Спасатель

Глава 1

Я проснулась оттого, что весь дом огласил детский плач. Не хотелось даже глаза открывать, а уж тем более не хотелось вставать. Ленка вот уже неделю жаловалась на недомогание и спала на диване в большой комнате, оставляя Верочку одну в крошечной детской. Все предыдущие ночи я вставала к малышке, кормила смесью, баюкала. Сначала мы с сестрой делали это попеременно, но последние три дня она вообще перестала обращать внимание на дочь. Вот и сейчас Вера захлебывалась плачем, а Ленка, кажется, даже не проснулась. Я полежала еще десять секунд, прислушиваясь, не встала ли сестра, но никаких звуков, кроме детского плача, не доносилось.

Выскользнув из кровати, я натянула на себя кофту, сунула ноги в теплые тапки и поспешила в комнату, где стояла детская кроватка.

— Тише-тише, моя маленькая, — протирая глаза, сонно сказала я.

Верочка перевернулась на живот, а вот обратно на спину еще не умела. Оттого и плакала. Я аккуратно переложила малышку, но она продолжила кричать. Проверив подгузник, я поняла, что его пора менять, да и покормить Веру не мешало бы.

— Сейчас мы покушаем, — улыбнулась я Вере и подхватила ее на руки. — И сразу успокоимся, правда?

Видимо, мой голос показался ей убедительным, потому что малышка перестала плакать и захлопала глазенками.

Покачивая племянницу на руках, я вышла в большую комнату. В отличие от детской, где горел ночник, здесь царила тьма.

— Лена, — позвала я. — Лена! Вера проголодалась. Может, все-таки покормишь ее?

Спит как убитая! Неужели детский плач ее не разбудил? А еще говорят, у матерей чуткий сон.

Если предыдущие три ночи я старалась не будить сестру, позволяя ей отдохнуть — все-таки она приболела, то сегодня я решила не церемониться. В конце концов, Вера — ее дочь, а не моя. Нельзя все сваливать на меня. Недолго думая, я щелкнула выключателем старенького торшера, и большую комнату озарил тусклый свет.

— Лена…

Я хотела снова позвать сестру, но замерла, уставившись на диван. Он был пуст. Лены нигде не было. И как это понимать? Может, вышла в туалет? В нашем стареньком доме туалета не было — он находился чуть поодаль, во дворе.

Вера завозилась у меня на руках, и я пошла с ней на кухню, уже наловчившись одной рукой держать девочку, а другой готовить ей смесь. Быстро справившись с этой задачей, я дала бутылочку Вере, и она, причмокивая, начала пить.

Подойдя к окну, я выглянула во двор. Там стояла темень. Если бы Лена отправилась в туалет, то включила бы фонарь на крыльце. Странно. Куда она могла подеваться посреди ночи?

— Пойдем-ка, найдем телефон и позвоним маме, — сказала я, чувствуя, как сердце начинает сжимать тревога.

Может, Ленке плохо стало, и она в больницу поехала? Но тогда, почему меня не разбудила? Да и с чего бы ей стало плохо? Я прекрасно понимала, что ее недомогание — это лишь попытка привлечь к себе внимание, чтобы ее пожалели. Лена оказалась совершенно не готова к материнству и доказывала это на протяжении всех четырех месяцев, что прошли с рождения Веры. А сколько было энтузиазма поначалу?

Сестра забеременела от своего однокурсника. Его я не знала. Слышала лишь, что он из богатеньких, ездит на дорогой машине. Лена без конца рассказывала о Мироне и о том, какая у них прекрасная любовь. Когда узнала, что беременна, была уверена, что парень на ней женится, ведь он ей даже колечко подарил месяцем раньше. Все ходила, строила планы, мечтала, как переедет в Оренбург из нашего «дурацкого» Орска. Только вот богатенький жених, узнав о том, что Лена беременна, сказал, что ни о какой женитьбе он даже думать не собирается. С одной стороны, Мирона можно было понять: ему двадцать, Ленке девятнадцати еще нет. Какая женитьба? С другой стороны, она же уже беременна. Мирон дал сестре денег на «решение проблемы», но уже поздно было что-то решать — срок немаленький. Энтузиазм сестры угасал прямо пропорционально неумолимо бегущему времени. Об учебе пришлось забыть, как и о переезде в Оренбург.

— Может, когда я рожу, ты будешь присматривать за ребенком, пока я доучусь? — как-то спросила меня сестра.

Я была не против помочь, но не становиться няней 24/7. Это было физически невозможно. Я сама окончила педагогический колледж и теперь училась на заочке в университете, к тому же работала в местной школе учителем начальных классов.

— А жить мы на что будем, если я сяду дома с ребенком? — спросила я сестру. — Давай так: ты возьмешь академ на год-полтора, родишь спокойно, займешься ребенком, а через год посмотрим. Может, можно будет в садик отдать малыша, а может, переведешься на заочное.

— Ну да, ну да, кому я буду нужна с заочным? — ругалась Ленка. — Я с таким трудом поступила на бюджет. Буквально тютелька в тютельку прошла, а теперь все коту под хвост!

— Слушай, — не выдержала я, — ты когда с Мироном спала, об этом думала? Нет! Думала, авось пронесет? Как видишь, не пронесло. Кто теперь виноват?

— Я, конечно, я.

— Да, ты. Ты решила рожать — я твое решение приняла и не отказываюсь помогать, но, Лен, пора бы уже тебе брать на себя ответственность за собственную жизнь.

— А я не беру? Тебе трудно, что ли, с Верой посидеть, пока я на учебе буду?

— Хорошо, тогда я уволюсь, сяду дома с твоим ребенком, — я сделала акцент на слове «твоим», — а ты будешь учиться и работать. Идет?

Глава 2

Трубку Лена не брала. Я бросила взгляд на часы — почти четыре. Вера теперь должна проспать часов до семи. Смысла укладываться спать не было, да и сердце сжималось от тревоги за сестру. Куда она могла уйти посреди ночи?

Я пошла на кухню, чтобы сделать себе кофе. Достала банку с полки, захлопнула дверцу и заторможенно начала насыпать кофе в чашку. В голове промелькнула какая-то мысль, которую я не могла уловить. Что-то было не так. Я снова открыла дверцу и тут же поняла, что же меня смутило: слева обычно стояла баночка кофе и пачка чая, а справа должны были лежать деньги. Деньги, которые я снимала с карты и оставляла дома для сестры на всякий случай, ведь она не работала, плюс те самые деньги, которые на днях отец Веры отдал Ленке. Денег не было. Ничего. Даже мелочи, которая все время лежала там же, на декоративной тарелке. Кто-то забрал абсолютно все.

— Ленка, — прошептала я и тут же снова начала набирать номер сестры.

После долгого ожидания я наконец-то услышала ее голос. Недовольный.

— Что ты названиваешь? — прошипела она.

— Ты где? — почти выкрикнула я, еле сдерживая гнев.

— Далеко. — На заднем фоне доносились звуки музыки и, кажется, мужской голос, что-то басивший.

— Лена, ты где? Куда ты поехала ночью?

— Какая разница, Оль? Уехала и уехала, — сказала она.

— Вера проснулась, перевернулась и плакала, потому что не могла сама обратно лечь на спинку.

— Да она задолбала орать, — прошипела сестра с ненавистью. — И ты задолбала. Все Вера да Вера. Вера да Вера! Не могу. Аж тошнит!

— Лена, ты в своем уме? Она твоя дочь, и она нуждается в тебе. А ну, быстро домой. — Я все еще надеялась вразумить сестру.

— Я не приеду больше.

— В смысле — больше не приедешь? — опешила я.

— С меня хватит. Не могу я, понимаешь, — зарыдала она, и я догадалась, что сестра изрядно выпила. — Не могу так больше. Ну какая из меня мать? Мне всего девятнадцать. Я жить хочу. Учиться. Работать. Найти нормального мужика.

— Лена! — резко осадила я ее. — Ты что несешь? Ты уже родила. У тебя уже есть дочь. И этого не изменишь. Это не котенок и не игрушка, которую можно убрать на антресоль за ненадобностью.

— А я не хочу этого ребенка, никогда не хотела.

— Неужели? Не ты ли кричала, что будешь самой замечательной мамой на свете?

— Я ошиблась. У меня сил нет никаких, — всхлипывала Лена. — Я четыре месяца сама не своя. Ни погулять, ни в клуб сходить, ни поспать толком.

— Господи, Лен. — Я вздохнула и постаралась произнести как можно более спокойно: — Давай ты переночуешь там, где ты сейчас. Придешь в себя, а завтра вернешься домой. Всем сложно первые месяцы после родов, но это ведь все временно.

— Хватит! — пьяным голосом промычала она в трубку. — Хватит меня лечить. Знаю я это временно. А у меня крыша уже отъезжает от этого долбанного материнства. Знаешь, что я хотела сегодня сделать? Знаешь? — визжала она в телефон.

— Что? — севшим голосом спросила я.

— Закопать ее на хрен. Вырыть на огороде ямку поглубже и закопать ее, чтобы не орала!

— Ты чокнулась! — Я даже дар речи потеряла от такого признания.

— Вот именно, я почти чокнулась, потому и сбежала, от греха подальше. Иначе я ее убью, собственными руками придушу, понимаешь? — всхлипывания сестры превратились в пьяную ругань. — Короче, ты старшая, тебе и решать. Делай с ребенком что хочешь. Хочешь, сама расти, хочешь, в детдом сдай. Мне она на хрен не нужна. И домой, в этот вонючий сарай, я больше не вернусь.

— И куда же ты подашься? Небось, покорять Оренбург и очередного уродца-мажора? — язвительно спросила я.

У нас с Леной всегда были напряженные отношения, но я никогда не думала, что смогу ее вот так, в одночасье, возненавидеть. А сейчас я ее ненавидела.

— Кому нужен Оренбург, я в Москву поехала. Там больше возможностей.

— Овца. Какая же ты тупая овца! — выругалась я в сердцах. — Ты зачем все деньги забрала? Ни копейки дома не оставила.

— Вообще-то, эти деньги мне Мирон дал.

— Он их дал на ребенка.

— Обойдется твой ребенок…

— Не мой! — оборвала я. — Не мой, Лен, а твой.

— А пошла ты! — И Лена отключила телефон.

Я на автопилоте щелкнула чайник, потом залила растворимый кофе кипятком, потом так же бездумно выпила горький напиток. Медленно, словно зомби. Даже не поморщилась от противного вкуса, хотя никогда не любила горький кофе. Вот и моя жизнь на вкус такая же. А какова она будет у Верочки? Отца нет, мать наговорила таких ужасных вещей, что у меня волосы встали дыбом. Хотела закопать ее в огороде, чтобы не орала. От омерзения к собственной сестре меня аж передернуло, и тут же я пришла в себя. В ушах что-то шумело.

Прислушалась и поняла, что шумит вовсе не у меня в голове, а на улице. Нахмурившись, я приоткрыла дверь и выглянула наружу. Это шумел Урал, в непосредственной близости от которого мы жили. На реке начался паводок, и вот уже несколько дней уровень воды в Урале катастрофически возрастал. Было тревожно, но местные власти убеждали народ, что ничего страшного случиться не может, все-таки не первый паводок переживаем.

Глава 3

— Ну, кажется, здесь все. Нет никого, — облегченно выдохнул мой напарник Жора.

Вообще-то, его зовут Никитой, но фамилия у него Жоркин, а потому, как только он появился в нашей группе, сразу же стал Жорой.

Он уже собрался завести мотор нашей спасательной надувной лодки, но я тормознул его, сделав знак рукой.

— Чего?

— Мне кажется, ребенок где-то плачет, — сказал я и прислушался.

Жора тоже замолчал и нахмурился, но через мгновение, пожав плечами, произнес:

— Глюки у тебя, Саня, от переработки. Поплыли.

Глюков у меня не было, а вот слух всегда был острым. И даже сейчас, несмотря на валившую с ног усталость, я был готов на него положиться.

— Подожди, — попросил я напарника и снова прислушался.

Рано утром из-за сильного паводка на Урале насыпную дамбу все-таки прорвало, и к шести часам приречные улицы были затоплены полностью. А за день масштабы половодья только возросли. Целый день мы с Жорой, как и все остальные ребята из МЧС, и сотни волонтеров эвакуировали пострадавших. Не знаю, сколько мы сделали ходок за день — было не до счета. Вода поднялась так быстро, что пострадавшим жителям практически невозможно было выбраться самим. Разве только тем, у кого были свои лодки. Кого-то мы вытаскивали из домов, кого-то снимали с крыш и даже с деревьев. Были и те, кто отказывался покидать жилье несмотря на то, что вода стояла до середины окон, а где-то и того выше.

Часть улицы, где мы находились сейчас, шла под уклон, отчего из воды выглядывали лишь крыши да печные трубы. Уже почти стемнело. Вдали догорали последние закатные лучи солнца. Скоро вообще будет ничего не разобрать.

— Поехали, — скомандовал Жора и снова дернулся к мотору.

— Стой! — рявкнул я, и в этот момент где-то далеко раздался надрывный детский плач. Едва различимый, но все же вполне реальный.

— Твою мать! — выругался Жора, который тоже его услышал. — И правда, ребенок где-то орет.

— А я тебе о чем.

— Ну и слух у тебя, Саня, — восхитился Жора. — Я бы уплыл уже, а ты расслышал.

Мы не стали заводить мотор, чтобы понять, от какого именно дома раздается плач ребенка, а потому взялись за весла.

— Далеко где-то.

— Думаю, вон там, — указал я туда, где улица как бы изгибалась клином и поворачивала.

— Ага, мы туда и не доплывали, там вроде Трофимов с Игорьком работали.

— Видимо, что-то пропустили.

Чем ближе мы подплывали к тому самому «клину», тем отчетливее доносился до нас истеричный, захлебывающийся плач. Ему вторило едва уловимое кошачье мяуканье.

— Эй! Помогите! — раздался женский крик, такой же истеричный, как и у ребенка.

— Во-он на той крыше, — кивнул я на черепичную обветшалую крышу, торчавшую из воды чуть сбоку относительно остальных домов.

Теперь понятно, почему женщину с ребенком до сих пор не спасли: по ту сторону дома плотным рядом возвышались деревья. Видимо, спасатели, подплывавшие сюда, просто не увидели этот дом, а мы не доплыли, потому что наш участок кончался ровно там, откуда я и расслышал плач.

Жора включил прожектор на лодке, посветил им вперед и выхватил уже в совсем опустившихся сумерках женскую фигуру. Мы разглядели еще совсем молоденькую девчонку, отчаянно прижимающую к себе кулек с младенцем. К ее боку жался котенок. Девчонка выпростала одну руку, закрываясь ладонью от света прожектора, бьющего прямо в глаза.

— Убери, — сказал я, и Жора тут же отвел луч в сторону. — С вами все в порядке? — крикнул я.

— Нет. Снимите нас отсюда, пожалуйста, — осипшим голосом попросила девчонка. Видимо, до нашего появление она ревела на пару с младенцем.

— Сейчас снимем, только заберемся к вам, — пообещал я. Потерпите десять минут.

— С той стороны приставная лестница есть, она закреплена, — сказала девчонка.

— Отлично, тогда потерпеть придется всего пять минут, — бодро произнес я.

Вскоре девчонка и ее малыш оказались в зоне моей досягаемости. К покатой крыше действительно крепилась лестница. Я заметил свежую черепицу в некоторых местах. Видимо, недавно крышу латали, а лестницу так и не убрали.

— Давайте сначала ребенка, — сказал я, и увидел, что девчонка так вцепилась в сверток, будто я хотел отобрать младенца и отчалить с ним в неизвестном направлении. — Не бойтесь. Я отдам ребенка напарнику, а потом помогу и вам перебраться в лодку. — Из темноты на меня смотрели огромные испуганные глаза. Издалека она показалась мне подростком, но нет, при ближайшем рассмотрении стало понятно, что девчонке лет двадцать с небольшим. Она осторожно переложила орущего малыша мне на руки. — Вот так, аккуратно. Молодец.

Уже через пять минут и ребенок, и его мамаша, и даже рыжий котенок перекочевали в нашу лодку, и Жора, теперь уже без замедлений заведя мотор, пустил лодку в обратный путь.

Спасенная девушка куталась в свитер. Я укрыл ее пледом, чтобы она согрелась и перестала трястись от холода. Малыш был укутан в кучу одежек. Молодая мамаша даже куртку с себя сняла и закутала в нее младенца, а сама продрогла так, что стучала зубами.

Глава 4

Мы с Верой разместились в дальнем углу школьного спортзала, который был забит народом. Кто-то принес нам матрас и старое одеяло. Кроватей здесь не было, если не считать нескольких раскладушек, которые, видимо, люби прихватили из собственных домов. Здесь вообще почти ничего не было, поэтому я обрадовалась, что нам хотя бы не придется спать на голом полу. Оказавшись в тепле помещения, я быстро переодела Верочку и, раздобыв кипяченую воду, подогрела смесь. Теперь моя малышка уснула и мирно посапывала. Я осторожно положила ее, снова укутав в собственную куртку, а сама сидела рядом. В голове было пусто, я представить не могла, что нам теперь делать и куда бежать. По доносившимся до меня разговорам я поняла, что всю старую часть города затопило. Пострадали сотни домов. Те, у кого были родственники в незатопленной части Орска или в соседних городах и поселках, разъехались, но и таких, как я, кому некуда было податься, тоже было много.

Ко мне подошла девушка-волонтер и спросила:

— Нужно ли вам что-то?

— Да пока вроде нет, — пожала я плечами.

— Тогда вот, возьмите. Хоть перекусите. — Она протянула мне булочку с изюмом и чашку теплого чая.

— Спасибо, — кивнула я, вдруг почувствовав, как желудок сводит от голода.

Пока я жевала, в голове проносились сотни мыслей о том, как в одночастье изменилась моя жизнь: сбежавшая сестра, украденные деньги, разлившаяся и утопившая все вода, целый день сидения на крыше и бесконечный плач Веры. После того, как мы поднялись с ней наверх, я радовалась, что хотя бы прихватила банки со смесью и памперсы, а когда через два часа малышка проснулась и начала плакать, я вдруг осознала: от смеси толку нет, ведь разводить ее было нечем. Мне пришлось с Верой на руках снова спуститься (благо, выход на чердак был здесь же, в кухне), добраться до чайника и налить в бутылку воды. Хорошо, что к тому моменту, когда я совершила эту эскападу, вода еще не добралась до поверхностей столов. Однако греть эту смесь пришлось теплом собственного тела — под одеждой.

Я все надеялась, что нас быстро заберут. Соседи, дядя Вася с тетей Машей, уплыли на старой дырявой лодчонке, в которую взять кого-то еще не представлялось возможным… Наверное. На самом деле, они даже не посмотрели в мою сторону, будто бы нас с Верой и не было. Так мы и просидели до самого вечера. Когда начало темнеть, я испугалась, что и ночь нам придется провести на крыше. В дом спускаться было опасно — вода теперь стояла в уровень с моим ростом. Утонуло абсолютно все. Впопыхах я забыла взять мобильник, запихнув в сумку лишь пачку с документами и вещи Верочки.

Не знаю, каким чудом нас заметили спасатели. Наверное, расслышали плач Веры.

Я не почувствовала, как погрузилась в сон, а разбудили меня не крики Веры, а разговоры людей вокруг. Малышка проспала всю ночь и проснулась вместе со мной.

Ко мне подошел какой-то мужчина и сказал:

— Мы проводим перепись, кто здесь находится, из какого района, дома и так далее, — объяснил он.

Я продиктовала ему свои и Верины данные.

— А мать ребенка?

— Она… уехала, — слегка замявшись, сказала я. — Еще до прорыва дамбы уехала из Орска по делам.

— Понятно, — кивнул он. — Вам есть куда поехать? Может, не в Орске, а еще где-то?

— Нет, у нас нет родственников, — покачала я головой.

— Может, друзья смогут вас приютить?

— Вряд ли, все мои друзья жили в Старом городе. Думаю, они тоже теперь где-то ищут угол, — нахмурилась я.

— Ладно, оставайтесь пока здесь. Волонтеры скоро раздадут горячую еду, но если нужно что-то купить для ребенка или вам самим, то вы понимаете, что мы вряд ли поможем.

— Понимаю.

Я тут же подумала о деньгах, которые забрала Ленка. У меня на карте еще что-то оставалось, на неделю-другую нам должно с Верой хватить. Но вот что делать с жильем, я не знала. Сколько мы протянем с малышкой в этом спортивном зале? Куча народу, холодно, ни кроватей, ничего. Неизвестно, помогут ли как-то пострадавшим власти или отделаются вот этими матрасами да пледами.

Мужчина ушел, но почти сразу же ко мне подошла девушка с тарелкой супа и хлебом. И на том спасибо. Вера барахталась на матрасе, вооруженная единственной погремушкой, которую я запихнула в сумку, когда наспех кидала в нее вещи. Малышке пока было весело. А вот у меня голова шла кругом.

Вскоре Верочка начала капризничать и плакать. Я пыталась ее убаюкать, но, пощупав лобик, поняла, что у нее поднялась температура. Час от часу не легче. Кое-как мне удалось ее укачать. И что теперь делать? В больницу? А потом обратно сюда?

— Оля? — окликнул меня мужской голос, и я подняла глаза.

Передо мной стоял мой вчерашний спаситель. Тот, с пронзительным взглядом голубых глаз.

— Здравствуйте, — тихо проговорила я.

— Я Александр. Вчера снимал вас с крыши.

— Я вас запомнила, — выдавила из себя улыбку я. Такого трудно не запомнить. Слишком красив для нашего городка.

Под его внимательным взглядом я вдруг почувствовала себя гадким утенком: наверняка лохматая, с покрасневшим от холода носом, даже не умывалась еще, потому что боялась оставить Веру одну или на кого-то чужого.

Глава 5

Пока Оля носила дочку к врачу, я, усевшись на стул в вестибюле, ждал их, прикрыв глаза и уперевшись затылком в стену позади меня. Устал как черт. Весь вчерашний день и полночи мы обследовали затопленные районы и эвакуировали людей. Сегодня нам на смену заступили новые команды, а меня, Жору и других ребят отправили на отдых. Вместо того, чтобы поехать на базу или домой, как это сделали остальные, я сам повез последних эвакуированных в школу, хотя мог бы передать их Сан Санычу, который уже тоже валился с ног. Ребятам сказал, что мне по пути. Хотя истинная причина была в Оле. Эта девчонка так и не выходила из головы. Сам не знаю почему, но мне до безумия хотелось разузнать, как она с дочкой разместилась во временном пристанище. Не уехали ли куда-нибудь к родственникам. Ну а когда я увидел снова эти огромные тревожные глаза, меня, кажется, совсем повело. Что-то было в этой Оле такое, что зацепило моментально. Себе я объяснил это просто: мне стало жаль молодую маму с крошечным ребенком. Интересно, а где папаша малышки? Что-то не видно его. Не спешит спасать семью.

— Саша…

Я открыл глаза и увидел остановившуюся передо мной Олю.

— Ну, что врач сказала?

— Говорит, простуда. Посоветовала давать ребенку жаропонижающее, ну и понаблюдать. Все как обычно, — вздохнула она.

Будто я знал, как это «как обычно». В жизни ни разу не болел. Мать говорит, что у меня здоровье как у быка. Самое серьезное, что у меня было в детстве — это ссадины и царапины. Даже насморк ни разу не подхватил.

— Поехали. — Я встал и направился к выходу.

— Саш, мне как-то неудобно, — сказала Оля.

— Неудобно штаны через голову надевать, — огрызнулся я.

— Но ты нас даже не знаешь, а мы тебя.

Я резко остановился и развернулся к Оле. Она с опаской смотрела на меня снизу вверх.

— Я Саша, ты Оля, а это Вера, — кивнул я на малышку. — У вас затопило дом, а у меня пустая квартира в центре. Что еще нужно знать?

Она растерянно пожала плечами.

— Если ты за свою честь опасаешься, то могу паспорт показать, сфоткаешь и отправишь кому-нибудь из друзей, чтобы, в случае чего, знали, с кого спрашивать твое бездыханное тело, — хмыкнул я.

— Ну и шуточки, — закатила она глаза, но, кажется, расслабилась.

Я открыл дверь машины, и Оля забралась с дочкой на заднее сидение.

— В квартире этой я почти не живу. В основном на базе, только на выходных отсыпаться приезжаю, — объяснил я. — Сегодня придется меня потерпеть, ну а дальше видно будет.

— Спасибо большое, Саш, — прошептала Оля, и я увидел, что у нее глаза на мокром месте.

Я сжал губы и уставился на дорогу.

Совсем скоро мы остановились у моего дома. Девочка спала у Оли на руках и, кажется, больше не температурила. Мы поднялись на пятый этаж.

— Проходи и не стесняйся, — сказал я замявшейся в дверях Оле. — У меня трешка, так что у вас с дочкой будет своя спальня, и меня вы не стесните.

Я открыл дверь одной из комнат и прошел к окну, отодвинув штору. Осмотрелся. В этой комнате вообще никто не жил ни разу: как купил квартиру, сделал ремонт, так все и осталось, можно сказать, в первозданном виде.

— Пыльно, но, думаю, это не проблема?

— Учитывая, что мой дом утонул, то пыль — это самая меньшая из моих проблем, — невесело улыбнулась Оля. — И еще раз спасибо, Саш.

— Да не за что. Ты давай, размещайся. Кухню и ванную найдешь сама. В холодильнике должны быть какие-то полуфабрикаты, а я посплю пойду. С ног валюсь.

— Конечно, — кивнула Оля.

Я по-быстрому сгонял в душ, пока Оля возилась с малышкой в комнате. Наверняка будет стесняться выйти, пока я тут шастаю по квартире. По девчонке сразу видно — не из наглых. Хотя хрен их поймешь: некоторые с виду паиньки, а по итогу такие номера откалывают, что глаза на лоб лезут от удивления.

Когда я наконец-то улегся с намерением проспать до завтрашнего утра, затрещал мобильник. Я посмотрел на экран — звонила Мира. Отвечать не хотелось, но лучше сейчас, чем завтра выслушать целую тираду.

— Привет, — кинул я в трубку.

— Саш, ты где? У тебя все в порядке? Я раз тридцать тебе набирала, — обеспокоенно понеслось мне в ухо. С надрывом и, конечно, с претензией.

— Ну ты же прекрасно знаешь, какая у меня работа, Мир. Я вторые сутки на ногах, вот только домой зашел.

— Давай я к тебе сейчас приеду и…

— Не надо! — резко оборвал я ее и даже представил, как она, наверное, опешила от моего тона. — Я спать буду… целый день и, надеюсь, всю ночь.

— Я бы могла массаж сделать и помочь расслабиться, — протянула Мира.

— Мир, ну ты же умная, должна бы понять, что я целый день людей из затопленных домов вывозил, какой, на хер, массаж? Я спать хочу!

— Орлов, какое ты все-таки грубое животное, — прошипела она в телефон.

— Какой есть. Ладно, давай. Позвоню, когда проснусь.

Я отключился, не дожидаясь слов прощания от Миры. Она, вообще-то, была нормальная, но чем ближе дело шло к свадьбе, тем больше меня все бесило. То ли это такая реакция на скорый конец вольной жизни, то ли прошел период влюбленности и страсти. Хотя он давно прошел. А что осталось? Инертное состояние осталось у тебя, Орлов. Тебя, как бычка, на привязи тянут в нужном другим направлении, а ты даже не сопротивляешься. Может… Может, да ну его на хрен?

Глава 6

Слава богу, температура у Веры больше не поднималась выше тридцати семи и двух. Видимо, намерзлись мы с ней на крыше, вот чуть-чуть и просифонило малышку. Главное, чтобы и правда чуть-чуть.

Весь оставшийся день я старалась сидеть тихо, зная, что за стенкой спит Александр, ставший нашим спасителем во всех смыслах этого слова. Я представить боялась, что бы я делала, останься мы с Верой во временном убежище для пострадавших от паводка. Одна бы я справилась, но с малышкой? Не знаю, почему Александр решил предложить нам свою квартиру, но я была ему очень благодарна.

Пока Вера спала, я набралась смелости и сходила в душ, а потом сварила себе пельменей. Наверное, это наглость — вот так лезть в чужой холодильник и брать чужую еду, но не умирать же мне с голоду. Отдам ему потом деньгами. Деваться мне все равно было некуда. Я даже сестре теперь не могла позвонить — мобильник утонул со всеми остальными вещами. Я лишь надеялась, что Лена не уехала из Орска далеко, а услышав о случившемся, обязательно вскоре вернется. С другой стороны, что толку от Ленки? Была бы она здесь, мне бы пришлось еще сложнее — сестра наверняка закатила бы истерику. Мать родила нас от разных отцов. Своего я никогда не знала, а вот отец Лены жил с нами до моих семи лет. Жил и бил. Мать, меня, Ленку. Мать, напиваясь с ним на пару, тоже не скупилась на тычки и оплеухи. Однажды, когда они в пьяном угаре чуть не забили нас до смерти, я подхватила Ленку и сбежала из дома. Мы трое суток добирались до Орска, где, как я знала, жил наш дед. Мы гостили у него пару раз. Дедушка нас, побитых и несчастных, принял. Даже подал в суд на лишение матери родительских прав. С тех пор мы так и остались у него и жили до сих пор. Но дедушка умер как раз, когда я доучивалась в колледже, и последние пару лет все хозяйство и заботу о сестре мне пришлось тянуть на себе. Правда, и до этого я особо не расслаблялась: дед тоже любил выпить, жили мы на одну его пенсию да какие-то копейки, причитавшиеся нам с Ленкой от государства как детям, оставшимся без родителей. Однако в отличие от матери и Ленкиного отца, напившись, дед просто заваливался спать и никогда не поднимал на нас руку. Дед всегда называл меня белой вороной.

— Не в нашу ты породу, — пьяно ворчал он. — Умная слишком и чистенькая, а Ленка — вся в мать. Тьфу, оторва!

До последнего времени я плохо понимала, почему дед разделял нас с сестрой таким образом. Но теперь мне его слова были более понятны: Лена любила погулять и, как выяснилось в последние год-два, выпить. А мне всегда хотелось другой жизни. Настоящей. Думала, окончу колледж, потом университет и, может быть, уеду в другой город, где все начну с чистого листа. Не то, чтобы мне не нравилось в Орске, но хотелось забыть о семье, о матери, которая в последние годы частенько наведывалась к нам с Ленкой и клянчила деньги, хотелось прожить совсем другую жизнь.

Я вздохнула. Вот она, другая жизнь. Без дома и с маленьким ребенком на руках.

Ночь прошла спокойно. Вера проснулась на одно кормление, а теперь, наигравшись, снова спала, поэтому я решилась отправиться на кухню и смастерить какой-нибудь нехитрый завтрак для себя. Наш спаситель, кажется, все еще спал.

Я заглянула в холодильник и вытащила оттуда колбасу и хлеб, решив сделать бутербродов.

— Сделаешь кофе и на мою долю? — раздался из дверей голос Александра.

Я вздрогнула и обернулась.

— Доброе утро, — сказала я.

— Извини, что напугал, — улыбнулся он краешками губ, и я в очередной раз отметила, насколько же он красив.

— Да ничего, просто неожиданно, — сказала я.

— Как малышка?

— Нормально. Вроде больше не температурит.

— Это хорошо.

Александр стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к косяку. Под его взглядом мне стало неловко.

— Мне, наверное, нужно куда-то сходить… В администрацию или еще куда-то, чтобы узнать, не предоставят ли нам какое-то жилье, — сказала я и поймала на лице Александра скептическое выражение.

— Не предоставят. Сама знаешь, как это бывает. Денег у администрации никогда нет. Максимум, что тебе предложат, — это вернуться в школу.

Я прикусила губу, не понимая, что же теперь делать, а Александр продолжил:

— Живи здесь, пока не будет какой-то конкретики от властей.

— Мне как-то неловко, — призналась я.

Он закатил глаза.

— Мы вроде вчера это проходили. И мне бутербродов, — перевел он взгляд на стол, где я начала нарезать колбасу.

— Может, тебе что-то посущественней? — робко предложила я.

— Обойдусь, — хмыкнул он и, пройдя в кухню, уселся за обеденный стол.

Пока я делала бутерброды и разливала чай, чувствовала на себе взгляд его синих глаз. И чего он так смотрит?

Я поставила перед ним чашку, а рядом две тарелки — с хлебом и колбасой. Сама села напротив.

— Где папаша? — вдруг спросил он.

— Чей? — растерялась я, не донеся бутерброд до рта.

— Верин, не мой же, — хмыкнул он.

— У нее, можно сказать, нет отца, — выговорила я наконец.

— Ясно. Залетела, а он срулил.

Глава 7

— Офигеть! — только и вырвалось у меня, когда Оля рассказала мне о своей сестре, которая и была матерью малышки.

Мысль, что Оля не мама девочки, а всего лишь тетя, почему-то радовала. Вообще, меня Оля радовала. Красивая девчонка, скромная, но явно с характером. Не мямля, но и не выскочка. Я таких уже сто лет не встречал. А глядя в ее темные тревожные глаза поймал себя на мысли: встреться мы при других обстоятельствах, я бы… Я бы к ней подкатил. Однако тут же перед глазами встал образ Миры. Мирка, конечно, красотка, но с претензиями. Сейчас, когда я, кажется, был повязан по всем фронтам, у меня в голове не укладывалось, как меня угораздило в нее вляпаться и как я допустил, что все зашло так далеко. Поначалу-то понятно — мимо такой красотки не пройдешь. Мира была фитнес-тренером. Соответственно, у нее не только личико было ухоженным, но и такое тело, что не могло не привлечь. Но внешность внешностью, а как быть со всем остальным? Теперь, когда до свадьбы оставалось четыре недели, я вдруг понял: наш с Мирой союз обречен на провал. Между нами не то что любви не было — страсть и та поутихла. Да и общие интересы? Какие у нас с ней общие интересы? Классный секс и праздники в кругу друзей? Ей даже работа моя не нравилась, как и жизнь в Орске. Она мечтала перебраться в Питер. Все просила, чтобы я перевелся туда. А я не особо хотел, хотя мои родители тоже считали, что в северной столице перспектив больше. Меня мало интересовали перспективы. Моя задача — спасать людей. Я этим жил и от этого получал кайф. Вон Олю с Верочкой спас. И мне это в кайф. А не какие-то там карьеры и высокие должности.

Оля вышла из кухни, чтобы проверить девочку, но быстро вернулась.

— Спит, — тихо сказала она и вздохнула.

— А ее мать, ну, твоя сестра, знает, что вы без дома остались? — спросил я.

— Откуда? Я даже позвонить ей не могу теперь. Телефон утонул…

— Значит, надо купить новый. Как ты без телефона?

— Тебе легко говорить, а у меня денег в обрез, — резко бросила она и прикусила губу. — Извини. Ты не подумай, что я это с каким-то намеком или претензией. Мне просто орать хочется из-за непонимания, как жить дальше. Вера теперь на мне, оставлять ее не с кем, а мне на работу. Ленка ведь не вернется, а если вернется, то куда? Безумие какое-то.

У девчонки в глазах заблестели слезы, и она тут же отвернулась, чтобы не показывать мне свою слабость.

Я вышел из кухни, чтобы дать ей время совладать с накатившими эмоциями, и прошел в спальню. Порывшись в прикроватной тумбочке, нашел второй мобильник.

— Вот, возьми, — положил я перед ней телефон, и Оля вскинула на меня изумленные глаза. — Я себе новый купил, а этот уже месяц валяется без надобности, так что бери. Мне все равно не нужен. Только симку нужно будет купить.

— Саш…

— Только давай без новых «спасибо». Замучишься благодарить, — усмехнулся я. — А с работой... Ты, кстати, где работаешь?

— Я в школе, учителем начальных классов.

— Значит, позвони в школу и объясни ситуацию. Не бросать же тебе ребенка. Они наверняка войдут в твое положение и дадут за свой счет. А школа в каком районе?

— Там же, в Старом городе.

— Ну так тем более. В старом районе все уплыло, и школа ваша тоже. Я думаю, через несколько дней будет ясно, даст ли пострадавшим какую-то компенсацию местная администрация. Ну а дальше будешь думать.

Оля снова вздохнула.

— Денег нет? — спросил я.

— На первое время есть, — сказала она.

Я допил чай и поднялся.

— Значит, так, Оля. Вы с Верой живите здесь, сколько нужно. Чтобы вам не мешать, я буду ночевать у родителей. Они недалеко здесь, так что, если что-то нужно будет, звони. И не переживай ты так. Крыша над головой есть, от голода не умрете.

— Саш, а почему ты решил мне… нам помочь?

Она тоже встала со стула, и я вдруг осознал, какая она маленькая — даже до плеча мне не достает.

— Потому что работа у меня такая — людям помогать, — улыбнулся я.

— Ну, ты же не всем жилье предлагаешь, — заглянула она мне в глаза, а меня аж повело — так захотелось к этой девочке прикоснуться, прижать к себе и успокоить.

— Не всем, а только испуганным красивым девочкам, — подмигнул я ей, и Олины щеки вспыхнули румянцем.

— Скажешь тоже, — пробормотала она.

— Так, тебе надо купить что-то или сходить куда-то? А то мне скоро на работу.

— Вообще-то, да, — кивнула она. — Посмотришь за Верой, чтобы мне ее с собой не таскать?

— Посмотрю, только давай быстренько, — попросил я.

И Оля умчалась.