Сначала и навсегда

Глава 1. Первый шаг к вершине

Санкт-Петербург встречал Есению серым утром. Мелкий дождь, привычный для осени, шелестел по зонту, который она то и дело поправляла, торопливо пробираясь между прохожими. Каблуки её туфель звенели по мокрой мостовой, а в голове крутился план собеседования: основные идеи проекта, возможные вопросы, правильные ответы. Она повторяла их, словно мантру, чтобы не дать волнению завладеть ею.

— Ты уверена, что справишься? — Голос Алены пробился сквозь шум дождя и городской суеты. Подруга держалась рядом, укрываясь под своим зонтом.

— Да, — ответила Есения, хотя сердце кольнуло от сомнений.

— Ты ведь знаешь, что они возьмут кого-нибудь с опытом. — Алена внимательно смотрела на неё, словно искала слабину. — Эти студии не любят работать с новичками.

— Алена, мне нужно это место. — Есения остановилась, повернулась к подруге, чтобы её слова прозвучали убедительно. — Если я смогу доказать, что мой проект стоит их внимания, всё получится.

— Проект, над которым мы работали вместе, — напомнила Алена, чуть сощурившись.

— Мы работали над ним, но я доделала его сама, — ровно сказала Есения. Она не хотела этого спора сейчас, но чувствовала, что он неизбежен.

— Доделала? Или переделала?

Есения глубоко вдохнула. Они обсуждали это уже не раз. Проект, который они когда-то начали вдвоём, перешёл в её руки, когда Алена посчитала, что нужно взять паузу. Есения не могла себе этого позволить.

— Послушай, я знаю, что это было не совсем честно. — Она говорила быстро, как будто хотела подавить собственное чувство вины. — Но ты сама отошла, а я... Я не могла ждать.

Алена вздохнула, качая головой.

— Ты всегда была такой. Как только видишь цель, ничего не замечаешь вокруг.

Есения пожала плечами.

— Возможно. Но это не просто цель. Это шанс. Если я получу этот контракт, у нас обоих будет возможность работать в лучших условиях. Ты тоже выиграешь. А после этого мы сможем начать свой бизнес. Ты ведь тоже этого хочешь.

Подруга промолчала, и это молчание давило сильнее любых слов.

Они шли дальше, каждая в своих мыслях, пока не дошли до здания студии. Высокий, современный фасад с панорамными окнами был почти неприметен среди классических построек вокруг.

— Удачи, — сказала Алена, бросив взгляд на фасад. Она обняла подругу, а взгляд Есении был прикован к двери. — Что бы ни случилось, ты справишься.

Вскоре Есения уже стояла перед зеркалом в просторном светлом туалете поправляя свое офисное платье, которое идеально подчеркивало её фигуру. Сегодня она должна была доказать, что её мечта может стать реальностью. Собеседование в престижной архитектурной фирме было важным шагом. Хотя в животе пульсировала нервозность, она знала, что сделает всё возможное, чтобы показать, что она — та, кого они искали.

— Ты сможешь, — прошептала она себе под нос, вдохнув глубокий воздух и с силой расправив плечи.

Как только она зашла в приемную, её встретил секретарь, который проводил в переговорную комнату. Она подошла к столу, где уже сидели трое собеседников: взрослый солидный мужчина — Валентин Сергеевич Белов, женщина в возрасте с выразительными глазами — Юлия, а также молодой человек с искренним взглядом — Дмитрий.

Есения не сразу села. Она стояла и несколько секунд наблюдала за каждым из них, прежде чем начать говорить. Она знала, что первое впечатление очень важно. Их взгляды были сосредоточены на ней, и это придавало уверенности. Глубоко вдохнув, она села и, не откладывая, начала:

— Благодарю за возможность сегодня встретиться. Мой проект модернизации старинного особняка, который вы видели в материалах, — это не просто восстановление. Это попытка создать что-то новое, не разрушив старинное здание. Я считаю, что в архитектуре и в реставрации должна быть гармония, потому что мы не просто восстанавливаем, а продолжаем жить в этом пространстве, создавать в нём новое будущее. Я думаю, что это здание нужно не просто отреставрировать, но и внести существенные изменения, чтобы пространство было современным и комфортным.

Юлия и Дмитрий обменялись взглядами, а Валентин Сергеевич посмотрел на неё, наклонив голову, как будто что-то оценивал. Есения почувствовала его пристальный взгляд, но не отвела глаз. Это был момент, когда ей нужно было проявить не только свои профессиональные навыки, но и внутреннюю силу.

— Что вас вдохновило на этот проект? — Спросил Валентин Сергеевич, его голос был спокойным. — Мы все понимаем, что реставрация старинных зданий непростая задача. Неужели вы думаете, что такие старые здания можно адаптировать под современные реалии без ущерба для их истории?

Есения почувствовала, как её сердце слегка учащённо забилось. Этот вопрос она ожидала.

— Я считаю, что история и современность могут и должны сосуществовать, — сказала она, опираясь на стол и слегка наклоняясь вперёд. — Преобразование старого здания не обязательно должно означать уничтожение его уникальных черт. Я предлагаю найти способ сохранить ценность исторического наследия, одновременно предоставив возможности для современного использования. Например, я предложила заменить устаревшие окна на современные стеклопакеты с сохранением оригинальных рам и витражей, чтобы оставить атмосферу старинного дома, но повысить теплоизоляцию и энергоэффективность. Но это всего лишь одно из предложений.

Дмитрий с интересом слушал, кивая. Он выглядел более открытым, чем Валентин Сергеевич, и, казалось, ему нравились её идеи. Юлия, в свою очередь, задумчиво теребила ручку ручки, её взгляд был проницательным, и, возможно, именно её мнение могло стать решающим.

— Звучит интересно, — произнесла Юлия, наконец заговорив. — Но как вы собираетесь работать с теми, кто придерживается мнения, что любая модернизация — это разрушение идентичности здания? Герман Шумов, например, может быть вашим потенциальным оппонентом. Он ведь считает, что каждое изменение в историческом здании — это кощунство. И вам непременно придется убеждать его в каждом решении, он отвечает за сохранение объектов культурного наследия.

Глава 2. Объект, который не был закончен

Дождливый Петербург словно специально окружал Германа привычным серым коконом, который всегда казался ему безопасным, как толстые стены старинных зданий. В офисе управления по охране памятников, где он работал вот уже более десяти лет, всё казалось неизменным: запах кофе, чуть затхлый аромат старых архивов и звук шагов секретаря, гулко раздающийся в коридоре.

Герман сидел за своим столом, перебирая папку с документами. Каждый лист был для него частью истории, иногда яркой, а иногда горькой, но всегда важной. Он вглядывался в выцветшие чертежи, как будто в них можно было найти подсказки о том, что могло бы спасти эти здания от времени и людской халатности.

— Герман Петрович? — Голос секретаря прервал его размышления.

Он поднял взгляд, прищурившись. Девушка встала в дверях с папкой, как будто боялась потревожить его настрой.

— Тут пришли новые документы. Особняк на Вознесенском.

Особняк на Вознесенском. Сердце Германа сжалось.

— Что там? — Его голос звучал строго, но в глубине ощущалась тень тревоги.

Секретарь подошла ближе, положив папку на край стола.

— Судя по заявке, речь о реконструкции.

Герман открыл папку и пробежался глазами по первым страницам. На старых фотографиях здание выглядело величественно, даже несмотря на осыпавшуюся штукатурку и потускневшие окна. Ему не нужно было вчитываться в описание, чтобы узнать его. Это здание он знал лучше, чем многие другие.

Особняк на Вознесенском был его первым большим проектом, ещё в студенческие годы. Тогда он был просто помощником опытного реставратора, почти мальчишкой с неопытными руками, но горящими глазами. Это здание стало для него символом.

Он помнил, как впервые вошёл в просторные залы, где свет пробивался сквозь витражи, создавая мозаичные пятна на полу. Тогда он чувствовал себя частью чего-то огромного, чрезвычайно важного.

— Это был один из моих первых объектов, — проговорил он, словно сам себе. — Который, однако, так и не был закончен. К сожалению.

Секретарь молча смотрела на него, не решаясь задать вопросы.

— Спасибо, можете идти, — коротко бросил он, и девушка поспешила выйти.

Герман углубился в документы.

Воспоминания о том, как он работал над восстановлением этого особняка, всплывали перед глазами, как кадры старого фильма.

Они с командой отчищали стены от слоёв грязи, восстанавливали лепнину на потолке, а витражи, в которых искрились солнце и время, были почти утрачены. Герман тогда впервые почувствовал, что реставрация — это не просто работа, а способ сохранить то, что иначе исчезнет навсегда.

Особняк стал не просто объектом. Это было место, где он учился терпению, точности и даже смирению перед величием прошлого.

Но там были и тени.

Среди комнат, где он работал, он часто находил обрывки прошлого владельцев дома. Старые письма, пыльные фотографии, крошечные детские игрушки. Однажды он нашёл записку, спрятанную в трещине стены.

«Прощай, дом. Мы больше не можем здесь оставаться».

Она была датирована 1917 годом.

Герман не знал, кто оставил её. Возможно, это были те, кто бежал от революции. А может, кто-то, кого выдворили в угоду новым властям.

Он чувствовал боль этих людей, запечатанную в стенах.

Теперь, когда он смотрел на планы модернизации, что-то в нём протестовало. Замена витражей, изменение фасада. Это больше не восстановление, а стройка нового здания.

Именно это Герман ненавидел. Как и заочно стал ненавидеть неопытную девушку, которую только что поставили управлять таким сложным проектом. Молодая и амбициозная? Да. Но беспринципная и равнодушная к истории.

На следующее утро он стоял перед этим зданием.

Дождь едва намочил серые стены, на которых всё ещё можно было различить следы былой роскоши. Глубокие трещины на фасаде и обрушившиеся карнизы напоминали о прошедшем времени.

Герман коснулся стены пальцами.

«Сколько поколений прошло через эти стены? И кому теперь они принадлежат?»

Его мысли прервал звук шагов. Он обернулся и увидел мужчину, стоявшего чуть в стороне, под чёрным зонтом.

— Павел Романов, — представился тот, протягивая руку.

Герман сдержанно пожал её, разглядывая собеседника. Павел был одет дорого, но сдержанно, в его облике угадывалась уверенность человека, привыкшего командовать.

— Что вы здесь делаете? — Спросил Герман.

— Это здание очень интересное, согласны? — Сказал Павел, оглядывая фасад. — Оно принадлежало кое-кому из моих знакомых, пока... скажем так, история не решила иначе.

Герман заметил холод в его голосе.

— Но это здание должно быть сохранено, — продолжил Павел, словно оправдываясь. — Хотя, признаться, я не питаю к нему тёплых чувств.

Герман нахмурился.

— Вы хотите его снести?

— Нет, конечно, — Павел усмехнулся, но его улыбка не доходила до глаз. — Просто хочу сделать его функциональным. Порой лучше отпустить прошлое, чтобы построить будущее.

Герман ощутил, как внутри поднялась волна гнева.

— Прошлое нельзя стереть. Оно живёт в таких зданиях, как это.

— Живёт? — Павел окинул взглядом осыпавшиеся стены. — Это просто мёртвые камни. Здесь уже нет ничего живого кроме крыс и тараканов.

Герман не стал отвечать.

Когда Павел ушёл, Герман остался стоять под дождём, глядя на здание.

— Странный разговор. — Тихо сказал себе под нос Герман.

___

Приветствую вас в очередной главе новой истории! Добавьте книгу в библиотеку и подпишитесь на меня. Все самое интересное ждет вас впереди!

Кстати, если вам нравится читать про любовь и иторию, то у меня есть потрясающая книга про попаданку в 1887 год!

"Любовь связанная временем" - https://litnet.com/shrt/S6me

Мария попадает в 19 век, где она открывает для себя мир любви и рукоделия, вдохновляя женщин вокруг и меняя их жизни, в то время как находит своё настоящее счастье в новой эпохе.

Глава 3. Первый день на новом рабочем месте

Просторная студия, где царил хаос рабочего процесса, встретила Есению смешением запахов кофе, бумаги и свежей краски. Огромные окна пропускали серый свет петербургского утра, отражаясь в глянцевых чертежах, разложенных на длинных деревянных столах. Это был ее первый день на новом рабочем месте.

Есения стояла у стола, тщательно раскладывая свои вещи. Её проект реставрации и модернизации особняка на Вознесенском был в самом центре внимания. Это был не просто проект — это был шанс доказать, что она способна на что-то большее, чем второстепенные задачи, которыми её обычно нагружали.

— Ты уверена, что хочешь это предложить? — Спросила Алена, звуча в наушниках.

Есения бросила на телефон быстрый взгляд, прежде чем вернуться к чертежу.

— Конечно. Если я не рискну сейчас, то никогда.

Её голос звучал решительно, но где-то глубоко внутри всё же трепетала лёгкая тревога.

Дверь в студию распахнулась, и Есения подняла голову. Вошёл мужчина в строгом сером пальто, с ярко выраженными чертами лица и пронзительным взглядом. Он держался уверенно, почти властно, будто привык контролировать каждую ситуацию.

Герман.

Она сразу поняла, что это он. Реставратор, о котором ходили легенды. Человек, чья репутация могла быть одновременно благословением и проклятием для любого архитектора.

— Я перезвоню. — Быстро сказала Есения подруге, сбросила звонок и положила наушники в чехол.

Герман снял пальто и аккуратно повесил его на плечики в гардеробе. Потом оглядел помещение, остановив взгляд на столе, где были разложены её чертежи.

— Это и есть новый проект? — Размеренно подходя к столу спросил мужчина. Его голос звучал низко, почти с вызовом.

— Да, — ответила Есения, стараясь не показать ни малейшего смущения. — Особняк на Вознесенском.

Герман подошёл ближе и молча склонился над чертежами. Несколько секунд он разглядывал планы. Есения отметила, как его брови чуть приподнялись, а затем сдвинулись в едва заметный намёк на раздражение. Она наблюдала, как Герман сосредоточенно всматриваясь в чертежи, двигая листы для своего удобства. Его движения были чёткими, отточенными, словно он давно привык контролировать каждую деталь. Суровые черты лица подчёркивались тенями от лампы, но в них не было холодности, лишь решительность.

Её взгляд невольно задержался на его руках. Сильные, с выступающими венами, они двигались с поразительной точностью, несмотря на их размер. Эти руки могли бы казаться грубыми, но в том, как он бережно держал бумагу, было что-то почти нежное.

— Все-таки глаза меня не обманули. Вы на самом деле предлагаете заменить витражи стеклопакетами? — Наконец спросил он, выпрямляясь.

Есения встретила его взгляд, не отводя глаз.

— Современные стеклопакеты эффективнее. Они сохранят тепло, пропускают больше света и, что важно, уменьшат расходы на содержание здания.

Герман усмехнулся, но в его улыбке не было ни намёка на добродушие.

— Эффективнее? — Переспросил он. — Вы понимаете, что эти витражи — часть души здания?

Есения почувствовала, как внутри неё закипает раздражение.

— Душа здания? — Повторила она, сделав шаг ближе. — Мы говорим об объекте, который нужно вернуть в нормальный вид. Даже больше, его нужно сделать пригодным для жизни. Эти витражи красивы, но они не практичны. Во-первых, стекла частично разбиты, их все-равно нужно менять. Во-вторых, они промерзают. И это только верхушка проблемы.

— Практичность? — Герман откинул назад плечи, словно готовился к бою. — Это здание — часть культурного наследия, а не просто объект для вашего портфолио.

Есения напряглась.

— Я не думаю, что вам стоит обвинять меня в том, что я недостаточно ценю историю.

— Но вы явно её не понимаете, — парировал Герман.

В студии повисло напряжение. Остальные сотрудники, до этого мирно занятые своими делами, начали бросать осторожные взгляды в их сторону.

Есения не собиралась отступать. Она сделала ещё один шаг вперёд, оказавшись почти лицом к лицу с Германом, хотя была почти на целую голову ниже его.

— Я понимаю, что вы, наверное, привыкли к тому, что ваше мнение считается окончательным, — сказала она. — Но этот проект — мой. И если мы хотим, чтобы это здание снова наполнилось жизнью, нужно смотреть вперёд, а не цепляться за прошлое.

Герман прищурился.

— Смотреть вперёд? — Повторил он, его голос стал мягче, но не менее острым. — С такими подходами вы не оживите здание. Вы убьёте его.

Есения почувствовала, как её руки сжались в кулаки.

— Значит, вы предлагаете оставить всё, как есть? Пусть витражи продолжают разрушаться, а фасад трескается дальше? Пусть ни один живой человек не переступит порог этого особняка? Или вы будете цепляться за каждый кирпич, пока здание просто не рухнет?

— Если для сохранения нужно больше времени, я готов его дать. Но вы не понимаете, что за этим зданием стоит.

— А вы? — Её голос чуть повысился. — Вы хотите оставить всё так, как было, чтобы оно соответствовало вашему представлению о прошлом?

— Это не моё представление. Это история.

— Что хорошего в вашей истории, если она заставляет тратить в пять раз больше теплоэнергии на отопление, в три раза больше электричества, а при каждом открытии любой двери с дерева за окном от скрипа разлетается стая ворон?

Тишина в студии стала осязаемой. Казалось, даже город замер, прислушиваясь к их спору.

Есения сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

— Хорошо, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Если вы так уверены, что я ошибаюсь, давайте разберём это по пунктам.

Герман поднял руку, останавливая её.

— Нет смысла спорить. Вы уже решили, что правы.

— А вы? — Резко бросила она. — Вы даже не попытались услышать мою точку зрения.

На мгновение его взгляд стал мягче, но затем он снова надел свою маску холодного профессионала.

— Увидимся на заседании комиссии, — сухо сказал он, развернулся и направился к выходу. Быстрым движением сорвал с плечиков пальто и не надевая его вышел из помещения.

Глава 4. Непростой инвестор

На следующий день Павел Романов вошёл в кабинет, где собралась небольшая команда проекта по реставрации особняка, с лёгкой, почти театральной небрежностью. Высокий, ухоженный, в идеально скроенном тёмно-синем костюме, он выглядел как человек, который привык быть в центре внимания. Его волосы были аккуратно уложены, а глаза пристально вглядывались в каждого присутствующего.

Есения, стоявшая у окна, мгновенно заметила, как атмосфера в комнате изменилась. Вся команда, работающая над проектом реконструкции, замерла. Павел излучал уверенность, которая могла быть как вдохновляющей, так и пугающей.

— Доброе утро, господа, — произнёс он, слегка кивая. Его голос был мягким, но в нём звучали командные нотки. — И дамы, конечно. Рад наконец познакомиться с вами.

Есения сделала шаг вперёд, пытаясь не выдать своей лёгкой нервозности.

— Есения Морозова, архитектор и руководитель проекта, — представилась она, протягивая руку.

— Павел Романов. Инвестор, наверное, — сказал он, пожимая её руку. Его хватка была уверенной, но не слишком сильной, а в глазах вспыхнуло мимолётное любопытство. — Надеюсь, вы не против, если я вмешаюсь в обсуждение.

— Конечно нет, — ответила Есения, возвращаясь к своему столу.

Павел неспешно оглядел комнату, явно оценивая каждого присутствующего. Его взгляд остановился на Германе, который сидел в углу с холодным выражением лица.

— Господин Шумов, — обратился Павел, его улыбка стала чуть шире. — Говорят, вы один из лучших реставраторов в нашем городе.

Герман поднял глаза, коротко кивнув.

— Спасибо, — сухо ответил он.

— Я всегда восхищался людьми вашей профессии, — продолжал Павел, не обращая внимания на сдержанность Германа. — Вы хранители времени.

Есения заметила, как уголок губ Германа дёрнулся, будто он хотел что-то сказать, но сдержался.

— Прежде чем мы начнём, хочу задать вопрос, — Павел обвёл всех взглядом. — Что для вас значит это здание?

Есения, слегка удивлённая таким началом, посмотрела на Германа.

— Это возможность вернуть жизнь объекту, который может стать важной частью города, — начала она.

— Жизнь, — повторил Павел задумчиво, постукивая черным ботинком о пол. — Интересное слово.

Он сделал несколько шагов, подошёл к чертежам, разложенным на столе.

— А для вас? — Он повернулся к Герману.

— Это история, — твёрдо ответил тот. — Её нельзя переписывать.

Павел усмехнулся, его улыбка казалась почти грустной.

— Знаете, я хорошо понимаю, что значит история. Иногда она становится такой тяжёлой, что её хочется просто стереть.

Его слова заставили комнату наполниться молчанием.

— Это здание всегда интересовало меня, — продолжил Павел, его голос стал тише, но всё ещё уверенным.

Есения немного удивилась. Она не думала, что расчетливый инвестор будет лично заинтересован в объекте.

— Однако, — Павел опустил взгляд, проведя рукой по краю стола, — с этим местом связаны не только светлые чувства.

Его пауза была почти театральной, но от этого не менее эффективной.

— Иногда прошлое нужно оставить позади, — наконец сказал он. — Слишком многое из него тянет нас назад.

Есения внимательно смотрела на Павла, пытаясь понять, что именно он имеет в виду.

— Вы хотите сказать, что здание нужно снести? — Спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал нейтрально.

Герман поднял брови, услышав эти слова. Это был почти тот же вопрос, который он задал Павлу при первой встрече с мужчиной. Только в устах Есении он прозвучал с такой неожиданной остротой, что даже сам Павел, обычно невозмутимый, на мгновение приподнял уголки рта в напряжённой улыбке.

— Я не настолько радикален, — улыбнулся Павел. — Но я считаю, что порой важнее смотреть вперёд, чем оглядываться назад.

Его слова заставили Есению вспомнить их недавний спор с Германом. Она посмотрела на реставратора, который, казалось, весь сжался от гнева, но молчал.

— Ваши проекты, дорогая Есения Сергеевна, — Павел кивнул в сторону чертежей, — выглядят перспективно. Но у меня есть один вопрос.

— Какой? — Есения напряглась.

— Зачем?

Она моргнула, не сразу поняв.

— Простите?

— Зачем вы хотите восстановить это здание? Какова конечная цель? — Павел шагнул ближе, его взгляд стал чуть более острым.

— Чтобы оно снова стало полезным, — ответила она, выпрямившись. — Чтобы город мог гордиться им, а не считать его уродливым пережитком прошлого обходя развалину за километр.

Герман наблюдал за ней, чувствуя, как внутри поднимается смесь удивления и уважения. Он уже привык к её сарказму и стремлению к модернизации, но сейчас её напор был другим. В её словах звучал неподдельный огонь, который он не замечал раньше. Это был огонь человека, готового защищать своё дело, даже если весь мир против.

Есения продолжала говорить, жестикулируя руками, её слова текли, как река, сметая на своём пути любые доводы Павла. Герман заметил, как её глаза блестят, а голос не дрожит, даже когда она сталкивается с очевидным сопротивлением. Её решительность была почти заразительной. Он поймал себя на мысли, что её энергия и страсть, несмотря на их разногласия, впечатляют его.

«Эта женщина не сдаётся, — подумал он, усмехнувшись про себя. — Даже если она ошибается, она бьётся до конца. Это... непривычно».

— Интересный подход, — протянул Павел, но его улыбка не исчезла. — Возможно, слишком идеалистичный.

Есения стиснула зубы, но сдержалась.

— Идеализм — это не преступление, — заметил Герман, наконец вмешавшись. Его голос звучал твёрдо, но спокойно.

— Преступление — это цепляться за прошлое, — ответил Павел, обернувшись к нему. — Вы сами говорили, что история — это нечто живое. Но если она начинает душить, может, стоит её отпустить?

Герман встал, сложив руки на груди.

— История никого не душит, — сказал он. — Это люди используют её, чтобы оправдать свои поступки.

Павел посмотрел на него с неподдельным интересом.

Глава 5. Убийство истории или шаг вперёд?

Есения вошла в просторный конференц-зал архитектурной студии, где уже собрались потенциальные участники проекта и руководство. На её месте многие бы дрожали от волнения, но она уверенно направилась к свободному креслу у окна. Внутри бурлило — слишком многое было поставлено на карту, чтобы позволить себе хотя бы намёк на слабость.

Перед ней разложили проектные чертежи и макеты старинного особняка. Его фотография, с выцветшим фасадом и изъеденными временем карнизами, напоминала об ускользающей красоте архитектуры прошлого. Однако Есению привлекало не только восстановление былого величия, но и перспектива добавить что-то новое, современное, что могло бы превратить здание в живой и функциональный объект. Пора было обсудить все детали с руководством и заинтересованными сторонами.

Когда в зал вошёл Герман, время будто замерло. Он выглядел как человек, принадлежавший другой эпохе: строгий серый костюм, начищенные до блеска ботинки и взгляд, проникновенный и строгий. Есения почувствовала, как вокруг неё сгущается напряжение. "Этот человек явно не из тех, кто легко соглашается на компромиссы," — подумала она, пока Герман с осуждением рассматривал присутствующих.

Вскоре началась презентация. Есения с гордостью представляла свои идеи: панорамные окна на верхнем этаже для залитых светом офисных пространств, модернизированные инженерные системы, которые гармонично вписывались бы в исторический контекст, и особенно — замена старинных витражей на стеклопакеты с изысканным геометрическим дизайном. Они как нельзя лучше подошли бы для концепции уютной кофейни. Её голос звучал твёрдо:

— Мы предлагаем превратить это здание в современное пространство, которое будет отвечать требованиям времени. Экологичное, минималистичное, эргономичное.

Она сделала паузу, позволяя всем переварить её слова. Павел Романов кивнул с одобрением, Юля записала что-то в блокноте, а Дмитрий посмотрел на неё поверх очков. Но внимание Есении сосредоточилось на Германе, который, сложив руки на груди, смотрел на неё с таким видом, будто она только что предложила сжечь Эрмитаж.

— Минималистичное? — Его голос прорезал тишину. — Вы хотите превратить архитектурный памятник XIX века в офисный центр? Это преступление.

Есения невозмутимо подняла бровь.

— Преступление — это оставить здание в полуразрушенном состоянии, как оно есть сейчас. Или вы считаете, что трещины на стенах — это часть его “исторической аутентичности”?

Валентин Сергеевич прочистил горло чтобы привлечь внимание, но это не остановило спор.

— Вы предлагаете не реставрацию, а уничтожение, — продолжал Герман, подаваясь вперёд. — Ваши “зелёные стены” и панорамные окна — это попытка стереть всё, что делает это здание уникальным.

— Герман, а вы предлагаете восстановить его до последнего гвоздя? — Парировала Есения. — Может, ещё и осветить керосиновыми лампами, чтобы соответствовать эпохе?

Юля тихо хихикнула, а Павел, откинувшись на стуле, добавил:

— Не самая плохая идея. Это могло бы привлечь туристов. И это сэкономит коммуналку.

Герман проигнорировал реплику, сосредоточившись на Есении. Его голос стал твёрже:

— Я предлагаю уважение к прошлому. Этот особняк — часть истории города. Каждая деталь, каждое украшение фасада — это труд мастеров, которые создавали его с душой.

— Душа? — Повторила Есения с лёгким сарказмом. — Скажите, Герман, вы действительно верите, что у здания есть душа? Может быть, оно ещё и дышит?

— Иногда кажется, что оно дышит лучше, чем некоторые проекты, которые вы предлагаете, — отрезал он.

Юля прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку, а Дмитрий кашлянул, пытаясь вернуть серьёзность обсуждению. Он вмешался:

— Возможно, есть смысл рассмотреть вариант с сохранением фасада и архитектурных деталей, но адаптацией внутренних пространств. Это позволит сохранить исторический облик и сделать здание функциональным. Также можно поговорить с вашей командой, Герман. Пусть девушки подберут ткани с жаккардовым историческим узором, мы перетянем оригинальную мебель.

— Прекрасное предложение, Дмитрий, — подал голос Павел. — Но мне кажется, если оставить что-то нетронутым, Герман придёт сюда жить, чтобы следить за сохранностью.

— Я бы, возможно, и переехал, — сухо ответил Герман. — Хоть кто-то бы здесь заботился о настоящем, а не превращал здание в выставку современных клише.

Есения улыбнулась, едва сдерживая смех.

— Тогда вы могли бы стать гидом, Герман. Рассказывали бы туристам о том, как разговариваете с домами.

— А вы могли бы вести курсы, как сносить историю с минимальными затратами, — бросил он в ответ.

Их голоса снова слились в спор, пока Валентин Сергеевич не поднял руку:

— Коллеги, хватит. Давайте вернёмся к обсуждению проекта.

— Да, давайте продолжим, — раздался ровный, но холодный голос Германа, перебивая Белова. Он встал, глядя прямо на Есению. — Пора обсудить самый главный вопрос. Вы предлагаете убрать уникальные витражи, которые пережили революцию, войну и десятилетия забвения, чтобы заменить их на... — он сделал паузу, словно подбирая менее обидное слово, — новодел?

Есения прищурилась, стараясь не выдать раздражение. Его резкий тон словно ставил её на место, заставляя вспомнить каждого скептика, с которым ей приходилось бороться.

— Да, — ответила она твёрдо. — Эти витражи имеют значительные повреждения. Их сохранение потребует огромных затрат, и, честно говоря, это мало что даст в плане функциональности здания.

Герман прищурился, словно изучая её. Затем он достал из своей папки несколько фотографий тех самых витражей. На них сквозь трещины и осыпавшуюся краску всё ещё проглядывали сложные узоры — роскошный танец света и стекла.

— Это не просто стекло, — произнёс он, подойдя ближе к Есении. — Это душа здания. Вы собираетесь вырвать её и заменить чем-то, что никогда не сможет передать историю, заложенную в этих узорах.

— Душа здания? Опять душа?— Переспросила Есения с лёгкой иронией. — Простите, но мне казалось, мы здесь обсуждаем архитектуру, а не философию.

Глава 6. Сомнения

Есения шагала по пустым улицам Санкт-Петербурга, ветер свистел, заставляя голову наклоняться, но она не чувствовала осеннего холода. В голове её всё бурлило, словно гроза перед дождём. Встреча с руководством и Германом оставила в её душе тяжёлый след. Он снова пытался доказать ей, что её подход к проекту — это ошибка. Снова его слова, полные обвинений и разочарования, давили на неё, как тяжёлый груз.

Понимание того, что она не сможет угодить всем, не отпускало её. С одной стороны — Герман, который считал её разрушителем культурного наследия, а с другой — требования инвестора, Павла, который лишь использовал её идеи для своих личных интересов. Сложности множились, и, казалось, Есения вот-вот сдастся под тяжестью этих решений.

Она ускорила шаг, пытаясь избавиться от мысли, которая не покидала её. В голове снова и снова звучал вопрос: «Что я вообще делаю?»

Когда она пришла в кафе, где их с Аленой встреча была назначена, атмосфера тепла и уюта была контрастом к её внутреннему напряжению. Она села за столик, убрав шапку и шарф, пытаясь успокоить нервный поток мыслей. Алена уже ждала, и, как всегда, её взгляд был полон заботы и лёгкой тревоги.

— Как дела, подруга? — Спросила Алена, заметив усталость на лице Есении.

Есения тяжело вздохнула, уткнувшись взглядом в чашку с кофе, которая уже остыла. Она не могла скрыть, насколько измучена.

— Я не знаю, — призналась она, сдвигая чашку по столу. — Я просто… я не знаю, что делать. Всё идёт не так, как я себе представляла.

Алена пододвинулась ближе, внимательно следя за её глазами, которые искали поддержку. Это была не просто подруга — это была опора, которая всегда была рядом, готовая выслушать и предложить решение. Иногда её советы казались слишком резкими, но это было именно то, что нужно было, чтобы разорвать порочный круг сомнений.

— Ты всегда знаешь, что делать, — сказала Алена, её тон был уверенным. — Ты умеешь решать. Просто ты перестала верить в себя, да?

Есения слегка улыбнулась, но это была скорее маска, чем искреннее выражение.

— Нет, — ответила она, — не перестала. Я просто думаю… что ошибаюсь. Я чувствую, что все вокруг правы, а я одна не могу решить этот вопрос. Герман, он ведь не просто оппонент. Он честно верит в то, что говорит. И у меня появляется сомнение: может, я действительно не понимаю, что делаю? Может, это правда убивает этот проект?

— Я понимаю, почему ты сомневаешься. Ты всегда хотела доказать всем, что способна на большее. Но ты тоже знаешь, что не стоит сдаваться на полпути. Может, Герман и прав в чём-то, но ты не можешь забыть, зачем ты начала этот проект. Ты не можешь дать ему уничтожить твои идеи, твою мечту.

Есения почувствовала лёгкую волну облегчения, но всё равно не могла избавиться от тяжести, что сидела в груди. Её взгляд скользнул по столу кафе, где они с Аленой сидели: чашки с кофе, тарелки с недоеденными пирожными, случайные капли молока — всё это вдруг показалось каким-то неважным на фоне её мыслей.

— Но, Алена, я не могу справиться с этим одна, — сказала она, её голос стал мягким, как шёпот. — Я чувствую, что между мной и Германом растёт пропасть, и я не могу её преодолеть. Он не понимает меня, а я не понимаю его. И Павел… Его интересы вообще меня пугают. Он хочет использовать меня и этот проект, а я, похоже, не могу это остановить.

Алена молчала какое-то время, обдумывая сказанное, прежде чем её лицо стало более решительным. Она убрала с лица прядь волос и посмотрела на Есению с той самой уверенностью, которая всегда казалась ей таким надёжным якорем в жизни.

— Ты не одна, — произнесла она наконец, её голос был уверенным. — Если считаешь, что не можешь справиться с этим сама, я помогу. Я подключусь к проекту. Мы с тобой с самого начала работали вместе, и я верю в твою идею. Мы можем найти решение, даже если Герман не согласен.

Есения посмотрела на неё, не сразу понимая, что подруга предлагает ей помощь не просто в форме слов, а в форме действий. Алена, всегда такая занятная и не всегда проявлявшая инициативу в профессиональных вопросах, теперь говорила как человек, готовый взяться за дело.

— Ты серьёзно? Ты хочешь помочь мне? — Удивлённо спросила Есения, её голос дрожал от волнения и растерянности.

Алена кивнула, слегка улыбнувшись. Её лицо, обычно озорное и расслабленное, теперь выражало серьёзность.

— Да, серьёзно. Ты всегда была для меня примером, Есения. Ты веришь в свою идею, и это вдохновляет. Я готова помочь, потому что знаю, что ты сможешь сделать этот проект успешным. Просто тебе нужно найти людей, которые будут тебя поддерживать. А я — одна из тех, кто верит в тебя.

Слова Алены согрели её душу, но в то же время заставили почувствовать ответственность, которая лежала на её плечах. Есения долго молчала, раздумывая. Помощь Алены была тем, что ей сейчас было нужно, но как это повлияет на проект? Ведь теперь ей придётся работать с подругой, и между ними могло возникнуть напряжение.

— Ты уверена, что готова взять на себя такую нагрузку? Ты знаешь, как это тяжело, — сказала она, её голос стал мягким.

— Я готова. Я знаю, что ты сильная, но не всегда легко идти по этому пути в одиночку, — ответила Алена. — Мы с тобой всегда делали всё вместе. Я знаю, как ты хочешь развить этот проект. И, если честно, я тоже верю в его успех. Я хочу, чтобы ты смогла показать всем, что ты способна на большее. Плюс у меня перерыв между проектами. Фриланс выматывает, знаешь ли. Почему бы для разнообразия не поработать в офисе?

Есения почувствовала, как её сомнения начинают рассеиваться. В какой-то момент ей казалось, что она не в силах двигаться дальше, но теперь, с помощью Алены, её сердце стало легче.

— Спасибо, — сказала она наконец, с благодарной улыбкой. — Ты не представляешь, как много для меня значит твоя поддержка. Давай сделаем это. Давай покажем всем, что мы можем.

Алена с улыбкой взяла её руку, и между ними на мгновение воцарилась тишина.

Глава 7. Противостояние и решение

Время будто замедлилось, а воздух казался тяжёлым, наполненным напряжением. Она всё ещё ощущала резкие слова Германа в своей голове, как острые стрелы, которые не могли уйти из её памяти. Он считал её проект «убийством истории», но для неё это было не просто реставрацией здания. Это был её шанс продемонстрировать всему миру, что можно сохранить старое, но вплести в него новые идеи и технологии, чтобы создать нечто уникальное. Благодаря этому проекту Есения хотела открыть свою фирму.

Она знала, что это было рискованно. Но она не могла позволить себе отступить. Это было её видение, её шанс доказать всем и себе, что она может быть более чем просто молодым архитектором. Она могла быть лидером, она могла быть новатором.

Есения выдохнула, отстраняясь от окна. Её решение было принято. Несмотря на то, что Герман, как и Павел, всё чаще ставил ей палки в колёса, она не могла позволить этим людям затмить её мечту.

Не успела она отойти от мыслей о проекте, как дверь её офиса тихо скрипнула, и в комнате появилась Алена. Она выглядела так, будто её мысли шли в том же направлении, что и у Есении, потому что её взгляд был полон решимости и лёгкой настороженности.

— Ты готова? — Спросила Алена, присаживаясь на кресло напротив. Её голос был спокоен, но в глазах читалась искренняя забота. Алена всегда была сдержанной, но Есения знала, что она могла быть смелой, когда того требовала ситуация.

Есения кивнула, но не сразу ответила. В её голове всё ещё вертелись обрывки разговоров, прерывавшихся взглядов и напряжённых пауз. Она знала, что путь, который она выбрала, будет сложным. Вряд ли Герман и Павел будут рады её решению, но её сердце подсказывало, что она не может отступить. Эта битва стоила того, чтобы её выиграть.

— Я не могу больше сомневаться, — сказала она наконец, глядя на Алену. — Герман не понимает, почему это так важно. Он всегда будет стоять на своём, а я… я должна продолжить. Я должна показать, что это возможно. Мы можем объединить прошлое и будущее, и это будет… это будет нечто потрясающее.

Алена внимательно выслушала её, а затем медленно кивнула.

— Я готова, — сказала Есения решительно. — Мы должны быть готовы идти до конца. Я буду бороться. И я не буду больше позволять никому диктовать мне, что правильно, а что нет.

Алена тихо усмехнулась, взглянув на подругу с уважением. Она знала, что девушка была сильной, но и с этим решением ей нужно было быть особенно осторожной. Архитектурные проекты часто были более чем просто зданиями — это была борьба за идеи, за восприятие. Это был шанс для Есении утверждать свою концепцию, но и повод для многочисленных атак.

— Тогда начинаем, — произнесла Алена. — Давай подключим всех, кто готов поддержать нас.

Есения кивнула. Их союз с Аленой был важен. Она чувствовала, что на этом этапе ей нужно было окружить себя людьми, которые разделяли её идеи и готовы были бороться за них. Это не было простым шагом, но было необходимым. Она не могла позволить никому стоять у неё на пути.

Вместе с Аленой на следующий день они устроили небольшую встречу с командой. На повестке дня было не только обсуждение текущих задач, но и стратегическое планирование. Алена взяла на себя инициативу и уверенно представила свои идеи, что помогло снять часть напряжения.

— Герман может быть отличным союзником, если мы найдём правильный подход, — сказала Алена. — Его страсть к сохранению прошлого — это не преграда, а ресурс. Мы можем использовать это, чтобы убедить его работать с нами, а не против нас.

Есения задумчиво кивнула. Мысли о Германе вызывали у неё смешанные чувства. Его критика часто была резкой, но не лишённой смысла. Он знал, о чём говорил, и это заставляло её уважать его, даже если их мнения не совпадали. А его пронзительный взгляд заставлял ее коленки дрожать. Этот мужчина был одновременно и горяч, и холоден.

— Мы должны показать ему, что это не компромисс, а синергия, — сказала она. — Сочетание традиций и инноваций. Иначе он никогда нас не услышит.

Алена улыбнулась:

— Именно. И мы начнём с малого.

Спустя пару дней в офисе царила атмосфера хаоса. Кто-то бурно обсуждал детали, кто-то вносил правки в чертежи, кто-то собирал отзывы. Но самое главное, что витало в воздухе — это скрытое сопротивление Германа. Его непреклонность всё больше давила на всех.

Он вошёл в кабинет, словно буря, его лицо хранило маску решимости, а взгляд сразу упал на обновлённые чертежи. Есения, стоя у стола, чувствовала, как напряжение росло с каждой секундой его молчания.

— Это невозможно, — наконец проговорил он, его голос был низким, но резким, словно раскат грома. Он бросил взгляд на чертежи и покачал головой. — Это разрушает всё, что мы с вами пытались сохранить. Вы не понимаете, что делаете.

Есения подняла голову, стараясь держаться уверенно. Её внутреннее напряжение напоминало пружину, готовую разжаться в любой момент, но она знала, что должна выдержать.

— Я понимаю, что вы думаете, Герман, — начала она, её голос был ровным, но твёрдым. — Я слышала это уже. Но я верю, что можно сохранить ценность, не цепляясь за старое.

Его взгляд сверлил её, словно он пытался найти слабое место.

— Вы не понимаете, что именно делает это здание уникальным. Неужели вы не видите, что такие изменения — это не просто ошибка, это предательство!

Есения шагнула вперёд, словно отбрасывая его слова.

— Я не считаю это предательством, Герман, — её голос зазвучал увереннее. — Я считаю, если мы будем стоять на месте, мы останемся в прошлом. Да, вы правы, это здание уникально, и я хочу сохранить это. Но я также хочу, чтобы оно стало частью будущего, чтобы оно вдохновляло не только нас, но и следующие поколения. Это не отказ от традиций, это их развитие.

Герман скрестил руки на груди, его лицо стало ещё более напряжённым.

— Это здание уже вдохновляет. Именно в этом его сила. Ваши попытки модернизировать его не создадут ничего нового. Они просто уничтожат то, что уже существует.

Глава 8. Огонь прошлого

Герман сидел за своим массивным деревянным столом в кабинете, где царила почти абсолютная тишина. Пространство вокруг него будто застыло во времени: старинный комод с резными ручками, массивные книжные полки, заставленные трудами по реставрации, и раритетная лампа с абажуром, отбрасывающая мягкий свет на кипу чертежей. Ему всегда нравилось это место. Здесь он мог сосредоточиться, забыть о мире за пределами стен и уйти в работу, которая была для него не просто делом, а смыслом жизни.

Но сегодня сосредоточиться не удавалось. На краю стола, среди аккуратно сложенных бумаг, лежал старый чертёж. Тот самый, с которого началась его карьера. Герман поднял лист, и его пальцы слегка задрожали, пока он проводил ими по пожелтевшим краям бумаги. Этот проект был первым, в котором он участвовал как реставратор, и самым важным для него.

Особняк Ключевых — здание, которое изначально было символом потери, но стало началом новой главы его жизни. Герман прикрыл глаза, и воспоминания начали всплывать в его сознании.

Герману было десять, когда случился пожар. Огонь охватил их семейный дом в ту ночь, когда мир был тихим и безмятежным. Это было раннее лето, и окна оставили открытыми, чтобы пустить внутрь прохладный ночной воздух. Он проснулся от запаха дыма, едкого, обжигающего. Сначала он подумал, что это сон. Но когда в комнате стало тяжело дышать, страх пробил его до самых костей.

В коридоре горели стены. Голоса родителей доносились сквозь хаос, перемешанные с треском огня.

— Герман! Иди сюда! — Мать звала его из окна на первом этаже. Её лицо было искажено страхом, но голос оставался твёрдым, будто она не допускала мысли, что он может остаться внутри.

Он помнил, как отец бросился в их кабинет. Там, в шкафу, хранились семейные архивы, старинные письма и фотографии, которые передавались в их семье из поколения в поколение. Герман не знал, почему отец решил рискнуть, но те несколько секунд изменили всё.

Пожарные прибыли слишком поздно. Мать успела вытащить Германа через окно, но его отец не выбрался. Это стало началом новой жизни — без отца, без дома, но с тем грузом, который Герман нёс до сих пор.

Он открыл глаза, снова оказавшись в настоящем. Даже спустя десятилетия он чувствовал запах гари и слышал треск огня. Эти воспоминания всегда возвращались в моменты сомнений или, как сейчас, в дни, когда он задавал себе вопрос: почему выбрал реставрацию своей профессией?

После пожара мать с Германом переехали в небольшую квартиру на окраине. Дом, в котором они жили раньше, был частью их семейной истории, их гордостью. Потеря была для неё ударом, но она никогда не показывала своих слёз.

— Этот дом забрал папу, — однажды сказала она, гладя Германа по голове. — Но ты — наша надежда. Ты должен строить, чтобы мир стал лучше.

Годы спустя её слова стали для него внутренним компасом. В юности он увлекался историей. Часы напролёт мог гулять по улицам старого города, любоваться фасадами зданий, которые стояли там уже сотни лет. Каждый камень, каждая балка — всё это казалось ему живым, как будто здание хранило внутри себя голоса прошлого.

Когда он поступил в институт, одним из первых проектов, который ему доверили в качестве ассистента, стало восстановление особняка на Вознесенском. Это было важным делом, но оно не было закончено до конца. Они восстановили основные детали, но дело не было доведено до завершения. И его это беспокоило. Однако, благодаря этому зданию он получил возможность участвовать в восстановлении здания своего детства. Особняк Ключевых был старым зданием, которое было почти уничтожено пожаром. Его стены были обуглены, крыша обрушилась, а внутренние перекрытия больше напоминали груду обломков, чем конструкцию. Никто не знал, удастся ли его спасти. Многие считали, что проще было бы снести остатки и построить что-то новое. Но Герман видел в этом доме что-то большее.

С самого первого дня он ощутил странную связь с этим местом. Возможно, потому что оно напоминало ему его собственную потерю. Дом, как и он сам, был разрушен огнём, но сохранил свою основу. В этом обгоревшем камне, в этих трещинах и обломках Герман видел не только урон, но и потенциал.

Работа была трудной, особенно для молодого специалиста. Часто ему поручали самую кропотливую, однообразную работу: расчистить обломки, исследовать уцелевшие элементы, фиксировать каждую мелочь. Но для Германа это не было рутиной. Каждый найденный фрагмент лепнины или узор на сохранившейся балке для него был как кусочек пазла, который он медленно собирал в единое целое.

Многие старшие коллеги считали проект безнадёжным, а его усилия — пустой тратой времени и денег.

— Герман, ты как Дон Кихот сражаешься с ветряными мельницами, — однажды сказал ему один из инженеров, увидев, как тот пытается восстановить кусок барельефа из сотни осколков.

Но Герман только усмехнулся и продолжил работать. Для него это было личным вызовом. Он вложил в этот особняк всю свою душу, видя в нём символ надежды и возрождения. Дом, переживший огонь, мог снова стать живым. Как и он сам.

Герман снова посмотрел на чертёж. Особняк Ключевых после реставрации стал музеем. Каждый раз, когда он посещал его, казалось, что он вернулся домой. Это здание стало не просто его первым профессиональным проектом — оно стало личной победой.

Он помнил день, когда реставрация была завершена. Летний свет заливал комнаты, а старинные окна, очищенные и укреплённые, вновь начали пропускать солнечные лучи. Весь город собрался на открытие. Люди ходили по залам, восхищаясь красотой здания, и никто даже не подозревал, какой труд стоял за каждым элементом. Для них это был просто красивый музей, а для Германа — символ того, что прошлое может быть спасено, если к нему относиться с любовью и уважением.

С тех пор он сделал сотни реставраций. Каждое новое здание вызывало в нём ту же страсть, что и первый проект. Для него старинные дома были больше, чем камень и дерево. Они были живыми существами, носителями памяти, историй, страданий и триумфов. Уничтожение таких зданий казалось ему кощунством.

Глава 9. Хрупкость доверия

Есения сидела за своим столом в углу большого зала, превращённого в мастерскую для работы над проектами. Её ноутбук излучал мягкий свет, отражаясь в стекле, а рядом лежали рулоны чертежей, карандаши, линейки и заметки. Атмосфера мастерской располагала к работе, но она чувствовала себя слегка подавленной после напряжённого обсуждения с Германом накануне. Его резкие замечания всё ещё отзывались эхом в её голове.

Она знала, что он не хотел унизить её, но каждое слово звучало как вызов. Он был уверен в своей правоте так, как она была уверена в своей. Есения понимала, что они с Германом смотрят на один и тот же проект с совершенно разных точек зрения. Для него это было сохранение прошлого, а для неё — шаг в будущее.

Но уступать она не собиралась. Напротив, всё происходящее только укрепляло её решимость доказать, что её идеи не только современны, но и жизнеспособны.

Мастерская была тихой, если не считать лёгкий шум кондиционера и звуки инструментов, доносящиеся из дальнего угла комнаты. Где-то там, за высоким деревянным перегородками, работал Герман. Его сосредоточенность и педантичность иногда казались Есении граничащими с фанатизмом. Она знала, что он делает макет особняка, который они обсуждали. Она понимала, насколько для него это важно.

Однако прямого контакта с ним ей хотелось избежать.

Есения поднялась с места, потянулась, чтобы размять спину, и заметила, что бумаги на её столе начали загромождать пространство. Стакан с водой, коробка с карандашами и её телефон, лежащий среди этого хаоса, рисковали стать очередными жертвами её рассеянности. Она решила навести порядок.

Встав, она осторожно свернула свои чертежи и пошла к большому шкафу у стены, где хранились материалы. Проходя мимо перегородки, она вдруг остановилась. Что-то привлекло её внимание. Сквозь узкую щель между досками виднелся макет Германа.

Здание выглядело впечатляюще даже в миниатюре: каждая деталь фасада, даже крошечные узоры на оконных рамах, были выполнены с изумительной точностью.

Есения не смогла удержаться. Любопытство взяло верх. Она потянулась, чтобы открыть дверцу перегородки, и сделала шаг внутрь.

Макет стоял на столе, окружённый коробками с мелкими деталями — колоннами, балюстрадами, миниатюрными элементами декора. Герман, похоже, ещё не закончил свою работу, но даже в текущем состоянии модель выглядела почти живой.

— Вот он, ваш драгоценный памятник, — пробормотала она себе под нос, задумчиво склонив голову. — Может, вы и правы в чём-то, Герман, но даже таким зданиям иногда нужно второе дыхание.

Она протянула руку, чтобы рассмотреть одну из деталей поближе.

В этот момент её локоть случайно задел край макета. Удар был лёгким, но этого оказалось достаточно. Один из углов модели накренился, и весь макет, словно карточный домик, начал рушиться.

Время будто замедлилось. Есения наблюдала, как тонкие детали разлетаются в стороны, а несколько стен оседают на основание.

— Чёрт! — Выдохнула она, бросившись к макету, чтобы спасти хотя бы часть конструкции. Но всё, что она смогла сделать, это задержать падение одной из миниатюрных колонн.

Из-за перегородки появился Герман. Его лицо застыло в выражении шока, смешанного с недоверием.

— Что ты наделала? — Его голос был холодным, но угрожающим.

Есения повернулась к нему, всё ещё держа в руках крошечный элемент.

— Это... я... — Она отступила на шаг, её голос дрожал. — Я просто хотела посмотреть. Я случайно задела...

— Случайно? — Герман шагнул вперёд, его глаза сверкали от ярости. — Ты понимаешь, что это не просто макет? Это дни работы, дни сосредоточения и усилий, которые ты разрушила за секунды!

— Я не хотела... — начала оправдываться Есения, но он перебил её.

— Вот в чём проблема с тобой, — его голос был полон раздражения. — Ты недооцениваешь важность деталей. Для тебя всё это просто форма, не больше. Ты не понимаешь, что каждая мелочь имеет значение.

Есения почувствовала, как её гнев начинает закипать. Да, она виновата, но это не давало ему права говорить с ней в таком тоне.

— Герман, я извиняюсь, — она старалась говорить спокойно, но её голос стал чуть громче. — Это действительно была ошибка. Но если ты постоянно говоришь о сохранности, почему твой макет оказался таким хрупким? Может, проблема не только во мне?

Его лицо напряглось ещё сильнее.

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — сказал он, делая шаг назад, но его голос был всё ещё холодным. — Это не просто модель. Это символ того, что я пытаюсь донести. И ты только что показала, насколько тебе всё равно.

Есения не выдержала.

— Мне не всё равно! — Воскликнула она, стиснув кулаки. — Может, ты этого не видишь, но я тоже вкладываю в этот проект своё сердце. Да, я не реставратор. Но это не значит, что я не ценю то, что делаю.

Между ними повисла тишина. Они стояли, смотря друг на друга, будто в безмолвной дуэли. Герман медленно выдохнул и отвёл взгляд.

— Просто... оставь меня, — тихо сказал он, отвернувшись к столу. — Я разберусь с этим сам.

Есения хотела что-то сказать, но вместо этого кивнула и ушла, чувствуя на себе груз вины и раздражения.

___

Привет! Поздравляю с Новым Годом! Пусть в этом году все ваши мечты исполнятся!

Подпишитесь на меня, добавьте книгу в библиотеку:) История обещает быть очень интересной!

Глава 10. Почему это здание так важно для тебя?

В мастерской было тихо. Тишина прерывалась лишь слабым треском ламп дневного света, которые отчаянно боролись с темнотой ночи. Большинство сотрудников давно ушли домой, оставив столы в беспорядке и чертежи наполовину свернутыми. Весь этаж принадлежал лишь двум людям: Есении и Герману.

Она вернулась спустя несколько часов после неприятного инцидента. Уязвимость в голосе Германа всё ещё звучала в её голове, словно тихий, но настойчивый упрёк. С каждым шагом к мастерской она чувствовала, как внутри растёт странное сочетание вины и решимости. Да, она допустила ошибку, но могла же её исправить.

На удивление, свет в офисе горел. Герман до сих пор был здесь. Он стоял над разрушенным макетом, словно генерал над полем битвы, осматривая урон.

Есения остановилась в дверях, наблюдая за ним. Её сердце дрогнуло: несмотря на весь его показной холод, в этом моменте он выглядел уязвимым.

— Ты еще не ушел, — она нарушила тишину, голос её был тихим, почти извиняющимся.

Герман обернулся, его лицо по-прежнему было непроницаемым, но глаза выражали что-то иное — смесь усталости и едва сдерживаемой ярости.

— А ты что здесь делаешь? — Спросил он сухо.

— Я подумала... — она сделала шаг вперёд, держа в руках коробку с материалами. — Разрушить легко, но восстановить — это уже настоящий вызов. Может, я могу помочь? Обещаю, я буду молчать. Сделаю все, что ты мне скажешь. Я правда хочу помочь.

Герман сначала лишь смотрел на неё, потом его губы изогнулись в слабой насмешливой усмешке.

— Ты? Помочь? — Он покачал головой. — Прости, но я сомневаюсь, что это хорошая идея.

Есения не отступила. Она прошла к столу, поставила коробку рядом с остатками макета и, посмотрев на него прямо, сказала:

— Слушай, я знаю, что виновата. И знаю, что ты думаешь обо мне. Но, может, вместо того чтобы тратить время на споры, мы попробуем починить это вместе?

Он молчал, но его взгляд не отрывался от её лица. Наконец, Герман медленно кивнул.

— Ладно, — коротко сказал он. — Но если ты ещё раз что-нибудь сломаешь...

— Обещаю, не сломаю, — перебила она, слегка улыбнувшись.

Работа началась молча. Герман аккуратно раскладывал обломки макета, сортируя их по категориям. Есения следовала его примеру, стараясь не мешать, но при этом делая всё возможное, чтобы показать свою вовлечённость.

— Почему это здание так важно для тебя? — Неожиданно спросила она, поднимая миниатюрную колонну.

Герман остановился на мгновение, не поднимая взгляда.

— Потому что это больше, чем просто здание, — наконец ответил он. — Это моя история.

— История имеет принадлежность? — Переспросила она ненавязчиво.

Он взглянул на неё, на этот раз более мягко.

— Это здание было первым, которое мне доверили реставрировать. Тогда я был еще студентом. Реставрация остановилась, как видишь, в самом начале. И это не дает мне покоя.

— А почему ты вообще начал заниматься реставрацией зданий? — Просто спросила она.

Герман подумал немного и решил ответить честно.

— Мои родители погибли в похожем особняке. В пожаре, который уничтожил задние постройки. Я был ребёнком, но помню все. Я помню, как мама держала меня за руки, как отец пытался спасти вещи из своего кабинета. А потом... — его голос дрогнул, но он быстро справился с эмоциями. — Отец умер в пожаре. Для него здание и история оказались важнее жизни. Не я выбрал профессию, а профессия выбрала меня.

Есения почувствовала, как её сердце сжалось. Она никогда не ожидала услышать такое признание.

— Прости, — тихо сказала она.

Он не ответил, но кивнул, словно принимая её слова.

Часы шли. Макет начал обретать форму, детали складывались с поразительной точностью. Герман терпеливо объяснял ей, как фиксировать отдельные элементы, показывал, как наносить клей, чтобы не повредить материал, с которым она раньше не работала. Есения прислушивалась, чувствуя себя не ученицей, а равноправным партнёром.

— Ты удивительно терпелив, — отметила Есения, когда Герман исправлял её незначительную ошибку.

— Это не терпение, — отозвался он, не отрывая глаз от работы. — Это просто необходимость. Если хочешь сохранить что-то ценное, не можешь спешить.

Его слова заставили её задуматься. Она всегда была человеком действия, привыкла добиваться целей быстро, иногда в ущерб деталям. Но сейчас она начала видеть мир его глазами.

Когда они закончили восстанавливать один из фасадов, Герман выпрямился и потянулся, разминая спину.

— Давай сделаем перерыв, — сказал он. — Всё-таки ночь на дворе.

Есения согласно кивнула. Она откинулась на спинку стула, устало выдыхая.

— Знаешь, — сказала она, глядя на макет, — он выглядит даже лучше, чем был.

— Это потому, что ты впервые прислушалась к моим советам, — с лёгкой насмешкой ответил Герман.

Она бросила на него весёлый взгляд.

— Не слишком ли самоуверенно?

— Возможно, — он улыбнулся, но потом серьёзность вернулась в его лицо. — Спасибо, что осталась.

— Спасибо, что позволил, — мягко ответила она.

Молчание, которое воцарилось, было странно насыщенным. Есения ощутила, как в воздухе возникает неуловимое напряжение. Она не могла упустить из вида его сильные руки, которые он вытирал от клея. До этого он закатал рукава рубашки, и теперь рубашка не скрывало от ее глаз крепких мышц. Она жадно осматривала мужчину перед собой, и её взгляд случайно встретился с его. Герман стоял ближе, чем она ожидала. Их лица разделяли всего несколько сантиметров. И его серые глаза буквально прожигали ее взглядом.

— Ты... — начал он, но замолк, будто подбирая слова.

Её сердце начало бешено колотиться. Она не знала, что это — усталость, поздний час или их недавние откровения, но что-то в этом моменте казалось невозможным игнорировать.

— Я что? — Тихо спросила она.

Герман склонился чуть ближе, его дыхание коснулось её кожи. Он смотрел на неё как на загадку.

Глава 11. Тонкая игра

Есения сидела за своим столом, сосредоточенно изучая чертежи. После инцидента с макетом она не могла избавиться от ощущения, что их с Германом отношения балансируют на тонкой грани. Едва уловимое перемирие, приправленное напряжением, казалось, могло разрушиться от любого неверного шага. Но сейчас её мысли были заняты другим. Павел неожиданно прислал сообщение с предложением встретиться.

Текст выглядел обманчиво простым, но его подтекст был ясен:
«Уверен, мы найдём общий язык. Сегодня в семь, частный клуб на Невском. Прими это как возможность обсудить перспективы твоей карьеры».

Есения читала сообщение несколько раз, пытаясь понять, зачем Павел хочет этой встречи. Его влияние в архитектурных кругах было известно. Его поддержка могла открыть двери, которые до этого казались ей недосягаемыми. Но какой ценой?

Весь день она провела в раздумьях. Не пойти — означало отказаться от шанса, который мог изменить её карьеру. Но и поддаваться на манипуляции Павла ей совсем не хотелось.

Когда стрелки часов приблизились к семи, она приняла решение. Пренебрегать таким предложением было бы глупо, но она не собиралась терять свою независимость.

Частный клуб на Невском оказался именно таким, каким она его себе представляла. Мягкий свет настольных ламп, бархатные диваны и тихий джаз создавали атмосферу роскоши и недосягаемого статуса. Павел ждал её в одном из полутёмных уголков, удобно устроившись с бокалом виски в руке.

— Есения, — он поднялся, приветствуя её сдержанной улыбкой. — Рад, что ты пришла.

Она пожала его руку, чувствуя лёгкое напряжение.

— Спасибо за приглашение, — её голос был ровным. — Трудно было отказаться.

Павел жестом пригласил её сесть. Почти сразу официант принес ей бокал вина.

— Как тебе наша работа в студии? — Начал он непринуждённо, облокотившись на стол.

Есения выдержала паузу, стараясь не выдавать своих мыслей.

— Это сложный, но интересный проект, — ответила она осторожно.

— Да, конечно, — кивнул он, словно её слова не имели значения. — Но я хочу поговорить не об этом.

Он наклонился ближе, и его голос стал ниже, почти интимным.

— Ты знаешь, что твоя идея модернизации старого здания весьма интересна, хотя и противоречива. Мне нравится твоя смелость.

Есения кивнула, насторожённо ожидая продолжения.

— Я вижу в тебе потенциал, — продолжил он, делая паузу, чтобы её слова осели. — Твоя энергия могла бы пойти гораздо дальше, чем просто этот проект. Я могу помочь тебе.

Есения сдержанно улыбнулась, но внутри напряглась. Это предложение звучало слишком заманчиво.

— И что это за помощь? — Уточнила она, внимательно следя за его выражением лица.

Павел усмехнулся, его тон стал чуть мягче.

— Давай будем откровенны, — начал он, откидываясь назад. — Мы оба понимаем, что Герман и его подходы — это прошлый век. Его упор на реставрацию каждого гвоздя и кирпича — это романтично, но бесполезно. Мир движется вперёд. А твой проект — это шаг в будущее.

Есения ответила без улыбки:

— Но здание всё же историческое. Важно найти баланс между прошлым и современностью.

— И этот баланс зависит от того, кто принимает решения, — перебил он. — Герман зациклен на своём прошлом, но ты... ты умна, амбициозна. С твоими идеями здание может стать уникальным. Что-то, что будут ассоциировать с твоим именем.

Есения смотрела на Павла, чувствуя, как напряжение между ними сгущается. Его слова звучали привлекательно, но в них был скрытый подтекст.

— Что вы хотите от меня? — Спросила она прямо.

Павел улыбнулся, сделав небольшой глоток виски.

— Всего лишь здравого смысла. Ты должна понять, что Герман — это лишь препятствие. Если ты будешь работать со мной, а не против, я гарантирую, что твоя карьера пойдёт в гору.

— Работать с вами? Это значит поддерживать вашу точку зрения?

— Это значит видеть вещи шире, — Павел сделал паузу, пристально глядя ей в глаза. — Например, если потребуется убрать несколько «исторически ценных» элементов, ты должна поддержать моё решение. Взамен я позабочусь, чтобы твой проект получил максимальное финансирование. Тебя заметят все. Архитектурные конкурсы, признание, своя фирма… Это ведь то, чего ты хочешь?

Есения почувствовала, как её пальцы сжимаются на бокале. Предложение звучало соблазнительно, но в его голосе слышалась угроза: либо она соглашается, либо её ждут проблемы.

— Почему вы выбрали меня? — она отложила бокал, чтобы не показать, насколько это её задело.

— Потому что ты — ключ к успеху этого проекта, — ответил он без тени сомнения. — У тебя достаточно таланта, чтобы двигаться вперёд, но ещё не так много опыта, чтобы видеть все нюансы. Я хочу быть твоим союзником, Есения.

Её сердце колотилось. Его слова были маскировкой для чего-то большего.

— Подумай об этом. Я не прошу ответить сейчас. Но помни, на чьей стороне буду я, если дело дойдёт до конфликта.

На обратном пути домой Есения пыталась осмыслить всё, что произошло. Павел предлагал ей блестящую перспективу, но его манера общения, его тон оставляли горький привкус.

Она остановилась на пустынной улице, посмотрела на ночное небо. Звёзды были яркими, но в её душе царил хаос. Поддаться соблазну было легко, но какой ценой? И что будет с её проектом, если она выберет этот путь?

Есения глубоко вдохнула, чувствуя, как в её груди поднимается решимость. Она не могла позволить себе стать пешкой в чужой игре, даже если эта игра обещала большие награды.

___

Привет! Как вы можете заметить, сюжет закручивается лихо! Какие тайны хранит Павел? Зачем манипулирует Есенией? Какие страсти будут разгораться между Есенией и Германом? Это вы узнаете в ближайшее время! Подпишитесь на меня, поставьте звездочку книге, добавьте ее в библиотеку чтобы не потерять. Дальше будет еще интереснее!

Глава 12. Голос разума

Есения сидела на диване в своей квартире, обхватив чашку чая руками. Слабый свет торшера наполнял комнату мягким уютом, но внутреннее напряжение не давало ей расслабиться. После встречи с Павлом её мысли были как хаос, запутанные и противоречивые. Его слова звучали заманчиво, как обещание легкого пути к успеху, но в них был скрытый подвох. Всё это напоминало сделку с дьяволом, и её внутренний голос шептал, что соглашаться нельзя.

Звонок в дверь вывел её из раздумий. Она поставила чашку на стол и быстро подошла, чтобы открыть. На пороге стояла Алена — с лёгкой улыбкой, растрёпанными волосами и торчащими из сумки папками.

— У меня есть ровно полчаса до следующей встречи, — объявила она, сбрасывая пальто на спинку стула. — Я здесь, чтобы вытащить тебя из работы или депрессии.

— Это скорее депрессия, — призналась Есения, жестом приглашая её на диван.

Алена критически оглядела подругу, замечая её усталый вид и напряжённые плечи. Она удобно закинула ногу на ногу, когда села напротив.

— Рассказывай, — требовательно сказала она, сложив руки на коленях.

Есения вздохнула. Она знала, что скрывать от Алены бесполезно. Если кто-то и мог дать ей здравый совет, то это была она.

— Вчера я встретилась с Павлом, — начала она, опустив взгляд на свои руки.

Алена приподняла бровь.

— С Павлом? Это уже интригует. И о чём вы говорили?

— Он предложил мне... сотрудничество, — Есения подчеркнула последнее слово, будто оно само по себе было ядовитым.

Алена скрестила руки на груди, её взгляд стал пристальным.

— Сотрудничество? Какое именно?

— Он сказал, что поддержит мой проект, — начала объяснять Есения, слегка нервно перебирая край пледа. — Если я соглашусь с его решениями. Ну, ты понимаешь, те, которые он считает важными для успеха.

Алена нахмурилась.

— Например?

Есения отложила плед, её пальцы сжались в кулаки.

— Например, убрать некоторые исторические элементы здания, которые Герман так отчаянно хочет сохранить.

На лице Алены появилась тень возмущения.

— Значит, он пытается обойти Германа через тебя? Ты понимаешь, что это манипуляция, верно?

Есения кивнула, ощущая, как её внутренние сомнения усиливаются.

— Да, но... — она замялась. — Алена, это возможность. Ты понимаешь? Он предлагает финансирование, поддержку. Если я соглашусь, мой проект может стать реальностью. Это может быть мой шанс доказать, что я способна на большее.

Алена прищурилась, её голос стал жёстче.

— И что он получит взамен?

— Я не знаю, — честно призналась Есения. — Возможно, он просто хочет избавиться от Германа, чтобы продвинуть свои интересы.

Алена откинулась на спинку дивана и фыркнула.

— Это не «возможно», а точно. Павел не тот человек, который делает что-то просто так. У него всегда есть скрытые мотивы. Ты должна быть осторожной.

Есения опустила взгляд, её плечи поникли.

— Но если я не соглашусь, что тогда? — Её голос стал тише. — У меня не будет ни финансирования, ни поддержки. Мой проект просто провалится.

Алена подалась вперёд, её глаза блестели от решимости.

— Ты думаешь, что он спасёт твой проект? Нет, Есения. Он спасает только себя. Он видит в тебе инструмент, и как только ты перестанешь быть ему полезной, он избавится от тебя. Ты это понимаешь?

Слова Алены ударили точно в цель. Есения уже думала об этом, но теперь, когда это было озвучено вслух, её сомнения усилились.

— Но что мне делать? — Прошептала она. — Если я отвергну его предложение, он может усложнить мне жизнь.

— Ты должна быть умнее, — твёрдо сказала Алена. — Найди способ защитить свои интересы, но не позволяй ему загнать тебя в угол. И не забывай о Германе.

Есения подняла глаза, удивлённая упоминанием Германа.

— Герман?

— Да, Герман, — повторила Алена. — Ты можешь не соглашаться с его догматизмом, но он хотя бы честен. Он верит в то, что делает, и это видно. Павел — нет.

— Ты думаешь, мне стоит рассказать Герману?

Алена на секунду задумалась, затем покачала головой.

— Пока нет. Ты должна понять, как далеко готов зайти Павел. Но если ситуация станет угрожающей, Герман может оказаться твоим единственным союзником.

Есения закусила губу, её мысли метались между сказанным и собственными переживаниями. Она понимала, что Алена права. Павел не был тем, кем хотел казаться.

— Спасибо, — наконец сказала она, её голос стал чуть твёрже. — Я подумаю над этим.

Алена взяла её за руку, слегка сжав пальцы.

— Ты справишься, Есения. Просто не забывай, кто ты есть и что для тебя важно. Никто, даже Павел, не стоит того, чтобы жертвовать собой.

Когда Алена ушла, Есения осталась одна со своими мыслями. Тишина квартиры только подчёркивала её внутренний хаос. Она встала, медленно прошлась по комнате, стараясь упорядочить свои мысли.

Слова подруги звенели в её голове, как набат. Она знала, что Павел — опасный игрок. Его предложения были слишком хороши, чтобы быть правдой.

Она подошла к окну и посмотрела на ночной город. Огни улиц тянулись в бесконечность, их отражение блестело на мокром асфальте.

Есения глубоко вздохнула. Она не могла позволить себе быть пешкой в чужой игре. Если она собиралась победить, то только по своим правилам.

___

Как всегда спешу напомнить! Добавьте книгу в библиотеку, поставьте звездочку и подпишитесь на меня. Все самое интересное впереди!

Глава 13. Разрушенные мост

Есения стояла в пустой комнате, где обычно собиралась команда для обсуждения проекта. Большой чертёжный стол, заваленный документами и планами, казался ей сейчас бесконечно чужим. Солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи, оставлял на полу причудливые тени, но даже это не могло смягчить её настроения. Её пальцы нервно перебирали край плотной бумаги с её предложениями по модернизации, но мысли были далеко.

Она не могла перестать думать о недавнем разговоре с Павлом. Его слова звучали в голове, будто назойливое эхо. Есения чувствовала себя в ловушке. Как бы она ни старалась, её идеи постоянно сталкивались с сопротивлением — то со стороны Германа, то теперь от собственных сомнений.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошёл Герман. Его шаги звучали громко в тишине, а выражение лица говорило о надвигающейся буре.

— Есения, я хотел поговорить с тобой, — начал он, его голос был ровным, но в нём ощущалась сдерживаемая злость.

Она подняла глаза и встретилась с его взглядом.

— Да, конечно. Что-то случилось?

Он подошёл к столу, быстро схватил один из её чертежей и резко опустил его обратно.

— Я думал, что мы работаем вместе, — сказал он, его голос стал ниже, почти угрожающий. — Но, похоже, я ошибался.

Есения нахмурилась, чувствуя, как её сердце начинает учащённо биться.

— О чём ты говоришь?

— Не прикидывайся, — отрезал Герман. — Я знаю, что ты встречалась с Павлом. Знаю, что вы обсуждали проект. И, судя по всему, ты согласилась помочь ему.

Слова Германа были как удар. Есения почувствовала, как её щеки вспыхнули.

— Это не так, — начала она, но Герман перебил её.

— Не так? Тогда объясни, почему он сегодня утром озвучил предложения, которые подозрительно совпадают с твоими идеями. И почему он упомянул, что ты — его союзник? Ты даже не попыталась поговорить со мной или с остальной командой.

Есения сжала кулаки, стараясь держать себя в руках.

— Павел предложил мне поддержку, но я ничего не обещала! — Воскликнула она. — Ты бы знал это, если бы не обвинял меня, а просто спросил.

Герман посмотрел на неё с горькой усмешкой.

— Поддержку? — Его голос был пропитан сарказмом. — Ты действительно думаешь, что он хочет помочь тебе? Павел не помогает никому, кроме самого себя. Он использует тебя, а ты даже этого не видишь.

Есения почувствовала, как её терпение на пределе.

— И что мне было делать? — Резко ответила она. — Ты всё время отвергаешь мои идеи, критикуешь меня за каждую мелочь. А Павел, по крайней мере, выслушал меня!

Герман сделал шаг вперёд, его лицо стало ещё суровее.

— Потому что ему всё равно на этот проект! — Громко сказал он. — Ему плевать на историю, на архитектуру. Он хочет уничтожить здание, стереть его прошлое. Ему нужны только деньги. А ты помогаешь ему в этом.

Слова Германа резали, как нож. Есения почувствовала, как слёзы начинают жечь её глаза, но она не позволила себе расплакаться.

— Ты не понимаешь, как это — пытаться доказать свою ценность, — сказала она тише, её голос дрожал. — Ты думаешь, что у тебя есть право судить меня, но ты даже не знаешь, через что я прохожу.

Герман замер, его глаза слегка потемнели.

— Я знаю одно, — его голос стал ниже, но в нём звучала твёрдость. — Ты предала доверие. Ты предала не только меня, но и то, что мы пытались построить вместе.

Эти слова стали последней каплей. Есения быстро взяла свои чертежи, скомкала их и бросила на стол.

— Я устала быть виноватой, — сказала она, её голос звучал гневно, но сдержанно. — Если ты хочешь видеть во мне врага, пожалуйста. Но я не позволю тебе ставить под сомнение мои намерения.

Герман смотрел на неё, будто пытаясь понять, что сказать. Но прежде, чем он успел ответить, Есения развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Есения шла по коридору, чувствуя, как адреналин растекается по венам. Её шаги отдавались эхом, словно подчёркивая тяжесть её эмоций. Она остановилась у окна, стараясь восстановить дыхание.

Её гнев был смешан с обидой. Она ненавидела, как Герман всегда считал себя правым. Его уверенность, его вера в свою миссию — всё это одновременно восхищало и раздражало её.

Она посмотрела на свои руки, всё ещё слегка дрожащие. Ей нужно было успокоиться, но мысли о его словах не давали ей покоя.

«Ты предала доверие».

Эта фраза звенела в её голове, как колокол.

— Чёрт возьми, Герман, — прошептала она. — Почему ты всегда должен быть таким упрямым?

Но даже в своей злости она не могла отрицать, что его слова задели её. Он не был равнодушным. Он действительно верил в то, что говорил.

И это делало его ещё опаснее для неё. Потому что где-то глубоко внутри она уважала его за это.

Вечером Есения сидела на подоконнике своей квартиры, обхватив руками колени и глядя на ночной город. Огни Санкт-Петербурга отражались в окнах домов, создавая иллюзию спокойствия, но в её душе бушевала буря. Разговор с Германом оставил болезненный след. Его обвинения резали по живому, словно острые осколки, врезавшиеся в её сердце.

Но её собственные слова тоже вызывали боль. Она вспоминала, как гневно бросила ему вызов, как разорвала ту тонкую связь, что связывала их. Она не хотела быть его врагом. Несмотря на все разногласия, она уважала Германа и его страсть к проекту. Но их взгляды на этот проект были слишком разными, как два противоположных полюса.

Телефон, лежащий рядом на подоконнике, вдруг завибрировал. Есения вздрогнула, вынырнув из своих мыслей, и посмотрела на экран. Звонила Алена.

— Привет, — сказала она, подняв трубку.

— Привет, — голос Алены был мягким, чуть встревоженным. — Ты в порядке?

Есения закусила губу, её взгляд снова устремился на ночной город.

— Не совсем, — призналась она. — Мы с Германом поссорились.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Есения тяжело вздохнула, чувствуя, как комок подступает к горлу.

— Он думает, что я перешла на сторону Павла. Что я предала команду, предала наш проект.