Случайная девочка

Глава 1

Глава 1

– Ант, у нас неприятности, – поворачивается ко мне Ефим, мой верный помощник и правая рука еще с беззаботной юности.

На автомате отхлебываю виски из хрустального стакана. Сегодня я добр, благодушен и пьян. Отмечал удачный контракт со своей командой и теперь возвращаюсь домой.

– Какого рода? – вскидываюсь лениво. Но на всякий случай веду пальцем по толстому ободку кольца, новейшей разработки нашего холдинга. Умное кольцо – единственное, что до сих пор связывает меня с Лаймой. Нет сигнала, мать вашу. А должна быть легкая вибрация. Или я уже привык к ней?

– В «Золотой птице» стреляли… Есть жертвы… Лайма и еще две девочки… Мне жаль, – продолжает Ефим, опустив глаза.

– Это точно? – сверлю взглядом. И сам себя ругаю за дурацкие вопросы. Кончено, инфа верная! Кольцо-то молчит!

– Наш человек из управы сообщил. Пять минут назад прошел вызов, – докладывает Ефим, а я уже даю указания водителю.

– Разворачивайся, Юра. Мы возвращаемся в город…

– Куда едем? – уточняет перепуганный Ефим.

Уж точно не в «Золотую птицу»! Лайму найдется кому опознать. А мне там делать нечего. Сейчас поднимется вонь. Начнут писаки копаться в грязном белье. И выплывет самое важное. То самое, что мы с Лаймой два года успешно скрывали от всего мира.

Наш сын. Мой сын.

– Гони в Атаманский. Плевать на штрафы, – выплевываю я каждое слово. И пытаюсь понять, с кем можно связаться. Так, чтобы осиное гнездо не разворошить. По легенде мы с Лаймой расстались три года назад. Меня посадили, а она на целый год исчезла. А потом снова объявилась в Золотой птице. Словно феникс из пепла. Красивая, яркая, манкая.

Так и не смогла оставить свои дурацкие танцульки топлес. Даже ради сына не смогла. Идиотка!

– Витя, – звоню компаньону. – Важное дело. Можешь узнать, что там в Птичке произошло? – выдыхаю глухо.

– А? Что? – пьяно переспрашивает Торганов. И даже оглядывается спонтанно. Через лобовое вижу, как в идущей впереди машине поворачивается назад знакомая голова. – Да, сейчас, – бросает коротко.

Не уточняет, не глумится. А просто делает то, о чем попросили. Редкое качество у хомо сапиенс.

– Там жесть какая-то, бро, – перезванивает буквально через минуту. – Охрану положили и танцовщиц… У нас там есть интерес? – уточняет осторожно.

– Да, мой личный, – роняю аккуратно.

– Сейчас узнаю подробности.

– Спасибо, дорогой, – прикрываю глаза, когда машина резко разворачивается на встречке. Голова кружится спьяну. А мне мозги свежие нужны. Пиздец, как нужны.

Телефон звонит тихой трелью. На автомате принимаю вызов.

- Да, - не открываю глаз.

– Что происходит? – рявкает в трубку Витька. – Не вздумай туда соваться, бро… Какие-то криминальные разборки. Говорят, замочили бывшую любовницу какого-то авторитета, – частит Торганов и неожиданно осекается.

Понял. Все понял. Криминальный авторитет – это я. А бывшая любовница – Лайма.

– Да все нормально, – успокаиваю как могу. Но внутри все леденеет от ужаса. Кто-то подобрался слишком близко. Не меня выманивают. Просто мстят. И счет идет уже на минуты.

Только бы успеть забрать пацана.

Дамир, твою мать! Это ж надо было так назвать сына. Будто нормальных имен нет!

Стрешнев Дамир Федорович… Язык сломать можно!

Машина тормозит около элитной многоэтажки. Когда родился ребенок, я через доверенных лиц умудрился с зоны купить квартиру и отдать ее Лайме в пользование. Плюс обеспечил всем необходимым. Выдвинул тогда одно единственное условие – полная конфиденциальность.

– Ефим, пойдешь со мной, – рычу, выскакивая из машины. – Ты же знаком с нянькой… Забираем пацана, и домой.

– Может, тебе не отсвечивать? – смотрит он на меня задумчиво. – Я сам…

Разумно. Но тачку и так уже срисовали, если кто наблюдает. Так что… Палимся по полной. Плевать. Я все равно найду тварей, убивших мать моего сына, и поквитаюсь. И если они выйдут на меня раньше, возражать не стану. Мороки меньше.

– Может, тебе помолчать, Ефим? – оглядываюсь по сторонам. Место знакомое, хоть я здесь ни разу не был.

Сколько раз на фотках мелькал этот дурацкий козырек подъезда, эти мраморные ступеньки, ведущие в помпезный холл с фонтаном. И честно говоря, не собирался я тут появляться лет так десять-пятнадцать.

Такой у нас с Лаймой был уговор. Ради безопасности сына.

– Кто? – слышится в домофон нянькин встревоженный голос. И меня неожиданно до костей пробирает от мелодичных ноток.

– Оля, это Ефимов. Открывай, – резко командует в домофон мой помощник.

Пиликает, открываясь, замок. Рву на себя кованую ручку.

– Лихо она тебе дверь открыла, – рычу по дороге к лифту.

– Так я бабки ей привожу. С Лаймой давно уже не пересекаемся. А Оля хорошая девочка. Ты на нее сильно не напирай, – неожиданно просит Ефим.

Глава 2

Глава 2

Оля

– Вы не имеете права! – вскрикиваю в ужасе. – Вы кто такой? Куда несете ребенка? Не отдам! Не позволю! – подскакиваю к высокому надменному мужику. Кричу, задирая голову. Пытаюсь отобрать племянника, но большой хмурый хищник просто не обращает на меня внимания.

Здесь я его вижу впервые. Но судя по тому, как на него преданно смотрит Ефимов, это и есть тот самый великий и ужасный Федор Анквист. Бывший любовник моей сестры и отец Дамира.

Странно, что он здесь появился. Лайма не предупреждала. Значит, случилось что-то непредвиденное.

Что? Не знаю, и знать не хочу. Систер потом разберется.

– Отойди. Ты его пугаешь, – заявляет мне Анквист, не обращая внимания на плач ребенка. Просто несет к выходу. Как вещь.

– Стойте! Перестаньте! – закрываю собой дверной проем. – Дамир вас не знает и боится.

И сама не понимаю, откуда взялась сумасшедшая отвага противостоять уголовнику.

– Да ну? – усмехается он. Чурбан бесчувственный. – Андрюха, убери, – морщится, глядя на меня как на букашку.

Тормозит лишь на секунду. Но Дамирке и этого достаточно. В отчаянии всем своим маленьким тельцем он резко кренится в сторону. Анквист с непривычки не удерживает. А я ловлю.

– Тихо, тихо, мой любимый, – схватив племянника, прижимаю обеими руками к груди и отступаю обратно в комнату. Целую в макушку. Напеваю, укачивая. И шиплю змеей на взрослого всесильного мужчину. – Уходите немедленно. Утром Лайма будет дома, и вы все решите…

И сама фигею от собственной решимости и злости.

Спал ребенок, никого не трогал. Так нет же – приперся этот кабан. Что б ему пусто было!

– Времени нет, надо ехать, – выдыхает он раздраженно. Но даже не пытается забрать у меня Дамира. – Ефим, объясни девочке, – велит солидному и важному Андрею Петровичу. А сам что-то читает в телефоне и хмурится.

– Он только успокоился, – шиплю, прикрывая Дамирку руками. – Лайма категорически против…

– Нет Лаймы. И времени нет, – морщится незнакомец и неожиданно заявляет. – Тебя никто не спрашивает, девочка. Это мой сын, – кивает на Дамира. – Я его забираю. Имею право.

– Ант, че творишь? Че творишь? – в приблатненной манере тянет Ефимов. – Пацанчик девчонку знает. Давай ее с собой возьмем. А то малому туго придется. Пока няньку найдем. Изведет нас и сам изведется.

– Лады, – кивает Ант и давит меня взглядом. – Одевайся. У тебя пять минут. Больше ждать не могу.

– Хорошо, – вместе с Дамиркой бегу к себе в комнату. Меня дважды просить не надо. Быстро натягиваю джинсы и толстовку с капюшоном. Успеваю еще отправить сообщение Лайме.

«Систер, у нас проблемы. Позвони!»

Прячу телефон в карман и выхожу к отцу ребенка. Лайма рассказывала мне. Говорила, большой человек. Врала, наверное. Этот пьян. В расхристанной рубашке. Бандит с большой дороги.

– Гоним, должны успеть, – цедит он мрачно. И первым идет в прихожую.

«Без десяти двенадцать», – кошусь на часы, стоящие на комоде.

«А потом что? Пробьет полночь, и карета превратиться в тыкву?» – огрызаюсь мысленно. Одеваю на Дамирку комбинезончик и легкую шапочку. Растерянно оглядываюсь по сторонам.

– Вещи надо собрать…

– Нет времени.

– Вы бы позвонили Лайме, – прошу тихо. И неожиданно заикаюсь, будто язык к небу приклеивается.

– Хорошо. Потом, – бросает Анквист раздраженно. – Давай, девочка, шевели булками.

С ребенком на руках быстро хватаю шоппер Лаймы. Закидываю туда любимые игрушки Дамира и свою маленькую сумочку. Там кошелек, паспорт, зачетка, косметичка.

– Хватит копаться, – рычит от двери Анквист. – У нас нет времени. Ефим, выходим.

– Пора, Оленька, пора, – похлопывает меня по спине Андрей Петрович, а сам технично направляет к выходу. Всовываю ноги в кроссовки. Отдаю шоппер Ефимову и выхожу за порог.

«Надо будет Лайме отправить сообщение. Она даже не знает, где нас искать», – думаю в панике. Взгляд упирается в широкую грудь Анквиста. На автомате поднимаю глаза выше. Залипаю взглядом на крепкой накачанной шее, а потом натыкаюсь взглядом на серые колючие глаза. Губы сжаты в тонкую линию, а на высоких скулах ходят желваки.

Мужик точно в бешенстве. Знать бы еще, что его так рассердило. А лучше бы не попадаться на глаза.

Но тут я сама виновата. Зачем дверь открыла? Ефимов попросил? Так его никто не ждал, и время было неурочное. И сестра не предупреждала. Вот же я дура непутевая!

«Ох, и влетит мне от Лаймы», – думаю по дороге к машине.

Андрей Петрович торопливо открывает заднюю дверцу привычным жестом. Преданный пес своего хозяина. Это при нас он щеки надувал, а сам на побегушках у Анквиста ходит.

– Прошу, – пропускает меня Анквист. – Давай подержу, – снова пытается взять Дамирку. Но тот сразу же кривит губы, собираясь зареветь. – Нет, только без этого, – криво усмехается его отец. Помогает мне сесть, а затем опускается рядом сам. – Едем, Юра, – приказывает водителю и, положив затылок на подголовник, закрывает глаза.

Глава 3

Глава 3

Федор

– Ты смотри, шустрый, как понос, – глядя в зеркало заднего вида, бурчит себе под нос Юра. – Вот навязался, су…женый-ряженый, – осекается под моим напряженным взглядом. – Николаич, да я никак оторваться не могу. Идет как приклеенный.

– К Ритке сворачивай, – рычу, сатанея от злости.

Это кто ж такой бессмертный выискался?

Не иначе, как мне Рустам войну объявил? Вроде больше некому.

Тачка под возмущенные сигналы охреневших водил из левого ряда резко перестраивается на едва заметный в темноте съезд.

Девочка опять падает на меня. Забавная такая. Смешно так шугается.

«О деле думай, а не о няньке», – обрываю собственные дурные размышления. Странно, что Лайма о ней ничего не рассказывала.

Инстинктивно дотрагиваюсь до ободка кольца. Условный рефлекс, бл.дь. Стоит только о Лайме подумать, я за кольцо хватаюсь. Привык за последние два года.

Надо бы девчонку расспросить. Кто она? Откуда? Действительно, сестра? Почему Лайма о ней ни разу не обмолвилась.

Я вроде спрашивал ее перед самыми родами, кто будет помогать с ребенком. И прекрасно помню ответ - справлюсь сама. Делов-то – поменять подгузник и дать молоко в бутылочке.

Кормить грудью Лайма решительно отказалась. А я и не настаивал. Хорошо хоть на аборт не пошла, и на том спасибо.

– Кажись, оторвались, Николаич, – поворачивается ко мне Юра, не снижая скорости.

Машина несется по небольшому поселку.

– Может, предупредить Маргариту? – поспешно интересуется Ефим.

– Поздно уже, – мотаю головой. С ленцой наблюдаю за Юрой, торопливо щелкающим пультом. Огромный, сваренный из массивной арматуры шлагбаум медленно отъезжает в сторону, пропуская Мерс на частную дорогу.

Из будки охраны высовывается мой боец, машет рукой.

Все. Уже на своей территории. Сюда точно никто не сунется. Укрепрайон. Мою сестру охраняют как принцессу крови. Многие бы хотели со мной поквитаться.

Свернуть изящную шейку маленькой бизнес-леди ничего не стоит. Никто даже искать исполнителей не будет.

Выдадут за несчастный случай. С лестницы упала. Бывает.

Поэтому лучше перестраховаться.

И Дамиру с нянькой тут спокойнее будет. Да, хороший ход – свернуть к Ритке.

– Ты мне можешь объяснить, что происходит? – вылетает она навстречу в шелковом халате. Как фурия слетает по полутемной лестнице. Полы развеваются в разные стороны. Охрана пялится на голые ноги хозяйки. Нормально, что уж…

– Лайму грохнули, – бросаю коротко и, войдя в холл, оглядываюсь по сторонам. Принюхиваюсь, как дикий зверь. Расправляю плечи, готовясь к драке. Кто-то чужой в доме.

– У тебя кто-то есть? – спрашиваю насупленно.

– Как грохнули? – сестра прижимает к горлу ладонь. В глазах плещутся недоверие и любопытство. Как говорится, ничего личного.

А сзади слышится писк. Будто кошке хвост прищемили.

Оборачиваюсь на автомате и сам себе готов дать леща.

Девочка эта… Оливия. Походу, все слышала. Вот я баклан, бл.ть!

Прижимает к себе Дамира трясущимися руками и смотрит на меня, не скрывая ужаса. Что-то я не подумал. Совсем с катушек слетел.

– Олечка, привет, – смерив меня уничижительным взглядом, бросается к девчонке сестра. Они, оказывается, знакомы. Вот так номер. А я все промухал, получается.

– З-здравствуйте, Маргарита Николаевна, – стучит зубами Оливия. Замирает на месте, словно статуя. И смотрит на меня, выжидая. Надеется, что я объяснюсь или посочувствую.

«За этим точно не ко мне, девочка», – думаю, ощерившись. И велю сестре.

– Выдели комнату, Рита.

– Да-да, конечно, – обнимает девчонку Маргарита. – Пойдем, Оль, провожу. До свидания, братик, – роняет, проходя мимо меня.

– Да я никуда не собираюсь, – пожимаю плечами. Неспешно направляюсь в свой кабинет и тут же торможу, когда в спину несется гневное.

– Нет, Федя, езжай к себе, – запахивая на груди полы халата, отрезает сестра. – Оля с Дамиром пусть остаются. А ты… можешь помешать.

– А ничего, если это и мой дом тоже? – снисходительно смотрю на сестру. – Проводи гостей и возвращайся…

– У меня тоже гость, – припечатывает она. – И тебе здесь не место.

– Хм… тогда я тем более остаюсь, – демонстративно опускаюсь на первый попавшийся диван. Веду рукой по бархатной обивке и строго смотрю на Маргариту. – Пусть твой мальчик спускается. Иначе я сам поднимусь.

– Ты совсем обалдел? – гневно фыркает Марго и с видом оскорбленной добродетели входит в кабину лифта. – Мне же не пятнадцать!

Створки закрываются. Устало положив голову на спинку дивана, наблюдаю за мигающими лампочками. И когда на табло загорается двойка, улыбаюсь довольно.

Сестра правильно все поняла. Мой сын должен жить рядом со мной. Пусть пока в свободной спальне и с нянькой. В ближайшее время обустроим ему детскую и игровую, а сестру Лаймы отпустим. Чем меньше левых сестер и братьев путается у меня под ногами, тем лучше.

Глава 4

– Рустам, пожалуйста! Не выходи к нему! – причитает за стеной Маргарита. – Я боюсь…

– Да что он мне сделает, Марго? – небрежно откликается мужчина. – Не собираюсь я прятаться, понимаешь? Все, женщина, я сказал, – рычит он и переходит на шепот. Уговаривает, наверное.

Дверь хлопает. Слышны шаги а потом все стихает.

У людей своя жизнь. И никому нет дела до моей бедной сестры. Даже ее бывшему и его сестре. Был человек и нет.

Голова кружится от ужаса. Не хочу верить. Не хочу. Это ошибка какая-то. Глупый розыгрыш.

А сердце ноет нещадно. Лайму убили! Мою Лайму…

Всхлипывая, кладу на кровать спящего Дамира. Осторожно, чтобы не разбудить, снимаю комбинезон, ботинки и шапочку. Потираю занемевшие, будто ватные руки. Стягиваю с себя толстовку и пытаюсь мыслить здраво.

Но не получается сколько я не пытаюсь.

На автомате убираю покрывало и одеяло. Укладываю малыша ближе к центру. Накрываю большим и легким одеялом, а сама без сил валюсь рядом. Даже раздеться сил нет.

Потом. Все потом. Все равно мне не уснуть сегодня.

Перед глазами проносится вся наша жизнь с сестрой. Если бы не Лайма, что бы со мной стало?

Ежусь будто от холода. Пытаюсь унять эмоции, но это невозможно. Слишком велика для меня потеря.

Лайма была для меня всем! Всем!

Самым близким человеком, подругой, сестрой. Как теперь жить без нее?

«Я же не справлюсь», – тихо скулю от отчаяния. И никак не могу представить свою жизнерадостную веселую сестру мертвой.

Бред какой-то! Ни за что не поверю. Лайма не может умереть.

Подскочив с постели, выуживаю из шоппера сотовый, открываю ватсап. И в ужасе смотрю на синие галочки на моих сообщениях. А еще бегущая строчка вверху.

В сети!

Выходит, Лайма жива, а Анквист наврал? Украл ребенка и простой фразой «Лайму грохнули» превратил меня в мумию. Ни дышать, ни говорить. Ничего не могу.

Слезы льются по щекам ручьями. Усевшись в кресло, стоящее у окна, утираю их, а сама открываю в телеграм местный паблик.

И упираюсь невидящим взглядом в знакомую фотку. Три девчонки в мокрых белых майках смеются радостно. Мокрый футболки облепляют идеальные упругие сиськи. Девчонки выгибаются, выставляя себя напоказ. Хохочут, обнявшись. Лайма, Катя и Роза. Три подружки. Вместе выступали, дружили, и вместе погибли прямо на сцене.

Читаю сухие строки, написанные так грязно и мерзко, что волосы встают дыбом. Как же так можно?! Люди погибли. Молодые девчонки. Каждой чуть больше двадцати пяти… было.

Истошный крик уже рвется на волю. От отчаяния, безумного горя и обиды. За нас обеих, за наши жизни.

Лайма еще идти не хотела. Спина у нее болела сильно. Я растирала ей поясницу перед уходом. И обезболивающие давала. Надо было не пускать.

А теперь что?

Голова кружится, а слезы на глазах высыхают.

Ясное дело, что! Анквист заберет у меня Дамира. Тут к бабке-гадалке можно не ходить. Да и кто я по сравнению с ним? Разве могу потягаться с Федей?

Лайма рассказывала о нем и всегда отмахивалась.

– Это была одноразовая акция, систер! Зато мы теперь на всю жизнь обеспечены! – смеялась она и кружилась по комнате. – Замуж, правда, мне запрещено выходить по условиям договора. Ну и не надо! И так все обалдеть как классно!

«Птица моя райская!» – всхлипываю невольно. Подстрелили тебя. Кому же ты помешала?

Перед глазами сразу же выстраиваются в ряд ненавистные рожи. Но я гоню страшные видения прочь. Они далеко. Не достанут. Это кто-то местный… Федор прав. Это из-за его делишек моя сестра лишилась жизни.

Жар-птица моя золотая!

Говорила же я ей, надо уезжать в Москву. А Лайма категорически отказывалась. Из-за Анквиста.

– Тут он нас защитит, если что, – шипела на меня. – А в Москве кто поможет?

И я, как всегда, сникала. Сестра права. Во всем права.

Снизу доносятся крики. Явно двое мужчин что-то делят между собой. Прекрасную Маргариту, наверное.

– Прекратите! – кричит она. И тут же наступает гробовая тишина. А потом что-то тяжелое падает на пол.

«У всех свои проблемы!», – тяжело вздыхаю я, вышагивая по темной комнате. Ни сидеть, ни лежать… Ничего не могу.

Торшер из трех переплетенных цветов бросает в полумраке странные тени. А белый потолок с лепниной давит, будто в коробке сижу.

Плохо мне. Сейчас бы обнять кого-нибудь из близких. Посидеть, повспоминать.

Но беда вся в том, что у меня никого не было и нет ближе Лаймы. А теперь и она ушла.

Прикусываю губу. Боюсь плачем и стонами разбудить ребенка.

Подойдя к окну, всматриваюсь в темную непроглядную тьму и даже не понимаю, где нахожусь. Наверное, надо ехать в полицию, потом – в морг. Кто-то же должен опознать сестру.

«Балда! Сразу было понятно, кого застрелили!» – спохватываюсь мысленно и, вернувшись в кресло, снова открываю телегу.

Глава 5

– Мальчик для обогрева ног? Точно? – давлю взглядом обалдевшего Ефима. А сам в полном ахере смотрю на сбегающего по лестнице Рустама Асгарова.

Твою ж мать! Мой главный конкурент в моем доме. В Риткиной постели! А служба безопасности не при делах. Начальник вон сидит, ж.пу морщит.

– Привет, брат! – подходит Рустам с печальной улыбкой. Протягивает руку для приветствия. – Вот ты о нас и узнал, – вздыхает покаянно.

Но я знаю цену этому человеку. Не верю ему. Ни одному слову не верю.

– Я вижу, ты хорошо постарался, – усмехаюсь криво. – Садись. Давай поговорим о свадьбе. Когда планируешь?

– Да хоть завтра. Я – человек свободный. Маргарите уже год как предлагаю. А она упирается. Но сейчас, видимо, карты сложились должным образом…

Год, твою мать! Год! А я ни ухом, ни рылом. Как такое возможно?

Но похоже, Маргариточка моя – девочка прошаренная. Знает, как облапошить Ефима и остальных бакланов.

– Есть еще что-то, что я должен знать? – вскидываюсь напряженно. Инстинктивно сжимаю челюсти и кулаки.

– Породнимся скоро, Федор Николаевич, – выставляет напоказ белоснежные зубы Рустам.

Вдарить бы, выбить в крошку. Но нельзя.

Вон, Маргарита вцепилась в спинку кресла обеими руками. Молчит. Но переживает сильно. Видать, втюхалась в Рустама по самое здрасьте. А у него этих телок…

Хотя за последний год я не слышал ничего о его загулах.

– Это все? – вижу, как колпашит Ритку. Краем глаза замечаю, как она мотает головой, приказывая Рустаму молчать.

И этот баклан ее слушает. Тот самый неумолимый Асгаров. Вот так поворот.

– Я советую сказать правду, – тяну лениво. – Время сейчас сложное, брат, – вздыхаю натужно.

И кажется, Рустам меня понимает.

Зыркает на Марго черными как вишни глазами и, откашлявшись, спокойно заявляет.

– Мы с Маргаритой скоро станем родителями. Так что свадьба не за горами, брат. Породнимся с тобой.

– Какой срок? – открываю объятия. Улыбаюсь. Если мой оскал можно назвать улыбкой.

– Девять недель, – выдавливает Рита, потупившись.

– Поздравляю! – обнимаю Рустама и протягиваю руку сестре. – Марго.

Легкой птичкой она влетает в мои объятия.

– Я думала, ты меня убьешь, – шепчет еле слышно.

Узнай я об этой счастливой парочке вчера, орал бы как потерпевший. Голову Ритке оторвал бы точно. Отправил бы куда подальше заграницу. Нашла с кем мутить!

Но смерть Лаймы круто меняет все. И я даже рад, что Рустам не при делах. Значит, бойни не будет. И на идею породниться я уже смотрю иначе.

– Да ну что ты! – обнимаю сестру и Рустама. – Рад за вас, ребята. Очень рад. Вот вы барбосы, втихаря все провернули!

– Мы старались, – в один голос выдыхают сестра и Асгаров.

– Счастья вам! На свадьбу не забудьте позвать, – включаю режим доброго родственника.

– Завтра распишемся, брат, – совершенно серьезно уверяет меня Рустам. И я ему верю. С таким мужиком Ритка моя как за каменной стеной будет. – Но Марго я хочу забрать сегодня, – предупреждает угрожающе.

Да ладно! Плавали, знаем.

– Нет, пока брак не оформлен, Маргарита останется в нашем доме, – мотаю головой. – Ты можешь остаться с ней, брат. Завтра распишетесь и уедете вместе, – предлагаю миролюбиво. – Пойдем лучше жахнем за ваше счастье.

– В свете убийства Лаймы моей женщине тут оставаться опасно. Охраны нормальной нет…

– Так я же из-за тебя всех отпустила! – охает Марго. – Рустам, ты чего… Всего несколько часов.

– Молчи, женщина, – бросает он, не поворачиваясь к моей сестре, и добавляет, теряя терпение. – Я сказал, ты едешь со мной.

– Ты не у себя в ауле, – рычу я. – Не хрен так с моей сестрой разговаривать!

– Да ладно, Ант, проехали, – усмехается Рустам. – Что я такого сказал? Марго – моя женщина, и уже я несу за нее ответственность. Штамп ничего не решает.

– С завтрашнего дня, – уточняю, ощерившись. – Если еще я отпущу ее в ЗАГС! – ору, не сдерживаясь.

Да какой там сдержаться! Пальцы сжимаются до белых костяшек, кулак летит в будку Рустама. Промахиваюсь чутка. Попадаю в ухо. И в ответ получаю в голову.

Схватив Рустама за грудки, швыряю в сторону. Падают кресла, цветы… Да и похер.

Он наступает на меня, берет в захват в лучших традициях греко-римской борьбы. Вырываюсь, подсекая противника. Но Асгаров тянет меня на пол вместе с собой. Катаемся, мутузим друг друга, сшибая все на своем пути.

– Прекратите! Вы, оба, прекратите! – вопит Маргарита.

А мой неутомимый Ефимов уже растаскивает нас в разные стороны. В холл вбегает охрана. Кто-то даже достает оружие.

– Всем стоять! Ни с места! – ору я под Риткин визг. – Все нормально, пацаны. Мы сами разберемся, – протягиваю руку Рустаму, помогая встать. Тот цепляется за меня, тяжело понимается на ноги. Что-то ворчит на своем. Трет ухо, по которому я вмазал, отряхивает одежду. И снова протягивает мне руку.

Глава 6

«Ты хорошо подумала, Стешина!» – охаю я, инстинктивно перевернувшись на другой бок.

Все моя дурацкая эмпатия!

Мне лапши на уши навешивают про трудную судьбу, я и прониклась. Федор кажется уже человечным. Так рассказывает о себе откровенно, что пожалеть хочется. Вот я и не утерпела. Порывисто поворачиваюсь к нему лицом. Одним махом впечатываюсь низом живота в темечко Анквиста. Один короткий миг, но меня как электрическим током пронизывает. И там внизу – словно второе сердце бьется.

Отползаю осторожно. И в глубине душе размышляю в панике. Догадается Анквист или нет, что ему сейчас в макушку прилетело.

Надеюсь, что нет! Иначе сгорю со стыда. Даже в глаза не смогу посмотреть.

Быстро сажусь на постели, опускаю ноги на пол, собираясь переместиться на кресло.

Но куда там!

Моя ступня моментально попадает в плен сильных и ловких пальцев. И снова по артериям и венам бегут электрические заряды, проникают в сердце, заставляя его пуститься вскачь.

– Ноги холодные, – пьяно выдыхает Федор, ощупывая мои ступни. – Ты тут замерзла, что ли?

Поднимается с пола, смотрит на меня недоверчиво. И решительно направляется к выходу.

«Ну вот!» – чуть не реву от отчаяния. Я же спросить хотела. Про Лайму! Как быть? Надо же ее забрать, обрядить, похоронить по-человечески.

Но пока я, как рыба на берегу, открываю рот, Анквист уходит.

Падаю на постель от отчаяния. Зарываюсь лицом в подушку. И реву. Вот почему он ушел? Я же тоже с ним поговорить хотела! Это я во всем виновата. Вечно торможу!

Или его мои холодные ноги так испугали?

Странный, непредсказуемый тип!

Закутавшись с головой в одеяло, ежусь, будто от холода. Хорошо бы поспать. Завтра трудный день. Надо будет все-таки поговорить с Федором. И как Лайму хоронить? Но тут самый главный вопрос, где? И сообщат ли родителям?

«Хоть бы их не нашли!» – умоляю высшие силы.

Мы с Лаймой давно удрали из дома и наверняка умерли для всех родственников. Никто за эти годы так и не нашел нас.

Вздрагиваю. То ли от собственных мыслей, то ли от открывающейся двери.

Анквист!

И не спится же ему. Бродит по дому, как приведение.

Выглядываю из-под одеяла и в ужасе смотрю, как Федор лишь на одно мгновение заслоняет дверной проем всем телом, а потом решительно подходит прямо к кровати. Приподнимает одеяло хозяйским жестом.

Что еще ему пришло в голову?

Лежу ни жива ни мертва. Надо закричать. Но горло перехватывает спазм, и Дамира боюсь разбудить.

– Ой, не надо! – подскакиваю я на кровати. Кошусь на спящего Дамирку и снова как дура пялюсь на Анквиста. Но в полутьме спальни мне трудно рассмотреть выражение его лица. Взгляд залипает на широких плечах и коротко стриженой башке.

– Напугал, что ли? – усмехается он. – На вот, надень, а то простынешь, – кладет на постель носки. Подпирает плечом стену и на меня пялится.

– Спасибо, но… – пытаюсь возразить. И выдыхаю. Человек ко мне по-доброму отнесся, а я себе всякой гадости напридумывала. Нужна я ему!

– Они новые, – понимает по-своему мое молчание Анквист. – Надевай, – приказывает снова и добавляет грубовато. – Заболеешь, возиться тут с тобой некому.

Послушно натягиваю на ноги носки. Поднимаю взгляд на Федора, тяну нерешительно.

– Федор Николаевич, можно вопрос?

– Говори.

– Лайму надо похоронить… Я…

Говорю и плачу навзрыд. Даже представить себе не могу, как это – хоронить родную сестру. Единственную мою близкую душу!

– Оливия, – строгий голос приводит меня в чувство. – Прекрати, – морщится он и поясняет хрипло, будто сам простудился. – Как нам тело выдадут, все организуем. Но пока проводятся следственные мероприятия, никто с нами разговаривать не станет. Ждем. Придется потерпеть, – кладет мне на плечо свою здоровенную лапищу. – Держись, девочка. Соболезную тебе. Кроме тебя оплакивать Лайму некому. Может, ей там зачтется за твои слезы, – поднимает глаза к потолку и добавляет совершенно спокойно. – Похороним в лучшем виде, не боись. Если надумаешь в церковь съездить, выделю тебе тачку. Только скажи заранее.

– А кто стрелял? Его поймали? – спрашиваю робко.

– Да, сразу же. Охрана клубешника скрутила. Но это же исполнитель, девочка. А вот заказчика я постараюсь из-под земли достать. Сына моего осиротил, сука, – бросает он, осекается и тут же недовольно бурчит себе под нос. – Прошу прощения.

– Почему ее убили?! Она же ни в чем не виновата! – всхлипываю я.

– Разберемся, – коротко замечает Анквист и добавляет со вздохом. – Что-то нужно Дамиру, говори. Ну и тебе тоже. Няньку найдем в ближайшие дни. Я так понял, ты учишься.

– Да, в медицинском, – лепечу поспешно. Но забываю добавить, кто мне помог поступить.

Конечно, Лайма!

Хорошо, на бюджет приняли. Лайма тогда уверяла, как это важно.

– Мало ли что случится, Масик.

Вот и случилось.

Прикусив губу, стараюсь снова не разреветься.

– Ладно, спи. Я пошел, – цедит Федор. – Ах, да! – останавливается, не доходя до двери. Достает сотовый и велит грубо. – Дай свой телефон.

Словно в анабиозе, протягиваю трубку и только сейчас под насмешливым взглядом Анквиста понимаю, что он просил. Номер! А я… дура бестолковая.

– Ладно, и так сойдет, – усмехается он криво. Впечатывает в контакты свой номер, нажимает кнопку дозвона и тут же сбрасывает. – Ну вот, связь установлена. Если понадобится, я позвоню. Отвечай сразу. Это важно. А мне лучше сообщения пиши, если что потребуется.

– Да, хорошо, – киваю я. И вжимаюсь в спинку кровати.

Связь установлена. Все. Я теперь на электронном поводке.

Глава 7

Глава 7

Бесит она меня, эта Оливия. Всем своим видом бесит! Глазами хлопает как маленькая девочка. Руки к груди прижимает. Растерянная овца. Вот как такую волкам на съедение бросить? Сейчас налетят хищники. Вон, фотки уже появились в интернете.

Лайма с сестрой и с ребенком. Хорошо хоть не написали, кто отец. Ну, какой я отец? Чисто биологический. Что с меня взять? Только бабки.

Смотрю на Дамира. И только сейчас начинаю осознавать, что у меня есть сын. Прикольные ощущения. Мой ребенок. Моя кровь и плоть. В груди прощелкивает, душу рвет на части.

Только сейчас дошло!

Это Оливия с Лаймой на постоянку была. Нянчила с рождения.

Дамир для нее самый родной человечек. Вижу, как она с ним носится. И он спит рядом с ней совершенно спокойно. Привык. Знает, родной человек рядом. А я ему пока никто. Надо исправлять ситуацию. Но как? Мелкий он еще для меня. Сюсюкать с ним, что ли?

Да меня до сегодняшней ночи все устраивало. Есть ребенок где-то там. Живет с матерью. Ни в чем не нуждается.

Лайма, стерва ты эдакая, во что ты влипла? Почему дала себя грохнуть? Нафиг на сцене трусила сиськами? С хера ли с банкиром этим сраным мутила? Денег тебе не хватало? Так я давал, сколько просила.

И что мне делать? Теперь даже телок домой не позовешь. Придется в Тагильскую мотаться, как пацану. Бред какой-то!

– Федь, можно? – просачивается в кабинет Ефим. – Наш человек вышел на связь. Говорит, дело СК забрал сразу. Вроде след там какой-то нехороший нашли. Будут с другими делами объединять.

– Какой еще след? Кого еще грохнули? Что-то я не слышал, – морщусь недовольно. Раздражает меня Андрюха неслабо. – Лайма не могла ввязаться в криминал.

Она же прошаренная была. Веселая. Жила в свое удовольствие.

– Мне кажется, не в Лайме дело, Федь, – садится напротив Андрюха. – Она могла случайно под раздачу попасть. Там же еще двоих прибили… Почему вы с Марго решили, что это по твою душу?

– Вот и надо выяснить, что там за след… Сдается мне, фигня какая-то! Мы всех подруг Лаймы проверяли. Или ты так же, как с Асгаровым, все промухал? – смотрю в упор.

- Да нет, все пучком, - растерянно бормочет Ефим. Понуро трет лицо и как дурак повторяет. – Я же за тебя Федя. Ты же знаешь.

«Не знаю я ничего!» - так и хочется крикнуть.

В горле пересыхает. И хочется чего-то тепленького.

Перевожу взгляд на часы. Половина третьего, мать его. Ночь сегодня точно бессонная предстоит. Горло саднит, голова раскалывается. Сейчас бы чего горячего хлебнуть.

– Скажи Валентине, пусть мне чаю сделает, – прошу хрипло.

– Так Марго ее до утра отпустила, – недоуменно тянет Ефим.

– Вызови, – роняю глухо. Может, кто и беспокоится о здоровом сне прислуги, но только не я.

Ефим тычет пальцами в сотовый. Сначала пишет, а потом звонит нашей экономке. А я, открыв ноутбук, открываю личное дело Лаймы.

Надо ж хоть родителям сообщить? Или Оливия уже позвонила?

Навряд ли. Заполошная она, перепуганная. И словом не обмолвилась. Значит, придется кому-то поручить…

Листаю страницы файла и ничего не понимаю. Нет никаких сведений о семье, о родителях. Опять Ефим накосячил!

Перевожу взгляд на зашуганного безопасника. Даже ругать нет смысла. Скорее всего, Лайма не поддерживала отношений с родственниками. Упорхнула птица певчая, а потом и сестру к себе забрала в приживалки.

Перед глазами вновь появляется растерянное личико Оливии. Глаза, полные слез, которые хочется утереть.

«Что это я?» – останавливаю поток идиотских мыслей. Совсем раскис? Носки принес, с какого-то хера. Так еще и сопли решил подтереть.

Сотовый на столе жужжит, доставляя сообщения. Оливия! Проснулась, что ли?

«Или очнулась», – думаю насмешливо. Перечитываю каждое из десяти сообщений. Почему все не написать в одном – непонятно.

«Я подумала. Дамиру нужно», – приходит первым. А дальше сыплются скупой телеграфной строкой еще с десяток. Нужен горшок, какие-то каши, одежда. Она издевается, что ли?

Пока раздумываю, как бы осадить, чтобы с первого раза поняла. Приходит еще одну.

«Мне нужно заехать на квартиру в Атаманском. Взять вещи. Свои и Дамира».

Ага! Сейчас!

У меня аж в груди перехватывает. Нечего тебе там делать, девочка. Там пока появляться не стоит. Нужно выяснить, почему убили Лайму. Найти заказчика. Или хотя бы понять, что он никому больше не угрожает.

«Закажи все на маркетплейсе. С доставкой сегодня. Я оплачу. Карта к номеру телефона привязана?»

«Да», – приходит тут же ответ. Сразу отправляю сотку. Мало ли что еще девчонке понадобится.

«Ой, это много. Я пришлю отчет», – печатает она.

«А вот этого не надо», – печатаю я и стираю. Отправляю короткое «Хорошо» и внимательно смотрю на радостного Ефима.

– У тебя какой-то праздник, бро? – роняю насмешливо. Отвлекаюсь, наблюдая, как экономка торжественно вносит в кабинет поднос с чашками и бутербродами и разливает по чашкам горячий крепко заваренный чай.

Глава 8

Глава 8

Большой дом Акнвистов пугает меня. Своей отдельной жизнью, странными звуками. Всю ночь у крыльца то и дело паркуются машины. Слышатся голоса с улицы. Потом кто-то уезжает, и снова новые иномарки высаживают новых посетителей на небольшом пятачке, выложенном плиткой и окруженном кадками с растениями.

И у нас на этаже кто-то ходит. Дергает ручку двери. Но так и не решается войти. Замков здесь нет, к моему сожалению. Поэтому и спать не могу. Тревожусь, ворочаюсь. А когда, наконец, засыпаю, мне в грудь прилетает маленькая вихрастая голова. Малыш точен как часы.

- Иди ко мне, - привычно укладываю его рядом. Но Дамир вырывается, сонно садится на постели. Смотрит на меня заспанными глазами и тянет плаксиво.

– Мася… К маме хоцю…

– Спи. Она еще не пришла, – обнимаю ребенка.

– Не пишла? – уточняет он, ложась рядом. Обнимает меня ручонками. Закрывает на минуту глаза и снова распахивает их. – Маасяя, писать!

– Пойдем, – тяну его в санузел, примыкающий к нашей спальне.

– Я хоцю домой, – оглядывается по сторонам малыш. – К маме хоцю. Она пидет?

– Я тоже хочу, мой хороший, – выдыхаю честно. – Очень хочу!

Держу малыша над раковиной. Меняю сухой ночной памперс на чистые трусики. Благо у Лаймы в шоппере всегда был запас.

Лайма!

Закусываю губу. Смаргиваю слезы и боюсь не сдержаться. Как ночью, при Анквисте. Только он взрослый человек и все понял правильно. А Дамирку точно испугаю своим ревом.

– Давай еще поспим, – прошу, вернувшись в постель.

– Неть. Мутики, – требует мой маленький принц.

– Хорошо, – взяв телефон, нахожу любимый мультик Дамира. Там мальчик Коля беседует с цирковым слоном о разных машинах.

«Этот смотреть Лайма разрешает», – напоминаю себе и неожиданно понимаю простую истину. Лайма уже ничего не сможет запретить или разрешить. Теперь Дамир полностью на мне. Если, конечно, Анквист позволит остаться. А то наймет кичливых нянек с высшим педагогическим, а меня вон выставит.

Я бы осталась. Ради племянника я готова на все.

Прикрываю глаза и под шум мультика пытаюсь подремать. Хоть чуть-чуть. Лайма обычно приходила в пять утра и забирала Дамира к себе.

«Вот только сейчас никто не придет!» – смаргиваю слезы.

– Мася, я хоцю пить, – вздыхает тяжело малыш. Видно, что скучает по матери, и снова спрашивает. – Мама исе не пишла?

– Нет, мой родной, – чуть не плачу. Достаю из шоппера бутылочку с водой, протягиваю ребенку.

– Молоська, – мотает головой Дамирка. – Молоська и песейку.

– Молочка и печеньку? – уточняю я. И молюсь всем высшим силам, чтобы на кухне Анквиста нашлось и то, и другое.

– Да, – кивает мне Дамир.

– Тогда пойдем, – подхватываю его на руки. Оставлять одного в спальне пока боюсь. Да мы с Лаймой его и раньше никогда одного не оставляли. Мало ли!

С ребенком на руках быстро спускаюсь на первый этаж. И замираю как дурочка в просторном светлом холле. Вокруг не души в ранний час.

Куда идти?

Я не знаю!

В разные стороны, будто лучи, расходятся многочисленные коридоры. Наугад выбираю один и иду на звук голосов.

– Ты кто? Откуда тут взялась? Что надо? – грубо перегораживает дорогу молодой парень в камуфляже.

– Туда нельзя, – другой такой же кивает себе за спину. Там несколько дверей. Явно, не кухня!

– Я, наверное, ошибась, А кухня где? – лепечу, понимая, что ошиблась.

– Ты работаешь здесь, что ли? – ухмыляется первый.

– Н-нет, – мотаю головой. – Мы вчера только приехали. Нас Федор Николаевич привез.

– А, ну я понял, – кивает второй. – Идем провожу.

И дергает малыша за ручку.

– Дай пять, пацан. Я – Артем.

Дамир смотрит на него во все глаза и начинает рыдать в голос.

– Мами. Моя мама! Хочу к маме!

Дальняя дверь резко распахивается и отлетает в сторону. В коридор выскакивает Анквист. Сонный. В одних трусах.

- Какого хера? – рычит, давя уничижительным взглядом и меня, и охрану.

Заспанно трет лоб и макушку.

– Что здесь происходит? – рычит глухо, словно усталый хищник.

– Да, нянька эта все перепутала. Валя наберет по объявлению деревенских дур. Потом расхлебывай. Я ее сейчас провожу, Федор Николаевич, – заявляет Артем, пока я успокаиваю ребенка. А сама одним глазом кошусь на сильное тело Анквиста.

И понимаю сестру, втрескавшуюся в него по уши. В такого нельзя не влюбиться. Широкие плечи, в меру накачанные ноги и шея. И взгляд, от которого пробирает до костей. И сердце колотится как сумасшедшее.

С ума сойти! О чем я только думаю?

– Оливия – не нянька. Она тут живет. Это понятно? – резко бросает Федор и поворачивается ко второму охраннику, пытающемуся слиться. – Халат принеси, Серый.

Глава 9

По дороге в столовую мне будто спину прожигают взглядом. Еще чуть-чуть, и махра обуглится, бл.ть.

Не поворачиваясь, призываю инстинкты молчать.

И так эта маленькая коза снилась! Спать не давала. Крутилась перед носом в прозрачном платье, вертела попой, задирала подол. Дразнила, танцуя так, что сиськи в такт подпрыгивали. Манила, сучка. Наклонялась ко мне. Но только схватил ее, исчезла. Будто испарилась.

Искал ее во сне как дурак. И проснулся от крика Дамира. Даже сам не знаю, какая сила заставила подскочить и в одних труселях в коридор вывалиться.

– Давай сам. Я устала, – слышится сзади мелодичный голос, от которого снова торкает.

Не выдерживаю, оборачиваюсь. Приседаю на корточки, пряча за улыбкой тихое умиление.

Дамир. Маленький мужичок. Сосредоточенно шагает. Держит Олю за руку и идет. Аж слезы наворачиваются от умиления.

– Давай ко мне! – раскрываю объятия.

Но пацан шугается. Жмется к Олиным ногам. Длинным и стройным. Маленькими ручонками облепляет тонкие тренировочные штаны.

Я бы и сам прижался, бл.ть. Сам бы облапал. Но нельзя. Даже думать в этом направлении нельзя. Оля – она теперь как младшая сестра мне.

Лаймы нет. Кто ж о ней позаботится?

– Не бойся, Дамир. Это твой папа, – Оля чуть подталкивает ко мне малыша.

Ничего себе презентация! В коридоре. Между сортиром и кухней. Нашла где нас познакомить.

– Ладно, потом, – морщу нос. Одним рывком поднимаюсь на ноги. Подхожу к белой двустворчатой двери, ведущей в столовую. Дергаю ручку. Заперто.

– Нормальный вариант, – бурчу себе под нос. Примерно прикидываю время. Сколько сейчас? Еще нет и шести. А значит, персонал отдыхает. Имеет право.

– Ой, что же делать? – слышится за спиной испуганный Олин голос.

– На кухню идем, – распахиваю соседнюю дверь. – Выбери сама, что надо, – открываю одну створку холодильника.

Тут, у Ритки, он огромный. Годовой запас продуктов поместиться может.

Оля изумленно глядит на ряды полок, уходящие вверх и вниз. Чего тут только нет…

– Что нам надо? – Становлюсь за ее спиной. Чувствую запах волос. Ваниль и еще какая-то нежнятина. За малым не зарываюсь, не притягиваю к себе.

И тут же останавливаю себя. Совсем ошалел, Федя!

– Дамир привык как проснется пить молоко с печеньем, – вздыхает Оливия. А мелкий крутится около ее ног и время от времени дергает меня за халат.

Хитрован маленький!

Боится и тут же сам лезет первым. Весь в меня.

– Вот тут посмотри, – открываю еще одну дверцу. Всего их четыре. Все закрыты одинаковыми деревянными панелями, специально состаренными для больших понтов. А потом приоткрываю и остальные. – Поищи, Оль.

– Ой, – мяукает она. – Как тут разобраться?

– Надо Гугл установить или другой поисковик, – шучу я и сам себя ловлю на странной мысли.

Обычно после бессонной ночи и траблов я злой как собака. А тут… И пошутить, и проводить. Видать, сильно запала мне девочка.

Надо с этим что-то делать!

Уехать от нее подальше. Удрать в Тагильскую. Но не могу. Тут мой сын. А его я при таком замесе точно не брошу. А значит, придется прибегнуть к старым испытанным способам.

Холодный душ. Пробежка. Работы побольше.

Даже сейчас мог бы оставить Оливию тут с Дамиром и уйти досыпать. Или вызвать повара с экономкой. Но вместо этого я толкусь на кухне как дурак.

Заглядываю Оливии через плечо.

Мой сын нахально исследует кухню. Открывает ящики, выкидывает оттуда все содержимое.

– Дамирочка, нельзя, – одергивает его Оливия.

– Почему нельзя? Он дома. Он тут хозяин! – пыхчу с долей негодования. Подхватываю ребенка на руки. – Дамир, тут твой дом! – подбрасываю невысоко.

Малыш смеется. Обхватывает мою шею обеими руками и лопочет задумчиво.

– Дядя, дядя…

– Я твой папа! – выпаливаю как на духу.

– Папа?! – в голосе малыша слышится удивление. – Папа, – повторяет он и хлопает ладошками по моей небритой ряхе. – Папа!

Бл.ть! Меня накрывает с головой от необъяснимого счастья. Мой собственный сын признал меня.

– Ой, нашла! – восклицает от холодильника Оливия. Смотрит на нас с Дамиром ошалело. А в глазах слезы стоят. – Как подогреть? – оглядывается по сторонам.

Да, для Риткиной кухни путеводитель нужен. Девчонке тут точно самой не разобраться!

«Ну, или Дамира попросить. Он поможет», – улыбаюсь счастливо.

– Микроволновка где? – тянет растерянно Оливия. Все панели закрыты, и трудно догадаться, что за ними.

– У нас точно нет, – категорически мотаю головой.

– Как нет? – охает девчонка.

– Да мы ж нищеброды, еще не заработали, – снова шучу, как пацан. – Вот тут, – нажимаю кнопки на столешнице. И из ее недр выезжает варочная панель, больше похожая на НЛО.

Глава 10

Глава 10

Усаживаю Дамира на длинный островок посреди кухни. Не скрывая улыбки, слежу за каждым действием девчонки. Вот она протягивает малышу чашку с молоком и печенье. Он ест довольно. Смотрю на них и не могу оторваться.

– Есть хочешь? – спрашиваю у Оливии. – Я бы пожрал, – пожимая плечами, признаюсь со вздохом.

Спать идти уже бесполезно, все равно не усну. Поэтому надо перекусить и снова засесть за дело Лаймы. Изучить материалы, которые прислали осведомители.

– Ой, нет, не хочу, – наотрез отказывается девчонка. – Мне сейчас кусок в горло не полезет. Ничего не хочу, – всхлипывает на автомате. Отворачивается, пряча слезы от Дамира.

А мне так и хочется сграбастать ее в охапку. Утереть слезы. Утешить простым и самым действенным способом…

– Надо себя заставить, – усмехаюсь криво. – Давай омлет замутим. С помидорами и беконом. Я взбиваю яйца с молоком, а за тобой нарезка. Продукты в первом отсеке должны лежать, - страхуя Дамира, отдаю указания его тетке и точно знаю, она не посмеет меня ослушаться.

Да и кто бы решился? Взрослые мужики пасуют. А тут девчонка. Не фиг делать, построить!

– Ешь, ешь, – улыбаюсь сыну. И сам удивляюсь, как мелкий деловито точит печенье. Сидит на дубовой столешнице, болтает ногами. Лапочет что-то. Но я не могу разобрать ни слова.

– Папа, на, на! – протягивает мне малыш обмусоленное печенье. Нутром понимаю, отказываться нельзя. Вообще без вариантов.

– Спасибо, сынок, – принимаю «угощение», а у самого сердце топит, как у ненормального. – С голоду не помру, – подмигиваю Оливии.

– Дамир у нас добрый мальчик, – улыбается через силу она. – Всех всегда угощает, – поясняет поспешно и, заметив, как мой сын лезет в коробку за следующим, причитает строго. – Ой, Дамирочка, нельзя.

– Да все можно. Расслабься, Оль, – морщу нос, придерживаю сына одной рукой, а другой открываю ящик. Достаю венчик, забираю у девчонки ковшик из-под молока. Разбиваю яйца под пристальным вниманием сына. И все пытаюсь сообразить, когда я сам для себя готовил?

Давно. Даже вспомнить с ходу не получается. Всегда рядом помощники, прислуга. И на зоне полгода тоже баланду варил кто-то. Вздрагиваю по инерции, стоит вспомнить. Пришлось посидеть полгода. Так надо было.

Отмахиваюсь от воспоминаний и снова как дурак пялюсь на девчонку. Цепляю взглядом упругую попку, ножки, которые так и хочется раздвинуть. Хищно рассматриваю абсолютно ровную спину и тонкую шейку. Пройтись бы по ней губами, оставить пару-тройку отметин, чтобы каждый знал, кому принадлежит эта женщина.

«Остановись, Федя», – предупреждают меня остатки разума. Тут ребенок. Твой сын. А ты…

– Мася… Папа… Тутуту… К маме хоцю, – бормочет малыш. Абсолютно точно излагает свои мысли. Ну, весь в меня!

– Дамирка, мой хороший, – повернувшись, напевает Оля. Тяжело сглатывает. Видать, с трудом ей дается эта напускная легкость.

Чистая девочка. Очень искренняя. Все эмоции на виду. Ничего не прячет.

Она деловито включает электрический чайник. Надрезает помидор на четыре части и ошпаривает его кипятком. А потом уверенными движениями шинкует бекон в тонкую соломку и выкладывает на горячую сковороду.

Легко и уверенно действует. Кажется, всю жизнь на кухне проторчала.

Наверное, в женщинах от природы заложена способность готовить.

«И сводить мужиков с ума», – добавляю про себя с усмешкой.

Губами из рук сына принимаю очередной обслюнявленный обломок печенья. И радуюсь, будто самый дорогой деликатес ем.

– У меня все готово, – повернувшись, отрывисто бросает Оливия. А сама помидоры нарезает тонкими дольками.

– Держи, – протягиваю ей ковшик и с удовольствием наблюдаю, как шипит на горячей сковородке белая смесь, застывая почти мгновенно. Оливия что-то мешает со знанием дела. Отставляет сковородку в сторону.

А я тем временем, подхватив сына на руки, лезу в дебри Риткиного холодильника. Достаю оттуда оливки, ветчину, сыр, зелень. Все, что попадется под руку. И не сразу отдупляю, что кто-то вошел на кухню. Да я давно не заморачиваюсь. Привык уже. В доме всегда полно людей. Достаю банку с черной икрой.

«Оливия должна нормально питаться», – объясняю самому себе.

И дергаюсь от пронзительного крика нашей поварихи.

– Да ты кто такая, дрянь! Ты что тут устроила? Пошла вон отсюда, сука! – кричит всегда улыбчивая Ксения Петровна. И осекается, увидев меня. – Ой, Федор Николаевич, здравствуйте! – напяливает на злую морду маску добросердечия. – А я думаю, кто тут у меня хозяйничает, – тянет руки к Дамиру. И улыбается так сладко, что диабет заработать можно.

– Пошла на хер отсюда, бикса, – рычу я. – Валентине скажи, пусть рассчитает.

– Но я… – охает повариха и идет вся красными пятнами. – Федор Николаевич, пожалуйста… Я же не знала, что вы здесь с этой… с этой…

– Вышла и закрыла дверь, – давлю взглядом. И когда мы снова остаемся одни, поворачиваюсь к ошарашенной Оливии. – Надо тебя представить коллективу. Прости, не успел, – добавляю смущенно. Подхожу ближе и сам не знаю, что делать.