Солнце взойдёт

Глава 1

За несколько часов до...

Перед встречей, назначенной в ресторане отеля, у Ярослава оставалось еще целых полчаса: успеет заселиться и оставить вещи. Рабочий график не будет нарушен, и это главное. Он очень не любил выпадать из заданного темпа жизни.

Провожавшая Ярослава до номера сотрудница отеля сыпала подробностями, но он не прислушивался: гостиниц в его жизни было достаточно, а сладкие речи для повышения продаж могли быть ему интересны только с точки зрения успешного маркетинга. Впрочем, уже давно его зона ответственности — управление, а для продвижения у него, к счастью, имелся рекламный отдел.

— Приятного отдыха в нашем отеле! — Девушка просияла улыбкой и бросила на него очередной заинтересованный взгляд.

Всю дорогу до номера и последние пару минут, объясняя Ярославу услуги клиентского сервиса, она очень пыталась ему понравиться. Он, конечно, это заметил: в тридцать шесть лет он уже вряд ли мог отыскать что-то загадочное в женском поведении.

— Благодарю, — сделав вид, что не уловил никаких признаков симпатии (этому он тоже давно научился), Ярослав кивнул девушке и подошел к двери. — До свидания, — попрощался он с холодной вежливостью.

Разочарование в ее последнем взгляде он проигнорировал.

Начавшиеся в середине дня переговоры с будущим, хотя последний час Ярославу казалось, что возможно уже и нет, франчайзи затянулись. Изначально предполагалось, что первая встреча с Владимиром Сухановым станет неформальным началом плодотворной работы: стоило обсудить перспективы, целесообразность открытия, оценить логистику и возможность соблюдения всех предъявляемых сетью стандартов. Однако уже в середине разговора выяснилось, что гипотетический покупатель франшизы не совсем понимает, кофейни какого класса планирует открывать.

К качеству продаваемого под его именем кофе Ярослав относился ревностно. В Москве и Петербурге их кофейни были образцовыми и допустить, чтобы в Сочи открылся уступающий им хоть в чем-то филиал было невозможно.

— Нет, — возразил Ярослав на очередной довольно нелепый аргумент сидящего напротив него бизнесмена. — Владимир, если вы действительно настроены открывать заведение с моим именем, вы должны принять, что требования наших франшиз очень жесткие. Вы не можете просто предложить своего обжарщика. Я знаю всех достойных обжарщиков в России, и названные вами — вне этого списка. Мы варим лучший кофе в Москве и Питере, для Сочи исключений не будет.

— Я вас услышал, Ярослав, — недовольство в голосе Суханова было почти неявным. — Мне нужно время, чтобы изучить ваши замечания и предложить варианты, которые устроят нас обоих.

— Думаю, на сегодня мы обсудили все, что могли. — Ярослав кивнул.

— Тогда предварительно наметим встречу через два дня, подойдет?

— Да, обсудим время позднее.

Поднявшись из-за стола, они пожали друг другу руки.

Суханов ушел. Ярослав сел, задумавшись. Прогонял в голове только что закончившуюся беседу, намечал список вопросов. Кое-что через пару минут записал в стоявший перед ним ноутбук.

Работа его затянула. Он и сам не заметил, как стал отвечать на почту, потом залез в мессенджер и начал по привычке помогать управляющим в кофейнях с неожиданной запарой. Бухгалтерии его внимание тоже требовалось, несмотря на вечернее время. Очнулся Ярослав только услышав, что жизнь в ресторане пришла в движение.

Со сцены полилась живая музыка, освещение изменилось, стало приглушенным и интимным. Ярослав захлопнул ноутбук и с интересом осмотрелся.

Полупустой днем зал теперь заполнили люди и свободных столиков вокруг видно не было. Официанты сновали туда—сюда, разнося заказы и меню. В вечернем свете сверкали бокалы и нарядные коктейльные платья. Вдруг раздались аплодисменты, и Ярослав повернулся к сцене. Очевидно, намечалось какое-то выступление.

На довольно просторный круглый подиум в центре зала взошла женщина и остановилась у стойки микрофона. Позади нее были музыканты: пара гитаристов, барабанщик, клавишник, но вряд ли они могли привлечь внимание так, как привлекала его их вокалистка.

От дочери, грезившей о карьере певицы чуть ли не с двух лет, Ярослав знал о сценическом мастерстве достаточно. О том, как важно владеть залом. О том, что все решает уверенность артиста, его умение всем своим существом: телом, разумом, психикой — вибрировать энергетикой и посылать ее зрителю, заставляя его впитывать, слушать, смотреть.

У певицы, повернувшейся к музыкантам и легко качнувшей головой, со сценическим мастерством проблем определенно не имелось. Ярослав следил за каждым ее жестом, идеально попадающим в начавшуюся мелодию довольно знакомой песни. За каждым взглядом ярко-накрашенных темными тенями глаз и алых губ — макияж, который шел только тем, кто мог смотреть на всех остальных сверху—вниз и на дистанции. Обычные женщины имели с ним нелепый вид, артистки — роскошный.

Музыка нарастала, приобретая все больше красок и громкости звука. Вокалистка подошла к микрофону вплотную, почти касаясь его губами, и запела. Бархатным, сочным и плотным голосом. Обволакивающе-объемным, завораживающим и проникновенным.

Ярослав замер.

Он и забыл, когда последний раз восхищался женщиной. Не планируя знакомства. Не желая его, а даже запрещая, чтобы не разрушить этот флер совершенства. Изучая издалека. Созерцая. Как созерцают шедевр искусства.

В немом восторге.

В молодости Ярослав еще не знал, как это — восхищаться. Понял и научился позднее, но в то время для него существовала одна Карина — его жена, мать его дочери, его самый близкий и родной человек.

Он не просто ей восхищался, он ее любил. Со всеми ее прекрасными несовершенствами.

Других женщин Ярослав не то что бы не замечал — не разрешал себе замечать. Была Карина, и вертеть головой по сторонам в поиске лучших вариантов казалось ему делом недостойным.

После же… Просто не мог. Был полностью равнодушен к самым красивым представительницам противоположного пола. Не обращал внимания, не хотел: ни улыбок, ни флирта, ни симпатии, ни секса.

Глава 2

Вставал Ярослав рано. В любое время года, где бы ни находился. Кофейни открывались в шесть тридцать утра каждый день, и он включался в рабочий процесс как минимум за полчаса до того, как у зоны обслуживания возникал первый гость.

Сейчас, конечно, приходилось намного проще, чем десять лет назад, когда Ярослав начинал свой путь. Первую кофейню и кофейней-то в полном смысле слова назвать было нельзя — крошечный островок с парой посадочных мест на нулевом этаже крупного бизнес-центра. Высокая проходимость и сравнительно небольшая по московским меркам арендная плата оказались оптимальным решением.

Полгода Ярослав ежедневно вставал в полпятого утра, несмотря на поздний отход ко сну. Сам был и поставщиком, и уборщиком, и маркетологом. Сам стоял и за кассой, и за кофемашиной. Улыбался гостям лучшей из своих улыбок, мысленно представляя, как придет домой и рухнет в кровать.

В часы затишья он без конца тренировался варить эспрессо, зная, что нет предела совершенству, и думая только о том, что однажды его старания принесут результат. Потому что за хорошим кофе люди готовы идти не просто в определенное место, но даже к определенному бариста. Вот такая кофейная философия.

И со временем она себя оправдала. Посетители стали запоминать Ярослава, хвалить его кофе и заглядывать по нескольку раз на дню. Появились завсегдатаи, по чьим рекомендациям все чаще начали забегать любопытствующие ценители из ближайших районов. Участившиеся очереди от стойки до входа позволили Ярославу нанять сразу двух помощников—студентов, которых он сам и учил варить кофе.

Спустя десяток лет из той крошечной точки выросла целая сеть — шесть заведений в Москве, четыре в Питере и еще по паре-тройке филиалов в нескольких городах открылись по франшизе. Теперь у них были многочисленный штат сотрудников в разных отделах, собственные программы обучения бариста, оригинальное меню, даже мерч вроде сумок-шопперов, термокружек и прочей посуды, а главное — лояльные гости и известное в мире успешного бизнеса имя.

Несмотря на временную физическую разлуку с Москвой, сегодня Ярослав тоже поднялся на рассвете. Режим дня он блюл свято. Особенно последние два года.

После пробуждения он, умывшись, отправился на пробежку. Бег тоже был одним из пунктов его обязательной программы по утрам. В любое время года и в любой точке света.

Особой заслуги Ярослава в этом заделе на здоровую жизнь не было. К бегу его приучила Юлька лет шесть назад. Она как раз сменила преподавательницу по вокалу и вдруг взялась за подготовку к музыкальной карьере всерьез.

Насколько ей в последнее время не нравилась ее прошлая преподавательница, настолько неожиданно авторитетной и любимой стала новая. Что и посоветовала довольно малохольной физически Юльке заняться бегом, чтобы улучшить выносливость — важнейшее, как выяснилось, для певца свойство.

Они еще жили рядом с Екатерининским парком, где с весны по осень гулять было одно удовольствие, но отпускать Юльку одну в шесть утра (она в их семье единственная уродилась истинным жаворонком) в парк заботливая отцовская сущность отказывалась, и Ярослав невольно превратился с сопровождающего, а позднее втянулся в процесс, оценив, какой заряд бодрости на день дарит получасовая пробежка.

Сочинская жара тоже не могла его остановить. Ранним утром на берегу моря температура была по меркам Ярослава приемлемая, а в чем-то даже полезная: потренирует выносливость в более сложных условиях.

В спортивных шортах и без майки он, нацепив наушники, бежал по песку, наслаждаясь веявшей от воды прохладой и соленым воздухом. О вчерашней грозе не напоминало ничего: небо разливалось ослепительно-голубым полотном, солнце стояло высоко и пока милостиво согревало приятным теплом.

Людей вокруг было немного. Кто-то уже старательно обеспечивал себе загар, кто-то прятался под тентами, несколько человек, как и Ярослав, занимались спортом.

Спустя пару километров он остановился перевести дух и вдруг заприметил невдалеке женщину. Она странно выбивалась из числа всех присутствующих на пляже этим утром. Короткие шорты и белая легкая блузка с длинным рукавом точно не годились ни для солнечных ванн, ни для физических упражнений.

Сидя на песке, обхватив руками колени, женщина, кажется, просто смотрела на море. Золотистые волосы развевались на ветру, чуть волнистые пряди постоянно закрывали лицо, но она словно и не замечала. Щурилась иногда от яркого света, но продолжала глядеть вдаль. Темные очки вместе с босоножками лежали сбоку.

Закрыв глаза, она откинула голову назад, подставляя лицо солнцу, и мягко улыбнулась. Ярославу этот жест вдруг напомнил другую женщину. Ту, что вчера загипнотизировала всех, кто оказался в зале ресторана. Могла ли это быть она?

С его места за столом он при тусклом сценическом освещении не сумел рассмотреть ее настолько, чтобы узнать без макияжа и к тому же издалека. Ярослав испытал острое желание подойти и выяснить, не она ли пела вчера так, что он ушел из ресторана только после завершения ее выступления.

Свое, вероятно, врожденное любопытство он всегда считал положительной чертой характера. В конце концов именно благодаря любопытству он когда-то загорелся желанием найти всю имеющуюся в мире информацию о кофе и во многом с опорой на эти знания добился большого успеха. Из любопытства он учился всю свою жизнь — к счастью, с широким распространением интернета интеллектуальные достояния человечества стали доступнее даже для молодых отцов, не имевших возможности после школы поступить в университет.

Однако сейчас Ярослав был своим неподдающимся усмирению любопытством раздражен. Глупость несусветная — пытаться незаметно разглядеть незнакомку с более близкого расстояния, чтобы убедиться в своих подозрениях или, напротив, их развеять, но удержаться Ярослав не смог.

Ноги сами потащили его в нужную сторону, и лишь на последней паре метров он остановился: не столько по своей воле, сколько просто от неожиданности.

Он знал эту женщину.

Глава 3

В отеле, где Ярослав остановился, на первом этаже располагалось несколько заведений разного уровня. В том числе и ресторан, где кофе варил один из хорошо знакомых ему бариста.

С Ильей они постоянно пересекались на чемпионатах[1]. Каждый раз, приезжая в Сочи, Ярослав, как и в любом другом городе, устраивал из научного интереса турне по местным кофейням. В его тройке лучших бариста Илья держался прочно из года в год. И в настоящее время очень удачно работал совсем неподалеку.

Как Ярослав и предполагал, Елена жила в том же отеле, что и он сам. По дороге они успели договориться, что она подождет его в ресторане, пока он поднимется в номер переодеться. Уверенности Ярославу было не занимать, но заявиться в спортивных шортах и с обнаженным торсом в очень приличный ресторан было все-таки очень неприлично.

Он действительно уложился в самые минимальные временные сроки и, к своему облегчению, по возвращению без труда нашел Елену за одним из столиков. Листая меню, она долго не замечала приближения Ярослава, хотя и сидела лицом ко входу в зал. Взглядами они встретились уже на минимальном расстоянии друг от друга.

— Спасибо, что дождались, — произнес он, достигнув стола. Шутливо, конечно, но и с долей серьезности: давно ему не приходилось в такой спешке принимать душ и одеваться вместе с тем испытывая непривычное, будоражащее волнение.

— Что вы! — Елена качнула головой и выпрямилась в кресле. — Да и ждать мне, можно сказать, не пришлось.

— Тогда приступим? — Расположившись напротив, Ярослав потянулся к меню. — Что-нибудь выбрали?

— Нет. Еще нет. Посоветуете как более опытный посетитель?

— Еда у них вся хороша, на мой не слишком экспертный взгляд, а кофе… для начала стоит узнать, кто сегодня бариста. Там возможны варианты.

— Вы так много знаете о кофе? — Елена смотрела на него удивленно и заинтересованно.

Не ожидавший, что род его деятельности для нее остался секретом после стольких лет Юлькиных уроков Ярослав эти эмоции разделял. На несколько секунд даже возникло желание не признаваться — давно он не был в глазах другого человека не «тем самым Исаевым».

— Очень много, — протянул-таки он с глухим смешком. — У меня сеть кофеен. Так что всех крутых бариста в стране я знаю. И один из них работает здесь.

Замерев на миг, Елена наверняка складывала два и два.

— «Исаев» — это ваши кофейни? — Она чуть заметно подпрыгнула на месте, найдя отгадку. Вопрос, конечно, был уже условным. — Я даже и не подумала, — рассмеявшись, Елена покачала головой.

— Да, должен признать, с креативностью у меня десять лет назад было не очень, — говоря, Ярослав снова улыбался. В обществе Елены быть молчаливым и безэмоциональным не выходило. Она заражала своим светом, ярким и теплым. Совершенно естественным желанием было подхватить эту легкость и продлить.

— Юля никогда не рассказывала, — пояснила она свою неосведомленность.

— Она не любит говорить, кем работает папа, — будто бы по секрету поделился Ярослав, забавляясь. — Боится, что люди начнут думать, что она хвастается.

С появлением официанта их разговор вынужденно был прерван.

С выбором завтрака Елена определилась быстро: классические сырники с ягодным соусом привлекли ее сильнее, чем мудреные изыски из меню от шеф-повара. Ярослав тоже не стал экспериментировать и заказал яйца Бенедикт с лососем.

Зато в своих советах о кофе он не сдерживался. За кофемашиной сегодня колдовал именно Илья, которому задача раскрыть всю полноту вкуса редкого и дорогого сорта кофе точно была по плечу. Как и удивить вполне искушенную гостью ресторана.

— Попробуйте «Гейшу»[2], — предложил Ярослав после того, как выпытал у Елены ее кофейные предпочтения во всех подробностях. — Илья точно заварит ее, как никто. Влюбитесь раз и навсегда.

Елена рассмеялась.

— Хорошо, — она закивала и повернулась к официанту, про которого они, пусть и на полминуты, позабыли. — «Гейшу», пожалуйста.

— Какой способ заваривания предпочитаете? — поинтересовался тот, ничуть не теряясь.

Елена вновь обратилась к Ярославу:

— Какой посоветуете, чтобы ничего не упустить? Я обычно заказываю «воронку»[3]…

— «Воронка» отлично подойдет», — одобрил он и добавил уже официанту: — Мне то же самое.

Когда они остались за столиком одни, Ярослав поймал направленный в его сторону удивленно-восторженный взгляд. Елена тут же поспешила объясниться:

— Я начинаю понимать, почему ваши кофейни столь успешны. Вы так заманчиво предлагаете, что невозможно устоять. Очень убедительно. Я теперь абсолютно уверена, что меня ждет лучший кофе в моей жизни.

В ответ он лукаво ухмыльнулся и, вдруг обнаружив в себе давно забытый кураж, спросил:

— Знаете, как бариста чаще всего повышают выручку?

Елена покачала головой. Опершись локтями о стол, наклонилась ближе к нему, выражая полную заинтересованность.

— Как же? — Вид у нее был веселый и даже чуточку игривый.

Ярослав повторил следом за ней и тоже сменил позу на более доверительную, словно и правда собирался поведать главную тайну всей кофейной индустрии.

— Соблазняя, — обронил он просто и, не прерывая зрительного контакта, перешел с обычного тона на вкрадчивый и тихий, продолжая наблюдать за Еленой и говорить: — Улыбаясь каждой гостье так, словно краше ее нет; флиртуя, предлагая попробовать что-то особенное и выбранное именно для нее. Поверьте, никто не может устоять. И все уходят после таких бариста счастливыми и заряженными хорошим настроением на весь день. Впрочем, — отстранившись, он откинулся на спинку кресла и закончил уже в самой непринужденной манере: — Работает по отношению к любому полу.

Елена отреагировала не сразу: взгляд будто бы чуточку затуманенный, взмах ресниц, едва заметный слуху выдох из приоткрытых губ, покрасневшие щеки, — все это Ярослав подмечал, пребывая в странном состоянии, близком ко сну или гипнозу.

Ему нравилось увиденное. До неожиданной сухости в горле и томительной тяжести в теле.

Глава 4

Этим летом Лена попала в Сочи по воле случая. К концу июня в ее сфере деятельности начинался «мертвый» сезон: ученики и ученицы, как взрослые, так и маленькие, заканчивали грызть гранит науки или работать и уезжали отдыхать — кто на море, кто за границу, кто к бабушкам и дедушкам, а кто брал паузу в занятиях на месяц, даже оставаясь в Москве.

В период затишья всегда отдыхала и Лена. Выделяла себе две — три свободных от трудовой деятельности недели уже ближе к августу и отправлялась куда-нибудь к морю. Чаще всего одна, несмотря на кольцо на безымянном пальце.

Ее муж — теперь уже бывший — очень много работал. В его жизни не была места отпускам. Впрочем, Лене там места не было тоже.

Сочи, в который она приехала незапланированно, с прошлой зимы ассоциировался у нее с единственным отпуском, что она и Денис провели вместе впервые за три с лишним года брака.

В июле, каких-то шесть месяцев спустя, они развелись.

С расставанием Лена справлялась. Очень даже неплохо. Жизнь не кончилась, мир не рухнул и не стал бесцветным. Она, к своему счастью, никогда не была заложницей идеи, что без мужчины существовать женщине особо незачем.

У нее имелись и мечты, и цели. Большая семья, близкие подруги. Музыка, без которой жизни Лена действительно не представляла. Ей здорово повезло обладать пониманием того, как много счастья можно отыскать в каждом дне. Даже если глубоко внутри что-то ноет и тоскливо ворочается тяжелым комком.

Как бы ни хотелось избежать страдания, Лена знала, что каждому однажды выпадает его доля горечи. Лишь те, кто совсем не знал, как устроена человеческая жизнь могли ошибочно надеяться на беззаботное существование от рождения до смерти. В действительности же потери и разочарования были закономерными этапами существования — такими же, как искрящееся счастье и тихий мирный покой.

В жизни Лены первой большой болью стал Денис: он ее не любил, а она его — любила. И ничего нельзя было поделать, только отпустить.

С тех пор ее любовь, конечно, никуда не исчезла. Лена сомневалась, что настоящие чувства способны пройти на расстоянии. Симпатия, влюбленность, страсть — да, но любовь? Зависимость между дистанцией, регулярностью встреч и силой чувств не прослеживалась.

Со временем, благодаря привычке, слабела лишь тоска. С течением дней Лена привыкла, что Дениса нет ее в жизни, что где-то в другой части Москвы он выступает в судах, сидит до полуночи в офисе и потом, вернувшись домой, еще пару часов в кабинете покрасневшими от усталости глазами вглядывается в монитор компьютера и беспрестанно бьет пальцами по клавишам. Один ли?..

Лена допускала и даже надеялась, что теперь он не работает в таком бешенном темпе. Что теперь он, наконец-то, счастлив. Пусть и с той, другой.

Тем удивительнее было, как неожиданно Лену накрыло новой волной тоски в июле. Когда она, казалось бы, перестала вспоминать о Денисе ежедневно и ежечасно, когда начала смотреть в будущее со все возрастающим оптимизмом — и вдруг эта тоска.

Всепоглощающая, иссушивающая потребность хотя бы просто его увидеть ошарашивала и вызывала страх в пару с несогласием. Лена не ожидала подобной остроты эмоций и чувств.

Наверное, повлияла дата. Прошел ровно год с последней встречи с Денисом у ЗАГСа. Уже год они не обменялись ни словом, ни взглядом. Ни одной случайной встречи, ни одного неожиданного поста в соцсетях — у него их попросту не было.

Отвлечься, перевести внимание на другие сферы не выходило. Нагрузка в вокальной студии как раз снизилась до минимальной, Лара, лучшая подруга Лены, отправилась вместе с женихом, в отпуск, родители и младший брат жили в другом городе — деть себя было некуда. Недавнее предвкушение грядущего отпуска затерялось в сонме тревожных, горьких чувств.

Звонку Марины — одногруппницы по Гнесинке и бывшей коллеги по музыкальной группе, в которой они обе солировали, — Лена не удивилась, но обрадовалась. Они хорошо дружили, но виделись крайне редко: едва ли не сразу после выпуска Марина вернулась в родной Сочи.

— Так ты приедешь, Лен? — спрашивала та с теплом и надеждой. — Ну правда, с тобой мы точно не облажаемся! Ты шикарная. И поешь лучше меня, — произнесла Марина легко и засмеялась: — Теперь я готова это признать. Но только пока у меня гипс на ноге!

— Не знаю, — Лена отвечала растерянно, забывая отреагировать на шутливый комплимент.

Она не ожидала. Была не готова. Не как певица и музыкант — тут все было в порядке. Материал «впет»[1] давно, тем более что ничего сверхсложного в программу брать и не нужно: ресторанной публике не до изысков джазовых импровизаций. Лена не знала, хочет ли ехать в Сочи, когда на душе и без лишних воспоминаний царил полный разлад.

— Ну пожалуйста, Лен! — Марина прибавила голосу жалостливо-просительных интонаций. — Кто, если не ты? Все более-менее путные вокалистки уже заняты, да и материал наш когда им учить? А ты большую часть все равно знаешь, успеешь остальное в процессе подхватить. У тебя с этим никогда проблем не случалось. И с занятиями сейчас наверняка тухляк, лето же. А тут, наоборот, гонорар супер. Выручай!

— Хорошо, хорошо, — Лена сдалась. — Прости, что-то я и правда долго думаю. Такой шанс: и тебя увижу, и море.

В динамик с той стороны телефонной линии фыркнули.

— То-то же. Я со сломанной ногой точно никуда не поеду в ближайшие месяцы, так что покуй чемоданы и давай к нам. Парни будут рады тебя видеть. Они тоже категорически против других кандидатур.

Смеясь, Лена ее перебила:

— Все, все, я поняла, как сильно вы желаете меня видеть. Тут без шансов. Сегодня же куплю билет на самолет.

В Сочи она прилетела уже через пару дней.

_______________

[1] Профессиональный жаргон: «впетый материал» — обкатанная, хорошо изученная певцом или певицей программа выступления.

Глава 5

Зажмурившись, Лена подставила лицо солнечному свету. Под закрытыми веками бликами менялись сочные цвета: от ярко-желтого до огненного красного — любимая забава из детства. Воздух, влажный и густой, овевал освежающей прохладой разгоряченную кожу и звуки моря доносились успокаивающим шепотом нападающих на берег волн. Теплый, шероховатый песок впивался в ладони и ноги, дополняя ощущения.

Проснуться на рассвете, прийти на пляж, где в пять утра было еще не многолюдно, оказалось прекрасной затеей. Необъятное, осязаемое всеми органами чувств умиротворение стоило раннего подъема. Тем более что бодрствовала Лена по воле организма, а не будильника.

После вчерашнего выступления она уснула очень быстро, хотя боялась, что, отвыкнув от подобных скачков адреналина, не сумеет глаз сомкнуть. Нервное перенапряжение избавило ее от бессонницы ночью, но зато утром Лена подскочила взбудораженной и неспособной усидеть на месте.

Энергия, которую можно получить только от зрителя, пульсировала вместе с кровью в венах. Хотелось петь и танцевать, перевоплощаться в разные образы и ловить то самое ощущение полной власти над зрительным залом. Вчерашним вечером Лена насладилась им сполна.

В отношении этого чувства обмануться было нельзя: артисты всегда знают, подчинили они себе внимание публики или нет. Со сцены видно все: широко распахнутые глаза, напряженные позы, замершее дыхание — и все поддается управлению, стоит только создать у зрителя иллюзию встретившихся взглядов.

Если этой магической связи не возникало, выступление обязательно оказывалось неудачным. Можно было спеть и сыграть каждое произведение самым идеальным образом, ни разу не сбиться с такта и не сфальшивить ни на полутон, но звуки будто тонули в океане глухой толпы, а эмоции мертвели, не отыскав в сердце слушателя резонатор. Лена, как и любой музыкант, не избежала подобного опыта в начале своей творческой деятельности и до сих пор вспоминала о нем с ужасом.

Перед первым выступлением после долгого перерыва она сильно волновалась: отвыкла и от нервного дрожания похолодевших пальцев, и от судорожного дыхания и неровно бьющегося где-то в горле сердца. Не то чтобы эти реакции организма исчезали при ежедневных выходах на сцену — нет, но вырабатывалась привычка справляться с переживаниями за секунду до прикосновения к микрофону.

Еще по приезде Марина подробно описала Лене площадки, где обязалась выступать этим летом их группа и характерные особенности публики в каждом месте. Начинать им предстояло с ресторана при отеле, которым владел дядя Марины — успешный бизнесмен и увлеченный меломан.

В его заведениях к выбору живой музыки относились с определенным пиететом, о чем большой части посетителей было известно. Такая публика обещала быть внимательной и благодарной, если удастся ее впечатлить.

Зал ресторана был, конечно, довольно камерным. Перед огромной аудиторией Лена по неизвестной причине всегда чувствовала себя увереннее, чем перед несколькими десятками человек. Было легче собраться и выложиться на все сто процентов из ста.

Прошло все, однако, чудесно. Ни один из ее профессиональных навыков не был утрачен, волнение забылось еще в первой части программы и дальше Лена просто наслаждалась происходящим.

Поразительно, но за годы перерыва она успела забыть, насколько ей нравилась концертная деятельность. Не подозревала, что где-то на глубине в ней медленно тлеет потребность выворачивать до скрытой агонии душу, выплескивая эмоции через музыку, заражая ими других людей. Вновь вкусив главный наркотик для всей музыкантской братии — энергию зала, она теперь не знала, хочет ли насовсем от него отказаться или вернуть его в свою жизнь.

От этих мыслей Лену и отвлек Ярослав Исаев — отец одной из ее учениц. Оказавшийся на том же пляже, что и она. В спортивных шортах и с обнаженным торсом.

Влажная кожа сверкала на солнце, привлекая к себе внимание. Взъерошенные черные с проседью на макушке и висках волосы совсем не вязались с отложившимся у Лены за несколько прежних встреч обликом. Она видела его в костюме, видела в какой-то обычной одежде типа джинсов и полувера, но уж точно не полуобнаженным.

Ей было неловко. Совсем чуть-чуть, но все же некомфортно попасть в столь неформальную ситуацию с человеком, отношения с которым строились в деловой сфере. Отведя очередной невольно скользнувший по телу Ярослава взгляд, Лена порадовалась, что сама для пляжа одета совершенно по-пуритански.

Разумом она прекрасно понимала, что к преподавателям обществом выдвинут необъективно чрезмерный список требований, но тем не менее подсознательно всегда готовилась к тому, что кому-нибудь из родителей ее учеников не придется по душе ее фото из соцсетей, где она могла быть с красной помадой или в купальнике. С коллегами прецеденты случались не раз.

Вот и услышав предложение Ярослава составить ему компанию за завтраком, Лена растерялась. Не успела понять, в какой момент разговора о Юльке они перешли на личные темы с очевидной легкостью общения, благодаря которой, наверное, они и оказались в конце концов в ресторане.

Лена давно так хорошо не проводила время с незнакомым человеком. Тем более мужчиной. Ярослав был интересным, увлеченным любимым делом бизнесменом и наверняка очень хорошим отцом. Юлька его совершенно точно обожала. В тех коротких фразах, что время от времени она неосознанно роняла в течение занятий, нетрудно было заметить их близкую и крепкую связь.

Делая очередной глоток кофе, Лена украдкой поглядывала на Ярослава, увлеченно орудующего приборами над тарелкой, и гадала, какой силой духа нужно обладать, чтобы пережить смерть жены и не сломаться. Справиться с воспитанием дочери-подростка, не завалить крутой бизнес, не перегореть к своему делу — по его рассказам о кофе она убедилась, что энтузиазма Ярославу хватит на десятерых.

Каким может быть мужчина, погрязший в отчаянии и вине, Лена знала очень хорошо. Ярослав же производил впечатление полной противоположности, и, невольно сравнивая его с другим, она испытывала восхищение.

Глава 6

Через несколько дней после завтрака с Еленой Ярослав поймал себя на том, что ищет повторной встречи. Выходил на пробежку в одно и то же время. Хотя неподалеку от отеля нашлось бы достаточно интересных мест для занятий спортом, он выбирал только конкретный пляж. Даже если жара поднималась до запредельных градусов и разумнее было спуститься в спортивный зал отеля, а не рисковать получением теплого удара, он все равно отправлялся к морю.

Ярослав, сам не зная, ради чего, хотел увидеть Елену снова. Их беседа в ресторане прошла так легко и занимательно, что он невольно ощутил нехватку обычного человеческого общения. И тем паче — общения с женщиной. Никаких планов по соблазнению или романтическому времяпровождению он не строил, пусть и не отрицал перед собой, что впервые со смерти Карины испытал вполне мужской интерес к определенной женщине.

Елена его бесспорно привлекала, но разве могла не понравиться красивая, умная и очаровательная представительница противоположного пола? Было в ней редкий притягательный шарм, которого Ярослав не встречал довольно давно.

Последние пару лет он предпочитал сторониться женщин. Одних, искренне заинтересованных, игнорировал, потому что не мог дать им желаемого, других же — из неприязни. Противно было видеть, как некоторые знакомые женщины строили на него планы, когда со смерти Карины не минуло и полугода.

Якобы тайные (коллектив любого общепита — тот еще рассадник сплетен, ошибочно полагающий, что босс ничего не видит и не слышит) разговоры собственных сотрудниц о том, что мужик его возраста без секса и домашнего уюта долго не протянет, вызывали злость. Ярославу хотелось зайти в комнату персонала и наорать на этих ничего не понимающих дур.

У него умерла жена. Ж-е-н-а. С которой он был вместе с шестнадцати лет. С которой у него дочь. Та самая, что плачет по ночам уже четыре месяца и едва ли что-то ест.

Секс был последним аспектом жизни, который Ярослава тогда волновал. Нужно было вытащить Юльку из бездны отчаяния, да и себя вместе с ней. Требовалось по полной включиться в бизнес и искать пути получения сверхприбыли: долгов за период лечения Карины у них скопилось немало. Он работал в бешенном темпе, чтобы пораньше приехать домой и не оставлять вернувшуюся из школы дочку в одиночестве.

Только в начале нынешнего года, наконец, удалось вздохнуть спокойно. Выправилась финансовая ситуация, ожила Юлька, сосредоточившаяся на поступлении в Беркли, сам Ярослав тоже впервые за долгое время ощутил вкус к жизни. Как в забытом прошлом, снова радовали вкусная еда и хорошая погода, увлекали книги и фильмы, среди сплошных обязательств вдруг появились желания — что-то сделать или куда-то пойти.

Он цеплялся за любое проявление прежней любви к жизни, зная, что должен выплыть ради дочери, родителей и работающих на него людей. Да и ради себя тоже, хотя собственная персона мотивировала его слабо.

Без дела, наедине с собой, он вряд ли бы справился. Ему повезло иметь бизнес, из процесса управления которым трудно выпасть на долгое время. Приходилось брать себя в руки и работать, а там – стоило лишь начать и задач всегда находилось на сутки вперед. Времени отчаиваться не оставалось.

Юлька, конечно, была его главным везением, и Ярослав в глубине душе переживал, что с ее отъездом начнет на стены лезть от одиночества. Он понимал, что участь любого хорошего родителя — отпустить своего ребенка в самостоятельную жизнь, но оказалось, что не контролировать и не названивать каждые пять минут своей занятой с утра до ночи дочери довольно сложно.

Спасала работа. Не теряя времени зря, Ярослав успел повторно встретиться с Сухановым и остался новым этапом переговоров доволен. Подвижки в сторону его замечаний были значительные и шанс на скорую сделку по продаже франшизы вырос.

Выяснив, что в Сочи приехал один из владельцев интересовавшего его в последние месяцы обжарочного цеха[1], Ярослав сумел пересечься и с ним тоже, чему был особенно рад: однодневная командировка в Новосибирск, где располагалось предприятие, не казалась увлекательным мероприятием.

Теперь же, когда были намечены главные пункты сотрудничества, он мог и слетать в Сибирь на недельку, посмотреть оборудование и навести шороху в франчайзинговых кофейнях. Убьет двух зайцев одним махом.

Вернувшись вечером в номер, Ярослав подвел итоги четвертого дня в Сочи и остался доволен проделанной работой. Засев за ноутбук, он до ужина отвечал на почту, а затем проверил все чаты московских кофеен: его помощь не требовалась. Чем заняться дальше, он не знал.

Следующим пунктом использования современных технологий стал просмотр местной афиши. Среди множества музыкальных мероприятий Ярослав искал название одной кавер-группы в надежде на сегодняшнее выступление.

В тот вечер ему не повезло — выступлений не было. Разочарование, окатившее его изнутри, вызвало у Ярослава смешок. Все-таки два года без женщины даже самого цивилизованного мужчину могли довести до состояния юнца в пубертате. Искать случайной встречи с красивой девочкой, посматривать на нее исподтишка и не приближаться ближе, когда он вообще подобным маялся?

Никогда, если быть честным. С Кариной, что перевелась к ним в гимназию в девятом классе, все сложилось очень естественно. Их посадили за одну парту — и этого хватило.

Сначала они подружились, потом выяснилось, что просто дружить у них не получается. Никаких подростковых драм не произошло: поцеловались и начали встречаться.

До последней четверти одиннадцатого класса Ярослав и Карина числились в рядах образцовых школьников и влюбленных. Всегда вместе, но без показательных слюнявых поцелуев на публике и громких выяснений отношений. Без прогулов и внезапных провалов в успеваемости после ссоры со второй половинкой — и учителя, и родители не могли нарадоваться.

Идиллическая действительность закончилась в апреле, когда на их плановое субботнее свидание Карина прибежала в слезах. После недельной задержки она сделала тест на беременность, и тот показал положительный результат. За два месяца до выпуска из школы они вдруг оказались в эпицентре самой пугающей любого подростка драмы.

Глава 7

В шикарном баре-ресторане Ярослав оказался на следующий вечер. Потому что снова листал афишу и увидел анонс выступления той самой группы.

Место было явным образом ориентированно на зажигательные музыкальные выступления. Перед танцполом на серьезном возвышении располагалась просторная сцена, где сейчас раскачивали толпу два парня в мешковатой черной одежде. Исполняли они что-то вроде смеси из рэпа и хип-хопа, насколько Ярослав мог судить.

Народу внутри было битком. На свободном от столиков пространстве вовсю отрывались самые уверенные в себе. Скромность занятий оставшихся на своих местах посетителей пестрела многообразием. От чинных посиделок друзей до очень откровенных объятий парочек.

Когда на сцену вышла Елена, Ярослав замер на своем стуле за барной стойкой, не донеся до рта бокал с ромом.

Она снова была другой. Короткое блестящее платье до середины бедра обнажало шикарные, в клубном свете сияющие золотистым загаром ноги на очень высоких каблуках. Волосы пышной копной струились по открытым плечам и спине. Губы, накрашенные алой помадой, даже на расстоянии казались сочными и упругими.

Если в ресторане образ Елены подразумевал холодность и величавую неприступность, то здесь она перевоплотилась в полную противоположность самой себе трехдневной давности. Она говорила с публикой, танцевала, улыбалась и заводила — и голосом, и движениями. Песни были ритмичными, живыми и зачастую соблазнительно-жгучими.

Брюки стали тесны. Во рту сохло. Шумно выдохнув, Ярослав с восторгом и поражением признавал очевидное, не отрывая от Елены взгляда.

Он ее хотел. До сбившейся пульсации крови в венах.

Выступление группы длилось больше часа, в течение которого Ярослав цедил единственную порцию рома и безотрывно смотрел на сцену. Позволив себе наслаждаться воскреснувшими эмоциями и ощущениями, он не испытывал ни малейшего желания размышлять о том, что случится позже.

В жизни, как и в бизнесе, иногда лучшим решением было действовать по ситуации без заблаговременно подготовленных планов. Внутреннее чутье и готовность рискнуть хорошо окупались там, где оказывались бесполезны расчеты и прогнозирование.

Когда на сцене появились другие артисты, Ярослав, задумчиво вращая в руках пустой бокал, еще несколько минут определялся с собственными намерениями, а после поднялся с места. Улица встретила его бьющей в нос и легкие свежестью и прохладой.

Озираясь по сторонам, он гадал, где здесь черный выход. Караулить Елену у дверей Ярослав не собирался, но проснувшаяся в нем мальчишеская фантазия заставляла стоять на месте: случайные встречи… они ведь не совсем случайные, правда?

Обогнув здание и оставив позади тусующийся у яркой вывески бара народ, он оказался в относительно тихой полутьме заднего двора. Для естественности выбора собственного местоположения не хватало сигарет, но Ярослав не курил.

Спустя несколько минут до него шумным гулом донеслись звуки из недавного покинутого им зала, затем гулко хлопнула, закрываясь, тяжелая металлическая дверь и послышались шаги. Особого внимания на них Ярослав не обратил, но едва стал различим разговор, рванул вперед, где уже виднелись две фигуры: изящная женская, все еще обтянутая блестящим концертным платьем, и огромная мужская.

— …дайте мне пройти. Сейчас же, — чеканил легко узнаваемый теперь женский голос.

— Да не ломайся, че ты, — приставший к Елене мужлан покачивался из стороны в сторону, но дорогу перегораживал успешно. — Я ваши бабские отказы знаю, ну… Ты цену не слишком набивай, певичка, — на этот раз он схватил ее за предплечье, не позволяя пройти. — Ш-ш-ш…

Елена рванулась назад и точно собиралась что-то сказать, но Ярослав вмешался первым:

— Эй ты, — позвал он громко, но обошелся без крика. — Руки убрал от нее!

Мужлан все еще медлил, молча и наверняка заторможенно взвешивая риски наметившейся потасовки.

— Ярослав? — Обернувшаяся на прозвучавший голос Елена смотрела на него, широко распахнув глаза и словно позабыв про цеплявшегося к ней недочеловека.

— Вали отсюда, — продолжая наступать, дабы у борзого до первой угрозы варвара не осталось сомнений в опасности, Ярослав произнес уже с открытой угрозой: — Сейчас же.

Тот взмахнул руками в примирительном жесте:

— Все-все, не претендую на твою кралю, мужик, успокойся.

Видимо, был из тех мудаков, что женское «нет» воспринимали лишь посчитав, что у третируемой ими женщины есть мужчина. Ярослав поморщился. Вот же быдло.

— Скрылся отсюда, — произнес он еще злее и мотнул головой влево, задавая направление движения.

Наконец мудак ускорился и исчез в темноте. Ярослав выдохнул и разжал кулаки. Повернувшись к Елене, он внимательно осмотрел ее в тускло-желтом свете уличного освещения.

— Все нормально? — спросил он осторожно.

Она кивнула, благодаря:

— Да, спасибо, все хорошо. Вот это мы с вами встретились, — она смущенно улыбнулась и провела рукой по волосам.

— Все точно хорошо? — Ярославу переключиться было сложнее.

— Конечно. Не переживайте, это типичный набравшийся мужик.

— Даже так? — удивился он скромному выбору эпитетов.

— Ну да, — Елена отвечала устало, но ни нервной дрожи, ни истерики в ее поведении не прослеживалось. — Хотел продолжить вечер в неформальной обстановке, так сказать.

— И часто они такие встречаются?

— Как повезет, — ответила она с прозаическим спокойствием.

— Разве это нормально? — Он и сам не знал, кому предназначается это возмущение. Прозвучало нелепо.

Елена пожала плечами.

— Конечно, ненормально, но… — Она подняла на Ярослава взгляд и, возможно, заметив его растерянность, пояснила: — Все, кто выступал в кабаках, с этим сталкивался. Мне еще повезло: ни в девяностые, ни в совсем уж злачных местах я не пела. А по рассказам старших коллег, там чего только не было.

— Например? — подумав о Юльке и ее выборе профессии, он не удержался от нового вопроса.

Глава 8

Лена не стала отказываться от предложения Ярослава. Не смогла или попросту не захотела.

Несмотря на то, что ноги гудели от долгих танцев на высоких шпильках — она со времен Гнесинки не выкладывалась так, как сегодня, — несмотря на поздний час и ребят, обещавших после выступления отвезти ее в отель. Усталость еще не чувствовалась: заряд эмоциональной энергии, полученный на сцене, требовал выхода. Лена едва ли не подпрыгивала на месте — до того ее переполнял восторг.

В гримерке она быстро переоделась в легкий длинный сарафан и с облегчением переобулась в сандалии на плоской подошве. Концертное платье исчезло под тканью чехла, туфли упали на дно большой сумки. Заглянув в соседнюю комнатку, Лена вернула Кириллу ключи от машины и, попрощавшись с ним и остальными ребятами из группы (прежде выслушав порцию шуток про ночное свидание), поспешила к ожидавшему ее на выходе Ярославу.

Она не знала, есть ли в их нынешней встрече романтический подтекст, и намеренно не зацикливалась на четких определениях. Когда-то ей стоило бы вернуться к общению с мужчинами, так почему не сейчас, если Ярослав — единственный за последний год мужчина, с которым ей не требовалось выдавливать из себя слова?

После развода Лену, случалось, звали на свидания. Одно из приглашений она приняла: бросила себе вызов, захотела убедиться, что сумеет не думать о Денисе, не сравнивать с ним других.

Уже через тридцать минут ужина в ресторане она пожалела о своем решении. Ничего плохого в сидящем напротив нее мужчине не было, но она не находила в себе ни капли интереса. Выстроить оживленную беседу у них получалось с тем же успехом, с каким удалось бы разжечь из промокших веток костер отсыревшими спичками.

В тот вечер Лена сбежала, едва придумала уважительный повод откланяться, и зареклась ходить на свидания с теми, к кому изначально не испытывала сильной симпатии. Не могла она, как некоторые ее подруги, искать себе мужчину методом перебора всех выразивших интерес кандидатов. В то, что пресловутая искра, не вспыхнувшая сразу, вдруг заявит о себе пять свиданий спустя, Лена не верила.

К Ярославу ее потянуло. Как-то очень естественно и чуточку незаметно. Ей было приятно его общество — и с этим ничего не хотелось делать, лишь наслаждаться совместно проведенным временем.

До отеля они добрели за пролетевшие мгновением полчаса. По изначальной задумке теперь им предстояло разойтись по номерам, но Лена сама инициировала продолжение вечера.

— Хотите, пойдем к морю? — обронила она почти невзначай, когда они остановились у парадного входа. От мелькнувших после ее слов в глазах Ярослава облегчения и удовольствия стало жарко. — Я только вещи в номер отнесу, и можно еще погулять. Погода чудесная.

Он кивнул.

— Очень хочу, — сказал он спокойно, уголки его взлетевших вверх губ убедили Лену в правильности собственного выбора.

Поднимаясь на свой этаж, она думала о том, что Ярослав очень красиво улыбается. От полупрозрачных серых глаз лучиками разбегались морщинки, впрочем, не прибавлявшие ему возраста, взгляд светлел и наполнялся теплом. Ему шло быть счастливым.

Он нравился ей таким. Очень.

Вернувшись в лобби отеля, Лена обнаружила, что Ярослав подготовился к их ночному рандеву неожиданным для нее образом. Заметив ее приближение, он поднял обе руки повыше, показывая на содержимое с вопрошанием. Лена недоверчиво покачала головой.

— Шампанское? — спросила она, продолжая с нескрываемым удивлением разглядывать запотевшую бутылку очень хорошего просекко и пару бокалов.

— Подумал, что не помешает. ­— Ярослав пожал плечами. — Конечно, если вы не против…

— Да нет, — перебила она, не желая смущать ни его, ни себя. — Я только сейчас поняла, что лет сто не пила шампанского.

В его улыбке на этот раз ей почудилась грусть.

— Я тоже.

— Нас не выгонят с пляжа из-за алкоголя? — полушутливо полюбопытствовала она, на самом деле беспокоясь. Прежде она не озадачивалась подобными нюансами морского отдыха.

— Пронесем как-нибудь, — произнес Ярослав загадочно и вновь пожал плечами, по-мальчишечьи беззаботно, отчего занудные взрослые тревоги хотелось оставить в стороне.

Лена рассмеялась.

— Верю.

На пляж они прошли спокойно. Лена, признаться честно, заразилась от Ярослава хулиганским настроем и, оттого что не случилось приключения с сокрытием контрабанды, даже немного расстроилась. Если сотрудники отеля и находились где-то поблизости, им и шампанскому они не повстречались.

Спустившись к воде, Лена и Ярослав продолжали говорить о самой несущественной ерунде. Делились впечатлениями о Сочи, взаимно сокрушались, что сервис здесь далек от идеального, вспоминали прошлые путешествия. Лена рассказала о поездке в Испанию минувшим летом, Ярослав признался, что не был в отпуске уже года три. О причинах он умолчал, но сопоставить сроки было несложно: она помнила, когда Юлька начала все чаще пропускать занятия по семейным обстоятельствам.

— Из ваших рассказов я понял, что вы всегда едете именно к морю, да? — спросил он вдруг.

— Вы правы, — Лена кивнула, принимая его желание сместить фокус разговора на менее опасные аспекты. Подумалось, что им давно пора перейти на ты. — Я очень люблю море. Оно — да и любая вода в принципе, — меня успокаивает. Могу часами на него смотреть.

— Я понимаю. — Они, словно синхронизировавшись, одновременно встали лицом к морю. — Мне тоже у воды отдыхается лучше всего. Спокойнее.

— Вот и у меня так же. Мама рассказывала, что в младенчестве я переставала плакать, едва оказывалась в воде. Ничего больше не помогало.

Обернувшись к ней, Ярослав улыбнулся.

— Будете смеяться, но на меня такой эффект, тоже по рассказам родителей, оказывала музыка «Битлов».

— Правда?

— Клянусь! Отцу кто-то принес пластинку, и скоро выяснилось, что на меня «Битлз» действует гипнотически. Обычно я просто замирал на месте и отмирал только когда песня заканчивалась.

Глава 9

Прикосновение чужих губ к ее заставило Лену вздрогнуть и замереть, позабыв про общечеловеческую потребность дышать. Она не ожидала. Уже больше года ее никто не целовал.

Проявив инициативу, Ярослав, однако, не напирал: мягко и осторожно он приглашал ее к продолжению, но и предоставлял шанс на отступление. Ведомая скорее рефлексом, чем указаниями разума, Лена, откликнувшись на особенно нежное и тягучее движение на тонкой, сверхчувствительной коже губ, вдруг не удержала в себе короткий, непроизвольный звук удовольствия и ответила на поцелуй.

Искрящий и опьяняющий. Как просекко, вкус которого еще хранился на языке.

И оглушающе-взрывной, как накрывшая с головой морская волна.

Губы ласкали губы, пробуя и исследуя, отыскивая подходящий угол наклона и ритм. Записывая на стенах телесной памяти собственную, уникальную мелодику. Разыгрываясь, постепенно ускоряя темп и увеличивая амплитуду, разрешая себе смелость, откровенность и жадность.

Языки сталкивались друг с другом, искушая и дразня пробегали по самым чувствительным местам, отчего было невозможно и дальше держать руки при себе, и Лена, кажется, сама уселась к Ярославу на бедра, сближая их тела. Дышать стало совсем тяжело.

Ее ошарашивало происходящее между ними, но прекращать она не хотела. Напротив — потеряться, забыться в этой магии удовольствия и чувственности. Было в ней что-то потрясающее, когда вот так — слишком. Слишком остро, слишком обжигающе, слишком хорошо.

В голове плыло, тело вспыхивало под скользнувшими по нему горячими мужскими руками, внизу живота ощущалась знакомая, приятная истома, сердце в первый раз за долгое время билось на все катушку, в самом правильном и животворящем темпе, и было очень легко. Головокружительно прекрасно просто быть.

Быть женщиной, которую целует мужчина. Впервые за пять с лишним — не Денис Максаков.

Ленин страх никогда больше не почувствовать настоящую, грандиозную бурю внутри от одного лишь прикосновения, не оправдался. Наслаждение растекалось по всему телу, и в ушах стоял легкий гул.

Ее пальцы пробежались по гладким черным волосам — ничуть не похожим на жесткие и кудрявые, к которым когда-то привыкли. Кожу щек не колола щетина, как было в прошлом. В нос с каждым прерывистым вдохом теперь пробирался почти незаметный с менее близкого расстояния аромат непривычно легкого мужского парфюма. Ей нравилось им дышать и хотелось, уткнувшись лицом Ярославу в шею, где его запах станет сильнее, спустя время угадать каждую нотку.

Почувствовав бедром его эрегированный член, Лена не испытала смущения — только опьяняющий не хуже шампанского кураж и совершенно типичную женскую радость предоставленному доказательству собственной привлекательности. Для пусть и долгих и очень откровенных поцелуев ее возбуждение все-таки зашкаливало. Настолько, что, будто не принадлежа себе, она почти спровоцировала переход к более активным ласкам, но остановилась в последний миг.

Им стоило остыть. Определенно.

Идти на поводу переполнивших ее до краев эмоций и чувств Лена не рискнула: она больше не будет бросаться в омут с головой. Одного раза вполне хватило, чтобы научиться осторожности и благоразумию.

Ярослав уловил изменившийся характер ее ответных поцелуев и будто тоже опомнился. Успевшие неведомым для Лены образом ранее забраться под бретели ее сарафана пальцы, сменили расположение и теперь ласково и спокойно скользили лишь по кромке ткани на спине, прикосновения губ стали короче и спокойнее, страсть постепенно сменилась нежностью.

Звуки окружающего мира вернулись вместе с голосами мыслей и тревог. Уперевшись лбами, Лена и Ярослав, наконец, просто замерли, переводя дыхание, возвращаясь из охватившего их помутнения в действительность. Они встретились взглядами. Не зная, что сказать, Лена искала нужные слова в глазах напротив.

— Позавтракаем вместе? — улыбаясь, Ярослав задал самый верный из возможных вопрос.

На завтрак Лена согласилась. Поддаться намеренной двусмысленности формулировки вопроса было почти искушением — они могли провести вместе всю ночь и утро взамен привычной и одинокой компании одеяла и подушки. Иногда ей очень недоставало теплого и крепкого мужского тела рядом и до слез хотелось вспомнить, какого это: спать в чьих-то объятиях, но Лена сумела сохранить благоразумие. Сейчас они вернутся в отель, каждый в свой номер, а увидятся уже утром. Так правильно.

Притяжение к Ярославу было внезапным и совсем неожиданным. Где-то на самой глубине сознания, заставляя Лену сомневаться и хмуриться, кружились в панике мысли: не каждый день она целовалась с отцом своей ученицы. Было в этом факте что-то сбивающее с толку, и поразмышлять над происходящими переменами в их отношениях точно требовалось на трезвую голову.

Пока взявшись за руки, она и Ярослав брели обратно в отель по уже знакомому пути, Лена медленно и растерянно осознавала, что впервые за минувший год захотела поцелуя мужчины. Не бывшего мужа, а совершенно другого и почти незнакомого мужчины.

Она прислушивалась к чему-то внутри собственного мира, чувствуя, как Ярослав, едва касаясь, водит большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и иногда чуть сжимает ту в своей. Было приятно и очень-очень хорошо. Спокойно и волнительно одновременно. И удивляясь этой нирване переживаний, Лена прислушивалась к себе и гадала: неужели все закончилось? Неужели больше не будет сжирающей душу тоски по Денису?

По его голосу, хриплому и прокуренному, по его запаху — тяжелый парфюм вперемешку с крепким табаком, — по его телу, поцелуям, касаниям… По усталым зеленым с золотом глазам, в которых бездна — отчаяния, муки и ее любви…

По нему всему, каким бы он ни был.

Потому что родной до боли в груди. Потому что она его любит, а любят, наверное, только раз. Если по-настоящему.

Хотела ли она его отпустить? Готова ли?

Стало вдруг страшно до мелкой морозящей дрожи в сердце. Еще вчера Лена была полностью убеждена, что с радостью и легкостью встретит день, когда чувства к Денису останутся в прошлом, а теперь не знала, что и думать, и почему даже с не принесшей ей счастья любовью не хочется расставаться насовсем.

Глава 10

Поздним утром, проснувшись, Лена резко села на кровати, едва воспоминания о прошлой ночи замелькали яркой кинолентой перед глазами. Она и правда целовалась с Ярославом Исаевым на берегу моря под ночным южным небом.

С тем самым Исаевым, в кофейни которого забегала по пути на работу или во время прогулок с лучшей подругой Ларой. С тем самым Исаевым, у которого дочь Юля — ее, Лены, бывшая ученица.

Вот только в мыслях Ярослав теперь первым делом представал в облике своей версии с пляжа несколькими днями ранее: разгоряченный, спортивный, обнаженный по пояс. А затем и вчерашний: в облегающей все правильные мышцы белой рубашке и бежевых легких брюках, улыбающийся, внимательный и очевидно увлеченный Леной.

Упав на подушки, она, не веря себе, закрыла лицо ладонями в попытке обрести потерянную вновь ясность ума, но безуспешно: голову уже кружило предвкушение грядущего завтрака и волнительных перемен в жизни.

Во время сборов Лена бегала по номеру, воодушевленная и заинтригованная будущим. Перед зеркалом она провела явно больше времени, чем обычно, выбрала самый соблазнительный из имеющихся сарафан и только тогда осталась полностью довольна собой и нарядом, когда ее внешний вид совпал с ощущением особых, внутренних привлекательности и сексуальности, без которых ни одно платье не помогло бы даже самой красивой женщине на свете.

Спустившись в лобби отеля, Лена сразу увидела Ярослава и даже не намеривалась скрывать собственную радость новой встрече. Ей хотелось поделиться этими эмоциями, тем более с ним.

— Привет, — он ответно улыбнулся, заметив ее появление.

— Привет, — произнесла она на выдохе и замерла от него в двух шагах.

Поцеловать ли или пока еще рано?

Ярослав невольно определил ситуацию, избавив Лену от лишних размышлений.

— Пойдем? — он предложил ей руку, которую она с удовольствием приняла, но этим ограничился.

Слабое разочарование, кольнувшее Лену, компенсировало нежное поглаживание его пальцами ее. По ладони вверх ручейком устремились мурашки и замерли где-то у сердца. Внутри разлилась волна тепла.

— Да, — Лена тоже пробежалась подушечками пальцев по его, краем глаза ловя мелькнувший на его губах отблеск удовольствия.

Завтракали они снова в том же кафе, что и в первую встречу. Столик был другим, бариста тоже, но кофе и еда казались даже вкуснее. Благодаря кондиционерам в зале царила прохлада и светившее в окна солнце лишь поднимало настроение.

Переговариваясь короткими фразами и шутками, Лена и Ярослав то и дело останавливались взглядами друг на друге: заинтересованными, смущающими, нежными. Воздух искрил. Лена против воли чуточку краснела от переизбытка чувств. Купание во флере новой влюбленности казалось счастьем.

— Голова не болит?

— Что? — залюбовавшись вырезом искушающе расстегнутой на груди Ярослава рубашки, она прослушала его слова.

Он весело ухмыльнулся, словно догадался, что ее отвлекло.

— Я спросил, не болит ли у тебя голова после нашего ночного рандеву?

Лена покачала головой и подразнила в ответ:

— А у тебя?

— Нет, — он откинулся на спинку кресла, всем видом демонстрируя свое хорошее самочувствие. — Полная ясность мысли.

— Значит, просекко вчера было очень хорошим.

— Пить некачественный алкоголь в мои годы — чревато, — пошутил Ярослав с самым серьезным лицом.

Лена шутливо прищурилась, как будто пыталась навскидку прикинуть возраст сидевшего напротив мужчины.

— В твои — это в какие?

— Это в тридцать шесть.

Она задумчиво поджала губы, прежде чем выдать:

— Пожалуй, ты для меня староват.

На секунду ей показалось, что прозвучавшие слова вызвали у Ярослава беспокойство, но он вдруг рассмеялся, осознав, что говорит она не всерьез.

— У тебя красивый смех, — честно сказала она.

— А ты красивая вся, — он обвел ее взглядом, и Лена зарделась.

Это было приятно: флиртовать, получать и дарить комплименты и знать, что привлекаешь мужчину. Очень.

Все-таки правы утверждавшие, что артисту всегда нужно быть в кого-то влюбленным. Она чувствовала себя юной и совсем-совсем беззаботной. Живой.

— У тебя сегодня есть встречи? — поинтересовалась она, уже осведомленная, что в Сочи у Ярослава деловая поездка.

Он кивнул и посмотрел на часы.

— Да. Уже скоро мне нужно будет уйти. — Сожаление, послышавшееся в его голосе, Лену обрадовало.

— Ничего, — заверила она его. — У меня сегодня тоже репетиция.

— А выступление есть?

— Нет, сегодня без них. Повезло. Иначе вчера я бы пошла спать намного раньше…

Ярослав послал ей довольный взгляд и затем спросил:

— Когда выступаете в следующий раз?

— Уже завтра, — ответила она. — Снова в ресторане отеля.

— Отлично. Успею еще раз послушать, как ты поешь.

— У нас еще столько выступлений здесь, — произнесла Лена легко, улыбаясь, — можешь не спешить.

— Не могу. — Он вдруг стал серьезнее. — Послезавтра у меня самолет в Москву.

Ярослав действительно скоро ее покинул, и Лена вернулась в номер, где, собираясь на репетицию, продолжала обдумывать услышанные за завтраком новости.

Он уезжает. Послезавтра. У них осталось два дня, и такой короткий срок вызывал у Лены необоснованно сильное беспокойство. Растерянность. Непонимание.

Она не учла, что деловые поездки редко затягиваются больше, чем на неделю. Поддалась настроению отдыхающих, поймала волну беззаботной легкости и теперь неожиданно столкнулась с непредвиденными трудностями. Отъезд Ярослава болезненно рано ставил перед ними вопрос о природе их отношений, и отвечать на него, очевидно, предстояло уже послезавтра.

Это было неловко и в чем-то даже нелепо. Неудобно. Спонтанные поцелуи и свидания проходили легко, но остальное… Они ведь даже номерами мобильных не обменялись!

Станут ли она и Ярослав видеться в Москве, или все закончится, не начавшись? Лене с трудом представлялось, что она, сойдя спустя месяц с трапа самолета, как с корабля на бал, окунется в нынешний игриво-романтичный флер их с Ярославом не имеющих пока определения взаимоотношений.

Глава 11

Весь следующий день Елена не виделась с Ярославом и была занята своими делами, в основном рабочими. Распевалась, готовилась к выступлению, прогнала с ребятами несколько новых песен еще раз просто на всякий случай.

Привычное волнение, сопровождавшее каждый выход на сцену, очень кстати отвлекало Лену от вчерашних новостей. Еще утром она написала Максу, надеясь немного поболтать, но ответа пока не дождалась, зато получила сообщение от Юльки, наконец, обустроившейся в Беркли.

Десятка два фотографий сопровождались потоком од колледжу, соседкам по общежитию и преподавателям. Юльке нравилось все и своей благодарности Лене за помощь с поступлением она не сдерживала. И не скрывала, что скучает. По Лене. Это было трогательно и особенно волнительно теперь.

Конечно, Лена привязывалась к своим ученикам и ученицам. И скучала, когда те уезжали или по каким-то причинам прекращали занятия. С некоторыми из них у нее были довольно доверительные отношения и связь они поддерживали даже после прекращения деловых контактов. Юлька была в числе именно таких, особенно дорогих сердцу Лены учениц. Поэтому ее «скучаю» не только грело душу, но и тревожило.

Потому что Лена целовалась с ее, Юли, отцом. И не могла не размышлять о гипотетическом будущем, в котором у нее с Ярославом имели шанс зародиться постоянные отношения. Ее беспокоила возможная реакция Юли на такие события, и она вполне серьезно раздумывала о том, что любое взаимодействие с Ярославом лучше прекратить сейчас, пока ничего глобально важного между ними не произошло.

Тем не менее даже ни к чему не обязывающие мысли о прекращении встреч с Ярославом вызывали в Лене отчаяние и сопротивление. Она хотела узнать его таким, каким увидела лишь несколько дней тому назад.

На сцену этим вечером Лена вышла с облегчением: здесь она имела право не помнить ни о чем, кроме музыки. Полное забвение среди самого главного занятия ее жизни было благословением.

Программа выступления немного отличалась от прошлой: появилось больше блюзовых композиций и романтично-томительных любовных баллад. От Лены не требовалось танцевать и заводить публику, что отлично совпадало с ее сегодняшним настроением. Ребята играли круче, чем на всех репетициях прежде, и публика радовала исходившим от нее вниманием.

Лена полностью расслабилась и растворилась в исполняемых композициях, сама стала песней — и лирикой, и мелодией, — и забыла обо всем. Пока не посмотрела в центр зала и не встретила тяжелый, горящий взгляд Ярослава. Тело вспыхнуло, и низ живота сжался от приятного, требовательного спазма. Повезло, что в ту секунду Лене не нужно было петь, потому что слетевший с губ задушенный вздох вряд ли показался бы уместным в композиции о несчастной любви.

Оставшееся время до конца выступления Лена и Ярослав так и не разорвали встретившихся взглядов, и пространство между ними словно густело, раскалялось и постепенно лишалось кислорода.

Последней песней в программе стояла «Secret» группы Maroon 5. Та самая, под которую в одной мелодраме начала двухтысячных пьяная героиня Дебры Мессинг соблазняла своего псевдожениха[1]. Не вспомнив о дневных терзаниях, Лена только обрадовалась идеальному совпадению ситуации и репертуара.

Соблазнительно покачивая бедрами и плавно двигаясь в такт загадочно-томительной мелодии, она следила за тем, как Ярослав медленно тянется к вороту рубашки и расстегивает на вороте еще одну пуговицу, не сводя с нее глаз. Догадаться, какой эффект на него производит это персональное шоу, было нетрудно. Лена срежиссировала его от начала до конца и осталась довольна результатом.

Ей нравилась эта недавно открывшаяся в ней сторона личности, что умела и хотела играть в роковую женщину, перед которой нельзя устоять. Лену подстегивала реакция Ярослава, его явное восхищение и легко считываемое желание большего. Она чувствовала, что они нужны ей, чтобы… увериться, убедиться в собственной привлекательности, способности приковать к себе мужское внимание.

Возможно, будь Лена такой с Денисом, он бы… Нет, эти мысли она гнала прочь.

Был только Ярослав и его пылающие манящим к себе огнем глаза. Лена почти не боялась того, что может случиться, если это пламя сегодня не потушить.

Завершение концертной программы прошло для Лены в пелене тумана перед разумом и глазами. Она не помнила, как уходила со сцены, как переодевалась и собирала вещи в отданном ей под гримерку закутке, а затем прощалась с ребятами.

Ее возбужденное состояние явно требовало выхода эмоциям и желаниям, которых за время выступления стало неприлично много. Губы пылали — Лена успела помечтать о поцелуях Ярослава, кровь внутри нее бурлила кипятком — его взгляды оказались более чем красноречивы, особенно для и без того взбудораженной фантазии.

На улицу из ресторана она едва ли не вывалилась на ослабевших от волнения ногах. Бесстрашие и легкость, нахлынувшие на нее адреналиновой волной на сцене, пропали, оставляя ее наедине с последствиями недавнего игривого настроения. Не то чтобы она и по-настоящему боялась достигнутого результата, но бухающее под горлом сердце не позволяло забыть, что в соблазнительницах Лена прежде не числилась.

Ярослав уже ее ждал. Их взгляды встретились, и новая вспышка обжигающего трепета охватила Лену от макушки до кончиков пальцев.

— Привет… — произнесла она почти субтоном, сама не своя от потока противоречивых чувств, и сделала шаг вперед.

На ее запястье тут же сомкнулась мужская ладонь. Ярослав резко потянул Лену вперед, вынуждая почти пробежать пока еще разделяющие их полметра, пока ее тело не уперлось в его. Воздуха сразу оказалось мало, дыхание участилось, и пульсация в венах стала запредельной.

— Ты сумасшедшая… — Горячий выдох, вырвавшийся у Ярослава, мурашками ударился о кожу шеи. — Что же ты там творила, а? Я хмельной… — Шепотом признавался он, касаясь губами ее уха. Целуя и сводя с ума. — От тебя одной хмельной.

— На это и был расчет, — Лена улыбалась, надеясь, что Яр не чувствует бьющую ее тело дрожь предвкушения и восторга.

Глава 12

Поступками Лены со дня ее приезда в Сочи совершенно точно руководил кто-то очень отличный от нее самой. Потому что в ответ на откровенную реплику Ярослава она обронила вызывающе дерзкое:

— Покажи. — Не задумываясь ни на миг, не испытывая сомнений или страха.

Раздавшийся позади громкий мужской вздох стал лучшим подтверждением правильности ее решения.

— Ты… — Ярослав тяжело дышал и не находил слов. — Пойдем, — выдал он наконец и потянул ее за собой. — Мое ответное шоу не предназначено для глаз посторонних.

Прилетевший в ее огород камень Лена оценила и рассмеялась.

— Идем к тебе, — прошептала она, не оборачиваясь, и тем продлевая совпадение теплых сухих губ Ярослава с кожей ее шеи.

Мурашки носились по телу как безумные.

Все, что Ярослав готов был сегодня ей предложить, Лена собиралась взять. Без оглядки на будущее и сомнений в целесообразности происходящего. Без опасений о возможных последствиях.

Ее лихорадило от собственной смелости и пьянящего не хуже давно выветрившегося из крови просекко ожидания большего. Даже легкий, запрятанный в самые глубины разума страх перед близостью с новым мужчиной лишь придавал ситуации головокружительной остроты.

Путь до номера Ярослава не заполнился Лене ничем, кроме долгих, преисполненных ожидания взглядов — ее и его, — от которых мгновенно появлялась потребность опереться о стену или повиснуть на одном конкретном мужчине, потому что ногам не было веры.

В лифте стало совсем худо: стоять в паре сантиметров друг от друга и не делать ни одного движения, чтобы сократить дистанцию… Эта пытка оказалась довольно изощренной. И, говоря честно, возбуждающей.

Ощутив легшую ей на предплечье ладонь Ярослава, Лена вздрогнула одновременно с открытием дверей кабины лифта. Дрожь в теле усилилась, а жар в крови жег тем сильнее, чем ближе был нужный им номер.

— Вот мы и пришли, — проговорил Ярослав Лене на ухо тихим, довольным голосом; дверь перед ней распахнулась.

Едва они попали внутрь, терпение закончилось. Лене казалось, что к уже набравшему обороты возбуждению заодно прибавился и магический флер с прошлого свидания на пляже. В ту ночь его пришлось проигнорировать, но теперь эмоции и желания охватили ее будто в двойном объеме.

— Наконец-то… — Лена выдохнула развернувшему ее к себе Ярославу уже в губы, накрывшие ее в жадном, страстном поцелуе.

Она знала, что в этот раз все иначе: в движениях не было осторожности и сомнения, напротив, намерения демонстрировались вполне ясно и открыто. И Лена, и Ярослав ждали того, что происходило между ними сейчас.

Теплые губы с каждой секундой ласкали ее откровеннее: потягивая, прикусывая, оглаживая языком по сверхчувствительным местечкам, отчего приходилось все крепче цепляться за Ярослава, и отвечать, несмотря на полностью потерянное состояние. В голове плыло, и тело вибрировало в жажде большего.

По ее открытым плечам и спине вовсю путешествовали ласковые руки Ярослава. Многого они себе не позволяли, а Лена уже не могла ждать.

Целовался он потрясающе.

Лучше… Боже… Лучше, чем Денис.

Она готова признать, что лучше.

Эта ничем не скрываемая, дурманящая душу страсть потрясающе привлекательного мужчины была словно бальзам на сердце и афродизиак одновременно. От одной лишь мысли, что Ярослав настолько хочет именно ее, внизу живота у Лены тяжелело.

Ничего не могло ее остановить. Чистое желание открыть для себя этого мужчину затмило все остальное.

Узнать его — от и до. Узнать себя — рядом с ним.

— Где у тебя кровать? — удалось Лене спросить в перерыве между поцелуями.

Ярослав хрипло рассмеялся, и его голос вдруг показался ей очередным пыточным инструментом наряду с ласковыми губами и руками. Попасть в спальню хотелось сильнее с каждой секундой.

— Пойдем, — зарывшись носом в изгиб ее шеи, он продолжил прошлое занятие: его губы и язык беспрестанно вырисовывали что-то у Лены на коже, то поднимаясь к подбородку, то спускаясь до тонких ключиц. — Нетерпеливая ты женщина… — По оставленным им влажным следам промчалось его же горячее дыхание, и Лена зажмурилась от охвативших ее ощущений, а Ярослав уже тянул ее за собой, отступая вглубь номера.

Сегодня она все воспринимала ярче обычного: каждый жест, взгляд, прикосновение — отзывались взрывом по сверхчувствительным нервным окончаниям. Оттого ли, что Лена почти забыла, что есть близость с мужчиной. Оттого ли, что с особой пристальностью невольно прислушивалась к собственным реакциям и вопреки мысленным запретам все равно сравнивала Дениса и Ярослава. Не по умелости и опытности — об этом она сейчас и не думала, — но по не имеющим названия мелодиям в душе.

Лена боялась, что ничего не срезонирует внутри, не запоет сердце — и будет лишь тишина. Страшная и забирающая надежду. Но ее не было. Ни в одной проведенной в обществе Ярослава секунде ее не было.

Только восторженный интерес. И ожидание счастья, взлетевшее до предела, когда ее губы снова поймали его, и мир вокруг затих.

В поле зрения Лены существовал только Ярослав. Он улыбался, мягко и осторожно толкая ее на кровать, на мягкий матрас которой она совершенно добровольно упала, даже не оглядываясь, и тут же поманила за собой мужчину, что давно мечтала раздеть.

Торопливо она расстегивала пуговицы на его рубашке, стремясь поскорее добраться до будоражащего фантазию подтянутого торса с аккуратно проступавшими очертаниями мышц. Ярослав же смотрел на нее — так внимательно и взволнованно, что в груди замирала жизнь, — и нежными медленными движениями рук стягивал по миллиметру ткань ее сарафана вниз.

Заведя Ленины руки вверх, он в распахнутой, наполовину снятой рубашке поцелуями принялся за исследование каждого добытого собственными усилиями уголка ее тела, вынуждая забыть о пуговицах и петлях. Его губы на ее коже были ласковыми и пробуждающими, его энтузиазм вел к беспамятству.

Очень скоро Лена только и могла, что судорожно хвататься с плечи Ярослава или пальцами зарываться в его гладкие, с серебром в ониксе волосы. Желание дать ему больше нарастало, но ей не доставало сил взять ситуацию под контроль. Потеряться в Ярославе оказалось очень просто.

Глава 13

Следующим утром Ярослав улетел в Москву.

Лене казалось, что несмотря на легкое, необремененное просьбами или обещаниями прощание, расстались они с обоюдным пониманием невысказанного вслух. Времени на разговоры после пробуждения у них не было — Ярослав не проспал лишь благодаря звонку с ресепшна. Сам он накануне о будильнике и самолете не думал. Как и Лена.

Все между ними случилось спонтанно. И просто. Будто согласно естественному ходу событий. Встреча, прогулка на пляже, эта прекрасная, чудесная ночь.

На рассвете, когда Ярослав поспешно забрасывал в чемодан последние вещи, Лена сонно куталась в одеяло, поглядывая на мужские сборы со стороны, и не испытывала ни малейшего желания спросить: «Что дальше?»

Не хотелось никого удержать рядом с собой, не хотелось волноваться или ломать голову над удачными для сегодняшней ситуации фразами. Лена была спокойна до уютного умиротворения в душе. Выражение «Будь что будет!» в ее сознании звучало уверенно и твердо, без отчаяния или злости.

Возможно, Лена переросла тот возраст, когда в каждом вздохе понравившегося мужчины мерещится смысл. Возможно, однажды познав настоящую любовь, научилась не придавать чрезмерного значения симпатиям. Быть может, достигла той зрелости личности, когда серьезные переживания сопровождают прежде всего новый опыт либо же опыт глобально важный.

Причин такого состояния Лена не разгадала, но не могла ему не радоваться. Стоило признать, что подсознательно она опасалась последствий своего внезапного интереса к Ярославу. Боялась, что незаметно для себя «влетит» в него, как в прошлом «влетела» в Дениса: безоглядно, со всего маху, с критически опасной высоты.

Ни о чем не жалея, она, однако, стремилась не повторять прошлых ошибок, и надеялась, что в новые отношения зайдет вдумчиво и осторожно, как опытный пловец в реку с прозрачной водой, чистым дном и безопасным течением.

Обстоятельства их с Ярославом встреч изначально не вписывались в новый подход Лены к гипотетическому будущему. Она до сих пор затруднялась судить, чем закончится их едва начавшийся роман, будет ли у него продолжение в Москве и какое именно.

Смешно, но по утру они едва не забыли обменяться номерами мобильных. Не то чтобы Ярослав при необходимости не мог взять контакты Лены у собственной дочери, но в самом акте занесения друг друга в телефонные книги смартфонов, было что-то важное. Основательное. И рождающее надежду.

Как последний поцелуй в коридоре. Долгий и нежный. Такой неторопливый, словно впереди Лену и Ярослава ждал целый день вдвоем.

Как не расстававшиеся до последнего миллиметра соприкосновения кончики их пальцев.

Как бесконечные взаимные взгляды, успевшие сказать о том, о чем вербально говорить рано.

Дни без Ярослава проходили своим чередом. Обычно и вместе с тем — непривычно. Будто чего-то не хватало. Или кого-то.

Опаляющего откровенным, восхищенным взглядом из зрительного зала. Рассказывающего истории о бизнесе, что всегда перемежались с непринужденными шутками. Улыбающегося — легко и задорно, — до разбегающихся лучиками морщинок у темно-синих глаз.

Ярослав будил в Лене авантюристку и соблазнительницу, у которой жизненной энергии хватило бы на троих. Без него она более чем сносно работала и отдыхала, но чувствовала себя как отказавшаяся от допинга спортсменка.

Наблюдение за биологией влюбленности с ее скачками гормонов и эйфорией в действии не в шестнадцать, а в двадцать восемь лет Лену немного забавляло, а также радовало: все-таки есть жизнь после совершеннолетия, и даже после развода.

В подростковом возрасте и в юности она не могла понять, почему некоторые люди с поразительным энтузиазмом бросаются в новые отношения. Не понимала расхожего среди артистов убеждения «всегда нужно быть чуточку в кого-то влюбленной». Тогда, лет в семнадцать, Лена разрыв с любимым человеком представляла не иначе как трагедию и конец света.

Теперь она, казалось, с каждым оставшимся позади годом все лучше понимала, насколько прозаична жизнь. И вместе с тем — многообразна, а значит — не терпима к характерному для людей зацикливанию на чем-то единичном. Не стоило считать, что если не сложилось в одной сфере, то не сложилось совершенно все. Лена давно убедилась, что такой ход мыслей критично опасен.

Изо дня в день она училась видеть возможности для счастья. Наполняла себя им: «по искре, по блестке», как в одной любимой песне. Неожиданно случившаяся влюбленность тоже шла в ее личную копилку прекрасного.

Никто не мог гарантировать, что Лене повезет еще не раз повстречать мужчину, от которого захватывает дух и струной дрожит сердце. Отказываться от этого опыта или изводить себя предположениями о будущем она не хотела.

Ей нравилось скучать по Ярославу. Нравилось вспоминать, какими были его поцелуи и прикосновения, и предвкушать и фантазировать о продолжении. Случится оно в самом деле или нет, она не знала, но не запрещала себе представлять.

За минувшую с отъезда Ярослава рабочую неделю они с ним несколько раз переписывались. О том, как прошел полет и какая сейчас погода в непредсказуемой летом Москве. О работе и навалившихся на Ярослава после недолгого отсутствия делах. О планах Лены на дальнейшую музыкальную карьеру — с ним одним она поделилась своим решением приступить к поиску подходящей группы в Москве для продолжения концертной деятельности.

Обещание Ярослава обязательно явиться на первое же ее выступление в столице, конечно, теплом разлилось по сердцу и вызвало у Лены совсем девчоночью улыбку на губах и томительное тепло во всем теле. Она слукавила бы, не признав, что физической близости с Ярославом ей не хватало.

О ней думалось. Мечталось. Вспоминалось. Отчего после приходилось прикусывать ставшие вдруг волнующе чувствительными к любому ощущению губы и сжимать бедра в попытке унять тянущую между ними потребность контакта.

Перед сном Лена, никогда не разделявшая пуританских воззрений, не отказывала себе в возможности снять напряжение. Фантазировать не было нужды — картинок с одной единственной совместной с Ярославом ночи в ее голове имелось много.

Глава 14

Возвращение в Москву показалось Ярославу неожиданно сложным. Закидывая вещи в чемодан, он ловил себя на инфантильной мысли, что с радостью не услышал бы звонок администратора отеля и проспал бы самолет, потому что покидать Елену отчаянно не хотелось. Она была такой… светящейся тем утром.

С самого пробуждения не было желания уезжать. Совершенно никакого.

Золотистые взлохмаченные после сна и предшествующим ему активностям волосы обрамляли изящное лицо с распахнутыми глазами и все еще припухшими и алыми от долгих поцелуев губами. Разомлевшая и домашняя, соблазнительно закутанная в одеяло Лена вызывала только одно вполне очевидное желание — опрокинуть ее на матрас и долго и изощренно выпутывать из белого кокона. Зацеловать ее всю с этой нежной, усыпанной мелкими-мелкими родинками в самых неожиданных местах кожей и добиться протяжных и частых стонов.

Голос, ее потрясающий, пробирающий до мурашек голос, был особенно прекрасен в горячем ночном безумии. Каждый ее едва слышный, сорвавшийся на последнем запасе кислорода полувыдох, каждый хрипло-жаркий звук вибрировал в теле Ярослава, доводя его до дикого состояния. В те минуты ему казалось, что оторваться от Лены — пусть и на мгновение, — он не сумеет никогда.

С энтузиазмом отчаявшегося он наслаждался вновь проснувшейся в нем потребностью упиваться женщиной до потери разума и сознания. Когда невозможно думать ни о чем, кроме раскинувшейся на простынях обнаженной женщины. Когда ее неописуемый, дурманящий запах и самое желанное тело кружат голову и будоражат нервные окончания лучше любого раздражителя и опьяняют сильнее всякого алкоголя, и мозг сбоит от переизбытка поступающих к нему сигналов, и руки трясутся от необходимости прикоснуться, чтобы наконец взять свое — и тут же отдать, только бы ей было также потрясающе хорошо.

Позабытый за последние несколько лет опыт всколыхнул в Ярославе что-то, будто вынудил открыть глаза после затянувшейся спячки и выползти на свет из безопасной, но промозглой и осточертевшей до омерзения берлоги. Он вдруг вспомнил, каково быть в ипостаси мужчины во всех смыслах этого слова. Как радоваться жизни, в которой что-то удивительно хорошее случается непосредственно с тобой, а не с дочерью, бизнесом или родителями.

Оказалось, что именно с ним, Ярославом Исаевым, ничего упоительного не происходило уже очень давно. Настолько давно, что он не догадывался о собственных потаенных надеждах и потребностях. А они были.

Лишь попав под женские чары вновь, он понял, что ждал этого. Хотел. Надеялся.

Услышать участившееся не от тяжких переживаний, а от приятного предвкушения сердцебиение. Ощутить неутихающую жажду близости с одной конкретной женщиной, а не обыденную физиологическую потребность разрядки. Почувствовать светлое, уютное счастье — и в молчании, и в разговоре, — с той, чью улыбку важно вызывать собственными словами и поступками.

Найти покой. Безмятежность.

Забыть серое, глухое одиночество.

Понять, что жизнь не кончилась и для него, Ярослава Исаева, у нее еще найдется парочка даров.

Каждый последовавший с возвращения из Сочи день московская квартира — когда-то семейное гнездо младшей ветви семьи Исаевых и первое крупное материальное свидетельство наступившего финансового успеха — с порога била в Ярослава звенящей в ушах и голове пустотой.

Темная прихожая, лишенный ароматов жизни воздух, стерильная, неестественная пустота и совершенно не поддающееся привыканию чувство опустелости. Но главным здесь было, конечно, другое: неотвратимо бросающиеся в глаза признаки случившихся в повседневности Ярослава перемен, неизбежных и тревожных.

Прежде присутствие Юльки спасало его от страха перед наступившим этапом совсем другого, незнакомого существования, где он остался один и, следовательно, за главного во всем — в воспитании дочери, в решении проблем родителей — и своих, и Карины, в бизнесе и даже в быту.

Не у кого было узнать, какие спагетти купить на ужин. Не с кем посоветоваться насчет подарка на юбилей матери. Не к кому отправить Юльку с ее «девчоночьими вопросами». Не было больше постоянного движения на кухне и не заканчивающихся букетов с живыми цветами в каждой комнате: после похорон он, как и Юлька, видеть не мог любые цветы — невыносимо.

Первое время Ярослав застывал у стеллажей с продуктами, не понимая, как сделать правильный выбор. Долгими минутами тупо смотрел в тележку, обнаружив там любимый Кариной шоколад. Люди огибали его, мешающего и нелепого, вставшего посреди прохода, а он все смотрел на этот из неоткуда появившийся среди других товаров шоколад в синей с золотом обертке и мечтал заорать от выжигающих сердце отчаяния и тоски.

Теперь дом лишился еще и Юльки, и Ярослав слабо понимал, что хорошего люди находят в одинокой жизни. Огромная пятикомнатная квартира, оставленная двумя главными ее обывательницами, из уютного светлого дома превратилась в замерший во времени склад прошлого.

Дом, а сейчас скорее место для ночлега, не жил, словно тепла и энергии одного Ярослава ему было мало. Если и имелся раньше в их квартире семейный очаг, то с недавних пор его смело можно было считать затухшим. Хранитель из Ярослава вышел неумелый.

Контраст между действительным и утраченным был тем сильнее, чем чаще он вспоминал о Сочи и оставшейся там Елене. Как будто Ярослав на несколько дней случайно попал во фрагмент чужой жизни (или своей, но из альтернативной вселенной, где он в тридцать шесть еще мысленно представлял себя молодым мужчиной, а не чересчур взрослым, едва ли не старым мужиком без желаний и порывов).

Вряд ли до встречи с Еленой он хотя бы немного догадывался, насколько по инерции выстраивал собственную жизнь, как мало в той осталось от него нынешнего. Еще одного открытие среди прочих: он себя не знал. Забыл обновиться, провести синхронизацию — и так и топтал землю с утратившими актуальность настройками. Где взять новые, а главные подходящие, лишь предстояло понять.