноги. – Это я на радостях. Давно тебя ждем-то. Всей деревней.

Ой, мама, а если они все такие огромные – и все дружно на меня набросятся?.. Интересно, кстати, сюда всех спасителей и доставляют, дабы почтенный Порфирий привел их в товарный вид перед встречей с таинственным Магистром?

Староста меж тем с любопытством меня изучал и трещал без умолку:

– Мы уж и отчаялись, думали, Хранители о нас забыли, ан нет! Прислали ведь нам спасительницу!.. Ты не стесняйся, проси, чего душе угодно!

– Есть и спать, – не придумала ничего оригинального я.

– Идем, провожу!

Нет, надо было ограничиться именем... Ведь не отстанет теперь, так и будет величать тем, кем я не являюсь. Не объяснять же, что меня прихватили на всякий случай, а настоящей спасительницей должна была стать вовсе не я?

– Меня Касси зовут вообще-то, – просветила я мужика.

Тот лишь упрямо покачал головой:

– Твое прозвище не имеет значения. Ты – спасительница.

– Но с именем – проще, – нервно возразила я.

– Ну, ежели хочешь...

– Да!

– Как скажешь.

И он потащил меня в деревню. А насчет домиков-то я тоже не ошиблась. Теремок на теремке, и все как в сказке. Расписные ставни, вышитые занавески, резные домики, чистые крылечки с половичками... Маму бы мою сюда – вот кто бы с местными жителями быстро общий язык нашел на почве вышивки и земледелия.

Кстати, я не ошиблась. Народ реально здесь был большой. Очень. Даже девушки казались сущими великаншами. Самая маленькая – выше меня на голову, как я успела заметить. А заметить успела, ибо староста на всю деревню орал, что миру явила себя спасительница, и поглазеть на меня сбежался весь колхоз. Короче, я со своим метр семьдесят среди этой оравы смотрелась, как Гулливер в стране великанов.

Порфирий же, пока я удивленно созерцала аборигенов, вытолкнул меня вперед и счастливым голосом представил «спасительницу» народу. И на меня градом посыпались вопросы на злободневную тему – как, когда и где я собираюсь стереть с лица земли наглых захватчиков. Пришлось терпеть, правда, недолго. Терпением я вообще не отличалась, поэтому попыталась шустро распрощаться. Староста возмутился, а я заметила, что даже спасительницы – живые существа, и им хоть иногда необходим отдых. Это во-первых. А во-вторых, мне всё равно придется проторчать в деревне некоторое время, и я успею не только со всеми пообщаться, но надоесть. Второе даже быстрее.

– И посему, граждане, – подытожила я, устало оглядывая возбужденно-радостные лица, – все свои вопросы оставьте на потом. И не переживайте так насчет зомбей – откуда они пришли, туда вскоре и уйдут.

Глава 3

Наши люди в булочную на такси не ездят!

К/ф «Бриллиантовая рука»

Не мир, а сборная солянка какая-то, ей-ей... Имена русские, духи – скандинавские, Хранители – шарики, а в деревенской избе есть утюг. Да-да, на широком деревянном подоконнике среди цветов скромно притулился железный утюг а-ля привет из девяностых годов. У моих родителей, помню, тоже такой был.

Я вопросительно взглянула на Марфу, а та, словно ничего не замечая, уже суетилась по хозяйству. К столу, стоящему посреди комнаты, придвинула еще одну табуретку, что-то пошептала над самоваром, отчего вода в нем красноречиво забурлила, из печи достала блюдо с пирожками. И на меня внимание обратила лишь тогда, когда разлила по кружкам чай.

– Что-то не так?

– Вот, – я кивнула на утюг. – Откуда?..

Целительница посмотрела в указанном направлении и вздохнула:

– Опять забыла убрать... А сама не догадываешься?

– Ну, – я вытерла ноги о плетеный половичок, разулась и уселась на табурет. – Очевидно вы связаны с моим миром, – я критически оглядела свои руки и, встав, отправилась к стоявшей в дальнем углу бочке с водой. – Или вам его подарил кто-то, прибывший оттуда.

Хозяйка терема подождала, пока я приведу себя в порядок после дороги и вернусь к столу, а потом задумчиво ответила:

– Когда-то, когда я была обычным человеком, меня, как и тебя, судьба свела с Яти. Мне только исполнилось семнадцать лет, я собиралась на выпускной, гладила платье и... Легкий укус – и я вместе с утюгом оказалась здесь. И стала второй спасительницей мира.

– И от кого вы спасали? – я с аппетитом взялась за пирожки.

– От вас, – Марфа рассеяно посмотрела в окно.

Я подавилась непрожеванным куском и сдавленно прохрипела:

– В смысле?..

– Чтобы изгнать вас, пришлось открыть портал во внешние миры, и через него просочилась страшная зараза. Люди заболевали мгновенно, и через сутки-вторые в страшных мучениях умирали. Целители оказались бессильны, и Хранители нашли помощь в тех мирах, откуда пришла болезнь. Мы с тобой из одного мира, Касси, только ты там родилась лет на десять позже меня.

– Погодите, – я уставилась на дно опустевшей кружки. – Но как же тогда... Если там прошло, допустим, десять лет, а здесь – полтора тысячелетия... Не понимаю...

– Необычные законы местного времени, только и всего, – Марфа пожала плечами и налила мне еще чаю.

– А если вы стали второй спасительницей, то кто же первый? – продолжала допытываться я.

– Не поверишь, – морщинистое лицо целительницы осветила едва заметная улыбка. – Наш Господь-бог. И верят местные жители в него так же, как и в наших мирах. Иконы только не рисуют и церкви не строят... Но верят и поминают.

– А-а-а...

– Согласна.

Дальше мы пили чай молча. Моя собеседница, судя по мечтательному взгляду, вспоминала свою жизнь в прежнем мире, а я от нечего делать разглядывала обстановку. Большая комната на первом этаже разделена на две занавеской. В первой, где мы пили чай, находились, кроме стола и печки, две лавки, застеленные лоскутными одеялами, и резные полочки, уставленные посудой. А во второй, видимо, хозяйская спальня и лестница наверх.

Вечерело. Заходящее солнце, робко заглядывая в распахнутое настежь окно, скользило по стенам и полу, оставляя золотисто-красные следы. Тише щебетали птицы, чье гнездо я приметила на липе. И незаметно подходил к концу первый суматошный день моего пребывания в новом мире. В новом ли?.. Вздохнув, я посмотрела в окно. Странно, но я уже чувствовала себя здесь как дома, а ведь времени прошло – всего ничего. Может, так оно и должно быть?..

– Ложись-ка ты спать, – Марфа, кряхтя, встала, чтобы постелить на лавке постель. – Завтра разбужу тебя рано, в дорогу лучше отправляться с первыми лучами солнца.

– Почему? – я послушно допила чай.

– Примета спасителей, – целительница взбила подушку. – Чем раньше приступишь к своим обязанностям, тем раньше закончишь начатое дело.

– Бред, – проворчала я, прикуривая от печного уголька и выбираясь из терема, дабы не смущать хозяйку вредным дымом.

Сев на ступеньку, я задумчиво посмотрела на бескрайние зеленые равнины, окутанные мягким сумраком подступающей ночи, и прислушалась к звонкому голоску речки. Лес, из которого я выбиралась, остался позади, а впереди – бесконечное море сладкого летнего разнотравья.

Повинуясь минутному порыву, я закатала джинсы до колен, спустилась с крыльца и с удовольствием прогулялась босиком по влажной от вечерней росы траве. Хорошо иметь домик в деревне... Особенно когда до смерти надоели городская суета и сорокаградусные морозы. Мама всегда учила меня видеть в происходящем лишь хорошие стороны, и, похоже, одну я найти умудрилась.

Я подняла глаза к небу и невольно вздрогнула. На секунду показалось, будто среди фиолетово-голубых полос облаков мелькнул красноватый силуэт далекого города. Города с точеными башенками и шумными фонтанами, спрятанного за высокой стеной. Города, который столько раз мне снился дома, что я давно со счета сбилась. Или – показалось?..

Глава 4

Знаете, почему сегодня так много злого в людях?

В городах сидят, а злость в душах копится,

а выход – в преступлениях!

Приехал бы разок сюда, походил бы, облегчился…

Я имею в виду… И жить стало бы легче!

Вы посмотрите – красота-то какая!..

К/ф «Особенности национальной охоты»

Да, красота вокруг обалденная, спору нет. Природа, чистый воздух, не загаженный благами цивилизации... Я зевнула и тупо уставилась на далекую черту горизонта, где в одну сплошную полосу сливались голубое небо и бескрайний зеленый луг. Другое дело, что ехать вот так вот, качаясь из стороны в сторону, то и дело сползая со спины виала и созерцая стандартный пейзаж, ужасно скучно. Даже поговорить не с кем.

Яти, как обычно, спала, и разбудить ее я смогла лишь один раз, когда очень захотелось курить. С Янтарем тоже не поговоришь. А беседы с самой собой веду, считая оное первым признаком психического расстройства. Черта, что ли, из преисподней притащить?.. Хоть будет с кем пообщаться, а то свихнуться от тоски можно.

К полудню, когда солнце начало нещадно припекать, я устроила привал под единственным деревом, попавшемся на моем пути. Вообще в этом мире почему-то очень мало деревьев. Кроме леска, в котором я очнулась, больше ничего подобного не попадалось. Разве что одинокие дубы-колдуны, молчаливо растущие посреди цветущего поля.

Спешившись, я побрела к дереву, путаясь в высокой траве, а Янтарь побрел следом, по пути задумчиво поглощая приглянувшуюся ему растительность. Кстати, насчет дубов-колдунов я не ошиблась, хотя упомянула о них ради красного словца. Найденное дерево оказалось дубом – высоким, очень старым, с мощным стволом и густой раскидистой кроной. Самое то для привала.

Я с удовольствием спряталась от беспощадного зноя в теньке и, усевшись на прохладную землю, полезла в сумку за пирожками. Марфа, дай ей бог памяти, а минздрав – здоровья, столько еды в сумку натолкала, будто мне кроме себя еще человек пять кормить придется. Хотя один виал этих пятерых стоил, да. Янтарь, покрутившись возле дуба и старательно обобрав всю съедобную траву, вальяжно разлегся напротив меня и выхватил из моих рук пирожок, мгновенно его проглотив.

Достав следующий, я погрозила наглой живности пальцем, но успела съесть лишь половину. С нижней ветки весело вспорхнула птичка, прицельно сбросив мне на голову старое гнездо, а виал воспользовался моментом и быстро доел оставшийся без присмотра пирожок. Я сердито стряхнула со шляпы мелкие ветки, листочки и яичную скорлупу, с трудом удержалась от желания проклясть вышеупомянутую птичку и уныло посмотрела на довольную морду Янтаря.

– Смешно, правда? – и, вздохнув, скормила ему третий пирожок с вареньем. – А я уже привыкла...

Виал сочувственно фыркнул, но пирожок съел, после чего по-кошачьи подобрал под себя длинные ноги, положил голову на траву и прикрыл глаза. Кстати, а это идея... Ну их, зомбей этих... Пусть только попадутся мне на пути... И лучше я к тому времени немного высплюсь. Я плотно закрыла клапан сумки, прижалась спиной к теплому боку Янтаря и устало зажмурилась.

Немножко подремлю, совсем чуть-чуть...

...Мне вновь снился небесный город. Стройные ажурные башенки, укутанные невесомыми накидками облаков, сверкающие флюгеры, цветные окна, отражающие лучи полуденного солнца... Я выбралась из-под дуба, подняла голову и прищурилась, вглядываясь в смутно знакомый силуэт городской стены. Опять он мне снится – почему?.. Город словно зовет меня и ждет, когда я найду его... зачем?

И я резко проснулась. Подскочила, заморгала, испуганно огляделась и обнаружила пропажу сумки. Кто посмел? Убью гада!.. Кстати, где он?.. Я привстала и нахмурилась. Нет, ну надо же... Искомый «он» – вернее, оно, расположилось в нескольких шагах от меня и усердно потрошило украденную сумку. Какая наглость!

Стараясь не шуметь, я выбралась из своего временного убежища и на животе поползла сквозь высокую траву в ту сторону, откуда доносилось громкое чавканье и невнятное бормотание. Ах он, поганец, еще и пирожки мои трескает? Мог бы, между прочим, попроситься на обед, я бы не отказала. Всё равно столько не съем, пропадет же в жаре.

Я, пыхтя с непривычки, быстро преодолела несколько метров, осторожно раздвинула заросли травы, приготовилась напасть на похитителя пирожков, но растерялась, едва его увидела. Бабушкины пирожки поедал... младенец! Ей-ей, прожорливым существом оказался младенец, предположительно семи-девяти месяцев от роду, одетый в драные, грязные пеленки.

У меня опустились руки. Изверг я, что ли, с детьми малыми и несмышлеными воевать... Пусть кушает, приятного ему аппетита. А я... Ну, съест он всё до единой крошки – и черт с ним. Разгрузочный день – штука полезная. Давно же собиралась начать блюсти фигуру, вот и начну с сегодняшнего дня. Это, в отличие от сладких пирожков, мне не повредит.

Смирившись с неизбежным, я сглотнула слюну, неодобрительно посмотрела на младенца и попятилась. Под моим коленом что-то сухо треснуло. Я испуганно вздрогнула и замерла. В тот момент, когда затрещала сухая ветка, обедающее дите стремительно обернулось, и я увидела его лицо. И онемела от страха. Со сморщенной старческой физиономии на меня в упор смотрели огромные черные глаза без намека на зрачок и белок. Глаза злые, безумные, голодные.