Смерть - лучший учитель

Часть 1. Путь к мечте. Глава 1.

В воздухе пахло кровью, смертью и терпким ароматом цветущих лугов. На ярком солнце блестели начищенные доспехи наших солдат, звенел металл и раздавались четкие, зычные команды воевод.

У юго-восточной портальной заставы собрался гарнизон Крелонтена, лучники на стенах и плоских крышах двух дозорных башен, на тракте — конница, ожидающая своей очереди вступить в битву.

Я поднялась по крутой каменной лестнице на стену и бросила быстрый взгляд вниз, на дорогу, ведущую к порталу из Леары. Казалось, что реальность тянется дальше, исчезая зелеными полями и холмами за горизонтом, но на самом деле до края нашего мира была всего половина лиги.

Из едва заметной жемчужной дымки уже начали проступать силуэты врагов — новая волна атаки противника не заставила себя долго ждать. Наши солдаты едва успели оттащить раненых, навести порядок в рядах и занять места у бойниц.

— Какого демона ты тут делаешь? — рыкнул на меня мой брат Вениан, на секунду отвлекаясь от раздачи приказов. — У тебя недостаточно боевого опыта, пошла отсюда!

Я бросила на старшего брата гневный взгляд и невольно потянулась к мечу, что всегда висел на поясе. Но через секунду остановилась, заставляя себя успокоиться.

— А как я получу боевой опыт, если мне не дают поучаствовать ни в одном сражении? — чуть меньше гнева в голосе, чуть больше теплоты и спокойствия. Веня действительно может просто спустить меня с лестницы, если я его разозлю. — Ну брось! Тут пара сотен врагов, мощные укрепления, наши войска на подлете. Я же чертова принцесса, ехала из Крелонтена в Лидор... Это мой долг — защитить портальные укрепления, раз уж я оказалась поблизости!

Вениан отвлекся, махнув рукой арбалетчикам на правой башне, и тут же бросил на меня пронзительный взгляд зеленых глаз. Спрятал каштановые волосы под шлем и немного поморщился, отчего горбинка на носу стала заметнее.

— Да твою же мать! — тихо выругался он, не найдя достойных аргументов, и едва слышно продолжил: — Мне мало атак врага, нужно еще добавить сверху люлей от отца с дядей, еще и от Рина и Адри впридачу!

— Я просто постою с внутренней стороны ворот, и если вдруг кто-то прорвется — очень аккуратно их убью. Честно-честно! — быстро проговорила я, пока брат еще колебался.

Из портала выходили новые ряды врагов — какая-то толпа оборванцев, которым хватило денег только на одинаковые круглые щиты из паршивых досок да едва заточенные кривые мечи. Ни доспехов, ни достойной амуниции. Таких раскатать — плевое дело! А я тут стою и распинаюсь перед братом, словно конфетку выпрашиваю.

Я снова сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. Нужно оставить гнев для врагов, а перед братом стоять спокойно и уверенно, чтобы он сам понял беспочвенность своих сомнений. Я хорошо обучена, я принцесса крови, я знаю, с какой стороны держать меч, демоны побери! Нет ни одной здравой причины отсылать меня прочь.

Вениан снова глянул на меня и отчаянно выругался.

— Брысь со стены, живо! Эй, Леман! Выдай принцессе Диоре шлем и кольчугу, — брат, не дожидаясь моих возражений, рыкнул: — Без доспеха в бой не пущу!

Я поблагодарила брата и резво сбежала по каменной лестнице вниз, на тракт. Скинула походный плащ и быстро натянула протянутую мне кольчугу, не обращая внимания, что волосы с болью цеплялись за металлические звенья. Убрала длинные локоны под шлем и даже не стала ворчать, что искренне ненавижу, когда есть глухое забрало.

Думаю, братец не хочет, чтобы прибывшие войска нашего отца сразу увидели и узнали меня. А! К демонам Ватмаара их всех! Это первый бой, в котором я буду участвовать, после Водной сечи. Я готова вымазаться лошадиным навозом и вываляться в перьях, только бы снова взяться за меч.

Благо, что я была в походной одежде и не пришлось натягивать кольчугу на кружевное платье с декольте. Несколько минут, пока войска врага подбирались к заставе, я потратила на то, чтобы приладить чужую и непривычную амуницию.

Затем подошла к Леману, руководившему пехотой Крелонтена, и заняла позицию по левую руку от него. Вениан глянул на меня со стены и, судя по всему, немного успокоился. А я всем своим видом показывала, что не планирую ни лезть на рожон, ни командовать. Леман опытный воевода, и меня вполне устраивала роль его подчиненного.

— Ну что, госпожа, отличный у вас получается День Рождения, верно? — тепло улыбнулся мне старый вояка.

Я с ухмылкой вытащила меч из ножен и не смогла скрыть ликование в голосе:

— Лучший за десять лет!

Мы некоторое время молча стояли на старых камнях тракта. Окованные металлом ворота впереди были наглухо закрыты, башни и бойницы щерились стрелами, уже лежавшими на тетиве. Пели птицы в редких деревьях вдоль дороги, жужжали насекомые в полуденном солнце, а где-то за спиной искрились кристаллические горы Крелонтена.

Пехота спокойно стояла у самых ворот, готовая в случае необходимости отойти в сторону и дать проход коннице. Но я сомневалась, что врагу удастся уничтожить ворота. Да, противников много, но наши укрепления рассчитаны на огромные орды, на осадные орудия и куда более опытных врагов.

Я лишь могла надеяться, что кто-то из неприятелей умудрится перебраться через стену и я смогу сразиться хотя бы с одним противником. Пока не примчит Ринек во главе Воздушного легиона и со своими бронированными пегасами не испоганит мне праздник!

Глава 2

Я вошла в Главный зал дворца, поправила свободный рукав платья, прикрывавший повязку на плече, и изобразила на лице улыбку. Маркел, один из старших братьев, пару часов назад залечил мои раны. Хорошо быть архимагом, хорошо быть принцем. Хорошо быть кем угодно, но только не мной.

Мой День рождения выпадал на самый важный праздник Лидора — День Всех Ветров, когда чествовали местного бога Вардана. И за всю жизнь мне ни разу не дали возможности отпраздновать так, как мне бы хотелось.

Отец требовал моего присутствия на балу, каждый раз устраивая в мою честь торжество большее, чем для самого бога. От меня ожидалось, что я буду благодарна, почтительна и стану бесконечно торговать лицом на приеме.

Король в который раз станет показывать меня заезжим королям и гостям города, словно диковинную зверюшку, а я буду глупо улыбаться и делать вид, что я, вопреки законам наследственности в королевской семье, родилась умалишенной.

Я поправила короткий меч, висевший на поясе, и поклонилась отцу. Он оглядел мое изящное платье с многослойными пышными юбками, высокую сложную прическу, заметил оружие и тут же помрачнел.

— Зачем тебе меч на балу? — сдвинув брови, спросил король. Он сидел на своем резном троне, обхватив мощными руками подлокотники. Единственный во всей семье он носил бороду. Длинные пшеничные волосы перехватывал золотой обруч короны. Отец был массивным, суровым и правил нашей страной несколько тысяч лет.

— Мне этот меч Вардан подарил, правда, красивый? — глупо улыбаясь, спросила я, демонстрируя отмытый от крови клинок. Отец помрачнел еще больше, отчего моя улыбка стала шире и искреннее. Пусть попробует покатить бочку на божество, посмотрим, как у него это получится! — Он хотел подарить мне посох, но без должного обучения опасно пользоваться магическим оружием. Поэтому мы сошлись пока на мече.

— Ты еще слишком молода для войн, — сухо заметил отец, меняя тему. — Тебе только исполняется тридцать, и, пусть юридически это совершеннолетие, ты еще юна. И ты знаешь, что мне бы хотелось больше уделить внимания твоему обучению на чиновника.

— А мне бы не хотелось, — все еще улыбаясь, ответила я, твердо встречая взгляд отца. Кажется, ему пока не доложили о моих утренних подвигах.

— Сегодня не время для споров, — махнул рукой король, словно отгоняя назойливую муху. — Потанцуй, выпей и повеселись от души сегодня, доченька.

— Ага. Так и поступлю, папочка, — я поклонилась и отошла в сторону, подхватывая со стола бокал с вином. Сегодня я определенно напьюсь! Невозможно этот цирк воспринимать на трезвую голову.

— Не беси его, — оскалившись неестественной, словно приклеенной улыбкой, ко мне подошла Синтия, младшая сестра.

Самые старшие из семьи — Ринек, Ника, Вениан, Адриан, Ден и Маркел — были существенно древнее нас, кто на восемьсот, кто на триста лет. Среднее же поколение шло куда более кучно, с разницей от тридцати лет до полугода. Нас с Синтией разделяла всего пара месяцев.

Ее мать, Октавия, еще боролась за внимание отца, поскольку пять лет назад родила очередного принца. Моя же, Туна, уже давно уехала в Крелонтен, устав и от короля, и от его вечных измен, и от своры бессмертных принцев и принцесс. Несмотря на эликсир долголетия, ей было уже почти триста лет. И честно сказать, я не думаю, что мама была счастлива провести три столетия, рожая отцу очередных детей и сражаясь за его внимание.

Я пыталась навестить ее сегодня, но мне сказали, что она молится в кристальном лабиринте и никого не желает видеть. Думаю, она помнила, какой сегодня день. Не столько же у нее детей, чтобы забывать их дни рождения. Да и запомнить легко — главный праздник Лидора, День Вардана.

Но, судя по всему, общаться она не желала. Дядя передал мне на словах ее поздравления и даже подарил чудесный браслет... и могу голову дать на отсечение, что дядя сам его сделал и зачаровал.

— Не зли отца, — повторила Синтия, прикрывая лицо изящным веером. — Он и так не в духе, все утро спорил с Рином, пока того не вызвали на войну. И заметь, это папочке еще не доложили, что ты в обед делала.

— А что я такого делала? — с яростью спросила я. Но Синтия только вздохнула и обняла меня.

— На меня рычать не надо. Я тебя люблю. Я тебе принесла лучшее вино Бироса. Как знала, что тебе потребуется.

— Бутылки будет маловато, — смягчаясь, заметила я и обняла сестру в ответ.

— А кто сказал, что я приперла только одну бутылку?! — фыркнула Синтия, ехидно улыбаясь.

Несмотря на очередные устраиваемые отцом показы меня разным коронованным особам, вечер определенно налаживался. Мы потанцевали с Донатом, выпили пару бутылок вина с Синтией, обсуждая ее недавнее путешествие по государственным делам, поспорили с Марком на тему магических оберегов. Все шло отлично, пока я случайно не услышала разговор Адриана и Вениана.

— Отлично, просто прекрасно! — вкрадчиво вещал Адри, прикладываясь к своему бокалу. Он был трезв, зол и ехиден, а Вениан с синяком на лице после сегодняшней битвы, только устало кивал. — Он еще и командовать начал, чертов герой!

— Рин — генерал, имеет право, — флегматично отозвался Вениан, выбирая на столе закуски.

— Хорош главнокомандующий — увел почти всех дозорных пегасов на пафосный воздушный парад. Так что портальная стена осталась без должной защиты. Выпендриваться дорого стоит.

Глава 3

Мне рассказали о распорядке дня, не оставляющем ни одной свободной минуты. Купание, завтрак, занятия, обед, снова уроки, ужин, подготовка к новому дню муштры и короткий сон в неуютной постели. Серые, безликие женщины забрали все мои наряды, оружие, украшения сложили в отдельный шкафчик и даже собирались отнять фамильную подвеску с гербом, но тут я уже была непреклонна. Дядя не разрешал снимать ее никогда, даже во время купания. После долгих боев и дискуссий мне удалось отстоять эту магическую реликвию. С тех пор это единственное, что напоминает мне о доме...

Я повторяла себе, что первый день самый черный и тяжелый, а дальше будет легче. Но когда я проснулась утром в незнакомой постели и увидела серый каменный потолок, я поняла, что ошиблась. С каждым днем будет только хуже...

Я жила словно в кошмарном сне. Мне не хватало воздуха. Серое платье кололось, узкий воротник мешал свободно дышать. Меня заставляли делать каждый день витиеватую прическу, от тяжести которой под вечер болела голова: все-таки волосы у меня были очень густые и длинные, до середины бедра.

Шел день за днем, унылой чередой исполнялись одни и те же обязанности, на занятиях меня учили, как принимать гостей в своем доме, на какие темы можно говорить с незнакомцами, что должна делать женщина, а что — нет. Никакой самостоятельности, никакой инициативы. Меня сковали установленными обычаями, тесным платьем, высокими стенами и тяжелыми воротами.

По ночам мне снился дом. Снились шумные праздники, фейерверки и турниры. Величественные горы, подернутые дымкой, сотни и тысячи милых и очаровательных уголков. Затерянный в проулках дворик с каменной лавкой и россыпью цветов в кадках, деревянный мостик через прозрачный ручей, белые лебеди, смешно подгребаюшие красными лапами и рассекающие озерную гладь. Теплое море, песчаные пляжи и разноцветные коралловые рифы. Звон хрустальных колоколов, отмеряющих время, шелест листвы, запах цветов… Даже через минуту после пробуждения я словно все еще чувствовала Лидор всем своим существом. Но стоило открыть глаза, как мой взгляд упирался в серый потолок, а тишина и бесцветье наваливались на меня тяжким грузом.

Я вставала, облачалась в тугой корсет, натягивала серые кружева, укладывала волосы. Словно воин, обряжающийся в доспехи перед страшной битвой. Шаг за шагом, действие за действием. И с каждым таким серым пробуждением на душе становилось все хуже, а сны о доме постепенно тускнели. Эти однообразные стены и коридоры словно въедались в меня, начав проникать даже в сновидения.

И все время за мной следили выцветшие глаза серых женщин-учителей, следовавших за мной по пятам. Я знала, что могу их убить. Гарнизон крепости был невелик, всего пара десятков солдат на стенах. Они больше следили за тем, чтобы ученицы вели себя хорошо и никакой заезжий гуляка не пролез в постель к знатным дамам. Я могу их убить... но это нанесет вред моему государству.

Я официальное лицо, я обладаю всеми регалиями... кроме права покинуть эту проклятую крепость!

Уже на второй день я решила замолчать. Моя гордость не позволяла мне тратить впустую свое красноречие, приводить аргументы, огрызаться. Это были даже не люди, а так, бездушные манекены в накрахмаленных платьях мышиного цвета. Глупые, глухие... Они казались мне мертвецами. От этих женщин пахло фиалками, но я отчетливо чувствовала запах сгнивших роз, забытых идеалов, порушенных надежд. Это были сломанные души, забытые, забитые, никому не нужные. Они построили свою жизнь так, как их учили. Но счастья это не принесло. И им оставалось либо признать, что они прожили свои годы впустую, либо начать учить других, пытаясь придать своему существованию хоть какой-то смысл.

Возможно, мне бы и стало их жалко, чисто по-человечески, если бы они не пытались изо дня в день убить, затушить и изничтожить огонь души во мне. Они отчаянно силились сделать меня себеподобной, а я боялась, что если пробуду в этой тюрьме слишком долго, то могу сломаться. Или просто устать, потерять то немногое, что у меня осталось от прежней жизни.

Единственным лучиком света оказалась моя соседка по комнате. Утром второго дня я проснулась от того, что она щекотала мне нос длинным пером. Я чихнула и привстала на постели.

— Привет! Как там на воле? Расскажи, пока не забыла! — девушка убрала перо и села на край кровати. Она уже успела одеться в серое платье и уложить волосы, но как же нелепо она выглядела со своими эльфийскими ушами, резкими, ровными чертами лица — и в одежде старой девы! Сложно себе представить более нелепый наряд для лесного народа! — Меня зовут Ментилантандиэль.

Я попыталась повторить имя, но сбилась, чем вызвала ее смех.

— Тогда просто Эль! — улыбнулась она, и я тоже представилась.

Пока я одевалась и причесывалась, она веселила меня характеристиками местных учителей, рассказывала о порядках и тонкостях школы, стараясь хоть немного облегчить мне вхождение в эту среду.

— А как ты сюда попала? — спросила я после краткого рассказа о себе. Эльфийка помрачнела.

— Долгая история и очень плохая. Нет, она связана не со мной, но все равно затронула и мою судьбу. Просто... так вышло, что я осталась единственной, кто имеет право на престол. У нас произошла... одна трагедия, после которой...

Ей было очень тяжело подобрать слова, а я хоть и мучилась от любопытства, не стала давить и выспрашивать.

— После этой трагедии, мама стала очень сильно обо мне беспокоиться, почти до паранойи. И решила спрятать меня от всего мира здесь, чтобы я не пострадала и … дожила до того дня, когда взойду на трон.

Глава 4

Мы спали под открытым небом, и нам не так легко давалось привыкать к свободе. Если было холодно, мы жгли маленькие бездымные костры. Иногда забирались на деревья и там пережидали погоню. Наша одежда пропиталась запахом леса и открытого огня, соломы и речного ила. Мы пили ледяную воду из быстрых ручьев, и в солнечный полдень казалось, что это самое лучшее в нашей жизни. Жаркое весеннее солнце постепенно изгоняло из наших душ мрак и безысходность заснеженной крепости, где мы так долго томились.

Мы шли несколько дней, когда я, наконец, дождалась Сопряжения и возможности прыгнуть. Я не знала, куда мы попадем. Мне лишь передалось по лидорианской крови умение чувствовать, когда миры соприкасаются друг с другом и есть возможность открыть портал. Я умела находить такие двери, предугадывать их появление, но была слишком мала, чтобы высчитать, где мы окажемся в итоге.

И жаль, что я не умела больше. Мы оказались во вполне приличном мире, где небо было голубым, солнце — желтым, и все — на своих местах. Мы не угодили в логово чудовища и не возникли посреди глубокого моря. Все было хуже и прозаичнее: мы очутились на поле, заваленном трупами. Совсем недавно здесь прошла битва, и воронье только начало собираться на пир. Куда бы мы ни прыгнули — попали в самый эпицентр кровопролитной войны.

Мы едва успели оправиться от прыжка через миры, как нас уже окружил отряд воинов. Их было немного, они вернулись на место битвы, чтобы поискать своих раненых и, может быть, попытаться кого-нибудь спасти.

За несколько дней нашего путешествия по лесам мы с Элькой разжились парой кроликов для меня, а для нее — грибами и кореньями. И еще запаслись двумя грубо отесанными палками, которые служили нам посохами. И, конечно, было глупо кидаться в бой против мечей и копий с дрекольем в руках. Нас связали и доставили в лагерь войска, которое остановилось на ночлег перед новым переходом. Через плотные повязки на глазах мы мало что видели, но слышали вокруг себя огромное количество людей и лошадей, лязг стали, звон мечей, топот копыт и стоны раненых.

Да... теперь я понимаю, что мы тогда несли полную околесицу. Возможно, мы перепугались, как бы не узнали о нашем происхождении и не отправили обратно домой или в школу для девушек, а может быть — мы просто немного одичали в лесу. Поэтому, когда нас привели в самую большую палатку на допрос к их командиру, мы едва открыв рот, начали говорить все, что нам приходило в голову.

— Мы не враги, и не лазутчики. Мы пилигримы... — скороговоркой выдала я.

— Идем в храм... — стушевалась Элька.

— В большой храм, — подсказала я. Наверное, она ожидала от меня названия какого-нибудь мира или имени божества, но кроме размеров пункта назначения, мне на ум ничего не пришло. — Очень большой храм...

— С бассейном, — почему-то добавила Элька, словно мы шли туда купаться. — И колоннами. Квадратными. Квадрат — символ постоянства.

Я стала чувствовать легкое головокружение и попыталась вернуть разговор в более адекватное русло, пока мы не забрались окончательно в дебри геометрии и странных ассоциаций.

— Мы в дороге уже долгие недели, шли лесами и звериными тропами. Мы даже не знали, что идет война.

Напротив нас сидел мужчина с роскошной бородой и такими же русыми волосами, волной спускающимися на плечи. Он опирался одной рукой о массивный стол, на котором лежало множество карт и бумаг, а другой что-то записывал в небольшую кожаную книжку.

— Детям не место на войне, — произнес он, не отрываясь от своего занятия. Меня удивило, что он ни слова не сказал о женщинах и вообще проигнорировал тот факт, что мы представительницы слабого пола. То, что Элька еще и не человек, тоже его мало заинтересовало. Он продолжал разглядывать карты и делать пометки в свою книжку. Затем поднял взгляд на нас. — Так куда вы собрались?

Я решила плюнуть на наш большой храм с бассейном и квадратами, сказав правду:

— Мы пытаемся добраться до Академии.

Если он знал, что это за место, то мог не только поверить нам, но и помочь. А если слышал о нем впервые — тогда для него это такой же пустой звук, что и наш храм.

Мужчина хмыкнул и позвонил в маленький колокольчик. Полог палатки откинулся и вошел один из солдат.

— Отведи этих мелких поесть, но не дай им улизнуть, — проинструктировал мужчина вошедшего паренька. Затем перевел взгляд на нас. — А вы — не сбегайте. Вокруг идет война, и наш лагерь — самое безопасное место. И если вы хотите попасть в Академию, вам лучше научиться быть осторожнее. Сейчас я занят, мы поговорим более основательно чуть позже.

Через час мы сидели на пригорке с вытоптанной травой и ели какую-то похлебку из деревянных мисок. Никто не обращал на нас внимания, мы словно выпали из реальности и интересов солдат, суетящихся вокруг. Кто-то натягивал тенты, кто-то ухаживал за лошадьми, кто-то просто сидел на вещевом мешке и смотрел в одну точку, словно так и не оправившись от боя. В вечереющем воздухе начинали мерцать огни походных костров, запахло жареным мясом, а из леса тянуло сыростью и свободой.

Элька задумчиво съела уже половину похлебки и лишь тогда подняла на меня свои фиолетовые глаза.

— Слушай, а там мяса часом нет?

— Конечно есть! Вот это — что по твоему плавает?

Уже через секунду эльфийка схватилась за живот, в ее глазах плескалась паника, почти суеверный ужас. Я не на шутку перепугалась.

Глава 5

До рассвета была еще пара часов, и мы крались в ночной темноте, стараясь успеть вовремя. Мы направлялись немного по другой линии, чем враг, но все-таки должны были с ним столкнуться. Либо задать крюк и не успеть вовремя.

И настал тот момент, когда мы приблизились к наступающим. Они шли рассредоточившись, черные тени на фоне темноты предрассветного часа. Мы старались идти бесшумно, а Элька маскировала нас, как могла. Но если враг двигался быстро, нам нужно было — еще быстрее. И в какой-то момент под моей ногой хрустнуло слишком много веток или я стала слишком тяжело дышать.

Нас заметили. Сначала странная бесформенная тварь, каких я раньше не видела, подняла голову от земли и понюхала воздух, потом и люди в черных одеждах и черных же доспехах стали останавливаться и оглядываться. Мы замерли в подлеске, в каких-то двух метрах от ближайшего противника и попытались не дышать. Элька делала все, что было в ее силах, но она лишь девочка-подросток, да и я хоть и лидорианка, но до эльфийской царевны мне далеко. Жители Лидора довольно шумные и публичные люди, разведчики из нас не очень.

Тварь, чуть более черная тень на фоне черного леса, сделала пару шагов в нашем направлении. Никогда прежде не видела таких существ. Они напоминали демонов Ватмаара, но я была уверена, что враг не оттуда. Твари выглядели деформированными, словно во время селекции оставляли только детенышей с физическими отклонениями.

Черные воины в одинаковых доспехах не держали строй, но почему-то мне казалось, что для таких опытных воинов это не проблема. Это было не плохо вооруженное отребье, не кочевые варвары и не разбойники, а матерые головорезы. И тут, пока тварь еще медленно подбиралась к тем кустам, где мы с подругой сидели, меня осенило.

Нужно напасть! Конечно, нас это не спасет. Нас уже ничего не спасет. Но если мы поднимем шум, нас услышат в лагере, а до него рукой подать, деканы и солдаты успеют проснуться и выйти на бой. Их уже не убьют во сне.

Я кивнула Эльке, и она каким-то шестым чувством меня поняла. Мы одновременно выпрыгнули на поляну с боевым кличем во все горло.

Хотела же в битву — вот и получила, демоны побери! Но все лучше умереть в бою, чем прожить в заточении жизнь, которую я буду ненавидеть.

— Да будет свет! — крикнула моя подруга и выкинула в небо руку, из ее ладони вылетел пучок огня и повис высоко над кронами деревьев, как одинокая голубоватая звезда, уже сорвавшаяся с небес, но так и не упавшая на землю. Стало немного светлее, но что лучше — это был четкий знак о том, где сейчас находились войска противника.

— За Лидор! — крикнула я и сшибла с лап одну из тварей — Честь! — я ударила другим концом посоха одного из людей в доспехах, — Достоинство! — я выбила пару клыков другой твари, но на конец фразы «Сила!» меня уже не хватило.

Я дралась с малых лет с братьями и сестрами, и, как бы я ни злилась на братьев, они были правы — боевого опыта у меня было чертовски мало. А тут еще и ночь, темный лес, колючие кусты и пересеченная местность. И речь шла о битве насмерть. До нашей смерти.

Враги резко кинулись на шум и свет, они окружили нас, стоящих спина к спине, и единственное, что нам удавалось делать — это не подпускать их слишком близко еще хотя бы несколько лишних секунд.

Я хотела было поднять меч ближайшего поверженного противника, но клыкастая тварь щелкнула челюстями, едва не перекусив пополам мне руку. И я осталась стоять, размахивая примитивным посохом.

Ветви ближайших деревьев хлестали врагов по лицу, корни хватали за ноги, а я махала своим посохом, точнее, грубо отесанной палкой, и мы пытались победить армию. Я не знаю, сколько мы продержались. Думаю, не очень долго. Мой посох сломался, а Элька упала, держась за грудь, куда воткнулась стрела с черным оперением. Мы отправились в путь, чтобы стать героями, жаль, что посмертно.

— За Лидор! — крикнула я и кинулась на ближайшего врага, пытаясь воткнуть ему сломавшийся конец посоха между нагрудных пластин, но получила удар по голове откуда-то сбоку. И упала, оставшись лежать в луже собственной крови.

Все вокруг потемнело еще сильнее от мутной пелены перед глазами, а я лишь горько жалела, что Элька погибла. Она была последней наследницей своего рода и ей бы жить еще тысячи лет... О себе в тот момент я не скорбела, нас и так уже штук пятнадцать принцев и принцесс, отец еще наштампует с очередной женой. А вот подругу мою заменить некем. И в ее смерти много моей вины, это я соблазнила ее свободой, это я предложила нарушить все правила и искать свой путь. А теперь этот путь привел ее к гибели. С этой мыслью я и погрузилась во тьму.

Я очнулась на миг, когда увидела, как яркий свет заливает всю поляну, и твари, уже не такие страшные, а просто уродливые, кричат и стонут человеческими голосами. А пеших людей в черных доспехах топчет конница, и сотни рыцарей, сверкая доспехами, режут их на части. Алая кровь в неестественном освещении казалась слишком яркой, она заливала травы и лица врагов.

Рядом, лицом к противникам и спиной ко мне, стоял человек в белых одеждах и уничтожал черных воинов, пытаясь защитить меня и затихшую Эльку. Тогда, пусть и через кровавую пелену в глазах, я впервые увидела боевого архимага в действии.

Это было невероятно! Энергия, взрывы света и цвета, все стихии, что я знала, и многое из того, о чем даже не слышала — все это было ему подвластно. На нем не было доспехов, но ни одна тварь не могла подойти близко, сгорая в магическом огне и захлебываясь кровью.

Глава 6

Спустя пять месяцев я стояла на крепостной стене и пыталась не уснуть. С высоты открывался прекрасный вид на ночную долину перед Академией. Огромное пустое пространство было ярко освещено луной, лишь где-то вдали темнел густой черный лес. В небе сверкали и трепетали миллионы звезд, пока мрачная туча с востока не пожрала их одну за одной. Вскоре и луна оказалась в темном плену, а долина погрузилась в кромешную предрассветную тьму.

Я накинула на голову капюшон плаща и оперлась на посох, прислонившись лицом к узорному набалдашнику. Серебро и кристаллы тускло отсвечивали в темноте и холодили лоб. Поднялся зябкий ветер, пахнущий дождем, и заставил меня поежиться. Этого только не хватало! Предрассветная вахта на стене была и так довольно тяжела, особенно после дня тренировок и занятий, а если еще и дождь пойдет, так это задание и вовсе станет каким-то подвигом, достойным легенд.

Первые капли упали на плащ и тут же впитались в тяжелую ткань.

Я вздохнула, смиряясь со своей судьбой.

Нас держали в ежовых рукавицах. Никто не давал ученикам непромокаемых плащей, даже если они и были в наличии. Заградительные заклинания и любая магия во время вахты тоже были запрещены. Оставалось мокнуть.

— Не трогайте мой свиток! — вдруг раздалось из распахнутого окна башни, где располагались спальни. Я тихо рассмеялась, живо представив, как кто-то из учеников проснулся посреди ночи от того, что кто-то трогает его свиток. Думаю, имелось в виду какое-нибудь эссе, которое в предрассветный час пытались стащить одноклассники, но прозвучало это все равно забавно и двусмысленно.

Голоса из распахнутого окна, шум возни и тихий смех вскоре стихли, и мир вокруг снова стал безмолвным и неуютным.

Тяжелый плащ быстро промок, но дождь и не думал заканчиваться. Он лишь перерос в нудную, нескончаемую морось. Я начала клевать носом.

Из полусна меня вывели звуки шагов и голосов, приглушенные дождем. Внизу, во дворе крепости Академии кто-то спорил. Я резко подобралась, расставила ноги на ширине плеч и тупо уставилась в непроницаемую дождливую тьму за высокими стенами, изображая чуть придурковатого, но исполнительного дозорного.

— Я еще раз повторюсь, это совершенно не твое дело! — я узнала этот мягкий, завораживающий голос, который тем не менее ясно давал почувствовать ярость говорившего. А в ярости декан факультета Высших Сфер бывал крайне редко. Ему ответил другой, более резкий и человеческий голос.

— Конечно, это мое дело! Неужели ты думаешь, что можешь вот так просто уехать.., — дальнейшее потонуло в раскате грома, но я уже и так подозревала, о чем идет речь.

Шаги и голоса стихли, и я снова оперлась на бортик стены, чувствуя под спиной холодный и мокрый камень. Спать немного расхотелось. Наверное, из-за неприятных перспектив. Видимо, потому он мне и не сказал о предстоящей поездке — еще не утряс этот вопрос с коллегой.

Я вздохнула. Они все время ссорятся. Натаниэль, декан Высших Сфер, и Фредерик – глава факультета Магии и мой наставник. Боюсь, и в прежние времена они не особо ладили, а в последнее время ситуация так и вовсе ухудшилась. Радовало, что Роберт, декан Военного факультета, никогда не лез в эти дрязги. На его уроках я могла почувствовать себя спокойно и даже расслабиться.

Наверное, стоило пойти учиться на его факультет. Но вместо простых путей я неизменно выбирала самый мерзопакостный.

— Не спи, мой ангел, со стены свалишься! — раздался над самым ухом знакомый голос. Я подпрыгнула и судорожно вцепилась в посох. Послышался серебряный смех. Я резко откинула мокрый капюшон и повернула голову, недовольно уставившись на бесшумно подошедшего Натаниэля. Он был высшим светлым эльфом по рождению. Длинные серебряные волосы ниспадали на плечи, смягчая резкие черты лица. Тонкие губы, изящный нос, острый подбородок. Его глаза насмешливо сузились.

Он редко улыбался, разжимая губы. Он редко выходил из себя, редко в его голосе можно было услышать металлические нотки. Все в Академии считали его Высшим эльфом до мозга костей. Если бы я не видела его в других обстоятельствах, я бы тоже так думала. Но все его поведение, манера речи, жесты, мимика — все это было плодами долгих столетий работы над собой, самодисциплины и концентрации. Это казалось почти невозможным, но, тем не менее, вот он, настоящий эльф, стоял передо мной.

Натаниэль устало вздохнул, выдерживая мой недовольный взгляд, и тоже оперся о стену. Так близко ко мне, что я чувствовала его бедро. Он немного ссутулился и внимательно всмотрелся в предрассветную тьму. Я молчала и не лезла со своими комментариями. Почти пять месяцев длился этот странный спектакль с четко регламентированными ролями. И у меня получалось играть гораздо хуже, чем у Натаниэля.

— Скоро рассвет, — произнес он, глядя в небо, на видимую только ему луну. — После вахты зайди ко мне в кабинет. Дело есть.

Я кивнула и снова глянула во тьму. Дождь прекратился, но так и не посветлело. Натаниэль критически осмотрел мой мокрый плащ и изящно махнул рукой. Вся влага резко отделилась от ткани и переместилась в его ладонь, наполнив ее до краев. Он легко улыбнулся и резким движением брызнул водой мне в лицо.

Я вздрогнула от холода и отшатнулась, тихо выругавшись. Ледяная вода тонким ручейком потекла по шее и дальше вниз по груди и животу, заставляя ежиться.

— Не спи на вахте, это нарушение дисциплины, — ласково и одновременно строго произнес он. Затем повернулся и ушел в темноту сторожевой башни.

Глава 7

События этого дня я помню довольно смутно. Возможно, из-за недосыпания, возможно, по причине того, что мне разбили голову — из подруги получился бы отличный пророк. Уже через полчаса после прихода учителя я плохо соображала от ярости. Декан Фредерик, как и мой брат Адриан, владел неоспоримым талантом доводить меня до белого каления за считанные минуты. Наши с ним спарринги превращались в беспощадные битвы не просто до первой крови, а до серьезных травм. С другими учениками он тоже был суров, но жестоко себя не вел никогда. Я не понимала, чем же я его так разозлила — ведь не простым же фактом своего существования.

Из нашего спарринга я запомнила только несколько моментов. Во-первых, как очень быстро все учащиеся покинули Арену и смотрели на поединок сверху, из-под защиты стен и заклятий. Во-вторых, как я лежу на песке, розовом от моей крови, и пытаюсь встать, опираясь на посох, но окровавленные руки скользят по древку — и я снова падаю. Остальное тонуло в разноцветных вспышках энергий, в вихрях огня и ослепительном сверкании льда.

А потом мне в голову прилетел посох декана, которого я никак не ожидала. Все-таки мы же не на военной тренировке, а на магической. В этот момент я ясно осознала, что посох это действительно мощное оружие, многофункциональное, так сказать. Я даже успела почувствовать, как острые кристаллы рассекают кожу на голове. На редкость приятное ощущение!

— До тех пор, пока ты не осознаешь всю серьезность происходящего, ты раз за разом будешь лежать здесь, на Арене, в луже собственной крови, — четко говорил профессор, шагая по площадке взад-вперед и вращая посохом. — Твои родственники не занимались твоим воспитанием. И давай будем честными: лидорианская королевская семья — это тот еще контингент. С самого детства ты дралась с братьями, участвовала в различных приключениях, но так и не осознала, что когда ты выйдешь на поле боя — игры кончатся. И тебя убьют сразу, как только ты потеряешь контроль над собой.

Я сплюнула кровь на песок и подняла голову, пытаясь сморгнуть кровавую пелену перед глазами.

— Вот только не надо прикрывать благими помыслами личную неприязнь, — выкрикнула я со злостью и попыталась снова встать. Взгляд Фредерика потемнел, но он уже немного отошел от забытья боя, и вместо того, чтобы огреть меня посохом снова, лишь улыбнулся.

— Вот только не надо прикрывать собственные недостатки заявлениями, что весь мир против тебя, — затем он кивнул ученикам на стенах. — Отведите ее в лазарет. А ты, Ментилантандиэль, выходи на Арену. Посмотрим, выучила ли ты свой урок.

В кровавой пелене мелькнула легкая фигурка Эльки, выбегающей на арену. И огромный посох в ее руках с кучей фенечек и оберегов, который был больше нее самой.

Через полчаса я лежала на койке в лазарете, рядом со мной сидел Натаниэль и втирал в мой разбитый лоб какую-то мазь. Он посмотрел на меня и продолжил свое занятие. Судя по всему, он был очень мной недоволен.

— Честь, достоинство, сила, — проговорил он холодно. Я опустила голову, но учитель резким движением поднял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Тебе не кажется, что потеря контроля над собой есть потеря достоинства?

Я вздохнула и откинулась на подушки, вперив взгляд в расплывающийся потолок. Не знаю, кто из них двоих был хуже. И Фредерик, и Натаниэль крайне жестко занимались моим воспитанием. И если декан Магии считал лучшим вариантом физически вбивать в мою белобрысую голову прописные истины, то декан Сфер использовал моральные способы. А душа у меня заживала гораздо дольше тела.

— Не поддавайся на провокации, — уже более ласково заметил Натаниэль, вставая с моей постели. — Не позволяй себя выводить из равновесия... И доживи до того момента, когда я буду давать лекции по самоконтролю.

Всю неделю я посещала лишь теоретические занятия, от физических нагрузок меня освободили. Как мне кажется, не столько по состоянию здоровья (я уже оправилась от повреждений), сколько из желания Натаниэля уберечь меня от новых травм перед самой поездкой.

Лучше всего я чувствовала себя на занятиях у профессора Роберта. Декан военного факультета являл собой истинный образ героя. Это был плотно сбитый и мускулистый мужчина, с густой русой бородой и такого же цвета длинными волосами. Чтобы они не лезли в глаза, учитель носил на голове металлический обруч, и эта серебряная лента на лбу делала его похожим на великого короля из легенд. Наверное, он им и являлся.

Стоит ли говорить, что он был суров и справедлив, ведь среди учителей Академии не было добрых и мягких! Суровы были все. Или, может быть, лишь со мной они вели себя таким образом. Даже профессор Лантия, что учила нас танцам и этикету, и которую все считали необыкновенно доброй, изрядно мрачнела при виде меня. Почему, я тоже не могла понять. Танцевала я прекрасно — меня бы засмеяли братья и сестры, если бы я не умела этого. То же можно было сказать и об этикете. Но за те пять месяцев, что провела в Академии, я перестала удивляться такому предвзятому отношению.

Но я слишком долго к этому шла, чтобы позволить отдельным персонажам, которые кривили рожи при взгляде на меня, мешать обучению. Мне нравилось учиться.

Лишь одно время точные и сложные науки мне давались крайне тяжело, но преподавательский талант Роберта помог мне быстро справиться с этой проблемой.

— Смотри не на числа, а представляй, что за ними стоит. Вот, например, эти вычисления, — он указал толстым пальцем на столбики цифр. — Это не просто кучка закорючек. Это сколько зерна нужно, чтобы твое королевство не голодало будущей зимой. А это — расчет войск, необходимых для штурма вот этой крепости. Всегда представляй, что стоит за этими цифрами, и у тебя не будет проблем.

Глава 8

Я завороженно смотрела на Натаниэля, пока он ехал рядом на своем скакуне. Светлые многослойные одежды развевались по ветру, белые волосы заплетенные назад на обычный эльфийский манер, изящные черты лица. Но на этот образ словно накладывался другой, темный и страшный. Я смотрела на него и не могла оторвать взгляд. И в этот момент поняла, насколько сильно я им восторгаюсь. Существо такого уровня нельзя было не уважать. Какая сила духа, железная воля, стальные нервы. Никогда прежде я не встречала такой личности. Но никогда прежде во всей вселенной и не появлялись подобные ему.

Мой учитель подъезжал к этому проклятому лесу, и на его лице играла легкая ностальгическая улыбка, хотя я точно знала, что где-то глубоко в душе он несгибаемой волей сжимает и сдерживает рвущуюся наружу боль. Ужас, страх, ярость, ненависть, тоску. Тысячи эмоций, которые пытались разорвать его на части с незапамятных времен и которые он раз за разом побеждал. В этот момент мне отчаянно захотелось его обнять и заставить выплеснуть весь этот эмоциональный шквал на меня. Быть может, в этой экспедиции у нас появится такая возможность.

— Ты в курсе? — тихо спросил Атрас, поравнявшись со мной.

— Конечно, — улыбнулась я в ответ.

— Хорошо, тогда не буду больше волноваться, — пожал плечами тот и оставил меня в одиночестве.

А парень-то не прост. Значит, он всего месяц в Академии, а понял уже то, что знал только деканат и Звездные. Никто из Легиона ему бы не рассказал, это точно. Значит, догадался обо всем сам. И о Натаниэле, и о нас с ним. Умный парень, даже очень. И точно умнее меня.

Мы разбили лагерь на опушке леса под величественными деревьями. Точнее, разбил Натаниэль. Он встал посреди небольшой полянки, взмахнул рукой и под его взглядом из земли вылезли корни, лианы и ветви, создавая шатер, переплетаясь друг с другом в стены и крышу. Учитель внимательно посмотрел на двоих с Войны и ехидно улыбнулся.

— Будете выпендриваться или вам тоже сделать?

Мет, Убийца Колдунов, с сомнением коснулся своим мечом палатки из ветвей, но та не рухнула от соприкосновения с зачарованным клинком.

— Если вас не затруднит, профессор, — вежливо кивнул тот, убирая оружие в ножны. Натаниэль рассмеялся в голос и создал еще одну палатку из ветвей и корней. Ребята собрали хворост и принялись разжигать костер.

— Эй, от магии есть иногда польза, — сказала я, глядя на Мета, раздувающего маленькую искорку в куче влажного хвороста. Тот обреченно улыбнулся.

— Желание дамы для меня закон, — галантно проговорил он. Я присела рядом и щелкнула пальцами. На ладони замерцал и стал разрастаться огонь. Я резко выбросила руку вперед, и пламя полетело в кучу хвороста. Через секунду на полянке уже горел веселый и жаркий костер.

Некромант Атрас молча обходил поляну. Сперва я подумала, что он отлынивает от дел, и лишь минуту спустя поняла, что он ставит защитные и охранные заклятия вокруг нашего лагеря. В этот момент я задумалась: а может все эти профессора и даже мой отец правы на мой счет? Может быть я просто неадекватно воспринимаю окружающую реальность?

Я пошла расседлывать коней, когда почувствовала, как кто-то подошел вплотную и обнял меня. Я безошибочно узнала Натаниэля по легкому запаху трав, который тянулся за ним по пятам. На этот раз он поцеловал меня в шею и обнял еще крепче. Но теперь я чувствовала в нем что-то еще помимо страсти. Боль. Я обернулась к нему и заглянула в его темные при тусклом свете костра глаза. Его взгляд был каким-то пустым, безжизненным, словно все силы ушли на борьбу со своими эмоциями и под конец на этом духовном поле боя не осталось никого живого.

Он опустил голову мне на плечо, пряча лицо в моих длинных белых локонах.

— Зря я сюда приехал, здесь все помнит. Помнят камни, помнит вода, помнят деревья. Я все еще слышу крики.

Я обняла его крепче, чувствуя как дрожат его руки. Вокруг царила полная, мертвая тишина. Ни насекомых, ни птиц, ни ветра. Очевидно, Натаниэль слышал и чувствовал больше меня. А может быть, он слышал только себя и свое прошлое.

Я выглянула из-за его плеча и увидела, что на нас внимательно смотрят все трое спутников. Натаниэль разжал свои объятья, взял меня за руку и повел к костру. Он сел на одеяло, наброшенное поверх невысокого бревнышка, и усадил меня к себе на колени. Мой учитель рассмеялся, глядя на удивленных учеников.

— Я не имею права нарушать законы Академии в ее стенах. А за ними я свободен. К тому же, Ди — совершеннолетняя.

Повисло неловкое молчание.

— Прошу прощения, — тихо произнес Атрас. До этого момента он тихо что-то вырезал ножом из деревяшки. — Возможно, мое предложение покажется неуместным, но я слышал об одной традиции Академии — рассказывать истории у костров или на праздниках.

Натаниэль весело рассмеялся и погрозил пальцем некроманту.

— Ты мне определенно нравишься, возможно стоило бы тебя переманить на свой факультет, да боюсь, Фредерика хватит кондрашка.

Он на миг задумался, глядя как на его длинных пальцах играют отсветы пламени. Затем как-то очень грустно улыбнулся.

— Ну, хорошо, только вам, ребята Войны, придется вступить в Легион после этого. Некоторые тайны не дано знать всем. У вас свои таланты, и они стоят того, чтобы не зарывать их в землю.

Глава 9

...Все могло получиться иначе. Много месяцев назад я стояла на палубе корабля, который плыл в Академию. Вздымались серые валы, и россыпи ледяных брызг разлетались от форштевня и бортов. Смотреть было не на что. Я поежилась и вернулась на нижнюю, закрытую палубу. Тут было гораздо теплее, стояли жаровни и какие-то горячие камни и изо рта уже не вырывался пар при каждом выдохе.

Я прошла несколько дверей, когда не смогла вспомнить, какая из них ведет в мою каюту. Поэтому толкнула ближайшую и оказалась в более просторной комнате, чем мои апартаменты. В кресле у жаровни сидел Натаниэль, и, хотя он был спиной ко мне, перепутать с кем-то его было невозможно. Перед глазами сразу появились картины той битвы. Как он стоял надо мной и уничтожал врагов в черных доспехах.

Я неловко кашлянула, вдруг почему-то заволновавшись.

— Спасибо, что спасли нас, — сказала я, чтобы хоть как-то загладить свою вину и за побег, и за то, что вошла не постучавшись.

— Не за что, — тихо ответил он, неотрывно глядя в огонь. — Вы нам тоже помогли, указав точное местоположение врага, — он помолчал какое-то время, затем добавил: — Уходи, потом поговорим.

Наверное, в тот момент я спокойно могла развернуться и выйти в коридор, но какая-то интонация в его голосе, оттенок, намек, заставили меня остаться. Я чувствовала его эмоции, над ним, словно темный саван, развевались боль, отчаяние, одиночество, тоска, бессильная злость. Я не видела его лица, но почувствовала это очень остро.

— Что вас так расстроило? — спросила я, прикрыла за собой дверь и сделала шаг к нему. Он так и не обернулся, только хмыкнул, но я не отступала. — Это из-за Эльки?

По его эмоциям я сразу поняла, что попала в цель. Но вдруг, он словно собрался и сжал свои чувства в кулак.

— Все хорошо, просто наша юная леди — вечная боль для меня. Это ничего, и вовсе не ее вина. И не твоя.

— А чья? — спросила я.

— Отчасти моя, — он обернулся и снова попытался улыбнуться, но не получилось. — Отчасти — наших врагов. Всего понемногу. Но тебе все равно лучше уйти. Спасибо за участие.

Я вздохнула и собралась уже уходить, но вдруг поняла, что его слова — полностью ложь, каждое слово. Он просто не хочет нагружать меня своими проблемами, а у него они явно есть. Нельзя бросать человека в таком состоянии, кем бы он ни был. Другом, родственником, знакомым или учителем. Тем более я не могла оставить того, кто спас меня в том лесу. Поэтому я подошла и села на край кровати, не столько поближе к нему, сколько к жаровне.

— Вам плохо, поэтому я не уйду. Я могу посидеть молча, а можем и поговорить. Как хотите, но одного я вас не оставлю.

Он снова хмыкнул.

— Я... сейчас не совсем в себе, тебе лучше уйти, иначе — ты можешь пострадать.

Я пожала плечами. Не убьет же он меня, а братики так и вовсе любили швыряться в членов семьи антикварной мебелью в минуты ярости. Привыкла и не к такому.

— Я так устал…, — тихим голосом проговорил он, словно ни к кому не обращаясь. И я поняла, что

Лидорианцы импульсивны и эмоциональны. Поэтому вместо того, чтобы сидеть и молча смотреть на огонь, я придвинулась к нему и обняла. Наверное, это было фамильярно, может быть и грубо. Не знаю. Но на мой взгляд только это помогает, когда действительно горько на душе. Я просто хотела поддержать Натаниэля, за наше спасение, за то, что он не вернул нас в школу.

Он замер, словно я попыталась ударить его в спину ножом, и напрягся.

— Не касайся меня, — ледяным голосом произнес он. Я медленно разжала руки и немного обиделась. «Ну и к черту вас, профессор, с вашими шизами», — подумала я.

— Не обижайся, но тебе лучше уйти, немедленно, — хриплым голосом сказал он. Надо же, видимо, он тоже обладает даром эмпатии.

— Хорошо, просто хотела вас поддержать, без всякой задней мысли, — я пожала плечами и пошла к двери, наверное, слишком медленно. Кто-то толкнул меня в спину, и я полетела на пол, но стоило мне сгруппироваться и смягчить падение, как меня уже прижали.

— Я причина того, что Эль не может жить нормальной жизнью, и меня не спасет твоя жалость, прибереги ее для себя! — резким и грубым голосом проговорил он мне на ухо. Я посмотрела на Натаниэля. Его лицо изменилось, линии стали резкими, хищными, а глаза черными и бездонными. И клыки, небольшие, в чем-то изящные. Эльф-вампир? Эльф-оборотень? Я явно видела частичную трансформацию. В Лидоре проживало некоторое количество и вампиров, и оборотней, и некромантов с ведьмами. Так, для колорита. Уж не знаю, чем им так полюбился наш шумный и яркий город. Но чтобы эльфы... я впервые слышала о таком. Однако почему-то не испугалась. Он пытался скрыть свои эмоции, но они буквально раздирали его на части, как бы он ни старался их подчинить своей воле. И главной была боль, а не жажда крови или ярость.

— Уходи, — бросил он и отвернулся к стене, прикрыв лицо ладонью. — Не хочу знать, что говорит в тебе — смелость или глупость.

Я подползла к нему ближе и взяла за руку, открывая его лицо. Затем быстро, пока он не успел среагировать поцеловала его. Но реакция у него была молниеносная, он схватил меня за горло в тот же миг, когда я коснулась его губ своими. Хватка на секунду ослабела, наверное, он не ожидал такого поворота событий. Я воспользовалась этим и снова поцеловала, затем в щеку, в шею. Он сжал мое горло, но я не остановилась. Сила, огромная сила и магическая, и физическая, и духовная, поражает и сводит с ума. Перед таким невозможно устоять.

Часть 2. Первый курс и Пророчества лиохов. Глава 10

Утром наш отряд обогнул проклятый лес по грунтовой дороге, где по обочинам росли колючие кусты, цветущие ярко-голубыми цветами. Светило нежное утреннее солнце, вставшее из-за темной кромки леса. Вдали виднелись невысокие плоские горы, где когда-то жили гномы. Но, к сожалению, времени на то, чтобы осмотреть заброшенные шахты не было, поэтому мы приняли к югу и ушли, оставив горы по левую руку. В дороге, мы беседовали, травили различные байки, задавали друг другу вопросы о других мирах, расширяя кругозор.

— Слушайте, у нас есть легенды о людях, летающих среди звезд. Такое возможно? — спросил Мет. Я обернулась и немного придержала своего скакуна.

— Конечно, Лидор торгует с какой-то там Первой Галактической Империей Разумных Цивилизаций, что-то в этом роде. Летают на больших железных машинах от звезды к звезде, воюют на своих ящиках, захватывают новые планеты. К нам как-то прилетел их разведчик, вошел в воздушное пространство и наткнулся на наших драконов. Мы едва успели отогнать своих любимцев прежде, чем они порвали на части железную зверюшку. К тому же ребятам не повезло — их оружие очень чувствительно к магии, помимо этого на черных драконов практически ничего не действует. Но экипаж оказался крайне приятным в общении.

— И чем дело кончилось? Войной?

— Нет, ты что. Зачем воевать? Мы подписали торговый союз с Империей. Надо будет, кстати, как-нибудь туда отправиться, посмотреть на их железные ящики и летающие машины.

Тема разговора плавно перетекла на различные агрегаты. Вспомнили золотых големов, железных убийц некоторых гномьих цивилизаций и другие техногенные штучки. Но меня мало волновали бездушные железки и их механизмы. Единственное, что разрешил притащить отец в Лидор — это немного усовершенствованные двухколесные машинки, и то лишь двум братьям, Рину и Дону, которые с ревом гоняли на них по паркам и центральной дороге между Крелонтеном и портом, заставляя испуганных голубей взлетать целыми стаями.

Мы снова стали на ночлег в уютной лощине между двумя каменистыми холмами и развели костер. Погода стояла ясная и теплая, ветер наше стойбище не беспокоил, а небо казалось переливающимся в сумерках самоцветом.

Когда стемнело и мы уже поужинали горячей кашей и копченым мясом, Мет рассказал свою историю. Я уже ее слышала, но все равно в который раз поразилась — откуда в маленьком крестьянском мальчике нашлось столько смелости, чтобы каким-то куском железа отрубить голову страшному колдуну? А потом мне подумалось: наверное у него просто не было выбора. Либо продолжать смотреть, как черный маг косит его близких и знакомых, либо самому положить конец беде.

Атрас рассказал свою историю, скупо, без эмоций. О черной башне своего отца, полной чучел животных, костей и темных книг. О полках, заставленных колбами и зельями, артефактами и удивительными предметами. Все это было его игрушками с малых лет. Отец даже как-то подарил ему на день рождения щенка-скелета, который забавно цокал костями по каменному полу, когда бегал за мальчиком по лестницам башни.

Атрас вспоминал и мать. Она была королевой прекрасного города, с белоснежными церквями, чистыми ручьями, полными серебристых рыб. Дворец ее казался высеченным из света, с огромными окнами, светлой обстановкой и красивыми вещами. Она учила сына играть на музыкальных инструментах, и когда в полуденный час мелодия разносилась на сотни метров вокруг, из кустов взлетали белоснежные голуби, разбуженные музыкой.

Атрас любил обоих родителей, и ему нравилось и там, и там. У него было целых два разных мира, два отличных по мировоззрению родителя, и это все помогло ему стать тем, кто он есть.

— Я не верю, что добро и зло зависят от занятий или вида магии, и уж тем более — от образа жизни. Я видел священников, творящих зло по глупости или же из добрых побуждений, и черных магов, которые помогали простым людям, спасали детей из передряг и защищали города, — Атрас пожал плечами, словно и не настаивал, чтобы все вокруг поняли или приняли его точку зрения. — Просто думаю, что добро иногда приходит под разным видом и откуда не ждешь. И нужно принимать мир таким, какой он есть, не покупаясь на маски и обличья.

Натаниэль задумчиво повертел в руках листок, упавший мне на колени с ближайшего дерева.

— В этом ты совершенно прав, — подтвердил учитель.

Мы еще некоторое время поговорили, затем ушли спать в свои палатки. Время в путешествии текло незаметно, дни казались пропитанными ярким летним светом, запахом трав, цветов и рек. А ночи — уютно-теплыми, чувственными и полными тайной нежности и красоты. И даже то, что в темное время суток я почти не спала по понятным причинам, я совершенно не чувствовала себя измотанной и уставшей. Теплая дорога словно сама несла меня вдаль, ветер поддерживал на этом пути, ледяная вода из ручьев снимала усталость и жажду.

В полдень третьего дня мы остановились у лесного озера, где после долгих проверок и магических манипуляций установили, что в нем не водятся ни хищные рыбы, ни другие опасные твари. Возможно, это было пустой тратой времени, но мы сделали небольшой привал и вдоволь накупались.

С Атраса вода смыла его боевой раскрас, и без него он казался юным и совершенно открытым пареньком. Мет радостно подставлял свое мускулистое тело лучам солнца, а щуплый Голди долго не хотел раздеваться до трусов и присоединяться к общему веселью.

Мы с Натаниэлем купались в одежде, я — в развевающейся юбке и корсете, он — в своем неизменном облачении. Мы танцевали вальс по грудь в воде, отчего наши наряды кружились в прозрачной синеве. Движения были замедленными и вязкими, словно все происходило в каком-то сне. Как же мне хотелось остановить время! Чтобы этот летний полдень у лесного озера длился вечно, чтобы нам не пришлось больше разомкнуть своих объятий. Просто остаться навсегда здесь, на песке безымянного озера, на краю бескрайней степи.

Глава 11

— Не атаковать, — Натаниэль сделал шаг вперед и бросил пучок голубого света, совсем как Элька тогда в лесу. Но он высветил лишь обломки и совершенно пустой угол за валуном. Тогда эльф кивнул Мету. Парень выступил вперед, поводя из стороны в сторону своим мечом. В какой-то момент клинок за что-то зацепился, брызнула кровь, и тут же слетело заклятье невидимости с фигуры, скрючившейся за валуном.

Это был человек, весь в грязи и лохмотьях, он закусил до крови свою руку, чтобы не выдать себя криком. По черному лицу текли слезы, прочерчивая дорожки в пыли, а из рассеченной мечом щеки текла алая кровь. Я оторопела. Как мы могли не почувствовать, не заметить этого человека? Неужели он маг такой силы, что смог спрятаться ото всех, включая Натаниэля?

Я вгляделась пристальнее и поняла, что это еще ребенок, причем совершенно маленький, лет восемь, не больше. Лохмотья, большие сапоги с отрывающимися подошвами и какой-то плащ с чужого плеча сильно искажали его облик. Я подошла ближе и увидела, что он не просто худой, а явно едва не умирает от истощения. Рука, которую он закусил, напоминала запястье скелета, обтянутого кожей.

Он сидел, сжавшись в комок и крепко зажмурив глаза.

— Тише, мы не причиним тебе вреда, — ласково произнес Натаниэль, делая шаг вперед. — Позволь нам вылечить твои раны. Мы пришли с миром.

Ребенок опустил руку, на которой остались четкие отпечатки зубов, и открыл глаза. Они сверкнули ярким голубым льдом, ясным, словно освещенные солнцем.

— Лучше убейте меня, — проговорил он и опустил голову на руки. Затем как-то совершенно по-детски расплакался, стараясь заглушить рыдания старым плащом. У меня сжалось сердце от этого плача, отчаянного и горького. Все же дети так не плачут. Это скорбь тех, кто видел смерть, кто прошел через страшную боль, а не просто напуган и голоден.

Я кинулась к своим сумкам, нашла полотенце, воду и бинты, а Натаниэль достал лекарства. Он кивнул Голди, чтобы тот вытащил из своего рюкзака запасную одежду для этого мальчика. Конечно, мой однокурсник оказался куда выше и упитаннее по сравнению с этим дистрофичным ребенком, но все остальные члены группы были еще крупнее.

Мальчик продолжал плакать, пока его совместными усилиями освобождали от лохмотьев и обтирали мокрым полотенцем, смывая большую часть грязи. Честно сказать, я едва не рассталась со своим завтраком, увидев этого мальчику без грязи и одежды. Все его тело покрывали загноившиеся раны, какие-то рубцы и струпья. Натаниэль выглядел разгневанным, он быстро развел какой-то эликсир в воде и промыл все раны, затем обработал их мазями и заклинаниями. Какие-то ему удалось заживить сразу, другие же пришлось забинтовать и оставить уже до тех времен, когда удастся передать мальчика лекарям в стационарную больницу.

Мы закончили мыть и лечить паренька, помогли ему облачиться в чистые одежды и дали ему выпить наскоро приготовленный бульон. О более тяжелой пище пока речи не шло. Он немного успокоился и даже пытался улыбаться почерневшими зубками.

— Я видел, что вас интересовали надписи, зачем они вам?

— Мы исследователи, интересуемся всеми реликвиями и тайнами, — ответил Натаниэль, протягивая мальчишке вторую чашку бульона. — А ты от кого тут прячешься? И что с тобой случилось?

Мальчик снова сжался в комок и словно закрылся в своей раковине молчания. Я подошла ближе и улыбнулась, как мне показалось ободряюще.

— Не бойся, мы тебя в обиду не дадим. Мы вообще всех защищаем.

Паренек глянул на меня своими блестящими и яркими глазами и снова приложился к кружке. Он долгое время молчал. Я посмотрела в дверной проем и увидела, что небо стало светлеть, близился рассвет в этой унылой стране. Из темноты медленно проступали высокие шпили, обрушенные башни и десятки частично обвалившихся строений.

— Там, на стенах говорится о том, что Черный Император падет от руки потомка лиохов. И этот потомок объединит все народы под своим мудрым правлением, — очень тихо, едва слышно проговорил мальчик, не поднимая головы. — И вот теперь король ищет выживших лиохов. Это те, кто еще много лет назад не приняли его власти, те, кому принадлежали эти города, — парень ткнул пальцем в порушенную стену и высокие черные шпили.

Я не выдержала:

— Нет, вот я не могу понять! Какого черта, даже если есть такое пророчество, заявлять о нем на каждом углу?! Чтобы уж точно оно не исполнилось, а героя убили в колыбели? Серьезно, я не понимаю!

Натаниэль мимолетно улыбнулся.

— Людям нужна надежда, и они слишком сильно верят в мифы и пророчества. Иногда под знамена Легенды встает куда больше народа, чем под обычные штандарты. А иногда бывает и так, что сам факт озвучивания пророчества начинает менять и создавать историю, — Натаниэль махнул рукой. — Лично я с тобой согласен, такие вещи лучше не делать достоянием общественности. От этого только проблемы.

Для Академии это был больной вопрос. Стоило какой-нибудь местной бабке-гадалке сказать, что, мол, у этого ребенка великая судьба, как вокруг бедного младенца начинались интриги, войны, споры и разногласия. И начиная с пеленок от несчастного существа требовали великих дел, в то время как он едва еще учился ходить. Это тяжкое бремя, и многие из учеников носили на себе печать этих треклятых легенд и пророчеств. Либо о них самих, либо, как в случае с Атрасом, — сказаний о родителях и великих предках.

Мальчик немного успокоился и допил свой бульон.

Глава 12

Натаниэль провел рукой по моим волосам и нежным движением коснулся пальцами закрытых век. Я ощутила действие его заклинания, хотя и не представляла себе, как я буду лететь. Волосы, черные как смоль, но все еще вьющиеся, развевались под порывами ветра. Глаз своих я не видела, но Натаниэль удовлетворительно кивнул. Пока мы шли к опушке леса, я усиленно вспоминала давно забытые уроки и старалась придать своей коже бледный, синеватый оттенок. Не знаю, что было на лице, но руки стали смотреться жутковато.

Я еще довольно молодая, поэтому у магов Великой Эклектики прошла лишь пару занятий. Они тоже у нас в торговом союзе. Менять свой облик в Лидоре отец запрещал, ведь королевская семья — лицо нашего мира. Поэтому родственники использовали эти знания лишь изредка, например, чтобы приехать в мир, где тебя хорошо знают, инкогнито. Мы учились вдвоем с драконом. Самой природе черных драконов свойственно менять облик, они существа магические. Поэтому он довольно быстро научился становиться человеком и ездовой лошадью. К сожалению, он никогда не вел себя как приличный скакун. Но все же конь, который чешет задним копытом за ухом, вызывал меньше проблем, чем огромный дракон.

Я измазала грязью кристаллы на посохе и само древко, чтобы выглядело более зловеще. Ведь есть же маги среди разной нечисти. Натаниэль махнул рукой и добавил мне клыки, которые я осторожно ощупывала кончиком языка, и еще какие-то детали, мне не видные. Чуть подумав, я сняла ремень и разорвала полы свободной рубахи, превращая ее в черные лохмотья.

Все это вместе выглядело нелепо, на самом деле! Лезть по гобелену и то казалось мне более хорошей идеей, чем вся эта авантюра. Я чувствовала себя дурой, со своими накладными клыками, желтыми глазами и с выпачканном в грязи посохом — подумать только, Фредерик бы убил меня за такое издевательство над магическим оружием. И сама идея лететь к старым гномьим горам!

Я вышла на опушку леса и крепко выругалась. Взошла луна, посеребрив травы. Далеко на равнине топтались наши преследователи, не зная, куда ехать и где они очутились.

— Ди, я открою тебе один секрет, — произнес Натаниэль, подставляя бледное лицо лунному свету. — Фредерик никогда не знал этой тайны. Магия — это огонь души, эмоциональная жажда, сила духа. Декан ищет ее в концентрации и тренировках. А по-настоящему великой магии там нет. Выпусти на волю свою страсть, отдайся ей, позволь ей управлять тобой и твоими способностями. Только помни — враг должен уйти живым, хотя бы кто-то из них. А остальное — не важно. Ты свободна! Так лети!

Он легонько подтолкнул меня вперед, и я побежала среди трав навстречу ждущей меня армии, как в детстве мы бегали наперегонки с братьями.

Я верила Натаниэлю безоговорочно. Даже когда он велел бросить мальчика и уезжать – я не ослушалась. Я точно знала, что он – всегда прав, и даже если я не понимаю его плана... я все равно ему верю и подчиняюсь.

Я бежала. Без страха упасть, без сомнений, легко и быстро, среди трав и цветов, почти ступая по лунной дорожке. И все повторяла себе: «Я не человек, я безумный дух, лич, без страха смерти, здравого смысла и совести. Я безумна, легка и свободна».

В моей голове не осталось мыслей и сомнений, я совершенно забыла обо всем. Затем собрала волю в кулак и взмахнула посохом, взывая к гуляющему по равнине ветру. Он отозвался, закружившись вокруг. Но лететь я все равно не могла, что меня не сильно удивило. Чтобы летать, нужны годы тренировок. Равно как и для того, чтобы изменить свой облик достаточно сильно. А я мелочь, которая еще ни черта не умеет! Придется бегать от конницы на своих двоих!

Эти мысли меня, если честно, страшно разозлили. И не важно, правда это или нет! Пошло все в баню! Я хочу лететь! Я хочу быть свободной! И я смогу! И что самое важное — мой наставник верит в меня, он считает, что дал мне вполне выполнимое задание. Я обязана оправдать его надежды!

Не знаю, что произошло, но в какой-то момент я как будто сошла с ума, отбросив все сомнения и ненужные мысли. Реальность вокруг смазалась, став не такой четкой и материальной, словно во сне. Я резко подпрыгнула и как бы встала на колышущиеся травы. Конечно, я не полетела, как птица, но заглиссировала по верхушкам гуляющих по степи травяных волн. Я скользила по высоким цветам, словно по серебристому льду, освещенному луной.

Где-то в груди зародился и вырвался наружу смех, безумный, сумасшедший, дикий. Он приливной волной раскатился по степи, заставив всадников вдалеке вздрогнуть, а их коней испуганно заржать. И в этот момент я действительно ощутила себя каким-то ненормальным духом, сорвавшимся с цепи.

Я заскользила быстрее и влетела в их ряды, сея панику и ужас. Их было не меньше пятидесяти, серьезных воинов в доспехах, с оружием. Опытных королевских убийц. Но кони шарахались от меня, как от настоящей нечисти, а в глазах всадников застыл ужас.

Дальше менять облик стало как-то удивительно легко. Теперь посох сжимали длинные черные когти, кожа потемнела. И я видела отражение своих пылающих глаз в отполированных шлемах. Я летала вокруг воинов, смеялась и хохотала, иногда я вцеплялась когтями и вырывала из их трясущихся рук щиты.

Позади меня раздался крик, леденящий душу и сердце, но в нем я отчетливо услышала призыв Натаниэля. Я завыла в ответ. Получилось все-же по-человечески, но достаточно жутко. И понеслась на зов.

Если честно, я сильно опасалась, что я так здорово напугала воинов, что они не последуют за мной. Но они оказались достаточно глупы или смелы, чтобы все же преследовать. Уже потом я поняла, что они куда больше боялись своего хозяина, чем какую-то летающую нечисть.