Совпадения случайны

От автора

Здравствуйте, дорогие друзья!

Вы уже прочитали мою первую книгу "Любовь в кармашке"? ;)

Тогда можете приступать ко второй! :)

Нет, это не продолжение. Это совсем другая история.

Знакомьтесь с новыми героями, добавляйте книгу в библиотеку.

Буду рада вашим звёздочкам и комментариям!

Желаю приятного чтения!

Ваша Маргарита Алёшина

"СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ"

❤️

"Садясь в машину к незнакомцу, будь готова расхлёбывать последствия..."

Даша думала, что всё закончилось. Она пережила, забыла, продолжает жить дальше. Но сегодня в её дверь опять стучит он... Человек из прошлого, который вот уже полгода... мёртв. Что это? Розыгрыш? Случайное совпадение? Или шанс узнать, наконец, правду, скрытую от девушки много лет назад? Пытаясь во всём разобраться, Даша понимает, что никому нельзя доверять...

Совсем чуть-чуть эротики и "крепкие" словечки в диалогах.

Пролог

Все персонажи и события придуманы автором. Любые совпадения с реальностью случайны.

***

- Садясь в машину к незнакомцу, будь готова расхлёбывать последствия! Вот я и расхлёбываю... - горько усмехаюсь, глядя на чёрную гладь крепко заваренного чая. - Ты наливай себе кофе, бери печенье, кури, если хочешь. Сейчас я всё расскажу...

Встаю из-за стола, подхожу к окну. На улице зимняя ночь, в форточку сквозит. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу. От моего дыхания оно запотевает. Смотрю на утонувший в темноте прямоугольник детской площадки.

- На той лавочке мы впервые с ним поцеловались... - так, мысли вслух.

Спиной чувствую взгляд карих глаз. Терпеливо ждёт, когда я перейду к главному, не торопит. Я глубоко вздыхаю и, не оборачиваясь, начинаю говорить:

- В тот вечер Кирилл назначил мне свидание у "Корзиночки". Прислал сообщение с чужого номера. Я должна была сразу насторожиться, но он так убедительно сожалел о разрядившейся батарее и нулевом балансе, что я поверила. Ну, взял телефон у друга, с кем не бывает...

Я приехала к назначенному времени. Кирилл задерживался. Примерно через полчаса от него пришло ещё одно сообщение:

"Прости, приехать не могу! Отправил за тобой Стаса!"

А минутой позже неподалёку остановилась синяя тонированная "ауди". Из переднего окна высунулся незнакомый парень.

- Соколова! - крикнул он. - Садись, прокатимся!

Услышав свою фамилию, я подумала:

"Стас!"

И быстрым шагом направилась к машине. Дура...

Глава 01

Стучат...

Я откладываю книгу и прислушиваюсь.

Нет, показалось.

Беру с тумбочки кружку, делаю глоток остывшего чая, ставлю обратно. Глаза цепляются за надпись на керамической поверхности:

"Любимой внучке от бабули"

Сердце сжимается. Бабушка умерла четыре месяца назад. Эта кружка да чёрно-белый снимок в рамочке - вся память, оставшаяся о ней.

Чтобы прогнать нахлынувшую тоску, я снова утыкаюсь в книгу. Нахожу предложение, на котором остановилась, но едва опять погружаюсь в действие романа…

Стучат…

В этот раз стучат громко и настойчиво. Больше нет никаких сомнений. За дверью кто-то есть.

Бросаю взгляд на часы. Минуту назад они распечатали новые сутки.

Кто может стучаться ко мне в первом часу ночи? Ошиблись квартирой? Дурачатся подростки? Пришла соседка за солью?

От последней мысли сердце съёживается, потому что... у меня нет соседей.

Две другие квартиры на моём этаже давно опустели. Одна из них опечатана. А во второй жила старушка, но она померла год назад.

Что же за незваный гость явился ко мне в такое позднее время?

Между тем стук в дверь продолжается. Звонок у меня не работает, с тех пор как его расплавили сигаретой. Не спрашивайте.

Я поднимаюсь с дивана и осторожно иду к двери.

Она вздрагивает от каждого нового удара. Боюсь, один из них станет последним.

Застываю в двух шагах от порога. Мысли путаются от страха.

Что делать, если дверь не выдержит, и кто-то ворвётся в мой дом?!

Прыгать в окно? Драться? Что?

На моё счастье, стук прекращается, и слышатся удаляющиеся шаги.

Наступившая тишина оглушает и вместе с тем снимает оцепенение с моего тела.

Я осторожно приближаюсь к двери и подтягиваюсь к глазку.

Лестничную площадку заливает грязно-жёлтый свет. Напротив чернеет прямоугольник соседской двери. Снаружи никого нет.

А вдруг этот человек просто затаился между этажами и ждёт?

Прислушиваюсь к каждому шороху. Если он ушёл, рано или поздно хлопнет уличная дверь. Но ничего не происходит. Значит, он всё ещё в подъезде.

«Не открывай!» - кричит мой внутренний голос.

Но вместо того, чтобы вернуться в комнату, забраться на диван и взять книгу, я достаю из сумки ключи, вставляю ноги в резиновые сланцы, поворачиваю замок и выхожу на площадку.

Снаружи вишнёвый дым Этот запах мне противен. Вместе с тошнотой он вызывает у меня неприятные воспоминания.

Я максимально бесшумно прикрываю за собой дверь, подхожу к перилам и смотрю вниз, в лестничный пролёт.

На трёх этажах из пяти нет электричества. Никого не видать. Слышно только убегающий вниз топот и… мужской кашель.

Когда человек берётся за перила, я замечаю его руку в чёрной кожаной перчатке и манжет пуховика.

Красный...

Я ненавижу этот цвет. На то есть свои причины.

В голову закрадывается шальная мысль.

А что, если это... он.

Нет! Это невозможно! Просто дурацкое совпадение.

Почувствовав, что за ним наблюдают, мужчина прижимается к металлической перекладине. Но я успеваю разглядеть только серую спортивную шапочку и тут же отбегаю назад.

"Он ведь не заметил меня? Верно? В противном случае этот человек сейчас поднимется обратно!"

Я разворачиваюсь, чтобы скорее вернуться в квартиру, и… зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать.

В углу на деревянном ящике, в котором покойная баба Зина хранила картошку, сидит… потрёпанный плюшевый медведь.

Выходя на площадку, я не заметила его.

Обыкновенный, набитый синтепоном плюшевый мишка. Такие продаются сейчас в любом детском магазине.

Но этот медведь вгоняет меня в ужас. Глаза вмиг наполняются слезами, потому что я знаю эту игрушку. Я уже видела этот прожжённый сигаретой бант и чёрную пуговицу-глаз, висящую на нитке, это надорванное плюшевое ухо и промасленную от времени картонную бирку «Мир Детства и Ко».

Поверх заводской надписи на ней чёрным маркером выведены два слова:

«Я ВЕРНУЛСЯ»

Крупные печатные буквы неровным почерком.

Я знаю, кто написал эти слова…

Внизу хлопает уличная дверь. Я должна срочно вернуться в квартиру, из кухонного окна хорошо просматривается двор. Если я потороплюсь, то увижу, как он выходит из подъезда.

У меня не сразу получается вставить ключ в замочную скважину. Руки дрожат, потёкшая тушь щиплет глаза. Но со второй попытки замок всё же поддаётся.

Бросаю дверь открытой и, не разуваясь, бегу на кухню. Рывком дёргаю занавеску и припадаю к окну.

Вижу, как от дома отдаляется мужская фигура. Человек идёт к автобусной остановке, где его ждёт... синяя "ауди".

Глава 02

Чуть помедлив, иномарка срывается с места. Уверена, скрывшись за тонированным стеклом, Полянский обернулся и посмотрел на мои окна. Он наверняка заметил меня, а потому обязательно вернётся.

Волной накатывают воспоминания…

Полгода назад. Июль.

Светка Лапина, моя лучшая подруга, собирается ехать на море. Мы с ней с самого утра бродим по торговому центру на Полевшенко. Она перебирает купальники всех цветов и фасонов, примеряет огромные плетёные шляпы и чёрные очки. А я помогаю ей носить покупки.

Подруга смотрит на себя в огромное зеркало выставочного зала и хохочет, как ненормальная. Я притворяюсь, что мне тоже весело. Смеяться искренне я разучилась три недели назад. В тот проклятый вечер... Светка ничего по это не знает.

К обеду мы обе не чувствуем ног от усталости. Подруга уговаривает меня на чашку кофе от «Котейки». Мы потягиваем латте из бумажных стаканчиков и глазеем на оживлённый проспект. Светке звонит очередной воздыхатель. Она подхватывает свою крошечную лаковую сумочку и огромный бумажный пакет из «МальДИВО», посылает мне воздушный поцелуй и испаряется.

Изнывая от жары, я еду домой.

В квартире душно. Пахнет котлетами и жареным луком.

- Бабуль, я дома! - кричу с порога, скидывая босоножки. Из груди вырывается стон облегчения.

Снимаю с плеча сумочку, вешаю её на свободный крючок в прихожей.

- Да, милая! - отзывается бабушка из кухни. - Проходи, мой руки, сейчас будем обедать!

Бабушку мучает давление. От неё я тоже скрыла случившееся.

В кухне на холодильнике работает старый телевизор. Передают новости спорта. В форточку врывается июльская жара. У бабушки на сковороде шипят котлеты.

Она просит меня достать кофе. Я взбираюсь на стул и пока роюсь в буфете, перебирая банки, с экрана раздаётся голос ведущего:

«А теперь к новостям Пригорода. Накануне вечером в дачном посёлке "Жемчужный" возле одного из домов был обнаружен труп мужчины. Им оказался Станислав Владимирович Полянский 1994 года рождения….»

Я стою спиной к телевизору, но, услышав это имя, резко оборачиваюсь. Не моргая, смотрю на чёрно-белое прыгающее изображение.

Красивый был подонок.

Худощавое лицо, заросшее щетиной, тёмно-русые волосы, большие карие глаза, густые ресницы, выраженные скулы, родинка на правой щеке, выпирающий кадык. Расстёгнутый ворот футболки поло. Он будто живой смотрит на меня с экрана.

В тот вечер на нём была эта же футболка.

«По версии следственных органов, произошёл несчастный случай, - продолжает ведущий. - В результате падения со второго этажа своего загородного дома Полянский получил черепно-мозговую травму, от которой скончался на месте. По оперативным данным молодой человек находился в состоянии алкогольного опьянения…»

В голове повторяется эхом:

"Скончался на месте... Скончался на месте..."

От этой новости у меня темнеет в глазах. Банка с кофе падает из рук и со звоном разбивается о кафель. Чувствуя, что вот-вот упаду, я хватаюсь за дверцу буфета.

Бабушка громко охает, помогает мне спуститься со стула.

Она по-своему понимает мою реакцию:

- От жары плохо? Присядь, милая, передохни! Бог с ним, с кофе…

Наливает стакан воды, протягивает мне. Я делаю несколько больших глотков.

Бабуля тем временем ворчит, переворачивая котлеты:

- Вот ведь дураки молодые! Напьются, подерутся! Теперь вон из окон падают! Жаль парнишку, пожить не успел…

А мне не жаль. Этот "парнишка" получил по заслугам.

Если бы бабушка знала, что он сделал...

- Как ты, Дашенька? - бабуля оборачивается. - Всё ещё плохо? Жара... Будь она не ладна!

- Нормально, бабуль...

Бабушка не знает, что плохо мне вовсе не от жары, а от понимания того, что Полянский не сам упал из окна. Ему "помогли". И я знаю, кто...

- Он всё-таки сделал это... - срывается с губ.

- Что ты сказала, Дашенька? - переспрашивает бабушка.

- Говорю, кофе собрать надо... Я за веником...

Теперь я обхватываю голову руками, пытаясь собраться с мыслями.

Это невозможно! Этот человек уже полгода мёртв! Покойники не курят, не кашляют и не оставляют посылок под дверью! Всё это какой-то бред!

А что, если Полянский всех обманул?

Это кажется нереальным, и всё же.

Что, если это не его тело обнаружили в "Жемчужном"?

А сам он затаился, выждал время и... вернулся!

Вернулся, чтобы...

Я боюсь даже предположить, что нужно этому подонку.

Глава 03

Я не верю своим глазам!

Десять минут назад плюшевый медведь был здесь, на ящике, а теперь он исчез!

Этому должно быть какое-то объяснение.

Я прислушиваюсь, ожидая услышать топот на лестнице или чьё-то тяжёлое дыхание где-то поблизости, но в подъезде тихо. Только лампочка под потолком иногда потрескивает и моргает, угрожая в любой момент перегореть.

Спускаться по ступенькам и проверять, нет ли кого между этажами, не решаюсь.

Захлопываю дверь, пытаюсь осмыслить случившееся.

Выходит, тень в пороге мне не показалась. Здесь, действительно, кто-то был.

И это не Полянский, внезапно воскресший из мёртвых. Я своими глазами видела, как тот сел в машину и уехал.

Здесь был другой человек.

Но кому понадобилось бродить по этажам и собирать оставленные без присмотра вещи? Разве что какому-нибудь бездомному бродяге, какие в нашем подъезде не редкость.

В мои размышления врываются глухие удары музыкального ритма и пьяные выкрики. Очередная вечеринка у Славки Тимохина, моего соседа с первого этажа. Опять столпились под окнами, галдят, ржут и отборно матерятся.

Среди прочих узнаю голос Толика Карасёва, моего бывшего одноклассника. Он тоже здесь, хотя с Тимохиным их связывает только общий учебник по математике за второй класс.

Толик специально прибился к этой компании, чтобы чаще попадаться мне на глаза.

Постойте...

Карась!

Ну, конечно!

Почему я сразу о нём не подумала?

Живёт Толик рядом, в соседнем подъезде. Дорогу к моей двери он знает, и делать мне гадости ему не впервой. Мы с первого класса ненавидим друг друга.

Когда-то у нас был шанс подружиться. Но мы его упустили. А точнее этот дурак опять всё испортил.

И теперь вместо того, чтобы просить у меня прощения, Карась методично отравляет мне жизнь.

Расплавленный звонок, к слову сказать, это его работа.

Кроме того, он единственный, кому я рассказала о Полянском. Рассказала всю правду, ничего не скрывая. А плюшевого медведя и вовсе описала в мельчайших подробностях.

А теперь Карасёв этим воспользовался, чтобы в очередной раз надо мной поиздеваться. Нашёл похожую игрушку, основательно над ней поработал и подкинул к моей двери. А Полянского, очевидно, изобразил кто-то из его дружков.

Вот же придурки!

Но если Карасёв был у моего порога, почему он не воспользовался открытой дверью? Почему не зашёл наговорить мне каких-нибудь гадостей? Ведь для него это обычное дело.

Почему в этот раз Толик предпочёл остаться незамеченным?

Чтобы это выяснить, я бросаюсь к сумке за телефоном.

Только телефона в сумке нет...

Глава 04

- Ну, где же ты! - я уже в третий раз перерываю содержимое сумки, пытаясь найти свой мобильник.

Ключи, проездной билет, блеск для губ, наушники, паспорт…

- Твою ж мать! - в отчаянии вытряхиваю весь этот хлам на пол и, опустившись на колени, принимаюсь перебирать.

Бесполезное занятие. Телефона нет.

Хватаюсь за голову. Где же он?

Мысленно расставляю по порядку события минувшего дня.

Утром поехала на автобусе в колледж. По пути в заметках набросала план курсовой работы. На занятиях открывала в телефоне калькулятор. Пока были в столовой, показывала Светке свою фотографию с кактусом. Потом мы ехали домой. Светка спросила у меня, который час, я полезла в сумку за телефоном, а потом... Чёрт, не помню!

Может быть, я сунула его в карман?

Бросаюсь к пуховику. Хлопаю по карманам. Ничего.

- Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Бегу в комнату, хлопаю ящиками стола, шарю руками по книжной полке, перетрясаю плед... Ни-че-го.

И тогда я поднимаю пожелтевшую трубку старого телефона и пытаюсь набрать свой номер. Несколько раз палец срывается с диска, и мне приходится начинать всё с начала. И только с третьей попытки я, наконец, слышу в трубке, что мой «аппарат выключен или находится вне зоны действия сети».

Полный провал! Что теперь делать?

Первое, что приходит в голову, позвонить подруге. Я набираю Светкин номер.

- Алло… - отвечает та сонным голосом после шестого или седьмого гудка.

- Лапина, я потеряла телефон! - кричу едва пробудившейся подруге.

Светка спросонья ничего не понимает:

- А? Это кто?

- Это Даша… - быстро говорю я и повторяю почти по слогам, - Лапина, ты слышишь? Я потеряла телефон!

- Что? Опять? - зевает подруга. Кажется, она абсолютно равнодушна к моей беде. - У тебя это входит в привычку!

Да, это мой второй телефон за последние полгода. Первый, наверно, так и лежит где-то там, в зарослях багульника в пятидесяти километрах от города...

- А ты везде посмотрела? - спрашивает Светка.

- Ну, конечно! Его нигде нет! - до боли в пальцах сжимаю трубку. - И звонить пробовала! Аппарат абонента выключен... Понятия не имею, где могла его оставить!

Забывшись, резко встаю с дивана и делаю шаг в сторону окна. Провод натягивается, телефон ползёт за ним, едва не падая с тумбочки. Я подхватываю его свободной рукой.

- В этом куске пластика вся моя жизнь! Учёба, работа, телефоны, адреса...

- Ой, только не говори, что ты больше не записываешь адреса и телефоны в потрёпанную записную книжецу! Видела у тебя такую!

Ну, да... Записываю. Но...

- Там же все мои фотографии! - хнычу от обиды. - Вот что мне теперь делать?

- Помнится, в прошлый раз ты так не оплакивала свой мобильник! - подмечает Светка.

"Да уж... И без того было, над чем поплакать..." - думаю про себя, а в слух говорю:

- В прошлый раз в нём не было ни одной фотографии. Он мог только звонить и принимать сообщения!

Полусонная Лапина смеётся в ответ:

- Я тебя умоляю! Кому нужны твои фотографии? На них же не разобрать ничего! В наше время с таким кнопочным чудовищем уже никто не ходит! Потерялся - туда ему и дорога! Не парься! Завтра сходим в салон, выберем тебе новый "кирпич", если конечно их ещё продают... Даша, ты слышишь?

Я замолкаю...

Карась! Это тоже его рук дело!

Пока я смотрела в окно, он воспользовался открытой дверью, проник в мой дом, вытащил из кармана мой мобильник, а за одно прихватил медведя.

Теперь ясно, почему он предпочёл остаться незамеченным!

- Дашка! Ау! - Светка всё ещё висит на линии.

- Прости, я задумалась! Мне жаль, что я тебя разбудила! Увидимся завтра на занятиях! - говорю я и сразу кладу трубку.

Меня так и тянет позвонить Карасёву, а лучше ворваться на вечеринку к Тимохину, и лично посмотреть Толику в его бесстыжие глаза. Но я уговариваю себя дождаться более подходящего момента.

Какую бы гадость не придумал Карасёв на этот раз, хуже он мне уже не сделает.

Самое страшное уже случилось.

Это из-за него моя бабушка умерла...

Глава 05

На часах две минуты третьего, я не сплю, брожу в полумраке пустой квартиры, прислушиваясь к ночной тишине.

Мы с бабушкой прожили здесь почти двенадцать лет, но за минувшие годы эта просторная «двушка» с высокими потолками и видом на центральный парк так и не стала мне родной.

Я то и дело вспоминаю нашу облупившуюся «хрущёвку» на Садовой. Пятиметровая кухня, крошечный санузел, узкая длинная комната и проходной зал. Нам с бабушкой этих тридцати квадратов хватало с головой.

Под окнами тихий дворик, огороженный от внешнего мира стройным рядом тополей. Во дворе детская площадка, сразу за домом детский сад, чуть дальше школа, за ней поликлиника и пятая женская консультация. Аптека, банк, супермаркет - всё в шаговой доступности. Казалось бы, что ещё надо?

Но когда мне исполнилось семь, бабушка решила перебраться в центр.

Соседи в один голос заохали. С маленьким ребёнком! Под старость лет! Куда? Зачем? Но бабушка никого не слушала. Она знала, что делает.

- Школа на Садовой никудышная. Центральная лучше! - говорила она.

Все наши вещи уместились в двух хозяйственных сумках и одном чемодане на колёсиках. Всё остальное мы оставили новым жильцам.

Потом я спрашивала бабушку, почему мы не забрали с собой телевизор, холодильник и другие вещи. И она ответила мне:

- Таковы условия продажи!

И этого ответа мне, первоклашке, было достаточно.

Кроме того, в новой квартире было всё, что нужно для жизни.

Помимо крупной мебели от прежних хозяев остались книги, кое-какая одежда и даже игрушки. Только всё это было другим, незнакомым.

Мне, семилетней девчушке, внезапно выдернутой из родного уголка, потолки казались слишком высокими, стены - серыми, комнаты - чужими и холодными.

Я сравнивала себя с маленькой рыбкой из недавно прочитанной сказки*. Мальчик приготовил для неё просторный большой аквариум с чистой водой и цветным грунтом. Украсил его растениями, подводной пещерой, и даже затонувшим кораблём. Но рыбка грустила по своему крошечному аквариуму в зоомагазине, из которого её выловили. В нём не было ни одного украшения, но там были её друзья. Рыбка скучала по ним, и потому плохо кушала и не хотела плавать и резвиться.

Я скучала не столько по розовым обоям своей комнаты, сколько по ребятам, оставшимся там, в прошлой жизни. Особенно по Кириллу Панову, светленькому мальчику из садика. Тогда я ещё не знала, что, спустя годы, снова встречу его.

А пока меня не радовало даже близкое расположение центрального парка с его каруселями и сахарной ватой. Мне каждый день хотелось плакать и вернуться на Садовую.

Бабушка беспокоилась, крутилась вокруг меня, создавала уют, наполняла дом ароматами домашней стряпни.

- Теперь это наш дом, Дашенька! Со временем ты привыкнешь! - уверяла она.

Но я так и не привыкла. Теперь, когда бабушки больше нет, этот дом кажется мне ещё более мрачным и унылым. А этой ночью мне особенно тяжело выносить молчание его стен.

Помню, раньше в бабушкиной комнате бормотал старый ламповый телевизор. Она что-то ворчала, шаркала по полу тапочками, без конца поправляла занавески, кряхтела, усаживаясь на диван.

Сейчас в этом доме стоит самая настоящая мёртвая тишина.

И виновата в этом всего одна ночь.

Ночь, которая разделила нашу спокойную размеренную жизнь на «до» и «после».

Бабушка предупреждала меня, что моё увлечение Кириллом ни к чему хорошему не приведёт. Но я любила этого парня и не слушала её. И однажды поплатилась за это...

Мне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. А бабуля так и не смогла оправиться. Её больное сердце не выдержало правды о случившемся.

Я опускаюсь на диван, беру с тумбочки бабушкину фотографию и тихонько сквозь слёзы шепчу:

- Прости, бабуль... Если бы я не была такой упрямой…

За последние четыре месяца я почти научилась жить одна. Ушла с головой в учёбу, хобби превратила в работу, обрела уверенность в том, что самое страшное позади, и теперь всё наладится.

Но теперь одиночество и страх душат меня с новой силой.

В голову лезут дурацкие мысли. Я думаю о Карасёве и его тупых приколах, следом вспоминаю Полянского и тут же думаю о пропавшем мобильнике.

Чтобы ни о чём не думать, я возвращаю бабушкину фотографию на место, убираю книгу, заворачиваюсь в плед и закрываю глаза.

Но всего через пару часов просыпаюсь в холодном поту от ночного кошмара...

______________________________________________

* В главе упоминается сказка "Дружок" из моего сборника "Котяткины сказки"

Глава 06

Я думала, что перестала видеть кошмары. Увы…

Обычно мне снится Пригород. Самая его окраина, где заканчиваются двухэтажные дома с открытыми навесными балконам и вытянутыми окнами-арками, и начинается лес. Где последний перекрёсток предлагает путникам выбрать любое из четырёх направлений: в Н-ск, в Центральный Пригород, в К-ск или к дачному посёлку «Жемчужный».

Все мои страшные сны начинаются здесь. На «адском перекрёстке», как называют его местные жители. Слишком уж много смертей видело это перепутье.

Обычно в своих снах я поворачиваю в сторону Н-ска. Не спеша бреду вдоль обочины мимо подсолнуховых полей и пыльных кустарников, вдыхаю аромат прелой травы, пинаю камешки на дороге. Тёплый ветер играет моими волосами и треплет подол летнего сарафана. На моём плече сумка из «МальДИВО», в руке телефон. В наушниках «Маленький принц» обещает нам «встретиться снова», и ничего не предвещает беды. Но внезапно за спиной раздаётся гудок клаксона. Я оборачиваюсь… А дальше синяя «ауди» увозит меня в ночной кошмар.

Иногда мне снится Центральный Пригород и его узкие тенистые аллеи, где растущие по обеим сторонам тротуара деревья смыкаются кронами, образуя арку.

Но сегодня я смотрю на улицу свысока, а точнее со второго этажа заброшенной постройки.

С неба льётся солнечный свет. Он разбивается о листву, о серый асфальт, рассыпается осколками по следам ночного дождя.

Я рассматриваю дом у дороги. В Пригороде это единственная пятиэтажка.

Моё внимание притягивает распахнутое окно на четвёртом этаже. Среди прочих, наглухо заколоченных, оно выделяется, словно родинка на белоснежной коже.

Я знаю, что будет дальше...

В окне - женщина. Устроившись на подоконнике, она наблюдает сверху за прохожими. Ветер треплет подол её белого платья. Длинные волнистые волосы переливаются на солнце всей гаммой оттенков от светло-русого до золотого. Она сжимает в руках бокал вина, время от времени поднося его к губам.

Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть её черты, но на таком расстоянии сделать это невозможно. Мне хочется думать, что она молода, красива и влюблена. Она уже снилась мне раньше. Но ни один сон не показал мне её лица.

Между тем женщина допивает вино и отставляет бокал. После аккуратно приглаживает волосы, поправляет съехавшую с плеча лямку, разворачивается и осторожно спускает ноги с окна, словно хочет вернуться в комнату. Но не уходит.

Развернувшись спиной, она продолжает сидеть на подоконнике, и вскоре порывы ветра доносят до меня её сдавленные рыдания. А мгновением позже женщина вскрикивает и опрокидывается назад в распахнутое окно.

Пытаясь удержаться, она хватается за оконную раму, но пальцы соскальзывают с гладкого пластика.

Время становится тягучим и липким, словно горячая карамель...

Как в старом чёрно-белом фильме, поставленном на медленную перемотку, я вижу парящий в воздухе силуэт. Раскинув руки, женщина приближается к земле. Ветер подхватывает её белое платье и перебирает золотистые локоны. В последний раз.

Из моей груди вырывается протяжный крик.

- Я не хочу видеть, как она разобьётся! Я не хочу видеть, как она разобьётся!

Зажмуриваю глаза, закрываю уши и опускаюсь на колени. Но даже сквозь созданный барьер слышу глухой удар от столкновения тела с землёй.

Птицы, поющие в листве старого тополя, разом замолкают и срываются с веток. На залитую радостным солнцем улицу опускается злая тишина.

Мне требуется время, чтобы набраться смелости и опять выглянуть в окно.

Осторожно подтягиваюсь к плохо покрашенному подоконнику. Створка, через которую я смотрела прежде, распахнута. Я же нарочно выбираю другую, закрытую, с мутным от грязи стеклом. Потому что боюсь ожидающей меня картины...

Она неподвижно лежит на асфальте. Я с замиранием сердца смотрю на неё из своего укрытия. С такого расстояния сложно определить, дышит она или нет.

И вдруг женщина приподнимает руку.

- О, боже! Она жива! - вскрикиваю я и бросаюсь к выходу.

Чтобы попасть на улицу, мне нужно преодолеть два пролёта прогнивших ступенек. Рассохшиеся доски провисают и скрипят под ногами. Одна из них разламывается, я проваливаюсь одной ногой, но успеваю зацепиться за перила. Вытаскивая ногу, распарываю лодыжку, вскрикиваю от внезапной жгучей боли, но продолжаю пробираться к выходу и, наконец, выбегаю на безлюдную улицу.

Теперь меня и эту женщину разделяет серая полоса проезжей части, по которой непрерывным потоком несутся автомобили.

Я размахиваю руками, пытаясь привлечь внимание водителей, но те безразлично проезжают мимо.

Сквозь пролетающие машины я смотрю на несчастную женщину.

Она лежит на спине и будто смотрит в небо. На самом же деле её взор устремлён на окно. То самое, из которого она выпала. Оно распахнуто, ветер колышет занавески, а за ними я вижу... чёрный силуэт. Мужчина это или женщина не разобрать.

- В комнате человек! Это он сбросил её! - кричу в никуда.

С трудом перебравшись через дорогу, устремляюсь к женщине. Склоняюсь над ней и понимаю, что... не вижу её лица. Осторожно кладу её голову себе на колени, убираю светлые пряди от лица... А лица нет! Словно кто-то стёр его ластиком, как какой-то неудачный рисунок.

Глава 07

Вторая пара началась пятнадцать минут назад, но преподавателя до сих пор нет, и будущие экономисты строительного колледжа страдают от безделья.

Парни, собравшись толпой, играют в карты на последней парте. Девчонки листают каталог косметики у окна.

Кузнецова, звезда нашей группы, как обычно отделившись от всех, сосредоточенно красит ногти.

Тупикина, её верная страшная подруга, строчит смс-ки очередному воздыхателю. Сомневаюсь, что ребята клюют на её жидкие волосы и толстые ноги. Скорее, она берёт их совсем другой частью тела. И это точно не мозг.

Я уже два года знаю этих ребят, но дружу только со Светкой. Остальным от меня перепадает лишь сухое "Привет", ну и курсовые работы за умеренную плату. А так я не лезу к ним, они не лезут ко мне, и все счастливы.

Светка копается в смартфоне, пытаясь найти лучшую замену моему пропавшему телефону. Она периодически толкает меня локтем и зачитывает характеристики очередной модели:

- Во, гляди! Оперативки 3 Гб, камера 13 Мп и диагональ 5,5 дюймов... С моим "масиком", конечно, не сравнить, но для тебя это отличный вариант...

Заметив, что я уже второй раз пропускаю её слова мимо ушей, она наклоняется ко мне.

- Дашка, ты слушаешь?

Нет, я не слушаю... Я вывожу в тетради кружочки, цветочки и разные каракули, а сама думаю о ночном кошмаре, от которого проснулась утром.

- Она снова и снова умирает на моих руках… - срывается с губ.

Светка тут же отзывается:

- Ты о чём? Кто умирает?

Я поворачиваюсь к ней:

- Та женщина в окне пятиэтажки. Она опять приснилась мне...

- И опять выпала из окна? - Светка знает об этих моих кошмарах.

- Да, - киваю. - И её лицо... Оно опять было стёрто! Она умерла, а прохожие показывали на меня пальцами и скандировали: "Убийца! Убийца!"

- Дашка, это просто плохой сон! - успокаивает Светка. - Мне тоже, бывает, такое приснится! - она театрально закатывает глаза.

- Я много думала об этих снах, - кручу в руках простой карандаш. - А что, если мне снится... мама.

- Почему ты так решила?

- Я не вижу её лица, потому что не знаю, как она выглядит. Знаю только имя... Лариса. Ещё знаю, что у неё были длинные волнистые волосы, и что она умерла. Бабушка никогда не рассказывала мне, как это случилось. Она вообще не любила говорить о моих родителях и ни разу не показала мне их фотографий. Всякий раз, когда я просила её рассказать о матери, бабушка уходила от ответа. Ссылалась на занятость или плохое самочувствие, а сама потом пила таблетки от давления. Думала, я не замечаю, как они убывают в её аптечке...

Я отрываю взгляд от карандаша и смотрю на подругу:

- Светка, я думаю, с мамой произошло что-то ужасное, а эти сны пытаются рассказать мне, что именно случилось.

- Даже не знаю, что сказать... - отвечает подруга, а сама одним глазом уже провалилась в экран смартфона.

- Правда... - я опять кручу карандаш. - В этот раз какой-то человек сбросил её с подоконника. В прошлом сне мы с ней ехали на машине. Она была за рулём, а я на заднем сиденье. Я видела только её затылок - собранные в пучок золотистые локоны. Вдруг она резко затормозила и покинула салон. А потом её нашли мёртвой в лесополосе недалеко от "Пригорода". Мне снится разное, но итог всегда один - я не вижу её лица, и она мертва...

Пустившись в рассуждения, я не сразу замечаю, что Светка окончательно уткнулась в смартфон и, едва сдерживая улыбку, уже строчит кому-то сообщение. Наверняка она не услышала и половины из того, что я говорила.

Я не обижаюсь. Что взять с человека, у которого на уме лишь гаджеты, соцсети, шмотки и мальчики. Светке не понять глубины моих переживаний. У неё есть мама Тамара Борисовна, папа Владислав Андреевич и отчим Женька. Она сама его так называет. Он моложе Тамары Борисовны на десять лет, и старше Светки на двенадцать.

"Ну какой с него отец! Женька и есть Женька!" - фыркает подруга.

Моя подруга с рождения была окружена целой толпой родственников, а у меня из близких людей была только бабушка. А теперь и её не стало. Так что нам со Светкой не понять друг друга.

Возвращаюсь к каракулям в тетради и остаюсь один на один со своими мыслями, коих в моей голове целый рой.

Я думаю о вчерашней тупой шутке, придуманной Карасёвым, о плюшевом медведе, так умело скопированным его руками, о пропавшем мобильнике.

Наконец, опять думаю о матери...

Какой она была? Что с ней случилось?

Признаюсь, последнее заботит меня сейчас больше остального.

Какая же страшная участь её постигла, что бабушка предпочла унести эту тайну в могилу?..

Глава 08

Моя бабушка Ольга Николаевна Соколова была красивой женщиной. Едва тронутые сединой густые чёрные волосы собирала в аккуратный пучок на затылке, большие карие глаза чуть подводила карандашом. Другой косметикой не пользовалась, одевалась строго, вела себя сдержанно, была образована, много читала и вкусно готовила. 

Всю свою жизнь бабушка преподавала русский язык и литературу в Центральном лицее, но к моему рождению уже вышла на пенсию.

До пяти лет я считала её своей матерью, потому так и звала - мама Оля. 

Но однажды после утренника тётя Лиля, мама Полинки Воронцовой, спросила меня:

- Даша, как поживает твоя бабушка? Что-то давно я её не видела!

Полинка, которая на протяжении всего нашего пребывания в детском саду была занозой в моей заднице, громко прыснула. Ещё бы! Она же чаще других детей спрашивала у меня: «Дашка, а почему у тебя такая старая мама? Моя, смотри, какая молодая! А твоя такая древняя, что того и гляди развалится!» Ух, сколько раз мне хотелось врезать ей за это! 

В тот момент я опять едва справилась с желанием повалить Полинку на пол и, как следует, отдубасить. 

Помню, ответила тёте Лиле что-то невнятное, а вечером выбрала удобный момент и подошла к маме Оле.

Та, уютно расположившись в своём кресле у торшера, ловко орудовала спицами. Я остановилась напротив неё и спросила:

- Мама Оля, а почему сегодня тётя Лиля назвала тебя моей бабушкой?

Бабуля взглянула на меня уставшими глазами и, отложив вязание, протянула свои худые морщинистые руки:

- Подойди ко мне, милая!

Она усадила меня около себя и, мягко поглаживая по голове, проговорила:

- Видишь ли, деточка… - мама Оля умолкла на несколько секунд, собираясь с духом, и, наконец, произнесла, - дело в том, что я и правда твоя бабушка…

Я широко распахнула глаза от удивления:

- Как? А где же тогда моя мама? Ведь у всех детей в нашем садике есть мамы и папы. Только у Вадика нет. Его бабушка в капусте нашла. Он сам так говорит…

На моей последней фразе мама Оля вымученно улыбнулась:

- В капусте, говоришь? Ну, так и я тебя в капусте нашла!

- Вот здорово! - радостно воскликнула я.

Теперь мне не терпелось прийти в детский сад и похвалиться Вадику, что не только его в капусте нашли.

Позже я переключилась на что-то другое, более важное и интересное, и на какое-то время забыла об этом разговоре. 

Потом детский сад был пройден. Мы уехали с Садовой. Я поступила в Центральную среднюю школу. 

Вот там-то примерно в классе третьем одноклассницы во главе с Кузнецовой любезно рассказали мне о том, что деда Мороза не существует, что подарки под ёлку кладут родители, и что детей не находят в капусте.

Тогда я опять подошла к маме Оле, чтобы она объяснила мне, наконец, что на самом деле случилось с моими родителями.

- На версию про аиста я тоже не согласна! – строго предупредила я.

В ответ бабушка только вздохнула и, снова усадив меня рядом с собой, сказала:

- Думаю, пора рассказать тебе правду…

- Какую правду? – я затаила дыхание, дожидаясь ответа, но мама Оля будто нарочно медлила. Собираясь с мыслями, она разглаживала подол халата на коленях, смахивая с него невидимые пылинки.

Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем она, наконец, сказала:

- Деточка, я думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять это… Твоя мама… Она умерла…

- А как это случилось? - спросила я.

Та будто нарочно проигнорировала мой вопрос.

- Она была очень красивой женщиной! У неё были шикарные золотистые локоны… Её звали Лариса... Ларочка... 

- Почему она умерла, бабушка?

Кажется, в тот вечер я впервые назвала её бабушкой. 

Та вдруг встрепенулась:

- Ой, я же совсем забыла! Мне ещё позвонить надо! Ты, Дашенька, иди пока, поиграй. Я быстро переговорю, а потом будем ужинать.

Конечно, бабуля специально уходила от разговора. 

Я воскликнула:

- Бабушка! Ты не рассказала!

- Не сейчас, дорогая! Обещаю, я позже тебе расскажу! А сейчас мне правда нужно идти! - она торопливо поднялась с дивана и ушла на кухню.

Я, как послушная девочка, оставила бабушку в покое и занялась игрушками. А позже до меня долетели обрывки её телефонного разговора. 

Бабушка говорила кому-то:

- Как же я расскажу ей об этом! Она же ещё ребёнок! Пусть подрастёт немного! 

И вот мне уже девятнадцать, но я так и не знаю, что случилось с моей мамой... 

Глава 09

После занятий мы спускаемся в гардероб, принимаем у Изольды Никифоровны наши вещи и сваливаем их на свободную скамейку.

- Пробежимся по магазинам? - спрашивает Светка, поправляя шапку перед высоким зеркалом.

Мне некогда гулять. Я хочу быстрее вернуться домой, заглянуть к Толику и забрать у него свой мобильник.

- Прости, сегодня никак! - говорю я, застёгивая пуховик. - У меня дела... 

- Брось! Знаю я твои дела! Задачки по математике решать! - подруга достаёт из кармана тюбик с блеском и аккуратно наносит его на губы. 

- Дело не только в задачках... 

- А в чём же ещё?

Я не нахожу, что ей ответить. Не стану же я рассказывать ей подробности вчерашнего вечера. 

Пока я соображаю, что сказать, подруга убирает блеск для губ и, окинув довольным взглядом своё отражение, заявляет:

- Возражения не принимаются, Соколова! Шоппинг - лучшее лекарство от хандры! Заодно и новый мобильник тебе присмотрим! А задачки твои подождут! 

Светка настроена решительно, и сейчас мне проще прогуляться с ней по магазинам, чем объяснять, что новый мобильник мне не нужен, потому что  я скоро верну себе старый.

Расскажи я сейчас подруге о том, что мой телефон, скорее всего, у Толика, на меня обрушится шквал вопросов:

"С чего ты взяла, что твой мобильник у Карасёва?"

"Ты виделась с Карасёвым?"

"Вы встречаетесь с Карасёвым?"

"Что? Опять?"

Ну уж нет! Лучше я сейчас промолчу и покорно соглашусь пройтись по салонам связи, чем стану отвечать на дурацкие вопросы и выслушивать истеричные вопли.

В конце концов, я могу зайти к Толику и двумя часами позже... 

- Ладно, пойдём, пройдёмся по твоим бутикам... - сдаюсь я. 

***

Мы бродим среди всё ещё сверкающих мишурой витрин, разглядываем помады и туши, щупаем платья и блузки на манекенах, рассматриваем новые модели смартфонов.

- Пойми, Дашка, ну нельзя в наше время ходить с булыжником! - говорит Светка, любезно пропуская меня в один из магазинов сети «Звонилка». 

Она рада тому, что у меня украли телефон, и даже не скрывает этого. Теперь подруга намерена выбрать мне "нормальный" по её меркам мобильник.  

- Ну, ты что дремучая такая! Как бабка твоя, в самом деле! Ой… - Светка прикусывает язык, поняв, что сболтнула лишнее.

Я не обижаюсь. Язык у этой мадам, как помело, я давно привыкла. Она называет меня дремучей всякий раз, когда мы ходим по магазинам. 

Ей не нравится, что я никак не куплю себе "нормальный" телефон, что ношу только серое, что волосы никогда не распускаю, что из косметики у меня только тушь для ресниц и карандаш. 

- Издалека видно, что с бабкой росла! - язвит Светка, когда я в очередной раз морщусь на какое-нибудь слишком короткое и яркое платье.

То же самое подруга говорит, когда я не понимаю значения современных словечек типа «хайп» или «селфи», и когда снова и снова отказываюсь завести страничку в какой-нибудь социальной сети. Она же, напротив, постоянно пропадает в интернете, кому-то пишет, с кем-то знакомится.

Я другая… Да, возможно, по современным меркам дремучая.

Бабушка учила меня тому, что сама умела. А в её время никакой умной техники не было. Всё сами делали, своими руками. И головой думали своей, у "интернета" не спрашивали. 

Поэтому к девятнадцати годам я не знала ни компьютерных игр, ни социальных сетей. Зато знала, что такое библиотека. И книги читала только бумажные. И музыку слушала ту, старую. Бабушка научила меня играть в домино и шашки, вязать крючком и спицами. И готовить учила по особенной кулинарной книге, в которой каждый рецепт был написан её аккуратным почерком.

Светка редко приходила ко мне. Говорила, что наша квартира и весь наш образ жизни наводят на неё зелёную тоску.

- У тебя Wi-Fi нет! У тебя на телевизоре всего двенадцать каналов! - морщила носик подруга. - У вас даже чайник не электрический, а старый, со свистком... Уж лучше ты ко мне приходи! 

Я не обижалась на неё. Она шла в ногу со временем, а мы с бабушкой, по её мнению, застряли в прошлом веке. Но это нисколько не мешало нашей дружбе. 

Конечно, Светка старалась вытащить меня из "бабушкиного болота". Водила по магазинам бытовой техники и салонам связи. Демонстрировала возможности современных устройств. Но ей так и не удалось перетянуть меня на свою сторону. 

Максимум, на что я согласилась, был кнопочный "кирпич". Я взяла даже два таких, себе и бабушке. 

Бабуля свой телефон и в тазик со стиркой роняла, и зарядить забывала. А однажды оставила на кассе в магазине. Так он и ушёл навсегда. 

Мой мобильник прослужил мне чуть больше двух лет и тоже ушёл. Полгода назад... Остался где-то на задворках Пригорода. 

И вот теперь, когда и второй, сменивший его "кирпич", пропал без вести, Светка намерена найти мне третий, наконец-то, "нормальный" и, хочется верить, последний "гаджет". 

Вот поэтому мы уже полчаса бродим по искрящемуся новогодними гирляндами салону и рассматриваем похожие друг на друга чёрные пластиковые прямоугольники. 

Глава 10

Золотые украшения напоминают мне о Кирилле.

Ещё в детском саду он надевал на мой пальчик колечко, скрученное из проволоки и гордо заявлял воспитательнице, что когда вырастит, обязательно женится на мне. 

Воспитатели умилялись, а я свято верила, что так и будет!

Встретившись через годы, мы не раз говорили о свадьбе. Представляли, где и как она пройдёт, конкурсы придумывали. Даже список гостей составили. 

Помню, Светка принесла на занятия каталог со свадебными платьями, мы долго разглядывали каждое и спорили, какое из них мне подойдёт лучше всего.

Я сохраняла себе рецепты нежнейших бисквитов, рисовала в блокноте искизы будущего торта, украшения ему придумывала. 

Мы бродили с Кириллом по ювелирным салонам, присматривали обручальные кольца.

Однажды завернули сюда, в "Твоё колечко". Встали у витрины и с полчаса, наверно, мучали продавца.

"Покажите это!"

"Покажите вот это!"

Ведь знали, что не возьмём, денег у нас, вчерашних школьников, не было, но мы выбирали, примеряли, мечтали.

И всё же решили купить одно. Простое,  не обручальное. Кирилл настоял.

- Пока мы не можем позволить себе настоящиие обручальные кольца, я хочу, чтобы ты выбрала колечко, которое будешь носить до свадьбы. Пусть оно служит напоминанием о счастливом дне, который обязательно настанет!

- Кирюш, не нужно... - пролепетала я.

Но он строго сказал:

- Нет, я настаиваю!

И тогда я ещё раз пробежалась глазами по сверкающей витрине и указала на тоненькое золотое колечко с крошечным изумрудиком. Оно было самым простеньким из представленных. И самым прекрасным.

- Мне нравится это... - произнесла чуть слышно. 

И даже на это колечко цена была неподъёмной. Но Кирилл уверенно заявил, что к лету обязательно скопит нужную сумму и подарит мне это кольцо на день рождения.

Ага, размечталась...

Его слова оказались ложью. Красивой ложью, приправленной нежными взглядами и горячими касаниями рук. 

Если бы я знала, какой "подарок" ждёт меня на самом деле.

Если бы я знала, что за день до моего дня рождения Кирилл пригласит меня на свидание у "Корзиночки", а сам не приедет. 

Если бы я только знала, что, доверившись его лживому сообщению, я сяду в машину к какому-то Стасу. 

И если бы я знала, каким кошмаром обернётся для меня тот жаркий летний вечер. 

Если бы я только знала...

Провалившись в горькие воспоминания, я блуждаю глазами по витрине с обручальными кольцами и вдруг слышу голос Кирилла за спиной:

- Привет, Дашунь!..

Моё сердце срывается в пятки, а затем подпрыгивает обратно и больно ударяется о грудную клетку. 

Сколько мы не виделись? Полгода? Больше? 

189 дней... 

"Обернуться? Или сделать вид, что не слышу и быстрым шагом выйти из магазина? Хочу ли я видеть его после того, что он сделал? Что он может мне сказать?"

За считанные секунды я испытываю всю гамму чувств от любви до ненависти, но, собравшись с духом, оборачиваюсь... 

Глава 11

Он стоит ко мне спиной.

Одет в горнолыжный костюм, за которым мы когда-то вместе ездили на вещевой рынок. На голове, конечно, капюшон. Шапки Кирилл не любит. На ногах зимние спортивные ботинки. На плече стильная кожаная сумка.

Сумку мы тоже выбирали вместе. Помню, он ворчал, что не будет носить такую, что ходить с рюкзаком ему удобнее. Теперь, вижу, поменял свои привычки.

Я несколько секунд изучаю его глазами, и только потом до меня доходит, что Кирилл всё ещё стоит ко мне спиной.

- Да, заехал в ювелирку, как обещал... - между тем говорит он. - Конечно, изумрудик! Как ты и хотела!...

Наконец, я понимаю, что Кирилл говорит не со мной. Он говорит по телефону. И по имени зовёт не меня, а другую девушку!

Осознав это, пячусь назад в сторону выхода. Ищу глазами Светку. Та изучает витрину с серьгами и очень вовремя поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать. Я жестом показываю ей молчать и глазами указываю на Кирилла.

Она стоит ближе и видит его в полоборота. Её лицо меняется, глаза округляются. Она кивает, мол, поняла тебя, и буквально крадётся в мою сторону.

Вскоре мы уже бежим на остановку, будто за нами кто-то гонится.

- Вот же совпадение! - запыхавшимся голосом говорит подруга. - Откуда он взялся? Центр города! Обед! До нашего "Тьмутараканска" полтора часа по пробкам на автобусе!

"Тьмутараканском" Светка зовёт Садовую, где живёт последние два года.

Совпадение, что называется, нарочно не придумаешь!

Я когда-то сменила Садовую на Центральную, а Светка, наоборот, окончив школу, перебралась с Центральной на Садовую. Потому что Тамара Борисовна рассталась с Владиславом Андреевичем и встретила Женьку. А тот, оказалось, всегда жил с нами по соседству на Садовой и даже узнал меня, когда увидел со Светкой.

И теперь, приходя в гости к подруге, я смотрю на деревянные окна нашей бывшей квартиры. Кстати, за минувшие двенадцать лет новые жильцы так и не сменили их на пластиковые.

Новенькие окна Кирилла и его мамы Натальи красуются по соседству, слева. Чего греха таить, в них я тоже смотрю.

- Как из-под земли вылез! Как из-под земли вылез! - пыхтит Светка, еле поспевая за мной.

Я молчу. В голове звучит его голос:

"Дашунь, привет!.. Конечно, изумрудик! Как ты и хотела!.."

Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать вслух:

"Это меня он называл Дашуней! Это я когда-то выбрала колечко с изумрудиком!"

На глаза наворачиваются слёзы. Плакать на морозе - плохая мысль. Я снимаю варежку и смахиваю глупые капли, забыв о туши на глазах.

Светка сразу обращает внимание:

- Дашка! Ты что, серьёзно? Собралась реветь? Из-за него? Ну, ты даёшь! Ты ж вроде сама его бросила? Жалеешь что ли?

Иногда Светкина беспардонность не знает границ.

Да, бросила!

Да, жалею!

Жалею, что встретила его!

Жалею, что поверила ему!

Жалею, что до сих пор люблю его, как безумная, и забыть не могу!

Несмотря ни на что...

- Даш, что с тобой происходит? - Светка берёт меня под руку, но я молчу в ответ.

Подходит её автобус, и мы обе запрыгиваем внутрь.

Только когда дверь закрывается, и кондуктор берёт с меня деньги за проезд, я понимаю, что еду со Светкой на Садовую.

Зачем я полезла в автобус? Потому что холодно? Потому что подруга давно уже зовёт меня к себе? Потому что соскучилась по фирменному пирогу Тамары Борисовны?

Нет...

Потому что сломя голову бежала от Кирилла и не думала.

Сейчас лучшим решением было бы выйти на следующей остановке, пересесть на троллейбус и вернуться домой.

Но Светка утягивает меня через толпу пассажиров к освободившемуся сиденью. Я сажусь у окна, она пристраивается рядом, и у меня пропадает всякая возможность быстро покинуть автобус.

Я поглубже натягиваю капюшон и отворачиваюсь к окну. Светка наваливается на меня.

- Дашка, я так рада, что ты со мной поехала! - почти мурлычет она.

- Угу... - угрюмо отвечаю я.

- Я как раз хотела тебя к себе позвать! А то завтра у меня вечер занят! Мы с Пашкой в кино идём!

- Что ещё за Пашка? Очередной мальчик из интернета?

Я не одобряю Светкино увлечение интернет-знакомствами, и она знает это, а потому корчится:

- Ой, не начинай... Мы просто друзья! В одну онлайн-игру вместе играем!

Онлайн-игру... Представляю, что там за "игры" у них.

Но сейчас максимально безразлично дёргаю плечом, мол, делай, что хочешь. Светка замолкает.

Следующие три остановки едем молча.

Потом она подтягивается и заглядывает мне за капюшон:

- Даш, прости, это я виновата. Надо было сразу сказать тебе, что видела Кирилла с девкой...

Глава 12

Мы поднимаемся на четвёртый этаж, и уже со второго я чувствую запах жареных блинчиков. Он напоминает мне о бабушке. В этом деле ей не было равных. С клубничным вареньем, со сметаной, с мёдом, мясные, творожные - какими только блинчиками бабушка не встречала меня после школы! 

Светка открывает дверь своим ключом. 

Услышав нашу возню в прихожей, из кухни выходит Тамара Борисовна. Как всегда ярко накрашенная, аккуратно подстриженная и нарядно одетая. 

"Моя мама и днём, и ночью готовится встречать гостей," - шутит Светка. 

Но мы обе знаем, что Тамара Борисовна всегда красива, потому что влюблена в Женьку. 

- Светик! Ты Дашутку привела! - восклицает Тамара Борисовна. - Чудненько! Я как раз блинчиков нажарила! И скоро пирог из духовки вынимать буду! 

Она поправляет и без того идеальную причёску,  разворачивается, изображая танцевальное па, и скрывается в кухне. 

Мы со Светкой кучей скидываем наши рюкзаки, пуховики и шапки на тумбочку в прихожей и проходим в её комнату.

На первый взгляд кажется, будто в ней живёт тринадцатилетний подросток. 

Плакаты с артистами вместо обоев на стене, мягкие игрушки на диване и книжных полках, ароматизированные свечки на столе, магнитики и статуэтки, тут и там молодёжные журналы, творческие ежедневники, канцелярия, косметика, какие-то футболочки, кофточки, носки со смешными надписями. Ну, и тапочки-зайцы, как без них.

Светка с ходу включает музыкальный центр. Из динамиков вырывается последний куплет Adele "Rolling in the Deep". Я занимаю надувной матрас на полу, Светка взбирается на свой диванчик-лягушку, и мы погружаемся в любовную историю, о которой поёт несчастная женщина.

Чуть позже Тамара Борисовна кричит из кухни, что пирог уже на столе, и мы со Светкой, словно дети, наперегонки бежим к раковине мыть руки.

Мы брызгаемся водой, визжим и хохочем, дерёмся полотенцами и одновременно пытаемся выйти из ванной, застреваем в дверях и снова хохочем. 

Теперь я уже не представляю своей жизни без этой чумовой рыжей девчонки с веснушчатым носом и янтарными глазами.

Она танцует, пока чистит зубы. Она поёт, принимая душ. Она плачет над мультиками, рисует в тетради сердечки, выполняет сумасшедшие задания, которые предлагает ей творческий ежедневник и каждые две недели влюбляется на всю жизнь. 

Я благодарна судьбе за то, что двенадцать лет назад на первой школьной линейке Светка подошла ко мне, взяла за руку и, ни чуть не стесняясь, бойко сказала: 

- Привет! Давай дружить!

А потом усадила рядом с собой за вторую парту в среднем ряду и больше ни на шаг не отпускала. 

После переезда я чувствовала себя неуютно. Мне было одиноко и страшно... Нет, не так. Мне было страшно одиноко. А Светка ворвалась в мою жизнь со своими рыжими косичками, пышными бантиками, яркими книжками и куклами, которые нам с бабушкой были не по карману, и наполнила  мою жизнь красками

Бабушка смотрела на Светку косо, но дружить нам не мешала.

- Взбалмошная, безответственная, учится кое-как, - ворчала бабушка. - Но уж лучше она, чем этот Кирилл...

Того она с самого детского сада не любила. Будто чувствовала, чем закончится наше с ним общение.

По комнате разносится запах ароматической свечи. Звук на музыкальном центре выкручен почти до минимума. В динамиках бьётся какая-то иностранщина. Дни сейчас короткие, за окном уже стемнело. 

Мы со Светкой, укрывшись одним лохматым пледом, валяемся по разные стороны её крошечного дивана, едва умещаясь на нём вдвоём. После обалденного курника Тамары Борисовны нам хочется просто лежать и лениться. 

Подруга, уложив ноутбук на колени, сёрфит по интернету и одновременно с кем-то переписывается. Я то и дело слышу, как к ней приходят уведомления о входящих сообщениях. 

Я же предпочла взять книгу. Светкина домашняя библиотека состоит только из модных журналов и каталогов косметики, но у Тамары Борисовны нашёлся неплохой детективчик. Начало захватывает, но я постоянно отвлекаюсь на Светкины сдавленные смешки и периодические нечленораздельные возгласы. 

Наконец, не выдерживаю и спрашиваю:

- Ты с кем там? 

- Да так, с девчонкой одной... 

- Что ещё за девчонка? - сердце обжигает ревность. 

- Да где-то год назад познакомились на одном форуме... - Светка отвечает, не отрываясь от экрана.

- Ну, ясно... - я снова утыкаюсь в книгу. 

Ревную, не могу! Светка - моя подруга, и я не хочу делить её с какими-то другими девчонками. 

Та, словно читая мои мысли, откладывает ноутбук и подтягивается ко мне:

- Дашка, не ревнуй! Это всего лишь девочка из интернета. Я даже имени её не знаю. Какая-то СуперКошка1234. Да она вообще из другого города. Мы просто болтаем. Я знаю, как ты не любишь все эти знакомства по интернету, вот и не стала тебе говорить. 

- И что интересного она тебе рассказывает? - я всё ещё дуюсь. 

Глава 13

Я вцепляюсь в книгу, словно хочу спрятаться в ней. Память возвращает меня в тот неловкий момент, когда Кирилл начал стягивать с меня бельё, а я остановила его, ухватив за запястье.

- Нет, не надо! Я не хочу! - сказала я ему, не подозревая, как эти слова изменят его отношение ко мне.

Сейчас я упрямо молчу, а Светка не унимается:

- Ну, Да-аш... Так было или нет?

- Нет... - наконец, выдавливаю из себя.

- А с Толиком было?

Опять молчу.

- Ну, Да-аш...

- Отстань...

- Можешь не говорить, я и так знаю! - Светка дёргает плечиком - Это из-за него ты бросила Кирилла...

Ничего она не знает.

Толик тут ни при чём. А выкладывать реальную причину нашего расставания с Кириллом я не собираюсь.

Тем временем подруга, уверенная в правильности своей теории, продолжает рассуждать:

- А что... Толик тоже симпатичный. Глаза большие зелёные, волосы тёмные. Высокий. Кажется, даже выше Кирилла. И плечи у него такие широкие. И одевается стильно. И физику мне списывать давал... - она двумя пальчиками аккуратно берёт половинку зефира, но не торопится есть. - Как быстро у вас закрутилось... Помню, в школе ты его ненавидела, а тут - бах! - к нему переехала! Я даже не поверила сначала!

Да, переехала. Так надо было...

Подруга умолкает и через минуту снова обращается ко мне:

- Даш...

- Что?

- Это я тогда сказала Кириллу, что ты у Толика...

- Кто бы сомневался...

- Знаю, я не должна была вмешиваться. Но мне было так жаль, что вы расстались... Я подумала, если Кирилл приедет к тебе, вы помиритесь...

- Проехали...

- Он же приезжал к тебе, да?

- Да...

В памяти всплывают глаза Кирилла, налитые кровью. Плечи помнят его пальцы, когда вцепившись в меня обеими руками и встряхивая словно куклу, он кричал мне в лицо:

"Твою мать! Кто это сделал?"

"Кирилл отпусти, мне больно!..."

"Я спрашиваю, кто это сделал? Назови имя, и я найду этого ублюдка!"

"Отпусти..."

"Имя! Я сказал!"

"Стас... Это был Стас... Доволен?"

Я часто моргаю, чтобы эта картинка в моей голове скорее рассеилась.

Светка мусолит зефирку в руках:

- Вы из-за этого с Толиком поругались? Он тогда застал вас с Кириллом? Да?

- Нет...

- А что у вас случилось? Почему вы опять ненавидите друг друга?

Этого я Светке тоже не расскажу. Пусть и дальше верит в розовых единорогов. Не нужно ей знать, как жестоки и непредсказуемы бывают люди.

- Не важно... Дай мне лучше зефирку! - я указываю глазами на розовое лакомство в её руке.

Она протягивает мне кусочек, который я тут же отправляю в рот.

Как в давнишней рекламе:

"Лучше жевать, чем говорить!"

Светка понимает, что я не настроена на откровенный разговор, но любопытство сильнее её.

Она спускает ноги с дивана, ссутуливается и упирается взглядом в окно.

- Даш, мне правда жаль, что вы с Кириллом расстались, - вздыхает. - Помню, как ты собиралась к нему на свидание. Как мы за платьем ездили. Ты ещё покупать не хотела. Говорила, что оно слишком короткое. Но я тебя уговорила. Помнишь? - выдерживает паузу, ждёт ответа, но я молчу, и тогда Светка продолжает. - Вы были красивой парой. Оба высокие, стройные. Он красавчик, что тут скажешь, - Светка так печально вздыхает, будто это она рассталась с Кириллом, а не я. - А ты помнишь, как мы втроём гуляли в Центральном парке?

- Помню...

- На каруселях катались...

- Угу...

- А помнишь, как мы в кафе вместе ходили...

- Помню...

- Мороженое ели...

- Я всё помню, Светка... - механически вожу глазами по строчкам, но буквы пляшут, будто смеются надо мной.

- Даш...

- Отстань! Я спать хочу!

Не желая больше участвовать в этом параде воспоминаний, я захлопываю книгу и ухожу в ванную. Даю Светке время вернуться к ноутбуку, переключиться с меня на какого-нибудь Пашку или Сашку и забыть о нашем разговоре.

Когда мы, наконец, укладываемся, Светка тихонько шепчет мне с дивана:

- Дашка, она беременна...

- Кто?

- Кирюхина девка новая... Я подумала, ты должна знать!

У меня сердце едва не останавливается от этой новости.

Я не понимаю, что со мной? После того, что он сделал, я должна его ненавидеть. А я слушаю Светку и умираю. От ревности, от тоски, от любви... Мне приходится приложить усилия, чтобы не разреветься. Хорошо, что уже ночь, и подруга не видит, как я корчусь от боли. А та тем временем продолжает:

Глава 14

Я помню всё...

От нашей первой встречи с Кириллом в песочнице детского сада до его последнего крика мне в лицо:

"Твою мать! Кто это сделал?" 

Помню, как мы строили наш прощальный песочный замок во дворе на Садовой. Помню, как я просила его обязательно приехать в мой новый дом. 

"Я буду жить рядом с парком и смогу каждый день кататься на каруселях! Ты должен приехать! Я буду ждать тебя!" 

"Я обязательно приеду!" 

И я ждала... Каждый день смотрела в окно и ждала.

Помню, бабушка ворчала за моей спиной:

- Форточка открыта! Простудишься! Не приедет он...

Бабушка оказалась права. Он так и не приехал, и мне пришлось смириться с этим. Кирилл стал для меня тёплым воспоминанием о детстве на долгие десять лет. 

И вот спустя годы мы снова встретились. Это случилось весной, жарким майским днём. Никогда не забуду ту нашу первую встречу.

Мы со Светкой сбежали с последнего урока. Размахивая рюкзаками и ветровками, с хохотом пересекли школьный двор, выскочили за ворота и махнули сразу в центральный парк.

У меня с собой было немного карманных денег. Я купила два сливочных стаканчика, мы взобрались на согретый солнцем каменный выступ фонтана, и, подставив наши тела под прохладные брызги, принялись уплетать мороженое и строить планы на лето.

Светку родители собирались вывезти на Чёрное море, а меня ждали бабушкины грядки с морковью и парник с огурцами на клочке земли, который мама Оля каждое лето "арендовала" у кого-то из знакомых.

Я слушала Светку и немного завидовала. Нам с бабушкой и её крохотной пенсией море было не по карману.

Пока подруга в красках описывала купальник, который она возьмёт с собой в путешествие, я, уставившись на свои колени, рассматривала вышивку на джинсах. 

Кирилл тоже был в парке в тот день.

В отличие от нас, бессовестных прогульщиц, он пришёл туда переждать пару часов до тренировки по баскетболу. Занял свободную скамейку в глубине тенистой аллеи, раскрыл тетрадь с конспектами и погрузился в изучение экзаменационных билетов. 

Первой его заметила Светка.

Устав от собственной болтовни, она замолчала и принялась разглядывать прохожих. 

- Гляди, какой красавчик! - подруга толкнула меня локтем и взглядом указала в сторону аллеи. 

Я повернула голову и увидела Кирилла. Тот, словно почувствовал, что за ним наблюдают. Оторвал глаза от конспекта и посмотрел в нашу сторону. 

Мы встретились взглядами и... 

Сердце семнадцатилетней Даши Соколовой провалилось в желудок, а потом поднялось обратно и застряло где-то в горле, щёки вспыхнули, ладони вспотели... потому что я узнала его!

Нас разделяло двести метров парковой зоны и десять прожитых лет, но в этом высоком худощавом подростке с сороковым размером обуви я узнала своего Кирюшу Панова из старшей группы детского сада "Искорка". 

Кирилл тоже меня узнал. Он приветственно махнул рукой и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

Закинув тетрадь в рюкзак, Кирилл сорвался со скамейки и  быстрым шагом направился к фонтану. 

- Гляди, гляди, он нас заметил! - восторженно взвизгнула Светка. - Спорим, ко мне идёт! 

Она заёрзала на месте, а я поднялась на ноги и, не отрывая глаз от идущего мне навстречу Кирилла, проговорила:

- Нет, Лапина... Он идёт ко мне...

Глава 15

- Чего? С чего ты... 

Светку оборвал голос Кирилла. 

- Привет! - он приблизился ко мне. - Наконец-то я нашёл тебя!

А я смотрела на него и улыбалась, как полная идиотка, не в состоянии произнести ни слова. 

Пока не услышала требовательный кашель Лапиной...

- Может, кто-нибудь мне объяснит, что происходит? - Светка сложила руки на груди и хмуро уставилась на нас. 

Я вздрогнула. Боже! Я едва не забыла, что пришла в парк с подругой! 

- Светка, познакомься! Это Кирилл... Помнишь, я рассказывала... - не отрывая глаз от его лица, проговорила я. - Кирилл, это Светка, моя подруга... 

Тот день мы провели вместе. Кирилл забыл о тренировке, я забыла позвонить бабушке, Светка забыла, что она третья лишняя. 

Мы слопали по варёной кукурузе и сахарной вате, прокатились на американских горках, погоняли на машинках, и всё-таки отправили Светку домой, а сами ещё пару часов бродили по району, вспоминая детство. 

Перед тем, как проститься, Кирилл подвёл меня к цветочной палатке и купил бешено дорогую розу, а когда я, наконец, вернулась домой, мне здорово влетело от бабушки. 

Она к моему приходу выпила уже две таблетки от давления и выплакала все глаза, высматривая меня в окно. 

Я знала, что мне попадёт, но желание гулять с Кириллом, держать его за руку, слушать, как он готовится к поступлению в университет и проходит очередной уровень какой-то неведомой компьютерной игры, пересилило страх ослушаться бабушку. 

Она встретила меня, держась за сердце:

- Даша, где ты бродишь? Уроки закончились пять часов назад! Я уже в лицей ходила...

- Ба, я просто гуляла, - выпалила я. 

Увидев в моей руке розу, бабуля умолкла на полуслове.

- Тааак! А это ещё что у тебя? - её лицо вытянулось и побледнело. - Ты что, уже дружишь с мальчиками?

Я на радостях чуть было не рассказала про нашу встречу с Кириллом, но у бабушки был такой строгий вид, что я решила повременить с этой новостью. И чтобы как-то выкрутиться, я протянула ей цветок и выпалила первое, что пришло в голову:

- Нет, ба! Эту розочку я купила на рынке специально для тебя! Потому что ты самая добрая, самая заботливая и самая внимательная бабушка на свете!

- Делать тебе нечего! - проворчала бабушка. - Давай сюда... Пойду, в воду поставлю.

Она взяла розу и ушла с ней на кухню.

А я с облегчением выдохнула, радуясь, что мне удалось обхитрить бабушку. 

Мы с Кириллом стали видеться каждый день. 

Он убегал с последнего урока, прыгал в автобус, и добравшись до Центральной, ходил кругами под окнами лицея, дожидаясь окончания моих занятий. 

Я тем временем сидела в аудитории, ёрзала на месте и считала минуты до звонка.

Светка смотрела на меня искоса. Подпирая подбородок, театрально закатывала ярко накрашенные глаза, качала рыжими кудряшками, но не вмешивалась. Усмехалась лишь, когда едва услышав звонок, я вскакивала со своего места, скидывала тетради в рюкзак, посылала ей воздушный поцелуй и бежала в гардероб за вещами. 

Оттуда я мчалась прямиком к выходу и с парадного крыльца буквально падала в объятия Кирилла.

Мы бродили по парку и болтали. 

Мы вспоминали наше детство на Садовой, общих друзей и соседей.

Мы не отвечали на телефонные звонки. 

Мы не успевали делать уроки.

Но всё это было не важно!

Потому что теперь мы опять были друг у друга.

Как и десять лет назад я держала Кирилла за руку, а он держал за руку меня. И мы опять смотрели друг другу в глаза, уже повзрослевшие и серьёзные. Мы оба выросли, а вместе с нами выросла и обрела силу наша детская любовь.

Я не рассказывала бабушке о встречах с Кириллом, потому что он никогда ей не нравился. И в течение следующих двух недель, пока мы, влюблённые, до сумерек бродили по городу, я сочиняла, что гуляю со Светкой, что засиживаюсь в библиотеке, что спасаю бездомных голубей от голодной смерти, и всерьёз думала, что бабушка верит в эти сказки. 

Но, оказывается, бабуля уже в первый вечер заподозрила неладное. Её смутила дорогущая роза в моих руках, широченная улыбка на моём лице и мои огнём горящие глаза. Такой счастливой бабушка уже очень давно меня не видела. 

Потому уже на следующий день она проследила за мной...

Глава 16

К окончанию занятий бабушка подошла к лицею и, затерявшись в толпе, уставилась на парадное крыльцо, у которого уже стоял Кирилл.

Не подозревая о том, что кто-то за нами наблюдает, я вприпрыжку сбежала по ступеням прямо в его объятия.

Кирилл снова подарил мне розу, я в знак благодарности чмокнула его в щёку, и, взявшись за руки, мы ушли прочь со школьного двора. 

Конечно, бабушка узнала Кирилла, но в тот вечер она не сказала мне ни слова. Промолчала она и на следующий день. Ждала, что рано или поздно я сама ей всё расскажу.

Но две недели спустя, когда я в очередной раз пришла домой с улыбкой от уха до уха и цветком в кулачке, бабушка с порога принялась меня отчитывать. 

- Ну, и сколько ещё это будет продолжаться, Даша? - спросила она, уперев руки в бока. 

- Бабушка, я у Светки была...

- Не лги мне, Дарья! - бабушка вскинула указательный палец. - Я звонила Лапиной! Её мать сказала, что та уже третий день лежит с температурой! Скажи честно, ты держишь меня за идиотку? 

- Если я скажу, что была в библиотеке, ты мне поверишь? - я опустила глаза. 

- Дарья!... 

Я вздохнула, но не успела ничего ответить. Бабушка всё сказала сама:

- Я знаю, что ты уже вторую неделю болтаешься с Пановым. Я видела вас у лицея. Ты позволяешь ему лапать себя на глазах других ребят! Да что там ребят! Вас видят учителя! Мои бывшие коллеги!

- Не начинай, бабушка! - взмолилась я. - Ты уже восемнадцать лет не работаешь в школе! Все твои коллеги давно на пенсии! И кроме того, я не сделала ничего плохого! Я всего раз поцеловала его... в щёку! Что здесь такого? 

- Дарья! Не доводи меня до давления! - бабушка опять трясла указательным пальцем. - Ты прекрасно знаешь, к чему приводят эти поцелуйчики! Тебе нужно думать о выпускных экзаменах, о поступлении в колледж... 

Бабушка ещё долго ворчала в тот вечер, а я слушала её вполуха, а сама вспоминала нашу прогулку с Кириллом. Но её последняя фраза заставила меня вздрогнуть.

- Значит так, Дарья! Ты больше не должна видеться с этим мальчиком! Ты поняла меня? - её голос прокатился по тесной прихожей, ударяясь о стены.

Я открыла рот, чтобы возразить, но бабушка тут же перебила меня:

- Это не обсуждается! Иди к себе! - она вытянутым пальцем указала мне на обшарпанную дверь моей комнаты.

Я нахмурилась, замолчала, но послушалась.

Конечно, я и не думала выполнять бабушкино требование. Скрывшись за дверью, покривлялась перед зеркалом, передразнивая бабулю, а на следующий день опять встретилась с Кириллом.

Мама Оля очень быстро поняла, что я пропустила её слова мимо ушей, и однажды снова пришла к парадному крыльцу.

Едва я сошла со ступенек, возле нас с Кириллом выросла её сгорбленная прожитыми годами фигура. 

- Так вот, откуда берутся эти розы! - съязвила бабуля, покосившись на Кирилла. 

Тот не растерялся. Он узнал в этой строгой пожилой женщине мою бабушку и громко с ней поздоровался. 

- Ольга Николаевна! Добрый день! Вы чудесно выглядите! - Кирилл чуть склонил голову в знак почтения. 

Мама Оля только фыркнула в ответ и одарила его злобным взглядом. Затем всё её внимание принадлежало мне. 

- Давай, дорогуша, верни мальчику розу и живо шагай домой! Мала ещё от женихов цветы принимать! - она опять взмахнула указательным пальцем перед моим лицом.

У меня к глазам подступили слёзы. 

- Бабушка! Так нельзя! Кирилл ехал ко мне с другого конца города. Он ждал меня. Ты не можешь! - дрожащим голосом выпалила я. 

Но маму Олю мои слёзы не тронули. 

- Я не буду повторять дважды! - она выхватила у меня розу, сунула её Кириллу в руки, и вцепившись в мой рукав, как маленькую потащила прочь. 

Удаляясь, я обернулась. Кирилл стоял, сжимая в руках несчастный цветок и растерянно смотрел мне вслед. 

Всю обратную дорогу бабушка молча тянула меня за собой как какую-то сопливую девчонку. Едва мы дошли до квартиры, она рваными движениями повернула ключ в замочной скважине и буквально втолкнула меня в прихожую, крикнув в спину:

- Я, кажется, предупреждала тебя, чтобы ты не общалась с этим мальчишкой. Разве нет, Даша? 

- Я люблю его! Как ты не понимаешь? - резко ответила я, обернувшись. 

- Не понимаю! - крикнула бабушка в ответ. - Подумаешь, на соседних горшках в детском саду сидели! Что ж теперь, жениться что ли? Панов тебе не пара! Куда лучше Толик! Какой парнишка хороший! И учится без троек, и сумки донести всегда поможет, и все розетки нам починил! И нравишься ты ему, Даша!

Я не могла слушать, как бабушка восхваляет Карасёва.

Знала бы она, каким жестоким он может быть. Знала бы она, сколько раз, сжав моё горло своими длинными пальцам, Карасёв прижимал меня затылком к холодной стене школьного туалета и, обдавая перегаром, со злобой цедил мне в ухо:

- Я опять видел тебя с ним! Почему он, Соколова? Почему ты выбрала его?

Глава 17

"Аппарат абонента выключен..." Который день подряд меня преследовала эта фраза.

Кириллу тогда едва исполнилось восемнадцать. Я подумала, что он растерялся, испугался моей бабушки и потому теперь не отвечал на мои звонки.

- Пройдёт день, два... И он обязательно вернётся! - уговаривала себя, выискивая в толпе у школьного крыльца его стройный силуэт.

Но время шло, а Кирилла всё не было. И к исходу второй недели я смирилась с мыслью, что после бабушкиной выходки он больше не придёт. 

Теперь я злилась на Кирилла! Недоумевала, как могло одно нелепое недоразумение так изменить его отношение ко мне?

- Это неправильно! Так не должно быть! - жаловалась я Светке. 

Та на мои причитания только губы поджимала да вздыхала сочувственно. Хотя с самого начала подруга знала истинную причину исчезновения Кирилла. Она видела, что случилось потом, после того, как мы с бабушкой ушли со школьного двора... Всё видела, всё знала, только мне рассказать боялась.

А с бабулей я теперь не разговаривала. Приходила из лицея, закрывалась в своей комнате и утыкалась в учебники.

А той того и надо было. Вот она внучка, всегда перед глазами. Нигде после уроков не болтается, учёбой занимается.

Только мама Оля не ожидала, что моя игра в молчанку так затянется. 

Ей очень быстро стало не хватать наших задушевных разговоров за чашкой чая. Мои рассказы о школьных буднях превратились в односложные ответы "да", "нет", "нормально" и "угу". Бабушке в свою очередь стало некому пожаловаться на дворника-пьяницу или кассиршу-грубиянку. А когда я перестала есть её фирменные блинчики, фаршированные курицей и грибами, бабуля сдалась и выбросила белый флаг.

Однажды вечером она вошла в мою комнату и, вскинув руки, театрально воскликнула:

- Ну, что ты хочешь, чтобы я сделала, Даша? Не мучай меня!

Я в ответ только дёрнула плечиком и демонстративно перевернула страницу учебника. Мол, нечего отвлекать меня от доказательства теоремы. 

А бабушка не сдавалась:

- Дашутка! Ну, ты же сама видишь, что пропал твой Кирилл! Пока я не вмешивалась вроде рядом был, ходил, встречал. А стоило мне показаться, сгинул и поминай, как звали...

Она присела на краешек дивана и погладила меня по спине. Но я продолжала неподвижно лежать, уткнувшись в книгу. 

- Ну, хочешь, я матери его позвоню! - окончательно сдалась бабушка. - Тётю Наташу помнишь? Соседку нашу на Садовой? Худенькая такая, чёрненькая... 

Конечно, я помнила, но промолчала. Но бабушке и не нужен был мой ответ. Она бубнила сама с собой. 

- А что? Поговорю с ней! Хоть знать будем, что с твоим ухажёром стряслось? Да, я сейчас ей позвоню... Где-то её номер у меня был...

Она потихоньку поднялась с дивана и вышла из комнаты.

Я обернулась, посмотрела на закрывшуюся дверь. Прислушалась.

Бабушка шуршала страничками записной книжецы. Из коридора доносилось её бормотание:

- Поликлиника... Пенсионный фонд... ЖЭУ... Ага, вот... Наталья... 

Бабушка, тяжело переступая, ушла к себе в комнату, а вскоре раздалось жужжание телефонного диска. 

Я с корней волос до пальцев на ногах обратилась в слух, но бабушка будто нарочно понизила голос, чтобы я не услышала, о чём она будет говорить с тётей Наташей. 

До меня долетали только обрывки фраз:

- Ну, здравствуй, Наталья!... Сколько лет, сколько зим... Да, знаю, знаю. Потому и звоню... Вот, что... Пусть только попробует Дашутку обидеть... Не перебивай меня, а слушай! А если ты хоть слово ей ляпнешь... Не перебивай, говорю тебе!... Я, сама знаешь, на что способна!... Ну, ты поняла меня! Давай... Слежу за вами обоими... 

Я, чуть приоткрыв свою дверь, жадно хватала ушами каждое слово, и всё равно смысл сказанного так и остался для меня загадкой.

О чём бабушка предостерегала тётю Наташу? Чего не велела ей говорить?

Ко мне закрались подозрения, что мать Кирилла против наших отношений, и бабушка не хочет, чтобы она вмешивалась. Но это не могло быть правдой. Тётя Наташа всегда была на нашей стороне.

А мама Оля тем временем закончила разговор, с характерным щелчком положила трубку и крикнула мне из комнаты:

- Приедет твой Кирилл, Даша! Завтра! Наталья говорит, телефон потерял... Она в подробности шибко не вдавалась! Так что, зря ты, внученька, сердишься на меня!

А я уже и не сердилась! Ворвалась к бабушке в комнату и с восторженным визгом стиснула её в своих объятиях. 

- Спасибо! Спасибо, бабуль! Ты у меня золото! - я принялась целовать её в обе щёки.

- Ой, ой, задушишь! - заохала бабушка. - Ой, пожалею я, что позволила тебе это безобразие! Ой, не доведёт этот гад тебя до добра! Чую, обе плакать будем!... 

Знала бы я тогда, как скоро сбудутся эти брошенные невзначай слова. 

Мы в тот вечер сидели с бабушкой на кухне, пили чай, закусывали блинчиками и не подозревали, что обратный отсчёт уже начался...

До роковой ночи, которая разделит мою жизнь на "до" и "после", оставалось 342 дня... 

Глава 18

Мы не виделись восемнадцать дней. И вот, наконец, он приехал.

- Где ты... - выдохнула я, едва Кирилл преступил мой порог, но договорить не успела. 

- Тс... - он приложил указательный палец к губам. - Собирайся... Украду тебя... 

Я кивнула и опять расплылась в этой глупой улыбке.

Помню, мы поехали на Садовую. Запрыгнули в трамвай, заняли свободное место в конце салона, и, соприкоснувшись головами, слушали Carla's Dreams через одни наушники.

Помню, огибая лужи на асфальте, болтались по вечерней, пропитанной озоном улице. Я балансировала на поребрике, Кирилл крепко держал меня за руку, над нашими головами шумели клёны, и я думала, что рядом с ним ничего не боюсь.

Помню, как в тот вечер он поцеловал меня в первый раз. Во дворе прямо под окнами. 

На город уже опустились сумерки, в окружающих нас домах один за одним загорались огни. 

Мы опустились на скамейку возле песочницы, где ещё детьми лепили куличики и строили траншеи.

Теперь я, длинноногая, без пяти минут совершеннолетняя девчонка, сидела у Кирилла на коленях, обнимала его за шею, чувствовала тепло его ладоней на своих бёдрах и талии и не могла надышаться ароматом его парфюма.

Я трогала взглядом его красивое лицо. Русые волосы и брови на оттенок темнее, густые ресницы и большие глаза, кажущиеся в этот час не голубыми, а тёмно-серыми, пухлые губы и нос чуть с горбинкой…

"Был ли у него этот шрам на переносице? Не знаю... Наверное, был..." - помню, думала я. 

И пока размышляла, Кирилл нашёл губами мои губы. От неожиданности из моей груди вырвался короткий вздох, я подалась ему навстречу, и меня захлестнуло волной нового чувства.

Что это было?

Смущение?

Нет.

Возбуждение?

Возможно.

Наслаждение?

Безусловно.

Волнение?

Да. 

И страх...

Помню, я испугалась. 

Испугалась, что этот момент, в котором мы чувствовали тепло наших губ и ладоней, больше не повторится.

Позже, уткнувшись носом в его плечо, я прошептала:

- Мне так страшно, Кирилл... Ведь мы могли больше никогда не встретиться! Понимаешь?

- Перестань, Дашунь! Не думай об этом! Ведь сейчас мы вместе, и уже ничто нас не разлучит! 

- А завтра ты меня украдёшь? - я заглянула ему в глаза.

- И завтра, и послезавтра... Теперь я буду красть тебя каждый день!

И мы снова слились в поцелуе. А мой так и не заданный вопрос "Где он был всё это время?" бесследно растворился в прохладном вечернем воздухе.

Потом мы ещё много раз, вот так обнявшись, сидели под пурпурным небом и любовались закатом.

И много раз целовались. По-разному. Нежно и страстно, глубоко и неистово, трепетно и сладко.

И, конечно, в один прекрасный день я оказалась в его постели... 

Глава 19

Кирилл привёл меня к себе. 

В первый раз я вошла в его комнату, когда мы были ещё детьми. Убежала из садика вместе с ним и его мамой. Наплела воспитателю, что бабушка так велела. Одна поверила и отпустила, другая поверила и забрала. 

Тётя Наташа в тот день испекла нам печенье, сварила яблочный компот, и до позднего вечера мы с Кириллом смотрели мультики и играли с его игрушками. 

До сих пор помню тот чудесный день! Я так радовалась, что мне удалось обхитрить взрослых. 

Но с наступлением темноты в квартире Пановых раздался звонок. В пороге выросла моя бабушка, вся заплаканная, наполовину красная от давления и наполовину бледная от страха.

Помню, она оттолкнула в сторону ничего не понимающую тётю Наташу, схватила меня за руку и поволокла к выходу. А той бросила на прощанье несколько "иностранных" слов и пригрозила "упечь за решётку". 

Что было, когда мы вернулись домой, я даже вспоминать не хочу...

Думаю, с того дня бабушка и невзлюбила Кирилла. 

Теперь, спустя годы, я снова с интересом разглядывала его комнату. Прежде её украшали обои с персонажами из мультфильма "По дороге с облаками", книжные полки  ломились от красочных журналов и книг про пиратов и путешественников, в углу стоял аквариум с золотой рыбкой, а у окна - кровать-чердак из "Улыбки" на Магистральной. 

Теперь обстановка была другой. Мультяшный рисунок на обоях стал готическим. Кровать-чердак уступила место аккуратному мягкому диванчику без подлокотников, детские журналы сменились журналами "Авто и мото", а книги про путешественников сдвинули учебники по "программированию". 

Аквариум остался, только "подрос" немного. Вместо золотой рыбки теперь в нём жили  барбусы и гупёшки. 

На стене появилась плазменная панель, а под ней на стойке - стереосистема с колонками в половину человеческого роста.

- Как тебе моё убежище, - спросил Кирилл, роняя у дивана наши рюкзаки.

Я ещё раз обвела комнату взглядом. 

- Всё другим стало... Только занавески из детства, да письменный стол остался. Помню его... - провела пальцем по краю закрытой оргстеклом столешницы. 

Сама не заметила, как стала рассматривать зажатые под ним вырезки из журналов, расписания вступительных экзаменов и баскетбольной секции, билеты в кино. Старые. Без меня ходил... 

- Ты помнишь, как мы детьми играли за этим столом? 

Кирилл неслышно подошёл сзади. 

- Конечно, помню...

Одной рукой он аккуратно обнял меня за талию, а другой осторожно убрал волосы с моего плеча и тронул губами созвездие из родинок.

По телу пробежали мурашки. Я обернулась, и его поцелуй поймал мои губы. 

Развернув к себе, он целовал меня страстно, требовательно.  Его руки скользнули под мою блузку, ловкие пальцы легко справились с застёжкой на бюстгальтере, и моя грудь оказалась во власти его горячих ладоней. 

Через мгновение блузка упала на пол, бюстгалтер упал на неё, их накрыла его футболка.

Кирилл подхватил меня за бёдра и усадил на стол. 

Его губы припали к моим набухшим соскам. Он поочерёдно играл с ними. Один щекотал языком, слегка прикусывая, другой прокручивал между пальцами, то сдавливая, то отпуская. 

Моё тело трепетало в его руках, отзываясь на ласку тысячей мурашек. Возбуждение горячими волнами  растекалось по венам. 

Руки порхали по его телу. Я то утопала пальцами в его волосах, то скользила ладонями по сильным плечам. Вскинув голову, сладко постанывала, иногда вскрикивая от сладкой боли, если его губы и пальцы чуть сильнее сжимали мою грудь.

- Я хочу тебя, - хрипло прошептал Кирилл мне в ухо и, не дожидаясь ответа, подхватил на руки и уронил на диван.

- Кирилл... - выдохнула я, но его  губы не дали мне договорить, а руки легко справились с пуговицей на джинсах и расстегнули молнию. 

- Нам нельзя... - произнесла я, но позволила ему раздеть себя. 

- Мы уже взрослые... Нам можно... - он обжигал мою шею поцелуями, а пальцы скользнули под кружевной край моих трусиков. - Ты тоже хочешь... Я чувствую... 

- Кирюша, я боюсь... - сжала колени

- Я буду очень осторожен... Обещаю... 

Он начал стягивать с меня бельё, но я ухватила его за запястье. 

- Нет! Не надо! - мой крик прокатился по комнате. - Я не хочу! - добавила тише. 

Он замер, взглянув на меня:

- Что такое, Дашунь? Тебе не нужно бояться... 

- Прости... Я не готова... 

Кирилл не стал настаивать. Осторожно высвободил руку из-под моей руки. 

- Хорошо... Как скажешь... - глаза, секунду назад горящие от страсти, потухли. 

Он поднялся с дивана, подхватил с пола свою футболку и вышел из комнаты. 

- Кирилл... - крикнула вслед. 

- Всё нормально... - раздалось уже за дверью.

Позже я пойму, какую совершила ошибку, отказав ему в близости. 

Глава 20

Светка быстро засыпает, а я наоборот теперь не могу сомкнуть глаз. Перевариваю услышанный разговор.

Лапина, Лапина... Тебе что, других мужиков мало? Почему ты выбрала его? Интересно, как давно у вас это началось?

Светка тем временем бормочет во сне:

- Отстань, она же услышит...

Я морщусь...

"Она же услышит..."

Противно до горечи во рту. Как ты могла, Лапина?

Мне хочется сейчас же уйти. Собраться, взять свои вещи и уйти.

Но транспорт ещё не ходит, на такси у меня денег нет, а идти пешком по морозу - так себе вариант... 

"Ничего, дождусь утра и первым же троллейбусом уеду домой..."

Часы на музыкальном центре показывают три единицы. Чем занять себя в ближайшие четыре часа? Заснуть уже вряд ли удастся - уровень адреналина в крови зашкаливает. И всё же стоит попытаться. 

Светка сопит в подушку, а я отворачиваюсь к стенке и закрываю глаза. Воображение тут же рисует картину - моя лучшая подруга стонет и извивается в его руках... Нет, это невыносимо!

Откидываю одеяло и сажусь на постели.

"Чего ты так распереживалась, Даша! Тебя с этим человеком ничего не связывает! Даже если он спит со Светкой, обманывая при этом свою женщину! Тебя это не касается!"

Мысленно уговариваю себя и в какой-то момент даже с собой соглашаюсь. 

Да, мне нужно просто переключиться, подумать о чём-то другом, вдохнуть морозного воздуха, наконец...

Уже через минуту я потихоньку раздвигаю занавески и, уперевшись руками о подоконник, припадаю к холодному стеклу. 

Снаружи ничего нового - мусорные баки, иномарки, заснеженная улица, грязное пятно света на дорожке от уличного фонаря, безликие прямоугольники окон старого дома.

Опять перебираю глазами этажи. Там когда-то была моя комната, рядом с ней кухня. Дальше кухня Кирилла, спальня тёти Наташи и... его комната.

Я обещала себе не смотреть в его окна! Но не могу... Особенно сейчас, когда я узнала то, чего мне не следовало знать.

Так и вижу, как он обнимает её во сне, шепчет на ухо ласковые слова, уговаривает на секс. 

Я могла бы сейчас быть на её месте. Будь я тогда более сговорчивой, в моей жизни не случилось бы и половины того дерьма, что мне пришлось пережить.

Светка опять что-то бормочет во сне.

Я собираюсь вернуться в постель, когда у Пановых на кухне загорается свет.

Отсюда я вижу только навесные ящики гарнитура, дорогую люстру и стол у окна. За полгода ничего не изменилось. Не удивлюсь, если старая "Бирюса", которая всегда была бельмом в глазу в дорогой обстановке, до сих пор стоит справа в углу.

Между тем в кухне появляется женская фигура в цветном халате. У тёти Наташи был такой. С долю секунды сомневаюсь, она ли это. Возможно, это новая Даша Кирилла. Ведь беременным свойственно не спать по ночам. 

Но женщина подходит к столу, и я отчётливо вижу её короткую стрижку. Чёрные волосы, окрашенные  в "драгоценный чёрный агат" от "гарньер". Мама Кирилла всегда красилась только в этот оттенок. Ничего не изменилось.

А тётя Наташа тем временем проходит мимо стола, на несколько секунд скрывается из моего поля зрения и появляется вновь с бутылкой в руках и уже наполненным бокалом. Видимо, я была права - старая "Бирюса" так и стоит на своём месте.

Женщина усаживается за стол и залпом выпивает жидкость в бокале. 

Стоп! 

Она пьёт вино? Серьёзно? 

Я прищуриваюсь... Да, это винная бутылка. Я видела такие по акции в "Козиночке". Название, конечно, не смогу сейчас прочесть, но бутылку такой формы нельзя не узнать.

Пока я размышляю о вине, тётя Наташа достаёт сигареты и закуривает. Сделав первую глубокую затяжку, она выпускает дым и свободной рукой закрывает лицо. Её плечи вздрагивают, и я понимаю, что она... плачет.

Мать Кирилла курит, плачет и прикладывается к бокалу.

Да, тётя Наташа, которую я помню, курила. То были исключительно тонкие сигареты с ментолом. Она всегда красиво зажимала их между пальцами и изящно стряхивала пепел.

Тётя Наташа, которую я помню, иногда плакала.

Однажды она позволила себе всплакнуть, рассказывая мне за чашкой чая, как тяжело маленький Кирюша пережил наш с бабушкой переезд.

- Ольга Николаевна ведь ни телефона ни адреса мне не оставила, -  вспоминала она, помешивая ложечкой любимый каркаде. - А мы с Кирюшей потом каждые выходные ездили в Центральный парк, надеясь однажды там встретиться с вами. А сколько раз потом Кирилл один в Центр ездил... Не сосчитать! Денег у меня выпросит, сбегает на рынок, купит розу садовую и бегом на автобус до парка. Бродил там по аллеям, тебя глазами искал. Проболтается до вечера и возвращается домой. Сам уставший, глаза грустные и эта роза, так и не подаренная, в руке. А потом вы встретились в парке... 

Её голос дрогнул, и она расплакалась. То были слёзы радости за нас.

Да, тётя Наташа курила, плакала, но... алкоголя  в их доме не было никогда. Кирилл не раз заострял на этом внимание. 

Глава 21

А между тем Наталья поднимается из-за стола, подтянувшись к окну, открывает пластиковую створку, выплескивает остатки вина на снег, и, окинув улицу беглым взглядом, вдруг замирает на месте.

Её взгляд упирается в моё окно.

Она видит меня?

Конечно, нет.

Возможно, она чувствует, что кто-то наблюдает за ней.

Я боюсь быть замеченной. Потому отхожу от окна, возвращаюсь в постель и под Светкино сопение вскоре проваливаюсь в сон.

***

- Доброе утро, Дашка! - восклицает подруга, когда я, заспанная и растрёпанная, появляюсь на кухне. - Остатки вчерашнего курника уже в микроволновке. Так что у тебя есть 3 минуты, чтобы привести себя в порядок и позавтракать со мной!

Часы на кухонной плите показывают полдень. Уехала, называется, первым троллейбусом...

Светка тем временем гремит керамическими чашками и заливает кипятком чайные пакетики. Её забота, конечно, умиляет, но я всё ещё помню, как вчера, спрятавшись под одеялом, она мурлыкала по телефону с чужим мужчиной и зазывала его к себе.

Я молча ухожу в ванную, исполняю все необходимые утренние процедуры, приглаживаю волосы, наношу лёгкий макияж и вскоре возвращаюсь на кухню.

Лапина прихлёбывает чай и, уткнувшись в экран мобильника, уже с кем-то переписывается и хихикает.

Чувствую нарастающее раздражение. Не с ним ли она опять кокетничает?

Я настроена вызвать её на разговор. Тем более момент очень подходящий. Мы в квартире одни.

Тамара Борисовна рано утром убежала на дежурство в женскую консультацию, где уже 15 лет трудится акушеркой. А Женька, по Светкиным рассказам, ещё два дня будет в командировке. Поправочка... Должен быть в командировке.

Я усаживаюсь за стол, пододвигаю к себе тарелку с кусочком вчерашнего пирога и обращаюсь к Светке:

- Что, опять чирикаешь со своей СуперКошкой1234?

Нарочно выделяю последнее слово.

- Прям! Это Костик! - отмахивается Светка. - Говорит, в город приехал. Решает вопрос с жильём. Пока остановился в Привокзальной.

Костик? Впервые слышу это имя...

- Какой ещё Костик? Может быть, Пашка? - выгнув бровь, спрашиваю я.

- Нет, - смеётся Светка. - Пашка, это Пашка... С ним мы просто друзья. А Костик... - она вздыхает и, прижав телефон к груди, откидывается на мягкую спинку кухонного диванчика. - Это Костик...

Светка мечтательно закрывает глаза, а мне становится противно. Хочется тут же уличить её во лжи.

Пашка? Костик? Вася Пупкин? Сколько их у неё?

Лучше бы сразу призналась, что пока Тамара Борисовна сутками пропадает на работе, её любимая и единственная дочурка крутит шашни с собственным отчимом. Вот же кобель...

Я чуть не произношу это вслух, но вовремя одумываюсь. Если я выпалю Светке, что знаю про её роман с Женькой, она выкрутится, скажет, что я всё не так поняла, меня же ещё обвинит в подслушивании чужих разговоров, но так и не признается.

"Нет... Нужно быть хитрее, - думаю про себя. - Этот загадочный кавалер придёт к ней сегодня вечером. Отлично... Я очень трепетно отношусь к Тамаре Борисовне и потому просто обязана вывести подругу на чистую воду! Вечером я поймаю её с поличным!"

- Дашка, ты чего молчаливая такая? - набитым ртом с трудом произносит Светка. - Выспалась хоть?

- Да, нормально! Спасибо за завтрак! Поеду домой! Засиделась... - поднимаюсь из-за стола.

С пирогом я расправилась. Задерживаться дольше не вижу смысла.

Светка дёргается в мою сторону.

- Эй, ты куда? Посиди ещё маленько...

- Не могу... Задачки по математике ждут меня! - изображаю что-то наподобие улыбки.

Светка вздыхает, но особо не настаивает. Вытирает губы салфеткой, выбирается из-за стола и плетётся за мной в прихожую, бормоча себе под нос:

- Жаль... А то фильм бы включили...

- В другой раз...

Не хочу. Ничего не хочу. Домой хочу. Мне ещё к Карасёву заглянуть надо.

Я быстро накидываю на себя пуховик, обматываюсь шарфом, небрежно нахлобучиваю шапку на затылок, вставляю ноги в зимние спортивные ботинки и, закинув рюкзак за плечо, покидаю Светкино жилище.

- Увидимся! - кричит она мне вслед, когда нас уже разделяет один лестничный пролёт.

- Пока! - коротко бросаю в ответ, на мгновение обернувшись.

"Уже очень скоро увидимся! Буквально через несколько часов..."

***

Подъезд у Лапиной сырой и холодный. А про освещение жильцы и вовсе не слышали. Окна мелкие и грязные. И расположены где-то под потолком. Потому даже днём здесь темно и страшно.

Шучу. Просто темно. Чего мне здесь бояться?

Я миную почтовые ящики, когда подъездная дверь громко хлопает.

Останавливаюсь. Жду, пока вошедший человек появится на площадке. Но его нет слишком долго.