Служанка для прокаженного лорда

Глава 1. Жених

Таэллия

Увесистый шлепок по моей пятой точке и новая вспышка громкого мужской смеха.

— Поторопись, цветочек, чаша пуста, а я не люблю ждать! — на лице Брока расцветает самодовольная улыбка.

Мысленно выливаю всё содержимое кувшина на голову этому придурку. Жаль, что сделать это можно только в своих дерзких мечтах. Отец не потерпит, если я опозорю его своим непослушанием.

Уфф…

Сжимаю зубы и продолжаю разливать по глиняным чашам ягодный грайсель. Тяжёлый кувшин оттягивает руки, а я и так с трудом держусь на ногах после долгого трудового дня.

Надеюсь, гости не задержатся у нас до поздней ночи. С рассвета я должна помогать мачехе, а выспаться мне никто не позволит…

— Ну что, Брок, берёшь мою Лельку в жены?

Вздрагиваю и проливаю грайсель мимо чаши. Бурое пятно уродливо растекается по белёной скатерти.

Пакость какая… однако, сейчас это меньшая из моих проблем.

— Старовата она уже, — Брок вызывающе ухмыляется, но при этом блуждает по мне похотливым взглядом. — Зачем мне лежалый товар, когда все свободные девицы деревни за мной увиваются?

За столом раздаются новые смешки и несколько пар глаз вцепляются в меня, будто пытаются оценить насколько “товар лежалый” и не прибрать ли его “со скидочкой” себе.

— Да харш с тобой, Брок! Не так уж и Лелька стара, всего-то двадцатый годок пошёл. Хозяйству обучена, чистоплотна, воспитана хорошо, слова поперёк не скажет…

Руки начинают подрагивать от злости, а внутри всё клокочет от желания высказать “поперёк” пару ласковых. Да так высказать, чтобы устыдился даже дядька Юхан.

— Это Лелька-то слова поперёк не скажет? — скептично ухмыляется Брок. — А ну, покрутись, Лелька. Хочу рассмотреть то, что мне предлагают.

Может мне и подол задрать? Делаю вид, что не расслышала и продолжаю разливать по глиняным чашам ягодный грайсель, но чувствую на себе недовольный взгляд отца.

Брок нарочно издевается, мстит за то, что я отказала ему прежде.

Когда-то он уже сватался ко мне, но я уговорила отца не соглашаться. Мне повезло, что мачеха тогда готова была разродиться третьим ребёнком, и отец понимал, что ей понадобится помощь. Кто-то должен был тянуть заботы по хозяйству, убирать и готовить, пока мачеха воркует с новорожденным. Меня оставили.

С тех пор прошло два года, и за это время многое изменилось.

У Брока нынче появилась форма наёмника королевской армии и острый меч. А в его кошельке завелись полновесные медные монеты.

Вот этих монет и жаждет теперь мой отец.

— Так что, берёшь мою Лельку в жены? Коли согласен, то давай обсудим откуп.

Чувствую на себе недобрый взгляд Брока. Его желание отыграться за уязвлённую гордость. И если они с отцом сейчас договорятся… если договорятся…

Сглатываю.

— Я не согласна! — моё заявление больше напоминает сдавленный мышиный писк, но заставляет всех за столом замолкнуть, а отца недоумённо вскинуть брови.

Девушке положено молчать, когда говорят старшие. Молчать, когда говорят мужчины. А уж перечить отцу…

— Что ты сейчас сказала, дочь? — в его голосе звучит угроза, и я почти жалею, что открыла свой рот.

Брок предвкушающе откидывается на спинку стула. Это представление его явно забавляет.

— Отец, — собираю всю свою смелость и крепче обхватываю кувшин, словно он может защитить меня от отцовского гнева. — Я не согласна идти замуж за лира Брока! К тому же у меня уже есть…

— Ты в своём ли уме, девка? — оглушительный удар кулаком по столу.

Вздрагиваю. Но остаюсь стоять на месте. Не пячусь. Не реву. Не бросаюсь на колени. Не раскаиваюсь… чем окончательно вывожу отца из себя.

Его лицо краснеет, а глаза наполняются тем, чего я так боюсь с самого первого дня своего появления в этом мире. К счастью, он всегда быстро отходит, а его наказания никогда не были особо жестокими. Поэтому я надеюсь, что и моя сегодняшняя выходка не обернётся для меня большой жертвой.

— Дочь, ты будешь делать то, что тебе велено! А станешь перечить, накажу за дерзость! — его голос холоден и строг, но гнев в нём постепенно рассеивается... и если мне повезёт…

— Лир Килан, вы прощаете дочь за подобную дерзость? — демонстративно вскидывает брови “недожених”. — И это вы называете хорошим воспитанием?

— Не твоё это дело, Брок! Со своей дочерью разберусь сам! — осаждает его отец.

Брок недовольно поджимает губы и хмурится, рассматривая меня исподлобья.

Опускаю ресницы, чтобы скрыть ликование во взгляде.

— А ежели я скажу, что согласен взять Лельку в жены? Как будущему мужу мне положено участвовать в воспитании жены. Не так ли?

— Хмм… — отец задумчиво поглаживает бороду, а я цепенею. — Коли по откупу сторгуемся, то сам наказание и выбирай. Только имей в виду, Брок, я не бью свою дочь розгами. Розги — это удел воров и прелюбодеек. Моя дочь не такая.

Недобрый взгляд Брока забирается мне под кожу и не обещает ничего хорошего.

— Отец… — шёпотом. — Прошу вас…

— Выйди отсюда, дочка… — холодный тон и ни грамма эмоций. Он всё решил.

— Отец… — опускаюсь перед ним на колени и заглядываю в глаза.

— Юхан, ну-ка поди пока запри Лельку в сарае, пущай подумает да охладит свой норов. А мы теперь мужские разговоры толковать будем.

— Отец! Пожалуйста!

Юхан, мой дядька, хватает меня за предплечье своей здоровой, как у медведя лапой и волочет из избы прочь.

***

Глава 2. Милый Уллер

Таэллия

Где-то вдалеке раздаётся жутковатый вой, и тело покрывается мурашками.

Мне страшно. Чувствую себя загнанной в ловушку лесной кнелью.

Присаживаюсь на груду старых досок и подтягиваю под себя ноги. Кутаюсь сильнее в дырявое одеяло, чтобы сэкономить драгоценное тепло.

Я выросла в ином мире, но однажды очнулась здесь в теле болезненного ребёнка. Когда знаешь иную жизнь, привыкать к местным нравам не просто, так что это далеко не первый раз, когда я пошла наперекор отцу. Но впервые, мне кажется, что я влипла.

До этого вечера, моя жизнь казалась мне вполне сносной.

Отец, конечно, был строг, но отходчив, и сильно не наказывал… ну да, приходилось много работать… ну спать приходилось на узкой лавке в одной комнате с младшими детьми… ну мачеха — та ещё любительница цепляться ко мне по любому поводу…

Зато в последний год я вынашивала тайные планы на свадьбу с Уллером.

Он сам сказал, что позовёт замуж, как только завершит пристройку к родительскому дому. Это было правильным решением, потому что иначе нам было бы негде селиться.

Весь этот год мы вместе копили монеты на откуп. Я тайком шила рубахи, а Уллер отвозил продавать их на рынок. Там же он покупал для меня новые отрезы холстины.

А что теперь?

Что меня ждёт с Броком, если они с отцом сейчас договорятся?

А они договорятся!

Потому что вся эта бравада по поводу “лежалого товара” была лишь для того, чтобы “баба нос не задирала, когда её сватают”.

Если бы только Уллер знал, что отец хочет отдать меня Броку! Он бы что-нибудь придумал! Убедил бы отца повременить!

— Ты здесь?

Задумавшись, я не заметила звука шагов.

— Чего тебе? — внутренне напрягаюсь, не ожидая от Дарлины ничего хорошего.

— Так тебе и надо! — веселится сестра. — Матушка говорит, что тебе уже давно пора преподать урок! Отец с тобой слишком мягок!

Это со мной-то он мягок? Саму Дарлину за всю жизнь никто и пальцем не тронул. Да и работой её не особо нагружают. В нашем доме давно повелось, что основные заботы по хозяйству на мне, а сестру до сих пор “младшенькой” считают. Хоть разница у нас всего год.

— Дарли, ты опять подслушивала? — вопрос риторический, но я цепляюсь за соломинку, чтобы хоть что-то выяснить.

— Не подслушивала, а просто мимо шла! — недовольно.

— Выходит, слышала, как отец обсуждает моё наказание? И какой же урок он хочет мне преподать? — затаиваю дыхание.

— А так я тебе и сказала! Когда время придёт, тогда и узнаешь! — предвкушающе хихикает.

— Ой, напугала, — прячу тревогу и добавляю в голос нотки самоуверенности. — Да что они мне сделают? Между прочим, отец запретил меня лупить!

Мой нарочито небрежный тон выведет сестру из себя через… 3… 2… 1…

— Ах, не боишься! Ну так знай! Брок готов дать отцу хороший откуп, но поставил условие, что в день венчания ты должна на коленях проползти от отцовского дома к дому будущего мужа! И сделать это надо в подвенечном платье, да так, чтобы все жители деревни тому были свидетелями! Только тогда Брок поверит, что из тебя получится послушная да покладистая жена!

Я бы подумала, что Дарлина лжёт, но у неё самой бы на такое фантазии не хватило. А вот от Брока чего-то подобного я ожидала.

Сердце ускоряет гулкий ход, а горло сжимается от осознания, что отец добровольно на такое согласится… А он согласится. Потому что не откажется от полновесных медных монет.

Становится обидно.

— И за розги ты зря, сестрица, не боишься! — самозабвенно продолжает Дарли. — Брок говорит: “в Лельке спеси много, не будет она отца слушаться”! А отец, знаешь, что сказал?

Не надо быть шибко умной, чтобы сложить одно к одному.

— Он сказал, что коли Лелька не согласится, тогда он сам тебя розгами выпорет! А Брок сказал, что смотреть будет! Чтобы всё честно было! — предвкушение в голосе сестры кажется почти осязаемым… и от этого тоже становится обидно.

— Дарли, за что ты так со мной? Разве я была когда-то к тебе строга? Разве я тебя где-то обидела?

— Да ты только прикидываешься святошенькой! А на самом деле та ещё змея! — кажется, я слышала, как при этих словах скрипнули её зубы. — Брок должен был ко мне свататься, слышишь? Ко мне!! Потому что я красивее тебя! Это всем известно!

— Так и скажи Броку об этом! Меня-то ты в чём винишь? — откровенная глупость порой раздражает.

— Это из-за тебя Брок на меня не смотрит! Всё из-за тебя, сестрица! Ходишь повсюду, бёдрами своими крутишь, да глазки мужикам строишь!

— Не было такого!

— Было! Так матушка сказала!

Ах, если матушка сказала…

— А завтра утром я ещё Манорке побегу рассказывать, вот она тоже радая будет, что тебя отучат нос задирать!

Пфф… вот мне вообще фиолетово, что там думает бывшая подружка. Будут вместе мне перемывать мне косточки? Да, пожалуйста! Мне оттого ни горячо, ни холодно. Других забот хватает.

— Дарлина, — в голову приходит шальная мысль. — А если я найду способ избежать свадьбы с Броком? Наказать-то меня накажут — деваться некуда, но замуж я за другого пойду. Хочешь?

— Что-то ты мутишь, сестрица. А ну, говори, что задумала!

— Да что тут говорить, я к Уллеру побегу, он меня к себе возьмёт, а Брок тогда к тебе свататься будет. Ты же у нас в деревне самая красивая!

Снаружи наступает молчание, и я практически слышу, как шевелятся извилины в прелестной головке Дарли.

— А если отец тебя Уллеру не отдаст? — звучит вполне резонный вопрос.

— Тогда меня ещё и за побег накажут, — с нарочито тяжёлым вздохом.

Уверена, что накажут меня в любом случае. Но лучше пережить позор и затем утешаться в объятиях милого сердцу мужа, чем пережить позор и быть отданной тому, кто этот позор мне устроил.

— Лааадно… — неуверенный ответ Дарли звучит музыкой для моих ушей.

Спасена?

Я спасена?

Снаружи раздаётся скрип засова, и дверь отворяется. Недолго думая подскакиваю, моментально оказываясь снаружи.

Глава 3. Ойт

Таэллия

— Ч-что? Что ты такое говоришь? — мне кажется, что я ослышалась. — Уллер, ты не хочешь быть со мной?

Дыхание перехватывает, а к горлу подкатывает тошнота.

— Конечно, хочу, любимая, — шагает ко мне и даже кладёт руки мне на плечи, заглядывая в глаза. — Но ты хоть представляешь, что Брок со мной сделает, если посчитает, что я намеренно решил его оскорбить?

— Если ты о вызове на бой, то староста этого не допустит. Ты же знаешь, что в королевстве бои запретили.

— Ты ещё очень наивная, Лелька, и не понимаешь, что Брок этого так не оставит, — нервно запускает пятерню в свои волосы и оборачивается, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. — Так. Тебе нужно сейчас же вернуться домой и не говорить, что ты была со мной.

Не говорить и вернуться домой… то есть к Броку.

Вот, значит, как.

Лёгкая улыбка на моём лице маскирует боль, а дрожь в голосе… это всего лишь холод:

— Уллер, у меня очень замёрзли ножки, — делаю жалостливое личико и показываю ему носок мокрой от снега туфли.

— Значит, тебе нужно поторопиться. Тем более поднимается ветер.

Заботливый ты мой… и как же хорошо, что мы выяснили это сейчас.

— Прости, но я уже не чувствую ног и боюсь, что не смогу дойти обратно, — горько вздыхаю. — Ещё немного и я отморожу себе на ногах пальцы, а когда отец спросит, как это произошло, мне придётся рассказать…

— Хорошо, ладно, — немного раздражённо. — Жди у калитки, я подведу Ойта и довезу тебя.

Именно то, на что я рассчитывала.

— Спасибо, мой милый Уллер.

Порыв ветра взметает мои волосы, а я смотрю на удаляющуюся спину того, с кем собиралась провести эту жизнь.

Меня предали все.

Поднимаю лицо к небу и часто моргаю. Крупные звёзды расплываются, превращаясь в сплошное смазанное пятно. Зло смахиваю со щеки обжигающую дорожку влаги.

Делать-то что?

В деревне мне не будет жизни, а до города живой не доберусь. Зимой это почти невозможно. Если по пути не замёрзну, то загрызут голодные звери, а не звери… так поймают разбойники.

Мне больше некуда идти.

Да какой там идти — у меня даже нет нормальной обуви. И одежды.

Где-то вдалеке раздаётся протяжный волчий вой.

Мне тоже хочется завыть, но останавливает осознание, что это никак не поможет. Судорожно озираюсь по сторонам и до боли закусываю губу.

Что делать?

Впереди на утёсе одиноко дремлет тёмный замок, но в одном из его окон всё ещё горит свет.

Значит, там не спят. Значит, есть ещё надежда.

Уллер возвращается быстро, ведя за собой Ойта — одного из мадарских длинношёрстных оленей, за которыми они с отцом присматривают. Семья Уллера гордится тем, что они пастухи в нескольких поколениях.

— Давай подсажу, — тянет ко мне руки, чтобы помочь.

— Погоди… — снимаю одеяло и перекидываю через спину Ойта, оставаясь в одном домашнем платье.

Одеяло приходилось держать, а мне нужны свободные руки.

— Что ты делаешь? Сама же сказала, что замёрзла, — недоумевает Уллер.

— Милый… — шагаю к нему вплотную, провожу кончиками пальцев от ворота и вниз вдоль кромки его толстого тулупа. — А как же те монеты, что мы копили с тобой на мой откуп?

— М?… Монеты? — отводит взгляд. — Зачем они тебе теперь? У Брока уж точно хватит денег, чтобы обеспечить жену.

Вот, значит, как.

Ясно.

— Да пожалуй, ты прав, милый, — поднимаю лицо, заглядывая в карие глаза. — Ты же понимаешь, что когда я вернусь домой, то уже не смогу с тобой видеться?…

Напряжённо кивает.

— И ты знаешь, что я не люблю Брока… — осторожно развязываю пояс его толстого тулупа, вслушиваясь в то, как учащается мужское дыхание. — И ты ведь знаешь, что я ещё не целовалась…

Замечаю, как дёргается его кадык, когда я просовываю руки под распахнутый тулуп, оглаживая его разгорячённое тело… примериваюсь…

— И знаешь, Уллер, — шепотом. — Ты просто тряпка!

Со всей силы бью коленом в пах.

Уллер сгибается пополам и поскуливая валится в невысокий сугроб. Его стон звучит музыкой для моих ушей.

Запрыгиваю на Ойта и бью его пятками по бокам, понукая бежать.

— Давай, мой хороший, хоть ты будь настоящим мужчиной и отвези меня подальше отсюда.

Мадарский олень невысокий, забраться на него без посторонней помощи несложно, а вот если бы Уллер его придерживал, ничего бы у меня не вышло.

— Быстрее, мой хороший, быстрее… — крепче сжимаю его коленями и снова кутаюсь в погрызенное мышами одеяло.

Вдогонку слышится нервный свист Уллера, но этот свист растворяется в порывах ветра.

Ойт не останавливается. Он выбирает меня. У нас с ним давняя дружба, выкупленная мною за сладкую морковь и красные яблоки.

Денег, которые мы с Уллером уже накопили, должно с лихвой хватить, чтобы выкупить даже не одного, а трёх оленей, так что я не считаю себя воровкой.

Ветер бросает мне в лицо новые порции снега. Луна окутывает вуалью сумрачного света всю округу, освещая нам путь к стенам заброшенного замка.

Меня пьянит ощущение свободы и злорадная мысль о том, что Брок может засунуть себе в одно место все извращённые фантазии о моём наказании.

Но я солгала бы, если бы сказала, что мне не страшно. Страшно, потому что прямо сейчас я мчу в неизвестность.

Возможно, не зря жители окрестных деревень опасаются наниматься к новому лорду. Ведь откуда-то пошли все эти сплетни про его уродство и проказу… а дыма без огня не бывает.

Так что да — я отдаю себе отчёт в том, что в замке меня может не ждать ничего хорошего.

Возможно, мне и вовсе не откроют.

ПС: Поделила главу на 2 части: Продолжение в эту полночь, то есть уже через несколько часов =) (шепотом: не убирайте далеко тапки)

Глава 4. Голос из темноты

Таэллия

Далеко не сразу, но мне всё-таки открывают.

Какое-то время чувствую на себе изучающий взгляд и только потом лязгают замки, а дверь распахивается с противным стоном несмазанных петель.

Открывший оказывается стариком с седой бородой и длинными волосами, убранными под кожаный налобный обруч. На больного он непохож, как непохож и на воина.

Значит, не лорд.

Что вполне логично, потому что не стал бы лорд сам открывать по ночам двери.

Старик молча осматривает меня, а затем, так ничего и не спросив, впускает внутрь.

Странненько. Можно подумать, у них тут каждую ночь девицы шастают.

Пожимаю плечами и следую за стариком сквозь тёмный холл, пока не попадаю в небольшой зал, единственным источником света которого является догорающий камин.

Мысль о том, чтобы подойти поближе к огню и отогреть озябшие пальцы, кажется очень соблазнительной, и я делаю пару несмелых шагов в сторону тепла.

— Кхм… уважаемый, — решаю начать разговор первой. — Простите, что явилась к вам в такое время… но я надеялась найти в замке работу.

Старик останавливается и снова изучает меня, задерживаясь задумчивым взглядом на дырке в моём одеяле.

Подумаешь, дырка. У него вон бардак в комнате, но я ж на него не пялюсь.

— Так вы согласны дать мне работу? — растягиваю замёрзшие губы в подобие милой улыбки.

— Работы здесь нет, — глухой низкий голос раздаётся откуда-то сверху, и от его тембра по спине расползаются тревожные мурашки.

Поднимаю голову в поисках источника звука, но никого не вижу.

По всему периметру зала на высоте в два человеческих роста проходит выступ, огороженный балюстрадой. На этот выступ выходят несколько тёмных арочных проёмов. Свет камина туда не достаёт, но кто бы там ни был, он явно стоит в одной из этих арок.

— Простите, пожалуйста! Мне некуда идти, и я надеялась…

— Здесь не богадельня!! — гулкий рык эхом отдаётся в стенах старого замка.

— Я не прошу о милости! — напряжённо впиваюсь в края одеяла и щурюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-то в тёмных провалах арок. — Я могу отработать!

— Кажется, я вполне ясно сказал, что работы здесь нет! Я не нуждаюсь в лишних слугах! Убирайся!

— Но… — растерянно озираюсь, отмечая общую неухоженность. — Не может быть, чтобы в таком большом замке не было работы!

Шагаю к окну, закрытому тяжёлой бархатной занавеской, и резко её встряхиваю. В воздух взметается облако пыли, настолько густое, что его видно даже в тусклом отсвете камина.

Кашляю и закрываю нос рукавом.

— У вас повсюду пыль! Разве не нужно её убрать?

— Мне плевать на пыль! — рявкает тихо.

— Неужели нет ничего, где я могла бы быть полезной?

— Есть, — язвительно. — Возвращайся в деревню и работай там, чтобы к будущей осени было чем заплатить налоги.

— Но я…

— Моран! — нетерпеливо и раздражённо. — Сейчас же выпроводите отсюда девицу и не вздумайте больше впускать в замок кого-либо без моего дозволения!!

Моран, коим, судя по всему, оказывается седовласый старик, бросает на меня печальный взгляд... но, к моему удивлению, даже не пытается двинуться с места.

— Моран?! Как это понимать? — чувствую, как нарастает его гнев, и в то же время в голосе появляются нотки бессилия. — Фарие!!

— Я здесь, господин, — из-за колонны моментально выскальзывает высокая темноволосая девушка.

— Фарие, сейчас же выпроводи отсюда эту... эту девицу!

Фарие, в отличие от Морана, не медлит, и моментально хватает меня за плечи, толкая в сторону выхода.

Упираюсь, но понимаю, что вся моя затея близка к провалу. От страха остаться на улице тело захлёстывает паника:

— Пожалуйста, господин! Прошу вас… — ноги сами подкашиваются, и я падаю на колени, заставляя Фарие растерянно остановиться. — Пожалуйста! Мне некуда идти. Позвольте провести в замке хотя бы эту ночь…

— Фарие… ты меня слышала? — игнорирует меня, обращаясь к брюнетке.

— Сию минуту, хозяин, — с силой впивается в моё предплечье и тянет вверх.

— Если позволите, господин, — раздаётся неожиданно скрипучий голос Морана. — Мне бы внизу не помешала помощь. Мои-то руки давно дрожат… а у девы пальцы тонкие, да рука твёрдая.

— Почему не попросишь о помощи Фарие? — хозяин не скрывает в голосе недовольства.

— У Фарие и без меня забот хватает, — отмахивается старик. — Неужто и сами не видите? — Моран обводит руками, комнату, намекая на царящий вокруг беспорядок.

Какое-то время из тёмных провалов арок не раздаётся ни звука.

Замираю, чувствуя, как от волнения сердце готово выпрыгнуть из горла.

— Неделю, — с тяжёлым выдохом. — Даю ей неделю. Пусть помогает и тебе и Фарие. Если справится, получит пять медяков. Этого хватит, чтобы добраться до города. Но если будет отлынивать или нарушит правила… выгоню прочь.

Замолкает.

Так я могу остаться?

О богиня! Ощущение, будто гора падает с плеч.

— Благодарю, господин!! — почти готова расплакаться от облегчения.

— Меня не интересует твоя благодарность, — глухо и всё ещё раздражённо. — Делай, что тебе говорят... и не смей приближаться к башне.

Дорогие читатели, приглашаю вас в уютные и чувственные истории нашего литмоба “Невеста без места”:

https://litnet.com/shrt/uf2R
Книги о попаданках, оставшихся не у дел, но не согласных идти на поводу чужих правил ( от супер-авторов бытового фэнтези ;) )

Глава 5. Добрая Фарие

Таэллия

— Моран, благодарю вас, — говорю, когда старик ведёт меня через маленький внутренний дворик, чтобы показать, где находится конюшня.

В отличие от господина, старик отвечает на мою благодарность тёплым взглядом, и этот взгляд совершенно постороннего человека кажется мне дороже мешочка золота.

Внутри будто отпускает натянутая до предела струна, и приходит осознание, что самое страшное позади. В такой момент отчаянно хочется почувствовать себя маленькой девочкой, разреветься и сбивчиво рассказать старику о том, как сегодня меня предал жених и как пытался продать родной отец , закрыв глаза на унизительное наказание.

Вот только я не маленькая. И прекрасно понимаю, в каком мире живу.

А Моран… он вовсе не обязан меня жалеть.

Мне вообще никто и ничем не обязан.

Эта простая мысль была усвоена мною ещё много лет назад, и жить с ней стало как-то заметно легче.

— Тише, мой хороший, тише, — Ойт чувствует здесь себя беспокойно и всё время косится по сторонам.

Чудо, что не сбежал обратно, пока я была внутри замка. Видимо, как настоящий мужчина, он решил не оставлять меня одну.

Конюшня встречает нас лошадиным фырканьем и запахом сена. Только тут Ойт немного расслабляется и спокойно заходит в стойло. Убедившись, что помимо сена у него есть свежая вода, возвращаюсь следом за Мораном в замок.

— Не знаю, где селить тебя, дéвица, — растерянно вздыхает старик.

— А прямо здесь, возле камина, переночевать можно? — с надеждой.

— Здесь? Отчего ж нельзя? Спи, коли хочешь, — пожимает плечами и, не говоря больше ни слова, уходит.

Облегчённо выдыхаю, предвкушая возможность устроиться поближе к теплу. К этому моменту от усталости меня уже не держат ноги, а тело дрожит от озноба. Кажется, будто холодный ветер навечно въелся в мои кости.

В зале возле стены есть пара широких лавок, но сил придвинуть хоть одну из них поближе к огню у меня нет. Зато прямо перед камином на полу лежит большая лохматая шкура.

Опускаюсь прямо на неё.

Богиня, как хорошо.

Нужно скорей отогреться. Едва ли мне позволят здесь проваляться целый день с температурой.

Подтягиваю колени к груди, плотнее укутываясь в дырявое одеяло, и прикрываю веки, наслаждаясь треском догорающих поленьев.

Сквозь дрёму ощущаю на себе чужой взгляд, но сил открыть глаза у меня уже не остаётся.

***

— Ишь, чё удумала? — меня будит болезненный удар по рёбрам и резкий недовольный голос.

Подскакиваю, пытаясь осознать, где я и что происходит, но гневное лицо Фарие быстро возвращает мою память на место.

— В чём дело? — хриплым спросонья голосом.

— В чём дело? — язвительно передразнивает брюнетка. — Тебе кто позволил здесь разлечься?

Сейчас понимаю, что Фарие старше, чем мне показалось ночью. Её скорее можно назвать молодой женщиной, нежели девушкой. Значительно выше меня, плечистая, с крупным ртом и немного мясистым носом.

— А… мне Моран разрешил, — тянусь, разминая затёкшую шею.

Мышцы после сна на полу нещадно ломит. Оно и понятно — “перина” из старой шкуры оказалась так себе.

Хотя мне ли жаловаться? В отцовском доме у меня перины тоже не было. Лишь матрац, набитый травой да шерстью, который приходилось стелить поверх деревянной лавки.

— Это господские комнаты, и тебе здесь не место! А ну, марш на кухню!

— Да без проблем, — невозмутимо поднимаюсь, отмечая, что моё спокойствие, как будто Фарие раздражает. — С чего начнём?

Смотрю ей в глаза, растягивая губы в широкой улыбке. Разумеется, из чистой вредности.

Ну а что она ожидала? Что я начну каяться за свой “проступок”?

Или, что буду с ней пререкаться и спорить?

Вот ещё не хватало.

— Идём на кухню, — женщина как-то неожиданно скисает и шагает прочь.

Кухня оказывается неуютным, весьма унылым, а главное, отвратительно грязным местом.

В отцовском доме даже в худшие времена подобного не припомню. Хотя о чём это я? Меня бы поедом съели за такую грязь ещё бы и розг от души всыпали.

Интересно, кому теперь в доме отца придётся взять на себя мои обязанности? Уж не Дарлину ли на уборку с готовкой поставят? Хотелось бы мне на это посмотреть.

Последняя мысль кажется неожиданно весёлой, и настроение вместе с дрогнувшими уголками губ ползёт вверх.

— Ну? Чего улыбаешься-то как блаженная? Куру ощипать надо, да крупу перебрать! — напоминает о себе Фарие.

— Готовить в такой грязи? — ужасаюсь, глядя на котёл, покрытый толстым слоем копоти и жира.

— А тебе-то что? — усмехается. — Твоё дело меня слушаться, а то моргнуть не успеешь, как хозяин тебя отсюда погонит!

Э-не, такого удовольствия я Фарие не доставлю. Опять же из чистой вредности... ну и из соображений собственного выживания. Приходится замолкнуть и заняться тем, на что указала черноволосая командирша.

Курица, как ни странно, оказывается тощей, а крупа такой, что лучше бы её скормили вот этой самой курице.

Когда с моей стороны всё готово, Фарие берётся варить нехитрую похлёбку. Сначала засовывает в котёл куру целиком, а спустя некоторое время туда же засыпает крупу.

Смотрю на это с молчаливым ужасом.

И вот это вот подаётся на стол в замке?

Глава 6. Почти Золушка

Таэллия

И вот это вот подаётся на стол в замке?

Богиня, да крестьяне едят лучше. Я уж не говорю о том, что застарелый жир наверняка испортит вкус блюда.

— Чего встала? — гавкает Фарие. — Вон там в углу кучу тряпья видишь?

— Вижу, — смотрю, куда она указывает.

— Сегодня же перестирать всё нужно! — на её лице расплывается довольная мина.

Ох, не к добру.

Радостное предвкушение Фарие понятно — за один день такую гору перестирать невозможно.

Но неужели хозяин замка не поймёт, что задача была непосильной?

Не хочется думать, что меня могут выгнать из-за подобной глупости, поэтому запрещаю себе хандрить и сосредотачиваюсь на деле.

Для удобства сортирую вещи на три кучи: в одну летит постельное бельё, в другую — одежда, а в третью складываю какие-то загадочные полоски ткани с бурыми пятнами, похожими на застарелые пятна крови.

Когда добираюсь до нижних слоёв, понимаю, что вещи лежат здесь так давно, что уже начали покрываться плесенью.

У меня закрадывается подозрение, что Фарие не сильно утруждала себя стиркой. Да и не только стиркой.

Хотя что я знаю о быте замка? Возможно, на Фарие лежит слишком много других обязанностей.

— Могу я попросить для стирки кусок мыла? — с надеждой подхожу к командирше.

— Может, тебе ещё розовой воды подать? Ишь, чего захотела. Мыла ей, — даже не оборачивается, но я замечаю её довольную ухмылку.

Нда. Ну и ладно, не сильно-то и хотелось. Пожимаю плечами, выгребая в небольшой котёл золу из таисовых поленьев.

Щёлок из таиса получается даже получше, чем из берёзы, но в целом технология похожа.

— Раз кухонная печь занята, то я могу разжечь камин в зале и приготовить мыльный раствор там, — подхожу к Фарие.

Фарие явно не нравится идея отпускать меня с кухни. Но тут вот какое дело: или я прямо сейчас начинаю готовить щелок для стирки или жду, когда доварится похлёбка… а позволить мне прохлаждаться без дела Фарие, судя по всему, хочет ещё меньше.

— Иди, — в её невыразительных глазах читается недовольство.

И чего она на меня так взъелась? Ничего ж плохого ей не сделала.

Котёл с зольным раствором кипятиться над разведённым в камине огнём, а я осматриваюсь, замечая то, чего не было видно в полутьме ночи.

Сочетание изящной дорогой мебели и заброшенности небольшой залы выглядит очень странно. Словно в замке и не живут вовсе.

Словно новому лорду безразлично всё, что его окружает.

Ну, допустим, Фарие действительно занята. Но неужели сложно поискать в окрестных деревнях желающих за несколько медяков привести здесь всё в порядок?

Конечно, многие побоятся идти в замок из-за сплетен о странной хвори нового господина. Но кто-то же наверняка захочет подзаработать?…

Вздыхаю и возвращаюсь к мысли о стирке.

Для начала нахожу в кухне самый большой котёл. В нём можно будет прокипятить постельное бельё и часть одежды.

Благо воду здесь не нужно носить из колодца, потому что прямо в кухонном полу установлено нечто наподобие колонки с ручным насосом. Я видела, как Фарие парой нажатий на рукоять смогла наполнить небольшое деревянное ведёрко.

Значит, с первым этапом стирки всё более-менее понятно… а вот что делать дальше? В деревне после кипячения бельё несут полоскать в ручей, и тут возникает проблема.

У подножия утёса протекает река, но вода в реке сейчас ледяная, а у меня нет ни обуви, ни тёплой одежды, чтобы переполоскать там все вещи. Я просто не смогу долго находиться на улице.

Уверена, это Фарие тоже прекрасно заметила, оттого и веселится. Сама она, к слову, носит длинную, подбитую мехом жилетку, так что холод её мало беспокоит.

— Фарие, а могу я попросить какую-то тёплую одежду и обувь? — делаю первую попытку спасти положение.

— Уж не думаешь ли ты, что я тебе своё одолжу? — хмыкает. — Даже не надейся!

Собственно, чего-то подобного я и ожидала.

— Ну хорошо, а есть ли в замке корзины? — в ход идёт план "Б".

— Зачем тебе?

— Мне придётся бельё до реки носить, во что-то же его нужно складывать, — невинно хлопаю ресницами.

Ну а что? Действительно же придётся.

— Корзины в кладовой глянь, — Фарие небрежно указывает в сторону узкой деревянной дверцы. К слову, всё это время она просто сидит рядом с похлёбкой и время от времени пробует крупу на готовность.

А ведь могла бы хоть стол здесь помыть за это время...

В кладовой темно и холодно, приходится спускаться по лестнице, держа перед собой подсвечник.

Надо бы изучить, что здесь есть, чтобы понимать, какие в замке остались припасы. Но уже сейчас понятно, что еды в кладовой крайне мало: несколько покрытых пылью бочонков с сомнительным содержимым, пара полупустых мешков, ну и так по мелочи.

Если бы деревенская семья с такими запасами уходила на зимовку, то их ждал бы голод. Хотя у лорда должно быть достаточно медяков, чтобы о голоде не сильно беспокоиться.

Корзины обнаруживаются в углу. Как я и надеялась, среди них есть довольно большие. Перебираю всё в поисках подходящих, пока в моих руках не оказывается одна большая “почти новая” корзина и одна корзина с проплешинами между прутьев, зато с такой же дырявой “в комплект” крышкой.

Покопавшись в кладовой ещё немного, нахожу толстую и тонкую верёвки.

Теперь у меня есть всё, что нужно.

Поднимаюсь наверх, стараясь плотнее укутаться в своё одеяло. В замке довольно прохладно, и только вблизи очагов можно отогреться.

— А дырявая-то корзина тебе зачем? — насмешливо.

— Так она ж большая, — указываю на очевидный факт, кося под валенок.

Не собираюсь я ничего Фарие объяснять, с такой, как она лучше помалкивать и делать своё дело.

Женщина, меж тем, начинает разливать похлёбку по глиняным мискам.

— Себе сама нальёшь! — гавкает, когда замечает, что я внимательно наблюдаю.

Можно подумать, я надеялась на её заботу. Тем более миски выглядят так, что я бы из них есть не стала.

Глава 7. Когда настали сумерки

Таэллия

— Чего не доедаешь? До ужина больше ничего не получишь! — кивает на мою миску Фарие.

Фу.

Надо срочно перемыть посуду, иначе на ужин снова останусь голодной.

В широкую бадью с горячей водой попадают несколько мисок, ложки, ножи, чаши и котелок. Туда же добавляю немного готового щелока.

Пусть отмокает, пока я займусь стиркой.

Если предположить, что новый хозяин в замке появился к концу осени, то очень похоже, что Фарие вообще ни разу не стирала. Наверное, она просто доставала бельё из запасов старых хозяев замка.

Интересно, а те “старые запасы” она тоже не перестирывала?

Кошусь на Фарие с подозрением.

Собственно, подозреваю я, что ни пододеяльника, ни чистой наволочки мне не выдадут, а следовательно, и сегодняшнюю ночь я проведу, укутавшись в своё дырявое одеяло.

— Фарие, раз в зале мне спать нельзя, то где я сегодня ночевать буду? — спрашиваю, подвешивая над огнём самый большой котёл.

— Здесь будешь спать, на кухне! Лавку там видишь?

— Вижу, — прослеживаю взглядом её небрежный жест.

— На ней и ложись.

Как у неё всё просто.

— А одеяло? Подушка? Где их взять? — с надеждой.

— Может, мне для тебя ещё и постель застелить? — огрызается в привычной манере.

— Нет, только выдать одеяло и подушку, — стою на своём, хотя понимаю, что Фарие мне помогать не захочет.

— Коли всё перестирать успеешь, выдам тебе одеяло, — снисходительно. Будто делает мне одолжение.

Ну да. Она бы ещё предложила до полуночи весь замок отмыть и розы вырастить.

— А если не успею?

— Придётся тогда на тебя хозяину пожаловаться, — расплывается в гаденькой улыбке. — Он же ясно сказал, что выгонит, коли не будешь слушаться!

И вот, вроде бы я понимаю, что Фарие нарочно пытается меня запугать, но внутри растёт беспокойство.

Нет, ну не станет же хозяин гнать меня отсюда из-за такой ерунды?…

Или станет?

Чувство тревоги продолжает преследовать меня, все следующие часы.

Чтобы ускорить процесс стирки, я устраиваю “конвейер”. Прокипячённые вещи, палкой вытаскиваю из горячей воды и складываю в большую корзину, а их место в котле тут же занимает следующая “партия” грязного белья.

Вещи после кипячения в щелоком нужно прополоскать в проточной воде, и это значит, что мне придётся идти на улицу.

Тяжело вздыхаю и накидываю на плечи своё одеяло.

— Эй, можешь сразу отказаться и вернуться, откуда пришла. Заодно и руки, —Фарие бросает в мою сторону ехидный взгляд.

— Спровадить отсюда хочешь?

— О тебе забочусь, блаженная. Лучше уйти добровольно и засветло, чем дождаться, когда тебя погонят отсюда в ночь.

Сцепляю зубы и подхватываю тяжёлую корзину.

И отчего она так хочет меня выпроводить? Радовалась бы, что помощь теперь есть. Так нет же. Взъелась на меня.

Понять бы ещё причину.

Возле входных дверей останавливаюсь и подвязываю одеяло частью верёвки, чтобы освободить руки. Выглядит это нелепо, но иного выхода я не вижу.

— Разве это проблемы? — успокаиваю себя. — Я цела, здорова и не поползу на коленях к дому Брока.

Последнее меня особенно забавляет, так как перед глазами всплывает перекошенное лицо “недожениха”, когда он поймёт, что невеста от него сбежала.

Природа встречает меня пасмурным небом и мокрым снегом.

Ноги в домашних тряпичных туфельках моментально намокают, скользят и утопают в невысоких сугробах. С таким же успехом можно было идти босиком.

Спасает только мысль, что снаружи я побуду недолго и уже скоро вернусь в замок отогревать руки и ноги.

Губы тянутся в хитрой ухмылке.

Фарие уверена, что полоскать я буду “вручную”, но мне даже не придётся спускаться к основанию утёса.

Задуманное я вполне могу осуществить с края каменного уступа, под которым протекает река. Вот для этого мне и нужна была большая дырявая корзина.

Корзину я обвязываю верёвкой, свободный конец которой креплю к дереву. Дальше всё просто: складываю в неё вещи и верёвкой же закрепляю крышку, чтобы бельё из корзины никуда не “сбежало”.

Получается эдакая плетёная клетка, которую я спускаю в воду.

Течение реки подхватывает мою конструкцию, натягивая верёвку. Дальше река сама сделает за меня работу — прополощет сложенные внутрь вещи.

Большая стирка продолжается целый день, и всё это время я не вижу никого из обитателей замка. Даже Фарие в какой-то момент исчезает, бросив напоследок распоряжения о подготовке продуктов к ужину.

Мне приходится самой искать, куда развесить сушиться чистые вещи, и я натягиваю верёвки во внутреннем дворике. Один раз я забегаю проведать Ойта и немного о него погреться. Пару раз, пританцовывая, отогреваюсь на кухне, при этом мою и скоблю грязный стол, подметаю полы и отмываю замоченную ранее посуду.

К концу дня тело ломит от усталости, ноги окончательно замерзают, а руки щиплет от мороза и возни с щелоком. И всё бы ничего, но несмотря на все старания, меня не оставляет страх того, что мне могут не разрешить остаться здесь на вторую ночь.

И не потому, что я не выполнила какие-то нелепые условия Фарие, а потому что я чем-то явно не угодила самому хозяину.

А раз так, то жалоба Фарие может стать чудным поводом, чтобы от меня избавиться.

От этих мыслей в горле дерут кошки и становится обидно.

Ну почему хозяин был против моего присутствия? Разве плохо, что в замке будет ещё одна служанка?

Шмыгаю носом и тяну верёвку, чтобы поднять из реки тяжелую корзину с бельём.

Ощущение движения за моей спиной прокатывается по телу волной страха. Слышится тихий хруст и я вздрагиваю.

Резко оборачиваюсь, сталкиваясь с горящим взглядом огромного черного волкособа.

Н-нет...

Дыхание спирает от ужаса, и верёвка с прикреплённой к ней корзиной, выскальзывает из моих рук, падая обратно в воду.

Вдох. Инстинктивно пячусь, отчего нога соскальзывает и подворачивается, попадая между камней. Взмахиваю руками, чувствуя, как теряю опору.

Глава 8. Хозяин замка

Таэллия

Надо мной нависает высокая фигура мужчины, чьё лицо утопает в тени глубокого капюшона. Его плащ подбит дорогим редким мехом, и я быстро складываю одно к одному, понимая, что передо мной хозяин замка.

Огромный волкособ усаживается у его ног, повиливая хвостом, и лениво следит за мной алым взглядом.

Сглатываю.

— Глупая девица, что ты здесь делаешь? — его рука всё ещё болезненно сжимает моё предплечье.

— Пожалуйста, отпустите, — получается как-то тихо и сдавленно. — Мне больно.

Резко отдёргивает руку.

— Ты не ответила, — тон его голоса едва заметно смягчается, хотя и не перестаёт звучать резко.

Он будто отчитывает меня, хотя я и не понимаю, что плохого сделала.

— Я стирала, — нервничаю, опасаясь его недовольства.

— Почему здесь?

— Мне нужно было прополоскать бельё, — объясняю немного сбивчиво. — Но спускаться до пологой части берега было бы слишком долго, и я решила, что…

— Я имею в виду, зачем ты делаешь это на улице? — ещё на полтона мягче. — К реке можно спуститься по внутренней лестнице замка.

— Я этого не знала, — шёпотом.

Порыв ветра въедается под кожу новой порцией холода, пробирает до внутренностей, заставляя обхватить себя руками.

Чувствую на себе его взгляд, но не решаюсь поднять глаза. Если бы он хотел, чтобы на него пялились, то не стал бы скрывать лицо под капюшоном и не стал бы оставаться в тени тёмных арок, прячась от обычной селянки.

— Иди за мной, — разворачивается, направляясь к замку.

Волкособ следует за хозяином… а я нарушаю приказ, шагая обратно к уступу.

— Простите, мне нужно забрать корзину, — торопливо опускаюсь на колени. Непослушными от холода руками пытаюсь затащить на уступ своё нехитрое изобретение.

Чёрная перчатка перехватывает у меня верёвку, и корзина быстро оказывается у моих ног. В воздухе мелькает отблеск стали, обрубая конец верёвки.

Хозяин убирает короткий меч в ножны, и сам забирает корзину. Хмыкает, будто оценивая её внешний вид.

— Больше не отставай, — не оборачиваясь, направляется к замку.

Хватаю своё потрёпанное и промокшее от влажного снега одеяло и спешу за высокой фигурой в чёрном.

Оказавшись внутри, лорд ставит корзину на скамью и сбрасывает верхнюю меховую накидку. Плащ с глубоким капюшоном при этом никуда не девается, но его тонкая ткань позволяет мне беззастенчиво рассматривать воинский разворот широких плеч.

Зачем-то размышляю, что на фоне нового лорда даже Брок выглядит словно тощий крестьянин.

Мы сворачиваем в один из каменных коридоров, спускаемся по лестнице и подходим к деревянной двери. Хозяин распахивает её, выпуская из тёмного дверного проёма обволакивающее облако жара.

— Проходи, — его рука касается моей спины, подталкивая вперёд.

Упираюсь и вопреки его приказу, отступаю.

— В чём дело? — недовольно.

— Не пойду, пока не скажете, что внутри, — прячу испуг за упрямством.

В памяти всплывает тёмный сарай и тело парализует знакомым страхом. Ненавижу закрытые тёмные помещения.

— Глупая девица, — почти рык. — Разве я не предупреждал, что в этом замке ты не смеешь меня ослушаться?

Вздрагиваю и пытаюсь увернуться от его руки, но он быстро перехватывает моё запястье и тянет вслед за собой в чёрное нутро странного жара.

Вспыхивает лампада, и комната озаряется мягким светом, являя передо мной нечто наподобие бани.

Незаметно выдыхаю, стараясь успокоить сбившееся от приступа паники дыхание.

Осматриваюсь.

В печи тлеют горячие угли. По центру расположилась большая мраморная чаша, которая, очевидно, выполняет здесь роль ванной.

— Запоминай: пока ты живёшь в замке, на заре, в полдень и на закате каждого дня ты должна спускаться сюда, чтобы поддерживать в этой печи жар. Это ясно?

Хозяин открывает печной заслон, чтобы подкинуть туда несколько поленьев.

— Да, — киваю.

— После заката заходить сюда и даже спускаться на нижний ярус запрещено. Ясно?

— Да, господин.

— В остальное время я разрешаю пользоваться омывальной для личных нужд.

С каждой секундой приятный жар всё глубже проникает в тело, расслабляя каждую продрогшую мышцу. Мне становится стыдно за недавний каприз, а в груди растекается чистая благодарность.

Как бы резко ни звучали его слова, но он уже несколько раз проявил обо мне заботу… не подозревая, что это впервые за много лет, когда кто-то проявил подобное внимание к моим нуждам.

— Благодарю, господин, — искренне.

— Твоя благодарность меня не интересует. Я говорил об этом. Делай то, что велено, и не нарушай правил.

Молча киваю, не рискуя лишний раз открыть рот.

Всё это время я стараюсь не поднимать глаз, хотя чувствую его взгляд на себе.

— Согрелась? — в жестком голосе слышатся едва заметные нотки беспокойства… но, возможно, это лишь плод моей фантазии.

Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз кто-либо интересовался моим самочувствием... И не помню. Не было такого в этой жизни.

— Я согрелась, благ… — снова хочу поблагодарить, но прикусываю язык и замолкаю.

— Тогда следуй за мной.

Мы снова плутаем по коридорам. Поднимаемся на более высокие этажи.

Похоже, в замке действительно нет постоянной прислуги, кроме Фарие и Морана. И то насчёт Морана я не уверена — его отношения с лордом показались мне немного странными.

Новая дверь. Лязг замка и скрип петель. Замечаю, как лорд возвращает на пояс большую связку ключей. Интересно, у Фарие тоже такая есть или лорд никому не доверяет?

Глава 9. Вечерние гости

Таэллия

Шум.

Ещё на лестнице я слышу шум, стоящих за дверями людей, и мне даже кажется, что в этом шуме я различаю знакомые голоса.

Каждый шаг даётся с трудом, а ноги кажутся ватными, но я стараюсь не отставать от лорда.

Есть ещё призрачная надежда, что хозяин ошибся и люди, которые сейчас стоят за дверями замка, пришли сюда по какой-то иной причине.

Да и как бы они так быстро меня нашли?

Так ведь?

Нет… не так. Я зря тешу себя пустыми надеждами. Потому что в этом мире лучше всегда смотреть правде в глаза.

Чувствую, как горлу подкатывает тошнота. Мне страшно.

И обидно.

Потому что всё зря.

Хозяин прав, я глупая девица, которая наивно надеялась, что сможет выторговать у судьбы кусочек свободы.

Когда до дверей остаётся не более нескольких шагов, слух выделяет из общего гула голос отца:

— И за это я тоже накажу бестолковую…

Конец фразы тонет в одобрительном гуле, а я ощущаю новый приступ удушья.

Рывком опережаю лорда, падая на колени у его ног.

— Пожалуйста… господин… я не могу туда вернуться… я… — пытаюсь подобрать слова, но мне нечего предложить взамен своей защиты тому, кто не желает меня здесь видеть.

Жёсткая рука резко сжимает моё предплечье и тянет вверх, поднимает с колен и заставляет пятиться, пока я не наталкиваюсь спиной на стену.

— Не смей так больше делать! — рычит и нависает надо мной, но в следующее мгновение отдёргивает руку и заметно понижает голос: — Стой здесь. Молча.

Судорожно киваю.

Вжимаюсь в стену, мечтая слиться с ней так, что меня и вовсе перестанет быть видно.

Хозяин на какое-то время замирает у дверей. Вслушивается.

А затем слышится стон тяжёлого засова.

Ветер врывается в открытую дверь, принося в помещение морозный воздух, и шум голосов мгновенно стихает. В наступившей тишине отчётливо различимы потрескивания факельных огней.

— Здравия, господин, — узнаю голос старосты.

По шороху понимаю, что пришедшие глубоко кланяются.

— Пусть зайдёт тот, кто будет говорить, — в голосе хозяина холод металла.

Едва ли он желал увидеть здесь целую толпу селян.

— Я говорить буду, — после некоторого мешканья снова откликается староста и неуверенно переступает порог.

За его спиной гулко захлопывается тяжёлая дверь, оставляя снаружи любопытные уши и взгляды.

Я почти не дышу, а староста не оборачивается, поэтому не замечает моего присутствия.

— Говори, — короткий приказ лорда.

Староста снимает шапку и мнёт её в руках. И это впервые за много лет, когда я вижу его неуверенность.

— Прошу прощения за беспокойство, господин, но ведомо нам, что дочь одного из селян скрывается в вашем замке, — начинает заискивающе. — Нехорошо это, потому как самовольно она сбежала. Отец её на то разрешение не давал!

Замолкает в ожидании ответа.

— И?

Кажется, староста надеялся на более длинный ответ.

—Так значится... это... вернуть бы нам её надобно… — его растерянность смешивается с недоумением. — Прошу вас отдать девицу её отцу.

— Так разве я держу её?

— Аэ-м… ну… так значится, нужно бы приказать ей в деревню вернуться.

— А если не захочет?

Моё сердце пропускает удар.

— Та кто ж девиц-то спрашивает, хотят они, али не хотят? Спрашивать отца надобно, а он её не отпускал!

— И что же тот селянин сделал, что от него бежала дочь?

— Да нешто вы девиц не знаете, господин? Ветер там в головах один. Ветер да капризы. Норов свой показать решила да теперича сама небось и жалеет, что ушла, а вернуться боится, думая, что отец на неё серчает.

— А отец, значит, не серчает? — скептично.

— Ну что вы, господин. Отец переживает. Матушка переживает. Да и жених её переживает, места себе не находит.

Начинаю злиться и поджимаю губы, но осекаюсь, когда чувствую на себе взгляд лорда.

Он какое-то время молчит, а затем жестом показывает мне подойти.

Отлипаю от стены и на непослушных ногах прохожу вперёд, останавливаясь рядом.

Староста бросает на меня взгляд, не обещающий ничего хорошего.

— Ну старик, вот ваша девица. Насильно не держу. Коли хочет вернуться, пусть идёт, — в голосе лорда усмешка.

— Идём, Лелька, — староста тут же пытается ухватить меня за руку, но я успеваю увернуться и отхожу от него на несколько шагов.

— Я вовсе не желаю вернуться. Отец переживает только за монеты, матушка и вовсе не переживает, а жених волнуется только о том, как бы проучить меня за своеволие. И всё это, староста, вы лучше меня знаете. Поэтому мой ответ нет. Добровольно я не пойду.

— Видишь, староста, не так уж и хочет ваша Лелька обратно, — отчего-то кажется, что лорда ситуация забавляет. Но наверное, я снова себе это надумываю.

— Да пошто вы девку-то спрашиваете, господин? Мелка да глупа такое решать! Место её в отцовом доме! Вы только позвольте забрать, а уж мы сами дальше разберёмся…

— А если не позволю? — его голос становится холоднее.

Староста замирает, и я вижу, как на его лице отражается растерянность. Взгляд его бесцветных глаз мечется между мной и высокой фигурой лорда.

— А… а тем временем вы воровку в замке пригрели, господин! — выпаливает старик, не сумев скрыть раздражение. — Девка-то эта оленя нашего из деревни украла! Смотрите, как бы и в замке чего не утащила!

Обмираю, чувствуя, как кровь отливает от лица.

— Господин, олень тот принадлежал пастуху. А пастух этот… у него были мои монеты, которые он отдавать отказался. Но было там достаточно, чтобы и двух, а то и трёх оленей выкупить!

— Что за вздор? Какие ещё монеты? — вскидывается староста. — Откуда у девицы свои монеты? Никак тоже украла?

— Нет! Я не воровка! Богиня свидетельница — я не ничего воровала! Я рубахи шила, тонкие, с вышивкой, а Уллер их продавал. Вот медяки и накопились.

Чувствую на себе скрещенные взгляды.

— И что ж хочешь сказать, что за свою работу у пастуха монеты не просила? — староста даже не пытается скрыть ехидство.

Глава 10. Маленькие радости и маленькие странности

Таэллия

В печи тлеют угли, и я подкидываю туда поленья, чтобы поддержать жар.

Вчера у меня не хватило сил, чтобы нормально помыться, так что ранним утром я первым делом спустилась в омывальню.

Более внимательный осмотр помещения показал две любопытные вещи:

“Вещь” первая — в углу для накачки воды обнаружилась такая же штука, как и в кухне. Не знаю, как точно её назвать, но выглядит она, как изящная бронзовая колонка с рычагом для ручной накачки воды. Если к этой колонке подвесить специальный деревянный желоб, то можно направить воду прямиком в мраморную чашу.

Не водопровод, конечно, но всё же вещь удивительная. Могу только догадываться, во что это чудо местной инженерии обошлось прошлым хозяевам замка.

И если первое открытие меня порадовало, то второе заставило тяжело вздохнуть — потому что омывальня тоже нуждается в уборке.

Удивительно, да?

А чего я ожидала?

Ладно, время раннее, успею и помыть, и помыться.

Взгляд цепляется за кучку тряпок, лежащих на полу, рядом с большой каменной чашей.

При ближайшем рассмотрении это оказываются широкие полосы ткани со странного вида бурыми пятнами, напоминающими пятна спекшейся крови. Я уже видела такие, когда разбирала грязное бельё в углу кухни.

Не нужно быть шибко умным, чтобы догадаться — эти лоскуты служили лорду для перевязки. Нет, есть, конечно, маленькая вероятность, что я ошибаюсь, но это в любом случае стоит попробовать это отстирать.

Если в замке для чего-то постоянно требуются чистые “бинты”, то никаких запасов простыней на это не хватит.

Складываю ткань у двери и решаю заняться самой “ванной”.

Оборачиваю большой пучок соломы тряпкой и этой усовершенствованной губкой да раствором щелока получается довольно быстро отмыть большую мраморную чашу.

Та же участь ждёт две деревянные скамьи и вымощенный плоской галькой широкий выступ, напоминающий то ли большую ступень, то ли скамью.

Чистая галька после мытья оказывается практически белой, отчего, вкупе с посветлевшим мрамором чаши, вся омывальня приобретает довольно аристократический вид.

Галька манит меня прилечь, и я не отказываю себе в удовольствии.

Тепло гладких камней проникает в напряжённые мышцы и растворяет тревоги.

Прикрываю глаза.

Представляю лица отца и Брока, когда староста передал им слова лорда…

Не сдерживаю смешок, чувствуя, как настроение ползёт вверх.

Когда в чане согревается вода, набираю мраморную чашу и позволяю себе расслабиться в тёплой воде.

Богиня, в прошлый раз я принимала ванну ещё в прошлой жизни. С того времени прошло уже немало лет, и некоторые воспоминания кажутся мне теперь лишь фантазией.

После мытья оборачиваю куском холстины ещё влажные волосы и смазываю руки кусочком жира. Его я нашла на кухне и забрала себе, решив, что заслужила маленькие радости.

Даже в доме отца я не пренебрегала подобными вещами. Несмотря на ежедневный труд, кожа моих рук всегда оставалась мягкой… что весьма раздражало мачеху. В отместку я не рассказывала ей ни о жире, ни о травяных отварах, которые тайком использовала, чтобы заботиться о собственном теле.

Пожалуй, если бы мачеха хоть раз извинилась за свои придирки или поблагодарила за всё, что я делала в доме, то я бы на радостях поделилась с ней своими нехитрыми открытиями… но этого не случилось…

— И где это ты шляешься, пока я здесь одна занимаюсь стряпнёй?? — встречает меня недовольный голос Фарие, когда я возвращаюсь в кухню. — Вчера ты не успела закончить стирку! Ты не справилась! И я обязательно расскажу об этом хозяину!

Не думает же она, что я брошусь ей в ноги и буду умолять этого не делать?

Даже не смешно.

— Благостного утра, Фарие, — игнорирую её выпад и прохожу к кучке “бинтов”, куда добавляю лоскуты, обнаруженные в омывальне. Сегодня же ими займусь.

— Что это на тебе? — Фарие прищуривается, заметив меховую жилетку и новое платье.

После купания было так приятно надеть свежую одежду. Ещё приятнее было завернуться в тёплую меховую жилетку, чтобы не мёрзнуть в прохладных замковых коридорах.

— Что ты имеешь в виду? — делаю вид, что не поняла вопроса.

— А ну, отвечай, где ты взяла одежду? — визгливо.

— Хозяин дал.

Слышится недовольное сопение.

Фарие явно недовольна тем, что господин уделил мне внимание. Неужто ревнует?

Хм… всматриваюсь в грубоватые черты её лица и заплетённые в небрежную косу сальные волосы.

Нет… здесь что-то другое. Она не старается понравиться лорду и не пытается о нём позаботиться.

Значит, не ревность.

— Так что со стряпнёй? — возвращаюсь к делу и даже растягиваю на губах улыбку. Мачеху и Дарлину это всегда знатно раздражало. — Я готова помочь.

На стол ложится новая тощая курица и крупа, которую нужно сначала перебрать, а затем промыть от мелкого мусора.

Интересно, а сама-то Фарие что успела сделать за это утро, раз для завтрака ещё ничего не готово?

Вздыхаю и принимаюсь за работу.

К котелку меня снова не подпускают, но, по крайней мере, в сегодняшней похлёбке отсутствует привкус застарелого жира.

Чистый стол, чистая миска, чистая ложка — после вчерашнего ужаса, всё это не может не радовать.

Ещё какое-то время после завтрака я посвящаю уборке кухни, а затем спокойно возвращаюсь к стирке.

Сейчас я почти уверена, что лорд не выгонит меня лишь потому, что я не перестирала гору грязных вещей, копившихся здесь с самого появления в замке нового хозяина. Так что для себя я решаю, что теперь сама буду выбирать, какие дела и в каком порядке нужно сделать.

Тем более что работа сегодня идёт веселее.

Спускаться к реке по внутренней лестнице замка быстрее и проще, чем ходить по мокрому снегу к каменному уступу, так что устаю я не сильно. А раз так, то в перерывах между кипячением и полосканием, решаю провести небольшую ревизию кухонной кладовой.

Глава 11. За каменной стеной

Таэллия

— Вот, возьми это, — ставлю на поднос Фарие глиняную солонку с крышечкой.

Отыскала её в одном из кухонных шкафов, украшенных изнутри паутиной, и тщательно отскоблила от старой грязи.

— Уж больно ты лезешь, куда не следует, — Фарие недовольно фыркает, но солонку оставляет, унося поднос с завтраком.

Вчера она так меня и не заметила. Я спряталась за угол, дождалась, когда они разойдутся, и только потом доделала свою работу.

Увиденная сцена не давала мне покоя весь вечер, и я до сих пор продолжаю гадать, что бы это могло значить.

Можно предположить, что Фарие обкрадывает хозяина, покупая некачественные продукты.

Но тогда бы она попросту оставляла разницу у себя в кармане, а не получала монеты от круглощёкого мужичка…

Логично?

Логично.

По-хорошему, стоило бы сообщить об этом хозяину, но что, если я зря думаю о ней плохо? Помнится, хозяин сказал, что клевету презирает не меньше, чем ложь. Точнее, он сказал, что за клевету тоже нужно наказывать… так что лучше иной раз подумать, прежде чем бежать жаловаться.

И всё же… что-то там нечисто.

Фарие явно занервничала, когда мужичок протянул монеты. Значит, опасалась, что её заметят.

В этом причина её недовольства моим появлением в замке?

Вполне логично, если предположить, что я могу помешать ей “зарабатывать” на безразличии лорда… который не следит за подобными вещами.

Кстати, почему?

Может, просто не знает, что почём, а Фарие его обманывает с ценами?

Возвращаюсь к мысли о том, что именно мужичок давал ей монеты.

Значит, тут что-то ещё.

Вздыхаю и начинаю черпать из миски жидкую похлёбку. Соль немного улучшила её вкус, но жестковатое мясо и старая крупа всё портят.

Морщусь и стягиваю с крылышка варёную шкурку. Фу, никогда такое не любила. Шкурка хороша только если её запечь до румяной корочки.

От мысли о вкусной еде во рту моментально собирается слюна.

Как было бы здорово, если бы мне позволили здесь готовить. А ещё лучше заказывать продукты.

Поговорить бы об этом с самим хозяином...

Вчера я его совсем не видела, на кухню он не заходит, а в башню мне самой ходить не положено… нда...

— Фарие, — улыбаюсь и мило хлопаю ресницами, когда она возвращается. — У тебя так много работы, наверное, тяжело со всем справляться… м-м... Знаешь, я практически закончила со стиркой и могла бы помочь тебе в башне.

— Ты глухая? Или дурочка? Господин запретил тебе приближаться к башне!

Так… Не прокатило. Актриса из меня всегда была так себе.

Ладно, придумаю, что-нибудь ещё.

Чувствую на себе колкий прищур Фарие и с трудом удерживаюсь, чтобы не передёрнуть плечами.

— Пытаешься подлизаться к хозяину? — злорадно. — Тебе не поможет. Если сказано, неделю, значит, только неделю здесь и можно быть, а затем вали на все четыре стороны! А если тебе заняться нечем, так поди… поди… — неожиданно задумывается и даже сводит к переносице чёрные брови. — А поди ка ты в гостевом крыле окна отмой!

Это что, самое важное, из всего, что сейчас необходимо сделать в замке?

Смотрю на неё с сомнением.

Почему бы ей не отправить меня убраться в зале? Помнится, там было немало пыли.

— Ну? Чего вылупилась-то? А ну, бегом! — упирает руки в бока.

— Коридор-то хоть покажешь? Я ж не знаю, где здесь гостевое крыло, — старательно сдерживаю раздражение, но уже начинаю собирать всё необходимое: пучки соломы, ветошь, миску щелока.

Спорить с Фарие не хочу, хотя чувствую, что меня просто хотят занять бессмысленной работой… или держать подальше от тех комнат, в которых может появляться хозяин.

Хмм…

А если Фарие просто не нравится, что я делаю работу, которую она могла бы уже давно сделать сама? Опасается, что господин оценит такую работу и оставит в замке?

Мысль о том, чтобы действительно здесь остаться, греет душу. Толстые замковые стены кажутся надёжными и крепкими… как и их хозяин.

Закусываю губу, пряча улыбку и отворачиваюсь к колонке, чтобы наполнить ведро водой.

***

Мы стоим в холодном коридоре, куда давненько не ступала нога лордов. Да что уж там... здесь от каждого шага на полу остаётся четкий пыльный след.

— Перемой здесь всё! Поняла? — до чего же противным бывает тон её голоса.

— И часто у хозяина бывают гости? — не удерживаюсь от иронии.

— А не твоё это дело! — пинает ведро воды, отчего часть её расплёскивается на пол, разворачивается и уходит.

Аррр…

Хочется вцепиться в её волосы и как следует поучить манерам!

Выдох.

Вот только ничего хорошего из этого не выйдет. Фарие меня на полголовы выше… и если уж оценивать свои возможности трезво, то нужно быть очень глупой, чтобы попытаться мериться с ней силой.

А вот приглядеть за Фарие однозначно стоит.

Ещё один выдох и я обхожу небольшую лужицу, перенося тяжёлое ведро к одному из узких оконных проёмов.

Кусочком ветоши протираю на мутном стекле небольшой кружочек и приникаю к нему глазом.

Похоже, эти окна выходят в сторону долины.

При мысли о том, чтобы увидеть свою деревню с высоты замка, меня охватывает приятное волнение. Столько лет я издали любовалась замком, а теперь впервые могу посмотреть на долину так, как могли бы видеть её жившие здесь лорды и леди.

Пыльная оконная задвижка поддаётся не сразу, а узкая рама раскрывается со скрипом, но это никак не портит удовольствие.

Втягиваю запах зимнего леса и снега. Растягиваю губы в довольной улыбке, рассматривая вдалеке маленькие домики, где я провела своё второе детство. С севера долина окружена горной грядой и даже зимой тёмные камни расчерчены белыми тонкими нитями водопадов.

Красиво.

На запад от замка начинается роща, которая быстро переходит в густой лес. Там можно было бы собрать немало всего полезного…

Мысль обрывается, когда я замечаю тень, мелькнувшую между деревьев. Прищуриваюсь, вглядываясь в лесную чащу.

Глава 12. Моран

Таэллия

Я ещё долго всматриваюсь в лесную чащу, но больше ничего не замечаю.

Нет, мне определённо нужно поговорить с хозяином.

У меня накопилось достаточно вопросов, пара предложений и одна маааленькая просьба… позволить мне здесь остаться.

Я помню слова лорда о том, что он сам решит, как долго я здесь пробуду. Но между “сам решит” и “ты можешь остаться” огромная пропасть.

Интересно, получится ли его встретить, если я буду находиться в каминном зале?

План кажется годным, поэтому я решаю быстрее разобраться с холодным коридором. А если по-простому, то банально "схалтурить".

Чистым от такой уборки коридор назвать нельзя, но и грязь больше в глаза не бросается. Надеюсь, гости у лорда в ближайшее время не объявятся.

Усмехаюсь и иду сторожить лорда в каминном зале.

Когда солнце начинает клониться к горизонту, я успеваю убрать всю пыль и помыть деревянную мебель. Только моим надеждам не суждено оправдаться, так как ни лорд, ни даже Моран сюда ни разу не заглядывают. Ну, может, и заглядывали, когда я отлучалась сменить в ведре воду, проведать Ойта и разобраться с бинтами… но встретить их мне не удалось.

Ближе к закату я даже решила покараулить в холле — именно отсюда лестница ведёт на нижние ярусы, где находится омывальня.

Я предположила, что запрет спускаться в омывальню вечером связан с тем, что в это время ею пользуется сам хозяин замка. Логично? Логично…

Только и здесь мне не повезло. До самых сумерек мимо никто не проходит.

Из бонусов за всё это время, только прибранный холл, и более-менее приведённый в порядок зал с камином, где теперь аккуратно расставлена мебель, витает запах свежести и отсутствует пыль. Ещё бы полы намыть да постирать тяжёлые бархатные занавески, но это можно сделать и завтра.

Так никого и не встретив, устало бреду в кухню, где меня ждёт вечерняя порция жидкой похлёбки.

Нет. С этим что-то нужно делать. Завтра обязательно придумаю, как изловить лорда.

***

Прокипячённые и успевшие высохнуть к утру бинты скручиваю аккуратными рулонами. Эти рулоны также аккуратно складываю в предварительно вымытую с щёлоком и ошпаренную небольшую корзинку.

Итак, мой план “Б”.

— Фарие, как мне найти Морана? — спрашиваю, когда заканчиваю с завтраком и утренней уборкой кухни.

— Зачем тебе? — щурится.

— Он просил, чтобы я помогла с мытьём этих… как его… — делаю вид, что забыла название.

— С колбами? — прищуривается.

— Да, — киваю, изображая деревенскую простушку. — Так он и сказал.

Фарие задумывается, вероятно, оценивая, стоит ли на этот раз пойти мне навстречу. Но раз просьба, как бы и не моя, то широкоплечая брюнетка сдаётся. Проводит меня каменным коридором и спускается на один ярус вниз по широкой винтовой лестнице.

— А, это ты, — расплывается в улыбке старик, когда Фарие грубо вталкивает меня в комнату, захлопывая за моей спиной дверь.

Вот же… хочется грязно выругаться, но меня останавливает присутствие Морана.

— Да, это я, — подхожу ближе и улыбаюсь в ответ. — Здравия вам, лир Моран. Помнится, вы говорили, что вам нужна помощь, но до сих пор ни о чём не попросили.

Осматриваюсь в просторной комнаты.

Все стены заняты шкафами разных мастей. Там, где полки не прикрыты дверцами, видны хаотичные стопки старых книг, горы свитков и сваленные в кучу предметы непонятного назначения.

Взгляд цепляется за широкий стол, заставленный разными склянками. Здесь действительно есть колбы и даже что-то, наподобие реторт.

Ух ты. Интересно, чем это старик здесь занимается?

— Так разве ж тебе делать было нечего всё это время, девица? — отрывает меня от разглядывания комнаты Моран.

Получается, он не звал меня, потому что обо мне заботился? Так, что ли?

— Вы правы, Моран. Дел много, но я ваша должница, и мне бы хотелось отблагодарить вас своей помощью.

А заодно выяснить кое-какую информацию.

— Ну полно тебе, — отмахивается, продолжая расставлять на полку полукруглые фарфоровые чаши. — Я тут и сам справляюсь.

Ну да… вижу я, как он справляется. Полы не мыты, на полках бардак, а тусклые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь мутные окна, живописно подсвечивают стаю витающих в воздухе пылинок.

— Моран, не вы ли говорили, что у меня тонкие пальцы, которыми будет проще справиться с мытьём ваших склянок?

Он замирает, бросая задумчивый взгляд на широкий рабочий стол.

— Если не хотите доверить мне эти колбы, то я бы могла вымыть полы да убрать здесь пыль, — сразу предлагаю варианты, лишь бы не прогнал отсюда. — Разве пыль не мешает вашим научным изысканиям?

— Ишь ты какая… — удивлённо прищуривается Моран. — Откуда только понимаешь такие вещи?

Действительно… откуда деревенской девице знать, что пыли в подобных помещениях не место? В голове возникает образ стерильных лабораторий из моей прошлой жизни, но объяснить этого Морану я не могу. Ещё сочтёт за сумасшедшую.

— Так… это… читала я где-то о таком… — растягиваю губы в наивной улыбке.

— Читала? — хмурится. — Разве деревенских девиц нынче грамотам обучают?

— Не обучают, — невинно пожимаю плечами, уже жалея, что наговорила лишнего. — Но мне было интересно, поэтому я сама научилась.

Для вчерашней студентки разобраться с местной грамотой оказалось совсем не сложно.

Гораздо сложнее было добыть хоть какую-то книгу и объяснить рассерженному отцу, зачем я выменяла её на десяток собственноручно расшитых платков. Отцу этот поступок показался глупым, а мачеха ещё долго и со смакованием обсуждала эту мою “глупость” с соседками. Соседки ахали и осуждающе качали головами…

— А ты не так проста, как хочешь казаться, — заключает Моран, рассматривая меня, словно видит впервые.

— Это плохо? — начинаю нервничать, резонно опасаясь, что меня сочтут подозрительной.

Подозрительных нигде не любят. Странных тоже.

Глава 13. Крупицы информации

Таэллия

И всё-таки Моран позволяет мне помочь в его загадочной комнате.

Я протираю пыль, выметаю полы и мою в большой лохани те склянки, которые даёт мне Моран. При этом сам он внимательно за мной следит, и чуть что начинает махать руками, предупреждая, чтобы я “не трогала это голыми руками!”.

Прячу улыбку. И не собиралась я здесь трогать незнакомые вещи, а тем более вещества. Но Моран, словно бдительный родитель, уверен, что несмышлёное дитя, обязательно наестся песка, стоит ему на минуту отвернуться.

Всё время уборки, я так и эдак возвращаюсь к разговору о хозяине замка, но Моран каждый раз деликатно меняет тему. Зато я узнаю кое-что интересное о самом Моране.

— Господин спас меня из плена, но мне уже некуда было возвращаться. Он позволил мне остаться в своём гарнизоне, дав защиту, пищу и кров.

Рассказы о войне пугают, но кажутся мне чем-то далёким и почти нереальным. Таким же нереальным, как моя прошлая жизнь.

— Я не поверил своим глазам, когда мы обнаружили в замке эту комнату. Эти склянки — настоящее благословение! Я и не мечтал, что когда-то смогу вернуться к изучению природы вещей. Поэтому будь с ними предельно аккуратна!

Моран подтверждает, что этот замок преподнесли лорду Кордэйн как награду за его военные заслуги, но больше об этом говорить не хочет.

Помнится, Брок сплетничал, что капитан смог преломить ход войны, но при этом нарушил какие-то королевские приказы. В итоге, я так и не поняла, хорошо это было или плохо, но кто-то из королевской семьи был чем-то недоволен…

— Здесь бы ещё окно помыть, — задумчиво останавливаюсь возле широкого каменного подоконника. — Вы же не против, если я загляну к вам снова?

— Не против, можешь и просто заглянуть, коли что понадобится, — Моран с довольным видом осматривает свои облагороженные владения. — И спасибо тебе за помощь, девонька. Права ты была — здесь теперь даже легче дышится.

Улыбаюсь, радуясь, что мои старания оценили, но ещё больше радуясь полученным крупицам информации. Это уже хоть что-то.

После уборки “лаборатории” я захожу на кухню, чтобы забрать оттуда корзину с бинтами и несколько мягких свежевыстиранных холстин. Хочу отнести всё это добро в омывальню.

***

Толкаю дверь и зажмуриваюсь от удовольствия, когда меня обволакивает тёплым облаком. Как же приятно зайти сюда после прохлады каменных коридоров.

Подкидываю в топку поленья и наблюдаю, как догорающие угли приветствуют сухое дерево, охватывая его робкими язычками пламени.

Аккуратно складываю на деревянной скамье стопку мягких холстин, заменяющих здесь полотенца. Рядом ставлю корзину с бинтами.

Уже собираюсь уйти, но взгляд цепляется за выложенный светлой галькой выступ, на котором заметны рыжеватые и бурые разводы. Я забегала сюда этим утром, чтобы подкинуть в топку поленья, но не обратила на “каменную скамью” внимания.

Вот интересно, сколько сейчас времени? Надо было посмотреть на солнце, чтобы не оказаться здесь после заката… ай, ладно, сейчас быстренько всё отмою и пойду на кухню пить чай.

Когда дело сделано, с чувством глубокого удовлетворения выскальзываю за дверь.

Вот и отлично. Всегда приятнее находиться в чистоте.

Только делаю пару шагов в сторону лестницы, как откуда-то слышатся шаги.

Замираю.

Не хотелось бы, чтобы хозяин упрекнул меня в невыполнении его правил. Мозг лихорадочно ищет решения: добежать незамеченной до лестницы я уже не успею, значит, нужно просто извиниться перед господином и быстренько уйти или… шагаю в неглубокую нишу и прижимаюсь к стене.

Пожалуй, так будет надёжнее.

— Не нужно, Моран, мне уже лучше, — уставший голос лорда. — Дальше справлюсь сам.

Тяжёлые шаги всё ближе.

— Уверены?

— Слишком рано списываешь меня со счетов, — без тени иронии.

— А вы бы, господин, побольше отдыхали, а не по лесам бегали.

Хлопает дверь, и звуки голосов становятся тише.

— Мне не нравится, что люди герцога околачиваются вокруг замка. Вынюхивают, высматривают. Тень чует их и рычит.

— Может, стоит позволить Тени слегка припугнуть их?

— Нет. Пусть лучше обходит стороной. Не хочу, чтобы кто-то из этих тварей всадил в Тень арбалетную стрелу… что это?

— Что именно? — не сразу отзывается Моран. — А, вы про корзину? Наверное, эта девица принесла. Не сидится ей на месте, но, согласитесь, чистые повязки будут сейчас очень кстати. Можно не рвать хорошие простыни, не так уж их много осталось...

Становится приятно. Выходи, не такая уж я “бесполезная”.

Мне бы хотелось услышать хоть короткое “спасибо” и от самого лорда, но вместо слов слышится плеск воды.

— Может, всё-таки оставить её? — тишина прерывается робким вопросом Морана.

Замираю, превращаясь в слух. Моран же обо мне спрашивает?

— Нет. Ей здесь нечего делать.

— Она приходила ко мне сегодня. Сказала, что хочет остаться.

Молчание.

— Ещё сказала, что сама хотела бы готовить и закупать продукты… — после некоторой паузы продолжает Моран. — Она подозревает Фарие в том, что та ворует, нарочно закупая самые дешёвые продукты.

— Девчонка недалека от истины, — тяжёлый голос сквозь надсадное дыхание.

— Как?

— Фарие ворует. Таскает из замка какие-то мелочи и отдаёт этому проходимцу, что привозит еду и выкупает у нас по бросовой цене довольно ценные вещички.

— И вы ей позволяете? — в голосе Морана замешательство.

— Позволяю. Считаю это небольшой прибавкой к её скромному жалованью. Наградой, за то, что оказалась смелее других и продержалась так долго.

— Не так уж трудно продержаться, когда не делаешь и половины обязанностей… эта селянка за несколько дней переделала то, до чего у Фарие уже долгое время не доходили руки.

— Снова защищаешь её? — холодный голос лорда.

— Соскучился по нормальной стряпне, — вздыхает.

— Хорошо, пусть готовит, пока находится здесь. Только пусть сама же при Фарие еду пробует.

Глава 14. Кейн Кордэйн

Кейн Кордэйн

Сегодня лестница в башню кажется мне особенно длинной.

Слишком много ступеней и слишком часто приходится останавливаться, чтобы дать телу отдых. К ночи всегда так. Словно демоны тьмы выбираются, чтобы терзать моё тело.

Подхожу к постели и тяжело опускаюсь на край. Закрываю глаза, восстанавливая дыхание.

Ненавижу это. Лучше сдохнуть, чем жить в таком теле.

Возможно, для меня это был бы лучший выход. Единственное, что меня держит — нежелание доставлять своей смертью удовольствие ублюдочному братцу короля.

— Хозяин, ваш ужин, — Фарие заносит поднос, на котором стоит привычная миска с похлёбкой.

В последнее время я плохо чувствую вкус еды, но запахи… запахи я ощущаю хорошо и сейчас задумываюсь, что Моран, пожалуй, был прав, когда говорил о том, что хочется отведать чего-то получше надоевшей похлёбки.

С другой стороны… как бы Фарие ни готовила, но только она до сих пор не попыталась подсунуть мне в пищу отраву. Так что, не в том я положении, чтобы жаловаться. Жив и ладно.

— Спасибо, Фарие.

— Ещё что-то нужно, хозяин?

— Нет… хотя постой. Пусть завтра еду готовит эта селянка, только проследи, чтобы она при тебе сама попробовала готовую похлёбку.

— Как скажете, господин, — на лице Фарие ничего не отражается, но в тоне её голоса проскальзывают нотки неудовольствия. — Ещё что-то?

— Нет, можешь идти.

Она быстро кланяется и без лишних слов исчезает за дверью.

Оставшись в одиночестве, скидываю капюшон и развязываю плащ.

И всё-таки я солгу, если скажу, что за последние дни не заметил изменений.

Даже не чувствуя вкуса еды, мне приятнее есть из начищенной до скрипа посуды. А сегодня ночью я спал на белье, которое источало тонкий горьковатый аромат… и ещё эта дурацкая корзинка со сложенными ровными рядами повязками.

Уверен, что Фарие ничего девчонке не говорила. Значит, она догадалась сама.

Слишком внимательная.

Пока её не было, в замке было гораздо спокойнее. Теперь же я постоянно борюсь с желанием её найти.

Чувствую раздражение.

“Она хотела поговорить с вами, чтобы вы позволили ей здесь остаться”.

С губ слетает горькая усмешка.

Нет, нужно скорее избавиться от девчонки. Избавиться и сделать вид, что её никогда здесь не было. Я мог бы отправить её в столицу, работать горничной в одном благородном доме. Там она будет под защитой и сможет получать хорошее жалованье…

Это же то, чего она хочет?

***

Меня будит шумное дыхание возле самого уха.

— Тень… — сонно отмахиваюсь, чувствуя, что тело не готово просыпаться. — Не хочешь ещё поохотиться? Сейчас самое время.

— Роурррр… — обеспокоенно.

— Я знаю, что возле замка ошиваются чужие. Не подходи близко, у них арбалеты.

Я отдаю себе отчёт в том, что Тень не понимает всё, что я говорю, но слова “арбалеты” и “чужие”, он знает отлично, поэтому в ответ на свои слова слышу недовольный басовитый скулёж.

— Да, мне тоже это не нравится. Но они не станут открыто нападать. Они здесь не для этого.

Де Гарти не идиот, и понимает, что я уже выяснил, кто подослал ко мне убийцу с отравленным клинком. Теперь мы с ним в странном положении. Он боится, что я найду способы отомстить, поэтому надеется, что в ближайшее время я всё-таки сдохну. Напасть на меня в открытую при этом он боится — король его самого за такое скрутит в бараний рог.

После переломной победы моего гарнизона, я получил известность и чрезмерную поддержку среди военных, так что моё убийство не останется без внимания и вызовет недовольство. Монарху будет проще показательно линчевать герцога Де Гарти, нежели получить клеймо укрывателя грехов своего непутёвого братца.

Но то, что герцог не может избавиться от меня открыто, не мешает этой твари знатно портить мне жизнь.

На повозки, которые перевозили мои вещи и золото напали хорошо вооружённые разбойники, так что в заброшенном замке я оказался лишь с тем, что было в моих карманах. Сомневаться в том, что напали не просто так, не приходится — слишком уже всё было гладко. Кто-то знал, сколько человек охраняет повозки, а также где и когда они проедут. Да и не бывает у разбойников в глуши хорошего оружия. Мечи и арбалеты — сами по себе немало стоят, на такое не заработать, грабя бедных крестьян.

Почему я думаю, что здесь замешан именно брат короля? Птичка на хвосте донесла. В подобных делах всегда кто-нибудь да проболтается.

— Ауррр, — Тень зевает и растягивает своё длинное тело на шкуре возле кровати.

Я тоже прикрываю глаза, но вместо сна в моих мыслях всплывают тонкие запястья и покрасневшие от холода пальцы. Её ресницы покорно опущены и отбрасывают тень на мягкие линии скул. Её светлые, выбившиеся из косы волосы треплет зимний ветер.

Рядом с ней я чувствую всю свою ущербность. Так ярко, как ни разу с тех пор, как яд попал в моё тело.

Девчонка не смотрит на меня, но я знаю, что если бы она меня увидела, то испытала бы смесь страха и отвращения, потому что с некоторых пор в глазах девиц я видел именно это.

Даже Фарие не может скрыть брезгливость, и всякий раз торопится покинуть мои комнаты… как славно, что чувства Фарие меня не заботят.

Глава 15. Господин Дасси

Таэллия

Улыбаюсь и втягиваю запах сушёных трав, оставшийся на моих пальцах после того, как я обмазала ими цельную тушку курицы.

Сама тушка уже поставлена запекаться на верхний вертел в печи. Под тушкой подвешен специальный плоский поддон, в который будет стекать вытопленный жир и мясной сок. Этим жиром я буду поливать тушку в процессе запекания, чтобы сохранить её сочность.

Пусть кура и не самая лучшая, но приготовленная таким образом она будет аппетитнее, чем разваренная вместе с кожей в похлёбке.

Для гарнира приходится перебирать всё ту же жёлтую крупу, но перед тем, как сварить из неё кашу, я её слегка обжарю. Это всегда помогает улучшить её вкус. Ещё помогает добавленный во время варки корень ратапии*, остатки которого я обнаружила в одном из мешочков кладовки.

Уже готовую птицу разделываю, нарезая грудку большим кухонным ножом на аккуратные ломтики, которые выкладываю на рассыпчатую кашу.

Мне бы овощей да хотя бы сливочного масла, но приходится готовить из того, что имеется.

То, что Фарие должна на продуктах экономить, я поняла. Но она откровенно лукавит. Хорошая крупа не так уж дорога, а некоторые корнеплоды стоят даже дешевле жёлтой крупы. Вот только с корнеплодами нужно возиться, поэтому Фарие их брать и не хочет. С крупой всё же попроще — промыл, перебрал от мелкого мусора да в воду закинул. Ни резать, ни чистить не нужно.

— Теперь бери ложку и ешь это! — тон Фарие выбирает такой, что я заранее чувствую себя незнамо в чём виноватой, но ложку беру и делаю, как она говорит.

Ясное дело, что посторонним здесь не доверяют, но когда думаю о том, что меня рассматривают как возможную убийцу, становится не по себе.

Удовлетворившись проверкой, Фарие забирает поднос с едой и уходит.

Весь день я продолжаю наводить порядок в тех местах, где может появиться лорд, надеясь всё же поговорить с ним лично.

Раз Моран передал ему мою просьбу допустить до готовки, значит, и остальную часть разговора передал… может, хозяин всё же решит со мной пообщаться?

Когда солнце опускается за горизонт, я чувствую смесь разочарования и беспокойства.

Он так и не пришёл. Значит, не изменил своего решения.

Получается… завтра мой последний день в замке?

Спать ложусь с тяжёлыми мыслями. С одной стороны, уезжать в неизвестность мне страшно. С другой — надо радоваться, что у меня будут деньги на то, чтобы добраться до столицы или другого крупного города, где можно найти работу. Да это всё не так просто — в городе меня некому будет защитить и есть риск нарваться на недобросовестных людей, которые воспользуются моим положением. Но для того мне и голова, чтобы постараться этого не допустить. Выкручусь? Выкручусь.

Наверное…

— Эй, просыпайся давай! Хватит бездельничать, — Фарие совсем не нежно пихает меня в бок, вытряхивая из сна. — Сегодня к хозяину гость приедет. Еды на всех с запасом наготовь, гость может быть и не один.

Гость?

Поднимаюсь, и, сидя на скамейке, тру лицо, пытаясь прийти в себя после резкого пробуждения.

— Ночевать останутся? — вспоминаю, в каком состоянии оставила гостевое крыло.

— Этого мне не ведомо, — разводит руками.

Ну не ведомо, так не ведомо. Встаю и сонно бреду умываться.

Гости появляются в замке ещё до полудня, и уже из короткого приветствия я понимаю, что это прибыли лекарь и его помощник.

Лекарь, господин Дасси, оказывается чопорным пожилым господином с волосами, убранными в низкий хвост. Он забавно морщится, когда я помогаю ему снять верхнюю одежду, а как только остаётся без накидки, изящным движением достаёт из нагрудного кармана тонкий батистовый платок и прикладывает его к носу.

Выглядит это так, будто господину Дасси дали понюхать старый носок.

Между прочим, в холле замка довольно чисто. Как раз вчера я здесь тщательно проветрила, вымыла полы, и даже выбила пыль из шкур, укрывающих стоящие в углу кресла… оу… неужто, это прикладывание платка к носу связано не с замком, а с его хозяином?

Господин лекарь опасается подцепить “заразу”?

Что-то во всех этих тайнах вокруг болезни лорда кажется мне странным. Пожалуй, то, что Фарие и Моран совершенно здоровы и не боятся находиться рядом с лордом. Разве могло бы так быть, если бы болезнь была действительно заразной?

— Я провожу вас к хозяину, — сообщает Моран после некоторого обмена любезностями, и жестом предлагает господам идти за ним.

Ох, как бы мне хотелось последовать за лекарем! Если бы я только понимала причины всего, что здесь творится, то, наверняка, нашла способ убедить лорда оставить меня в замке!

— П-простите… — догоняю всех. — Подождите!

— Что такое, девонька? — оборачивается Моран.

— Я лишь хотела узнать… не понадобится ли господину лекарю помощь в башне?

Ну же, скажите, что мне нужно туда пойти!

Глава 16. "Господин против"

Таэллия

— Нет! У меня уже есть личный помощник. Девицы в таких делах только мешают, — даже со мной лекарь говорит через платок.

— Тогда простите за беспокойсто, — коротко кланяюсь, пряча разочарование. — Если что, вы можете найти меня в гостевом крыле. Я подготовлю для вас комнаты.

— Мы не останемся здесь на ночь, — лекарь приподнимает бровь, словно я не отдых ему предлагаю, а съесть зелёную гусеницу. — Этим вечером мы обязательно должны вернуться в местный порт, пока там стоит корабль!

Слово “корабль” он выделяет как-то особенно, по-снобски, словно желает подчеркнуть собственную важность. Ведь, мало кто может себе позволить добираться сюда по воде. Селяне точно не могут. Даже те, у кого водятся денежки.

Мрачно бреду на кухню.

Нужно подать гостям обед, а для этого надо подогреть, дорезать и разложить на тарелки всё, что было наготовлено утром. К слову, сегодня Фарие мне “щедро” выделила аж две куриных тушки, которые я перед запеканием обмазала смесью мёда и толчёных зёрен горчицы.

Чтобы скрыть скромность самих блюд, я стараюсь всё красиво разложить, украсить веточками сухих пряных трав и сервировать так, как если бы еду подавали в хорошем ресторане. Сама не знаю, зачем это делаю, наверное, просто не хочу, чтобы лорд чувствовал себя неловко, когда перед гостями поставят блюда из самых дешёвых продуктов…

Ой, да где неловкость, а где хозяин замка?

Одёргиваю сама себя.

Думаю, хозяин моих стараний и не заметит. И ради чего это всё? Что в отцовском доме вместо "спасибо" одни тычки да упрёки получала, что здесь мои рвения никому не нужны.

— Ишь! И где это селянка такому научилась? — Фарие смотрит на поднос с удивлением и подозрением.

Раздражённо передёргиваю плечами. Пусть понимает мой жест, как хочет.

***

Когда небо начинает розоветь, на кухню неожиданно входит Моран:

— Поговорить мне с тобой надобно, девонька, — тяжело вздыхает и присаживается на скамейку поближе к печи.

И вот как-то мне совсем не нравится этот его тяжёлый вздох.

— Хозяин давал тебе неделю. Успела ли ты всё обдумать? Не желаешь ли вернуться в родную деревню?

Значит, всё-таки гонят прочь…

— Нет, Моран. В деревню я вернуться не желаю. Я бы здесь хотела остаться.

— Господин против, — рвения Моран говорит мягко, но его слова режут слух.

"Господин против".

— Моран…

— Погоди. Лучше меня послушай. Коли к отцу вернуться не хочешь, то поедешь в столицу. Вот здесь письмо, — протягивает мне конверт. — Письмо это адресовано одной благородной даме, которая возьмёт тебя к себе на работу горничной.

Вот как? Письмо с рекомендацией от лорда?

Какая забота.

Понимаю, что должна быть благодарной, но именно сегодня быть благодарной не получается.

— Поедешь вместе с господином лекарем, он поможет тебе добраться в безопасности и даже согласен взять тебя в свою каюту. Только спать тебе придётся на полу или в кресле, — делает паузу, чтобы убедиться, что я всё поняла.

Киваю, и Моран продолжает:

— Это твои монеты, как и было обещано, — на столе появляются медяки.

За неделю это очень щедро, особенно если учесть, что лорд стеснён в средствах.

— А это хозяин распорядился отдать тебе в дар. Хочешь — себе оставь, не захочешь — продашь.

Старик раскладывает передо мной накидку из густого светлого меха и небольшой ножик в кожаных ножнах. В этот момент моё раздражение сменяется чувством вины и становится стыдно.

Неделю назад о подобном я и мечтать не могла. Мне предлагают свободу, защиту, деньги и дорогие подарки. Я даже смогу увидеть столицу нашего королевства, а такая удача выпадает мало кому из местных!

Если ехать до столицы в объезд большого озера — то дорога туда не только не близкая, но ещё и опасная. К тому же придётся останавливаться в тавернах, а за это тоже придётся платить. Но на корабле всё иначе — по воде до столицы можно добраться всего за один день… только для простых людей корабль — это слишком дорогое удовольствие.

— Господин лекарь готов покинуть замок! — на кухню врывается Фарие. — Эй ты, пошевеливайся, иначе уедет без…

Фарие спотыкается на полуслове, заметив разложенную передо мной меховую накидку. Её лицо характерно вытягивается и мне даже начинает казаться, что она не может вдохнуть в лёгкие воздух.

Кхм… поторопиться так поторопиться.

Сгребаю монеты в один карман, а ножик и письмо кладу в другой. Накидку набрасываю себе на плечи поверх меховой жилетки. Быстро переобуваюсь, собираю в узелок домашние туфельки и платье, которое господин щедро подарил мне ранее.

Вот и всё.

— Я готова, — старательно игнорирую тяжёлый взгляд Фарие.

— Ну, пойдём, девонька.

В холле лекарь уже стоит возле дверей и нетерпеливо притоптывает ногой. К счастью, ему хватает такта не опускаться до упрёков.

— Спасибо, Моран… за всё спасибо, — заставляю себя улыбнуться. — Передайте хозяину мою благодарность и… позаботьтесь об Ойте.

Жаль, что взять оленя с собой в столицу я не могу. Возможно, хозяин замка всё же вернёт его Уллеру… хоть Уллер этого и не заслужил.

Ещё раз окидываю холл и выхожу за лекарем и его помощником к ожидающей их повозке.

Улица встречает нас крупными тяжёлыми хлопьями снега. Под ногами чавкает. Зимы здесь редко бывают морозными.

Слякоть отзывается таким же муторным слякотным состоянием в душе.

Мне бы радоваться. Но радоваться отчего-то не получается.

Глава 17. Слёзы бездны

Таэллия

Повозка тащится по лесной дороге. Всё дальше от замка, всё ближе к местной портовой деревушке. Внутри прохладно, но в богатой накидке я чувствую себя очень уютно. Пальцы так и тянутся зарыться в густой мех.

Слишком дорогой подарок.

Не думаю, что в замке сохранилось много ценностей — лишь остатки былой роскоши, которую не успели вывезти прежние хозяева. Но если бы лорд смог продать хотя бы это, то ему не пришлось бы экономить на продуктах.

Проблема в том, что продать это некому. У крестьян нет денег на подобные изыски. Между красивой вещью и возможностью доверху забить едой кладовую, крестьяне всегда выберут кладовую и будут правы.

Кому нужна роскошь, коли желудок пуст?

В столице другое дело. Там и покупатели найдутся, и спрос. Лорд это прекрасно понимал, когда делал подарки.

Странная забота, если учесть, что он меня выгнал.

А в замке ещё столько дел осталось… да и наведённый порядок Фарие поддерживать не будет.

Становится обидно.

То ли за то, что мои труды пойдут насмарку, то ли за сам замок, который заслуживает того, чтобы о нём позаботились.

— Эй, возница, долго ещё? — выкрикивает помощник лекаря, упитанный мужчина с красноватым лицом, чьё имя я так и не разобрала.

То ли Радисье то Редисьен ли, но что-то редисочное в нём точно было.

— Скоро будем, господин! Не так много пути осталось!

— Ох, ну и глушь! — поправляет седельные подушечки господин лекарь, в очередной раз пытаясь устроиться поудобнее.

Что у него там за кости такие нежные, что не может пару часов выдержать в обычной повозке?

— Всё это не стоит тех денег, которые предложил лорд Кордэйн. Хорошо, что нам не придётся сюда возвращаться.

— Почему? — впервые за всю дорогу открываю рот.

Лекарь смеряет меня взглядом в духе “ого, оно ещё и разговаривает”, но всё же снисходительно отвечает:

— Я не думаю, что лорд протянет ещё хоть сколько-нибудь долго. Яд медленно убивает его и рано или поздно завершит своё дело.

И он вот так просто об этом говорит?

— Странно то, что он до сих пор жив, — задумчиво добавляет краснолицый помощник.

— Ничего странного. Убийце удалось лишь нанести ему царапину. Если бы клинок вошёл глубже, то яда хватило бы, чтобы убить на месте. Но я действительно впервые вижу, что кто-то выжил после “слёз бездны”.

— Слёзы бездны? — переспрашиваю, потому что ни о чём подобном раньше не слышала.

— Яд алхимиков, — великодушно поясняет господин Редис.

Как чувствовала, что с “болезнью” лорда не всё так просто.

— А в деревнях сплетничают, что хозяин замка болен заразной болезнью, — размышляю вслух, не ожидая, что меня услышат, но Редис откликается на мою мысль:

— Мы тоже так полагали. Но теперь мне думается, что кто-то специально распускает слухи о заразной болезни милорда.

— И в этом ничего удивительного. Только подумай, что было бы, если бы в гарнизонах обсуждали покушение на лорда Кордэйна! И это сейчас, когда его имя не сходит с уст военных всего королевства. Был бы скандал. Солдаты потребовали бы предъявить виновных… а мне думается, что виновный находится слишком близко к королю.

— Я тоже подумал о герцоге, — на этих словах господин Редис понижает голос.

— О, он будет доволен, если путь лорда Кордэйна закончится в этой глуши. Слышал, он был вне себя от ярости, когда Кордэйн нарушил его приказ и повёл бой по-своему.

— Милорд очень рисковал. Если бы его действия не привели к победе, то за такое его бы отправили на казнь.

— Как видишь, победа тоже не помогла ему сохранить жизнь.

— Но сохранила жизни многих других и помогла восстановить справедливость. Если раньше герцог обвинял в военных неудачах генералов, то теперь всем очевидно, что проблема в нём самом. В нём и в его самодурстве, которое не может быть оправдано даже его королевской кровью.

— Такой скандал. Но это объясняет, почему Его Величество отправил лорда Кордэйна подальше от столицы, — фыркает лекарь. — Здесь настоящая глушь. Ни одного крупного города поблизости.

— В столице ему было бы лучше. Там он находился бы под постоянным присмотром лекарей.

— А смысл? Лечение лишь продляет его страдания… — господин Дасси меланхолично подпирает голову кулаком и зависает в задумчивом разглядывании мелькающих за окном деревьев.

От их разговора внутри меня расползается какая-то болезненная муторность.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сама не знаю, зачем переспрашиваю.

— Ну раз милорду не помогает даже кровопускание, то уже нет, — разводит руками господин Дасси. — Медицина здесь бессильна.

Серьёзно?

Кровопускание?

Так это по его совету Моран периодически лишает господина части крови?

Нет, кровопускание не такая уж бесполезная процедура. При грамотном подходе это помогает разжижать кровь и запускает кроветворные процессы, но на нём же весь свет клином не сошёлся.

Ох, как я жалею в такие моменты, что сразу не пошла в медицинский колледж. Надо было верить в себя, а не торчать на “делопроизводстве”, тратя своё время на скучные лекции. Но я боялась, что не потяну экзамены. Изучать человека интересно, а вот сдавать химию… ну не держится химия в моей голове, и всё тут.

Так… стоп.

Это что ж получается, лекарь этот столичный приехал, головой покачал, сказал, что медицина бессильна и уехал?

Хмурюсь.

Если прикинуть, сколько стоит выкупить каюту на двоих, да прибавить к этому собственно услуги лекари, а они едва ли обошлись меньше доставки сюда “ценного специалиста”... ого… боюсь даже представить, во сколько обошёлся визит господина Дасси.

И ради оплаты таких вот товарищей лорд вынужден экономить на еде?

— Тпррууу, — слышится снаружи, и я чувствую, как останавливается повозка. — Приехали, господа! Добро пожаловать в Мшистый Причал!

Глава 18. Мшистый Причал

Таэллия

— Езжай сразу к пристани, — велит вознице господин Дасси.

— Так уже, господа! Ближе никак.

Редис отодвигает полог и, удовлетворённо крякнув, выбирается наружу.

Когда следом выбирается господин Дасси, Редис подаёт ему руку, а когда пытаюсь выйти я, руку мне никто не подаёт. Собственно, я бы удивилась, если бы подали. Всё-таки они уважаемые господа, а я лишь прислуга… хоть и в мехах.

Деревня Мшистый Причал прижалась к подножию гор, словно боясь скатиться в воду. Почти все дома здесь приземистые, из грубого камня и потемневшего от времени дерева, а узкие улочки вымощены озёрной галькой — её поколениями таскали дети и старухи, чтобы сапоги не тонули в грязи.

— Поднимемся на корабль или сначала заглянем в таверну? — уточняет господин Редис.

— Есть вместе с крестьянами? Нет, уволь, — фыркает лекарь и изящным движением достаёт свой белоснежный платок, поднося его к носу. — Запах здесь такой, что напрочь отбивает аппетит.

Всего лишь пахнет копчёной рыбой. За ней сюда в основном и заезжают торговые корабли. А ещё за сушёными ягодами, оленьими рогами, мёдом и простыми, не особо изысканными тканями. Всё это покупается здесь практически за бесценок и продаётся втридорога в больших городах.

— Позовите капитана и передайте, что его ждёт господин Дасси, — останавливает молодого матроса господин Редис.

Матрос молча кивает и убегает на корабль, а через некоторое время к нам спускается упитанный лощёный тип.

— А, господин лекарь. Готовы возвращаться на моём корабле?

— Да, капитан, как видите. Хочу нанять ту же каюту, — господин Дасси протягивает деньги.

Капитан пересчитывает монеты, недовольно цыкает и качает головой:

— Здесь не хватает, господин лекарь.

— Не может быть! Здесь ровно столько, сколько мы платили за каюту в прошлый раз!

— О нет-нет, разве вы не знаете, что обратно цена всегда выше? — выражение лица у капитана при этом самое невинное, но спрятать жадность во взгляде ему не удаётся.

— Что значит, обратно цена выше? Да вы мошенник, капитан!

— Обижаете, господин лекарь, всего лишь делец. Разве я заставляю вас принимать моё предложение? Навязываю вам его силой? Можете дождаться другое судно, — разводит руками. — Только учтите, другой корабль прибудет сюда не ранее, чем через несколько дней.

Мошенник и есть, правильно говорит господин лекарь. Я бы высказалась и покрепче, но в данный момент я обдумываю собственный разговор с капитаном, и ссора с ним не входит в мои планы.

— И за госпожу тоже нужно будет платить… — добивает лекаря капитан. При этом он окидывает меня оценивающим взглядом и растягивает губы в сальной улыбочке.

От такой наглости мне хочется откровенно заржать, но я деликатно сдерживаюсь, позволяя себе лишь слабо улыбнуться.

— Что? — буквально хватает ртом воздух господин Дасси. — Эта особа едет в моей каюте! Почему я должен за неё доплачивать?

— И что с того? Она же поднимается на борт? — парирует капитан и снова бросает на меня оценивающий взгляд. — Впрочем, я готов сделать скидку в половину стоимости проезда… но только потому, что у юной госпожи красивые глаза.

— Это неслыханно! Я буду жаловаться! — обычно бледное лицо господина Дасси багровеет, споря цветом с лицом господина Редиса.

На губах капитана расцветает самодовольная улыбка.

— Господин Дасси, — решаю, что пора это прекращать. — Благодарю за то, что согласились помочь, но я с вами не еду.

— Но как же? Милорд сказал…

— Это уже не ваша забота, господин Дасси, — поворачиваюсь к капитану. — Скажите, капитан, как вы находите мою меховую накидку? Мне показалось, она вам понравилась.

— Вы в ней очаровательны, хотя не сомневаюсь, что без неё вы выглядите не менее чудесно, — довольно цокает языком и продолжает беззастенчиво на меня пялиться.

— Это очень дорогой мех. Изумительно густой и мягкий. А какая выделка! — провожу по накидке пальцами, зарываясь в мех. — Знаете, возможно, я расстанусь с этой красотой, скажем… за восемь золотых.

По жадному блеску в глазах капитана понимаю, что продешевила. Ладно. Исправимся.

— Готов купить за четыре, — старается придать голосу небрежности.

— Тогда я готова продать вам её за десять, — скромно улыбаюсь.

— Но только что было восемь!

— Но на восемь вы не согласились!

— Кто так торгуется? — возмущённо. — Хорошо, я согласен на восемь! — после некоторой паузы и снисходительно.

— Но я уже сказала, что на восемь я не согласна! Я готова отдать вам её за одиннадцать!

— Что? Одиннадцать золотых за какую-то накидку? Да это форменное надувательство! Ты хочешь меня разорить?

— Я? Мне казалось, я разговариваю с успешным дельцом, а вас можно разорить двенадцатью золотыми? — невинно хлопаю ресницами.

— Двенадцатью? — переспрашивает с нотками недоверия в голосе. — Госпожа изволит издеваться?

— Двенадцатью, — мягко улыбаюсь. — И я не издеваюсь. Это всего лишь сделка. Разве я заставляю вас принимать моё предложение? Вы всегда можете отказаться! — пожимаю плечами. — Просто мне показалось, что такой успешный делец может себе позволить выкупить хорошую вещь, которую он продаст в столице с большой выгодой. Но если у вас нет денег… что ж…

Разочарованно вздыхаю и поворачиваюсь к застывшим лекарю и господину Редису:

— Желаю вам лёгкого плавания, господа. Было приятно познакомиться.

Киваю на прощание и уверенно шагаю в сторону таверны.

Глава 19. В Оленью долину

Таэллия

Поднимаюсь и отряхиваю подол юбки, осматриваясь по сторонам.

Что, прям все разбежались?

Вот поэтому здесь так трудно продать что-то дорогое! Разве что сам лорд будет этим заниматься, потому что любого барыгу ограбят ещё и ножом пырнут за несколько золотых. А потом иди доказывай лорду земель, что это не ты его золото себе присвоил, а тебя самого ограбили.

— Тебя хозяин послал или ты сам? — неуверенно протягиваю руку к мохнатой голове, забираясь в чуть влажную жёсткую шерсть.

— Ааууррур.

— Ничего не понятно, но очень любопытно, — чуть увереннее чешу за огромным ухом. — Проводишь меня до таверны?

Вопрос риторический, потому что мы уже шагаем в сторону нужного здания, и волкособ деловито семенит рядом.

Огромный — его голова едва ли не выше моей. Чёрный, как сама ночь. Я и не знала, что такие бывают. В нашем королевстве подобные экземпляры не водятся, не удивительно, что он вызывает оторопь даже у взрослых мужиков с ножами.

Про волкособов и иных зверей дальних земель у нас только слухи ходят, впрочем, в эти слухи многие даже не верят.

Перед входом в таверну я останавливаюсь и задумываюсь о том, как лучше поступить… но думаю я не долго.

Распахиваю дверь и тяну следом за собой косматого зверя. Мало ли какие ещё экземпляры здесь обитают, всё-таки волкособ вызывает у меня больше доверия, чем местные.

При нашем появлении гомон в таверне резко стихает. Единственный звук — это шумное частое дыхание самого волкособа.

— Доброго вечера, уважаемый. Мне нужна хорошая чистая комната на одну ночь, — улыбаюсь мужчине за прилавком и тянусь за кошельком с медяками. — Сколько с меня?

— К-команат нет, — косится на животное.

Лжёт! Корабль скоро отплывает, а местным не за чем снимать здесь комнаты. Так что сегодня комнаты должны быть.

— Тогда я посижу за столиком, — краем глаза подмечаю, как некоторые посетители начинают посматривать в сторону выхода.

— Столиков тоже нет! — нервно.

Ага, ну да, а несколько пустых столов у стены мне мерещатся.

— Раз так, то мы прямо здесь постоим и подождём, когда освободятся, — широко улыбаюсь, понимая, что ну нет у мужика выбора. Ему будет выгоднее “внезапно найти” мне комнату, чем продолжать этот цирк.

— Кхм, кажется, я ошибся и одна комната у нас всё же найдётся.

Даже не смешно.

— Сколько с меня?

— Пять медяшек, — обречённо.

— Вот, — выкладываю на прилавок монеты. — Здесь семь. Принесите мне в комнату ужин с запечёнными колбасками. Ладно?

Кивает, сгребая мелочь.

В маленькой комнатке обнаруживается одна узкая кровать и две табуретки — одна из которых выполняет роль прикроватного столика. Зато вполне чисто и, судя по запаху, постелено свежее бельё.

Ужин приносят быстро, и я подаренным ножиком отрезаю себе ломоть хлеба, на который укладываю колбаски.

Мне бутерброд, а волкособу — всё оставшееся мясо. Не зря же он капал на пол слюной все три минуты, что я сооружала себе бутерброд.

Надо будет завтра ещё таких колбасок взять.

Когда ополаскиваю ножик в умывальнике, то задумываюсь о том, что лорд Кордэйн позаботился о моей безопасности. И нож, и зверь тому доказательства.

Странная забота.

Я всё ещё не понимаю многое из того, что происходит в замке, но чувствую, что хочу туда вернуться. Сама не знаю, зачем, просто мне не по себе от разговоров лекаря и его помощника.

Ну как можно хоронить человека, организм которого продолжает бороться с ядом?

Ох, богиня, ну почему ты отправила меня сюда, не позволив отучиться хотя бы пару лет в медицинском? Было бы у меня достаточно знаний…

А собственно, что бы я тогда сделала?

Хмм.

И без знаний понятно, что нужно помочь организму вывести эту заразу, улучшить иммунитет, снизить уровень стресса и… что ещё рекомендуется для укрепления и общего оздоровления организма?

На ум приходят диеты, здоровый сон и прогулки на свежем воздухе, но всё это не то. Вода? Да, пожалуй, правильный питьевой режим должен помочь почкам вывести яды. Только это опять же не панацея.

Хорошо бы вообще понять, что это за яд и как он действует на самого лорда. Я помню принцип "не навреди", но в данном случае, нужно делать хоть что-то, пока ещё хоть что-то можно сделать.

Запираю дверь на плотную задвижку, обхожу лохматого, который развалился на полу, сразу заняв больше половины маленькой комнатки. Спать укладываюсь, не снимая платья. Просто на всякий случай.

Закрываю глаза, чувствуя, волнение от пережитого дня и от того, что может случиться завтра.

Правильно ли я сделала, что осталась?

***

Просыпаюсь на рассвете, чувствуя себя вполне отдохнувшей. Давненько я не спала в настоящей постели. Да, этой койке далеко до кроватей из моего прошлого мира, но в отцовском доме мне отводилась лишь лавка да соломенный матрац. Пару лет назад мне удалось скопить достаточно пуха и сшить для себя настоящую перину, но перину у меня отобрала мачеха, отдав Дарлине.

Уверена, ещё одну перину она забрала бы себе, поэтому из вредности больше ничего такого не делала.

Растягиваю губы в улыбке. Не жизнь, а прям сказка про Золушку, только ни балов, ни хрустальных туфелек, а вместо прекрасного принца мрачный лорд, который выгнал меня из замка.

— Уважаемый, подскажите, где я могу найти знахарку? — спрашиваю у хозяина таверны, перед тем как её покинуть.

— Крайний дом. Ориентируйся на высокий дуб, — он указывает направление, опасливо косясь на волкособа.

— Спасибо. Я вернусь к полудню и если к тому времени, вы найдёте для меня телегу или повозку, то я заплачу ещё три медяка за помощь, а также куплю у вас запечённых колбасок.

— А ехать-то тебе куда, девица?

— В Оленью долину.

О том, что я еду в замок, решаю не упоминать. Мало ли где-то бродят те самые загадочные люди некоего-то герцога. Не хотелось бы иметь с ними дел.

Глава 20. Башня

Таэллия

Когда телега подъезжает к замку, я успеваю накрутить себя настолько, что теперь решение вернуться кажется мне полной глупостью.

Ну как я себе это представляю?

Здравствуйте, спасибо за возможность, но лекарь уплыл без меня…

Здравствуйте, я знаю, что вы против моего нахождения здесь, но я купила травы… а ещё колбасу и хлеб.

Пфф.

А, впрочем, дело уже сделано, и мне бы лучше подумать над тем, как попасть в замок, если мне откроет Фарие. А я не уверена, что сегодня мне повезёт, как в первый раз, когда открыл Моран.

На задний двор Фарие нас не пропустит, даже и пытаться не стану, а вот если подъехать со стороны главного входа… нет, там меня тоже не пропустят, но Фарие откроет дверь — потому что не упустит возможности прогнать меня лично.

Мне бы не помешала сейчас компания лохматого волкособа, но я не видела его с самого начала пути. Хотя и чувствовала, что он следит за нашим передвижением из чащи. Лошадь его тоже чувствовала, поэтому постоянно испуганно озиралась и успокоилась только на подъезде к замку.

— Если подождёте меня здесь, то заплачу вам ещё два медяка, — говорю возничему, когда останавливаемся у самых ступеней.

— А ждать-то долго ли, девица?

— За час обернусь, надеюсь. А там глядишь, может, мне и обратно в Мшистый Причал вернуться придётся.

Мужичок кивает, верно, довольный моим предложением. Не каждый день выпадает возможность подзаработать.

Тук-тук-тук — колотится сердце, когда подхожу к знакомым массивным дверям.

Тук-тук-тук — вторит ему дверной молоток.

Прислушиваюсь. Жду.

— Ты? Разве ты не должна сейчас плыть на корабле? — Фарие смотрит на меня сверху вниз, упирая руки в боки, и преграждает своим телом проход. — Впрочем, мне нет до тебя дела! Поди прочь и не смей здесь больше показываться! Ясно?

Ясно, чего уж тут неясного. Собственно, от неё я ничего иного и не ожидала.

— Я кое-что забыла… — лезу в карман, будто пытаюсь что-то достать, и “случайно” роняю несколько медных монеток. — Ой!…

Монетки звякают и катятся по полу.

Я присаживаюсь, будто хочу их поймать, но Фарие отталкивает меня. Сама тянется за монетами.

Улыбаюсь и проскальзываю мимо неё.

Холл. Лестница вниз. Ступени.

Мне нужен коридор, через который лорд попадает в омывальню прямо из своей башни.

Где-то позади слышу отдалённые ругательства и тяжёлые спешные шаги Фарие.

Но я уже пробежала омывальню и теперь толкаю дверь в конце коридора. Дверь поддаётся, за ней действительно обнаруживается лестница, уходящая спиралью вверх.

Считаю ступени, чувствуя, как начинают гореть лёгкие.

Двери, ещё одни двери. Всё не то. Я помню, что окно, которое одиноко горит в башне по ночам, находится выше, поэтому не останавливаюсь.

Ещё двери. Толкаю их, попадая в просторный, но мрачный холл с каменными стенами.

Здесь снова двери и высокое, но узкое окно, из которого видно большое озеро. Одна из дверей прикрыта тяжёлыми занавесями — выбираю её.

Главное, не дать себе задуматься. Не струсить.

Выдыхаю и вхожу, стараясь унять тяжёлое после бега дыхание.

Тёмная, но явно жилая комната погружена в мягкий полумрак. Изящная дорогая мебель. Пол, устланный коврами. Старинный гобелен. Приятно потрескивает камин, окутывая теплом всё пространство.

Я бы назвала это место уютным, если бы не странный беспорядок. Сброшенные на пол книги, разбитая тарелка из настоящего фарфора. Маленький придиванный столик отчего-то перевёрнут.

Напротив узкого окна спиной ко мне стоит высокая фигура, мешая свету проникать в комнату. Светлая рубашка из тонкого батиста обтягивает широкие мужские плечи, на которые падают пряди тёмно-русых волос.

— Оставь меня, Моран, — глухо. — Я не желаю ничего слышать…

— Это я, — очень тихо.

Его спина напрягается.

— Разве я не запретил тебе приближаться к башне?

— Вы приказали это нанятой на время служанке… но сейчас я не служу вам и подчиняться не обязана.

— Тогда что ты вообще здесь делаешь? Сейчас ты должна уже быть в столице.

Он так и не оборачивается.

— Я не села на корабль.

— Глупая девица.

Его руки опущены, но пальцы сжаты в кулаки, на которых алеют сбитые в кровь костяшки.

Наверное, лорд прав. Я глупая. Потому что не могу себе толком объяснить, зачем стою здесь и почему не уехала в столицу… просто чувствую, что было во всём этом что-то неправильное.

Неуверенно шагаю вперёд.

Шаг.

Ещё один маленький шаг.

Теперь я могу рассмотреть его профиль. Опущенные тёмные ресницы со светлыми кончиками, сжатые зубы… и странно искажённые черты, словно часть его лица сильно отекла, неравномерно перекосилась и почернела.

Думала, что когда увижу его “болезнь”, то пойму, что с этим сделать, но ни о чём подобном в своей земной жизни я не читала и не слышала.

— Всё рассмотрела? — зло.

Он разворачивается, скрещивая наши взгляды.

— Ну чего же ты медлишь? — тихий рык. — Беги! Беги отсюда, маленькая селянка.

Теперь я вижу, что яд затронул лишь часть лица и шею, словно в насмешку оставив нетронутой правую половину. Нос и упрямо поджатые губы тоже выглядят почти обычно, если не считать их неестественной бледности… особенно на фоне почти чёрной кожи на поражённой части лица. Из-за странного отёка кажется, будто, часть лба и бровь давят на левый глаз, отчего он практически не открывается.

Ещё один шаг.

Набираюсь дерзости и протягиваю к его лицу руку.

— Больно? — так и не решаюсь коснуться.

Молчит. Молчит и буравит меня взглядом, в котором злость смешивается со скрытой обречённостью.

— Зачем ты вернулась? — вместо ответа.

— Лекарь не прав. Кровопускание не панацея. Кроме него есть и другие…

— Что может знать мелкая деревенская девица? — с язвительной усмешкой.

Что я могу знать? Действительно. Что? Ещё утром я думала, что смогу помочь… а теперь ни в чём не уверена.

Глава 21. Скользкая дорожка

Таэллия

— Выйди вон, Фарие!

Его гневный рык заставляет меня втянуть голову, а Фарие оторопело хватать ртом воздух. Она словно не может поверить, что именно ей, а не мне приказано покинуть комнаты.

— Как прикажете, господин, — брюнетка быстро спохватывается и пятится, опустив глаза. Когда выходит, плотно прикрывает за собой дверь.

Замираю, чувствуя, повисшее в воздухе напряжение, но голос лорда за моей спиной звучит неожиданно тихо:

— Как тебя зовут? — словно и не было в нём мгновения назад ни гнева, ни раздражения.

— Лелька, — выпаливаю, не успев задуматься.

— У тебя нет полного имени или тебе нравится эта домашняя кличка? — произносит это серьёзно, без тени насмешки.

Его слова немного задевают, но приходится признать, что он прав. Меня саму всегда раздражало, что близкие коверкают моё имя совершенно нелепым образом и сколько бы я ни говорила, что мне это не нравится, но эта “Лелька” так ко мне и прилипла.

“Домашняя кличка”. Да, это очень точное определение.

— Таэллия. Меня зовут Таэллия. Можно Тайли или Лия… так называла меня мама, — зачем-то начинаю объяснять, чувствуя неожиданное смущение.

— И какое из имён нравится тебе самой? — впервые его голос смягчается.

— Тайли.

— Хорошо, Тайли. — кивает. — Так что же ты предлагаешь?

Он тяжело выдыхает, спиной облокачиваясь на стену, а я снова набираюсь смелости поднять глаза и замечаю на его лбу нездоровую испарину.

— Я… я не знаю. Но можно попробовать… разное. Всё, что улучшит общее состояние, поддержит печень и почки. Если вы потеряли за последнее время много крови, то сейчас нужно дать ей время восстановиться. Слишком частое кровопускание опасно для жизни.

Получаю в ответ долгий задумчивый взгляд.

— Допустим, я соглашусь. Что ты хочешь взамен?

Пожимаю плечами.

— Ничего. Вы уже сделали для меня больше, чем я могла рассчитывать. Я и так ваша должница.

— Вот как? — приподнимает правую “здоровую” бровь, продолжая изучающе меня рассматривать. — Предположим, я поверил. С чего начнём? — складывает руки на груди.

Вот это его скептичное "поверил" мне совсем не нравится, потому что говорит скорее о недоверии. В горле неприятно царапает обида.

Надо выдохнуть и не принимать это близко к сердцу. Возможно, если бы меня неоднократно пытались убить, я бы тоже подозревала всех и вся… пожалуй, я бы стала даже ещё большим параноиком, чем лорд Кордэйн.

— Для начала обед. Вы голодны? Чтобы быстрее восстановить кровь, нужно хорошо питаться.

Пауза и долгий внимательный взгляд.

— Голоден.

Или из-за этого его взгляда, или из-за тона голоса, но мне кажется, что он вкладывает в это слово несколько иное значение, отчего мои щёки вспыхивают, и я спешу отвернуться.

— Кхм… Я купила немного продуктов… в деревне, поэтому… в общем, у меня есть свежий хлеб и… и колбаса. Я сейчас принесу. Я быстро, — торопливо шагаю к выходу.

— Погоди, — перехватывает моё предплечье, отчего я вздрагиваю, а он тут же отдёргивает руку… — Прости, — долгая пауза и усталый выдох. — Спасибо, что вернулась… Тайли.

Киваю, не рискуя снова заглянуть ему в глаза.

— Спасибо, что отправили следом волкособа. Он меня очень выручил.

Произношу всё на одном дыхании, быстро кланяюсь и выскакиваю за дверь, чувствуя, как колотится сердце.

Так. Нужно вернуть себе холодную голову и заняться делом.

Повторяю себе это всю дорогу, пока петляю по прохладным каменным коридорам замка, пытаясь найти короткий путь к главному выходу. К счастью, я всегда неплохо ориентировалась в пространстве, поэтому довольно быстро оказываюсь у цели.

При виде меня возничий спрыгивает на землю и растягивает услужливую улыбку.

— Вот, благодарю вас за ожидание, лир Хорти, — передаю ему монеты, на что он предлагает мне помочь и занести все покупки внутрь.

— Не надо ли ещё чего, девица? Я иногда в соседнюю деревню заезжаю, к дому Марты, так могу и сюда заехать, — спрашивает перед тем, как уехать.

Марту знаю, она делает чудесный сыр из оленьего молока. Доить оленей непросто, поэтому такой сыр стоит дороже коровьего, но считается очень питательным и полезным. Пожалуй, мне и самой бы не мешало заглянуть к ней.

— Спасибо, лир Хорти. Если будете продукты возить, то и сюда заезжайте. Я бы брала у вас овощи, копчёную рыбу да ту домашнюю колбасу, что готовят в таверне.

На том и расстаёмся.

Отпустив возничего, спешу на кухню. Сначала завариваю травяной чай, затем нарезаю ломти хлеба и домашней колбасы — ставлю всё это в печь. Тёплыми они будут вкуснее.

Пока еда греется, спешно перетаскиваю продукты из холла в холодную кладовую под недовольным прищуром Фарие. Брюнетка недовольно поджимает губы, но моё возвращение никак не комментирует. И на том спасибо.

Если я правильно помню, то восстанавливать кровь помогают мясные продукты, некоторые крупы и зелёные овощи — кажется, именно там содержится необходимое организму железо.

“Мясной продукт” как раз греется в печи, а вот с выбором овощей я затрудняюсь, потому что они немного отличаются от привычных мне земных. В итоге беру нечто похожее на зелёный дайкон — не знаю, что там с железом, но если нарезать этот дайкон кружочками да посыпать солью, то получается очень вкусно. В любом случае овощи лорду в рационе очень нужны.

Выкладываю нехитрый обед на тарелку, ставлю всё это на поднос и спешу в комнаты хозяина замка.

Вот странное дело: мне бы следовало ужаснуться его вида или обидеться на недоверие и грубость, но всё происходящее отзывается внутри меня странным щекочущим чувством и каким-то нездоровым азартом.

О нет, Таэллия, это очень скользкая дорожка.

Во-первых, лордам несвойственно заводить серьёзные отношения с простолюдинками, так что всё, что мне светит — это роль временной игрушки.

А во-вторых… во-вторых, я плохо понимаю, как действует этот яд, и могу лишь надеяться, что мой план сработает... и лорд останется жив.

Глава 22. Трудности общения

Таэллия

Ставлю поднос на сундук и на ватных ногах приближаюсь к телу.

Пульс. Первым делом нужно проверить пульс.

Опускаюсь на колени, чтобы приложить пальцы к его шее… пульс слабый, но прощупывается. Нервно выдыхаю, мысленно благодаря всех богов этого мира и отдельно тот факт, что полы в комнате лорда устланы мягкими коврами — падая, он не расшиб себе голову.

— Лорд Кордэйн? — слегка трясу его за плечо.

Не реагирует.

Нужно приподнять ему ноги, чтобы кровь прилила к голове, что я и делаю, подкладывая под них диванные подушки.

Вот так. Без паники. Что ещё?

Ах да, ослабить одежду, чтобы она не стесняла дыхание, затем открыть окно и впустить в комнату больше свежего воздуха. Нет, наоборот… сначала окно, а затем… затем я расстёгиваю две пуговицы на вороте батистовой рубашки, подвисая на разглядывании широкой мускулистой шеи, левая сторона которой искажена неравномерным отёком и потемневшей вокруг него кожей. Всё это безобразие переходит на плечо и уходит куда-то ниже под светлую ткань рубашки.

На мгновение приходит шальная мысль, полностью расстегнуть его рубашку и рассмотреть тело… разумеется, в медицинских целях… но когда я тянусь к следующей пуговице, пальцы вздрагивают, и я отдёргиваю их, не решаясь продолжить.

Вспыхнувшие щёки напоминают, что я уже слишком давно в этом мире и, хотя невинность здесь не особо ценится, а девицы в селе спокойно позволяют себе уединённые "прогулки" с парнями, но для меня это всё... всё это слишком.

Богиня, о чём я думаю?? У меня тут пациент без сознания и нужно срочно решать, как быть дальше.

Сбегать за Мораном? Пожалуй Моран мог бы что-то подсказать, ведь он давно находится рядом с лордом.

Едва шагаю в сторону двери, как слышу слабый стон. Быстро возвращаюсь и склоняюсь над телом.

— Господин? Вы меня слышите?

Убираю с его лица тёмно-русые, прилипшие к влажному лбу пряди.

— М-м… — он приоткрывает здоровый глаз и, похоже, не сразу понимает, что происходит.

— Вам стало плохо. Я нашла вас лежащим на полу без сознания.

Хмурится, словно каждая мысль причиняет ему боль.

Вода… как я могла забыть про воду? Подскакиваю и осматриваюсь — на столе обнаруживается изящный графин, окруженный несколькими пиалами. Внутри обычная вода. Отлично.

— Вот, выпейте, — пытаюсь приподнять его голову и подношу маленькую пиалу с водой к губам.

Замирает, рассматривая меня нечитаемым взглядом.

— Не отравлено, — улыбаюсь, пытаясь нелепо пошутить, но демонстративно отпиваю из пиалы, прежде чем сделать вторую попытку напоить лорда.

В ответ получаю ещё один странный взгляд, вздёрнутую бровь и ухмылку.

Лорд Кордэйн забирает пиалу из моих рук, делает несколько жадных глотков, после чего начинает уверенно подниматься.

— Позвольте, я помогу и… вам всё-таки лучше прилечь.

— Я в порядке, — сухо. — Спасибо.

Делает шаг и начинает заваливаться.

Вот же… упрямое существо.

Пытаюсь поддержать, но что от меня толку? В нём веса на три таких, как я.

К счастью, лорд Кордэйн сам успевает сориентироваться и хватается за спинку дивана. Медленно садится, стараясь успокоить тяжёлое дыхание.

— Могу я спросить, как часто это с вами случается? — мой голос чуть громче шёпота.

Он сжимает зубы, а я кожей чувствую, как его раздражает этот вопрос. Не нравится ощущать свою слабость?

Гордый, значит. Плохо.

— Это не в первый раз, верно? — делаю ещё одну попытку выяснить и на этот раз получаю в ответ скупой кивок.

Ясно. Будет проще разговорить Морана, хотя Моран тоже тот ещё партизан. В прошлый раз он отказался обсуждать со мной здоровье господина, но попытаться стоит.

Нос щекочет слабый запах остывающего обеда, и я спохватываюсь, что до сих пор не предложила еду.

— Обед остыл, наверное, мне лучше спуститься в кухню, чтобы всё подогреть…

— Остывшая еда меня не пугает, — слабо улыбается, встречаясь со мной взглядом.

Сейчас свет падает на его лицо, и потемнение на коже приобретает буро-фиолетовый оттенок.

— Так и будешь меня рассматривать? — холодно.

— Простите, — резко отворачиваюсь. — Не хотела…

Не хотела что? Не знаю, какое слово подобрать: смутить? обидеть? задеть?

Так и не придумав достойного ответа, молча передаю ему поднос с едой, который он ставит себе на колени. Чувствую на себе напряжённый взгляд и от этого ещё больше нервничаю.

— Тайли, — почти мягко. — Повтори ещё раз то, что ты говорила о кровотоке и печени.

Эта неожиданная мягкость отзывается внутри меня странным тягуче-щекочущим чувством... отчего я только ещё больше нервничаю.

Да что ж такое. Надо собраться. О чём он спросил? Ах, да...

— Кровопускание запускает процесс обновления крови, но потеря большого количества крови лишь вредит, к тому же опасна для жизни, — говорю, рассматривая ковёр, чтобы не начать снова пялиться. — Думаю, сейчас вам важнее восстановить объём крови. Для этого важно хорошо питаться, отдыхать… гулять на свежем воздухе. Пить побольше воды.

— Звучит слишком просто, — скептично.

— Лечение не обязательно должно доставлять неудобства или быть болезненным, — пожимаю плечами. — Иногда тело само подсказывает нам, что ему нужно. Просто нужно дать ему это.

Он замирает, а затем начинает усиленно кашлять, ударяя себя кулаком в грудь. Пока решаюсь подойти и постучать его по спине, кашель прекращается, а с губ лорда срывается ироничный смешок:

— Кхм… предлагая лорду земель взять то, что просит его тело, маленькая глупая селянка играет с огнём.

А?

Он явно забавляется, а до меня только теперь доходит, что именно я сказала.

***

Дорогие мои, сегодня действует скидка на чудесную историю Любови Оболенской:

Хозяйка замка Тортоса
https://litnet.com/shrt/lly8

Глава 23. Вам больно?

Таэллия

Не знаю, как реагировать на такой неожиданный поворот разговора, и от этого испытываю острую неловкость, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу.

— Я… то есть, мне… мне нужно вернуться на кухню, — коротко кланяюсь и разворачиваюсь, чтобы сбежать.

— Тайли! — доносится в спину. — Тайли, вернись.

Оборачиваюсь, находясь уже на пороге его комнат.

Он пытается встать, но это простое движение даётся ему лишь со второго раза.

— Что вы делаете? — приходится поспешить обратно и подставить плечо для опоры. — Вернитесь на диван! А ещё лучше в постель!

— Диван, — сквозь тяжёлое дыхание. — До постели слишком далеко.

На самом деле его кровать от нас всего в нескольких метрах, но сейчас это расстояние кажется непреодолимым.

Опустившись на диван, хозяин замка запрокидывает голову, прикрывает глаза и пытается восстановить дыхание. Его состояние пугает, и с этим срочно нужно что-то делать.

— Простите, господин, мне всё-таки придётся вас покинуть… — он не двигается, но я вижу, как напрягаются его плечи. — Это ненадолго. Мне нужно подготовить травяные отвары и чай, — решаю пояснить.

С некоторым усилием поднимает голову и устало открывает глаза. Он словно пытается понять мои мысли.

Не лучшая идея, милорд.

Спешу коротко поклониться и поскорее сбежать из комнаты.

— Тайли, — доносится хрип. — Я не трону тебя! Не бойся.

Его слова снова застают врасплох, и я не придумываю ничего лучше, чем просто кивнуть… и нырнуть за дверь.

Хаотичность собственных мыслей пугает — мне бы выдохнуть с облегчением после его обещания, но внутри свербит какое-то тоскливое разочарование.

Хочется поиграть с огнём?

Глупая селянка — в этом лорд прав.

На кухне первым делом ставлю на огонь котёл с водой и перебираю травы.

Одни на утро, другие на вечер… а вот эти нужно заварить и дать настояться, но пить их лучше до еды. Так, а что сейчас?

Сейчас самым лучшим решением будет подать травяной чай с моренными ягодами и мёдом. Это должно помочь лорду вернуть силы и улучшить самочувствие. К тому же ягоды обладают антиоксидантными свойствами, и я уже даже не говорю о витаминах. Витамины лорду очень нужны, тем более, если он долгое время ел однообразную пищу.

Ох, хорошо бы продумать более-менее внятный план лечения и понять, что делать с подозрительным отёком… или опухолью…

Ладно. Выдыхаем и думаем, с чего начать.

Может, компресс?

Моя бабушка лечила отёки капустным листом и не раз его нахваливала. Качан капусты у меня есть, так что попробовать стоит.

Пока завариваю чай и “ночные” травы, продолжаю обдумывать варианты всего, что можно попробовать для лечения. Ставлю на поднос пиалу с мёдом и отдельно с морёными ягодами.

Теперь “компресс”.

От капусты отделяю два листа и слегка отбиваю их до выделения сока. Вошедшая в этот момент в кухню Фарие смотрит на это дело с некоторым сомнением, но снова ничего не говорит, продолжая меня “презрительно игнорировать”.

Если я правильно помню, то помимо снятия отёков, капустный лист борется ещё и с воспалениями, так что есть надежда, что хоть чем-то он да поможет. А ещё он, кажется, при сыпях помогает и ожоги лечит… это уже не мой случай, но всё же…

Задумчиво складываю капустные листья на отдельную тарелку и возвращаюсь в комнаты лорда.

Хозяин замка обнаруживается на том же диване.

— Это было очень вкусно, — кивает на пустую тарелку в своих руках.

— Хорошо, что вам понравилось, — забираю тарелку, в которой подавала обед, а взамен ставлю на придиванный столик глубокую пиалу с чаем, ягоды и мёд. — Целебным травам нужно время, чтобы настояться, а это просто травяной чай. Но он тоже полезен.

— Спасибо, — его голос непривычно мягок. — А… то, что на тарелке? — с сомнением смотрит на капустные листы.

— А… это нужно будет приложить к вашему лицу и, возможно, к шее.

Взгляд лорда полон непонимания и скепсиса не меньше, чем недавний взгляд Фарие.

— Так надо, господин. Хоть я и не знаю, как действует яд, но ваш… ваше… в общем, то, что у вас на лице, — при этих моих словах он мрачнеет. — Я надеюсь, что капустный лист сможет хоть немного помочь. Вы не против?

— Нет, не против, — не задумываясь. — Делай всё, что считаешь нужным, я не буду подвергать сомнению твои методы… потому что других методов у меня нет.

— Даже если что-то покажется вам странным?

Кивает.

— Это хорошо. Тогда у нас больше шансов, — встречаюсь с ним взглядом. — Пейте чай, господин.

Он слабо улыбается и прикладывает пиалу к губам, а я отхожу, чтобы подбросить в камин поленьев, поднять маленький декоративный резной столик и собрать с пола книги. Если не считать этого странного беспорядка, то в комнате лорда, на удивление, чисто и опрятно.

Мою руки в умывальнике за ширмой и возвращаюсь к своему “пациенту”.

— Готовы? — ставлю рядом корзинку с бинтами и тарелку с капустными листьями.

— Более чем, — мягкость в его голосе неожиданно смешивается с бархатистыми нотками. — Если всё лечение, которое ты предлагаешь такое же, как этот чай с мёдом, то… — встречается со мной взглядом и неожиданно замолкает.

— То что? — осторожно ощупываю его странный, жутковатого вида отёк и потемневшую вокруг него кожу.

Лорд шумно выдыхает и прикрывает глаза, так и не закончив фразу.

— Вам больно? — пугаюсь и отдёргиваю руку.

Его дыхание становится более частым.

— Нет, — на выдохе. — Не больно.

— То есть этот… “отёк” совсем не болит?

— Болит. Но не от… не от того, как ты трогаешь, — резко втягивает воздух и снова прикрывает глаза.

Может, всё же больно, но он не хочет признаваться?

— Я обещаю быть осторожной, — наклоняюсь ближе и прикладываю лист к его жутковатому отёку… опухоли… или чем бы это ни было. Закрепляю лист теми самыми полосками ткани, которые лорд использует в качестве бинтов.

Глава 24. Засыпай

Тайли

Всего-то расстегнуть пуговицу на его рубашке...

— Что-то не так, Тайли? — в голосе лорда беспокойство.

Действительно. Что такого-то? Я ж его не раздеваю.

А если б и раздевала… это же для дела… и вообще, можно подумать, я голых не видела...

Видела. Только не таких как Кейн Кордэйн.

Отравленный лорд, принёсший нашему королевству победу...

— Так и не ответишь?

На его здоровый глаз попадают лучи зимнего заходящего солнца, и я зачем-то пытаюсь понять их цвет.

Орехово-зелёные? Серые?

— В общем-то... всё готово, господин... — мямлю. — Хотя тут лист большой… сильно… оказался… и если бы вы…

Окончание фразы повисает в воздухе, потому что в дверь громко стучат.

Вздрагиваю и резко отстраняюсь. Зачем-то прячу руки за спину, на что получаю нечитаемый взгляд и мрачную ухмылку хозяина замка.

— Войдите, — холодно.

— Господин, тут доставили письмо! — в дверь проскальзывает Фарие.

Она протягивает лорду конверт, метая в меня осуждающе-недовольные взгляды.

И что это она себе думает?

Против воли краснею.

— Спасибо, Фарие, — хозяин замка вчитывается в мелкие строки. — Можешь быть свободна.

— Господин, возможно, вам ещё что-то нужно?

— Нет, Фарие, — сухо.

Брюнетка передёргивает плечами, награждая мне ещё одним уничижительным взглядом, и демонстративно неспешно покидает комнаты.

Смотрю на её широкую спину, пересечённую длинной тёмной косой.

— Мне тоже оставить вас, господин?

— Нет! — резко… но тут же смягчается. — Останься, Тайли.

Киваю и просто жду, рассматривая, как хмурятся его брови… точнее, одна бровь, потому что вторая скрыта повязкой.

— Через три дня здесь будет мой брат… — задумчиво откладывает в сторону бумагу.

— Подготовить для него комнаты?

Кивает.

— Сегодня же займусь этим, господин.

— Нет. Сегодня отдыхай, а комнаты оставь на завтра. Или на послезавтра. И пусть Фарие тебе помогает.

Болезненно морщится и устало откидывает голову на спинку дивана.

— Позвольте, я помогу вам дойти до постели? Сон — один из лучших целителей, — протягиваю ему руку, на что получаю скептически вздёрнутую бровь и ухмылку.

Ну да, толку-то от моей помощи с нашей разницей в габаритах?

— Я буду спать на диване, — сонно косится на диванную подушку.

— Погодите, — спохватываюсь. — Вам ещё нужно выпить "ночной" отвар перед сном. Я мигом! — уже спешу к дверям. — Только не засыпайте!

Помимо отвара у меня на вечер были запланированы и другие процедуры. Но, судя по состоянию лорда, придётся перенести всё на завтра.

— Пейте маленькими глотками, — когда возвращаюсь, протягиваю ему напиток из трав, которые дала знахарка.

— Тайли, — рассматривает отвар, отпивает и поднимает на меня взгляд. — Я дал тебе монеты для того, чтобы ты могла устроиться в столице, а ты всё потратила на еду и травы?

— Нет. Точнее, не совсем так, господин. Я продала меховую накидку, что вы мне подарили, и получила за неё одиннадцать золотых. На травы, продукты, таверну и телегу обратно до замка у меня ушло меньше одного золотого… так что больше десяти ещё осталось, и я собиралась отдать их вам…

— Не нужно. Это твоё, — уголок его губ дёргается в подобие улыбки, а голова обессиленно опускается на подушку.

— Спасибо, — шёпотом… но мне кажется, лорд уже не слышит, потому что его дыхание становится более мерным и видимая часть лица расслабляется.

Подкидываю в камин поленьев и укрываю хозяина замка, стянутым с его кровати, мягким одеялом.

***
Ссылка на блог с визуалами, так как у некоторых они не открывались:

https://litnet.com/shrt/lV2U
(также можно открыть, перейдя на страничку блогов от 22.05.)

Глава 25. Гости

Таэллия

— Так и будешь валяться весь день? — получаю ощутимый тычок в бок.

Фарие как обычно — само очарование.

— Можно помягче?… — бурчу, но поднимаюсь и растираю лицо ладонями. — Что случилось-то?

— Так комнаты убрать надобно!

— Так ещё раннее утро, а гость только через пару дней будет.

Прекрасно понимаю, что со стороны Фарие это была чистой воды вредность!

Растягиваю милую улыбочку:

— А ты права, Фарие, почему бы и не начать день с уборки! Только лорд сказал нам вместе комнаты подготовить.

С удовольствием отмечаю, как вытягивается её лицо.

Ага, инициатива наказуема. Моя улыбка становится неприлично широкой. Особенно после того, как Фарие с тяжёлым вздохом подхватывает ведро с горячей водой и медленно тащится за мной в гостевое крыло.

Зато сразу с уборкой разберёмся. Так сказать, не откладывая в долгий ящик.

Во всём свои плюсы, — убеждаю себя, когда зевая толкаю ближайшую из дверей коридора гостевого крыла.

Брюнетки хватает только на то, чтобы помочь мне убрать пыль и кое-как подмести полы, пока я застилаю постель. После чего Фарие начинает хвататься то за один, то за другой бок и присаживается “немножко” отдохнуть:

— Ой-ой, спину прихватило. Сейчас посижу, и всё пройдёт.

Ага, конечно. Знаем. Плавали. Я убирать буду, а Фарие за мной приглядывать?

Нет. Так не пойдёт.

— Так, может, потом продолжим? А сейчас едой займёмся? — предлагаю компромиссный вариант.

— Ах, да-да… надо срочно заняться завтраком, — резво встаёт и подозрительно шустро покидает комнаты.

Так себе из неё помощница. Я б с такой в разведку не пошла.

Бросаю всё и тоже спешу в кухню, потому что мне не терпится приготовить наваристую похлёбку из хороших продуктов. И сегодня я Фарие к готовке не подпущу!

Пусть посуду моет.

Когда котелок с будущим бульоном ставится на огонь, решаю, что самое время навестить лорда, ибо отвар “тёплых” трав, полагается пить до еды и почему-то на восходе солнце.

— Светлого утра, господин.

Он уже не спит и даже не лежит. Нахожу его сидящим в кресле за широким столом с самым задумчивым видом.

Стол завален стопками книг и свитками. На одном из корешков отчётливо видна надпись “Травные науки”, на другом — “Сказ о целебных травах”.

— Нужно выпить лекарство, — ставлю поднос с напитком на стол. — Как вы себя чувствуете?

—- Гораздо лучше, — подносит пиалу к губам, но провожает каждое моё движение внимательным взглядом из-под полуопущенных ресниц.

Замечаю, что одеяло уже возвращено на постель. И даже аккуратно на ней расправлено.

— Позволите? — обхожу стол и тянусь к растрепавшимся за ночь бинтам.

Лорд кивает, продолжая меня “тайком” рассматривать, чем знатно нервирует. Специально этого делает?

Мне снова кажется, будто он пытается влезть ко мне в голову и разобраться в моих мыслях.

Абсолютно бесполезная затея. Там даже мне самой не разобраться.

Раскручиваю бинты, чтобы убрать лист и осмотреть отёк.

— Пока рано говорить о результатах, — на всякий случай заявляю с самым умным видом, так как на первый взгляд не могу определить, есть ли хоть какой-то результат.

Наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть кожу вблизи.

Лорд при этом перестаёт смотреть на меня, сжимает зубы и утыкается в одну точку где-то за окном.

Не нравится, что его вот так рассматривают… Гордый.

Слегка надавливаю на потемневшую искажённую часть лица. Прощупываю. На вид ничего не изменилось, а по ощущениям “отёк” как будто стал мягче… Хотя мне это может лишь казаться.

Дыхание лорда немного учащается, и он прикрывает глаза.

— Всё так же больно? — не удаётся скрыть сочувствие.

— Нет.

Обманывает. Потому что едва заметно морщится, когда я давлю чуть сильнее…

Раздаётся громкий стук в дверь. Вздрагиваю и отстраняюсь, слегка пятясь назад. Что-то попадает мне под ноги… заставляя неуклюже взмахнуть руками…

А в следующее мгновение ощущаю на своей талии крепкую хватку.

Замираю.

Не решаюсь поднять глаза, а он не торопится разжимать свои пальцы.

— Господин? — голос Фарие из-за двери.

— Я занят! — холодно, слегка раздражённо… и чуть сильнее сжимая на моей талии горячие пальцы.

— Господин! — снова голос Фарие. — Простите! Там внизу… Там пожаловали! Милорд называется вашим братом!

— Гхорнова бездна… — сквозь сжатые зубы.

Отпускает меня и поднимается. На ходу забирает со спинки стула накидку с глубоким капюшоном, накидывает её себе на плечи и выходит за дверь.

Бегу следом, наблюдая, как хозяин замка пытается чеканить шаг… хотя его движения выглядят неуверенно.

Мне хочется крикнуть “не торопитесь!”, но указывать лорду я не имею права, поэтому поступаю иначе:

— Господин, я могу пойти вперёд, чтобы встретить гостя, — коротко кланяюсь и спешу вниз по лестнице, оставляя лорда с Фарие.

Она на голову меня выше, и если понадобится лорда “ловить”, то шансов у Фарие будет больше.

— Кажется, последний раз такое уныние я видела в приюте для бедных, — со стороны холла доносится звонкий… и неожиданно женский голос.

М? Разве речь шла не о брате?

— И куда делась эта служанка? Разве можно заставлять нас ждать на пороге? — присоединяется к ней мужской голос… недовольный.

— Добро пожаловать, в замок, — бодро улыбаюсь, выруливая из-за угла. — Позвольте помочь с одеждой.

На пороге стоит очаровательное видение в накидке цвета утреннего неба.

Она бросает на меня скучающий взгляд, изящным движением снимает белые бархатные перчатки и не глядя отдаёт её мне…

Точнее, отдала бы, если бы я в этот момент не ловила меховую шапку второго гостя. И всё же я успеваю перехватить перчатки в полёте, не давая белому бархату коснуться пола…

— Что за растяпа! — возмущённо раздувает тонкие ноздри. — Эта бестолочь едва не запачкала мои перчатки!