Служба спасения: Добровольцы

Судья трагедии

«Быть героем не значит не бояться. Это значит бояться, но всё равно делать то, что правильно.»

Эмма Свон

«Однажды в сказке»

⠀⠀⠀Туман клубился, словно заговорщик, скрывая детали происшествия. Сначала был только приглушённый вой сирен, прорезавший утреннюю тишину. Потом, из серой пелены, стали выныривать силуэты машин скорой помощи и пожарных, их мигалки рассекали густую мглу тревожными красными и синими полосами. Видимость была не больше десяти метров. Фонари вдоль трассы тускло мерцали, словно сдавшись под натиском мглы.
⠀⠀⠀Зеваки начали слетаться к месту аварии, как мотыльки на свет. Сначала робко, по одному-два, потом, образуя плотное кольцо вокруг покорёженных машин, их стало ещё больше. Толпа, судорожно снимавшая происходящее на телефоны, росла. Экраны их гаджетов мерцали в тумане, подсвечивая лица, искажённые смесью ужаса и болезненного любопытства.
⠀⠀⠀Перешёптывания переросли в громкие разговоры. Каждый эксперт, каждый свидетель, каждый сочувствующий. Версии происшедшего множились и множились, обрастая новыми, порой абсурдными подробностями.
⠀⠀⠀— Там, говорят, фура вылетела на встречку. – сказал мужик в засаленной куртке. Он откашлялся, словно пытаясь прочистить горло от заводской пыли, и взглянул на искорёженный металл. Вой сирен звучал приглушённо, словно доносился издалека.
⠀⠀⠀Мужик был кряжистый, невысокого роста, словно сама земля его держала. Короткая стрижка, давно не знавшая ножниц, торчала жёсткой щетиной. Лицо обветренное, в глубоких морщинах, словно карта его непростой жизни – результат многих лет, проведённых в заводской пыли и дыму. Скулы широкие, выдающиеся, под ними – впалые щеки, говорящие о недоедании и постоянной усталости. Нос крупный, картошкой, с красными прожилками, свидетельствовавшими о неприязни к здоровому образу жизни.
⠀⠀⠀Глаза маленькие, серые, глубоко посаженные под нависшими бровями, казались тусклыми и уставшими от мелькания станков и искр сварки. Но в них, если присмотреться, можно было увидеть проблески чего-то большего – то ли мудрости, то ли просто усталой обречённости. Губы тонкие, плотно сжатые, словно он привык держать свои мысли при себе, не распространяться о заводских проблемах, не жаловаться на начальство. Подбородок волевой, выдающийся вперёд, говорил об упрямстве и нежелании сдаваться, несмотря на все трудности.
⠀⠀⠀Руки большие, мозолистые, с загрубевшей кожей и чёрными трещинами под ногтями, в которых вечно забивалась металлическая стружка, выдавали в нем человека, познавшего тяжёлый заводской труд. В целом он производил впечатление человека простого, непритязательного, закалённого жизнью и привыкшего не жаловаться на судьбу.
⠀⠀⠀Куртка на мужике была не просто одеждой, а скорее частью его самого. Засаленная, протёртая на локтях, с выцветшим от солнца воротником, она словно впитала в себя все запахи и невзгоды его жизни. Машинное масло, пролитое на неё не раз, оставило тёмные, маслянистые пятна, образующие причудливый узор. На одном из рукавов зияла небольшая дыра, залатанная грубыми стежками толстой нитки. Молния заедала, и, судя по всему, ей уже давно никто не пользовался - куртка была застёгнута на несколько погнутых пуговиц, каждая из которых отличалась от другой. Она была тяжёлой, грубой, неуклюжей, но, несмотря на это, казалась надёжной защитой от невзгод внешнего мира. Эта куртка видела многое: и лютый мороз, и проливной дождь, и изнуряющую жару. Она была свидетелем его трудовых будней, его редких радостей и бесконечных разочарований. Она была частью его истории, частью его самого.
⠀⠀⠀Он переминался с ноги на ногу, словно ища опору в этой хаотичной сцене, но находил её лишь в своём внутреннем мире, полном горечи и разочарования.
⠀⠀⠀Он не кричал, не возмущался, не снимал на телефон. Просто стоял, молча, и смотрел. В его взгляде не было ни любопытства, ни злорадства, лишь усталое понимание неизбежности трагедии. Он крестился не истово, а машинально, словно выполняя привычный ритуал, не надеясь на чудо, а просто отдавая дань уважения ушедшим.
⠀⠀⠀В его молчании слышалось больше, чем в громких криках бабки. В нем была мудрость человека, видевшего слишком много горя, знающего цену жизни и понимающего, что никакие слова, никакие обвинения не вернут того, что потеряно. Он просто стоял, как памятник человеческому горю, как немой укор всем тем, кто пришёл сюда развлечься, поглазеть или обсудить чужую трагедию.
⠀⠀⠀— Да какая там встречка, – перебила его бабка в цветастом платке, – водитель легковушки пьяный был, небось. Сейчас же все бухие за рулём! Она поджала губы, качая головой. Вот до чего доводит...
⠀⠀⠀Бабка была воплощением упрямства и незыблемости, словно старый дуб, переживший не одну бурю. Низенькая, коренастая фигурка плотно сбита, словно её десятилетиями ковали ветры и дожди, плотно укутанная в цветастый, выцветший платок, из-под которого выбивались седые, редкие пряди, обрамлявшие лицо. Платок, доставшийся ей от матери ещё во время войны, хранил обрывки воспоминаний о голодном детстве, о страшных похоронках и о надежде на возвращение матери, которая так и не вернулась.
⠀⠀⠀Она стояла сгорбившись, словно вопросительный знак, обращённый к небу. Её лицо, изрезанное морщинами, напоминало пересохшую землю, потрескавшуюся от времени. Под густыми, нахмуренными бровями горели маленькие, цепкие глаза, в которых отражалась смесь подозрительности и неугасающей жизненной энергии. Взгляд пронзительный, оценивающий, словно сканирующий каждого, кто попадал в поле её зрения. Губы тонкие, плотно сжатые в недовольной гримасе. Руки узловатые, с крупными костяшками и синими прожилками вен, свидетельствовали о долгих годах работы в поле и по хозяйству. Она казалась не сломленной жизнью, а лишь закалённой ею, готовой и дальше отстаивать свою правду и свои убеждения, невзирая на время и обстоятельства.
⠀⠀⠀Она озиралась по сторонам, словно выискивая виноватого, и, не найдя его среди покорёженного металла и перепуганных лиц, обратила свой гнев на абстрактного "пьяницу за рулём". Её голос, резкий и скрипучий, как несмазанная телега, разносился над толпой.
⠀⠀⠀— Это всё они, проклятые! Пьют не просыхая, а потом людей давят! Нет на них управы! Раньше такого не было, при Сталине порядок был, всех бы расстреляли – и правильно! – она тыкала пальцем в небо, словно указывая на невидимого виновника всех бед, и её слова, полные злобы и неприязни, эхом отдавались в тишине, повисшей над местом трагедии. Каждое её слово, словно камень, брошенный в омут, вызывало волны осуждения и страха. Бабка не просто обвиняла, она выносила приговор, невзирая на обстоятельства, невзирая на то, жив ли ещё этот "пьяница", и был ли он вообще пьян. В её глазах горел праведный гнев, гнев человека, убеждённого в своей правоте. Или ей так казалось?
⠀⠀⠀Тут в разговор вклинился молодой парень, уткнувшись в телефон.
⠀⠀⠀— Жалко людей, конечно, но хоть видео нормальное получилось, в сеть выложу. Щас хайпанём! – Он довольно хмыкнул, просматривая отснятый материал.
⠀⠀⠀Парень был из тех, кого сейчас называют "поколение селфи". Худой, вытянутый, с бледным, словно не знавшим солнца, лицом. Взъерошенные волосы, выкрашенные в неестественный синий цвет, торчали в разные стороны, словно антенны, улавливающие сигналы из виртуального мира. Глаза бегали, не задерживаясь ни на чем, – будто он боялся упустить что-то важное.
⠀⠀⠀На нем была надета безразмерная толстовка с капюшоном, скрывающая худощавую фигуру, и узкие джинсы, обтягивающие тонкие ноги. Большие наушники висели на шее, погружающие его в мир музыки или подкастов. В руках – телефон последней модели, ставший продолжением его руки, его главным инструментом для общения с миром.
⠀⠀⠀В глазах не было ни сочувствия, ни сострадания, лишь холодный, расчётливый интерес. Он снимал все подряд, не задумываясь о том, что чувствуют люди, попавшие в беду, его мир ограничивался экраном телефона, где трагедия превращалась в зрелище. Для него это был всего лишь контент, материал для социальных сетей, возможность "хайпануть" и получить лайки и просмотры.
⠀⠀⠀— Совсем стыд потеряли! Какое хапанём, когда тут горе у людей?! – бабка возмущённо фыркнула.
⠀⠀⠀— А чё, ба, – огрызнулся парень, – они ж всё равно уже ничего не увидят. А так хоть кто-то посмотрит, может, задумаются. – Он снова уткнулся в телефон, набирая текст для публикации.
⠀⠀⠀—Жизнь сейчас такая, ничего не поделаешь. Все только о себе и думают. Мужик в куртке вздохнул и снова перекрестился, отвернулся от места аварии.