Сосед

Глава 1. Вегас

Каждое его утро начиналось точно так же, как и предыдущие. После «пробуждения» — пробежка, бегал он не меньше двух часов в день; потом завтрак, в том понятии, в каком он понимал этот процесс приёма пищи (даже такому, как он, нужно регулярно есть, нельзя же этого вовсе не делать?); до полудня он обычно с особой тщательностью перепроверял склад с оружием, если это можно было так назвать — сейчас были доступны только пара помповых ружей, шведский пистолет-пулемёт, три гранаты (осколочные и газовая) и самозарядный пистолет Walther P99. Не говоря уже о новеньком складном ноже. Когда он тренировался с ним, то невольно вспоминал, как отдал тот, другой, Люку Питерсону… Он потерял его при побеге. 

Ох уж ему эта семейка… Сколько крови попортила. Хромота, конечно, пропала, нога его не беспокоила уже давно, а вот плечо, куда выстрелила Анна, порой стягивало тягучей болью. Но кроме улыбки у него это не вызывало никаких особых эмоций.

Да, молодцы детки! Люк, по крайней мере, он надеялся, стал увереннее в себе и избавился от славы «первого лоха школы». Его бесила сама мысль о том, что такой классный парень влачил столь жалкое существование.

Он подумывал о том, чтобы навестить их. Нет, не трогать, не пугать, просто проверить, как они живут. Отголоски миссии ещё крутились в мыслях, несмотря на инстинкт самосохранения. Он всё равно знал их адрес, знал, кто из оставшихся родственников присматривает за ними, отыскать не составило бы труда. Но это желание мгновенно таяло, стоило лишь вспомнить, что он так и не сменил внешность… Люди, ответственные за его создание, ответственные за «программу KPG», всё ещё могли дёргать за ниточки и искать. Эта сучка Анна видела его в последний раз после стычки в школе!

Да, можно было изменить внешность. Старые связи сохранились, хотя денег не хватало, но когда ему это мешало?

На самом деле, ему бы не хотелось избавляться от своего лица. И к «Дэвиду Коллинзу» он привык. Однако, имя всё же пришлось сменить. «Дэвидом» он оставался для себя, для общественности был другим человеком. Симпатичная мордашка, звучное имя, напускная вежливость и учтивость — и весь мир был у его ног, протяни руку и возьми, чего душа желает. Прошло почти два месяца, раны затянулись, шумиха стихла и за всё это время он ни разу не подвергся подозрительному преследованию. Возможно, Анна из страха за себя и брата не рассказала никому, что видела его. Возможно, рассказала, а ей просто не поверили. Если бы он вернулся и убил обоих детей, это вызвало бы лишние подозрения.

Поэтому он решил пока сидеть тихо.

Подделать удостоверение личности оказалось проще, чем он ожидал, даже в Вегасе, куда поспешно ретировался. Особенно в Вегасе. Новый паспорт с новым именем был у него уже на пятый день побега.

В пригороде Лас-Вегаса было тихо и спокойно. Как в могиле — любил сравнивать он. Славные семейные районы по сорок домов на «земляной квадрат» в пустыне, полчаса до города по шоссе и без пробок — идеальный вариант, который подсказал ему знакомый доктор. Небольшой двухэтажный дом он приобрёл за дёшево из-за некоторых условий с агентством, но ему было всё равно. Лишь бы подальше от шумных улиц и любопытных соседей. За пару недель он привык к такому существованию. В город выбирался за продуктами и для встреч с людьми, обеспечивающими его оружием и подбирающими ему хоть какое-то занятие. Но вот с последним ему как-то не везло.

Всё время в мире теперь принадлежало ему. Много часов подряд он просиживал в полупустой гостиной своего нового убежища, где окна были занавешены шторами, где было совсем темно даже днём, почти не шевелясь и не моргая, смотрел вперёд и ждал, когда очередная внезапная мысль посетит его перегруженный мозг. До встречи с Питерсонами «Дэвид» думал, что армия и военный эксперимент убили в нём искреннюю человечность, уничтожили раз и навсегда того, кем он был рождён и воспитан. Воспоминания о родне, о детстве и юности были стёрты, вместо них в его голову поместили специальные программы, словно вставили мощную флэшку, и он считывал эту информацию и следовал новым указаниям с энтузиазмом и какой-то маниакальной восторженностью, от которой получал едва ли не настоящее удовольствие, граничащее с экстазом. Как электрическое устройство на подзарядке.

А теперь эту «флэшку» подчистили. Иногда он об этом жалел. Когда собирал и разбирал пистолет, например, сидя перед телевизором часа в два ночи, или во время пробежки на рассвете, когда нет-нет, а мелькнёт в голове воспоминание о Питерсонах… или о пожаре в военном госпитале Аризоны… и что-то об Афганистане.

Но иногда, глядя на себя в зеркало в ванной, где преобладал этот противный тёмно-жёлтый свет, он вдруг открывал, что быть «перезагруженным» не так уж и плохо. Раньше приходилось заботиться о семье Калеба теми способами, какие он считал подходящими, и, в конце концов, ни к чему хорошему это не привело. Его раскрыли, он едва не сдох от рук каких-то поганцев-детей. Сейчас он был предоставлен исключительно себе самому. Ни особых желаний, ни специфических потребностей. Скуку он испытывал, только если подолгу торчал в доме.
Со временем к «новым привычкам» прибавилось наблюдение за соседями. Семьи, семьи, сплошь и рядом счастливые семейки с их мелкими детьми, снующими по району в уикенды; запахи жареных бургеров заполняли улицу, как и частый смех пьяных жильцов, празднующих очередное окончание очередной рабочей недели. Кто-то, правда, уезжал в Вегас на все выходные. «Дэвид» уже досконально изучил дома в округе, знал фамилии семей и кое-что о них самих.

Дни за днями становились всё однообразнее. Он с лёгким оттенком отчаяния стал думать, как бы скука не довела до беды, из-за чего он снова раскрыл бы себя.
Кое-кто из соседей уже успел познакомиться с ним, у него же не возникало желания к общению. Как это ни странно. Кое-кто из молодых мамаш явно пытался добиться его внимания. Смех, да и только. Парочке он даже помог с сантехникой (от оплаты отказывался, но они настояли и даже пивом угостили) и как-то раз любезно подвёз семью, живущую через дорогу, до города, когда у тех накрылась тачка.

Он знал, что был просто машиной, которая не спит, видит всё, анализирует и держит всё под контролем. «KPG» хорошо потрудились над ним. Но теперь эта «машина» стала сдавать. Бесцельная и безыдейная она топталась на месте и делала вид, что похожа на окружающих её людей. Вообще он только и делал, что притворялся. Всё это время.
 

Глава 2. Герой

Сменщица пришла как раз вовремя, когда Шерон сидела за стойкой ресепшена и рвала ненужные черновики. Из глубокой задумчивости её вывела коллега, Лиза, присев рядом и положив тёплую руку поверх её рук.

— Эй, эй! Притормози! Ты сейчас едва копию паспорта парня из номера «034» не уничтожила.

Шерон оставила бумаги на столе, покачала головой и не смогла даже взглянуть в глаза подруге.

— Ну что снова стряслось? Расскажешь мне? Прости, но твой несчастный вид сегодня не для постояльцев.

Вообще-то Лиза была одной из самых приятных персон в её жизни. Миловидная блондинка, того же возраста, что и сама Шерон, она была тактичной, весёлой, и её обожали гости. Про смерть мистера Хауэлла она тоже знала и имела понятие, когда стоит открыть рот, касаясь этой темы, а когда нет. Шерон оглядела ещё пустующий зал ресепшена, собралась с духом и ответила:

— Дом, в котором жил… в котором жил Генри Паркс… тот, соседний, купили примерно неделю назад. Я просто… мне кажется, словно наваждение вернулось. 
Над нами как будто бы издеваются! Понятия не имею, кто решился там поселиться, но один факт того, что в этом доме снова будут звучать голоса людей, что они привезут туда свою мебель, будут там смотреть телевизор по вечерам или вечеринки устраивать… всё это меня жутко расстраивает, Лиз.

— Ты вбила в голову, что Генри Паркс… или его призрак, скажем так, до сих пор где-то там. Но он не вернётся, если в его доме появятся жильцы, — девушка осторожно протянула руку и убрала за ухо Шерон длинную прядку волос. — Я не прошу тебя забыть, я прошу хотя бы попытаться об этом не думать. Может быть, когда познакомишься с новыми соседями, они напрочь отобьют воспоминания об этом маньяке.

Шерон не сдержала улыбки. Пожала плечами, но всё же одобрительно кивнула.

— Так-то лучше. Не давай лишний повод начальству подумать о том, что ты сдалась.

— Не буду, так и быть.

— Прекрасно! — воодушевилась Лиза. — Ну, что у нас тут? Кстати говоря, ты ела сегодня?

За полчаса она без проблем передала смену и даже выпила кофе под уговорами Лизы. Было ещё рано, всё из-за торопливости её коллеги, и Шерон планировала вернуться домой до девяти утра. Полупустой автобус не тормозил на остановках; прижавшись лбом к окну, слушая музыку, Шерон наблюдала, как пустыня окрашивается в рыжеватый цвет, а в небе не заметно ни облачка. Шерон даже задремала слегка под мысли о том, стоит ли «пробуждать» отцовский пикап. Если отдать его в хорошие руки, возможно, им снова можно будет пользоваться.

Она не торопилась по дороге домой. Знала, что мать уже уехала. Благо, её подвозила вечная спутница и надёжный менеджер из салона. Девушка решила, что поспит после завтрака. В кои-то веки её клонило в сон, и это было здорово.

Напротив пресловутого соседнего дома она заметила тёмно-синий джип, далеко не новый, но явно в хорошем состоянии, а за ним — грузовик фирмы грузоперевозок. Да, у новых соседей жизнь кипела. Шерон и сама не заметила, как остановилась всего в нескольких футах от джипа. Нежелание даже ступать на этот «проклятый участок» толкнуло её обойти машины справа, по дороге. Едва она сделала несколько шагов, как из-за джипа неожиданно вынырнул белый «Шевроле» их соседей слева. Хозяин даже посигналил ей после того, как едва не задел. Мистер Борсевич поехал на работу, как и обычно в это самое время. Шерон проводила его долгим взглядом, прекрасно понимая, что сама виновата.

Уже поднимаясь на крыльцо, она краем глаза заметила, как дёрнулась штора в окне дома Генри Паркса.

Он не вернётся, говорила ей Лиза. Всё верно, он не вернётся. В ближайшие лет сорок уж точно.
 

***

Её сестра приехала на следующий день, и Шерон так удачно вернулась домой после смены, что Ким не стала разбрасываться словами, а сразу же, буквально с порога заявила, что ей придётся оставить своего шотландского терьера Сасси на несколько дней.

— У нас дома ремонт, Шерон! Собаке там пока не место! Да ей же многого не надо.

— А сама почему не останешься? — спрашивала она сестру.

Ким ссылалась на занятость своего драгоценного жениха Френсиса, и что, мол, они пока поживут у его родителей. Те якобы настаивали. На самом деле Шерон знала, как сестре не нравился этот район. Ей вообще претил пригород. Здесь жили скучные и однообразные люди. И ещё такие персоны, как Генри Паркс.

Деваться некуда. У Шерон свободного времени было, хоть отбавляй, а её мать просто не любила прогулки. На второй день после этого грандиозного собачьего переселения, Шерон решила дойти до автобусной остановки и обратно. Сасси была ещё щенком, и энергия её оказалась просто неугасаемой. Путь туда дался без проблем, но, когда они шли обратно, терьер каким-то чудом выскользнул из ошейника и с радостным лаем кинулся к соседнему дому. Шерон с ужасом наблюдала, как Сасси ускользает где-то за забором, а её лай резко стихает.

— Сасси! Вот маленькая дрянь… Сасси! — Шерон ещё несколько раз позвала собаку, но той будто след простыл.

Тёмно-синего джипа не было у обочины. Возможно, хозяева просто отогнали его в гараж. Или их не было дома. В любом случае, ей пришлось бы их побеспокоить. Поднимаясь к ним на крыльцо, девушка с какой-то приятной радостью заметила, что соседи поменяли дверь. Старая была исцарапанная, с уродливым чёрным крюком под глазком.

Никто ей не ответил ни через минуту, пока она стучалась, ни через пять. На зов горе-хозяйки Сасси не откликалась. Мысленно пообещав когда-нибудь «придушить эту любопытную псинку», Шерон нехотя направилась к калитке, через которую можно было пройти на задний двор. Ну, конечно, не заперто. Хотя ради собаки сестры она перелезла бы и через сам забор, ничто иное не толкнуло бы её прийти сюда.

На заднем дворе было пусто. Железные прутья сушилки для белья с потрескавшейся краской торчали на том же месте, что и раньше; какой-то хлам был сброшен с правой стороны у самого забора. Шерон прошла дальше и остановилась, когда, наконец, увидела Сасси, снующую и прыгающую вокруг какого-то мужика.

Понятно, почему он не услышал, как она звала собаку. Он был в наушниках. Шерон сделала пару шагов ближе. Он был высокий, этот новый сосед, светловолосый, с короткой стрижкой, в серой футболке, чёрных, жутко застиранных джинсах и чёрных кедах. Терьер вертелся вокруг него, не переставая махать хвостом, и незнакомец, слегка наклонившись, играя, трепал его по спине.

— Простите! — окликнула Шерон. — Эй, я прошу прощения за вторжение. Но это моя собака.

Когда он выпрямился, обернувшись к ней, он всё ещё улыбался. На первый взгляд он казался совершенно обычным парнем, лет двадцать семь-тридцать на вид, не больше, но, когда его глаза поймали её взгляд, Шерон подалась назад. Она ещё ни у кого не видела таких странных глаз. В этой подозрительной пристальности было что-то нездоровое, неживое.

Она и припомнить не могла, чтобы хоть кто-то смотрел на неё так пристально. Да и кто мог? Разве Дилан когда-либо всматривался в её лицо настолько, что ей становилось бы некомфортно, стыдно? Едва ли. Из Дилана романтик, как из неё балерина.

Парень неспешно снял наушники и улыбнулся.

— Привет.

Одно единственное слово, а произнесено было так, словно он только что вышел с сеанса самого крутого массажа на свете. Или затянулся самой высококачественной дурью из всех существующих. Только человек, познавший райское блаженство, может так говорить.

Без акцента, значит, вряд ли был иностранцем.

— Привет, — Шерон кивнула и мельком посмотрела за него.

На земле лежала здоровенная лопата, а рядом — свежевскопанная яма. Неширокая и не очень глубокая. Шерон подавила удивление и повернулась к соседу так, чтобы заходящее солнце не слепило глаза.

— Ещё раз извините, но это моя собака. В смысле, не я хозяйка, но она моя…

— Славная.

— Я не хотела вот так врываться, я стучалась, но никто не открыл, а Сасси убежала, — Шерон развела руками и натянуто улыбнулась. — Вы уж простите.

— Конечно, собаки сюда нечасто забегают, но вы меня не побеспокоили. Всё в порядке.

Она подумала, а знает ли этот парень о бывшем владельце дома. А его семья в курсе? И не жутко ли им? Хотя, какая теперь разница. Лиза была права. И он не похож на Паркса, и слава Богу. А он всё разглядывал её с этим совершенно расслабленным видом хозяина положения, будто видел уже сотню раз или больше, странно, но Шерон вдруг поняла, что ей это не нравится.

— Куплю этой псине другой поводок. Спасибо за понимание, — она поспешила поднять Сасси на руки, и хотела уже уйти, но сосед вдруг снова заговорил:

— Видел вас, когда вы бегали. Пару дней назад.

— Вот как…

— И понял вдруг, что не со всеми соседями познакомился.

Ясное дело. По выходным она обычно спит или сидит в интернете, вне прочего работает по двенадцать часов. Странно только, что её падкая на новые знакомства мать до сих пор не подружилась с этим… субъектом.

— А мы… а я сама не знаю, как так получилось.

— Меня зовут… — но прежде, чем он произнёс своё имя, мобильный, что лежал у него в кармане, издал сигнал. — Простите. Одну минутку.

Он лениво сделал жест рукой, мол, это ненадолго. Отвернувшись и уперев левую руку в бок, он заговорил с каким-то парнем по имени Шон. Одно Шерон уловила точно: разговор был неприятный. Когда он разговаривал с ней, его голос звучал мелодично и легко, а теперь вся лёгкость куда-то испарилась. Он даже напрягся как-то, нервно подёргивал плечами и некоторые фразы произносил совсем тихо.

— Пошли отсюда, Сасси, — она прижала собаку к груди и скорым шагом покинула задний двор тем же путём, что и пришла.

Новый сосед закончил разговор, когда она уже оказалась за забором.

Чуть позже, лёжа на заправленной постели в своей спальне, Шерон размышляла, когда успела стать такой невыносимой снобкой. Родители всегда внушали ей, что быть вежливой — есть ключ к завоеванию симпатии людей, так с каких пор она перестала этому следовать? Другой мог бы выговорить ей о бесцеремонном вторжении в частную собственность, например. Ну, мало ли! Или прогнать собаку, а не возиться с ней. Шерон знала таких людей, частенько они и на работе ей попадались. Но этот парень, новый сосед, вроде бы нормальный. Она решила, что, если встретит его снова, вне дома, разумеется, то извинится.

За ужином Мина рассказывала об очередной сумасбродной невесте, которой взбрело в голову, что платье, выбранное ею для венчания, подменили, и оно не похоже на нужное.

— А всё потому, что нельзя спешить и брать первое попавшееся за два года до свадьбы, — рассуждала миссис Хауэлл.

Шерон кивала, запивая пересоленный картофель водой. Терьер её сестры мирно дремал возле стола, время от времени дёргая ушами.

— Ма, а ты знаешь, кто теперь живёт в доме Паркса? — спросила Шерон, вдруг вспомнив сегодняшнюю встречу.

— Хм, нет, как-то не довелось пока познакомиться. Занята была. А что?

— Сасси сегодня забежала к ним во двор. С поводка сорвалась, — ответила Шерон, наблюдая за реакцией матери. — Там был один парень.

— Парень, значит? Так, так.

Шерон не смогла сдержать улыбки. О, этот её тон! Тон любой матери, заслышавшей вдруг, как её ненаглядная и одинокая дочка говорит о некоем молодом человеке. В кои-то веки говорит!

— Я извинилась за собаку, и он сказал, что мы его не побеспокоили, вот и всё! — она вскинула руки и поднялась, чтобы прибрать посуду. — Так что не надо этого взгляда.

— Да какого взгляда, Шерон? — Мина улыбалась, не пытаясь даже отрицать.

— Вот этого взгляда!

— Он живёт один? Ты видела кого-нибудь ещё?

— Нет, не видела. И, да, во дворе он был один.

— Молодой?

— Ну, да, вполне...

— Симпатичный?

Шерон громко выдохнула, поражаясь этой искренней прямолинейности. Впрочем, её мать всегда была такой. После Дилана молодые люди исчезли с горизонта её дочери, и она, как могла, пыталась свести её то с сыновьями подруг, то уговаривала хотя бы на знакомства на работе.

— Зря я тебе рассказала. Ты теперь не отстанешь, — призналась Шерон, насыпая корм в собачью миску. — Хорошо, хорошо! Он… м-м-м… довольно симпатичный. Увидишь сама — убедишься.

— Ты меня заинтриговала! Жду, не дождусь! Ты видела у него на пальце кольцо? Думаешь, у него есть дети?

— Боже, ма!

Шерон хотелось и смеяться, и плакать. Хорошо ещё, что сестры не было рядом. Она не слезла бы с неё, пока не добилась бы мельчайших подробностей. Несмотря на чистое, светлое чувство к жениху, от новых знакомств с мужчинами её ничто не останавливало. Причём, сосед был явно в её вкусе. Шерон вдруг улыбнулась мысли о том, что он, скорее всего, был во вкусе любой женщины старше шестнадцати, не говоря уже о Ким.

— Не видела я кольца, я вообще постаралась быстрее ретироваться оттуда.

— Он назвал тебе своё имя? — Мина поправила волосы и задумалась. — Я могла бы расспросить у Карен о нём. Она днями напролёт дома сидит и знает всё про всех.

— Не надо его трогать, ма! Ну что вы вечно как сговоритесь в своей женской лиге домохозяек, и не даёте новичкам продохнуть?

— Так значит в нём есть, что защищать? — женщина с самодовольным видом скрестила руки на груди и взглянула на дочь. — Я думаю, его надо пригласить в гости. На ужин. И пусть познакомит нас со своей семьёй. Мне кажется, это будет достойный жест доброй воли.

— Ты серьёзно?

Разумеется, она посмеивалась над ней. Но не без альтернативных вариантов. Шерон покачала головой, пытаясь хоть как-то скрыть удивление.

— А знаешь, мне всё равно. Делай, что хочешь. Я работаю два дня, мне не до гостей будет.

Она оставила посуду в раковине и ушла в гостиную, сопровождаемая насмешливым и пристальным взглядом матери.

— И реши, наконец, что делать с отцовским пикапом, а? — крикнула Мина ей вдогонку удивительно бодрым голосом. — Он занимает гараж!


Но ни на следующий день, ни через день новый сосед не повстречался им. Миссис Хауэлл, правда, забегала к нему один раз, и не с пустыми руками. Никто не открыл ей дверь, и она вернулась домой. Она и её чизкейк.

Был вечер пятницы, Шерон как раз пришла с прогулки вместе с Сасси, когда с улицы раздались женские крики. Мина бросилась к окну, заглянула за штору и вымученно произнесла:

— Это Джозеф и Сара. Снова ругаются. Чёртов пьяница, когда-нибудь он её прибьёт!

Шерон подошла ближе и увидела, как на противоположной стороне улицы их сосед из дома напротив, Джозеф Стюарт, пытается поднять с газона свою жену. Она упирается и пытается отбиться, а он встряхивает её, словно куклу, и вдруг наотмашь бьёт ладонью по лицу.

— Ну, всё! Это было в последний раз.

И прежде чем Мина успела остановить свою дочь, та сдёрнула с вешалки ветровку и выбежала из дома наружу.

Фонари в это время горели тускло, но здесь, в пустыне, по большей части и так было довольно светло. Шерон перебежала через дорогу, не отрывая взгляда от несчастной молодой женщины, пытающейся сбросить с себя разъярённого супруга, и закричала:

— Оставьте её в покое! Я вызову копов!

Когда мужчина выпрямился, тряхнув головой, она отважно встретила его разгневанный взгляд. Она знала Стюартов несколько лет, глава семьи не был таким уж плохим… он просто любил выпить. Если это хоть как-то его оправдывало. Шерон посмотрела на перепуганную Сару Стюарт, не желающую даже подняться, и заметила большой синяк на её лице, на правой скуле.

— Иди-ка отсюда, не лезь не в своё дело! — мужчина вытянул руку, указывая на неё пальцем. — А позвонишь копам, я скажу, что ты на меня наговариваешь…

— Да вы ж её избили! — поразилась Шерон. — Они синяки увидят!

— А она никому ничего не покажет, да, зайка? — он снова наклонился к жене и подтянул её к себе; голос его звучал приторно-злобно. — Только попробуй вякнуть, попробуй, или хочешь заночевать на улице?!

Шерон даже не поняла, как это случилось. Как произошло то, что, по сути, произошло. Последующие сцены тянулись, будто в пресловутом слоу-мо. Стюарт стукнул супругу, и она повалилась ничком на землю. Шерон бросилась на него, краем уха услышав, как её позвала мать, выбегающая из их дома.

У неё получилось только толкнуть мужчину, который, всё-таки, был намного крупнее. Он запнулся, отпустил жену и, рявкнув ругательство, обеими руками отпихнул Шерон от себя. И она грохнулась на асфальт, больно ударившись спиной. Просто повезло, что голову держала выше. Откуда-то со стороны раздался плаксивый крик её матери, но Шерон не увидела её. Даже Сасси, оставшись в доме одна, визгливо залаяла.

Как он вообще появился посреди этой суеты, трудно сказать. Видели ли его здесь, пока он не налетел на пьяницу? Неясно. Шерон вообще показалось, что он возник ниоткуда. Как, мать его, призрак какой-то.

Тот самый новый сосед с нереальной скоростью одним смачным ударом в лицо сбил Стюарта с ног. Потом он, наверное, заметив, что тот ещё старается сопротивляться неизбежному и подняться, двинул ему ступнёй по груди. Словно у самого уха раздался неприятный хруст костей. Шокированная Шерон полулежала на холодном асфальте, наблюдая за этим удивительным каратэ-пацаном, так внезапно появившимся перед нею.

— Детка, как ты? Не ударилась? Ничего не сломала? — Мина была рядом и помогала ей подняться, ощупывала её руки, спину и голову, но Шерон, в конце концов, просто махнула рукой. — Ты уверена? Боже, прости меня! Я звонила в полицию, а когда обернулась, ты уже полезла в драку!

— Мама, хватит!

Стонущий на земле Джозеф Стюарт корчился от боли. Его нос был сломан, на лице была видна кровь. «Супермэн» в это время помог его жене, Шерон слышала, как он сказал ей, что всё будет хорошо, и что скорая уже в пути.

— Я просто не представляю, как благодарить вас! — сказала Мина, держа Шерон за руку. — Вы так вовремя появились!

Когда сосед обернулся, Шерон всем телом ощутила, как её мать буквально растаяла. А то! Иной реакции и ожидать не стоило! Девушка заметила, что его светло-коричневая футболка задралась сбоку, и он быстренько её поправил. Она вспомнила, какими прозрачными казались его глаза тогда, пару дней назад, на закате; сейчас, в темноте ночи, они были яркими и чертовски контрастировали с его загорелым лицом. Шерон сглотнула, ибо в горле неожиданно пересохло, и пихнула свою размечтавшуюся мать в бок.

— Это был мой долг, мэм, — произнёс он с полуулыбкой и кивнул. — Правда, вряд ли меня погладят по голове за то, что руки распускал.

Он достал из бокового кармана серых джинсов что-то, напоминающее удостоверение личности, и, присмотревшись, Шерон просто глазам не поверила. Это был полицейский значок. С раскрытым ртом она посмотрела на новоиспечённого героя и с трудом проговорила:

— Так вы что ли коп?

— Да, но на данный момент я в отпуске. Вот-вот приедут скорая и полиция, я бы хотел разъяснить им всю ситуацию, — ответил сосед, и, указав на пьяного мужчину на газоне, обратился к её матери. — Мэм, вы хорошо знаете этого человека?

— Ох, я бы не сказала. На самом деле он безобидный… когда не выпивает.

Они разоткровенничались ещё минут на пять, пока не услышали звуки сирен. Шерон наблюдала со стороны, как врачи скорой помощи осматривают Сару Стюарт и её недобитого муженька. С полицией разобрались быстро, разговоры заняли минут десять, не больше. Бытовые разборки, ничего стоящего. Возможно, если бы не их красавчик-сосед, копы в тот вечер не забрали бы главу семьи с собой. А у них, между прочим, маленькие дети, и Шерон их отлично знала. И теперь жалела, что не вмешалась в эту ситуацию раньше.

— Я был удивлён, когда понял, что никто больше не вышел с ним разобраться.
Её спаситель оказался вдруг рядом; когда она подняла на него глаза, он просто улыбнулся. Мина в это время успокаивала соседку.

Они стояли вдвоём напротив его дома, рядом с его джипом, когда он, наконец, назвал ей своё имя.

— Алекс Уильямс, значит, — Шерон хмыкнула, лизнув пересохшие губы. — Имя для настоящего героя. Нет, правда, очень звучит.

— Ага, я и профессию подбирал как раз из-за звучного имени.

Она вдруг поймала себя, что хихикает, как девчонка, к которой клинья подбивает какой-нибудь умопомрачительный греческий бог. Шерон вздохнула и снова посмотрела на него.

— Люди разные бывают. Это я к тому, отчего никто больше не заступился за миссис Стюарт. Сомневаюсь, что мы были одни, кто услышал её крики. Просто… это может быть банальное безразличие.

— Или инстинкт самосохранения.

— Не отрицаю, — она одобрительно кивнула. — Это тоже. А я не могла в стороне остаться.

— Опасно вот так на пьяных бросаться. Можешь плохо кончить.

Шерон встретила его пристальный, чуть насмешливый взгляд и пожала плечами. Удивительно, но до чего же по-другому она чувствовала себя сейчас, не как тогда, на заднем дворе дома Генри Паркса… В смысле, теперь это был дом смелого и готового встать на защиту невинных полицейского Алекса Уильямса. Надо же!

— Спасибо, что помог, — сказала она, наконец, и судя по его реакции, он был не против принять благодарность. — О, да не смущайся! Ты герой. Теперь весь район будет знать, что ты сделал. Берегись здешних старых дев.

— А они есть?

— Есть, и ещё какие. Коварные и хитрые! Если тебя будут приглашать на пиво слишком часто… раз, эдак, пять за день, знай, это всё их ручонок дело!

Его смех прозвучал тихо и смущённо, и Шерон это показалось очень милым и совершенно разнилось с тем впечатлением, которое она получила о нём, наблюдая, как он отделал их соседа. Как-то очень смутно вырисовывалась общая картина об этом парне. От него пахло лёгким парфюмом, кстати. Едва уловимо, но приятно.

Мина окликнула её по имени, но обернулись они оба. Потом он весьма мило и любезно помахал её матери, когда та в очередной раз поблагодарила его за спасение дочери.

— Мне пора. Сегодня приезжает моя сестра, а это значит, что времени для отдыха не предвидится. Ещё раз спасибо, Алекс. За мной должок.

— Даже не беспокойся…

— И всё же, если что, ты просто скажи.

Он понимающе кивнул, и на прощание они пожали друг другу руки. В дверях на крыльце она не смогла удержаться и обернулась. Он всё ещё стоял возле джипа, опираясь о капот. Свет ближайшего фонаря не попадал на него, и Шерон, к сожалению, не могла больше рассмотреть его лица.

Интересно, а яма на заднем дворе ему зачем нужна? 

Глава 3. Кофе и пустыня

В кафе в тот день было не так много людей, а Шерон в кои-то веки захотелось остаться одной, не в душной сонной комнате, где бывает так тихо и тоскливо, что хоть волком вой, а там, где в спокойные вечера свет уличных фонарей жёлтыми пятнами скользит по узким столикам, по заметно выцветшим скатертям и по полу в чёрно-белую плитку. Там, где она могла повстречать кого-то из старых знакомых, поздороваться и больше ничего, ибо того вполне было достаточно. Здесь фоновая музыка была ненавязчивой и тихой, не как любила Ким в этих её клубах и барах с сомнительной дешёвой выпивкой и смазливыми официантами.

Полчаса назад она заказала картошку фри с соусом и одну колу; ела неторопливо и смотрела в окно, на улицу, в полдень утопающую в оранжевых лучах солнца, поджаривающего пустыню. Сотовый лежал перед ней, на сенсорном экране — фото за фото мелькал её отец, иногда Ким или мама, иногда она и Дилан вместе. Она могла смириться с тем, что больше не принадлежала Дилану, но никто не мог забрать у неё приятные воспоминания как о нём, так и об отце.

Уходя, она задержалась у кассы и попросила сделать кофе с собой. Задумавшись на какое-то мгновение, Шерон взяла стакан и, даже не поднимая головы, сделала шаг, однако тут же врезалась в того, кто так неожиданно оказался позади неё. Лишь чудом повезло не вылить напиток на внезапную «жертву», но то было неизбежно, и Шерон лишь осталось с раскрытым ртом рассматривать большое кофейное пятно на чьей-то дешёвенькой серой футболке.

— Господи! Простите меня! — она ахнула, подняв глаза. — Вот блин… Я… я…

Перед ней стоял их новый сосед и, судя по выражению лица, то ли пытался не засмеяться, то ли не выругаться. Шерон еле выдохнула. Ей показалось, что она уже минуту не дышала. И снова разразилась потоком бесконечных извинений.

— Всё нормально, брось. И хватит извиняться. Сама не пострадала? — тут же последовал ответ.

— Да что я? Тебе больно? Горячо же! — осознала она вдруг, протянула к нему руку, но поняла всю глупость этого жеста и одёрнула себя. — Чёрт меня подери, прости пожалуйста! Я не смотрела вперёд. Просто не знаю, куда я смотрела…

Сосед сохранял невозмутимость до последнего, и она взглянула ему в лицо, отметив, что он снова небрит, суров, как, наверное, подобает копу, и вообще просто неотразим. Так уж ей показалось. Кое-кто из посетителей глазел на них, две дамы среднего возраста за столиком впереди хихикали без стеснения. Шерон знала, что уже покраснела от стыда, и её лицо зашлось пятнами, как обычно бывало в минуты волнения; она обернулась к продавцу и полушёпотом спросила:

— Простите, где тут у вас туалет?

Она ждала минуты две у закрытой двери мужского туалета, всё ещё ощущая, как пылает лицо. Надо же было такому случиться! Она проклинала себя и тот кофе, на чём свет стоял. И рассуждала о том, каким дурацким совпадением она обязана тому, что её сосед-полицейский оказался в этом кафе в этот день, в ту самую минуту, вместе с ней.

Дверь со скрипом приоткрылась, и Шерон обернулась, выпрямившись как по стойке «смирно».

— Сделал всё, что мог, — произнёс сосед, улыбаясь. — Как выглядит?

Шерон оглядела мокрое пятно, тянущееся на его футболке по груди, к поясу джинсов, хмыкнула и заметила, слегка поморщившись:

— Что-то не очень. Может, надо высушить? Там должна быть… должна быть сушилка. Ты попробуй.

— Я и не подумал. Спасибо. Не поможешь? — он протянул ей свой рюкзак, и Шерон, разумеется, взялась его посторожить. — Только никуда не уходи. Я быстро.

А потом он вдруг взял и стянул через голову свою рубашку. Вот так, по обыкновенному. Прямо перед ней. Сосед улыбнулся, кивнул и снова скрылся за дверью. Следующие несколько минут Шерон провела в раздумьях о том, что случилось… и что она увидела. Да куда там Дилану до этого… В смысле, Дилан был спортсменом в школе и всегда следил за собой, конечно, но этот парень… Как вообще за несколько секунд можно нахвататься эдакого специфического впечатления от внешнего вида незнакомца? За какую грань можно зайти, избавившись от одежды? Всего-то, ха! Но есть в нём нечто… нет, и дело не в красивом теле, вовсе нет. Это было в его взгляде, метко поймавшем её внимание, стоило лишь снять чёртову футболку. Даже в воздухе вокруг это тоже было… Внезапное и тяжёлое ощущение неполноты и какого-то лёгкого безумия. Кто-то из колледжа, возможно, одна из подруг-психологов, отметил бы явное напряжение с её стороны и бездумную (но не показную) откровенность со стороны соседа. А Ким сказала бы, что у её сестры гормоны бушуют. И богатая фантазия разыгрывается время от времени. А всё потому, что давно не было мужчины. Однако, Ким не знает про порезы на бёдрах. Всё же с фантазией у Шерон не густо.

А, может, просто все копы такие? Открытые и простые, но иногда немного мрачные.
И всё-таки он был хорош собой, этот новый сосед, нельзя не признать.

— Мне надо на воздух, — произнесла она вслух. — Просто освежиться.

За дверью зашумела сушилка для рук, на минуту и дольше, но Шерон не выдержала и вышла наружу. Запахи жаренных бургеров вперемешку с ароматами кофе и шоколада стали невыносимы в этом душном помещении.

Её автобус ушёл буквально минуту назад, теперь ждать придётся ещё полчаса. Горизонт за фанерными зданиями уже медленно, но верно окрашивался в светло-рыжий, и холодный ветер набирал силу. Молодёжь высыпала на улицы, теперь всё чаще слышались смех и пьяные весёлые возгласы.

Она подтянула чужой рюкзак на плечо, прикинула примерный вес. Лёгкий, но на дне было несколько предметов, и связка ключей позвякивала в одном из карманов. Шерон стояла у обочины дороги, подталкивая камешек носком кроссовка, когда ей позвонила мать.

— Ты снова в городе одна? Не слушаешь меня, никогда не слушаешь!

Шерон молча выслушивала, как Мина в очередной раз отчитывала её за одинокую прогулку. Так было всегда, стоило не согласовать свои планы с «миссис Командиршей», убеждённой, что за последние пять лет маньяков в пригороде развелось по три штуки на каждый квартал, и каждый из них жаждал утащить её драгоценных девочек.

— Когда-нибудь я прибью тебя, Шерон Хауэлл, пока кто-то другой этого не сделал!..

— Я отключаюсь. Буду через пару часов.

— Мы ещё к этому вернёмся…

— И я тебя люблю, пока-пока!

Последняя фраза должна на любую мать действовать, как бальзам на душу, но Шерон знает, что Мина попытается ответить ей даже после прерванного звонка.
Ощущение того, что она больше не одна, стало таким явным и непонятным почему-то, и Шерон обернулась, встретившись взглядом с посерьёзневшим соседом. Тот стоял в метре от неё, Шерон на секунду показалось, будто на его лице промелькнула тень недовольства или, скорее, осуждения что ли.

— Ты высушил футболку! Молодец! — констатировала она, думая, зачем вообще ляпнула такое, и протянула ему рюкзак. — Извини, что вышла сюда. Мне стало дурно.

Сосед взял свои вещи и кивнул. Нет, ей действительно не показалось. Он разозлился, да так, что движения его вдруг стали резкими, губы сжались в тонкую линию. Глаза он до последнего не поднимал, будто и вовсе противно стало смотреть.

— Я бы не стащила твой багаж, — заверила Шерон, пытаясь улыбаться как можно искреннее.

Но она себя со стороны видела. Ей искренность в последнее время плохо удавалась.

— Я не прервал твой разговор? Торопишься? — спросил он так, словно его вынудили это сделать.

— О нет, не то чтобы… Это моя мама. Мамы — они, сам знаешь, вечно зря беспокоятся. А эта так вообще продохнуть не даёт!

Он выдохнул и улыбнулся, снова вернувшись к образу «очаровательного героя». Возникла одна из таких пауз, когда совершенно не знаешь, о чём стоит начать разговор и стоит ли вообще начинать его. Шерон не знает этого парня, она ничего о нём не знает, кроме имени и что он, вроде как, полицейский в отпуске, и она пролила на него кофе. Мутное пятно до сих пор заметно, пусть и не явно.

— Прости меня за это, — произнесла она, намекая на инцидент в кафе. — Мне жутко неловко. Ты же как бы мне помог тогда, с мистером Стюартом.

— И теперь из-за этого ты думаешь, что я… что? Мстить тебе буду? — хмыкнул сосед, покачав головой. — Я не злопамятный.

— Угу…

— Тебе повезло, что мы уже знакомы. Иначе… пришлось бы тебя арестовать.
Он шутил, конечно, и это неким образом помогло Шерон снять напряжение.

— Даже так, — она снова оглядела его всего. — Наручники, «право хранить молчание» и далее, по списку?

— О наручниках я бы подумал в самую первую очередь.

А вот это уже больше походило на обыкновенный подкат. Но Шерон смело встретила взгляд этих удивительных глаз и просто пожала плечами. Он стоял спиной на юго-восток, заходящее солнце яркими оранжевыми лучами обнимало его высокую фигуру, будто он сам весь был объят огнём. Таял в этом огне. Он ослеплял (свет, конечно же), и Шерон посмеялась про себя. Что ни взгляд на этого парня, то будто очередной картинный кадр из фильма. Тяжко, должно быть, такому атлету нести службу и пытаться сохранять невозмутимость, когда все взгляды вокруг обращены к нему.

«Прекрасный принц» вдохнул полной грудью похолодевший к вечеру воздух пустыни, огляделся и вдруг заметил с самым невозмутимым видом:

— Я такой болван. После того, как задержал тебя, даже не удосужился поинтересоваться о твоём следующем пункте назначения.

Шерон махнула рукой и убрала за ухо выбившийся из заколки локон.

— У меня выходной, я просто гуляла. Собиралась домой. Теперь, конечно, немного придётся подождать автобус…

— Нет, нет, никаких автобусов! И речи быть не может. Я тебя задержал, я тебя отвезу, — возразил сосед и, обойдя её справа, указал на тёмно-синий джип. — Пошли, доставлю в целости и сохранности.

Шерон вдруг подумала, что даже не обратила внимания на его машину, попросту не заметила.

— Как-то неловко, знаешь. Я тебя облила, а ты меня подвозишь домой, — сказала она, кусая губы.

— Глупости! И если ещё раз напомнишь про этот дурацкий кофе, клянусь, что включу «плохого копа». А меня лучше не злить, все мои коллеги это знают.

Она решила, что это был, пожалуй, первый раз, когда он говорил так непринуждённо и насмешливо, легко, как обыкновенный парень, а никакой не полицейский. Чувствовалось что-то такое в его голосе. Для приличия она с минуту ещё помялась, но в конце концов сосед просто подошёл ближе, мягко, едва ощутимо приобняв за плечи, и подвёл к своему джипу. Галантным жестом открыл перед нею дверь с правой стороны и не отошёл, пока она не забралась на сиденье.