Собственность Дьявола. Право на семью

Пролог

СОБСТВЕННОСТЬ ДЬЯВОЛА. ПРАВО НА СЕМЬЮ

современный любовный роман

Пролог

Маша

— Ты сумасшедшая, Машка? Я чуть не родила, когда получила от тебя письмо с фотографиями! — моя давняя подруга практически подбегает к нашему столику.

Покинув своё место, заключаю её в крепкие объятия. Она таранит меня беременным животом. Мы не виделись с ней почти год.

Столько времени прошло после того, как я якобы для всех умерла…

— Я сначала подумала, что это чья-то злая шутка. Приглашение на ужин сразу же отбросила. Мало ли какой маньяк мог такое придумать. Потом увидела малышей и обомлела. Они такие ангелочки, — оторвавшись от меня, заглядывает в глаза. Едва не подпрыгивая на месте, умилительно визжит. — Милые двойняшечки. Боже мой, хочу их потискать. Уже-уже-уже-уже! Хочу-не-могу…

— Тише, не кричи! — шикаю, опасаясь разоблачения.

Здесь меня вряд ли кто узнает, но лучше вести себя максимально осторожно. Из страны мне важно уехать так же тихо, как и приехала.

— Мил, не стоит привлекать лишнее внимание. У нас с тобой будет много времени обо всём поговорить. Садись за стол. Сделаем заказ. Я очень проголодалась. Да и твоего пузожителя нужно покормить. Кто у нас там? — улыбаюсь.

— Мальчик… Илья Вадимович… — отвечает на автомате. — Это точно ты? Боже мой, Боже мой, я всё ещё не верю, — Милана принимается заново меня ощупывать. На виду у посетителей ресторана, который я выбрала наугад для нашей встречи.

— Прекрати, — закатываю глаза. — Разве я похожа на мертвеца?

— Н-нет… Живее всех живых… — нервно сглатывает, сканируя меня бегающим взглядом. На её глазах выступают слёзы. Я тоже моргаю, чтобы выжать влагу из глаз. Если разревусь, испорчу макияж. Выдыхаю. Успокаиваюсь.

— Машенька, ты такая красивая стала. Женственная. Формы сочные. Пышная грудь. Бёдра… Попа... Всё супер! Настоящая модель. Даже живота после родов не видно. Мечта любого мужчины.

— Гера меня гонял в спортзал. Для эмоциональной разрядки, знаешь ли, самое то, — хмыкаю, вспоминая свою болезненную ломку по отцу моих детей. С ней приходилось бороться каждый день. И только после рождения малышей, моя боль немного притупилась.

Не думать… Не думать… Не вспоминать…

Он в прошлом! Он мой бывший кошмар. Его нельзя любить.

Как только я заберу своего отца из-под опеки мужа, сразу же уеду.

Подальше от мужчины, который едва меня не сломал. Едва не разрушил. Он ничего не узнает.

Янислав и Ярослава мои дети.

Только мои!

Взяв меню в руки, подруга никак не приступит к выбору блюд.

Её распирает любопытство. Точно также, как и меня.

— Но.., Маш, но… как ты могла скрывать от меня правду почти год? Не только от меня, — отрывая глаза от папки и вперяя в мои, держит под прицелом. — Мы все считали тебя мёртвой! Господи, я присутствовала на твоих похоронах. Подруга, это невозможно! Как? Как так? Как ты это сделала? Как провернула эту грандиозную аферу против влиятельного мужа? Он ведь был в морге. Прощался с тобой. Как не заметил, что ты жива? Как не почувствовал твоё тепло? Не боишься, что когда-нибудь он узнает правду? Руслан же разнесёт весь мир на куски! Сметёт. Испепелит всё живое, кто был к этому причастен…

— Он настоял на аборте. У меня не было выбора. Я спасала своих детей.

***

Отвечаю как можно спокойнее, заметив идущего к нам официанта.

— И к тому же я теперь не одна. У меня есть мощная поддержка. Броня, которую Руслану не так просто будет пробить.

— Добрый вечер, — наш разговор прерывает официант. — Что будете заказывать?

— Я, пожалуй, выберу для себя каре из баранины. Минеральную воду. И земляничную страчателлу. Мил? А ты?

— Давайте мне тоже бараньи рёбрышки, — она отдаёт своё меню, добавляя: — только приготовленные в духовке, пожалуйста. С овощами и приправами. И апельсиновый фреш. Больше ничего не нужно. Спасибо.

Спустя секунду мы снова возвращаемся к беседе.

— Значит, покровитель? — Мила с изумлением поднимает изящную бровь. — Ммм… Кто он? Я его знаю? Какой он? Красивый? Сексуальный? Сколько ему лет?

— Ты не исправима! — журю её, на что в ответ она спокойно пожимает плечами. — Мил, он старше меня. Намного старше, чем Руслан. И да, он слишком сексуален для своего возраста. Он выглядит моложе своих лет. Гера, клиент Руслана. В некотором роде даже его партнёр.

Мила от этой новости умудряется поперхнуться глотком воды и выпучить глаза.

— Ого… — откашлявшись.

— И главное, он любит моих детей. Души в них не чает, — рассказываю, теребя руками салфетку.

— А секс? Какие у вас отношения? Ты с ним спишь? Ты в него влюблена?

Эти вопросы впиваются в мою душу острыми иголочками. Ранят, пробивая те самые заскорузлые места, которые совсем недавно кровоточили. И я сразу же решаю перевести тему, чтобы не затрагивать мою личную жизнь.

Мила наверняка не знает, что её мужчина проявил надо мной сексуальное насилие ради мести моему мужу. Своему конкуренту в бизнесе. Сам процесс я помнила смутно. Как в тумане. Но после того, как меня накачали наркотой и обесчестили на глазах супруга и его охраны, о сексуальных отношениях особо я не задумывалась.

После всего пережитого кошмара на моей свадьбе с Русланом мне понадобилось полгода работы с психологом, чтобы хоть как-то избавиться от депрессивного состояния.

Я едва не потеряла двойняшек.

Дважды провалялась в клинике с угрозой выкидыша. Слава богу всё обошлось.

Глава 1

Глава 1

Маша

— Божжжеее, прикрой меня! — пискнув, сползаю под стол.

— Маш? — шокировано. — Ты чего?

— Тише ты, — шикаю. — Там ОН.

— Кто «он»? — Милана всё ещё тупит, а у меня пол уходит из-под ног.

— Кто-кто, конь в пальто. Руслан!

— Какой Руслан? Где? — и сразу же, словно очнувшись: — Ох, твою ж мать… Действительно… в пальто. Давай под стол, под скатерть ныряй. Он меня заметил, — в голосе чувствуется нервная ухмылочка.

— И?

— Смотрит сюда.

«Боже! Нет!» — у меня душа уходит в пятки. — «Ну какое ему дело до Миланы?»

Становлюсь на карачки. Руки и ноги дрожат. Подкашиваются. Инстинктивно лезу под скатерть. Веду себя, как ненормальная! И этот цирк наверняка отслеживает не только он…

Сердце грохочет так, что едва слышу окружающие меня голоса и звуки. По телу проносится адский жар, сменяясь на леденящий душу холод.

Пусть проходит мимо.

Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста…

— Добрый вечер, Милана, — до боли знакомый, бередящий сердце голос, громом врезается в уши и резонансной волной в паре с адреналином ударяет по всем органам и системам.

Оглушает. Разрывает сердечную мышцу пополам.

— Добрый… — растеряно выдаёт подруга.

— Эм-м…? — Исаев неопределённо протягивает, явно желая удовлетворить любопытство насчёт того, что созерцает у своих ног. Из-за этого моя паника достигает пика. Я напрягаюсь, эффектно прогибаясь в спине. Едва не врезаюсь затылком в столешницу.

Черррт…

Чувствую на пояснице прожигающий взгляд. Я в джинсах и свитере, который, похоже, задрался и оголил его любопытному взору полоску кожи…

— Подруга, — Мила торопится объяснить. — Обручальное кольцо под стол закатилось. Вот… ищет она его. Волнуется. Не обращайте внимание, Руслан Георгиевич, — в произношении имени Руслана чувствуется явный сарказм.

Господи, отправь его подальше! Заливает она…

— Вы что-то хотели?

Ну наконец-то! Рожайте уже оба!

— Хотел, — он будто бы машинально отвечает и растерянно умолкает.

Да черт! Попу по-прежнему жжёт. Если у Исаева случилось дежавю — мне конец! Я же чувствую, он всё ещё смотрит.

Мила, Миланочка, ну сделай что-нибудь. Оторви его взгляд от моей задницы! Нет у него больше прав на неё смотреть и примеряться!

— Что именно, Руслан Георгиевич? — подруга снимается с ручника. Но мой муж, похоже, всё ещё в фрустрации.

— Что? Ах. Да. Нужно поговорить насчёт Виктора Александровича, — его голос становится гуще. Даже слегка сдавленным. Услышав имя папы, я едва не выпрыгиваю из своего временного укрытия. Усилием воли заставляю себя нырнуть глубже под стол и замереть. — Возьми визитку. Перезвони мне, когда освободишься. Назначим встречу. Я всё объясню.

***

Вцепляюсь за ногу Милы. Мне хочется узнать о папе прямо сейчас. От неожиданности подруга подскакивает на стуле, опрокидывая пустой бокал. Бодается, и я тут же виновато прикусываю губу, испугавшись быть разоблаченной.

— Что с ним? Что-то случилось? — Милана окликает Исаева, когда тот решает наконец уйти.

Божжжеее. И смешно и рыдать хочется. Если он задержится здесь дольше минуты, у меня точно сердце остановится.

Сталкиваю её задницу со стула. Благо, подруга соображает быстро. Встаёт и идёт к нему, пресекая любую возможность ко мне приблизиться.

— Он начал вспоминать моменты из прошлого. Немного, но кое-какие проблески есть, — сообщает муж, доводя меня до очередной нервной дрожи. — Я не знаю, как сказать ему о смерти дочери. Боюсь, это потрясение он не переживёт. Но и скрывать информацию не вижу смысла.

— Ну так пусть думает, что Маша жива, — ляпнув непростительную дичь, Милана тотчас осекается. Я хватаюсь за горло. Ловя сердце в глотке, мысленно ругаю её на чём свет стоит.

Серьёзно, Милан?

Благо, она вовремя выкручивается:

— То есть… Чтобы не рисковать его жизнью! Пусть. Думает. Так.

Да, Боже, почему в данный момент нельзя жопой разглядеть его лицо?

В нашем тесном комическо-драматическом кружку повисает натянутая пауза. Длится она недолго. Пару секунд. Но для меня это время превращается в убийственную вечность. Руки, ноги, особенно колени и шея немеют до невозможности. И я начинаю прокручивать в голове множество непристойных слов.

— Милана, Мария не воскреснет в какой-то момент и не придёт к нему, — голос Исаева становится утробным, хищным, точно также как прежде взращивает шипы под кожей. — А он будет ждать. Если бы ты поговорила с его психологом и вы обе нашли какое-то решение, то облегчили бы мне задачу. Ты, вроде бы как его крестница?

— А вы зять, — отбивает Мила. — Боитесь взять на душу ещё один грех, господин Исаев?

— Пусть так, — с тяжёлым вздохом соглашается муж. — Позвони мне.

— Боюсь, Вадим такое решение не одобрит. Дядя Витя мне как отец. И я его очень люблю, но в данный момент мне нельзя нервничать. Любой стресс может сказаться на беременности. Почему нельзя отсрочить эту новость? Всего-то на пару месяцев?

— Потому что я не вижу смысла ему врать, — давит Руслан. — Вадиму необязательно одобрять твои решения. Когда-то он тоже взял грех на душу.

— Он мой муж! И, Боже, он не виноват в том, что его сотрудница год назад перепутала анализы. Пора бы научиться доверять людям.

— Набирая персонал в клинику, он несёт за них ответственность. Если бы не его ошибочный диагноз, который он же мне и поставил, возможно, моя жена была бы жива. И ребёнок тоже…

В его голосе звучит разбавленная сдержанным отчаянием сталь. И эти интонации режут по живому моё сердце. Я не понимаю, о чём идёт речь. Но точно осознаю, что раскрылся ещё один давний секрет.

— Вадим не виноват в смерти Маши.

— Я позвоню, — грубо выдаёт и уходит.

По отдаляющимся шагам догадываюсь, что мы с Милой, наконец-то, остаёмся одни.

— Вылезай. Он ушёл в другой зал, — голос Миланы слегка натянут. Она явно нервничает. Возможно, чуть меньше, чем я.

Глава 2

Глава 2

Маша

Мы сбегаем на террасу, чтобы исчезнуть из поля зрения. Занимаем дальний угол. Зимой клиентов здесь нет. Сюда выходят только покурить и подышать свежим воздухом.

Сложив предплечья на балюстраду, смотрю в небо. На то, как в воздухе кружится белый пушистый снежок. Пять минут отдышаться, и можно сбегать по ступенькам домой.

— Рассказывай, Милана. Я вся внимание, — перевожу взгляд на Милу.

— Хорошо. Начну, пожалуй, с твоей свадьбы. Помнишь, Вадик увёз меня в клинику? Он обследовал и заявил, что беременность прервалась. У меня начался выкидыш. Я была в таком отчаянии, что ему пришлось накачать меня успокоительными и уложить спать. После этого несколько суток мне не хотелось ни с кем разговаривать. Даже с тобой. Прости, Машка, но мне тогда было так паршиво, а ты, хоть и нервничала, но всё равно сияла на свадьбе.

— Боже, Мила, это был хайлайтер… — закатываю глаза, позволяя себе съязвить.

Я точно помню, какие эмоции испытывала от начала и до конца моего падения в ад…

Сиять от счастья я не могла. По той простой причине, что брак с Русланом изначально был заявлен фальшивкой. И никакие его заверения о том, что у нас всё будет по-настоящему, не внушали доверия. Впридачу папа впал в кому. И мне пришлось улыбаться всем сквозь боль и слёзы, которые я копила в душе до определённого момента. А затем они выжгли меня внутри и снаружи…

— Знаю, я. Знаю, Машка. Но тогда мне виделось всё иначе. Я потеряла ребёнка. Вадим проявил ко мне слишком много заботы, я бы даже сказала больше, чем следовало бы врачу. О твоей смерти я узнала от него. И меня снова накрыло. За несколько дней до твоего погребения мы как-то незаметно сблизились. Он разделил мою печаль, предложил сопровождать меня на траурном мероприятии. На тот момент он поддерживал с Русланом дружеские отношения. Мне, как и Руслану, нужна была поддержка. Соболь выставил мои вещи из квартиры, как только я вернулась из клиники домой. Сказал, что у нас всё кончено. Выкидыш его ни капли не огорчил. Наоборот, он был этому рад. Выдал, что шлюхи его заводят больше, чем я. В тот же вечер я набрала Вадима и снова попросила о помощи. Он забрал меня к себе домой. Отношения завязались несколько позже. Как раз на Рождество. Как сейчас помню, за день до праздника Шах приехал из клиники сам не свой. Налил в стакан виски и выпил залпом. На мой вопрос: «Что случилось?» — он не ответил. Сжал в руке какие-то бумаги и попросил отвезти его к Исаеву.

Руслан твой встретил нас пьяным. Не то, чтобы совсем в стельку. Соображал, но… вскоре я поняла, что он в неадеквате. Хреново ему было. Не от пьянства. Настолько хреново, что даже я ощутила эту тяжесть на себе.

И очень хорошо, что он урну с прахом хоронил. Если бы гроб с телом тьфу-тьфу-тьфу… мужика бы откачивали. А так на транквилизаторах выстоял. Простился… С кладбища его под руки увели.

— Как ты? — поинтересовался у него Вадим, как только мы зашли в дом.

— Хуево, — процедил он сдавленным голосом, растирая ладонью область сердца. Мне предложил присесть в гостиной на диван. Сам к бару направился.

— Машка, дрянь такая, ушла… Бросила меня здесь одного подыхать… А я, мать вашу, не знаю, как с этим справляться! — выдавил надтреснутым голосом, и я подумала, что даже для такого титана, как Исаев, этой душевной боли слишком много. — Не умею, блять. Пусто без неё здесь. Понимаешь, Вадь? Воспоминания всё ещё под кожей зудят. Она будто всё ещё во мне. Внутри. Здесь. За грудиной. Давит какими-то мощными тисками. Держит, сука… Недвижимость эта, бабло, тачки, бизнес, работа, где я вкалываю до отключки, чтобы не думать. Не помогает. Утро наотмашь по мозгу врежет — и всё по новой. Мне это всё нахуй не надо без Машки моей. Хочу к этой суке… в ад… Понимаешь?

Он достал из бара бутылку, открутил крышечку и надпил из горла, махнув рукой Вадиму на бар. Мол, хочешь, угощайся. Но Вадим отказался. Знал, что добром это не кончится.

— Шах, может сдохнуть, а? — демонический отчаянный хохот полоснул по моей душе леденящим страхом. У меня по коже мурашки пошли.

Он был сам не свой. Находясь в окружении других людей, выглядел совершенно одиноким. В глазах беспросветная тоска. Заросший. С мешками под глазами. Убитый горем мужик.

— Сесть бы за руль, утопить педаль газа до упора и разогнаться по встречной. Лоб в лоб. Как в краш-тесте. Чтобы мгновенно в мясо. И сразу к ней. К этой стерве в ад. Она же меня зовёт каждую ночь. Манит своими изящными пальчиками. Крови моей хочет. А, знаешь, мне ведь для неё ни хуя не жалко. Хочет сердце — вытащу и отдам… лишь бы вернулась. Хочу, чтобы этот кошмар закончился…

— Ты же знаешь, старик, это всё нужно пережить.

Вадим попытался хоть как-то его поддержать. Образумить. Успокоить. Было ясно, что Руслан скользил на грани. На острой грани чего-то непоправимого. Безумного.

— Пройдёт, Исай. Боль устаканится. Время лечит. Отпусти Машу. Её уже не вернёшь. Тебе себя нужно спасать. Она бы не оценила такой жертвы…

— Да что ты знаешь о ней?! — прервал Вадика настолько громким рычанием, что даже я вздрогнула и сердце поймала в пятках. Будто взвыл раненым зверем. Он и походил тогда на зверя. Дикого. Загнанного в ловушку гризли. С покрасневшим нечеловеческим взглядом и больной душой. — Вы! Оба! А ты? Ты… — Руслан так зыркнул на меня, словно обжог. У меня внутренности сжались в тугой комок. И льдом за доли секунды сковало тело. Твой безумный муж вверг меня в шок, тем, как близко подошёл к Вадиму. Грудь в грудь. С бутылкой в руках, которую стискивал до хруста в суставах, до побелевших костяшек. Казалось, он мог её раздавить в один миг, приложив чуть больше силы.

— Какого дьявола ты её сюда притащил? После всего, что случилось с моей женой? — прошипел Вадиму в лицо. Я сглотнула. В лёгких закончился кислород. Хотелось либо полностью вжаться в диван и слиться с мебелью, либо раствориться в воздухе. Исчезнуть. Я до чёртиков испугалась за Вадима.

Глава 3

Глава 3

Руслан

Около 6 месяцев назад…

— Наши достижения являются результатом постановки амбициозных целей и упорного труда. Сегодня мы по праву считаем себя лидерами строительной отрасли нашей страны. Группа «Оптима» является одной из крупнейших корпораций в сфере девелопмента и строительства в России. Фокусируется на жилой недвижимости как для среднего, так и для элитного классов в столице и за её пределами в областях. А также в крупных промышленных городах. Благодаря более чем 30-летнему опыту успешной работы компания является одним из старейших и наиболее успешных игроков на российском рынке недвижимости, а также в некоторых зарубежных странах. Наш холдинг оказывает услуги по проектированию, производству материалов, подрядному строительству и эксплуатации как для собственных нужд, так и для внешних Партнеров и Заказчиков. Благодарю за внимание, — на этом я заканчиваю свою речь и передаю слово ведущей, желая поскорее покинуть телевизионный объект.

Потребность в тишине и одиночестве выросла в разы со вчерашнего дня. Как только я вернулся из коммадировки. Нервным. Уставшим, как черт. Физически и морально истощённым.

Пробыл в Германии почти месяц. Пахал, как вол. Думал, отпустит. Воспоминания притупятся. Остыну в иной рабочей среде. Но нет. Такая пилюля действует недолго. Она убирает симптомы болезни, но не саму болезнь.

С тех пор, как моя Машка умерла, я стал неизлечимо болен.

Больной озверевший мудак с истерзанной душой. Это про меня.

Не думал, что чувства могут быть настолько крепкими и глубокими. Запредельными. Болезненными, сжигающими до потребности заново переродиться. Обнулить чёртову память до белого листа.

С Машей было всё запредельно. Так, как никогда ни с одной женщиной не было.

Всё на грани. На оголенном нерве. На остром удовольствии.

Прежде со мной такого никогда не случалось. Я впервые полюбил по-настоящему. До этого я не понимал смысл слова «любовь». Не мог понять и поверить в то, что действительно так сильно и безвозвратно можно прикипеть к женщине душой. Терять из-за неё рассудок. Лишаться воздуха. И мстить за неё, лишая жизни врагов.

До встречи с Машей я был уверен, что я не способен переживать такие сильные чувства. Но мне довелось их испытать. Машка занозой пролезла в моё сердце и согрела его собой. Так неожиданно, что я охренел.

Если бы можно было вернуть время вспять и всё повторить, я бы не задумываясь повторил. Выбрал бы снова свою девочку. Хоть наощупь. Хоть по запаху. Хоть по дрожащему горячему дыханию. Или по мягким ноткам её шёпота. По звонкому любимому смеху. Среди тысячи женщин я бы вычленил прикосновения её пальчиков. Их энергию и тепло.

За что ты её забрал? Какой же ты после этого Бог?

В чём смысл твоей справедливости?

За мои грехи ты взял слишком непомерную плату!

Почему она? Почему, мать твою, она, а не я?!

За какие такие прегрешения ты лишил её жизни?

Ладно меня лишил души. Её то за что?

Не дал мне возможности всё исправить. Уберечь. Окружить её теплом. Залюбить. Осчастливить заботой.

Как узнал, что Машу в день свадьбы выродок силой взял, так вообще обезумел. С катушек слетел. Лично проследил, чтобы Соболь подох. Собаке — собачья смерть!

Думал — сдохнет, и мне легче станет. Не стало. Нет жены. Её не вернуть! Кричать готов, как сильно люблю. А кому кричать? Стенам в доме, пропитанным одиночеством?

Пока с ней рядом был — разбирался в себе молча. Всё пытался распознать природу непонятных мне чувств. Её полгода как нет, а я не могу прийти в себя.

Ушла Машка… Ушла и забрала всё живое, что во мне было. Оставила там выжженную пустыню. Всё ей отдал…

Стоило мне вернуться на родину, и я снова увяз в долгоиграющем аду.

— Ну что ж, уважаемые телезрители. Время новостей на Бизнес ТВ подошло к концу, — голос диктора выдёргивает меня из глубины пекла на поверхность. Вернусь домой и снова в него нырну… и буду проходить семь кругов ада по новой. — Напоминаю, что в гостях у нас был Президент Группы «Оптима» — Исаев Руслан Георгиевич. На этом пока всё. До встречи в новом эфире. И всего вам самого доброго! С вами была Ксения Володина, — смотря в камеру, ведущая заканчивает декламировать заученный текст и, выждав пару секунд, снимает с себя петличный микрофон.

— Трансляция закончена, — скромно улыбается девушка-редактор. — Руслан Георгиевич, позвольте снять с Вас «петлю».

Студия резво оживает. Операторы выключают направленные на меня камеры. Тушат студийный свет. Команда популярного канала страны с его ведущей разбредаются пить кофе. Я же спешу на выход. Если не глотну свежего воздуха — мозг разорвёт на куски. Невыносимые подавляющие воспоминания напирают на него с новой силой. Их нужно чем-то гасить.

Звоню маме. Трубку поднимает сразу.

— Что-то случилось, сынок? — тараторит взволнованно, словно я застал её врасплох.

— Я буду у вас через час. Приготовишь что-нибудь вкусное на ужин?

— Ой, как хорошо, что ты позвонил. У меня для тебя сюрприз!

***

— Мам, какой ещё сюрприз? У меня сегодня нет настроения к неожиданностям, — добавляю, выходя в коридор и натыкаясь на директора канала.

— Уверяю, этот сюрприз поднимет твоё настроение. Жду тебя дома. Целую!

— Пока.

Отключаюсь. Торможу напротив Камиллы. Она растягивает обольстительную улыбку. Значит, интервью удалось, и я должен как-то её отблагодарить.

Деньги её точно не интересуют.

— Руслан, зайди ко мне.

Приоткрывает дверь в кабинет.

Первая попытка подкатить ко мне была чуть больше месяца назад. Когда мы обговаривали детали для выпуска сегодняшнего эфира, приуроченного открытию построенного нами нового бизнес-центра в Питере.

Сегодня, похоже, решилась взять крепость во второй раз.

— Поужинаем? У меня есть к тебе ещё одно деловое предложение…

Она кладет мобильный на стол и откидывает длинные глянцевые волосы назад. При этом сохраняет изящную осанку, стоя на высоких каблуках. Будто этому искусству тренировалась всю свою сознательную жизнь. Вплоть до тридцати шести лет.

Глава 4

Глава 4

Руслан

— Здравствуй, — целую мать на пороге и прохожу в дом. — Как ты? Как папа?

Вручаю ей купленный по дороге букет цветов.

— Нормально, сынок. Соскучились по тебе. Дарья накроет стол через пятнадцать минут. Папа как раз закончит переговоры.

— Что ещё за сюрприз? — интересуюсь, снимая ботинки и проходя в гостиную. Устало заваливаюсь на диван. Растянулся бы сейчас на нём, как в детстве, и беззаботно уснул.

Хоть бы раз выспаться нормально…

Взяв планшет, мама садится рядом. В глаза пристально смотрит. В её взгляде столько эмоций, попробуй разбери, какие из них преобладают больше. И грусть, и боль за меня и самая настоящая материнская любовь, и даже какой-то странный полыхающий азарт в зрачках. Явно что-то задумала в отношении меня. Вижу, как черти пляшут.

— Мам, мне не нравится твоё оживлённое состояние. И эта загадочность в поведении меня слегка настораживает. Что ты задумала? Психотерапию? Решила обновить мебель? Сделать новый ремонт? Отправиться с папой в очередное путешествие? Предупреждаю, невест мне не надо.

— Нет! Нет. И нет, — спешит возразить.

— Я сегодня не в духе. Голоден как волк. Не юли, мам. Выкладывай, и пошли ужинать.

— Как дела в Германии? — неожиданно меняет тему. Я нервно усмехаюсь. Растерев лицо ладонями, сажусь ровно.

— Мам, там всё отлично. Ты же знаешь, тендер, о котором мы с отцом мечтали, достался нашему холдингу. Контракт подписан. Японцы довольны. Вливания в строительство идут. Давай о главном.

— Хорошо. Как ты себя чувствуешь? Как сердце? — она переводит взволнованный взгляд на мою грудь, затем обратно на лицо. После пережитых мной нескольких нервных срывов её не отпускает чувство страха за мою жизнь.

— Отлично я себя чувствую. Лучше всех. Сердце из камня. Не болит. Заходишь опять не с той стороны. Юлишь.

— Так сразу по тебе и не скажешь, — опустив ладонь на мою щеку, поглаживает пальцами щетину, внимательно всматриваясь в мои глаза. — Всё ещё горюешь по Машеньке, я же вижу. Почти полгода прошло. Отпусти её, сынок. Ты стал похожим на тень. Моё сердце кровью обливается, видеть тебя таким не могу. Больно маме. Пойми ты. Одного сына я уже потеряла. Второго терять не хочу.

— Я бы отпустил, мама, но сердце не хочет…

Говорю ей, и у меня снова сводит грудную клетку. Так мощно, что в глазах начинает жечь. Ощутив влагу, пробую проморгаться.

— Нельзя так убиваться по мёртвому человеку. Так ты блокируешь возможность заново стать счастливым. Где мой Руслан, которого я знала? Ты сильный мужчина. Тебе тридцать девять, сынок. Тебе нужна семья.

— Моя семья — Маша! И пока моя память способна хранить эту информацию — она семьёй и останется! — рычание раздирает грудь на куски. Неожиданно для себя повышаю голос на мать. Будто рану живую затронула. Пальцем ковырнула. Солью щедро присыпала. Мне и без того хреново. Зачем ещё добавлять?

— Она мертва! — срывается её голос в ответ на мою несдержанность. — Будь честен с самим собой — живи дальше. Справедливости ради сколько лет ещё ты будешь себя казнить и отрекаться от нормальной жизни?

— У меня нормальная жизнь, — процедив, поднимаюсь с дивана. Нервно ерошу волосы. Уйдя к бару, наливаю немного виски и опрокидываю в себя. — Баб я больше не хочу.

— А потребности? Ты мужчина в расцвете сил. Монашество — это не твоё. У тебя горячая кровь. Так до нервного истощения рукой подать. А там и до сердечного приступа.

— Мам, да что на тебя нашло? — поворачиваюсь к ней лицом. Внутри жжёт огонь. Поджигает нервы. Вперив взгляд в её переносицу, вопросительно выгибаю бровь. — Без секса можно прожить вполне спокойную и здоровую жизнь. К чему ты клонишь?

— Разве тебе не хочется иметь своё продолжение? В конце концов, для кого ты пашешь?

— Для вас, — давлю я с раздражением.

— Не хочешь женщину, хотя бы ребёнком обзаведись. Тебе отдушина нужна. Чтобы было с кем разделить неистраченную любовь. Займёшься его воспитанием. Из тебя выйдет самый лучший отец. Руслан?

***

— О ребёнке мечтала Маша. Я отказал ей в этом удовольствии. Так категорично отказал, что у неё не выдержало сердце. Теперь я должен порадовать себя наследником, чтобы закрыть им брешь в своей груди? — говорю и горло сжимает спазм. Пробую расслабиться и вдохнуть. Не выходит. В глазах темнеет. Пульс мгновенно подскакивает.

Опустив ладонь на грудь, давлю на взбесившийся «движок».

Давно мне не было так хуёво. Мама, как по заказу, разворошила во мне улей диких шершней. Они болезненно жалят воспоминаниями нутро. Облепляют сердце, создавая вокруг него опасный кокон. Жгучими иглами насквозь пронзают. Впрыскивая в ткани огненный яд. Он кислотой по всем органам расползается. Разъедает их до костей.

Вспоминаю, как на коленях стоял у её остывшего тела. Как за руку держал. Как прощение вымаливал. Мысленно. Потому что, сука, голоса не было. Пропал. А её пальцы всё время казались такими тёплыми, как и губы, и я не верил в её смерть. Отказывался верить. Всё ждал, что она очнётся ото сна. Я кроме своего истошного внутреннего крика не слышал ничего.

Даже слёз не было. Только желание уйти вслед за ней.

— Это невозможно. Боже, мама, кто тебя надоумил? — интересуюсь, выйдя из кратковременной комы. — Как ты себе представляешь «завести ребёнка»? Сам себе его рожу?

— Не иронизируй, сынок, — поднявшись следом за мной с дивана, мама сокращает расстояние. Кладёт ладонь на моё плечо. В знак поддержки сжимает. — Сейчас для этого конкретная женщина не нужна. Донорские эмбрионы для программ ЭКО тебе о чём-то говорят? — в глаза заглядывает.

— Да. Прости, но ты немного не в себе. Вот о чём они мне говорят, — сверлю мать ошеломлённым взглядом. — Я недавно жену схоронил. Приди в себя.

— Серьёзно? — опешив от моего заявления, поджимает дрожащие губы. Глаза от влаги начинают блестеть. Ну, блять! Мне только слёз её сейчас не хватало… — Значит, если я хочу внука, тогда, по-твоему, я сумасшедшая? Тебе известно, как я люблю Тимофея. Я прикипела к нему душой. А потом у него нашёлся родной отец. Меня лишили внука. И как бы там ни было, он по сей день для меня остаётся сыном Андрея. Я его из пелёнок вырастила. Мне приходится звонить Яне и просить хоть изредка его привозить к нам. Сынок, я внука хочу. Твоего собственного. Чтобы любить его и лелеять. И чтобы ни одна душа не заявила на него права! Хочу, чтобы он был только твой. Твой родной ребёнок и наш с отцом внук. Или внучка. Мы с папой не вечные. Я хочу, чтобы ты обрёл смысл в жизни. Люби Машу, но не обрекай себя на одиночество. Я так боюсь тебя потерять. Посмотри, — раскрывает планшет и буквально впихивает его в мои руки, — вот эта клиника с безупречной репутацией входит в ТОП-десяти лучших клиник ЭКО. Я даже выбрала суррогатную мать.

Глава 5

Глава 5

Руслан

Наше время...

К забронированному столику подхожу на автопилоте. Уставший. Задёрганный клиентами. Бесконечными переговорами. Договорами. Злой, как черт.

Сажусь за стол. Заказываю «двойной виски». Сделав несколько глотков алкоголя, пытаюсь собрать мысли в кучу и прийти в себя.

Показалось, да? Ведь показалось же, Исаев?

Навязчивое ощущение её близкого присутствия мурашками по коже гуляет.

Что за черт?

Господи, она умерла одиннадцать месяцев назад! Маши больше нет.

Выдыхай, старик. Это всё нервы. Хроническая усталость. Одиночество. Недотрах…

Похоже, я окончательно свихнулся.

Какого хрена меня не отпускает состояние дежавю?

Та девушка. Под столом. Или женщина. Или кто она там? Подруга Миланы…

Странная особа, но в тоже время отчего-то мне показалась слишком знакомой. Особенно её филейная часть.

Может вернуться? Ещё раз проверить? Посмотреть, только теперь на её лицо?

Да ну нахрен, старик! Вот это тебя бомбит… Кажется, у тебя крыша едёт. Везде Маша мерещится.

Постоянно ищешь её взглядом в толпе. Пытаешься вычленить ту самую фирменную походку. Ещё раз услышать её смех. А дома всё в разы хуже. Дома ад.

Дом всё ещё хранит её запах и острые, как бритва, воспоминания. И каждый раз я режусь об них до боли. Возвращаюсь, и думаю, что она наверху. Спит в моей кровати либо чай пьет на кухне, дожидаясь моего приезда.

Нельзя так. Пора с этим кончать. Моя психика и так на грани. Скоро рванёт, и будет мне счастье. Не для этого я сюда пришёл. Не за вскрывающими раны эмоциями. Но забыть о том, что сегодня ровно год, как мы с ней встретились — невозможно. И я снова вливаю в себя порцию горячей, расслабляющей жидкости. Она огнём растекается по нутру. Согревает и притупляет остроту чувств.

Переключаясь на работу, откидываюсь на спинку стула. Телефон в кармане подаёт признаки жизни. «Мама». Принимаю звонок.

— Слушаю, мам. Привет.

Мысленно готовлюсь к нравоучениям. Я давно вышел из этого возраста. Но дело касается тех вещей, в которых я не слишком компетентен. Так считает моя мать.

— С Лизой уже встретились?

— Она опаздывает, а я чертовски устал. И меня это бесит.

Вот уже полгода меня трясёт как на вулкане. Я до сих пор не понимаю, зачем пошёл на поводу у матери. Зачем согласился на то, к чему я морально не был готов?

Когда возился с карапузом Яны, меня нехило так пробрало. Златка, она же такая. Можно влюбиться с первого взгляда. Замечтался немного, возжелал своего…

«Дети — это радость. Это наше продолжение. Смысл нашей жизни. Воплощение и реализация наших желаний и надежд», — всё время твердила Яна, подливая масла в огонь. Они будто сговорились с мамой. И я загорелся. Но так ли это? Разве нельзя найти смысл в чём-то другом? Я до сих пор не уверен, что поступил правильно. Этот ребёнок только наполовину мой… И женщина, которая его носит… она не моя любимая женщина…

— Руслан, ты только будь с ней повежливее, — волнуется мать, вырывая меня из дум. — Она переживает из-за того, что первое ваше знакомство вышло не слишком приятным. Со дня подписания контракта ты ни разу не захотел с ней встретиться лично после того, как нагрубил. Не поинтересовался состоянием вынашиваемого для тебя ребёнка.

— Мне было достаточно её анкеты и отчётов медперсонала клиники, в которой она наблюдается. Мне ей что? Нужно было в любви признаться? Елизавета делает это за хорошие бабки. Какие к черту переживания и обиды? С чего вдруг она расстроилась, что я не выхожу с ней на связь?

— Это из-за девочек, с которыми она общается в чате. От других сурмам она узнала, что те регулярно созваниваются по «Скайпу» с биологическими родителями детей. А от тебя никакой реакции не поступало. Ни разу. Её это немного расстроило.

— Серьёзно? — напрягаюсь, сжимая пальцами мобильный. — Её не устроили два ляма, как основной гонорар? Не учитывая ежемесячных от меня пособий на нужные расходы? Она общается с тобой. Я в няньки к ней не нанимался. Может ей психолога сменить? От которого, судя по всему, нет никакой пользы. У тебя всё?

— Ну не злись. Это всего лишь гормоны. И она это понимает и осознаёт. Как продвигается ремонт в детской?

— Завтра приедет клининговая служба и вычистит мой дом от пыли.

— Значит, комната для внука готова?

— Мама, он ещё в утробе, — выцеживаю, теряя терпение. — Пожалуйста, остынь.

— Господи, три месяца пролетят, и глазом не успеешь моргнуть. Я так рада, что у тебя будет сын.

Сделав над собой усилие, с шумом выдыхаю. Замечаю, как официант заводит в зал беременную особу. Узнаю, конечно же, по лицу. Слишком сильно они с Машей похожи. И меня окончательно затапливает горечью. Махом допиваю вискарь.

— Я перезвоню позже. Кажется, Лиза твоя пришла. Целую, мам, пока.

***

Её взволнованный, точь-в-точь как у Маши взгляд, словно гвоздями прибивает меня к стулу.

Я знаю, что двойники существуют. Обычно на других континентах Земли. Но точно не в одном городе. Это невозможно. Это какое-то испытание судьбой. На что? На прочность? Выдержу ли я удар за ударом? Или же капитулирую, как слабая никчемная особь.

Как такое может быть?

Откуда взялась эта Лиза?

Я навёл о ней справки. Никакого родственного отношения к Маше она не имеет. Чужая кровь. Но они настолько похожи, что меня во второй раз молнией сквозь всё тело пронзает.

Впервые шарахнуло в клинике репродуктивного здоровья. Когда мы впервые встретились вживую для заключения договора. Несколько раз назвал её именем покойной жены. Нашло на меня нездоровое затмение, а она насупилась. Было желание всё бросить и свалить к чертям. Остановило лишь то, что встречи с суррогатными матерями не являются обязательным требованием. До самых родов. И я расслабился. Ровно до вчерашнего дня. Пока мне не позвонили из клиники и не доложили о том, что Лиза впервые не явилась на очередной плановый осмотр.

Глава 6

Глава 6

Маша

Утро врывается в мою жизнь неминуемо. Встряхивает и вынуждает резко распахнуть припухшие от вчерашних слёз веки.

Несколько минут лежу и пялюсь в дорогой глянцевый потолок. Тереблю пальцами мягкую постель. Думаю о том, что видела вчера. И сердце снова не выдерживает нагрузки. Начинает барахлить. То нервно колотится от напора крови, то рвётся, сжимаясь, то замирает, когда образы, особенно яркие, приступают терроризировать мой мозг.

«Кто она?» — с этой мыслью сползаю с матраса.

За ночь столько всего передумала, что мозг распух. Долго уснуть не могла. Затем дети просили грудь. А после, уткнувшись носом в щёчку Яна, отключилась, будто в кому впала. Не слышала, когда Тома убрала сына в колыбель.

Застелив кровать, подхожу к детским люлькам. Малыши пока ещё мирно спят. Яра чему-то улыбается, и я подхватываю эту эмоцию, растягивая улыбку. По груди растекается тепло. У меня есть несколько минут на то, чтобы принять душ и съесть что-нибудь на завтрак. Затем двойняшки снова повиснут на моей груди.

— Доброе утро, Машенька, — увидев меня, няня включает чайник. Достаёт приготовленную овсянку с фруктами. Заваривает чай.

— Доброе, Тома Васильевна, — сонно выдаю.

Сажусь за стол. Притягиваю к себе тарелку и принимаюсь неохотно помешивать ложкой завтрак.

— Я бы так не сказала. Какое-то не очень доброе у тебя сегодня утро. Как прошла встреча с подругой?

— Всё отлично, если не считать встречу с отцом моих детей.

— О, господи, где? — няня замирает с чашкой горячего чая в руке.

— В ресторане. Не знаю, как меня угораздило выбрать именно то место, — подцепив ложечкой кусочек банана, съедаю его. — Я едва ли не спалилась. Заметила Исаева, как только он вошёл в зал. Пришлось импровизировать дуру и прятаться под столом…

— Не узнал? — взволнованно.

— Не думаю. Я для него умерла. Теть Тома, папа начал вспоминать, — говорю, ощущая невероятную тоску по отцу. Мне так его не хватает. Если бы не Тома Васильевна, которая заботится о моих детях, как о внуках, и заменяет мне мать, я бы, наверное, слетела с катушек.

— От кого узнала? От Милы?

— Руслан с ней разговаривал. Просил Милану рассказать папе о моей смерти. Боже, я не представляю, что будет, если он узнает об этом раньше, чем я до него доберусь. Ещё одного потрясения папа не вынесет, — оторвав влажные глаза от тарелки, вскидываю лицо к верху и часто моргаю, чтобы не плакать. — И как теперь быть, теть Том? Как мне его к нам забрать, ума не приложу. Одна надежда на Геру. Боюсь, мне придётся столкнуться с Русланом лицом к лицу. Я не хочу, чтобы он узнал о детях. Не хочу для него воскресать. Потому что даже паспорт с другим именем и фамилией, как у Георгия, меня не спасёт.

— Крепись девочка, — няня сжимает моё плечо в знак поддержки. — Если встречи не миновать, придётся попытаться внушить, что дети не его. Тем более, у малышей отчество по деду Виктору. Да и записаны они семимесячными. Астафьевы они. Как бы не складывал Исаев пазлы, не выйдет сложить. Дашь ему версию с выкидышем и пусть думает, что хочет, псих несчастный.

Поставив чашку на стол, Тома отвлекается на приготовление обеда.

— Я видела его с беременной девушкой. Он носит обручальное кольцо. Что, если он снова женился?

— Ты серьёзно? — уронив на столешницу нож, няня хватается рукой за щеку и тут же оборачивается ко мне с круглыми, как блюда, глазами. — Ох, Машка. Не можешь забыть ты его. Вот поэтому и счастье в дом не впускаешь.

— Я счастлива. У меня дети есть. Ты, папа, Георгий, подруга…

— Это всё не то, — подходит. Обнимает. Прижимает к себе мою голову. Жалеет. И я снова не сдерживаю слезы, черт бы их побрал! — Мужчина тебе нужен. Любимый. Нельзя жить ради детей. Ещё и для себя нужно. Когда мать счастлива, тогда и дети будут купаться в счастье. Я вот за Геру волнуюсь. Вижу, как смотрит на тебя, и у меня душа выворачивается наизнанку. Он ведь всё в себе держит. Переживает. Тяжёлую ношу взвалил на свои плечи. Слишком тяжелую. Хоть бы выдержал.

***

После завтрака принимаю душ. Затем мы с Томой купаем двойняшек, играя с ними. По окончанию банных процедур начинается легкий массаж с нашим любимым эфирным маслом. Я одеваю Янислава. Тома занимается Ярой. Всё идёт «по накатанной». И наше начало нового дня мало чем отличается от иных дней. Каждый момент наполнен нежностью, любовью и счастьем.

Кормить двойню это, конечно, то ещё развлечение. Приходится потеть и приноравливаться. Но в целом это приятное и умилительное занятие. Особенно, когда дети сами ищут грудь, приоткрывают ротики и причмокивают. В такие моменты я по-настоящему счастлива.

— У тебя телефон вибрирует, — говорит Тома, когда двойняшки засыпают, выпуская соски из ртов.

— Подай, пожалуйста.

Няня вручает мне мобильный. По очереди забирает детей. Я принимаю звонок от Геры.

— Здравствуй.

— Доброе утро, Машенька. Как там наши сокровища? Как у вас дела?

— Всё отлично, — целую кулачок дочери. Вдыхаю детский запах и млею, расплываясь в очередной тёплой улыбке. — Дети в порядке. Я тоже. Встречалась с Миланой. Приедешь, потом расскажу. Когда тебя ждать домой?

— Прилечу в пятницу. Я к тебе с поручением. В субботу состоится благотворительный аукцион российских ювелиров. Мне необходимо принять в нём участие. Это будет зимний бал-маскарад. Ты пойдёшь со мной.

— Эээм… — я сразу же теряю дар речи. — Но…

— Не волнуйся. Выдохни и послушай, — Гера говорит спокойно, а меня уже начинает потряхивать.

— А если меня узнают?

— Ты хочешь прятаться вечно?

— Я не готова явиться публике в качестве воскресшей жены Исаева.

— Маша, это будет бал-маскарад. С масками. Поэтому подбери для себя что-нибудь подходящее. Адрес бутика с платьями я тебе сейчас скину эсэмэской. Главная там Татьяна. Я с ней договорился. Она предложит тебе лучшие варианты к моему костюму и создаст для тебя любой культовый образ, какой пожелаешь. Если я тебя не узнаю — не узнает никто.

Глава 7 (Флэшбэк)

Глава 7 (Флэшбэк)

Руслан

— Неужели вы думаете, что я меньше переживаю за своего ребенка, чем вы?

У Лизы есть двухлетняя дочь от гражданского мужа, с которым она давно не поддерживала связь. На данный момент живёт со своими родителями в Люберцах. Отец инженер-технолог. Работает. Мать преподавала в ВУЗе. Сейчас воспитывает Лизину дочь.

— Елизавета, вам ведь никто не запрещает переживать за собственную дочь. Но и пренебрегать моим чадом вы не имеете права.

— Вы меня не поняли, Руслан Георгиевич. Я имела ввиду не свою дочь, а нашего с вами сына.

Проглоченный мною кусок мяса застревает в горле.

Мать твою! Да что за день сегодня?

Пытаюсь откашляться. Горло дерёт наждачкой. Перед глазами всё плывёт.

Сука! Откуда у неё сведения, которые должны быть засекреченными?

Или же «хорошая девочка» Лиза блефует?

Учуяла запах денег? Возможность сорвать куш? Откуда ей известно, что она генетическая мать? Прохорова заверила, что обходя закон, проблем с конфиденциальностью не будет. Что за бардак в её клинике? Ей ведь тоже не выгодно так подставляться! Она лишится всего!

Какого хера? Хочется подорваться с места, схватить за тонкую шею и свернуть. Как цыпленку. Чтобы не создавала лишних проблем.

Меня, сука, шантажировать не будет ни одна баба! А суррогатная мать, тем более!

Захочу, сделаю так, что разродится на седьмом месяце и свалит нахрен!

НАХРЕН!!! В противном случае я сам помогу.

Одним грехом больше, одним меньше…

Я уже заплатил сполна. И душа моя далеко не светлая. Там чернь. Демон я воплоти. Таким родился, таким и помру.

Выбирать мать для своего ребёнка, похожую на Машу, было безумием.

Какого черта я на это повёлся? Не понравились другие женщины в анкетах?

Да я вообще не хотел! А тут эта — «хорошая девочка» Лиза. И рыдающая мать со своими хотелками. И меня, блять, накрыло. Держите, только отъебитесь!

Никаких карих глаз. Светлых волос. Низкорослых женщин, дышащих мне в пуп.

Лиза идеально подошла к моему почти двухметровому росту с её яйцеклетками и внешностью. Но, сука, когда всё пошло не так? Когда наш с Евгенией идеальный план дал трещину? Прохорова продумала всё до мелочей. Сделала всё сама. Без свидетелей. Откуда просочилась информация? Знали только я, она и мать с отцом.

Какой бы доброй мама не была к Лизе, она бы не подставила меня и дочь своей лучшей подруги.

Нахожу сигареты и зажигалку. Бросаю на стол. Руки, блять, дрожат. Наверное, лучше дома выяснять, откуда ноги растут. Здесь не место и не время.

Сдерживать в себе нарастающую снежным комом агрессию становится всё труднее и труднее. Нужно дать ей выход. Выплеснуть на грушу. Желательно в домашнем спортзале. Затем вытащить из Малышевой всю известную ей информацию.

Не скажет сама, пожалеет. Такой уж я сукин сын.

Мои яйца зажимать в кулак имела право только Мария. И то, когда я сам позволял.

Все, мать вашу!

Достало меня всё!

Растерев пальцами переносицу, выдыхаю.

Допиваю свой алкоголь.

— Что ты имела ввиду, называя МОЕГО сына «нашим»? — перехожу на «ты» и одновременно щурюсь, не скрывая своего недоверия.

— Вы прекрасно знаете, что я имела ввиду.

Девушка складывает приборы на тарелке, давая понять, что закончила с ужином.

— Послушай, Лиза. Я не намерен сейчас разводить демагогию или играть с тобой в чёрный ящик. Выкладывай, откуда у тебя такая информация? С чего ты взяла, что это правда? По закону суррогатная мать…

— Прекратите, Руслан, — нервничая, прерывает меня. — Вы нарушили этот закон. И должны ответить.

Сцепив зубы, встаю. Подхватываю наши пальто, сигареты с мобильным и портмоне.

Впиваюсь пальцами в мышцы над её локтем, вынуждаю подняться из-за стола.

Она шипит. Ей больно. А я слишком зол, чтобы смягчаться. Мне откровенно похуй.

— Куда мы идём? — спрашивает, напуганная до дрожи.

— Ко мне домой, — бросаю коротко.

— А как же квартира, которую вы для меня сняли? У меня маленькая дочь. Завтра утром я должна вернуться к ней.

— Она временно поживет у твоих родителей. До этого же жила? — вперив в неё убийственный взгляд, веду на выход.

— Я к вам не поеду, — протестует дрожащим голосом.

Останавливаюсь у кассы. Всем своим напряженным видом даю понять — шутки кончились!

— А у тебя нет выбора, Малышева, — склонившись к её виску, негромко осведомляю. — Я не люблю шантаж. Я категорически его не приемлю. И если тебе дорога твоя дочь, делай, что я скажу. Поздно метаться после того, когда бросила мне вызов. Я его принял и пойду до конца…

Глава 8

Глава 8

Руслан

— Доброе утро, Руслан, — увидев меня в дверях, домработница приступает варить кофе.

— Доброе, Ольга Павловна, — отвечаю, подходя к шкафчику, где нахожу панадол.

— На тебя посмотреть, так и не скажешь, что оно доброе.

— Дан у себя? — закидываюсь таблеткой.

После вчерашнего ужина долго не мог уснуть. Большую часть ночи медитировал на потолок, прокручивая в голове заявление Лизы. А сегодня голова раскалывается, будто с похмелья. От тупой, бьющей в виски боли. Невыносимо, что готов её оторвать.

— Приехал полчаса назад.

— Что-то рано он сегодня, — выдыхаю, массируя виски.

— Тоже злющий как черт, — добавляет Павловна, ставя передо мной чашку с горячим напитком. — Полнолуние на вас влияет, что ли?

— Гормоны гестации… — поправляю, надпивая эспрессо.

— Так не беременные ж, ей-богу, — ворчит, едва не крестясь.

— Не хватало, чтобы мужики ещё и беременными были. Лиза спит?

— Было тихо с утра. Ты лучше у Лиса спроси. Он за ней всю ночь наблюдал.

— Спрошу. Спасибо за кофе, Павловна.

— На здоровье, Руслан. А что с гостьей? Завтрак готовить?

— Не стоит. Ей сегодня анализы сдавать. На обед не приеду. Не жди. К ужину, скорее всего, вернусь.

Дана нахожу в мониторной. Бросив на меня хмурый взгляд, поднимается из-за стола, чтобы поприветствовать. Затем обратно падает в кресло.

— Садись, — отодвигает мне стул.

— Если у тебя две новости, можешь начать с хреновой, — допиваю свой кофе.

Поставив чашку на тумбочку, присаживаюсь рядом за стол.

— Они все хреновые, Исай. И тебе нихуя не понравится.

Дан включает на компьютере запись. Добавляет громкость. Услышав, кому принадлежат голоса, застываю, инстинктивно сжимая челюсти и кулаки.

«— Лиза ушла. Такая милая девочка. Если ребёнок родится таким же спокойным, как она, я буду только счастлива».

«— Главное, чтобы не узнала, что она генетическая мать. Люба, как вам с Русланом вообще в голову пришло использовать её яйцеклетки? Я до сих пор зол на вас обоих! А Евгения? Дочь твоей подруги рискует потерять всё! И клинику в том числе! Терпеть не могу скелеты в шкафу. Андрей уже пытался скрывать правду. Женился на женщине с чужим ребёнком. И чем всё это закончилось? У нашего любимого внука Тима другая семья!»

«— Егор, не нагнетай. Разве ты не видишь, как смерть Марии сломала нашего сына? Он полюбит малыша. Скорбь не может быть вечной. Она со временем притупится и Рус переключится на собственного ребёнка… А Лиза… Получит свои деньги и будет счастлива по-своему…»

Дан ставит на паузу. В мониторной повисает тишина. Оглушающая. Давящая на мозг.

Я всё ещё не могу поверить в то, что услышал.

— Откуда у тебя запись? — сглатываю, продирая словами горло.

— Извлёк из телефона Малышевой.

— Что? — мои брови сводятся к переносице настолько плотно, что мышцы начинают трещать от напряжения. — Вот… сука…

Перед заключением договора мы проверяли её. Никаких намёков на мошенничество. Приличная семья. В том, что не сложилось у Лизы с мужчиной, так это с кем не бывает? Понесла ребёнка, растит его. Заботится как может. Работает. Строит карьеру. Но чтобы, блять, вот это…

— Нужно найти жучок, — слышу от Дана, всё ещё находясь в фрустрации. — Вляпался ты с этой… мамкой… по самое не балуй. Расхлебывать теперь и расхлебывать…

***

— Где прикажешь его искать? — охвачен яростью, встаю со стула.

На маму зол, как никогда. Лучше бы она была холодной, консервативной стервой ко всем бабам, имеющим на меня виды.

— Звони матери. Спрашивай, когда и при каких обстоятельствах Лиза была у них в доме. Жучок, если он всё ещё там, найдем. Хотя нет. Я сам позвоню, — Дан поднимается следом. Поправив на себе скрытую кобуру, надевает дубленку. — Возможен вариант записи на телефон. Этот кусок разговора вырезан в аудиоредакторе. Если запись эта всплывёт где надо, полетит много голов. И твоя в том числе. Прохорова первой сядет за подставу и грубое нарушение закона. Блять, вот нахрена тебе сдались её яйцеклетки?

— Бес попутал… — ворчу, подхватывая со стола сигареты и зажигалку. Подкуриваю. Втягиваю в лёгкие едкий никотин. Головная боль слегка притупляется. А вот ощущение злого бессилия, наоборот, усиливается.

— Угу, — Дан смотрит на меня, не мигая. — Тот, который Любовь Фёдоровна…

— Мать хотела как лучше, — морщась, растираю пальцами виски.

— А получилось как всегда. Через жопу.

— Дан, Лиза действительно подошла нам по всем параметрам. Рост. Вес. Цвет глаз, волос, структура тела… Жаль, что гнильцу не распознал я вовремя. Думаю, ребёнок ей не нужен. Она хочет денег. Много денег. В лучшем случае алименты, в худшем… — делаю очередную затяжку.

— Только не говори, что ты на ней женишься или позволишь принимать участие в воспитании сына, — фыркает Дан.

— Ты гонишь? — вытолкнув из легких дым, округляю глаза. — Я матери миллион раз запрещал поддерживать с ней контакты. Так нет же! Провернула за моей спиной эти психотерапевтические встречи. И весь план, сука, пошёл коту под хвост! — рявкаю, сжимая ладонь в кулак. Меня снова срывает.

— Придётся прижать мамашку, несмотря на то, что беременна. Но как это сделать без вреда для ребёнка — тот ещё вопрос. Ладно, — Галецкий в знак поддержки хлопает меня по плечу. — Где наша не пропадала. Выкрутимся. Сделаем так: я поеду сейчас к твоим. Выясню всё и поищу жучок. На обратном пути заскочу к родителям Малышевой. Отвезу подарок для её дочки. Сделаю пару снимков. Вечером надавим на Лизу. Если дочь ей дорога — она расколется. До родов будет под нашим пристальным присмотром. Затем решать тебе. Либо дашь ей больше денег и потребуешь не усложнять процесс передачи ребёнка. Либо… сам понимаешь что… Надеюсь, эта стерва примет твои условия.

— Я поговорю с ней. Прямо сейчас. Если не скажет, зачем всё это затеяла, примем меры. Жду от тебя новостей.

Глава 9

Глава 9

Руслан

— Олег, приготовь машину. Поедешь с нами в город, — отпускаю охранника и стучу в дверь.

Малышева не отвечает. Хоть я и знаю, что она не спит. Сидит в кровати в позе лотоса. Медитирует в одну точку.

Перед тем, как отправиться к ней, я проверил обстановку через систему видеонаблюдения.

Не желая напрасно тратить время, захожу.

— Доброе утро, Лиза, — пытаюсь смягчить свой гневный тон, но чувствую, надолго меня не хватит. Не тот случай, чтобы спустить на тормозах. Тихо с её заявлением не выйдет.

Девушка вскидывает на меня воинственный взгляд.

Глаза похожи, но повадки совсем не те. Не цепляют её рефлексы. Ничто и никто не в силах заменить мне Машу. Ни одна её копия не способна вызывать те самые глубинные эмоции, которые моя жена вытаскивала из меня наружу одним лишь своим присутствием. Встряхивала нутро как электрошокер.

Лиза только злит. Знал, что так будет. Знал, и всё равно сознательно допустил ошибку.

Так бывает, когда ты делаешь что-то автоматически, под влиянием какой-то неведомой тебе силы и не протестуешь. Просто делаешь…

— Я хочу уехать к себе домой. У меня маленькая дочь. Больная мать и отец… И работа, которая не терпит отлагательств, — цедит Малышева, вставая с кровати.

— Не я загнал тебя в эти рамки, — медленным шагом двигаюсь к ней. Она пятится назад, пока не упирается лопатками в стену. Наткнувшись на твёрдую поверхность, вздрагивает. Теряется, напоминая загнанного в ловушку зверька. — Ты сделала это по собственной глупости. Перед тем, как развязать любую войну, изучи своего врага. Ты плохо меня знаешь, Лиза, чтобы пытаться обыграть. Силенок-то хватит? — оскаливаюсь, тормозя напротив неё. Лицом к лицу.

— Вы не имеете права держать меня в этом доме. И ребёнка, на которого претендуете, теперь я вам не отдам. Это и мой сын тоже! Это же вопиющая бесчеловечность со мной так поступать! Черт возьми, я не ваша покойная жена! — забегав взглядом по моему хмурому лицу, делает попытку меня обойти. Резко вытягиваю руку вперед, преграждая ей путь. Второй замыкаю в ловушку. Нервно сцепив зубы, прижимаю собой к стене. Так, чтобы не придушить живот. Лиза, сливаясь со стеной, шумно сглатывает и дышит через раз. Страх сковывает её тело по рукам и ногам. Она практически не шевелится. Пялится в мои глаза, бледнея.

— Правильно, девочка… Бойся меня, — наклонившись к её виску, злобно шепчу. — Бойся и слушай. Внимательно.

Лиза снова сглатывает. Я слегка отстраняюсь, находя её напуганные влажные глаза.

— Ты далеко не она. Ты всего лишь жалкая её копия. Которая до дня зачатия по контракту не брезговала продавать свои яйцеклетки таким же БИО, как я, — сделав короткую паузу, отмечаю, как бешено гарцует жилка на тонкой шее.

А нехрен было нарываться. Нехрен было будить во мне демона.

Не люблю, когда меня шантажируют. Страх, как не люблю…

— Стоимость донорства ооцитов мне хорошо известна на рынке. Как и тот факт, что ты этим промышляла несколько раз. Что же ты не бежишь и не предъявляешь права на каждого своего, так называемого ребёнка?

— Это совсем другое, — шипит она. — И не вам меня судить.

— Да неужели? — опускаю ладонь на тонкую шею, поглаживаю большим пальцем, чуть сдавливая. В глаза смотрю. Неотрывно. Взглядом даю понять, что со мной шутки плохи. — Сколько денег ты хочешь?

***

Задирая лицо, Лиза краснеет ещё больше. Она на голову ниже. Как и моя покойная жена.

На обеих ресницах дрожат слёзы. Только этим меня не проймешь. Ничем не проймешь. Нет внутри меня ничего живого. Смерть Маши выжгла всё человеческое. Превратила в ходячую глыбу льда.

— Вы монстр… Думаете, я смогу продать собственного ребёнка?

— А в чём, собственно, проблема? Ты же изначально рассчитывала на деньги. Появилась возможность сорвать куш покрупнее?

Скалюсь, надавливая пальцем на болевую точку. Лиза морщится, издавая скулёж.

Подавив вспышку гнева, отпускаю горло. Перемещаю ладони на тонкие плечи. Дёрнув на себя, встряхиваю.

— Что тебе от меня нужно, Лиза? — говорю едва ли не по слогам, отмечая, как в ярости барабанит пульс по вискам.

Не знаю, что меня больше переполняет: желание свернуть ей шею или уйти прочь и дать себе время остыть.

— Ты втёрлась в доверие моей матери. Подсунула в её дом жучок. Записала частный разговор! В качестве доказательств в суде он не прокатит. Шантажировать им не выйдет. Понести юридическую ответственность — это запросто. Оно тебе надо? У кого ещё есть эта запись?

— Ни у кого! Можете стереть её с телефона! — выпаливает, пробуя меня оттолкнуть. — Мобильный у вас! Запись я делала на него! Никаких жучков не устанавливала. Запись мне не понадобится, чтобы доказать ваше преступление против меня и закона! Ребёнок — моё доказательство!

— Что побудило тебя заняться прослушкой? — прижав девчонку к стене, иду до конца. Нет охоты биться лбом о стену ещё несколько дней. — Ты влезла в частную жизнь! Кто за всем этим стоит? Кто надоумил?

— Никто! Я всего лишь хотела перестраховаться. Были случаи отказов от детей. Представляете, какого это родить ребёнка и не получить за него деньги? И как потом отдать дитя в дом малютки? Вы со мной ни разу не связались! Я не знала, нужен вам этот малыш или нет. Другие девочки регулярно общались с биологическими родителями. У меня возникло ощущение, что ребёнок нужен только вашей матери.

— Я подписал контракт с тобой! — гневно цежу.

— Серьёзно? Таким как вы ничего не стоит его расторгнуть. Сжечь. Стереть все данные из системы. Я просто хотела узнать, чем все это закончится лично для меня. Оставила на пару часов мобильный под диваном, затем вернулась за ним под предлогом, что потеряла. А когда узнала, что вы использовали меня, как биологическую мать, я ужаснулась. Это бесчеловечно!

Отпускаю её. Отхожу к окну. Нервно распахнув тюль, фокусируюсь на пролетающих хлопьях снега. Пробую остыть.

Глава 10. Шоппинг

Глава 10

Шоппинг

Маша

— Блондинка или рыжая? Какой парик? — вытянув перед Милой руки, встряхиваю накладные волосы.

— Блондинка, конечно же! — заявляет подруга. — Ты бы ещё третий глаз Шивы набила себе на лбу к этим огненно-рыжим волосам. И тогда уж точно всё внимание мужчин тебе обеспечено.

— С платьем определились, девочки? — владелица модного бутика, Татьяна, приносит нам угощение и присаживается рядом с Милой на диван.

Надев на себя последнее из шести платьев, кручусь перед зеркалом.

— Мне чёрное из фатина больше нравится, — говорит Милана, бесстрастно оценивая очередной наряд. — То, что с пышной блестящей юбкой в пол. Отделка из золотой парчи обалденно на нём смотрится. Оно такое… такое… блин, я не могу подобрать слов. Тебе в нём очень круто, Машка.

— Мне тоже оно нравится, — согласно киваю, в последний раз оценивая в отражении зеркала свой вид сзади. — В этом я слишком бледная. И спина излишне открытая. Голубое как-то мне не очень подходит. Давайте чёрное.

— И ботильоны на тонкой шпильке! — добавляет Милана девушке консультанту.

— Мил? Ты с ума сошла? Я в них ноги сверну!

— Не свернешь. Девушка, добавьте к ним сексуальные чёрные чулочки с трусишками. С такими, чтобы глянул, и сразу инфаркт миокарда и рубец на всё сердце.

— Мила… — закатываю глаза. Щёки вспыхивают. Понимаю, что она шутит, но ведь не здесь же! Не в чужой компании.

И для кого чулки? За одиннадцать месяцев совместной жизни Гера видел меня в белье всего один раз! И то случайно. Я даже детей при нём стараюсь грудью не кормить.

Он никогда не предлагал мне отношений. За оказанную им помощь никогда и ничего не требовал от меня взамен.

Он просто поддерживал, как близкий, родной, надёжный человек. И сейчас это делает. Не знаю, зачем ему это нужно. Преследует ли Георгий какие-то свои цели? Я бы так, конечно же, не сказала. Возможно в тот день, когда я набрала его с криком о помощи, он тоже был угнетённым и одиноким…

— Что «Мила»? Господи, это же бал-маскарад! Оторвёшься на полную катушку, затем можно и в тыкву спрятаться, — энтузиазм в голосе подруги заряжает меня позитивными эмоциями.

Улыбаясь, выныриваю из дум. Фиксирую в голове советы Миланы. В чём-то она права. Нужно уметь расслабляться и получать радость от малого каждый день, иначе недолго и с катушек слететь.

Вечно скрываться и бояться гнева Исаева — это не то, о чём я мечтала после рождения малышей. С каждым новым днём мне всё больше хотелось выйти из тени Астафьева. Я и сейчас этого хочу. Не для того, чтобы выдать себя Руслану. Я намерена сделать карьеру. А сидя в четырёх стенах с подгузниками в руках — этого достигнуть нельзя.

— Ладно. Уговорила, — вытаскиваю из коробки обувь.

Сажусь на диван. Вручаю ботильоны девушке продавцу. Она надевает на мои ноги шикарные «костыли» за семьдесят тысяч рублей!

Господи… И это с приличной скидкой!

Кажется, Гера сошёл с ума. Так разбрасываться деньгами мне бы и в голову не пришло. За платье я вообще молчу.

— Только туфельки не теряй, Золушка ты наша… — хихикает Милана, как только я встаю на ноги и неуверенно прохожу небольшой круг. — Слишком уж шикарные они. И цена о-го-го! Давай-ка, Машуль, продефилируй ещё разок. На этот раз походкой от бедра!

— Ох, Милана, тебе легко говорить! На этих каблучищах, не разбив колени, далеко не сбежишь, — подхватив настроение подруги, подшучиваю я.

На самом деле они мягкие. До чёртиков удобные. Не ощущаются на ногах!

В такую обувь можно влюбиться с первого взгляда.

— Не переживай. Если понадобится, Георгий тебя поймает, — подмигивает Миланка, как только мы встречаемся с ней взглядами в зеркале.

— Они действительно утончают ваши ножки и делают их ещё стройнее, — поднявшись с дивана, Татьяна вносит свою лепту, окончательно убеждая меня в правильности выбора. — Брать будете?

— Буду, — наконец-таки, соглашаюсь я.

— Отлично. Пойду, распоряжусь, чтобы товар упаковали. И, конечно же, хорошо вам с Герой погулять на балу!

— Благодарю, — ответив ей, обратно сажусь на диван. Подбираю слои пышной юбки. Приступаю расстёгивать молнии.

***

— Маш, ты, главное, перед бывшим демоном в обморок не грохнись, если он всё-таки появится на благотворительном вечере, — увидев мою реакцию, Мила резко замолкает.

Я каменею, не выпуская бегунок из пальцев. Тупо фокусируюсь на одной точке. Взгляд замыливается. Лучше бы она не упоминала о нём.

Достаточно представить появление Исаева на балу, как сердце намертво стопорится в груди. Я превращаюсь в неживое гранитное изваяние.

Что же будет со мной, если я увижу Руслана воочию? Снова услышу его голос? Столкнусь с ним лицом к лицу? Загляну в его глаза?

Они до сих пор до боли знакомые и родные…

Я узнаю их под любой маской. Даже если он полностью спрячет лицо, вычислю его по запаху. По структуре тела. По походке. По его определённым манерам…

Божжже… Почему не выходит его забыть?

Столько месяцев подряд я пробовала этому научиться. Пыталась излечить душу от нездоровой любови. Но всё тщетно!

Его образ не исчезает из памяти. Он высечен в моём сердце вечным наскальным рисунком. Он постоянно передо мной в наших детях.

Сколько бы боли он мне не причинил, как бы сильно я его ненавидела за это — моё сердце всё равно будет принадлежать ему.

Оно давно отдано Руслану. И оно не подчиняется ни моему разуму. Ни воле. Ни принципам.

Иногда я спрашиваю себя: разве можно так сильно любить?

Оказывается, что да. Можно.

Можно несмотря ни на что…

— Маша? — волнуется Милана, заметив мою отрешенность. — Машуль, что с тобой? О чём задумалась?

Руки, ноги, пальцы, язык, веки — всё занемело. Во рту пересохло. Сижу, словно парализованная. Сомнения колотятся в висках дробным пульсом. Насквозь пронизывают мозг.

— Машка! — Милана высекает чуть громче, и я вздрагиваю.

Глава 11. Авантюристки

Глава 11

Авантюристки

Маша

— Поехали, — захлопнув багажник с моими покупками для предстоящего бал-маскарада, Милана обходит машину. Залезает на пассажирское сидение. Устроившись поудобней, вынимает из пакета парик.

Подозрительно наблюдая за ней, сажусь за руль.

— Куда «поехали»? — мои брови от удивления медленно ползут на лоб. Перед глазами мельтешат черные, как смоль, пряди. Нервируют. — Да ну нахрен, Мила! Хочешь, чтобы я превратилась в гребаную Лару Крофт уже сейчас?

— Надевай, — уверенный голос Миланы вынуждает вздрогнуть. — И солнцезащитные очки не забудь. Исаев будет дома через час. У тебя есть двадцать минут на то, чтобы загримироваться.

— Нет! Нет! И нет! Ты поедешь к нему одна! Похоже, вы с Герой оба спятили? Шах в курсе твоих сумасшедших идей?

— Шутишь? Нет, конечно, — нервно скалится подруга, — знал бы, посадил бы под домашний арест. Машка, всё, что от тебя требуется — полчасика посидеть тихонько в машине. Да кто тебя узнает за тонированными стеклами? М? Держи! — подружка настойчиво тычет мне в лицо парик.

— Легко сказать! — выдернув из рук Миланы накладные волосы, нервно ржу. — Зачем вы с Герой толкаете меня на верную смерть? Всё равно, что в клетку к тигру зайти и дернуть за усы. У меня уже колени дрожат. У него охрана в доме. Дан же, как ищейка, по запаху обнаружит. Чуйка у Галецкого знаешь какая!

— Да ладно, когда ты в морге после укола спала, никто ничего не обнаружил.

— Божжже, Мила, не напоминай… — закатываю глаза.

Если бы я очнулась среди трупов, а не в квартире Астафьева, то, наверное, там бы и померла от разрыва сердца.

— Тебе не интересно узнать, кто та беременная девушка? — прищурившись, Милана сверлит своим решительным взглядом мои глаза.

У меня от её целеустремленности голова идёт кругом. И мурашки по коже…

Как рискнуть и выжить? Как не слететь с катушек?

А если та девушка — его новая жена?

Если она беременна от него?

Боже, только не это! Он ведь не хотел детей. Пусть окажется его клиенткой. Такого удара моё сердце точно не выдержит.

— Мила, Исаев не тот, кто станет делиться с посторонними фактами из личной жизни. С чего ты это взяла? Много ты о нём узнала из соцсетей?

— Нет.

— То-то же…

— Не отговаривай меня. Ничего не выйдет. Я договорилась с Русланом о встрече. Всё, уже поздно пить боржоми, — разводит руками. — Будем импровизировать. Ты с папой увидеться хочешь?

— Хочу, — соглашаюсь.

— Тогда заводи мотор, подруга. Иначе я сейчас на нервах рожу, а мне ещё рано. Не зли меня, Машка! Вот, честное слово, не зли!

***

К коттеджу Исаева доезжаю с тахикардией и мокрой спиной, молча ругая Милану на чём свет стоит.

Зачем? Зачем я повелась на её уговоры?

Почему не дождалась Геру?

Уверена, он бы устроил мне встречу с отцом, не подставляя под удар меня и детей.

Георгий бы вырулил красиво и правильно. Сделал бы всё как нужно. По уму. Не под влиянием эмоций, как случилось у нас с Миланой.

Не задумываясь о последствиях, она затащила нас обоих в логово опасного зверя.

Я ведь знаю Руслана. Изучила его куда лучше, чем следовало бы. Я рискую не только собой, но и своими детьми! Такие как он не прощают обмана.

Когда Руслан выяснит, что я скрыла от него рождение двойняшек, то и вовсе возненавидит меня.

Что, если он захочет их отнять? Захочет лишить меня материнского права?

Потеря замершего эмбриона — это ничто в сравнении с потерей выстраданных и рожденных в муках двойнят.

Будет лучше для всех, если Исаев не узнает правду. Ну а если докопается до неё, тогда пусть думает, что дети не его!

Не хотел их тогда, не стоит к ним приближаться сейчас!

Неважно, что там у него было с анализами. Был ли он бесплоден или нет. Он отправил меня на аборт! Любящий мужчина никогда бы не пошёл на такое преступление. А он смог. Он безжалостно затянул верёвку на моей шее, зная что дети — это моя слабость и боль.

Пусть только попробует заявить на них права!

Не стоит провоцировать мои материнские инстинкты и вытаскивать из меня озлобленную волчицу. За своих малышей перегрызу горло даже ему. Человеку, которого до сих пор люблю так же сильно, как ненавижу!

Проезжаю мимо ворот Исаева и торможу напротив пустующего дома его соседей. Поодаль от калитки с камерой видеонаблюдения.

Машину не разворачиваю, чтобы его преданные псы не пялились на лобовое стекло.

— Приехали… — отрывисто выдыхаю, отцепляя от руля онемелые пальцы. Глушу мотор.

— Руслан должен вернуться с минуты на минуту, — говорит Мила, проверив время на часах.

Чувствую, как по вискам скатываются капельки пота. Нервно стираю их пальцами. Меня потряхивает. Грудь разрывает от прилива молока. Соски пекут. Прокладки в лифчике становятся влажными, чем раздражают ещё больше.

За сегодня я пропускаю, как минимум, четвёртое кормление. И это плохо. У меня и без того мало на двоих молока! А с этими сумасшедшими детективными слежками и вовсе пропадёт.

— Господи, я хочу домой! К детям. Мне кажется, я сейчас сварюсь заживо в этом парике, — расчесав пальцами затылок, нервно бью по рулю.

— Тише. Не психуй, не нужно привлекать лишнее внимание, — выпаливает Милана, поправляя на мне причёску. — Тебя никто не узнает. Я долго не задержусь у него. Мне хватит десяти минут.

— Божжже, Мила, лучше бы ты встретилась с ним в каком-нибудь кафе. Что будет, если он меня обнаружит? Я рискую всем! — моя внутренняя истерика бьёт все рекорды. Была бы моя воля, я уже бы отсюда удрала. Подальше от этого дома, с которым связано так много воспоминаний. Они раздирают мою душу по новой. Выворачивают её. Поджигают и заставляют терпеть муки, которые сводят с ума.

— А ты не думай об этом. Подумай лучше об отце. На кон поставлена встреча с папой. Возьми себя в руки и остынь.

— Легко сказать! — взрываюсь на крик, после которого наступает кратковременное облегчение.