Создатели

Эпизод 1

Старик зашел в свой кабинет. Он всегда приходил сюда ночью, поэтому, несмотря на задернутые плотные шторы, знал, что за окном темно. Дверь по обыкновению за собой закрыл. Взял со стеллажа книгу с бархатной зеленой обложкой, которую каждый раз брал по пути к письменному столу, но не открывал. Честно говоря, он даже забыл, о чем она. Писатель просто держал ее в руках, наверное, с этим приходило чувство безопасности.

Наблюдая, как через щелку между штор пробивается свет фонаря, мужчина сел. Фонарь зажигали и днем и ночью, но старика это не раздражало, ведь для фонаря, стоящего под его окном, так и было положено. Книгу хозяин кабинета отложил в сторону. Зажег тусклую лампу на столе, по пути захватывая черную ручку, достал из нижнего ящика кипу чистых листов и закрыл ящик, но это никогда не выходило с первого раза, потому что когда-то так было написано. Мужчина покрутил в пальцах ручку, тяжело выдыхая – он уже не знал, о чем писать…

Почесывая седую, сильно отросшую щетину, старик отдернул штору: сегодня не шел дождь. Все же он решил накинуть плащ и выйти на улицу. Оказавшись на свежем воздухе, мужчина пошел на Венчерский мост, потому что всегда выбирал это место для прогулок. Чем-то оно привлекало. Он знал, кто построил мост, из каких материалов; знал, как были придуманы завитушки на перилах и зачем поставлены низенькие фонарики. Пожилой человек сел на лавочку на мосту. Низенькие фонари горели теплым желтым светом.

На противоположной скамейке виднелась мрачная мужская фигура, так сильно заинтересовавшая старика, что, мимолетно взглянув, он уже не смог отвести взгляда. И чем дольше всматривался, тем больше нервничал и ерзал, будто его, как ребенка, что-то жутко интересовало. И он такое свое поведение странным образом не понимал.

Поерзав на скамейке еще немного, старик не выдержал и встал. Любопытство и легкий трепет заставили его несколько раз пройти мимо мрачной фигуры молодого человека, прежде чем заговорить с ним.

– Кто вы? – он остановился.

– Что? – ответ, который был все же вопросом, прозвучал как-то потеряно.

– Кто вы? Я вас не знаю.

– Я вас тоже не знаю, – на этот раз молодой человек поднял голову.

Старик молчал довольно долго, над чем-то серьезно размышляя, а потом спросил.

– Если бы вы были писателем, с чего бы начали свою книгу? – вопрос прозвучал очень странно, но еще более странным оказался ответ.

– Наверное, я бы начал ее рисовать.

Эпизод 2

Им определенно нравилось молчать. Писатель сидел рядом с незнакомцем и что-то просчитывал в воздухе. Человек в черном косился на странного старика, изредка постукивая пальцами по деревянной скамейке. Наверное, он тоже что-то пытался осмыслить.

Дул несильный холодный ветер, сухие листья на деревьях почти не шелестели. Прошли часы, и фонари уже погасли. Из-за холода незнакомец поджал ноги, будто с отключением света вырубили еще и отопление. Снял капюшон и огляделся – нет, это все-таки был мост.

Именно в эту секунду старик замер. Перестав водить пальцами в воздухе, он внимательно посмотрел на рядом сидящего человека. Глаза паренька блестели. Пожилой мужчина на мгновение даже улыбнулся, но вскоре вернулся к своим подсчетам.

Парень прокашлялся, накинул капюшон и обхватил себя руками, чтобы согреться. Его что-то сильно волновало и приходилось морщить лоб, дабы разрешить какую-то непосильную задачу. Он смотрел, как поблескивает густая вода в канале, отражая ребристый лунный свет, который медленно потухал в предрассветные часы. Но эти тонкие кусочки ряби в мгновение что-то разрушило.

По каналу проплыла перевернутая лодка, уносимая течением. На ее дне, неумело выкрашенном белой краской, ютилась небольшая птичка. Молодой человек даже обернулся, чтобы проводить лодку взглядом, замечая, как на горизонте начало вставать солнце. По мосту пробежал первый прохожий, и где-то далеко загудели заводы и фабрики. Старик, казалось бы, мирно посапывавший на скамейке, неожиданно отдернул рукав и посмотрел на часы.

– Вы не хотели бы пройтись? – пожилой человек обратился к рядом сидящему парню. – У меня есть кое-какие дела в паре кварталов отсюда.

– Пожалуй, я откажусь, – незнакомец в черном не поднимал голову, и за капюшоном не было видно лица, но в голосе прослеживалась нотка напряженности.

– С большой долей вероятности могу сказать, что вы не имеете понятия, где находитесь.

– Вам никогда не говорили, что вы странный? – парень поднял голову и нервно улыбнулся, а старик в ответ рассмеялся.

– Да я мечтал, чтобы хоть кто-то здесь назвал меня странным.

Солнце медленно поднималось из-за домов. Сотни окон смотрели на канал и Венчерский мост. На балконы выходили женщины и снимали свежее белье или поливали цветы. И молодой человек ловил взгляд чуть ли не каждой из этих “домашних” женщин, что было очень странно. Оттого он согласился составить компанию старику.

Они вывернули в другой переулок, откуда уже не было видно канала. Здесь все жители еще спали, и окна пока пустовали. Незнакомец заметил лишь одну девочку лет десяти, играющую на балконе. Она держала в руках большой желтый шарик и привязывала за его ниточку разные кубики, перевешивая за перила.

– Смотрите, воздушный шарик, – старик поднял голову, посмотрел на верхние этажи, а после нахмурился и еще раз взглянул на часы, ускоряя шаг.

Очередной кубик оказался слишком тяжелым, и девочка привязала к шарику груз полегче. На этот раз большой воздушный шарик не улетел и не упал под тяжестью груза, он завис в воздухе. Девочка улыбнулась и, кажется, сделала какие-то записи.

Пожилой мужчина и незнакомец почти прошли два необходимых квартала, возвращаясь обратно к каналу, русло которого поворачивало налево. Теперь они шли по набережной, и старик сильно нервничал, видимо, он не успевал по своим делам. Ветхие многоэтажки больше не создавали тень, и солнце заслепило глаза, отчего парень прикрыл их руками. Теплело, на улицах появилось больше людей, и незнакомцу показалось, что они тоже нервничают.

Через несколько минут раздался грохот. Не взрыв, не залп, не пальба, а просто глухие тяжелые удары об воду и всплески, и только потом крики и скрежет покрышек тормозящих машин.

Когда двое минули поворот, старик замедлил резко шаг и остановился.

– Не успели, – сказал он.

На самом деле людей было немного и машин тоже, да и мост через канал был один. Его разломанные куски выглядывали из воды, подпирая слетевший с обвалившегося моста грузовик. Вода стала мутной, порошок бетона плавал на поверхности. Мост построили уже давно, и обвалился он, видимо, от старости. Вокруг обломков бегали шокированные люди, пытаясь что-то сделать, а старик просто развернулся и пошел обратно. Его спутник сначала помедлил, но все же решил пойти следом.

– Да, в этом мире воздушные шарики опасны для здоровья, – с грустью заметил мужчина, почесывая седую щетину.

– О чем вы?

– О воздушном шарике… желтом шарике.

– Шарике? – такой ответ удивил незнакомца больше, чем вся эта обстановка с разрушенными мостами и женскими взглядами.

– Помните, мы видели девочку с шариком по пути сюда?

– Но при чем тут шарик? По какой такой странной причине воздушные шарики приводят к обрушению мостов? – молодой человек улыбнулся.

– Когда-то была достаточной причина то, что я их не люблю, – старик задумчиво отвел глаза вверх, – а сейчас, наверное, уже поздно.

– Что?

– Видимо, вы еще не поняли: я создал этот мир, этот канал, эти мосты, эти дома и ветер, этих людей и эту девочку.

– Что? – парень остановился.

– Я создатель, создатель этого мира… Хотите чаю? Я как раз направляюсь домой.

Эпизод 3

Еще в одном месте вставало солнце, пронизывая густой серый смог, покрывающий длинные улицы с громоздкими зданиями. Массивные высокие здания нависали над широкой дорогой, исчезающей где-то вдали. Небоскребы терялись в небе, накрывая тенью город. Покосившиеся столбы, уронившие на асфальт линии электропередач, разорванные ветром рекламные плакаты и брошенные машины – все это никто уже не замечал, некому было замечать.

В одном из таких домов на лестничной площадке стояла девушка, она смотрела в окно и щурила глаза от солнца, которое еле ползло к горизонту. Дым от сигареты, зажатой между пальцев, скользил по мутному стеклу и растворялся в тенете, что нависла под потолком. Дом располагался на окраине, а высокий этаж позволял видеть плавно переходящую в небо пустошь, что окружала город. На площадке кто-то открыл дверь, скрипя замком. Девушка обернулась, заправляя за ухо белые свалявшиеся волосы, и поправила красную юбку, что съехала набок. Через секунду мимо пробежала овчарка, а следом молодой сосед. Опять стало тихо.

Докурив, девушка поднялась в квартиру и закрыла входную дверь. Здесь тоже было тихо, она была одна. На кухне хозяйка налила себе стакан воды и пошла в спальню, проходя по коридору мимо совершенно пустой комнаты с бетонными стенами и разбитым полом. Она прошла до конца коридора, но резко остановилась, сделала пару шагов назад и внимательно вгляделась в пустое пространство. Пытаясь разобраться, что же не так, девушка ступила на холодный бетон комнаты, но против света не было ничего видно. Она уже почти привыкла каждый день проходить мимо покосившегося дверного проема и не замечать пустоты и безжизненности комнаты, привыкла не видеть прежние больнично-белые обои и кровать, книги и повсюду расклеенные листки бумаги, смешные фотографии и эту несуразную, непонятно откуда взявшуюся лодку, смирилась не замечать даже прежнего ее обитателя. Но сейчас что-то было не так.

Светловолосая девушка прошла через комнату до запертой лоджии, глядя в одну точку. На полу лежало яблоко, зеленое яблоко. Она подошла ближе, присела и взяла его, переложив стакан с водой в другую руку. Гладкая кожура впитала холод бетона и потому морозила пальцы. Она повертела яблоко, не понимая, откуда же оно взялось, и, немного помедлив, положила обратно. Нахмурилась, встала и вышла из комнаты.

Сделав глоток воды, она зашла в свою комнату, поставила стакан у кровати и прошла к окну, где стоял шкаф. Девушка протянула руку и взяла фоторамку, из которой торчало фото каких-то людей, а в углу просматривалась выцветшая надпись: «Райка, мы тебя любим». Рука сама потянулась смахнуть слезинку, но вместо этого лишь размазала черную стрелку, подводящую глаз.

За окном опять поднялся ветер, он немного разогнал смог, и даже стало видно улицу, только неумирающие такси продолжали ездить, и несколько людей спешили на работу. К оконному стеклу еще два дня назад ветром прибило кусок газеты «Связь», он так и продолжал там висеть. Девушка мельком на него взглянула, а потом села на кровать и сделала большой глоток из стакана. Заголовки статей в оборванной газете гласили: «Обвал на биржах и массовые увольнения», «В беспорядках винят демократическую власть», «Стихия, неподвластная людям, разрушает город за городом».

Эпизод 4

Чашка горячего чая, ситцевая розовая скатерть и вафельные полотенчики на крючках. На старых обоях, что впитали запах домашней еды – кажется, котлет и жареных пирожков, – уже не рассмотреть рисунка.

– Неужели не задашь ни одного вопроса? – спросил старик, закутываясь в халат.

– Вопросы? – парень улыбнулся, сейчас на смоляные волосы не был натянут капюшон.

– Разве мои последние слова не показались тебе бредом?

– Все ваши слова были бредом, – на что старик улыбнулся.

– Возможно, но тем не менее ты сидишь на моей кухне.

– Наверное, мне интересно, чем закончится весь этот бред, – молодой человек оторвался от чашки чая и пристально посмотрел на собеседника.

– Как ты думаешь, в книгах пишут правду?

– Думаю, все же большинство из них вымысел автора.

– Да, с этим трудно поспорить.

Старик снова поставил чайник на огонь, чтобы долить себе кипятка. Кухня была небольшой, низкий покатый потолок и скрипучие полы, в углу гудящий холодильник и шторка на окне противного грязно-желтого цвета. Старик давно уже ни с кем не разговаривал, и новое знакомство ему казалось довольно занятным. Он посмотрел на джинсы молодого человека, к сведению обычные серые джинсы, и с интересом хмыкнул, будто видел такие в первый раз.

– А если весь этот вымысел, скажем, при определенных обстоятельствах, перестает быть только вымыслом? – загадал он загадку своему гостю.

– Что значит «при определенных обстоятельствах»?

– Скажем, сразу после смерти автора.

– То есть?

– Что, по-твоему, происходит с книгой, когда в своей постели находят неожиданно скончавшегося писателя? – разговор явно доставлял удовольствие пожилому человеку.

– Осмелюсь предположить, – с улыбкой протянул парень, – она, как и все остальные книги, займет место в книжном шкафу на полке.

– Будет пылиться, пока кому-то не придет в голову ее прочитать, – прихлебывая, старик приподнял глаза на собеседника. – По большому счету, все оно так и есть. Хм… – мужчина сделал глоток, – а что тогда происходит с писателем? Он умирает и что?

– Ну а что бывает после того, как умирает человек?

– И что же? – старик ухмыльнулся.

– Наверное, это зависит от того, во что он верил, он мог попасть в Рай или Царство Небесное, в Вирий или Вальхаллу, в Ад или Джаханнам, получить новое тело путем реинкарнации, или могло совсем ничего не произойти, если человек не верил в существование души.

– Хм, а ведь Рай и Ад тоже кто-то когда-то придумал.

Раздался дверной звонок, и старик, шаркая тапками, пошел ее открывать. На кухню зашла девочка с двумя рыжими косичками. Через несколько лет она станет подростком и потеряет детские милые черты, а пока ей все еще шли кривые косички и коротенькие сарафанчики на завязках. Девочка с интересом посмотрела на незнакомца в точности, как старик смотрел поначалу. Именно ее они видели сегодня утром с воздушным шариком.

Гостья села за стол, не отрывая взгляда от молодого человека. Старик налил ей чай в большую кружку и достал из холодильника масленку и банку айвового варенья. И только тогда девочка опустила взгляд на стол, взяла из корзиночки кусочек хлеба и с особой тщательностью стала мазать на него масло.

– Это Лоти, – сказал хозяин дома, – мы видели ее сегодня утром.

– Сколько тебе лет, Лоти? – спросил молодой человек, наклоняя голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Одиннадцать, – она нахмурилась, обильно поливая вареньем намазанный маслом хлеб.

Парень улыбнулся и сделал глоток чая. Как только бутерброд с маслом был полностью залит вареньем, девочка замерла с ложкой в руках, ожидая, пока сахарный красный сироп до последней капли стечет на масло. Она снова подняла недовольный взгляд на молодого человека. Девочка прищурила глаза, из-за чего щеки выглядели надутыми. Это делало девчушку ужасно милой, и молодой человек не смог удержаться и снова улыбнулся.

– Он еще не знает, да? – Лоти обернулась к старику, облизывая ложку.

– Еще не успел.

– Откуда же ты взялся? – вдруг спросила Лоти. – Я никогда тебя не видела, даже Старик ничего о тебе не знает.

– Даже? – ему надоело улыбаться, совсем не та была обстановка, и время казалось неподходящим, но парень ничего не мог с этим поделать.

Эпизод 5

Еще вчера утром он проснулся в своей комнате с белыми стенами. В щелях между бетонными панелями свистел ветер, заставляя кутаться в мягкое одеяло еще сильнее. Парень поднял с пола альбом с зарисовками, из-под подушки достал один из карандашей, которые валялись по всей комнате, и нарисовал… что именно, он не помнил. И зачем ему вообще все эти бездарные рисунки? Нужно думать, как выжить, а не о том, где достать бумагу и краски. Никчемная способность, видимо, выданная ему по ошибке. Парень от досады скривил брови, растер пальцем неудавшийся штрих и на эмоциях выбросил карандаш в дальний угол комнаты.

Утро закончилось, а вместе с ним и что-то еще. Он отложил альбом в сторону и, не вставая с постели, смотрел в окно, смотрел на соседнее здание, смотрел, как дует ветер. В какой-то момент, в который вроде бы совсем ничего не изменилось, стекло безо всяких причин аккуратно выпало из оконной рамы и вдребезги разлетелось по всей комнате.

Парень подскочил на кровати и потянулся за одеждой, стараясь на угодить в осколки. Теперь между его комнатой и улицей не было никакой преграды. И ветром стало срывать бледно-оранжевые шторы, а вместе с ними и белые обои, кусками отрывающиеся со стен. Стоящая в углу лодка упала, а следом и все остальное посыпалось на пол, застеленный газетами и пленкой: книги, пустые рамки со стен, старый грязный мольберт. Но вокруг, вне этой комнаты, казалось, все было спокойно: не было никакого землетрясения, будто весь этот мир не замечал происходящего.

Когда ветер стих и порванные шторы перестали колыхаться, парень оделся и встал с кровати, пытаясь не порезать ноги об стекло и не наступить на свои еще сырые рисунки – он оставлял их на ночь сушиться на полу. Чтобы выйти в коридор, нужно было преодолеть препятствие в виде лодки. И парень оперся рукой о голую стену – практически нигде не было обоев, – перешагивая через сколоченные белые доски. После, опустив руку, он почувствовал на пальцах бетон и смахнул осыпающиеся крошки со стены, а потом еще несколько раз. В конце концов отлетели огромные куски до самого потолка. Парень еле успел отскочить. Теперь все стены и потолок покрыли трещины, которые продолжали расползаться глубокой жирной паутиной.

Стараясь не делать резких движений, он попятился к двери. Шторы снова затрепыхались, опять поднимался странный жуткий ветер. Сначала в оконный проем засосало бледно-оранжевую ткань, а затем туда улетел мольберт, куски еще не оторвавшихся обоев потянулись следом, как и все, что находилось в комнате. Парень распахнул дверь и вжался в стену коридора, наблюдая, как вся его жизнь исчезает в оконном проеме. Мгновенье – и не стало ни штор, ни лодки, ни альбома с зарисовками и парня тоже не стало.

Остались разбитые бетонные стены, пол и потолок, и лишь в раме снова поблескивало на солнце стекло.

Эпизод 6

Доедая бутерброд с маслом, посыпанный сахаром, Лоти взглянула на часы. Было без нескольких минут десять.

– Оо, совсем скоро появится «розовый галстук», – еще не прожевав, сказала девочка.

Старик тоже поднял глаза на часы.

– Да, и вправду, – он призадумался.

– Думаю, мне пора, – Лоти слезла с табуретки, допивая на ходу последние капли чая.

 Пожилой мужчина проводил гостью и вернулся на кухню.

– Пересядь поближе к окну, – посоветовал он незнакомцу.

– Зачем?

– Я хочу тебе кое-что показать.

Парень отдернул грязно-желтую штору, устраиваясь на качающейся табуретке. Старик же остался стоять около холодильника, откуда однозначно не было видно того, что происходит на улице.

– Через несколько минут, – хозяин кухни снова посмотрел на стрелки часов, – в начале улицы, – он перевел взгляд на окно, – справа, появится человек в розовом галстуке. Что бы ни случилось: дождь, снег, ураган – он в любом случае появится на этой улице в десять часов утра.

– И что?

– Он пройдет до цветочницы, что напротив наших окон, и купит цветы.

– Что же  в этом особенного?

– Существует два варианта, – старик решил присесть и пододвинул к себе табурет, – он может взять ландыши или ромашки.

В это время из-за угла – справа – на улицу, где стоял дом старика, вышел человек в потертом коричневом костюме, на нем действительно оказался розовый галстук. Руки небрежно засунуты в карманы, он будто что-то насвистывал, и, судя по всему, этот человек был доволен своей жизнью. Он прошел мимо ларька с газетами и подошел к цветочнице, по-видимому, сказал ей что-то приятное, она мило заулыбалась. Мужчина добавил еще несколько фраз и полез в карман за мелочью.

– Так вот, – тем временем продолжал старик, находясь в своей квартире и не видя происходящего у цветочного ларька, – если он купит ромашки, то спустя несколько секунд на противоположном конце улицы, слева, появится девушка в светло-зеленом сарафане.

– Эти ромашки для нее? – спросил молодой человек, поправляя занавеску. Старик улыбнулся.

– Девушка сядет на скамейку ту, что вторая от цветочницы. А человек в розовом галстуке вернется к газетному ларьку и купит себе свежую газету. Он сядет на соседнюю лавочку, положит цветы рядом и будет читать новости.

В это время мужчина в галстуке неуклюже запихивал в карман брюк носовой платок, выпавший оттуда вместе с мелочью. И пока не было видно, какие цветы он держал в руках. Но на противоположной стороне улицы, слева, не появлялась девушка в зеленом сарафане.

– И что дальше? – спросил парень, поерзав на качающейся табуретке.

– Так или иначе, но ромашки окажутся у девушки в светло-зеленом сарафане.

– Но это же очевидно, они влюблены.

– Возможно. Но, насколько я осведомлен, они даже незнакомы.

– Почему вы так уверены?

– Они еще ни разу не заговорили, – старик подошел к окну, придерживая занавеску указательным пальцем, – но, думаю, сегодня куплены ландыши.

– Как вы увидели? – молодой человек начал всматриваться.

– Я и не пытался рассмотреть. Он купил ландыши, и теперь из-за угла не появится прекрасная девушка в светло-зеленом сарафане, а человек в розовом галстуке не будет возвращаться к газетному киоску. И, более того, теперь бедные ландыши обречены, так или иначе, от них ничего не останется.

– Он разговаривает с цветочницей.

– Кажется, он что-то обронил, когда доставал мелочь из кармана, – цветочница наклонилась вперед, указывая мужчине в галстуке на асфальт, туда, где лежала выпавшая бумажка.

– И что же случится с ландышами?

– Ох, кто же это может знать.

Мужчина, поблагодарив продавщицу, поднял бумажку. Он еще раз улыбнулся ей и, пятясь, заглянул в поднятую бумажку, с удивлением обнаружив, что это его квитанция. Мужчина остановился и снова полез в карман, стараясь запихнуть аккуратно сложенный клочок бумаги обратно. Как ни странно, это оказалось настолько непосильной задачей, что от усердия мужчина в розовом галстуке выронил купленный букет, по которому незамедлительно, по трагическому стечению обстоятельств, проехал велосипедист. И не то что бы велосипед быстро ехал, а скорее это ландыши неожиданно попали под колесо. И тут же цветочница ахнула, белые колокольчики разлетелись по асфальту, а мужчина в галстуке тяжело вздохнул. Он еще раз скромно улыбнулся, будто извиняясь, девушке за прилавком. Затем попрощался с ней и пошел вдоль улицы, вновь вчитываясь в квитанцию.

– Вы знали, – молодой человек отпустил занавеску, и окно вновь оказалось затянутым грязно-желтой тканью. Сейчас он смотрел на старика, облокотившись на стену.

Эпизод 7

Дело шло к вечеру. Дороги совсем опустели. На противоположной стороне улицы темнел бывший супермаркет с разбитыми витринами и порванной рекламой скидок с большими кругами процентов. Два дома от него, затем поворот. Старый залитый чем-то – серой краской или другой непонятной субстанцией – фонарь стоял целый. И девушка знала: фонарь светил круглые сутки, хотя из-за серого пятна освещал лишь противоположную сторону улицы.

Райка подняла воротник и посмотрела на потухшие буквы у входа в небольшой магазинчик, одна из них уже отвалилась, из-за чего название было не прочитать. Девушка потянула пластмассовую ручку двери и вошла внутрь. На полу она заметила раскиданные деревянные ножки от стульев, будто специально здесь положенные для видимости разрухи, которая подкреплялась затхлым пыльным воздухом. Рая прошла к пустому металлическому прилавку, облокотилась на него, постукивая пальцами по деревянной столешнице, и перегнулась, заглядывая под прилавок.

– Ты кто? – под прилавком сидел согнувшийся старичок.

– Мне нужен Кладовщик,  – сказала Райка, по-прежнему перегибаясь через широкую потертую столешницу, на которой остался отпечаток от когда-то стоявшего здесь кассового аппарата.

– Вон та дверь, – старичок показал пальцем на вход в подсобное помещение.

Райка без слов поправила рюкзак, перетягивая вес на плечо, обошла прилавок и спустилась в маленькую комнату со швабрами и разным тряпьем.

– Кладовщик, ты здесь?

Из-за вешалки с медицинскими, посеревшими от времени и неудавшихся экспериментов, халатами вышел мужчина, носивший имя Кладовщик уже многие годы. Темный дырявый комбинезон делал его похожим на строителя или рабочего с завода, но широкая улыбка и блеск в глазах выдавали в нем спекулянта.

– Здравствуй, как там поживает Нона? – мужчина в возрасте тщательно вытирал руки грязной тряпкой, уделяя внимание каждому пальцу.

– Не знаю, – ответила девушка, – мы с ней давно не виделись, – растертая черная стрелка так и красовалась на краю глаза, отчего кожа раскраснелась и периодически чесалась.

– Что, сегодня как обычно? – воодушевленно поинтересовался Кладовщик.

– Нет, – Райка спустила рюкзак на пол, – сегодня мне нужен генератор, – мужчина незамедлительно хмыкнул. – Уже две недели, как свет в доме отрубили. Знаешь, без еды и телевизора очень скучно.

– Это, конечно, да, – он еще раз усмехнулся, ведь телевизор девушка ему уже давно продала, – но генератор в наше время штука серьезная, а, главное, дорогая, особенно работающий.

– Достань хоть какой-нибудь.

– Что взамен? – Кладовщик уставился на нее, и Райка вывалила на пол все содержимое рюкзака. – Так, посмотрим, – он присел на корточки, откидывая скомканные деньги в куче разных вещей в сторону, – негусто, – он поднял голову.

– Может, ты дашь мне что-нибудь за деньги?

– Только если продукты, они быстро портятся.

– Что, новый завоз? – поинтересовалась Рая, не скрывая сомнения.

– Нет, как и всегда только молоко и яблоки.

– Что-то мне подсказывает, что молоко уже прокисло.

– Другого все равно нет.

Кладовщик достал из-за шкафа пятилитровую канистру молока и сетку съежившихся яблок с коричневыми пятнами.

– Так, – он снова присел рядом с разбросанным хламом, – возьму три гаечных ключа, – он расшвыривал вещи в разные стороны, – кастрюлю, – Кладовщик поднял ее и перевернул, заглядывая в проржавевшее отверстие в дне кухонной утвари, – ничего и дырявая сгодится. Хм, акварель, – он покрутил ее, – забавно, – и улыбнулся, – хорошая, возьму. Все, остальное хлам.

Райка быстро начала запихивать оставшиеся вещи обратно в рюкзак, в том числе сморщенные яблоки в сетке.

– Приходи завтра. Учти, работающий достать не смогу.

– Ладно, – Райка направилась к выходу.

– Ах да, не забудь тележку, сама не допрешь.

Она качнула головой и хлопнула дверью.

Эпизод 8

Парень спустился по подъездной лестнице и глубоко вздохнул. И вдох этот был таким, будто поймал он грустное мгновение равнодушия, когда вокруг слишком много всего происходит. Костя закрыл за собой скрипучую подъездную дверь, и глаза тут же ослепило солнце. Свежий утренний воздух ударил в нос и на миг одурманил. Но бурчание в животе отрезвило парня. «Надо было перекусить у Старика», – подумал он и пошел вдоль улицы. По эту сторону пешеходного проспекта открывались небольшие лавочки и магазинчики, и Костя почувствовал запах горячих плюшек с повидлом. Прямо перед ним из двери со звенящим колокольчиком вышел мальчишка в белом фартуке с огромным деревянным подносом, на котором дымились ряды сдобных булочек в виде лебедей; расплавленные кристаллики сахара на спинках этих выпеченных птиц блестели на солнце, и в воздухе пахло карамелью.

Мальчишка аккуратно положил поднос на уличную витрину и шмыгнул обратно за дверь с колокольчиком. Рядом с «лебедями» на уличной витрине были выложены сладкие батоны, заплетенные косичкой и посыпанные маком. «Надо же», – подумал Костя, раньше ему никогда не приходилось видеть ничего подобного, и даже запах казался каким-то волшебным. И почему он не чувствовал его раньше?

Дверной колокольчик опять зазвенел, и из пекарской лавочки вышла молодая женщина, держащая за руку совсем маленькую девочку. Она остановилась так, чтобы не загораживать проход, и, пока дочь дергала ее за подол своими маленькими ручками, достала из сумки только что испеченный хлеб. С неостывшей буханки еще не слетела мука. Костя представил, каким на вкус может быть горячий хлеб, но получалось плохо.

Женщина отломила кусочек хлеба, хрустя корочкой. От буханки шел пар, и она, немного подув на отломленный кусочек, протянула его дочери. Девочка, подражая, тоже пару раз дунула на хлебушек, надувая круглые щеки, будто для верности. Женщина убрала буханку обратно в бумажный пакет, взяла дочь за руку и неторопливо пошла вдоль улицы. «Да неужели я никогда не ел хлеб?! – подумал Костя. – Ведь ел».

Он отвернулся от пекарской витрины и побрел дальше. На его глазах низенькая пожилая женщина открывала книжную лавку, ту, что под самыми окнами Старика. А по дороге бегала пара ребятишек, поднимая в воздух рассыпанные по асфальту маленькие белые колокольчики. Костя даже обернулся, но не стал останавливаться. На лице снова появилась улыбка.

Улица поднималась и немного извивалась, переходя то в один узкий переулок, то в другой. Почему он ушел от Старика? Почему он вспомнил про эту лодку? Костя действительно ее видел, более того, видел ее и раньше.

В одном из переулков Костя наткнулся на сидящего на земле мужчину с заросшим лицом и в рваной одежде. От мужика разило, но парню почему-то не казалось, что он нищий, что ему негде жить или что он пьян. Странный субъект воспринимался Костей просто человеком, сидящим на земле и совершенно спокойно наслаждающимся сигаретой. И он бы прошел мимо, не вступая с ним ни в какой контакт, если бы тот не заговорил.

– Мне не нужна твоя милостыня, – сказал мужик, когда Костя уже хотел повернуть в другой переулок. Он оказался прав, попрошайка не был пьян.

– Я и не давал вам денег, – Костя обернулся.

– У тебя их попросту нет, – его голос был немного хриплым, мужчина поднял голову и посмотрел на молодого хорошо одетого парня, – если бы были, ты бы уже выпотрошил все карманы и отдал последнюю пуговицу, – он стряхнул сигаретный пепел себе на штаны и опустил голову обратно.

– Может, лучше скажете, в какой стороне набережная? – под отросшей бородой и грязными волосами скрывалось лицо не такое уж и старое, этому человеку не было и тридцати пяти.

– Зачем тебе понадобилась набережная?

– Я ищу лодку.

– Какую лодку? – неизвестно, почему сидящего на земле мужчину заинтересовал этот вопрос.

– Перевернутую, с пробитым белым дном, – и неизвестно, зачем Костя отвечал.

– Не видел.

Парень развернулся и пошел прежней дорогой, озираясь по сторонам, чтобы вспомнить, какими закоулками Старик его сюда привел. Каким-то чудным образом он все же вернулся на Венчерский мост, хотя тропинки ему показались совсем иными.

 Течение воды было еле заметным. Сухие листья, пытаясь утонуть, падали с веток, но оставались неподвижны на поверхности воды в виде желтых и красных пятен. Молодой человек пошел вдоль бетонного ограждения, за которым текла река, изредка за него заглядывая в надежде, что лодку прибило именно к этому берегу.

Канал извивался и был очень длинным. К тому времени, когда Костя нашел перевернутую лодку с пробитым дном, прошло много часов, кроме того, он жутко устал. Она, перекореженная, лежала на берегу, и птица все так же сидела на выкрашенном белой краской дне. Совсем невзрачная маленькая птичка практически сливалась с досками, сметая с них длинным хвостиком подсохшую грязь. Костя улыбнулся и сел рядом на жухлую траву, уставившись на птицу, а она в ответ посмотрела на него.

Костя помнил эту лодку, но не мог понять, как она могла сюда попасть. Очутиться непросто в этой реке, в этом городе, а угодить – если верить Старику – в другой чужой кем-то выдуманный мир. И попасть в этот мир вместе с ним.

А лодка была действительно важна когда-то давно. Хотя на самом деле Костя не знал, сколько лет назад, что и где было. Он нашел ее на свалке, дно уже было пробито. В ней таилось что-то такое, и это «такое» оказалось настолько важным, что Костя ее притащил – надо заметить, с большим трудом – в квартиру и поставил в углу своей комнаты. И даже долго собирался перекрасить, но не успел.

Эпизод 9

Подходя к дому, Райка поняла, что канистра – нехорошая такая вещь – все-таки очень тяжелая, и к этой минуте с трудом понимала, зачем ей сдалось прокисшее молоко, тем более пять литров. Поднявшись пешком на свой этаж – лифты давно не работали по всему городу, – Рая вошла в квартиру и закрыла дверь. Здесь пахло фиалками, но запах, просачивающийся из соседней квартиры, был слишком химическим и сладким, чтобы нравится хозяйке, потому она поморщилась и бросила канистру с рюкзаком на пол. Хотя вернее будет сказать, что они упали сами.

Сегодня в квартире она находилась не одна, в комнате ждала девушка.

– Нона, ты что тут делаешь? – Райка не обрадовалась ее появлению и почувствовала себя неуютно.

Она прошла к окну, сжимая при этом плечи руками, будто ей было страшно. У окна и пыльных полок Рае стало легче, и руки она опустила, стараясь не смотреть в сторону появившейся без ее ведома девушки. Этот образ и так вечно стоял у нее перед глазами. Если бы в Райкину квартиру вломились грабители или бездомные устроили бы здесь притон, то даже им она была бы рада больше, чем Ноне.

– Решила зайти, – Нона сидела на кровати, поджав ноги, – а что это за яблоко? – она махнула рукой на соседнюю комнату.

Райка на нее обернулась, отвлекаясь от красочных образов захвата квартиры, и какое-то время молчала, не отводя от девушки взгляда. После чего резко переведя взгляд так, как бывает, когда задержавшаяся мысль слишком быстро переходит в другую очень важную мысль, Рая коснулась кончиками пальцев лба. Ее движения выглядели резкими и беспорядочными, но вторая девушка не подавала признаков беспокойства.

– Я думала, оно твое, – вдруг сказала Рая.

– Откуда у меня может быть яблоко?! – к этому моменту Нона встала с кровати.

Незваная гостья вышла в коридор, заглядывая в пустую комнату так, чтобы увидеть зеленое яблоко, но в саму комнату заходить не стала.

– Тем более что оно какое-то странное, – продолжила Нона.

– В смысле? – Райка выбежала из спальни.

Она не произнесла ни слова, только прошла по разбитому полу к странному фрукту. Нона зашла следом и встала у двери, ведущей на лоджию. И в прежние времена хозяйку дома разозлило бы такое нахальство, но сейчас Рая не обратила на вторжение Ноны никакого внимания. Вместо этого девушка покрутилась около зеленого яблока, часто зачесывая светлые волосы назад. Райкины глаза начали бегать, будто она нервно перескакивала с одной мысли на другую, напрочь забывая про предыдущую. Девушка села на холодный бетон, сложив ноги, и уставилась на яблоко, которое просто висело в воздухе: не падало, не взлетало, не раскачивалось из стороны в сторону и не крутилось на месте, –яблоко замерло в пространстве.

Райка слегка, почти незаметно, раскачивалась вперед-назад, как умалишенные в лечебницах, не отрывая взгляда от фрукта. А Нона по-прежнему спокойно стояла у лоджии, но через некоторое время подошла к Райке и осторожно, сомневаясь пару секунд, провела кончиками пальцев по ее плечу и немного постояла в тишине. Но ни в позе, ни во взгляде Раи ничего не изменилось. И незваная гостья вышла из комнаты, оставляя хозяйку квартиры совсем одну.

Эпизод 10

Уже светили звезды, они отражались в пуговичных глазках этой злобной птички, которая всячески отстаивала сломанную грязную лодку. Все руки у Кости были исклеваны, но желания сдаться и уйти у него не появлялось. Набережная совсем опустела, и прохожие больше не прогуливались среди деревьев и не садились на лавочки. В какой-то момент, Костя не заметил в какой именно, на улице появился человек. И парень невольно обратил на него внимание. Человек, к слову, ничем не примечательный, разве что длинная лестница на плече отличала его от остальных прохожих. Он неспешно подошел к столбу, на верхушке которого светило два фонаря, и прислонил к нему лестницу. Поднявшись по ней, мужчина осторожно приоткрыл последовательно на каждом фонаре боковую крышечку на петлях, после чего также по очереди просунул внутрь правую руку и погасил их. Каждый из фонарей был электрическим и «светил» лампочкой, но их почему-то все равно приходилось гасить, наверное, в этом и заключалась его работа.

Костя очень внимательно, будто завороженный, наблюдал за этим человеком, не в силах отвести взгляда. Он продолжал смотреть, как тот слезает со столба и неспешно залезает на второй, как он слегка выкручивает круглые лампочки, оставляя их внутри фигурной коробки со стеклышками. И таким образом все фонари на набережной постепенно гасли.

– Ты не можешь отвести взгляда? – вдруг спросила появившаяся рядом с Костей Лоти.

– Да, – он даже не посмотрел в ее сторону, хотя внезапное появление должно было его напугать.

– Создатель когда-то писал о Гасителе Фонарей.

– Что? Создатель?

– Старик несколько раз очень подробно останавливался в своей книге на этих фонарях и на том, как они гасятся, – Лоти тоже устремила свой взор в сторону мужчины с лестницей. – Именно поэтому ты не можешь оторвать взгляда, никто не может.

Гаситель Фонарей ушел уже достаточно далеко, поэтому Костя, наконец, заметил рядом с собой знакомую девочку.

– Весь этот мир строится на том, что написал Создатель. В каждой книге есть своя история и свои герои, и если Создатель написал, что каждый вечер фонари гасят, их непременно придут и погасят во что бы то ни стало.

– Но в книге нельзя написать обо всем. Откуда берутся птицы, – Костя обернулся на блеклую птичку позади себя, – реки и деревья?

– Не знаю, они появляются сами, – Лоти пожала плечами.

– Вот и мне ничего не понятно, – он еще раз внимательно посмотрел на девочку с рыжими косичками, – тебя, наверное, домой надо отвести?

– Да нет, необязательно, – Лоти перелезла через оградку на набережную, а за ней и Костя.

– Уже поздно.

– И? – она неуклюже подернула плечами.

– Что маленькая девочка делает в такой час на улице?

– Я просто проходила мимо.

– И не страшно в такое время ходить одной? – нравоучения у Кости давались сложно.

– Со мной ничего не случится, я живу по главной роли.

– У тебя главная роль в Стариковской книге?

– Да, так мне сказал Создатель, – Лоти была почти горда таким статусом.

– Создателем ты называешь Старика, верно? – девочка кивнула. – И ты знаешь, что с тобой произойдет?

– Да, я прочла эту книгу. Так что мне нечего бояться.

– Уверена? Я тоже не думал, что неожиданно исчезну из своей жизни, – осознание этого Косте давалось уже легче особенно на фоне россказней о вымышленных мирах и создателе.

– А может, так должно было случиться, ведь кто-то мог написать, что ты попадешь в наш мир.

– Думаешь, мой мир тоже выдуманный?

– Конечно, все миры выдуманы.

На набережной были погашены уже все фонари, но все же можно было различить стоящего рядом человека, плитку у своих ног или блестящие глазки маленькой птички, одним словом, было не так уж и темно. Наверное, Костя подумал бы, что совсем скоро должен быть рассвет, если бы был в своем мире.

По улицам и вправду не ходили люди, сейчас это стало заметнее, только лишь незнакомый мужчина, которого Лоти назвала Гасителем Фонарей, закончив свою работу, возвращался прежней дорогой. На плече он так же нес длинную лестницу, а на поясе висел пучок, видимо, сгоревших лампочек. Косте издалека даже показалось, что мужчина курил – клубился какой-то дым, но расстояние скрадывало четкость восприятия.

Лоти, засунув руки в кармашки своего полосатого платья, села на скамейку, некоторое время ерзала перед тем, как облокотиться на кованую спинку. Девочка устала и, запрокинув голову, закрыла глаза. Но как только ее голову посетила мысль, что Костя может подумать, будто она хочет спать, Лоти поспешила их открыть.

– Ты хочешь спать? – тут же спросил Костя.

– Нет, – Лоти хмуро на него посмотрела и резко выпрямила голову, отчего бантики на ее косичках подпрыгнули, будто живые.

Эпизод 11

В городе было мрачно. Звезды, казалось, терялись где-то в крышах высоток, но уже скоро должно светать. И Нона ждала этого момента, опершись на чью-то разбитую машину, брошенную на улице. На крыше автомобиля лежала газета, на первый взгляд, довольно свежая, и девушка ее взяла, прищуриваясь, чтобы хоть что-то разобрать. Разбитые лампочки уличного освещения уже как несколько месяцев никто не мог заменить, потому девушка прикладывала немыслимые усилия, чтобы пробиться через окружающую ее темноту и различить символы и изображения на серых газетных листах.

– Неужели газеты все еще печатаются? – удивилась Нона, смахивая темную рваную челку с лица, что загораживала обзор.

– А что еще им остается делать? – ответил нехотя внутренний голос, Нона давно его не слышала и успела соскучиться.

На первой полосе газеты с красной строки крупными буквами были напечатаны несколько слов, – их Нона не смогла разобрать, – и изображена картинка, на которой показан пустой кабинет с флагом и тысячи людей, вышедшие на улицы протестовать, только Ноне не было понятно против чего или против кого. Она хмыкнула и развернула газету, политика ей была неинтересна. А в следующей статье рассказывалось о разрушении сумасшедшего дома на окраинах с фотографией на развороте. На фото было видно, что часть здания обвалилась, теряясь за пылью или туманом, сложно было разобрать. Но все же, несмотря на неясность картинки, Нона узнала скверик и несколько лавочек, которые теперь были завалены кирпичами, если верить фотографии в газете.

Ей приходилось сидеть под этим деревом два часа в день после обеда, и, бывало, даже шел дождь или снег, и ее все равно выводили в сквер, подводили к лавочке и сажали под этим деревом. Облокачивали на ребристую неудобную спинку, складывали руки на коленях и оставляли совсем одну. Ноне нравился снег и снежинки, которые таяли на неподвижном лице, но девушка не чувствовала рук и ног, да и снежинки порой попадали в глаза. В такие минуты ей нравилось представлять, что ее конечности ампутировали. Но несмотря на то что Нона не чувствовала рук, что-то внутри ломило, а холод не спасал от боли. И хотелось почесать огромные синяки на сгибах локтей, но не было сил.

Каждый день в том месте она просыпалась и видела деревья за окном –  и фигурные яркие листья, и изогнутые ветки. Хотелось закрыть глаза, но это была всего лишь мысль; они не закрывались, только иногда сами моргали. Нона садилась на кровать, поворачивалась к стене и начинала выводить слово за словом на светлых обоях черной ручкой или, может, это был карандаш. Она писала, что сегодня проснулась и опять видела деревья, и сегодня они были без листьев, потому что была осень, и ей опять хотелось закрыть глаза, но она не смогла. А еще Нона писала о боли в руках.

Но в какой-то момент она понимала, что уже не сидит на своей кровати, и между пальцами у нее не карандаш, и даже не черная ручка. Сейчас Нона пытается вырваться из чьих-то рук, она раскидывает безнадежно руки и ноги в разные стороны. Вокруг так много людей, их лица расплываются, и кто-то даже бегает, и доносятся чьи-то голоса. Нона двигает руками и ногами все с большей силой в надежде вырвать их из суставов – это сладкое чувство движения, такая приятная боль. Но совсем скоро к ней подойдет женщина и сделает укол в шею, и станет грустно, а главное, не останется сил на движение, больше не останется.

Сегодня была осень, и трава в скверике такая сухая-сухая, одного серого цвета с лавочкой. Ее руки скрестили на коленях, облокотив девушку на дощатую спинку скамьи. Нона наклонила голову. Тусклое размазанное солнце было высоко, оно скрывалось за тучами тоже светло-серого цвета. С их монотонным движением по небу Нона услышала ноты, и в голове заиграла музыка. Девушка запела, не произнося ни единого звука даже не моргая, и незаметно вздохнула. Ей нравилось петь.

И тут Нона очнулась от того, что кто-то бросил ей на ногу дымящуюся сигарету. Та отскочила в спущенное колесо дряхлой машины и почти потухла. Девушка отложила газету, подняла окурок и затянулась. Фильтр сигареты был в розовой губной помаде, и Нона поморщилась – вкус помады ей не понравился.

Уже рассвело, люди начали ходить по улицам, и, более того, стало как-то неспокойно. Что-то происходило. Из окон верхних этажей офисной многоэтажки, что стояла по ту сторону парка, вырывались черные клубы, в небо валил дым. Люди кричали, но, кажется, в здании никого не было. В оконных рамах отсутствовали стекла, так что осколки на прохожих не летели. В воздухе запахло гарью.

Нона сделала еще одну затяжку и перевалилась на другой бок, приминая крыло машины, как подушку. Мимо пробежало еще несколько человек, озирающихся на усилившийся пожар где-то в небе. Ноне тоже приходилось немного задирать голову, чтобы наблюдать за дымящимися окнами, но здание было невысотным, этажей двадцать, не больше.

Тем временем пожар действительно разросся. Девушка заметила все больше пробивающегося огня, но огонь этот почему-то показался ей искусственным, как красные тряпки, развевающиеся на ветру. Нона даже улыбнулась. Окурок стал невкусным, и она его выкинула, пару раз зевнув. Сегодня Нона не спала, а, может, и спала, этого ей не запомнилось.

Яркие всполохи перекинулись на крышу, теперь огонь горел открыто, да так сильно и наигранно, будто на крыше разлили несколько галлонов горючего. Людей скапливалось все больше. Нона не любила толпу, но в целом ей было все равно. Не успела она проследить взглядом несколько кирпичиков, падающих с горящих этажей, как прогремела новая череда взрывов, сопровождавшихся клубами пыли, вылетевшей из кирпичных офисных стен.

Эпизод 12

Что-то неподдельно желтого цвета просачивается в человека, как только он пересекает порог своего дома. Наполняет изнутри так, что становится тяжело, и человек садится, растекаясь по мягкой обивке, и это что-то дает минутку полежать, наслаждаясь моментом, ни о чем не думать, наблюдая, как замерло время.

Во дворе было тихо, и яркий свет из окон слепил Косте глаза, доставляя боль. Многоквартирный дом уже полностью окутала ночь. Он видел, как желтый теплый свет разливается внутри, убаюкивая и успокаивая вернувшихся домой уставших людей. Этот желтый свет не был испорчен домашним бытом, не был осквернен злым внешним миром. Косте он казался таким знакомым, он даже помнил, какой он на ощупь, помнил этот теплый запах, стелющийся по дому, встречающий гостей – душистый аромат нагретых на батарее полотенец и поставленного на огонь кастрюльки супа. Парень просто стоял во дворе, представляя, что кусочек этого света лежит в кармане и греет руку.

В одном из окон нижних этажей, где шторы были отдернуты, женщина, похожая на «домашнюю», стояла у стола. Она сосредоточенно нарезала в большое блюдо – видимо, на всю огромную семью – огурцы, а затем помидоры. Причем резала крупными кусками, чтобы не вытек сок и не получилась каша из овощей. Костя даже подивился, как это у нее так хорошо получается, на весу у него бы не вышло.

«Домашняя» женщина – стоит заметить, что женщина была молодой и не относилась к стереотипным замученным домохозяйкам в теле, – заправила свой салат репчатым луком, солью и подсолнечным маслом, которое неприятно пахло семечками или чем-то еще. Запаха Костя, конечно, не чувствовал, но довольно ясно все осознавал и был уверен, что масло пахло именно так.

Когда салат был готов, женщина опустила ложку, которой мешала. Она прислушалась, обернулась и посмотрела в окно, прямо на Костю. Он стоял далеко, и его не могло быть видно, но парень все же вздрогнул и поспешил отойти к детской площадке.

– Ну что, мы можем идти дальше, – сказала Лоти, подходя к Косте сзади.

– Как прошло?

– Как-как, просто пописала и все, – девочка засеменила впереди, – и, вообще, нельзя о таком спрашивать, – Костя лишь в ответ улыбнулся.

Эпизод 13

Пустая безлюдная улица и чистое небо. Ни тумана, ни смога в этой части города не было, и если бы не ветер, Нона сжарилась бы под огромным солнцем. О, ей нравилось снова быть здесь! Только скрежет колесика тележки ее раздражал. Нона подняла с асфальта встретившиеся на пути солнцезащитные очки. Она посмотрелась в маленькие круглые стекла и плюнула в каждое из них, вытирая об майку. Надела их и с облегчением вздохнула, к солнцу она не привыкла, но ей все же нравилось находиться здесь. Черные стекла очков немного помутнели, но ноги сами знали, куда идти. Резиновая подошва кед скрипела от жары, а слишком длинные шнурки болтались в разные стороны, будто тоже радовались вернуться на знакомую тропинку.

Заброшенные дома, порванные плакаты, разбросанные листовки. Вдоль покореженного забора девушка прошла до конца переулка к некогда известному заведению. Улыбнулась знакомой вывеске, фонарю и даже привычному запаху. Еще раз взглянула на залитый краской плафон на столбе и закрыла за собой дверь, над которой частично отсутствовали старые буквы. Нона оглянулась: она помнила, как ломала эти стулья, но разбрасывал их кто-то другой. «Как неумело разложены обломки», – заметила девушка, и еще подумала, что хаотичность более правдоподобна.

Нона пошкрябала ногтями деревянную столешницу, на которой раньше стоял кассовый аппарат, и в одно мгновение присела, заглядывая за стойку, будто хотела кого-то напугать. Но там никого не оказалось. Тогда, продолжая громыхать тележкой, Нона зашла в соседнюю полуподвальную комнату.

– О, ты пришла за генератором?! – отозвался мужчина в строительном комбинезоне.

– Здравствуй, Кладовщик. Поди, забыл уже обо мне?

Мужчина внимательно посмотрел на девушку, несколько секунд что-то прикидывал и в какой-то момент засомневался. Кладовщик подошел ближе, протирая грязной тряпкой замасленные пальцы.

– Нона?! – девушка улыбнулась. Он бросился к ней, кидая тряпку в сторону, и обнял.

– Как же я соскучился!

– Да, мне тоже тебя не хватало, – мужчина отступил на пару шагов и внимательно посмотрел на Нону, чтобы еще раз убедиться, что это она. – Но ты прав, я пришла за генератором.

– Тебе-то он зачем?

– Я не для себя, для Райки.

– Но он не работает, да и без двигателя у вас ничего не получится, – Кладовщик развел руками, будто этим жестом снимал с себя всю ответственность.

– Двигатель я уж как-нибудь сама раздобуду.

– Знаю я эти «сама». Даже не думай выходить из города.

– Канистра есть? – спросила девушка, затаскивая генератор на тележку.

– Я Райке в тот раз последнюю отдал.

– Это та, что с прокисшим молоком? – мужчина кивнул. – И на кой черт оно ей сдалось?

– Может, оладушки собралась делать?

– Оладушки говоришь? – Нона улыбнулась. – Хоть что-то на канистру у тебя есть похожее?

– Зачем тебе канистра? – удивился Кладовщик, осматривая тележку с кривым колесом, словно прикидывал, на что ее можно обменять.

– Из предположения, что двигатель для генератора будет бензиновый.

– У тебя еще двигателя-то нет. Не говоря уже о том, что все заправки в округе заброшены.

– Бензин достать все же проще, пусть будет, – Нона крепко взялась за ручку тележки и вышла из полуподвального помещения, хватая с полки у двери крупную пластмассовую бутыль, – я возьму это.

Нона посмотрела, есть ли что внутри, вылила остатки приторно-желтой жидкости на пол и попрощалась с Кладовщиком. На улице все так же светило солнце, и асфальт постепенно испарялся, плавясь под ногами. Она снова натянула на глаза очки с круглыми стеклышками и пошла вниз по улице, напевая песню и перекатывая тележку, что стала намного тяжелее, через бордюры:

«Когда ты прохожий, то люди чужие.

Их лица уродливы, когда ты одинок.

Если не хотят тебя, женщины злые.

И улицы, кажется, кривы, когда ты плох.»[1]

Пришлось выйти из города, чтобы найти хоть одну целую заправку, они уже давно не работали, а бензин был разворован. Нона шла уже несколько часов вдоль пустой трассы под палящим солнцем. Вокруг только голая земля.

Наконец-то на горизонте появилась заправочная станция, у Ноны даже в глазах помутилось от свершившегося чуда. Кирпичная постройка была немного разрушена, но три колонки остались целыми, даже шланги аккуратно лежали на залитом бетонном основании.

Девушка закатила тележку под навес и села на бордюр.

– Вот оно, счастье-то, – сказала Нона, после чего сняла кеды с пробитым резиновым носом, вытянула ноги вперед и разлеглась на засохшем газоне, с наслаждением вздохнув.

Прошло достаточно времени, тянуть резину дальше было некуда, тем более приближался обед. Нона прошлась вокруг колонок, естественно, они были не в рабочем состоянии, и никак нельзя было достать из них бензин, даже если он там был. Но девушка несколько раз босыми ногами залезла в большую желтоватую лужу, намочив носки. Теперь на них налипла грязь, но девушка не обращала на это внимание. Она присела на корточки, наклонилась к луже и принюхалась, а потом лизнула асфальт. Нона почувствовала маслянистый обжигающий вкус, язык защипало.

Эпизод 14

По желтоватой бумаге скрежетала ручка, на столе была включена лампа, а за окном по-прежнему светил фонарь. Старик поставил точку в конце исписанного листа и взял из стопки второй. Рядом лежала книга в зеленой обложке, которая придавала ему уверенности. Они были почти друзьями, вот если бы книга еще отвечала. Как же давно Старик ее не открывал, как же хотелось ему хоть что-то в нее добавить или изменить хотя бы слово.

Он отложил ручку и легонько провел пальцами по выбитым на картоне словам: «Еловое варенье на полдник». Взял книгу в руки, закрыл глаза и раскрыл форзац, быстро пролистывая пальцем страницы.

Из прихожей послышался скрежет входной двери и детский голос.

– Старик, я привела его, – Лоти вместе с Костей прошла по коридору до двери в кабинет. В этот момент пожилой мужчина вышел им навстречу.

Костя посмотрел на зажженную лампу на столе и разбросанные листки бумаги. Старик это заметил и поспешил закрыть кабинет. Не сказав ни слова, мужчина прошел в конец коридора и открыл одну из двух дверей, предлагая Косте войти. Комната была небольшая и темная с окном в дальней стене.

– Ты можешь спать тут, – Старик повернулся к парню, ожидая, пока тот воспользуется приглашением.

Костя не хотел спать, но зашел в комнату, пожелав спокойной ночи своим новым знакомым. Как только он перешагнул порог, дверь за ним тут же закрылась. В комнате оказалось душно, и Костя, отдергивая плотную темную штору, распахнул окно. Со двора дыхнуло ночной прохладой, и в комнате стало свежо. Парень глубоко вдохнул уличный воздух, поднимая глаза к звездам. Ночь все никак не кончалась.

Были ли звезды в его мире? Наверное, были, где-то далеко. Видимо, люди его мира не заслужили видеть звезды.

Как же он сюда попал? И куда это сюда? Поверить Старику, что это другой мир, мир, который он сам создал? Это было сумасшествием. Но где он оказался, Костя тоже не мог понять. Погрузившись в размышления, парень не заметил, как уснул.

Обычно сны Косте не снились, но сегодня его посетило что-то особенное. Этой ночью он летал, и неизвестно, в этом мире или в том. Таких мест он еще не видал. Холмы, окутанные туманом, насыщенная темно-зеленая трава, просторы, бескрайние просторы. Где-то далеко на горизонте были леса, он чувствовал их благоухание, терпкий аромат хвои, будто настоянный в бочке. Словно этот маленький мир хранился у него в голове, и наконец-то его открыли, отчего все запахи вырвались наружу. Он ощущал аромат мха, пахнущего землей и влагой. Где-то там жили люди, их он тоже чувствовал, но здесь – среди гор и мха – было что-то еще.

На возвышенности стоял старый деревянный сарай рядом с большим ветвистым деревом. Не осознавая, Костя подлетел ближе, замечая, что на широкой крыше сидит девушка. Скорее, он увидел даже не девушку, а волосы. Они струились отдельными прядями по ветру, соперничая по яркости с солнцем. Огненно-медные завитки пахли теплым смородиновым компотом. Костя вдыхал и вдыхал его, и никак не мог насытиться. Запах был сладким и таял на губах и языке. Он подлетал все ближе и ближе, чтобы как можно больше насладиться ароматом, выпить его до дна.

Вот он уже протягивает руку к огненному завитку, порхающему в порыве ветра, как девушка наклоняет голову, заправляя прядь волос за ухо. Костя видит молочную матовую кожу, такую теплую и нежную, и светлые глаза, выразительные светящиеся глаза, будто излучающие солнце. И эти глаза смотрят прямо на Костю.

Он почувствовал себя вором, устыдился, что позволил себе красть ее запах. Костю окатило холодной водой, мурашки пробежали по всему телу, жар разгорелся внутри, размазывая запахи и яркую копну волос. Мир исчез, а вместе с ним и сам Костя провалился в сон.

Эпизод 15

Райка проснулась от необычного в последнее время звука шкворчащего на сковородке масла. Девушка сползла с кровати, за окном ветер гудел так же, как и ее голова. На кухне определенно кто-то был, масло не могло само жариться и сгорать. Райка вышла в коридор, миновала пустую комнату, замечая, что у входной двери аккуратно стоит генератор на косо поставленной тележке без одного колесика, а рядом брошены почерневшие от грязи красные носки.

Рая зашла на кухню и села на табурет, наблюдая, как невысокая девушка, пританцовывая, что-то переворачивает на плите. За окном ветер гонял смог и какой-то мусор, но Райка ясно понимала, что сейчас утро – потому что только по утрам ей было холодно. Потом наступала жара, даже если солнце застлано облаками, дымом или другой тянущейся по небу массой, которая плавала в воздухе города, засасывая в себя дома, вышки, столбы с вывесками и людей.

– Пахнет маслом, – сказала она, сжимая пальцы на босых ногах.

Девушка у плиты обернулась, скорчив недовольную рожицу, и покосилась на сковородку.

– А должно пахнуть блинами, – Нона перевернула подрумянившийся блин, который, кстати, был толстоват.

– Что тебя вдохновило на такие подвиги? – Райка расслабилась и облокотилась о стену.

– Не зря же ты прокисшего молока целую канистру притащила, – Нона поставила на кухонный стол прямо перед Райкой тарелку с внушительной стопкой блинов, которые выглядели вполне съедобно. – Чаю?

– Чаю? – удивилась Райка. – Откуда у нас чай?

– Хм, это не совсем чай, я собрала пучок трав за городом.

– Ты так и толкаешь меня на вопросы, которые будут явно лишними, – Нона в ответ улыбнулась.

– Думаю, эти травы неядовитые, тем более они вкусно пахнут.

– Откуда такая уверенность? – Рая уже не была так напряжена, как при вчерашнем появлении Ноны, но гостья ее по-прежнему не радовала.

– Ты разве не чувствуешь? – Нона засунула нос в заварочный чайник. – Может, здесь даже есть мята.

– Я по поводу ядовитости, – Райка прищурила взгляд.

– Я их все пожевала, как видишь, еще жива, – с улыбкой Нона взмахнула руками.

– Великолепно, пожевала она, – Райка пододвинула к себе пустую чашку и заварник.

Нона тем временем вернулась к сковородке, на которую в данный момент выливала половничек теста для блинов, поворачивая при этом бедную сковородку, а кроме нее руки и все свое тело так, что казалось, девушка сейчас либо вывернет себе сустав, либо упадет на кафельный пол. Райка широко заулыбалась, но смеяться не стала.

– Кстати, а откуда у тебя мука? – спросила Нона, когда закончила с тестом и поставила сковородку на плиту.

– Сосед за радиотелефон дал целый мешок, – Райка наливала заварку в чашку, – на кой черт он ему сдался? – девушка покрутилась по сторонам в поисках чайника. – И что же ты делала за городом… в одних носках? – Райка махнула рукой в сторону прихожей.

– Твой же генератор не будет работать без бензина, – Нона развела руками.

– Мой генератор не будет работать без двигателя.

– Ага, а двигатель будет работать на воде.

– Но у меня нет двигателя, – Райка внимательно посмотрела на Нону, – но зато теперь есть канистра бензина.

– Бутылка.

– Что бутылка?

– Не канистра, а бутылка, – Нона перевернула блин.

– Всего лишь бутылка?

– Ну, знаешь, – возмутилась Нона, – бензин достать сложнее, чем двигатель.

– Но все же двигателя у нас нет.

– Нужно заглянуть на свалку, – Райка в ответ утвердительно подняла брови и покачала головой.

Она добралась до остывшего чайника, залила заварку водой, и перед тем, как откусить первый блинчик, глубоко вздохнула и сказала:

– Нона, у меня остался только один вопрос.

– Какой?

– Почему у меня во рту вкус бензина? – она внимательно посмотрела на девушку у плиты.

Нона, стоя спиной к ней, улыбнулась, и Райка, даже не отрывая взгляда от блинчика, поняла, что та улыбается.

– Он еще нескоро пройдет, – ответила ей Нона.

Эпизод 16

Место пустовало, еще вчера или позавчера яблоко лежало здесь. Старик угрюмо, раскрыв дверцу холодильника, смотрел внутрь. Оставалось всего одно зеленое яблоко, и вот теперь его нет. «Может, его съела Лоти?» – подумал Старик. В эту минуту на кухню зашел Костя. Пожилой человек покосился на парня, но тут же понял, что тот не может иметь никакого отношения к пропаже зеленого яблока.

Костя действительно ничего не знал о содержимом стариковского холодильника и тем более о пропаже яблока. Он вспомнил про мужчину в розовом галстуке и подошел к окну. Но стрелка на циферблате указывала на восемь часов утра, и Костя разочарованно сел на табурет.

– Как тебе мой мир? – спросил у него Старик.

– Ваш мир? Почему вы думаете, что он ваш?

– Я его написал, уже давно, – без обид ответил писатель, проводя рукой по только что побритой щеке. – Так давно, что даже не помню всех деталей, но все же понимаю, что весь этот мир написан, снят или построен на основе моего воображения, по моей книге.

– Но как это возможно? Если вы написали этот мир… – парень запнулся, не находя слов, – ведь когда вы писали книгу, этот мир еще не существовал?

– Да, я жил в другом мире и был совсем другим.

– Тогда как вы оказались здесь? – Костя приподнял брови и развел руками.

– В этом мире оказалась только моя душа, а тело умерло в том.

– Я все равно ничего не понимаю.

– Представь, что все, абсолютно все, что придумывает человек, оживает после его смерти. Будто все его мысли высвобождаются из оболочки, и создаются целые миры. Его душа поселяется в новом мире и может существовать дальше.

– А как же остальные души? Ведь не все люди пишут книги и придумывают свои миры.

– Ох, с этим немного сложнее. Создатель – это творец, он управляет своим миром, пока тот еще не сотворен. Создает персонажей и наделяет их характером, окутывает историей, придает им какой-то смысл. И когда мир будет создан, эти персонажи тоже появятся, и им будет отведена самая важная роль. Для всех этих персонажей нужны души, иначе мир не сможет существовать.

– Получается, что люди умирают, и их души заселяют чужие миры? – неуверенно переспросил Костя. – Но кто решает, какая душа куда попадет? Ведь этот процесс кем-то должен управляться! Кто-то же все это придумал!

– Возможно, ты и прав, – Старик улыбнулся. – Может, процесс зарождения миров и все остальное тоже кем-то придумано.

Пожилой мужчина немного помолчал, раздумывая над сказанным и расставляя попутно на стол свой завтрак, в который по несчастному стечению обстоятельств не вошло зеленое яблоко.

– Я знаю только, – продолжил он, – что создатель сам может решить, какие души поселятся в его персонажах. Ведь создавая героев, писатель может наделять их чертами или характерами близких ему людей. Таким образом, душа будет привязана к будущему воплощению.

– Из этого следует, что у вашего, моего и любого другого мира есть свой создатель, – Костя оперся о стену, разглядывая обшарпанный потолок. – Что-то слишком много создателей, вам так не кажется?

– На этом все и построено. Чтобы существовать, должны появляться все новые и новые миры, тогда души не умрут, а будут перерождаться в новых воплощениях.

– Но почему не может существовать всего один мир, в котором души периодически будут перерождаться? – Костя пожал плечами. – Мне до этого момента казалось, что именно так и устроена вселенная.

– Рано или поздно любой мир умирает.

– Да что вы заладили?! – резко ответил Костя. – Почему мир обязательно должен умирать, разве он не может существовать бесконечно?

– Ты когда-нибудь встречал в своей жизни что-то бесконечное? Разве есть бесконечные книги? Каждая история заканчивается, а вместе с ней и миру приходит конец.

– Подождите-подождите, во многих книгах на последней странице история не заканчивается, а как же это «они жили долго и счастливо»?

– Ты прав, на последних строчках все не заканчивается, еще есть время, персонажи продолжают существовать, но мир становится бесконтрольным, он больше не подчиняется правилам книги, и это его в конечном счете разрушает. Мир поглощается хаосом.

Эпизод 17

Рая забралась на детскую горку, чтобы осмотреться. Неподалеку виднелось двухэтажное здание, по крышу заваленное всяким хламом, в основном это был мусор, который давно стух и придавал этому месту особый аромат. Но здесь еще можно было отыскать много интересного. Конечно, рабочие бытовые приборы или электроинструменты под ногами не валялись, но какой-нибудь дряхленький двигатель найти вполне возможно, нужно только добраться до более крупного мусора среди ржавых машин и моторных лодок.

Девушка перепрыгнула на красный детский гриб в белый горошек, под которым когда-то дети лепили куличики и прятались от дождя. Раньше она ходила в похожий детский сад, но уже давно это просто свалка для местных жителей, с тех самых пор, как перестали работать коммунальные службы, в частности, по вывозу мусора. Теперь это стало опасным местом, особенно по ночам, поэтому Рая отправилась на поиски двигателя днем.

Она спрыгнула с гриба на кучу из мусорных пакетов и начала пробираться к зданию, с которого, как ей казалось, должен открываться хороший вид. Рая несколько раз вляпалась во что-то густое и липкое – ей не хотелось знать, что это было – прежде чем добралась до крыши. Отсюда действительно было видно всю территорию. По ту сторону здания свалка оказалась более организована, и кучи мусора разделяли протоптанные дорожки. Девушка глубоко вздохнула; она не имела понятия, как ей среди всего этого найти двигатель.  Понятно, что автомобильный двигатель ей бы не подойдет, а вот от бензокосилки пришелся бы как раз.

С грехом пополам Рая спустилась на землю и начала бродить по импровизированным улочкам в поисках чего-то стоящего. Свалявшиеся белые волосы еще дома она собрала в пучок так, что прическа напоминала пальму, зато ничего не будет лезть в глаза и отвлекать. Детские резиновые сапоги, которые девушка нашла неподалеку, пришлись как раз кстати. Немного натирали, но благодаря им не нужно было переживать о липких коричневых лужах, от которых несло канализацией.

Рая обратила внимание, что среди мусора валялись вещи, которые сложно отнести к хламу, здесь было много хорошей одежды. Ей на глаза попались даже несколько шуб, среди протухшей еды лежали картины в выцветших рамах, повсюду валялись книги и еще новые детские игрушки. Рая поднимала книги с земли, но многие из них были написаны на иностранных языках, и девушка возвращала их на место. Среди прочих в руки попала маленькая книжечка в зеленой обложке, заглавие гласило «Еловое варенье на полдник». Свалка была не самым лучшим местом для изучения литературы, все-таки не библиотека. Тем не менее девушка открыла книгу и начала читать.

За окном стало сыро и душно. Или нет? По крайней мере, маленькая девочка, сидевшая на подоконнике, думала именно так. Ей хотелось, чтобы по ту сторону окна, где хвойные ветки смотрели прямо на нее, и начинало вставать солнце, было точно так же, как здесь, на сыром, холодном подоконнике. Девочка всячески отгоняла от себя мысли, что где-то может быть хуже, чем здесь. Но в это, конечно же, сложно было поверить.

– Что? Что ты сказал, Мишка?

Девочка лет шести поджала под себя ноги, чтобы было теплее, закрыла подушкой щель в оконной раме, через которую задувал ветер, и посадила рядом с собой небольшого плюшевого мишку. Она погладила медведя по кудрявой коричневой шерсти и протерла ему глазки, чтобы шерстка не закрывала обзор.

– Тебе интересно, как будут звать мою будущую маму? Да, мне тоже интересно, – девочка решила затянуть потуже резиночки на своих рыжих косичках. – Наверное, она будет очень красивой. Как ты думаешь? У нее обязательно будут длинные волосы, а еще от нее будет пахнуть вареньем, – девочка улыбнулась и посмотрела на плющевого друга. – Знаешь, я так люблю варенье. Обещаю тебе, Мишка, когда нас отсюда заберут, мы каждое утро будем есть варенье. Представь, мы возьмем кусочек свежего хлеба, намажем его толстым слоем масла, – девочка подняла левую руку, будто держит кусок хлеба, а правой рукой плавными движениями аккуратно с особой тщательностью намазывала воображаемое масло, – а потом мы возьмем с тобой большую банку клубничного варенья, такого красного и сладкого, очень-очень сладкого, достанем большую ложку, только не слишком большую, чтобы в горлышко пролезла. И этой ложкой зачерпнем побольше варенья, а потом его на масло сверху, главное, чтобы с краешков не капало, а то все руки липкие будут, и подбородок, да и щеки, наверное, тоже. Ох уж это варенье, будет так весело! Что? Если не будет варенья? Если не будет варенья, что ж это за жизнь тогда такая? Но если вдруг так случится, что мы с тобой все варенья съедим, то можно и сахаром посыпать, это тоже очень вкусно.

Девочка мечтательно вздохнула, взяла мишку на руки и обняла, сдувая выпавшую медвежью шерсть с носа.

– Мишка, а какое варенье нравится тебе? Вот я люблю клубничное и айвовое, а еще малиновое и вишневое, хотя абрикосовое тоже ничего, особенно если с косточками, а еще ведь есть грушевое варенье и с апельсиновыми корочками. Надо же, из чего только не делают варенье, – она еще раз взглянула на торчащие хвойные ветки, – наверное, и из елок делают варенье. Ты бы хотел попробовать еловое варенье, Мишка? Я бы хотела.

Чтение Райки прервал какой-то шорох в груде мусора, она закрыла книгу и обернулась. Из-за коробок выбежало маленькое существо с четырьмя лапками, большими ушами и маленьким хвостиком, наверное, это была собачка, так сразу и не скажешь. Это существо подбежало к Райке, выпучив глаза и еле слышно, но очень угрожающе рыча. Девушка даже улыбнулась, но как только за одним существом появилось еще с десяток таких же странных созданий – кто-то из них был даже покрыт шерстью, кто-то вовсе напоминал клубок – улыбка сошла с лица. Под общим натиском гулкого рычания Райка попятилась, просчитывая пути отступления. Их главарь – первое облезлое существо с большими ушами – вдруг начал тявкать, высоко подпрыгивая и двигаясь в сторону испуганной девушки. После этого Райка не стала медлить и рванула к выходу, виляя и забегая за огромные кучи с хламом, чтобы запутать противника, стаей мчавшейся за ней.

Эпизод 18

«Хаос! – рассуждал мысленно Костя, когда Старику пришлось уйти по каким-то делам. – Интересное это слово, хаос, что же оно может означать? Как же это мир может погибнуть от хаоса? Я, конечно, могу предположить, что начинается какая-то суматоха, все взрывается и тому подобное, в конце концов, мир просто опустеет и не более. Почему же он исчезает?»

На кухне Костя сидел совсем один. Холодильник мерно жужжал, пропуская фреон по трубкам, за стеной раздавались гулкие соседские голоса, а часы поворачивали стрелки, останавливаясь на десяти часах. Костя, не вставая с табурета, отдернул желтую шторку, готовый встречать человека в розовом галстуке.

Как только секундная стрелка остановилась на двенадцати, на улицу вышел знакомый мужчина, сегодня он был в джинсах и полосатой рубашке, но галстук оставался неизменным. Мужчина шагал в приподнятом настроении и улыбался. Он миновал газетный ларек, на секунду остановившись, но все же прошел мимо, прямо к цветочнице. Расплатился и пару раз улыбнулся, цветочница – к слову, милая девушка – улыбнулась в ответ. В руках человек в розовом галстуке держал охапку больших красивых ромашек, перевязанных зеленой атласной ленточкой.

«Ромашки, ромашки, – крутилось в голове у Кости, – они для девушки».

Костя посмотрел на противоположную сторону дороги. С прилегающей улицы поворачивало много людей, но она бросалась в глаза, эту девушку ни с кем нельзя было перепутать. Зеленый шифон струился в воздухе, сливаясь с прядями волос. Костя никогда такого не видел. Ее волосы походили на живописный холст с размывами акварели, розовый переходил в голубой и желтый, переплетаясь с зеленым и белым, они дымкой парили вокруг головы и спадали на плечи. Девушка плыла, сохраняя грустную улыбку при всей яркости внешнего вида.

Но мужчина в розовом галстуке не замечал этих нежных цветных переливов, он уже купил газету и сел на лавочку, вторую от цветочницы. Огромный букет крупных ромашек лежал рядом, а в руках у мужчины шуршали печатные страницы. Еще мгновение – и внимание было бы полностью приковано к бесконечным серым строкам, но что-то его отвлекло.

Костя в спешке начал искать причину, остановившись взглядом на проходившей мимо старушке, которая, обронив рядом с цветочницей авоську, пыталась собрать раскатившиеся яблоки. Мужчина в галстуке вызвался помочь и полез выуживать красные яблочки из-под лотка продавщицы цветов. Газета и букет ромашек при этом были брошены на скамье.

И вот уже яблоки были собраны, старушка безмерно признательна, а великодушие мужчины не знало границ до такой степени, что он вызвался проводить старушку до дома. Они не спеша пошли вдоль парка, встретив на пути грустную девушку в зеленом сарафане.

Прохожая не поднимала взгляда, периодически заправляя выпавшую прядь за ухо. Подойдя к лавочкам, она заметила одинокий букет неописуемо красивых ромашек и присела рядом. Сгребла рассыпающуюся охапку цветов, – Косте даже показалось, что она их обняла, – и улыбнулась, пряча лицо в ромашки.

«Представление» было окончено, Костя задернул шторку и вышел из кухни. Несколько шагов – и перед молодым человеком появились ряды книг и письменный стол, он оказался в кабинете Старика. На столе стояла лампа, а за окном светил фонарь, хотя на дворе уже давно был день, наверное, какая-то неисправность. Костя сел, стараясь не задеть кипу исписанных листов, хотя на самом деле здесь была не одна кипа, весь стол был завален бумагами, и лишь перед ним лежала ровная стопочка желтоватых листов с корявым почерком.

В поле раздавался громкий девичий смех.

Начал читать Костя.

Поле было окружено холмами, что защищало жителей от ветра, к тому же сегодня выдался на редкость солнечный день. Этим утром пели птицы, и земля была еще влажной от прошедших дождей, но это не мешало стайке молодых девушек носиться по ярко-сиреневому лавандовому полю. Подолы их платьев намокли и заляпались грязью. Играть в прятки среди высокой травы было весьма удобно, но одной из них спрятаться оказалось сложнее остальных.

Ее забранные волосы распустились и разлохматились от бега, и теперь локоны прыгали и струились по воздуху, будто множество рыжих змеек, которые боятся, что их поймают. Солнце предательски выдавало их местонахождение, придавая каждому локону сияние.

Костя остановился, чувствуя запах смородинового компота, и прислушался, но в квартире по-прежнему он был один.

Девушка хохотала и оглядывалась, высматривая, гонится ли кто за ней. Ее подруги пробегали мимо, они тоже смеялись и переглядывались. Похоже, кто-то что-то кричал, она не могла разобрать, и казалось даже, что это совсем не девичий голос. Несколько девушек остановилось, но она продолжала бежать, путаясь в сиреневых ветках. И когда уже не осталось рядом подруг, она услышала свое имя. Ее кто-то окликал и делал это очень настойчиво. Тогда девушка решила вернуться и выяснить, что же произошло. Вот только земля была мокрой, и, поскользнувшись, девушка упала прямо в грязь, испачкав свое молочное платье и медные локоны.

Шлепая по лужам на проезжей колее, она возвращалась к своим подругам, растирая по волосам и платью грязь. С девушками стояла женщина в возрасте, наблюдая, как к ним приближается последняя подопечная. Как только все собрались, женщина заговорила.

Эпизод 19

Райка, поеживаясь, курила у окна подъезда, как и каждое утро. Где-то там, за грязными облаками, не так уж и далеко светило солнце, его яркие лучи пробивались через смог, теряя теплоту. И Райка, глядя на небо, неосознанно щурилась, что, видимо, подсказывала ей интуиция.

За спиной послышался неуклюжий веселый топот, будто по ступенькам спускался ребенок. Она обернулась, ожидая увидеть, как и раньше, пробегающего мимо замученного пса, а следом его хозяина тоже замученного. Но это была Нона в новых кедах, Райкиной толстовке и короткой юбке. Рае последняя деталь одежды была не по душе, и потому она сморщилась.

– Опять ты куришь, – по-детски сбежала с лестницы Нона.

– Почему ты никак не уйдешь?

– Зачем же? Тебе ведь тогда станет скучно, – Нона подошла ближе. – Смотри, что я тебе принесла, – она ткнула раскрытой ладонью Рае прямо в лицо.

– Что это? – девушка немного отстранилась, чтобы сфокусироваться на содержимом ладони. На ней лежали высушенные скрученные комочки какого-то растения. – Это что, гашиш?

– Ты что! Понюхай, – Нона прижала ладонь к ее носу, – в прошлый раз тебе же не понравился мой чай.

Рая выразительно посмотрела на Нону и глубоко втянула еле уловимый запах. Под языком стало кисло, и она почувствовала нежный мягкий слегка сладковатый аромат молочного улуна. По позвоночнику пробежала дрожь, погружая Раю в такие дали, о которых она уже и позабыла. Девушка вспомнила, как сжимала в руках горячую чашку и смотрела в кухонное окно, где солнце ночью не уходило за горизонт, а медленно переплывало вдоль сопок с запада на восток; где с неба на землю опускался горящий красно-оранжевый туман так, что ни деревьев, ни тропинок, ни людей и даже домов не было видно.

– Откуда ты его взяла? – отпрянула она, чтобы окончательно не погрузиться в воспоминания.

– Знаешь этого парня с собакой?

– Наш сосед? – спросила Рая с интересом, приподнимая бровь.

– У него на крыше небольшая чайная плантация.

– Чайная плантация?

– Плантация, конечно, громко сказано, там всего три кустика, – Нона вяло размахивала рукой в воздухе, будто рассуждала об обычных вещах.

– На крыше? На крыше нашего сто двадцатиэтажного дома выращивают чай? – Рая пыталась добавить в интонацию как можно больше сарказма, но Нона совсем не понимала иронии.

– Да.

– Вот этот парень с собакой?

– Ну а что, хобби у него такое.

– Так там же дикий ветер и смог, там любое растение загнется, даже если за ним ухаживать, – эта наивность в Ноне всегда ее злила, потому Рая на мгновение сжала кулак, чтобы не перейти на крик.

– Ты не поверишь, но смога на этой высоте уже нет, и все залито солнцем. А от ветра он построил стеклянный купол.

– Что за бред ты несешь?!

– Почему сразу бред? Почему кто-то не может выращивать улун на крыше сто двадцатиэтажного здания, бережно собирать листочки и высушивать эти замечательные комочки? – Нона еще раз показала на горстку чая у себя в ладони.

– Ты себя хоть слышишь? – Нона промолчала. – И с чего это он вдруг дал тебе чай? Ты его на что-то обменяла или что-то сделала? – Рая посмотрела очень подозрительно.

– Ох, тебе лучше не знать.

– Нона! – грозно сказала Райка.

– Что? Мы вообще давно с ним знакомы.

– Причем тут это? Постой, а почему я об этом не знаю?

Рая не ожидала такого поворота, не подозревала, что Нона может быть знакома с этим парнем без ее ведома. От оживленного разговора девушка совсем позабыла про сигарету, и, теперь полностью истлев, она обожгла ей пальцы.

– Более того, у нас раньше были отношения, – Нона замялась.

– Какие еще отношения?

– Хм, сугубо интимного характера.

– Интимного, – напряженно повторила Рая. – А я-то думаю, чего он на меня так странно смотрит. – После секундного молчания девушка спросила, будто внезапно что-то вспомнив: – Ты про нас ему рассказывала?

– Нет, конечно, нет.