Советница короля, или От фаты не зарекайся

Глава 1 — о том, что начальство не опаздывает, а задерживается

Откуда Лида могла знать, что замок проклят и уже больше года здесь никто не решается на брак? Так или иначе, но именно из-за неё король вынужден жениться и именно она должна найти ему идеальную невесту. А запросы у него — о-го-го. У Лиды есть на это всего тридцать дней. Время пошло…

Дорогие читатели!

Вы находитесь во второй части весёлой лёгкой романтической истории “Советница короля…”. Тех, кто ещё не читал первую часть, приглашаю сюда:

https://litnet.com/shrt/hhbr

Ну а мы продолжаем…

Глава 1 — о том, что начальство не опаздывает, а задерживается

Сколько всего успело пронестись в голове Лиды за какие-то доли секунды. Если бы существовали соревнования по скоростному бегу мыслей, она бы стала чемпионкой мира. Во-первых, она поняла, что была загипнотизирована совой. Эх, а ведь сначала этот пернатый монстр показался ей вполне милым. Во-вторых, она поняла, что пока была под гипнозом, каким-то непостижимым образом перенеслась на Тайнанские острова (ну или у неё под действием гипноза начались галлюцинации), а в-третьих, предсказание Алоиза о неком двухстороннем неблагополучии сбылось. И речь не о разбитом зеркале в бальном зале, а о том, что случилось только что. И если бы магистр не был так туманен в своём предсказании, то Лида бы возможно и смогла избежать неприятностей, но, увы, к сове-гипнотезёрке она оказалась не готова.

— Ты дома, — повторил все тот же чем-то знакомый женский голос.

Лида обернулась и увидела женщину— в простом полотняном платье, босую, с распущенными волосами. Сложно было определить её возраст. Не скажешь, что молодая, но и старой не назовёшь. Она была завораживающе красива.

Женщина присела рядом, и Лида обратила внимание, что у неё зелёные глаза. За время пребывание в Вавельдоре Лида так привыкла, что всех зеленоглазых считают тайнанками, что и сама машинально причислила незнакомку к тайнанкам.

— Меня зовут Аннэя, — представилась та. Лида первый раз в жизни слышала это имя, и оставалось полной загадкой, почему голос Аннэи кажется знакомым. — Ты, конечно, ничего не помнишь и не понимаешь, что происходит. Но потерпи немного. Скоро начнётся ритуал. А когда он закончится, у нас будет долгий разговор. Я расскажу тебе обо всём.

Звучало очень подозрительно. Не так давно Лида уже была звездой ритуала, но тогда хоть знала, что от неё хотят.

— Давайте вы сначала расскажете, что к чему, а уж потом подумаем насчёт ритуала.

— Нет времени — звёзды уже зажглись, — ответила Аннэя. — Сегодня самая короткая ночь в году.

Она махнула рукой, будто дала команду, и с разных сторон к чашам с огнём стали подходить люди. В руках у них были факелы, которые они поджигали в пламени костров. И Аннэя тоже подошла к одной из чаш, оставив Лиду наблюдать за действом со стороны.

Если бы это был ролик в интернете, набрал бы тысячи лайков — смотрелось впечатляюще. Но это был ни разу не ролик, а реальность, и Лида никак не могла понять, как ей на это светопреставление реагировать.

— Сейчас прилетят бабочки-певуньи, и ритуал начнётся, — шепнул ей кто-то на ухо.

На этот раз голос был мужским.

Развернув голову, Лида обнаружила, что рядом с ней присел молодой мужчина. Он был одет так же, как другие — в простую полотняную одежду, и у него была интересная яркая внешность — выразительные черты лица и тёмно-карие, почти чёрные глаза, а не зелёные, как можно было бы ожидать.

— Бабочки-певуньи? — переспросила Лида, хотя были и куда более актуальные вопросы.

— Их называют певуньями, потому что они умеют петь. Они поют то, что звучит в головах людей.

В тот момент Лида не до конца поняла фразу, но чуть позже смогла полностью расшифровать её смысл.

Йон-Ален пришёл в залу заседаний большого совета за пять минут до его начала, полагая, что все остальные члены совета уже собрались. Но кроме нескольких министров и казначея, никого не было: ни магистра Алоиза, ни Йон-Мартина, ради которого всё и затевалось, ни лекаря Сильвана, который рвался сделать отчёт о состоянии здоровья и соблюдении предписаний обитателями замка, ни, в конце концов, главной советницы Лидии.

Где же они все? Йон-Ален не мог припомнить случая, чтобы кто-то опаздывал на заседания совета. Часы на башне времени пробили девять раз, но никто из тех, кто должен был бы уже быть в зале заседаний, так и не появился.

Йон-Ален уже собирался отправить кого-то из слуг на поиски пропавших, когда, наконец, один из пропавших всё-таки нашёлся.

— Почтеннейше прошу извинить за опоздание, — в залу заседаний вошёл Сильван. Он выглядел в несколько раз строже и суровей, чем обычно: — У нас в замке чрезвычайная ситуация!

Глава 2 — о том, что звучит в головах людей

Огненное шоу, невольным зрителем которого Лида стала, благодаря гипнотезёрке-сове, стремительно набирало оборотов. Тайнанцы расселись возле костров и начали передавать друг другу факелы, всё ускоряя и ускоряя темп. Казалось, огонь гуляет над их головами, создавая узоры и орнаменты, устремляясь в небо мириадами искр.

И вся эта красота, похоже, служила одной цели — привлечению бабочек-певуний. В этом плане темноглазый мужчина, который наблюдал за действом, усевшись рядом с Лидой, нисколько не соврал. Действительно, вскоре к ритуальной площадке стали слетаться огромные насекомые, которых с некоторой натяжкой можно было назвать бабочками. Они отнюдь не напоминали изящных созданий с хрупкими изумительно красивыми крыльями, какими рисовало их воображение Лиды. Эти монстры мира насекомых больше походили на гигантских бражников. Природе пришлось снабдить певуний мощными крыльями, чтобы они были в состоянии удерживать в воздухе упитанные бархатные тельца.

И уж если внешней красотой эти чудо-бабочки похвастаться не могли, то стоило ли ожидать, что они сразят необыкновенным вокалом? Сначала насекомые помалкивали, но когда их собралось десятка два, они начали издавать некие звуки. Их хору подошла бы пословица: кто в лес кто по дрова. Страшная какофония заполнила ритуальную площадку. Должно было пройти несколько минут, прежде чем Лида поняла, что имел в виду темноглазый мужчина, когда сказал: бабочки поют то, что звучит в головах людей.

Их песни, если прислушаться, как будто действительно состояли из обрывков чьих-то мыслей, которые они распевали на разные лады. Хотя, возможно, насчёт мыслей это сильное преувеличение, и бабочки просто умеют имитировать звуки, которые слышат, как это делают, к примеру, попугаи.

— Никому не дано прочитать то, о чём думают люди — только им, — усмехнулся темноглазый. — А вам никогда не хотелось подслушать чужие мысли?

Иногда — очень даже. Бывают такие моменты, когда Лида с удовольствием заглянула бы в голову собеседника. Взять, к примеру, её последний разговор с королём. Этот коварный тип так ведь и не сказал, кто набивается Лиде в женихи. Да он и много другого не договаривает. Его бы мысли Лида с удовольствием прочла. Но темноглазому признаваться в этом она не собиралась.

— Лезть чужому человеку в голову опасно — можно много нового про себя узнать, — отшутилась она.

— Как же вы правы, — усмехнулся темноглазый. — А вам интересно, что будет дальше, когда бабочки-певуньи закончат свои песни? Знаете, для чего проводят ритуал?

— Понятия не имею.

— Аннэя, главная тайнанская чародейка, передаст вам свою силу, и вы станете главою рода.

О, какая честь! Что за бред? Только этого Лиде не хватало.

— Не хотите?

Разумеется, она не хотела. У неё, вообще-то, других дел невпроворот: с невестами королевскими, которых сама же объявлением заманила, надо разобраться, и к тому же бал на носу, зеркало это несчастное из редкого хрусталя починить не мешало бы, а ещё она обещала Флоренсу пару новых рецептов, да и кто-то же должен снять проклятие с замка или доказать, что никакого проклятия нет…

— Всё очень просто, — мягко прошептал на ухо темноглазый. — Если усыпить вашу тайнанскую родовую отметину, то ритуал станет невозможен. Вот держите, — он протянул Лиде браслет. — Наденьте на левую руку и приложите руку к груди.

Она глянула на этот чудо-браслет. Он выглядел как тоненькое металлическое кольцо. Ничего необычного.

— Кстати, меня зовут Арнау. Запомните это имя, — темноглазый снова улыбнулся, но его улыбка не смягчила, а скорее усилила скрытый намёк. Только вот на что? — Мы ещё встретимся. Я найду вас, когда вы поймёте, что вашему тайнанскому дару может найтись гораздо лучшее применение.

— Вы не тайнанец, — догадалась Лида.

— Разумеется.

Как-то подозрительно. Тайнанцы пустили сюда чужака? Или они так увлечены ритуалом, что не замечают его?

В любом случае, даже этот подозрительный Арнау (так, что ли, он представился?) казался Лиде менее странным, чем сами тайнанцы. Он хоть объяснил, что происходит. Правда, пока она крутила головой по сторонам, он уже куда-то исчез. И теперь, вообще, некому комментировать происходящее. Ждать новых сюрпризов от тайнанцев Лиде не хотелось, и она решила воспользоваться советом Арнау: надела браслет и приложила руку к груди — ровно туда, где у неё было родимое пятно…

Йон-Ален решил, что хоть пока не все члены совета собрались, всё равно нужно дать слово Сильвану и выслушать, о какой чрезвычайной ситуации он заявляет.

— Докладывай, — велел Йон-Ален лекарю.

Тот занял своё место за столом заседаний, однако излагать проблему решил стоя.

— Я изначально считал идею пригласить в замок множество посторонних людей не выдерживающей никакой критики, — Сильван сдвинул брови к переносице.

Своё крайнее недовольство он, видимо, адресовал Лидии — это ведь её идея, но Лидии пока не было, поэтому суровый взгляд уничижительно гулял по ни в чём не повинных министрах.

— Обитатели нашего замка крайне редко болеют — и всё потому, что строго придерживаются предписаний, во всяком случае, так было до недавних пор, но на этом я остановлюсь отдельно. Так вот обитатели замка редко болеют, но всегда есть опасность занести болезнь извне.

— Ближе к делу, — Йон-Алену не хотелось давать Сильвану сильно отклониться от темы.

— Одна из дев, прибывших по объявлению, больна, — наконец, сказал он то, с чего стоило бы начать. — Та, что представилась госпожой Эми.

— Болезнь серьёзна?

— Сначала я пришёл к выводу, что нет. Больная жаловалось на лёгкое недомогание, слабость и сонливость, что могло быть симптомами простого переутомления или лёгкой простуды. Но вскоре обнаружилось, что болезнь крайне заразна. Наша главная советница сегодня днём общалась с этой девой, а к вечеру её уже свалил с ног страшный недуг. Симптомы слабости и сонливости выражены так сильно, что Лидия задремала прямо в парке на скамье. Моим распоряжением обеим девам предписан строгий карантин, чтобы болезнь и дальше не распространялась по замку. Госпожа Эми до полного выздоровления останется в своих покоях под присмотром своего слуги. А нашему советнику Лидии я сам обеспечу надлежащий уход.

Глава 3 — о работе под прикрытием

Флоренс уже двадцать лет служил королевским поваром, и ещё никогда его жизнь не была такой интересной, как последние дни. Наконец-то он мог удовлетворить свою профессиональную страсть. Только речь не о кастрюлях и котлах, не об изысканных блюдах, не о вареве, вообще. Работа поваром была только прикрытием — на самом деле он был потомственным шпионом. Его величество потому и держал его в замке — не за кулинарные таланты, а за талант быть незаметным и уметь разведывать и разнюхивать. У Флоренса был к этому делу фамильный дар. Взять, к примеру, его невыразительную внешность. Он настолько был ничем не примечателен, что не каждый обитатель замка узнавал его, когда он снимал свой поварской колпак и фартук.

Однако, что интересного можно выведать и разнюхать в замке, где любая тайна живёт не больше пары часов? Что бы ни случилось, король и без Флоренса узнавал любые подробности. Но всё изменилось с появлением в замке новой советницы — юной зеленоглазой тайнанки. Вот уж кто состоит из сплошных тайн. Его величество дал Флоренсу задание не спускать с неё глаз. И он отнёсся к поручению со всем старанием, на какое способен. Флоренсу очень хотелось показать королю, что его шпионские таланты ничуть не хуже, чем таланты его отца, который в своё время служил королевским садовником, но это тоже было лишь прикрытием для его шпионской работы.

Пока, правда, Флоренсу не удалось выяснить о новой советнице ничего особенного, но зато сегодня у него получилось быть полезным, что наверняка оценит король.

Вечером, примерно без четверти девять, он заметил, что Лидия направилась на заседание большого совета, но в какой-то момент решила присесть на скамью в парке. Его очень удивило, что она вдруг задремала. Он подождал какое-то время, и его взяло беспокойство, не приболела ли она. Разве не подозрительно, что советник идёт на свой первый большой совет и вдруг засыпает по дороге?

Не придумав ничего лучше, Флоренс пошёл за доктором. Когда они вернулись, Лидия уже проснулась, но вид у неё был болезненным. Сильван заподозрил, что советница могла заразиться от госпожи Эми, которая сегодня тоже жаловалась на усталость и сонливость.

Флоренс вместе с лекарем проводили Лидию до её покоев и уложили в кровать. Сильван дал ей микстуру и велел Флоренсу подежурить, пока он будет на заседании совета.

Флоренс послушно сел на стул рядом с больной дожидаться возвращения лекаря. Правда, больная больной уже не выглядела. Болезненный румянец сошёл с её щёк, и блеск её красивых тайнанских глаз больше не казался нездоровым.

— Флоренс, не будете так добры, сделать мне мятный чай? — попросила она.

— Сильван не велел оставлять вас одну, — виновато ответил Флоренс. — А если вы захотите пить, велел давать вот это, — он показал бутылёк с микстурой, от вида которого советница поморщилась.

Флоренс и сам не любил микстуры лекаря, а к Лидии, по большому счёту, питал симпатию. Профессиональную. Известно ведь, что из тайнанок получаются самые лучшие шпионки.

— Хорошо, — не выдержал он её красноречивого взгляда. — Пойду распоряжусь, чтобы подали сюда мятный чай.

Приснится же такое! Лида до сих пор не могла до конца прийти в себя. Она плохо помнила, как заснула, как проснулась, и как её привели сюда Сильван и Флоренс, зато хорошо помнила свой сон — так ясно, будто он был явью: зеленоглазая сова, экзотические красоты Тайнанских островов, колдовской ритуал с пылающими факелами и поющими бабочками и темноглазый тип, посоветовавший запомнить его имя. Как он там представился? Кажется, Арнау?

Обиднее всего было то, что заснула Лида перед самым началом заседания. Хороша советница, которая проспала свой первый большой совет. Хотя если поторопиться, может она ещё успеет хотя бы на заключительную часть?

Лида встала с постели, быстро привела себя в порядок и, хлебнув несколько глотков мятного чая, который принёс ей заботливый Флоренс, отправилась на заседание.

Повар попробовал отговорить, мотивируя тем, что доктор строго велел ей оставаться в постели, потому что подозревает у неё заразное заболевание. Но Лида в данный момент чувствовала себя абсолютно здоровой. И хоть ей тоже казалось немного странным, что её внезапно сморил сон, но, вообще-то, не стоит удивляться. Не Лида ли сегодня почти всю ночь вместо того, чтобы спать, читала книгу?

Йон-Ален выслушал доклад лекаря, и он ему не понравился. Действительно ли в замок завезена какая-то заразная болезнь или Сильван слишком преувеличивает? Не уловка ли это, чтобы добиться внимания Лидии? Каким образом лекарь собрался обеспечивать ей, как он выразился, надлежащий уход? У Йон-Алена ещё стояла перед глазами картина, как его советница радовалась очкам, подаренным доктором. Похоже, он решил именно так её и покорять — окружив медицинской заботой. Йон-Ален ощутил до этого неизвестное ему чувство, похожее на досаду, переходящую в раздражение. Но объяснить его себе не смог. Разве не в праве мужчина добиваться женщины, используя любые свои таланты?

— А теперь позвольте остановиться на вопросах пошатнувшейся в последнее время дисциплины, — продолжил Сильван свою речь. — Я разработал план, как восстановить строгое выполнение обитателями замка моих предписаний и прошу его рассмотреть. Во-первых, необходимо издать королевский указ о…

Речь Сильвана была прервана вошедшим в зал заседаний магистром. Воспеть хвалу богам? Нашёлся ещё один пропавший. У лекаря хотя бы было оправдание — он объяснил своё опоздание заботой о больных, а что скажет Алоиз? Йон-Ален пытался разглядеть в глазах своего лукавого учёного лиса хоть каплю раскаяния, но где там.

— Глубочайше надеюсь, что мой запоздалый приход будет прощён, — склонил он рыжую голову, — но обстоятельства были сильнее меня. Вот, — он приоткрыл принесённый с собой саквояж.

Министры, которые сидели ближе к входу в залу и смогли увидеть содержимое, ахнули.

Глава 4 — о том, какие важные вопросы обсуждаются на большом совете

Йон-Ален провёл за свою жизнь больше сотни заседаний большого совета, некоторые были так скучны и однотипны, что быстро стирались из памяти, но это, видимо, станет незабываемым.

В саквояже магистра, уж коли он считается философом, учёным и профессором магии, должны были бы лежать книги, таблицы, карты, древние свитки или хотя бы просто какие-нибудь писчие принадлежности, но никак не то, что там лежало — озёрные сверчки.

Они копошились и шевелили усами, наводя ужас на министров, но, к счастью, хотя бы не выпрыгивали наружу. По залу пошёл нервный шепоток. Писарь, задачей которого было вести протокол заседания, так быстро делал записи, что еле успевал макать перо в чернильницу. Йон-Алену оставалось только догадываться, что же за перлы сохраняет тот для истории.

Король и, вообще, был настолько удивлён происходящим, что ему отказало его привычное чувство юмора, и вместо того, чтобы выдать нечто уничижительное и саркастичное, просто спросил:

— Алоиз, не хочешь ли ты сказать, что опоздал на заседание совета, потому что ходил на озеро наловить этих бедных созданий? Надеюсь, ты объяснишь нам, зачем это сделал?

— Не знаю, кто был тем добродеем, который наловил на озере сверчков, но уж точно не я, — выдал магистр. — Также я не могу знать и цели, с которой оные существа были отловлены. Однако обстоятельства сложились так, что я нашёл орду этих прожорливых “бедных созданий” на своём любимом розовом кусте, когда они доедали последние лепестки. С прискорбием должен сделать вывод, что вышеупомянутый добродей либо просто не уследил за своими питомцами, либо они были специально натравлены на моего любимца.

Алоиз обвёл взглядом присутствующих, будто подозревал, что кто-то из членов большого совета мог желать зла его розовому кусту.

— Мне срочно пришлось предпринимать меры, чтобы жертвой орды не стали другие ни в чём не повинные цветочные создания. К счастью, в одном из древних свитков мне как-то попадалось заклинание от саранчи. Оно сработало и на сверчках. Призвав в помощь четыре стихии, как того требовало заклинание, мне удалось замедлить этих прыгучих созданий, а уж как только они потеряли способность к быстрому передвижению, я смог их отловить.

— Похвально, — кивнул Йон-Ален. Он пока не знал, как относиться к этой истории. В ней было много комичного, но одновременно и что-то настораживающее. — Можешь объяснить, зачем ты принёс сверчков на заседание совета?

— Чуть позже, думаю, отнести их к озеру, снять заклинание и выпустить. Но пока пусть побудут тут. Это важная улика, — заметил он многозначительно. — Я посчитал, что случай заслуживает обсуждения на совете. Ведь если в замке есть некто, желающий мне зла, то значит, в замке творится что-то неладное.

— Но вы же сами предположили, что всему произошедшему может быть простое объяснение, — неожиданно вступил в разговор лекарь. — Возможно, упомянутый вами добродей не имел по отношению к вам никакого злого умысла, а просто не уследил за сверчками. Что если он хранил их, скажем, в коробке и нечаянно не плотно закрыл крышку? Сверчки смогли выбраться наружу, устремились в парк, а там их выбор случайно пал на ваш куст.

— Согласен. Возможно, так и было, — не стал спорить Алоиз. — Но тогда возникает вопрос: зачем, вообще, упомянутому мною добродею нужны сверчки?

Йон-Ален посчитал вопрос достаточно интересным, хотя до сих пор никому ни разу не приходило в голову поднимать на заседании большого совета столь необычную тему. Однако вопрос остался без ответа, потому что в этот момент в залу заседаний зашёл очередной опоздавший — Йон-Мартин.

Сегодня у всех оказывались самые неожиданные и экзотические причины для опоздания. Йон-Ален уж и не знал, стоит ли спрашивать брата, почему тот задержался, или лучше оставить вопрос на потом. Похоже, ничего плохого не стряслось — Йон-Мартин выглядел невозмутимым. Но это, правда, до того момента, пока проходя мимо магистра на своё место, не заглянул в его саквояж. Лицо брата вытянулось от удивления.

— Похоже, я пропустил что-то важное? — озадаченно спросил он.

— Да, мы как раз выясняли, чьи это сверчки, — усмехнулся Йон-Ален. — Но пожалуй, отложим на потом.

Предполагалось, что единственным вопросом сегодняшнего заседания будет отчёт Йон-Мартина о его путешествии по дальним провинциям. Брат говорил, что подготовил интересные предложения. Ему Йон-Ален и собирался дать слово, как вдруг один из сверчков выпрыгнул из саквояжа магистра.

Прыжок был таким эффектным, что моментально приковал внимание присутствующих. Первым начал действовать лекарь. С выражением невозмутимого профессионализма Сильван попытался поймать беглеца, но сверчок ловко выскользнул и упрыгал к одному из министров. Тот от неожиданности сам подпрыгнул и опрокинул чернильницу.

Всё это происходило стремительно. Магистр не сразу сообразил, что действие его заклинания почему-то закончилось, и нужно срочно закрыть саквояж. Следом за первым сверчком выпрыгнул ещё один, а потом они все пришли в движение, рассыпавшись во все стороны, возвещая свою свободу мелодичным стрёкотом.

Их было много. Очень много. За несколько мгновений мелкие прыткие существа создали полный бедлам и неразбериху. Кто-то пытался их ловить, усиливая царящий хаос, кто-то боролся с последствиями, кто-то замер и смотрел на происходящее окаменевшим взглядом и только писарь оставался предан делу — самоотверженно протоколировал для истории ход заседания.

Лида приближалась к зале заседаний не одна, а в сопровождении Флоренса. Повар-добряк, не сумев убедить её оставаться в постели, решил хотя бы проводить. Всю дорогу в своё оправдание Лида поясняла ему, что на заседаниях большого совета обсуждаются важные вопросы, а она никак не может упустить ничего важного.

И вот они подошли к двери. Лида услышала странный звук, который, казалось бы, не должен раздаваться из залы, в которой проходит большой совет. Но ни в какое сравнение с этим звуком не шло то, что она увидела, распахнув двери…

Глава 5 — о пользе режима дня

Лида знала, что в состав королевского кабинета министров входит целых семь министров и все они будут присутствовать на заседании большого совета. Она отнюдь не ждала от них тёплый приём. Её воображение рисовало важных надменных господ, которые будут смотреть на неё с высоты своего богатого опыта государственной службы с чувством превосходства. Однако знакомство прошло совсем не так, как представляла Лида.

Она поначалу даже не поняла, что происходит. Зала для заседаний в буквальном смысле ходила ходуном. По столу, по стульям и креслам, по полу и стенам прыгали десятки насекомых. Откуда они тут взялись? Это что, традиция такая? Заседания совета всегда так проходят?

В царящем хаосе невозможно было отыскать ни единого островка стабильности. Министрам было совершенно не до того, чтобы важничать перед Лидой. Не факт, что кто-то из присутствующих, вообще, заметили её появление — все были заняты борьбой со скачущей стихией. Особенно выделялся солидной комплекции чернобровый обладатель светлой мантии, на которой красовалось внушительных размеров чернильное пятно. Он отчаянно пытался прихлопнуть какое-нибудь из насекомых свёрнутым в трубочку листом бумаги, причём делал это с таким азартом, что ему было всё равно, где сидит добыча: на столе или на лбу коллеги.

Король взирал на своих министров со свойственным ему сарказмом.

— Заседание переносится на завтра, — громогласно объявил он.

И в зале сразу воцарился относительный порядок. Чернобровый министр перестал размахивать своим оружием направо и налево, все сели на свои места и даже насекомые стали не так резво скакать.

И коль скоро заседание было отменено, Лида решила ретироваться, пока её не заметил лекарь. Ей не хотелось выслушивать от него нарекания, что она не стала придерживаться совета оставаться в постели.

Но кстати сказать, зато она собиралась сегодня выполнить другое его предписание — пораньше лечь спать. Лида чувствовала дикую усталость — денёчек сегодня был так богат на события, что хватило бы на неделю. И хоть её терзало любопытство, что же всё-таки произошло на заседании совета, откуда взялись сверчки, но она решила отложить выяснение всех обстоятельств до завтра. С утра уже весь замок будет знать все подробности, и Несси с удовольствием перескажет ей свежие слухи.

А перед тем, как отправляться в постель, Лиду ждало ещё одно маленькое удовольствие — она собиралась понежиться в королевской ванной. Вчера Лида вытребовала у короля установить расписание на посещение залы для омовений. И как раз подходило время, когда весь банный комплекс переходил на час в её полное распоряжение.

Но это оказались не все маленькие радости на сегодня. В гардеробной Лида обнаружила, что кое-какие вещички, которые ей должна была пошить портниха, уже готовы. Юбки, блузы, платья и совершенно неожиданно… да неужели?.. удобные бриджи и жакет из плотного, но мягкого материала. Лида догадалась, что это, видимо, костюм для верховой езды. Она помнила, что Несси включила его в список для портнихи. Тогда Лида и не подозревала, что костюм окажется брючным. Каких богов благодарить?! Держаться в седле она, увы, не умела, но ей совершенно необходимо было что-то удобное для вылазок на природу и других авантюрных похождений, если таковые подвернутся. Не ходить же везде и всюду в этих несносных кружевах и рюшечках.

Примерять наряды, к сожалению, сил не было. Эту приятную процедуру Лида тоже отложила на завтра. А пока облачилась в бирюзовый атласный халат, который нашёлся среди обновок, и отправилась в залу для омовений.

Лида ещё в прошлый раз разобралась, как регулировать температуру воды, которая подаётся в ванну. Она открутила краник почти на максимум. Нормальные люди после жаркого дня принимают прохладный душ, но Лиде хотелось понежиться в горячей воде.

Из множества местных “гелей для душа” (или как тут называются все эти мыльные жидкости в цветных флакончиках?) она выбрала тот, что пах мятой. Тут у неё с королём вкусы сходились. Щедро плеснула жидкость прямо в ванну и на поверхности воды начала образовываться пена.

Скинув халат, Лида погрузилась в воду, от которой шёл ароматный пар. Приятная нега растеклась по телу, заставляя мышцы расслабиться. От удовольствия Лида прикрыла глаза…

Йон-Ален собирался сегодня пораньше лечь спать. Когда-то ведь нужно дать организму отдохнуть. С того дня, как в замке появилась новая советница, у него не было ни одной спокойной ночи. Йон-Ален и сегодня не прочь бы был устроить поздний ужин и обсудить с Лидией происшествие со сверчками. При всей комичности, была в нём и какая-то тайная подоплёка. Кто всё ж таки наловил насекомых и зачем? Было бы интересно послушать версию Лидии. Она же советница, вот пусть бы и посоветовала как отыскать любителя сверчков.

Однако Йон-Ален отказался от этой идеи. Сильван утверждал, что Лидии нездоровится. Насчёт опасной заразной болезни лекарь, конечно, преувеличивал. А вот то, что Лидия сегодня просто засыпает на ходу, могло быть чистой правдой. Не сам ли Йон-Ален и поспособствовал ночным приключениям, из-за которых его советница недосыпает? В любом случае, раз уж Сильван назначил ей постельный режим, пусть остаётся в постели, Йон-Ален не будет её тревожить. Подождёт до завтра. Заодно и сам воспользуется случаем как следует отдохнуть. Но перед сном после такого жаркого дня Йон-Алену хотелось освежиться.

Предвкушая, с каким удовольствием окунётся в ванну, он направился в залу для омовений.

Глава 6 — о тектонических сдвигах

— Разве лекарь не прописал вам постельный режим?

Эта фраза, произнесённая тихим вкрадчивым бархатным голосом со знакомыми ироничными нотками, так плавно пробралась в дрёму, что Лида даже не сразу открыла глаза. Её разморила горячая водичка и убаюкивающий мятный аромат мыльной пенки, нега и истома ввели в приятный транс. Но даже когда она открыла глаза, не сразу вернулась в реальность — уж больно картинка перед глазами была сюрреалистичной и казалась продолжением дрёмы.

На краю “джакузи”, в котором нежилась Лида, сидел король, опустив ноги в воду. На нём был роскошный банный халат из тёмно-синего атласа. Лида зачем-то отметила для себя, что тёмно-синий идёт тирану не меньше, чем белый. А ему, вообще, хоть что-то не идёт?

Как-то Лиде попался в интернете рекламный ролик дорогого спа-комплекса. Герой ролика, загорелый красавец, вот так же сидел на бортике джакузи и улыбался. Создатели ролика продумали всё до мелочей: красивое накачанное тело, ослепительная белозубая улыбка, адресованная как будто персонально тебе, и взгляд, обещающий что-то особенное, намекающий на редкое удовольствие. В общем, всего тридцать секунд просмотра и уже страстно хотелось тот спа-комплекс посетить.

А тут Лида вроде бы уже в спа-комплексе и даже красавец-мужчина прилагается, и такой, что тот из ролика по сравнению с этим — так себе. И улыбается этот уж точно именно Лиде, а не просто в экран. И взгляд у этого многообещает гораздо больше, чем у того…

— Вот думаю, а не назначить ли наказание злостной нарушительнице предписаний лекаря?

Слова снова прозвучали тихо и вкрадчиво, но теперь Лида окончательно проснулась. Дрёма улетучилась, голова прояснилась, и тут же пришло осознание всей пикантности ситуации. На ней же ровным счётом ничего нет! Спасибо, хоть местные “гели для душа” дают такую густую пену. Вряд ли король увидел намного больше, чем позволительно. Но с какой стати он, вообще, сюда явился?! Возмущению Лиды не было предела.

— Почему вы здесь?! — гневно вопросила она.

— Пришёл принять ванну, — ответил король невозмутимо. Его довольная физиономия свидетельствовала, что он не испытывает ни капли раскаяния за свой поступок.

— Немедленно оставьте меня одну! — Лида чуть приподнялась, чтобы резким движением руки указать королю на дверь. Но тут же осознала свой промах и снова углубилась в воду по шею.

— Вы меня прогоняете из моих собственных банных владений? — изобразил король изумление.

— Но ведь сейчас моё время! — пристыдила его Лида пламенно негодующим взглядом.

Ага, пристыдишь такого.

— Разве? — приподнял он бровь.

Не хочет ли тиран сказать, что Лида потеряла счёт времени и пробыла тут дольше, чем они согласовали в расписании?

— Который час? — недоверчиво прищурилась она.

— Пять минут одиннадцатого, — король продолжал улыбаться. Вот просто распирает его от счастья, что Лида лишних пять минут пробыла в ванне. — И обратите внимание, в отличие от вас, я вас не прогоняю — можете плескаться сколько угодно, хоть уже пошло моё время.

— Как я проверю? Может, вы лукавите? — попыталась Лида вывести его на чистую воду.

— Ну что вы, я отправился сюда только после того, как часы на башне времени пробили десять раз, — заверил король, качнув ногой. Вот пусть бы лучше сидел, как сидел, а то всю пену Лиде разгонит. — Скажу вам больше, я был абсолютно уверен, что вы давно в постели. Сильван доложил мне, что вы больны и вам прописан постельный режим.

Лида могла с натяжкой допустить, что король, направляясь сюда, действительно не догадывался, что застанет её в ванной, но это не отменяло того факта, что застав, он почему-то ни на секунду не опечалился, а наоборот, приобрёл самое что ни на есть распрекрасное расположение духа.

— Более того, — король продолжал покачивать ногой, — если бы я знал, что у моей советницы в планах в очередной раз проигнорировать предписания лекаря, я бы действовал совершенно по-другому.

— Как? — Лида подгребла к себе поближе острова пены, пока король окончательно их не разогнал.

— Я бы велел ей явиться ко мне, потому что мне срочно нужен её совет.

Ого! От удивления она опять приподнялась, но быстро снова нырнула в пену. После того первого обязательного совета, который должен был прозвучать на ритуале посвящения, король ни разу даже не пытался использовать Лиду по назначению — в смысле, в качестве советницы. А теперь сам, добровольно, просит совет? Это ж какое-то просто эпохальное событие. Это ж какие-то тектонические сдвиги.

— А что за совет вам нужен? — в Лиде естественно сразу вспыхнуло любопытство.

— Чтобы подвести к сути вопроса, мне придётся рассказать вкратце о ходе сегодняшнего заседания, которое вы пропустили.

И хоть финальную часть Лида застала, но послушать, с чего всё началось, было интересно. Пока король живописал весьма забавные и одновременно весьма странные события, в центре которых фигурировали сверчки, у Лиды шла интенсивная работа мысли. Закончил король вопросом:

— Любопытно было бы узнать ваше мнение, кто всё-таки наловил сверчков и зачем.

Вопрос не повис колом в воздухе, потому что к этому моменту Лиду уже озарила гениальная идея.

— Пока не знаю, кто это был, но уверена, что уже сегодня ночью он снова пойдёт к озеру.

— За новой партией сверчков?

— Именно! Для чего-то они ему очень нужны, раз уж он отлавливает их в таких количествах.

— А вам не кажется увлечение сверчками несколько подозрительным?

— Кажется. И если вам непременно хочется узнать, кто этот подозрительный энтомолог, то нам нужно поторопиться.

Глава 7 — о том, кого можно встретить ночью в лесу

Лида удивилась, как быстро они с королём стали сообщниками по сомнительной авантюре. Она едва только намекнула, что любителя сверчков можно выследить сегодня ночью у озера, а король тут же ухватился за эту идею.

— Думаю, нам не повредит этим тёплым вечером прогуляться по берегу, — заявил он. — Сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

— Если вы, наконец-то, выйдете отсюда, то уже через двадцать минут я буду готова к любым прогулкам.

Король с довольным видом усмехнулся и соизволил слезть с бортика ванны.

— Жду вас в своём кабинете. Воспользуемся тайным ходом.

Как только он ретировался, Лида вылезла из “джакузи”, быстренько вытерлась, накинула халат и помчалась собираться. Какое счастье, что в её гардеробе сегодня появился костюм для верховой езды. Он просто идеально подходил для предстоящей вылазки. Практичный, удобный, не маркий.

Лида настолько быстро собиралась, что по её ощущениям уложилось не то что в двадцать, а может даже, в десять минут. Она торопилась не только потому, что не хотела заставлять короля ждать, ею двигало страстное желание выследить того, по чьей вине сегодня было сорвано заседание. Внутреннее чутьё настойчиво подсказывало, что это важно. Почему? Лида не знала ответа. Казалось бы, какой вред может быть в коллекционировании сверчков? Но если интуиция требует не оставлять ситуацию без внимания, то лучше прислушаться.

Король для прогулки к озеру тоже оделся практично и неприметно. Его штаны по покрою неожиданно напомнили Лиде джинсы. Она даже представила себе, как выглядел бы он в современной одежде, если бы к этим “джинсам” добавить ещё и футболку. Мог бы смело позировать для глянцевых журналов, вот только с его характером фотографы повесились бы.

— Чему моя советница улыбается? — поинтересовался король, при этом сам рассматривал Лиду в “ковбойском” костюме тоже с некоторой ухмылочкой.

Может не ухмыляться. Лида прекрасно знала, что брюки ей идут, в том смысле, что не делают её похожей на мужчину, а наоборот, подчёркивают женственность. Даже самые бездушные сухари делали ей комплименты, когда она появлялась где-нибудь в брючном костюме.

— Я улыбаюсь исключительно потому, что у меня хорошее настроение, — ответила она королю. — Оно всегда поднимается, когда близится разгадка какой-нибудь загадки.

— Вы настолько уверены, что нам удастся выследить собирателя сверчков?

— Если будем действовать быстро и осторожно, то непременно.

Лида уловила некоторый скепсис во взгляде короля, и её желание застать энтомолога-сверчковеда врасплох утроилось.

Они направились к озеру тем путём, которым воспользовались в прошлый раз — через потайной ход, ведущий из кабинета короля в одну из дальних беседок парка. Оттуда до водоёма было ещё полчаса ходьбы через лес.

Если король думал прогуливаться не спешно, то зря. В планах Лиды было как можно быстрее добраться до озера. Она опасалась, что любитель сверчков может быть уже там и если не поторопиться, то можно его упустить.

Однако удача улыбнулась им даже раньше, чем Лида думала. Когда они были на полдороге к озеру, она заметила два силуэта впереди. Ага, попались, голубчики! Осталось только выяснить, кто это. Король, естественно, тоже заметил сладкую парочку, неспешно шагающую к водоёму.

— Надо их догнать, — прошептал он. — Только свернём с тропы, чтобы они нас не заметили.

Он взял Лиду за руку и потянул в лес. Надо отметить, растительность здесь была довольно густой. Приходилось пробираться через заросли и при этом стараться не шуметь. Король всё ускорял и ускорял шаг, но Лида не отставала. Они довольно быстро догнали ночных путешественников и устроились наблюдать за ними из кустов.

К огромному удивлению, это оказались Феликс и Лео. Вот уж кого Лида меньше всего ожидала встретить ночью в лесу. Неужели весь этот переполох со сверчками устроили они? Но зачем им эти маленькие прыгающие монстры да ещё в таком количестве?

Феликс и Лео шли очень медленно, а потом и вовсе остановились.

— Устал? — Феликс присел рядом с малышом на корточки.

— Нет, — замотал тот головой. — Нет, идём.

— Устал, — мягко возразил Феликс.

Он подхватил Лео и усадил себе на плечи. Тот доверчиво обхватил опекуна за голову.

И такие они оба были беспросветно милые в своём трепетном отношении друг к другу, что Лида неожиданно растрогалась.

Феликс, придерживая Лео за ноги, продолжил шагать в сторону озера. Теперь гораздо быстрее. Лида и король следовали за ним.

— Когда я был маленьким, отец тоже иногда брал меня с собой ночью на озеро, — поведал Феликс.

— Тоже учил рисовать звёзды? — спросил малыш.

— Да. Звёзды, и ночное небо, и то, как они отражаются в воде…

Так вот, оказывается, для чего два художника отправились на озеро. Рисовать, а не сверчков ловить. Это и логично.

— Мы с отцом разжигали костёр на берегу, — продолжил Феликс свой рассказ.

— А мы тоже разожжём?

— Конечно.

— Он учил тебя рисовать пламя?

— Не только. Иногда мы просто грелись у костра.

Они на какое-то время замолчали. Феликс просто шёл, а Лео просто смотрел на небо, запрокинув голову, а потом малыш вдруг сказал:

— Феликс, хочу, чтобы ты стал моим папой.

У Лиды неожиданно навернулись слёзы на глаза.

Феликс немного замедлил шаг. Она не представляла, что должно твориться в душе после таких слов.

— Я скоро стану твоим папой, — сказал он мягко, — я уже подал королю прошение, чтобы позволил тебя усыновить.

Глава 8 — о том, что шпионские приключения могут закончиться неожиданным поворотом

Лида и король ненадолго задержались, давая Феликсу с Лео уйти вперёд. Глупо было продолжать за ними следить — совершенно очевидно, что они не имеют никакого отношения к сверчкам.

— Феликс действительно подал вам прошение? — было первым вопросом Лиды, когда два художника: большой и маленький — скрылись из вида.

— Подал, — кивнул король. — Мы беседовали с ним несколько дней назад.

— И что вы ему ответили?

— Я сказал, что подумаю.

— Что тут думать?! — эмоции выплеснулись из Лиды наружу. — Феликс будет чудесным отцом!

— Он ещё очень молод, — возразил король. — И холост. Обычно я даю разрешение на усыновление только семейным парам.

Логика в его словах была, но иногда же нужно думать не только мозгами, но и сердцем.

— Я тоже считаю, что лучше, когда сирота попадает в полноценную семью, но Лео — особенный ребёнок. Никто не сможет понять его лучше, чем Феликс.

— Я подумаю, — не пообещал ничего конкретного король.

Это был не тот ответ, который Лида хотела бы получить. Но ничего, не сейчас, так потом. Она не оставит короля в покое, пока не добьётся, чтобы он дал Феликсу разрешение на усыновление. Мечта Лео должна исполниться.

Лида и король выбрались из зарослей на тропу и снова потопали в сторону озера. Как бы то ни было, а энтомолога-сверчковеда нужно было выследить. Правда, настроение у Лиды немного изменилось. Если первую часть пути она была во власти шпионских страстей, то теперь, после того, как им повстречались два художника, на Лиду накатил лирический настрой. Она наслаждалась сумеречной красотой дремлющего леса и нежным пением ночных птиц. И, кстати, в какой-то момент птичий щебет начал казаться ей странным. Лиде чудилось, что трели и посвистывания, сливаясь, становятся похожими на полифонический сигнал смартфона. Опять?

— Ваше величество, слышите?

— Что?

— Птицы поют как-то по-особенному.

Увы, но судя по всему, на короля их трели не произвели впечатления.

— Возле озера обитает много птиц с красивыми голосами, — буднично объяснил он.

Тем временем они уже взошли на пригорок, с которого открывался вид на озеро.

— Нам повезло, что Феликс со своим юным учеником выбрали для творчества сегодняшнюю ночь, — улыбнулся король, указывая Лиде на соседний пригорок. — Они уже разложили мольберты и собирают хворост для костра.

Таких подробностей Лида разглядеть не могла, но какие-то силуэты в указанном направлении действительно наблюдались.

— С того пригорка почти всё озеро как на ладони, — продолжил мысль король. — Охотник на сверчков, наверняка, не захочет попадаться художникам на глаза, и единственное место, где он может охотиться незамеченным — вон та низинка.

Это действительно была большая удача — так сузить поле деятельности любителя сверчков.

— Где-то там, в кустах, нужно оборудовать наблюдательный пункт и ждать, — предложила Лида.

Король и не подумал отказываться от её авантюрной идеи. Будто сидеть полночи в засаде было тем, о чём он мечтал всю свою сознательную жизнь. В общем-то, неудивительно, учитывая, какой перед Лидой редкий авантюрист и интриган.

По узенькой тропинке они спустились в низину и ещё толком не успели осмотреться, как король шепнул:

— Кто-то идёт.

Он тенью нырнул в кусты и затянул туда Лиду. И хоть место для засады было выбрано спонтанно и наспех, это оказался далеко не самый худший вариант. Заросли были достаточно высокими, плотными и… запашистыми. Дикая смородина! Как же Лида любила этот аромат, который ни с чем нельзя перепутать. Если нарвать здесь листков, такой чай можно сделать, что он запросто составит конкуренцию мятному.

Впрочем, мысли о чае пришлось отложить на потом, а всё внимание сосредоточить на звуках. Лида замерла, пытаясь понять, действительно ли кто-то идёт. Шорохов, характерных для передвигающегося человека, она не уловила, зато из соседнего куста раздалось птичье щебетание.

— Фьюить-фьюить…

То ли у Лиды сегодня со слухом было что-то не то, то ли здешние озёрные птицы обладают уж больно уникальными голосами, но трели и пересвистывания, которые доносились до ушей, неожиданно стали складываться в нечто членораздельное:

— Фьюить-фьюить… накооо… рррр… фьють… ми-иииить… фьють… накооо… ррррр… ми-ить… фьють…

— Слышите? — прошептала Лида королю. — Как странно.

— Что?

Раз переспрашивает, значит, ничего необычного не слышит. Может, и Лиде показалось? Да нет, из кустов снова прозвучало:

— На-а… коррррр… ми-ить…

Где-то когда-то что-то похожее она уже слышала. Это был словно обрывок чьей-то мысли, пропетый птичкой на разные лады. А птичкой ли? Лида вдруг вспомнила свой сегодняшний странный сон. В нём бабочки-певуньи именно вот так странно и пели. Как сказал темноглазый из её сна, который просил запомнить его имя, они поют то, что звучит в головах людей. Что если это действительно так, и распевает песни не птица, а бабочка-певунья, которая не так давно вылупилась из кокона, подаренного королём?

Но чью мысль она подслушала и горланит теперь её во всё горло? Кто кого чем и зачем хочет “накормить”? Развить идею не получилось, потому что певунья затихла и стали слышны звуки приближающихся шагов. Лида в миг ощутила выброс адреналина. Наконец-то, выяснится, что за тёмная личность отлавливает по ночам сверчков.

Король раздвинул несколько веточек, чтобы было лучше видно, кто шагает по тропинке, и Лиде пришлось чуть ли не повиснуть на нём, чтобы тоже заглянуть в получившееся “окно”.

— Сильван, — изумлённо прошептал король.

И Лида тоже узнала в статном силуэте с сачком в руках лекаря. Он прошёл мимо, не заметив, что за ним следят. Облюбовав небольшую лужайку на берегу озера, лекарь принялся охотиться на насекомых, чем окончательно выдал себя.

Лида и король некоторое время молча наблюдали, как Сильван скачет по поляне, размахивая сачком. Зрелище было ещё то. Всегда такой солидный, такой респектабельный, такой строгий лекарь в роли ночной грозы озёрных сверчков производил неизгладимое впечатление.

Глава 9 — об искушении и соблазне

Сегодняшний вечер стал для Йон-Алена одним сплошным искушением. Началось с того, что он застал свою советницу в ванной. Прикрытая одной лишь только пеной, она спала. Йон-Ален мог бы развернуться и уйти, не так уж он нуждался в омовении, чтобы будить разнеженную в горячей воде зеленоглазую негодницу и требовать уступить место, но разве хоть один мужчина ушёл бы сразу, не испив наслаждения созерцать открывшуюся глазам картину?

Он сел на край ванны и позволил взгляду коснуться всего, чего хотелось. А хотелось многого. Взгляд подолгу задерживался на том, что не скрывала пена, а дальше подключалась фантазия. В голову неожиданно пришла мысль, заставившая улыбнуться. Предыдущие советники умели завладеть вниманием Йон-Алена, когда вели с ним мудрые беседы, а Лидии для этого и говорить ничего не нужно и, вообще, можно даже спать. Какой другой король мог бы похвастаться, что его советник вызывает самый живой интерес, даже когда задремал?

Но это не означало, что Йон-Ален предпочитает, когда его советница молчит. Ему нравилось провоцировать её на бурные беседы. Его забавляло, как она противостоит его словесным выпадам, как не боится и сама идти в атаку. Его интриговало, что никогда заранее неясно, куда заведёт их очередной разговор. Когда там, в зале для омовений, он всё же решил разбудить её, то и подумать не мог, что будет втянут в авантюру и уже через час окажется здесь, на озере, в засаде, и будет выслеживать собирателя сверчков.

Вместе с Лидией он поддался азарту выяснить, кто же это, но как только цель их авантюры была достигнута, он потерял к ней интерес, — с Сильваном можно и позже разобраться. Внимание Йон-Алена снова переключилось на советницу. Она стояла рядом, совсем близко, одетая в костюм для верховой езды, который любую женщину испортит, сделав похожей на мужчину, но только не Лидию. Брюки плотно обхватывали её талию и немного полноватые бёдра, подчёркивая волнующую женственность её фигуры.

Она не замечала, что приключения, сопряжённые с бегом по плотным зарослям, растрепали её волосы. Теперь её пшеничные пряди находились в лёгком беспорядке. И ещё у неё появился румянец на щеках. Это только усиливало её привлекательность. Хотя обычно всё наоборот. Девы перед балами проводят несколько часов, чтобы уложить волосы в идеальную причёску, и покрывают лицо слоем пудры, чтобы сделать его цвет однородным, что, как они полагают, придаёт им очарования.

Лидии, чтобы очаровывать, ничего делать не требовалось. Её соблазнительность шла изнутри — от её тайнанской природы. Йон-Ален опустил взгляд на её губы — ещё один соблазн. Чуть пухлые, нежные — так и тянуло к ним прикоснуться.

Он сорвал пару ягод дикой смородины и отправил их себе в рот — хотел проверить, как они на вкус. Убедившись, что ягоды спелые, сорвал ещё несколько — эти предназначались для Лидии. Он поднёс их к её губам и те раскрылись им навстречу. Всё мужское в нём мгновенно остро отозвалось на это необыкновенно чувственное движение. Реакция была настолько яркой, что Йон-Алену пришла в голову мысль, которая уже не раз возникала сегодня. А не попал ли он под действие тайнанских чар? Почему он так остро реагирует на Лидию? Почему она перестала казаться ему всего лишь юной наивной девой, как было в начале? Ещё в раннем детстве над ним провели ритуал, защищающий от любых вредоносных чар, но всё же Йон-Алену непременно захотелось убедиться, что так и есть — он не подвержен тайнанским чарам. Что нужно для проверки? Всего лишь поцелуй. Если он принесёт удовольствие только Йон-Алену, а сама Лидия останется холодной — это чары. Нет большего вреда короне, чем применение чар к королю. Тогда с советницей придётся распрощаться.

— Фьюить-фьюить… — продолжала горланить бабочка-певунья. Лида напрягла слух. — Фьюить… про-о… верррр… и-ить… Фьюить…

Единственное, что Лида смогла разобрать, было слово “проверить”. Что это? Обрывок мысли короля? Но что он собирается проверить? Зачем и почему? Ничего не понятно. Певунья, постарайся, залезь в голову тирана поглубже — Лиде нужны подробности.

Глава 10 — о том, что иногда лучше не знать, кто что думает

Лида не сразу поняла, куда всё катится. Хотя первые подозрения закрались уже в тот момент, когда король решил поправить упавшую ей на лицо прядку волос. Он аккуратно заправил её за ухо, сделав уху щекотно и чуточку приятно. Толку в подобной манипуляции, сказать по правде, было мало. Ведь пока они продирались через плотные кусты, волосы Лиды растрепались до такого состояния, что вряд ли их можно было уложить без расчёски. Однако король, видимо, был другого мнения и как только пристроил одну прядку, занялся другой.

И хоть его усилия были абсолютно бессмысленны, Лида не спешила возмущаться. Было что-то ужасно забавное в том, что король колдует над её причёской. Вообще, если его однажды разжалуют из монархов, то он не пропадёт — смело может податься в парикмахеры. Наверное, клиентов будет море. По крайней мере, Лида с лёгкостью доверила бы ему свои волосы. Не ясно, что там получилось бы с причёской, но сам процесс, эти щекочущие касания, — пробирали до мурашек.

Его движения постепенно замедлились. Он оставил в покое её волосы, зато поднёс руку к её рту и нежно, едва касаясь, провёл большим пальцем по её губам. До беса волнующе.

— Тут капелька смородинового сока осталась, — пояснил он свои действия.

Ой ли? Кому король зубы заговаривает? Вот теперь-то Лида стала догадываться, куда всё катиться. Похоже было на флирт. На взрослую игру. На приглашение к чему-то большему.

Его рука скользнула по шее к её затылку и нежно сжала волосы. Он наклонился к Лиде.

— Твои восхитительные пухлые тайнанские губки будто специально созданы для поцелуев, — выдохнул король.

Он ещё ничего не сделал, а Лида уже ощутила, каким упоительным может быть поцелуй этого изувера-соблазнителя. Он казался ей знающим толк в такого рода играх.

Авантюристка и любительница маленьких удовольствий, сидящая в Лиде, нашёптывала: почему бы не испытать ещё одно? Дай ему коснуться губами твоих губ. Насладись этим чувственным мгновением. Позволь себе испытать, чем особенный поцелуй короля… Неизвестно, поддалась бы Лида этим предательским уговорам, но тут она вспомнила слово, которое пару минут назад пропела бабочка-певунья. “Проверить” — именно об этом думал король, перед тем как начать флиртовать. Значит, всё, что происходит, это проверка?! Какая? Да проще простого — Лиду проверяют на профессионализм. Никогда, никогда и ещё раз никогда профессионал своего дела не допустит любовной интрижки с начальником. Любые отношения между боссом и подчинённой, кроме деловых, — табу.

Лида вскинула голову и отстранилась от короля. Зловеще улыбнувшись, она выдала:

— Ваше величество, я не настолько глупа, чтобы не понять, что всё это проверка, — Лида приписала себе часть заслуги бабочки-певуньи, но королю об этом знать не обязательно. — Я оценила всю красоту и коварство затеянной вами игры, но коль скоро вы мой король, а я ваш советник, я зарекаюсь играть в такие игры. — Лида ощущала себя победительницей и глянула на короля победным взглядом: — Что скажете, я прошла проверку?

— Прошла, — король отступил.

Он, кажется, был слегка недоволен. Будто в глубине души желал, чтобы Лида поддалась соблазну, позволила ему поцелуй, а потом он бы с треском лишил её должности. Не дождётся!

Лида посылала мысленные благодарности бабочке-певунье за свой триумф. Правда, ощущение триумфа слегка портила сидящая в Лиде авантюристка и любительница маленьких удовольствий. “Иногда лучше и не знать, кто и о чём думает, — философски вздыхала она, — а то вот так и лишишься всех удовольствий”.

Лида с королём, не сговариваясь, решили делать вид, что ничего не произошло и инцидент исчерпан. Уже через несколько минут им даже удалось вернуться к непринуждённому общению. Они обсудили дальнейший план действий и решили дождаться, когда Сильван закончит охоту на сверчков и отправится в замок, а после и самим двинутся вслед.

На обратном пути они обсуждали, кто будет завтра разговаривать с лекарем, чтобы вывести его на чистую воду и выведать, для чего ему сверчки. Лида предложила для этой цели свою кандидатуру, аргументируя тем, что, правильно выстроив доверительную беседу с глазу на глаз, она сможет вызвать лекаря на откровенность. Однако почему-то идея с доверительной беседой тет-а-тет королю не зашла.

— Поговорю с ним сам, — отказался он от помощи.

Когда Лида наконец-то добралась до своих покоев, был уже первый час ночи. Мысль о том, чтобы плюхнуться в кровать и беззастенчиво предаться сну, казалась крайне соблазнительной. Лида переоделась в гардеробной и вошла в спальню с жгучим желанием поскорее реализовать задуманное. Однако её посетило странное чувство, будто в комнате что-то неуловимо и безвозвратно изменилось. Сначала Лида даже не поняла, что именно, пока её взгляд не упал на тайнанское растение, которое стояло у окна — на госпожу Фукцию, как называл её Софоклос.

Вот это сюрприз, вот это поворот…

Глава 11 — о том, что может стать главной новостью дня

Тонкий нежный аромат, в котором слились несовместимые ароматы зелёного яблока, розы, морозного утра, свежеиспеченного хлеба и почему-то раскрытой книги, только что вышедшей из печати — вот что так неуловимо изменило атмосферу в комнате Лиды. А источником запаха оказалась внезапно зацветшая госпожа Фукция.

Лида просто глазам не поверила, когда увидела торчащий из середины тайнанского папоротника высокий цветонос с крупным белым цветком, похожим на цветок каллы. Ещё несколько часов назад госпожа Фукция не подавала ни единого признака, что желает зацвести, и вдруг превратилось в такую красавицу.

Лида подошла ближе, чтобы получше разглядеть цветок, и тут её ждал ещё один сюрприз. Внутри цветочной корзинки она увидела бабочку. Ну как бабочку? Можно ли было назвать таким лёгким воздушным словом этого упитанного крылатого монстра? Сие создание совершенно не подходило под изящные стандарты среднестатистических бабочек. Её короткое толстенькое тельце, покрытое пёстрым бархатом тончайших волосинок, не обнаруживало ни малейшего намёка на талию, а крылья были непропорционально маленькими и тяжёлыми. И всё-таки в своей неуклюжести она была беспросветно милой.

Не было ни единого сомнения, что это и есть бабочка-певунья. Что интересно, Лида уже видела подобных созданий в том своём странном сне, в котором будто перенеслась на Тайнанские острова. Это немного подозрительно: как может сначала что-то присниться, а только потом ты встречаешься с этим нечто в бодрствующем состоянии? С тем сном, вообще, что-то не так. Что если и другие персонажи дивного сновидения существуют в реальности?

Однако что делать с этими подозрениями, Лида не знала, а потому снова переключила внимание на певунью. Почему-то захотелось дать ей имя. Пусть будет госпожа Фьюить. Ей подходит. Почему-то Лиде казалось, что она дама с характером: взбалмошная, ветреная и авантюрная.

И кстати, похоже, в данный момент госпожа Фьюить спала. Она лежала на боку, вальяжно откинув одно крыло в сторону, а вторым прикрываясь, как одеялом. Лиде даже показалось, что она слышит лёгкое похрапывание. Умаялась, бедная. Старалась, летала, чужие обрывки мыслей распевала на разные лады. Пока, правда, эти обрывки у неё очень короткие выходят — всего в одно слово. Но, возможно, это потому, что Фьюить ещё не набралась опыта. Она ж совсем недавно из кокона вышла. Лида в неё верила. Поднатореет и будет целыми фразами петь. Вот тогда, король, держись, — Лида все его коварные планы будет знать, не успеет он о них подумать.

На этой оптимистичной ноте она отправилась спать, надеясь, что сегодня ночью ей приснится что-нибудь серое и обычное, а лучше пусть и вовсе ничего не снится.

Свежие новости, слухи и сплетни, две чашки горячего чая, а также сырники принесла с собой Несси на террасу, явившись к Лиде как обычно с самого утра для доклада.

— Весь замок сегодня гудит об этом новом блюде нашего повара, — поделилась помощница, опуская поднос на стол. — Снова твой рецепт?

— Да, вчера посоветовала Флоренсу несколько рецептов — хватит на два-три дня, — усмехнулась Лида. — А что ещё обсуждают в замке?

— Главная новость дня — на отбор невест прибыли ещё две девы: сёстры Изард, — Несси села за стол напротив Лиды, и они приступили к завтраку. — О младшей ничего не слышала ни хорошего, ни плохого, а вот про старшую говорят разное. Ходят слухи, у неё есть дар.

— Какой?

— Точно не знаю. Говорят, она ходит во сне.

О боже, сомнамбула, что ли? Величество и не представляет, какие таланты будут бороться за его руку и сердце.

— Получается, на данный момент у нас семь претенденток, — подытожила Несси. — Вернее, восемь. Госпожа Улань настаивает, чтобы её дочь тоже включили в отбор невест.

Ох уж эта Улань. Знает же, что дочь грезит о другом.

— Когда назначим дату первого этапа конкурса? — поинтересовалась Несси.

— Не будем тянуть. С завтрашнего дня и начнём.

Лида с помощницей принялись обсуждать, как будет проходить конкурс и что необходимо для его организации. Пока сосредоточились на первом этапе. В списке добродетелей будущей невесты короля первым пунктом значилась красота, поэтому логично было в качестве первого этапа отбора невест как раз и провести конкурс красоты. План набросали быстро — Лида просто вспомнила, как проходят подобные шоу в её родном мире.

— Нужно будет подготовить для конкурса одну из торжественных зал. Подключим Феликса? — предложила Несси.

— Отличная идея!

— Схожу за ним, — вызвалась помощница.

Но Лида её остановила:

— Чуть позже. Феликс, наверное, ещё спит. Насколько знаю, ночью он творил — рисовал звёзды.

Губы невольно расплылись в улыбке. Воспоминания оказались необыкновенно тёплыми: мечтательный малыш Лео на плечах своего опекуна.

— Он не спит, — тоже почему-то разулыбалась Несси. — Скажу тебе по секрету. Ещё никто не знает. Но сегодня утром король вызвал Феликса к себе, чтобы объявить, что его прошение об усыновлении Лео одобрено.

— Правда? — просияла Лида.

— Феликс сам мне рассказал. Я так рада за них. Никогда ещё не видела его таким счастливым.

Лида тоже почувствовала себя необыкновенно счастливой. И даже решила временно перестать считать короля тираном. Ей удалось до него достучаться. Он внял её аргументам. А может, аргументы ни при чём. Просто Феликс и Лео смогли растопить даже это циничное сердце.

— Ну, раз Феликс не спит, зови его сюда, вернее, сразу в мой кабинет. Подключим его к нашей команде по подготовке конкурса, — попросила Лида.

Его творческий потенциал действительно может сильно помочь. Да и просто хотелось поскорее увидеть его добрую романтическую счастливую физиономию.

Несси тут же помчалась выполнять задание, а Лида направилась в кабинет — дожидаться там свою команду. К удивлению, она обнаружила, что возле кабинета её ждут два посетителя: мужчина и женщина. Раньше Лида их в замке не видела. Они вежливо поздоровались и попросили аудиенции. Она догадывалась, конечно, кто бы это мог быть — родственники одной из конкурсанток. Будут убеждать, что она лучшая из лучших, или просить о какой-нибудь поблажке, как это делала госпожа Улань?

Глава 12 — о словах, требующих подтверждения

Если бы родители Лео объявились несколькими днями раньше, наверное, Лида безумно обрадовалась бы, что малыш, наконец, обретёт семью. Но теперь у неё были основания, вопреки логике, испытывать абсолютно противоречивые чувства. Она еле сдержала себя, чтобы с досадой не выдать что-то вроде: у Лео уже есть любящий папа, который заботился о нём всё это время, а где были вы? Пришлось одёрнуть себя и даже пристыдить. Безусловно, для родителей было большим горем потерять сына. Наверняка у них есть объяснение, как это случилось и почему разлука оказалась такой долгой. В любом случае, нужно их сначала выслушать, а потом уже делать выводы.

— Расскажите вашу историю, — попросила она.

— Меня зовут Гренаттер, а мою супругу Льюлия. — охотно начал гость. — Наши имена, весьма вероятно, кажутся непривычными для вавельдорского уха. Это потому, что мы родом из Альбарийского королевства.

Как хорошо, что Лида уже успела хоть немного познакомиться с здешней географией и знала, что Альбария — маленькая далёкая горная страна, отрезанная от Вавельдоры высоким и почти непроходимым горным хребтом. А что до имён, так ей и вавельдорские не очень-то привычны.

— Наш род да-Конти берёт начало из глубины веков и очень уважаем во всей Альбарии, — нашёл нужным подчеркнуть Гренаттер.

Пока он повествовал, Лида внимательно его рассматривала — искала сходство с Лео. Она ощущала иррациональное желание не найти ничего общего, но некоторые черты были похожи — широко посаженные глаза, вьющиеся волосы. Правда, в отличие от Лео, Гренаттер был блондином, но зато его супруга имела рыжеватый оттенок волос. Если судить чисто внешне, то эти двое вполне могли быть родителями Лео. Тем не менее, Лида считала, что да-Конти должны предъявить какие-то более существенные доказательства, чем просто лёгкое внешнее сходство.

— Шесть лет назад у нас родился сын, — между тем продолжил Гренаттер. — Мы дали ему имя Леонардо в честь моего прадедушки. С первых месяцев его жизни мы ощущали, что он необычный и талантливый ребёнок, но не всё благополучно было с его здоровьем — боги не дали ему голоса.

— Ваш ребёнок родился немым? Мне так жаль, — искренне посочувствовала Лида. — Но должна вас огорчить, тот малыш, что живёт в замке — не ваш сын. Он прекрасно говорит.

Лео бывает немного застенчив с незнакомцами, но превращается в милого щебетуна, когда общается с тем, кому доверяет.

— Да, наш Леонардо был от рождения немым, но мы его вылечили, — пояснил Гренаттер. — С этого всё и началось. Мы объездили всю Альбарию в поисках лекаря, который помог бы сыну, но ни у кого не получалось исцелить нашего малыша. Однако мы не теряли надежды, и когда узнали, что шаманам Чунайского полуострова может оказаться под силу справиться с недугом Леонардо, отправились к ним. Добраться можно было только по морю. Путешествие заняло много дней. Но закончилось благополучно. Чунайские шаманы провели ритуал, и Леонардо приобрёл дар голоса. Однако обратный путь обернулся большой бедой — наш корабль потерпел крушение, разбившись о скалы, которые капитан не заметил вовремя из-за сильного тумана. Тогда мы и потеряли нашего сына.

Льюлия достала из сумочки платочек и вытерла выступившие на глазах слёзы. Видимо, воспоминания о том дне до сих пор были очень болезненными.

— На нас с супругой обрушилась балка. Мы оба потеряли сознание и знаем о дальнейших событиях только из рассказа очевидцев. Нас спасли слуги и команда корабля — перенесли в спасательную шлюпку. Разумеется, они позаботились бы и о Леонардо, причём в первую очередь, но он пропал. Его не было в кроватке. В той суматохе и отчаянии никто не мог понять, куда он делся. Его искали, пока была хоть малейшая возможность, но не смогли найти. Наше судно в итоге затонуло, а людей, которые перебрались в шлюпки, подобрал проходящий мимо корабль.

— Как же спасся Лео? — невольно вырвался у Лиды вопрос.

— Никто не знает. Ему было тогда чуть больше двух лет. Мало кто, кроме нас с супругой, вообще верил, что он остался жив. Но мы не теряли надежды. У нас была крохотная зацепка, и мы ухватились за неё.

— Что за зацепка?

— Вместе с нами на корабле был один из чунайских шаманов. Мы наняли его, чтобы он отправился на нашу родину, в Альбарию, где в случае необходимости провёл бы для Леонардо ещё несколько целительных ритуалов. Этот шаман тоже пропал. Его не было ни в одной шлюпке. Мы надеялись, что он нашёл какой-то другой способ спастись — и Леонардо с ним.

Лида слушала драматическую историю о первых годах жизни Лео с замиранием сердца, но было в рассказе Гренаттера нечто такое, что не давало ей покоя.

— Мы начали поиски, — продолжил он. — Наняли людей, опытных в таких делах. Мы богаты — могли себе позволить лучших из лучших. Шли день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Никаких следов так и не было найдено. Мы отчаялись. Уехали в наше загородное имение и стали вести тихую жизнь отшельников.

Лида задумалась. Из рассказа Гренаттера выходило, что когда Лео потерялся, ему было два, а когда однажды Белладонна привела его в замок, на вид ему было около трёх. Где же и с кем провёл малыш целый год?

— Вы знаете, что когда Лео нашёлся, то весть о нём разнесли во все уголки Вавельдоры? — Лида посмотрела на Льюлию, но ответил всё равно Гренаттер.

— До нашего королевства эта новость не дошла. Но недавно нам случайно попала в руки вавельдорская газета трёхлетней давности — как раз тот выпуск, где было написано о найденном мальчике. Мы сразу поняли, что это наш Леонардо, и тут же отправились в путь.

Гренаттер закончил свою историю, а Лида пока не знала, как к ней отнестись. В его словах не было логических неувязок, к тому же, он сообщил достаточно много деталей и подробностей — не похоже, что это сплошная выдумка. Может быть, не всё целиком, но какая часть из сказанного — чистая правда. С другой стороны, повествование Гренаттера было уж слишком последовательным, он не проявлял признаков волнения, не перескакивал с одного на другое, как делал бы человек, эмоционально вовлечённый в события. Он будто бы изложил тщательно заученный текст. Может, конечно, всё пережитое давно перегорело или Гренаттер от природы не очень эмоционален. А может, Лида не замечает чего-то важного. И немного странно, почему Льюлия не проронила ни слова.

Глава 13 — о человеке с двойным дном

Лида представить себе не могла, что может оказаться в коробке, которую передал ей Гренаттер. Как можно доказать родственную связь в мире, где ещё не придумали генетические тесты на отцовство и материнство?

Она заглянула внутрь и увидела несколько предметов. Во-первых, детский рисунок. На нём: заснеженный лес и какое-то лохматое чудо-юдо — большие выпученные глаза, рогатая голова, длинный хвост. Гренаттер заметил, что в первую очередь привлекло внимание Лиды, и пояснил:

— Леонардо очень рано начал рисовать — когда ему едва исполнился год. У нас сохранилось несколько его рисунков. Но взять с собой мы решили именно этот. Он был нарисован, когда мы путешествовали по Чунайскому полуострову. Здесь Леонардо изобразил чунайского хамелеона.

Интересно, но Лида уже слышала о таком животном. Когда король рассказывал о своих юношеских приключениях, он упоминал, что видел мохнатого хамелеона в заброшенной дозорной башне.

Она отложила рисунок и взяла в руки ещё один предмет, который лежал в коробке, — небольшую картину в позолоченной рамке. На картине была изображена семья: отец, мать и годовалый ребёнок. В мужчине и женщине можно было узнать Гренаттера и Льюлию. А малыш, надо полагать, и есть Лео? Какое-то сходство просматривалось.

— Этот семейный портрет мы заказали пять лет назад у известного в Альбарии художника, — сообщил Гренаттер.

Лида кивнула. Её впечатлили доказательства, но не настолько, чтобы быть уверенной на все сто, что перед ней родители Лео. Она так глубоко сочувствовала Феликсу, что не могла оставаться беспристрастной. В глубине души Лида просто таки мечтала найти к чему придраться. И по большому счёту, было к чему: при желании не так и сложно состряпать подобные доказательства, которые ей тут представили. Вопрос, конечно, зачем. Зачем кому-то желать забрать себе чужого ребёнка?

В коробке оставался не исследованным ещё один предмет — медальон. Чувствовалось, что он сделан из благородного металла. На круглом диске был выгравирован геометрический знак, похожий на многоконечную звезду, все лучики которой имели разную длину.

— Это символ нашего рода да-Конти, — пояснил Гренаттер. — Такой медальон есть у каждого члена рода. Это родовой оберег, он защищает от бед. Может, благодаря ему Леонардо и удалось спастись в той страшной катастрофе. Когда случилось кораблекрушение, на сыне был медальон. В объявление, которое мы прочли в газете трёхгодичной давности, отмечалось, что неожиданно нашедшийся ребёнок тоже носил на шее особое украшение. Я практически уверен — речь о нашем родовом обереге.

Лида, конечно, помнила слова Несси, что когда Белладонна привела из леса Лео, на нём был золотой медальон, но она ни разу его не видела. Такой ли символ выгравирован на медальоне Лео, как и на том, который она держала сейчас в руках, она понятия не имела.

Проверить это не сложно. Но даже если медальоны окажутся одинаковыми, это не даст неоспоримого, как при генетическом тесте, ответа на вопрос, являются ли предъявители медальона родителями Лео. Лида так пока и не пришла к однозначному выводу, доверять или не доверять своим собеседникам. Её терзали противоречивые чувства. С одной стороны, их слова казались искренними, с другой стороны, её постоянно что-то настораживало. Эх, залезть бы им в голову… И тут Лида вспомнила про бабочку-певунью. Как бы сейчас пригодилась её помощь. Возможно, даже самого маленького обрывка мыслей Гренаттера или Льюлии хватило бы, чтобы во всём разобраться.

Надо было срочно принять какое-то хотя бы промежуточное решение, ведь вот-вот в кабинет Лиды должны были прийти Несси и Феликс. И ей не хотелось, чтобы они пересеклись с её гостями. Сначала нужно всё выяснить.

Лиду озарила идея.

— Я имею обыкновение в это время пить чай на террасе, — сообщила она своим собеседникам. — Могу я пригласить вас присоединиться ко мне? Мы могли бы продолжить нашу беседу за чашкой чая.

Гренаттер и Льюлия послушно поднялись и пошли за Лидой. Её план был, во-первых, не дать им встретиться с Феликсом а, во-вторых, отвести в то место, где возможно резвится госпожа Фьюить. Во всяком случае, сегодня Лида уже видела её на террасе возле одного из кустов. Бабочка, вообще, с самого утра часто попадалась на глаза, будто ей нравилось держать Лиду в поле зрения. И, кажется, певунья осталась вполне довольна именем, которое дала ей хозяйка. Когда Лида утром взбадривала себя чашкой мятного чая на террасе и в шутку позвала своего крылатого монстрика: “Госпожа Фьюить, не соблаговолите отведать мятный чай?” — та подлетела и действительно залезла длинным хоботком в чашку Лиды. И уж если она не без удовольствия приложилась к угощению, пусть теперь немного поработает для пользы дела.

Человек с двойным дном — так он назвал сам себя, потому что все в замке знали его в одной ипостаси, но была ещё и другая.

Он задёрнул тяжёлые шторы и сел за стол. Обмакнув перо в особые чернила, вывел на листе бумаги:

Это произошло. Первый знак. У неё появился фамильяр. Мне доподлинно известно, что она уже дала своему фамильяру имя.

Я дам знать, когда увижу случившимися два других знака. Думаю, уже совсем скоро произойдёт то, чего мы так ждём.

Он вложил листок в конверт и написал на конверте единственное слово: Арнау. Письмо само найдёт адресата. Особые чернила помогут.

Глава 14 — о том, как случаются разлуки

Эми была очень довольна тем, как сложились обстоятельства. Вчера, чтобы перехитрить принца, ей пришлось солгать, что она заболела. В планах было всего-то выпроводить Йон-Мартина из покоев, чтобы он не обнаружил, что её “слуга Бобби” и сама Эми — одно лицо. Тот ушёл, но вызвал к ней лекаря. Она побаивалась, что опытного целителя провести не удастся. Он поймёт, что она здорова, а дальше, кто его знает, как поступит с симулянткой. Да только лекарь всё же заподозрил у неё болезнь, и, к огромному удивлению Эми, почему-то решил, что болезнь заразна. Ей был прописан постельный режим и рекомендовалось свести число посетителей до одного — её слуги.

Поразмыслив, Эми пришла к выводу, что ей всё это только на руку. У неё пока отпала необходимость появляться на публике в качестве красотки-аристократки, претендующей на руку короля, зато “Бобби” был волен появляться, где пожелает. В образе неприметного слуги ей будет гораздо легче выяснить то, что так важно, раскрутить ту ниточку, которую она внезапно нащупала. Юный художник Лео несомненно знал Сэми. Эми очень хотелось с ним подружиться.

Однако сегодняшнее утро неожиданно принесло новую заботу. Всех дев, прибывших по объявлению, пригласили стать участницами конкурса красоты, который был назначен на завтра. “Бобби” тоже вручили карточку с приглашением, которую он должен был передать госпоже Эми. На карточке был написан довольно объёмный текст, из которого следовало, что конкурс красоты — это первый этап к завоеванию права стать невестой короля. Он будет состоять из трёх частей. Сначала девы должны будут предстать перед жюри в бальных платьях, потом каждой будет предоставлена возможность поупражняться в риторике, рассказав, почему именно она должна стать невестой короля, и в завершение девы снова должны будут выйти на суд жюри только на этот раз в национальных костюмах, подчёркивающих их принадлежность тому или иному роду.

У Эми с собой было только два платья. Одно — бальное, которое ей безумно нравилось и безумно шло. Второе — повседневное. И всё. Она полагала, что этого будет достаточно. В её планах ведь не было очаровать короля и выйти за него замуж. Она всего-то хотела обратить на себя его внимание, добиться его аудиенции и снова просить об особых чернилах. В этот раз ей не было, что предложить ему взамен. Она надеялась, что придумает, как действовать, в зависимости от обстоятельств. А обстоятельства сложились так, что она нашла след Сэми без всяких чернил. Теперь её задача — как можно дольше оставаться в замке, чтобы была возможность общаться с Лео. А раз так — придётся участвовать во всех конкурсах и не ударить в грязь лицом, чтобы не быть отправленной из замка раньше времени.

Всё это означало, что Эми срочно нужен ещё один наряд. Такой, который, согласно требованию конкурса, подчеркнул бы, что она из Яггелли. Яггелльские одежды очень сильно отличаются от вавельдорских. И кое-кого могут даже привести в ужас. Не зря Яггеллонок считают сумасбродными и дерзкими. Они носят яркие наряды из плотных тканей в красную и зелёную клетку. Их юбки не настолько длинные и пышные, как у жительниц Вавельдоры — обычно не прикрывают даже колен. Зато у яггеллонок в моде шерстяные полосатые чулки, которые любая дева, будь она из бедной семьи или королевских кровей может связать себе сама, потому что с детства обучена этому мастерству.

Эми вспомнила, как они с сёстрами соревновались, кто быстрее свяжет к празднику новую пару. Бывало, что им хватало на это одного дня. Теперь ей пригодится освоенное в детстве искусство. Она собиралась посетить местный рынок и купить всё необходимое, чтобы смастерить себе настоящий яггелльский наряд.

В образе Бобби она направилась в конюшню, где королевский конюх помог ей подобрать скакуна, и к полудню она уже и покинула замок.

В дороге мысленно она всё возвращалась и возвращалась в детство и родительский дом. А всё яггелльские чулки — они разворошили воспоминания. У Эми, кроме близняшки Сэми, было три старших сестры. Она любила их всем сердцем, но самой близкой и дорогой, конечно, была Сэми. И дело даже не в том, что близнецы всегда ощущают особую связь, дело в том, что Сэми была особенной.

Отец всегда относился к дочерям с предельной строгостью. Их воспитывали быть достойными представительницами уважаемого древнего рода. От них требовали послушания, прилежания и неукоснительного следования всем писаным и неписаным правилам. И сёстры все усилия прилагали, чтобы не посрамить отца. Все, кроме Сэми.

Она росла бунтаркой. Ей единственной передалась настоящая дерзкая яггелльская натура. Никто не мог заставить её делать то, что она не хотела, даже отец. Это она придумала трюк с переодеванием в мальчишек. Эми и Сэми часто им пользовались, чтобы выскользнуть из дома и хлебнуть свежего воздуха приключений. Они стали завсегдатаями и любимцами закулисья Театра Трюков, который был расположен через три квартала от родительского дома. Артисты-трюкачи с удовольствием делились премудростями своего искусства с двумя приветливыми бесшабашными подростками. Знал бы отец об их похождениях, запер бы на замок и приставил охрану.

Впрочем, однажды он так и сделал. Эми не любила вспоминать тот день, но он постоянно всплывал в памяти. Это случилось накануне их совершеннолетия. Незадолго до того, как им должно было исполниться восемнадцать, к Сэми начал свататься Аррнесслоун — один из приближённых яггелльского короля. Отец считал партию необыкновенно выгодной. Жених был уважаем и богат. Сэми невзлюбила его с первого взгляда. Сорокалетний, обрюзгший, лысеющий высоковельможа казался ей ужасно старым и скучным. Она была влюблена в молодого артиста театра трюков, искромётного красавца, весёлого и отважного Рено. В него невозможно было не влюбиться. Эми тоже была им покорена.

Отец не хотел тянуть время — назначил помолвку Сэми и Аррнесслоуна ровно в день её восемнадцатилетия, хоть и знал, что дочь и видеть не хочет жениха. Но Сэми не стала отчаиваться — у неё был план.

— Сегодня ночью я сбегу из дома, — поделилась она с сестрой. — Рено отправляется на гастроли в другой город — я с ним. Он давно уже догадался, что я не юноша, а девушка, и признался, что влюблён.

Глава 15 — о неожиданных встречах

Эми так углубилась в воспоминания, что не заметила кое-что странное. Кто-то следовал за ней по дороге на расстоянии нескольких десятков метров. Впрочем, в шумной столице, где толпы людей спешат по своим делам, где то и дело мимо проносятся экипажи, повозки и кареты, не так-то просто заметить слежку.

Она видела только то, что было перед глазами, а мыслями была очень далеко. Мыслями она была с Сэми. Что теперь с сестрой? Где она? Сложилась ли у неё жизнь с Рено? Что если чувства угасли, и он оставил Сэми? А вдруг их любовь дала плоды? Что если у Сэми есть дитя? Столько вопросов… И ещё один самый болезненный: что сестра думает об Эми? Считает её предательницей? Она ведь не знает, что Эми не выдавала её отцу, а только сглупила, открывшись старшей сестре. Теперь Эми сильно жалела об этом.

Жизнь в отчем доме после всего произошедшего превратилась в сплошной кошмар. Отец был вне себя от ярости. Он считал, что побег Сэми из-под венца ляжет грязным пятном на репутации рода. Сначала Аррнесслоуну солгали, что его будущая невеста заболела. Отец надеялся, что за несколько дней нанятые им люди отыщут Сэми, а когда этого не произошло, он придумал другое решение — Эми должна была прикинуться сестрой и выйти замуж за Аррнесслоуна под её именем.

Когда Эми и Сэми были маленькими они любили дурачить близких, меняясь ролями. Природа сделала их настолько похожими, что даже родные не всегда могли их отличить. Но прожить целую жизнь под именем сестры с нелюбимым человеком — казалось худшим из наказаний. Эми решила, что должна сбежать. Наверное, всё же и ей передалась дерзкая яггелльская натура. Однажды ночью, переодевшись в юношу, она покинула отчий дом — сбежала в неизвестность. Эми надеялась, что найдёт сестру и та её простит. И больше они никогда не будут разлучаться.

Эми научилась выживать одна на чужбине, скоро ей стала нравиться вольная жизнь. Однако главная её мечта — найти сестру, оставалась несбыточной. Долгие месяцы поиски не давали результатов, но теперь Эми ощущала, что она как никогда близка к цели.

Рыночная площадь показалась за поворотом, заставив Эми вернуться в реальность и сосредоточиться на делах насущных. Подъехав к площади, она спешилась, и, взяв коня под уздцы, пошла вдоль одного из торговых рядов. Она не надеялась, что здесь, в столице Вавельдоры, сможет купить себе яггелльский наряд, но ей достаточно будет пары мотков шерсти и два отреза плотной пёстрой ткани. Из этих материалов за вечер и ночь она соорудит то, что надо.

Не прошло и часа, как Эми купила всё, что запланировала. Можно было возвращаться, но неожиданно среди бесконечного множества тряпок, украшений и инструментов её внимание привлекла небольшая лавка, где на деревянных полках лежали шпильки, гребни и другие безделушки. Вообще-то, она давно собиралась прикупить себе несколько шпилек, чтобы прочнее крепить к волосам парик.

Она уже собиралась попросить торговца показать их поближе, как её взгляд упал на нечто совершенно особенное — маленькую брошь в форме листочка клевера. Она была выполнена настолько тонко, что казалось, не отличишь от живого листа.

И опять накатили воспоминания. Эми и Сэми не любили родовой герб своей семьи. Он казался слишком напыщенным — благородная роза и клинок в сиянии лучей солнца. Сэми как-то предложила придумать свой герб, который будет только для них двоих. Герб сестринской дружбы. Они решили, что это должен быть листок клевера. Клевер — стойкое растение, в отличие от капризной розы. В его простоте скрыта особая красота. И эта брошь была как раз такой: простой и красивой.

С тех пор, как Эми сбежала из дома, она взяла в привычку тратить деньги только на самые необходимые практичные вещи, но внезапно вспыхнувшее желание стать владелицей этой изящной вещички — живого воплощения их с Сэми сестринского герба, толкало нарушить правила.

— Сколько за брошь? — спросила она с нарочитой небрежностью.

— Пять шенни, милый юноша, — ответил торговец, бросив на неё быстрый взгляд.

Эми мысленно улыбнулась. Совсем недорого — вполне можно себе позволить. Она уже собиралась достать кошель, как рядом появилась женщина в богатом наряде — наверное, супруга какого-нибудь высоковельможи. Её глаза тут же упали на ту же брошь.

— Семь шенни, — громко заявила она, бросив на Эми снисходительный взгляд. — Я беру.

Эми испытала досаду, но сдаваться не собиралась.

— Восемь шенни.

— Двенадцать, — перебила женщина, высокомерно фыркнув.

Эми умела быть упрямой и настойчивой. Началась настоящая битва. Женщина повышала цену с лёгкостью, как будто деньги не имели значения, а Эми с каждым разом всё сильнее сомневалась, стоит ли продолжать. Когда сумма дошла до ста шенни, Эми с грустью ощутила, что эту битву ей не выиграть. Придётся смириться, что клеверная брошь, будто специально созданная по её заказу, уйдёт в другие руки.

И тут прозвучал новый голос:

— Триста шенни.

Эми обернулась, пытаясь понять, кто решился на такой ход. За её спиной стоял не кто иной, как принц Йон-Мартин, с лёгкой, почти насмешливой улыбкой.

У торговца, кажется, дыхание перехватило от столь щедрого предложения. Не веря своему счастью, он даже не стал спрашивать других. Брошь тут же перекочевала к принцу, а соперница Эми, недовольно поджав губы, удалилась.

Глава 16 — о неожиданных подарках

— Возьми, — Йон-Мартин протянул только что приобретённую брошь Бобби. — Передашь своей госпоже.

— Но… — тот замер, будто не зная, как реагировать. На его лице читалась борьба между благодарностью и гордостью.

— Это мой подарок госпоже Эми. Ты ведь хотел купить эту брошь для неё? — принц улыбнулся.

Он внимательно изучал реакцию юноши. Хотел проверить своё умозаключение. Йон-Мартин уже некоторое время назад начал кое о чём догадываться, а теперь его догадка нашла новые подтверждения.

Когда сегодня утром он решил проехаться на рынок, у него не было какой-то конкретной цели. Просто хотел посмотреть, чем живёт столица. Вавельдорский рынок — особое место: шумное, людное, полное запахов и криков. Здесь можно найти всё: от ароматных пряностей до грубого железа. И вся эта рыночная жизнь создавала хаос, который Йон-Мартин, странным образом, находил успокаивающим и восстанавливающим душевные силы.

За несколько кварталов до рынка взгляд принца зацепился за знакомую фигуру Бобби. И с того момента бесцельная прогулка неожиданно приобрела смысл. Йон-Мартин решил проследить за юным слугою госпожи Эми. Пожалуй, принц сам себе не смог бы объяснить, зачем ему это нужно и почему он находит затею забавной и интригующей.

Бобби, не замечая наблюдателя, спешился возле рынка и устремился в один из торговых рядов. Йон-Мартин незаметно следовал за ним, дивуясь, как тот совершенно равнодушно проходит мимо лавок с инструментами или оружием — вещами, на которые любой юноша невольно обратил бы внимание. Зато прилавки с женскими безделушками заставляли его глаза вспыхивать интересом.

У одного из торговцев он приобрёл пару мотков шерстяных ниток и спицы. Йон-Мартин не мог не заметить, с каким знанием дела Бобби выбирал товар — будто сам владеет искусством вязать. Но разве вышивка и вязание — это не те виды рукоделия, которым обучают юных дев?

Ещё больше доказательств своей догадке Йон-Мартин получил, когда Бобби замер возле лавки с лентами, гребнями и шпильками. И что же привлекло внимание юноши в этом женском царстве? Маленькая брошь в форме листочка клевера.

Вещица была занимательной, но не более того. Ни драгоценных камней, ни благородного металла. Однако Бобби любовался брошью, будто это произведение лучших ювелиров королевства. Йон-Мартин догадался: для юного слуги это больше, чем брошь.

Бобби уже потянулся за кошелём, как тут в торг вмешалась полная высокая госпожа с манерами, словно она хозяйка рынка.

Начался настоящий спектакль. Мартин с интересом наблюдал, как Бобби отчаянно пытался перебить цену, но каждый раз женщина побеждала. Когда цена перевалила за сто шенни, лицо Бобби помрачнело. Он стоял, сжимая в руках свой кошель, но было ясно: больше он предложить не мог.

Йон-Мартин понял — пришла пора ему добавить искру в этот торг. Он вышел из тени, шагнув вперёд, и сразу увеличил ставку ещё в три раза, чтобы наверняка отбить охоту у заносчивой госпожи торговаться дальше. Её спесивый взгляд потух, и она, недовольно фыркнув что-то себе под нос, удалилась.

Торговец принял отсчитанные Йон-Мартином деньги, не дыша, не забывая услужливо улыбаться. Но принц почти не смотрел в его сторону. Гораздо интересней было наблюдать за Бобби.

И хоть Йон-Мартин уже протянул ему брошь, объяснив, что это подарок для его госпожи, тот всё равно не спешил принять вещицу. Пришлось вложить её прямо ему в руку. Принц не мог не обратить внимание, какие тонкие и изящные у Бобби пальцы, какое трогательно хрупкое запястье.

— Почему вы это сделали? — наконец спросил Бобби, разглядывая брошь на своей ладони.

— Я давно хотел выразить госпоже Эми своё восхищение, но не находил случая. Думаю, эта изящная вещица послужит сигналом.

— Как вы можете быть восхищены моей госпожой, если не знакомы с ней? — удивился Бобби, ещё не понимая, что этой фразой выдал себя с головой.

Вернее, выдала.

Маленькая ловкая милая лукавая притворщица.

— Откуда ты знаешь, что я с ней не знаком? — невинно поинтересовался Йон-Мартин. — Мы хорошо знакомы. Я нахожу госпожу Эми самой необычной девой, какую мне приходилось когда-либо встречать.

Это было чистой правдой. Плутовка распалила в Йон-Мартине жгучий интерес. Зачем она переодевается юношей? Зачем изображает собственного слугу? Ради развлечения или у неё есть на это свои причины? А если вспомнить, какой необыкновенной ловкостью и бесстрашием она обладает, то её загадка становится ещё более интригующей.

— Хорошо, я передам госпоже ваш комплимент и ваш подарок, — она попыталась улизнуть, ощущая, что могла себя выдать.

Йон-Мартину не хотелось её отпускать. Любопытство терзало попытаться разгадать её тайну прямо здесь и сейчас. Но он сдержал порыв устроить ей допрос посреди рынка.

— Передай своей госпоже вместе с брошью ещё и приглашение на ужин, — улыбнулся он. — Буду ждать её сегодня в малой обеденной беседке в замковом парке, когда колокол на башне времени пробьёт семь раз.

Принцу хотелось, чтобы при следующей их встрече Эми сняла с себя образ Бобби и была сама собой.

Глава 17 — о странных мыслях

План Лиды сработал. Она отвела Гренаттера и Льюлию на террасу, и попросила прислугу принести чай себе и гостям. И пока столик накрывали для чаепития, она заметила в кустах своего крылатого монстрика. Похоже, певунья была в прекрасном настроении — она удобно устроилась между двумя соцветиями гортензии и подала голос:

— Фьюить-фьюить…

Её напевы сливались с щебетанием птиц, но Лида уже научилась отличать голос певуньи от голосов других любителей чирикать. Теперь главное, чтобы она залезла кому-нибудь из гостей в голову и дала своей хозяйке знать, что там. Впрочем, Лида собиралась и сама немного побыть в роли психолога и взломщика чужих мыслей. Свои усилия решила направить на Льюлию. Пусть хоть что-то расскажет. Почему она всё время молчит?

— Наверное, вы испытали необыкновенное счастье, когда чунайским шаманам удалось вылечить Лео, — попыталась разговорить её Лида. — Госпожа Льюлия, расскажите, что вы чувствовали, когда молчавший почти два года сын заговорил? Каким было его первое слово?

Та даже не подняла опущенный в чашку взгляд. За неё снова ответил Гренаттер.

— Словами не передать, как мы были счастливы, — заверил он. — Первым словом Леонардо было “мама”.

Ожидаемый ответ. Наверное, девяносто девять процентов детей именно это слово произносят первым.

— А второе слово?

— Второе — “папа”, — снова выдал ожидаемый ответ Гренаттер.

Лиде всё больше казалось подозрительным, что Льюлия по-прежнему молчит, а её супруг сыплет банальностями. Обычно родителей за язык тянуть не нужно — в их арсенале полно забавных и трогательных историй о своих детях. Она думала, о чём бы ещё спросить гостей, когда малышка-певунья неожиданно снова подала голос:

— Фьюить… фьюить… похи-и… ти-и-ить… фьюить.

Что-что она пропела? Похитить? Это в чьей голове такие мысли? Гренаттера или Льюлии? Это кого они собрались похитить? Лео? Это у них такой план на случай, если им добровольно не отдадут малыша?

Лиде совсем перестала нравиться эта подозрительная парочка. Может, попросить их на выход из замка? Пусть убираются туда, откуда приехали. Она бы, наверное, так и поступила, но мешала мысль: что если перед ней всё же настоящие родители Лео? Какие-никакие доказательства они показали, какое-никакое внешнее сходство с малышом у них есть. Было бы верхом жестокости помешать родителям и ребёнку воссоединиться. Но как понять, лгут они или нет?

Лида решила выяснить для начала хотя бы тот вопрос, который вызывал больше всего подозрений.

— Госпожа Льюлия, почему вы всё время молчите?

За неё опять ответил Гренаттер:

— К сожалению, боги не дали моей супруге голоса.

Так она тоже немая?

— Мне так жаль, — извинилась Лида.

— Мы надеялись, что чунайские шаманы смогут помочь и Леонардо, и ей. Но им удалось вылечить только сына.

— Жаль… — снова повторила Лида.

В свете открывшихся обстоятельств она решила принять половинчатое решение. Больше не будет мучить Гренаттера и Льюлию расспросами, но и приглашать их остаться в замке тоже не станет. Она должна провести своё собственное расследование. Необходимо убедиться на все сто, что это действительно родители Лео, прежде чем будоражить малыша такими новостями.

— Надеюсь, вы понимаете, что прежде чем, что-либо предпринять, я должна убедиться, что доказательства, которые вы предоставили, подлинные, — Лида кивнула на коробку. — Оставьте мне адрес постоялого двора, где остановились, и я дам вам знать, когда проверка будет завершена.

Неизвестно, такого ли ответа ожидали гости, но Гренаттер спорить не стал.

— Мы остановились на постоялом дворе, что в квартале от центральной площади.

— Хорошо, — Лида поднялась, чтобы проводить их, и на всякий случай предостерегающе шепнула Гренаттеру: — Мне известно, что вы замышляете похищение.

Он побледнел. Выходит, госпожа Фьюить совершенно точно прочла мысли, а Лида правильно догадалась, что это мысли не Льюлии, а Гренаттера.

— Не вздумайте даже пытаться осуществить задуманное, — предостерегла его Лида.

Она не знала, о каком похищении идёт речь. Пока её малышка-певунья в состоянии пропеть всего одно слово. Но что бы там ни затевал Гренаттер, похоже, Лида достаточно сильно напугала его своей осведомлённостью, и он откажется от своих намерений.

Лида проводила гостей и уже собиралась вернуться в кабинет, где у них с Несси и Феликсом должно было состояться совещание по подготовке к завтрашнему конкурсу красоты, но на полдороге ей повстречался король.

Судя по всему он пребывал в прекрасном расположении духа, ибо улыбался. Причём улыбка его была с каким-то подтекстом или намёком.

— Я как раз ищу вас, — сообщил он Лиде вместо полагающегося при встрече приветствия наподобие “добрый день”.

— Нуждаетесь в совете? — предположила она.

А для чего ещё королю может понадобиться его советница?

— В некотором роде, — туманно ответил он. — Вы сегодня утром принимали ванну?

Странный вопрос.

— Принимала. Но строго в своё время, — на всякий случай уточнила Лида.

— А вы там не забыли некоторую свою вещь? — ещё более таинственно улыбнулся король.

— Нет.

— Уверены?

Его взгляд прошёлся по Лиде уж как-то слишком внимательно и слишком двояко.

— Уверена.

— Тогда идёмте!

Глава 18 — о цене страшной тайны

Король решительно двинулся в сторону своих покоев, и Лида естественно устремилась за ним. Видимо, в монарших планах было провести спутницу через свои владения в залу для омовений. Её обуревало неслыханное любопытство, о какой забытой вещи может идти речь и почему эта вещь вызвала такую заинтересованность короля? Полотенце? Халат? Нижнее бельё?

Шестое чувство подсказывало, что будь забытая вещь просто деталью одежды, пусть даже… кхм… деликатной деталью, которая вызывает мужской интерес, величество вряд ли решил бы носиться по замку в поисках Лиды, а найдя делать такой таинственный вид. Нет, там что-то гораздо интереснее.

Миновав королевскую гардеробную со всё нарастающей скоростью, Лида и её провожатый оказались в зале для омовений.

— Вот. Разве это не ваше? — король подвёл к скамье, которая стояла недалеко от “джакузи”, и Лида наконец-то увидела из-за чего весь сыр-бор.

От удивления у неё ноги приросли к полу. Она замерла, во все глаза разглядывая предмет, который мирно и обыденно стоял на скамье — дамская сумочка. Не какая-нибудь абстрактная, а Лидина! Лаковая бежевая кожа, ремешок в виде цепочки — минимализм с идеальными швами. У Лиды была к ней любовь с первого взгляда. Однажды она увидела её в витрине магазина и сразу поняла, что купит, сколько бы та ни стоила, потому что моментально осознала, что они просто созданы друг для друга.

Но как её любимица оказалась в зале для омовений? Лида ведь выронила её из рук, перед тем, как её затянуло сюда, в средневековье.

— Снаружи мне эта вещица показалась вполне безобидной, — усмехнулся король, изучая реакцию Лиды, — но когда я заглянул внутрь… — он приподнял левую бровь ассиметрично правой, показывая, что содержимое произвело на него неизгладимое впечатление.

А зачем, спрашивается, он, вообще, туда полез? Любой мужчина должен знать, что стоит заглянуть в дамскую сумочку, сразу попадаешь в параллельное измерение.

В сумочке Лиды, например, всё было подчинено законам хаоса. Там могли уживаться три помады, ни одна из которых никогда не подходила под текущее настроение, открытая месяц назад пачка влажных салфеток, превратившихся в сухие, блокнот, в котором наспех записано то, что ни за что не вспомнишь, для чего. А ещё у неё уже три месяца жил в сумке крохотный пузырёк духов. И вдобавок к нему масса разных полезностей. Но то всё не для мужских глаз.

— Зачем же вы изучали содержимое? — возмутилась Лида. — Вы же, наверное, сразу поняли, что это моя вещь.

— Не сразу, — парировал король. — Ваша сумочка внезапно свалилась в мою ванну ровно так же, как это сделали вы некоторое время назад. Должен же я был проверить, что это.

А вот он и ответ на вопрос, который в данный момент больше всего занимал Лиду: какими судьбами сумку занесло в зал для омовений. Выходит, сумочка появилась здесь так же, как и её хозяйка, а хозяйка появилась тут благодаря мутному ритуалу магистра. Значит, спрашивать о чуде, благодаря которому материализовалась любимица Лиды, нужно у Алоиза.

— Думаю, не обошлось без магистра, — озвучила она королю свои мысли.

И так как ей вернулась способность двигаться, она присела на скамью и взяла сумочку в руки, проверить, сильно ли та пострадала от падения в воду. Каким удовольствием было заглянуть внутрь, убедиться, что практически ничего не намокло, и покопаться в своих сокровищах. Чего тут только не было: зеркальце, упаковка мятных конфеток, смартфон, превратившийся в бесполезный кирпич, ибо разрядился, скрученная записка со списком покупок, расчёска… и, кстати, магнитик на холодильник. Очень необычный, между прочим.

Лида уже и забыла, что в первый же день отпуска, когда она с подругами отдыхала у бассейна, её сфоткал местный фотограф. Он фотографировал всех желающих, а потом предлагал за небольшую сумму заказать у него сувенир со своим изображением: кружку, футболку, магнитик. Вот так Лида и стала счастливой обладательницей оригинального сувенира размером с небольшую открытку — собственное фото в купальнике на фоне голубой водной глади, наклеенное на магнитную пластину и покрытое прозрачным лаком.

— Красивый артефакт, — король бесцеремонно сел рядом с Лидой. — Чьей кисти работа?

С довольной ухмылкой он уставился на магнитик. Почему-то у Лиды не возникло ни малейших сомнений, что тиран уже успел во всех деталях изучить фото, когда осматривал содержимое сумки.

— Увы, имя автора я забыла. А почему вы решили, что это артефакт?

— Потому что он взаимодействует с другим артефактом, — король поднёс к фото руку, и оно примагнитилось к браслету на его запястье. — Видите?

Лида рассмеялась.

— Должна вас разочаровать, подобным образом он взаимодействует с любым железным предметом. Это магнит, а не артефакт.

— Останусь при своём мнении. У меня чутьё на артефакты, — авторитетно заверил король, отлепив фото от браслета, и продолжил беззастенчиво им любоваться. — Он совершенен. Услада для глаз. Подарите мне его.

Ох, ничего себе! Какая наглость! Лида была возмущена до глубины души. Хотя, пожалуй, нет. Не так уж и возмущена. Она хотела бы как следует возмутиться, но ей мешала слишком уж довольная физиономия короля. Он даже не пытался скрыть, какое удовольствие ему доставляет разглядывание фото.

— Однажды я совершенно бескорыстно подарил вам артефакт, — напомнил король. — Лучший из моей коллекции.

Что правда, то правда. И величество даже не представляет, насколько действительно уникальной и полезной оказалась вылупившаяся из его подарка бабочка.

— Могу же я надеяться на взаимность? — нагло поинтересовался он.

С такой обезоруживающей улыбкой ещё никто не напрашивался к Лиде на подарок. Неужели король действительно убеждён, что это какой-то особый артефакт, или ему просто настолько сильно понравилось фото? Вообще-то, подруги говорили, что в этом бирюзовом купальнике Лида сногсшибательна, но на то они и подруги, чтобы слегка преувеличивать.

— А хотите обмен? — теперь улыбка короля стала искушающей. — Вы мне артефакт, а я вам, — он наклонился к самому её уху и шепнул: — открою страшную тайну.

Глава 19 — о лунных церемониях

Как только Лида дала понять, что согласна подарить королю магнитик в обмен на “страшную тайну”, он сразу припрятал его в нагрудный карман своей жилетки. И сделал это с таким видом, что, мол, всё: было ваше, стало наше. Даже если Лида передумает, назад ей свою вещицу уже не вернуть.

— Надеюсь, ваша тайна стоит того, — скептично-иронично хмыкнула Лида.

Этим ироничным скепсисом она, видимо, от короля заразилась. Он все свои действия приправлял подобным соусом.

— Тайна, которой я собираюсь с вами поделиться, безусловно, будет вам крайне интересна, — заверил король бархатным вкрадчивым голосом, — тем более, что она непосредственно касается вас.

Непосредственно Лиды? От любопытства и нетерпения у неё начало пощипывать затылок и кончики пальцев.

— Заинтриговали.

Король придвинулся к ней поближе, будто было очень важно, чтобы только она, и никто больше, не услышал то, что он сейчас скажет. Хотя, вообще-то, обстановка не требовала особой конспирации — в зале для омовений кроме Лиды и короля никого не было и быть не могло. Но если уж ему так хочется шептать ей прямо в ухо — пусть шепчет.

— Прежде чем поведать тайну, хочу проверить одну свою догадку, — сказал он загадочно. И хоть Лида понятия не имела, о чём пойдёт разговор, но испытала лёгкое волнение. — Вам приходилось участвовать в тайнанской лунной церемонии, которую проводят в самую короткую ночь в году?

— Нет, — она удивилась вопросу.

— Да-а, — король лениво улыбнулся. Достал из кармана магнитик и уставился на него. — Я слышал, как проходят эти церемонии. Их называют праздниками чувственности. Ведь так?

Лида читала немного о традициях тайнанцев, которые были описаны в книге путешественника Кристофера. Тайнанские праздники и особенно лунная церемония действительно были полны весьма пикантных деталей. Впрочем, в своё время её не меньше удивило и описание славянских традиций в ночь на Ивана Купала. Там тоже чудачеств хватало.

— Правда ли, что в день лунной церемонии самые красивые незамужние тайнанки, как только начинает вечереть, идут к радужному водопаду и там обнажаются, оставив лишь две узкие полоски яркой ткани прикрывать самые интимные места? — король медленно перевёл взгляд с магнитика на Лиду.

Теперь понятно, как он объяснил себе, почему его советница изображена на “артефакте” в одном купальнике. Он подумал, что запечатлён момент её участия в тайнанской лунной церемонии.

— Это не совсем то… — попыталась объяснить Лида.

— Это то, — улыбка короля стала какой-то соблазнительно двусмысленной. — Тайнанки знают толк в чувственных развлечениях. Лунная церемония тому доказательством, — в его голосе ирония перемешалась с какими-то другими, гораздо менее невинными эмоциями. — Говорят, тайнанки танцуют под звуки бубнов возле водопада, пока на небе не появятся первые звёзды и луна. А после обнажаются совсем, бросая в воду яркие тряпицы, что прикрывали их красоту.

Взгляд короля снова опустился на фото, будто он хотел представить, как Лида срывает с себя купальник и без тени сожаления отправляет в бурлящую воду.

Она чувствовала, что разговор заходит куда-то не туда, хотя короля-то, похоже, устраивала тема. Он спрятал магнитик обратно в карман и, наклонившись к самому её уху, поинтересовался:

— А правда, что самые отчаянные юноши прыгают в воду, чтобы достать цветные лоскуты, оброненные девами? И если какой-то юноша сумел вернуть тайнанке то, что она бросила в воду, то она обязана подарить ему поцелуй…

Какой же провокатор — этот шепчущий на ухо король. Он чуть растягивал слова, произносил их мягко, но с явным намёком. Воображение Лиды легко рисовало картины лунной церемонии, хоть она и никогда не была её участницей. У неё даже лицо немного начало гореть от этих мыслей.

И вдруг её щёк коснулась приятная прохлада — ладони короля. Он мягко развернул Лиду к себе.

— Тайнанские юноши — счастливчики, — усмехнулся король, заглядывая Лиде в глаза. — Не так и сложно им добиться поцелуя. Хотел бы я заполучить в свою власть эти соблазнительные губки, всего лишь за то, чтоб искупаться в водопаде…

Глава 20 — о силе фантазии

Это был очень странный момент. Лида была полностью погружена в свои эмоции, но одновременно через взгляд короля будто бы осознавала и то, что чувствует он. А в нём бурлило что-то опасно обжигающее…

А потом внезапно она ощутила лёгкое жжение в районе своего родимого пятна. И показалось, что кто-то открыл краны, чтобы наполнить ванну водой. Во всяком случае, стало отчётливо слышно характерный звук водяных струй, бьющих о водную поверхность. Или стоп… это же звук водопада…

В тот момент Лида не поняла, что происходит. Это так сильно разыгралась её фантазия или что? Она будто бы перенеслась в тёплый сумрак тайнанского вечера. Вот он, совсем рядом, небольшой водопад, обрамлённый густой изумрудной зеленью. Вода с тихим шёпотом стекала по его камням, словно напевала древнюю мелодию.

Ощущения обострились.

Лида чувствовала, что стоит босиком на тёплом камне, ощущая его гладкость под ступнями. В её груди трепетало странное чувство — предвкушение чего-то особенного, что вот-вот должно случиться. Лёгкий ветерок, насыщенный ароматом влажных папоротников и душистых цветов, касался её кожи, как ласковая рука. Его рука.

Звуки острова были мягкими, обволакивающими. Как его голос. Шёпот падающей воды, стрекот диковинных насекомых, редкий крик ночной птицы — всё это складывалось в гармоничную симфонию. Где-то вдали слышалось переливчатое журчание ручья, а в листьях тропических деревьев иногда пробегал ветер, шевеля кроны.

Она вдохнула полной грудью, ощущая, как мир вокруг неё проникает внутрь. В тёплом, влажном воздухе смешались запахи свежей воды, земли и ночных цветов. Глаза её закрылись, и на губах появилась лёгкая улыбка. Она чувствовала себя связанной с каждым звуком, каждым запахом, каждым движением ветра. Она была частью этого вечного, древнего мира…

Звуки бубна, которые взялись будто из ниоткуда, сначала были тихими, смешивались со звуками природы, но постепенно громкость нарастала, вместе с ней нарастало странное напряжение. Лида ощутила непреодолимое желание отдаться во власть настойчивого ритма, подчиниться ему — она начала двигаться в такт. Другие тайнанки, участницы лунной церемонии, повинуясь традициям, тоже закружились в ритуальном танце. Её движения были совершенными — плавными, чувственными и соблазнительными.

Она знала, что он наблюдает за ней. Жадно ловит глазами каждый взмах руки, каждый наклон, каждый поворот. В нём распалялось пламя. Оно жгло его изнутри, будило в нём древний, как сама жизнь, инстинкт. Он уже не был властен над собой, полностью пленён ею — они оба были готовы к кульминации танца.

Острое, как бритва удовольствие, пронзило его, когда она сорвала с себя лоскуты ткани — последнюю преграду, которая скрывала её первозданную красоту, её женское совершенство. Каким наслаждением было для него прикоснуться взглядом к сосредоточению всего, что есть самого прекрасного и соблазнительного в женщине.

Она бросила ткань, что прикрывала её, в водоём и с трепетом наблюдала, как он устремляется за ней. Его движения были точными и молниеносными — она знала, что уже через пару минут он вернётся к ней с добычей. А значит, ей предстоит выполнить долг. Ни одна тайнанка не вправе отказать в поцелуе мужчине, добывшему её ритуальный танцевальный костюм из водопада.

Это будет сладкое мгновение…

Она закрыла глаза…

Его приближение Лида ощутила по лёгкому движению воздуха. Она прислонилась спиной к гладкому стволу дерева и замерла.

Традиция запрещает мужчине во время лунной церемонии касаться тайнанки руками. Соприкоснуться могут только их губы. Она знала, для него это испытание. Он хотел бы дать волю рукам ласкать её так, чтобы свести с ума их обоих. Но вынужден был подчиниться тайнанским законам. Его ладони упёрлись в ствол дерева рядом с её головой, и секунда, пока его губы приближались к её губам, растянулась в вечность.

Предвкушение закрутило чувства в тугую спираль, а едва ощутимое касание высвободило их безумным взрывом. Поцелуй был лёгким и дразнящим, мятным на вкус. Она так любила мяту, от которой пощипывает губы и кончик языка. Он не спешил, растягивал удовольствие, медленно упивался податливой мягкостью её губ — он прекрасно владел искусством этой древней чувственной игры. Она и не заметила, как у поцелуя появился ритм, и он виртуозно управлял этим ритмом, то ускоряя, то замедляя движения. Голова шла кругом…

Когда Лида открыла глаза, долго не могла понять, что произошло. Эй, кто-нибудь ей объяснит, что это сейчас было? Она по-прежнему сидела на скамье в зале для омовений. И рядом с ней король. И вроде бы ничего необычного, если не считать, что у обоих было немного сбито дыхание. Но ведь всё, что сейчас пронеслось перед её глазами, было лишь игрой воображения? В реальности ведь никакого поцелуя не было? Однажды Лида в своём странном сне уже переносилась на Тайнанский остров. И сейчас как будто бы произошло нечто похожее.

— Так вы обещали какую-то страшную тайну, — напомнила Лида королю, чтобы окончательно вернуться в реальность. — Я жду.

Глава 21 — о том, как переиграть соперника в двойной игре

— Страшная тайна касается вашего жениха, — изрёк король.

Фраза прозвучала обыденно, а сам он выглядел абсолютно непринуждённо, Лида же напротив даже слегка подпрыгнула на скамье от такого поворота разговора. Нет, она, конечно, помнила, что тема жениха однажды уже фигурировала в их с королём беседе — как-то он обмолвился, что один из обитателей замка собирается подбивать к ней клинья. Но пока ситуация не получила дальнейшего развития, никаких женихов Лида возле себя не наблюдала, а потому благополучно списала тот разговор на розыгрыш или сильное преувеличение. Однако рано радовалась.

— Так он всё же существует, этот пресловутый жених? — с удивлением переспросила она.

— Существует. И более того, вы носите на себе его подарок, — прозвучало скептично и даже с неким укором.

Что за наговор? Всё, что Лида носит на себе, пошила ей портниха. Хотя…

— Очки? Вы имеете в виду нашего лекаря???

— Да. Именно он просил меня благословить его на брак с вами.

Лида пришла в некоторое замешательство. Как мог Сильван набиваться ей в женихи, если они друг друга почти не знают? Никакого намёка на искры в её адрес с его стороны никогда не проскакивало, скорее наоборот, лекарь бросал на неё исключительно сухие и даже слегка осуждающие взгляды. Но, если подумать, это и хорошо. Нет искр — нет проблем. Тем не менее, не мешало бы выяснить, что за игру затеял лекарь.

— А как он вам объяснил своё желание посвататься ко мне?

— Сказал, что вы испытываете глубокую взаимную симпатию.

Вот жук! Значит, истинных причин он королю не открыл. Но всё же зачем ему Лида? Надо признать, Сильван — настоящая тёмная лошадка: пытается установить в замке свои драконовские порядки, сватается к Лиде, ловит по ночам сверчков. Наверняка, это всё как-то связано между собой. Вот бы побеседовать с ним в присутствии певуньи — может, она бы вычитала в его голове что-нибудь интересненькое?

Лида хотела было предложить королю совместную авантюру по выведению лекаря на чистую воду, но передумала. Сначала нужно понять, что за странный транс случился с ней сегодня в его присутствии. Хотелось верить, что Лида лишь на мгновение выпала из реальности и король ничего не заметил, но что если это он и спровоцировал этот странный разгул её фантазии?

— Благодарю за сумочку и за тайну, — Лида поднялась, чтобы ретироваться из залы. — Хотя подобные тайны приличный работодатель сообщает сотруднику совершенно безвозмездно, — припечатал она короля на прощание тяжёлым взглядом. И правильно сделала! Это ж сколько он скрывал от неё важную информацию, чтобы при случае что-то за неё выторговать. Тиран и циник!

Йон-Мартин пришёл в малую обеденную беседку за четверть часа до назначенного времени. Прислуга заканчивала сервировать стол. Были учтены все его пожелания — белоснежная скатерть, изящная посуда, свежие цветы. Он поглядывал в окно на аллею, ведущую к входу, и удивлялся, насколько сильно интриговала его предстоящая встреча. Как будет вести себя “Бобби” в своём истинном образе? Окажется ли дева-притворщица такой же смелой, отчаянной и задорной, как и паренёк, которого она изображает?

Время текло как-то уж слишком неторопливо, и в какой-то момент Йон-Мартину подумалось, что Эми не придёт. И хоть правила приличия не поощряют отказывать принцу, но она ведь может снова сослаться на болезнь. Однако в таком случае, ей придётся прислать с извинениями “Бобби”. Йон-Мартин усмехнулся: выходит, в том или ином образе она всё же здесь появится.

Едва колокол на башне времени начал отбивать семь, Йон-Мартин уловил боковым зрением приближающуюся к беседке нежно-голубую тень. Он не слышал шагов, только шелест ткани её платья. Ему доставило удовольствие осознание, что всё же не “Бобби”, а Эми сейчас предстанет перед его глазами.

— Добрый вечер, ваше высочество, — она вошла в беседку с лёгким воздушным грациозным отточенным реверансом — опытный глаз сразу же заметил бы в ней аристократку, получившую отличное воспитание. — Польщена вашим вниманием.

Йон-Мартин поднялся ей на встречу.

— Добрый вечер, Эми, — ему пришлось тоже припомнить всё, что он знал о хороших манерах. — Благодарю, что приняли приглашение, — он отодвинул для неё стул.

Усевшись напротив, Йон-Мартин не отказал себе в удовольствии внимательно изучить свою гостью. От “Бобби” у неё были только глаза и манера улыбаться. Видимо, она умеет очень хорошо накладывать грим.

Её можно было бы назвать ослепительной красавицей, но её красота была совершенно необычной. Сложно даже объяснить, что именно делало её такой красивой. Только лишь правильные утончённые черты лица? Выразительные серые глаза? Роскошные каштановые волосы, свободно спадающие на плечи? Нет, было что-то ещё. Её манера держаться, её движения, её едва заметная улыбка — они были лёгкими и уверенными, будто она всегда была в центре внимания и давно привыкла к всеобщему восторгу, но в то же время они были будто слегка небрежными и независимыми, как у человека привыкшего к свободе.

Йон-Мартин разлил по бокалам напиток. Этикет требовал, чтобы он озвучил повод, причину, мотив или цель этого ужина, но вместо этого он произнёс:

— Это особый тёмный лимонад, который варят из шоколадных плодов дьёйской яблони. Я привёз пару бутылок из Дьёи.

Она с улыбкой сделала несколько глотков и отставила бокал.

— Чудесный вкус. Благодарю. Надеюсь, вы не сочтёте за невежливость, хочу вас сразу предупредить, что не смогу оставаться с вами дольше четверти часа. На завтра на полдень назначен первый конкурс за право стать невестой его величества. Мне нужно время на подготовку.

Йон-Мартина кольнула досада. Он собирался провести здесь, в беседке, никак не меньше пары часов, вызвать Эми на откровенность и разгадать её загадку. Однако у неё совсем другие планы.

— Хотите победить в конкурсе и стать женой короля?

— Все девы, которые приехали по объявлению, этого хотят, — улыбнулась она. — Иначе зачем бы они приезжали, верно?

Глава 22 — о поводах для счастья

Подготовка к конкурсу красоты шла полным ходом. Лида провела уже два заседания штаба, и на вечер было назначено третье — итоговое, на котором все члены штаба должны были отчитаться о проделанной работе.

Колокол на башне времени ещё не успел пробить восемь раз, а Несси уже влетела в кабинет.

— Я всё успела, — радостно сообщила она. — Все участницы конкурса получили приглашения и подробное описание, что от них требуется. Также я раздала приглашения и всем членам жюри.

— Отказов не было? — поинтересовалась Лида.

— Все, кого мы включили в список кандидатур на место в судейской коллегии, согласились с огромной радостью. Кроме одного. Он сказал, что подумает.

И кто же, интересно, оказался таким робким? В состав жюри конкурса решено было включить семь человек. Несси считала, что чем более солидной и полной будет судейская коллегия, тем справедливее будет её вердикт. Лида была с ней полностью согласна. У неё был и свой аргумент в пользу расширенного состава жюри — чем оно авторитетнее, тем сложнее потом будет королю в чём-то упрекнуть Лиду.

В итоге в списке оказались: во-первых, разумеется, сам король, дальше его брат принц Йон-Мартин, затем королевский художник Феликс, как основной эстет королевства и ценитель красоты. Следующим шёл шеф-повар Флоренс, у него по идее тоже должен был бы быть отменный вкус и понимание гармонии. Ещё зачем-то включили королевского лекаря Сильвана — вняли тому аргументу, что красота напрямую зависит от здоровья. Несси настояла также, чтобы её муж, королевский магистр Алоиз, тоже стал членом жюри. Причём аргументировала она своё предложение не тем, что её благоверный мудр, а тем, что в жюри должен быть хоть один женатый мужчина, потому что только женатые разбираются в истинной красоте. Ну и последним, седьмым, членом жюри и одновременно его председателем Лида назначила себя. А Несси взяла самоотвод, в виду того, что у неё и так забот хватало — она будет ведущей конкурса.

— И кто же этот робкий приглашённый, который попросил время на раздумья? — спросила Лида, будучи уверена, что Несси назовёт имя шеф-повара. Из всей семёрки он казался ей самым нерешительным.

— Его величество.

Неожиданно. Ну этот-то точно от скромности не умрёт. Почему же тогда сомневается, становиться ли членом жюри? Хочет, чтобы без его участия ему жену выбирали? Наверняка, затевает какую-нибудь очередную аферу. Интриган!

— Что ж, — усмехнулась Лида, — видимо, он так впечатлён авторитетностью состава жюри, что готов полностью на него положиться.

Несси кивнула, лукаво улыбнулась и продолжила отчёт. Лида диву давалась: и как только помощница успела столько дел провернуть за такой короткий промежуток времени. Выходило, что, в общем-то, всё готово. Оставалось только убедиться, что большая зала для торжеств, где будет проходить конкурс, тоже в полном порядке. Феликс должен был украсить её и прийти с отчётом, но пока задерживался.

Если гора не идёт к Магомету, то можно и самим прогуляться к горе. Несси отправилась в залу для торжеств, а Лида решила поискать Феликса в другом месте, где он по её догадке как раз и мог быть в этот момент. Дело в том, что на дневном заседании с участием Феликса, когда обговаривали, как украсить зал для торжеств, Лида рассказала о проблеме в другом зале — большом бальном. Она надеялась, что совместными усилиями они придумают, что делать с разбитым зеркалом, которое никак невозможно восстановить за несколько дней, оставшихся до бала. Несси крепко призадумалась, а Феликс, напротив, сразу же обрадовал, что у него есть гениальная идея.

— Любой предмет, даже поломанный или разбитый, истёртый временем или искорёженный судьбой можно превратить в произведение искусства, если за дело берётся талантливый творец, — заверил он. — Я посмотрю, что можно сделать.

Прежде чем отправляться на поиски, Лида прихватила с собой детский рисунок, который оставили “якобы родители” Лео. Она ещё ни словом не обмолвилась про них Феликсу, но решила хотя бы узнать, совпадает ли стиль этого рисунка со стилем его подопечного.

Лида действительно нашла Феликса в большой бальной зале. Он неподвижно сидел на полу и смотрел на стену, которая когда-то была полностью зеркальной. Лида тоже устремила туда свой взгляд и обомлела. Сначала она даже не поняла, как такое возможно. Здесь ведь просто было разбитое зеркало, но теперь стена будто ожила. Такой непостижимой красоты она ещё никогда в жизни не видела. Это был мир за гранью реальности. Вернее, это был искусный симбиоз реального и нереального.

Неповреждённые части зеркала оставались гладкими и ясными, отражая залу и мягкий свет люстр. Но именно вокруг них, там, где раньше зияли острые осколки, теперь располагались фрагменты искусства, созданные рукой мастера. Зеркало будто плавно превращалось в водопад. Его блеск сливался с отражениями, его сверкающие потоки выглядели такими живыми, что Лиде показалось, она слышит плеск воды.

Зеркало-водопад… Гениально!

— Феликс — ты волшебник! — вырвалось у Лиды.

Он вздрогнул. Видимо, её восклицание вырвало его из транса. Поднявшись ей на встречу, Феликс улыбнулся.

— Нет, моя прекрасная муза, это волшебство — не моя заслуга. Оживляют мою работу особенные краски, — он кивнул на столик, где лежали его кисти и стояла пара флакончиков с серебристой и золотистой жидкостью.

— Особенные краски? — переспросила Лида и ещё до того, как Феликс ответил, поняла, что он имеет в виду. — Это те краски, которые когда-то делал для тебя Софоклос?

— Да, он знал рецепт. Когда Софоклос бесследно исчез, я думал, что больше мне не доведётся работать этими чудесными красками.

— Откуда же они у тебя взялись? — спросила Лида, зная ответ.

— Это подарок Лео, — Феликс будто засветился изнутри. — Мой малыш — самый необыкновенный ребёнок. Непостижимо, как ему удалось.

— Это правда, — улыбнулась Лида. — Лео – просто чудо! Он знал, насколько для тебя важны эти краски, и хотел тебя порадовать.

Глава 23 — об обязанностях слуги

Колокол на башне времени пробил двенадцать раз.

Полночь.

Человек с двойным дном отошёл от окна, сел за письменный стол и, обмакнув перо в особые чернила, начал старательно выводить на листе бумаги послание.

Прошёл всего один день после того, как я заметил первый знак — появление у преемницы фамильяра. А уже сегодня проявился второй знак — ожила её тайнанская родовая отметина. Полагаю, завтра проявится третий знак. И случится то, что должно случиться.

Довольный собой, он отправил письмо в конверт, на котором написал лишь имя адресата: Арнау.

Эми всю ночь потратила на создание национального наряда для конкурса красоты. Пришлось вспомнить то, чему была обучена с детства, — вязанию чулков. И хоть времени ушло изрядно, но получилось замечательно, как Эми и хотела. Ещё только начал брезжить рассвет, а у неё уже были готовы не только знаменитые полосатые яггелльские чулки, но и пёстрая юбка с жилеткой, которые Эми скроила из отреза ткани, приобретённого на рынке.

Она невольно улыбалась, когда примеряла наряд и крутилась возле зеркала. Было совершенно незаметно, что он сделан наспех. А всё потому, что яркие детали перебирали на себя внимание. Яггелльский национальный костюм очень хорошо передаёт авантюрную и немного бесшабашную яггелльскую сущность. Любителям строгих нравов он может показаться вызывающим. Не зря отец не поощрял дочерей носить что-то подобное, как только они повзрослели. Но зато, пока они были детьми, на каждый праздник дня солнцестояния их наряжали в эти чудесные яркие вещички.

Завершающей частью работы было нарезать ленты, которые яггеллонки по традиции вплетают в волосы. И когда Эми справилась и с этим, до начала конкурса ещё оставалась уйма времени. Можно было бы даже успеть вздремнуть, если бы она не оказалась впутанной в историю с принцем и его внезапным желанием нанять “слугу”.

Перевоплотившись в “Бобби”, Эми направилась в покои Йон-Мартина, по дороге пытаясь угадать, какую работу поручит тот новоприобретённому слуге. Нужен ли принцу посыльный, чтобы выполнять мелкие поручения, или камердинер, чтобы ухаживать за одеждой, или компаньон, развлекать разговорами в поездках, или что-то ещё? Она не боялась никакой работы, но её тревожило, не начал ли принц кое о чём догадываться. Не этим ли объясняется его неожиданный интерес к “Бобби”? Эми очень не хотелось бы разоблачения. Во-первых, образ Бобби нужен ей, чтобы вести своё маленькое расследование не привлекая внимания, а во-вторых, неизвестно, как поступит принц, когда поймёт, что его дурачили.

У Эми мелькала мысль придумать повод, чтобы отказаться от предложения Йон-Мартина, но это могло вызвать ещё большие подозрения, да и не хотелось упускать возможность немного подзаработать. Деньги лишними не будут. В последнее время её запасы немного истощились, а ведь неизвестно, какими будут следующие этапы конкурса: что ещё придумают организаторы и не приведёт ли это к новым тратам.

Вот так, взвесив все “за” и “против”, Эми решила продолжить игру. Ей не раз приходилось выходить сухой из воды, сможет и принца переиграть.

Она постояла у двери его покоев, чтобы дождаться, когда колокол на башне времени пробьёт семь раз, и только после этого постучалась. Хороший слуга должен быть пунктуален, ведь так?

— Входи, — послышалось откуда-то очень издалека.

Она вошла, обвела взглядом комнату, отметила изысканность и мужскую лаконичность убранства, но хозяина этих роскошных владений не увидела.

— Ваше высочество, я к вашим услугам, — произнесла она в пустоту. — Моя госпожа передала мне, что вы наняли меня служить вам по два часа в день.

— Нанял, — подтвердил принц. Теперь Эми расслышала, что голос доносится из приоткрытой внутренней двери. — Буду платить по двадцать шенни в час.

Это было более чем щедро. Эми бывала счастлива, когда за вечер акробатических трюков ей удавалось заработать три-четыре шенни.

Из-за двери снова раздался голос принца. Эми не удалось разобрать, что он сказал, однако было подозрительно похоже на сдавленное чертыхание. Затем она расслышала плеск воды и сделала вывод, что Йон-Мартин в комнате для омовений.

Наконец, он показался из-за двери со словами:

— Бобби, ты вовремя.

Эми едва сдержала улыбку. Вид у принца был весьма комичный. Он был одет по-простому: бриджи и лёгкая полурасстёгнутая рубаха. Несмотря на некоторую небрежность образа, Эми понравилось. Заметно было, что принц прекрасно сложен. Но что с лицом? С одной стороны оно было густо намазано мыльной пеной, а с другой выбрито, но не сказать чтобы гладко: где-то щетина была почти не заметна, а где-то кустилась неравномерными клочьями.

— Сегодня утром во время занятий фехтованием повредил правую кисть, — принц показал Эми перевязанную руку. — Пришлось бриться левой. Но сам видишь, как получилось. Какая удача, что у меня теперь есть слуга, которому можно поручить такую работу.

Принц подошёл к Эми поближе и вложил ей в руку клинковую бритву с длинным острым открытым лезвием.

— Не представляю, что бы без тебя делал. Я приглашён в судейскую коллегию сегодняшнего конкурса красоты. Но как судить красавиц в таком неподобающем виде, — он улыбнулся.

— Хотите, чтобы я вас побрил? — спросила Эми, стараясь не показывать, что её охватывает лёгкая паника.

Как выпутаться? Она прекрасно знала, что нужна некоторая практика, чтобы пользоваться клинковой бритвой. Её острое лезвие считается опасным в неопытных руках.

— Да, Бобби, будь добр, побрей. Я вижу, ты искусен в этом. Всегда так безупречно гладко выбрит, — снова улыбнулся Йон-Мартин. — Идём, — он кивнул в сторону комнаты для омовений.