Сожги венец безбрачия

1 глава.  Отключите интернет!

1 глава. Отключите интернет!

Лаура

Я никогда не говорила, что люблю тебя. Боялась. Виноват мой печальный опыт. Раньше с легкостью признавалась мужчинам в своих чувствах. И как только произносила: «Люблю, ты мне дорог, хочу быть с тобой» они исчезали.

Наверное, все мужчины по натуре своей королевские соколы. Эти хищные птицы парят в высоте, потом выбирают жертву, бросаются на нее и клюют. Но никогда не добивают. Им достаточно самого факта победы. Упиться свежей кровью, жадно вдохнуть ее запах и снова взмыть вверх.

Так и со мной. Как только мужчины убеждаются, что я принадлежу им и никуда не денусь, они немедленно исчезают. Такое впечатление, что вселенная только этого и ждет: ей нравится смеяться надо мной.

Недавно я узнала, что это и называется венцом безбрачия. Когда те, кто дороги, покидают меня. И ты, моя несбывшаяся любовь, мое неслучившееся счастье, можешь идти. Теперь ты всё знаешь. Ты и вселенная можете вместе посмеяться надо мной.

Он повернулся спиной ко мне, распахнул дверь и вышел. Вот и всё. Еще один красивый, но бесполезный камень в моей короне, в моем венце безбрачия.

Ирония судьбы в том, что мое имя Лаура переводится с испанского как «увенчанная лаврами». Но единственное, что венчает мою бедную голову – железный, шипастый и колючий венец безбрачия. Мне тридцать два. Я живу в Москве – городе, который кишит молодыми и красивыми охотницами на мужчин. У меня нет шансов на счастье. Так и помру в одиночестве.

За месяц до…

Отключите интернет. Взорвите его к чертям! Чтобы косорукие неудачницы вроде меня тоже замуж сходили. Как выйду в сеть, так сразу тошнить начинает от идеальных интернет-невест. Ну не умею я умею вышивать крестиком, вязать на спицах и печь торты. А еще не занимаюсь спортом и не знаю пять языков. Но не хуже других умею любить. Почему мужчинам вдруг этого стало мало?

Все вокруг занимаются йогой, бачатой, росписью по батику, рисованием, самосовершенствуются на марафонах, готовят, ухаживают за собой и в тридцать выглядят на семнадцать. Учат английский в наушниках во время мойки пола. Пекут торты за полчаса до сна и путешествуют в места силы и духовности. Только я одна устаю, как собака, и ничего не успеваю. А можно мне просто побыть нормальной? Или нормальные сейчас замуж не выходят? Видимо, нет.

Женщину меняют не жизнь, не возраст, не победы и не беды. Женщину меняет мужчина, который рядом с ней. Только я не меняюсь. Потому что не с кем.

Особенно тяжело после праздников и выходных. Вся эта женская болтовня на работе и в чатах:

– Ой, а мой сегодня такое отчудил! Девочки, вы не поверите. Я в шоках.

– А я вчера детям и мужу такую запеканочку забабахала. А моему не зашло. Жевал с каменной мордой.

– А мой заценил вкусняшку. И дети были так рады!

Мне сказать нечего. Я молчу. А так хочется рассказать, что мой сегодня. И что дети такие умнички. И поплакать, как я устала от быта и кухни. А потом порадоваться, что устала. Ведь счастливые жёны и мамы всегда очень устают.

– Лаура, ты телефон бросила вчера в ванной, – он вышел из душа и положил телефон в мою сумку. – И что бы делала без него? И вообще что у тебя случилось? Душераздирающий рассказ я так и не услышал, – он начал растирать тело полотенцем.

Красивое, накачанное, влажное от воды тело. Как его зовут-то, господи? Ах да, Матвей.

– Потом бы забрала телефон, – я с трудом отвела взгляд от его широкого торса и узких бедер.

Некрасиво так пялиться на малознакомого мужика. Даже если провела с ним ночь. Которую вообще не помню. Ничего! Ни единого фрагмента.

– Потом? – саркастически уточнил он. – Кто тебе сказал, что будет продолжение? – спросил, как припечатал.

И это после первой нашей ночи вместе!

Его светло-голубые глаза холодными буравчиками впились в мое лицо.

– Успешные мужики не женятся на серых мышах и бледной моли, – Матвей натянул черные джинсы, белую футболку, накинул черный легкий пиджак и снял трубку гостиничного телефона.

– Завтракать будешь? Закажу доставку в номер, – как ни в чем не бывало спросил он, словно не оскорбил меня минуту назад.

Очень хотелось послать его. Грубо, резко, но метко.

– Нет, – процедила я, завернулась в одеяло и встала. – Спасибо за лекцию. Буду знать.

Одной рукой придерживая сколький шелк пододеяльника, второй рукой я попыталась накинуть блузку. Одеяло свалилось на ковер, блузка тоже. Обнаженная я неловко застыла под его насмешливым взглядом.

– А что тебя так удивляет? – осведомился он. – Вы, девушки, все хотите прынцев. Богатых, образованных, успешных. А вы-то прынцу что можете дать? Свою бессмертную душу и тело? Так у многих души-то и нет. А тело, за небольшими вариациями, тоже у всех одинаковое. Просто вы привыкли материальное и социальное положение поправлять за счет замужества. А мы чем хуже? Хотели равенства? Получайте равенство. Ну, вот конкретно ты что можешь дать мне?

Всё, терпение лопнуло.

– Да ты кто такой вообще? Как смеешь? Мы же только что проснулись в одной постели, а ты со мной так грубо… так… – я едва сдерживалась, чтобы не заплакать. – Да как же так можно с женщиной, с которой… – в горле пересохло.

– Что? Спали? – уточнил он.

– Наша встреча была ошибкой, – я, наконец, справилась с блузкой, натянула юбку, влетела в туфли и направилась к двери.

– Ой, какая драма! – Матвей преградил мне дорогу. – Для справки: между нами ничего не было. Я тебя привез в гостиницу, потому что не таскаю незнакомых девиц домой. Да и бар, в котором ты так наклюкалась, рядом с отелем. Как вообще можно так напиваться, если знаешь, что организм плохо реагирует на алкоголь?

В этом он прав. Пить вообще скверно, тем более так. Краска стыда залила мои уши.

– Я боялся, что тебя вывернет наизнанку. Поэтому пришлось раздеть до белья. И всю ночь я просто спал рядом. Но ты не ответила на мой вопрос: что у тебя случилось? Думаю, что после того, я как оплатил счет в баре, привез тебя в гостиницу, а потом всю ночь ждал, что придется держать твои волосы, пока ты корчишься над унитазом, имею право знать.

2 глава. Океан памяти

В профессии психотерапевта без этого нельзя никак. Люди приходят на сеансы, чтобы узнать правду о себе. Якобы узнать. На самом деле правда им не нужна. Они платят немалые деньги за благородную ложь. Чтобы психотерапевт сказал им, что они лучше, чем есть на самом деле.

Ретро-гипноз – это метод психотерапии, который базируется на погружении в собственную память в состоянии эмбриона и дальше, в генную память рода. Очень часто случается, что все проблемы в жизни – это последствия неправильных решений наших предков или наши собственные ошибки в прошлых жизнях.

Богатые скучающие дамочки, приходя на регрессивный гипноз, все как одна хотели вспомнить, как в прошлых жизнях были Клеопатрами и Нефертитями. Реальность была печальной. В генной памяти большинства этих светских красоток с перекаченными утиными губами, были сплошные жабы и змеи. Наверное, поэтому они так хладнокровно шли по чужим головам в этой жизни.

Скрепя сердце Матвей объяснял им, что с первого сеанса невозможно полностью погрузиться в память предков. И что Клеопатра обязательно есть где-то там, далеко, но нужно прийти еще на десять сеансов, чтобы ее обнаружить. После полного курса терапии Матвей, не дрогнув ни единым мускулом на лице, сообщал уткогубым, что нечто царское в них, несомненно, есть. Но оно погибло под грузом жизненных обстоятельств. Поэтому необходима полная перестройка жизненных ценностей, возвышение над сиюминутным, и, несомненно, поиск духовности.

Девицы с радостью соглашались. Потому что духовность вошла в моду. Она стала новым трендом. Под духовностью девицы понимали не размышления, учебу и строгие ограничения, а поездку в экзотические страны к жадным гуру, которые за большие деньги вещали избитые истины.

Девицы погружались в мнимую, дешевую и доступную духовность. Забывали о яхтах, шубах, бриллиантах. Обвешивали руки и шею дешевыми бусами с очень глубоко скрытым смыслом, облачались в белые одежды из органических материалов, и радостно выкладывали в интернет многочисленные фото собственного просветления.

Дошло до того, что многие очень богатые мужчины пачками отправляли к Матвею не в меру зарвавшихся алчных жен и любовниц, чтобы он вправил им мозги. Так как их духовность стоила гораздо дешевле, чем содержание в Москве.

Гонорары уставших от трат любовниц папиков позволяли Матвею заниматься серьезными исследованиями. Хотя бывали действительно интересные случаи. Например, пару месяцев назад к Матвею пришел известный бизнесмен с просьбой выдавить партнера из бизнеса. Партнер пережил расставание с девушкой, запил, зачудил, но продавать долю в бизнесе отказывался. На первом же сеансе у него обнаружились воспоминания из прошлой жизни, в которой он был монахом-аскетом в тибетском монастыре. К третьему сеансу пациент осознал всю тщетность нынешнего бытия и понял, что его сегодняшние проблемы тянутся из прошлого. Пришел к выводу, что нужно избавиться от бизнеса и уехать в монастырь. Гонорар его счастливого бизнес-партнера превзошел все ожидания Матвея. Но Матвей поехал в монастырь за пациентом и еще два месяца работал с ним совершенно бесплатно, собирая материалы для научной работы.

Ситуация с Лаурой была неприятной для Матвея. И хотя заказчики обещали ему крупную сумму, но и работа была сложной. И очень мерзкой. Чисто по-человечески ему было жаль девушку. И Матвей уже готов был отказаться от терапии. Но заказчик поднял цену вдвое. И Матвей сдался. Этих денег хватит, чтобы открыть свой медицинский центр и спокойно заниматься любимым делом, не отвлекаясь на ерунду. В конце концов, за всеми научными открытыми стоят чьи-то слезы. Вся наука держится на жертвах. А эту девушку он даже не знает. И, кстати, при личном контакте Лаура его сильно раздражала свой амёбностью. Ни рыба, ни мясо. Хочет большой, чистой любви и в замужи. Но не понимает, что для этого нужно как-то двигать попой. Думает, что всё с неба упадет само.

Лаура

Как только я приехала домой и открыла входную дверь, из соседней квартиры вылетела Светка, моя соседка и лучшая подруга. В любви ей везло почти так же, как и мне.

– Вот мой алмазный венец, – говорила Света, обнимая двух семилетних близняшек-сыновей.

Муж бросил Свету через месяц после рождения детей, не выдержав двойного счастья и всего, что к нему прилагалось: пеленок, ночных бдений у колыбельки и вечно поучающей всех Светкиной мамы – заслуженной учительницы как по профессии, так и в жизни. Сыновей он почти не навещал, предпочитая откупаться подарками, которые привозил на работу к Свете. И регулярно платил алименты.

– Ну и видос у тебя! – всплеснула руками Света. – Где ты была? Я уже хотела в полицию бежать!

Но едва я открыла рот, как она заявила:

– Ни слова больше! Быстро в душ, я пока сварю кофе. Мама пирог испекла с яблоками. И подробно всё расскажешь.

Света была на год старше меня. Но профессия педагога накладывала отпечаток. Она регулярно командовала мной, словно школьницей. Спорить было бесполезно. Лучше подчиниться.

Распаренная после горячего душа, прихлебывая поразительно вкусный Светкин кофе, я рассказала ей всё в подробностях.

– Ты меня удивляешь, – Светка откусила большущий кусок пирога и затараторила с набитым ртом. – Первый раз в жизни видишь мужика и изливаешь ему душу. А душа – она ведь как попа и книга.

– Какая глубокая мысль! – я замерла, не донеся чашку до рта.

3 глава. Ударный кавалер

Я пришла в себя на удобной изогнутой кушетке. В ушах еще звучали барабаны, хотя в кабинете было тихо.

– Что ты увидела, Лаура? Расскажи всё до мельчайших подробностей. Постарайся ничего не упустить. Именно в деталях иногда и содержатся ответы. Смотри в объектив, – он показал на камеру, установленную на высоком штативе напротив кушетки.

Задыхаясь от волнения, я ему всё рассказала.

– Кто эта женщина, Матвей? И при чем здесь моя мать?

– Странно, – он взволнованно зашагал по кабинету. – В такой ситуации ты должна была напрямую общаться именно со своей матерью. В этом суть ретро-терапии. Кто эта женщина? И почему она пела арию Дидоны? Помни меня, но не забывай про мою печальную участь? Что это значит? Попытайся вспомнить: эта женщина не называла тебе своего имени?

– Точно нет. Я помню всё так ясно, словно мне показали фильм.

На меня навалилась дикая усталость. Захотелось сбежать из этого аквариума на свежий воздух. И как можно скорее.

– Пойду, – я встала с кушетки.

– Подожди, Лаура, тебе нужно немного полежать и отдохнуть.

– Нет, пойду.

Я быстро вышла из кабинета, пробежала через синий коридор и приемную, и, наконец, вышла на улицу. Воздух! Как же хорошо вздохнуть полной грудью. Еще тепло, конец августа, но уже отчетливо ощущаются осенние пряные нотки. Как в тех спелых фруктах, которыми пахнет Куба. Что это было сейчас там, на сеансе? Мама была такой молодой и красивой, но явно злилась на ту женщину. Может быть, позвонить ей и спросить? Но что конкретно спрашивать:

– Мам, извини, я тут побывала в прошлом. Ты не помнишь случайно, с кем поругалась на Кубе лет тридцать назад?

Нет, не рискну. Мама ненавидит Кубу и морщится при одном ее упоминании. Поэтому папа всегда рассказывал мне об этой стране, когда мамы не было рядом.

– А я уже заждался. Думал: ну всё, утащил док принцессу в тёмное царство, – мои мысли прервал густой бас.

Я вздрогнула от неожиданности. Тот самый здоровяк, что ударил меня дверью, ждал возле входа в клинику, облокотившись спиной о черный «Джип Эвенджер».

– Напугал? Извините! На всякий случай представлюсь еще раз, если после моего удара вы не запомнили. Я – Никита, но для друзей просто Кит.

А он и был похож на Кита. Большой и добродушный. Крепкий и ширококостный мужик. К такому хочется прижаться, чтобы от всего заслонил.

На ярком солнце он смотрелся эффектнее, чем в кабинете Матвея. Что неудивительно: сложно рассмотреть человека, если из глаз сыпятся искры от удара. Высокий, мощный, но не квадратный, как качки, а пропорциональный. Короткий ежик светлых волос, карие глаза, лицо довольно узкое для такого мощного тела. Скулы такие высокие, что, кажется, будто глаза чуть раскосые. Внешне похож на актера Сидихина в молодости. Мой папа его любил. Поэтому я запомнила бесконечные фильмы про братков, в которых он сыграл.

– Нет, не напугали, – улыбнулась я.

– Давайте все-таки отвезу в больницу, – он шагнул ко мне и протянул руку ладонью вверх.

– Прошу вас: не нужно. Спасибо, конечно, но я прекрасно себя чувствую.

– Да ладно, – улыбнулся он, – после сеансов доктора всем малость не по себе. Я вот сладкого очень хочу всегда. Прямо так и съел бы всю кондитерскую вместе с витриной и главным кондитером. Вам точно хочется. Нет, не возражайте! Давайте руку.

Я положила руку в его ладонь. Он накрыл ее второй рукой.

– Всё, вы в плену, принцесса. Не вырваться. Я же бывший боксер, да еще и в тяжелом весе. У меня захват смертельный. Так что не сопротивляйтесь. Мы едем в ресторан есть сладости и пить кофе ведрами.

Ну и кавалеры у меня пошли. Ударные во всех смыслах. До ретро-гипноза меня хотя бы по голове не били. Как-то не так у меня работает терапия. Но этого ему, конечно, говорить нельзя. Мужик и так переживает.

– Ну если выхода нет, – притворно вздохнула я.

– Вообще никакого, – подтвердил он, повел меня к машине и распахнул дверь:

– Прошу.

Я удобно устроилась на пассажирском сидении. После холодного, как змея, Матвея Никита показался мне теплым солнцем. Захотелось простого человеческого участия. Может быть, Матвей прав, и я действительно слишком доступная? Но как же тогда знакомиться?

Матвей

Что-то здесь было не так. Ошибки в этом случае исключались полностью. За годы практики он видел многое, но не такое. Лаура должна была увидеть себя глазами матери, как бы изнутри. Вместо того ей показали фильм, в котором она была хоть и второстепенным, но всё же реальным персонажем. Бред какой-то! Фантастика. Так не может быть, это в корне неправильно. Хотя мать она видела тоже, но в очень странном ракурсе. Послание оставила не мать, а другая женщина. А такого быть не могло. В принципе исключалось.

Матвей задумчиво повернулся в кресле на колесиках, взял в руки телефон и увидел множество сообщений на ватсапе. Заказчик был нетерпелив и забросал его вопросами. Матвей вздохнул и перезвонил.

4 глава. Можно  я буду твоим рыцарем?

– Если мужик хочет в тебя вложиться — пусть вкладывается, – Матвей отхлебнул кофе и поморщился: – Мать моя, сколько сахару! Как ты это пьешь? – он налил себе полный стакан воды и залпом выпил.

– Пью и молча радуюсь, – я отобрала у него свою чашку кофе.

Организм, переживший сегодня немалый стресс, требовал кофеина и сахара.

– Так вот, неважно, каким ресурсом мужик вкладывается. Хочет оплатить стоматолога? Прекрасно. Желает поехать на дачу к твоей маме и вскопать грядки? Еще лучше. Пусть вкалывает, молотя или куя. Ибо чем больше мужик вкладывается, тем сильнее к тебе прикипает. И о расставании у него даже мысли не будет, ведь в тебя вложены деньги, нервы и время. А когда из вложений только – пардон муа – половой орган, то и бросить тебя легко и просто. Поэтому не старайся быть супер-женщиной, мчась впереди паровоза. «Сама грядки вскопаю, сама оплачу зубы» — сразу забудь. Навсегда! Не пытайся угодить мужику, демонстрируя, какая ты самостоятельная. Спасибо! – он принял из рук официанта блюдо с пирожными.

– Может, мне еще в обморок падать каждые пять минут, чтобы он меня на руках таскал?

– А неплохо было бы, кстати, – Матвей принялся за шоколадный эклер. – Живой пример: Никита тебя дверью по голове огрел, любезно предложил отвезти к доктору, а ты отказалась. А после этого еще покорно поплелась в ресторан.

– Не поняла, Матвей, мне нужно было изображать умирающую и позволить отвезти себя в больницу? Это ты имел в виду? – спросила я.

– Нет, Лаура. Нужно было сказать, что у тебя свидание, поэтому не можешь. Чтобы он эту встречу вымаливал и ужом извивался.

Я молчала. Не знала, что ответить.

– Тебе уже не двадцать, Лаура. Знаешь, в чем разница между отношениями в двадцать и тридцать лет? В том, что женщина в двадцать полностью контролирует отношения, и мужика это устраивает. Он влюблен. У него всё решает не мозг, а то, что между ногами. А в тридцать он уже сопротивляется женскому контролю изо всех сил. Тебе тридцать два, Лаура. А ты позволяешь мужикам вертеть тобой, как они хотят.

– Это не так, – возмутилась я.

– Это так, да, – Матвей вытер губы салфеткой. – Ты должна научиться мягкому контролю, чтобы мужик даже не понял, что у него отняли свободу. А если и поймет, то ему это должно понравиться. А для мягкого контроля необходимо сначала быть максимально недоступной. А не бежать по первому зову в ресторан. Если бы отказала сегодня Никите, он бы все равно нашел возможность тебя пригласить завтра, послезавтра или через три дня. Конечно, если ты его зацепила. А не так… на пару вечеров.

– Знаешь, Матвей, это всё красиво в теории. А на практике никто не будет за мной бегать. Я же не… модель, – это было сложно произнести, но у меня получилось. – А мужчины ленивы.

– Да пойми же ты, – Матвей даже прихлопнул ладонью по столу, – отношение мужчины к женщине строятся на ее реакции на него. И внешность здесь не при чем. Если ты даешь нужную реакцию, это может его вдохновить, а может, наоборот, охладить. Иногда мужчина ждет не реакцию, а ее отсутствие. Так интереснее. Это возбуждает и мотивирует. Ты на него ноль внимания, а он стареется завладеть твоим сердцем. Например, подарит тебе браслет. Что ты скажешь?

– Что красиво. И спасибо большое! – я невольно взглянула на свое запястье.

– А если тебе не понравится? – он облокотился на спинку стула, лукаво глядя на меня.

Я невольно засмотрелась на него. Беседа так захватила Матвея, что лед в глазах начал таять, обнажая вполне человеческие эмоции. Он улыбался, ожидая ответа и неотрывно глядя мне в глаза.

– Ну… – мысли никак не хотели собираться воедино, предпочитая гулять по отдельности.

Да что же такое-то? Очнись, Лаура! Очнись и ответь уже! Неужели отсутствие секса начало влиять на мозг? Ну да, Матвей красивый мужик. Даже очень. Но вредный до невозможности. Такого не выдержу. Хотя, в принципе, возможно, что вне работы и психологических экспериментов… стоп! Что я делаю? Уже прикидываю: смогу ли вытерпеть его? Нет, нет и нет! Лучше засохнуть, как курага, но подальше от такого, как этот чокнутый доктор.

– Не спи, замерзнешь, – Матвей взял с блюда еще одно пирожное и положил на мою тарелку.

При этом он случайно коснулся моей руки. Меня обожгло. Да так сильно, что я поспешно убрала руку на колено, пытаясь понять: чем обожгло? То ли холод, то ли жар. Нет, скорее электрический ток. Вселенная, родненькая, миленькая, отпусти меня! Не шути так, пожалуйста! Только не Матвей! Пусть меня лучше бьет током от табуретки, но не от этого вредного мужика!

– Связь с космическим кораблем потеряна, – констатировал Матвей и тяжело вздохнул. – Корабль покинул Солнечную систему.

Черт, кажется, что-то заметил. Я поерзала на стуле, закрыла глаза, чтобы не смотреть на него, схватила стакан и глотнула воды. Что он там спрашивал? Если мне не понравится подарок мужика?

– Все равно совру, что нравится. Потому что это элементарная вежливость. Человек же старался, – глаза я открыла, но смотреть предпочла не на него, а на пирожные.

– Вот она, твоя ошибка! – в голосе Матвея прозвучало торжество. – Если тебе подарок не понравился, то нужно это показать. Тогда мужик будет искать лучше и дороже, чтобы доказать всем, что он может себе это позволить. А если пищишь от восторга, то ему скучно. Ты предсказуема, значит, скучна. Не мотивируешь. Для тебя не нужно стараться. А самое главное: сразу понятно, что не избалована мужским вниманием. И если ты никому не нужна, то и ему не нужна тоже.

5 глава. Любовь – это не мое

– Лаура, так работать невозможно! Нельзя делать большой перерыв между сеансами, особенно в начале терапии. Мы заранее договорились. И если у тебя вдруг появились другие планы, то их нужно отложить, – резким тоном заявил Матвей.

– Я просто…

– Машину не бери, – перебил он. – Приезжай на такси. Домой я тебя отвезу.

– Почему не брать машину?

Да что он себе позволяет? Разговаривает со мной таким диктаторским тоном, словно начальник.

– Потому что, возможно, ты будешь себя плохо чувствовать, так как сеанс продлится дольше. Не нужно в таком состоянии садиться за руль. А знаешь что? Не бери такси. Сам заеду за тобой в половине седьмого.

– Я не могу.

– До скольки ты работаешь, Лаура?

– До половины седьмого.

– Значит, в половину седьмого приеду. До свидания, – Матвей повесил трубку, не слушая моих возражений.

Я так и застыла с открытым ртом, держа телефон возле уха. Что же мне делать? Не скрываться же от Матвея. Хотя… Светка мне все время говорит, что нужно научиться хитрить. А у меня с этим плохо. Вот сегодня и начну.

В четверть седьмого я извинилась перед группой, что вынуждена закончить занятия немного раньше, и пообещала вернуть это время в следующий раз. Быстро схватила сумку и побежала вниз. Никита уже ждал меня.

– Добрый вечер, принцесса! – улыбнулся он.

– Добрый! – времени на любезности не было, поэтому я быстро пошла к его машине.

И в тот момент за спиной взвизгнули тормоза, и раздался голос Матвея:

– Лаура, ты ошиблась средством передвижения. Тебе сюда.

Я повернулась. Матвей вышел из машины и распахнул дверь.

Схитрила, называется. Лиса-неудачница залезла в курятник и застряла в дверях. Я подошла к Матвею.

– Спасибо, что приехал, но у меня другие планы. Сегодня никак, – прошептала я, чтобы Никита не слышал.

– У нас есть план терапии и его нужно придерживаться, – невозмутимо ответил Матвей. – Ну-ка быстро садись в машину, времени нет.

Что это еще за тон? Ну-ка быстро? Да что он себе позволяет? Я набрала воздуха в грудь, чтобы язвительно и твердо отказать. Но в этот момент мне на помощь подоспел Никита.

– Привет, док. Я смотрю: ты у меня девушку прямо из-под носа похищаешь.

– У нас сеанс, – юморной тон Матвей не поддержал.

– Понимаю, – улыбнулся Никита, – но у нас тоже планы вообще-то. Может быть, ты позволишь девушке самой решать, куда ей ехать?

– Лаура для меня не девушка, а пациентка. Поэтому и решать буду я.

– Эй, док, ну ты осади чутка, – Никита еще улыбался, но в голосе звучало явное раздражение.

– Зачем? – пожал плечами Матвей. – Ты меня уже просил осадить чутка во время твоей терапии. А я решил по-своему. И ведь хорошо получилось, правда? Помогло ведь?

Никита густо покраснел и промолчал.

– Ну вот и славно, – улыбнулся Матвей.

И у меня от этой улыбки мороз пошел по коже. В первый раз вижу, чтобы человек улыбался так, словно он сейчас укусит. Губы раздвигаются, а глаза ледяные. В них ни капли теплоты, как у всех нормальных людей, когда они улыбаются. Не мужик, а Несмеян какой-то.

– Лаура, прошу, – Матвей указал на пассажирское сиденье.

– Ладно, принцесса. Док прав: терапия важнее, – Никита склонился к моей руке, галантно поцеловал ее и осторожно усадил меня в машину Матвея.

Я в полном шоке застегнула ремень безопасности, понимая, что сейчас нужно возмутиться, возразить, но тело словно сковало в параличе. Матвей и Никита о чем-то тихо беседовали, и Матвей явно его отчитывал, судя по смущенному виду Никиты.

Моя жизнь начала всё больше и больше напоминать турецкий сериал, где триста серий ничего не происходит, все выразительно смотрят друг на друга, а потом бац – и всё катится к черту под щемящую восточную музыку.

Матвей

Этот тупой качок его раздражал. Сидел бы в своем спортзале и бился бы головой о тренажеры или лучше о боксерскую грушу.

– Он тебе не пара, – заявил Матвей, как только машина тронулась с места.

– А тебе откуда знать? – возмутилась Лаура. – Ты перешел все границы.

– Нет, мы сразу договорились, что ты меня слушаешься.

– Мы не договаривались. Это ты сам так решил, – Лаура от возмущения даже повернулась к нему всем корпусом.

– Ладно, решил, потому что я Никиту знаю, а ты нет.

– И что с ним не так, Матвей?

– Я не обсуждаю пациентов. Просто поверь на слово, Лаура.

Качок, откровенно говоря, тупым не был. Хотя Матвею очень хотелось, чтобы это было именно так.

Они познакомились, когда Никита привел к Матвею на терапию двух своих телок – назвать их девушками язык не поворачивался. Телки требовали слишком многого, хотя друг с другом знакомы не были. Но накачанные ботоксом губы у них были одинаковые. И завышенные финансовые требования к мужчинам тоже.

6 глава. Вася Пупкин для принцессы

Матвей

– У всех так, не только у тебя, – успокоил ее Матвей. – Мы лжем, нам лгут. Это жизнь.

– Нет, – горячо возразила она. – Я так долго уверяла саму себя, что все можно исправить и что надежда есть. А это ложь. У меня ничего нет. Мужчины приходят и уходят. Я никому не нужна, – ее голос дрогнул. – Если завтра исчезну, то никто даже сразу не заметит.

– Так не бывает, – улыбнулся Матвей. – Ты придумываешь.

– Бывает. Моя подруга Света подумает, что я уехала на пару дней. Мама решит, что не звоню, так как занята. Я лгу себе, что не одна, но у меня ничего нет, – она вдруг уткнулась в его плечо и зарыдала.

Матвей растерялся. В его кабинете пациенты часто плакали, но не так. И не у него на плече. Есть святое правило психотерапии: всегда соблюдать дистанцию между врачом и пациентом. Лаура с легкостью сделала то, чего он не позволял никому: нарушила личные границы. Ему нужно бы встать и пересесть. Показать ей, что так нельзя. Нужно. Да. Вместо этого он медленно поднял руки и неумело обнял ее. Давно забыл, как это делается. Привык утешать словами, как и обязан поступать врач.

Она дрожала в его руках, горько всхлипывая.

– Ну всё, всё, – прошептал Матвей.

И вдруг, сам того не желая, поцеловал ее в теплую макушку. И замер от ужаса. Он не понял, как это случилось. И очень надеялся, что она не заметила. Но она почувствовала. Перестала всхлипывать и дрожать, посмотрела на него снизу вверх и благодарно улыбнулась сквозь слёзы:

– Спасибо!

Мокрые ресницы, веснушки, широко распахнутые глаза, в которых плещется благодарность. А еще губы. Матвей только сейчас заметил, что они красивой формы. До этого как-то не обращал внимание. Они так близко, словно напрашиваются на поцелуй.

– Стоп! – мысленно приказал он себе. – Еще не хватало, чтобы тебя лишили лицензии за сексуальные домогательства.

Матвей с трудом разжал руки. Мышцы словно застыли. Это простое движение далось ему нелегко. Отпускать Лауру совершенно не хотелось.

– Всегда к вашим услугам, – дежурно отшутился он и встал с кушетки от греха подальше.

– Зачем ты выдернул меня оттуда, Матвей? Мне нужно было остаться там подольше, чтобы разобраться, наконец.

– Тебе было плохо, Лаура. Нельзя так долго и глубоко погружаться в память. Нельзя! Понимаешь? Это слишком мало изучено

– Но я чувствую, что всё дело в этой девушке. Не могу передать словами, но точно знаю здесь, внутри, – она дотронулась до груди. – И отец. Он так на нее смотрел! Он никогда так не смотрел на маму.

– Отдохни пока. Полежи на кушетке. Мне нужно позвонить, – Матвей взял телефон и вышел из кабинета.

Секретарша в приемной встала из-за стола, явно хотела спросить о чем-то, но наткнулась на его взгляд, села обратно и промолчала.

Матвей вышел на улицу. Он редко испытывал ненависть к кому-либо или чему-либо, считая, что ненависть слишком сильное чувство. Им нельзя разбрасываться просто так. Желательно приберечь для самых серьезных случаев. Можно было перечесть по пальцам одной руки ситуации, которые он, действительно, ненавидел. И случай Лауры был как раз таким. Матвей ненавидел, когда его обманывали, считая простачком. И эта история захватила его с головой. Потому что, фактически, перечеркивала все его эксперименты, весь наработанный опыт. Да к черту! Он никому не позволит спустить в унитаз годы работы и свои мечты.

Матвей глубоко вдохнул пряный августовский воздух и решительно набрал номер телефона заказчика.

– Что здесь, к чертям, происходит? – прошипел Матвей, как только на другом конце линии прозвучало дежурное: «Слушаю!». – Я погружаю ее в память матери. Даю установку идти по материнскому роду вниз, в глубину. И вместо этого она видит отца.

– Разве нельзя погружаться в родовую память через отца? Какая разница через кого? – спросил заказчик.

– Не тогда, когда я контролирую процесс погружения, – отрезал Матвей. – У меня не бывает накладок. Значит, вы что-то от меня утаиваете.

– Мне все равно, чья память у нее проснулась, – огрызнулся заказчик. – Хоть Папы Римского! Я плачу вам не за это. Вы должны просто довести свою работу до конца. Как она там погружается вообще не имеет значения. Эти погружения просто предлог. Вам нужно во время гипноза внушить ей то, что необходимо мне. И как можно быстрее. У меня совсем нет времени. Оно вышло.

– Нет, мы так не договаривались. Я не шарлатан. Чтобы внушить, я должен понимать, что происходит. Иначе не смогу работать.

– Хорошо, я удвою гонорар, – попытался умаслить Матвея заказчик.

–Нет, я прекращаю сеансы, – не уступил Матвей.

– Ладно, утрою, – вздохнул заказчик.

Матвей нервно сглотнул. Сумма была гигантской. Если заказчик готов поделиться с ним такими огромными деньгами, то какова же цена вопроса? Такие астрономические суммы даже представить себе тяжело.

– Хорошо, – пообещал Матвей. – Сделаю всё как можно быстрее.

Он вернулся к Лауре. Бедная девчонка. Что ж тебе так не повезло-то? Спит, тихо всхлипывая во сне, свернувшись калачиком на его новомодной, анатомически изогнутой кушетке. И даже не знает, какие интриги плетутся вокруг нее. И какие невероятные тайны ее окружают. На их фоне венец безбрачия просто детский лепет на лужайке.