Сначала

Глава 1

Снег сыпался большими хлопьями, укрывая всё вокруг кристально-чистым полотном.

Постепенно скрывалась от человеческого взгляда вся несовершенность окружающего мира. Скрылись все выбоины на асфальте. Спрятались окурки, брошенные у подъезда… Ещё чуть-чуть – и вон та арматура тоже уйдёт под глыбу снега. Всё стало до тошноты идеальным – белым, искристым, чистым. В самый раз петь дифирамбы волшебнице-зиме, радоваться пушистому снегу, в котором можно поваляться с любимым, от души поиграть в снежки с лучшей подругой, слепить снеговика с дочкой. Вот только что делать, если единственный человек, которого ты любила всем сердцем, разорвал его в клочья в то самое трепетное время, когда только учишься любить? Где найти подругу, если всю жизнь тебя сопровождают завистливые взгляды и ложь? Как смириться с тем, что уже десять лет на тебе стоит приговор врачей, отрицающий возможность иметь ребёнка? Как смотреть на себя в зеркало, если только ты и являешься источником всех своих бед? Как научиться радоваться зиме, если пятнадцать лет назад ты под таким же сильным снегопадом убила себя изнутри?

***

Я резко подскочила с места и двинулась в сторону автомобиля, припаркованного у детской площадки. Старые качели, на которых выросло не одно поколение этого дома, возмутительно скрипнули от такого неуважительного отношения и продолжили раскачиваться из стороны в сторону, издавая невыносимые жалостливые звуки.

Достав из кармана связку ключей, быстро отключила сигнализацию и села на водительское сиденье. Салон автомобиля встретил меня неприятной сыростью, от которой не спасал ни норковый мех, ни кожаные перчатки на руках. Привычный полуоборот ключа заставил двигатель «Мерседеса» заурчать.

Я откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и чуть ли не силой принудила себя переключиться из никому ненужных слёзных воспоминаний на более актуальные моменты нынешней жизни. Достав из сумки коричневый кожаный блокнот, служивший мне ежедневником, открыла страницу с завтрашним числом. На пятнадцатое января числились всего пять записей. Самое важное из которых было «Марина Викторовна». Аккуратно выведенные чёрной ручкой слова заставляли каждый раз биться сердце в повышенном темпе. Такое бывает только когда там селится надежда. А ещё когда эта же надежда умирает, точно так же, как и надпись теряется под слоем той же самой пасты, что ещё пару дней назад выводила эти шестнадцать буковок.

Пятнадцатое января станет ещё одним днём, когда моя очередная надежда разрушится словами Марины Викторовны о том, что все попытки тщетны, и очередной метод лечения ничего не поменял.

Потом будут две недели отпуска.

Две недели, которые по традиции я должна буду провести в очередном путешествии. На этот раз мой секретарь заказала билеты в Париж. Милая Танечка даже путеводитель подготовила. Мечтательно рассматривала на картинках Елисейские поля, Эйфелеву башню и другие достопримечательности этого французского города. Зарезервировала столик у окна в «Серебряной башне» – оказывается только здесь можно попробовать фирменную фаршированную утку, которую так любят готовить наши домохозяйки на Новый год и Рождество. Жаль, что старания этой девочки пропадут в мусорном ведре возле выхода из клиники доктора Тадеуш.

Я снова буду две недели рыдать в доме, который вот уже десять лет стоит пустой коробкой на окраине города.

Зайду в него с чёрного входа. Пройду мимо кухни, где так и не закончили проводить электричество, оставив свои вещи в гостиной, где ещё никогда не принимались гости. Поднимусь по винтовой лестнице на второй этаж, где планировались три спальни: моя, гостевая и детская.

Пройдя мимо первых двух, я открою ключом светло-розовую дверь.

Снова все две недели буду изнурять себя оформлением детской комнаты, которая и так уже в идеальном состоянии. В который раз вытру пыль с пеленального столика, поправлю балдахин из светло-бежевой органзы, поменяю местами игрушки.

Две недели самобичевания.

Две недели замаливания грехов.

Две недели прошения о помиловании.

Открыв глаза, я швырнула ежедневник на заднее сидение. Повернув зеркало так, чтобы увидеть свои глаза, пальцами поправила едва заметный макияж и улыбнулась сама себе: «Завтра. Всё завтра. А сегодня – свобода».

Нога вжала педаль газа в пол, отчего автомобиль цвета мокрого асфальта с рёвом выехал со двора на улицу.

Включив первую попавшуюся радиоволну, я направила свой автомобиль в сторону любимого ресторана, который находился у самой окружной дороги. То ли его отдалённое местонахождение, то ли заоблачные цены в прейскуранте делали это заведение полупустым и очень уютным. Тут неизменно играла французская классическая музыка, официанты наряжены в накрахмаленные белые рубашки и чёрные брюки, выполняли свою работу тихо, быстро, не привлекая к своей персоне лишнего внимания.

За окном мигали уличные фонари, выстраиваясь в длинные световые ленты. Пустынная ночная дорога сменялась с широкого проспекта на маленькие узенькие улочки с односторонним движением, давала возможность развить скорость и снова останавливала на очередном светофоре. Вела по прямой линии, а потом резко поворачивала в сторону. Изредка встречались такие же одинокие путники, которым некуда ехать после длинного рабочего дня или же просто не хочется возвращаться в пустую коробку квартир – пусть она и обставлена по последней моде.

Осталось проехать последние несколько километров.

Осталось в запасе всего несколько минут, чтобы привести себя в нормальное состояние.

***

Подъехав к небольшому зданию с красивым названием «Je t'aime», я остановила машину ближе к порогу заведения. Набрав полные лёгкие воздуха, мысленно приготовилась к выходу. Недалеко от двери уже появился мальчишка, в обязанности которого входило позаботиться об автомобилях гостей ресторана. Отдав ключи подошедшему пареньку, я двинулась внутрь через открытую швейцаром дверь.

– Здравствуйте, Ирина Владимировна. Ваш столик уже готов. – Учтиво улыбнувшись, администратор зала провёл меня, как постоянную клиентку, к неприметному столику возле окна и помог мне сесть, любезно отодвинув мягкий стул. – Вас сегодня обслуживает Светлана. Желаю приятного времяпровождения в нашем ресторане.

Глава 2

Протяжный монотонный звук ворвался в подсознание, вытягивая меня из цепких объятий ночи. Электронные часы показывали на своём табло половину седьмого – время звонка будильника. Каждая следующая минута уже расписана строго по графику, сформированному за многие годы. Две минуты на осознание того, что всё-таки пора вставать. Пять минут на подъём с кровати. Ещё десять – на приём душа. А там, всего-то, оставалось позавтракать свежезаваренным кофе, нарядиться в светло-бежевый брючный костюм – и можно идти на работу. Нет, сегодня лучше чёрный. Точно. С голубой блузкой.

Решительно откинув одеяло, я направилась в ванную. Итальянский кафель встретил меня знакомым холодом. Ещё бы – идти босиком, поленившись надеть тапочки. Вспомнить бы, где они.

Щелчок – и ванную комнату озарил мягкий рассеянный свет, исходящий от огромного количества точечных лампочек, которые были установлены повсюду.

Я повернула кран, наслаждаясь сильным напором холодной воды. Прикосновение мелких капелек к пальцам дарило блаженство и расслабление. Набрав полные ладони, энергично умыла лицо. Остатки сна мгновенно канули в небытие, точно так же, как и вода стекала прочь. Выпрямив спину, я встретилась взглядом со своим отражением. Глаза смотрели с опаской, как будто предупреждая меня о чём-то очень важном. Что ни в коем случае нельзя пропустить.

– Ну что ты смотришь? Помню я, помню. Встреча с замом. Марина Викторовна. И к маме заеду. Поговорю… Ах, да, машина. И её заберу. Видишь? Ничего не забыла. – Я отвернулась от своего отражения, так и не присмотревшись к своим собственным глазам…

Спустя несколько минут меня было не узнать. Тёмные брюки обтягивали стройные ноги, аккуратный гольф персикового цвета выгодно подчёркивал цвет кожи – сегодня именно он выиграл схватку среди всех «жителей» гардероба. Голубая блузка, идеально выглажена, которая должна была притянуть внимание заместителя директора на сегодняшней встрече, так и осталась висеть на стуле. Забавно было наблюдать, как очень просто можно управлять мужчиной при помощи расстёгнутой лишней пуговицы, при этом не давая ни единого шанса на реализацию его пошлых мыслей.

Я как раз подводила карандашом второй глаз, когда услышала тихий щелчок кофеварки. Отлично, мой завтрак как раз вовремя подоспел. Добившись одинакового эффекта от туши на обоих глазах, прошла на кухню, где меня уже ожидал любимый кофе «Арабика» да парочка поджаренных тостов. Вредно, да. Зато очень быстро.

Щелкнув пультом, включила телевизор. Если уж выбирать между его однотонным звучанием и тишиной, я всегда выбирала первое. Ведущие новостей как раз рассказывали о политической обстановке в стране, о новых законопроектах, о массовых беспорядках и забастовках на улице. Как будто это могло что-то поменять.

Не особо вслушиваясь в информацию, идущую от дикторов, я, набрав номер на мобильном, вызвала такси. В запасе оставалось несколько минут, чтобы надеть пиджак, зачесать волосы назад, подколов их возле висков невидимками, и подкрасить губы неяркой помадой.

Сегодня мой выбор пал на высокие сапоги с толстым устойчивым каблуком.

Надев полушубок, я последний раз осмотрела себя. Сейчас я видела успешную молодую женщину, которая в свои тридцать три года уже успела много достичь в карьерном росте. Моя внешность заставляла оборачиваться на улице и смотреть вслед – либо с восхищением, либо с завистью.

Последний раз улыбнувшись своему отражению, я закрыла за собой дверь квартиры и поспешила на улицу, где меня уже ждало такси.

***

– Ирина Владимировна, вам тут принесли на подпись пару бумаг. И ещё звонили из банка. Они хотели..

– Танечка, всё потом. Сейчас кофе. Хотя нет, лучше чай, – я улыбнулась своему секретарю, на ходу расстёгивая большие чёрные пуговицы верхней одежды. – И сахара побольше. А потом уже и бумаги.

Последние слова я произнесла уже будучи в своём кабинете. Бросив полушубок в кресло, глубоко вдохнула, пытаясь отдышаться от быстрого подъёма по ступенькам на четвертый этаж. В девять утра все лифты загружены настолько, что выгоднее воспользоваться лестницей, чем ожидать, пока чудо техники спустится на первый этаж.

В дверь негромко постучали. Скорее всего, это была Таня. Только она барабанила костяшками указательного и среднего пальцев, вместо того, чтобы бить всем кулаком. Это была привилегия мужчин. Даже здесь они показывали своё преобладание и силу.

– Входи, Танюш. Я не занята.

Молодая, невысокого роста девушка, зашла в кабинет, неся перед собой поднос с чашкой ароматного зелёного чая и рогаликом, судя по запаху, с варёной сгущенкой. Как всегда, она предугадывала мои желания ещё до того момента, как они появлялись в голове.

– Спасибо. Тань. Это именно то, что мне было нужно. Вот теперь можешь нести все бумаги.

– Ирина Владимировна, только что пришло письмо от посредников из Италии. Господин Бонатти прилетает завтра в восемь вечера. Мне заняться его приездом? – Было видно, что девушка всеми силами пыталась показать свои рабочие способности.

– Да, само собой. Забронируй ему номер в гостинице. Желательно с видом на город. Ты же знаешь, как он любит любоваться на утреннюю панораму. В прошлый свой визит все уши прожужжал, утомил меня несказанно. Да и не только меня.

– Хорошо. Я всё подготовлю. – Девушка удалилась, оставив меня наслаждаться чаем с ароматом лимона и вкусным рогаликом, купленным в кондитерской, что была по соседству с нашим офисом.

Завтра начнётся сложная неделя. Вытерпеть целых семь дней Стефано Бонатти не каждый сможет. А особенно, если он ещё и пытается продемонстрировать тебе все свои итальянские способы проявления любви. Каждый раз он признавался в любви с такой пылкостью, что хватило бы на десятерых. И это в неполных пятьдесят лет. И как он только не растерял свой пыл на трёх своих бывших женах. Видимо, итальянское солнце как-то по особенному влияет на мужчин. Консервирует их, что ли.

Отодвинув полупустую чашку, я принялась изучать бумаги. Времени оставалось не так уж и много, а планов на день было через край.

Глава 3

Вечер плавно переходил в ночь. Резкий порывистый ветер утих, укладывая спать снежную метель, бушевавшую весь сегодняшний день.

Квартира медленно покрывалась мраком, даря возможность теням прошлого плясать перед глазами.

Минута за минутой проходили мимо, отправляя сознание назад – год за годом, месяц за месяцем, час за часом… Пока не остановилось в точке начала – в секунде, когда ключ впервые повернулся в замке, открывая двери однокомнатной квартиры перед её новой владелицей.

Ещё вчера она была воспитанницей старого, никому не нужного детского дома. Всего-то несколько недель назад она ходила в стандартном тёмно-коричневом платье и чёрном фартуке, держа в руке затёртый серый портфель. Отличница, скромница – она очень сильно выделялась из всей гурьбы брошенных детей. Неизменные две косы, перевязанные лентами, лежали на плечах, когда все остальные девушки уже вовсю экспериментировали с ножницами, остригая волосы по последней моде. Никогда не знавшая своих родителей, она упорно верила, что когда-то мама её найдёт и заберёт к себе. И неважно, что по официальным данным, она являлась брошенной в роддоме на третий день своей жизни. Единственное, что осталось ей на память – маленький крестик на цепочке, который она упорно берегла все эти годы, пряча от злого глаза соседок по комнате.

Добрая, нежная, светлая.

Иногда казалось, что девочка просто не от мира сего…

В жизни ей повезло лишь единожды. Когда заведующая детским домом взяла её под свое крыло, оберегая девочку от насмешек и обид других детей. Они могли часами разговаривать о творчестве русских писателей, взахлёб рассказывая отрывки из Евгения Онегина и Анны Карениной. Они строили планы на будущее, мечтая, как однажды будут жить вместе. Не раз Ирина Львовна пыталась достучаться к высшим инстанциям в просьбах забрать девочку к себе. Но отсутствие мужа и малая жилплощадь, в размере небольшой комнаты в коммуналке перечёркивали все мольбы воспитательницы.

Так и не сумев забрать Надю к себе, Ирина Львовна сделала большее: она смогла выбить для неё не просто комнатку в общежитии, а свою собственную квартиру. Стоило ей это многого, но всё же по присуждению Наде статуса совершеннолетней, женщина вручила ей небольшой ключик и паспорт с пропиской в собственном жилье.

Тот день она запомнит на всю жизнь. Когда с маленьким чемоданчиком, подаренным на выпускном в детском доме, Надя переступила порог пятиэтажного дома и по лестнице поднялась на третий этаж. Ноги остановились перед старыми дверьми, с облупившейся синей краской. Трясущимися руками девушка вставила ключ и трижды повернула его за часовой стрелкой. Коридор встретил её скрипящими половицами.

Оборванные обои валялись на полу. Старый ковер зловонил сыростью и плесенью.

Всё грязное, в пыли и мусоре.

Но такое родное, своё, личное…

Надя, отмахиваясь от воспоминаний, попыталась передвинуть затёкшую ногу, на которой покоилась голова дочери. Перебирая длинные волосы Иры, женщина пыталась забрать на себя всю её боль и несчастье.

Жизнь наматывалась по спирали, перенося историю с одного поколения на другое.

Точно так же, больше тридцати лет назад, она, Надя, лежала на коленях единственного родного человека, рыдая от обиды и боли. Брошенная… Обманутая… Одинокая.

Обнимая едва округлившийся живот, она и представить не могла, как жить дальше.

Точно так же Ирина Львовна гладила её по волосам, обещая помочь всё пережить. Она стала ей матерью. Полюбила, как никто другой… Полюбила не только Надю, но и её ещё не родившуюся дочь.

Она не разрешала сдаваться. Поднимала ей вверх голову, когда та опускалась вниз. Радовалась вместе с ней первым толчкам малышки, ходила на приёмы врачей, вязала тёплые носочки и шила ползунки. Плакала от счастья, когда в доме появилась ещё одна Иринка, названа в честь неё.

Потом были два года, наполненных любовью, лаской и теплом. Пока сердце Ирины Львовны не выдержало обширного инфаркта.

Снова жизненный удар. Опять необходимость учиться жить заново. Одиночество поглотило Надю с головой. Единственная её цель – подарить Иринке хорошее детство. У её дочки должно быть всё. Самые лучшие игрушки, когда на прилавках магазина – полнейший дефицит. Самое красивое платье, когда не было возможности купить вдосталь ни ткани, ни кружев…

Надя работала на трёх работах, приходя в садик за дочерью поздно вечером.

Поужинав, она, уставшая, ложилась спать, даже не чувствуя, как маленькие ручки гладили маму, пытаясь разбудить, чтобы вместе поиграть в слова. Они были самими родными, и в то же время до жути чужими друг другу.

Стремясь дать дочери самое лучшее, Надя сама же отобрала бесценное – любовь…

Любя до одури, она не научила любить взамен.

Всегда казалось, что ещё успеет поговорить. Вот ещё чуть-чуть – и уже можно безбедно жить. Но снова приходилось крутиться как белка в колесе, пытаясь решить десяток тяжеленных дел.

Жизнь рушилась на глазах, но уже никто не мог что-либо изменить…

Маятник раскачивался из стороны в сторону, принося за каждым своим движением непонимание, недоверие, нелюбовь…

***

Я открыла глаза, ощутив приятный запах свежеиспечённых блинчиков и тёплого молока. Откинув клетчатый плед, прошла на кухню, где мама готовила любимый мой завтрак.

– Доброе утро, мам. – Я обняла плечи матери, зарывшись носом в её волосы.

– Доброе утро, милая. Садись, будем кушать… – ответила она мягким голосом.

Столько всего хотелось сказать.

Попросить прощения.

Умолять забыть злые слова, так часто вырывавшиеся в сердцах…

В горле першило, голос дрожал, слёзы застилали глаза.

– Мам, я хотела… – опустив голову начала говорить я.

– Тише, милая… Всё прошло… – сжав мою холодную руку, перебила меня мама. Знаю, она не хотела ворошить прошлое и вновь погружать свою дочь в пучину страдания и слёз. – Мы начнём новую жизнь…

Глава 4

Настойчивый писк мобильного телефона едва заставил меня оторвать голову от подушки. С трудом открыв глаза, я тяжело нащупала на прикроватном столике свой чёрный смартфон.

– Да, – сонно начала разговор, отозвавшись на входящий звонок.

– Buongiorno, Ирина. Я приглашаю тебя на чашечку утреннего итальянского кофе. Эта разница во времени… – Стефано как всегда завёл свой бесконечный разговор, не давая ни единой возможности вставить хоть одно слово. Не особо вслушиваясь в болтовню итальянца, я подняла глаза на настольные часы, которые показывали без четверти восемь утра.

– Стефано, мы же договорились встретиться в двенадцать возле твоей гостиницы, – намеренно попыталась выиграть для себя ещё хотя бы один час такого жизненно необходимого отдыха.

– О, Ирина. Я потревожил твой сон? О, Mama Mia, как я могу вымолить прощение? Теперь ты просто обязана провести со мною завтрак за чашечкой кофе. Куда мне подъехать? Я уже вызываю такси. Диктуй адрес.

Да уж, отвязаться от него точно не получится.

– Стефано, не надо таких сложностей. Давай встретимся у офиса. Я там буду через час. Там же и позавтракаем.

– О, grazie! Я очень рад нашей предстоящей встрече… – Я, даже не отключившись от разговора, положила телефон на стол и сладко потянулась. Из динамика до сих пор долетали отголоски монолога Стефано, приправленного его мелодичными итальянскими словечками.

– Я тоже очень радуюсь нашей встрече, Стефано, – сцепив зубы, со всей силой скрыв сарказм, перебила я мужчину. – Извини, ко мне в дверь звонят. Поговорим позже. Чао.

Наконец, закончив разговор, я подошла к окну и распахнула шторы впуская в комнату ослепляющие и согревающие воздух солнечные лучи. Времени на сборы оставалось очень мало, а так хотелось ещё понежиться в постели. Но надо торопиться.

Надев любимый шёлковый халат, торопливо прошла на кухню. Сейчас единственное, что мне было необходимо – это чашка горячего крепкого кофе.

Уже спустя минуту я, наконец, смогла насладиться мягким вкусом крепкого напитка. Божественный запах окончательно выветрил остатки сна из головы, подарив возможность мыслить адекватно и быстро.

Натянув на себя джинсы и свитер, быстро расчесала волосы и собрала их в высокий конский хвост, дабы те не мешали мне действовать отлаженно и не отвлекаясь на то, чтобы бесконечно поправлять выбивающиеся локоны в причёску.

Сегодня как нельзя кстати пригодилась купленная пару недель назад кожаная куртка, которая безупречно подходила под тёмно-синие брюки.

Уже садясь в машину, я надела модные солнцезащитные очки, скрывавшие почти половину лица. Этот женский атрибут не выходил из моего обихода круглый год, даря возможность превосходно прятать свои настоящие эмоции под тёмно-коричневыми стеклами.

Полное отсутствие пробок в ещё отчего-то спящем городе дало возможность приехать к офису меньше чем за полчаса.

По всей видимости, Стефано не успел меня опередить. Я включила радио, откуда лилась задорная латиноамериканская песня. Старенькая, почти что древняя, забытая, но такая жизнерадостная и энергичная. Словно коктейль эмоций. Надо же, как нельзя в тему. Закрыв глаза, стала наслаждаться беззаботной мелодией, в которой Наталия Орейро распевала своё «Eso, eso, eso es lo». Тело полностью расслабилось, едва заметно двигаясь в такт музыке. Улыбка сияла на лице. Ощущение счастья полностью пленило каждую клеточку души.

Лёгкий стук в стекло заставил вздрогнуть. За окном стоял Стефано, облокотившись бедром на переднее крыло автомобиля. Скрестив перед собой руки, он с вызовом наблюдал за мной, не скрывая откровенных намерений возвести меня в ранг своей очередной любовницы. Итальянский жгучий темперамент не желал принимать поражение. Вот уже год он безрезультатно пытался покорить меня массой цветов и умопомрачительных комплиментов. Но, всё, чего он смог добиться – это несколько совместных ужинов да скудная экскурсия по городу.

Медленно опуская тонкую стеклянную преграду, я не отрывала настороженного взгляда от своего противника. Как всегда с двухдневной небритостью… Загорелый. Ещё бы. Он же из Италии. Пронизывающие серо-зелёные глаза делают всё возможное, чтобы вывернуть душу наизнанку. Стройная фигура, широкие плечи, крепкие руки… Бежевый свитер, плотно облегающий торс мужчины, создает отчётливое чувство домашнего уюта и семейности. Хочется крепко прижаться к нему и тайно спрятаться от всего мира. Забыться в ласке длинных пальцев… Прислушиваться к его прерывистому дыханию…

Но нельзя.

Он хищник.

Он зверь, вышедший на охоту.

Ему не нужна любовь.

Он ищет очередной трофей на самую верхнюю полку памяти о молодых годах.

– Доброе утро, Стефано, – я, мило улыбнувшись, первой сделала «ход конём». – Как спалось?

– Buongiorno, Ирина, – бархат его голоса гипнотизировал, вводил в состояние полного подчинения, вызывая тысячу мурашек по всему телу. – Я приглашаю тебя на завтрак.

– Ну уж нет, Стефано. На этот раз ты прими моё приглашение. – С той же сладкой улыбкой надела очки и повернула ключ зажигания. – Идёшь?

– Один – ноль – в твою пользу, – со смехом высказал Стефано. – Ты, как всегда, поломала все мои планы. Куда едем?

– Завтракать, – давясь смехом, отпарировала я.

Выехав из парковки на проезжую часть, мои руки уверенно легли на руль, ведя автомобиль по широкому проспекту Ленина.

Небольшой ресторан, наполненный огромным количеством живых цветов, благоухал летними ароматами. Круглые столики на двоих блистали белоснежными скатертями, а плетёные стулья дарили заведению домашний уют и тепло. Огромные панорамные окна открывали прекрасную возможность насладиться красивым городом, спрятанным под покрывалом белого снега.

– Что ты будешь? – не давая ни шанса на инициативу, чётко спросила я.

– О, Madonna! Ирина, дай мне хотя бы расплатиться!

– Ну уж нет. Я же тебя пригласила. – Меня безумно забавляло обиженное выражение лица Стефано. – Я так понимаю, тебе кофе? Эспрессо? А может, капучино?

Глава 5

Рабочая неделя плавно двигалась к своему логическому завершению. Уже завтра Стефано вылетает в свою солнечную Италию. Это не могло не радовать, так как его нескончаемые рассказы, приправленные массой итальянских словечек, уже порядком поднадоели всему отделу проектирования.

Я, зарывшись с головой в очередной раздел контракта, пыталась придумать, как бы уговорить итальянца уступить мне ещё на два процента от установленной договором суммы. От этого зависело многое. Как минимум, моё собственное продвижение по карьерной лестнице. Пора бы уже сменить кабинет на более просторный. Тот, который находится этажом повыше, с табличкой «Заместитель генерального директора. Проектно-строительное направление».

Резким движением руки я подчеркнула несколько слов на очередной странице. Отметила цифру, что располагалась справа от строчки «прибыль». Сменив маркер на чёрную ручку, следом вывела комментарий на поле возле сделанной только что пометки. Тонкие буквы одна за одной проявлялись на бумаге под уверенным нажимом пальцев.

Оценивающий взгляд на проделанную работу. Едва уловимый кивок головы. Улыбка.

Исписанный лист откладывается в сторону. Есть всего пару минут, чтобы сделать глоток уже остывшего кофе, прежде чем заняться очередной страницей контракта.

Стрелка настенных часов медленно отсчитывала минуты, отправляя их в прошлое без права вернуться назад болезненными воспоминаниями и мыслями о былом.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Только вперёд… Не замедляя свой бег.

Не теряя ни одной секунды.

Спустя пару часов я, наконец-то, смогла оторваться от рабочего места, собирая все листы в большую стопку. Вернув все страницы контракта в папку, с долгожданным наслаждением выгнулась назад, откидываясь до упора в рабочем кресле. Спина болезненно заныла в ответ на сделанное резкое движение. Голова немного кружилась. Хотелось закрыть глаза и расслабиться.

Я поднялась из-за стола. Головокружение медленно перерастало в досаждающую боль. Спазмы тисками сжимали виски, попутно отдаваясь то в затылке, то в теменной части, то снова возвращались в точку возникновения. Вздохнув, рукой потянулась за сумкой, в которой находилось спасительное лекарство. Жмурясь от боли, я попыталась найти тёмно-синюю упаковку. Чего тут только не было. Кошелёк, занимающий чуть ли не половину всего свободного места. Бутылка воды, которую, кстати, надо было выбросить ещё во время субботней прогулки со Стефано. Наушники. И совсем не важно, что ими никто не пользовался ещё с момента покупки телефона. Конверт с жёлто-голубым значком авиакомпании…

Вот оно. Есть.

Я закрыла глаза в ожидании, когда острая боль хоть немного уступит действию лекарства. Да уж, от пяти часов неотрывной работы ничего другого ожидать не приходилось. Наконец спазмы стали утихать, оставляя после себя лишь неприятные покалывания у висков. Ещё пара минут – и можно будет улыбаться широкой радостной улыбкой.

Открыв глаза, я решала взять конверт, который лежал поверх всего бардака на столе. Вот уже две недели как он хранил билет на самолёт в Париж. Там же находилась вся информация, необходимая для успешного и интересного уик-энда в этом городе. Яркий буклет гостиницы «Hotel France» любезно приглашал к себе в гости. Фотографии с роскошными видами манили к себе своей строгой аристократичной, но в то же время романтичной и мягкой красотой.

Рука дотянулась до ящика стола и открыла его, чтобы забросить туда конверт, а затем, застыв, нависла над пустотой деревянной коробки. Пальцы, слегка подрагивая, держали на весу бумагу, не в силах сделать последнее движение. Секунда-две-три… Минута…

Улыбка.

Начать всё сначала? А почему бы и нет?

Решение молниеносной вспышкой пронеслось в сознании.

Смело захлопнув ногой ящик, я поднялась из-за стола, направившись в приёмную.

– Танюш, сделай мне ещё один кофе и зайди ко мне в кабинет, – открыв двери, обратилась к своему секретарю.

Таня тут же оторвалась от монитора. Растянув губы в улыбке, – я же её начальник – она встала из-за компьютерного стола. Спустя несколько минут мой кабинет уже наполнился прекраснейшим ароматом свежезаваренного кофе

– Ирина Владимировна, как вы любите. Крепкий и два сахара. – Таня поставила белую чашку с дымящимися напитком передо мной. – Что-то ещё нужно?

– Нет, спасибо.– Девушка развернулась на своих высоких каблуках и уже собралась идти к выходу. – Хотя, подожди минутку, – вдруг остановила её я. – Скажи, ты уже обедала?

– Нет, – удивлённо ответила Таня, ведь до этого начальница никогда не интересовалась её режимом дня.

– Отлично. Я тоже. Через пять минут будь готова к выходу, – с улыбкой ответила я, чем ещё больше поразила своего секретаря.

Я с наслаждением вдохнула запах чёрного душистого чая. Ароматный напиток дурманил голову, вызывая расслабление после трудного рабочего дня. Тысячи мурашек бегали по спине. Опьянённо закрыла глаза, погружаясь в мир блаженства и лёгкости. Но тихий стук чашки о фарфоровое блюдце вернул меня в реальность.

Таня… Она сидела напротив, точно так же грея руки о горячую чашку. Эта маленькая голубоглазая брюнетка притягивала к себе своей стабильной сдержанностью. Магнетизировала завидным спокойствием. Воодушевляла нежной красотой. Её улыбка никогда не сходила с лица. Каждый взгляд уверял в завтрашнем хорошем дне.

– Тань, о чём ты мечтала в детстве? – неожиданно для самой себя спросила я.

– Я? – Таня, сияя, улыбнулась. – О! Мои мечты очень часто сменяли друг друга. В шесть лет я стремилась быть гонщицей.

– Даже так? – не сдержав реакции, рассмеялась над мечтой сотрудницы.

– Да. Помню, как с восторгом наблюдала за автомобилями, проносящимися мимо меня. Визг тормозов… Шум колёс… Красная бейсболка отца, которую он всегда надевал мне перед тем, как сесть в автомобиль, – девушка ненадолго замолкла, будто что-то недосказанное осталось в её словах. – Крики… Шум… Азарт… Взрыв адреналина…. А потом обливание шампанским из огромной бутылки, – снова чуть поразмыслив, Таня продолжила свой рассказ: – Я была самым младшим членом команды. Шестилетней девчонкой, боготворящей отца.

Глава 6

Я стояла возле громадного окна, наблюдая, как за окном совершают посадку два самолёта. Пройдя все необходимые проверки, у меня в запасе оставалось ещё пол часа до объявления посадки. Наушники заглушали все посторонние звуки, ограждая от мира стеною звуков и слов.

Ног коснулся небольшой резиновый мячик. Развернувшись, я увидела девчушку лет трёх-четырёх. Ясно-голубые глаза смотрели на меня с нескрываемым интересом. Улыбаясь, малышка подбежала ещё ближе и, схватив свою игрушку, вприпрыжку убежала к своим родителям. Папа, раскинув руки для объятий, поймал дочку и подкинул её высоко вверх, чем вызвал заливистый хохот девочки.

Я снова отвернулась к окну, вытирая одинокую слезу, что медленно стекала вниз по лицу…

Там, за огромным стеклом, самолёты один за другим поднимались ввысь. Медленно набирая скорость, они бежали по длинной полоске асфальта. Секунда-две-три – и многотонное средство передвижения отрывается от земли. Четыре-пять-шесть – он делает несколько красивых плавных кругов, поочередно поднимая крыла. Ещё одно мгновение – и тучи прячут его в себе, унося в новую жизнь судьбы всех пассажиров.

«Объявляется посадка на рейс Москва–Париж…» – громкоговоритель в который раз повторял одну и ту же фразу, вызывая суматоху среди всех пассажиров этого рейса.

Я медленно отошла от окна, не в силах оторваться от созерцания голубого неба с нежными, словно из ваты, облаками. Из наваждения меня вывел молодой человек, с которым случайно столкнулась в толпе.

– Извините, – машинально ответила, вскользь обратив на него внимание. Тот же, лишь кивнул головой, не отрывая от меня свой взгляд. Его карие глаза удовлетворённо прищурились, не выпуская с поля зрения мой силуэт в ярко-синем пальто. Я обернулась, чувствуя к себе странный интерес, пока, наконец, не скрылась за выходом из терминала.

Встав в конец очереди, ещё раз внимательно просмотрела свой билет.

– Начать всё сначала… – одними губами в который раз повторила я, поднимаясь по трапу на борт самолёта. – Начать всё сначала…

***

– Я вернулась! – шумно вбежала в квартиру, шурша кучей разноцветных пакетов. – Я тебе подарки привезла!

С трудом скинув сапоги, забежала в комнату, бросив в кресло пальто. Сияющая улыбка не сходила с лица, а глазах плясали озорные искорки.

– Привет, доченька, – мама подошла ко мне и ласково обняла за шею. – Я вижу отдых пошёл тебе на пользу.

– Мама, там так красиво. Я тебе сейчас всё расскажу и покажу.

Я отпустила маму и начала разбирать пакеты, наполненные разнообразными магнитами, расписными тарелочками и даже сладкими пряниками. Она тем временем направилась на кухню и поставила на плиту чайник.

– Мама, посмотри, какая красивая картина, – я принесла на кухню рамочку с пейзажем. Грозное, огненное небо откидывало блики на скрывшийся в темноте город. И только многочисленные шпили древних замков возвышались над домами Парижа.

– Красиво, дочка. Обязательно повешу в спальне, – положив картину на стол, мама пристально посмотрела мне в глаза, обхватив мои плечи ладонями. – Милая моя, как же я соскучилась по тебе… Вот такой… Весёлой. Прости меня…

– Мама, мы не будем больше жить прошлым. Ты виновата… Я виновата… – слова давались тяжело, но всё же я хотела довести разговор до конца. – Но нам надо жить дальше. Прошлого не вернуть…

– Да, Ириш. Ты права. Лучше расскажи мне что-то о Париже.

Сев за кухонный стол, я с воодушевлением стала рассказывать обо всём увиденном за прошедшие две недели.

– Мам, больше всего меня поразила многогранность уличных скульптур. Несколько из них меня просто ставили в шок своей откровенностью. Но если вдуматься в их смысл, многое начинаешь понимать…

Мама, сев напротив, внимательно слушала меня, пытаясь уловить каждое сказанное слово, а я всё говорила и говорила, показывая ей фотографии, картинки и рисунки…

Жизнь начинала идти своим чередом, резко повернув на очередном разветвлении.

***

Я вышла из маминого подъезда уже далеко за полдень. Сегодня был последний день моего отпуска. Последняя возможность провести день так, как самой того пожелается.

Сев в салон автомобиля и положив ладони на руль, плавно провела по кожаной поверхности чехла. Правая рука уже было потянулась к ключу зажигания, но спонтанно возникшая идея прогуляться пешком пересилила желание управлять автомобилем.

Поставив «Мерседес» на сигнализацию, я неспешным шагом двинулась по небольшим аллейкам между домами. Усыпанные снегом улицы невольно погружали в воспоминания, от которых я так усиленно пыталась сбежать. Вот небольшая тропинка, которая вела к старым детским качелям. Странно, казалось, что их уже давно снесли. А нет – вот они, стоят родненькие. Ржавые, с облупившейся краской. Всё так же неприятно скрипят…

Вот любимая лавочка…

Здесь собиралась наша компания и проводила все свободные вечера.

Тут я впервые влюбилась…

Тут же впервые и разочаровалась в жизни.

Сидя на этой лавочке мне пришлось самостоятельно принимать самое важное решение в жизни. Ох, знать бы тогда, к чему все это могло привести…

Был бы кто-то рядом…

Пройдя ещё немного вперёд, я оказалась возле входа в парк. Аллеи вели вглубь хвойных насаждений. Наполненный детским смехом в летнюю пору года, сейчас парк выглядел очень пустынным и одиноким. Лишь изредка мимо пробегала бродячая собака в поисках тёплого уголка или хотя бы ласкового слова.

Запахнув сильнее полы длинного пальто, я уже собралась идти назад. Но что-то заставило меня остановиться. Затаить дыхание. Обернуться.

Там, вдалеке, на одной из лавочек, под большой мохнатой елью кто-то сидел. Маленькая фигура, согнувшаяся под тяжестью проблем.

Кто это?

Девушка?

Парень?

Или же бездомная старушка?

Подталкиваемая неведомыми силами, я двинулась в сторону той самой лавки.

Шаг, ещё два, три…

Медленная ходьба постепенно превращалась в бег.

Пульс участился, дыхание сбилось с ритма.

Глава 7

Я плавно вела свой автомобиль в потоке других транспортных средств и изо всех сил старалась сдержать самообладание, но предательские воспоминания по-прежнему сменяли друг друга, заставляя слёзы медленно скатываться со щёк. Капля за каплей прокладывали дорожки боли, слегка задерживались на скулах и беззвучно разбивались о неизбежность… Прошлое обволакивало, затягивало в себя. Не давало покоя. Словно кадры из фильма, оно появлялось перед глазами и прокручивалось раз за разом. Словно кто-то сверху, балуясь проигрывателем, нажимал «Repeat», наслаждаясь любимыми моментами…

***

Прошлое.

– Дим, не надо. Меня мама дома ждёт.

– Ириш, да нет у тебя никого дома. Ты же сама говорила, что мама до ночи на работе, – парень прижимал меня к стене, по-хозяйски блуждая руками по моему стройному телу.

– Дим, пожалуйста. Отпусти меня. – Я, сколько хватало сил, отстраняла его пальцы. Обнимала за шею и нежно, совсем по-детски, целовала его в щёку. – Дим, не надо. Не готова я.

Последние слова, произнесённые со смесью стыда и раскаяния, таяли в требовательных поцелуях парня. Откуда ж было знать пятнадцатилетней девчонке, что её целомудрие и стеснительность не должны вызывать чувство стыда? Когда все вокруг уже давно опробовали вкус взрослой страсти. Когда на неё смотрели, как на иностранку? Или, того хуже, отставшую от жизни…

***

Резкий звуковой сигнал моментально вывел меня из раздумий. Водитель стоявшего сзади «Fordа» явно куда-то спешил. Чего так нервничать? Подумаешь, уже несколько секунд как загорелся зелёный свет. Свернув налево, удовлетворительно подметила, что спешащий владелец автомобиля поехал прямо. А значит, никто теперь не будет меня подгонять…

***

– Мам, я поговорить хотела, – я мялась у двери, не зная, как завести разговор.

– Ириш, не сейчас. Я так устала. – Мать едва подняла голову с подушки. – Ты сделала уроки?

– Да, мам. Всё готово. – Опустив голову, вышла из комнаты, закрывая двери. – Спокойной ночи.

***

Я тряхнула головой. Нет, маму нельзя винить. Уж она точно не виновата. Всю жизнь она выкладывалась сполна, желая подарить своей дочери самые лучшие игрушки, одежду, книги. Отказывалась от внимания мужчин, чтобы никто не обидел её единственную дочь.

Она старалась как могла. Кто же мог предугадать, что дочка встретит на своём жизненном пути парня, который воспользуется ею, как игрушкой? Что за два года их отношений он превратит её из скромной девочки-отличницы в истеричного подростка с трудным характером? Скромные платья сменились на короткие юбки, которые носились только в сочетании с каблуками. Первый макияж сначала такой нелепый и неуклюжий, а потом – всё более яркий и насыщенный. Чёрные тени, подводка, тушь… Только сейчас, спустя много лет приходит понимание, что выглядела как попугай. Большой, страшный попугай…

Остановившись на очередном светофоре, я положила голову на руль. Несколько секунд передышки от самой себя были мне просто необходимыми. Глубокий вдох – выдох…

И память снова унесла в события прошлых лет…

***

– Дима, я видеть тебя не хочу! – наклонившись через перила, выкрикивала парню. Тот, перескакивая через несколько ступенек, пытался догнать меня. – Не приближайся больше к моему дому!

– Ира! Да подожди же ты! – Дима преодолел очередной пролёт лестницы и схватил меня за руку. – Что с тобой?

Я не знала, что ответить. Окинув парня взглядом, старалась найти в нём хоть какой-нибудь изъян, мелочь, которая помогла бы вытравить из сердца любовь. Нет… То наваждение, которое преследует уже целых два года, нельзя называть таким божественным словом. Он пользуется мной. Провожает домой… Целует… Томно прижимает к стене… Обнимает руками талию… Шепчет слова любви…

А потом уходит. Достаёт из пачки сигарету, закуривает её…

И идёт к другой, к той, что может дать ему большее. Которая позволяет пользоваться своим телом так, как он того пожелает. Дарит ему то, что я не решаюсь сделать.

– Дима, уйди! Видеть тебя не могу! – Слёзы градом текут по щекам. Наконец вырвав запястье из его крепкой хватки, я отвесила ему звонкую пощечину и, пользуясь замешательством парня, скрылась за входной дверью.

Медленно сползая по стенке, попыталась привести дыхание в норму.

– Ира, ну прости меня. Милая! – Парень что есть сил дернул за ручку. – Ну да, дурак я. Идиот! Изменяю… Любимая, дай шанс. Прости меня.

Изо дня в день всё повторяется. Он будет преследовать, пока не сломает сопротивление. Будет кричать о любви, пока я в очередной раз не поверю. Будет вытирать слёзы, пока те не перестанут бежать. Пока не прощу…

Прощу, чтоб снова обжечься.

***

Как можно было быть такой наивной?

Я снова возобновила движение по проспекту, как только светофор дал зелёный свет.

Как можно было верить в его чувства? Вроде и не глупая. И голова на плечах есть… И так всецело любить.

Два года я сопротивлялась напору парня. Боялась подарить ему самое сокровенное. Прощала его измены. Винила себя. А как же? Кто ещё может быть виноват? Это же я его не жалела? Заставляла изнывать его крепкое молодое тело. Не подпускала к себе. А он раскидывался красивыми словами. Обещал, что в будущем всё изменится. Клялся, что я буду у него одна. Что встанем под венец перед Богом и людьми… Как можно было верить?

Злость закипала в душе с новой силой. Сдавив руль до боли в пальцах, выжала педаль газа, прорываясь в потоке машин вперёд. Адреналин смешался с болью, которая поднялась из глубинок памяти, полностью затмевая разум. Сердце бешено колотилось. В ушах звенело. Дыхание сбилось из нормального ритма.

Как можно было верить?

***

– Милая моя, прости меня. – Дима покрывал поцелуями мокрые от слёз щёки. Крепко прижав меня к себе, он шептал на ухо несусветный бред, не сильно вдумываясь в смысл фраз. – Милая, любимая. Ты же одна у меня такая. Родная, близкая… Моя. Никто, слышишь, никто тебя не заберёт. Ты моя. Моя.

Глава 8

Я мчалась по ночному городу, прокручивая в голове телефонный разговор.

Тонкий девичий голос дрожал от волнения и слёз. Сбивчивыми фразами она с трудом смогла объяснить, где находится и что с ней случилось.

– Ты приедешь? Не бросишь? Заберёшь меня? – девчонка бессвязно задавала огромное количество вопросов, не прислушиваясь к тому что говорила я.

– Где ты?

– В парке… – захлёбываясь слезами, ответила Чижик.

«Дурочка… Глупенькая… Что же ты желаешь со своей жизнью? Губишь её, ломаешь. Разбиваешь на куски. Никого не слышишь и не видишь. Что же делать с тобой?.. – мысли одна за одной витали в голове вперемешку с пониманием, что когда-то и сама была такой. – Может, это второй шанс? Возможность исправить то, что когда-то натворила? Построить новую жизнь?– вопросы вихрем проносились в сознании, выворачивали душу. Уносились прочь, так и не получив ответа. – Успеть… Только бы успеть…»

Я повернула руль влево и выжала педаль газа до максимума. Единственное, чего сейчас хотелось – это помочь малышке разобраться в себе.

Резко затормозив, оставила после своей машины след от резины. Выйдя из салона, стала крутить головой в разные стороны, желая поскорее найти Чижика. Пусто… Нигде нет… Опоздала…

Паника волнами накрывала тело. Откинув распущенные волосы назад, я продолжала всматриваться в пустоту, пока мой взгляд не зацепился за тёмную фигурку, сидящую на лавочке среди аллеи сосен.

– Ты что тут делаешь? – выкрикнула, подбегая к ней.

Девчонка ничего не ответила. Обхватив руками живот, она раскачивалась из стороны в сторону. Слёзы ручьями стекали по искаженному от боли лицу.

– Что с тобой? Где болит? – я присела возле Чижика. Взяв маленькие ладони в свои руки, попыталась успокоить её, убрать испуг из бездонных серых глаз. – Где болит? – ещё раз переспросила.

– Живот… Очень сильно… – на выдохе, едва сдерживая крик, ответила девчонка.

– Крови не было? – я смотрела прямо в глаза Чижику. Та, вместо ответа, только отрицательно помотала головой.

Успела… Ещё не всё потеряно. Ещё можно сохранить.

– Поехали, – подхватив девчонку под руку, я подняла её с лавочки. – Я отвезу тебя в больницу.

– Ира, не надо… – она перепуганно смотрела мне в глаза. Это не фарс, не напыщенность. Не пафос. Она действительно боялась.

– Мама знает? – я, наконец, догадалась о причине страха. Молясь за то, чтобы моя догадка не оправдалась, напряжённо ждала ответа от Чижика.

– Нет… – тихо, опустив голову вниз, ответила девчонка. Прижавшись к моему плечу, она попыталась расслабиться. Но новый спазм снова сжал молодое тело. Чижик рефлекторно согнулась пополам и снова села на лавочку.

Я хаотично пыталась найти выход из ситуации. Везти в больницу? А смысл? Она мне никто. Меня даже не пустят в палату. Да и не помогут. Только усугубят всё.

Подтянув вверх манжет пальто, посмотрела на циферблат наручных часов. Золотистые стрелки показывали пятнадцать минут одиннадцатого. Ещё совсем немного, и сегодняшний день закончит своё существование, медленно перетекая в завтра. Минута за минутой исчезает драгоценное время.

Меня вытянул из размышлений слабый стон напуганного подростка. Глаза девчонки молили о помощи. Любой… Какой-нибудь…

Хотя бы о добром слове.

– Чижик, послушай меня, – я снова опустилась на уровень её глаз. – Тебе необходим сейчас доктор. Я могу тебе помочь. Одно твоё слово – и мы поедем к высококлассному врачу, которая сделает всё, чтобы спасти и тебя, и малыша. Одно твоё слово…

Я выжидающе наблюдала за Чижиком. Не сводя с неё глаз, ласково поглаживала её по руке, желая придать уверенность в себе.

– Я могу тебе помочь. Во всём. Но для этого надо, чтобы ты сама пожелала этого, – спустя несколько минут, я продолжила свой разговор. – Без твоего согласия, это то же самое, что сражаться с ветряными мельницами, – и провела ладонью по мокрой от слёз щеке. Пальцами вытерла только что скатившуюся слезу. – Поверь мне, всё будет хорошо… – Наконец Чижик кивнула головой. Сначала слабо, неуверенно. Но вытерев рукавом лицо, она уже внимательно смотрела на меня, ожидая дальнейших фраз. – Умница. Посиди здесь, – облегчённо выдохнув, я отошла в сторонку и достала из кармана телефон.

Переполненная адресная книга ненужными телефонами и рабочими контактами, казалось, загружалась вечность. Наконец быстрыми движениями пальцев мне удалось отыскать необходимый номер.

Гудок за гудком уничтожал время и надежду на спасение, и вдруг в трубке зазвучал сонный голос Марины Викторовны.

– Здравствуйте, – я не знала, как начать разговор. Выдернув человека из постели после трудного рабочего дня, ощущала большую неловкость и смятение. Но больше обратиться было не к кому. – Марина Викторовна, вы извините меня за столь поздний звонок. Но нужна ваша помощь.

– Ирочка, я слушаю тебя, – по голосу было слышно, что женщина уже полностью отошла от сна и внимательно следит за разговором. – Что случилось?

– Одной девочке нужна ваша помощь. И как можно скорее, – успокоившись, я выложила всю информацию, которую знала о Чижике. – Ей семнадцать лет. Беременная, срок пять недель, по-моему. С пол часа назад начались очень сильные боли и спазмы внизу живота. Но выделений никаких не было.

– Ириш? Ты на машине? Вези её в мою клинику. Я скоро буду. Если у тебя есть «Нош-па», то дай ей пару таблеток.

Положив трубку, я вернулась к девчонке. Та внимательно наблюдала за мной и слушала каждое слово, сказанное по телефону.

– Малыш… – нежно обняла девочку. Ласковым тоном я попыталась успокоить её, приободрить. – Мы сейчас поедем в клинику. Ты не бойся, твоя мама ничего не узнает. Но, ты должна пообещать мне, что скажешь ей. Без этого никуда, – дождавшись кивка головой, я продолжила: – Обопрись на мою руку, и мы очень медленно пойдём к моей машине.

Ира обняла девочку за талию и аккуратно повела её к автомобилю, обходя сугробы и ямы на тротуаре. Наконец мы остановились возле железного капота.

Глава 9

– Марина Викторовна, как там она? – я, накручивая на палец провод от телефона, вслушивалась в разговор. – Всё хорошо? Может, купить что-то надо?

– Иринка, да не волнуйся ты так. Всё тут хорошо. Она спит, сил набирается.

– А мама её приходила? – затаив дыхание, спросила у врача. Почему-то мне было настолько важно знать, что Чижик не осталась сейчас одна.

– Нет. Сейчас ей нельзя волноваться. Любые негативные эмоции могут усугубить её состояние. Но с ней постоянно находится сиделка, – и, немного помолчав, добавила: – Не волнуйся ты так. Мы ещё и не таких вытягивали.

– Да уж… – с грустью ответила я, вспоминая ужасы своего пребывания в клинике.

– Ласточка моя, мне нужно бежать на обход, – привычка доктора называть всех своих пациенток ласковыми словами заставила меня отойти от грустных мыслей и улыбнуться.

Наверняка, Марина Викторовна сейчас, зажав правым плечом телефон, надевает белый халат и собирает светлые волосы в пучок. Спустя минуту она превратится из доброго и сочувствующего человека в грозу больницы. Пока она дойдет до первой палаты с беременными, успеет раздать нагоняи каждой медсестре и санитарке, ведь за её пациентами должен быть самый лучший уход. Об этом знают все.

– Хорошо. Только, Марина Викторовна, вы звоните если что. Я же тоже волнуюсь… – дождавшись утвердительного ответа на другом конце провода, я завершила вызов на мобильном.

Глубоко вдохнув, открыла очередной отчёт, который мне нужно перепроверить до конца рабочего дня. С тех пор, как Таня начала строить свою дизайнерскую карьеру, работы прибавилось раза в два. Но и нового секретаря пока нельзя искать, так как девушка ещё официально работала в штате предприятия.

И только я погрузилась в мир цифр, как за дверью громко застучали каблуки и послышались возмущения Татьяны.

– Нет, это ужас какой-то! – разъярённая девушка влетела в кабинет. Громко хлопнув дверью, она села в кресло, находившееся напротив моего рабочего стола.

– Что случилось? – я оторвала взгляд от множества знаков на экране компьютера и с интересом посмотрела на неё. – Кто тебя укусил?

Таня, закинув ногу на ногу, нервно барабанила пальцами по столу. Тяжело дыша, она пыталась привести свои эмоции в порядок.

Я невольно залюбовалась ею. Занятие любимым делом, явно пошло на пользу: теперь её голубые глаза всегда подчёркивает лёгкий дымчатый макияж, постоянный конский хвост, наконец, сменился стильной многоуровневой стрижкой, даже ногти – и те покрыты светло-розовым лаком, а тоненькое колечко с надписью «Спаси и сохрани» сменилось золотым ободком с россыпью драгоценных камней.

С улыбкой, я снова повернулась к монитору. Но, пролистав несколько строк экселевского файла, вновь посмотрела на правую руку подруги. Нет, кольцо по-прежнему присутствует на безымянном пальце.

– Ты вышла замуж? – подняв вверх брови, ошарашенно спросила девушку.

– А ты ещё не знаешь? – возмущённо фыркнув, Таня поднялась с кресла и подошла к окну. – Я думала, сплетницы нашего офиса каждой собаке уже рассказали эту новость. Как же это так! Таня Елецкая вышла замуж. Наверное, уже и срок моей беременности определили.

– А ты беременна? – уже открыто расхохотавшись, переспросила я.

– Ира, не издевайся, – только и смогла произнести девушка. – Наверное, завтра придётся встать в коридоре и громко заявить: «Да, вышла замуж; нет, не беременна…»

– Танюш, да не реагируй так сильно, – я изо всех сил пыталась сдерживай улыбку. Поднявшись со стула, подошла к девушке и положила руку на её правое плечо. – Они тебе никто. Просто забудь и всё.

– Ну это же ненормально. Только что застала двух секретарш за обсуждением, пила ли я на дне рождения в прошлую субботу и поменялась ли моя талия, – злость постепенно утихала, освобождая место в душе слезам. – Обидно просто…

– Таня, а ну, быстренько вытирай нюни и рассказывай, кто он, – я усадила девушку на диван и тоже устроилась рядом.

– Да что рассказывать… Он фотограф. Помогал мне с программами. Так и познакомились…

– Он хороший? Любит тебя? – я внимательно заглянула в её глаза.

– Ну, конечно, любит… И я его… Очень…

– Танюш, как я за тебя рада, – я незаметно вытерла слезу со щеки и обняла девушку. Едва слышно, прошептала подруге: – Ты достойна настоящего мужчины.

– Я его получила… – точно таким же шепотом ответила Таня, коснувшись пальцами обручального кольца, как будто проверяя его присутствие. – Ира, я тут сказать кое-что хотела… Приглашаю тебя на венчание… И на свадьбу, – Таня, откинув волосы, которые упали на лицо, улыбнулась и продолжила начатое: – В качестве свидетельницы… Будешь?

У меня перехватило дыхание. Не ожидая такого предложения, я посмотрела в глаза подруги. Та тоже внимательно наблюдала за моей реакцией, слегка наклонив голову в сторону и улыбаясь.

Подруга… Странно так всё. Ещё совсем недавно я считала себя волком-одиночкой, не способной сопереживать и волноваться за кого-то другого. Разве что мама была исключением, да и ей я частенько забывала звонить и приезжать в гости. Обычно шла по офису, не обращая внимания на девочек-сплетниц, которые с утра уже занимали свои посты на диванчиках. Перешёптываясь между собой, они живо обсуждали, кто в чём пришёл, как выглядит, кого бросили, а к кому вернулись. Нет, сейчас я по-прежнему прохожу мимо, бросая им только лёгкий кивок головой вместо приветствия. Вот только вместо холодного «Здравствуй, Таня. Мне всё, как обычно…» звучит мягкое приглашение разделить утренний кофе на диване, который мы вместе выбирали в мебельном магазине для моего нового кабинета. Впервые в жизни, мне захотелось делиться впечатлениями от увиденного, поздравлять с днём рождения, приглашать к себе в гости, помогать советом или хотя бы словом. Сколько вечеров за прошедший месяц, мы провели за бутылочкой белого вина в моём кабинете. Рассматривая новые эскизы спален, кухонь и кабинетов, я изо всех сил пыталась поднять уверенность в себе талантливой девушке, которая наотрез отказывалась верить в свои способности. Бывали моменты, когда хотелось просто стукнуть по лбу упрямице, чтобы доказать свою правоту. Хотя и это вряд ли бы помогло.

Глава 10

Я сидела на бежевом пуфике возле зеркала и рассматривала своё отображение. Розовые бигуди, при помощи которых мои прямые волосы должны стать волнистыми, смешно обрамляли лицо. Дымчатые тени с оттенком серого подчеркивали кристальные глаза. Ресницы, накрашенные двумя слоями туши, тянулись вверх, упираясь в линию бровей, над которой тоже изрядно поработала визажист. Осталось только подвести губы розовым блеском – и мой образ роковой красотки полностью завершён. Улыбнувшись самой себе, взяла с трюмо прозрачную чашку с кофе и сделала небольшой глоток. Всё ещё горячая жидкость слегка обожгла нёбо и язык, от чего я поморщилась и набрала полные лёгкие прохладного воздуха.

Отведя взгляд от своего отражения, посмотрела через плечо на кресло, в котором сидела Таня. Попав в плен Катюши, она только послушно открывала глаза, поднимала ресницы вверх и выделяла в улыбке скулы. Катя трудилась на славу, оправдывая звание самого лучшего мастера по визажу, которого я только смогла найти за прошедший месяц. Кремовые тени прекрасно оттеняли голубизну взгляда невесты, а светло-серый карандаш, которым был обведён контур глаз, придавал нежность и утончённость всему облику. В завершение образа, в уши были вдеты серьги, а на шею легла цепочка с кулоном из крупной жемчужины в золотом обрамлении. Одетая в пушистый белый халат, Таня восседала в офисном кресле. Возле неё стояла точно такая же чашка с кофе, как и у меня. Сегодня без него точно не обойтись. Ещё бы – встали мы в шесть часов утра. А если учесть, что уснули далеко за полночь, то становится всё понятно и без объяснений.

Девичник. Вчерашний день мы подарили друг другу, остановившись в квартире Тани. Прихватив с собой бутылку вина и набор из всевозможных фруктов, провели прекрасный вечер в гостиной, обсуждая разные мелочи и истории из жизни. За день до этого, наконец были завершены все глобальные приготовления в виде застолья, аренды машин и фотопрогулки.

Всё, кроме последнего пункта, легло на наши хрупкие плечи, тогда как Денис, жених Тани, взял на себя фото– и видеосъемку. Иначе и быть не могло: фотограф не доверит такое дело кому-то другому. Пусть даже и жене. Нет, он просто обязан сам всё проконтролировать: от качества фотоаппарата и до количества заряженных аккумуляторов и вспышек. Хотя, в общем, мы и не особо расстроились по этому факту. Работы и без того было предостаточно.

Сделав ещё глоток кофе, я пересела на диван и облокотилась на его мягкую спинку. Улыбнувшись, вспомнила чуть ли не каждый день подготовки к этой свадьбе.

– Ирусь, спаси меня, – послышался взволнованный голос Тани в трубке. – Они хотят одеть меня в пышное платье. С целыми пятью кольцами. Скажи им что-нибудь.

Да уж, надо было видеть это противостояние интересов. Таня, упершись руками в бока, ухватилась в шёлк платья, слегка расклешённое к низу. А две девушки, величавшие себя будущими родственницами по линии мужа, в два голоса уверяли, что вон то пышное платье будет самым лучшим выбором. Белое. Обшитое кристаллами Сваровски. С прямой линией груди. С каскадом слоёв фатина. Шуршащее при каждом шаге.

Но Таня победила. Молча сложив выбранное платье, она упаковала его в пакет и удалилась из салона, оставив будущих родственников с открытыми ртами посреди зала, наполненного белыми свадебными платьями.

Не успев дойти до автомобиля, девушка развернулась и снова вернулась в салон.

– Мне ещё вот эту фату. Да-да. С окантовкой под цвет «брызги шампанского». – Забрав очередной пакет, она снова толкнула стеклянную дверь и вышла на улицу.

С застольем было примерно так же. Придя в ресторан, они за десять минут определились с меню, даже не пробуя предложенные блюда. Аргументом выступило то, что владельца ресторана ей лично посоветовал Алекс – лучший друг Дениса. А он, как считалось, понимает в таких вещах.

– Ира, чего так улыбаешься? – голос Тани вырвал меня из воспоминаний.

– Радуюсь за тебя, – повернув голову к девушке, ответила я.

Внешнее спокойствие невесты создавало облик ангела, сошедшего на землю. Нежная улыбка, сияющие глаза, лёгкий, едва заметный макияж. Вот только пальцы, сжимающие чашку, выдавали её очевидное волнение.

– Танюш, ну чего ты? – я подошла к подруге и забрала из её рук стекло.

– Ох, Ира, мня всю трусит. Я не знаю что со мной, – девушка подняла глаза, которые вмиг наполнились слезами.

– Ты что? Вот давай ещё расплачемся сейчас. Вдвоём, – попыталась свести всё в шутку. – Прорыдаем хорошенько. Как будто вчера мы мало плакали.

Взяв подругу за руки, я ощутила их холод и дрожь. Надо срочно что-то делать, пока истерика не накрыла невесту с головой. Кивнув помощницам, знаком попросила закрыть двери и оставить нас вдвоём. Подтянув поближе стул, я села напротив Тани.

– Танюш, а теперь смотри на меня. Сегодня самый важный день в твоей жизни. Ты нашла достойного человека. Он тебя любит. По-настоящему. Это не влюблённость, не феерия чувств. Не всплеск гормонов в крови. Вы нашли друг друга. Полюбили. Вручили друг другу свои судьбы. Ты теперь не одна. У тебя есть верное плечо. Вы достойны друг друга. Более того, вы половинки одного целого. Настоящие. Которые идеально подходят друг другу. Вы уверены в друг друге. Вы уверены в своём выборе. Так чего же ты так трясёшься? Чего так волнуешься? – Видно, Таня не знала, что ответить. Под мой размеренный монолог она смогла кое-как собраться и успокоить свои нервы. – Вот видишь, всё хорошо. А теперь глубоко вдохни. Успокойся. И улыбнись, – и чтобы разрядить обстановку, тут же добавила фразу: – Пока никто не пустил сплетни, что ты выходишь замуж насильно и со слезами на глазах. Знаешь, эти организаторы свадеб, они такие…

От этой шутки Таня, наконец, рассмеялась и обняла меня.

– Спасибо тебе. Я так рада, что ты сейчас со мной.

– Девчонки, пора одеваться! – нашу идиллию прервала всё та же Катя, которая вошла в комнату с двумя нарядами – для невесты и свидетельницы.

Вскоре последние приготовления остались позади. На смену назойливым визажистам и парикмахерам пришёл фотограф, который требовал то «поправить невесте фату», то «завязать бант на букете», то «взяться за руки и улыбнуться в кадр». Вот-вот должны были приехать жених со свидетелем, с которым, к слову, я так и не успела познакомиться. По словам Тани, это был парень, которого я «сначала, возможно, и невзлюблю, но в итоге всё равно должна с ним поладить».