Служанка Тремора

Пролог.

XIX век не тот, что в книгах. Здесь страницы пропитаны не чернилами, а грязью, потом и кровью. За манерами и леденящими балами, голод, жестокость и старинные проклятия. Не всегда люди и вампиры делили хлеб и землю. Когда-то они делили только смерть.

Тысячи лет длился тот бой. Города сжигали на заре, деревни исчезали за ночь. Люди отвечали огнём, серебром, молитвами, но не победой. А вампиры, убивая и умирая, теряли остатки рассудка. Кровь не насыщала, только разжигала. Мир стал полем для хищников. Остались лишь те, кто спрятался.

Говорят, однажды одна знатная семья, принесла себя в жертву.
Они заключили первый Договор с кланом из старой крови, обменяв жизни на защиту своих земель.
Так появился первый дом под покровительством. За ним второй, третий. Так страх стал законом, и закон стал нормой.

Вампиров не сожгли на площадях и не изгнали за моря. С ними подписали соглашения кровью и страхом. И каждой земле положен лорд, но не всякий лорд, человек. Теперь в каждом уголке империи вампиры носят знаки принадлежности к дому, к договору, к земле. Имение без знака приговор.

Имение Тремора между лесами, болотами и пустыми дорогами. Там, где солнце встаёт усталым, а ночь сходит на землю тяжёлым покрывалом.
Замок, где живут те, кого больше нигде не потерпят. И те, кто не переживёт ещё одну зиму без крыши и закона. Кровь здесь не только еда. Это долг. Обмен. Валюта. А жизнь не дар. А плата. И расписка. Многие считают, лучше быть слугой в Треморе, чем кормом за его стенами. А для некоторых, последний шанс.

Так начинается каждый новый день в Треморе. С заходом солнца просыпаются хозяева, по тёмным коридорам разливается шёпот, в кухне трещит огонь, а где-то внизу Агата проверяет запоры на подвалах, где прячут следы тех, кому не повезло.

Здесь всё держится на договорённостях, страхе и усталой надежде, что сегодняшний день закончится без лишней крови.

Глава 1.

Замок Тремор не был построен людьми.
Слишком тяжёлые стены и узкие окна. Даже днём здесь пахло свечным воском, старой кровью и сырой землёй, как в закрытом склепе. Всё, что оставалось светлого в этих коридорах, давно умерло или сбежало.

Имение лежало вдали от столицы, в полях, где земля будто бы выдохлась. Леса здесь росли вперемешку с пустошами, птицы не пели даже весной, а по утрам туман был густым, как молоко. Местные обходили дорогу стороной и крестились, увидев башни замка издалека.Внутри которого, всё было устроено с пугающей чёткостью. У каждого своё место. У каждого своя роль.

Агата жила в одной из служебных комнат на нижнем уровне, узкой, с каменными стенами и тёмной мебелью. Ни шёлковых занавесок, ни зеркал. В зеркала в замке давно не смотрелся никто. На тумбочке, нож, ключи, старый медальон. Под кроватью, сундук с запасной формой, аптечкой и небольшой сумкой на случай бегства. В шкафу только чёрное.

Она просыпалась каждый день в одно и то же время, за час до заката, как и положено тем, кто обслуживает семью Рафаэля Тремора. Агата служила лорду Тремору уже десятый год. Она не просто горничная. Личная помощница. Наставница младших. Связующая нить между живыми и мёртвыми в этих стенах. Её не называли по имени за глаза, слишком много она знала.

Она первой поднималась, пока остальные только протирали глаза. Ходила по маршруту, выверенному годами: лестница, галерея, южный коридор, поворот к покоям Рафаэля.

Сегодня всё шло по расписанию. На полу не было свежей крови. Из западного крыла не слышалось шорохов. Значит, ночь могла начаться спокойно. Или почти.

Рафаэль, глава клана, лорд не только по титулу, но и по праву крови, не терпел суеты. Он не звал. Он ждал, чтобы нужное оказалось на месте вовремя.

Агата поднялась по лестнице, поправила передник. Шпилька в волосах, кинжал за подвязкой, ленты затянуты, пуговицы застёгнуты. Всё на месте.

У дверей она остановилась, выровняла дыхание. Постучала один раз, коротко и, не дожидаясь разрешения, вошла.

Комната была в полумраке. Только свечи у камина и длинная полоса красного света на полу, отражение от витража в западной стене.

Он стоял у окна, как всегда. Высокий, прямой. В белой рубашке, растёгнутой на одну пугавицу, даже небрежность в его одежде выглядела выверенной. Белые волосы падали на плечи. В профиль не человек, а статуя.

— Агата, — коротко ответил он. Не обернулся.

Это значило: сегодня он не раздражён, но и не расположен. Прекрасно. Бывают хуже.

— Вам заменить бокалы?

— Нет. Но скатерть в зале…

— Уже заменена. Старую выкинули, на ней был стойкий запах. Я велела сжечь.

Он не оборачивался. Но слушал. Всегда слушал.

— Новенькие? — спросил он.

— Пока держатся.

Он обернулся. Медленно. Глаза слишком светлые, почти лишённые цвета, но не выражения. В них была усталость, скука и что-то ещё — то, что Агата старалась не разглядывать.

— Если будет инцидент, доклад мне, не управляющему.

— Есть, милорд.

Он смотрел на неё с той же безучастной строгостью, что и всегда, будто проверяя — не даёт ли трещину структура дома.

— На нижней кухне сегодня было слишком шумно, — произнёс он тихо. — В такое время это недопустимо.

Агата слегка наклонила голову.

— Я разберусь. Возможно, новенькие.

— Разберись, — подтвердил он. — Если завтра повторится, вылетят все трое.

Он повернулся к окну, давая понять, разговор окончен. Агата поклонилась.

Агата вышла из покоев лорда, закрыв за собой дверь тихо, как шёлковая складка. Её движения были отточены годами, ничто не скрипнуло, не звякнуло. За спиной остался запах старого дерева, железа, вина и свежей крови, а впереди — тягучая ночь, полная обязанностей.

Она поправила передник, смахнула с манжета невидимую пыль и направилась к южному лестничному пролёту. Едва ступила на первую ступень, как сверху слетела Сара — младшая горничная, с вечно распухшим взглядом, будто только что от шлепка или стыда.

— Агата! Там… возле библиотеки… — запыхавшись, она остановилась, задыхаясь скорее от страха, чем от бега.

Агата подняла бровь. У неё не было времени на восклицания.

— Кровь?

— Нет, совсем нет. Простыня...и нижняя часть тела. Только она. Женская.

— Где?

— У второй створки в архив. Я шла на смену, а оно… прямо посреди прохода.

Агата кивнула коротко, не выказывая ни удивления, ни тревоги. Только тонкое раздражение, что снова кому-то пришлось объяснять очевидное.

— Вероника?

— Я… я не знаю… возможно…

— Возвращайся. Вода на плите, тряпки в кладовой. Первое, что нужно сделать, комната господина Эно, потом лестница.

— Да, мисс Агата!

Сара исчезла, а Агата свернула к архиву.

Останки были аккуратны. Бледное бедро, щиколотка, туфелька в тон, даже кружевной край подвязки был подогнут, будто смерть случилась во время бала. Почерк Вероники. Или кого-то, кто хотел её подражать. Агата выдохнула. Без жалости, без мыслей о душе погибшей.

— Хоть не размазали, — сказала вслух.

Взяла тряпку, замотала, быстро, по памяти. Никаких охов, никаких “о боже”. Утром, возможно, кто-то будет искать остальное. Если повезёт, не найдут. Она знала, чей это был след. Вероника. Она больше здешних мужчин любила избавляться от женщин.

Агата донесла остатки до прачечной. Положила в бак с хлоркой.

Позже, когда всё было вымыто, перенюхано и отпарено, Агата стояла в пустой гостиной.

Рафаэль зашёл. Снял перчатки.

– Ты сегодня молчалива.

– А я обычно многословна?

Он подошёл ближе.

– Сегодня ты должна присуствовать на приёме. Будут те, кто не умеет убирать за собой.

– Принято.

Рафаэль редко устраивал ужины. Это было хлопотно. Потом надо отмывать полы, менять скатерти, считать слуг. Особенно неприятно было считать слуг, потому что их всегда становилось чуть меньше.

Но сегодня, к её сожалению, ужин состоялся.

Глава 2.

У дверей графа Эльвина толпилась группа бледных, испуганных слуг. Они смотрели на Агату с немой надеждой, как на своего спасителя.

— Где он? — спросила Агата, поправляя складки на платье и открывая дверь.

— У себя, мисс Агата, он…

Но голос слуги заглушил истеричный вопль графа.

— Я требую справедливости! Мою поэзию осквернили грязными человеческими руками! Я не перенесу этой трагедии!

Агата вошла в комнату, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

Граф Эльвин стоял посреди покоев, одетый в длинный халат, волосы взлохмачены, лицо искажено гневом и драматизмом. Он яростно жестикулировал, размахивал перед собой кулаками и выглядел так, будто собирался прыгнуть с ближайшего балкона, если бы это не было бессмысленно для бессмертного вампира.

— Агата! — вскрикнул он, заметив её. — Ты должна немедленно найти мою рукопись! Это вопрос жизни и смерти!

— Граф Эльвин, вы уже мертвы, — спокойно заметила она. — А жизнь и смерть угрожает скорее тем, кто вас разбудил.

Он замолчал на секунду, ошарашенно глядя на неё.

— Ты что, смеёшься надо мной, Агата?

— Боже упаси, граф. Просто уточняю факты.

Он нахмурился ещё больше, затем устало махнул рукой.

— Ладно, найди рукопись. А когда найдёшь, я, возможно, помилую этих жалких смертных. А до тех пор не ждите от меня милости!

Агата вышла, мысленно прикидывая, сколько монет ей придётся попросить у Дормера, за эти сверхурочные.

Агата искала рукопись графа Эльвина уже больше часа. Ни следа. Комнаты перерыты до щелей в камне, залы выметены до последней косточки под буфетом, библиотека исследована до угольной крошки. Даже подсвечники проверены, бывало, он засовывал туда “любимые строки”, чтобы они “впитывали благородный свет”.

Раздражение Агаты копилось молча, как холодный яд под кожей. Ни жалоб, ни громких слов, только сжатые пальцы и взгляд, от которого в коридоре слуги расступались без команды. Искать стихи графа считалось в замке пыткой даже среди прочих унижений. Но отказаться? Это было равносильно признанию в ереси. Поэзию графа Эльвина нужно было найти. Обязательно. Желательно до того, как граф решит перейти к наказаниям.

Граф Эльвин не просто не любил смертных, он их презирал. Не скрываясь. И не из вежливой отстранённости, как Рафаэль, а с хищной радостью, с которой дети дёргают крылья у насекомых. Дать ему повод, даже крошечный и он радостно разорвёт виновного, вызовет свидетелей, запишет всё в стихах и будет читать это неделю подряд, улыбаясь на каждом катрене.

Агата знала это. Видела.

Она лично выносила шапку одного из поваров, запекшуюся от крови, после того как он случайно пролил вино на листы с “Гимнами кровавой луне”. Потом два дня оттирали потолок.

Так что если рукопись не найдётся… и найдётся виновный, даже молитва не поможет. А если виновный не найдётся… тогда виновным станет тот, кто отвечал за порядок. А Агата отвечала всегда.

Поэтому искала молча. Без права на ошибку.

В коридоре за пиршественным залом, пахнущем вином, кровью и тухлой сметаной, Агата наконец наткнулась на младшую Лилли. Девчонка стояла на коленях у мешка с отбросами и, засовывая в него руки по локоть, отчаянно копалась внутри, будто от этого зависела её жизнь.

Агата подошла. Молча. Лилли вздрогнула от её шагов, но не обернулась.

— Лилли, — сказала Агата холодно. — Если ты решила отправиться на тот свет, выбирай способ быстрее. Стоять среди помоев и плакать, не самый эффективный.

Девушка резко обернулась. В дрожащих пальцах — скомканные, мокрые листы бумаги.

— Я… я нашла их. В мусоре. Они были скомканы. Я думала, это чей-то черновик, ну… знаете, после пира. И выбросила. Но когда услышала, что вы ищете…

— Ты выбросила рукопись графа Эльвина, — перебила Агата. — Стихи. С его гербовой маркировкой. С подписью. С ароматом амбры, которым он поливает каждую страницу.

Лилли побледнела. Губы у неё дрожали, как у заячьего трупа на морозе.

— Простите… я… я не подумала…

Агата наклонилась, выхватила бумаги, резким движением встряхнула их, словно стряхивая с них саму глупость.

— Ты не думала. А это уже преступление. Здесь, в Тренморе, за отсутствие мыслей платят не предупреждениями, Лилли. Платят свой головой.

Та съёжилась.

Агата разгладила страницы ладонью. Почерк Эльвина был всё тот же: вензеля, зловещие метафоры, стихи о луне, жажде и неразделённой любви к собственной тени.

— Вернись к работе. Если я снова найду в мусоре хоть один клочок с гербом, следующей туда полетишь ты.

Лилли кивнула и бросилась прочь, не оглядываясь.

Агата задержалась у окна. Бумаги пахли сыростью. Она быстро перебрала страницы, мысленно проклиная день, когда граф решил стать поэтом. Стихи были настолько чудовищны, что, прочитав две строчки, Агата почувствовала физическое отвращение.

Через несколько минут она вошла в покои графа Эльвина. Он стоял у окна, драматично глядя вдаль и продолжая монолог о своей трагической утрате перед пустой комнатой.

— Граф, я нашла вашу рукопись, — спокойно произнесла Агата, протягивая ему бумаги.

Он резко повернулся, вырвал бумаги из её рук и начал быстро проверять каждую страницу, словно боясь, что кто-то мог осквернить его бесценные творения.

— Слава богам! — граф почти улыбнулся, но тут же застыл, заметив одну из страниц. Его лицо резко исказилось от ярости. — Это что?!

Агата заглянула через его плечо и увидела небольшое красное пятно, явно оставленное вином прошлой ночи.

— Вероятно, случайность, милорд, — она не успела закончить, как он развернулся и с размаху ударил её по лицу тыльной стороной ладони.

Удар был неожиданно силён. Голова Агаты резко мотнулась в сторону, и она едва не упала, но каким-то чудом удержалась на ногах. Щека горела огнём, послышался звон, но Агата сразу же выпрямилась, подняла голову и холодно посмотрела на графа.

— Простите мою небрежность, граф, — сказала она абсолютно спокойно и холодно, как будто ничего не случилось. — В следующий раз я лично прослежу, чтобы никто не потерял ваши бесценные стихи.

Глава 3.

Когда Агата вошла в замок, на её лице уже не было и следа от утренней безмятежности. Она остановила нескольких мужчин-слуг, которые бездельничали возле кухни, явно не зная, чем заняться.

— Джейкоб, Энтони, Мэтью, — строго произнесла Агата, вызывая у всех троих немедленное напряжение и готовность к бегству. — У нас есть три свежих тела возле восточного леса. Принесите их сюда и отнесите в подвал. И аккуратнее, эти тела станут завтрашним завтраком наших господ.

Джейкоб тут же помрачнел:

— Опять? Когда-нибудь мы сможем принести обычный хлеб и сыр на завтрак?

— В этом месте, обычный завтрак, как минимум одна человеческая рука. Так что радуйся, что сегодня не требуется разделывать их на части. Всего-то аккуратно сложить, — сухо ответила Агата.

Слуги обречённо кивнули и отправились выполнять приказ, а Агата поспешила в кабинет Дормера, надеясь услышать хоть какие-то хорошие новости.

Дормер, как обычно, сидел за своим столом, аккуратно складывая бумаги в стопки и что-то тщательно записывая. Когда он заметил Агату, то кивнул ей и жестом пригласил сесть.

— Добрый день, Агата. Я слышал, у нас было небольшое происшествие этим утром?

— Небольшое... это мягко сказано, Дормер. Я надеялась хотя бы раз проснуться без необходимости кого-то убивать, — спокойно сказала Агата, садясь напротив него и устало потирая шею.

Дворецкий усмехнулся.

— Ты выбрала странное место для работы, если хотела покоя. Но я думаю, ты будешь рада услышать, что сегодня гостей не ожидается.

Агата на секунду замерла, не веря услышанному, а затем улыбнулась так искренне, что даже обычно бесстрастный Дормер слегка приподнял бровь.

— Серьёзно? Ни одного гостя?

— Ни одного. У лорда Тренмора накопилось слишком много дел, которые необходимо решить в кратчайшие сроки. Документы, счета, договора. Сегодня будет тихо. По крайней мере, настолько тихо, насколько это возможно в нашем замке.

Агата едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости прямо на стуле.

— Боги, как давно я этого ждала. Думала, никогда не наступит тот день, когда я смогу хотя бы немного отдохнуть.

— Даже я устал слушать жалобы гостей, — с лёгкой улыбкой признался дворецкий. — Впрочем, как говорят, любой ад становится уютнее, если регулярно убирать. Ты, кстати, справляешься с этим превосходно.

Агата удивлённо приподняла брови.

— Не думала, что когда-нибудь услышу комплимент от тебя, Дормер. Ты ведь не из тех, кто любит раздавать похвалы.

— Это не комплимент, а факт, — сказал он, возвращаясь к бумагам. — И раз уж день сегодня спокойный, я, пожалуй, наконец прочту пару страниц из книги, которую купил несколько месяцев назад. Ты знала, что я коллекционирую старинные романы о рыцарях и драконах?

Агата не смогла сдержать удивлённой улыбки.

— Рыцари и драконы, Дормер? Никогда бы не подумала.

— У каждого из нас свои тайные слабости, Агата. Просто мои слабости менее очевидны, чем твоя любовь к кинжалам, — спокойно ответил он, слегка усмехнувшись. — А теперь иди отдыхать. Тебе это необходимо больше всех.

Она поднялась и направилась к двери, чувствуя странное, приятное облегчение.

— Спасибо за хорошие новости, Дормер. Я действительно нуждалась в этом.

— Иногда мы все нуждаемся в дне без крови, — ответил он, не отрываясь от документов. — Наслаждайся, пока можешь.

Закрыв за собой дверь, Агата глубоко вдохнула, ощущая необычную лёгкость. День без гостей и приёмов казался настоящим праздником, который стоило отмечать.

Она улыбнулась и направилась к своей комнате, позволяя себе представить, как прекрасно будет просто посидеть у окна, читая свою любимую книгу по философии, не слыша при этом ни одного крика из подвалов и не ощущая запаха чужой крови на руках.

И хотя она прекрасно понимала, что это лишь временное затишье перед очередной бурей, Агата решила наслаждаться каждым спокойным мгновением этого дня.

— Может быть, я даже позволю себе бокал вина, — пробормотала она с улыбкой, открывая дверь в свою комнату.

День продолжал оставаться удивительно спокойным. Слуги, получив редкую передышку от вампирских гостей, занимались привычными делами почти с удовольствием. Даже прачки, чьи нервы обычно были натянуты, как скатерти после приёма, улыбались.

Агата вернулась к привычной проверке запасов и списков, когда в коридоре её остановил один из учеников писаря, младший помощник из числа дневных людей, мальчик по имени Тарин. Он сжимал в руках пергамент, на котором чернила расплылись от пота.

— Мисс Агата, — просипел он, оглядываясь. — Это… это срочно. Я… должен был отнести документы к лорду Тренмору. Они были в ящике с печатью. Но когда я открыл его… там были другие. Совсем не те. И… поддельные, кажется. Подписи… фальшивые.

Агата выпрямилась, взгляд её мгновенно стал острым, как нож под её юбкой.

— Ты уверен?

— Да. Я сам вчера видел оригиналы. Это не они. Даже пергамент другой. И кто-то подделал подпись милорда Рафаэля… почти идеально. Почти.

Агата взяла пергамент, мельком просмотрела и на самом деле заметила неровный изгиб внизу подписи. Малозаметно, но достаточно.

— Никому не говори. Даже писарю. Где были оригиналы?

— В архиве. Секретный отсек третьей полки, за книгами по налогам. Я вчера помогал их пересчитывать…

— Ступай. Если кто спросит, я позвала тебя проверить отчёты по вину. И держи язык за зубами. Даже если его попросят вырвать.

Вечером Агата направилась к архиву. Она хорошо знала, что в замке воруют не только вино и украшения. Информация здесь стоила куда дороже человеческой жизни.

Под лестницей, ведущей к личным покоям Рафаэля, располагалась массивная дверь, ведущая в архивы. Внутри пахло старым деревом, сыростью и пылью, пропитанной временем.

Проверив обозначенное место, Агата сразу заметила, порядок нарушен. Несколько книг стояли не по цвету переплётов, пустяк, но она знала, что Дормер был маниакально аккуратен. За ними находился секретный ящик. Открытый. Пустой.