Соло на двоих

Глава 1

- Добрый вечер и добро пожаловать в Паганини.

Швейцар в темно-синей бархатной ливрее отвесил короткий поклон и распахнул двери. В тот же миг из просторного фойе в теплый майский вечер вырвалась нежная фортепианная прелюдия Шопена.

Илона посмотрела на дочь. На ее лице играло восторженное предвкушение, светлые локоны, уложенные на косой пробор, едва касались полуобнаженных плеч.

Она тронула мужа за руку, и Родион достал из кармана сложенную вчетверо купюру, а Марта крепче сжала маленькую прозрачную скрипку с золотым смычком и надписью “Гран-при конкурса скрипачей имени Михаила Гавриловича Эрденко”.

Финалистов объявили два часа назад, но ни она, ни Илона не сомневалась в том, кто возьмет главный приз, и потому столик в дорогом ресторане забронировали заранее.

Наряды тоже подбирали с особой тщательностью: Марте лимонное платье с тонким поясом на талии и струящимися гипюровыми рукавами, Илоне - бледно-голубое с американской проймой, скроенное по фигуре.

Их посадили за круглый стол на шестерых недалеко от невысокого постамента, на котором стоял белый рояль. Молодой пианист в шелковой рубашке с бордовым галстуком-бабочкой коснулся клавиш пальцами, тут же собрав щедрую порцию аплодисментов.

- Дай, хочу чтобы все видели.

Илона забрала у Марты статуэтку со скрипкой и поставила в центре стола, покрутила немного и оставила шильдиком к залу.

- Диплом тоже? - уточнил Родион, и она закатила глаза.

- Ты издеваешься? Марта, будь добра, пересядь к папе.

Родион с улыбкой на губах подвинул дочери стул, а Илона очень довольная собой и вечером в целом накрыла колени салфеткой. Теперь ничто не мешало награде блистать в центре со вкусом сервированного стола.

- Я горжусь тобой, - сказал отец, целуя Марту в висок.

Аккуратно подстриженная борода с сединой на подбородке и у висков, которая так вкусно пахла морской свежестью, приятно кольнула щеку. Марта потянулась к нему, прижалась лицом к плечу, и мать цокнула языком.

- Мы гордимся тобой, - поправила Илона и подозвала официанта. - Принесите воды с лимоном, комнатной температуры, спасибо.

Она обвела долгим взглядом зал и только потом посмотрела на Марту.

- Региональный уровень пройден, но для первой скрипки этого недостаточно. Я считаю, что расслабляться рано, ведь Всероссийский этап сам себя не отыграет.

- До ужина или после? - уточнил Родион, и Марта рассмеялась.

- Я серьезно, - Илона открыла меню. - Ты хорошо владеешь инструментом, но для Международного конкурса этого недостаточно.

- Речь шла о федеральном уровне, насколько я помню, - отец подмигнул Марте. - Или ты хочешь, чтобы она начала брать награды экстерном?

- Именно этого я и хочу, - не глядя на мужа, ответила Илона.

А Марта опустила глаза на пальцы левой руки. Мозоли на подушечках пожелтели и уплотнились, хотя всего неделю назад на указательном была глубокая болезненная трещина. Она боялась, что травма не позволит отыграть этюд идеально, но мать сказала, что высот достигают лишь те, кто умеет справляться с трудностями не смотря ни на что.

- Дорогая, у нашей дочери целая жизнь впереди, чтобы собрать все награды мира, - Родион взял в руки барную карту. - Сегодня она заслужила отдых.

- Сегодня - да, - Илона отложила меню и посмотрела на дочь. - Но режим останется прежним, и с завтрашнего дня ты вернешься к репетициям.

Появился официант, поставил на стол стакан с водой, в котором плавала половинка лимона, и раскрыл блокнот.

- Вы готовы сделать заказ?

- Лосось с кремом из батата и соусом биск, - Илона перелистнула страницу. - Салат с креветками и грейпфрутом. И бокал белого вина, - она улыбнулась. - Предпочитаю сухое, треббьяно.

- Мне, пожалуйста, филе ягненка с соусом.

Илона тряхнула запястьем, и тонкие золотые браслеты зазвенели в такт ее словам:

- Тебе нельзя красное мясо, - она повернулась к официанту. - Принесите утиную грудку и салат из свежих овощей с терпкой заправкой.

- И коньяк.

Отец откинулся на спинку стула, и, к удивлению Марты, мать не стала спорить.

- А я хочу пирог.

- Может быть, салат? - перебила Илона. - Салат с креветками, как у меня, - и, не дожидаясь ответа Марты, добавила. - Два салата с креветками и апельсиновый сок. Нет, лучше грейпфрутовый. Говорят, он ускоряет обмен веществ.

Марта с безразличным видом отложила меню.

- Локти, - одними губами прошептала Илона, и та вовсе опустила руки на колени.

- Не дуйся, в нашем роду фигуру лучше беречь смолоду. Или ты рискуешь не влезть в выпускное платье.

Марта посмотрела на мать.

- Мы же решили, что я останусь до одиннадцатого?

- Это было до того, как ты взяла гран-при.

Илона сделала глоток. Лимонная долька в стакане перевернулась, уткнувшись в тонкие губы, и закачалась из стороны в сторону.

Глава 2

Матвей встал только после третьего будильника. Потянулся, не открывая глаз, и пошел в ванную, по пути пощекотав Аськину голую пятку.

Сестра тут же спряталась под одеялом с головой и пробурчала что-то нечленораздельное, а Матвей зевнул. По полу потянуло прохладой, и он заглянул в зал, где мама организовала свою художественную мастерскую. Судя по беспорядку, спать она не ложилась.

Матвей шагнул в комнату и случайно задел ногой пустую банку из-под растворителя. Есения обернулась и рассмеялась, когда он неуклюже попытался поймать ее на лету.

Льняной комбинезон, мамины руки и лицо - все было измазано акриловыми красками. Тонкая синяя полоса прочертила щеку до самых волос, что по привычке были собраны в высокую улитку, которую держала тонкая длинная кисточка и одно очень честное слово.

- Доброе утро.

Есения протянула руку, намереваясь зарыться цветными пальцами в густые волосы сына, но тот уклонился, словно боксер на ринге, и спросил:

- Опять всю ночь работала?

Вместо ответа мама бросила в пластиковую бутылку с растворителем ненужные уже кисти и отошла в сторону, открывая взгляду Матвея незаконченный пейзаж: песчаный берег с зеленым обрывом и бледно-голубыми волнами, на которых в дымке просыпающегося утра дрейфовал безликий парусник.

- Почти закончила. Что скажешь?

Он насупился, положил подбородок на хрупкое материнское плечо и вздохнул, изображая знатока:

- Ну, в целом неплохо.

- Фу! Ты зубы чистил?

Матвей рассмеялся, ничуть не обидевшись, а потом взъерошил свои волосы и уточнил:

- Аську разбудишь?

Есения, которая только взяла в руки банку с лаком, застонала:

- Я очень тебя люблю! Разбуди сам, это в последний раз, обещаю!

Матвей, который наперед знал все, что она скажет, хмыкнул и, махнув рукой, без лишних разговоров скрылся в ванной. Про завтрак можно было не заикаться. Хорошо хоть Аську в садике накормят, а он, так и быть, перебьется чем-нибудь в школьной столовой.

Поперек ванной стоял таз с размоченными в растворителе кисточками и шпателем в панцире из потрескавшейся текстурной пасты, рядом валялись тряпки всех цветов радуги, а воздух пропитался гремучей смесью запахов краски и лака.

Матвей задернул шторку и выдавил на щетку остатки пасты. Пока чистил зубы, думал о том, что неплохо было бы сегодня лечь пораньше, и, наконец, выспаться.

Он открыл кран и сплюнул в раковину, почти сразу обнаружив отсутствие горячей воды. Пересилил себя и умылся холодной, которая сняла последние следы сонливости. Затем растер лицо полотенцем и вернулся в спальню, где в маленькой кроватке без бортика все еще сладко посапывала младшая сестренка.

- Аська, вставай.

Матвей потянулся к розовой пятке, что снова показалась из-под одеяла.

- В садик пора.

Указательный палец скользнул по подъему стопы, и сестра, хихикая, втянула ногу под одеяло.

- Ребята уже, наверное, сели за стол. А там каша, - Матвей сглотнул. - Вкусная….

Аська никак не отреагировала, и он продолжил:

- Или запеканка творожная…

Одеяло зашевелилось, и на свет показалось заспанное курносое лицо. Ася вытянула руки и несколько раз ритмично сжала пальцы, требуя, чтобы Матвей сам достал ее из теплого плена сна. Он улыбнулся и, подхватив малышку подмышки, посадил на колени. Аська вздохнула, и голова ее тут же уткнулась ему в плечо.

В отличие от матери, сестра пахла детсвом и безмятежностью. И была ужасно важным ребенком, который к своим трем годам неплохо умел считать до двадцати, знал все цвета и даже пару слов на английском. Единственное, что умел в ее возрасте Матвей - это есть козявки.

Он поднялся и отнес Аську в ванную. Оказавшись в ярко освещенной комнате, она захныкала, но Матвей знал все ее ужимки наизусть, поэтому достал из-под раковины стульчик, поставил на него сестру и помог выдавить на розовую щетку с единорогом детскую пасту.

- Давай быстрее, а то опоздаем, - протянул он, но Аська вдруг распахнула глаза, соскочила со стула и исчезла в туалете.

- Начинается, - пробурчал под нос Матвей, а вслух добавил. - У тебя пять минут, время пошло!

Он заглянул на кухню, надеясь найти в холодильнике что-нибудь съестное, но кроме старых пельменей, поживиться на завтрак было нечем.

- Мам, надо еды купить! - крикнул, возвращаясь в коридор.

- Купим, - отозвалась Есения, не отрываясь от холста.

Матвей хотел сказать что-то еще, но передумал и вернулся в их с Аськой комнату. Стянул через голову старую футболку, достал из ящика ту, что не выглядела мятой, и только успел застегнуть пуговицу на джинсах, когда в стекло прилетел маленький камешек.

Матвей отдернул тюль и вышел на узкий балкон. Под окнами в мокрой от росы траве стояла Яра. В широких серых джинсах с цепью на поясе и в белой футболке в обтяг. Волосы, которые она пару недель назад заплела в африканские косы, тяжелым сиреневым водопадам лежали на плечах и спине.

Глава 3

В холле Музыкальной академии было не протолкнуться. Обычно тишину коридоров с высокими сводами и лепниной под потолком нарушали лишь звуки музыки, но сегодня отовсюду слышались только разговоры.

Марта миновала рамку металлоискателя и с любопытством осмотрелась. Большая часть ребят стояла у дальней стены, где висела доска объявлений.

Анонсировали новый конкурс? Или творческий заезд? Марта заметила в толпе Регину и двинулась навстречу, когда в кармане завибрировал телефон, а на экране высветилось сообщение от Лены.

Через час собираемся в раменной, ты с нами?

Марта посмотрела на время - половина шестого. Репетиция продлится не меньше двух часов плюс время на дорогу. В теории, она могла бы успеть, но нужно было еще отпроситься у родителей.

- Привет, ты уже видела новость? Будешь участвовать?

Регина со скрипкой наперевес остановилась напротив Марты, чуть ли не сияя от радости. Рыжая невысокая девчонка с яркими формами и не менее броскими веснушкам на лице и руках.

- Нет, а что за конкурс?

- Сама посмотри.

Марта спрятала телефон, поставив в уме зарубку ответить Лене чуть позже, а затем подошла к стенду с объявлениями. Чтобы пробиться вперед, ей пришлось поработать локтями, но оно того стоило.

Марта замерла перед большим цветным объявлением.

Открыт конкурсный набор на замещение вакантных должностей в юношеском оркестре.

Марта бегло пробежала требуемые позиции, отметив преимущество струнных перед духовыми, и задержалась глазами на фразах “Государственный Кремлевский Дворец” и “солирующая партия”.

- А как же репетиция? - спросила Марта, оборачиваясь к Регине.

- Все репетиции отменили - вместо них будет прослушивание.

- Сейчас?

Марта почувствовала, как голос от волнения провалился, и прижала ладони к щекам.

- Ну, да, - Регина пожала плечами. - Виолончель, гитара, скрипка - в общем, струнные опять в фаворе. Так-то объявление уже неделю висит, ты разве не видела?

Марта не видела, она упивалась своей недавней победой.

- Извини, пожалуйста, я на минутку!

Отойдя на шаг, Марта достала телефон и позвонила матери. Илона взяла трубку после второго гудка.

- Слушаю, только быстро?

- Сегодня прослушивание. В оркестр, который будет играть на сцене Кремлевского дворца.

Илона перебила дочь:

- Что написано в условиях? Инструмент с тобой? Сколько времени на прослушивание?

- Я не знаю.

Марта прикусила ноготь на большом пальце.

- Так выясни! И покажи свой максимум, поняла?

Марта кивнула, хотя мать не могла ее видеть, и отбила звонок.

- Будешь пробоваться? - с кислым выражением лица спросила Регина.

Она была неплохой скрипачкой, но до уровня Марты ей было как до Луны.

- Конечно, буду.

Марта участвовала во всех конкурсах и прослушиваниях, которые устраивали в ее городе, а с недавнего времени и в области. Но Кремлевский дворец - это не просто шаг вперед, это гигантский скачок! Реальная возможность заявить о себе музыкальному миру, пусть и в рамках оркестра.

Марта поджала губы: партия соло будет ее!

Вместе с Региной она поднялась на второй этаж и прошла в актовый зал, где яблоку негде было упасть. Марта насчитала еще пятерых скрипачей: троих ребят с младших курсов и двоих с выпускного, но все они и в подметки ей не годились.

На душе стало легче, но ненадолго.

Она достала скрипку и осмотрела со всех сторон, проверяя на дефекты. Инструмент был в полном порядке. Канифоль лежала на своем месте, и Марта машинально потерла смычок - это простое механическое действие немного успокоило ее, но потом в актовый зал зашел Сергей Наумович, и она поняла, что даже с ее способностями победить будет непросто.

Директор не прощал фальшивой игры. У него был идеальный слух, и от своих учеников директор требовал самого высокого исполнения.

Пальцы Марты похолодели.

Она закрыла глаза и представила циферблат с тремя стрелками. Мысленно заставила секундную замереть, и досчитала в уме до шестидесяти. Минутная последовала за ее мысленным взором, перебегая с одного деления на другое, пока не замерла наверху. Тогда Марта позволила сдвинуться вперед часовой стрелке, а за ней бег секундной уже не казался таким страшным.

Она открыла глаза. К столу жюри выстроилась очередь, и Марта терпеливо отстояла ее до конца, чтобы назвать свой возраст - шестнадцать лет, опыт игры - десять и продемонстрировать инструмент, с которым она собиралась выступать.

А потом потянулись долгие минуты ожидания, где Марте пришлось слушать игру других ребят, отмечая про себя неуверенную постановку рук и фальшивые ноты, когда смычок случайно задевал соседние струны.

Мать писала эсэмэски каждые пять минут, что только усугубляло нервозность, и к моменту, когда Сергей Наумович назвал ее имя, Марта уже ничего не чувствовала. Только холодную собранность, умноженную на уверенность в победе.

Глава 4

Илона, Марта и Родион сидели за накрытым к ужину столом. Картофельные дольки, мясо по-французски и греческий салат - мать не выглядела уставшей, хоть и провела у плиты половину дня.

Не потому что хотела, а потому, что так было правильно.

Еда всегда должна быть свежей. Каждые выходные Илона составляла меню на неделю вперед, заказывала доставку продуктов строго по списку и, к сожалению Марты, печенье, конфеты и сдоба в этот перечень не входили.

Исключение Илона делала только для кулича с изюмом на светлый праздник Пасхи и темного шоколада. Марте, которая терпеть не могла сушеный виноград в выпечке, оставалось довольствоваться горькой на вкус плиткой с не менее 80% какао в составе.

Сладкое портило зубы, быстрые углеводы - фигуру, а неправильное питание в целом - сокращало годы жизни, поэтому Илона с детства приучала дочь к белковым завтракам, горячим обедам и символическим ужинам.

Марта знала, что нутрициологи, все как один, заявляли о пользе салатов, авокадо, который, кстати, она любила, и белого мяса, но душа или, точнее сказать, вкусовые сосочки иногда просили сникерс, газировку или чизбургер из мака.

- Почему ты не отвечала на мои сообщения? Как все прошло?

- Ужасно! - Марта отложила вилку и посмотрела на мать. - На прослушивание явился гитарист и все испортил.

Отец оторвал глаза от телефона, Илона тоже внимательно посмотрела на дочь.

- Какой гитарист?

Марта продолжила с жаром:

- Да какой-то парень с гитарой. Я его в парке видела, развлекал толпу за деньги.

Брови Илоны поползли вверх.

- И что, платили? - спросил с улыбкой Родион.

Марта кивнула.

- Ну, значит неплохо играл. Чем твоей скрипке помешала его гитара?

- Да всем!

Илона промокнула губы салфеткой и попросила рассказать. Марта, уже не сдерживая эмоций, поведала родителям всю историю от начала до конца: как в парке Матвею сделал замечание Сергей Наумович, а потом оказалось, что на самом деле позвал его на прослушивание.

И как директор выпроводил Марту со сцены, чтобы этот парень смог сыграть свой вульгарный низкопробный рок-н-ролл.

- Это возмутительно, - Илона бросила на стол салфетку. - Ты это слышал? Кто он такой, что за него ручается сам Красненский?

Марта пожала плечами, и мать вдруг улыбнулась, проявив именно ту поддержку, на которую она рассчитывала.

- Я этого так не оставлю. Нонсенс - на сцену именитой академии пустили уличного музыканта!

Илона отпила из стакана лимонной воды.

- Когда будут известны результаты?

- В конце недели.

- Хорошо, дождемся. Если тебя не выберут, я там камня на камне оставлю. До Министерства Культуры дойду, и, если будет нужно, в прокуратуру жалобу напишу.

Родион посмотрел на жену.

- Ну, это уже крайность.

- Крайность? - Илона вспыхнула. - Нашу дочь задвигает на второй план какой-то оборванец, а ты хочешь, чтобы я молча на это смотрела?

- Нет, конечно, но, может быть у него талант?

Илона побледнела, и Марта поняла, что ничем хорошим этот семейный ужин не закончится. Ей стало стыдно за излишнюю эмоциональность, которая в итоге привела родителей к ссоре.

- Мам, ты не волнуйся. Я отлично сыграла.

- Ты поужинала? - железным тоном спросила Илона. - Тогда иди в свою комнату и репетируй.

Марта поколебалась немного, но потом встала, убрала со стола тарелку и, схватив из корзины с фруктами два яблока, сделала, как велела мать.

- Значит, у него талант, - донеслось в спину. - А у Марты что? Ну, говори, чего замолчал?

Она захлопнула дверь и подошла к столу. Взяла полноразмерные наушники и спряталась от враждебного мира в абсолютной тишине. Затем достала электроскрипку, подключила наушники к разъему и занесла над струнами смычок.

Проиграла самые простые гаммы, наслаждаясь звуком, который никто кроме нее не слышал. Эту идею предложил отец - звук электронной скрипки не был живым, но наличие наушников позволяло Марте заниматься даже поздним вечером без вреда для нервной системы соседей.

Она стала наигрывать свое любимое произведение и задумалась, сильно ли родители поругались из-за нее или нет. Если завтра мать не соберет папе ланч бокс на работу, значит очень.

Марта вздохнула, и смычок скользнул по струнам, выдав фальшивую ноту. Раньше с ней такого никогда не случалось. Игра Марты была идеальной, почти профессиональной.

Она легко читала с листа и могла в точности воспроизвести чужую манеру игры, будь то автор ноктюрна или скрипач с мировым именем. Марта знала инструмент, как свои пять пальцев, и ошибка так расстроила ее, что почти отбила желание репетировать.

Марта опустила руку. Хорошо, что мама не слышала, иначе к ссоре с папой добавилась нравоучительная речь о ее собственном халатном отношении к делу всей жизни.

Глава 5

- Добрый вечер, это воспитатель из детского сада. Не могу дозвониться до Есении Павловны, вы за Настей придете? Она одна сидит, ждет маму.

Первым порывом Матвея было выругаться в трубку или задать какой-нибудь глупый вопрос типа: “Разве она ее не забрала?”, но он знал, что в этой ситуации лучше соврать, чем в скором времени обнаружить на пороге квартиры службу опеки.

- Вы извините, пожалуйста, у мамы работа, и она меня попросила, а я забыл, - он зажмурился, борясь со стыдом. - Я скоро буду!

Матвей отключился прежде, чем воспитательница успела высказать ему свое фи. Перехватил гитару поудобнее и припустил по улице к ближайшей остановке, в уме подсчитывая время на самый короткий маршрут.

Он явился в сад через пятнадцать минут, и воспитательница, конечно, не смогла удержаться от комментария:

- Больше так не задерживайтесь, пожалуйста. Я тоже человек, и у детского сада есть часы работы. А еще инструкция: если до родителей ребенка не получается дозвониться, я обязана вызвать полицию и органы опеки.

- Я понимаю, извините. Такое больше не повториться, я буду внимательнее.

Матвей улыбнулся так обезоруживающе, как только мог, и подхватил Аську на руки, чтобы как можно скорее сбежать из-под недовольного взгляда Таисии Егоровны.

- Она у тебя не воспитательница, детсадомучительница какая-то, - прошептал он сестре на ухо, и она рассмеялась, потому что узнала шутку из любимого мультика про Карлсона.

Обвила мягкими ручонками шею и начала щекотать. Матвею щекотно не было, но он подыграл, изобразив конвульсии. Аська довольно рассмеялась и потребовала опустить ее на землю, чтобы по пути собрать полные ладошки одуванчиков.

Дома было тихо и темно. Только в зале, где мама писала свои картины, горел свет. Матвей разулся, отправил сестру мыть руки и заглянул за закрытые двери.

Есения стояла у окна, уткнувшись лбом в подоконник. Вокруг на полу валялись кисти и баночки с краской, отчего присущий мастерской беспорядок показался ему совсем уже невообразимым.

- Мам, ты про Аську забыла, - тихо сказал Матвей. - Опять.

Есения выпрямилась, убрала прилипшие к щекам пряди и вздохнула.

- Прости, я просто не смогла.

Из ее глаз полились слезы, и Матвей стиснул зубы. Вариантов дальнейшего развития событий было несколько: подойти и утешить маму; молча выйти и заняться домашними делами, например, покормить сестру и поесть самому; и третье, его самое нелюбимое - наорать на Есению и поругаться.

Матвей прикрыл за собой дверь и пошел на кухню, где его смышленая сестра уже вовсю изучала содержимое холодильника. С тех денег, что он заработал, играя в парке, получилось купить ее любимый йогурт с цветными шариками, немного сосисок, молоко и хлеб.

По акции еще были консервы, и Матвей долго колебался между горошком, который любил сам, и кукурузой, которую обожала Аська.

- Кукуя!

Сестра ткнула пальцем в жестяную банку, и Матвей строго сказал.

- Сначала ужин.

Он сварил завалявшиеся под раковиной картофель, истолок в пюре и, присыпав сверху консервированной кукурузой, подал Аське. Сосиски она не ела, поэтому он сделал себе бутерброд и крепкий чай.

Мама к столу так и не вышла, и Матвею пришлось самому укладывать сестру спать. Книжку читать отказался наотрез, но сказку рассказал, так что она уснула быстро, закинув на него маленькие теплые ножки.

Подождав, пока дыхание Аськи выровняется, Матвей встал и, принимая неизбежное, вернулся в зал. Картина, которой пару дней назад Есения так гордилось, стояла на полу незаконченная, а мольберт посреди комнаты теперь занимало другое полотно.

- Мам, если ты еще раз забудешь про Аську, они вызовут людей из опеки. И заберут ее.

Про то, что его как несовершеннолетнего тоже, скорее всего, заберут, думать не хотелось.

- Я ужасная мать, прости, - Есения вздохнула и протянула к Матвею руку.

Он подошел ближе, и она перехватила его ладонь.

- Зато художница хорошая, да?

Матвей кивнул, и Есения фыркнула, отпуская его руку.

- Бездарная во всем.

Она встала, растерла лицо руками и отошла от картины на несколько шагов.

- Все не то… - растерянно проговорила Есения, а потом посмотрела на него.

- Сыграй, а?

Матвей поджал губы.

- Аська уже спит.

- А ты тихо-тихо сыграй, переливами. Сыграй, как играл он. Ну, пожалуйста, сынок… мне это очень нужно, - мама впилась пальцами в волосы и закрыла глаза. - Я хочу снова видеть… чтобы закончить, мне нужно снова начать видеть. Ну, пожалуйста…

Матвей не стал спорить. Вернулся в комнату за гитарой и сел перед Есенией на стул. Примостил инструмент на бедре и прижал струны пальцами. Лицо ее засветилось.

- Прикрой дверь, пожалуйста, - попросил Матвей, и она сделала, как просил.

Потом подошла к холсту, взяла в руки кисть и, закрыв глаза, запрокинула голову назад, вся превратившись в слух. Матвей взял первый аккорд. Мягкий, еле слышный.

Глава 6

Илона переступила порог музыкальной академии, благоухая дорогими духами. В красивом летнем костюме с изящным шарфиком на шее. Свои длинные, не слишком густые волосы, она уложила в ракушку на затылке.

Минимум косметики, максимум достоинства. Пожилая консьержка встала навстречу, предвкушая скандал, но Илона ее удивила.

Улыбнулась вежливо и спросила:

- Добрый день, Сергей Наумович на месте? У меня назначено на два.

- Назначено? - переспросила Нюра Ивановна, будто директор академии был каким-нибудь депутатом, и, когда гостья вежливо кивнула, почувствовала, что запал на ссору истаял, как и не бывало. - Ну, проходите, раз назначено.

Илона поблагодарила ее и поднялась на второй этаж. Секретаря на месте не оказалось, поэтому она подошла к двери кабинета, два раза коротко постучала и вошла, немало удивив Сергея Наумовича.

- Добрый день, меня зовут Илона Виленская, я - мама Марты. Мы можем поговорить?

Директор, который минуту назад смотрел видео на телефоне и с удовольствием обедал собранным женой ланчем: картофельным пюре с овощной подливой и зеленым салатом, встал. Стянул с воротника платок и выключил телефон.

- Прошу простить, все-таки обед.

- О, я не задержу вас надолго.

Илона без колебаний заняла свободный стул напротив стола. Изящная, точеная женщина с безупречными манерами. Наверняка в молодости она разбила не одно мужское сердце, но опыт подсказывал Сергею Наумовичу, что на этом мама Марты вряд ли когда останавливалась.

- Не стоит, - он отер губы, спрятал контейнер с едой в ящик стола и сел, скрестив пальцы. - Чем могу быть полезен?

- Как я уже сказала, Марта - моя дочь. Она не первый год посещает ваш летний музыкальный лагерь.

- Марта? Да, одна из лучших наших абитуриенток. Видел ее документы в списках на будущий год, но до июля говорить о зачислении рано, списки будут доступны для ознакомления не раньше августа.

- Я пришла не ради зачисления. Уверена, Марта легко пройдет вступительные экзамены, - она улыбнулась и доверительно подалась вперед, так что Сергей Наумович напрягся.

Илона Виленская была очень красивой женщиной, но по характеру сдержанной и холодной. Наверняка она прекрасно справлялась с обязанностями матери и жены, но скорее как функция.

Сергей Наумович поерзал в кресле. На роль музы или спутницы жизни, что в понимании директора академии было одно и тоже, такую снежную королеву мог выбрать только безумный.

- Тогда зачем вы пришли?

- Ваш новый конкурс, прослушивание для оркестра, что будет выступать на сцене кремлевского Дворца. Марта сказала мне, что он прошел вчера.

Сергей Наумович кивнул.

- Да, и она отлично показала себя. Комиссия отметила уверенное, почти совершенное владение инструментом.

- Которое, однако, прервали в пользу… другого участника.

Сергей Наумович удивленно приподнял брови и откинулся на спинку кресла.

- Не совсем понимаю, что вы имеете ввиду. Для всех конкурсантов условия были одинаковыми. Более того, мы разделили детей на группы по направлениям: струнные отдельно от смычковых.

- Именно об этом я и хочу поговорить.

Илона улыбнулась, но директор был не глупым человеком, от природы одаренным музыкантом с чутким слухом, потому посыл интонации Илоны Виленской уловил предельно ясно.

Сергей Наумович откашлялся и подался вперед, скрещивая пальцы.

- Быть может, Марта недополучила внимания или осталась недовольна обратной связью от комиссии, но, уверяю вас, ее выступление никто не прерывал.

- Вы намекаете на то, что моя дочь лжет? - вкрадчиво поинтересовалась Илона.

- Нет. Я хочу сказать, что условия конкурса, прописанные в положении, соблюдались неукоснительно, и каждому участнику отвели одинаковое время для прослушивания. Комиссия не обязана давать обратную связь по каждому выступлению сразу, да в этом и нет необходимости - списки тех, кто прошел прослушивание, вывесят в конце недели.

- У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Марта показала высочайший уровень мастерства, - перебила Сергея Наумовича Илона. - Она играет с шести лет, можно сказать, что скрипка - продолжение ее руки. Все, что я хочу понять, это причину, по которой мою дочь незаслуженно задвинули на второй план?

- Это нет так.

- Тогда объясните, на каком основании уличного музыканта допустили к участию в конкурсе?

Сергей Наумович вздохнул. Он уже понял, что объяснить что-то Илоне Виленской не получится.

- Правильно ли я вас понял, Марта увидела в Матвее соперника, несмотря на то, что они выступали в разных группах?

Илона открыла рот, чтобы объяснить, но Сергей Наумович поднял вверх руки, прерывая ее, и с улыбкой заявил:

- Смычковые и струнные оценивались отдельно друг от друга. И, несмотря на то, что решение принимается комиссией сообща, Марта давно уже примелькалась педагогическому составу нашей академии и, конечно, заслужила массу похвал. Она самая усердная и активная скрипачка, которую я знаю, а, поверьте, я на своем веку видел и обучал многих детей.

Глава 7

Квартира встретил Матвея чистотой и пьянящим ароматом домашней еды. Он так привык к запаху краски и растворителя, что сначала подумал, будто ошибся дверью.

Но на пороге его чуть не сбила с ног смеющаяся Аська, а Есения, которая не в пример прошлым вечерам, выглянула из кухни, а не из мастерской, с улыбкой сказала:

- Мой руки и садись к столу, у нас сегодня праздничный ужин.

Ужин и вправду оказался таким: запеченая в духовке курица в соляном панцире по фирменному маминому рецепту, салат из свежих овощей и картофельные дольки, хрустящие снаружи и мягкие внутри.

- Ааах, - зашипела Аська и выплюнула картошку на тарелку.

Мама рассмеялась и подала ей салфетку.

- Дуй, говорю же, горячая.

Аська сжала губы ладошками и помотала головой, жалея обожженный язык.

- Водички налить? - спросил Матвей, и мама махнула рукой.

- Сиди, я молоко достану.

Она обернулась и, не вставая со стула, открыла холодильник. На их шестиметровой кухне можно было творить еще и не такие фокусы.

- Молоко! - обрадовалась Аська, и Есения поставила перед ней полную кружку.

- Только по чуть-чуть, холодное.

- Ты закончила картину? - спросил Матвей, отламывая от курицы большой кусок.

Мясо в руках дымилось и источало крышесносный аромат.

- Не просто закончила, но и нашла покупателя.

Есения просияла.

- У моего знакого, знаешь, еще по галерее, есть друг. Местный депутат, у него новая жена, очень любит искусство, - мама покрутила пальцем у виска, и Матвей рассмеялся, а Аська непонимающе уставилась на них обоих. - Там очень много денег и очень мало вкуса.

- И ты отдашь свой шедевр такой хозяйке?

Есения прищурилась, с укором ткнула в сына концом вилки, но потом сдулась и пожала плечами:

- Должно же в ее доме висеть хоть что-то красивое.

Матвей покачал головой, улыбка не сходила с его губ.

- Нам хватит? - спросил то, что волновало больше всего.

Мама потрепала Аську по голове и помогла снять с куриной грудки нелюбимую кожицу.

- Чтобы закрыть долги, да.

Матвей промолчал.

Лечение отца стоило больших денег. Можно было, конечно, дождаться квоты, но третья стадия была неоперабельной, и вопрос денег стоял очень остро.

Сначала пришлось отказаться от аренды галереи, распродать по бросовой цене все мамины картины. Потом папа уволился с работы, а Есения… Есения умела только рисовать.

Матвей улыбнулся, ободряюще, и сказал:

- Нарисуешь еще.

Мама кивнула. Ее улыбка с легким налетом грусти вдруг окрасилась горечью, когда Аська вставила:

- Я помогу! Люблю лисовать!

- Конечно, солнышко мое, будем рисовать вместе. И нарисуем лучшую картину в мире.

Она поцеловала дочь в макушку и спросила Матвея:

- Как дела в школе?

Есения, которая частенько ставила творчество на первое место, была не самой лучшей матерью. Бывало, в их доме неделями не водилась нормальная еда, а о чистоте вообще никто не заикаться. Тогда Матвей брал на себя обязанности взрослого и решал все бытовые вопросы, включая те, что были связаны с сестрой.

Но, стоило Есении вырваться из творческого загула, как она становилась внимательной, ответственной матерью и частенько перегибала, докучая своей заботой. Наводила в квартире порядок, без опозданий забирала Аську из сада и даже ходила по магазинам, выбирая не только еду, но и обновки для них.

В такие дни в семье обычно водились деньги, и Есения не была из тех, кто заморачивался по поводу экономии. Она буквально задаривала детей подарками, и, конечно, проявляла живой интерес ко всему, что касалось их жизни.

Матвей положил себе еще одну порцию мяса, почесал за ухом и ответил:

- Да в целом нормально. Яра передавал привет.

Мама улыбнулась.

- Как у нее дела? Решила уже, куда будет поступать?

- Не знаю, говорит, у родителей на платную форму денег нет, а на бюджет она пока по баллам не добирает. Хочет после девятого в техникум пойти, чтобы параллельно работать, а потом уже поступать.

- Ты тоже хочешь после девятого уйти? - спросила Есения, будто они не обсуждали эту тему миллион раз.

Матвей кивнул.

- Я не согласна.

Мама покачала головой и вытерла пальцы о салфетку. Аська попросила добавки, и она налила ей еще молока.

- Что мешает тебе остаться до одиннадцатого? Я за это время подкоплю денег, сдашь ЕГЭ и поступишь на бюджет. Куда захочешь. В мое время после девятого только неблагополучные уходили, - она улыбнулась. - В чушок.

- Ага, и на завод.

Матвей фыркнул и случайно рыгнул. Аська залилась смехом, а Есения кинула в сына скомканную салфетку.