Сны, в которых ты

Пролог.

Сон пришёл, как всегда, без предупреждения.

Всё начиналось с тишины. Огромной, давящей, такой, в которой не дышат — только слушают.
Комната из чёрного стекла простиралась во все стороны, не имея границ. Не было ни стен, ни потолка — только пол, сверкающий, как гладь замёрзшего озера. В центре — зеркало. Высокое, старинное, в резной деревянной раме. Оно стояло, словно хранило тайну.

Аделин стояла напротив него.

Но отражение — было не её.

Девушка с другой прической, в платье, которое она никогда не носила. Тонкие запястья, камень на груди, пульсирующий мягким красным светом.

Отражение не повторяло её движений. Оно смотрело… с тоской.

Потом появился он — из глубины зеркала.

Высокий, с серебристыми глазами и спокойным лицом. Мужчина, которого она никогда не встречала… и знала до боли.

— Ты помнишь меня, — его голос эхом прошёл по стеклу. – Каждый раз ты забываешь, но я жду. В этот раз… Запомни.

Трещина прорезала зеркало. Острым звуком. Прямо через её отражённое сердце.

Аделин проснулась с резким вдохом.

Комната была тёплой, но мурашки покрывали кожу. Сердце стучало слишком быстро — не от страха, от чувства потери. Что-то было здесь… только что… и исчезло.

Она села на кровати, обняв колени. Дождь бил по окну, и утро ещё не вступило в силу. Сквозь приоткрытую форточку тянуло холодом и запахом мокрых камней.

На подоконнике, словно тень, уже сидел Люм.

Чёрный кот с глазами цвета зимнего неба. Он смотрел на неё, как будто видел сон вместе с ней.

— Ты ведь тоже знаешь, да? — прошептала Аделин.

Кот моргнул и опустил голову на лапы.

Она встала и прошла через квартиру.

Пол скрипел — родное, привычное утешение. Всё здесь было как всегда. Но всё — чуть иначе. Как будто кто-то прошёл по комнатам, пока она спала, и чуть-чуть сдвинул реальность.

В гостиной пахло корицей.

Диван с винным бархатом был завален книгами. На полу — плед, на нём лежал забытый сборник стихов. Картины на стенах смотрели молча, а зеркало в углу отражало её фигуру — немного уставшую, чуть рассеянную.

Кухня встречала теплом. Белая плитка, банки с чаем, записка на холодильнике: «запомни себя». Она не помнила, когда написала это. Или… писала ли вообще?

Аделин заварила кофе. Добавила миндальный сироп, щепотку корицы — её способ заземлиться. Взяла любимую кружку с ветвями и вышла обратно в гостиную, завернувшись в мягкий серый кардиган.

Села у окна. Люм устроился рядом, положив голову на её ногу.

— Я снова его видела, — сказала она. — И снова не знаю, кто он.

За стеклом город ещё спал. Всё было затянуто туманом, как будто мир не решался проснуться без неё.

А внутри звучали слова, не дающие покоя:

“В этот раз ты должна выбрать иначе…”