Служебное расследование

Глава первая

Раздался звонок в домофон, и Люба с тётей Клавой переглянулись: кто бы это мог быть? С тех пор, как Влад, младший сын Любы, уехал в спортивный лагерь на сборы, она жила тихо и очень уединенно. Тётя Клава с апреля была на даче, сегодня только приехала.

Поднявшись из-за стола, Люба вытерла руки и пошла в прихожую.

- Кто там?

Молчание.

- Опять, видимо, к соседям, - вздохнула Люба. У соседки с пятого этажа Олеси не было домофона, а гости к ней приходили намного исправнее, чем ко всем остальным жильцам.

Нажав кнопку, Люба вернулась в кухню, где они с тётей Клавой делали окрошку. Тётя Клава сегодня приехала с дачи, на которой обычно проводила почти всё время с апреля до октября. Повод для визита в пыльный город был веский: в теплице появились первые в этом сезоне огурцы. Поспешила привезти племяннице.

Едва Люба устроилась за столом, как раздался звонок в двери.

Всё же кто-то пришёл к ним.

В глазок ничего не было видно, как будто кто-то специально его закрыл, но Люба рассудила, что красть у них нечего, помимо единственного богатства двух бедных девушек: сорокалетней Любы и семидесятилетней тёти Клавы.

Открыв двери, она несколько секунд ошалело смотрела на здоровенного загорелого детину в парадной военной форме, не смея поверить собственным глазам, пока он не произнёс, наконец, басом:

- Маам?

- Саня! - заверещала Люба и повисла на шее у сына. - Ты почему не предупредил-то?!

В коридор резво выскочила тётя Клава.

- Это я хорошо с дачи приехала! - насмешливо протянула она и, оттеснив Любу, обняла внучатого племянника. Да что там... Внук он ей, другой-то бабушки у него нет! Он всегда её бабушкой зовёт, и Владик тоже.

- Санечка, так почему не предупредил? У нас ведь только окрошка! Хоть бы из поезда позвонил! Вчера же переписывались с тобой! Ну ты и партизан!

- Сюрприз хотел сделать, мам! У меня и ключи есть, но я надеялся, что ты дома, не на дежурстве.

Старший сын Любы, Саша, вернулся из армии, где был два года, оставшись ещё на сверхсрочную после года срочной службы. Он служил под Калининградом, потому и загорел почти не нашим загаром. А как возмужал! Даже по сравнению с прошлым летом, когда приезжал в отпуск.

- Мам, да я спал и видел окрошку! Это же мечта, - сын улыбался голливудской улыбкой.

- Наконец-то мужчина в доме появился! А то Влад в лагере на сборах, и мать тут одна! - тётя Клава обнимала Сашу и похлопывала по спине.

- Я за хлебом и за тортом, ну и каких-нибудь вкусностей куплю! Сейчас, мигом! - Люба быстро сняла фартук.

- Мам, не расходись там особо! Окрошка же будет! Да и я кое-что привёз!

Люба махнула рукой, схватила сумку и выскочила за двери.

Люба - Любовь Евгеньевна Смолякова - жила и работала в небольшом городке в Подмосковье. С тех пор, как Сашке исполнилось семь лет, а Владу два года, отец исчез из их жизни. Он и до этого не особо присутствовал, работая постоянно в Москве, а домой лишь наезжая время от времени, но удача в лице одинокой и жаждущей любви дамы со столичной пропиской всё же ему улыбнулась. Дама, правда, была старше Витеньки на десять лет и не слишком хороша собой, но остальные плюсы компенсировали ситуацию. Дама потребовала, чтобы Витенька развёлся с женой и забыл о семье, и Витенька выполнил требования. Сердце у него особо не болело, он всегда очень мало времени уделял детям, даже когда бывал дома. Он участвовал в появлении на свет сыновей, содержал (надо отдать ему должное), а воспитанием всегда занимались Люба и тётя Клава.

Родители Витеньки, которым всегда не нравилась слишком простая невестка, внуками никогда не интересовались: работали, жили для себя. Имели право. Насильно мил не будешь.

- Я тебя одна подняла, Любаша, а сейчас мы вдвоём. Справимся, - сказала тогда тётя Клава. Она вышла на пенсию по вредности, взяла на себя заботу о доме и детях, а Люба работала, работала и работала, хватаясь за любой заработок, за все дежурства, порой сутками пропадая в больнице.

На алименты решено было не подавать, чтобы Витенька потом не потребовал у сыновей компенсацию. Мало ли что, жизнь может любой стороной повернуться. Сначала отец, видимо, всё же слегка мучимый чувствами вины и ответственности, немного помогал, присылал время от времени деньги. К праздникам, к первому сентября. А потом у них с новой женой родился сын, и на этом и без того редкие денежные переводы прекратились.

Тётя Клава не зря говорила, что подняла Любу в одиночку: это была чистая правда. Тётя Клава была старшей сестрой отца Любы. Мать Любы умерла при родах, а отец не справился с этим, покатился по наклонной. Если раньше он ещё время от времени появлялся в жизни дочери и сестры, то потом опустился окончательно, и его не стало пятнадцать лет назад.

Тётя Клава замужем никогда не была, и своих детей у неё не было: так уж получилось. Когда-то в юности у неё была очень большая любовь с женатым человеком, занимавшим видное место в городской комсомольской элите. Тётя Клава работала токарем на заводе, была передовиком производства и комсоргом предприятия. Время от времени она появлялась на мероприятиях в горкоме Комсомола, там и встретила возлюбленного. Он был женат на дочери какого-то большого начальника, и впереди маячила блестящая карьера по партийной линии. Чтобы не навредить карьере, возлюбленный тёти Клавы перевёлся, уехал вместе с семьёй. Тётя Клава от горя потеряла ребёнка, которого носила. Когда тёте Клаве исполнилось тридцать, у неё на руках оказалась Люба, которая помогла ей справиться с собственными переживаниями и горем. Так они и поддерживали друг друга всю жизнь.

А мальчиков, Сашу и Влада, две маленькие хрупкие женщины старались воспитывать настоящими мужчинами: парни приучены были говорить правду, какой бы она ни была, занимались спортом, хорошо учились, с детства привыкли к самостоятельности, помогали матери и бабе Клаве, как они называли её. Когда пришло время, Саша пошёл служить в армию. Влад же был настроен в перспективе связать свою жизнь с военной службой или со службой в полиции.

Глава вторая

Миронов уже два дня жил в санатории. Вообще, за прошедшие годы он привык отдыхать за рубежом; особенно ему нравилось в Европе, где можно было не просто вялиться на солнце, лёжа на комфортабельном пляже, но и увидеть многие достопримечательности, окунуться в загадочную старину.

Яков Александрович не любил проводить время в праздности. Вот и сейчас он работает, хотя со стороны может показаться, будто отдыхает.

Нужно признаться, в санатории ему нравится. Чистота, порядок, диетическое питание, профессионализм и безупречная вежливость врачей и персонала... Ему даже будто легче стало, а то за несколько дней до поездки обострился гастрит. Яков уж думал, сорвётся командировка. Но на третий день словно немного отпустило, и вот он тут, в санатории «Ключики».

Главного врача ещё не видел, но готовится к встрече. Интересно, кому эта Любовь Евгеньевна сделала что-то плохое? Либо кому-то очень хочется занять её должность. Анонимный писарчук буквально одержим идеей стереть её в порошок. И чем дольше Миронов жил в санатории, тем больше убеждался в том, что нападки на главврача безосновательны.

Он не первый год работает в министерстве здравоохранения и знает, о чём говорит.

Что ж, ещё день отдыха. А завтра необходимо встретиться с Любовью Евгеньевной, раскрыть карты и выслушать её версию происходящего.

Люба разбирала курортные карты тех, кто прибыл для оздоровления в прошедшие четыре дня. Врачей санатория интересовало, прежде всего, здоровье пациентов, а не личная информация, потому подноготную каждого вновь прибывшего никто не изучал.

Интересно, кто же этот кто? Разложив карты по возрастам отдыхающих, Люба взяла в руки документы некоего Миронова Якова Александровича сорока трёх лет отроду. Почему-то именно он вызвал особый интерес. А интуиция редко подводила Любу. Изучая бумаги, она нахмурилась: человек приезжает сразу после обострения гастродуоденита. Вот это зря, очень зря! Теперь она ещё больше уверилась в том, что Яков Александрович появился в «Ключиках» неслучайно. Врачи не дали бы направление в санаторий практически в период обострения. А Яков Александрович приехал по бюджетной путёвке.

Задумавшись, она продолжала изучать карту Миронова, когда в двери постучали.

На пороге возник высокий крепкий мужчина средних лет, подтянутый, приятной наружности.

- Здравствуйте! Смолякова Любовь Евгеньевна? - приятным баритоном поинтересовался вошедший.

- Здравствуйте! Да. Чем обязана? И с кем имею честь? - Люба поднялась.

Посетитель без приглашения вошёл и устроился у стола Любы. Она тоже опустилась обратно в кресло.

- Меня зовут Яков Александрович Миронов, я представитель министерства здравоохранения. Позавчера прибыл в «Ключики» с целью проведения служебного расследования.

«На ловца и зверь бежит... А я не ошиблась, это радует».

- И что конкретно расследуете? - Люба хвалила себя за интуицию, но понимала, что Колю выдавать нельзя. «Ревизор» не должен догадаться о её осведомлённости.

- Расследую многочисленные обращения граждан с жалобами на работу санатория и конкретно на вас, Любовь Евгеньевна!

Глядя на главного врача, Миронов почему-то вспомнил фильм о друзьях Петрове и Васечкине. Этот фильм в детстве он смотрел каждые каникулы. Друзья там были влюблены в одну и ту же девочку, Машу Старцеву. Любовь Евгеньевна удивительно эту Машу напоминала. Как пить дать, вечная отличница! Только у Маши были косички и банты, а прямые гладкие волосы Любови Евгеньевны подстрижены под короткое модное каре.

Ему кажется, или госпожа Смолякова совсем не удивлена его рассказу? Либо настолько хорошо держит удар.

- Поскольку прибыли для расследования, расследуйте. Вам будет оказано любое необходимое содействие, предоставлены все документы.

- Спасибо, Любовь Евгеньевна! Навскидку пока могу лишь заметить, что не обнаружил ничего из того, о чём сообщается в многочисленных опусах. Вот список документов, которые необходимы мне для изучения. Надеюсь, я получу доступ к ним уже сегодня?

- Безусловно, Яков Александрович! Вы также можете беспрепятственно подойти в бухгалтерию, отдел кадров и архив. Я сейчас всех предупрежу.

Миронов кивнул, и Любовь Евгеньевна некоторое время звонила подчинённым. Она наблюдала за Яковом Александровичем, который изучал бумаги, предоставленные ею прямо сейчас.

Он бледен. Ей не нравится цвет его лица. Хотя мужчина очень приятный. Тёмно-русые, немного вьющиеся волосы, чуть длиннее обычного, почти как у Коли, только Коля блондин. Скуластое лицо, большие тёмно-серые глаза, взгляд внимательный и немного ироничный. Красивый профиль, ямочка на подбородке, выразительные брови. Руки крепкие, красивые, с длинными пальцами. Обручальное кольцо. Тонкий серый свитер, красиво облегающий плечи. Дорогие джинсы.

Кожа ближе к смуглой, но уж очень бледен... Анемия?

- Вы хорошо себя чувствуете? - не выдержала Люба.

- Вполне. А что со мной не так? - оторвав взгляд от бумаг, Миронов внимательно посмотрел на Любу.

- Мне как специалисту не нравится ваша бледность.

- Так себе комплимент, Любовь Евгеньевна! - удивился Миронов. - У меня обострение гастрита было совсем недавно, боли. Видимо, с этим всё и связано.

- Тогда поосторожней с процедурами, хорошо, Яков Александрович? Вы ведь врач, должны понимать.

- Понимаю. Тем более, вы уже в курсе, кто я и зачем здесь, так что от процедур откажусь сегодня же. Скажите, Любовь Евгеньевна, кто может желать вам зла настолько, чтобы буквально забрасывать министерство жалобами на вас и на санаторий?

- Честно? Понятия не имею.

- А по поводу вашей связи с главным врачом Центральной городской больницы? Вымысел или нет? Может, причина кроется как раз там?

- Серьёзно? Меня удивляет, что представитель министерства озабочен такой странной проблемой, - усмехнулась Люба. - Может, меня ещё на ковёр вызовут и пропесочат?!

- И тем не менее, озабочен, - выпрямился Миронов.

- Связь имела место быть двенадцать лет назад. Дела давно минувших дней. С тех пор, как Николай Андреевич женился, никакой связи нет.