Служанка Стража Тьмы

Глава 1

— Убирайся, я сказал! Чего стоишь? — управляющий нацелил в мою сторону трость, явно намереваясь ткнуть, но я ловко увернулась. — Пошла вон, тварь мелкая!

Кто из нас еще мелкий. Этот вопящий, брызжущий слюной урод в лучшем случае с меня ростом, а то и ниже. А уж про тварей вообще помолчим. У управляющего даже среди селян репутация редкостного мерзавца, про прислугу и говорить нечего. И лишь изредка слуги замка становятся на его сторону… когда надо объединиться против меня.

— Мерзкая воровка! — теперь слово берет кастелянша. — Неблагодарная девчонка! Обокрасть госпожу, приютившую тебя, безродную сироту без гроша за душой!

Единственная правда из этой злобной тирады — про сироту. Ну, еще, пожалуй, что за душой нет ничего. Но это потому что меня обокрали. Меня, а не я! И неважно, что три года назад. Не отняли бы у меня с благословения местного графа дом с хозяйством, не пришлось бы идти в служанки и терпеть оскорбления и наветы.

— Она все еще здесь?!

На лестнице появляется графиня Медард собственной тощей персоной.

— Как ты смеешь задерживаться в стенах замка, неблагодарная негодяйка?

И эта туда же. За что мне быть благодарной? За крышу над головой, объедки с господского стола и нищенское жалование? Так я это все отработала с лихвой.

— Исчезни с глаз моих, — графиня картинно касается кистью лба, словно один мой вид вызывает у нее мигрень. — Благодари светлых духов за мою доброту. За то, что не кинула тебе в тюрьму за кражу фамильного жемчужного колье. Как ты могла?!

— Ой, бросьте, — смотрю на нее с вызовом. — К чему это представление? Я не оценю, а зрители все и так в курсе, что никакого ожерелья я не крала и в глаза его не видела. Ну, до того момента, пока не стали потрясать этой побрякушкой у меня перед носом, обвиняя в краже. Но раз мы все знаем, что я ничего не крала…

— Ничего не крала?! — голос графини срывается на визг.

Ну да, ничего. Кроме, разве что, внимания твоего муженька, которого мне и в гробу не надо. Старая похотливая скотина! Из-за него три года назад я осталась без средств и крыши над головой, а теперь еще лишилась пусть и незавидной, но работы.

Я — подкидыш. Меня так часто этим тыкали за последние три года, что я привыкла. Чего уж, на правду не обижаются. Корзинку с рыжим орущим младенцем оставили у крыльца деревенской старой девы — Гилены. Наверное, решили, что одинокая немолодая женщина всю жизнь мечтала о ребенке. Гилена мне позже рассказала, что так оно и было.

Гилена, да примут ее в свой круг светлые духи, была хорошей. Может, единственный по-настоящему хороший человек за всю мою жизнь. И хотя по возрасту Гилена годилась мне, скорее, в бабушки, чем в матери, детство у меня с ней вышло такое, что впору обзавидоваться тем, кого растили родные родители. Кем бы ни были мои, я на них зла не держу. Лучшее, что они могли для меня сделать — оставить корзинку именно на пороге Гилениного дома. И даже будь моей родной матерью какая-нибудь знатная дама, да хоть сама королева, я бы Гилену ни на кого не променяла.

В одном только Гилена меня подвела — слишком рано ушла к светлым духам. Пусть и была она немолода, но могла бы еще жить и жить. Но нет, ушла моя названная матушка, оставив меня совсем одну на белом свете.

Вот тут-то все снова и вспомнили, что я — подкидыш без роду-племени. А значит ни на дом Гилены, ни на ее скромные сбережения права не имею. Никто и слушать не хотел, что матушка всегда желала оставить все мне и не раз об этом говорила. Да что там говорила, она самолично пошла в замок, чтобы тогдашний управляющий — предшественник нынешней гниды — написал и заверил бумагу, в которой говорится, что все Гиленино добро после кончины должно отойти ее приемной дочери, то есть мне.

Только, как водится в таких делах, бумага эта пропала, едва Гилену положили в гроб. И тут же на наше скромное имущество набежали дальние родственники, которых я до похорон ни разу в жизни не видели. А, может, и не родственники вовсе, кто ж их теперь разберет.

Я, конечно, не тот человек, чтобы так сразу сдаться и наш с матушкой дом неизвестно кому уступить. Решила бороться, до самого графа дошла. Дуреха! Верила тогда еще в людей и людскую справедливость.

Граф Медард выслушал мое дело, пристально разглядывая меня прищуренным близоруким взглядом. Выслушал … и отказал. Мол, нет никаких доказательств, подтверждающих мои претензии на имущество покойной Гилены. Так и сказал. И добавил, что поскольку у него доброе сердце и ему жаль бедную сиротку, он готов взять меня в услужение.

Нетрудно догадаться. что старый боров сразу положил на меня глаз. Но спасибо хоть не сразу стал домогаться. Видно, какие-то понятия о чести даже у него имелись. Подождал три года, как подрасту. Но едва мне стукнуло восемнадцать, как жизнь моя в замке превратилась в сущий кошмар. Будто до этого была праздником.

Граф выслеживал меня, словно охотник дичь. Я бегала от него и пряталась. Какое-то время продержалась. Но в прошлую среду Медард застукал-таки меня одну на лестнице. Ну и, ясное дело, стал распускать руки. Зачем церемониться со служанкой? А я возьми да и тресни его метлой. А что еще оставалось делать? Да так неудачно долбанула, что у его кобелиного сиятельства нарисовался синяк под глазом.

Глава 2

— Что?! — у Колдуна такой вид, будто он подавился. — Какая служанка? Что ты несешь? Тебе мавки голову затуманили?

— Не исключено, — пожимаю плечами. — Я правда, никого не встретила, кроме огоньков…

— Твое счастье, идиотка! — рявкает он. — Вообще не представляю, как ты сюда дошла ночью, оставшись живой и здоровой. Хотя насчет здоровья, не уверен. С головой у тебя явно непорядок. Ты хоть представляешь, где находишься?

— Где-где, — ну что за идиотские вопросы. — В Темнолесье.

— А тебе в детстве не рассказывали, глупая селянка, что ходить сюда не стоит, особенно, по ночам.

— Ну, конечно, рассказывали.

— Оно и видно, — цедит сквозь зубы. — И про меня, похоже, тоже наслышана?

— Не без этого, — киваю. — У нас тобой детей пугают.

— Тебя, смотрю, не очень напугали.

Вообще странно видеть жуткого Черного Колдуна… ворчащим. И вот это вот — воплощенный ужас наших окрестностей? Хотя, возможно, я его недооцениваю, и он просто хочет поговорить с жертвой, прежде чем ее, то есть меня, мучительно прикончить.

— Ты что, меня вообще не боишься? — продолжает допытываться любопытное порождение Тьмы.

— Что ж я совсем дура? Боюсь, конечно. То есть, наверное, боюсь. Должна бояться, — пытаюсь объяснить, скорее, себе, чем ему. — Просто у меня все так плохо, что хуже и быть не может.

— Серьезно? Что же с тобой должно было случиться, что сгинуть в Темнолесье тебе не страшно?

— Да дрянь всякая, — вздыхаю. — Помирать не то чтобы прям рвусь, но и жить не больно-то хочется.

— Все ясно. Люди, — колдун презрительно кривится. — И теперь, значит, ты решила заявиться сюда и напроситься ко мне в услужение. А ты хоть представляешь, что это значит — служить мне?

— Ну-уу, — тяну, наматывая на палец прядь волос, — приблизительно представляю.

— Я — воплощение зла, — продолжает он глумливо. — Повелитель всей здешней нечисти. И не только здешней. Вот она мне служит. Ты готова так служить, Инола?

Ого, он запомнил мое имя. Не обольщайся, дурочка! Тут же на ум приходят старые легенды, где говорится о том, что узнавший имя человека, обретает над ним власть. Хотя мне-то чего бояться, я сама предлагаю Черному Колдуну власть над собой.

— Я готова служить тебе, — торопливо произношу я, боясь передумать. — Лучше уж ты, чем Медарды. Согласна на любые условия.

— На любые? Ну ты и дура! — он зло хохочет. — Ты даже не представляешь, чего может потребовать темный чародей!

— Потому и согласна, что не представляю, — бурчу в ответ я. — Да и что я теряю? Ты и без всяких договоров и условий можешь сделать со мной все, что захочешь.

— Это верно, — кажется, впервые за время разговора колдун соглашается со мной. — Договор, значит?

— Пусть будет договор, — киваю. — Кровью надо подписывать?

— К чему лишние формальности? Достаточно твоего устного согласия. Если потом решишь нарушить условия, умрешь мучительной смертью.

Ну хотя бы потом, а не прямо сейчас, на месте. Надо соглашаться, а там видно будет.

— Так что у тебя за условия?

— Ты обязуешься провести в моем доме год и за все это время не покидать пределов Темнолесья.

— И только-то? — я не верю своим ушам.

— Ну, и еще исполнять все мои темные желания, — плотоядно усмехается он. — Все. Ты понимаешь, что это значит?

— Ээ-э… — тяну я. — Приблизительно.

И почему я решила, что по договору с темным магом буду целый год подметать полы и печь булочки? Он ведь на самом деле может потребовать все, что угодно. В том числе такое… что мне очень не понравится. Хотя, опять же, что такое он может потребовать, чего не может сотворить со мной прямо сейчас?

— Ну так? — колдун хмурит брови.

— Я согласна, — обреченно вздыхаю. — Но очень рассчитываю на твою порядочность.

Тут он не выдерживается и заходится хохотом.

— Порядочность? Серьезно?! Напомни-ка мне, какие байки у вас там обо мне ходят?

— Ну, — накручиваю волосы на палец с такой силой, что, кажется, оторву. — Говорят, что ты повелеваешь всей здешней нечистью и натравливаешь ее на безумцев, которые решатся сунуться в Темнолесье. А тех, кто не хочет туда идти, заманиваешь обманом, наводишь на них морок и заставляешь идти в чащу, на верную смерть.

И тут я внезапно задумываюсь о том, как сама сюда попала. Я же шла, будто заколдованная. Понимала, что нельзя, что пропаду, но меня будто что-то тащило вперед вопреки воплям до жути напуганного разума. Вот, значит, они какие — чары Темнолесья. Точнее, чары Черного Колдуна.

— И? — он выжидающе смотрит на меня. — Что из этого следует?

Глава 3

Из коридора мы попадаем в просторный зал. Осматриваюсь. Как-никак это теперь мой дом на ближайший год… если, конечно, я столько протяну.

Звук наших шагов разносится гулким эхом. Чтобы глянуть на сводчатый потолок приходится задирать голову. В целом, помещение выглядит довольно мрачно, вполне под стать владельцу. Стены из темного камня, кое-где прикрытые выцветшими гобеленами. Огромный камин с тлеющими среди золы угольками. Узкие окна с тяжелыми шторами и громоздкая мебель, которой, впрочем, так мало, что она теряется на фоне пустого пространства. И все это пугающее “великолепие” слабо освещено несколькими факелами на стенах, да парочкой свечей в канделябрах. С потолка свисает массивная люстра, но сдается мне, не зажигали ее давненько, а может, вообще никогда.

Но даже в этой темноте можно разглядеть признаки запустения. На стенах местами проступает мох, а уж про паутину и говорить нечего. Возле камина пол покрыт пеплом, а стены закоптились. Над всем этим витают запахи затхлости, пыли, старого дерева и камня. От пола и стен веет сыростью.

Чувствуется, что это жилище отшельника, которому важны лишь стены и крыша над головой, а не комфорт и уют. Ну да оно и понятно, Моривар — темный лесной маг, а не наследный принц.

Пока я разглядываю зал, колдун разглядывает меня.

— И как тебе? — спрашивает насмешливо.

— Ну, служанка-то тебе не помешает, — хмыкаю в ответ.

Провожу рукой по массивному деревянному столу столу в центре зала, а потом тыкаю пальцами со следами пыли и жира ему в лицо.

Моривар презрительно кривится в ответ, показывая, насколько ему плевать на мнение о его жилище какой-то пришлой крестьянки.

Ой, да пожалуйста. Хочет жить в хлеву — его дело. Мне же меньше работы. А то я метлой у Медардов не намахалась.

— Я буду жить тут?

На самом деле, надеюсь, что нет. Из мебели здесь пара громоздких кресел, деревянные скамьи, да грубые стулья вокруг стола.

— Еще чего не хватало! — в голосе Моривара искреннее возмущение.

— А где тогда?

— На чердаке, — ухмыляется колдун. — Крысам и летучим мышам не помешает компания. А, может, и не только им.

Смотрит на меня весело и хищно, ожидая реакции. Если планировал меня напугать, то зря. Он явно недооценивает степень моего отчаяния и потрясения от всего пережитого за сегодня.

— Чердак так чердак, — покорно бормочу я. — Все лучше, чем в лесу.

— Ладно, я пошутил, — нехотя признает маг. — Не хочу чтобы тебя сожрали или запугали до смерти в первую же ночь. Комнату себе можешь выбрать сама. Тут полно пустых.

Так, а жизнь-то налаживается. Да и Моривар, похоже, не такое чудовище, каким рисуют его деревенские сказки… и каким он пытается казаться. Уж всяко не хуже Медарда или его мерзкого управляющего.

Все это я думаю, поднимаясь вслед за хозяином по узкой винтовой лестнице без перил. Стараюсь не коснуться стен, здесь мха и паутины в разы больше, чем в зале.

Наверху нас ждет темный коридор. Колдун щелкает пальцами, и несколько настенных факелов вспыхивают светом. Стоит признать, это все-таки удобно. Сколько бы времени понадобилось, чтобы зажечь их обычным способом.

— Что? Опять скажешь, что я зря растрачиваю магическую силу? — Моривар будто мысли мои читает.

— Не скажу. Иногда бытовая магия полезна, — нехотя признаю я. — Но калитки и двери все-таки проще открывать руками.

— Много ты понимаешь!

Да уж куда мне, деревенской простушке, рассуждать о таких высоких материях.

В свете факелов видны двери по обеим сторонам коридора.

— Выбирай любую, — маг делает широкий жест рукой. — Кроме двух, самых дальних, — он указывает на двери в конце коридора с левой стороны.

— Там твои комнаты? — догадываюсь я.

— Да. К ним чтобы и близко не подходила, ясно?

— Ну, а как же, — пожимаю плечами. — Не думай, я не глупая принцесса из сказок, попавшая в замок чародея, которая первым делом лезет именно в те комнаты, куда ей строго-настрого запретили заглядывать.

— Очень на это надеюсь, — хмыкает он и добавляет, — Ох уж эти ваши сказки!

— Какие есть, — почему-то становится обидно за народное творчество.

— В общем, выбирай любую из пустых комнат и делай с ней, что хочешь. Можешь даже убраться, — мстительно усмехается Моривар.

Дергаю за ручку ближайшей двери.

— Подожди, глупая, — маг со своим высоким ростом легко дотягивается до настенного факела, вынимает его из железного кольца и подает мне. — Держи.

— Спасибо, — киваю, осторожно принимая факел из его рук.

— Ну, все, сладких снов, — бросает он, поворачиваясь ко мне спиной и удаляясь по коридору в сторону запретных комнат.

Оставшись одна, выдыхаю с облегчением. Может, Моривар и не тот кошмарный персонаж ходящих у нас жутких легенд, но рядом с ним очень не по себе. Темная магия она и есть темная магия. Без него как-то спокойнее.

Глава 4

Обреченно вздыхаю и направляюсь к выходу. У самой двери оборачиваюсь и бросаю на мага полный укора и негодования взгляд. Но он, зараза, хоть и смотрит мне прямо в глаза, совершенно непроницаем. Предпринимаю последнюю попытку.

— Если меня по дороге кто-нибудь сожрет или утащит в чащу, это будет на твоей совести.

— У меня ее нет, — цинично усмехается Моривар. — Я — безжалостный и страшный Черный Колдун из ваших сказок, не забыла?

Ой, ладно. Страшный и безжалостный он. В сравнении с теми же Медардами, считай, лапочка. Хотя, конечно, свинство гнать меня в лес на поиски воды.

Выхожу во двор. При солнечном свете, даже рассеянном, тут все не так уж страшно. Деревья, хоть и огромные, но не такие искореженные, как в чаще, а между ними зеленеет нормальная трава, и, к моему удивлению, кое-где даже цветы. Среди них большая часть мне незнакома, но при этом цветы дивно хороши. Может, магические?

За воротами Темнолесье больше похоже на себя, но все-таки выглядит куда дружелюбнее, чем ночью. Теперь осталось найти ручей с чистой водой. По дороге сюда я насмотрелась на лужи с непроницаемо черной поверхностью, да и болото тут наверняка имеется, но это явно не то, что мне нужно.

К счастью, ручей оказывается совсем близко. Настолько близко, что я, даже если бы захотела, не смогла бы заблудиться. По сути он течет вдоль каменной стены, окружающей дом колдуна, только с другой стороны.

Вода на удивление прозрачная и жутко холодная. Прямо зубы сводит, пока я жадно, пригоршнями, ее пью. Но при этом она невероятно вкусная. Очень хочется верить, что не заколдованная. Что я не усну прямо тут, на берегу беспробудным сном или, того хуже, не превращусь в козу или лягушку.

Хотя, судя по отражению, которое с трудом угадывается в постоянно подвижной, стремительно перекатывающейся по камешкам воде, выгляжу я сейчас не сильно лучше той козы. Вздыхаю и начинаю умываться. Изо всех сил тру лицо и руки, не обращая внимания на холод.

Умывшись, поднимаюсь, отряхиваю с подола сухие иголки и кусочки коры. А заодно оцениваю, насколько пострадало мое и без того старенькое и потрепанное жизнью платье. Пострадало серьезно, чего уж там. Подол испачкан, местами изодран, да и выше платью досталось. Заодно кидаю взгляд на фартук. Надо же, совсем про него забыла. Когда меня в спешке выставляли из замка, было не до того, во что я одета. А потом и подавно. И все-таки немного неловко, что я предстала перед Черным Колдуном вот такой — в грязном рваном платье и фартуке, который несмотря на все стирки выглядит желтовато-серым и покрыт несмываемыми пятнами.

А еще и волосы эти. Ужасно не хочется выглядеть грязнулей и лохудрой даже перед воплощением зла. С досадой срываю фартук, заледеневшими пальцами не так уж легко развязать узлы на спине. Хочу бросить его прямо тут, но почему-то это кажется неправильным. Слишком уж неуместна старая человеческая вещь, посреди дикой лесной чащи. Кроме того, приходит мне в голову неожиданная мысль, фартук можно пустить на тряпки. Будем честны, эта роль подходит моему старому переднику куда больше, чем служить деталью одежды.

Кстати, вот и вода нашлась. Я почти с нежностью смотрю на ледяной ручей. А если есть хотя бы тряпка, вода и две руки, то любое жилище можно сделать лучше.

Воодушевившись, направляюсь обратно. Если меня теперь еще и покормят, то точно можно сказать, что у Черного Колдуна мне живется лучше, чем в графском замке. Ну, ладно, по крайней мере, не хуже.

Злополучный фартук аккуратно складываю и оставляю в темной прихожей в надежде, что маг не заметит. Захожу в зал и вижу Моривара сидящим за столом, на котором — о светлые духи, спасибо вам — стоит еда. И пусть только попробует заявить, что она не для меня!

Но в этот раз колдун, видимо, для разнообразия, изменяет своей привычке издеваться надо мной и дразнить по любому поводу.

— Садись, — он кивает на свободный стул. — Голодная, наверняка.

— Даже не представляешь, насколько! — я плюхаюсь на стул, не отрывая вожделеющего взгляда от плошечек с едой.

Вид у еды непривычный и странный. Ни одно из блюд не выглядит знакомым, но при этом они не кажутся неприятными. Может, в обычное время я бы и не решилась это пробовать, но сейчас уже близка к тому, чтобы с вожделением поглядывать на древесные грибы. Одним словом, я не в том положении, чтобы привередничать.

Первым делом тянусь к большой глиняной миске с густым варевом. Пахнет непривычно, но довольно приятно. Ну, или это я такая голодная. Большой деревянной ложкой накладываю себе в тарелку. Обращаю внимание на то, что тарелка поставленная для меня — из олова. Явно видавшая виды, с парочкой вмятин, но в замке Медардов слугам бы еду и на такой не подали. Потемневшая от времени ложка, лежащая рядом, тоже оловянная.

У самого хозяина тарелка из белого фаянса с синей каймой по краям, а ложка и нож — из серебра. Как и стоящий перед ним кубок. А вот посуда, в которую наложена еда — простая, глиняные плошки и кувшины, деревянные ложки.

Пробую то, что положила себе в тарелку. По виду это больше всего похоже на густую кашу, но не белую или желтую, а зеленовато-коричневую. Пробую и морщусь. Совсем невкусно. И мало того, что вкус странный, так ни сахара, ни соли, ни масла. Очевидно, заметив мое выражение лица, колдун снисходительно бросает:

Глава 5

— Помогать? Это еще зачем? — Вирела нахмурила брови, и на ее древесной коже отчетливо прорисовалась каждая морщинка. — Разве я сама не справляюсь?

Я заметила, что она не добавила к своим словам привычное для прислуги обращение“ господин”. Хотя уж кому-кому, а темного магу оно бы пошло. Впрочем, я и сама к нему так не обращаюсь. Чего тогда ожидать от почтенной пожилой женщины, скорее всего, много лет проработавшей в доме? И пусть дриада — не совсем женщина в привычном понимании, сути это не меняет.

— Разумеется, ты справляешься, — поспешил заверить кухарку Моривар.

Мне послышалось или в его тоне действительно проскользнули оправдывающиеся нотки?

— Но эта девчонка вчера оказалась у ворот моего дома и напросилась в служанки, — Моривар развел руками. — Что мне оставалось делать? Оставить ее ночью в лесу?

— А почему бы и нет? — проворчала дриада себе под нос, но достаточно громко, чтобы я услышала.

Ну, начинается! Мало мне было челяди Медардов, поголовно меня ненавидящей, так и тут начинается то же самое. Что я сделала этой деревяшке?!

— К тому же, — продолжала Вирела, ничуть не смущаясь, — вы могли бы поручить кому-то из наших вывести ее из леса. Ведь она человек, а людям здесь не место.

Так вот оно что. Главный мой недостаток в том, что я — человек. А людей здесь, похоже, не жалуют. Выходит, Черный Колдун оказался милосерднее собственной служанки. Может, дело в том, что он тоже человек. Хотя человек ли?

— Вирела, ты же достаточно мудра, чтобы понимать, что ни один человек не попадет сюда просто так. И я хочу разобраться, зачем эта девушка здесь оказалась. А до тех пор, пусть помогает тебе. Кстати, она рвалась заняться уборкой. Насколько я помню, ты это дело не жалуешь?

— Да уж, конечно! — дриада возмущенно фыркнула. — Только людям может прийти в голову нелепая мысль бороться с временем и природой.

— Ну вот, она для этого достаточно человек.

— Только не думайте, что я стану в этом участвовать!

— Не думаю, — он улыбнулся, и на этот раз не насмешливо или хищно, а как-то по-доброму. — Кому пришла в голову мысль об уборке, тот пусть ее и воплощает. Но, полагаю, ты могла бы найти ей применение на кухне. Пусть занимается подсобными работами.

— Ладно уж, разберусь, — ворчит дриада. — Как говорите, ее зовут?

Причем даже вопрос о моем имени задается не мне, а колдуну. А я будто пустое место.

— Инола, — подсказывает маг. — Впрочем, ты можешь звать ее, как пожелаешь.

Ну, спасибо! Давайте мне еще прозвища придумывать. А то у меня их в замке мало было. Причем почти к любому обзывательству непременно добавлялось “рыжая”. А теперь мне предстоит стать мишенью для фантазии дриады, ненавидящей людей в целом.

Моривар поворачивается и уходит, оставляя нас с Вирелой вдвоем. Тереблю подол платья, жалея, что сняла фартук, он бы для этих целей лучше подошел.

— Значит так, — Вирела первая нарушает затянувшееся молчание. — Научу тебя самым простейшим блюдам. Мало ли, зачем мне понадобится отлучится, а раз уж ты здесь, хозяину не придется сидеть голодным. Начнем с грибной похлебки. Моривар ее очень любит. Вон в той корзине у стены — грибы. Помой и почисти.

В голосе со скрипучими нотками звучит приказной тон. Будто дриада всю жизнь только и делала, что раздавала приказания. Да уж, власть развращает людей… и не только людей.

Помыть и почистить, значит. Ладно, справимся.

— А за водой к ручью идти? — хватаясь за ручки корзины, спрашиваю я.

Корзина довольно тяжелая, но я не против отнести ее к ручью и перемыть грибы там, подальше от недовольного взгляда Вирелы.

— Еще чего! — смотрит на меня, как на дурочку. — Это что ж каждый раз до ручья бегать, как вода понадобится? Вон бочка в углу стоит.

— А когда вода в бочке закончится? — нахожу глазами большую, почти в мой рост бочку с деревянным ковшом, зацепленным за край.

— Шишкары новой натаскают, — дриада пожимает плечами, будто всякий и так это должен понимать. — А то ведь и правда, — тут взгляд ее янтарных глаз становится хитрым. — Теперь у нас ты есть. Вот ты и будешь воду таскать. Чего зря лесовичков гонять? У них и свои дела найдутся.

Прекрасно! Лучше бы не спрашивала. И кто меня за язык тянул? Теперь мне еще и воду таскать. Не то чтобы я прям неженка, у Медардов особо не забалуешь, но и лишнюю работу на свою голову придумывать не очень-то умно.

Дальше благоразумно помалкиваю, горстками перемывая грибы в широкой миске. Потом чищу маленьким ножиком и передаю дриаде, которая на удивление ловко нарезает их напоминающими веточки пальцами и складывает в чугунок. Затем туда же почти до краев добавляется чистая вода, какие-то коренья, по щепотке от разных трав, пучки которых развешены по стенам.

— Достань-ка мне ореховое масло, — командует Вирела. — Вон там на полке, да нет, глупая, выше.

Вижу наконец большую, покрытую слоем жира и пыли бутыль, снимаю с полки и несу дриаде. Та отмеряет его ложками и добавляет в похлебку. Затем перемешивает все и подвешивает чугунок над огнем.

Глава 6

Моривар скептически оглядывает мою комнату.

— И что тебе здесь не так?

— Будто сам не видишь! — возмущаюсь я, обводя рукой вокруг. — Да у нас в каморке для слуг чище было.

— У нас, это в том замке, откуда тебя вышвырнули? — ядовито интересуется маг. — Уже соскучилась.

— Ничего подобного! — с трудом удерживаюсь от оберегающего знака при упоминании замка Медардов. — Я лучше сдохну, чем туда вернусь.

И тут же осекаюсь, захлопнув рот. Вот что-что, а сдохнуть здесь — вполне себе реальный расклад. И пусть Черный Колдун при ближайшем знакомстве оказался не таким уж чудовищем, но во-первых, я его пока слишком мало знаю, а во-вторых, кто сказал, что у него не может поменяться настроение. Попасть под горячую руку темному магу — хуже не придумаешь.

— Кстати, я хотел с тобой поговорить об этом. После того, как закончишь уборку, — он насмешливо хмыкнул. — Спустись ко мне.

— Как скажешь, — покорно киваю, но внутренне ежусь от нехороших предчувствий.

— Пожалуй, оставлю тебя наедине с тряпками, — колдун кивает на сложенный у меня на плече передник, захваченный из прихожей. — Кстати, насчет тряпок… Твое платье вполне можно использовать с той же целью.

— Ну так наколдуй мне новое! — злюсь я, задетая за живое. — И гребень заодно. Как видишь, — указываю на бадью с водой, — я вовсе не неряха. Просто так вышло, что я посреди Темнолесья, а поддерживать здесь пристойный вид — задачка не из простых. Хорошо, хоть вода есть, — бурчу, склоняясь над лоханью.

Маг бормочет себе под нос что-то неразборчивое и выходит. Оставшись наконец наедине с грязной комнатой, принимаюсь за уборку. Первым делом открываю окно. Дается мне это ой как нелегко. Я почти готова сдаться и позвать на помощь Моривара, когда заржавевшая задвижка поддается, позволяя раскрыть узкие оконные створки.

С окна и начинаю. Сухой тряпкой, сделанной из куска злополучного фартука, протираю створки и рамы, то и дело стряхивая пыль в открытое окно. Затем так же прохожусь по всей мебели, благо, ее совсем не много.

Это лишь предварительная часть работы, но уже стало получше. Да и свежий лесной воздух, проникший в комнату, хотя бы отчасти разогнал запахи затхлости, сырости и пыли. Кстати, если держать окно открытым и ночью, то ветки не будут царапать о стекло, и я смогу выспаться.

Дальше мочу тряпки в воде, и начинается главная часть уборки. Сначала, пока тряпка еще чистая, мою оконные стекла и рамы. В чистом виде окно выглядит совсем иначе. Теперь оно будет пропускать больше света. Потом приходит очередь мебели, и под конец — пола. Его, конечно, по-хорошему сначала бы подмести, но ни одной метлы мне тут не попалось. Может, самой попробовать соорудить из сухих веток? Уж чего-чего, а этого добра в Темнолесье — в изобилии.

Ладно, это в планах на будущее, а сейчас надо вымыть полы, как есть. Приходится хорошенько потрудиться над пятнами въевшейся грязи. Но в конце концов победа остается за мной. Устраиваюсь в узком проеме открытого окна, и сижу там, подтянув повыше ноги, ожидая, пока высохнет пол. Поглядываю попеременно то на лес, где и без того рассеянный солнечный свет постепенно уступает место вечерним сумеркам, то в комнату. При взгляде на дело своих рук наполняюсь законной гордостью. Услада для глаз и на сердце радость. “Порядок в доме — порядок в душе”. Права была все-таки Гилена, ох, права.

Единственное, что омрачает идиллию — кровать. Я, конечно, вытряхнула над окном пыльное покрывало, но сильно лучше не стало. Под ним обнаружилась пожелтевшая от времени и отсыревшая простыня. ЕЕ-то я отнесу к ручью и там выстираю, а вот с покрывалом сложнее. Критически осматриваю темный бархат. Когда-то, он, должно быть, был темно-вишневым или малиновым, но сейчас так выцвел и запылился, что изначальный цвет остается лишь угадывать.

Кастелянша в замке учила нас обращению с бархатными шторами и покрывалами. И стирка среди способов ухода за бархатом не значилась. Но у Медардов даже в сундуках не попадалось настолько потрепанных жизнью вещей.

Кстати, о сундуке. Бросаю взгляд на тот, что стоит в моей комнате, вытертый и отмытый моими собственными ручками. Можно ли в нем покопаться? Вдруг там отыщется сменное постельное белье, а может даже и платье. Ну если нет, то хотя бы что-то, что можно пустить на тряпки, потому что бедный фартук окончательно пал в борьбе за чистоту моего нового жилища.

Замка на сундуке нет, но откинуть тяжеленную крышку оказывается почти непосильной задачей, похлеще битвы с оконной задвижкой. И все-таки я побеждаю. Я такая, если мне что-то нужно, то своего добьюсь, пусть из последних сил и рискуя надорваться.

При взгляде на содержимое сундука, понимаю, что не зря старалась. И пусть там ни платьев, ни постельного белья, зато груды материи, сложенной рулонами и стопками, аккуратно пересыпанные сухой лавандой. Ткани, лежащие, наверняка, много лет, тоже поблекли и отсырели, но они хотя бы чистые. Лен вполне сгодится на белье, да и на платье есть из чего выбрать. Я, конечно, не портниха, но кое-чему Гилена меня научила, да хранят ее светлые духи.

Беру в руки отрез ткани глубокого голубого цвета, над которым даже время оказалось не властно. Не знаю, что это за ткань. На ощупь не лен и не шерсть, но и не роскошный шелк, батист или атлас. Вот бы мне платье из такой материи! С одной стороны явно прочная и практичная, с другой — цвет красивый, достойный и наряда знатной дамы.

Глава 7

Очень интересно, что имел в виду маг, но спросить я не решаюсь. Не настолько у нас панибратские отношения. Тем более в зал входит Вирела, и вид у нее не сказать, чтобы довольный. Она направлятся к нам и, к моему удивлению, обращается не к Моривару, а ко мне.

— Я кому велела на кухне быть после обеда?

Вот ведь наказание! С этой уборкой совсем из головы вылетело, что я должна была явиться на кухню, помогать Виреле с ужином. Понимаю, что виновата, но вместо раскаяния на меня накатывает злость. И что, без меня совсем никак? Справлялась же как-то все эти годы.

— Вирела права, — тон и взгляд Моривара становятся холодными. — Ты пришла сюда устраиваться служанкой, так выполняй свои обязанности.

— Иначе что? — вызывающе спрашиваю я. — Выставите меня из дома? Помнится, вы брали с меня клятву, что я год отсюда уйти не смогу.

— Есть вариант, что ты вообще не сможешь отсюда уйти, — колдун вроде улыбается, но от этой его улыбки меня пробирает дрожь. — Ты понимаешь, о чем я, Инола?

Я понимаю. Теперь наконец-то понимаю, что связалась не просто с угрюмым отшельником, живущем в чаще леса, а с Черным Колдуном. И лучше его не злить. И его подручных тоже, будь неладна эта дриада. Чтоб их обоих темные духи сожрали. Хотя Моривар сам кого хочешь сожрет, не подавится. По крайней мере, сейчас при взгляде на него, мне так кажется.

— Живо на кухню! — приказывает Вирела. — Подашь ужин.

Дважды меня просить не надо. Ветром срываюсь с места и мчусь на кухню. И пусть во мне бушуют злость и страх, но где-то в глубине души мне все-таки стыдно, что пренебрегла своими обязанностями. Договорености следует соблюдать, даже заключенные с темными магами. Я была хорошей служанкой Медардам, хоть они меня ненавидели, буду так же исправно служить и Моривару.

На кухне посреди стола стоит чугунный горшок с тушеными грибами, а рядом блюдо с лепешками. Горшок тяжелый и горячий, обхватываю его полотенцем и осторожно несу в зал, молясь светлым духам, чтобы не споткнуться по дороге. Спасибо, на этот раз хоть факелы горят в коридоре, соединяющем кухню и главный зал. В зале ставлю ношу на стол и возвращаюсь за лепешками и кувшином с каким-то очередным ягодно-травяным отваром. Затем снова на кухню — за приборами для Моривара. Под строгим взглядом дриады открываю пыльный шкаф и достаю фаянсовую тарелку, серебряные приборы и кубок из темного стекла.

Разложив приборы на обеденном столе, собираюсь ускользнуть обратно в кухню, но Моривар останавливает меня на пороге.

— Захвати тарелку и для себя. Ты ужинаешь со мной.

И звучит это не как любезное приглашение, а как приказ. Есть-то мне хочется, даже очень. С завтрака ни крошки во рту не было, а работала я сегодня, как вол в поле. И все-таки почему-то мне кажется, что лучше лечь спать голодной, чем ужинать в компании Моривара. А еще лучше прихватить из кухни лепешку-другую и съесть в своей комнате. Но вместо этого придется делить трапезу с хозяином.

Приношу приборы для себя, ставлю их и сажусь, стараясь производить как меньше шума и не привлекать лишнего внимания мага, который уже приступил к ужину.

Осторожно накладываю грибы себе на тарелку. С голоду они кажутся мне невероятно вкусными. Наплевав на приличия, кладу добавку. Колдун сам виноват, что позвал меня. Мог бы ужинать спокойно в одиночестве. И больше бы досталось.

Наслаждаясь вкусом вирелиной стряпни, все-таки не могу удержаться от мысли, что если готовить всю еду только из даров леса, то особого разнообразия ждать не приходится. Грибная похлебка на обед, тушеные грибы на ужин. Даже если очень любить грибы, где-то через месяц при одном взгляде на них мутить начнет.

Но это так, праздные размышления. Благоразумно держу их при себе. Тем более, я пока настолько голодная, что чуть не плачу от радости на каждой ложке. Лепешки тоже прекрасны. На этот раз они не сладкие, зато с добавлением пряных лесных трав. Да, грубоваты, суховаты и совсем без соли, но хорошо проголодавшемуся человеку — в самый раз.

Да и, будем честны, у Медардов не сказать, чтобы меня кормили лучше. Черствый хлеб, высохший сыр, жидкий суп из корнеплодов, репа, редька, свекла — вот, считай, и вся моя еда. Мясо и рыба доставались слугам, только если подпортятся, да и то мне в последнюю очередь.

— Проголодалась? — колдун все-таки заметил мой излишний аппетит и не смог оставить его без внимания.

Киваю с набитым ртом.

— Похоже, прежние господа тебя не баловали, — усмехается он.

— И как вы догадались? — ворчу в ответ. — Прежние господа сволочи были, каких поискать.

— Я тебе больше нравлюсь? — коварно улыбается маг.

— Скажем так, — я осторожно подбираю слова, чтобы не угодить в расставленную ловушку. — Мне сейчас кто угодно понравится больше Медардов.

— А ты бы хотела им отомстить? — в глазах, цвет которых я все никак не разберу, вспыхивает огонек недоброго любопытства.

— Еще как! И не только им, а еще и управляющему, и ключнице и всей их мерзкой челяди.

Не собираюсь строить из себя добронравную девушку, прощающую врагов. Со мной с самого начала обошлись ужасно, мучили три года, а потом и вовсе вышвырнули подыхать с голоду. Да, если бы я могла им отомстить, ни за что не упустила бы случай.

Глава 8

В моей комнате, куда я поспешила благоразумно убраться, свежо и прохладно. Но окно я решила не закрывать, помня о душераздирающем скрежете веток прошлой ночью.

Вместо этого заворачиваюсь в новообретенное одеяло так, что наружу только нос торчит. В отличие от прошлой ночи, теперь комната не кажется мне чужой и неприятной. Напротив, за время уборки я успела с ней сродниться и ощущала по-настоящему своей.

Несмотря на это заснуть мне не удается. За окном шумит ветер и скрипят ветки. Теперь они не царапают по стеклу, но временами задевают подоконник. И все-таки дело не в лесном шуме, а в тяжелых мыслях, которые я гоняю у себя в голове. Как бы я ни хорохорилась, Моривару удалось меня запугать, и оставшись наедине с собой в ночной мгле я не могу забыть о его угрозах. Мысленно перебираю наказания, которые мог придумать для меня темный маг, ругаю себя за это, пытаюсь успокоиться и заснуть.

Не знаю уж, как мне это удается и как долго длится мой тревожный, наполненный страшными сновидениями сон. На границе сна и яви чувствую, что мне трудно дышать, будто кто-то сидит у меня на груди. Просыпаюсь в холодном поту, пытаюсь стряхнуть с себя морок ночных кошмаров, но понимаю, что тяжесть никуда не исчезла. Сейчас она ощущается чуть легче, уже не кажется, что меня душат и каждый вдох дается с трудом, но я явственно ощущаю, как что-то давит мне на грудь. Или кто-то.

В ужасе вскакиваю, отбросив одеяло. Лунный свет, проникая в мою спальню, прочертил дорожку от окна до двери. И вот в нем-то на миг вырисовывается силуэт маленького существа. Создание похоже на какого-то зверька, оно смешно болтает лапками в воздухе, прежде чем плюхнуться на пол. Оказавшись на полу, малыш почти сразу выпрыгивает из полосы лунного света и становится невидимым.

Понятия не имею, кто это, но просто невозможно всерьез бояться такой милоты.

— Эй, мелочь, ты кто? — присев на корточки, тихонько обращаюсь к темноте. — Выходи, я тебя не обижу.

Однако ночной гость не спешит показаться. То ли не верит мне, то ли обиделся за то, что я так бесцеремонно спихнула его.

— Ну, как знаешь, — поднимаюсь, прихватив сброшенное одеяло.

Заново устраиваясь на кровати, удивляюсь собственной беспечности. Мало ли, что создание показалось таким забавным в лунном свете. Кто сказал, что такая милаха не может, например, пить кровь или душить во сне? Как-никак, я в доме Черного Колдуна. К тому же обещавшего проучить меня за непокорность. Вполне возможно, что существо явилось сюда по его приказу.

И все-таки у меня не получается напугать себя по-настоящему. Сама не знаю почему, просто чувствую, что от моего ночного гостя не исходит никакой угрозы, и что он боится меня куда больше, чем я его.

И отчего-то мне после этого странного происшествия становится спокойнее. Как будто присутствие милой маленькой нечисти каким-то непостижимым образом охраняет меня. Глупости, конечно, но так уж мне кажется.

Задремав и почти провалившись в сон, ощущаю как кто-то карабкается по одеялу. Не шевелюсь, дышу медленно и ровно, будто сплю. Пройдясь по мне, невидимыми лапками, создание устраивается на груди. Вообще-то, несмотря на размеры, оно тяжеловато, по весу примерно как кошка. Лежать с такой “кошкой” на груди, может, и не очень удобно, зато как-то спокойно и уютно. Так и засыпаю.

Проснувшись, предсказуемо никого не обнаруживаю, зато понимаю, что спокойно проспала всю ночь и отлично выспалась. Что ж, уже неплохо. Наскоро умывшись водой из кувшина, заранее припасенного в спальне, спускаюсь и иду на кухню — помогать дриаде с завтраком.

При виде меня Вирела недовольно закатывает глаза, затем отправляет к корзинам с желудями и лесными орехами и велит очищать их от скорлупы. Она забирает у меня чищенные и перемалывает в муку на ручной меленке. Потом выкладывает получившуюся муку в миску, добавляет воду, мед, сушеные ягоды.

— А вы тут обычную муку совсем не признаете, — осторожно интересуюсь я.

— Какую-такую обычную? — дриада с силой вымешивает темное тесто.

— Ну, ржаную. Или пшеничную.

Вирела чуть не подскакивает от возмущения.

— Эта ваша человеческая дрянь! Вы, глупые людишки, едите то, что заставляет вас болеть, старит и убивает. Я не стану кормить Моривара человеческим ядом.

— Но он человек! — запальчиво возражаю я.

А человек ли? Откуда во мне такая уверенность? Не больно-то я разбираюсь в природе темных магов. Да и вообще до позапрошлой ночи, считала их, скорее, героями страшных сказок, чем реальностью.

— Моривар не станет губить себя мерзкой едой, далекой от природы.

— Ну почему же — далекой? — понимаю, что лучше не злить дриаду, но не могу удержаться. — Пшеница на поле растет, овощи - на огородах, фрукты — в садах. Вполне себе, природа. Ничем не хуже вашей лесной.

— Все, к чему прикладывают руку человек — уже не природа! — в голосе дриады презрение, чуть ли не ненависть.

Хорошо, что мне хватило ума не заикнуться про мясо. А то глядишь, она бы и меня в муку смолола на своей меленке. Если уж и заводить разговоры на эту тему, то лучше с самим Мориваром. Пожалуй, безопаснее.