Служанка Его Светлости, или как разорить герцога

Глава 1

Я уныло шерудила кочергой в золе, вытаскивая совком остывший пепел в деревянный ящик.

- Дора! – Раздался крик Греты, здешней экономки, - пошевеливайся! Столько работы, она сидит, золу по крупинкам собирает.

Я встрепенулась и активней стала загребать совком. Что делать, не привыкла ещё к этой реальности. Да-а-а, непросто попасть из тела пятидесятилетней дамы в юного подростка, да к тому же угодить служанкой неизвестно куда. Как только не рехнулась… Правда, жизнь выкидывала со мной и не такие фортели.

***

Жила себе не тужила на свете Мария Старцева. Все лихие годы протоптались по мне копытами безработицы, отчаяния и страха за детей и мужа. Супруг мой не вынес непосильной работы у станка в две смены, инфаркт. И в тридцать с хвостиком я осталась одна с сыном и дочерью на руках.

Пробовала возить вещи, продавать их на рынке. Кинули в первую же поездку. Потом взялась торговать цветами. Всё шло неплохо, только кто же знал, что у подруги, с которой и начали дело, свои планы на наш бизнес. Подсунула она мне документы, которые я не глядя подписала и гуд-бай, как говорится. Наш маленький магазинчик стал принадлежать только ей. Она с барского плеча предложила мне место продавца, но гордость не позволила остаться. Плюнула ей на новые итальянские туфли и ушла в никуда.

И тут моя дочь подкинула идею – шить вещи самой. Шитьём я увлекалась всегда, но почему-то заняться этим профессионально не додумалась. Поначалу одевала подруг и знакомых, попутно работая продавцом в магазине у дома. Не ахти какая зарплата, зато «клиентская база» росла с каждым днём. Вскоре мне удалось снять закуток на первом этаже офисного центра и бизнес пошёл. Чтобы сделать себе рекламу, сдавала вещи в магазины, пусть и по дешёвке, но зато с моим «лейблом» на этикетке – Старцева! Дальше организовала небольшой, как сейчас модно говорить, шоурум. Клиенты приходили всё богаче, а вместе с ними наживала и я свой капитал. До списка Forbes мне было далеко, но на хлеб с маслом и икрой хватало. Дети отучились за границей, где и остались жить, а я к сорока восьми годам обитала одна в небольшом, но очень презентабельном доме, что находился в престижном районе города. Мои ателье захватывали всё новые территории по нашей необъятной Родине. Скучать не приходилось. Но, надо признаться, мне удалось подобрать толковый персонал, который управлялся со всеми заботами и в моё отсутствие. Так что могла позволить себе иногда «полениться» или укатить с любимой подругой, по совместительству моим юристом, на Юга.

***

- Дора! Несносная девчонка! – Грета застала меня врасплох в хозяйской спальне. Умеет же старая карга, подкрасться незаметно, точно кошка. Я подпрыгнула от крика, рассыпав золу по полу.

- Безрукая, - зашипела экономка, - одно разорение от тебя. Собирай, смотри, ковёр не попорти, - она шлёпнула меня по спине связкой ключей, вышибив весь дух, и ушла.

- С-стерва, - тихо стонала я, потирая рёбра.

Управившись, наконец с золой, вынесла всё в общую кучу, вытряхнула последний на сегодня ящик и вернулась в дом. Руки горели от заноз и царапин, грубая тара то и дело обдирала кожу. Копоть и сажа каминов и печей въелась так, что, казалось, отмыть её можно только чудом. Да и сама я была сильно и сильно «на любителя». Тощая, нескладная, лицо всё в угрях, волосы тусклые, как у мыши. Тельце как у курёнка. Страх один.

Пробравшись в кухню, где готовили ужин для господ, стащила со стола хлеба и прошмыгнула в свою каморку – крохотный чулан без окон за комнатами прислуги.

Зажгла плошку с жиром, откуда торчал фитилёк. После такого освещения, ноздри к утру становились чёрными и на коже появлялось ещё больше грязи. Села на пол, где лежало несколько соломенных старых тюфяков, что мне удалось стащить с помойной кучи. Всё мягче и теплее, чем на каменном полу. До того, как я сюда попала, весь «интерьер» комнатушки – кучка прелой соломы.

Я впилась зубами в тёплую булку и снова унеслась в воспоминания…

***

Мы повстречались с Ильёй на одной удручающе скучной выставке очередного модного художника, а-ля «интеллектуальная мазня». Высокий, сероглазый шатен, с чувственными губами – он словно сошёл с картины Рафаэллино дель Гарбо «Портрет юноши». Чарующе манящий и младше меня на десять лет.

Илья сказал ехидную остроту в адрес очередного шедевра, который непонятно с какой стороны смотреть, и вообще, закрадывалось сомнение, что полотно висит вверх ногами. Мы разговорились, и я сама не заметила, как летела по вечерам к нему на свиданья.

Неспешные прогулки по живописным аллеям, ужины на открытых верандах уютных ресторанчиков, букеты цветов и милые, но дорогие безделушки в подарок.

Столько лет я провела в одиночестве, что это чувство было точно первым в моей жизни. И первый поцелуй, и первая близость. Надо ли говорить, что, когда Илья, через пять месяцев сделал мне предложение, я без раздумий ответила – да.

Дети познакомились с новым «папой» по интернету, пожелали счастья и занялись каждый своей жизнью. Света, моя подруга, советовала подождать хотя бы ещё полгода, но я не хотела медлить. Жизнь так коротка, что стало понятно только сейчас. Однако завещание составила, согласно которому, всё отходило детям. И, никому о нём не сказав, доверила все документы Светлане.

Свадьба на Кипре, среди лазури моря и неба. Белое платье, строгого кроя, но выгодно подчёркивающее мои шикарные бёдра и ноги, и скрывшее чуть дряблые руки. Кокетливая вуаль вместо фаты. Арки из белых роз и летящие к облакам голуби.

Глава 2

Герой моего романа и мой муж - Илья, оказался не тем, за кого себя выдавал. Банальная история, как и сотни других. Юный «Апполон» окрутил немолодую, одинокую бабу при деньгах.

Влюблённые женщины – создания глупые, по собственной воле. Розовые очки сильно дали крен на моих глазах, примерно через месяц после свадьбы, а потом и вовсе начали рассыпаться по кусочкам. Поначалу Илья не был стеснён в средствах: оплачивал наш отдых, подарки, продукты домой, какие-то вещи. Потом начал отговариваться тем, что в его фирме наступили тяжёлые времена, сорван крупный контракт. Я верила, ведь и сама знала не понаслышке о подобном. Своё дело, это так: сегодня густо - завтра пусто.

Только вот с коллегами он меня знакомить отказался, сославшись на то, что все сотрудники работают на удалёнке, мол, в айти-бизнесе, так делают всегда. Меня это не сильно удивило в новых реалиях, да и я сама не любила, когда лезли в мою работу. Даже близкие люди. Илья не раз порывался помочь мне с документами, узнать побольше о покупателях и поставщиках, о региональных отделах. Однако я мягко, но твёрдо пресекала эти попытки. Муж пожимал плечами и более не вмешивался.

Фирма супруга терпела всё большие убытки, по словам Ильи. Я оплачивала счета сама, благо в деньгах не нуждалась. Только между нами, точно стала появляться стена отчуждения. Илья, заслышав звонок телефона, всегда выходил из комнаты, подолгу о чём-то шептался, не имею понятия, с кем. На мои вопросы говорил, что по работе. И я никогда не видела его занятым «бумажными делами»: налоги, проверки, счета-фактуры. Он говорил, что всё теперь проще оформить в электронном виде, только я знала точно по своей работе, до сих пор «бумажки» не изжили себя полностью. Он проводил часть времени за ноутом, запираясь в кабинете, который оборудовала для супруга в своём доме. Работал или нет. То мне неведомо.

И, да, очень смущал вопрос по поводу жилья. Супруг сказал, что раньше обитал на съёмных квартирах, дескать, так удобней. Только вот человек, по-моему, в первую очередь заботится о том, где ему жить. И к тридцати восьми годам не думать о приобретении собственности… Странно…

Но всё это пришло потом, после свадьбы. Всё чаще вспоминала слова Светки, которая советовала мне не спешить. Брачный контракт, что она рекомендовала заключить, я тоже не сделала. Лишь составила завещание на детей, по которому Илья не мог претендовать ни на что.

Однажды вечером, через несколько месяцев после свадьбы, я вернулась домой с работы, увидев, что повсюду горят свечи, а с кухни доносится умопомрачительный аромат моих обожаемых креветок с фенхелем. Илья отлично готовил и нередко баловал меня изысками.

- Милая, - промурлыкал муж, встречая меня у входа, - ты помнишь, какой сегодня день?

Он лукаво заглянул в глаза, потянувшись за поцелуем, а я перебирала в уме наши даты.

- К стыду своему, не помню, - покаялась супругу.

- И за это тебя ждёт суровое наказание, - улыбнулся он, - в нашей спальне.

- И о чём я посмела забыть? – Рассмеявшись, уточнила у него.

- Ну как же, - шутливо «надулся» он, - полтора года с момента нашего знакомства. Помнишь тот день? Я увидел тебя в галерее и больше ни о чём не мог думать.

Он легко подхватил меня на руки, занёс в столовую, где на столе виднелся шикарный букет любимых мной кал, а рядом стояла бархатная коробочка. Открыла подарок. На синем полотне лежали бриллиантовые серьги, в форме капелек, испуская лучики света от своих граней.

- О, милый. Они чудесны, - я прижалась к мужу, любуясь подарком.

- Примерь, - улыбнулся он.

Надела серьги, подошла к небольшому зеркалу на стене, повертелась в разные стороны, разглядывая украшения получше. Красота! Такая тонкая ювелирная работа.

- Никак дела на твоей фирме пошли в гору?

- В точку! – Илья отодвинул стул, приглашая меня за стол, - и это ещё один повод для праздника.

- Я так рада за тебя, - обернулась, целуя его в щёку, - всегда верила, что всё наладится.

- Только твоя любовь и понимание не позволили мне опустить руки, - тепло ответил муж, - и потому завтра мы отправляемся в путешествие, билеты я уже заказал.

- Куда?

- На Маврикий, - подмигнул Илья, - Машка только представь: белоснежные пляжи, море и мы с тобой.

- Звучит многообещающе, - улыбнулась я, - тогда вечер надо будет посвятить работе. Уладить кое-что перед поездкой.

- Поешь сначала, а потом я буду ждать тебя в спальне. С нетерпением…, - многозначительно глянул он на меня.

Часа три я носилась по дому, пакуя вещи и заодно диктуя по телефону распоряжения на время отъезда.

- Как романтично, Маврикий, - вздохнула в трубке Света, - мы уже сто лет с Серёжей никуда не выбирались. Может, я ошиблась в Илье. Прости, подруга. Мы, юристы - народ зловредный.

- Не страшно, - рассмеялась в ответ, - ты ведь за меня переживала. Но всё и правда чудесно. Наверное, и я накрутила себя в последнее время, да и сказались проблемы на работе у Ильи, мужики к ним очень чувствительны.

- Выходит, ты права. Впервые в жизни радуюсь тому, что ошиблась. Хорошего отдыха, - пожелала мне подруга, и я положила трубку.

А потом двенадцатичасовой перелёт, заселение в роскошной вилле у берега моря и вот мы вдвоём на небольшой яхте. Волны мягко покачивали судно в своих ладонях, над головой кружили чайки. Вода, лазурная сверху, в глубине отливала тёмно-синим сапфировым цветом. Илья подал мне бокал шампанского.

Глава 3

Продрогшая, проскользнула в дом с чёрного хода. Ночи становились всё холоднее, золы в каминах прибавлялось, и я была вся покрыта слоем пепла и сажи.

- Золушка, ити его, - бормотала сама себе под нос, - где там принц хоть какой завалящий.

На кухне, наверное, уже никого нет. Пойду, гляну, вдруг повезёт и мне удастся поужинать. Готовили для слуг в общей посудине, кто успел, тот поел. А продукты Дюк запирал в шкафах, не достать.

Я тихонько отворила дверь, за столом, опёршись на руку и клюя носом, сидела Бланка. Осторожно потрясла её за плечо. Женщина встрепенулась, открыв заспанные глаза:

- Дора! Наконец-то, я ведь тебя жду, - она поднялась, достала тарелку с похлёбкой, - садись, поешь.

Искренняя забота поварихи растрогала. В замке чувствовала себя словно чумная, все сторонились меня. Одна Бланка помогала жалея.

Усевшись за стол, принялась за еду и не выдержала:

- Почему все так грубы со мной? Что я плохого сделала? – Ждать, пока кто-то объяснить мне, в чём дело не было сил.

Бланка округлила глаза:

- Дора? Что за странные вопросы?

Я молчала, придумывая на ходу, что сказать:

- Когда мне было плохо, точно провалилась в чёрную дыру. Решила, что умираю. А когда очнулась, то поняла, что не помню многого из своей жизни. Не знаю, как так получилось.

- Ох, деточка, - Бланка подсела ближе, погладила меня по голове, - вот уж не было печали. За что же боги ополчились на тебя.

Я замерла, ожидая, что дальше скажет повариха. Опять приходится её обманывать. Совестно, но что поделать.

- Что ты позабыла?

- Почти всё, - решила идти уже до конца, - только последние дни в памяти и сохранились.

Бланка задумалась:

- Может, оно и к лучшему. Душу ничего терзать не будет. Иногда надо смириться с волей небес.

- Расскажите, пожалуйста, - взмолилась я, - как же мне жить теперь?

Наверное, Бланку впечатлил мой вид, повариха помолчала немного, потом встала из-за стола, выглянула в коридор, убедившись, что там пусто, затворила поплотней за собой дверь.

- Думается мне, что и правда, тебе лучше обо всём знать. Да простит меня Дея, - сделала она в воздухе странный знак, - если вмешалась в её замыслы. Но и тебе беды не миновать однажды по незнанию.

Бланка придвинулась вплотную ко мне и зашептала на ухо:

- Герцог наш очень стар. Не знаю, чем он думал, когда брал в жёны красавицу Беатрис, юную шестнадцатилетнюю девушку. Все удивились, когда молодая герцогиня понесла. Вскоре у них родился сын. Но потом Беатрис начала изменять мужу, почти в открытую. Герцог узнал и избил жену чуть ли не до полусмерти. Долго её лекари выхаживали. Да только не пошёл урок впрок. Через три года понесла герцогиня… Отцом малютки оказался конюх. Его потом запороли насмерть. А Беатрис в срок родила здоровую девчушку. Такого позора хозяин вынести не мог. Велел избавиться от ребёнка. Не знаю, что уж повлияло на его решение. Герцогиня упросила или как. Девочку оставили в замке, и росла она среди слуг. Хозяева считают нас чем-то вроде мебели, а мы ведь всё видим и знаем. Дочку, перед тем как скинуть на руки служанкам, мать назвала Исадора, а коротко — Дора. Поняла?

Я медленно приходила в себя:

- Моя мама - герцогиня?!

- Тише! – Одёрнула меня Бланка, - потому и слуги тебя чураются. Вдруг завтра легкомысленная Беатрис приблизит тебя к себе. Никто не знает, что на уме у взбалмошной хозяйки.

Новость отказывалась укладываться в моей бедной головушке. Нет, правда. Уж лучше бы я была дочерью кухарки или поломойки, чем нежеланным приплодом, результатом адюльтера. Славненько. Меня от сумасшествия, итак, держала очень тонкая нить. Всё ещё надеялась, что это бред, а я в коме. Да что там, даже очнуться на койке в психушке было бы радостней, чем жить здесь.

- Ты только не проболтайся никому, - встревоженно глянула Бланка.

- Не, - мотнула я головой, - не скажу.

- Вот и славно. Будь тихой и покорной, может статься, подрастёшь, да кто из деревенских тебя замуж возьмёт, - добрая женщина придвинула ко мне тарелку, - ты ешь. Спать давно пора.

Покончив с похлёбкой, я пожелала поварихе спокойной ночи и тихонько пробралась к себе. После тяжёлого дня соломенный матрас, слежавшийся и вонючий, казался мне мягче перины. Сон не заставил себя долго ждать.

***

Света ходила из угла в угол в гостиной, нервно сжимая в руках телефон:

- Серёж, надо что-то делать.

Супруг флегматично наблюдал за ней с дивана:

- Светуля, ты уже и на Маврикий летала. Результатов ноль. Что ещё? Надо смириться, Маши нет в живых.

- Да, летала! – Гневно топнула она, - а что толку. Их следователь даже дела возбуждать не стал. Видите ли, наши туристы только и ждут момента, чтобы нажраться водки, а потом тонут. Илья приехал к ним в участок вечером, весь обгорелый, рассказал, что пытался отыскать жену. По его словам, он уснул в каюте, а когда поднялся, Маши нигде не было. Но я-то знаю, что она в воду под страхом смерти не полезет. Не умеет она плавать! Он всё заранее продумал. Серёжа, ты же целый полковник!

Глава 4

Я проснулась, тяжело дыша, по лицу скользили капли пота, в груди гулко стучало сердце.

- Что это сейчас было? – Спросила саму себя. Голос хриплым карканьем разнёсся по каморке.

Света, Сергей. Слишком яркий сон, чтобы оказаться простым блужданием моего разума по царству Морфея. Я будто сама присутствовала там, ощущала эмоции близких мне людей. Кто-то там наверху или где-то ещё даёт мне увидеть, чем закончится история с Ильёй?

- Спасибо, - буркнула я, - ещё бы подсказали, что мне делать здесь и сейчас.

Выглянула из каморки, в коридоре темно, значит ещё очень рано. Пытаться снова уснуть бесполезно. Пойду-ка, оглянусь в замке, может, и удастся узнать что-нибудь нужное. Пока все спят и можно не опасаться попасться кому-то на глаза.

Ступая на цыпочках, прошла в конец длинного коридора, выглянула в просторный холл. Тишина и мрак. Прошмыгнула на лестницу, что вела наверх.

Замок был не очень большим. Основное строение в три этажа, к нему примыкали квадратные башенки повыше. На первом этаже из холла шли коридоры в служебные помещения и комнаты слуг. На втором этаже – зал для приёмов, большая библиотека, кабинет хозяина, комнатка герцогини для рукоделия. Часть помещений закрыто на замок, и их предназначение мне неизвестно. Третий этаж занимали хозяйские спальни и гостевые покои. Всё здание отапливалось лишь каминами, о центральном отоплении тут и не слыхали. Как и о водопроводе и многих других полезных вещах.

С лестницы я свернула в коридор второго этажа, дёргая ручки всех дверей. От жизни в тёмной каморке зрение моё стало как у кошки. Прекрасно могла всё рассмотреть и без освещения.

Прошла зал для приёмов, выстывшее просторное помещение со множеством окон. Следующей была библиотека. Я зашла внутрь, закрыв за собой дверь. Изо рта вырвался пар, а по коже побежали мурашки. Здесь было холодно и сыро. Этак они все книги сгубят, — покачала я головой. Высокие окна не зашторены, и на меня, заливая пространство призрачным светом, смотрела равнодушная луна.

Ряды полок уходили в темноту. Что здесь можно отыскать? Ответа я не придумала, но чутьё звало меня вглубь комнаты.

Ступая по каменному полу, шла мимо длинных стеллажей. Каких только книг здесь не было. Огромные фолианты в половину моего роста, обычные тома, совсем крохотные. Все они были богато украшены. Оно и понятно, когда-то читала, что раньше книги стоили неимоверно дорого.

Остановилась у последних полок, что шли от прохода в разные стороны. Тут лежали свитки, покрытые таким слоем пыли, что она казалась одеялом, заботливо укрывшим рукописи.

Что здесь искать? Я растерянно крутила головой по сторонам, не зная, как быть дальше. И решила пойти к окну. Как бы не обострилось моё зрение, но читать в темноте вряд ли получится. Под лунным светом у меня больше шансов разобрать надписи. Если смогу. Чудо моего понимания местного языка до сих пор было мне непонятно.

Моё внимание привлёк свиток, не такой толстый, как остальные, но гораздо шире всех. Я вытащила его из общей груды, отнесла к окну, положив на широкий подоконник. Потревоженная пыль разлетелась хлопьями и свербела в носу. Чихнула, прикрыв нос и рот обеими руками. Каждый шорох подхватывало эхо, разнося по комнате.

Развернула старый свиток. Там было изображено родовое древо. Странно. Таким вещам место где-нибудь на стене, в богатой раме. Присмотрелась к буквам, перед моими глазами замельтешило, точно летала мелкая мошкара, а потом доселе невиданные закорючки сложились во вполне понятные слова. Повезло.

Итак. Вот предок – основатель рода – Седрик Кассиани. Дальше сыновья, дочери, жёны, внуки и так далее. В самом низу было три имени: Брэм, Бьорн и Бруно, последний и жил сейчас в замке. Хе-хе, у их отца был пунктик на букву Б?

Однако если наследование идёт как привычно в нашей истории, то замок и все владения должны были достаться старшему – Брэму Кассиани. Выходит, оба брата мертвы и в живых остался лишь младший. А его сын, Одхран – единственный наследник и продолжатель рода. А я? Шумно вздохнула. Бастард, ублюдок. Нежданная, нежеланная дочь.

Забралась на подоконник, уселась поудобней. Несмотря на холод, в библиотеке было уютно. Положила свиток рядом, разглядывая дальше. Внизу была карта владений. Интересно, она соответствует нынешним границам? Посмотрим, замок расположен почти в самом центре, по правую сторону пара деревушек, далее лес. По левую – ещё селения, чуть поодаль – небольшой городок Кассель. Дорог мало, вернее, одна, что соединяет поместье и город, петляя мимо деревушек.

Может, сбежать в Кассель? А там мне что делать? Кому нужна нищая замухрышка? И не зная ничего о стране и, вообще, о мире, где я оказалась, глупо искать приключений на пятую точку.

На всякий случай хорошенько изучила карту, пытаясь запомнить, что и где находится. В жизни всё может пригодиться.

Когда подняла голову от свитка, обратила внимание, что в комнате стало светлей. Взглянула в окно, небо распахнулось надо мной нежнейшей лазурью, расшитой золотыми лучами солнца, розовые лепестки рассвета расцветали над горизонтом.

Спохватившись, быстро сунула свиток на место и помчалась к себе. Поминутно оглядываясь, проскочила к лестнице. Герцоги в такую рань ещё изволят почивать, а вот слуги возможно, проснулись. Одолела небольшой спуск и остановилась отдышаться в коридоре, что вёл к комнатам прислуги.

Глава 5

Следующие дни я ходила точно зомби, хорошо, что моя работа была чисто механической. Сложить золу в ящик, вынести во двор, вымести пол, собрать мусор. А все ночи проводила в библиотеке, пока серые осенние сумерки не оголяли стыдливо прикрывающиеся ветвями деревья старого парка.

Я отыскала фолианты, где можно было узнать о мире, куда меня закинуло. Книги написаны от руки, Гуттенберга здесь ещё не нашлось, и оттого буквы были крупными, можно читать и под светом луны.

Государство, куда мне «повезло» попасть, называлось Террадор, столицей его была Аснэла. Герцог, судя по всему, географией не интересовался, потому карту мира мне отыскать не удалось, лишь на границах самого Террадора были схематично обозначены прилежащие территории. Государство представляло собой типичную монархию, с герцогами, баронами и прочей аристократией.

Владения Бруно занимали по масштабу среди остальных герцогств одну из последних позиций. Располагалось оно на «отшибе», рядом непроходимые леса и болота, дорог почти нет.

Денежная система страны включала в себя медные копейки – кирши, серебро – ларин и золото – арген.

Религия также имелась. Бог неба Басмус и его супруга, богиня земли – Дея. Были и их вестники, что-то наподобие наших ангелов.

Террадор не имел выхода к морю, в государстве было развито земледелие, скотоводство. В горах – золотые и серебряные рудники, добывали и железо, ещё какой-то металл, название которого я не смогла понять.

К аристократам обращались по титулу либо Ваша Светлость. Ну а к простым смертным дон или донья, только девушек величали дони. В общем, вполне знакомый, вроде бы, быт Средневековья. Дальше разбираться буду по ходу пьесы, как говорится.

Удалось расспросить и разговорчивую Бланку, наши поздние ужины стали своего рода ритуалом. Когда затихал дом, на кухне смолкали крики Дюка, печь понемногу остывала, уже не обдавая пламенных жаром, мы садились за стол с тарелками похлёбки или каши и разговаривали, пусть и недолго.

Бланка поведала мне, что основной доход герцог Бруно получал от производства тканей и готового платья. Заказать у швеи наряд стоило очень больших денег, а потому даже люди зажиточные предпочитали покупать одежду в лавках.

С учётом того, что земли Кассиани находились в своеобразной изоляции от остального государства, то и получилось, что герцоги были здесь монополистами. Но к этому являлись ещё и поставщиками королевского двора. Дело прибыльное, так что Бруно входил в десяток самых богатых людей Террадора.

Всего в герцогстве насчитывалось около десятка деревень и два города. Ближайший – Кассель и ещё один - Меглор, находился на самой границе земель Кассиани. Неплохой куш достанется Одхрану.

Правильно говорят: знание – сила. Чем больше нового я вычитывала, тем спокойней воспринимала своё положение. Всё можно исправить, дайте срок.

Рассказала мне повариха и о самом семействе Кассиани. По закону о наследовании герцогство должно было отойти старшему брату – Брэму. Бьорна ждала государственная служба, а Бруно – военная. Только болезненный от природы младший сын отправляться по гарнизонам никак не желал. И незадолго до совершеннолетия старшего брата Брэм и Бьорн погибли при весьма странных обстоятельствах. Старику-отцу не оставалось ничего, как передать все права Бруно.

Юный герцог вскоре женился на дочери барона, чьи земли граничили с территорией Кассиани. Пусть невеста и не отличалась знатностью рода, зато к ней прилагался солидный куш в качестве приданого. Однако шли годы, а наследника у герцогов так и не было. Через десять лет жена Бруно отправилась на прогулку и там её ужалила змея. Герцогиня скончалась в тот же день.

Вдовец долго не горевал и через полгода женился на маркизе Сесиль, дочери владельца серебряных рудников. Но боги и в этом браке не дали паре наследника. Долгое время в герцогство приезжали десятки именитых лекарей со всей страны, но безрезультатно. Говорят, что Бруно даже пытался прижить ребёнка от крестьянок. Селил девицу возле своих покоев в ожидании её беременности. Только и тут вышла промашка. Чести девушки лишались, а желанного ребёнка так и не получилось.

Маркиза тоже не задержалась на этом свете. Слуги шептались, что сначала в замке разразился страшный скандал, а ночью Сесиль выпала из окна. Бруно отписал её отцу, что та покончила с собой, не вынеся позора, потому как не смогла родить наследника.

И тогда герцог уехал в столицу – Аснэлу, где на глаза ему попалась моя любвеобильная матушка. Их род отличался плодовитостью, отчего она и стала первой претенденткой на звание герцогини Кассиани.

Сам Бруно уже тогда был в годах, как удалось ему зачать сына в столь преклонном возрасте неизвестно. До сих пор ходили слухи, что Беатрис прижила его от одного заезжего вельможи, который недолго гостил в замке. Так это или нет, но Одхрана Бруно признал и объявил своим наследником. И тут матушка преподнесла ему сюрприз – меня, то есть, ту несчастную девчушку, чья душа покинула это тело, уступив место мне.

После романа Беатрис с конюхом, Бруно выгнал из замка всех молодых мужчин. На подворье работали одни старики, в самом замке служили два парня. Кривой на левый глаз Бо и перенёсший тяжёлую оспу, рябой Кай. Две девушки прислуживали герцогине: молчаливая, точно каменная статуя Лотта, с таким же мимическим диапазоном и фигурой высушенной мумии, и рыжая злючка Фиби. Грязную работу, помимо меня, выполняли мальчишки десяти — одиннадцати лет из ближайшей деревеньки. Половина их помогала Дюку, остальные - Леопольду и Грете.

Глава 6

В замке я более-менее освоилась, если быть точной, научилась работать и передвигаться незаметно для других. Удобно. Ты всё видишь и подмечаешь, тебя же никто. Хотя мной и так не особо интересовались, что оказалось очень даже на руку.

Вот с чем была проблема, так это с одеждой. С молчаливого согласия Беатрис, Грета обращалась со мной хуже, чем с собакой. Всё, что имелось в моём гардеробе: затасканное платье, которое уже стало мало, дырявый плащ и стоптанные башмаки. Про нижнее бельё разговор особый. Радовало, что оно всё-таки было. Но таким заношенным, что им побрезговала бы даже моль. И мне не разрешали мыться в общей мыльне, которая находилась в одном крыле с комнатами слуг. Грета специально запирала её на ключ, выдавая его только по просьбе. Понятно, что мне можно было и не соваться с такими вопросами. Старая экономка, по-моему, была неравнодушна к герцогу, а потому пятно на его чести, то есть, меня, воспринимала, как удар по собственной репутации.

Я таскала воду с колодца в щербатой плошке и обтиралась куском тряпки, найденным в каморке. Отмыться начисто не получалось, но хоть немного убирала грязь и запах пота.

Ночью лежала и размышляла, для чего меня забросило сюда. Во всех книгах героини приобретают какие-то фантастические способности, ну или на худой конец попадают в богатые семьи. Спасают страны и континенты, свергают монархов или, наоборот, помогают избежать лютой смерти. А я что сделаю? Вынесу больше всех золы? Подмету пол лучше всех? Какой смысл в моём перемещении? Если бы эта девчушка просто умерла, а не уступила своё тело мне, никто бы и не опечалился. Первые два дня я ещё надеялась на сверхспособности, а потом, когда попала в библиотеку, убедилась, что магии здесь нет. Может, её и вовсе не существует ни в одном из миров? Тогда какие силы перенесли меня сюда? Тоже не сходится. Хоть бы инструкцию дали, когда забрасывали меня в чужое тело. Мол, Мария, вот ваш жизненный план на ближайшие столько-то лет. Обидно даже. У меня дома дети остались, пусть и взрослые, работа любимая, муж - подонок. Надо же ему отомстить. А я здесь, в золе.

Свою новую внешность мне удалось разглядеть ещё в первый день в спальне Беатрис, когда чистила камин. Её кровать занавешивал длинный, тяжёлый полог, так что я не опасалась, что она увидит меня. В зеркале отразилась худая девчушка. Возраст определить затруднилась, при таком скудном питании могло быть и двенадцать, и шестнадцать лет. Тусклая кожа, куда намертво въелась сажа, бурого цвета редкие волосёнки ниже плеч. Черты лица аккуратные: маленький, чуть вздёрнутый носик, узкие скулы, серые глаза не особо большие, но красивой формы, внешние уголки чуть приподняты к вискам, какие-то лисьи.

Может мне удастся соблазнить заезжего королевича? Так и представила, как он будет очарован этакой внешностью. Надо признать, вкус у моего гипотетического принца так себе.

От размышлений о горестной судьбе меня теперь хоть немного отвлекал Леви. Парень был отличным рассказчиком, побродить ему удалось по всему герцогству. Сначала он сунулся в Кассель, надеясь наняться в богатый дом. В первый же вечер у него стащили последние деньги, с каждого двора гнали, так что на третий день он рванул из города куда глаза глядят. И кочевал из деревни в деревню, благо летом работы хватало. Те из крестьян, что побогаче, иной раз нанимали батраков за гроши для самой тяжёлой работы. Ночевал Леви на сеновалах или просто в стогах свежескошенной травы. Но лето подошло к концу и остро встал «квартирный» вопрос.

Я с удовольствием слушала его рассказы о быте крестьян, сбегая на конюшню. Забивалась в денник, чтобы не увидели со двора, и болтала с новым конюхом, пока тот занимался лошадьми.

- Дора, прости за вопрос, - Леви собирал граблями с пола грязную солому, - почему ты не помоешься? В замке же есть мыльня?

- Потому что меня туда не пускают, - понурилась я, - ты не подумай, - не знаю, зачем начала оправдываться, - по вечерам набираю воды из колодца, моюсь в своей каморке, как получается.

Леви кивнул, сжав губы:

- Понятно. Почему с тобой так обращаются? У других и одёжка посправней, и вообще...

- Не знаю, - пожала в ответ плечами, - я попала сюда совсем малюткой и всегда жила вот так, - говорить правду о своём происхождении не стала.

- Хочешь, я помогу тебе вымыться? – Вдруг предложил Леви.

- Как это? Отберёшь ключ у Греты?

- Не-е, - рассмеялся он, - я сам к нашим охранникам мыться хожу, мыльня у них своя, за казармами. Только боюсь, девку туда не пустят. Я нагрею тебе во дворе воды, наберу лохань и поставлю прямо здесь.

В деннике, несмотря на холодную погоду, было тепло. Огляделась, оценивая эту возможность.

- А, давай! – Мне просто до скрипа зубовного хотелось отмыться.

Сказано – сделано. Леви занёс большую бадью, поставил её в дальний денник, потом вёдрами натаскал воду.

- Готово, - он подал мне плошку с чуть жидковатой бурой массой, - мыло, - ответил на мой немой вопрос.

- Ты постой возле двери, - попросила я.

- Не боись, подглядывать не стану, - ухмыльнулся парень.

Прикрыла створку денника, скинула одежду и, жмурясь от удовольствия, залезла в горячую воду. Блаженство! Мочалки Леви мне не дал. Я взяла пук чистой соломы и скоблила им кожу, пока она не заболела. Промыла волосы, выковыряла грязь из-под ногтей. Когда уже собиралась вылазить из бадьи, в деннике послышался голос начальника охраны – Тьяго, огромного седовласого мужика, похожего на орка. Сходство усугубляла массивная нижняя челюсть, выпирающая вперёд. Его правый глаз был затянут бельмом, а под ним виднелся безобразный шрам. Голос у него был низкий, рычащий.

Глава 7

Мне ещё ни разу не доводилось видеть свою мать и герцога вблизи, так же как и Одхрана.

Бруно выходил из себя, когда ему на пути попадались слуги. Исключением были лишь Леопольд и Грета. По мнению Его Светлости, мы должны были передвигаться как призраки, растворяясь в воздухе при одном звуке его голоса. Потому наводить порядок в комнатах нам приходилось на рассвете, либо поздней ночью, когда хозяева изволили почивать.

Только Лотта держалась всегда поблизости от Беатрис, будучи её личной горничной, а Фиби была на подхвате, когда первой девушке надо было отлучиться.

Для замка прислуги было маловато, но герцог был прижимист и не считал нужным нанимать больше людей.

Сегодня с утра царило оживление. Супруги и Одхран собирались ехать в Кассель на несколько дней. Во дворе уже стояла карета с гербами на дверцах, запряжённая парой красивых рысаков. Кони копытами били по камням двора, закусывали удила. Из ноздрей клубами вырывался пар. Кучер еле сдерживал стремительных животных.

В холле высились сундуки с одеждой, которые вынесли на рассвете. Лотте и Фиби это стоило бессонной ночи. Отчаянно зевая, девушки в последний раз проверяли поклажу.

Я притаилась в конце коридора, за углом. Мне довелось видеть хозяев лишь мельком, а рассмотреть хотелось. В суматохе на меня не обратят внимания, стоит воспользоваться моментом.

Сверху послышался скрипучий старческий надменный голос:

- Леопольд, и учти, бумаги от управляющего положить мне на стол. Разберусь с ними сразу после приезда.

Вниз спускался герцог, сухопарый мужчина с «лицом» хозяйственного мыла. Невзрачный, блёклый, как снулая рыба. Губы изогнуты в презрительной гримасе. Редкие седые волосы собраны в хвост и стянуты шёлковой лентой. Длинный нос вздёрнут так, что можно рассмотреть содержимое ноздрей. Весь он был точно вымочен в хлорке: бескровные губы, бледная кожа, невыразительные прозрачно-голубые глаза.

На нём была шёлковая рубашка тёмно-синего цвета, сверху бордовый упелянд (прим. автора – верхняя мужская одежда, рукава её расширяются книзу в виде крыльев) длиной до колена, отороченный мехом и перехваченный в талии широким ремнём с богатой вышивкой, на котором кровавыми каплями поблёскивали гранаты. Худосочные ноги затянуты в узкие штаны, отчего герцог был похож на отожравшегося таракана с объёмным брюшком и тростинками-лапками. Впечатление усиливали кожаные полусапоги с длинными носами. В руке он нёс шляпу с конусообразной тульей, украшенную перьями. Пальцы унизаны перстнями, на груди перемигиваясь с ними игрой самоцветов, болтался золотой медальон.

- Беатрис, - желчно бросил Бруно, - скоро ты там?

Зашелестели юбки, и на лестнице показалась моя мать. Роскошная женщина с тёмными, почти чёрными глазами, опушёнными густыми ресницами. Лицо её не знало краски, оставаясь свежим, как в молодости. Фарфоровая, нежная кожа, лёгкий румянец на щеках, чувственные алые губы. Роды не оставили следов на её фигуре. Точёная, с умопомрачительно узкой талией и широкими бёдрами.

На герцогине было бархатное чёрное платье, обтягивающее до пояса, а далее расходящееся широкими клиньями, рукава, отделанные золотым кружевом, расширялись, начиная от локтя, и спускались вниз почти до земли. Поверх платья длинное алое сюрко (прим. автора – верхняя женская туника без рукавов либо с короткими и широкими рукавами) подбитое мехом, на лифе которого мерцали колдовским блеском рубины в нежной оправе из жемчуга. Поверх Беатрис накинула плащ-мантию с меховой отделкой, он был застёгнут золотой фибулой в виде розы с кроваво-красными лепестками. Из-под платья выглядывали носки изящных сапожек.

Отливающие шёлком чёрные волосы герцогини были заплетены в косу, перевитую жемчужной нитью и уложенную короной на голове. В маленьких ушках сверкали массивные серьги-канделябры с жемчугом и рубинами. Пальцы унизаны перстнями и кольцами.

Рядом с супругом она смотрелась слишком блистательной, как вампирша и её жертва.

- Мне теперь ещё Одхрана ждать? – Притопнул герцог недовольно.

- Не сердитесь, дорогой, - мягко произнесла Беатрис грудным певучим голосом.

Да-а-а, внешностью я пошла точно не в мать. Невольно сравнивала нас, выглядывая из-за угла. Куда мне до такой красоты.

Супруги спустились в холл, наблюдая за погрузкой сундуков, которые пристёгивали ремнями к заднику кареты.

На лестнице показался Одхран. На нём был надет короткий, до середины бедра, бархатный синий котарди (прим. автора – узкая верхняя мужская одежда с застёжкой спереди, длиной до середины бёдер, с рукавами различной формы) с богатой вышивкой шёлковой нитью и россыпью драгоценных камней. Широкие плечи юноши подчёркивал присборенный окат рукава, под которым явно были ватные накладки. На талии красовался наборный золотой пояс. Узкие коричневые штаны подчёркивали стройные ноги с развитыми икрами. Сапоги с такими же тонкими длинными носами, как у герцога, усыпаны самоцветами. На пальцах столько колец и перстней, что глаза заболели от блеска.

Странно, зачем так одеваться, словно отправляются не в провинциальный городок, а на приём к монарху.

- Ты заставляешь меня ждать, - поджал герцог и без того тонкие губы, завидев сына.

- Прости, отец, - ответил он с очаровательной улыбкой, доставшейся ему от матери.

Одхран вообще взял от обоих родителей самое лучшее. Он был вызывающе красив. До плеч спускались тёмно-каштановые кудри, благородные черты лица, чуть массивная нижняя челюсть, однако вкупе с пухлыми губами, это придавало облику юноши ещё больше очарования. Удивлённо распахнутые синие глаза напоминали сапфиры. Чуть длинноватый, как у отца, нос не портил внешности, скорее добавляя ей шарма аристократичности. Нежная кожа, тонкие пальцы с перламутровыми ногтями. Настоящий принц! Но вот его взгляд, лишённый эмоций, холодный и бесстрастный, как у рептилии, смазывал всё впечатление. Нижняя губа капризно выступала вперёд, как у ребёнка.

Глава 8

Без четы герцогов и их сыночка в замке даже дышалось свободнее. Мальчишки убежали домой, Лотта и Фиби сидели в комнате Беатрис, Дюк, поручив все дела Бланке, ушёл к себе, - готовил он исключительно для Светлостей.

Воспользовавшись моментом, мы устроились на кухне с горячим чаем и сдобными булочками. Я давно не ела такой вкуснотищи и, забываясь, начинала глотать сдобу кусками, но одёргивала себя под жалостливым взглядом поварихи.

- Почему герцогам приспичило ехать сейчас? – Спросила Бланку, - такая грязь, дороги, наверное, развезло.

Женщина обернулась на меня, удивлённо вскинув брови:

- Ты что, Дора? Послезавтра же праздник зимы. Неужели и это запамятовала?

- Я совсем потеряла счёт времени, - улыбнулась ей.

- К первому дню зимы герцог обязан явиться в Кассель или Меглор, принять участие в празднике, лично преломить каравай, который приготовят в святилище Деи и раздать его народу. Правда, давно прошли те времена, когда герцоги праздновали вместе с простолюдинами. Ныне бургомистр устраивает бал, но и народ не забывают. Ты видела подводу, что отправилась с нашего двора тремя днями ранее?

Я кивнула, хотя заметила большую телегу лишь краем глаза.

- В неё, - продолжила Бланка, - погрузили бочки с вином, мясо, колбасы, сладости для детей. Всё это раздадут потом в Касселе, на главной площади, где будут жечь праздничный костёр. Песни, пляски, маскарад. Красиво, - мечтательно подняла к потолку глаза Бланка.

- А у нас праздник будет?

- Обязательно, - повариха отошла от котла, в котором варился наш ужин, - придут деревенские, ткачихи и портнихи, что тоже живут недалеко от замка и работают на герцогов. Разожжём костёр, наготовим вкусняшек. С собой все тоже приносят угощение. Будет весело, пусть и не так, как в городе. Да ты сама послезавтра всё увидишь.

- Я не пойду, - опустила голову.

- Отчего? Каждый обязан встретить Зимнюю Деву, иначе рискует не пережить холода.

- В этом? – Указала я на своё кривобокое платье, скроенное ножом на коленке и уже покрытое копотью.

- Ох, милая. Я так привыкла к твоему виду, что и не обращаю внимания, в чём ты ходишь, - всплеснула руками Бланка, - подожди меня здесь. Она вышла из комнаты.

Значит, послезавтра первый день зимы? А климат в Террадоре мягкий. Я была уверена, что сейчас середина осени. Стало прохладно, однако по утрам лишь слегка подмораживало, затягивая лужицы хрупким ледком. Но днём солнце прогревало воздух. Выходит, на сборы у нас с Леви времени гораздо меньше. Это и радовало, и огорчало одновременно. Встал самый насущный вопрос: где взять средства. Рассчитывать, что Леви хорошо заработает за зиму нельзя. И потом, это его деньги, он не обязан тратить их на меня. Украсть какую-нибудь безделушку? Сама поморщилась от этой мысли. Воровство мне претило. В жизни не взяла ничего чужого. Хм, Тьяго говорил, они сами вынуждены латать свои одежды. Может согласиться на мои услуги за пару монет? Я читала книги и более-менее сориентировалась в ценах. Золотой арген – это очень много. На него без излишеств можно прожить два-три месяца, а то и побольше. Серебряный ларин равнялся ста медным киршам. За десяток киршей можно снять на пару дней комнату в плохоньком трактире и в стоимость будет включены завтрак и обед. Два кирша стоил большой каравай хлеба. Купить овощи на одного человека хватит и медяшки. Цены здесь приятно радовали, я-то давным-давно отвыкла от копеек. Только и труд оплачивался грошами. Особенно таким, как я. Если предложить Тьяго латать их одежду за один кирш, допустим, пять рубашек или шесть. Согласится? Как говорится, за спрос денег не берут, вот приедет он, схожу, разузнаю. А там может и удастся подкопить немного грошиков в дорогу.

Вернулась Бланка, неся на руках два платья: коричневое и серое.

- Смотри, - положила она их на лавку передо мной, - моя старая одежда. Когда я попала сюда, была гораздо стройнее, - усмехнулась повариха, - хотела потом перешить их в одно, да всё руки не доходили.

- Бланка! Спасибо тебе большое! – Разглядывала я незатейливые наряды, - они чудесны.

- Скажешь тоже, - отмахнулась женщина, потом кинула взгляд нам моё платье и замолчала.

Серый наряд оказался тёплым блио (прим. автора – средневековая верхняя женская и мужская одежда. Женские блио представляли собой длинное платье с рукавами узкими до локтя и расширяющимися к запястью), такое можно надеть поверх повседневной одежды. Плотная шерсть надёжно защитит от холода. Рукава были не такими широкими, как принято у дворян, от локтя шли небольшие раструбы. Оно и лучше, меньше будет продувать. Шнуровка впереди особенно порадовала. Судя по платьям, даже стройная когда-то Бланка, заметно отличалась от меня пышностью форм. Придётся ушить по бокам, сделать выточки на спине, а дальше остаётся только зашнуровать потуже. Коричневое платье было повседневным, из грубого домотканого полотна. Зато немаркое, на таком не сильно будет заметно пятна сажи и копоти от каминов.

Не откладывая дело в долгий ящик, я попросила у Бланки нитки, иголки и ножницы и приступила к делу. На кухне было светло, не то что в моей каморке, теперь можно перешить платье как надо.

Для серого блио я срезала полоски ткани с коричневого наряда, сделала манжеты и воротник, пошила тонкий поясок. Наряд немного изменился, стал чуточку оригинальней. Узкие коричневые ленты собрала на живульку, получилась присборенная кайма, которую я вшила в швы шнуровки по лифу.

Глава 9

В день праздника все были в радостном возбуждении, даже обычно хмурая Лотта ходила с улыбкой на губах. Двор украсили еловыми ветвями и цветными лентами, развесили колокольчики, что нежно звенели, подрагивая на ветру.

Когда солнце опустилось к горизонту, окрасив двор багрянцем, оставшиеся в замке охранники развели костёр. Нежные голубые лепестки пламени робко распустились над хворостом, пробовали угощение и, набирая силы, наливались оранжевым и алым. Скоро костёр загудел, затрещал, выплёвывая искорки в тёмное небо.

Замковые ворота стояли открытыми, и в них потянулся народ. К ночи вокруг замка стало так людно, что приходилось поработать локтями, чтобы пробраться куда-то.

Люди тихо переговаривались, в ожидании чего-то. Мы с Леви устроились на крыше конюшни.

- Там внизу ты ничего не увидишь, - подавая мне руку, сказал юноша. Ему не пришлось меня уговаривать, любопытство победило.

Я разглядывала разномастную толпу. Девушки были наряжены в двухцветные блио, или тёплые платья, которые сверху прикрывали шерстяные плащи. Волосы у многих были распущены или переплетены цветными лентами. Вместо заколок – еловые веточки.

Парни тоже принарядились в нарядные котарди, явно хранившиеся для таких вот случаев и узкие штаны. Мужчины постарше предпочитали более длинные и просторные упелянды, что помогали скрыть раздобревшую с годами фигуру.

Скоро толпа чуть расступилась, и во двор вошли трое: старец с длинной окладистой бородой почти до пола и двое подростков, лет тринадцати.

Наверное, священнослужители, подумала я и не ошиблась.

Старик был бодр для своего внушительного возраста. Двигался легко, стремительно. Тяжёлый посох в руке явно служит не для того, чтобы на него опираться. Этакой толстенной палкой удобнее обороняться. Одет он был в длинный, белый балахон, подпоясанный узорчатым, тканым, трёхцветным поясом. На груди висел медальон, поблёскивая в зареве костра. Что на нём изображено, мне разглядеть не удалось. Поверх балахона на старце был тёмный плащ, подбитый мехом.

Мальчишки, его сопровождавшие, были наряжены в белые туники и плащи. На шее – деревянные амулеты.

Гул толпы смолк. Возле костра освободилось пространство, и вперёд вышел Дюк с огромным караваем в руках. На хлебе высились фигурки птиц из теста.

Рядом с поваром стояли Леопольд и Грета, в нарядных одеждах.

Старик отломил кусочек от каравая, что-то говоря мерным речитативом, наверное, молитву. Потом воздел руки, будто благословляя всех. Его речь закончилась. Жрец стал отламывать кусочки от хлеба, раздавая всем желающим. Никто не толкался, не старался урвать лишний кусочек. Люди подходили по одному, принимали угощение и кланялись, а старик дотрагивался до плеча или головы, что-то говорил.

Леви одним движением спрыгнул с крыши:

- Сейчас и нам возьму пирога! – Махнул он мне.

Парень ловко протиснулся в толпе, как вёрткий уж, даже не задел никого. И вот он уже стоит подле старца кланяясь. Ещё минута и конюх снова на крыше.

- Держи – протянул он мне ломоть каравая.

Я не стала расспрашивать, что значит этот обряд. Слишком это будет подозрительно. Откусила угощение. Вкусно! Какой-то вид пирога с сушёными ягодами. Похож на наш пасхальный кулич.

«Официальная» часть была окончена. Внизу стало шумно. Старца усадили поближе к огню. Полились звуки скрипки, я удивлённо огляделась, разыскивая музыканта. Им оказался Свен. Он держал на локтевом сгибе странный инструмент. И правда похожий на скрипку, только грушевидной формы и с более коротким грифом, а колковая коробка и вовсе загнута вниз. Смычок больше напоминал маленький лук. Как узнала потом, называлось сие чудо ребек. Звуки он издавал немного пронзительные, но в целом приятные, для сельских танцев самое то.

В толпе стали передавать кружки с элем, деревенские женщины угощали принесёнными пирожками и булочками. Леви предпринял ещё одну вылазку и вернулся с питьём. Я осторожно пригубила. Приятный слабоалкогольный напиток, совсем не то, что предлагают у нас в барах. Эль отдавал нотками разнотравья и фруктов.

Народ оживился, ребек звучал маняще и настойчиво, потянулись танцевать первые парочки. Возле костра освободили место для плясок. Девушки кружились с парнями. Чуть поодаль за ними наблюдали женщины в годах: матушки и тётушки. Мужчины постарше тоже сбились в кучки, что-то бурно обсуждая.

Ближе к ограде загорелись ещё костры, куда водрузили жариться мясо и сосиски, истекающие ароматным соком. Двор наполнился чудесными запахами.

- Пошли и мы станцуем? А, сестрица названная, - подмигнул мне Леви, протягивая руку.

Подобрав юбки, слезла с крыши и вмиг меня затянуло в водоворот толпы. Народ смеялся и пел, сыпались беззлобные шутки.

Мой провожатый ловко пробрался поближе к костру. Танцы были незамысловатые, но очень весёлые. Я кружилась и прыгала, ведомая моим партнёром. Глаза Леви мерцали отражённым светом костра, на щеках алел румянец. Я заметила несколько ревнивых взглядов, брошенных молодыми девушками. А ведь он и правда хорош. Не той классической красотой, с безупречными чертами. Скорее это очарование юности и задора.

Притомившись, мы устроились у костра. Леви раздобыл нам по паре бутербродов с горячими, ещё скворчащими сосисками, наспех прожевал свой и достал коротенькую флейту. Понеслась ввысь мелодия, где сплелись песни жаворонков и соловьёв. Свен остановился на минуту, потом подошёл к нам и подхватил мотив. Танцующих становилось всё больше. Вот уже и степенные матроны, подобрав юбки, отплясывали с охранниками, лихо исполняя нехитрые па деревенских танцев.

Глава 10

К утру, когда давно погасли костры и народ разошёлся по домам, снегопад усилился, накрыв пушистым одеялом землю, украсив башенки замка пышными шапками. Однако стоило солнышку выглянуть из-за туч, и оно тёплыми ладонями смяло лилейный покров, растопило снег, превратив его в лужи, в которых отражались жёлтые лучи.

Грета даже в отсутствие герцогов не спускала с меня глаз. Вот и сегодня, чуть свет, загнала меня в холодный подвал, где хранились продукты. Мне предстояло перебрать все овощи, вымести мусор, почистить полки.

Я накинула на платье свой драный плащ, но он почти не спасал от холода. Руки мои озябли и почти не слушались, пальцы одеревенели. Я уже закончила отбирать испорченные овощи, собрала их в корзины, подобрала отпавшие капустные листы.

Из моей головы не шёл тот разговор, когда я узнала, что меня хотят спровадить в монастырь. Ночью пролежала без сна, не сомкнув глаз. В голове крутился главный вопрос. Когда?

Закончив с подвалом, я поспешила на кухню. Дюк после вчерашнего отсыпался, так что не боялась попасть ему под руку. Я не ошиблась, Бланка одна хлопотала возле печи.

- Дора? Ты голодна? Да ты же совсем продрогла, - заметила она мои посиневшие руки и дрожь, - садись, налью тебе горячего чаю.

Опустившись на лавку, дождалась, пока хлопотунья подаст мне чашку и сядет рядом.

- Бланка, скажи мне, пожалуйста, правду. Меня собираются отправить в монастырь?

На лице поварихи отразился целый букет эмоций: растерянность, стыд, сожаление.

- Дора… Я…, - замялась женщина.

- Пожалуйста, - взяла её ладони в свои, - если ты мне друг, скажи правду.

- Да, деточка. Мне довелось услышать, как об этом говорили Леопольд и Грета.

- Когда?

- Как только вернутся хозяева. Тебе исполнилось шестнадцать. Герцог боится, что твоя тайна рано или поздно покинет стены замка.

- Почему ты не сказала мне об этом?

- Дора, поверь, тебе там будет лучше, - отвела глаза Бланка, - что ждёт тебя здесь? Унижения, жизнь впроголодь? Тебе не дадут покинуть замок и выйти замуж даже за деревенского парня. Бруно дорожит своей репутацией.

- Почему все считают, что вправе решать за меня? – Вскочила я с места, - даже ты. Ладно герцоги, я для них лишь неудобный предмет мебели. Хочешь, в угол задвинь, хочешь выкини за ненадобностью. Но ты? Неужели я не заслуживаю хоть единого шанса?

- На что? – Бланка поднялась, уперев руки в бока, - у тебя его нет. Неужели до сих пор не поняла? У тебя ни документов, ни денег. Ничего. Тебе некуда податься.

Я растерянно смотрела на повариху. Говорить ей, что собираюсь бежать, не буду. При всей своей доброте женщина беспрекословно подчинялась герцогам. Для неё обмануть их или пойти против – кощунство.

- Я могу попытаться поговорить с Беатрис. Ты сама заметила, у меня неплохо получается шить. Может, она сжалится и отправит меня в швейные мастерские при замке?

- Не будет такого, - вздохнула Бланка, - разговоры не прекратятся, пока ты будешь здесь. И герцоги это понимают.

Не видя смысла продолжать разговор, я вышла из кухни. Выходит, времени совсем в обрез. Бланка права, у меня нет ничего. Но главное, документы. Если они где и хранятся, то только у Бруно. В кабинет мне не пробраться, ключ лишь у герцога и Леопольда. Надо предупредить Леви. Однако теперь я сомневалась, что конюх пойдёт со мной. Он ещё и за месяц расчёт не получил.

На конюшне было тихо, друга я отыскала в пустом деннике, где он дрых на куче свежей соломы.

- Леви, - потрясла я его за плечо.

- Что? – Подскочил парень, протирая сонные глаза, - Дора? Ты зачем здесь?

- Кое-что переменилось, - я замялась, не зная, как рассказать ему обо всём.

Леви уселся на сене, поджав под себя ноги:

- Говори толком, что произошло.

- Меня хотят упечь в монастырь. После того как герцоги вернутся.

- Ну дела-а-а, - конюх закусил соломинку, выдернутую из кучи, - Дора, я не могу уйти прямо сейчас. На какие шиши мы доберёмся до Меглора? Идти пешком слишком далеко. И на провизию у нас тоже нет денег.

И в этот момент я поняла, что здесь мне помощи ждать неоткуда. Все думают, что при монастыре мне будет лучше. Так решит и Тьяго, если я обращусь к нему за помощью. Скомканно попрощавшись с Леви, ушла в замок. Как только основательно стемнело и все отправились на боковую, я пробралась в библиотеку, нашла карту герцогства и на память учила путь до Меглора. Названия деревенек, рек, дороги. В душе противно ворочался страх, то и дело вонзавший свои холодные когти в моё сердце. Идти одной, без спутника. Кто бродит по здешним дорогам? По тракту почти не ездят торговые люди. Крестьяне возят свои товары в города по выходным, но им попадаться на глаза не стоит. Вдруг меня объявят в розыск. Я снова углубилась в карту. По всему продолжению пути вдоль дороги тянулся лес, можно укрыться в нём. Только вот хищников никто не отменял. Попросится на работу в каком-нибудь посёлке? А если поймут, кто я? Живо отправят назад в замок.

Я вспомнила, как потеряла мужа. Там, в том мире. Такое же чувство отчаяния, безысходности. Он был тем якорем, что удерживал нашу жизнь, оберегал её от внешних угроз. Даже в самые лихие времена, когда лихорадило всю страну, супруг никогда не унывал. Помню, как он подшивал мои заношенные ботинки, у которых оторвалась подошва. Нитки были плохонькие, и шва хватало едва на пару дней, а он садился и снова зашивал носки, что давно просили каши. Почему-то на похоронах мне больше всего запомнилось, что ботинки опять порвались и я шла в процессии, зачерпывая ими грязь и воду из луж. А когда разулась дома и увидела облепленные глиной ноги, впервые со дня его смерти разрыдалась. Тогда мне тоже некуда было податься, а на руках осталось двое детей. Спокойно, Маша, она же Дора, не из таких передряг выпутывались.

Глава 11

На следующий день, выполнив всю работу, я стала готовиться к побегу, тогда как Тьяго подобрал двух охранников в моё сопровождение, и теперь они грузили провизию в седельные сумы.

Ближе к вечеру, когда хозяева поужинали и разошлись по своим покоям, я снова прокралась к кабинету Бруно. На мне было коричневое платье, если кто и заметит меня в коридоре, надеюсь, примут за Лотту, телосложением мы похожи.

К моему восторгу кабинет оказался открыт, герцог после поездки разбирал бумаги, на что потратил почти целый день. Отправляясь ужинать, он, видать, забыл запереть дверь. Хотя мог и отлучится ненадолго. Не теряя времени, я прошмыгнула в кабинет. Огляделась. Где он хранит документы? Порылась в ящиках стола и перешла к массивному бюро с сотней выдвижных ячеек. Засада! Тут можно неделю ковыряться! Я методично открывала один за другим ящички. Найди то, не знаю что, называется. Как выглядят документы, представляла весьма смутно. Понятно, что не как наш паспорт, это всё, до чего додумалась. Конверт? Свиток? Как их отличить от других бумаг?

Мой взгляд привлекла стопка, что хранилась в самом низу, в широком ящике: ряд конвертов из плотной бумаги. На верхнем было написано – Бруно. Открыла его: внутри свидетельство о рождении, подписанное жрецом здешнего храма, затем документы о браках. Есть! Я сложила бумаги обратно и стала перебирать конверты. Беатрис, Сесиль, Брэм, Бьорн. Да где же? Пакет с моим именем отыскался на самом дне.

- Ура! – С ликованием поднялась я, зажав вожделенные бумаги в руках, и услышала, как стукнула дверь закрываясь.

- Что ты здесь делаешь? – Обернувшись, увидела Одхрана с искажённым от злобы лицом.

Не зная, что сказать, спрятала конверт за спиной. Мужчина в два счёта оказался рядом, вывернув руку и выдернув бумаги.

- Зачем тебе документы? - Удивлённо спросил он, читая надпись, - завтра всё равно тебя увезут. Или?.. Ты никак задумала бежать? - Одхран недобро сощурил глаза.

- Зачем? Чтобы умереть от голода на улице? – Рука мужчины болезненно сжимала моё запястье, так что слова перемежались всхлипами.

- Верно мыслишь, - осклабился он, - решила на прощанье поживиться деньгами? В монастыре они тебе не пригодятся.

Швырнув конверт на стол, Одхран схватил меня за обе руки, и тут зрачки его расширились:

- А ты не так дурна собой, как мне казалось.

О «любвеобильности» младшего Кассиани я была наслышана. Он изнасиловал не одну служанку, пока Беатрис не запретила приближаться к ним, ей надоело, что девушки сбегают из замка. Тогда отпрыск переключился на крестьянок. Едва завидев его коня, все девицы спешили спрятаться. Скандалы, что всё же случались, герцог заминал их деньгами. Одхрану же только и было велено не плодить ублюдков. Так что при каждом удобно случае, сыночек Бруно развлекался как мог.

Вот и сейчас его взгляд затуманился, скользя по моей фигуре. Он выкрутил мне запястье за спину, даже пошевелиться было больно. Его рука стиснула грудь, затем спустилась вниз. Одхран принялся задирать мне юбку, облокотив на стол.

- С ума сошёл?! – Воскликнула я, - ты же мой брат!

- И что, - осклабился мужчина, изо рта пахнуло винными парами, - я не жениться на тебе собираюсь, - гнусно заржал подонок. - Хоть узнаешь напоследок, какая она мужская любовь. Будет что вспомнить в монастыре.

Я забилась в его руках, превозмогая острую боль в запястье. Одхран залез мне в панталоны, ловко справившись с завязками. В глазах потемнело от ненависти и отвращения. Мужчина ослабил хватку, и мне удалось вырвать руку. Под ладонью почувствовала что-то объёмное, подхватила и со всей мочи ударила Одхрана по голове. В моих руках оказалось тяжёлое пресс-папье. Его угол рассёк висок мужчины, он выдернул кисть из моего белья, схватился за голову и тяжело рухнул на пол. В коридоре послышались шаги. Я сцапала со стола конверт и стремглав выбежала из комнаты. Мне навстречу шёл герцог.

- Что ты!.. – Воскликнул он, застав меня на пороге кабинета.

Дослушивать его я не стала, бросившись к лестнице. Преодолев пролёт, метнулась в свою каморку, схватила мешок с припасами, блио, плащ и бросилась во двор через чёрный ход.

Добежала до конюшни, Леви чистил лошадей.

- Дора! – удивился он.

- Пойдёшь со мной? Сейчас! Я, кажется, убила Одхрана.

- Что ты несёшь? Как?!

- Сейчас, Леви! Меня могут схватить!

Парень застыл, махнув рукой, я выбежала из конюшни. На моё счастье, ворота ещё были открыты. Постаравшись взять себя в руки, сделала невозмутимое лицо. Надо пройти через охрану. Позади послышался топот, я затравленно оглянулась. Это был Леви.

- Идём, я помогу тебе выбраться. Только пойти не смогу. Прости, - он понурил голову.

- Хорошо, - уговаривать его было некогда.

Я спряталась за домом охраны, что почти вплотную стоял к замковой ограде. Леви подошёл к стражникам, возбуждённо размахивая руками и указывая в сторону конюшни. Охранники, переглянувшись, бросились за ним, я же выскользнула из ворот и была такова. Бежала, не чуя под собой ног, к лесу, где можно укрыться от погони.

Замок стоял на холме, спустившись, добежала до деревни. К счастью, улицы селения были пусты, только собаки брехали мне вслед. Вот уже и околица, передо мной темнела мрачная негостеприимная громада леса. Пересекла луг, кинувшись к деревьям. Позади замелькали огни. Погоня! Боясь заплутать, не решалась идти вглубь леса. Под ногами то и дело попадались корни и коряги, палая листва мешала идти. Спотыкаясь на каждом шагу, металась я на опушке, стараясь отыскать себе укрытие.

Глава 12

Ручей отыскать я смогла ближе к вечеру, когда язык уже плотно прилип к нёбу. Напилась и умылась. Теперь встал вопрос: в чём нести воду? Мой побег получился слишком спонтанным и неподготовленным. Хотя, куда было деваться. Не дожидаться же, пока меня под охраной двух мужланов потащат в монастырь на краю света. Выбирать не приходилось.

Весь день двигалась по направлению к городу, однако прошла слишком мало. Лес петлял вдоль деревень, то приближаясь, то отдаляясь, и я вместе с ним. Выходить на открытую местность побоялась, неизвестно, как далеко зайдут преследователи. Сыр и хлеб кончились, голод терзал моё нутро всё сильней с каждой минутой. Натруженные за день ноги нещадно болели, подол платья и плащ то и дело цеплялись за низкий кустарник и коряги.

Мне повезло, что зима в этих краях тёплая, рискни я сбежать в мороз, сгинула бы в заснеженном лесу. А пока холод не терзал меня, днём даже было тепло, когда солнечные лучи пробирались вниз через оголённые ветки. В осеннем лесу было своё очарование. Я шла, разглядывая тёмную чащу, хоженые тропки, вдоль которых виднелись жёлтые пожухлые листики земляники. Попадались даже грибы, скукожившиеся от ночных заморозков. Я только поглядела на них, огонь мне не развести, а есть сырыми не решилась, боясь отравиться. На ночь отыскала себе прибежище в корнях огромного дуба. Великану лет, наверное, триста, подумала, когда разглядывала бугристый ствол в несколько обхватов. В таком дубе запросто можно сделать себе жилище, если отыскать дупло и увеличить его изнутри. Корни могучего древа, будто щупальца спрута изогнулись над землёй в одном месте, а под ними получилась небольшая нора, где было сухо и относительно тепло. Забилась туда, прикрыла вход несколькими ветвями. Защита плохонькая, но какая есть. Усталость и нервное возбуждение оказались лучшим снотворным, стоило мне закрыть глаза, тут же отключилась.

Проснулась утром от холода, за ночь подморозило, на ветках виднелся тонкий налёт инея, изо рта вырывался парок. Выбралась из своего убежища, попрыгала вокруг дерева, стараясь согреться. Хищников я ночью не слышала. Скорей всего, пока они сытые и к деревням близко не подходят.

И снова продолжился мой путь к городу. Мимо деревьев, что укоризненно качали ветвями мне вслед, мимо отдалённых селений, откуда иногда доносился аромат свежего хлеба. В животе урчало с каждым часом всё сильней. Моё исхудавшее тело отчаянно нуждалось в пище. Усталость давала о себе знать, с каждым шагом силы мои убывали. Иногда я останавливалась, садилась около какого-нибудь дерева, давая себе передышку. Медленно, очень медленно. Этак к городу до весны топать буду. Но сил идти быстрее уже недоставало.

К вечеру голод стал невыносим, мне удалось отыскать ещё ручеёк, напиться, на время утолив рези в пустом желудке, однако помогло ненадолго. К ночи с голодухи меня начало тошнить. Я отыскала несколько сухих ягод на кустарниках и уже не задумывалась съедобные они или нет, жадно запихала в рот и разжевала. Плоды оказались кислыми не хуже лимона, язык онемел от вязкой слюны, а чуть позже чувство голода только усилилось. Ночевать пришлось в зарослях кустарника, ничего лучшего не нашлось. Даже на минуту мне не удалось сомкнуть глаз. От бескормицы передо мной плыли круги, а все внутренности закручивались в узел, отчего и меня саму скрючило от боли. Есть хотелось просто невыносимо.

Так и не заснув, я выбралась из-под защиты кустарника и, еле волоча ноги, побрела дальше. Утренние сумерки только-только тронули макушки деревьев, выше колен клубился туман, колыхался белёсым киселём, завивался вокруг стволов, струился щупальцами через кусты.

Лес чуть отступил, и я увидела деревеньку, что почти вплотную стояла к опушке. Задние дворы подбирались к деревьям. Но одном подворье, обнесённом редким штакетником возле корыта, возилась толстая хавронья довольно чавкая. Не сумев совладать с собой, я подошла ближе. В корыте лежали запаренные отруби вперемешку с овощными очистками. Протянув руку через забор, зачерпнула свиного хрючева и с наслаждением засунула в рот. Почти не разбирая вкуса, я вытаскивала из отрубей очистки, возвращая их обратно в корыто, остальное съедала. Желудок довольно заурчал, боли утихли, а по телу заструилось тепло. Когда насытилась, облокотилась на забор и разрыдалась. До чего дожила. Обедать вместе со свиньёй из одного корыта.

Долго сокрушаться над судьбой мне не дали. Послышались голоса, и я тут же ретировалась в лес, под прикрытие деревьев.

Мой малосъедобный завтрак оказался сытным, силы вернулись, унялась дрожь в ногах, чёрные мушки больше не мелькали перед глазами. Но надо было что-то придумать, так дальше продолжаться не может.

Пока брела по лесу, вспомнила книги, где герои умудрялись выживать в самых экстремальных условиях. Мне стало смешно. Закинь человека XXI века в лес, и он помрёт через несколько дней, не сумеет отыскать пищи или отравится грибами либо ягодами. Вокруг меня лежала куча хвороста. А толку?! Я даже не могла развести костёр. Побираюсь у свиньи в корыте. Все мы мним себя царями природы, а на деле жалкие неумёхи.

Моё самобичевание было прервано странной картиной. Неподалёку от леса на какой-то куче сидела воронья стая. Птицы шумели и дрались из-за чего-то. Может там есть чем поживиться? Я подняла большую палку, огляделась вокруг, людей не видать. Приблизилась к стае и размахивая над головой корягой, не хуже мельницы, распугала птиц, которые принялись отчаянно возмущаться, отлетев в сторону. Только открывшаяся картина не порадовала. На земле лежало два трупа. Еда давно переварилась, так что тошнота мне не грозила. Я подошла поближе. Мужчины. У обоих колотые раны, которые и послужили причиной смерти. Интересно. Они сами что-то не поделили или нарвались на разбойников? Убийство произошло не так давно, тела ещё тронуты разложением. Птицы выклевали глаза и только. Одежда на убитых добротная, да и сами они не походили на бродяг. Первый был высоким, светлые волосы отливали рыжиной, второй чуть одутловатый, пониже ростом. На голове плотно сидел берет, шевелюру рассматривать не стала.

Глава 13

Дин споро умял мои невеликие запасы провизии:

- Мы можем остановиться в какой-нибудь деревушке. За пару монет нас пустят на ночлег.

- Я не хотела бы заходить в сёла. Может, просто сходишь, купишь ещё еды?

Менестрель насторожился:

- Дора, почему ты скрываешься? И почему идёшь в город совсем одна?

- До этого ты вопросами не задавался, когда схомячил все мои припасы.

Дин почесал светлую макушку:

- Я всегда говорил: пустое брюхо не даёт соображать голове. Но всё же, как так вышло, что осталась совсем одна? Идти до Касселя неблизко и опасно. И вдруг ты кого-нибудь ограбила?

- Боишься, отберу твою карликовую арфу?

- Это цитра, - насупился Дин, ласково погладив инструмент по лакированному боку, - так её ещё никто не обзывал. И да, боюсь, она досталась мне от учителя, его знали в нашем королевстве и любили.

- Почему же тогда ученик прозябает в холодном лесу без крошки хлеба?

- Случайно вышло, - буркнул юноша, - так бывает.

- Ну так играл бы крестьянам, глядишь, накормят тебя, если боишься каждого встречного.

- Встречные бывают разные, - задрал он палец, - а селяне ничего не понимают в высокой музыке, что облагораживает человека. Им подавай дуделки. Только ты так и не ответила на мой вопрос, - прищурился Дин, - клянусь сохранить тайну, если твоё путешествие не связано с преступлением.

- Да какое преступление, - отмахнулась, усевшись на какую-то корягу, - всего и прегрешений за мной, что я незаконнорождённый ребёнок.

- И? – Уставился на меня менестрель, - мало ли таких. Никого из дома не гонят. На воспитание в деревеньку отдают, бумаги какие надо справят и всех делов.

- Ну мне так не повезло. Я внебрачная дочь Беатрис Кассиани. Моя мамаша решила сослать меня в Монтклиф, а мне туда совсем не хочется. Вот и сбежала.

- Твоя мать – герцогиня Кассиани?! - Глаза Дина полезли на лоб, - ну и дела!

Он запустил пятерню в волосы, дёрнув себя за чуб.

- Это что-то меняет? – Спросила его.

- Ты лучше о своём родстве не говори. Документы у тебя есть?

- Да, - вспомнила про бумаги, хлопнув себя по лбу, - я в них и не глянула, как стащила из кабинета герцога.

- А ты отчаянная дони, - рассмеялся Дин, - сдаётся, это будет интересное путешествие.

Я, скрывшись за деревьями, задрала юбку блио, достала бумаги, спрятанные за лифом платья. Вернулась к парню и впервые развернула свои документы:

- Исадора, крестьянская дочь. Владения герцога Бруно Кассиани. И это всё? – Ничего не понимая, посмотрела я на Дина, - даже фамилии нет.

- Откуда она у крестьян, - усмехнулся парень, - ты что вчера родилась?

- Я всегда жила при замке. В каморке возле подвалов. Ничего не знаю о жизни.

- Угораздило тебя, - Дин опять дёрнул себя за чуб, этак он всю шевелюру вырвет, - ты знаешь, когда-то в ваших краях была одна песенка. Правда, герцог её запретил, под страхом того, что лично вырвет язык ослушавшемуся. Менестрель ударил по струнам и запел чистым звонким голосом:

В замке Кассиани своды высоки,

Под другими герцогу просто не пройти.

Беатрис с кем спала - целый ряд до конюха

С той поры рога ветвисты, высоки у муженька.

- Эх, так мне и сказали, что родилась от того самого конюха, - дослушала я куплет.

Дин рассмеялся:

- Прости, я не над тобой. Только не ведал, что песенка вовсе не лжёт. Думаешь, тебя будут искать? Потому боишься заходить в деревни?

- Всё может быть, - пожала я плечами.

- Тогда обойдёмся ночёвками в лесу, - легко согласился парень, - не так тут и холодно.

Я с сомнением поглядела на его наряд: куцую курточку – котарди (прим. автора – узкая, облегающая фигуру верхняя одежда), под которой виднелась рубаха, обтягивающие ноги штаны и ботиночки на тонкой подошве. Плащ, накинутый сверху, тоже не внушал доверия, книзу он основательно разлохматился этакой бахромой.

Дин заметил мой взгляд и покраснел:

- Я много путешествую. Оттого и одежда такая вот.

- И ты собираешься в город покорять тамошних аристократов в этом наряде?

- В тавернах можно неплохо заработать, - беззаботно отозвался он.

- Живёшь одним днём, стало быть? – Улыбнулась в ответ.

- Жизнь менестреля такая, - махнул парень рукой, - сегодня ты любимец публики, а завтра можешь оказаться в канаве. Я к этому привык.

- Тогда, друг мой, договоримся так. Мы идём вместе, но без всяких глупостей. Спросят, ответишь, что я твоя сестра.

- Ни о каких глупостях и не думал, - ещё больше покраснел менестрель.

- Ага, - лукаво ухмыльнулась я, по привычке чуть не сболтнула, что за свои годы научилась разбираться в мужчинах, - иди в деревню за едой, - протянула ему немного денег, - иначе мы до ночи так проболтаем.

Глава 14

Кассель оказался милым городишкой, только очень уж «запашистым» на окраинах. Мы с Дином с утра отправились разузнать об экипажах, что направлялись в Меглор и заодно менестрель пообещал показать мне город.

Канавы, расположенные вдоль улиц, практически не чистили в бедняцких кварталах, которыми, точно старым поясом, был окружён город. Воняло там до рези в глазах, а местные так и вовсе не удосуживались доносить помои до водостока, выплёскивая прямо из окон. Какая-то толстая старуха чуть не облила нас из ночного горшка, благо Дин вовремя заметил и успел оттащить меня подальше.

- Фу, - прикрывала я лицо плащом, - тут хоть с зонтом ходи.

- С чем? - удивился парень, - это что ещё за диковина?

- Э-э-э, долго объяснять, - спохватилась я, но решила узнать, а вдруг тут о зонтах не слышал никто, может, удастся поживиться на новой идее.

Мы прошли маленькие улочки, там домишки жались друг к другу так близко, что и не понять, где заканчивался один и начинался другой. Дальше начались каменные строения с коваными решётками на окнах: чистые и опрятные. Я, наконец, смогла вздохнуть полной грудью. В воздухе носился аромат свежей выпечки от снующих мимо нас лоточников.

- Пойдём, покажу тебе рынок. Заодно там поищем экипаж до Меглора.

- Давай, - обрадовалась я, что может рассказать о городе лучше, чем места торговли. Да и осмотреть ассортимент одежды не помешает, не хочу предстать перед будущими работодателями полным профаном.

Мы миновали маленький сквер, где, несмотря на раннее утро, чинно прогуливались старушки, прошли ряды небольших лавчонок, хозяева которых флегматично наблюдали за прохожими из окон, и вышли на площадь с торговыми рядами. Как поняла из разговора с Дином, рынок работал по выходным. Мне срочно нужно отыскать местный календарь. Я ведь даже не знаю, какой сейчас день.

На рынке в нос шибануло рыбным духом, парень, заметив, что мне стало плохо от вони, потащил меня в сторону. Скоро мы уже прогуливались среди лотков с тканями и фурнитурой. Здешний текстиль не отличался разнообразием. Похоже, герцог, пользуясь тем, что был волен запретить ввоз товаров, развернулся в Касселе вовсю. У кого ни спроси, материал производства ткацких мастерских Кассиани. Неплохое сукно, но выделка грубовата. Хотя я всё же отыскала пару лотков, где нашлись и шёлк, и бархат, но стоили они очень дорого. Вот тебе и отсутствие конкуренции.

Одежда тоже не отличалась разнообразием. Это понятно, горожанам не с руки выкладывать большие суммы за наряды, проще купить готовое платье. Для повседневной жизни не нужны жемчуга и атлас, вышивка золотом и серебром.

Но вот что меня удивило: в цветной одежде ходили в основном мужчины, тогда как женщины носили платья чёрного, серого и коричневого цветов. Почему так, я спрашивать не стала.

Сравнив свою одежду с нарядами горожанок, отметила, что выгляжу вполне сносно. Не хотелось тратиться, не отыскав работу. Лишь прикупила себе смену нижнего белья и ножницы. Нитки и иголки прихватила с собой из замка.

Побродив среди рядов колбас, сыров и свежих овощей, поняла, что жутко проголодалась.

Дин купил нам по паре пирожков с мясом и снова потащил за собой. Мы вышли на окраину площади, где стояли несколько повозок со скучающими возницами на козлах. Напоминали они сундуки на колёсах с маленькими окошками.

- Добрый день, - подошёл к экипажам Дин, - нам бы с сестрой добраться до Меглора.

Ближайший к нам кучер молча ткнул пальцем в самый последний возок. Мы прошли туда, где парень повторил свою просьбу.

- Ну я, - ответил высокий мужчина лет сорока в дырявой шляпе, натянутой почти на глаза, - отправляемся завтра на рассвете.

- Нам с сестрой нужно два места, - Дин протянул кучеру пару киршей.

Тот ловко спрятал монеты в карман и кивнул:

- Опоздаете, пеняйте на себя.

- Ты просто так отдал ему деньги? – Спросила я, едва мы отошли от неприветливого кучера.

- Это задаток, чтобы для нас оставили места.

- А не обманут?

- Не переживай, сестрёнка, - весело подмигнул мне Дин, откусывая сразу полпирога.

Заплатил он со своих денег, вечером менестрелю удалось подзаработать.

- Ты не купил ничего из одежды, - спохватилась я.

Парень только махнул рукой:

- Решил подождать до Меглора. Мало ли, дорога, то да сё.

- Денег вышло меньше, чем ты думал?

- Твоя проницательность тебя погубит, - щёлкнул он меня легонько по носу.

- Пошли в гостиницу, - рассмеялась я, - зашьём твою одёжку.

Болтая, мы не заметили, как на нашем пути появились парочка аристократов, от неожиданности я наткнулась на одного из них и чуть не села в лужу, Дин успел подхватить меня под руку.

- Девка, - напыщенно произнёс один из них с прононсом, щеголеватый тип с противными тараканьими усиками, - надо бы смотреть, куда ты прёшь. Перед вами благородные доны.

Я подняла глаза и только сейчас заметила второго шедшего, высокий мужчина с шевелюрой цвета меди и синими глазами. Такое непривычное сочетание необычайно шло ему. У него было чуть удлинённое лицо, челюсть казалась массивной, но вкупе с тонкими крыльями носа и нежным очерком губ, его облик можно назвать притягательным.

Глава 15

Странный дилижанс всё катил по дороге, преодолевая километр за километром. Света в крохотные окошки попадало мало, и мы почти всю дорогу дремали в потёмках, остановились только на ночь в придорожной таверне, где нам, зевающие подавальщицы, отыскали на кухне остатки ужина.

Сонные и уставшие после долгой тряски, мы улеглись спать в комнатах на несколько человек. Со мной ночевали пять женщин.

Только сон оказался здесь занятием интересным. Ночью из тюфяков выбрались клопы, и до рассвета мы, одна за другой, перетряхивали матрасы, надеясь угомонить надоедливых насекомых. Бой клопам позорно проиграли и спустились утром в общую залу, отчаянно зевая, радуясь тому, что скоро можно будет уснуть в экипаже.

На завтрак нам поставили хлеб и молоко. Я с тоской вспоминала тёплый приём Хелен и её вкусные блюда. Настроение испортилось, и даже то, что Дин успел занять мне место у окна, не радовало. Куда мне любоваться красотами, если всё тело жутко чесалось, а глаза закрывались сами собой. Так что дорога до Меглора прошла для меня как в тумане. Нас провезли по уже пустеющим улицам вечернего города и высадили на каком-то пятачке.

- Готова заплатить золотой за возможность помыться, - прокряхтела я, выбираясь с экипажа и кляня на чём свет стоит жёсткие скамьи.

- О! Я как раз знаю одно местечко, где есть отличные мыльни, только они дорого берут за ночлег, - ответил мой попутчик.

- Дин, миленький, веди меня скорей туда, - взмолилась я.

Парень подхватил наши нехитрые пожитки, и мы прошли по узенькой улочке, где, в тупичке, тепло светил фонарь под небольшим портиком, а в окнах виднелся просторный обеденный зал.

Нас встретила чопорная девица, поначалу не желая пускать и сменившая гнев на милость только тогда, когда мы заплатили сразу всю сумму за ночлег, мыльню и ужин.

Девица, конопатая, будто солнце её не просто поцеловало, а долго тискало в своих объятьях, презрительно осмотрела нашу грязную одежду и подозвала к себе мелкую девчушку.

- Селия, покажи гостям купальни, мужскую и женскую, выдай всё, что потребуется.

Бросив на нас лукавый взгляд, девчушка тихо прыснула в кулачок, потом мотнула головой, указывая тем самым направление куда-то вглубь особнячка в обход обеденного зала.

На подходе к купальне я почувствовала душистый запах мыла и тепло горячего пара, в два счёта обогнав Дина.

Селия выдала нам по плошке мыла и простыне:

- Дону или дони нужна помощь? – Спросила она у дверей купален.

Мы оба отказались, и, наконец, я попала в царство блаженства! Мыльня была чистой, в первой комнате по стенам стояли длинные лавки. Дальше шла просторная помывочная, где на печи грелись котлы с водой, а в бочках стояла холодная. У стен стоймя ожидали своей очереди корыта куда, при желании можно было вместиться целиком. Так я и сделала. Натаскала воды и плюхнулась в длинную посудину. Долго лежала, отмокая и чувствуя, как оживает каждая клеточка моего тела. Потом тщательно промыла волосы и, наконец, отскреблась сама, изведя почти бочку воды. В дверь тихо поскреблись, и заглянула Селия:

- Дони, всё в порядке?

- Да, просто отлично. Подскажи, а одежду постирать здесь можно?

Что и говорить, после долгой дороги весь наряд попросту смердел.

- За кирш я сама вам всё постираю, - подскочила девчонка, глазки у неё заблестели.

- Эм-м-м, мне не во что переодеться.

- Могу предложить вам платье из нашего гардероба, на один день. Завтра вся одежда будет в порядке. За один кирш.

Вот ведь… любой каприз за ваши деньги, ухмыльнулась я про себя. Но отказываться было глупо, найти работу в таком виде нечего и мечтать.

Девчушка принесла мне простое платье на шнуровке спереди, нижняя рубаха и чистые панталоны при себе у меня, к счастью, имелись. Взглянув на мои сапоги, явно не по размеру, мелкая хохотушка опять хихикнула, прикрывшись ладошкой.

Уплатив ей два кирша, я, чистая и свежая, как весенняя роза, вышла из купальни в коридор, который шагами мерил Дин.

- Я думал, ты там спать легла. Что это на тебе? – Он оглядел мой новый наряд.

- Вот, продали на один день. Наша-то одежда вся грязная.

Менестрель с грустью окинул свой наряд, и я поняла, что у него просто не хватило денег. Сунула ему в руку пару монет и кликнула Селию из женской мыльни. Та споро притащила штаны и рубаху для Дина и, одевшись, мы прошли сразу в свою спальню.

Конопатая девица встретила нас на пороге, указала на стол:

- Ваш ужин.

- Постойте, - подхватила я её под локоток, - нам нужны разные комнаты.

- Вы не муж и жена? – Глаза злючки сощурились.

- Брат и сестра, - ответила я, задрав подбородок, - будьте любезны, отыщите нам ещё один номер.

Скользнув по нам колючим взглядом, девушка оценила, наверное, насколько мы похожи.

- Других нет, - призналась она, - но можем принести ширму.

- Тащите, чего уж, - не стала препираться я.

Ужин, дымящийся на столе, одним запахом заставил взбунтоваться пустой желудок, который напомнил, что с утра во рту и крошки не было.

Глава 16

Утром мы проснулись от тихого стука в дверь. Селия заглянула в комнату.

- Дони, ваша одежда готова.

- Уже? - удивилась я, интересно, как так быстро удалось её просушить, - давай её сюда.

Девчонка на вытянутых руках занесла наши наряды, фыркнула, взглянув на кровать Дина, и аккуратно разложила все вещи на моей постели.

- А завтрак вам сюда подать, дони?

- Нет, мы скоро спустимся. Спасибо, Селия.

Девчонка выбежала из комнаты, а я поднялась, рассматривая снова чистые платья. Отлично простираны, да ещё и просушены замечательно, ни одного сырого шва. Надо же. Сервис здесь неплох. Пока Дин спал, оделась и привела себя в порядок. На окошке стоял кувшин с водой и небольшим тазиком. Умылась, расчесалась, заплела волосы в косу.

Менестрель всё храпел, он лежал на спине, раскинув руки в стороны с самым блаженным выражением лица. Ему, видать, тоже несладко живётся и не всегда есть возможность переночевать в приличном месте. Я тихонько тронула его за плечо:

- Дин, просыпайся. Идём завтракать.

Парень заворочался, открыл глаза и уставился на меня, как на привидение:

- Дора? Ты… красивая…

Меня смутил и одновременно рассмешил взгляд парня:

- Знаешь, комплименты – это не твоё. Вставай уже, поэт-песенник.

Менестрель даже не стал оправдываться:

- Дорога всегда не лучшим образом сказывается на внешнем виде.

Я зашла за ширму, не мешая парню одеться, только подала его вещи.

Когда мы спустились в обеденный зал, нас увидела конопатая, и во взгляде её читалось изумление. Наверное, и правда перемены были разительными. Вот бы где в зеркало глянуть. Мне самой стало интересно.

В поведении девушки не осталось былой презрительности, она молча подала нам завтрак и отошла в сторонку.

Нам принесли тарелки с молочной кашей, кусок сливочного масла и свежие булочки. Из напитков: травяной чай и молоко.

Народу было немного. В основном мужчины и парочка дам в возрасте. Они скользнули по нам взглядами и снова продолжили свои разговоры.

- Чем хочешь заняться? – Спросил Дин, доедая кашу, - может, город посмотрим?

- Обязательно. А ещё поищем ткачих, которым нужны помощницы, и попытаемся отыскать комнату, где можно остановиться.

- О, как. Решила сразу взять быка за рога? - подмигнул Дин.

- А чего ждать? Пока деньги кончатся, и мы останемся на улице?

По смущению менестреля поняла, что так он и поступал.

- Знаешь, пусть и профессия у тебя такова, что ты постоянно путешествуешь. Но даже в таких условиях, можно откладывать деньги и жить достойно, когда у тебя нет выступлений. Я не пытаюсь поучать, - возразила в ответ на красноречивый взгляд менестреля, - согласись, также проще.

- Да знаю я всё. Только мне не к чему стремиться. Одна надежда, пристроиться в каком-нибудь замке и жить там до самой смерти.

- И зависеть от милости очередного герцога, - поморщилась я, - а если в старости тебя выкинут за ворота. Что тогда?

- Обычно не выкидывают, - почесал Дин затылок.

- От тех, кто считает простой люд скотом, всё можно ожидать и не надо полагаться на чью-то милость.

- И что ты предлагаешь? - взглянул он на меня с ехидцей.

- Обосноваться в одном городе. Петь в разных тавернах, если получится, то в самых лучших. Тут уж только от твоего таланта зависит. Снять недорогую комнатушку, а деньги откладывать на собственное жильё. Можно давать уроки игры на цитре. Инструмент твой благородный, не чета крестьянским дудкам, почему бы не попробовать заинтересовать отпрысков из обеспеченных семей. Не всем же становиться менестрелями, кто-то захочет петь и играть просто для себя, для родных.

По озадаченным глазам Дина поняла, что ему даже в голову такое не приходило.

- Мы так никогда раньше не делали. В тавернах, конечно, пели, но только чтобы заработать деньги на дорогу. Старались пробиться к аристократам, понравиться им, заполучить место.

- В Меглоре или другом городе тебя может полюбить публика, ждать твоих выступлений, искренне восхищаться творчеством. А в замке? Будешь петь, пока герцоги чавкают за ужином? Ведь так?

- Дора, у меня нет причин не доверять тебе… И документы вроде видел. Но всё чаще мне кажется, что ты не та, за кого себя выдаёшь, - глаза Дина превратились в щёлочки.

- Какой смысл мне врать тебе, - спокойно ответила я, - это жизнь. Можно плыть по её течению, а можно составить план, придумать несколько прибыльных занятий для себя и действовать. Не стоит смотреть, как живут остальные, надо думать, что я могу сделать для себя.

- Сам Басмус послал мен тебя, - менестрель шутливо-благоговейно вскинул руки, - но, - взгляд его тут же стал серьёзным, - я и правда хочу попробовать. Поможешь?

- С радостью, - улыбнулась ему, - тогда план действий меняется.

- Что мы будем делать? - менестрель уже потирал руки в предвкушении.