Случайная ночь

Пролог

Случайности настолько ценны, что из-за них мы практически верим в высшие силы и что где-то там кто-то нас ищет.

𝒟𝑜𝒷𝓇𝑜𝓂𝑜𝑜𝒹 𝐵𝓇𝑜𝒶𝒹𝒷𝑒𝓃𝓉

∞ ∞ ∞ ∞

Белль Блаффит отрывисто вскрикнула от боли. За стенами этого отдалённого поместья разыгралась непогода. Ветер завывал сквозь щели, словно вторя её страдальческим стонам. С новым приступом боли на её лице появилась гримаса, похожая на устрашающую усмешку. В камине горел огонь, пламя которого нещадно трепал ветер, залетающий в дымоход, взметая искры, тут же улетающие в трубу. Эта спальня была единственной комнатой во всем полузаброшенном имении, приведенной в более или менее жилой вид, но всё-таки ни капли недостойной герцогини фон Эдлер Дегуртуаз.

Однако нагую женщину, тело которой то и дело сводило судорогой боли, мало это заботило. Она была поглощена другим недостойным делом — всё тело её и душа помогали появиться на свет незаконнорождённому ребёнку. Да Белль Блаффит была необычайно красива. Многие сравнивали её с ангелом. И она совсем не скучала по престарелому мужу, что находился в военном походе. Поэтому два последних месяца до родов ей пришлось провести в этом старом поместье её семьи.

— Тужьтесь, леди! Да тужьтесь же! — повторяла полуслепая старуха. Белль Блаффит напрягла все силы, пока повитуха колдовала между её раздвинутыми, уже без удовольствия, ногами. Повитуха что-то пробормотала и прикрикнула на роженицу: — Ещё! Ещё!

В любое другое время герцогиня фон Эдлер Дегуртуаз заставила бы старую пожалеть о таком несносном обращении, но только не сейчас. Сейчас она старалась выполнять все указания. Другой повитухи на тысячи километром не сыскать. Да ещё такой, которая бы умела держать язык за зубами.

И вдруг она ощутила, как скользкий комочек живой плоти выскользнул из её влажного лона. Она сделала усилие, присела на ложе и всмотрелась. Повитуха схватила окровавленное тельце за крошечные щиколотки, приподняла тельце и шлёпнула младенца по попке. Дите тут же пронзительно закричало. Повитуха стирала кровь с нежной кожицы, внимательно осматривая младенца.

— Это девочка, леди, — повитуха несмотря на то, что видела плохо, быстро и умело запеленала малышку и протянула Белль Блаффит, но та злобно сверкнула глазами и отшатнулась:

— Мне она не нужна! — старуха изумленно замерла с вытянутыми руками.

Младенца шустро перехватила старшая горничная герцогини:

— Это больше не ваши заботы, — объявила она, глядя на старуху сверху вниз. — Вы можете быть свободны. Вам заплатят как было обещано.

Повитуха хотела что-то сказать, но старость сделала её нерасторопной, и другие две горничные споро вытолкали её за дверь. Белль Баффит облегчённо откинулась на подушки. Наконец-то теперь можно будет вернуться в свет, а не прозябать в этой дыре. Осталось только решить вопрос с ребёнком.

— Мари, — обратилась она к старшей горничной, но внезапно со двора раздался шум и грохот, отвлекший её. — Что там?

Тут же глянув в окно, старшая горничная моментально оценила обстановку:

— Это ваш муж с военными.

— Но как? — Белль Блаффит взволнованно села в кровати.

Мари не зря была ценным работником. Игнорируя хозяйку, она сунула новорождённую в руки другой горничной:

— Быстро уходи через чёрный ход! Избавься от ребёнка.

Девушка кивнула и поспешила выполнять указания. Они это планировали. Не планировали только, что исполнять придется впопыхах. В следующую секунду в двери внизу заколотили.

— Ваша Светлость, возьмите себя в руки. Действуем по плану, — она торопливо приводила хозяйку в достойный герцогини вид.

Белль Блаффит расслабилась. Все знали, что герцог без ума от неё, а значит, поверит любимым небылицам.

Вскоре в покои ворвались несколько вооружённых мужчин, а следом вошёл и сам герцог фон Эдлер Дегуртуаз. Горничные замерли, склонив головы. Герцог хоть и был в два раза старше своей жены, но также был высок, статен, и даже не седовлас. Его карие глаза прожигали жену:

— Родила ублюдка?!

Белль Блаффит сделала беззаботный вид, словно муж отвлек её от чаепития, и поправив растрепанные волосы, ответила:

— Не беспокойся, он родился мёртвым. Так что ничего не запятнает нашу фамилию.

Такое заявление будто бы чуть успокоило герцога, он пристально оглядел комнату:

— Хорошо, — заключил он. — Собирайся, мы выезжаем в город.

Он уже развернулся выходить, как Мари решила подать голос:

— Ваша Светлость, но Её Светлости необходим отдых.

Герцог бросил на горничную леденящий душу взгляд:

— Отдохнёт потом. А если помрёт, то значит такая судьба — отправиться вслед за ублюдком.

Белль Блаффит непроизвольно ахнула, она впервые видела мужа таким рассерженным. Перечить ему не хотелось. А ведь он всегда прощал ей все выходки, если удавалось выкрутиться и не очернить семью. Главное, что все завидовали ему, какая у него красавица жена.

Так или иначе спустя час она тряслась в карете и молилась всем богам сразу, лишь бы доехать живой, когда ощутила знакомые спазмы, что охватывали её тело ранее. Сначала она подумала, что ей показалось. Но их периодичность только усиливалась. А какое-то неясное движение внутри живота, откинуло все сомнения. Старая повитуха ошиблась, в её чреве находилось двое. И второй ребёнок собирался появиться на свет, хотела она того или нет.

Глава 1. Это было у моря.

Сорча, выросшая среди отребья на улицах Локая, никогда так не плошала. И хоть себя она не относила к их числу, но всё же купилась на обещанную тысячу золотых. Договор был до безобразия прост: ей следовало, разряженной, как ныне мирно почившая королева Ронцельма в лучшие свои годы, да благословят боги её душу, отужинать с одним из постоянных клиентов публичного дома Итана Винеста.

Итан Винест уже не раз предлагал стать одной из его девочек. Даже разговаривал с её приёмным отцом Кобальдом насчёт специальных условий. Но в их семье воровство считалось более достойным занятием для дочери, нежели проституция. Их отец занимал довольно узкую нишу в воровской гильдии. Все дети Кобальда в количестве пяти человек были найдёнышами, как и сама Сорча, и промышляли тем, что проникали в оставленные на зиму дома дворян через дымоходы. А когда представители лучшей части человечества приезжали к морю отогреть свои бесценные косточки, они не гнушались стащить собачонку какой-нибудь леди во время выгула той с горничной, чтобы потом вернуть под благовидным предлогом. Но их бизнесу подходил конец. Уже только двое из них могли пролезть в узкий проход дымохода. Сорча ко всему прочему становилась девушкой, что добавляло семейству хлопот и уменьшало варианты, которыми она могла заработать. Тогда-то Кобальд озвучил идею по разведению собак и последующую их дрессуру для ловли крыс. Но их нынешнее жильё, состоящее из двух небольших комнат, одну из которых отдали ей, не позволяло осуществить задумку. А вот тысяча золотых предоставила бы возможность арендовать нужное помещение на год, а возможно, и на два года, если они не будут слишком придирчивы

В этот раз, когда Винест разыскал её и озвучил своё предложение, она была одна, блеск и звон монет заглушили голос разума. Она ничего не сообщила отцу. За столь баснословные деньги следовало просто посидеть за обеденным столом. Рассудив, что ничего страшного не произойдёт и она в случае чего сможет за себя постоять, Сорча согласилась.

Безобразного толстяка она припомнила сразу, они с ребятами частенько ошивались возле его банка, высматривая богатеньких толстосумов. Там же её приметил и он. А вот его имя вылетело из головы, хотя Винест их представил, лично сопроводив её до важного гостя. Стол накрыли в одной из комнат, предназначенных для особых гостей публичного дома. Номеру придали более или менее достойный вид, и он вполне бы сошёл за одну из обеденных гостиных какого-нибудь богатого дома.

За ужином толстяк практически не разговаривал, предпочитая поедать глазами её вместо изысканных блюд. А если и открывал рот, то лишь для того, чтобы сказать очередной комплимент её красоте. При этом даже не удосужившись прожевать как следует, отчего омерзительно ронял еду на стол. Если бы кто-нибудь знал, как они ей надоели. Стоило груди приобрести объём, а случилось это где-то года три назад, каждый носитель брюк считал себя обязанным «осчастливить» её своим вниманием. Иногда эти замечания были уж совсем недвусмысленные.

Всё началось довольно резко. Ощутив внезапный прилив жара, она схватила до этого без дела лежащий веер и принялась яростно им обмахиваться. Отчего-то легче не стало. Щёки её раскраснелись, кожа словно горела огнём, хотелось поскорее снять платье, чтобы остудить разгорячённое тело. Это и заметил банкир. От улыбки его глаза превратились в две узкие щёлки:

— Уже подействовало? — спросил он.

Только тогда она поняла, в какую передрягу попала. По Локаю ходил слух о неком наркотике, популярном среди дворян, что сводил женщин с ума. Забавы ради, они обманом заманивали понравившуюся девушку и могли целой компанией измываться над бедняжкой до самого утра. А на следующий день она толком и припомнить ничего не могла. Наркотик был доступен сильным людям мира сего из-за его дороговизны, и поговаривали, что Итан Винест является родственником королевского алхимика, который его и создал. Не желая проверять свою догадку, Сорча резко встала:

— Всё! Я с вами отужинала, господин хороший. Мне пора.

Неожиданно проворно для своей комплекции толстяк рванул к ней, с грохотом опрокинув стул:

— Куда пора? — он схватил её за волосы и потащил обратно к столу: — Веселье только начинается.

Нападение оказалось столь напористым и неожиданным, что застало Сорчу врасплох. Она пыталась сопротивляться, но отбиться от толстяка было равносильно желанию сдвинуть гору. Целую гору жира. К тому же она потеряла драгоценные секунды первой инициативы. В это время банкир Локая скинул со стола посуду, схватился железными пальцами за её шею и силой заставил нагнуться. Вместе с очередной волной жара в её душу проник страх. Ей было даже страшно представить, что это случится так. Никогда не простит себе, если допустит. Да этот толстяк потом будет сниться в кошмарах.

Она принялась бороться с новой силой, порываясь оттолкнуться от стола. Толстяк позволил ей чуть приподняться, а затем мощно ударил головой о стол. Из глаз Сорчи полетели белые искры, лоб заныл от боли. Она замерла, чувствуя, как тот задирает юбки, как его похожие на сосиски пальцы ощупывают бёдра. Её замутило. В это мгновение он перевернул её и закинул на стол, запустив обе руки под юбки в поисках панталон. Сорча сделала попытку лягнуть его ногой, целясь в лицо. Это разозлило жирдяя. Перехватив её ногу, он влепил ей такую пощёчину, что зазвенело в ушах, а в глазах потемнело.

Когда она пришла в себя, ей владела странная заторможенность сознания, мысли путались. Происходившее напоминало дурной сон. Её ноги лежали на плечах толстяка, пока его голова находилась между них. Он странно чавкал и причмокивал, почти также как и за поеданием блюд совсем недавно, будто она была десертом. Сорча хотела отползти, но он крепко удерживал её, больно впиваясь в бока. От бессилия на глаза наворачивались слёзы. А от понимания, что в публичном доме вряд ли кто-то придёт на помощь, даже если она будет кричать, сердце сжималось от ужаса. Но Сорча не была собой, если бы так просто сдалась.