Снежана Огневич. Водоворот язычества.

Глава 1

Тёплый летний вечер ложился на крыши домов. Ветер тихой поступью ходил меж укрытых зеленью деревьев, кустов и шелестел листвой. Иногда, он с ленцой, прикасался к прохожим парочкам, прогуливающимся под ручку. Нежно касался их лиц и плеч, волос и подола женских платьев, которые разлетались от дуновения ветерка, оголяя стройные ножки в туфельках.

Девушки при этом смущённо ойкали, и ловили руками подол своих платьев - разлетаек. Одни парни делали вид, что ничего не видели, так как не прилично подглядывать под юбку благородной девушки, другие же улыбались, ловя смущенные, а иногда и возмущенные взгляды виновниц этого инцидента.

Лето было в самом разгаре.

Это была та пора года, когда на деревьях фрукты наливались сочными раскрасками. Когда повсюду воздух наполнялся безумно ароматными запахами цветов и ягод. Когда молодежь любила просиживать до утра на улице, и петь песни о любви, а также плясать под новомодные иностранные песни.

Город Фанагория был огромен и многолюден.

Так вышло, что со всех близлежащих земель, которые простирались на много верст вокруг, этот град был самым развитым и цивилизованным. Огромные элитные боярские чертоги расстилались почти по всему городу.

Посредине града был выстроен огромный Храм Богородицы. Он красовался белыми каменными стенами, золотыми куполами и высокими шпилями с которых свисали колокола. Каждый час оповещающие народ о времени.

Маленькие монастыри и гимназии ютились по всему городу, к которым прибывал люд на молитву и нищие, просившие милостыню. Улицы пестрели магазинчиками и тавернами, а также кофейнями, где любила отдыхать элитная молодёжь.

По улицам постоянно проносились яркие экипажи, в которых ездила знать города. Проезжали всадники на лошадях, а также прогуливались продавщицы цветов и женских косметических принадлежностей, зазывая звонкими голосами покупателей.

Прогуливаясь по аллейкам улиц можно было видеть представления балаганов и циркачей. Примостившись в укромных уголках, так чтобы не мешать проходящему люду, но чтобы их хорошо было видно. Играли музыканты на разных музыкальных инструментах, располагаясь, то соло, то квартетами. Проходящая аристократия кидала приглянувшимся музыкантам монетки.

Город был окружен высокой каменной стеной со штыками, которые во время нападений вражеских захватчиков, не позволял врагу перелезть через каменное ограждение. С четырех сторон города, в каменной стене, были встроены ворота на все четыре стороны, от которых вели широкие утоптанные дороги.

У одних ворот, ведущих на Юг, располагался огромный рынок, где шумели торги. Сияла на солнце серебряная, отделанная чеканным узором посуда. Рядом стояли гончарные изделия — кувшины, черпаки, чаши. Радовали глаз украшения из золота, драгоценных камней, бисера и эмали. Сюда же приносили труды своих рук ко­жевенники и кузнецы, косторезы и плотники. Куп­цы предлагали песцовые, собольи и куньи меха.

Иноземные гости — торговали драгоценными тканями и камнями, оружием, пряностями и винами. Тут можно было найти все что душе угодно, даже была скрытая торговля рабами.

Вокруг города пестрели крестьянские избы, сбиваясь в небольшие деревеньки, которые были густо засажены деревьями, так что с высоты самого высокого замка видны были только красные, синие, зеленые крыши домов.

Проходя мимо боярского дома Огневичей, сегодня можно было слышать громкую перепалку. Слова с улицы было сложно расслышать, но стоя под дверью вполне даже хорошо. Чем и занималась сплетница Параська, служившая горничной у юной боярыни Снежаны.

- Не пойду я за него, не пойду!!- кричала юная боярыня, - Да он же старый!!

-А куды ты денешься? И совсем он не старый, ну может немного, НО зато грошовит и знатен, -увещал, подняв указательный палец вверх, свое не разумное чадо боярин Севастьян Огневич.

-Да как же не старый, да он на год моложе вас тятенька! А знатность и его гроши мне и даром не нужны! У нас и своих достаточно! - не унималась упрямица. - Я хочу по любви и по согласию. Я люблю Михаила, и только он будет моим супругом.

-Михаила???!! Ах, Михаила она любит? Это ты о сыне нашего конюха? Ты совсем девка спятила?!!! – разорялся старый боярин,- Не бывать этому, не дам своего позволения.

Юная девица, закусив свою пухленькую алую нижнюю губку, кинулась на колени перед отцом. От лица красавицы отлилась все краски, и оно стало белоснежного цвета. Огромные темно - карие глаза заблестели от набежавших слез, а длинные черные реснички затрепетали

- Тятенька, родной мой, я же твоя кровиночка. У нас же больше никого нет, не губи ты мою душу, - Причитала юная дева, обхватив руками ноги своего отца и щекой прижавшись к штанинам старого боярина, - Не отдавай меня за этого змея подколодного, он же меня изведет со свету молодой.

Боярин Огневич с младу дружбу водил с боярином Соковиценым. Вместе они пошли учиться в институть, вместе влипали во все неприятности, делили горе и радости. И когда пришло время обзаводиться супружницами, дали друг другу слово, что если у них будут разнополые дети, то обязательно заключат их браки.

Но к Соковиценым пришла беда, боярыня Маланья, с их первородком, ехали в гости к родне в другой город, который находился в тысячи и тысячи верст от Фанагории, и попали в руки разбойников, были ограблены в лесу и там, же брошены. Оставшись одна с младенцем, так как сопровождающих разбойники убили, а их пощадили, с ребенком на руках, женщина не в силах была выйти зимой с леса и там они почили от клыков оголодавших волков.

Казимир Соковицын от горя чуть было не наложил на себя руки, но благодаря поддержке Севастьяна, кое- как выкарабкался из рук Морены Прекрасной, которая уже протягивала, к молодому в, то время боярину свои длинные коготки.

В тот период, юный боярин Казимир ушел в загул, и по пьянее, через время женился на хваткой вдове, которая не прожила долго и тоже умерла. После этого боярин Соковицын еще раз женился, но юная жена умерла при родах. Казимир снова стал вдовцом и отцом - маленькой девчушки Елизаветы. Не иначе над ним витало проклятие смерти.

Глава 2

Глава 2

Написав письмо, сложила его и запечатала.

Посидела, посмотрела на него, перекрестила и, встав из-за стола, стала бегать по комнате - одеваясь, чтобы отправиться за необходимыми вещами в магазин.

Надела шляпку на голову, и как была одета в летнее, зеленого цвета платье с длинным подолом до щиколоток, так и решила ехать.

Позвала конюха старшего, попросила отнести письмо на почту и дала монетку, чтобы поспешил с выполнением просьбы.

Позвала Парасью, которая в припрыжку подскочила ко мне, ей было велено сказать младшему конюху, что бы приготовил повозку.

Она с улыбкой побежала выполнять мою просьбу.

Когда уже была у выхода с терема, подошел отец и всучил мне кошель с золотом, хотела отказаться, у меня запасы имелись с жалованья, которое присылал он мне в пансион. Половину я отдавала настоятельнице как пожертвование, вторую половину хранила в сундучке, мне деньги там не понадобились, так как покупать было нечего вот, и сохранила на будущее, но боярин с настырностью пчелы, которую сложно было отогнать от варенья, мне его вручил. Так и быть, возьму, приобрету на радость Забаве этакое что-то, а то и отложу на поездку на море.

Подъехал экипаж, запряжен двумя вороными лошадками, его лично привез Михаил. Протянув мне свою руку, в которую я вложила свою тонкую кисть, помог забраться в карету с откидным верхом. Уселась на сиденье, Парасья мышкой прыгнула рядом.

Младший конюх так на меня посмотрел, что даже стало неприятно от его взгляда.

«Ну, стреляла в него глазками, ну так не в любви же признавалась. Прошла опасность брака, вернее, ее отложили, прошла и влюбленность к этому юноше».

Искоса глянула на парубка и уставилась вперед на дорогу, намекая на необходимость ехать. Юный конюх, лихо, запрыгнув на козлы, и погнал повозку с ветерком...

Мы летели. Вернее, так казалось, что лошади, подгоняемые младшим конюхом, собираются взвить в небо, а вместе с ними и наша благая компания.

Мимо проносились хоромы, терема, кофейни, небольшие магазинчики, пабы, избы, лавки. Все это мелькало перед моими очами достаточно быстро, взор не успевал ухватить всю красоту, хоть уже и не раз это все видела, но созерцание данного ландшафта меня радовало.

В моей голове роилась куча мыслей, переплетались, сбивались. Если бы человек со стороны попытался подслушать их, то с большим сожалением подумал бы что попал в какое-то царство хаоса мыслей. Думы были о Забавушке, об отце и Кощее, предстоящей поездке, и о том каких я хочу перемен и встреч в моей жизни.

Ветер, развевая струящиеся из-под шляпки, длинные локонами, поначалу приятно холодил кожу, ласкал разгоряченные щечки, но спустя некоторого времени, по коже строевым шагом янычаров прошелся озноб, и мое внимание было обращено на виновника этого состояния.

Внимательно присмотревшись к конюху, поняла, что тот злился, так как спина и мышцы на руках его были напряжены. Хотя может это и из-за поводьев, парнишке нужно было управлять парой вороных и как по мне так-это- то было и нелегко. Но не так все просто, юноша был явно огорчен, в чем я и убедилась, когда позвала его и попросила придержать лошадей.

Он вздрогнул от моего окрика, будто – бы я его ударила хлыстом, которым он так яростно стегал неповинных животинок.

Убрал хлыст и потянул поводья на себя, пара вороных сбавила скорость передвижения. Не поворачиваясь к нам, конюх процедил сквозь зубы «Слушаюсь, госпожа» и пустил жеребцов рысью.

Рассматривая высокие здания построек и теремов, вспоминала жизнь при заточении в монастыре.

«Боже, как прекрасен мир. Спасибо, Господи, за то, что дал мне возможность все это увидеть.»

Подъезжая к нужному магазину обратилась к горничной:

- Парася, - слегка скосив глаза в сторону служанки, позвала ее, девушка вздрогнула и залилась краской, девица поняла, что была замечена мной в том, как томно и с каким-то восторгом наблюдает за парнем, сидящим на козлах и правящим сильной рукой лошадьми.

-Да сударыня, чего изволите? - дрожащий голос, был доказательством, о подслушанной ранее моей ссоре с батенькой и поэтому она испугалась, что будет наказана за дерзкие взоры, на моего вроде бы как возлюбленного.

В моей головушке, которую я считала очень разумной, хотя тятенька и сомневался в этом, родилась хорошая мысля. И я даже себе представила, как на Яву: «Парасья в объятиях Михаила, оба радостно целуются». Мои щечки, заалели от такой картины.

Всем хорошо и радостно и мне в том числе, не буду чувствовать себя так пакостно.

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» почему-то пронеслась в голове поговорка. Но я лишь загнала ее куда подальше где ей и положено быть, нечего высовываться в ненужные моменты, особенно когда я решила о благоденствовать двух молодых людей.

- Изволю пройтись по магазинам и лавкам в одиночестве. Поэтому буду благодарна, если ты с Михаилом подождешь меня недалече от повозки,- сделав постное лицо подняла нос вверх, намекая что противоречия не принимаются.

Парасье ненужно было повторять дважды, умная девушка, она просто опустила заискрившиеся глазки и тихонечко ответила «Да моя госпожа». Ну что же, посмотрим, что из этого выйдет, как по мне так идея была хороша, оставить их вдвоем, пусть поговорят, поворкуют.

Подъехав к необходимому помещению, экипаж остановился у входных дверей, конюх обернулся, и с какой-то даже можно сказать ленцой в голосе, заявил:

- Барыня, вы не можете идти сами, поэтому либо я с вами пойду, либо ваша служанка,- уставившись на его наглую моську, поняла, что он не так уж и прост, как мне казалось. - Определяйтесь ваша милость.

«Вот это наглость!» - мысленно восхитилась. Я тут ему счастья да благодати хочу пожелать, а он мне условия диктует. Ага, сейчас, мне даже тятенька и тот так в наглую права не качал.

- Вы оба остаетесь здесь, на этом месте, и ждете моего возвращения. И это не обсуждается. Я ясно изъясняюсь? - в упор сверлю его взглядом. Пусть только посмеют ослушаться моего приказа. Оба покорно потупили взоры.

Глава 3

Глава3.

Далекий небосвод стал заливаться первыми лучами восходящего дневного светила Даждьбога.

Бог Солнца пробуждался от ночного сна. Он не торопясь карабкался своими огромными руками по небесной лестнице, видимой только божествами, к которым приписывались: Солнце, Луна, Земля, Небо.

Поднимаясь выше, он с большим удовольствием подержался ручищами за округлые бока земли - красавицы и когда девица зарумянившись робко отводила глаза, он с лукавой улыбкой продолжал карабкаться дальше к своей колеснице, на которой весь день катался по небосводу освещая землю благому народу.

Даждьбог был прекрасен собой, златокудрые волосы, сверкающие доспехи из золота обвивали жесткие мускулы на стройном стане. Земля -Девица пылала к нему страстью. Но Бог Солнца был охоч не только к ласкам земной красавицы, его взор часто падал на Лунную царицу, белолицую деву у которой был очень крутой нрав.

То она была непокорная как львица гордая и жестокая девственница, то нежная и страстная как козочка, в те минуты ее бока принимали приятные взору округлые формы, она притягивала, манила и очаровывала. То снова становилась непреступной, но очень мудрой и коварной словно змея.

В те минуты, когда Лунная Дева представала перед Богом Солнца в виде ласковой и доброй козочки, он не мог отказаться от ее ласк. Земля - Девица ревновала к Луне и старалась быть тоже более разной, чтобы привлечь внимание своего возлюбленного.

Она наряжалась в разные наряды: то ходила в зеленых легких туниках, а цветы подснежниками, вплетала в свои длинные черные косы, то вдруг одевалась в желтые наряды, а на голову одевала легкую шляпку цвета кудрей своего возлюбленного. Проходило время, и эта модница одевалась в цветные наряды, сотканные с опавшей листвы, волосы - становились рыжего колеру, а сверху на них надевала плятёный венок, с листочков и ягод калины.

Но бывали дни, когда девица просто дулась на красавца небесного. В ту пору земля покрывалась льдами и снегами, а земная богиня Макошь наряжалась в белые снежные меха и серебрила волосы, голову снежной девы, украшал венец изо льда.

Дажьбог зная крутой нрав возлюбленной в ту студеную пору старался реже показываться на глаза лютой красавице, но время от времени все же появлялся, вымалывая прощения легко прикасаясь руками. Девица долго дула губки, но любовь побеждала обиду и земная дева, оттаяв снова начинала принаряжаться. И так с года в год.

Когда солнечное божество показывало свои кудри на небосводе, о его приходе начинали оповещать ранние петухи, которые водились у каждого уважаемого хозяина. Высоко взлетая на ограду, забор, а иногда и боярский терем начинали кукарекать на все лады.

Боярин Огневич любил вставать вместе с этими голосистыми птицами. Немного поворочавшись на своем ложе, он с трудом разлепил веки.

Ночь была очень напряженной. Вначале по граду пронеслась весть о том, что была украдена дочь императора, который прислал свое чадо в качестве невесты нашему князю.

Князем была собрана вся боярская дума, на которой Севастьян занимал не последнее место. Долго совещались что делать, потом государь сего града решил собирать дружину и выдвигаться на поиски пропажи.

Возвращаясь позднею зарёю в терем, боярин и подумать не мог, что может его поджидать. Подъезжая к своему обиталищу, еще сдалеча заприметил какое-то оживление у ворот. Ржали лошади, брехали собаки, звенела сталь. Вначале было подумал, что на его имение напали. Но кто? С князем был в ладах и ворогов не имел. Да и кто бы отважился напасть на знатный род Огневичей, который был в почёте не только у всего града, но и князя Мстислава Разящего.

Повелев Никанору, старому конюху пустить тихою ходою пару гнедых, подкатили к воротам терема. Люду полным -полно собралось и толкаются у входа, так и норовят заскочить в открытые двери. Но их не пущают бряцающие кривыми мечами дружинники, от этого и лязг метала стоял в округе.

Привстав в повозке, так что бы его хорошо было видно, боярин громко и с достоинством спросил:

- Люды добрые, що коиться тут? Почему такая толпа стоит у моего терема? - голос у него был громкий, басистый, человека, привыкшего повелевать.

Толпа, повернувшаяся в сторону говорящего, вначале притихла, но увидав, кто перед ними, снова загудела на все лады, уже обращаясь к боярину. Поняв, что хозяин терема их не понимает, начали снова доказывать вблизи стоящему человеку о своей правоте.

Севастьян, слез с повозки и потопал к воротам, вплывая, в перекрикивающуюся друг с другом толпу и расталкивая ее словно ледокол.

Подойдя к воротам, увидал удалых молодцев, которые стояли, соприкасаясь широкими плечами друг к другу так тесно, что даже мышь прошмыгнуть не сумеет. Сделав свой взгляд построже, посмотрел сурово на воинов.

-Я Севастьян Огневич, хозяин этого имения. Расступитесь и дайте пройти, - громко скомандовал он.

Отроки стояли и оценивающе его рассматривали, не двигаясь не на йоту. Но когда он прикрикнул «Ну?!!!» у самих ворот двое разошлись в стороны, и дворянин прошел внутрь своего двора.

На гвалтующихся собак пришлось цыкнуть, так как их лай и шум толпы собирался в одну какофонию которая пробиралась до самого мозга и было такое чувство, словно по голове бьют наковальней. На пороге заламывавши руки, стояла старая няня Снежаны, Арина.

- Ты - то хоть роскажешь что происходит? - устало спросил старый боярин.

Нянечка, со скоростью которая не была присуща старой женщине, подбежала к хозяину и затараторила:

-Государюшка, там барыню принесли и девицу с ней. Говорят, девица пропавшая дочка императора заморского, а барыня в беспамятстве лежит. Их Михаил привез на повозке, а сопровождали два дружинника. А потом понаехала еще дружина и толпа сбежалась поглазеть, что тут происходит...- схватившись за голову руками, няня раскачивала ею из стороны в сторону, -Уже который час беснуются, супостаты, под воротами и не разогнать, - запричитала старая женщина.

Глава 4

В помещении, отведенном для приготовления пищи было очень светло и пахло травами, лесными цветами и чем-то душистым, похожим на перечные специи. Пол возле обеденного стола, был чисто на чисто вымыт, а вот возле стен и в углах этого помещения была посыпана свежесобранная, ароматно пахнущая трава, сверху подстилки с зеленых листиков, аккуратно разложены бутоны полевых цветов: васильков, ромашек, одуванчиков.

Эту красоту радиевая хозяюшка кухни, служившая в доме Огневичей который год подряд, наводила собственноручно. Кухня всегда была многолюдным местом, поэтому, чтобы не надраить каждый день полы, на них сыпались трава и цветы, которые можно было легко, потом заменить. Большинство людей просто без надобности и не лезли топтать эту красоту.

Сама чаровница, царства ароматов и сладостей, носилась по помещению словно маленький ураганчик. Вот она помешивает половником в кастрюле, через минуту в скворчащие масло на сковороде вкидывает лук и, еще через минуту режет овощи на доске. Быстрая, легкая и не скажешь, что возраст уже преклонный, только морщинки говорили, что женщина уже не молода.

Взор мой с кухни и поварихи лег на принцессу, которая вествовала о своих приключениях. Если хорошо присмотреться, то девица не так уж и красива, как кажется на первый взгляд. Бледная кожа, светлые длинные локоны, очень светлые тоненькие брови, белые ресницы. Еще и худа, словно доска для резки овощей. Единственным украшением были очень большие глаза летнего неба. А так поганка бледная, да и только, мои губы сами расплылись в улыбке. Девушка, увидевшая, что я улыбаюсь, остановила свою речь и воззрилась на меня с вопросом в глазах.

- Чудо ты заморское, кто же по собственной воле в руки к работорговцам лезет? Неужто тебя там, на родине не научали остерегаться этих супостатов, которые хитры и коварны как сами дьяволы. Заманят и уволокут в дали дальние да хоромы чужестранные? - Головой в знак неодобрения киваю, а сама думаю «Не далеко, и сама ушла, то на головах горшки разбиваю, то к государю на рога лезу, как бы самой не оплошать»

Писарь, назвавший себя Демьяном, клятвенно божившийся переводить все слово в слово наш разговор (Думается князю он тоже все это слово в слово доложит) закончил переводить, и принцесса только вздохнула и горестно опустила плечи и что-то затараторила на своем. Писарь перевел:

-Научали, да только упрямство затуманило голову, вот и не послушалась здравого смысла,- Как детё малое носом хлюпнула, взяла пирожок и давай жевать, отвернулась к окну, смотрит в него да бровки хмурит.

- Неужто наш князь тебе настолько противен, что даже на такое пошла? - а сама вспоминаю взгляд цвета грозовых туч и поведение хищника сама себе ответила, в голос – Да, ты права, не сахаром мазанный,- подложила ладонь под щеку , сама тоже в окно смотрю,- Скорее не страшен, а жуть нагоняет. Сама видала. Хотела тебя хоть чем-то развеять, все одно тебе за него идти Беатрисс, но видать и словами помочь не в силах.

Писарь перевел мои слова, а я взгляд на него перевела, бровки насупила, да и говорю дьяку:

- Только попробуй государю передать все, что тут слышал, в монастырь пойдешь, оскопенцем, – учёный как-то весь подобрался, покраснел, побледнел, руки в защитном жесте положил на колени:

- Боярыня, вы требуете невозможного, во всех случаях. Князь дал мне указ все ему рассказывать, а так голову отрубит. Оскопенцем тоже не можно, у меня жона дома, ребеночка значиться ей хочется, а как же я без…?

-Ладно, хватит! – смотрю на него, он, что мне тут будет рассказывать, как ребеночка собрался делать? Поднялась с лавки, подошла к Марусе, обняла ее, голову притулила, хорошая она, работящая, – Спасибо за завтрак, все было как всегда вкусно, – крестьянка зарумянилась, заулыбалась.

- Ну что вы такое барыня говорите, это моя работа, но очень приятно, что вам по нраву моя стряпня.

Закончив трапезничать, позвала Беатрисс на улицу под деревом посидеть да пряжу попрясти.

Взялись за ручки значиться идем по коридору, за нами как пес верный топает писарь. Выходим на порог, а это что у нас новые статуи по всему поместью тятенька расставил? Все как на подбор, высокие, статные, стоят смирно, только глазки бегают. Это что же нам князь, своих гридней оставил? Какой продуманный, боится снова сбежим, уже на пару с принцессой? Стоят по всему двору по двое, грудь колесом, усы торчком - кросавцы писаные.

Эти красавцы то нас и завернули в терем…

И так со дня в день, мы с принцессой сидели взаперти, в тереме боярина Огневича, на улицу выходить строго запрещалось, грозились, если нарушим приказ, посадят под замок в своих покоях, только по двору и разрешено было передвигаться, где за каждым нашим шагом следили личные телохранители Государя.

Время летело, жизнь шла своим руслом, мы с принцессой сдружились, она как собачонка везде за мной ходила, а следом за нами писарь, который стал нашим неотъемлемым атрибутом

Однажды темным вечером принцесса попросила рассказать историю про любовь. Мне вспомнились истории, которые читала в книгах библиотечных. Вот значит сидим в моей опочивальне, я на ложе уселась, подложив под спину высокую стопку подушек, рядом примостилась Беатрисс положив голову мне на колени, чуть поодаль на табурете сидит наш писарь.

Жила- была девушка Чернявка. Имя этой маленькой девочки было Зезолла -, и она уже в детстве проявила склонность к убийству. Сговорившись со своей няней, она загубила злую мачеху, предложив той посмотреть на сундук своей матери. Жадная мачеха склонилась над сундуком, Зезолла с силой опустила крышку - и сломала мачехе шею. Похоронив мачеху, Зезолла уговорила отца жениться на няне. Но девушке не стало легче, поскольку её жизнь отравили шесть няниных дочерей. Она продолжала мыть, стирать, убирать дом и выгребать золу из печей и каминов. За это её и прозвали Чернявкой. Но однажды Зезолла случайно наткнулась на волшебное дерево, которое могло исполнять желания. Нужно было только произнести заклинание:

Глава 5

Глава5

В трапезную мы зашли, держась, друг с дружкой за ручку. Благородные гости привстали при нашем появлении и когда мы прошествовали к столу и присели они тоже опустились на места. В помещении стояла тишина, все молчали и рассматривали друг друга. Беатрисс, сидевшая рядом, глаза опустила в тарелку и до конца трапезы так и не поднимала.

Князя я уже видела, правда тогда он показался постарше, сейчас же он выглядел не так устрашающе и даже моложе, ну думаю лет сорока. А вот блондинистый принц мне не понравился. Надменный взгляд, наглый и противный, липкий и раздевающий. Не зря сестра побаивается своего братика, ох не зря.

Сейчас этот гадёнышь, сидел и поедал меня взглядом, как будто думал с чего начать десерт после ужина. Честно признаться, положа руку на сердце, князь, вначале показавшийся мне гадом, но по сравнению с этим, белобрысым, ну просто душка. Какой мерзкий и противный тип.

Нам подали горячий, еще дымящийся отварной картофель, посыпанный зеленью и запеченного молодого поросенка. И все начали жевать. Да что же это такое? Я сейчас подавлюсь, и кусочек в горло не лезет, ну чего он уставился??

- Леди Снежана,- начал этот прынц из далека, а я чуть не подавилась, проглотила этот несчастный кусочек картофеля, подняла на него взгляд,- Ваш отец говорил, что вы жили в Аббатстве и там же обучались и вернулись совсем недавно.

- Да ваша светлость, только не аббатство, а монастырь. Я там пробыла семь лет, - внимательно слежу за его выражением лица. Сидит с интересом за мной наблюдает, вилку в тонких аристократичных пальчиках перекатывает. И чего ему не есться, вон какой поросенок красивый запеченный?

- У вас там только женщины послушниками были? - с чего-такие-вопросы-то?

- Да, ваша светлость, только женские особи, - нет никакого желания с ним говорить, ну вот совсем.

- А вы не слишком разговорчивы, это хорошо, в большей части женщины очень болтливы,- вот жжешь, гад, ползучий. Я может, и люблю поболтать, но не со всеми, а с тобой и подавно.

- Да, ваша светлость, я не особо разговорчива, - ого, а мы, похоже, осерчали, вон, как глазки сверкают, аки зори ясные. Взяв вилку, накалывает огурчик и, не отрывая взгляда от меня, отправляет его в рот.

«Что б ты подавился, ирод окаянный.»

Не подавился, а жаль.

Беатрисс под столом ручкой мне сжала колено. Перевожу на нее взгляд, принцесса, не поднимая глаз, слегка качает головой в неодобрении. Ну что опять не так?

Похоже, наши перегляды заметил и заморский принц.

- Беатрис,- смотрит на девочку как удав на кролика, - Беатрисс-Бернетта, посмотри на меня. – принцесса осторожно подняла свои глазки на брата,- Мне тут интересную историю рассказали, но мне хочется лично услышать в твоем исполнении оригинал. Не хочешь меня посвятить в суть происходящего? – бедная девушка не знала, куда девать глаза, а этот змей сидел и гипнотизировал малышку своим взглядом, - Почему молчим? Не желаешь говорить со своим братом? - слегка покачивая в руках вилочкой, сидит гипнотизирует сестру как удав кролика, та, снова опустив глаза в стол, открыла рот пытаясь что-то сказать, но так и закрыла, не произнося и звука,- Хорошо, к этому вопросу вернемся после ужина, - после недолгой паузы заговорил этот гад, когда понял, что сестра не собирается ему отвечать.

- Меня прислал император засвидетельствовать и закрепить ваш брачный союз с правителем этой страны. Поэтому, будь добра впредь никаких сюрпризов. – И начал снова жевать картофель.

Князь и тятенька, молча, наблюдали за этим балаганом и не лезли. Налюбовавшись всласть этими гордыми павлинами, решила, что я сыта пищей физической и пищей духовной, так как не есть не разговаривать с ними не хотелось, на душе было так погано что даже аппетит пропал, встала, откланялась, забрала с собой принцессу и гордо потащила ее следом за руку. Это скоро уже в привычку войдет.

О чем они там дальше говорили и что обсуждали, мне не ведомо, но нас с принцессой больше не тревожили. Благородные павлины, вернее гости уехали часа через два.

Беатрисс осталась у меня, и это странно, приезжали то за невестой. Разговор у нас с ней тоже не ладился, и мы, молча, разошлись по своим покоям. Взяла книгу почитать, чтобы время убить, да и хотелось выкинуть с головы сегодняшнюю встречу, особенно белобрысого гадёныша. Книжка тоже не читалась, встала с ложа, на котором сидела по-турецки, и прошлась к окну, села на подоконник что бы понаблюдать за происходящим снаружи.

Дажьбог на своей колеснице был высоко, и его золотые кудри ярко золотились на небе, листва зеленым опахалом укрывала деревья, ароматно пахли цветы, распустившиеся после ночного сна, в саду сидели девицы и пряли, их песня эхом разносилась вокруг…

Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной, родная песня наша,

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Голоса такие звонкие, легкие, словно сам ветер ласкает слух. И так мне тоскливо стало, что хоть волком вой. Чем занять то свою душу тоскующую? Встала с подоконника, прошествовала к зеркалу, полюбовалась на свою красу не наглядную. Схожу на кухню, может, чем помогу Марусе.

В помещении вкусно пахло и мой животик вспомнил, что он нечего не кушал сегодня, это же и Беатрисс голодна. Набрала на поднос еды, которую нашла, Маруси нигде не видно было, наверно за чем-то выскочила. Понесла еду принцессе. Постучала в дверь, девушка крикнула «Входите» и я вошла.

Поставила поднос на стол, Беатрисс сидя у окна и смотрела вдаль, невидящим взором. Что у нее в голове сейчас назревает не понятно, но ясно, что она что-то замышляет. Сама себе на уме, как успела ее узнать за не долгое время общения.

Пожелала приятного аппетита, и сама пошла на кухню. Там села и тоже стала жевать. Еда показалась пресной и невкусной.

«Это же, как надо уметь нагадить в душу, чтобы так отвратительно себя чувствовать. Вот паразит белобрысый, вампор небитый. Как его земля то родная переносит? Что б тебя в дугу скрутило, что бы ты на том свету провалился на мосту.»

Глава 6.1

Монастырь — это символ уединения, аскетического образа жизни, центр духовности. Обитель, где велись летописи, собирались книги. Тут организовывались ремесленные мастерские, творили знаменитые иконописцы.

А неприступные монастырские стены часто играли роль крепостей, задерживая неприятеля.

День в обители начинается с рассветом и длится до ночи. Несколько часов занимают богослужения и молитвы, требующие большого напряжения душевных сил. Поскольку большинство обителей находится на самообеспечении, все работы выполняются монахами. Это возделывание огорода, работа на скотном дворе и в прачечной, приготовление пищи. В монастырях нет мирских развлечений.

И вот снова я попала в эти стены, стены, навевающие скуку и уныние. Серые, холодные стены из камня, это то что я видела практически всю свою жизнь и получив глоток свободы, которая длилась как мне показалось какие-то минуты.

Год, который пролетел как мгновение. И вот снова, снова эти давящие глухие стены. Благо ненадолго, всего на семь дней, но эти дни надо пережить».

От того что я была всего лишь гостья в этом монастыре, по- утрам мне не было необходимости вставать на утреннюю молитву и мой сон никто не тревожил. Я могла спать хоть до полудня. В первый же день мне принесли одеяние послушницы: подрясник и полуапостольник - так как не принято ходить в мирских одеждах по обители Господней. Когда переоделась и привела себя в порядок, провели по всем необходимым помещениям: зал для трапез, уборные, библиотека, комнаты для молитв. Монашка, которая сопровождала, рассказала о прекрасном парке, который находиться во дворе.

-Там такие красивые деревья, вечно зелёные, а еще в саду есть очень красивые цветы, ночью они пахнут как божественный нектар. А еще там есть пруд. Прозрачная, чистая гладь- мечтательно закрыв глаза, промурлыкала монашка,- Через неё видно камушки на дне, растения, которые покрывают эти камни и обитателей этого пруда: рыбки разных цветов и видов, рачки, и еще множество подводной живности, которую мне не получается рассмотреть. Времени на потехи не хватает. А самое главное украшение этого поистине прекрасного места – птицы, белоснежные лебеди. Ты же знаешь, что эти птицы выбирают пару раз и навсегда? - она повернулась ко мне и выжидающе посмотрела в мои глаза, я кивнула. Монашка удовлетворенно улыбнулась, как будто получила сладость, развернулась и мы продолжили движение, - Помню, была ночь, - продолжила свой рассказ послушница, - Обитель приготовилась ко сну, и вдруг всех взбудоражили странные звуки: тягучие, звонкие, тоскливые, дивные звуки. Послушницы побоялись выйти к пруду посмотреть, что там происходит, так как звук шел оттуда, но монашка Елена, которая приглядывает за этим прудом и парком в частности, сказала, что это «Лебединая песнь» она предвестница смерти. Лебеди поют ее, когда чувствуют дыхание смерти у своего крыла. – монашка умолкла, а я с нетерпением ждала продолжения, она шла, молча, задумчиво, переживая снова те моменты. И когда заговорила снова, я подалась к ней ближе что бы нечего не пропустить,- У нас в пруду жили две пары лебедей, сейчас осталась одна,- снова замолчала, перебарывая слезы, которые у нее набежали на глаза, - В ту ночь к нам влез хищник, как он пролез, нам до сих пор не ведомо, говорят вурдалак не иначе, некоторые обитатели монастыря, слышали протяжный вой, вот он убил одного лебединого самца, а самка через какое-то время умерла от тоски, - в горле стали комом не пролитые слезы.

Безумно было жаль этих прекрасных птиц, которые символизируют чистоту, милосердие и символ Девы Марии. Но былое не воротишь, да и чем бы я помогла, даже если бы была на тот момент у пруда?

Пока я шла в размышлении, монашка привела меня в конюшню.

- Вот смотри твои вороные, за ними приглядывает конюх, прибывший с тобой, ему было выделено место для опочивания и пища. Боярин, который прислал нам письмо, прислал с ним гроши, которые, как говорится в письме, на твои нужды. Можешь не переживать о своем пребывании в монастыре, тебе все предоставят, - монашка задумчиво осмотрела конюшню, бегло оглядела жеребцов и снова взгляд ее не больших, слегка раскосых глаз, цвета пожолклой осенней травы, задумчиво уставился в мои темно-карие,- В целом я показала все что требовалось. Колокола бьют полдень, пора трапезничать. Пойдем в зал.

- Весьма благодарна за столь интересное времяпрепровождение, - я была искренне благодарна за такой чудный рассказ, – Прости, но всё же как пролез тот зверь через стены монастыря? Они же довольно высоки.

- Одному Богу это ведомо, - пожав плечами и помотав головой, сказала монашка и развернувшись, вышла вон в дверь.

Вороные, учуяв знакомый запах - призывно заржали.

Подойдя к ним, задумчиво погладила по морде вначале одну лошадку с черными глазами и белой звездой во лбу, опосля погладила и второго жеребца, черного словно ночь.

- Вы мои золотые, вы мои красавцы, – поглаживая приговариваю, - Спасибо вам за мою жизнь спасённую, если бы не ваши быстрые ноги, погибать в зубах хищника, как тот лебедь,- кони и вправду умны, стоят, слушают ушами прядут, – Пойду я, а вы хорошо отдыхайте и кушайте, нам скоро предстоит дорожка дальняя, да путь не легкий, - развернулась и пошла в трапезную.

Назад шла той же дорогой, по пути рассматривая сельскозяйственные постройки. С одной стороны аллейки, по которой я шла, были выстроены в рядок маленькие домики с дверью и одним окном. Они жались один к одному как братья близнецы. С другой стороны постройки для хранения всех видов зерна. К каждой постройке вела вымощенная плиткой аллейка. Во дворе монастыря находились колодцы, они расположились у всех выходов с обители Господней, чтобы за водой не далеко было бегать.

Эти маленькие, аккуратные и одинаковые постройки окружали сам монастырь. Он стоял огромный, неприступный, серый с маленькими окнами. Высокие шпили этого здания были украшены лебедями. На самом верху каменного гиганта были прицеплены три больших колокола и множество маленьких. Они - то сейчас и призывали к трапезе.