Случайный единственный

Глава 1. Письмо

Запрыгнув с ногами на полосатый цветастый плед, беспорядочным комком собравшийся на кровати, я с тяжёлым вздохом откинулась на жёсткое ортопедическое основание кровати.

– Я точно сошла с ума, – хихикнув, я смотрела в потолок на маленькую, еле заметную при свете дня одинокую звёздочку. Ей отводилось отдельное место в моём плотном, тщательно спланированном распорядке дня. Сияя в ночи, она побуждала мечтать о том, что вслух сказать я так и не решалась…

АРТЁМ.

Мой лучший друг, с недавних пор личный тренер по скалолазанию и просто невероятный парень… Именно он занял ту самую лидирующую позицию на пьедестале почёта «моей мечты», навсегда завоевав центральное место в моем сердце!

Тепло улыбаясь, до сих пор не понимаю, как дошла до осознания своей любви к нему… после жутких воспоминаний о том, как мы сидели на соседских горшках! Возможно, это случилось лет в семь, когда он разбил коленку, защищая мою куклу от хулиганов, а я, рыдая, заклеивала ему рану пластырями с пони? Или в тринадцать… когда он заступился за меня перед девчонками из параллельного класса, желающими показать свою значимость среди ровесниц… Хотя, возможно это было в шестнадцать, когда я наконец решилась попробовать этот опасный, заставляющий поджилки на ногах бесконечно трястись от страха, вид спорта – скалолазание!

Тёмка второй год подрабатывал в спортивном клубе, проверяя страховочное оборудование и убирая зал в конце рабочего дня. И всё это было только ради того, чтобы он мог проводить неограниченное время в этом необходимом ему уголке уединения и свободы.

Ровно год назад, за три дня до моего дня рождения, он привёл меня туда… Спортивный клуб «Фурор», разбившийся на множество небольших залов по всему городу, славился отличной подготовкой по всевозможным направлениям, начиная от лёгкой атлетики и заканчивая плаванием и кикбоксингом. Просторное, светлое помещение находилось неподалёку от школы, позволяя проводить здесь львиную долю свободного времени.

Тогда трясущимися от страха руками я не могла достать до следующего «активного зацепа», находясь метрах в восьми над уровнем пола. Артём прильнул ко мне со спины, его руки легли поверх моих, и на секунду я почувствовала, как наше дыхание смешалось во что-то новое, исключительно присущее только нам одним.

— Не смотри вниз, — прошептал он, и его голос, обычно такой уверенный, дрогнул. — Смотри на меня…давай же!

Я повернула голову — и утонула в его невероятных карих глазах… вечно понимающей улыбке… сводящих с ума сверстниц ямочках на щеках…

А потом я сорвалась… утягивая его вслед за собой. Но даже в закладывающий уши момент падения, я не испугалась. Потому что он летел рядом, громко смеясь.

– И почему я раньше не замечал, какая же ты неумеха? – Его зычный, ласкающий слух смех до сих пор стоял в ушах, вызывая ответную улыбку.

Тогда мне впервые приходилось старательно притворяться, смеясь вместе с ним, незаметно любуясь чертами лица, которое, казалось бы, знала наизусть, зависнув в метре от пола… Да, думаю, именно в тот самый момент я и поняла, он – тот самый!

Перевалившись за край, я вытащила из-под кровати круглую жестяную банку от любимейшего в детстве шоколадного печенья, которое, к моему великому сожалению, теперь не выпускали. Именно там я хранила дорогие сердцу мелочи, напоминающие о драгоценно проведённых минутах. Здесь у меня были камушки в форме сердца, ракушки, привезённые с моря, милые заколочки и они… моя самая главная слабость в жизни – конверты!

- У каждого должно быть хобби, - однажды важно заявила Валя, моя старшая сестра, осторожно размещая потрёпанный клочок бумаги под плёнку одного из толстенных альбомов. – Просто у некоторых – это танцы или вокал, у других научные изыскания, у третьих - спорт…

- А ты решила собирать бумажки? – округлив глаза тогда ещё четырёхлетняя я протянула ей цветастую обёртку от конфеты, - Тогда вот, и мою возьми!

- Ничего ты не понимаешь, – фыркнула Валя, двигаясь на стуле и приглашая меня присесть рядом, на освобождённый ею участок. – Смотри…

На столе расположились четыре огромных альбома, в которых располагались маленькие, примерно сантиметр на сантиметр, наклейки с зазубренными, словно погрызенными краями. На каждой из них имелся рисунок и мелкая надпись с цифрами. Сестра бережно перелистывала страницу за страницей, показывая мне, насколько многогранным может быть мир простой бумажки с липким слоем.

- А зачем они? – зачарованно спросила тогда я.

- Их клеят на конверты, прежде чем отправить оооочень далеко, – мечтательно ответила Валя. Кажется, мыслями она уже была не со мной.

- Покажи?

Валя достала из одного альбома белоснежный, сложенный вдвое конверт, на котором уже присутствовали марки.

-Это как посылать сообщения…только чувствуешь их не только глазами… ты можешь прижать письмо к себе или же сохранить и пронести мысли другого человека через века…

Филателия… именно такое в тот самый день я выбрала хобби. Тот самый белоснежный конверт с истёртыми от времени марками, кстати, и стал началом моей коллекции. Эта любовь, возможно, была привита мне с «молоком матери». Хотя мама в жизни ничего не коллекционировала… ну, если не считать толстенные альбомы с нашими фотографиями в самых провокационных позах и ситуациях. Выбрав из огромной стопки конвертов, украшенных цветами, старинными автомобилями и пейзажами, простой, выполненный из крафтовой бумаги, я прижала его к сердцу…

Эта невероятная мысль пришла в голову после просмотра нашумевшего третьего сезона «Бриджертонов», где Франческа, героиня, к которой я испытывала особую симпатию с самой первой серии, наконец добилась любви объекта своего воздыхания. Она была такой же, как и я… любила мужчину, который был долгое время так близко, но так долго не замечал её чувств!

– Прошу тебя, помоги мне! – прошептала я конверту, решительно сжимая руки в кулаки, и села писать… ***

Полдень быстро перемахнул в сумерки, а я продолжала творить… Перечитывая сотый экземпляр признания, сверяя каждую запятую, я формировала снедающие душу мысли в слова…

Глава 2. Признание

Старательно подводя нижнее веко карандашом для глаз цвета «полуночи», я отчаянно боялась проколоть его и тем самым испортить общее впечатление.

«Господи, я переживаю о внешнем виде, будучи на волосок от возможности потерять жизненно важный орган своего тела?»

Моя решимость после вчерашней истории возросла на пару пунктов и сейчас хлипко качалась на той самой высоте, грозясь рухнуть в любое мгновение.

Сегодня я надела своё самое удачное платье — то самое, в котором, как говорила мама, я выгляжу просто «божественно».

Белое, с рукавом в три четверти, плавно ниспадающее лёгкими воланами и заканчивающееся чуть ниже колена. Это был единственный наряд в моём гардеробе, подчёркивающий линию талии и приоткрывающий ключицы. Улыбаюсь, вспоминая, как Лизка восхищалась этими самыми ключицами в школьной раздевалке, называя их изящными. А девочки молча поддакивали, закатывая глаза и переодеваясь в спортивную форму. С Лизкой в нашем классе в споры вступать не решался…

Немного удлиняющей туши на ресницы, лёгкие духи с приторно-сладким ароматом зимней сливы… Даже волосы сегодня были уложены особенно тщательно: я всё утро потратила на закручивание локонов в подобие модной укладки при помощи маминой «реплики» на знаменитый Дайсон!

— Ты чего такая красивая сегодня? — фыркнула Лиза, моя единственная подруга, скривившись на «любимейший» учебник по ненавистной ей геометрии.

— Просто… мне так захотелось, — я сделала вид, что проверяю в тетради домашнее задание, но взгляд невольно уплывал к первой парте. Артём что-то рисовал в тетради, иногда отвлекаясь на окно. Лёгкие занавески покачивались под действием освежающего ветерка, а солнечные зайчики озорно падали на его профиль, вынуждая парня моей мечты хмуриться. Я замерла, заворожённо наблюдая за этой картиной.

Сейчас… Сейчас я подойду и отдам письмо…

Но тут прозвенел звонок.

Не то чтобы мы были отъявленными хулиганами и весельчаками – нет, просто тишина и дисциплина никогда не были нашими сильными сторонами. Нас скорее можно было назвать «оживлённым творческим коллективом», который предпочитал обсуждение последних мемов вместо повторения формул, а споры о смысле жизни – вместо аккуратного ведения конспектов.

Кабинет математики превращался то в поле для бумажных записок (да-да, они все еще активно пользовались спросом), то в сцену для импровизированных стендапов (правда, Сашке Малкову частенько за это перепадало).

Но, как ни странно, учителя нас любили. Может, за искренность, может, за то, что мы хоть и шумные, но не злые. Анна Сергеевна, наша учительница по алгебре и геометрии, чаще всего просто качала головой, глядя на наши «творческие» методы решения задач, но ближе к экзаменам её терпение таяло, как весенний снег. Особенно когда дело касалось геометрической прогрессии – нашей общей боли.

— Шесть баллов! Шесть! – стучала указкой по доске Анна Сергеевна, глядя на наши невинные лица. – Вы что, их на дороге найдёте?

Весь урок я крутилась на стуле, ощущая жуткий дискомфорт. Не услышав ни слова о решении тех самых злощастных уравнений, я держала в руках заветный конверт, побуждая себя к действию.

«Ты должна отдать его на перемене. Просто пройди мимо и положи на парту… или нет! Подойди и отдай в руки, вглядываясь в его глаза, чтобы он и так понял, к чему я клоню! Нет! Только не это! А если он не примет? Что, если рассмеётся в своей, свойственной только ему одному, манере? Хотя… со мной он же так не поступил бы? Правда же?»

— Сеня, — Лиза в очередной раз сморщила нос, пихая меня ногой под партой, — да что с тобой сегодня?

— Я… Да живот у меня, кажется, болит, — вру я, по глазам понимая, что Лизка ни на секунду не поверила в эту ложь.

— У тебя свидание, что ли? Парня себе нашла? – слишком громко для конфиденциального разговора между подружками на одном дыхании выдохнула она.

— Тс-с-с… — шиплю я на неё, но всё же привлекаю внимание окружающих.

Двадцать голов одновременно поворачиваются в нашу сторону под моё шипение, заинтересованно поблёскивая глазами.

— Свидание? – одними губами красноречиво шепчет Лепина, головой кивая в сторону Тёмы. – С ним, что ли? – маскируя свою мимику под жутко необходимое в данную секунду почёсывание спины, она не отводит взгляда, ожидая от меня хотя бы намёка на ответ.

Отрицательно кручу головой, готовая провалиться сквозь землю.

— А теперь, когда мы, наконец, узнали несколько интересных фактов о личной жизни Скворцовой, — ровным, не терпящим возражения голосом говорит Анна Сергеевна, — давайте-ка, попросим её решить на доске уравнение с помощью формулы суммы бесконечно убывающей геометрической прогрессии…

Бросив на Лизку убийственный взгляд, я медленно поднимаюсь из-за парты. Её сладкое выражение лица с глазами рыжего кота из знаменитого мультика про зелёное чудовище надо видеть… но я не собираюсь её так просто прощать.

Пропыхтев у доски добрых семнадцать минут, с горем пополам я, конечно же, прихожу к правильному ответу. Недаром же четвёртый год подряд мне приходится отстаивать честь школы в региональных олимпиадах по алгебре и геометрии.

— Ты, как всегда, на высоте, — шепчет Анна Сергеевна незаметно, будто бы случайно проходя мимо. В её глазах озорно горят смешинки. М-да, Анна Сергеевна… смешно во всей этой ситуации, кажется, только вам!

Обессиленно рухнув на стул за партой, я замечаю миниатюрный клочок бумаги, сложенный вчетверо.

— Посмотри, — шепчет Лиза, головой указывая на листок. Складываю руки перед собой, важно отворачиваюсь. Чего там смотреть-то? Уверена, Олеська опять решила раздобыть пищу для сплетен. Но Лиза пихает меня в бок локтём, вновь привлекая моё внимание. Она кивает в сторону Артёма… и я наблюдаю, как он улыбается мне во все свои тридцать два! Господи, это от него? Рванув разворачивать его послание, жутко краснею. Его почерк я узнаю из тысячи – чуть неровный, с характерным наклоном вправо, как будто буквы торопятся убежать со строки. Всего несколько слов: «Ты сегодня выглядишь нереально круто». Но почему они такие… тёплые? Как будто он не просто бросил это на ходу, а действительно заметил. Заметил меня. Неужели он…

Глава 3. Разбитые чувства

Они ушли. И Артём, и Лиза… Неужели я так задержалась, разговаривая с учителем после уроков, что они не стали меня ждать? Ведь обычно мы всегда уходили вместе — шумной ватагой, смеясь над глупыми шутками, толкаясь плечами в тесных школьных коридорах и делясь впечатлениями от прошедшего дня.

Артём уже, наверное, на тренировке, думала я, шагая в тени школьного двора, плавно перетекающей в тень того самого зала, где он работал после школы.

Неясные очертания фигур маячили в темноте арки огромного, выполненного из серого кирпича здания, сгущаясь и отбрасывая мрачные тени. Стараясь переключить своё внимание на что-нибудь более интересное, я уже было достала из пластикового кейса наушники, как услышала голос того, кто, как я думала, был сейчас на стадионе в окружении игроков своей команды по бейсболу. Замерев за углом, мои пальцы судорожно сжали ремень рюкзака.

Артём. Что он здесь делает?

Крадучись, я поплелась в темноту, надеясь тайком узнать очередной его секрет… буквально через мгновение остановившись как вкопанная на месте.

Его руки обнимали чужую девичью талию — узкую, изящную, обнажающую поблескивающую сережку в пупке под коротким кричаще-ярким розовым топом. Они находились прямо под мигающим желтым светом фонаря, отчего девушка щурила карие, окружённые пышными длинными ресницами глаза, продолжая жевать жвачку и смотря на него снизу вверх, сидя на хромированной кубообразной урне.

— Я так и знала! Значит, она тебе всё-таки нравится? — голос у неё был хрипловатый, с вызовом.

Он молча улыбнулся — той самой улыбкой, от которой у меня каждый раз подкашивались ноги… той самой, которой менее получаса назад он одаривал меня!

Девчонка выхватила из его рук мой конверт.

— Мне просто необходимо это прочесть! — она развернула его одним движением, будто срывала обёртку с любимой конфеты.

Я зажмурилась, останавливая дыхание. Не может быть! Он не позволит! Я просто уверена, что никогда бы не…

Бумага, разворачиваясь, зашелестела. А он не сделал и попытки перехватить послание личного характера!

— Какая прелесть! — она ядовито фыркнула, протягивая листок Тёме. — Так ты и правда влюблён в нее? А мне всё это время про дружбу заливал!

Всё это время? Неужели они уже давно…встречаются?

Выхватив мятый листок из рук девушки, парень бегло пробежал глазами по строчкам… и — о боже — рассмеялся, запрокинув голову.

Тот самый смех, который раньше я так обожала…

— Да ладно, это же ерунда какая-то, — он махнул рукой, но девушка уже притянула его к себе за ворот клетчатой рубашки, накинутой поверх белоснежной футболки.

- Ерунда говоришь? – в её голосе появился намек на угрозу, – Думаешь, это ерунда?

- Сенька глупая ещё, не думает, что пишет…

Девушка рывком притянула Артёма к себе, их губы слились в поцелуе.

Моё письмо, выпущенное из его рук, покачиваясь, медленно осело на асфальт, смятое её пальцами с ярким, кричаще — красным лаком.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем тяжёлая стальная дверь с грохотом хлопнула, извещая о том, что в этой темноте я осталась совершенно одна. Они ушли, так и не заметив моего присутствия.

Шаг… ещё один… Тьма подворотни поглотила меня и мои слёзы, прежде чем выплюнуть под «софиты отчаянья». Я стояла, сжимая в руках искалеченное, скомканное в комок письмо, старательно выведенные буквы в котором расплывались под каплями, падавшими с моего подбородка.

«...я люблю тебя так, как путешественник любит звёзды — без надежды, но безвозвратно...»

Резкий глухой звук шагов заставляет меня вздрогнуть и нерешительно поднимая голову.

— Извините… мне здесь, наверное, нельзя… — заволновавшись, я лепетала разную несусветицу, желая провалиться сквозь землю.

— Не плачь. - Голос был спокойным, почти безэмоциональным, но в нём не было насмешки. Только… странная уверенность в том, что дальше всё непременно наладится.

Передо мной стоял парень. На вид он был моим сверстником, лет эдак восемнадцать, не больше. Тёмные волосы, остриженные короче, чем принято у парней в нашей школе, и пронзительно-холодные глаза. Не серые, не голубые — просто светлые, почти прозрачные. Они неестественно выделялись в темноте, сверкая драгоценными топазами.

Он продолжал приближаться. Остановившись всего лишь в шаге от меня, незнакомец протянул руку и прикоснулся к моему лицу.

Я, дрожа от страха, отпрянула.

— Не бойся. – В его пальцах чудесным образом оказался носовой платок, тёмного, пепельного цвета без намека на рисунок. Коснувшись моей щеки, он стирал влажные дорожки, возможно, перемешавшиеся с тушью, которую до этого дня я старательно избегала. Это движение было резким, но не грубым. Будто он знал, что я не испугаюсь, не убегу.

- Не нужно плакать из-за чего-то подобного, — тихо произнёс он, низко склоняясь, до тех пор пока наши глаза не оказались на одном уровне. Только сейчас я поняла, он значительно выше Тёминых метра семидесяти шести. — Он твой парень? — спросил он, глядя поверх моего плеча, туда, где только что скрылась парочка.

Неужели он видел не только как я рыдала в подворотне, но и всю ту историю? Краска стыда покрыла толстым слоем лицо. Хотелось здесь же провалиться сквозь землю. За что мне всё это?

— Нет… — голос сорвался. — Он мой лучший друг.

Постепенно увеличивая расстояние между нами, я настороженно двигалась на свет, к дороге.

Парень, заприметив мою реакцию к самосохранению лишь, усмехнулся. Не зло. Словно что-то вспомнил.

— Тогда ты можешь не переживать за своего лучшего друга, — загадочно произнес он, — Алинка не встречается с парнем больше полутора месяцев.

- Что? Почему? Откуда ты… – вытаращив на парня глаза, я бесстыдно хочу выпытать у него всю имеющуюся в его арсенале информацию.

Он перебил, даже не взглянув на меня:

— А это уже не твоего ума дело… Беги давай, Есения!

Мир замер. Он знал Артёма, эту девушку…и моё имя!

Я не помню, как оказалась на основной части улицы. Как бежала, спотыкаясь о трещины в асфальте. Как ветер вырывал из груди последние остатки воздуха.

Глава 4 Странный незнакомец

Ещё два дня я избегала любого общения с внешним миром. Пару раз приходил Артём, долго переминаясь у дверей нашей квартиры под пристальным, вполне-таки оценивающим взглядом мамы. Как же я была ей благодарна за то, что, несмотря на многолетнюю дружбу с тётей Светой, она встала на мою сторону.

- Света, она сама должна решить, что делать дальше, — приглушенный голос мамы, проходившей мимо моей комнаты на кухню, побуждал навострить уши.

– Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделала? — молчание.

- Нет, я не знаю, что случилось… Может, Артём что-нибудь объяснил? — молчание.

- Очень странно… Но нет, дорогая… пока Сенька сама не будет готова к этому разговору ноги Артёма в нашем доме не будет! – всхлипнув, мама совсем затихла. Кажется, моё признание стало камнем преткновения не только для нас, но и для наших родителей… И только я во всём виновата! Слёзы вновь находили выход, постепенно унося меня в царство Морфея.

На пятый день не выдержала уже Лизка… И она не в пример Артёму тараном прошлась по маминым оправданиям воинственно залетая, словно богиня охоты, в мою комнату.

- Эй, ты чего здесь устроила? – плюхаясь подле меня на кровати, она подоткнула голову рукой, уставившись на жалкую копию Есении, которая обычно была бодра и улыбчива.

- Я… Кажется, я заболела, — шмыгнув носом, я полезла с головой под одеяло.

Откинув в сторону моё цветастое пуховое укрытие, она сузила глаза:

-Знаешь ведь, со мной подобные вещи никогда не срабатывали… Это всё из-за письма? Да?

И тут плотина моих слёз всё же не выдержала…

- Он…он смеялся, пока его девушка…

- Что? – недоумённо воскликнула Лиза, — Какая ещё девушка? Может, ты путаешь что-то?

- Они… Они обнимались, — громко шмыгнув, утёрла рукавом пижамы нос, — а потом… когда она забрала письмо и прочитала его…

- Прочитала? И он позволил? Вот козёл! – шипела подруга, покрываясь от злости красными пятнами.

- Он и сам прочёл… и рассмеялся! – и вот он -очередной всхлип задыхающейся в истерике девушки.

- Может… ты что-то не так поняла? – Лизка прилегла рядом со мной, не оставляя ни сантиметра между нами и обняла. – Может, всё это просто какое-то недоразумение?

- Они долго целовались! А я стояла и подглядывала за ними, как самая последняя Вуайеристка!

Лизка прыснула, прикрывая рот рукой.

- Ну ты сравнила, конечно, — чуть позже сказала она, когда увидела, что я не в силах поддержать ее звонким смехом. – Вы говорили об этом?

- Нет, — прячу глаза в ладонях, — я больше никогда не смогу взглянуть на него! Перед глазами до сих пор стоит он и эта Алина!

- Алина? – заинтересованно положив лицо на обе руки, Лиза оперлась на кровать локтями, — Значит, ты ее знаешь?

- Нет… видела тогда впервые…

- Тогда почему Алина? Или он пел ей серенады, прежде чем поцеловать? – на эту ее ехидную фразочку я всё же улыбнулась.

- Нет… Я не знаю, откуда узнала её имя!

Почему-то о незнакомце, вытирающем мои слезы платком, мне не хотелось рассказывать даже лучшей подруге. Он в каком-то смысле даже помог мне, вспугнув и дав пищу для ума.

«Алинка не встречается с парнем больше полутора месяцев» — именно так он сказал тогда… возможно, если я выжду немного… то Артём обратит своё внимание…

От мыслей меня отвлек судорожный всхлип… не мой на этот раз – мамин. Она стояла в дверях, которые Лизка, кажется, забыла за собой запереть. Из глаз катились слезы…

В этот вечер, впервые на моей памяти, она поругалась с тетей Светой… и вновь все из-за меня!

***

Июнь уже вступил в свои права, с самого утра выдыхая в остуженные за ночь квартиры палящий воздух. Все, еще лежа под одеялом, я вертелась из стороны в сторону, отказываясь избавляться от защищающего, мою израненную душу укрытия. Яркое голубое небо без единого облачка словно кричало: Чего ты все еще сидишь взаперти? Иди на улицу… пройдись с друзьями по торговому центру, сходи в кино, на скалолазанье в конце концов…

И тут, словно ударив по голове обухом, я поняла… мне больше никогда не придется ходить на скалолазанье… мне больше не сходить на любимые фильмы о супергероях, потому как Лизка и просто терпеть не может… И еще миллион этих «не» становились непроходимой стеной на пути к «отвязному лету» которое, мы с ним вдвоем так ждали! Но жизнь… она же должна продолжаться?

Перевернувшись и наконец, свесив ноги на пол, я, шаркая тапочками с ушками персикового оттенка, прошла на кухню. И вот незадача! Мама с папой все же заставляли выйти меня из дома, «нечаянно» проглотив последние в квартире шоколадные подушечки, прежде чем уйти на работу. А мне, да еще и при страшной депрессии они были просто необходимы! Напялив первые попавшиеся джинсовые шорты и яркую синюю футболку, я одела черные солнцезащитные очки и кепку, маскирующие мое опухшее от постоянных слез лицо.

Перебежками крадучись от одного куста к другому, я оглядывалась по сторонам в попытках не встретить «лучшего друга». А оставался ли он моим другом, после вчерашнего разговора наших мам? Теперь-то Артём был в курсе причины моего молчания и обиды… Сообщения и звонки от него прекратились спустя пол часа после их разговора…

В ближайших к дому магазинчиках моих подушечек, как назло, не оказалось. Совершенно отчаявшись, я двинулась туда, где они определенно были. В самую гущу толпы «Радуги» - одного из крупнейших торговых центров нашего района!

Я шла по оживленному холлу, сжимая в руках шопер с парой пакетов своего проверенного антидепрессанта. В другой руке медленно таяли шарики разноцветного мороженого в вафельном рожке, сладкие капли которого успели уже испачкать пальцы.

- Ну что за день? — проворчала я, нырнув в шопер, в поисках бумажных салфеток . И вдруг…

— Есения?

Этот голос я бы узнала из тысячи других! Я замерла на месте, будто вросла в огромное, отполированное до блеска покрытие пола. Медленно повернула голову и…

Это точно был он…Артем! А рядом с ним была та самая вчерашняя девушка. И при свете дня она была еще прекраснее, отчего мне с каждой миллисекундой становилось лишь хуже!

Глава 5. Еще больше секретов

Меня, словно безвольную плюшевую куклу протащили мимо касс с билетами к запасным дверям над которыми назойливо горела ярко-зеленая табличка в белой обрамляющей рамке: ВЫХОД.

Солнце ударило в лицо, заставив зажмуриться — после прохладного кондиционированного воздуха его лучи обжигали кожу, как раскалённое железо. Ресницы слиплись от внезапной влаги (слёзы? пот?), а в носу защекотало резким запахом асфальта, прогретого до состояния раскалённой сковородки.

Огромная парковка, до отказа забитая автомобилями всех цветов и размеров оказалась позади буквально да пару минут, впрочем как и тот самый злощастный торговый центр. Я спотыкалась о трещины в асфальте, но он не сбавлял торопливого шага. Его ноги были намного длиннее моих, оттого его уже сформировавшаяся мужская походка была настолько размашистой, что мне приходилось сделать как минимум три шага, чтобы преодолеть расстояние в его один. Женя крепко держал мою руку, будто боялся, что я в любую секунду могу испариться, его пальцы сжимали моё запястье так сильно, что я чувствовала пульс под его большим пальцем.

— Эй, отпусти! — Я резко дернула его за руку, попытавшись вырваться, но он только ускорил шаг.

- Стой, прошу тебя… - на этот раз в моем голосе можно было услышать мольбу.

И он — мой странный незнакомец — мягко разжал пальцы.

«хороший знак» подумала я разглядывая его статную, широкую спину все еще измазанную моим мороженным и сверкнув глазами, набравшись смелости выкрикнула

— Зачем ты все это делаешь? — мой голос дрожал, но в нем появилась отсутствующая доселе сталь.

Он медленно обернулся. Его глаза — странные, почти прозрачные — изучали меня без тени смущения.

— Зачем? Я думал тебе это необходимо, - пожав плечами он посмотрел в сторону.

- Обо мне, значит, заботился? – ехидно передразнивала его постепенно краснея.

- А что, так странно поверить в то, что я решил прийти тебе на помощь в сложную минуту? – иронично заявил Женя, засовывая руки в карманы джинс.

- Но ты меня совершенно не знаешь, - удивленно выдохнув я на мгновение замерла…после чего практически зашипела — Хотя! — теперь я наступала на него, заставляя вплотную придвинуться к каменному столбу ограждения, открывающему свои гостеприимные ворота в единственный в этом городе парк... Даже не заметила как мы пересекли практически половину города! — Ты знал их обоих… и мое имя. И ты слишком вовремя появился в той подворотне… И самое главное, что это был за спектакль с поцелуем на глазах у всех этих людей? – покраснев, я отвела глаза на асфальтированную дорожку под ногами, смущаясь.

В горле стоял ком. Мой первый поцелуй. Даже если и в лоб. Даже если он был фальшивым…

— Как много вопросов, - хохотнул он поглядывая на меня сверху вниз, - А ты храбрая, когда злишься. – В его голосе слышалась теплая улыбка. – Но, боюсь тебя разочаровать… в той подворотне, как ты выразилась, я действительно оказался случайно! Как раз выходил из зала, когда увидел как одна девчушка раскрыв от удивления рот и до побелевших кончиков пальцев на руках сжала лямки рюкзака… Подумал, вдруг что-то случилось, - он равнодушно пожал плечами.

- А остальное? – яростно сверкнув глазами, я вперила в него свой взгляд. — И не смей уходить от ответа!

Он неторопливо огляделся по сторонам, глубоко вздохнув, внезапно став серьезным.

— Я знаю их обоих… Артема и Алину.

Мое сердце забилось часто…вот-вот и я услышу то, что возможно не захочу слышать… И сейчас у меня есть шанс остановить все это, постараться вернуть нейтралитет в отношениях с Артёмом и жить счастливо…

«Алинка не встречается с парнем больше полутора месяцев» - снова всплыло в голове, отчего мое сердце учащенно забилось.

— Они... – я запнулась, - возможно я не хочу…

— Они оба используют людей. — Его голос стал тише, но стальные нотки били прямо в цель, раздражая. — Они играют в одни и те же игры. Только твой Артём — трусливый манипулятор, а она — расчётливая стерва.. Ты же...

Его пальцы коснулись моей щеки, стирая непрошенную слезу.

—…Ты просто поверила не тем людям.

Я замерла на мгновение...буквально на доли секунды, после чего отшвырнула его руку от своего лица. Сердце бешено заколотилось. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Ты не знаешь его! Ты ничего не знаешь!

— Кто-то должен был тебя предупредить, пока ты не увязла в этом болоте девочка, - снисходительно произнес он продолжая в упор смотреть на меня.

- Предупредить? О чем ты можешь меня предупредить, если я знаю о нем все? Мы с ним жили рука об руку с самого детства… мы делились всем… слышишь? Всем!

- Ты просто очередная влюбленная дурочка… он не должен был так поступать с той, которую знает с пеленок… с той, которая заставляла каждый раз его продолжать верить в себя и не сдаваться! Ты ему определенно больше чем просто друг, но меньше чем любимая девушка!

Он отстранился, оставляя меня одну посреди тротуара. Я разглядывала его спину — широкую, чуть сгорбленную, будто под невидимым грузом, с размазанным по лопатке яжевичным пятном (моё мороженое, моя вина).

- Мы не договорили! – крикнула ему вслед и он остановился. – ты не можешь разбрасываться подобными словами без доказательств!

— Через две недели, — он перебил меня, бросая взгляд на часы. — У меня будут доказательства через две недели если ты захочешь встретиться.

— Как ты найдёшь меня? — крикнула я ему вслед, когда он вновь уже повернулся уходить. — Ты же не...

Он обернулся, впервые за весь разговор по-настоящему улыбнувшись:

— Я же сказал — если захочешь встретиться...

А после он и вовсе сделал то, отчего у меня точно пропадет сон на много-много ночей вперед… Женя быстрым шагом достиг меня и низко склонившись, ровно настолько чтобы наши глаза оказались на одном уровне произнес

- Я делаю это только для тебя, поняла? – низко произнес он так близко, что губы чуть коснулись моей ушной раковины.

Глава 6. Возможно я все испортила?

Моей бравады хватило ровно на час — ровно до того самого момента, когда ключ щёлкнул в замке, а дверь захлопнулась за спиной с глухим звуком, отгораживая от всего, что в этот солнечный день ожидало снаружи, где еще полчаса назад я фальшиво улыбалась Артёму и его девушке. Квартира встретила меня тем особым безмолвием, которое бывает только в пустых домах — ни музыки, ни голосов, только методичное тиканье кухонных часов, отсчитывающих секунды моего очередного поражения. Я швырнула сумку на кухонный стол, с безразличием наблюдая за тем, как две пачки шоколадных подушечек выскользнули оттуда.

- И стоило оно того? – равнодушно поведя плечом, с грустью посматривая на засохшие в миниатюрной вазе тюльпаны, подаренные мне моим «лучшим другом» неделю назад я разорвала одну из упаковок. Сейчас вкус любимого лакомства казался приторно — сладким, а шоколад, рассыпающийся мелкими крошками по столу, ассоциировался с моими разрушенными наивными мечтами…

В спальне я рухнула лицом в шелковую подушку — мамин подарок на шестнадцатилетие, — и только тогда тело наконец предательски сдалось. Руки задрожали мелкой дрожью, в горле встал ком, а щеки предательски зажглись жаром. Я вцепилась в ткань так, что ногти оставили полумесяцы на подкладке, но картинка продолжала вспыхивать за закрытыми глазами:

Его пальцы, так естественно переплетенные с ее тонкими, накрашенными в ярко-красный цвет ногтями пальцев. Его смех — тот самый, редкий и искренний, который раньше звучал только для меня, когда мы прятались от дождя под крышей спортзала. И этот взгляд... Полный не столько смущения, сколько досады — будто я была помехой в их идеальной картине.

Телефон в кармане шорт вдруг ожил, заставив сердце бешено колотиться. Наша песня — та самая, которую мы частенько напевали, засыпая под звездами на мягком пледе, на застеленном крыльце небольшой дачи, куда мы любили наведываться семьями. На экране, конечно же, было его имя.

«Знаешь, счастье в мелочах... »

Ирония заключалась в том, что именно мелочи сейчас убивали меня: как он поправлял ей прядь волос, как его рука лежала на ее талии…

. «Что он хочет? Извиниться? Объяснить? Сказать, что это все не то, о чем я подумала?»

Но, выждав еще пару секунд, я нажала на «отклонить». Через секунду — еще звонок. И еще. Возможно, я еще пожалею об этом, — корила внутренняя часть меня, принуждая взять трубку, излить Артёму душу и надеяться, что нашей жизни больше не будет места посторонним…

«Сень, нам нужно поговорить! Скажи, когда будешь готова... »

Сообщение всплыло на экране, и я вдруг осознала страшную вещь: Алина не посторонняя. Это я стала чужой в их истории! Удаляя сообщение от него, на экране всплыло еще одно

«Я узнал о путевке… Ты крутая! Вот видишь, благодаря моим двойкам по математике ты стала гением… Даже если ты не решишься, я обязательно подойду к тебе через несколько недель…После лагеря!»

Точно! Красный восклицательный знак всплыл в голове, вместе со строгим образом Анны Сергеевны, когда она говорила об этом! Через две недели?

«Через две недели у меня будут доказательства, если ты захочешь встретиться, конечно». — Невольно всплыли другие слова от человека, который за один день заставил меня не единожды залиться краской. Не сказала бы, что его слова задели за живое, но узнать то, о чем он хотел мне рассказать, очень хотелось. Интересно, какое у него будет лицо, когда он узнает о том, что я и вправду знаю все об Артёме?

И тихий голосок где-то в глубине души злобно запил в ответ –А Алина? О ней -то ты не знала…

И что же мне теперь делать?

***

И я пожалела… буквально на следующий день, и через день… и через два дня я все еще жалела, что не ответила на тот звонок.

Неделю спустя и я вовсе сникла под пасмурной, словно чувствующей мое настроение погодой. Дождь за окном усилился, превратив стекло в мутное полотно с часто глухо раздающимися стуками по оцинкованному отливу... Я прижалась лбом к холодной поверхности, пытаясь остудить пожар внутри. На коленях лежала моя тетрадь наблюдений - обычно хранилище смешных историй и научных фактов, любимых фраз из книг или фильмов. Теперь же на последней странице алым маркером (тем самым, которым мы с Артемом размечали мою самую первую трассу для скалолазания) было выведено: «МОЖЕТ, ЭТО Я ВО ВСЕМ ВИНОВАТА?»

Не стоило мне писать то письмо… не стоило видеть их вдвоем…не стоило быть такой идеалисткой! Стукнувшись тысячный раз головой о стекло, я раздумывала над тем, как быстро в моей жизни все изменилось.

Он больше не ждал меня у подъезда перед школьными летними отработками и не провожал до дома, делясь накопившимися за день впечатлениями… больше никто не звал меня на тренировки по скалолазанью… Знаете, сейчас мой страх как будто бы отступил вдаль, уступая желанию просто чтобы он прикоснулся к «активной зацепке», с которой я так и не смогла бы справиться, мимоходом поправляя мое страховочное оборудование… Ни одного звонка или сообщения за последнюю неделю!

Кажется, он даже начал избегать наших случайных встреч. Я ловила его взгляд — долгий, тяжелый, будто он что-то вычислял. Но как только наши глаза встречались, он тут же отворачивался, будто пойманный на чём-то постыдном. А сегодня... сегодня я видела, как он целовал Алину прямо у нашего подъезда. На том самом месте, где мы раньше долго разговаривали по вечерам.

Она прижалась к нему слишком близко, одной ногой в кричаще желтой кроссовке (и кто вообще носит подобную обувь с коротким платьем) обвивая его. Её и без того короткое платье в крупную красную клетку немного задралось, когда пальцы запутались в его волосах. Он же в ответ обнял её за талию — так же, как когда-то обнимал меня, когда я спотыкалась на лестнице. И поцелуй был для меня настоящим мучением, но я все же была не в силах отвести взгляд. Еще недавно я и сама мечтала о подобной близости…

- Эй! – Лизка махала рукой перед моими глазами. Я вновь выпала из реальности, утопая в жалости к себе. – Земля вызывает воздух! Сень, что с тобой происходит?

Глава 7. Лагерь

Воскресный вечер выглядел для нашей семьи, мягко говоря, не обыденно. Три больших цветастых чемодана заняли львиную долю гостиной, заставляя обходить загроможденное пространство по дивану.

В тот самый день, когда я сообщила родителям о своей поездке в лагерь, они переглянулись — и вдруг, словно дети, раскрывшие страшный секрет, засияли.

«Мы тоже едем!» — папа не выдержал и выпалил первым. Оказалось, он тайком купил путёвки на Красное море. Мама, обычно сдержанная, всплеснула руками и засмеялась, а потом вдруг покраснела, пока папа приподняв ее в воздухе, кружил. Она была словно девчонка на первом свидании…

Мама всегда грезила Египтом. Говорила о рифах, где кораллы цветут, как подводные сады… о рассвете на горе Синай, где небо сливается с песками… о закатах, когда море бурлит густое и золотое, словно топлёное молоко. И вот теперь, ёрзая на кухонном стуле, она украдкой трогала папину руку — а он сиял, довольный своим сюрпризом.

Их любовь, простая и нерушимая, как скала, всегда была для меня примером. Глядя на них, я верила: когда-нибудь и я найду того, кто будет смотреть на меня также — с гордостью и нежностью.

Папин чемодан щёлкнул. Впереди было лето — моё приключение среди сосен и песен у костра, их — среди пирамид и морского бриза. И почему-то хотелось верить в то, что оба пути ведут к одному: к счастью, просто разными дорогами.

Я снова вздохнула и положила в чемодан учебник по высшей математике. «Хватит воровать мои книги, мам», — мысленно протестовала я, зная, что она снова стащит её. «Летом отдыхать надо, а не книжки читать», – так часто говаривала она.

Заприметив мою реакцию, она продолжает аккуратно складывать вещи в чемодан, время от времени бросая внимательные взгляды.

— Ну что Сенечка, всё взяла? Купальник, шлепки, крем от солнца? — уточняет она, поправляя сложенные в идеально ровную стопку футболки.

Молча киваю, проверяя список на телефоне.

— А с Артёмом то вы... как? — вдруг спрашивает она невинно, делая вид, что полностью поглощена выбором между двумя парами носков.

Я замираю на секунду, но стараюсь быстро взять себя в руки.

— Нормально. Почему ты спрашиваешь?

— Да так... Просто интересно, — мама улыбается, но в её глазах читается любопытство. — Он же тоже в этот лагерь едет, да?

— Нет, он не едет, — отвечаю нейтрально, стараясь не выдавать эмоций.

Когда я узнала о путевках для ребят из школы – была практически уверена – он тоже ее получит… Да и кто, если не самые популярные в нашем городе школьники, профессионально играющие в баскетбол заслуживают такой чести? Мы каждый год старались вместе ездить в лагеря, я так избавлялась от доли смущения (Артём всегда собирал вокруг себя большие компании, в которых мне всегда было легко затеряться), Артём же считал, что просто обязан быть рядом! Ведь если меня кто-то обидит… Оказалось, в этом году путевки получили только «умники», отчего на нас надулась добрая половина школы.

— Хм... Ты расстроена из-за этого?— она задумчиво кладёт в чемодан твой любимый свитшот, наблюдая за моей кислой гримасой. — Ладно – ладно,я не лезу… просто... будь аккуратнее, хорошо?

Наверное, тетя Света опять что-то наговорила маме, – проносится стремительным потоком мысль, исчезая раньше, чем в чемодан падает очередная блуза.

- Платье! Сеня, тебе стоит взять с собой платье! А то эти вечерние дискотеки, уютные вечера перед костром! – она мечтательно закатывает глаза.

— Мам, всё будет хорошо, честно! не переживай.

Она вздыхает, закрывает чемодан и обнимает тебя.

— Я всегда буду о тебе волноваться… – она гладит меня по щеке, игриво щипая – Тогда удачи. И пиши мне, ладно?

Я улыбаюсь в ответ, зная, что её забота — это очередной способ сказать, «я люблю тебя»!

***

Автобус уже ждал на вокзале громко пыхтя чернеющими газами по сторонам. Несколько крепких мальчишек в одинаковых футболках помогали ребятам забрасывать чемоданы в грузовой отсек, поправляя их и одновременно сверяя новоприбывших в своих списках.

- Скворцова, значит? – прямо над ухом послышался знакомый голос. Нервно покусывая губу, я развернулась и подняла голову.

В ярких солнечных лучах его короткостриженые волосы образовывали божественный нимб, добавляя к его практически прозрачным белесым глазам внеземного лоска.

- Женя? – неуверенно спросила, поднося ладони к бровям, чтобы лучше рассмотреть его. – Что ты здесь делаешь?

- Женя? – одними губами выразительно произносит мама, предусмотрительно встав прямо за его спиной.

- Здравствуйте, – улыбается он маме, чем собственно и вводит ее в ступор.

- Милая, а где Артём? – вклинивается папа в эту до одури странную сцену. За что и получает тычок локтем от мамы. – За что? – он непонимающе уставился на свою жену, поглаживая ушибленное место.

- Артём не едет, – многозначительно шепчет мама на ухо, не отрывая оценивающего взгляда от Жени – дорогая, можно тебя на минуточку? – она манит пальцем, отводя в сторону.

- Я пока чемодан уберу? – спрашивает Женя.

- Да… Да, конечно, - произношу уже удаляясь на пару-тройку шагов в сторону.

- Кто этот парень? Одноклассник? Не помню я что-то его, - подозрительно оглядывая парня мама хватает меня за руку.

- Нет… Мы познакомились в зале, где Артём занимается, - быстро выпаливаю я, непривыкшая обманывать родителей. Хотя, если быть честной то наше знакомство не состоялось бы, если бы он не вышел тогда.

- Ааа… Так это, наверное, друг Артёма? – мама расплывается в улыбке и быстро чмокает меня в щеку. – Давай беги, нам через полтора часа нужно быть в аэропорту.

- Я тоже вас очень люблю… - иронично тяну, чтобы они поняли, это невероятно быстрое прощание как нельзя кстати.

- Мы тоже очень любим тебя, родная, - папа обнимает меня, целуя в лоб. – Береги себя, и звони каждый день, хорошо?

- Дороговато это обойдется нашей семье, - шутя кидаю через плечо, уже двигаясь к автобусу.

Глава 8. Новые знакомства

Я прижалась лбом к стеклу, наблюдая за тем, как с каждым выдохом на нем образуется конденсат, размывая унылые, похожие друг на друга как две капли воды пейзажи. За окном мелькали бесконечные сосны, вершины которых терялись в нависших над нашими головами тучах.

В воздухе стоял легких затхлый запах потеющих ног, слишком сладкие ароматы девичьих духов, от которых кружилась голова, и резкие, терпкие нотки мужского дезодоранта. OLD SPICE – сразу же угадала я… Таким же пользовался и Артём.

Женя так и не заговорил со мной! Поэтому мне оставалось только смотреть в окно и слушать веселый гомон «камчатки». Марк сразу стал душой компании, развалившись на сиденье как хозяин по жизни, и собрав вокруг себя в кружок кучку девчонок и мальчишек рассказывал им истории из военной академии… Его громкий голос перекрывал любые другие звуки, присутствующие как в автобусе, так и за его пределами:

- И тогда Женька принял весь удар на себя, схватил автомат и... – он сделал драматическую паузу, оглядывая слушателей. Активно и размашисто жестикулируя, он резко хлопнул в ладоши, заставляя завороженных невероятной историей ребят подпрыгнуть на своих местах.

- Ты каждый раз забываешь упомянуть о том, что это была очередная тренировка. И раненым оказался один из отстающих в отряде, которого могли угробить куча народу, - проворчала розововолосая девушка, привлекая мое внимание.

Алиса сидела напротив нас, её яркие волосы, собранные в небрежный пучок, казались чем-то неестественным в этом сером от непогоды автобусе. Когда Марк рассказывал про Женю, я заметила, как её пальцы вцепились в край сиденья, оставляя на потёртом пластике полумесяцы от ногтей.

Она все еще продолжала смотреть на мерно посапывающего Женю. Почувствовав мой взгляд, Алиса медленно перевела взгляд на меня, заставляя вздрогнуть. Мягкость и тепло, еще пару мгновений назад пронизывающие ее глаза, безвозвратно исчезло. На меня смотрела мрачная, не желающая выдавать свои эмоции девушка. Я отвернулась первой, уставившись в окно.

В отражении на меня смотрела растрепанная, с огромными голубыми глазами девушка, в которых читалась усталость и грусть. Под глазами залегли непроходящие тени от долгих рыданий по объекту мечтаний.

«Господи, на кого я стала похожа? Неудивительно, что Артём шарахался от меня при каждом удобном случае»!

За спиной раздался хриплый смех Марка:

- Лиска, не порть мне кайф! – он швырнул в девушку фантик из-под конфеты, который, не долетев до цели, упал «мертвым грузом» в проходе. – Может, я умненьких ребят агитирую к нам поступать? Вдруг они новые стратегии разработают? Или сверхзвуковое оружие, пока будут принимать непосредственное участие в наших тяжелых трудовых буднях!

- Ты промазал, – ее губы искривились в улыбке, от которой стало холодно. – Впрочем, как и в последний раз на стрельбах.

Между ними началась безмолвная борьба взглядов, заставляющая ребят переводить глаза с одного на другую в попытке понять кто кого!

- Я расскажу нашему отцу о «ваших тяжелых трудовых буднях» когда мы вернемся домой… Посмотрим, как полковник отреагирует на подобное высказывание, - зловещая улыбка портила ее очаровательное лицо… Наш отец? Значит, они брат с сестрой?

- Лиска, – озорно подначил ее Марк, – будешь мне угрожать – заставлю все лето провести не с нами в лагерях, а с Алинкой, в городе!

Словно обухом меня бьет по голове полученная информация. Я вновь впериваю взгляд в Алису. Только теперь я понимаю, что же так напрягло меня в самое первое мгновение нашей встречи…

Алина! Девушка Артёма была ее точной, немного уменьшенной копией. Возможно, сестра?

- Чего уставилась? – подняв подбородок, сверкает глазами девушка.

- Ни– ничего, – бросаю я, вновь уставившись в окно, наблюдая за бесконечно простирающимися лесами, я кожей чувствовала исходившее от Жени тепло. Рядом с ним было…уютно.

Я перевела взгляд на Женю. Даже во сне его лицо не выглядело спокойным – брови были сдвинуты, а на лбу выступили капельки пота. Его правая рука, лежащая на колене, была сжата в кулак. А на внутренней стороне запястья я разглядела странный, побелевший от времени, шрам.

Где-то впереди, за сотней или тысячей поворотов, ждал лагерь. И все эти люди – Марк с его незабываемыми историями, Алиса с её леденящим взглядом, загадочный Женя – они все ехали туда как к чему-то привычному. А я чувствовала себя заблудившимся ребёнком в тёмном лесу, где каждое дерево может оказаться чудовищем…

***

- Тебе помочь? – Голос Жени прозвучал прямо над ухом, заставив меня вздрогнуть. Он стоял так близко, что я почувствовала запах его одежды – смесь древесного дыма и чего-то металлического… после многочисленных рассказов Марка я подозревала - возможно, он от оружия. Когда Женя наклонился, чтобы взять мой чемодан, солнечные лучи скользнули по его профилю, выделив шрам и на скуле, который я раньше не замечала.

Он вместе с Марком теперь помогали разгружать багаж, сбрасывая чемоданы в хаотичную кучу, откуда доносился треск пластика и металлический лязг замков. Но мой чемодан – местами потертый красный с наклейками из прошлых поездок – Женя не бросил, а аккуратно подкатил ко мне, его пальцы на мгновение задержались на ручке.

- С чем ты мне поможешь? – Я запрокинула голову, вцепившись в чемодан, и солнце ударило мне в глаза, заставив щуриться. Его лицо оставалось в тени, но я разглядела, как дрогнул уголок его рта, когда он услышал мой вызов.

- Могу показать местность, расскажу основы... – Он запустил руку в свои темные, короткие и в то же время слишком длинные для военного волосы, и я заметила, как на запястье вздрогнули сухожилия.

- Ты часто здесь бывал? – задаю один вопрос, но думаю совсем о другом… «когда мы, наконец поговорим об Артёме?»

- Приходилось пару раз, - бурчит он, прежде чем Марк его окликает:

- Может, все же поможешь? – упрев одну руку в бок, второй он машет, поторапливая друга.

- Думаю, я найду дорогу… Спасибо! – машу рукой, разворачиваясь и решая, куда же теперь идти.

Глава 9. Не так уж и страшно?

— Зачем?

Я морщу нос, наблюдая, как Вика ловко натягивает бикини цвета морской волны. Полупрозрачная ткань переливается на солнце, контрастируя с её загорелой кожей. Она уже нанесла слой солнцезащитного крема на руки и ноги — пахнет кокосом и летом — и теперь втирает остатки в плечи, ловко изгибаясь перед зеркалом.

Наша комната в лагере небольшая, но уютная: две узкие кровати с потертыми цветастыми покрывалами, тумбочка между ними, на которой уже валяется моя раскрытая книга, и Викины заколки. Из окна, затянутого сеткой от комаров, льётся золотистый свет.

— Ну как же? — Вика высовывает кончик языка, растирая крем по спине. — Я же обещала показать самое классное место? Там и позагорать можно, и вид… — она оборачивается, подмигивает, — просто закачаешься!

Я машинально сжимаю полотенце. Оно мягкое, выцветшее от многочисленных стирок, но всё ещё пушистое.

— Если только позагорать. Плавать я не умею.

Мой голос звучит ровно, но пальцы слегка дрожат. Чтобы скрыть это, я пожимаю плечами и направляюсь к шкафу — старенькому, деревянному, с потертыми уголками. Лагерь вроде бы современный, с центральным водоснабжением и даже Wi-Fi в холле, но мебель здесь явно из прошлого века.

— Тебе же семнадцать? — Вика не отстаёт. Её голос летит мне в спину, пока я роюсь в чемодане. — Неужели за столько лет так и не научилась?

Я прикусываю губу.

Мой купальник — скромный, чёрный, без излишеств — лежит аккуратно свёрнутый под парой футболок. Рядом торчит уголок фоторамки, которую я привезла «на всякий случай», но так и не смогла достать из чемодана.

— Не было необходимости, — отвечаю, и губы сами растягиваются в кривую улыбку.

Это первая ложь, сказанная на одном дыхании девушке, с которой я захотела подружиться. Первая.

Но, возможно, не последняя.

***

— Здесь… необыкновенно!

Я замираю на краю тропы, впитывая вид, развернувшийся перед нами. Озеро, словно огромное зеркало, лежало в обрамлении тёмных, почти чёрных елей, чьи острые вершины вонзались в чистое, без единого облачка, голубое небо. Вода была настолько прозрачной, что в безветренный знойный день можно было разглядеть каждый гладкий валун на дне, обросший мягким мхом, или же редких серебристых рыбок, лениво скользящих в толще воды. Солнечные лучи пробивались сквозь хвою, рассыпаясь по поверхности тысячами бликов.

— Пойдём, там вид ещё лучше! — Вика, не теряя ни секунды, уже тянет меня за руку к старому деревянному пирсу.

Пирс… Когда-то он, наверное, был крепким, новым, пахнущим сосновой смолой. Но сейчас доски почернели от времени и влаги, кое-где прогнившие участки провалились, оставив зияющие дыры, сквозь которые виднелась ледяная глубина. Ржавые гвозди торчали наружу, словно шипы. Каждый мой шаг сопровождался душераздирающим скрипом, от которого по спине бежали мурашки.

— Мы не провалимся? — мои пальцы судорожно сжимают край полотенца. — Здесь… небезопасно.

— Не переживай, он и не таких, как мы, выдерживал! — Вика беспечно расстилает плед прямо на скрипучих досках и устраивается поудобнее. — А если провалимся… — она подмигивает, натягивая солнцезащитные очки, — я тебя точно спасу.

Её уверенность не успокаивает, но через полчаса я всё же решаюсь сесть на самый край, осторожно опуская ноги в воду. Ледяные воды обнимают кожу, заставляя дышать чаще.

— Не знаю, как ты, а я тайком провезла сюда шоколадные подушечки, — вдруг признаётся Вика, доставая из рюкзака смятую пачку.

— Что?! — мои глаза расширяются. — Но… по правилам же запрещено!

— О-о-о, значит, ты из тех самых… примерных девочек? — она усмехается, сдвигает очки на кончик носа и смотрит на меня исподлобья, с вызовом.

— Ну, раз так… — я растягиваю слова, - в моем чемодане таких целых три! – торжественно маячу перед ее глазами пальцами.

Мы взрываемся смехом, который эхом разносится по воде.

Но внезапно — топот. Несколько парней с голым торсом, в объёмных шортах, несутся к пирсу с дикими воплями.

— Вика-а-а! — один из них, Марк, уже хватает её за ноги.

Она визжит, но смеётся, отбиваясь. А потом его взгляд падает на меня.

— Иди-ка сюда, малышка!

Мир замедляется. Его руки — горячие, сильные — подхватывают меня под мышки.

— Нет… — я пытаюсь вырваться, но он уже прыгает. Вода. Холодная, тяжёлая, безжалостная.

Она смыкается над головой, и я снова — та маленькая девочка, которая тонет.

***

— Есь, ну пойдём, а! — пятилетний Артём уже больше получаса дёргает меня за руку. Наши мамы ушли в лес за грибами, а папы улюлюкают в тени домика под очередной футбольный матч — Мама узнает, что я один пошёл — точно убьёт!

Я упираю кулаки в бока, копируя мамину строгую позу. — А со мной, думаешь, не убьёт?

— С тобой — нет! Ты не совершаешь глупые поступки! — он складывает руки перед собой в умоляющем жесте, умилительно щурясь.— Ну, пожа-а-алуйста…

Я колеблюсь. Река возле дачи — запретная зона. Родители множество раз повторяли: «Дно илистое, течение коварное, утонешь за секунду»!

- Если ты не пойдешь, то я…я больше никогда не буду с тобой общаться, - эти слова он произносит торжественно, словно клянясь и выпячивает нижнюю губу.

В конце концов я сдаюсь… и соглашаюсь.

- Ладно…только чур не купаться…

- Обещаю… - улыбается Артём… мне честно, только посмотреть…

Река, неподалеку от нашей дачи всегда оставалась мутной, отливающей темно-зеленым болотным цветом и холодной в силу постоянного движения. Сняв сандалии на берегу, я осторожно бродила на мелководье, внимательно вглядываясь в воду. Эта река славилась илистым дном, где легко можно было пойти ко дну.

— Смотри! — не успеваю развернуться, как меня окатывает миллионом перливающихся на солнечном свету капель с ног до головы. Артём, разбежавшись с гиканьем, плюхнулся в воду.

— Артём! — кричу я, но он уже скрылся под водой.

Секунды тянутся.

— Артём?!

Тишина.

Глава 10. Непрошенные мысли...и чувства

Через два дня, сидя на огромном выбеленном солнцем бревне у специально отведенного для костров места, я уткнулась в книгу. Бревно было шершавым под пальцами, а запах сосновой смолы и дыма витал в воздухе, смешиваясь с теневой прохладой. Страницы шелестели под легким ветерком, но я даже не замечала этого — настолько погрузилась в чтение.

Видимо, настолько увлеклась, что не сразу разглядела одинокую фигуру, маячившую в метрах десяти от меня.

— Как ты?

Голос прозвучал тихо, но от него по спине пробежали мурашки. Я узнала его сразу — низкий, чуть хрипловатый, будто от холодной воды или невысказанных слов. Даже не поднимая головы, я почувствовала, как горячая волна румянца заливает щеки.

Боже, только не сейчас.

Последние два дня я мастерски избегала любых встреч, прячась за спинами других ребят, в столовой или на совместных мероприятиях, где он, как вожатый присутствовал абсолютно всегда… И все же мы встречались… Утреннюю зарядку абсолютно всегда проводил он. Избежать встречи в эти минуты было практически невозможно, особенно тогда, когда он выбирал место для проведения наглядной тренировки практически напротив меня. И тогда я не могла отвести от его полупрозрачных глубин глаз, вспоминая то тепло и заботу, которыми он одаривал меня тогда… после спасения моей жизни. В эти самые мгновения во мне бушевали неопределенные чувства, слов для которых я все еще найти не могла. И я лишь шепотом молила, чтобы эта невидимая стена продержалась еще хотя бы полторы недели. Но судьба, кажется, как всегда, решила иначе.

Вика, которая за эти двое суток извинялась передо мной миллион раз (хотя вины ее в случившемся не было), рассказала всю историю со стороны.

— Марк, как только вы упали в воду, сразу разжал хватку и отплыл на пару десятков метров, — говорила она, заламывая пальцы. — А ты… ты просто исчезла под водой.

Я слушала и представляла: как они, смеясь, плюхнулись в озеро, как Марк, осознав, что зашел слишком далеко, резко оттолкнулся от меня. Как вода сомкнулась над головой, а я даже не попыталась всплыть.

— Сначала никто не заметил, — шептала Вика, лежа на кровати, и под мерный стрекот сверчков нервно мотала ногой. — Пока Женька не спросил.

Он не кричал. Он прорычал.

— Где Есения?

Голос был настолько резким, что любой шум воды и смех оборвались под его натиском.

— Я… она была там… — Марк побледнел, тыкая пальцем в воду.

А на поверхности уже расходились медленные круги, и лишь изредка всплывали пузырьки воздуха.

Женька даже не сбросил футболку.

Он просто прыгнул.

— Я… у меня все хорошо… — мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. Я, наконец, подняла голову, словно вынырнув из глубины собственных мыслей. На этот раз солнца не было — только прохладная тень деревьев, дрожащие блики сквозь листву и ОН.

Высокий. Широкие плечи, резкие черты лица, чуть влажные от недавно принятого душа волосы, темные и слегка вьющиеся на макушке.

Красивый?

Мысль застряла в голове, как заноза. Я моргнула, пытаясь отогнать ее, но она не исчезала. Что со мной?

Я машинально приложила ладонь ко лбу — не горячо. Значит, не температура. Может, это последствия вчерашнего? Или… или это из-за того, что, он тогда, не раздумывая, бросился за мной в воду?

— Ты сегодня была у Веры? — Женя наклонился чуть ближе, и я невольно задержала дыхание. Его взгляд скользнул по моему лицу, изучающе, почти настороженно. — Ты выглядишь… странно.

Странно? Вряд ли это можно принять за комплимент, — недовольно пронеслось в голове. Взволнованно, может быть… растерянно тоже было бы неплохо… но странно?

Я сглотнула.

Вера — наш лагерный врач. Женщина лет тридцати, в очках с толстыми линзами, которые делали ее и без того большие глаза огромными, как у совы. После того случая Женя донес меня до медицинского блока на руках — я помню только обрывки: его сжатые челюсти, капли воды, падающие с мокрой футболки на пол, и его же голос, жесткий и отрывистый:

— Проверьте ее скорее, она тонула.

Он не ушел сразу. Стоял в дверях, опершись о косяк, пока Вера проводила медицинские манипуляции, проверяя давление, пульс, светила в мои глаза фонариком, проверяя, как реагируют на свет зрачки… Целый час она диагностировала мое состояние, после чего удовлетворенно повернувшись, кивнула:

— Все в порядке. Сегодня пусть останется здесь, а завтра можно будет и в домики вернуть…

Только тогда его плечи расслабились.

- С родителями связались? – обернувшись, задала вопрос Вера

- Я, — замялся Женька, — как-то и не подумал об этом… Займусь в ближайшее время.

- Мои родители… — я все еще чувствовала жуткое режущее чувство в горле, как будто мне долгое время не давали воды, — они сейчас не возьмут трубку… Они улетели на отдых в Египет.

Медицинский работник с моим спасителем переглянулись.

- И что же нам делать? – теперь парень старался быть тише, — мы просо обязаны…

- Девочка пришла в себя, день, другой, и она полностью вернется в привычное состояние, — рассуждала Вера, меря помещение, в котором пало средствами для стерилизации, — но сообщить точно придется…

- Я найду их номера в личном деле и буду пробовать звонить. В любом случае мы дозвонимся!

А сейчас он смотрел на меня так, будто снова видел ту самую девушку, которая чуть не утонула на его глазах.

— Почему ты одна?

Он опустился рядом на бревно, и расстояние между нами внезапно стало слишком маленьким. Достаточным, чтобы почувствовать тепло его плеча… достаточным, чтобы уловить его запах — легкий запах мыла и свежести.

Слишком близко для девушки, которую обуревают странные мысли.

Я судорожно сжала книгу в руках.

— Я читаю, — нарочито медленно подняла перед собой томик «Мастера и Маргариты», перекрывая его лицо, в попытке ментально защититься от его присутствия.

Уголок его губ дрогнул в той самой ухмылке, которая за последние дни успела стать одновременно раздражающей и…

Глава 11. Нам нужно поговорить

Женя, кажется, понял моё состояние — и принял те же правила игры.

Теперь мы фактически виделись ещё реже. Даже на утренней зарядке он встал в другой ряд, поменявшись местами с Алисой. Та теперь каждый раз бросала на меня колючие взгляды, будто я украла у неё что-то важное.

Он научился исчезать. Приходил в столовую, когда я уже уходила. Занимал самый дальний угол у костра, если я сидела с ребятами. Даже умышленно опаздывал на общие сборы, чтобы занять место у самого выхода.

Но иногда...

Иногда я ловила на затылке то самое покалывающее затылок ощущение, которое появлялось только тогда, когда он смотрел на меня — лёгкое, почти невесомое, но от этого ещё более явственное.

Он точно смотрел на меня.

Я научилась не оборачиваться. Не давать ему понять, что чувствую его этот самый взгляд — тяжёлый, изучающий, будто пытающийся разгадать какую-то сложную задачу.

Но однажды, после очередного мероприятия не выдержала… и повернулась.

Я увидела, как он резко отвел глаза запрокидывая голову, делая вид, что просто разглядывает облака над нами. Марк пихнул его в бок и громко рассмеялся… Но даже тогда Женя не поддержал его настроение.

- Может, хватит уже?

Алиса перегородила мне путь резко выставив руку, будто ловя преступника. За её спиной плясали огненные тени от костра, бросая дрожащие отблески на её разгневанное лицо. Где-то впереди уже слышалась музыка — гитара, смех, топот ног по утрамбованной земле, но здесь, в тени деревьев, царила странная тишина.

Вика мельком взглянула на меня, её глаза широко распахнулись в немом "Прости!", и после моего понимающего кивка она быстро растворилась в толпе, оставив меня один на один с Алисиным гневом.

- О чём ты? — я сжала в руках ситцевую юбку, чувствуя, как ткань мнётся под дрожащими потеющими ладошками.

- Женя! — она выдохнула его имя так, будто это было объяснением всему. Её голос прозвучал резко, перекрывая даже музыку.

Я непроизвольно встала на цыпочки, пытаясь разглядеть его в толпе. Но его нигде не было — только силуэты танцующих, смешанные с клубами дыма, уходящего в тёмное небо.

- Что с ним? — голос предательски дрогнул.

- Это ты мне скажи, что с ним! — Алиса вскинула руки, и свет костра на секунду отразился в её глазах, делая взгляд почти зловещим. - Он сам не свой! И знаешь... - Её палец с ярко-синим ногтем ткнул мне в грудь, заставив пошатнуться на ватных ногах. - ...Не знаю, откуда он вообще знал о тебе ещё до начала сезона, если почти всё время проводит за закрытыми дверями академии. Но разберись с этим!

Последние слова она произнесла сквозь зубы, и мне показалось, что даже шум дискотеки на секунду стих.

- И сделай это до завтрашнего утра!

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Алиса уже развернулась и зашагала прочь, её фигура быстро растворилась в полумраке, оставив меня стоять одной под мерцающими звёздами.

- Я... я ничего не делала... — прошептала в пустоту, но ответом был только смех где-то у костра и треск горящих дров. Но дальше так продолжаться не могло… я встречусь с ним! Встречусь и обязательно поговорю!

Я торопливо обошла всю поляну, где обычно гремели дискотеки, но Жени нигде не было. Вместо него под украшенной гирляндами сосной я обнаружила Марка - он прижимал к многолетнему еловому стволу какую-то девушку. Оранжевые огоньки гирлянды поблескивали на её распухших от поцелуев губах, пока она не заметила меня.

Тук-тук. Мой кулачок острожно постучал по его спине.

- Если это не срочно, то я тебя непременно убью...- Марк резко обернулся, и я увидела, как кровь отливает от его лица.

- Есь? Что-то случилось?- Его руки бессильно опустились, а девушка рядом скривилась, будто увидела что-то отвратительное.

- Может, ты позже подойдёшь? - её фальшивая улыбка продержалась ровно две секунды, прежде чем исчезла без следа.

Я проигнорировала её и устремила взгляд на Марка: - Ты не видел Женю?

- Он не должен быть сегодня на дискотеке...- Марк задумчиво почесал подбородок, потом вдруг язвительно ухмыльнулся: -Соскучилась?

- Мне... мне срочно нужно его найти!- Мои пальцы нервно теребили край юбки.

- Тогда тебе в стрелковый клуб. Проводить?

В этот момент за его спиной произошла удивительная метаморфоза - миловидная девушка превратилась в багровеющую от ярости фурию. Её глаза сверкали опасным блеском, а ноздри раздувались, словно у разъярённого быка.

- Нет-нет, я сама!- Я поспешно отступала, наблюдая, как Марк с глуповатой улыбкой поворачивается обратно к своей спутнице.

Дурак... - подумала я, уже разворачиваясь. Нет ничего страшнее обманутой в своих ожиданиях девушки. И сегодня тебе предстоит это узнать.

С лёгкой усмешкой я направилась к стрелковому клубу, оставив за спиной начинающийся скандал.

Стрелковый клуб ютился на уединённой лужайке, у самых ворот лагеря. В сумерках это место казалось особенно таинственным: небольшой старенький бревенчатый домик, служивший одновременно складом и крытым тиром, стоял, погружённый в тень высоких сосен.

Я замедлила шаг, вдохнув терпкий аромат хвои и пороха. Перед домиком, освещённые старенькими керасиновыми фонарями с полчищей летающих вокруг насекомых, выстроились в ряд огромные круглые мишени.

Где-то справа слышался мерный свист выпускаемых стрел - кто-то явно тренировался с луком. Воздух дрожал от этого звука, смешиваясь с треском кузнечиков в высокой траве.

Я обошла домик, и передо мной открылась странная картина: на фоне пылающего заката чётко вырисовывалась одинокая фигура. Женя стоял в классической стойке, его лук был натянут как струна, а лицо выражало такую концентрацию, будто он целился не в мишень, а в какую-то невидимую только ему цель.

Стрела со свистом рассекла воздух и с глухим стуком вонзилась прямо в "яблочко". Даже не оборачиваясь, он почувствовал моё присутствие:

- Ты еще долго будешь стоять в кустах, или всё-таки скажешь, зачем пришла?