Соседа (не) предлагать

Глава 1

— Яна, ты чего? — обеспокоенный голос подруги доносится из динамика моего телефона.

Наверное, я какая-то неправильная Всего лишь полчаса назад я готова была ей всё рассказать, поделиться самым сокровенным, в сейчас всё просто рухнуло. Внутри пустота и холод.

— Ничего, Оль. — глухо отзываюсь я, ковыряя кончиком ногтя деревянную раму зеркала в собственной ванной.

— Да брось, я тебя сто лет знаю. — утрирует моя единственная подруга. — Что произошло, Янин? Это из-за тех анализов, да? Что-то нашли?

Нашли… Осталось только как-то это всё осмыслить и понять, что теперь делать.

Взгляд скользит к распахнутой двери ванной комнаты, натыкается на тумбочку в прихожей, где я оставила ворох заключений и результатов анализов.

— Янусь, ты не паникуй, слышишь! — звенит испуганный голос Оли. — Ты нашла вообще куда иди! Ну кто в наше время ходит в городские больницы? Всё пересдадим в нормальном центре, Ян. Я вообще бюджетникам не доверяю, ты меня знаешь.

Внезапно я перенимаю настрой подруги. Это на самом деле действует. Поникшее и раздавленное, отрешённое и пустое состояние наполняется крупицами решительности.

Почему это не пришло в голову мне? Это же очевидно, нужно пройти повторное обследование, нужно просто пересдать анализы. В больницах часто путают анализы. Ведь так?

— Олька, — оживаю я, — Я тебя обожаю. Конечно, пересдам! Конечно, обращусь в медицинский центр с хорошими специалистами!

Правду говорят: «Одна голова хорошо, а две ещё лучше». Я ещё, глупая, на неё злилась, когда она мой вызов сбросила.

— О-о-о-о-о, — тянет подруга, — Вижу, повеселела. Что там хоть тебе приписали? Может, просто деньги тянуть хотят за всякие процедуры, а?

— Разве что на ЭКО.

— Чего-о?

— Ну это как вариант. — пожимаю плечами, отдёрнув руку от зеркала, и выхожу из ванной. — Возраст у меня уже почтенный. Рожать срочно нужно. С трубами всё не есть хорошо. Беременеть надо. — пытаюсь улыбаться, проговаривая всё это, а на душе тысячи голодных котов скребут.

— Какой возраст? — хмыкает Оля. — Ты себя в зеркало видела? Двадцать пять — потолок.

Вспоминается дурацкая цитата про фасад и полировку:

— Да, только внешнее от внутреннего очень сильно отличается. Я была бы невостребованным косметологом, если бы выглядела на свой возраст.

— Какой возраст, боже? Янчик, ты там заболела? Тебе тридцать три года. Ты молодая.

— Расскажи это моим маточным трубам, окей?

Прохожу мимо просторной гостиной, где мной были выбраны и подобраны абсолютно все детали интерьера, каждая мелочь, и замираю в дверном проёме, ведущем на кухню.

А нужен ли мне вообще ребёнок? Проблемы с кожей, с лишним весом, с гормонами, с организмом, с психическим здоровьем, моральным, физическим, с…

Да и потом, где мне его взять? Если у меня на самом деле есть полтора года на то, чтобы забеременеть, а дальше всё, финита ля комедия, что делать? ЭКО? Как-то это странно.

— Ну ты вообще загнула. — смеётся Оля, о которой я почти что забыла, разглядывая полную всяких небезопасных предметов и мест для ребёнка гостиную. — Прогнозы хоть какие-то дали?

— Дали. Брать и беременеть. Вот прямо с сегодняшнего дня. У меня есть полтора года…

— Это много. Слушай, не так всё и плохо. Я вообще впервые слышу, что ты хочешь детей.

Ком встаёт в горле.

— Давай закругляться. Вечером встретимся. — спешу завершить ставший тяжёлым разговор. — Буду искать ближайшие медицинские центры и записываться на приёмы.

Вот как объяснить самой себе, что не родить, потому что не видишь в этом потребности и можешь, теоретически, и не рожать, потому что ты уже старая и лишена этой возможности — в край разные вещи? Это иначе чувствуется. Это… давит. Психологически давит.

Итак, мне тридцать три года и сегодня мне первый раз сказали, что я старая. Даже не сказали прямо, а ткнули носом в то, что я упорно не желала замечать.

Где мои тридцать лет?

Школу, институт, наверное, даже не считаю. Незачем. А может, и нужно было бы? Не будь я одиночкой и зубрилой, возможно, уже бы принесла в подоле и выполнила бы своё так называемое женское предназначение. Сейчас меня бы просто не волновало, что у меня там по женскому здоровью, какие они, мои трубы, где взять мужика, как забеременеть…

Странная я. Я ведь и замужем побывала. Мой папенька сойдёт с ума, если, не дай бог, узнает, что я в разводе и Тарасов Егор Олегович мой вот уже как год бывший муж, а не нынешний.

Так, может, Егора того…? Попросить выручить, по старой дружбе?

Здоровый, крепкий, военный, неглупый, вполне симпатичный и надёжный. В последнем меня больше папа уверял. Налево ходить, оказывается, любил мой муженёк. Но это ничего. Дети от меня не уйдут к другой маме. В этом прелесть материнства. Меня не променяют на помоложе, посвободнее, пораскрепощённее и прочее, прочее, прочее.

И, собственно, всё. Кроме бывшего мужа, у меня вариантов нет. Или Егор, или ЭКО. Ни к чему из этого душа не лежит, но какой у меня может быть выбор с таким ограниченным временем?

Как и не жила вовсе… Чего ждала, спрашивается? Неужели и правда принца на белом коне? Тридцать три года! Караул. Это сколько всего можно было успеть за это время. Забеременеть и родить, уж точно.

Конечно, я хочу и хотела семью. Настоящую. Вот как в кино. Чтоб и муж — защита и опора, и детишек — мальчик и девочка. Ещё дом и большая собака…

Не пойму только, почему я так пассивно этого хотела, что за тридцать лет никак не ускорилась.

Егор? Егор не в счёт. Наверное, я на подсознательном уровне чувствовала, что он не тот. Не было трепета, бабочек в животе и замершего натянутой струной тела рядом с ним. Было… Было здорово, в общем. Тест-драйв совместной жизни был коротким и очень познавательным. Я тогда зареклась, что больше под одной крышей не стану жить с мужчиной, которого так мало знаю. Сколько мы там знакомы были? Год? Мало.

Насмешка судьбы. Теперь у меня и того меньше времени. Причём на всё — найти, влюбить, выйти замуж, забеременеть и родить. Не хочу одна воспитывать ребёнка. Материально потяну, а вот всё остальное…

Глава 2

От громкой музыки внутри всё дрожит и вибрирует. Во мне один коктейль, а меня рвёт в клочья. Я танцую, как принято пафосно говорить, будто в последний раз. Вокруг меня крутятся двое мужчин. Оба мне симпатичны, на первый взгляд.

Решаю, что отвечу взаимностью тому, кто будет смелее и настойчивее. Десять минут улыбаться друг другу — это уже не в моём возрасте.

— Ясь! — с трудом, но разбираю голос подруги.

— Оля-я-а, — тяну нараспев, — Не прошло и полгода, как ты приехала. — улыбаюсь, окинув мимолётным взглядом жгучую брюнетку в бирюзовом брючном костюме.

Оля Король у нас бизнес-леди. У неё свой салон красоты и она жуть как любит деловой или около деловой стиль в одежде. Вон, даже в ночной клуб приехала в костюме. И ничего, что он весёлого цвета, от него всё равно разит официозом и строгостью.

— Ты рехнулась? — орёт мне в ухо очень невысокая, — во всяком случае без своих шпилек, — и чем-то раздражённая подруга. — Что ты здесь делаешь?!

— На форуме написано, что клуб — самое распространённое место для знакомств с противоположным полом.

— С каким полом? С кафелем в туалете, Яна?! Здесь одни малолетки и обдолбанные чем-то мужики, потому что адекватные и трезвые сюда ни в жизнь не сунутся.

— Ты забавная. — смеюсь я. — Хорошо, что тебе не нужно искать ни мужа, ни отца своему ребёнку. Слишком переборчивая.

— Дура? Ты сюда за мужем припёрлась?

Обманчиво хрупкая девушка жёстко хватает меня за руку и как на буксире тащит меня с танцпола. Мне не очень хорошо видно, но я уверена, что ей не приходится никого расталкивать. Перед ней все расступаются. Как море перед Моисеем.

Выходим на лестничный пролёт и спускаемся к бару. Музыка становится тише, а моё настроение улетучивается с каждой ступенькой.

— Два кофе. Ей покрепче! — командует моя воинственная подруга, даже толком не взглянув на бармена. — Садись. — это уже мне.

Деваться толком некуда. Я сама ей сбросила сообщение с адресом клуба. Сама потом выключила телефон. Скорее всего, я хотела, чтоб Оля меня остановила, потому что мой мозг… Мой мозг — он всё чаще мой предатель, чем помощник.

— Нашли ошибку. — усаживаясь на барный стул, я решаю всё же немного оправдаться.

— И ты не придумала, как это отпраздновать? Потащилась в эту дыру? — шипит на меня она.

— Вот уж, нечего мне праздновать.

Оля недовольно хмурится и тянется к моим губам:

— Помада размазанная, Яна. Ты чем здесь занималась, господи?

Да ничем я не занималась. Может, как-то неосторожно коктейль пила или случайно рукой зацепила.

— Идиотизмом.

Позволяю подруге поправить свой макияж и наконец-то прихожу в себя.

— Что там с ошибкой?

— Ошибка в сроках, Оль. У меня меньше времени. В городской поликлинике, в общем, были куда оптимистичнее…

— И сколько?

— Год. У меня есть год. Всего год.

— Не всего, а аж год. — излишне оптимистично, что ей совсем не идёт, исправляет меня. — Найдём мы тебе мужика. Нормального. Не вот этих вот…

— Мужа хочу. И отца ребёнку… — грустно вздыхаю я, подперев белобрысую и такую бедовую голову рукой.

— У тебя нет ещё никакого ребёнка.

— Это не взаимоисключающие факторы. Мне два в одном нужен.

— Ну ты… — Оля хмыкает, привычно закатывая глаза. — Тут за всю жизнь женщины таких не находят. Могут быть сложности.

А то я этого не знаю.

Бармен, или как в нашем случае бариста, с внешностью полубога ставит перед нами две пузатые белоснежные чашки кофе. Я задерживаю свой взгляд на тёмной униформе с открытыми руками и не могу не отметить хорошую физическую форму мужчины… Наконец-то мой взгляд поднимается выше, и мои брови изумлённо ползут вверх.

Папенька родненький, да ему не в этой дыре нужно работать, а для каких-то реклам сниматься.

Что за кадр?

— Яна, прекрати это! — некрасиво шипит моя подруга.

Я улыбаюсь очень симпатичному бармену и, что мне совсем несвойственно, машу рукой.

— Ты серьёзно?! Обслуживающий персонал?!

— Красивый и, судя по всему, здоровый. Хороший генофонд. Дети будут прелесть. — едва слышно шепчу я, не отпуская взгляд жгучего брюнета.

— Он ещё и не русский, какой-то, Яна. — возмущённый шёпот моей подруги тонет в бархате голоса незнакомца.

— Привет, милая.

Ух, какой голос.

Я буквально чувствую, как меня всю рассматривают, словно ласкают взглядом, не пропуская ни одного сантиметра моего тела, и… мне неожиданно это нравится. Внутри разливается приятное тепло, а рванувшая вверх самооценка заставляет расправить плечи и кокетливо улыбнуться.

— Принеси сливки, мы передумали. — рычит Олька.

Бирюзовая штанина приходит в движение, а стул подо мной издаёт весьма громкий звук.

— Я Влад. Не забудь. — многообещающе отзывается полубог, мазнув скучающим взглядом по моей подруге. — Будет исполнено, госпожа. — шутливо парирует Олин выпад.

Вот это мужик! Вот это кадр! Вот это огонь!

— Ты что творишь? Я тебе в следующий раз каблуком по колену стукну! В травматологии будешь себе мужа искать! — угрожающе шипит будущая свидетельница на нашей с Владом свадьбе. — Ты его клеишь? Серьёзно, Яна? Его?

Чувствую, как раздражённый и полный презрения тон подруги вытесняет впечатление о красавце мужчине.

— Да что не так? Где мне с мужчинами знакомиться, Оля? На сайте знакомств, что ли? Нет уж, спасибо. Здесь я хотя бы вижу… фронт работ.

— Какой фронт работ? Стать очередной на ночь? Не позорься, Ян. Мы тебе нормального мужчину найдём. Не вот этого вот… ловеласа.

Интересно, всегда так было или я совсем недавно начала подмечать такое количество несостыковок и противоречий? Оля ведь сама говорила, что женщинам за всю жизнь порой не удаётся найти того самого, а сейчас намекает, что мы… Мы что? Управимся за год? Ну да, конечно, так оно и будет. Охотно верю.

— А где он нормальный, Оль? — развожу руками, окидывая взглядом полутёмный крохотный бар, и грустно улыбаюсь. — На них разве пишут, нормальный он там или нет? Или само понятие нормальности разве для каждого человека включает в себя одно и то же?

Глава 3

Около часа я и те редкие посетители крошечного бара наблюдают недовольное лицо Оли. В редкие моменты, когда Влад удалялся от нас к другим клиентам, её лицо светлеет.

— Я тебе уже третий раз повторяю, ты можешь поехать домой. — с нажимом выговариваю, улучив подходящий момент.

Провожаю взглядом своего полубога и едва сдерживаю стон удовольствия. Он невероятный. Хорош собой, умён, остроумен, у него потрясающее чувство юмора. Его шутки не пошлые и не сексистские, он…

— Ага, так я и уехала, оставив тебя в таком состоянии.

— В каком? — медленно перевожу взгляд на бокал с безалкогольным Мохито в своих руках. — Я же непьяная.

— Ты непьяная, ты чокнутая. — ухмыляется подруга. — Давай уже по домам, Ян. Сколько можно тут торчать?

Брезгливо поморщившись, Король проверяет на свет бокал с коктейлем и так же брезгливо отставляет его в сторону.

— Лучше не рисковать.

О боже, что за женщина? Когда она успела стать такой невыносимой?

Не успеваю ничего прокомментировать. Влад возвращается. Закидывает большое вафельное полотенце на плечо и подаётся ко мне, перегнувшись через барную стойку:

— Хочешь погулять по городу и встретить рассвет? — у меня мурашки бегут до самых ступней от этого голоса.

— Хочу. — выдыхаю, впившись взглядом в его чувственные губы.

Что происходит? Неужели я вот так просто влюбилась в незнакомца? Откуда во мне столько этой чувственности и раскрепощённости?

— У меня через полчаса смена заканчивается. Если дождёшься… — слышу многообещающую речь, забывая о моей надзирательнице.

— Ты не забыла, что тебе утром на работу?! — вводит Оля.

Я? Я ничего не забыла, просто не хочу о работе вспоминать. Ну не сейчас же!

— Мы… Я, — исправляюсь, сфокусировав взгляд на карих, озорных глазах, — Подожду тебя внизу. На парковке. Окей?

— Если тебе будет удобно. — настороженно отзывается Влад. — Не сбежишь?

Да что же со мной такое? Откуда этот трепет и азарт? Они вообще совместимы?

Качаю головой, провокационно улыбаясь, и даю отмашку Оле.

Мы быстро оказываемся на свежем воздухе, отчего у меня кружится голова и земля уходит из-под ног. Грешным делом, начинаю думать, что Влад мне что-то подмешал в коктейль, но память услужливо напоминает — странности начались даже до кофе, который предшествовал другим напиткам.

Вот это я, вот это я даю! Ничего себе, как я, оказывается, умею!

— Давай быстрее. Я припарковалась дальше. — Оля снова берёт меня на буксир.

Я взвизгиваю и топаю ногами, пытаясь вырвать руку из её хватки.

— Прекрати! Ты что? Я не сбегу!

— Яна, ты себя хорошо чувствуешь?

Минуту назад было очень хорошо. Волнительно, переживательно, счастливо и окрылённо.

— Сейчас не очень, но это из-за тебя. Я хочу с ним погулять, Оля. Я не буду никуда уезжать.

Король сама меня отпускает, окинув придирчивым взглядом с ног до головы.

— Чокнутая? — подводит весьма странный итог она. — Он тебя напоит и изнасилует. Или ещё что похуже, Яна. Прекрати вести себя, как девочка. Включи голову. Оставь ему номер! — буквально приказывает она. — Пусть хоть какой-то налёт адекватности будет, Ян. Куда тебя несёт, я не понимаю…

Не понимает… Я тоже не понимаю, зачем я вообще Ольке сбрасывала сообщение. Пожалела об этом уже десятки раз.

Позади хлопают двери. Довольно большая компания подвыпивших, если не сказать больше, людей вываливается на парковку, громко хохоча и переговариваясь.

Счастливые. У них нет персонального стоп-менеджера. Они могут отпустить педаль тормоза…

— Нет, Оль. — хлопаю себя по карману джинсов, где лежит мой выключенный телефон. — Поезжай домой. Я разберусь сама. Буду на связи.

— С выключенным телефоном? — идеальная бровь ползёт вверх, а коралловые губы искривляются в кривой усмешке. — Ясь, не чуди. Поехали.

— Я сейчас его включу.

Лезу в карман за телефоном, отбросив длинные волосы за спину, и невольно скольжу взглядом по остановившейся неподалёку толпе. Моё внимание вбирают не люди навеселе, а тот, кто, огибая их, движется к дверям клуба.

— Оля, спрячь меня! — резко тяну на себя растерянную девушку и, согнувшись в три погибели, прячусь за её ладненькой фигуркой в бирюзовом костюме.

— Что происходит? — настороженно выдыхает она, вмиг понизив голос до едва различимого шёпота.

— Там мой сосед. — не разгибаясь, отзываюсь я.

— Сосед?

— Оль, я как-то не по-русски сказала? Сосед. — возмущённо ворчу. — Только не оборачивайся…

— Сосед-любовник? Больше похоже, что ты от мужа прячешься. — тихо смеётся эта невыносимая женщина. — От ревнивого мужа, который вот-вот узнает, что ты битый час флиртовала и кокетничала с барменом.

— Да лучше бы от мужа! Это же Молотов.

— Я придумала, надо этого соседа позвать. Тогда ты точно выбросишь из головы всю дурь об этом ловеласе.

— Ага. Только он меня потом затравит этой ситуацией. Как я его буду просить быть тише, не сверлить по утрам и не оставлять по вечерам Мухтара одного, чтоб пёс не скулил, как стая голодных волков? Я же образцово-показательная соседка.

— Янись, а ты точно умом тронулась. При чём здесь соседские отношения и встреча ночью у дверей клуба, а?

Вздыхаю, отважившись выглянуть из-за подруги, и, никого не обнаружив, медленно выпрямляюсь.

— Ты просто его не знаешь, Оля. Это не человек — это моральный урод!

— Постой, это его подружки тебе каждую пятницу спать не дают?

— Угу. — киваю, желая провалиться под землю.

Перспектива сбежать становится всё заманчивее. Даже полубог меркнет перед зелёными, ехидными и холодными глазами моего соседа, который иначе как с превосходством и насмешкой на меня никогда не смотрит. И ведь не упустит шанса опять наговорить мне гадостей. Ничего святого ведь у человека нет. Пройдётся, как уже стало привычным, по моей личной жизни, сексуальной жизни, одиночеству, нереализованным амбициям, комплексам, правильности и прочем, прочем, прочем.

Глава 4

Мне хорошо! Мне так хорошо, что хочется визжать от восторга. Коленочки трясутся, глаза лихорадочно бегают туда-сюда, адреналин зашкаливает, улыбка маньяка расцветает на лице с каждой секундой всё шире и безумнее. Я даже не успеваю сказать своему кавалеру, что не питаюсь ничем подобным.

Влад провез меня по ночному городу на своём мотоцикле, будто по чужому миру. По другому городу. Я уже и не помню, когда Москва и Московская область стояла без пробок. Неужели их действительно иногда не бывает? Или сама вселенная посылает нам знаки?

Я никогда ничего подобного не чувствовала. Когда я была маленькая, я каталась на мотоцикле с дядей Борей — другом моего отца. Стоит отметить, это был первый и последний раз до сегодняшнего дня. Конечно, это был совсем не такой мотоцикл, а куда веселее и забавнее. С люлькой. И у этой самой люльки, стоило дяде Боре отъехать от ставка, отпало дно… Мне было или семь, или восемь лет. Не могу сказать, что та ситуация наложила на меня какой-то ярко выраженный отпечаток, но больше меня к мотоциклам не тянуло. С люлькой они или без, я предпочитала их избегать.

Ох, как же зря! Какой же это кайф…

— Чай или кофе? — кричит мой полубог из-под небольшого киоска с кричащей вывеской «Шаурма».

Я пожимаю плечами, не решаясь выпустить из рук шлем, и по-идиотски улыбаюсь.

Кажется, меня собрались кормить шаурмой. Мало того что шаурмой, так ещё и ночью.

Присаживаюсь за небольшой стол, критическим взглядом осмотрев сиротливые крошки в левом углу, и понемногу успокаиваюсь.

Эмоции — хорошо. Эмоции — прекрасно. Но и о разуме нельзя забывать.

— Сиди, сиди… — лепечет Влад, поставив передо мной картонный стакан с пакетированным чаем. Ветер треплет болтающийся на ниточке ярлычок с незнакомым мне названием, а я таращусь на крошки вблизи ещё одного стакана, который мой кавалер, очевидно, принёс для себя.

— Я сейчас. — улыбается.

…а мне вот стало не до улыбок, стоило увидеть две одноразовые тарелки и невозмутимого парня, которого ничуть не смутило состояние стола с его стороны.

— Это самая вкусная шаурма в городе. — полубог принимается восхвалять фастфуд, который я ела в последний раз в студенческие годы. — Сырный лаваш, белый соус, очень много сыра и свежайшие помидоры… — на какое-то мгновение голос Влада становится поистине волнующим.

Я слежу за движением его губ, всерьёз раздумывая над какими-нибудь гипнотическими способностями моего нового знакомого.

Что же меня так клинит?

— Я… — язык прилипает к нёбу. Мне неловко говорить в улыбающееся и лукавое лицо парня, что я такое просто не ем. Да я вообще очень мало ем, господи! — Не голодна… — кое-как выдавливаю из себя ложь, прикусив краешек нижней губы.

Это ведь не обидно, правда? Лучше, чем: «А ты всегда такой дрянью питаешься? Я такое в жизни в рот не возьму!».

Влад морщится, но совсем не выглядит обиженным или тем, чьи чувства мог бы задеть мой ответ. Напротив, он, мне кажется, весьма воодушевлённым.

— Ты просто попробуй. — озорно улыбается. — И шлем уже можешь из рук выпустить, не украдут.

Я отвлекаюсь, устраивая шлем рядом с собой на лавку, и чувствую себя полной тупицей.

Оля была права. Во всём была права. Одних внешних данных мало, как минимум для того, чтоб выбрать отца своему ребёнку. Мы с Владом просто не сможем существовать на одной территории с такой пропастью между нами.

Решаю, что чай я всё же осилю, и исподтишка разглядываю мужчину, жующего ярко-жёлтый свёрток, пока решаюсь сделать первый глоток.

— Один раз. И я от тебя отстану.

Не успеваю среагировать, как перед моим носом оказывается шаурма. Запах чего-то чесночного и пряного царапает обоняние.

— Я не шучу. Один укус.

Видишь, боженька, на какие я жертвы иду, чтоб у моего ребёнка был отец и полная семья?

— Только один.

— Я же обещал. Стараюсь не нарушать своих обещаний, Янина. — провокационно усмехается брюнет.

Ой, папенька родненький, если бы ты знал, как непросто без тебя, оказывается, мужика найти.

Заглядываю в разноцветье замотанных в лаваш ингредиентов и невольно кошусь на шаурму, предназначающуюся мне. Эту есть как-то не очень хочется…

Вот такая вот я странная! Ребёнка с Владом делать хочется, а шаурму после него кусать — нет.

— Я сейчас себя змеем-искусителем чувствую. — хохочет мужчина, отчего предлагаемое мне угощение приходит в движение и дёргается в его руке. — Ты не вегетарианка?

— Нет.

Решаюсь.

Бережно касаюсь мужской руки своими и прицеливаюсь. Один укус. Совсем маленький. Просто, чтоб его не обидеть и не чувствовать себя виноватой.

— Ну как? — щурится он.

Как? Да… как-то непонятно. Что-то чесночное, но в то же время лёгкое, пряное и дымное, с лёгкой кислинкой расплавленного, к моему удивлению, твёрдого сыра и… что-то ещё.

— Я говорил. — самодовольно подмигивает, кивая на мою тарелку с шаурмой. — Больше не дам. Ешь свою.

Это как вообще понимать? Это что, шаурма всегда была такая вкусная? Вот прям всё это время?

Так-так-так!

— Это и правда вкусно. — изумлённо выдыхаю я.

— Боюсь даже спросить, в каких кругах ты вращаешься. — хмыкает полубог.

— Это почему же. — чувствую неловкость и расправляю под столом невидимые складки на джинсах.

— Ты будто шаурму первый раз в жизни увидела. Это очень мило. Прости, если обидел.

— Я стараюсь питаться правильно. — сбивчиво бормочу. — Никакие круги здесь ни при чём. И… — кошусь на, зараза, вкусную шаурму, что так и манит меня, и выдыхаю: — Ради тебя я сегодня сделаю исключение.

— Я был бы польщён, будь это правдой. — толком не прожевав, весело отзывается мужчина.

Меня передёргивает.

— Это не ради меня. Тебе просто понравилось. — дожевав, продолжает он. — Но мне всё равно приятно. Чего ты ещё не делала?

Обида вытесняет отголоски возмущения и брезгливости.

— Почему это, не делала? Я ела шаурму! — авторитетно заявляю я, подхватив свою порцию… о боже, вкуснятины.

Глава 5

— Боря, вот ты объясни мне, почему женский организм — такая сложная вещь? Фактически все аспекты нашей жизни отражаются на нём. — вхожу в кабинет своего непосредственного начальника, а по совместительству и хорошего друга, отыскав лихорадочным взглядом ошарашенного мужчину. — Ты кем хотел в медицинском стать? Специальность напомни?

Борис Вяземский провожает меня настороженным взглядом к небольшому уголку, где он обычно раскручивает клиентов на чек посолиднее, и не спешит с ответом.

— Гинеколог, не? — ставлю на стол фикус и усаживаюсь в мягкое кресло нежно-кремового цвета. Закидываю ногу на ногу, изучая довольно привлекательного, хоть и впавшего в ступор, мужчину.

— Янись, у тебя всё хорошо? — в конце концов, отмирает мой работодатель.

У-у-у-у, мой хороший и, к сожалению, женатый друг, у меня ничего не хорошо.

Я стара. Мне срочно нужен муж, быстро нужно забеременеть, шустро выйти замуж. Да если честно, мне бы хоть найти от кого забеременеть-то, господи.

Влад хорош. Чертовски хорош. Красив, по первичным признакам — здоров, весьма остроумен, прост как три копейки, горяч и… И всё равно у меня с ним ничего не получилось.

Какая-то я неправильная. Мне не время перебирать и капризничать. Нужно брать, что дают, что само идёт в руки. А я? Да я даже поцеловать его не смогла! А ведь хотела… До замершего сердечка и трепета в груди хотела! Нет же, вспомнила про шаурму, про запах чеснока изо рта и уткнулась в его грудь, в последний момент до того, как наши губы должны были соприкоснуться.

Ну не дура? Я со своими закидонами так никогда себе никого не найду, не то что мужа!

— Боря, — возвращаюсь в реальность, где в светлом кабинете моего ответа ждёт не просто начальник, а ещё и друг, и кисло улыбаюсь, — Это персик. Полный персик. Почему ты мне не сказал, что мне уже тридцать три года?

Борис оттягивает отвратительный, синий в серую полосочку галстук и возмущённо выдыхает:

— Ты подшофе?

— Да если бы, — отмахиваюсь, кивая на фикус. — В общем, фикус оставляю тебе, анамнез Красновой отправила уже Свете, дела подчистила, хвосты закрыла, перепоручила и отрубила, а я… Я ухожу в отпуск. И как друг, Боря, ты должен меня туда отпустить.

— Куда… туда? — с придыханием переспрашивает мужчина средних лет.

— В отпуск. — невозмутимо веду плечом. — Беременеть мне нужно срочно. Вот я и буду над этим работать. Найду от кого, займусь собой. В квартире кое-что нужно будет поменять, убрать, вынести, переставить…

— Ты в декрет собралась, что ли? — неожиданно лицо моего шефа светлеет. Привлекательные черты лица буквально сочатся неподдельным восхищением.

— Декрет потом. Для начала бы забеременеть… — ворчу я.

— Я ничего не понимаю.

— И я. И я, Борь, не понимаю, почему я? Вон сколько сейчас женщин делает осознанный выбор не рожать. Я-то, оказывается, хочу рожать, а вот-вот и не смогу.

Приходится обо всём рассказать Вяземскому. Ну, почти обо всём. О Владе и моём вчерашнем походе в клуб стоически молчу. Ибо Боря не дурак, Боря меня тогда в отпуск не отпустит. Решит, что я по клубам себе буду мужа искать, а найду приключения на… на свой персик.

— Ты только не распространяйся об этом, хорошо? — прошу, закончив свой короткий рассказ о тяжкой доле. — Меня и так в коллективе не очень-то и любят. Не хочу, чтоб сплетничали.

— На неделю отпущу. — ухмыляется босс.

— Как это на неделю? Ну нет, так не пойдёт. Что это за ужасные сроки на меня валятся? Беременеть — в течение года. Отпуск — неделя. Так не пойдёт, Боря. — повторяю я. — Месяц. Хочу свой заслуженный отпуск.

— Да с твоими ногами и твоей внешностью, ты себе за неделю найдёшь… кхм, донора. В любой клуб сходи. — картинно взмахивает рукой. — Кто Красновой будет заниматься? Эту блогершу нам твоя подружка, между прочим, привела. Именно к тебе. А если начнёт недовольство показывать? Нет, неделя.

Ага. В клуб. Конечно. Сходила я в клуб. И что с того? Нельзя же вот так сразу взять первого встречного и начать… беременеть от него.

— Хорошего ты обо мне мнения, Борис. — цокаю языком, состроив обиженную мордашку. — Надо же как-то узнать друг друга.

— Я тебя знаю, ты узнавать годами можешь, если папенька тебя за руку в загс не отведёт и рядом с будущим мужем не поставит. Нашла вообще проблему. Есть же у тебя знакомые мужчины и ухажёры. Бывшие, в конце концов.

— Да кто? — развожу руками. — Егор? Ну он-то при его любвеобильности не откажет, только не очень хочется. Это он муж плохой, а детей любит, знаешь как? Мне что, из-за ребёнка опять за него замуж выходить? Он же рядом постоянно крутиться будет.

— А я?

Так-так-так.

Бессонная ночь даёт о себе знать. Рассвет на набережной, езда на мотоцикле по городу, долгое прощание у моего подъезда, литр кофе в старенькой мне.

— Что ты? — нет, ну не могла я понять его вопрос правильно.

Он же не предлагал мне свою кандидатуру в… отцы моему ребёнку?

— А что? У меня с этим никаких проблем нет. Аня второго носит. Могу помочь.

— По-дружески? — ехидничаю я.

— Ну в чём друзья нуждаются, такая и помощь. — смеётся Вяземский.

— Ой, Боря, Боря. — качаю головой, даже не зная, как сдержанно ответить на подобное предложение о помощи.

— Я без шуток, Янись. Ты, если не найдёшь кого и не станешь ЭКО рассматривать, обращайся.

— Всё, Борис, закроем тему. В общем, через неделю созвонимся. Не питай надежд, что я за неделю успею устроить личную жизнь и забеременеть.

— Даже не знаю, какому итогу я буду рад.

Вот же… Да кого я стесняюсь? Себя, что ли? Да кобель он, самый настоящий!

Молчу, упрямо поджав губы, и сдерживаю порывы выпалить что-то такое, едкое и злобное. Очень хочется сказать, какой он придурок, но в отпуск хочется больше.

Молчу, аки партизан на допросе.

Молчу, покидая Борин кабинет, оставляя за своей спиной клинику, парк отдыха и детскую площадку в собственном дворе. Лишь захлопнув дверь собственной квартиры, я отчаянно трясу головой, издавая громкое и протяжное: «А-а-а-а-а-а».

Глава 6

Вот это я молодец. Вот это я дура!

Прижав к груди пульт от стереосистемы, я на всякий случай несколько раз нажимаю на кнопку запуска. Будто отсутствие света в квартире могло бы не распространиться на орудие моего возмездия.

Хорошая всё-таки стереосистема. Чуть до инфаркта меня не довела. Что говорить о соседе? Довыделывалась. Так мне и надо. Каменный век, так каменный век, чтоб его.

Тянусь за телефоном и отбиваю сообщение Король:

«Оля, мой идиот-сосед что-то сделал со щитком в подъезде. Сижу без света. Боюсь выйти из квартиры. Куда звонят в таких случаях?»

— Гад такой, — ворчу и крадусь к двери. — Я же не специально. Наверное…

Я на самом деле не хотела, чтоб музыка орала так громко и долго. Сама испугалась, когда на всю квартиру прогремело вступление танцевальной, попсовой песни. Уронила пульт. Он, зараза, решил ещё и разлететься так, что пришлось ползать и искать батарейки, чтоб выключить музыку. Как-то до меня не дошло, что быстрее было бы из розетки шнур выдернуть… Ну вот и поплатилась.

Ладно. Всё равно плохой источник мести. Девиц Молотова ведь пультом не выключишь и положением всяких рычагов не заткнёшь. У него вон как всё просто. В коридоре покричала, идиотка сразу. Музыку включила, сразу что-то наковырял мне в щитке, хамло эдакое.

Осторожно заглядываю в глазок и едва не вскрикиваю, когда телефон начинает вибрировать в моей руке.

— Довёл меня, гад. — рвано выдыхаю, отскочив от дверей.

Так, это у нас кто?

Немного подумав, принимаю вызов с неизвестного номера и торопливо вхожу в ванную комнату:

— Да, я слушаю.

— Как официально, — мурлычет будущий стоматолог.

— Влад? — против воли в голос пробираются ошеломлённые нотки.

Я почему-то сомневалась, что он всё-таки позвонит, как мы и договаривались. Ну ясно же, что мы разного поля ягоды.

— Он самый. Звоню уточнить, свободна ли ты в пять вечера и откуда тебя забрать.

Я зависаю. Ничего себе настойчивость. Это кто кого взял в оборот?

— Наверное.

Пытаюсь мыслить критично, но получается из ряда вон плохо. Положа руку на сердце, я признаю, что хочу ещё раз увидеть полубога.

— У тебя странный голос, Ян. Что-то случилось?

А почему бы и не да? Почему я всегда должна быть для кого-то удобной? Для чего всегда это вечное «сама»? Ну, умею я сама решать свои проблемы, но это же не значит, что так должно быть всегда и никаких мне исключений?

— Мой сосед… Он идиот. Отрубил что-то в щитке и теперь у меня нет света во всей квартире. Даже роутер не работает. — выдыхаю, сильно зажмурившись. — Я не знаю, кому звонят в таких случаях. Электрикам? Как-то боязно идти и самой смотреть. Не сосед, так током шандарахнет.

— Считай, что уже позвонила, кому надо. Я подъеду, наберу. Будешь на связи?

Челюсть касается пола. Вот так просто? Просто приедет и решит мою проблему? Практически незнакомый человек?

…может, мне стоит ему сказать, что я на полную мощность врубила колонки, перед тем как меня сосед в каменный век отправил?

В конце концов, я могу и через балкон выйти.

Папенька родненький, о чём я думаю?

— Ян, ты здесь?

Отмираю.

— Да, Влад, спасибо. Я была бы очень признательна. Если, конечно, тебя это не затруднит.

Сконфуженно прощаюсь с ну очень странным молодым человеком и удивлённо смотрю на своё отражение в зеркале.

— Вот так дела, Евтюхова. — блондинка в зеркале щурит серо-голубые глаза, приподняв правый уголок матово-красных губ.

Я практически отвергла Влада, — во всяком случае я именно так думала, — когда дала заднюю и ушла от поцелуя. Наверное, это обидно. Должно быть обидно. Ну я бы точно обиделась, вздумай от меня мужчина нос воротить и головой вертеть, когда я его вот-вот поцелую. Хотя, мужчины вроде как завоеватели, добытчики. Может, полубог воспринял это как вызов?

До следующего звонка Влада я бесцельно слоняюсь по квартире, поправляя то и дело макияж и причёску, в томительном ожидании. Я даже ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы сосед не одумался. Сейчас он вернёт меня в цивилизацию, а Влад ещё решит, что это я всё выдумала и таким хитрым способом его к себе заманила.

Или тоже бред? Я ведь его даже поцеловать не смогла, а тут уже коварные планы? Кто вообще этих мужчин поймёт, что он там себе может надумать?

Наконец-то раздаётся рёв мотоцикла и долгожданный звонок. Я успеваю сделать себе мысленную пометку, что номер моего полубога надо бы сохранить, и несусь к балкону, сжимая в руках телефон и связку ключей.

Стоит. Высматривает окна в моём доме, приложив телефон к уху, и совсем не обращает внимания на первый этаж.

— Через балкон или через дверь пойдёшь? — нервно выпаливаю, привлекая к себе внимание.

— Ого-го… Отлично выглядишь. Давай сразу через дверь. — улыбается мужчина, отходя от своего мотоцикла.

Я кошусь на оставленный на сидушке шлем:

— Не боишься так оставлять посреди двора?

Влад всё же возвращается. Мы меняемся — он мне вручает свой шлем, а я ему отдаю ключи.

Ну вот и всё. Сейчас меня спасут.

Главное, телефон не убирать далеко, чтоб в случае чего быстро скорую вызвать.

Возвращаюсь в квартиру. Оставляю шлем на столе в зале и решительно шагаю к двери. Не знаю почему, но я уверена, что сосед только со мной горазд расправы чинить. Он и моему бывшему-то ни разу ничего язвительного не сказал. Хотя, Егор прям так спешил решать мои проблемы в те редкие моменты, когда мы были подобием семьи, что на пальцах одной руки можно посчитать, сколько раз он виделся с Молотовым, не то что пытался его приструнить.

Воспрянув духом, я отпираю дверь и осторожно из-за неё выглядываю. Рядом раздаётся тихий лай Мухтара. Очередная дикость от соседа. Большая собака породы хаски с кличкой Мухтар — плевок в душу не только соседям, но и отечественному кинематографу с шаблонами.

— Вот и всё. — сияет Влад, захлопнув щиток. — Что с идиотом-соседом не поделили?

Глава 7

Не понимаю, почему он на меня так действует? Практически незнакомый мужчина, парень, а чувство такое, странное, будто мы уже встречались раньше, даже дружили.

С ним интересно, чёрт возьми! Необычно, но за последние годы я не чувствовала себя такой живой, как за прошедшие сутки с Владом.

Говорят же, что противоположности притягиваются. Возможно, это наш случай?

Полустон срывается с губ.

Безумие какое-то. То ли влюбилась, то ли совсем головой тронулась. Это ведь ненормально.

Что за мандраж? Что за трепет? Что за томление такое там в груди?

— Полотенце? — из ванной подаёт голос источник моего сумасшествия.

— Любое. — кричу, сняв Кешу с подзарядки.

Никуда полы не годятся. Это когда я успела так пылью покрыться?

— Давай, родненький. Погуляй, погуляй. — шепчу, отправив робот-пылесос, ставший мне хорошим товарищем, на прогулку.

Задаю направление носком босоножек и несусь к кофемашине. Волнение вновь накрывает.

— Ну что, я не ошибся. — Влад входит в кухню. — Квартирка у тебя… космос.

Космос? Этот космос каждую пятницу взрывает сосед и тырит мои звёзды! Если бы я знала, что Молотов поселится за моей стеной, я бы бункер из квартиры сделала!

— Серьёзно? — слабо улыбаюсь я. — Ремонт лет пять назад делали. Пока у меня отпуск, возможно, кое-что наверстаю. Окна поменять хочу. Такой… максимальный стеклопакет, чтоб с соседнего балкона пьяный ржач не слушать.

— Я вообще удивлён. Балконы на первых этажах — редкость, а у тебя сразу два. Тёма достаёт?

Тёма? Молотов, что ли? Артём он вроде.

— Это странно, нет? — выгибаю бровь, тихонько хохотнув. — Я сейчас начну тебе жаловаться на своего соседа, твоего сменщика, и… Ну, не знаю. Это странно.

— Почему? — карие глаза щурятся.

— Не хочу, чтоб ты думал, что я какая-то зануда. Да и что жаловаться? Разберусь. — пожимаю плечами, кивая за стойку. — Ты кофе всё ещё хочешь?

Ага, разберусь. Два года уже разбираюсь. Замужем побывать успела, а Молотов — постоянная шкала моего тихого бешенства.

Полубог кивает и проходит вглубь кухни.

— Я удивляюсь всё больше и больше. — не сводя с меня заинтересованного взгляда, мужчина делает глоток кофе.

— Почему это? Кстати, сливки нужны?

— Нет, спасибо. Ты живёшь одна.

Ненадолго впадаю в ступор.

Это вообще к чему?

— Признавайся, что с тобой не так? Почему ты свободна?

Ах вот оно что.

— А должна быть занята? — стараюсь добавить кокетства в голос, но всё равно получается какая-то насмешка.

— Ты меня не поцеловала, Янина. — с лёгкой полуулыбкой на губах, выдыхает обольститель. — Я решил, что ошибся и ты замужем.

— Ого. — я ошеломлена. — Ты не выглядишь удивлённым. Часто к тебе замужние клеятся?

— А ты ко мне клеилась?

Папенька родненький, ну что за мужчина? Я ему слово, а он куда-то в дебри сразу. Никакой интриги. Всё ему расскажи, объясни и обозначь.

— Нет. — делаю глоток кофе с самым невозмутимым видом.

И совсем не задело, и совсем не стыдно.

— Или да?

— Или да. — пожимаю плечами.

— Почему тогда не поцеловала? — вопрос выбивает из колеи.

Не говорить же ему правду? Да и какую? Признаться, что я струсила? Испугалась и таких ярких эмоций, и… поцелуя. Я уже год, кажется, ни с кем не целовалась! Куда-то не туда меня волнение завело, и я пошла на попятную.

— Я должна это объяснять?

— Мне интересно. Хотела ведь. — провокационно щурится полубог.

— Да что же тебя этот поцелуй так задел? — по-старушечьи ворчу я, прикусывая нижнюю губу.

— Возможно, потому что этот поцелуй не состоялся? Интригует.

— Редко отказывают? — внутри что-то обрывается. Мне почему-то не хочется слышать положительный ответ.

— Не знаю. Не пробовал на первом свидании с поцелуями приставать к девушкам.

Что? Мне послышалось?

— Ты… шутишь?

— Нет. Обычно... всё наоборот, они ко мне пристают, а я сопротивляюсь.

Петросян, блин.

— Мы можем просто не возвращаться к этой теме? — нервно интересуюсь я.

— Разве что, только к теме. — идёт на компромисс Влад.

Становится неуютно. Кофе не лезет в горло. Взгляд мужчины настолько ласковый и изучающий одновременно, что совсем не хочется встречаться с ним. Поворачиваюсь к окну и замираю.

Оля?

Несколько раз ошеломлённо моргаю и иду к окну.

Брюнетка в персиковом брючном костюме вручает ручку от чемодана, — кому бы вы думали?, — треклятому Молотову и заливисто смеётся.

Это что? Это что ещё такое?!

— Подруга твоя? — Влад бесшумно оказывается за моей спиной. — Ольга, кажется?

Я вздрагиваю. Тело тут же реагирует на его близость. Замирает, напрягается и цепенеет. Чужое дыхание касается уха, опаляя жаром.

Поворачиваю голову, немного приподняв подбородок, и встречаюсь с самодовольным взглядом.

Странное чувство. Острое, жгучее и обидное. Он будто всё знает. Словно чувствует меня, понимает, что со мной происходит. Как будто бы точно знает, как на меня действует.

— Я должна открыть дверь. — трясу головой, сбрасывая с себя наваждение. Голос звучит слабо. С придыханием.

Боже, вот это я на самом деле помешалась!

Бросаюсь в коридор, как от пожара.

Пальцы подрагивают, пока я справляюсь с замком и приглаживаю волосы.

Щелчок. Прохлада подъезда касается лица вместе с приторно-сладким голоском Король.

— Оля! — не помня себя от обиды и…кажется, ревности, я выкрикиваю её имя, будто ревнивая жена, застукавшая мужа в объятиях другой.

Объятий там хоть и не было, но я всё равно ощутила острый укол ревности. Моя лучшая, единственная подруга мило щебечет с моим врагом прямо перед моей дверью. Прямо перед моим носом!

— Опять ты орёшь… — закатывает глаза сосед.

— Ты, я смотрю, выспался?! Нет? Так иди досыпай! — злобно припечатываю, выйдя из квартиры. — Сегодня пятница! Силы же нужны, чтоб своих пассий развлекать и соседям не давать спать!

Глава 8

Взгляд, полный удивления и непонимания, впивается в закрытую дверь. Олька смотрит на неё так, будто это нечто диковинное и настолько необычное, что самое время моргнуть и пожать плечами.

Отчитывать будет? Видела, как я целовалась с Владом?

Папенька родненький, что же это за поцелуй был… Пол под ногами плавился, вместе с моим слетевших с тормозов тельцем.

— Ты чего, Оль? — нехотя, пришлось вынырнуть из сладких воспоминаний и отойти от дверей. — Смотришь так… Гипнотизируешь, что ли… дверь?

Самое время сосредоточиться на подруге, но у меня получается не то чтобы хорошо. Мысли то и дело возвращаются к крышесносному поцелую и обжигающих жаром пальцам на моём подбородке.

Я ошиблась, он не полубог — он бог!

— В общем, — задумчиво тянет Оля, — Ты развелась с Егором. Не избегала отношений, а просто никто нормальный не попадался, да? — не совсем понимаю, к чему она ведёт, но киваю. — Сейчас тебе нужно быстренько забеременеть и ты хватаешь первого попавшегося… — продолжает она. — В клуб пошла. Знакомство это. Бармен…

Олька наконец-то переводит на меня взгляд и ошеломлённо выдыхает:

— Яна, ты дура? У тебя за стеной мужик-мечта живёт!

Где мечта? Кто мечта? Молотов?

— Э-э-э-э… Оля, ты сама-то в себе? Это Молотов, мечта? Каждую пятницу новая солистка в его кровати. А дрель? Боже, да он же вечерами только с ней и проводит время. Уже можно было бы во всём доме капитальный ремонт сделать, сколько он сверлит и сверлит, сверлит и сверлит, сверлит и сверлит, — чувствую, как гнев затмевает всё послевкусие от поцелуя с Владом. И здесь мне сосед-идиот всё испортил, а! — Ой, не беси меня, Оля. — рвано выдыхаю я и вхожу в зал.

Надо успокоиться. Просто успокоиться. Почему это я так взъелась? Неужели из-за отсутствия личной жизни я стала до такой степени ревновать Олю?

Это же надо было додуматься до такого?! Молотов, говорит, мечта.

— Да у меня чуть челюсть не отпала, когда я его увидела. — округляет по-кошачьи подведённые глаза моя собеседница. — Хорош, как бог. Воспитан. Припарковаться мне помог. Чемодан донёс. Вежливый. Сразу видно, мужчина со стержнем. Не то что твой этот ловелас из бара.

Откидываюсь на диванные подушки и всерьёз раздумываю, а не запустить ли одной из них в Олю. По-детски? Да лучше уж так, чем слушать, какой у меня замечательный сосед.

Не замечательный он! Не замечательный!

— Ты, Оль, гуру. — усмехаюсь я. — Прям великий психолог и читатель человеческих душ. — усмешка ощущается звериным оскалом на моём лице. — Вот что я не готова обсуждать, так это стержень Молотова. И уж тем более не хочу знать, когда ты его там рассмотреть успела. К твоему сведению, мой сосед-идиот — сменщик моего, как ты выражаешься ловеласа. В том самом баре.

Ольга округляет глаза и делает несколько шагов в мою сторону.

— Да быть того не может!

Пф. Я, конечно, сама удивлена была, но не до такой же степени.

— А ты думала, он кто? Миллионер?

— Ну почему сразу миллионер? — теряется она. — Бизнесмен какой-нибудь. Он не производит впечатление нищеброда.

Если честно, я и сама думала о чём-то похожем. Только на деле оказалось, что Молотов просто обычный, среднестатистический человек.

— Чего он там не производит? Хамло редкостное. — парирую я. — Самомнения и гонора просто ого-го, а для этого не обязательно бабки заколачивать и впахивать до седьмого пота. Достаточно иметь хорошо подвешенный язык и зыркать своими глазищами на всех, будто ты хозяин мира.

— Ну, я бы всё равно, при твоих обстоятельствах, взяла то, что ближе лежит — соседа. Хорош чертяка.

Так, всё, меня начинает этот разговор не на шутку злить.

— Тебе надо, ты и бери. — вскидываюсь. — Что ты вообще здесь делаешь?

Не иначе как Боря сдал меня со всеми потрохами. Правда, это объяснило бы только Олин визит, а не объёмный чемодан, что остался стоять в моём узком коридоре.

— У меня тараканов травят. — поджав губы, выдаёт та, что совсем не научилась врать за свои тридцать лет.

— И? Гостиница?

— Зачем мне гостиница? Борис сказал, ты в отпуск пошла. Не пустишь на пару дней свою единственную подругу к себе пожить?

Ой что-то здесь не чисто. Ой, не верю я в эти мотивы.

— А может, это не те тараканы, которых у тебя травят? — улыбаюсь я, наконец-то расслабившись и успокоившись.

— Не поняла? — выгибает бровь брюнетка.

— Ну, другие тараканы. В твоей голове. Которые решили, что ты должна за мной присмотреть или даже меня проконтролировать.

Олька язвительно улыбается.

— Кстати, об этом. Что этот ловелас делал у тебя дома? Совсем рехнулась, Ян? Он мог тебя ограбить или изнасиловать. Ты же его совсем не знаешь…

Началось…

— А почему сразу или? Нельзя, что ли, и ограбить, и изнасиловать? Почему сразу не убил? Что-то твоя фантазия прям сдаёт, Оль. Ты бы сообщения читала. Может, вопросов таких было бы меньше.

— Издеваешься? Вот о чём я забыла, так это о зарядном устройстве. Мне можно. Я блудную подругу ждала с гулянок и вырубилась всего на пару часов утром. Не нуди. Что было-то?

— Идиот-сосед отрубил у меня в квартире свет. Наковырял что-то в щитке. Влад позвонил. Приехал и вернул мне электричество. Я писала тебе, чтоб узнать, кому звонить и куда бежать. Ну и вообще… Испугалась немного. Это же Молотов, господи, из квартиры было страшно выходить. Да и что я бы там, в щитке, увидела?

Тихонько хохотнув, подруга выдаёт очередную чушь:

— Эвоно как между вами искрит. Какие страсти. Ух.

— Ты, Оль… вообще того. Пойдём, я тебе лучше приготовлю гостевую спальню, а то мы сейчас до ругани договоримся.

Поднимаюсь на ноги и прохожу мимо улыбающейся подруги. Звук вибрирующего телефона на мраморной стойке привлекает внимание и заставляет изменить направление движения.

Вхожу в кухню, беру телефон в руки и улыбка появляется на губах.

«Папенька»

— Да, папочка. — улыбаясь, принимаю звонок самого дорогого мужчины в моей жизни.

Глава 9

— Так, всё, я в гостиницу. — вот же зараза, а ещё подруга называется.

Не знаю, что сказать. Глупо моргаю. Много моргаю, часто и нелепо.

— Мой тебе совет, — морщится Оля, — Признайся уже отцу. А то, я тебя знаю, сейчас ещё в магазин побежишь, чтоб улики мужского присутствия в этой квартире разбросать.

Как-то мне такого бреда в голову и не пришло.

…а идея-то ничего, не такой уж и бред вроде бы.

— Ясь, перестань. Что ты как маленькая? Выдыхай.

Отмираю.

Хватаю Олькин чемодан и активно качаю головой.

— Не пущу! При свидетелях папа меня не укокошит.

Король ошарашенно косится на мои побелевшие костяшки пальцев и рвано выдыхает:

— Ясь, ты вообще уже…?

— Тихо! — прикрикиваю я.

Тишина в квартире бьёт по ушам.

— Ян, ты…

— Да помолчи, пожалуйста! — выпускаю ручку многострадального чемодана и вздрагиваю. — Кеша не дышит.

— О господи… — всё, что успеваю услышать, бросаясь в зал на поиски своего пылесоса.

— Кеша, ну, потарахти ещё разочек. — бормочу, заглядывая во все углы.

Позади раздаётся стук каблуков.

— Отнеси ты его уже в ремонт. — стонет Оля, откинув занавеску в сторону и присоединившись к моим поискам.

— Ага, сейчас! Скажут, новый купить проще, а я не хочу новый! Мне Кеша нравится… — опускаюсь на колени, заглядывая под стеллаж.

— Ясь, тебе точно пора голову проверить. Поначалу ещё было забавно, но сейчас, мне кажется, твоя вавка в голове выросла и дала осложнения…

Пф. Пусть не надеется. Я обследовалась по полной. Уж какая есть. Всё в пределах нормы. Ну, кроме труб…

— Кеша — символ моего брака. Между прочим, этот пылесос мне Егор подарил в первую неделю моего замужества.

— Ага, отчаялся ждать, когда ты за уборку возьмёшься…

— Я не поняла, ты против кого, вообще, дружишь? — возмущённо восклицаю я, подползая к тумбочке под плазмой. — Я была хорошей женой.

— Да-да. Отличной. На какой ты там день на работу сбежала? На третий? Люди свадьбы неделями празднуют, а ты…

— Оля!

— Да молчу я! Вон твой Кеша. Под балконом… — слежу за наманикюренным, оттопыренным указательным пальчиком и расплываюсь в благодарной улыбке.

Подумаешь, голосовое управление сломалось… на зарядку сам не едет больше, разговаривать почти перестал, моет плохо, тарахтит, как бронхи курильщика со стажем в стетоскопе, глохнет. Ну и что? Что его теперь, в утиль? Да сейчас же. Он же почти как человек. Люди тоже не идеальные. И что? И ничего. А мне полезно уборкой заниматься. Считай, плюс одно занятие фитнесом.

— Не слушай её, мой хороший. Сейчас мы тебя реанимируем и всё будет хорошо. — ворчливо бурчу я, возвращая к жизни своего "домашнего питомца".

— Боже, Яна, ты бы уже себе собаку завела.

— А вот и заведу! Это я раньше не могла, а теперь могу. Я теперь всё могу. Только сначала ребёнка заведу, а потом уже собаку. Не сразу. Когда малыш немного подрастёт. Большую. Понятно? — оборачиваюсь к подруге, невозмутимо подмигнув.

— Я промолчу. А вообще, я пойду, Ян.

Ну что за скептицизм? Почему в меня никто не верит? Я ведь ни в чём ни разу в жизни не облажалась, чтоб так относиться к моим планам на будущее.

Папа был против специальности врача-косметолога. В его убеждениях я непременно бы стала мастером шугаринга или кем-то из разряда «ноготочки на дому». Педиатр из меня вышел бы так себе. Я же себя знаю. А так и медицинский пригодился. Да, пришлось дольше учиться и сидеть на его шее, но ведь я же не совсем сидела. Подрабатывала, училась, а не делала вид, и вообще…

Егор мой, — точнее, уже не мой, — тоже ворчал, когда я навострила лыжи на Борину клинику. Тоже не верил в меня. Я могла бы и дальше просиживать штаны в насиженном месте, со средней по городу зарплатой и допотопным оборудованием, но повелась на речи Вяземского. И не прогадала, между прочим. У меня есть всё! Буквально всё, чего может хотеть любой специалист с амбициями. Полгода, правда, не без помощи Ольки, и мы выбились в лидеры. Да, пришлось работать в поте лица, но…

Вот, блин, а может, Оля в чём-то права?

— Оль, а ты… — плетусь за ней в коридор, — Ты никогда не говорила, что думаешь о моём разводе. Мне сегодня показалось, что ты несколько… несколько камней в мой огород бросила.

Король медленно оборачивается, остановившись у самых дверей.

— Не бери в голову. Как личность, я тебя понимаю. Как женщина — нет. В конце концов, у вас бы всё равно ничего не получилось с Егором, даже не поставь ты карьеру выше семейной жизни. — кисло улыбнувшись, Оля пожимает плечами. — Не искрило между вами, а без искры… Тяжело, в общем, без неё.

Не брать в голову? А это как?

— Ты хочешь сказать, что мне рога наставили, потому что я много работала? — в груди неприятно тяжелеет. — Ты нормальная вообще?

Нет, от какой-то домоседки я бы подобное завуалированное оскорбление ещё снесла, но от Оли… Это уже вообще!

— Я не это сказала! — повышает голос какая-то двуличная, получается, подруга.

— А что ты сказала? Это ли не посыл, к тому, что я сама во всём виновата? Мне кажется, это именно он! И вообще, знаешь, у женщин бывают декреты и всякие другие жизненные обстоятельства, когда её мужчине приходится пахать за двоих и почему-то они все поголовно с рогами не ходят! Что? Шуточки будут, сексистские? Это ведь другое, да? Знаешь, Оля, я от тебя подобного не ожидала! — нервно выдыхаю и отодвигаю её в сторону. Отпираю дверь. — Не смею больше задерживать!

— Снять в клубе бармена, чтоб от него залететь и по залёту выйти замуж — вот чего я не ожидала от тебя. — без тени улыбки на лице выговаривает Король, отбросив волосы за спину и перехватив ручку своего чемодана. — Разрыв шаблона, знаешь какой? В браке тебе ничего не нужно было, а сейчас понеслась, приспичило. Голову проверь!

Оттолкнув меня, Оля покидает мою квартиру. Я хочу ей что-то крикнуть вслед, но вовремя прикусываю язык.

Я же не чокнутая, чтоб орать на весь подъезд. Да и… может, зря я так взъелась? Сама на нервах и ищу, на кого бы выплеснуть хоть часть своего негатива.

Глава 10

И хорошо, что мы развелись! Хмырь он. Даже как для бывшего мужа — хмырь!

Ничего, и без Егора справилась.

Стол накрыт, тапочки готовы, коньячок ждёт, пол намыт, я переодета.

Я ведь утрирую, правда? Папа меня не убьёт?

В тишине стук в дверь звучит как автоматная очередь.

Я вжимаю голову в плечи и замираю на несколько секунд, не дыша и не шевелясь.

С головой у меня, может, и всё в порядке, а вот нервы нужно подлечить. Видела ведь в окно, как папа из такси выходил, а испугалась всё равно.

— Пожелай мне удачи, Кеша. — кинув печальный взгляд на робот-пылесос на зарядке, я двигаюсь в сторону коридора.

Нервное напряжение не отпускает ни на миг. Пальцы дрожат. Я едва справляюсь с замком и дверной ручкой. Улыбка психопата прилипает к моему лицу и застывает маской.

— Ой, нет, Муха уже на пенсию пошла. Хорошая была служебная собака… — вещает кому-то за моей приоткрытой дверью папа. — Донь, ну что ты так долго? Спасибо Артёму с Мухтаром, развлёк. — отцовские, голубые глаза смещаются в мою сторону. — Бледная вся… Тебе нехорошо?

Нехорошо? Было нехорошо, а сейчас, ты смотри, как меня опять Молотов взбодрил!

Губы злобно поджимаются. Глаза щурятся, а кровь приливает к лицу.

— Мне нормально, пап. Входи. Или ты к моему соседу приехал?

Сергей Леонидович — человек старой закалки и весьма строго нрава, меняется в лице и корчит виноватую рожицу, забавно поигрывая седыми бровями.

— Яниночка моя, ты чего?

Первой в моей квартире оказывается дорожная сумка, затем чемодан, затем уже отец. А вот за ним показывается нос здорового хаски.

— Прости, хороший, тебя в гости с хозяином не приглашали. Сам приходи, если что. Без него.

Спешно захлопываю дверь, так и не увидев своего идиота-соседа.

— Какие здесь у вас соседи интересные. Егор, поди, ревнует тебя к одинокому соседу? Хотя, чего ему ревновать? Ты у меня правильно воспитанная девочка. Да и дома, должно быть, реже Егора бываешь…

Неужели меня нельзя просто обнять? Просто обнять! Хотя бы раз обнять первым!

— Пап… — запинаясь, я впервые за несколько последних лет чувствую, как детские обиды вытесняют жизненный опыт и позицию взрослого человека, — Папа, Егор меня не ревнует. — кое-как беру себя в руки. Неожиданно для себя, я нахожу в себе силы не обнимать папу первой. Раньше меня не хватало и на минуту. — Мы развелись.

Всё. Всё! Сказала…

Самое время делать ветер в сторону кухни и открывать коньяк. Уже и не знаю, для кого он сейчас нужнее.

— Что… что ты сказала? — невнятный вопрос служит сигналом к бегству.

Вхожу в кухню и падаю на стул как подкошенная.

Проклятый Молотов! Выбесил меня, зараза! Что он вообще трётся постоянно где-то рядом? Аж раздражает до зубного скрежета. Хотела же по-человечески поговорить с папой, предварительно влив в него пару стопочек коньяка и сытно вкусно накормив.

Отмираю и тянусь к бутылке с янтарной жидкостью:

— Год назад, папа.

Акцизная марка никак не поддаётся. Тремор внутри выливается в мелкую и противную дрожь. В квартире будто включили кондиционер сразу на температуру Заполярья.

— Оставь.

Слышу громкие шаги. Мои тапочки были проигнорированы. Отец замирает посреди кухни в ботинках на толстой подошве, глядя на меня с укором.

Я едва нахожу в себе силы встретиться с ним взглядом. Пальцы замирают, а в горле пересыхает.

— Я хотела сказать, но ты уехал в зону боевых действий … — царапая зубами нижнюю губу, я рвано выдыхаю самое первое, пришедшее на ум оправдание. — Не хотела тебя волновать, а потом… Потом ты вернулся, занялся дачей, своими делами, я своими и… к слову не пришлось. — кровь приливает к щекам и почему-то ушам. Чувствую себя варёным раком.

— Ты никогда врать не умела. — хмурится отец, осуждающе качая головой. — Подумай ещё, а я пока руки помою с дороги.

Кажется, моя смерть отменяется. Или всё-таки переносится?

Хороша дочь. Тридцать лет с хвостиком, а я дёргаюсь и волнуюсь, как школьница, прогулявшая уроки. Слов из себя выдавить не могу — лепет и бормотания какие-то.

— Мне ему морду бить надо или нет? — резкий вопрос заставляет вздрогнуть.

Я поворачиваю голову и… улыбаюсь. Отлегает.

Это же мой папочка. Вот такой вот уже старенький, постаревший, поседевший, приобретший новые морщины и совершенно ужасную лысину. Крепкий и сильный. Совсем не старик, в привычном понимании. Пятидесяти шести лет от роду. Мой папа…

Влага собирается в уголках глаз.

— Отставить истерику. — тут же теряется он, смяв полотенце, с которым вышел из ванной в ком. — По существу, пожалуйста, а потом выберем, как будем убивать Тарасова.

Нервный смешок, больше похожий на кашель, вытесняет и истерику, и остатки волнения.

— Не надо его убивать, папочка. Я даже немного рада, что всё именно так получилось. Мы очень разные люди. Очень.

— Конечно, разные. — ворчит отец, проходя к столу. — Ты, вон, с каждым годом хорошеешь, а он? Амбиции и приоритеты у тебя, правда, мужские, что параллельно с мужниными не идут…

— Пап, хватит. — отмахиваюсь от очередных нотаций и тянусь к большому блюду, куда выложила жаркое, привезённое из ресторана совсем недавно. — Кушай лучше. С дороги же. Развелись и развелись. Всё.

«А может, я вообще ошибалась? Никакие это не проблемы и неприятности на меня валятся, а кто-то умнее посылает знаки и направления?» — думаю, искоса поглядывая на ковыряющего крышку от бутылки папу.

Хорошо, что я призналась. Если честно, оставаться замужней женщиной для папы становилось всё тяжелее и тяжелее.

Нормально у меня всё.

Может, моя жизнь вообще только начинается? Я уже и не помню, когда была в отпуске красивой, свободной и при деньгах. Всё некогда и некогда было, а жизнь, оказывается, проходила мимо. А когда я хоть раз с парнем знакомилась в ночном клубе или баре? Да никогда. Боже, мне и мужа-то отец нашёл. Соседа сегодня почти проучила, чего со мной за два года тоже не случалось. Хоть и проиграла в этой битве с Молотовым, но чувство всё равно приятное… Такое интересное. Новое.

Глава 11

Я в кошмарном сне. Просто в кошмарном сне…

— Знал, что как мужчина мужчину, вы меня обязательно поймёте. — контрольный в мою многострадальную голову от бывшего мужа.

Что может быть хуже? Мой папа и Егор сидят на моей кухне, обсуждают неправильную меня, мои жизненные приоритеты, современных женщин и наш с Тарасовым развод.

Это выше моих сил.

Хочется закричать во всё горло о том, что Егор виноват не меньше. Что моя работа хотя бы приносила деньги в семью, пусть и лишая меня каких-то эфемерных обязанностей жены, но делала нашу жизнь капельку лучше и комфортнее. А что с его бабами? Чем они наш брак делали лучше?!

— Такие времена, Егор. — как ни в чём не бывало, вещает отец. — Хороший ли себе путь выбрали женщины, мы увидим только лет через десять-двадцать. Не скажу, что одобряю амбиции большинства будущих матерей, но и возмущаться по этому поводу не стану. Хотим мы того или нет, а каждое десятилетие нам приносит перемены и общество…

Всё. Не могу больше это слушать.

Как ему это удаётся? Вроде, как говорится, и вашим, и нашим, а на душе так неспокойно и горько, что впору хлопнуть дверью.

— Я прогуляюсь. — стараясь контролировать тембр голоса, я выхожу из-за стола и направляюсь в коридор.

Никто не спешит меня останавливать. Я даже не понимаю, как к этому отношусь.

Уйти — моё решение, но что-то в груди как-то неприятно щемит, оттого что никто так и не обратил должного внимания на произведённый на меня эффект подобными разговорами.

Выходя, всё же хлопаю дверью. Какая-то детская обида заставляет сжимать кулаки и хмуриться.

Кажется, не больно. Должно быть, просто нервы сдают и пора уже озаботиться успокоительным или квалифицированным психологом.

Смеркается. У меня нервы крепче, чем я думаю. Это сколько, получается, я смогла высидеть за столом, слушая такие неприятные разговоры? Часа три? Четыре?

Зачем он вообще припёрся? Сказал же по телефону, чтоб я свои проблемы сама решала, а, вопреки своим же словам, взял и припёрся.

Кто так делает?

Не хочу оставаться где-то под окнами. Набираю побольше воздуха в лёгкие и плетусь в обход дома. За ним должна быть детская площадка, другой двор и несколько лавочек. Не скажу, что горю желанием сейчас смотреть на детей, но посидеть где-нибудь не помешает. Не сбеги я в домашнем костюме, состоящем из трикотажных бридж и майки, я бы, возможно, имела куда больший выбор, а так…

Уединение отменяется.

Присматриваю себе пустующую лавочку у чужого подъезда и занимаю её, недовольно разглядывая развернувшееся представление.

На детской площадке полно мужиков. Рядом с небольшой горкой припаркован грузовик, а его водитель, высунувшись из окна, о чём-то разговаривает с мужчиной в чёрной бейсболке.

Ещё несколько минут наблюдения и я понимаю, что мужчины ремонтировали детскую площадку. Грузовик с песком для песочницы. Вышла накладка и песка привезли гораздо больше. Сейчас его некуда деть и там, вдали, кипят жаркие дебаты.

Поразительно, но я никогда не задумывалась о детских площадках. Как они появляются, кто их обслуживает и чинит, кто следит за порядком и несёт ответственность.

Всё это ведь прекрасно. Вера в человечество жива и жить будет ещё не один год. Сплочённость, общие цели, их достижение и результат… Поразительно всё-таки, какие, оказывается, хорошие люди живут рядом со мной.

На какое-то время я забываю о своих проблемах. Наблюдаю искоса за тем, как мужчины обзаводятся лопатами и, разделившись, возводят потрясающе большую песочницу.

Водитель грузовика — жулик. Я так поняла, что он всё равно взял с них деньги за полный кузов, хоть мужчины и половины песка не выгрузили. Опять же, никакого мордобоя и разборок. Только один показал удаляющейся машине весьма однозначную конфигурацию из пяти пальцев.

Лёгкая полуулыбка застывает на губах. Ветер треплет наспех собранные в гульку, и уже успевшие выбиться из неё, волосы.

Замечала ли я такие обыденные вещи раньше? Жила ли я раньше вообще? Почему мир вокруг такой интересный и поразительный?

Ударившись в философские мысли, я не сразу замечаю приближение мужчины. А когда замечаю, застываю как вкопанная и поспешно отвожу взгляд в сторону.

Это какое-то издевательство! Что он здесь делает?! Почему он меня сегодня весь день преследует?

Язык так и чешется ляпнуть что-то такое, едкое и язвительное, но я понимаю, что не хочу портить себе настроение, которое только-только начало ползти вверх. Вообще не буду на него внимания обращать, пусть проходит мимо, идёт своей дорогой, пусть даже говорит что хочет, я просто… камушек. Вот, да, я камушек. Меня здесь нет!

— Ты меня преследуешь? — бесцеремонно опустившись на мою лавку, Молотов снимает с головы бейсболку и упирается руками в широко расставленные ноги.

Никогда не понимала, почему многие мужчины именно так сидят. Будто уже между ног держат какой-то мешок с богатством. Это же жутко неудобно и доставляет дискомфорт рядом сидящим.

Хотя, о чём это я? Это же Молотов, ему до чужого дискомфорта нет никакого дела.

— У тебя что-то случилось? Выглядишь грустной… Да и вообще, выглядишь. — не унимается сосед. — Уже и не помню, когда тебя видел без полиции и дуршлага в руках у моей двери.

Вот же гад! Один раз всего было! Если я стараюсь правильно питаться, это не значит, что я не проверяю ночью свой холодильник на наличие вкусных обновлений. Собственно, это и не значит, что, не находя этих вкусных обновлений, я не иду готовить себе то же соевое мясо, откидывая его на дуршлаг, глубокой ночью. А дуршлаг у меня хороший — бабушкин. Тяжёлый и голубенький. В ту ночь, когда Молотов опять развлекался с очередной и не давал мне спать, он очень гармонично бы смотрелся на его голове. Не могла не взять его с собой.

— Ладно. Помолчим.

Непробиваемый мужик. Господи, угораздило его в мой дом переехать.

Неужели непонятно, что с ним никто не хочет разговаривать? Зачем сидеть рядом и глаза мне мозолить? Я, конечно, стараюсь смотреть строго перед собой, но нет-нет, а взгляд косит на соседа.

Глава 12

Стараюсь быть реалисткой.

Понимаю, что вот так сразу и не объяснишь наш дуэт с соседом на лавочке, да и, если честно, не горю желанием что бы то ни было объяснять.

Полетевший в мой огород камень, конечно, мало приятен, но ввиду своей абсурдности довольно терпим.

— Ничего не скажешь?

Что я должна сказать? Оправдываться? Напоминать, что это он мне изменял? Вот уж нет.

Я возглавляю шествие к дому, оставив позади себя и бывшего, и соседа. Егор плетётся позади, Молотов чуть дальше Тарасова и, в общем-то, всё бы ничего, если бы навстречу ещё не вышел папа.

— Вы куда пропали?

— Пап, ты двери хоть закрыл? — осматриваю руки отца и, не находя в них ключей, перевожу испуганный взгляд на подъезд. — Постой, а ключи?

— Ой…

Вот мне и ой. Вот и выбилась в лидеры, чтоб меня.

— Пап, ну как так? Давай, через балкон полезу…

Отец выглядывает из-за меня и улыбается:

— Зачем? Вон, Артём идёт. Что он нам не откроет?

Очень хочется верить, что Егор не станет при папе пытаться выяснять со мной отношения. Очень хочется верить, что он вообще не станет этого когда-либо делать.

— У меня есть ключи. — ухмыляется бывший, закопавшись в карманах тёмных джинсов.

Мои брови удивлённо ползут вверх.

С какой такой великой радости у Егора есть ключи от моей квартиры? Он же вроде как оставил мне свою связку ключей, когда собрал манатки и рванул к своей новой пассии.

Хмуро наблюдаю, как в руках Тарасова появляется огромная связка ключей и он шагает к дверям моего подъезда.

Как-то многовато ключиков. Никак от всех своих баб по ключу собрал. Ну, кроме меня. Я ему определённо точно ключей не давала. Не в этом году уж точно.

Как назло, ещё и Молотов успевает дойти до того, как мой бывший открывает для нас дверь.

У соседа явно хорошее настроение, чего не скажешь обо мне. Уголок губ насмешливо приподнят, бейсболка слишком свободно болтается на темноволосой голове, немного съехав вправо, а зелёный, прищуренный глаз озорно мне подмигивает.

Чокнутый какой-то!

Едва сдерживаюсь, чтоб не покрутить пальцем у виска.

Чёрт бы побрал сегодняшний день. Плохое начало отпуска. Плохое!

— Ну вот, а мы переживали. — весело щебечет отец, не замечая повисшего напряжения.

Он первым входит в квартиру, скидывая тапки у дверей, а я замираю в дверях, обернувшись к Егору.

— Ключи от моего дома и квартиры сегодня же оставишь. — шепчу, косясь на возящегося с замком Молотова. — И вообще, не засиживайся. Попрощайся с отцом и… проваливай.

Не хочу слышать ответ и не хочу ничего обсуждать. Просто пусть уходит. Пусть знает, что ему здесь больше не рады.

— Сама же меня позвала. — усмехается Тарасов, тесня меня в коридор.

— Позвала. — киваю. — Но не для сцен и разборок же, боже. И ты отказал, вообще-то.

— Куда?! Стоять! — гремит в подъезде.

Невольно вздрагиваю, пытаясь рассмотреть из-за спины Тарасова, что там происходит.

— Какие разборки? Ты моя жена… — начинает было бывший муженёк, как его ноги резко приходят в движение.

Мне даже кажется, что он подпрыгнул, впустив в квартиру обезумевшую собаку.

— Ах-ах-ах. — не могу сдержать истерический смех.

Пёс до такой степени напугал Егора, что он едва не запрыгнул на шкаф, побледнев и выронив ключи.

Мне бы озаботиться, куда ломанулся хаски, влетевший в мою квартиру пушистым вихрем, едва не сбив с ног и Тарасова, и меня заодно, но я могу лишь смеяться, глядя на перепуганного бывшего и то, как он вжимается в шкаф.

— Вот это гости. — смеётся отец, явно обнаруживший наглеца в моём доме.

— Ты больная, Яна. Тебе надо голову проверить. — отмирает бывший, дёргаными движениями отлипнув от шкафа и подняв с пола ключи.

Второй раз за день слышу подобные речи. Возможно, даже не последний. Хоть бери справки ламинируй и с собой носи, в качестве опровержений на вот такие вот обвинения.

Каюсь, я совсем забыла, что Егор боится собак. Да и как здесь было вспомнить, если никаких подобных припадков с ним никогда не случалось?

Перспектива, обзавестись собственной собакой, становится всё более привлекательной.

— Да ладно тебе. — отсмеявшись, я протискиваюсь мимо Тарасова, шире открывая дверь.

Соседа нет. Его дверь закрыта. Наверху слышится какая-то возня и громкие шаги.

— Молотов? — кричу, задрав голову вверх и приподняв бровь.

Он же вроде как в своей зверюге души не чает. Не выгнал же он пса из дому?

— Чего?

— Метр пушистого безобразия и невоспитанности не терял?

— Твою мать… — слышится нервное.

Зависаю. Это как вообще, кстати, получилось? Он почему собаку наверху искал? И как собака у меня оказалась тогда?

— Ты что его в дом позовёшь? — недовольно шипит за моей спиной Егор.

Не могу сдержать язвительную ухмылку:

— Нет, блин, сейчас ты собаку ему выведешь.

— Я?!

Наш милейший диалог прервало появление ещё одного действующего лица.

Молотов, собственной персоной, нагло вторгается в мой коридор, сводя на нет всё свободное пространство.

— Где он? — зло сверкает зелёными глазищами.

— Что за тон? Я как будто его украла, боже. — выгибаю бровь и пячусь к залу. — Был с отцом. Не смотрела. Пап?

— Я пройду?

Задумчиво киваю, не совсем понимая, что за мысли там в голове у Молотова. Он странный. Мегастранный. Даже страннее меня, а это, я вам скажу, ого-го какой показатель.

Пропускаю вперёд хамоватого соседа, который даже не подумал разуться, а попёрся в чужой дом в своих грязных, перепачканных песком и не хочу знать, чем ещё, кроссовках.

Нет, ну а чего? Как-то так я себе декрет и представляю. Час убираешь, полчаса радуешься чистому дому и ещё через полчаса всё опять засрано.

Привыкать нужно, стало быть. Выдыхаем.

— Ко мне, Мухтар.

Иду на собачьи команды, попутно осматривая дом. Кажется, пушистый дебошир явился не с целью перевернуть моё жилище вверх дном. Всё, на первый взгляд, на своих местах.

Глава 13

Вот и почему мне не спится, спрашивается? Это какой-то закон подлости, не иначе. Как на работу вставать, так голову от подушки отрываю с третьего раза, а мой так называемый отпуск транслирует почти семь утра и полнейшее отсутствие желания спать.

— Нет, ну меня точно проклял кто-то. — вздохнув, медленно выбираюсь из постели.

Вчерашний вечер оставил чёткое послевкусие разочарования и неправильности. Мало мне бывшего, так ещё и Молотов со своей зверюгой заявился. Даже не удивлюсь, если сосед всё специально подстроил. Просто, чтоб мне жизнь испортить в масштабе хотя бы одного вечера.

Осторожно и тихо покидаю спальню, держа путь в ванную комнату. Понятия не имею, во сколько мужская тусовка разошлась, — ушла спать в половине десятого, — но отца не хочу будить в любом случае.

…да как бы не так.

Стоит коснуться дверной ручки, как звон посуды на кухне заставляет вздрогнуть.

Не поняла.

Меняю направление движения, развернувшись на пятках в обратную сторону и, уже не осторожничая, шлёпаю по направлению звука.

Не дай бог они всё ещё там! Сегодняшнюю дату выбьют на памятнике соседа рядом с его датой рождения!

— Папа?

Застаю отца, шерстящего мои кухонные шкафчики, и полный порядок на столе. Даже теряюсь.

— У тебя перловки нет, Янись? — это мне отцовское вместо доброго утра.

У меня смеси. Сухие завтраки и бездна круп, которые я бесцельно покупаю и очень даже активно выбрасываю. Уж не знаю, как у моей бабули хранились всякие крупы, но у меня уже через месяц там всяческая живность заводится. А перловки, кстати, и нет.

— Ты же яйцами постоянно завтракаешь? — нечёткий вопрос срывается с губ до того, как я вижу на стуле папину дорожную сумку.

— Да я уже позавтракал. Тебе омлет тоже оставил. — беззаботно отмахивается отец, старательно откручивая крышку на контейнере с гречкой. — Я вот на рыбалку собираюсь, думал перловки запарить.

А-а-а-а-а, вот оно что.

Погодите…

— Какая рыбалка? — с сомнением смотрю на папу, одолевшего крышку, и повышаю голос: — Нет у меня никакой перловки. Прекрати, пожалуйста, эту ревизию. Объясни по-человечески, куда тебя несёт?

— С Артёмом Геннадьевичем вчера договорились. Я, конечно, на зорьке бы пошёл, но он мне обещал такое место показать, где клёв всегда бывает.

Я всё ещё сплю? В бреду?

Какой Артём Геннадьевич? Молотов опять, что ли?

— Папа, это шутка такая? Мне не смешно. — складываю руки на груди и зло смотрю на родителя. — Какая рыбалка? У тебя ни удочки, ни снастей, ничего же нет. Да и где рыбалка, а где Молотов? Что-то я его за два года ни разу с рыболовным арсеналом не видела. — про себя добавляю: «Только с Мухтаром и бабами видела».

— За снасти не переживай, мы вчера сходили, посмотрели, всё у Артёма есть. Съездим, посидим до вечера на бережочке. Пить не будем. Не волнуйся.

Не знаю, что сказать. Хочется выпалить так многое, что самой страшно.

Он ведь ко мне приехал. Правда ведь? Ну да, ехал он вроде как к нам с Егором, но всё равно ко мне. Я ведь его дочь. А сейчас что? Я ему без мужа неинтересна? Нужно срочно из дому бежать?

Ещё и Молотов этот, гад, гадский!

— Пап, а я? — всё, на что меня хватает.

Горечь подступает к горлу. Как-то неприятно, что моей компании предпочли идиота-соседа.

— А что ты? — удивлённо отзывается папа. — Ты же на работу побежишь, а мне всё не одному в четырёх стенах сидеть.

Обиду снимает как рукой. На её смену приходят раздражение и бессильная злость.

— Какая работа?! Я взяла отпуск. Минимум неделю!

Папа испуганно хлопает глазами.

— Как отпуск? — вся несправедливость этого мира, казалось, застыла на лице моего единственного родителя.

— А вот так! — театрально закатываю глаза и развожу руки в стороны.

— А почему ты не сказала?

Нет, ну всё, я так больше не играю. Это какой-то дурдом.

— Как это не сказала, если сказала?! Вчера за ужином я об этом сказала! При Егоре!

— Янись, — мнётся взволнованный главный мужчина всей моей жизни, — Ну, если бы ты сказала, я бы услышал. Я бы знал. А если я не знаю, значит, и не говорила. Может, хотела сказать, да забыла?

Родной отец, что ли, тоже сейчас мне посоветует голову проверить? Как можно не сказать и думать, что сказала? Если бы я не сказала, Тарасов бы вчера не язвил, что сегодня снег пойдёт, а сейчас не было бы так обидно от побега отца с соседом в какие-то камыши, прости господи! Я сказала. Знаю, что сказала!

Мысленно рыча, я сжимаю перед собой кулачки и, пыхтя аки паровоз, разворачиваюсь на пятках, чтоб ретироваться в ванную комнату.

Я, конечно, сама ещё не успела продумать развлекательную программу для отца, ехавшего к состоявшейся семье и за будущими внуками, но, в отличие от некоторых, из дому бежать не собиралась. Ни на фитнес, ни на работу, ни на свидание! Правда, на последнее меня никто и не приглашал, но это такие мелочи. А он?

Преисполненная праведным гневом, я завершаю утренние процедуры и наношу патчи дёргаными движениями.

— Чтоб тебя там Мухтар пушистой задницей во сне задушил, сволочь такая. — рычу под нос, замерев напротив зеркала. — Ты смотри на него, площадку он детскую чинит, строит чего-то, а не только не пойми кого из себя, отца моего на болота какие-то тащит… Снасти у него есть, понимаешь ли… Не мужчина, а мечта просто. Мечта идиотки!

Желание постучать по батарее или стенке так велико, что я какое-то время бездумно таращусь на стену сбоку, борясь с самой собой.

Ну а чем чёрт не шутит? Вдруг Молотова и правда Мухтар придушит? Есть же такая вероятность? Вряд ли, конечно. Зато он ведь может проспать. В конце концов, я искренне не понимаю, в чём соль рыбалки и такой непонятной дружбы с мужчиной, годящимся ему в отцы. Они ведь вчера выпивали, а чего выпившим только не пообещаешь? Мне, вон, Вяземский каждый корпоратив обещает, что вторую помощницу наймёт. И что? И ничего. Нет у меня помощницы. Ни одной. Лену нашу, и ту, Боря со мной делит. Жмот!

Глава 14

Два чайных сервиза. Пять чашек из белого фарфора. Нет же, Молотову нужно было взять именно мою, именную, где чёрным по белому написано: «Янина». Ну вот кто скажет, что он не провокатор?

— Идите, идите, — едва сдерживаюсь, чтоб не наговорить соседу гадости при отце, я настойчиво выпроваживаю мужчин из дома, — Я найду чем себя занять.

Ага. Найду. Как же…

С Олькой поругалась, Влад не пишет, на работу не нужно… Понятия не имею, чем себя буду занимать до вечера. Но не говорить же об этом папе и Молотову? Не тогда, когда папа агитирует на поездку с ними. Больше я компанию соседа просто не вынесу.

Наконец-то я остаюсь одна. Занятие, пусть и недолгое, находится тут же — я несколько раз мою с большим количеством моющего свою чашку и убираю её в дальний угол кухонного шкафчика, чтоб всяким было неповадно тянуть к ней свои ручонки и губёнки.

Вообще, с соседом пора что-то решать. Только непонятно что именно. Не будет ли странным, если я подойду и попрошу его оставить моего отца в покое?

Бред какой-то.

Выключаю воду и долго смотрю перед собой, пока до меня не доходит, что что-то изменилось. Где-то жужжит телефон.

— Телефон… — заторможено проговариваю, отмерев и завертевшись на месте.

Хоть бы Олька! Жуть как не люблю в ссоре быть с кем-либо. Я, конечно, первая звонить не буду, а вот замять нашу перепалку стоило бы.

Вяземский?

Телефон находится в ванной комнате, куда я, очевидно, его отнесла на полном автопилоте.

— Боря, восемь часов утра почти. — шиплю в трубку, принимая звонок. — Суббота.

Это всё треклятый Молотов. Он мне испортил настроение с утра, а теперь во мне пробудилось какое-то страстное желание испортить его кому-нибудь тоже.

— То-то я смотрю, ты такая в восемь утра бодрая и довольная. — мурлычет босс. — Выскочи, я сейчас подъеду.

— Куда выскочи? Куда подъеду?

— Ой, только не заливай мне, что ты не дома.

— Дома.

— Ну вот и выйди на пару минут. Дело есть.

Опять бред какой-то.

У Бори дело. В восемь утра. У моего дома.

Забыла, что ли, что-то вчера?

Ну не фикус же он мне мой домой везёт?

— Чтоб тебя, Боря. Не дай бог, это какой-то розыгрыш!

Одеваюсь и срываю патчи уже в коридоре, чуть про них не забыв. Для пары минут у меня слишком много паники. Нет, Борис, конечно, заезжал ко мне раз этак надцать, но всё больше вечером. Однажды даже под утро, когда его супруга домой не пустила, а он решил, что Яна-друган. Если что, это цитата. Яна никакой не друган.

Опять меня не туда несёт.

В общем, по утрам Боря ко мне не ездок и не ходок обычно.

Выхожу из подъезда и сразу же вижу подъезжающий Лексус босса.

Значит, не соврал. Не пранк.

— Привет, отдыхающему классу.

Не глуша мотор, Вяземский выпрыгивает из машины и бросается к задней двери.

— Боря, что за дела в субботнее утро?

— Ребёнка хотела? Получай.

Сначала в руках босса появляется маленький голубой рюкзак, а затем и белобрысый мальчишка в голубой футболке, которого Боря держит за руку.

— Чего застыла? Давай. Вот тебе тренажёр. Тренируйся. В обед заберу.

— Ч-чего? К-кого? К-кто это, Боря?

— Это Сергей Борисович. Знакомьтесь. — невозмутимый мужчина настойчиво толкает мне в руки рюкзачок с, кажется, Микки Маусом, и когда ему это удаётся, удаляется в закат. Точнее, к своей машине, но для моего состояния это особой роли не играет.

— Пливет! — горланит мальчик, ничуть не тревожась тем, что остался наедине с незнакомой тётей.

Именно, — чтоб Борю там перекосило, — незнакомой! Я его сына видела, когда он у Вяземского в кабинете ещё по полу ползал в сползающих, кремовых ползунках.

Нет, это всё-таки шутка какая-то. Не может взрослый, адекватный и местами умный человек вручить… пятилетнего ребёнка мне. Пусть даже до обеда! Это розыгрыш. Определённо.

В конце концов, запасных детей у него нет. Этот навряд ли в машине у отца сохранился.

Нет, сейчас вернётся. Ну иначе и быть не может. Объедет вокруг дома и вернётся за сыном.

— Тётя, у тебя имя есть?

— А?

— Я Селёза!

Странное произношение.

— Где же твой папа, Серёжа?

Рефлекторно хватаю руку мальчишки и напряжённо всматриваюсь вправо. Хотя почему вправо? Если Боря объедет вокруг, то он появится слева.

Поворачиваю голову в другую сторону и вижу огромное… ничего. Нет Бори.

Вот гадёныш!

— Уехал на вокзал за мамой.

Что беременная женщина делает на вокзале? Ей же рожать скоро.

Господи,почему меня интересует чужая беременность? Мне бы понять, что с мальчишкой делать-то?

— Пойдём-ка ко мне домой, Серёжа.

Надежда увидеть авто Бори тает с каждой секундой. Как бы мой разум мне ни твердил, что подобное невозможно, но глаза видели, что видели, а в руке нетерпеливо дёргалась маленькая, пухлая ручка.

— А у тебя дома есть иглушки? — картаво вопрошает ребёнок.

— Ага.

«Дома, Серёжа, у меня есть телефон, с которого я позвоню твоему папе и съем ему мозг чайной ложечкой!» — думаю я, ведя ребёнка в свою обитель.

— Ты не голоден?

— Нет, мы завтлакали. А ты?

Ну, вроде бы не всё так плохо. Диалог налаживается. Вполне себе маленький человечек. Смышлёный. Может, как-нибудь доживём и до обеда.

— Вроде того.

Завожу сына босса в квартиру и запираю за нами дверь. Взгляд тут же выхватывает десятки острых углов и множество хрупких предметов.

Это будет сложнее, чем я думала.

Первое желание — сгрести всё, на что натыкается взгляд. Сфинксов у плазмы, Эйфелеву башню от двери, песочные часы и… Нет, так дело не пойдёт. Я же не могу вынести половину гостиной?

Помогаю мальцу раздеться подрагивающими руками и веду его, конечно же, под телевизор. Не знаю, как нынешние дети, а со мной срабатывало.

— Сейчас, сейчас… Две минуточки. — бормочу, словно в бреду, щёлкая каналами.

Наконец, находится детский.

Глава 15

Полный… персик.

Около пятнадцати минут мне потребовалось, чтоб потерять ребёнка и около четверти часа, чтоб понять, что никаких детей я не хочу!

Нет, всё, материнство — это точно не моё. Не могу я. Не умею.

— Серёженька, пожалуйста, не нужно баловаться. Выходи! — в голосе сквозят истеричные нотки. — Серёжа?

Я в бреду. Не иначе.

Входная дверь же заперта, балконная тоже. Меня не было минут пять от силы, а ребёнок из моей квартиры исчез. Просто исчез.

Куда бежать? Куда звонить? Уже всё облазила, каждый угол и каждую комнату. Зачем-то проверила даже кухонные шкафчики. Нет ребёнка. Просто нет.

— Серёжа…

Умом понимаю, что он должен быть в квартире и не мог никуда из неё деться, а паника подбрасывает всякие мистические вариации развития событий. Такими темпами, я скоро решу, что его похитили инопланетяне.

Бросает то в жар, то в холод. Не могу собраться с мыслями. Не могу стоять на месте. Думать не получается. Действую на чистых инстинктах, переворачивая вверх дном всю квартиру. Сердце колотится как заведённое.

Ну какая из меня мать, боже?!

Всё! Не могу больше.

Ползу к дивану и забираюсь на него, растекаясь по бирюзовой обивке.

Может, я чокнулась гораздо раньше? Может, мальчишки никакого и не было? Хотя… рюкзак есть, в коридоре на вешалке его лёгкая курточка с Микки Маусом…

Стоять!

Присматриваюсь к тумбочке под плазмой и внутренне холодею.

— Ах ты… персик! — буксируя на небольшом коврике, я бросаюсь к колонкам и стереосистеме. Падаю на колени, вцепившись побелевшими пальцами в клочок голубой ткани. — И не стыдно тебе, а?! — ору, вытаскивая из зазора между стеной и тумбочкой гадкого мальчишку. — Ты почему не отзывался?! Ты почему прятался… Да я же… — происходит что-то странное, не позволяющее мне договорить. Какая-то магия, не меньше.

Глядя в испуганное лицо ребёнка, я будто в одну секунду понимаю весь смысл жизни. Я на взводе, чертовски зла и потеряна… была минуту назад, а сейчас у меня в груди такое тепло разливается, такая эйфория счастья и облегчения застилает разум, что обычным всплеском адреналина это не объяснить.

— Только папе не говоли… — шмыгнув носом, выдаёт проказник.

…а меня рвёт в клочья.

Как безумная, я обнимаю чужого ребёнка, слыша маленькое и такое беспокойное сердечко, вдыхаю умопомрачительный запах детского шампуня для волос и… млею.

— Плосто со мной не иглают в плятки. — оправдываясь, шепчет он, крепко обняв меня за шею своими ручками. — Ты не селдишься?

Хороший вопрос.

Прислушиваясь к себе, я понимаю, что не сержусь. Более того, внутри всё так приятно дрожит и вибрирует, словно я какой-то очень важный марафон пробежала, а теперь, уставшая и победившая, получаю свою заслуженную награду.

— Я не сержусь, Серёж. — шепчу, выпуская мальчишку из своих объятий. — Просто надо же предупреждать, что мы в прятки играем. Я ведь очень испугалась… — мотаю головой, прогоняя ненужные мысли. — А знаешь что, а пойдём в парк? Только если ты обещаешь, что никуда от меня не уйдёшь и не станешь больше прятаться.

— А там есть атлакционы? — восхищённо заглядывая в моё лицо своими небесно-голубыми глазами, выдыхает Серёженька.

— Конечно. Вы с папой его должны были проезжать, когда ко мне ехали. Он здесь совсем рядом.

— Не хочу в плятки, хочу в палк! — тут же загорается маленький проказник.

Господи, и как люди с двумя, тремя детьми справляются? Неужели тоже парками и играми подкупают постоянно? Это сколько нужно зарабатывать?

Я стараюсь придерживаться позиции: «пообещал — сделал» всегда. Наверное, поэтому мы провели в парке целых три часа. Ну и немножечко потому, что я так за три года здесь ни разу и не была. Всё некогда было, что ли. Постоянно мимо, мимоходом, мимолётно. Будто повода ждала и вот он, наконец-таки, нашёлся в лице маленького Сергея Борисовича. Да и стыдно было, если честно. Ольке подобное времяпрепровождение не предложишь. Самой… Как-то это странно, нет? Одинокая гуляющая по парку тридцатилетняя женщина… Угрюмый персонаж какой-то. Не тот антураж, не то настроение, не та атмосфера.

Было даже жалко прощаться.

К моему удивлению, Боря был пунктуален, а время пролетело совсем незаметно.

Без маленькой ручки в моей руке сразу делается одиноко и тоскливо. Обруч с рожками давит виски, словно стальной обод сам мозг.

…без ребёнка всё не так, не то, лишено смысла.

Снимаю обруч с головы и плетусь домой, грустно вздыхая.

Странный день. Безумный.

Конечно, я понимаю, что материнство не будет ежедневным праздником. Я отдаю себе отчет, что погулять с ребёнком три часа и воспитывать его двадцать четыре на семь — совершенно разные вещи. Всё понимаю, а одиночество всё равно давит на плечи. Ничего не хочется. Тем более возвращаться в пустую квартиру.

Может, и правда, собаку хотя бы завести, раз уж с детьми облом?

Кстати, о детях и обломах.

Нахожу в сумке телефон и отбиваю короткое сообщение Владу:

«Потеряла тебя совсем. Что делаешь?».

Возможно, это слишком навязчиво. Наверное, это не по каким-то правилам. Ну а как иначе? Терпеливо ждать? Мариновать? А зачем? Глупые стереотипы. Хочешь позвонить — позвони. Хочешь что-то спросить — спроси. Мы сами порой всё слишком усложняем, предпочитая всякие догадки и угадайки откровенному разговору.

«Прости, ты супер, но я на такое не подписывался. Дети для меня табу.» — таращусь в экран телефона, замерев перед единственным по пути к дому светофором, и создаю новый вид пробки — пешеходную.

Что за бред? Какие ещё дети?

Догадка приходит внезапно.

«Влад, это прозвучит странно, но это не мой ребёнок.»

«Кто?»

И правда, кто?

Почему я решила, что Влад видел нас вместе с Серёжей? Искала щадящие предположения? Напрасно.

— Вы проходите, нет?

Тряхнув головой, я посылаю нервную улыбку пожилому мужчине и убираю телефон в сумку.

Глава 16

Телефон. Бар. Олька. Музыка. Клуб. Какие-то парни. Горячие коктейли. Влад. Сцена. Микрофон. Сосед. Такси.

Чёрт… Как же раскалывается голова.

По ощущениям во рту кирпич. Пытаюсь его проглотить, с трудом разделяя веки. В глазах будто пригоршню песка бросили — печёт и режет до одури. Слёзы тут же выступают.

— Папенька родненький… — хриплю голосом заядлого курильщика, пытаясь встать.

А встать-то не получается!

Виски невероятно давит. Затылок отзывается тупой болью, пульсирующей где-то в подкорке. Рука шевелится только левая.

В районе солнечного сплетения будто огненный, пульсирующий кокон образовался. Волна от него поднимается вверх по пищеводу и толкает вставший в горле… кирпич.

Какой ужас.

Зрение понемногу приходит в норму. Тишина разбавляется странным шкрябающим звуком.

Это не моя квартира! Это не моя волосатая рука вжимает меня в матрас!

Где я?

Господи, только не это.

Откуда здесь хаски?

Какова вероятность, что я нашла в клубе ещё одного хозяина собаки этой породы?

Да нет же! Нет!

Медленно-медленно поворачиваю голову вбок и накрываю свободной рукой открывшийся в беззвучном крике рот. Молотов! В моей… в своей постели. Голый! А я… И я!!!

Перестаю мысленно кричать и ползу в сторону. Гипнотизирую расслабленное лицо соседа, будто это может как-то минимизировать шум от моего побега. Рука скользит по моей талии, пока я подбираюсь к заветному краю. Бережно, почти нежно придерживаю мужскую кисть и скатываюсь с…

Папенька родненький, это же даже не постель. Матрас. Хрень какая-то надувная…

Господи, за что мне такой позор?! В жизни больше капли в рот спиртного не возьму. Дай только, боже, незаметно отсюда выбраться и забыть всё, как страшный сон! Пожалуйста! Пожалуйста!!!

Не реветь. Только не реветь, Евтюхова! По графику истерика после побега.

Позорище…

Встаю на четвереньки и ползу к алеющему клочку ткани. Платье найдено. Бюстгальтер тоже… Туфля…

Где вторая? Где вторая туфля?!

Стоять! А труселя? Труселя-то мои где?

Стыдобища…

Всё, официально — это худший день в моей жизни. Если я переживу его, значит, я всё сумею, всё смогу и больше никакие проблемы мне нипочём.

…выбраться бы ещё.

Осторожно, превозмогая головную боль и тошноту, я тихонечко одеваюсь и встаю на ноги, бегло осматривая огромную и пустую комнату.

Лучше бы не смотрела.

Шкаф. Плазма. Тумбочка. Собачья лежанка. Молотов…

Затошнило ещё сильнее.

Стою я, распрекрасная, с одной туфлёй в руке, в платье, без труселей, и готова разреветься от бессилия и собственной тупости. Мухтар, зараза, цокает своими когтями так громко, что охота зажать уши руками.

— Тихо. — шиплю на пса, понемногу беря себя в руки.

Не раскисать. Не раскисать!

Пробираюсь на цыпочках в коридор и нахожу ещё одну туфлю. Подхватываю и её, выглядывая из коридора в комнату, откуда только что сбежала.

Спит, гад такой! Козёл! Воспользовался пьяной… мной!

Чувствую, как что-то мокрое касается моего колена, и чудом сдерживаю возглас ужаса. Пёс, такой же как и его хозяин, наглая рожа что-то нехорошее задумал. По морде, собачьей, вижу, собирается, зараза, гавкать.

— Тшшш… — треплю собаку по холке и пытаюсь договориться со свидетелем моего позора. Вроде бы у меня получается. — Ты же хороший? — шепчу одними губами. — Пожалуйста, не лай…

Компромисс, казалось бы, найден, только вот он меня не спасает.

Мухтар спокойно садится на свою пушистую задницу, наблюдая за моими осторожными движениями с тенью любопытства на бело-серой мордахе, а дверь-то закрыта!

Никогда! Никогда я не буду больше пить!

О! Моя сумка!

На ящике с обувью нахожу свою сумочку и, сочтя это хорошим знаком, берусь за дверную ручку.

Кому бы помолиться, чтоб дверь оказалась не заперта на ключ?

Щелчок разносится эхом в воспалённом сознании. Я бросаюсь в подъезд, спешно впрыгивая в туфли, и буквально падаю на свою дверь.

Сумочка. Ключи.

Дрожащими руками я тяну бегунок на молнии и зарываюсь в содержимое сумки. То ли меня ведёт в сторону, то ли у Молотова такая дурацкая дверь, но грохот сбоку заставляет меня замереть и покрыться ледяным потом. Дверь захлопнулась так оглушительно, что у меня сердце биться начало спустя долгие минуты ступора.

— Пф… — короткий выдох.

Нахожу ключи и победно сжимаю их в руке, нацеливаясь на замочную скважину. Мозг почему-то игнорирует тот факт, что я могу просто позвонить в звонок и папа мне откроет.

Щелчок сбоку. Заспанный Молотов и мой припадочный вскрик.

— Соседка? — покрасневшие зелёные глаза сонно щурятся. Он выглядывает за дверь своей квартиры, придерживая на бёдрах простынь, и недовольно морщится. — Девушку здесь не видела?

С шумом сглатываю треклятый кирпич в горле и выдаю:

— Нет.

— Спёрла, что ли, что-то… — ворчливо бубнит Молотов, закрывая за собой дверь.

Полный… персик.

Что это вообще было?

Папенька родненький, так он… не помнит ничего?

Кстати, о папеньке.

Слышу за дверью шаркающие шаги и инстинктивно вздрагиваю. Приглаживаю рукой волосы, не представляя, в каком виде сейчас предстану перед отцом, и вытягиваюсь по струнке смирно.

— Янись? А ты чего не заходишь? — папа кажется удивлённым и сбитым с толку. — Так хорошо погуляла?

Молчу, упрямо поджав губы.

Стыдно. Просто ужасно стыдно. Я подобного себе не позволяла в юности, а тут в тридцать лет домой утром припёрлась. Кажется, ещё даже немного пьяненькая.

— Понял. Молчу. — усмехается отец, поправляя свои очки для чтения. — Швартуйся.

Стараюсь лишний раз не дышать, представляя, какое от меня амбре, и просачиваюсь в собственную квартиру. Прячусь в ванной комнате, будто это какой-то бункер, который спасёт меня от всего на свете. И от ядерной войны, и от позора прошлой ночи.

Включаю воду и высыпаю на пол содержимое сумочки. Ключи, телефон, документы — всё важное на месте. В онлайн-банк боюсь заходить, потому что остатками ума понимаю, что до таких провалов в памяти и ночи с соседом я могла только допиться очень внушительными вложениями в своё не менее внушительное опьянение. А вот журнал звонков…