Служанка для Темного Лорда, или Магия невыносимого влечения

Объявление с дьявольской зарплатой

Воздух на рынке в Гнилом Углу был густым и многослойным, как неудачный суп. В нем смешались запахи перезрелых фруктов, жареных личинок-гриль, пота троллей и всепроникающей пыли. Но пахло здесь, в основном, безнадегой. Элис могла бы описать это поэтичнее, если бы не тот факт, что ее последняя монета упорхнула из кошелька час назад, прямиком в карман торговца, продавшего ей засохший хлеб и кусок сыра с таким благородным плесневым ароматом, что, кажется, он пережил два магических апокалипсиса.

Она сидела на краю запыленного фонтана, из которого вместо воды периодически вырывались клубы пара и доносилось глухое ворчание. Элис методично пережевывала свой «аристократический» сыр, мысленно составляя список «Великие достижения моей жизни». Список был до неприличия коротким.

В кармане жалобно позвякивала одна-единственная, самая одинокая на свете медная монетка. Элис вздохнула. Ей нужны были деньги. Много. Не для платья с пайетками из слез фей, и не для того, чтобы купить себе фамильяра-лису. Ей нужны были деньги, чтобы вытащить из долговой ямы свою семью. Отец, наивный ботаник, попытался скрестить огнедышащую орхидею с подсолнухом. Подсолнух в итоге сжег сарай, а с ним и все сбережения. Теперь долги висели на них, как проклятие, а ростовщики-гоблины имели очень специфическое чувство юмора и склонность к отрыванию пальцев.

«Ладно, — подумала Элис, отламывая особенно выразительный кусок сыра. — Сегодня тот день, когда я соглашусь на что угодно. Хоть на уборку в гильдии иллюзионистов. Говорят, там после вечеринок на потолке находят носки, которые еще неделю пытаются сбежать в реальный мир».

Она подняла глаза на доску объявлений, которую местные уважительно называли «Стена Отчаяния». Там все было, как всегда: «Ищу подмастерье для алхимика. Опыт потери конечности приветствуется», «Срочно! Нужен доброволец для испытания зелья роста волос. На лысине гарантируем результат!», «Пропала ручная жаба-мутант. Отзывается на имя «Слюнявчик». Нашедшему — вознаграждение и молитва».

И вот, ее взгляд упал на него. Новый, кристально белый лист пергамента, пришпиленный к доске матовой булавкой из обсидиана, которая, казалось, впитывала в себя весь окружающий свет. Почерк был резким, угловатым, будто высеченным кинжалом.

«ТРЕБУЕТСЯ СЛУЖАНКА
в поместье Лорда Вейла.
Обязанности: поддержание порядка, приготовление зелий (базовые навыки или готовность научиться), выполнение поручений хозяина.
ОПЛАТА: ЗАОБЛАЧНАЯ.
Выжившая — приветствуется.»

Элис прочла текст. Потом еще раз. Медная монетка в кармане звякнула особенно жалобно.

«Лорд Вейл, — мозг услужливо подбросил сплетни, крутившиеся по городу. — Темный маг. Живет в замке на утесе, куда даже птицы не летают. Говорят, он по субботам… нет, не пьет кровь девственниц, это уже банально… Говорят, он заставляет призраков прошлых служанок вышивать крестиком свои зловещие портреты! Говорят, у него в подвале живет демон-садовник, который выращивает ядовитые кактусы, поющие колыбельные на мертвом языке».

Она посмотрела на слова «ЗАОБЛАЧНАЯ ОПЛАТА». Буквы, казалось, плясали с мягким магическим свечением.

«Выжившая — приветствуется». Что это вообще за условие? Это как написать «требуется дегустатор, отравившийся — будет кремирован за счет заведения».

Разум Элис кричал: «Беги! Беги, пока твоя душа не стала частью чьего-то коллекционного гобелена!». Но тут ее живот предательски заурчал, напоминая о сыре с характером, а в памяти всплыло лицо отца, который пытался починить сгоревшую крышу с помощью вьющихся бобов.

И тут ее внутренний монолог, всегда отличавшийся особой едкостью, взял верх над страхом.

«Ну что ж, Элис, — обратилась она сама к себе. — Давай разберемся по полочкам. Вариант первый: остаться здесь. Умереть с голоду, или быть проданной гоблинам за долги, и мои кости пойдут на изготовление дешевых игральных костей. Весело. Вариант второй: податься в лес и пытаться доить единорогов. С учетом моего везения, единорог скорее проткнет меня рогом, чем поделится молоком. И вариант три: пойти к этому самому «темному властелину» с явными проблемами с подбором персонала».

Она еще раз посмотрела на объявление.

«Заоблачная оплата». Интересно, это сколько? Достаточно, чтобы оплатить долги отца и еще купить себе маленький домик… с садом… где не будет ни одного поющего кактуса. «Выжившая — приветствуется». А что, бывают такие работодатели, где выжившую не приветствуют? Выгоняют с позором? «Ах, ты выжила? Бездарность! Нам нужны только те, чьи призраки добавляют поместью шарма!»

Элис твердо встала, отряхнула с платья крошки отчаяния и подошла к доске. Пергамент пахнул озоном и дорогими чернилами. Дорогими. Это был важный признак.

«Все просто, — заключила она про себя, снимая пергамент со стены. Булавка на мгновение обожгла пальцы, но она не отдернула руку. — Деньги не пахнут. Ну, ладно, пахнут. Иногда потом, иногда страхом, иногда еще чем-то неопознанным. Но пахнут они одинаково сладко, будь они заработаны мытьем полов в храме или… поливом демонических кактусов у темного мага. А если на них и будут следы темной магии — что с того? Магия — она на вес золота. Смоешь, проветришь, и все будет в порядке».

Свернув объявление в трубку и сунув его за пояс, Элис бросила последний взгляд на Гнилой Угол.

«Прощай, нищета. Здравствуй, новая жизнь. Надеюсь, в ней будет меньше плесени в еде и больше… выживших».

И она пошла по направлению к утесу, затянутому туманом, с решимостью в глазах и абсурдным оптимизмом в сердце. Путь к «заоблачным деньгам» начинался.

Дорога к поместью Лорда Вейла не просто вела в гору — она будто испытывала ее на прочность, извиваясь змеей по склону, усыпанному острым, черным камнем, похожим на окаменевшие кости великанов. Туман здесь был не просто влажной дымкой, а живым, цепким существом. Он обволакивал Элис, холодными пальцами пробираясь под одежду, нашептывая на ухо неслышные, но тревожные предостережения. Он пах влажной землей, серой и чем-то еще — горьким, как полынь, и древним, как пыль на гробницах.