Смерть. Новогоднее чудо.

Когда ждёшь новогоднее чудо

Белые хлопья вальсировали с самой глубины светло-серого неба. Они, как маленькие человечки, взявшись за ручки по трое, по четверо, кружили в потоке, слабого ветерка, кружили и опускались на пушистые сугробы к своим, раннее сошедшим с небес, братьям и сестрам. Или умирали, холодной каплей, на теплой, человеческой щеке.

Мария опустила голову, шея затекла от долгого всматривания в это серое, однотонное небо. Что хотела там разглядеть девушка, что попросить, у великого творца, этого неба, этой земли, этого мира. Наверное, покоя, для себя и для своей лучшей подруги. Последние пару лет выдались очень тяжёлыми, и покой им был необходим. А ещё счастья для маленького крестника Ника, и много подарков, и красивую, большую ёлку, которую они, с его матерью, не смогут себе позволить. Тяжёлый год, тяжёлые пару лет.

Девушка перехватила, пакеты в одну руку, а маленькую ёлочку в другую. Облезлая, не более полуметра, она так и норовила выскользнуть из порванного пакета, но это всё что подруги смогли себе позволить, купленная на распродаже, искусственная, помятая ёлочка. Нику нужна ёлка, даже такая, хотя бы такая. Это второй Новый год мальчишки, и первый сознательный. Маша и Джеки купили пару недорогих игрушек и небольшой кулёк конфет, первые подарки малыша.

Невероятная злость, в очередной раз охватила Марию, когда она вспомнила, как жирует отец ребёнка, пока его сын и мать пытаются свести концы с концами. Это сейчас Ники ещё ничего не понимал, а когда подрастёт? Ему захочется дорогую игрушку, как у мальчика из детсадовской группы, и где брать деньги.

Ничего, вместе они всё переживут, и настанет день, когда Новый год они будут встречать, где-нибудь на тёплых островах. Маша была в этом уверена. А пока она торопилась домой, лавируя между, спешившими по последним делам этого года, людьми. Надо было заскочить к Джеки, оставить у неё ёлку и продукты, надо было успеть домой, за нехитрым платьем, и надо успеть приготовить, хоть маломальский праздничный ужин. Бенгальские огни и бутылочка недорогого шампанского, купленная ещё полтора месяца назад, на очередной распродаже, уже ждали девушку дома, как и то самое платье.

Ого, почти четыре. Воскликнула про себя девушка, и прибавила шаг. Светофор догорал зелёным, и Мария поспешила перебежать на противоположную сторону. Одна полоса, вторая, старенькие сапожки, поскользнулись на накатанной дороге, ещё стараясь удержать равновесия, замахала руками. Скрежет тормозов, удар, пронзительный крик, где-то рядом, а потом темнота и тишина.

- Вс-става-ай, вс-ставаа-й, - раздался над ухом, нездоровый хрип, со свистом. Маше даже показалось, что это больной с воспалением лёгких, может её уже в больницу доставили. – Нече-его здесь рас-с-с-си-ижаваться, у меня ещё рабо-оты полно-о.

Работы? Может, бабулька санитарка. Только, голос больно странный, нечеловеческий, доносившийся до слуха, как из преисподней. Мария прислушалась к себе, ничего не болело, успели вколоть обезболивающее? Раздалось нетерпеливое рыкающее шипение, по мою душу, промелькнула мысль. Девушка нерешительно открыла глаза, а потом молниеносно быстро их захлопнула. Господи, что это, что это? Над ней, как в старых страшных сказках, возвышалась фигура в черном плаще с капюшоном, в рукаве мантии торчала костлявая рука, сжимающая косу. Смерть.

- Всставаай, кому говоряат.

Этого решительно не может быть, думалось девушке, но глаза она всё же открыла. Смерть по-прежнему стояла перед ней, лица было не видно, но Мария была уверенна, что оно недовольно.

- Я умерла? – глупый вопрос, но…

Смертушка лишь покачала головой, как будто этот глупейший вопрос ей задавали по триста раз на дню. Да так и должно быть.

-Умерла-а. – подтвердила существо, и повернулось к большому панорамному окну, которое Мария не сразу заметила. Любопытство взяло верх и она, встав из своей эмбриональной позы, заглянула в прозрачное, покрытое легким инеем стекло.

- Что это? Что это такое? – Машенька перешла на крик, она била в глухую ледышку кулачками. – Мне надо назад, я не могу умереть, меня Ники ждёт и Джеки, и новый год, и вся жизнь впереди. Я хочу назад.

Но бесчувственная сущность стояла, не шелохнувшись, и смотрела, как по ту сторону мистического окошка, лежало бездыханное тело, некогда живой и жизнерадостной девушки. Вот подъехала машина скорой помощи, вот машина ГИБДД, полицейские отгоняют зевак, а медики суетятся возле неподвижно лежащей девушки, надеясь схватиться за соломинку ускользающей жизни.

Маша зажмурила глаза и отвернулась, она лучше всех, там находящихся людей, знала, всё бесполезно, девушка не оживёт, не встанет. Безысходность, всхлип, она напряглась всем телом, сжимая маленькие кулачки до побелевших костяшек. Два, три, четыре шага в сторону, подальше от этого мерзкого зрелища. Вдох, выдох. Уже ничего нельзя было поделать. Вдох, выдох. Тело расслаблялось, принося с собой облегчение и такой долгожданный покой.

- И что дальше?

- Дальше, каж-ждому воздастся по его ве-ере-е, - ответила смерть, распевая, или бормоча, даже не понятно на каком языке она разговаривала.

Мария огляделась, она понимала, что они куда-то шагают, но куда и как, а главное, по чему непонятно. Они были в космосе, именно так и показывали в планетарии, темно-синяя, почти черная космическая мгла, с мириадами ярких точек, звезд, вот мимо, сияющей воронкой, проносится какая-то галактика, вот сбоку яркая вспышка, взрыв и рождение сверхновой или негаданная встреча двух астероидов, страшно красиво.

День первый

- А-а-а-а-а… - руки и ноги вздрогнули, я прям, почувствовала, как падаю, но было мягко.

Боясь открыть глаза, ощупывала пространство руками. Лежу на кровати, вот одеяло и подушка. Хух, сон, это был лишь сон. Через закрытую дверь слышалась возня, детский и женский голос. Точно, я же вчера осталась ночевать у Джеки, значит, сегодня опять тридцать первое. Надо быть поаккуратнее на том переходе.

- Однозначно, нужно быть поаккуратнее. – приоткрыла заспанные глаза, проморгала, нет, это не квартира Джеки. Тогда где я. Резко вскочила, принимая сидячее положение.

- У тебя три дня. Я приду за тобой ровно в полноч-ч-чь, тридцать первого декабря-я-я. – до ужаса знакомый голос раздавался не то в голове, не то по всей комнате.

- Ааааа, - сердце билось как сумасшедшее. Значит, не сон, значит, я и правда умерла и меня вернула на землю смерть, по моей просьбе и за косу. Хватаюсь руками за затылок, волос нет, от слов совсем. Пропускаю оставшиеся через пальцы, у меня короткая стрижка. – Ааааа.

- Господи, Машунь, что случилось, чего ты так кричишь. – в комнату врывается мужчина, очень симпатичный мужчина, высокий, статный, спортивный, в одних домашних штанах. Широкие брови сошлись у переносицы, скулы напряжены, рот вытянулся в тонкую линию, глаза сверкали зеленью. Но во всей своей грозности, вид у него был как нельзя домашний, в руках кухонное полотенце.

- Обалдеть. – прошептала себе под нос. А ему ответила. – Ничего, страшный сон приснился. А ты кто?

- Красивая, брось свои шутки. – мужчина присел ко мне на кровать и потрогал рукой лоб. Рука была слегка прохладной, а жест до безобразия нежным и милым. – Я твой муж.

Мужчина, поднял свою и мою руки, на безымянных пальцах красовались похожие кольца. Его лицо озарила улыбка, он чмокнул меня в нос.

- Вставай, Машунь. Мама уже отвела Егорку, в сад. – мой, так называемый муж, отошёл к шкафу, скинул штаны, явив мне ещё более сексуальное мужское тело. Снял с плечика рубашку, надев её на себя. – Ты меня слышишь, Красива. – А? Чё? Как тебя слушать. – Я очень постараюсь быть вовремя, ну, может, задержусь, максимум на минут пять. Займи мне место.

Мужчина, облачённый в строгий костюм, ещё раз чмокнул мой нос и вышел из спальни. Какое место, где я его должна была занять, куда мы должны пойти, во сколько. Вскакиваю, и несусь за мужем в прихожую. Застаю его полностью одетого в дверях.

- А куда мы идём? – хмурый взгляд прошёлся по мне с головы до ног.

- Красивая, может, тебя в неврологию, к Семёнычу.

В контраст с грозным заявлением, он нежно притянул меня к себе за талию, и коснулся своими губами моих. Мягко посасывая нижнюю, раскрывая и подчиняя, углубил поцелуй, невесомо заигрывая с моим языком. Я крепко схватилась за его плечи, наш первый поцелуй, такой сладкий. Не оторви он меня от себя, ни за что, не пустила бы его, куда бы он не собрался.

Едва за мужчиной закрылась дверь, рванула осматривать квартиру. Так, за что боролась, на то и напоролась. Хотела увидеть возможное будущее, так на тебе получай. Я замужем. И муж у меня ого-го. В гостиной возвышалась большая, сказочная ёлка, возле которой стоял камин. Моя детская мечта, ёлка около камина. Я даже взвизгнула от восторга. На каминной полке стояло много фотографий. На центральной был изображён маленький мальчик, лет трёх. С зелёными, как у отца, глазами, растрёпанные волосы и воздушный шарик в руке. Сын, это мой сын.

Рядом фото со свадьбы, вот я с беременным животом, вот Джеки и Ники, я и мой сын, судя по заднему плану, где-то на берегу океана. Всё, что я так хотела, сбылось. У меня семья, я счастлива.

В кухне, на плите стояла небольшая кастрюлька с кашей, на столе порезанные фрукты, свежий кофе в кофеварке. И полный холодильник еды, вкусной, разнообразной и явно не дешёвой. У меня даже слёзы проступили, живот заурчал, ещё помня голодные времена. Которые были буквально пару часов назад. Ведь я не ела с самого утра того дня. А сейчас какой день. И мне же нужно куда-то собираться.

Бегу обратно в спальню, ищу свой телефон, вот он родименький. Хвала небесам за родительские чаты. С утра там уже под пятьдесят сообщений. Ага, понятно, сын ходит в частный детский сад, значит, его отец неплохо зарабатывает. А сегодня у него в саду ёлка. В десять, а сейчас сколько. Почти половина девятого. Надо поторопиться.

Хвала небесам ещё раз, за смартфоны. По геолокации узнаю свой адрес, нахожу адрес детского сада, недалеко, отлично. А как найти группу, если я даже имени сына не знаю. Хотя, муж говорил, мама увела Егора в сад. Егор. Я действительно когда-то мечтала так назвать сына.

Быстро умываюсь, собираюсь, одеваюсь, и проглатываю кашу. Лишь чашечку кофе позволяю себе выпить не торопясь. Время ещё есть, его немного, стоит поспешить. Так, хорошо, наберём Джеки, предложу ей встретиться, может она мне расскажет подробности пролетевших так стремительно лет. А сколько, кстати, прошло лет. Пять! Глубоко дышу и набираю номер подруги. Сбрасывает, следом летит сообщение, «Не могу говорить, наберу вечером, Ники затащил нас смотреть шоу морских обитателей».

Господи, какой, он должно, быть уже большой. Всё смешалось в моей голове, на глаза наворачивались предательские слёзы. Нельзя, ну нельзя же так, бросить человека в будущее и думать, что он не сойдёт с ума. Сама просила. Прерывистый вздох. Бери себя в руки, больше такой возможности у тебя не будет, Мария, проживи эти дни как мечтала. Три дня. Нет. Четыре. Всё-таки четыре. Спасибо.

День второй

- Вставай, соня, я бы очень хотел разбудить тебя по-другому, но, кажется, мы проспали. – легкие касанья и поглаживания моего размякшего ото сна тела, говорят совсем иначе, муж явно будет меня по другой причине.

Эта причина, красноречивее слов упирается мне прямо в бедро. Рука Миши, забралась под мою пижаму, и дразнит уже затвердевший сосок. Он лежит на боку, подперев второй рукой голову, пристально смотрит мне в глаза. В них такая буря эмоций, и мне очень хочется, чтоб одной среди них оказалась любовь. Волна прохлады окатывает моё тело, под этим пристальным взглядом, на смену ей тут же приходит жар, опаляя. На губах у мужчины расцветает улыбка, он медленно, приближает свои губы к моим. Вот, сейчас, это случится, мы поцелуемся, а дальше, будет секс.

Сердце, бешено бьётся в груди. Сглатываю. Могу я отказаться. Страшно. Нет, скорее волнительно. Вот так просто, взять и заняться любовью с совсем посторонним мужчиной, но я так не могу. Умом понимаю, что это другая реальность, где мы муж и жена, у нас сын, у нас семья, так и происходит, супруги, спят вместе, занимаются сексом, это нормально. Только чувство, что это совершенно незнакомый мне человек не проходит.

Мой рот накрывает поцелуй, мягкий, почти невесомый, губы мужчины перебирают мои, одну за другой, он смакует, не торопится, даёт нам сполна насладиться первыми искорками возбуждения. Обводит языком нижнюю, приоткрывая, легонько исследую, подчиняя, подстраивая под себя, неторопливо погружаясь глубже и глубже. В теле плещутся мягкие волны предвкушения, я хватаюсь за широкие плечи мужа, не зная, чего всё-таки хочу, оттолкнуть или притянуть ближе. Динь-динь. Дверной звонок. Вздрагиваю. Отстраняюсь. В недоумении смотрю на Мишу, кого принесло в такую рань.

- Я же говорил, проспали. Пойду, открою, а ты буди Егорку.

Мужчина, со сдавленным шипением, поправляет возбуждённую плоть, натягивает штаны, и уходит. Быстро, вскакиваю, накидывая поверх пижамы, халатик. Тороплюсь к сыну. В коридоре натыкаюсь на женщину, на вид лет сорока, но при детальном рассмотрении ей гораздо больше, на десяток так точно.

- Доброе утро, Машенька. – она кидается ко мне и обнимает как родную. Гладит по волосам, как маленького ребёнка, целует в висок. – Разбудили мою девочку, в такую рань. Я же говорила Мишке, пусть спит, я Егорку отведу.

Мне невероятно тепло и уютно в этих материнских объятьях. Женщина шепчет, какая я красавица и умница, и этот шёпот переполняет мою душу нежностью и любовью. Давно забытые чувства, которые я не испытывала со смерти бабушки, поднимаются со дна души, выливаясь непрошенными слезами.

- Мишка, ты не удумал мою Машеньку обижать. – вопрошает женщина своего сына, смотря на мои влажные глаза.

- Даже не думал, мама. – Миша, с таким же подозрением смотрит мне в лицо.

- Простите, я, наверное, очень соскучилась. – оправдываюсь, вызывая задорный женский смех.

- Всего денёчек-то не виделись. Пойду, разбужу хулигана.

Моя свекровь, выпускает меня из своих объятий, и я плавно перекочёвываю в объятья мужа.

- Ну, ты чего, красивая, расквасилась. – молчу, крепче вжимаясь в супруга. И правда, чего это я. – Тебе на работу не пора собираться. Мама отведёт сына, а я подброшу тебя, только по-быстренькому.

Он чмокает мой нос, уходит в ванну. В доме царит утренняя кутерьма, Егорка бегает, мама Наташа готовит завтрак и поёт, я, как всегда, пытаюсь быстро собраться, но получается это совсем не быстро, и только Миша, кажется, ничуть не удивлён этому балагану, совершенно спокойно прохаживается по гостиной, что-то читая в телефоне. Это моё обычное утро, я совершенно не организованный человек, и с ужасом думаю, какой была бы моя семейная жизнь, если бы не столь чудесная свекровь. То, что мои мужчины оставались голодные это ещё полбеды, и если старший ещё смог бы сам собраться на работу, то младший, в садик, уходил бы не пойми как.

Только отъехав от дома, я понимаю, что совершенно не представляю, где работаю. Раньше, буквально за день до этого, мы с Джеки работали в школе-лицее, она преподаватель по изобразительному искусству, я по музыке. В этой реальности, всё перевёрнуто с ног на голову, и даже подсказки спросить не у кого. Джеки так и не позвонила. Увидев родное здание, облегчённо вздохнула.

- Ну, последний рабочий день в этом году? – притормозив у ворот, спрашивал муж.

- Да, очень на это рассчитываю.

- Не рассчитываю, а точно всё закончу, красивая. – строгость взгляда, немного напрягала. Это что за тирания, как хочу, так и буду работать.

- До, вечера. – пытаюсь выскочить из машины, но Миша хватает меня за руку.

- Ничего не забыла. – мягко дёргает на себя, впиваясь властным поцелуем.

Поедает мои губы, посасывает до легкой боли. Пытаюсь его оттолкнуть, тогда мужчина меняет тактику, и уже нежно проходится по моим губам языком, как бы прося, открыться для него. На это я согласна, подчиняюсь, позволяя юркому языку хозяйничать у себя во рту. Трепет проходит, по-моему, телу, в глубине живота рождаются первые искорки желания. Мужская рука скользит ко мне в волосы, массируя затылок.

- Причёску испортишь. – отрываюсь от супруга, поправляю укладку, которую с трудом смогла соорудить утром. Губы горят, помада безнадёжно съедена и размазана.