Соцсеть

Часть 1

Говорят, что зло приходит позже. Что человек рождается чистым, словно пустой холст, а мир наносит на него свои краски. Но я всегда знал: мое полотно уже было залито черной краской, как только я появился на свет.

Мои первые воспоминания — холод и одиночество. Белые стены детского дома, яркий свет, безразличные лица воспитателей. Тепла не было. Ни одного теплого слова, ни одной руки, которая бы дотронулась без злого умысла. Дети вокруг смеялись, играли, но я знал: они не такие, как я. Меня не брали в игры. Меня не звали за стол. Все они смотрели на меня как на тень, которая случайно пролезла в их мир. Вместо маминого пения я слышал, как воспитатели отчитывали нас за сломанные игрушки, а ночами дети плакали, во сне шепча: «Мама, папа, заберите меня». Но нас никто не забирал.

Однажды все изменилось. Он появился на пороге. Мужчина с тусклым взглядом, сигаретой в руках и запахом алкоголя, который я никогда не забуду. Он назвал себя моим отцом. Никто не спросил, хочу ли я уходить с ним. Меня забрали без вопросов, без объятий, без радости. Так я оказался в доме, который никогда не мог назвать своим. Никто не сказал, что за порогом детского дома меня ждет ад. Лишь тогда я понял, что меня окутывает тьма, одиночество и безумие…

Дом этот был серым, пропахший табаком и алкоголем. Каждый день там звучали ругательства, и каждый день я имел новую маму. Мужчина, которого я должен был звать отцом, был мне чужим. Иногда думал, что я для него просто очередная вещь, которую можно использовать, чтобы на ком-то сорвать злость.

— Эй, малец, где мои сигареты? — он выкрикивал из соседней комнаты, и я бежал, пытаясь угодить, потому что знал: если не побегу, меня накажут.

Вскоре меня начали дразнить и в школе. Я был темноволосым и очень щуплым мальчишкой, который всегда кому-то где-то мешал. Но самое страшное началось позже. У нас дома появился еще один мужчина — дядя, как его называли. Он смеялся грубым, хриплым смехом и часто запирал меня в подвале.

Подвал был темным, сырость разъедала стены, а воздух был таким тяжелым, что мне казалось, что я задыхаюсь. Я кричал, просил выпустить, но ответом были лишь удары и мат.

— Замолчи, щенок, — говорил он, и в его руках мгновенно появлялась веревка.

В те дни, сидя в этом мраке, я впервые начал мечтать. Но мои мечты были не о свете или спасении. Они были о мести. Я представлял, как избавлюсь от них. Как избавлюсь от всего, что делает мою жизнь такой бесконечно черной. И эта идея… Она была жуткой, но та-а-а-кой заманчивой!

*****

— За что, папа? — спросил я однажды, когда его кулак врезался мне в бок. Еще один удар. Пощечина от отца без причины, что может быть унизительнее и больнее для маленького мальчика?

—Терпи, сына... Мужики не плачут, — сказал он, усмехаясь. Его глаза блестели, запах алкоголя резал нос. — Лишь так ты станешь настоящим мужиком! Шрамы нас украшают, — схватив меня за волосы, он в очередной раз замахнулся.

— Ты мне не отец! Где мама?! — всхлипывая, я попытался пнуть мужчину.

— Не твое собачье дело, сопля! Разве родная мама отдала бы своего ребенка в детский дом?! Разве после всего, что она сделала, ее можно называть мамой?! Пойми, Эрик, МАМА ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА! Она тебя бросила. Ты ей никогда не был нужен.

Эти слова обожгли меня сильнее его пощечин и кулаков. Но я ничего не ответил. Я не мог говорить. Я лишь смотрел на него, и внутри меня что-то переворачивалось. Эта ночь стала переломной. Взглянув на кухонный нож, я впервые почувствовал, что могу что-то изменить.

*****

И вот однажды я поднял его. Лезвие было холодным и блестящим. В тот момент я понял, что держу в руках не просто кухонный предмет, а свою свободу. Когда отец снова начал кричать, я подошел ближе.

— Ты никогда не любил меня, — мой голос звучал чужим даже для меня самого. Он только засмеялся. Но смех оборвался, когда нож вошел ему в шею. Кровь. Ее было так много. Она окрасила мои руки, и я смотрел на них, чувствуя, как внутри меня поднимается странное, болезненное чувство. Это была не радость и не страх. Это была свобода.

Той ночью я увидел себя в отражении окна. Глаза, полные тьмы. Мальчик, которого я знал, исчез. Вместо него появился кто-то новый.

— Зло породило зло... Нет, мама хоть и избавилась от меня, но она была мама. Моя мама! А вот это... Это существо не заслужило моей искренней любви, — истерично смеясь, я вновь схватил нож и набросился на отца. — Добро пожаловать в мой мир, — прошептал, с улыбкой глядя на свою отражающуюся тень.

Часть 2

Вздрогнув, мужчина резко проснулся. Зациклившийся сон будто преследовал его каждую ночь, из-за чего мужчине иногда было уже страшно ложиться спать.

— Мразь... Сколько я еще тебя буду должен видеть во снах?! — резко проснувшись, блондин потер глаза. Голова жутко болела, вчера вновь перебрал алкоголя, но для этого был повод. Ему улыбнулась удача.

Мужчина сидел в полутемной комнате, в которой веяло сыростью, но он уже почти не замечал этого. Ставни скрипели от резких порывов ветра. На полу у его ног лежала изношенная кожаная куртка, парочка пустых бутылок от виски и наполовину пустая — от красного вина. Неподалеку — бокал с тем самым вином, но, казалось, что вчера он уже не замечал ни вкуса, ни аромата напитка. Его мысли были далеко, в мире, где отчаянная жажда любви смешивалась с кровавыми вспышками прошлого.

Эрик обладал андрогинной внешностью и иногда гордился этим, когда девушки с восхищением оглядывали его. Тонкая талия, узкие плечи и длинные ноги добавляли некой элегантности и грации его внешнему виду. Легкий повседневный макияж подчеркивал его глаза. Порой он слышал насмешки. А больнее всего было, когда его путали с девушкой: «Ах, какая цыпа... Но жаль с яйцами!», «Девушка, вас подвезти?» или «Девушка, вы последняя в очереди? А, ой, вы парень?!», — но со временем научился не обращать внимания. Однажды даже был случай, когда в баре пьяный мужик подошел к нему и начал лапать, за что быстро получил с ноги в промежность. С тех пор Эрик больше ни разу не надел джинсовые шорты в сочетании с колготками в крупную сетку.

Чаще всего он носил майки с яркими принтами, рваные джинсы, ботинки на высокой платформе. Иногда мог быть эпатажно гламурный, когда его образ был наполнен яркими контрастами и вниманием к деталям. Или смелый и дерзкий с элементами роскоши и изысканности, но чаще всего он любил быть угрюмым, напоминающий готичного мертвеца. Также мужчина обожал очки от солнца. Особенно с экстравагантными оправами, например, массивные или в стиле ретро. Но вчера его настроение было непонятное, чувства смешанные, и мужчина решил надеть черную рубашку в странном сочетании с леопардовыми легинсами. Финальным акцентом его образа стали розовые ковбойские сапоги и красный платок, повязанный вместо ремня.

Лунный свет, пробиваясь через узкие щели в опущенных жалюзи, бросал бледные полосы на пыльный пол. Он знал эту тишину в доме слишком хорошо. Здесь, в этом заброшенном доме, где стены дышали древними кошмарами, теперь он чувствовал себя на удивление спокойно. В этом мертвом спокойствии всегда можно было слышать шепот своих темных мыслей.

Протянув руку и схватив со стола нож, он медленно провел пальцами по холодной металлической поверхности, разглядывая собственное отражение в узком лезвии. Резкие черты лица: острый нос, высокие скулы, подбородок с малозаметной ямочкой. Светлые волосы у корней были гораздо темнее, намного длиннее, чем принято у большинства мужчин, и с одинокой ярко-красной прядью. Пришло время вновь подкраситься, но все лень. А каждый раз собираясь куда-то и сливая по несколько флакончиков лака для волос на свою роскошную шевелюру, понимал, что скоро точно испортит волосы, но теперь это волновало его меньше всего. В ушах виднелись несколько пирсингов. Мама точно была бы против, но разве теперь это кого-то волнует… Ее сын вырос и изменился до неузнаваемости. Скитаясь от одного направления к другому, мужчина долгое время не определялся, кем же хочет быть. В итоге его гардероб начал пестрить, и мужчина стал наряжаться по настроению от готического стиля до эмо и любимого — глэма. Бледное лицо, серо-зеленые глубокие, как пропасти, глаза с легким оттенком усталости создавали впечатление, что он видит больше, чем большинство людей, но не каждый замечал, что было в них. Пустота или жажда чего-то?

Несмотря на все трудности в жизни, мужчина лишь в двадцать девять лет осознал, что пришло время найти свою половинку. Она должна была где-то быть, его спасение, его искупление. Единственная, кто могла бы понять и принять всю его внутреннюю боль и пустоту, которые не отпускали уже много лет. В сердце этого мужчины давно уже не было света, но все же тлела странная искра. Желание быть не только хищником, но и тем, кого могли бы полюбить.

Внезапно его взгляд замер на остатке тонкой веревки, свисавшей с балки из-под потолка. В памяти всплыло недавнее событие и лицо девушки. Такое молодое, такое доверчивое… Она до последнего не осознавала, во что превратилась ее жизнь, желая немного подзаработать на учебу своим телом. Если бы не он, однажды ее жизненные страдания также прервал бы кто-то другой или же очередная лошадиная доза наркоты. Ее предсмертные крики все еще эхом бились в его сознании: «Почему ты это делаешь? Отпусти! Мне больно… Господин, я буду хорошей девочкой и сделаю все, как ты пожелаешь! Прошу, отпусти веревку…» И лишь тогда, когда девчонка наконец-то перестала сопротивляться, а ее тело повисло под потолком, он снова ощутил ту жгучую ненависть ко всему и пустоту внутри. Ту всепоглощающую пропасть в душе, которая требовала заполнения. Но разве она могла бы его понять? Грязные шлюшки недостойны рок-звезд. А разве другой кто-то сможет его понять?

Отложив нож и прогнав прочь навязчивые мысли о прошлом, мужчина всмотрелся в экран ноутбука, где все еще светилась открытая вкладка одного мрачного форума, посвященного музыке. Его привлекали разговоры об альбомах любимых групп, редких винилах и недавних концертах, но больше всего — люди, которые скрывались за глупыми аватарками. Здесь каждый изгой чувствовал себя свободно. Несколько дней назад мужчина наткнулся на эту социальную сеть и с тех пор его жизнь изменилась. Днем и ночью его мысли крутились лишь об одном. Он анонимно мог делиться мнением не только о новой музыке любимых исполнителей, но и о чем-то личном, что долгое время терзало его изнутри. Вскоре он начал активно общаться с несколькими девушками, чьи комментарии привлекли его внимание своей искренностью. Он наблюдал за темами, комментариями и анонимными дискуссиями. Сообщество оказалось чем-то вроде островка для таких же, как он: одиноких, жаждущих понять и быть понятыми, окруженных миром тяжелой музыки.