Соединённые звёздами

Глава 1

– И лот номер три достаётся… прекрасной госпоже в чёрном!

Мне?

Поверить не могу!

Я приобрела раба.

Настоящего!

Довольно высокого, черноволосого, широкоплечего, с мускулистым телом, глядя на которое почти все участницы аукциона вступили в ожесточённую борьбу за обладание этим лакомым кусочком.

А он достался мне.

А мне он – вот ирония! – и не нужен вовсе. И поучаствовала я в аукционе скорее из азарта и процесса ради. Когда ещё представится возможность принять участие в аукционе, где лоты – отборные человекоподобные красавцы мужчины с телами, какие не всегда встретишь в обычной жизни?

Вношу требуемую сумму и получаю раба в полное своё распоряжение. На один стандартный час. Один из сотрудников аукциона, любезная девушка-андроид, выдаёт мне пульт управления ошейником и пластинку-ключ с номером приватной кабинки, где мне предстоит уединиться с рабом. Затем проводит краткий инструктаж и уточняет ровным тоном, имеются ли у меня особые предпочтения или фантазии, кои я жажду претворить в жизнь именно с этим невольником и именно в течение означенного срока.

Отрицательно качаю головой.

Не имеются.

И воплощать свои эротические фантазии в компании этого бедолаги, что смотрит на меня украдкой с несчастным выражением лица, не намерена.

У меня есть возлюбленный, Дарран, и через месяц мы зарегистрируем наш брачный союз, станем не просто любящей друг друга парой, но парой официальной, женатой, станем супругами, идущими по жизни рука об руку. Пускай между нами нет эмпатической связи, нет пресловутой эрин сантиси, однако чувства наши от того не ослабевают.

А раб куплен просто так, забавы ради.

Раз уж я притворяюсь, будто у меня отпуск, и раз уж я оказалась на межгалактической станции «Мэджик», известного центра беззакония, вседозволенности, больших денег и работорговли, особенно мужской, то надо соответствовать.

Выходим из зоны, где проводится аукцион, в общий зал клуба. Звуконепроницаемый силовой барьер, скрывающий всех находящихся внутри, гаснет, пропуская нас двоих, и вновь наливается светом за спиной печального раба. В зале клуба «Сладкие фантазии» куда более шумно, нежели в аукционной зоне, музыка, голоса и взрывы смеха сливаются в коктейль невообразимого ядрёного цвета. Иду первой, раб нога за ногу плетётся за мной. Его единственная одежда – обтягивающие чёрные штаны, его единственный аксессуар – узкий металлический ошейник, обнимающий крепкую шею. Он следует за мной с подобающей покорностью, низко опустив голову, не обгоняя и не задавая вопросов, но я вижу, его порядком утомили все эти женщины, которым клуб сдаёт его напрокат, словно вещь.

У барной стойки замечаю Эйса. Он охотник за головами и Эбби, моя кузина и настоящая причина, по которой я примчалась на станцию, наняла его для охраны и сопровождения. Мне не вполне понятно, почему она выбрала именно его – кто вовсе нанимает охотника за головами в качестве телохранителя? – но подозреваю, что Эбби и Эйса связывает некая общая история, о коей мне не говорят. Сестра уже побывала на «Мэджике» недавно, а охотник, сколь возможно судить, живёт на станции, так что между ними наверняка что-то да есть. Знакомство, чуть более близкое, продолжительное, нежели Эбби пытается представить, совместный полёт, участие в одной заварушке. Мне кажется, всё это невероятно сближает. Сама я не пробовала, но твёрдо в том уверена.

И он весьма привлекателен.

И накануне мне хватило нескольких часов, проведённых в компании кузины и охотника, чтобы заметить, как он на неё поглядывает украдкой.

А потом я вижу его.

Он сидит за барной стойкой рядом с Эйсом, похожий на тень, что вот-вот истает бесследно в переплетенье разноцветных лучей прожекторов. Они беседуют о чём-то, и охотник салютует собеседнику стаканом с тёмным напитком. Эйс замечает меня, умолкает. Расстояние и музыка не позволяют расслышать ни слова, но я вижу, как его губы перестают двигаться, когда он смотрит в мою сторону. Улыбаюсь в ответ приклеенной улыбкой, машу рукой и не могу отвести глаза. Выгляжу, наверное, дура дурой и даже хуже.

Очередной легкомысленной, избалованной богачкой, впервые попавшей на «Мэджик», тут же потерявшей голову от обилия доступных, разномастных мужчин и оттого кинувшейся на первое попавшееся мужское тело, какое только смогла оплатить.

Кажется, Эйс именно так и подумал.

Собеседник его молчит. Смотрит на меня поверх стакана с ярко-зелёным напитком, изучает, словно насквозь видит. Он черноволос, но на том его сходство с мнущимся за моей спиной рабом и заканчивается. Даже расстояние, неверное освещение и обычная одежда не способны скрыть отсутствия идеально вылепленного мускулистого тела. Он выглядит старше, и внешность его кажется человекоподобной, не отличающейся от моей или охотника.

В нём нет ничего особенного.

И всё же приходится приложить усилие, чтобы заставить себя сдвинуться с места и пойти к лестнице, ведущей к приват-кабинкам, расположенным на галерее выше основного зала.

Приходится приложить усилие, чтобы повернуться к собеседнику Эйса спиной, уйти, сопровождаемая другим мужчиной, чувствуя чужой взгляд, продолжающий меня исследовать неспешно.

Рабу деваться некуда, он послушно идёт за мной, переступает порог кабинки и опускается на колени, едва завеса непроницаемого силового барьера отрезает все звуки зала. Кабинка больше, чем я ожидала, пусть бы и всё равно невелика. В ней нашлось место изогнутому дугой дивану и широкому креслу, обтянутым искусственной чёрной кожей, низкому столику перед ними и второму, повыше, у стены. Стоит мне приблизиться к нему, как на светлой серебристой стене вспыхивает меню бара, предлагая напитки и лёгкие закуски.

Глава 2

Поутру меня ждёт похмелье, неизбежное, как восход солнца над планетой.

Визит Эбби в компании её раба. Его зовут Адоннис, у него бледная сиреневая кожа, длинные чёрные волосы и одет он так, словно сошёл со старинного полотна давным-давно ушедшей эпохи. В широком рукаве расшитой кружевами рубашки он прячет нож и, похоже, готов защищать свою госпожу до последнего вздоха. Я украдкой сравниваю его с Эйсом и гадаю, кто из них нравится Эбби больше. А может, оба сразу?

И новость, что сестре срочно понадобилось отправиться на какую-то неведомую планету под названием Шетла и что полетит она не на своей яхте, но на большом корабле, раздобытом Эйсом.

Я не понимаю ровным счётом ничего и отнюдь не похмелье тому виной.

Что за Шетла, зачем туда мчаться сломя голову? И чем не угодила «Танцующая над бездной»? Спору нет, яхта невелика, как положено звездолётам её класса, но все мы распрекрасно туда поместимся. Эбби в её загадочных путешествиях сопровождает андроид по имени Лисса, а синтетикам в принципе не нужно много места. Адоннис, сколь подозреваю, свою госпожу не оставит, даже если Эбби сию минуту дарует ему свободу и велит идти куда он пожелает. Эйс, похоже, с нами. Итого четыре человека и один андроид, в самый раз для яхты габаритов «Танцующей».

Вместо разумных объяснений Эбби принимается растолковывать мне, почему я с ней не лечу.

Я? И не полечу?

Вот уж нет!

И пускай попробует меня разубедить. На что спорим, что в этом словесном поединке победу ей не одержать?

Спустя полчаса мы вчетвером тащимся на нижний уровень зоны ангаров, где, по уверениям Эйса, ожидает обещанный большой звездолёт. Я по-прежнему не понимаю, зачем Эбби потребовался корабль больших размеров, и Эбби, судя по выражению её лица, не понимает этого тоже.

И поджидает нас не только звездолёт.

Мне кажется, я замечаю его раньше всех, хотя я ниже ростом, чем остальные, и иду позади, а этот уровень пуст и в широких гулких переходах нет никого, кроме нас. И стоит он в одиночестве перед дверью ангара, высокая чёрная фигура на фоне тусклого светлого металла.

– Наконец-то, – он поворачивается к нам и, похоже, совсем не замечает меня за спинами Эйса и Эбби.

А я замечаю всё, что не сумела разглядеть накануне. Лицо со строгими чертами, тонкие губы, крупный нос с горбинкой, голубые глаза. В нём всё ещё нет ничего особенного, но я опять не могу отвести от него взгляда.

Хорошо, что за Эбби да рядом с Адоннисом меня толком не видно. Я теряюсь на фоне яркой сестры и её необычного раба и мимолётно радуюсь этому, потому что выгляжу я не лучшим образом и глуповатое выражение лица человека, впервые узревшего нечто прежде невиданное, удивительное, меня наверняка не красило.

– Раш Джар Ллер, рептилоид с Вейры, – представляет Эйс.

Рептилоид?

Он?!

Но он гуманоид, выглядит человекоподобным и даже цвет его кожи не отличается от моего или охотника! Да рядом с ним Адоннис кажется куда более экзотичным, непривычным взгляду, нежели этот… этот… рептилоид.

Невозможно.

Такого просто быть не может.

Не должно быть.

– Вейры любят маски, – добавляет Эйс насмешливо. – А это госпожа Сейрамид с Армана. И ещё одна госпожа Сейрамид. И пуга… раб госпожи Сейрамид.

Раш равнодушно пожимает плечами, подчёркивая, что ему и дела нет до чужой реакции на его происхождение, и отступает к панели сбоку от двери. Набирает код, подтверждает, и створка медленно открывается.

Эбби смотрит на Эйса так, словно убить его готова.

Я тоже готова. Нет, я понимаю, что охотник ничего специально не подстраивал, просто так совпало, что его собеседник из «Сладких фантазий» оказался тем, кто предоставит ему корабль, что накануне они наверняка обсуждали именно транспорт, но… всё равно хочется кого-то убить. А Эйс кажется подходящей кандидатурой.

Заходим внутрь.

Ангар невелик, лампы светят почему-то через две на третью, создавая ощущение зыбких вечерних сумерек. Центр его, где положено находиться звездолёту, пуст и даже я перестаю разглядывать спину Раша и начинаю крутить головой в поисках обещанного корабля. Раш же целенаправленно идёт к противоположной от входа стене, освещённой хуже прочих, и останавливается перед ней, неровной, бугристой, будто каменной по виду. И я понимаю вдруг, что ангар размеров стандартных, ничем не отличающихся от ему подобных на верхних уровнях. Просто почти половину его занимает тёмная угловатая масса, поднимающаяся горой к самому потолку, похожая на звездолёт так же, как я – на инсектоида.

– Знаю, выглядит она не лучшим образом, но она крепка, надёжна и проверена временем.

И Эбби предполагает лететь вот на этом?!

– Знаешь, сколько я на этой красотке наколесил во времена, когда мы оба были моложе, а наша кожа мягче? – Раш улыбается и на звездолёт смотрит так, словно влюблён в эту гору.

Нет, мне доводилось знавать мужчин, искренне обожающих свой личный транспорт едва ли не сильнее, чем возможно обожать живого человека, но бесформенная куча на таковой походила мало.

– Так это твоя консервная… твой корабль? – кажется, вид звездолёта явился сюрпризом и для Эйса.

Глава 3

Вещи я собираю с почти неприличной поспешностью, но, к счастью, моя дорогая кузина остановилась в другом отеле и в номере я одна, никто не видит ни как я складываю багаж, ни моих пылающих щёк, ни панического ужаса во взгляде.

Я точно схожу с ума. Другого объяснения происходящему нет. Знаю, высшие арманцы не страдают от расстройства психики, если подобное и случается, то крайне редко, но вдруг я попала в тот ничтожно малый процент подверженных психическим заболеваниям?

Ведь не может же это быть эрин сантиси?

Всякому арманцу известно, что эрин сантиси, связь сердец, – то, что бывает лишь у высших, то, что соединяет двоих в пару столь крепкую, что разделить их может только смерть. Эрин сантиси подразумевает эмпатическую связь между двоими, которая спаивает их, делает открытыми друг другу, более близкими, чем обычные пары. У низших арманцев эрин сантиси не случается, вероятно, потому, что когда-то давно высшие были эмпатами независимо от наличия пары. Оттого и полагали себя высшими, стоящими над теми, кто лишён дара эмпатии. Те времена давным-давно минули, а от эмпатии осталась лишь связь между двоими. И только деление арманцев на высших и низших никуда не делось, но окрепло и разрослось.

И даже среди высших эрин сантиси не то, что происходит с каждым. Она случается, она не редкость и мой кузен, брат Эбби, тому подтверждение, но…

Рептилия?

В маске?

А Дарран? Что будет с ним и тремя с половиной годами наших отношений, нашей любви, обещаний и планов?

И если моя необъяснимая, неожиданная и не вполне естественная тяга к рептилоиду, которого я вижу второй раз в жизни, и есть пресловутая эрин сантиси, то где эмпатическая связь? Я не ощущаю его эмоций, я едва в собственных-то могу разобраться, но я смотрю на него и не могу отвести взгляда, я хочу ему понравиться, хочу идти рядом с ним, куда бы нас ни завела эта дорога. Моя любовь к Даррану кажется далёкой, несущественной, словно я никогда его не любила, словно мы были вместе лишь за тем, чтобы однажды в моей жизни появился рептилоид в маске и одним мимолётным взглядом разбил всё, что в ней было.

Это ненормально. Неестественно. Это катастрофа и худшее, что могло произойти. Тес, брат Эбби, связал своё сердце и свою жизнь не с высшей арманкой, но с риттайкой, однако риттайцы человекоподобны, они ничем не отличаются от арманцев. Матери Теса и Эбби, тётушке Хедвиге, может сколько угодно не нравиться Ариадна, но она человек и в тётушкиных глазах не вышла лишь происхождением.

А я вдруг повелась даже не на представителя другой расы – на представителя другого вида.

На ровном месте повелась. Просто шла, зацепилась взглядом и пропала. Вот так раз – и нет Гелены Сейрамид из клана Мирос, а есть сумасшедшая девица, очарованная случайным рептилоидом.

Отлично звучит, не правда ли?

Решение принято. Эбби в компании своих мужчин и андроида покинет «Мэджик» на «Танцующей над бездной». Раш подберёт яхту позднее, за пределами станции. С поспешностью, не делающей мне чести, я заявляю, что сразу поднимусь на борт Лиливей. Все смотрят на меня так, будто я и впрямь сошла с ума, и только Раш одобрительно кивает. Эбби пытается объяснить, что помимо её яхты есть ещё маленький звездолёт, на котором я прилетела на «Мэджик», и его тоже надо куда-то пристроить. Путешествие на Шетлу может затянуться на неопределённый срок и неужели я готова оплачивать весь этот срок, что мой звездолёт простоит в ангаре станции?

Он простоит. Раш любезно предлагает перевести его в ангар Лиливей, за который Раш платит сущую мелочь, потому что уровень нижний, с невысокой стоимостью аренды, куда редко кто-то заглядывает.

Поэтому я поторапливаюсь со сборами и спешу к ангарам, словно опасаюсь, что кто-то меня остановит, что кто-то побежит за мной и попытается отговорить.

Раш ждёт у ангаров на верхних уровнях. Здесь тоже не особо оживлённо – здесь арендуют помещения, если есть подходящие под размер корабля, оставляют транспорт и уходят, чтобы вернуться, когда придёт время покинуть станцию. Звездолёты, чьи габариты во много раз превышают стандартные ангары, обычно дрейфуют снаружи и тем удивительнее, что предположительно большой корабль Эйса поместился в стандартный.

– Госпожа Сейрамид, – Раш склоняет голову, и я киваю в ответ.

– Господин Ллер. Но, кажется, мы договорились, что обойдёмся без господ и перейдём на «ты».

– Договорились, – то ли напоминает, то ли соглашается он.

Забирает у меня большую сумку, которую я несу на плече, и мы идём к ангару, занятому моим шаттлом.

– Значит, вы с Эбигейл сёстры.

– Двоюродные. Наши отцы родные братья. Мой папа старше, и я тоже старше Эбби. И старше её старшего брата Теса.

Что я говорю? Зачем я это говорю? Можно подумать, ему интересны кровные связи семьи Сейрамид и возраст её членов.

Он улыбается, мимолётной скользящей улыбкой, больше вежливой, нежели исполненной искреннего любопытства.

– Что привело тебя на «Мэджик»? – спрашивает Раш будничным тоном.

– Сестра.

– Эбигейл?

– Да. Захотела узнать, что же такое она скрывает ото всех, раз ради этого улетела на «Мэджик».

– Узнала?

Глава 4

Я никогда не интересовалась звездолётами, особенно принадлежащими другим расам, отличными от арманских. И всё же я припоминаю, что органические корабли должны выглядеть похожими на металлические, не отличаться от них столь разительно.

Лиливей не просто отличалась.

Она вовсе не походила ни на один известный мне звездолёт.

Она живая. Дышащая. Чувствующая.

И даже думающая, пусть бы и не способная мыслить сложно.

Внутри неё действительно есть органы, сложная система, заключённая в толстую буро-зелёную оболочку, по необходимости растягивающуюся и меняющую форму и размер гаэйры. Часть внутренних органов – Раш называет их открытыми, – используется в качестве жилых помещений и отсеков, которые наполнены кислородом и пригодны для жизни. Есть и закрытые, внутрь которых попасть нельзя, да и не нужно, если не желаешь повредить ни себе, ни кораблю. Таковых большинство и условная жилая зона в гаэйрах невелика. У одной гаэйры должен быть только один хозяин и взять на борт больше пяти-шести пассажиров он не может – просто потому, что разместить их негде и гаэйре будет тяжело обеспечить их на протяжении длительного перелёта всем необходимым вроде кислорода и питания.

Лиливей покидает ангар и станцию, подходит к яхте, ожидающей её снаружи, и захватывает «Танцующую» щупальцами вроде тех, что забрали мой чемодан, только много длиннее и толще. Втягивает внутрь, будто в огромный рот заталкивает, и я представляю выражение лица Эбби, наблюдающей за всем из кабины управления яхты. Когда рот закрывается и Лиливей начинает удаляться от «Мэджика», я связываюсь с сестрой через коммуникационный браслет.

– Ну как вы там? – я уверена, что им там не очень, даже Эйсу, который имеет хоть какие-то представления о гаэйрах. – О, тут так здорово! Вы и представить себе не можете…

– А может, лучше и не нужно? – бубнит Эйс где-то рядом с Эбби.

Делаю вид, что не слышала его.

– Это удивительно… такое чудо… если я напишу об этом… боюсь, никто мне не поверит.

– Ты собираешься об этом писать? – уточняет вдруг Раш.

– Возможно, – признаю я, хотя в удачности такой идеи для статьи я сильно сомневаюсь. – Впрочем, не думаю, что это будет кому-то интересно… разве что в какое-нибудь научное издание написать… Да вы выходите, не бойтесь. Лиливей вас не съест.

– А она может? – спрашивает Эйс.

– Может, – подтверждает Раш. – Металлический корабль такой массы она не переварит, разумеется… скорее всего, отрыгнёт… зато органические объекты размеров столь ничтожных…

– Захватывающе, правда? – перебиваю я, пока Раш не пустился в подробные описания того, что может сделать Лиливей с органическими объектами малых размеров.

– Охренеть просто как захватывает, – ворчит Эйс.

– И не говори теперь, что «Танцующая» тебя не устраивает, – говорит Эбби охотнику.

– Выходите уже, – тороплю я. – Мы идём вас встречать.

– Ты писательница? – любопытствует Раш, когда я отключаю связь.

– Журналистка.

Он смотрит на меня с таким искренним, недоверчивым удивлением, словно всерьёз предполагал, что я в принципе ничем в своей жизни не занимаюсь.

– Что? Думаешь, дома на Армане я только и делала, что развлекалась?

– Я этого не говорил.

– Но подумал, – я прячу браслет под манжету блузки. – Мы… все высшие получают хорошее образование, работают… правда, чаще всего продолжают семейное дело, а не выбирают путь по своему желанию… но мой папа – адмирал, а меня как-то в Звёздный флот не тянуло. И в семейную корпорацию, где работает мама, тоже. Поэтому я стала писать. Мне повезло – родители не сочли мой выбор блажью, которую надо сначала позволить, а позднее запретить и призвать к ответственности, как поступили родители Эбби.

– И о чём ты пишешь?

У Раша ясные голубые глаза… а у рептилий должны быть жёлтые. Цветные линзы? И лицо… если это маска, даже искусно выполненная, неотличимая от настоящего лица, то она всё равно остаётся статичной, лишённой мимики. Однако лицо Раша подвижно, он улыбается, щурится, морщит лоб, поднимает брови. Не знай я наверняка, что оно ненастоящее, и ни за что не догадалась бы, что передо мной представитель другого вида, истинный вид свой прячущий.

– Обо всём. Разоблачительные статьи я не пишу и за сенсациями не гоняюсь, если тебя это беспокоит.

Открытые органы соединяются длинными округлыми переходами. Стены их неровные, тёмно-красные и кажутся полупрозрачными, словно вздымающимися и опадающими в такт дыханию.

– Мне бы хотелось почитать.

– Не стоит.

– Почему?

– Потому что тебе вряд ли это будет интересно.

– Ты так в этом уверена?

Мы идём рядом, бок о бок, и я радуюсь, что неуместное чувство возбуждения схлынуло. Смотрю краем глаза на кисти рук Раша. Он постоянно носит чёрные перчатки… и шея частично скрыта под воротником… значит, обманчиво-человеческое лицо его – точно маска?

– Да.

Не признаваться же, на какие ерундовые темы я порой пишу? Модные тренды, одежда, развлечения, отношения… Такие темы половине Армана неинтересны, не то что другому виду.