Спасибо за сына

Глава 1

Глава 1

– Есения Борисовна, – обращается ко мне Катюша, моя ассистентка. Смотрит на меня своими огромными голубыми глазищами как на богиню. Хлопает ресницами. Красивая, юная. – А каково это – быть вами?

Мою руки после операции, хмурясь. Не понимая её вопроса.

Я обычная. Работа. Дом. Муж. Работа.

Безуспешные попытки зачать. Слёзы. Боль. Страх. Но всё это за скобками. Сторона медали, неочевидная для посторонних.

Здесь я Калугина Есения Борисовна. Папа, нарекая дочь, явно не рассчитывал, что я выйду замуж за человека с фамилией, совершенно не созвучной с моим именем.

Я прихожу в клинику и окунаюсь в проблемы людей. Забываю о себе. О Володе, который смотрит на меня со смесью жалости и тоски.

Встряхнула головой. Глупости. Всё получится. Будет ребёнок. Обязательно. Медицина не стоит на месте. Я врач. Правда, офтальмолог. Но какая, к чёрту, разница.

– Ты о чём, Катюша? – улыбаюсь, пробуя скрыть замешательство.

– У вас муж такой красивый и загородный дом, – мечтательно сообщает, – я видела фото в журнале «Интерьер». И о вас в журналах пишут! Здорово, наверное, быть удачной на всех фронтах.

Опять колючий укол прямо в сердце. Стараюсь сохранить улыбку, но она выходит холодной и натянутой. До смерти хочется послать Катюшу куда подальше. Но это несправедливо. Девушка ничего плохого мне не сделала.

– Кать, у тебя тоже всё будет, – ободряю, желая избавиться от назойливого общества.

– Ой, Есения Борисовна, я как раз хотела отпроситься. Меня заменит ассистент Коровина, если вы не против. Простите, что в последний момент. Жених очень настаивает на встрече.

Девушка вдруг вновь выглядит нормальной. Влюблённой и воодушевлённой.

Боже, о чём я думаю? Это же Катюшка. Девчонка работает со мной год, а у меня в голове мысли одна противнее другой.

Порой превращаюсь в неудовлетворённую стерву.

Секс не так будоражит, когда его цель не удовольствие, а зачатие.

– Конечно иди. Нет проблем, – выдохнула, в глубине души не понимая, почему так тяготит внимание Кати.

Запираюсь в кабинете, надеясь отдохнуть перед предстоящей операцией.

Откидываюсь на спинку стула. Прямо на меня из стеклянной рамки смотрит муж. Беру в руки фотографию. Сделана недавно. Корпоративная фотосессия для сайта.

С Володей мы познакомились, когда я училась на первом курсе. Он чуть старше. Серьёзный. Взрослый. Такой правильный и основательный, что я сразу поняла – понравится папе. Маленькая девочка во мне, желающая угодить родителю, жаждала одобрения.

Нас свёл мой старший брат. Случайно. Пересеклись в парке, и с тех пор Володя от меня не отходил.

До сих пор утверждает, что я его первая и единственная любовь. Что, как увидел, понял, что перед ним будущая жена и других ему не нужно.

И я его полюбила. Не сразу. Порой думала, что у меня не сердце – льдинка. Но моя холодность его манила. Отказы – привлекали. Должно быть, для перспективного студента нефтегазового вуза я оказалась глотком свежего воздуха. Единственной, кто не бегала за ним, а, ради разнообразия, убегала. Правда, недолго. Ровно столько, сколько нужно, чтобы он не потерял интерес.

Потёрла ладонями лицо. Ещё одна операция – и домой. Усталость накатила неожиданно. Мышцы скручивало, тянуло. В глаза будто песка насыпали. И когда в последний момент позвонил пациент, сообщив, что у него высокая температура, я обрадовалась.

Вечером должны были встретиться с мужем в ресторане. Посмотрев на часы, прикинула, что до нашего свидания ещё есть время и могу заехать на дачу. Пока не поздно и есть шанс миновать пробки. В выходные забыла там свой ноутбук с научной статьей. И маялась от невозможности её закончить.

Володе нравилось, что я деятельная. Правда, меня задевало порой его отношение. Будто я аксессуар. Приложение к его успешному успеху. Не просто симпатичная женщина, но и добившаяся определённых высот в своей области специалист. Врач. А не какая-то там моделька, которых чаще всего выбирали мужчины его круга.

Только одной детали не хватало в нашей идиллии. Ребёнка. Пять лет прошло с тех пор, как мы решили, что готовы стать родителями. Сначала успокаивала себя. Убеждала, что так бывает. Кто в наше время может похвастаться, что зачал с первой попытки? Таких ничтожно мало.

Но год за годом надежды таяли. А страх и напряжённость увеличивались.

Единственное, что меня успокаивало, – поддержка супруга. Он ведь любит. Я знала это. Чувствовала. Володя был для меня тем, кто не давал сойти с ума в одиночестве. Утонуть в собственных страхах.

Бросила взгляд на циферблат на приборной панели. Успеваю. Но всё же прибавила газу. Мечтая скорее ощутить его объятия. Вдохнуть родной запах. И на мгновение забыть о том, что я неполноценная.

Оставила автомобиль у обочины. Не хотелось терять ни минуты. Автоматические ворота последнее время заедали, а руки вызвать мастера никак не доходят. Отворила дверь калитки, испытав недоумение.

«Мерседес» мужа припаркован у входа. Странно. Что он здесь делает? Должен быть на работе.

Зима. Темнеет рано, и я заметила на втором этаже свет.

Сердце неприятно сжалось. Засосало под ложечкой от плохого предчувствия.

Голову посетила трусливая мысль. Может, уехать?

Но нет. Ноги сами понесли меня ко входу. Дверь оказалась незапертой. Сигнализация снята.

В нос ударил знакомый сладкий аромат духов. Женских. Таких приторных, что затошнило.

Каждый шаг вверх по лестнице давался с трудом. До меня доносились слишком понятные, вовсе не двусмысленные звуки. Мозг отключился. Верить не хотелось.

Может быть, Володя кому-то из друзей дал ключи? Такое простое и логичное объяснение.

Сглотнула слюну, ощущая, как она раздражает гортань. Слыша учащённое биение сердца, отдававшееся болью в виски.

Дверь в спальню тоже открыта. Хозяйку дома никто не ждал. Я ведь в больнице.

Вот и моя ассистентка тут. Верхом на моем муже.

Глава 2

Глава 2

Муж выводит меня в другую комнату, брезгливо отталкиваю его руки. Будто они пачкают меня своими прикосновениями. Как едкой смолой, от которой потом не отмыться. Его полуобнажённое тело, которое я раньше считала красивым, теперь вызывает отвращение. Чувство мерзости. Оно поселилось у меня внутри. Не могу смотреть на Володю, слишком противно.

– Я всё тебе объясню, – доносится до моего слуха, будто сквозь вату. – Подожди меня здесь пять минут, и мы поговорим.

Поговорим? О чём нам говорить?

Всё, чего мне остро хочется в эту минуту – развернуться и уйти. Сесть в машину и уехать отсюда. Куда угодно. Далеко. Но вместо этого я почему-то согласно киваю. Даже сейчас правильная девочка внутри меня полагает, что я должна выслушать мужа. Хотя бы узнать причину. Почему он так поступил. Разлюбил меня? Или его любовь всё это время была иллюзией? Но как могла я так заблуждаться?

А может, это всё дурной сон? Вот-вот зазвенит будильник, я проснусь в нашей уютной постели, увижу, что Володя мирно спит рядом, и вздохну с облегчением.

Но, увы, происходящее слишком реально. Никакой это не сон.

Муж выходит из комнаты, оставляя меня одну. Я безотчетно подхожу к окну, обнимая себя за плечи. В доме тепло, но я ощущаю мелкий тремор во всём теле. Сейчас Калугин оденется и пойдёт провожать свою любовницу. Другой машины рядом с домом нет, только его мерседес. Значит, они приехали сюда вместе. Подобрал её должно быть неподалеку от моей работы. Стоило представить такую картинку, как стало ещё дурнее.

А сейчас Володя вызовет Катюшке такси? Вряд ли оно приедет быстро. Конец рабочего дня, скоро начнутся самые пробки. И мне придётся ждать гораздо дольше, чем пять минут.

Снова обострённо чувствую своё унижение. От него тошнит. Становится плевать даже на правильную девочку внутри меня, хочется просто уйти отсюда. Но во второй раз увидеть любовников вместе – ещё более отвратительная перспектива. Поэтому продолжаю стоять у окна, не в силах заставить себя сдвинуться с места.

Вскоре из-за стены начинают доноситься шаги, приглушённые голоса, вызывая у меня новый приступ тошноты. Потом звучит приглушённый хлопок входной двери, и всё затихает.

Обессилено прикрываю глаза. Накатывает слабость, ноги подкашиваются. Добредаю до дивана и опускаюсь на него.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем возвращается муж. Входит в комнату уже в брюках и расстёгнутой на несколько пуговиц рубашке. Меня передёргивает от его вида. Мог хотя бы застегнуться полностью. Избавить меня от кричащего напоминания о том, чем и с кем он только что занимался.

Вглядываюсь в его лицо. Такое знакомое и родное. Но в один миг ставшее чужим. Сейчас оно напряжено, но, к своему удивлению, я не могу отыскать на нём ни одного намёка на проявление чувства вины. Скорее раздражение.

– Ты зачем приехала сюда? Мы ведь договаривались вечером поужинать вместе?!

Да. Он действительно раздражён. Это открытие почти шокирует.

– Операция отменилась. Решила заехать, пока есть время, забрать ноутбук, – отвечаю я дезориентировано.

Володя тяжело вздыхает, прикрывает на мгновение веки. Потом присаживается напротив меня на корточки. Смотрит в глаза.

– То, что ты там увидела, – ничего не значит для меня. Это просто порыв, желание снять стресс, ничего больше. Я люблю тебя…

– Порыв?! – вырывается из меня истеричный смешок. – И часто ты так стресс снимаешь?!

Губы мужа сжимаются в тонкую линию, глаза сужаются, ноздри подрагивают. По этим деталям я безошибочно считываю его состояние. Он зол. Вот только совершенно не понимаю, почему? Если уж кто и должен злиться в этой ситуации, так это я.

– Не драматизируй, Сеня. Такое случается в семейной жизни, тем более, когда не всё гладко. Это не моя вина, что у нас с тобой вот так…

Мои глаза расширяются, грудь стягивает болезненным спазмом. Не хочу верить, что правильно понимаю смысл его слов…

– Как – вот так, Володя?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я очень хочу детей. Время идёт, почти у всех наших друзей уже по двое. Я устал от твоих бесконечных неудачных попыток забеременеть, это какая-то пытка, которой ни конца, ни края… Мне очень тяжело, Сеня, понимаешь ты это или нет?!

Я не верю, не верю своим ушам.

– И поэтому ты спишь с Катюшкой? Тебе от этого лучше?!

Он резко подскакивает на ноги, принимается ходить по комнате взад и вперед, нервно взъерошивая свои короткие волосы. Потом так же резко останавливается напротив меня и агрессивно выпаливает:

– Я ведь уже сказал тебе, что это был порыв! Ошибка! Я всё равно люблю тебя, даже несмотря на то, что ты не можешь мне родить!

Вжимаюсь спиной в диван, испытывая горькую смесь боли и разочарования.

– Думаешь, мне легко? – голос ломается и переходит на хрип.

– Не я же в этом виноват! Я здоров, со мной всё в порядке!

– Но… разве я виновата?..

– Ну а кто?!

Отстраняюсь, как от пощечины. Лёгкие горят так, будто их ошпарило кипятком.

Глава 3

Глава 3

Ощущаю себя нелепо среди разношёрстной публики. Ярко одетых молоденьких девушек, пришедших сюда ловить рыбку. Большую и маленькую. Главное – платежеспособную.

Такие красивые, юные, местами неестественные, что на их фоне, в простом вечернем платье, я выгляжу блёклой и унылой. Кажется, я стара для подобных мест.

Усмехаюсь мысленно, внешне испытывая растерянность. Забавно. Выходит, в тринадцать лет я пропустила переходный возраст, чтобы окунуться в него в двадцать девять. Вместо юношеских метаний зубрила предметы, чтобы быть лучшей в классе. В школе. На олимпиаде. И вот сейчас вернулась к исходной точке. Бунта.

Папа не одобрит.

Но, может, он не всегда прав? Ведь Володьку он любит почти так же, как моего родного брата. Человек, умудрённый опытом, не заметил, что мой муж… нехороший человек.

Забравшись на барный стул – единственное свободное место в переполненном ночном клубе, осмотрелась ещё раз. Взгляд упёрся в девушку с грустными глазами, прямыми светлыми волосами, в тёмном платье. Я его должна была надеть на свидание с мужем. А сейчас свечу глубоким декольте в сомнительном заведении.

Внутри образовалась сосущая пустота. Я ведь не такая, я хорошая. Правильная.

Впрочем, к чему меня это привело? Отмела острое желание залезть обратно в кокон. Вернуться в нашу с мужем квартиру и делать вид, что ничего не произошло. Ведь именно этого он от меня ожидает.

Образцовая жена Есения Калугина не будет разрушать семью из-за ничего не значащей интрижки супруга. Да и разве это вина мужа, что жена бесплодная?

Бармен загородил моё отражение в зеркале за своей спиной, улыбнулся, ожидая, когда я решусь сделать заказ. Стало тошно от собственных трусливых размышлений. Не хочу я существовать как прежде. В иллюзорном мире.

Вспоминая поведение мужа в последнее время, цепляюсь за странности, на которые раньше закрывала глаза. Его частые командировки. Косые и какие-то виноватые взгляды общих друзей. Может быть, они давно всё знают, жалеют меня за моей спиной? И только я ничего не замечала. Или не хотела замечать.

Сама же виновата. Это ведь я битый пиксель, портящий картинку, а не мой дражайший… идеальный супруг. Обеспеченный, подтянутый, красивый. Подругам на зависть.

Замерла, думая, какой напиток позволит мне скорее достичь небытия. Можно встать и уйти. А можно продолжить.

Рядом сидела пара подружек. Я подалась ближе к симпатичному бармену, который не скупился на улыбки и смотрел на меня так, будто я здесь самая красивая. Заслужил чаевые, хитрец.

– Мне то же, что и им, – кивнула на соседок, стараясь перекричать музыку, бившую по моим барабанным перепонкам.

Через пару минут бармен пододвинул ко мне бокал на тонкой ножке. Внутри плескалось нечто вишнёвого цвета. Сделала глоток. Что-то фруктовое и лёгкое попало на язык. Благодарно улыбнулась бармену.

На третьем бокале нашла в себе смелость обернуться и изучить окружение.

Терялась под взглядами незнакомых мужчин. Они смотрели на меня как на кусок мяса. Ныряя глазами в вырез декольте с таким видом, будто моё немного фривольное платье – это знак. На меня можно пялиться и раздевать глазами. Здесь я не личность, а просто привлекательное тело. На одну ночь.

Одёргиваю себя от потребности чуть выше поднять лямки, чтобы немного спрятать предназначенный для мужа вид на декольте.

Вобрала глубже в лёгкие воздух. Держись, Сенька, ты сможешь. Ты не тряпка. И не побежишь прятаться за спину Калугина, который тебя обманул. Зная Володьку, он ещё попросит, чтобы я перед ним извинилась за своё плохое поведение.

Взгляд вдруг зацепился за знакомое лицо. Нахмурилась, понимая, что поймала его глаза лишь потому, что этот человек давно смотрит в мою сторону.

Он сидел далеко, окружённый своей весёлой компанией. Чистая случайность, что заметил меня среди всей этой бесноватой толпы. Сердце странным образом забилось чаще. И я резко оборвала наш зрительный контакт, ощущая смятение.

Глупость даже просто думать о нём. Рядом с ним сидит красотка, словно сошедшая с обложки журнала. Через минуту он забудет, что видел меня здесь.

И от понимания этого факта я досадливо прикусила губу, отворачиваясь. Вот наивная, неужели я поверю, что лучший друг моего брата внезапно обратит на меня внимание? Никогда ведь не обращал. Десять лет назад я была для него ребёнком. А сейчас… Наверное, вышедшей в тираж старой знакомой.

– Что такая красотка делает здесь одна?

Ощутила чужой, едкий парфюм, ударивший в нос и погасивший моё алкогольное опьянение на несколько градусов. Нашатырь работает не так быстро. Сглотнула, стараясь пока глубоко не вдыхать.

Подкативший ко мне парень смотрел на меня расфокусированно. Один глаз за левое плечо, второй – за правое. Пару верхних пуговиц расстёгнуты, открывая вид на волосатую грудь. Просто Стас Михайлов местного разлива.

Только вздохнула, придумывая фразу, чтобы его отшить, как рядом раздался до боли знакомый баритон. Лёг сладким мёдом на мои барабанные перепонки, пробуждая внутри воспоминания.

Глеб вперил в меня тяжёлый взгляд. Я так и читала его немой вопрос: «Истомина, какого черта ты тут забыла?»

Глава 4

Глава 4

– Мне кажется, это давно не твоё дело. Я взрослая девочка, а не младшая сестрёнка твоего лучшего друга, – вжимаю ладони ему в грудь. Чувствуя кожей биение сердца. К моему удовольствию, довольно частое. – Возвращайся к своей компании. Тебя ждут.

Киваю в ту сторону, где находился его столик.

Глеб будто только что вспомнил про своих друзей. Поморщился, словно упоминание о них вызвало головную боль.

– Нет, Истомина, твой брательник не простит мне, если я допущу поругание твоей чести и пятна на вашей фамилии, – снова ленивая ухмылка ломает изгиб его губ.

Ловлю себя на том, что смотрю на них слишком долго. Поднимаю робкий взгляд к глазам. Глеб Старовойтов. Моя запретная мечта. Тот, о ком не смела грезить даже в фантазиях, вдруг оказался рядом. Только почему именно сегодня?

– Вообще-то, я давно уже не Истомина, – отвечаю, не спеша выбраться из грубых объятий.

Ему это, конечно, известно. Не знаю, откуда, но, думаю, брат не стал бы скрывать свадьбу родной сестры от друга.

И всё же мои слова стирают ухмылку с его губ, делая её жёсткой и даже суровой.

– Знаю, – отвечает сухо. – Куда тебя отвезти? Я тебя здесь в таком состоянии в любом случае не оставлю.

А я не понимаю, какое такое у меня состояние. Ну подумаешь, выпила пару бокалов. И эта забота… Только её сейчас не хватало. Братскую любовь я могу получить и от брата.

Выскальзываю из объятий Глеба, стремясь дойти до гардероба.

Упс. Кажется, он прав. Я не рассчитала свои возможности. Каблуки утопали в кафеле, как в зыбучих песках. Шла, ощущая, какой нетвёрдой стала моя походка. Коленки мягкие, будто мои кости слеплены из пластилина.

Свет в фойе ослепил на мгновение. Господи, зачем делать его таким резким? Можно же выжечь себе сетчатку.

– Еся, – тяжёлая ладонь ложится на плечо. Оборачиваюсь, встречаясь глазами с Глебом. – Не дури. Я тебя отвезу. Мне так будет спокойнее. Извини, если задел. Я не хотел. Мы сто лет знакомы. Не могу же я оставить тебя в таком состоянии.

Вроде слова его правильные, логичные. Но мне становится до смерти обидно. Выходит, вся его забота основана на том, что я сестра его лучшего друга. Не более чем.

И в то же время он прав. Я пьяная. Когда последний раз я позволяла себе настолько расслабиться? Никогда.

Киваю.

Как только пальто оказывается на моих плечах, Глеб увлекает меня на улицу. Минуту мы стоим. Дрожь пробирает тело. Температура опустилась до трёх градусов. Тонкая ткань верхней одежды на подобное не рассчитана. Тело бьёт неконтролируемый озноб вкупе с алкогольным опьянением.

Глеб вдруг обхватывает меня руками, прижимая к своей груди.

– Так будет теплее, – сообщает обыденно, обдавая щёку горячим дыханием. А сам стоит в одном пиджаке, и я не совсем понимаю, кто кого греет.

Впрочем, киваю самой себе. Ну да, он ведь прав. Вдвоём теплее.

Но машина подъезжает через минуту. Не какое-то там заезженное «БМВ», а «Ламборгини Урус».

– Моя, – увлекает за собой, – пошли.

О. Мой. Бог.

Он ездит в автомобиле для тёлочек. Иначе эту «ламбу» не назвать.

Есть машины для свободных парней, которые двигаются с места с рыком и пробуксовкой. Есть типичные кроссоверы для мужчин, на плечах которых забота о семье. Им нужно где-то прятать детские кресла и покупки на неделю вперёд. А есть вот такие автомобили – маячки для девушек. Эй, смотрите, я свободен, обеспечен и могу тебя покатать. И тебя обкатать.

Вот засада. Ведь хозяин «ламбы» наверняка привык возить девушек, которых можно развести на приятное времяпрепровождение, а не старых знакомых, с которых хочется стереть пыль.

Внутри просторно и даже уютно. Несмотря на сотни одноразовых знакомых, полировавших задом обивку сиденья до меня. И почему эта мысль так режет сознание? Неужели потому что я хотела бы оказаться одной из них?

Глеб сидит рядом. Без пальто. Видимо, ему некомфортно в верхней одежде. Да и зачем, если водитель готов подхватить его в любой точке Москвы, а автомобиль затем заедет в подземную парковку. И вопреки законам природы, я ощущаю жар его тела, греющий меня.

– Еся, – раздаётся спустя пару минут пути его голос, такой, словно Глеб уже давно хочет задать свой вопрос, – какого лешего тебя занесло в это заведение?

Передёргиваю плечами, вспоминая причину. Что-то холодное и склизкое расползается под рёбрами, обхватывая плечи, шею. Пачкающее меня, будто я ступила в грязную лужу, а она оказалась такой глубокой, что я увязла в ней по самую макушку.

– Я сегодня застала мужа с любовницей, – сообщаю, удивляясь, насколько спокойно и обыденно звучит мой голос.

По инерции кладу голову на мужское плечо. Не выпей я лишних бокалов, никогда не смогла бы так развязно себя вести. Более того, в юности я сторонилась и побаивалась Глеба. Что-то было в его тёмном взгляде, заставляющее обходить за версту. Злой, напряжённый. Будто всегда в состоянии низкого старта. Всегда наготове.

Но сегодня он выглядел иначе. Источал спокойствие, которого был лишён в юности. Только я не понимала, чем вызвана подобная перемена. Брат особо про него не рассказывал. Знала только, что они продолжают общение.

Глава 5

Глава 5

Мне снится очень милый сон. Мои юные годы. Тот самый день, когда я впервые увидела нового друга своего старшего брата у нас дома и безвозвратно влюбилась в него смешной детской любовью.

Глеб показался мне тогда таким крутым. Взрослым, сильным. Красивым. Мне очень хотелось поговорить с ним, но я стеснялась и отводила взгляд. А когда наконец осмелилась открыто посмотреть – друг брата мне улыбнулся. До сих пор помню то волшебное захватывающее ощущение в груди от его улыбки…

Но яркий солнечный свет бьёт по глазам и беспощадно вытягивает меня из сладкого сновидения.

Жмурюсь, прячу лицо в подушку, пытаясь скрыться от жестоких лучей и ещё хотя бы чуточку досмотреть… но слишком поздно. Сознание уже вернулось ко мне. И сон растворился окончательно.

Со вздохом разочарования распахиваю глаза. И прихожу в полное недоумение, оглядывая окружающую меня комнату.

Это не наша с Володей спальня. И даже не наша дача.

Кровать подо мной слишком огромна, подушка пахнет приятным, но незнакомым кондиционером для белья. Такой высоченный потолок... И окна до самого пола.

Ещё секунда требуется моему мозгу, чтобы восстановить в памяти обстоятельства, при которых я здесь оказалась. И я прихожу в ужас.

Господи, я же у Глеба дома! В его постели. В одном нижнем белье. Боже мой...

Рывком перемещаюсь в сидячее положение, одновременно натягивая на грудь одеяло. Испуганно прислушиваюсь, но вокруг царит идеальная тишина. Лишь голова у меня гудит. После вчерашнего. И во рту не самые приятные ощущения.

Вчера я застукала Володю с Катюшей на нашей даче. Муж мне изменил. С моей ассистенткой. И я не придумала ничего лучше, как поехать в ночной клуб и напиться. Чтобы по закону подлости именно там и именно в этот вечер встретить свою юношескую любовь. После стольких лет разлуки предстала перед объектом своих девичьих грёз, так сказать, в лучшем свете. Ещё и приставала к нему в машине... Позорище...

Со стоном закрываю ладонями лицо.

В памяти всплывает насмешливый взгляд Глеба, направленный на меня. Ужасно стыдно. Вчера, когда застала мужа с любовницей, и то не испытывала такого унижения.

Ну и отмочила ты, Истомина!

Калугина, то есть. Но уже без пяти минут снова Истомина.

Придерживая на груди одеяло, бесшумно сползаю с постели. Рядом на прикроватной тумбочке стакан с ярко-оранжевой жидкостью и маленькая бутылка воды.

Не могу поверить своим глазам. Неужели Глеб всё ещё помнит, какой сок я люблю? Или это просто совпадение?

Взгляд падает на большой платяной шкаф, встроенный в стену. На дверце висит моё платье на плечиках.

От такой заботы старого знакомого чувство стыда начинает мучить меня с удвоенной силой.

Бросаю одеяло, быстро надеваю платье, опасаясь быть застуканной за этим занятием в любую секунду. Но, к счастью, квартира Глеба по-прежнему погружена в тишину.

Беру с тумбочки стакан с апельсиновым соком и практически залпом осушаю его, испытывая неземное блаженство. А после отвинчиваю крышку с бутылки и с не меньшим удовольствием поглощаю обычную воду.

Похоже, Глеб знает толк в том, как облегчить похмельный синдром. От этой мысли меня снова пронзает стыдом. Господи, надеюсь, когда он принёс воды, с уголка моего рта не стекала слюна. На всякий случай потрогала подушку. Вроде сухая.

На скорую руку застелив за собой постель, выхожу из спальни с осторожностью заправского шпиона, оглядываюсь по сторонам, опасаясь столкнуться с хозяином квартиры. Но вскоре убеждаюсь – Старовойтова здесь нет.

Похоже, он ушёл. Возможно, срочные дела. Или желание избежать неловкого момента. Что ж, я прекрасно понимаю Глеба. Подумать только, вчера я предлагала ему себя! А он вежливо отказал. Несложно представить, какое нелицеприятное мнение он обо мне составил… Стыдоба.

Отыскав уборную, торопливо совершаю необходимые утренние процедуры и прихожу в полный ужас, поймав своё отражение в зеркале. Под глазами круги от размазанной туши, волосы растрепаны и торчат в разные стороны. Я просто какая-то жуткая панда с гнездом на голове! И хорошо, что Глеб ушёл. Мне тоже надо скорее уходить отсюда, пока он, не дай бог, не решил вернуться.

Может, мы ещё несколько лет не увидимся, а когда столкнемся вновь, он обо всём забудет. Ну или хотя бы сделает вид, что забыл.

И угораздило же меня вчера отправиться в один с ним ночной клуб?

Наспех смыв жидким мылом остатки вчерашней косметики с лица, тороплюсь покинуть квартиру. Сердце стучит, как у воровки. Пальцы дрожат. К счастью, с дверным замком проблем не возникает, изнутри он открывается без ключа, и вскоре я уже еду в лифте на первый этаж, молясь не столкнуться с Глебом в лобби.

Достаю из сумочки телефон, не глядя смахиваю все уведомления с экрана. Сейчас не до них. Кое-как отыскиваю приложение такси. Давно им не пользовалась. Надо ещё забрать с парковки клуба свою машину... Но это позже, когда из меня выветрится алкоголь. А сейчас главное как можно скорее убраться подальше отсюда.

Такси привозит меня домой.

И наконец неловкость из-за конфуза с Глебом начинает потихоньку отпускать. Но вместо неё накатывает не менее противное чувство тоски. Тоски по моей разбитой жизни.

Глава 6

Глава 6

На губах против воли появляется усмешка. Хотя чувства внутри разрозненные. Слишком многое случилось за последние сутки, чтобы я хорошо ориентировалась в происходящем в моей жизни. А похмелье ещё не успело выветриться из головы. Остававшейся тяжёлой и мутной. Благо сегодня выходной.

– Может, ты не в курсе, но твоего согласия на развод не нужно. Не хочешь идти в ЗАГС, я разведусь с тобой через суд, – продолжая растягивать губы в искусственной улыбке, докладываю то, что успела прочитать в интернете.

Совсем не узнаю своего мужа. Обычно мягкий и добрый, он на глазах трансформируется в незнакомца. Будто я смотрю фантастический фильм с Томом Харди, когда у героя проявляется вторая личина. Мерзкая и безобразная. Вот она мелькает на мгновение, а затем исчезает. И передо мной вновь знакомое мне лицо супруга.

– Нет, дорогая. Ты же знаешь, что для моей политической карьеры нельзя было показывать государству наше имущество. Или забыла, что всё, что мы с тобой нажили непосильным трудом, записано на мою родню? Ты останешься без гроша, – напоминает он мне старую отговорку.

Хмурюсь. Никогда не считала проблемой, что часть нашего имущества записана на свекровь и свояченицу, несмотря на натянутые с ними отношения. Просто в голову не приходило, что мой брак с Калугиным когда-нибудь завершится разводом. Хотя не очень понимала, зачем Володе скрывать нашу недвижимость. Её не так много. Загородный дом и квартира, в которой мы жили. Причём дом помогал строить мой папа.

Я вдруг вспомнила, что у меня даже мысли не возникло с ним посоветоваться насчёт идеи Володьки оформить дом на его мать. Тогда доводы мужа казались мне логичными, а сейчас я поняла, что угодила в ловушку своей наивности и глупости.

Противный холодок проходит по позвонкам к самому мозгу. Сглатываю слюну.

– Да, и если ты не в курсе, Борис Семёныч брал у меня взаймы. Некрасиво выйдет просить за день вернуть все десять миллионов. Как считаешь?

От этой новости становится ещё противнее. Не знала, что папа занимал деньги. Неужели у него проблемы в бизнесе?

Из-за нервного напряжения и похмелья в затылке пульсирует боль. Никогда в жизни больше не сделаю и глотка той дряни, что пила ночью!

– Ты не посмеешь, Володь, – глухо произношу, не веря, что он способен так низко пасть, – мой отец тебя обожает. Ты же знаешь.

На глаза накатываются слёзы. Руки опускаются. Вдруг накрывает страх, что Володя меня просто сломает. Подчинит себе, заставляя смириться с его похождениями.

– Солнышко, – подходит он ближе, ласково вытирая слезинку со щеки, целует в губы, – не совершай глупостей. Трать мои деньги, как всегда делала. И не забивай голову ерундой.

Отшатываюсь от мужа, ощущая, как мерзко вдруг стало от его прикосновений. В нос ударяет такой знакомый запах терпкого одеколона. Я ведь сама его выбирала. А сейчас меня неожиданно от него тошнит. Воротит до отвращения. Вытираю детским движением губы. Будто меня обслюнявила тётка на мой десятый день рождения.

– Что значит, как всегда делала? Володь, не строй из себя олигарха. Мы вместе поднимались. Я тебе во всём помогала. Что за разговоры? – Беру себя в руки. Злость клокочет во мне, пузырится. Ещё чуть-чуть, и я просто взорвусь.

– Ты без меня ноль без палочки. Твоя работа в клинике – копейки по сравнению с тем, что я приношу в семью. А если нужно, я сделаю так, что завтра тебя там не будет. И ни в одну клинику в городе тебя тоже больше не возьмут. Куда пойдёшь? Поломойкой? А после того, как отец вернёт долг, и ему придётся побираться. Нравится такая перспектива?

Каждое слово будто удар под дых. Неожиданный, болезненный.

Что касается моей работы… Город большой, не знаю, как далеко может простираться влияние мужа, но, на худой конец, устроюсь в частную клинику. Володя прав, мой труд не так хорошо оплачивается, как его. Но меня всегда грела мысль, что я помогаю людям. А сейчас придётся изменить своим высоким идеалам. Но это не самое страшное.

Можно оставить Калугину и этот чёртов дом, который он уже испачкал своими интрижками, и нашу квартиру. Пусть забирает. Если бы на кону стояла только моя жизнь… Но папа. А вдруг ему станет плохо? Ведь у него и так проблемы с сердцем.

От этих мыслей я пришла в ужас. Должно быть, Володя что-то понял по моему лицу. Снова улыбнулся такой знакомой тёплой улыбкой. Как теперь я знала – фальшивой и лицемерной.

– У меня командировка. Я уеду на пару недель. А ты пока подумай над своим поведением. Потом расскажешь, с кем шлялась. Надеюсь, с подругой. Впрочем, кому ты ещё нужна, – с нажимом произносит.

Мне вдруг становится ясно, что он не верит в то, что я могла бы ему изменить. Надраться с подругой тоже не в моём стиле. Что уж говорить про мужчин.

Дверь захлопывается, заставляя меня вздрогнуть.

Стояла долго под душем. Из головы хотелось смыть всю информацию последних суток. Но больше всего отчего-то – неловкость, произошедшую с Глебом. Утыкаюсь лбом в холодный кафель. Боже, какой стыд. Может, прав Володя, и я действительно никому не нужна. Глупая клуша, спьяну возомнившая себя роковухой. У Глеба, наверное, каждая первая выглядит как модель с обложки «Пентхаус». А тут я – жена чиновника среднего пошиба.

Глава 7

Глава 7

Сидела как громом пораженная. Слабо понимая, какие интриги крутились вокруг меня. Как давно муж знаком с моей ассистенткой?

Неделю ходила в клинику, делая вид, будто всё в порядке. Пытаясь обрисовать для себя план действий. Сохраняя внешнее подобие нормальной жизни. Прежнего существования. Размеренного и понятного. Плача ежедневно в подушку.

Слёзы не прошли даром. За принесённое ими облегчение я платила красными, воспалёнными глазами.

Наконец нашла в себе мужество пересилить стыд и написала подруге-юристу, попросив о срочной встрече где-нибудь в городе.

«Не проблема, Есенёчек, а что за срочность?» – приходит от Лары эсэмэска.

Набираю подрагивающими пальцами ответное сообщение:

«Мне муж изменил», – и отправляю, будто боясь передумать.

«Вот чудак на букву «М»! Никогда мне не нравился. Сегодня в «Хаяте» в обед, ок?»

«Ок».

Высушила волосы. Краситься не стала. Окружающие как-нибудь переживут мой бледный вид. Натянула джинсы и толстовку и вызвала такси.

Подруга заняла столик около окна. Помахала рукой, приглашая. Стоило подойти, как Лара поднялась, порывисто обняла меня. Я как-то обмякла в её руках, выдыхая. Стало чуточку легче. Потому что пока мне больше не с кем поделиться проблемой.

Подруга долго смотрела мои документы, время от времени бросая на меня недоумённые взгляды.

– Н-да, Еська. Похоже, надо было давно провести с тобой лекцию на тему правовой грамотности. Я в шоке, честно, – поджимает губы, вздыхая.

И я понимаю – дело плохо.

– Я же его любила, не думала, что дойдёт до такого, – как-то жалко оправдываюсь, чувствуя себя маленьким несмышлёным ребёнком.

– Ох, детка. Семейные споры – самое грязное, что было в моей практике. Хорошо ещё, у вас детей нет, – произносит, и я тут же застываю. В груди колет от боли.

– Да нет, – глухо отрицаю, – были бы дети, до этого не дошло бы.

Лара смотрит на меня этим своим въедливым взглядом профессионала, щёлкающего человеческие судьбы как орешки.

– Глупая. Радуйся, что всё вскрылось сейчас. Такой, как Калугин, способен отнять детей не моргнув глазом.

– Да нет, – снова блею, отчего-то пытаясь защитить мужа. Или свои представления о нём. – Он хотел детей. Я не могла…

– Будут у тебя и дети, и мужик нормальный. Как говорится, первый муж – молочный, второй – коренной. А вот про финансы предварительно могу сказать, что всё весьма плачевно. Я ещё посовещаюсь с коллегами, но обещать ничего не могу.

Подруга что-то ещё говорила и говорила. Пока моё сердце пропускало удар, чтобы забиться пойманной в силки птицей. Быстро, до боли.

Глеб. Стоял у барной стойки с каким-то мужчиной. Разговаривал с ним, но смотрел на меня поверх многочисленных посетителей известного в городе заведения.

Я давно ощущала странный зуд. И вот глаза сами его нашли. Тут же отвела взгляд, уставившись на свою тарелку.

Молюсь про себя, чтобы он меня не узнал. Ну а вдруг. В вечер нашей встречи я была накрашена и хорошо одета. Сейчас же меня словно через мясорубку прокрутили.

Зато Глеб… Высокий, статный и такой привлекательный, что от досады хотелось выть. Если бы и желала с ним встречи, то уж точно не сегодня.

– Что с тобой? Ты красная как свёкла. Тебе плохо? – Лара участливо кладёт руку, накрывая мою ладонь.

– Слушай, тут человек, с которым мне не хочется видеться. Ты мне потом пришли, сколько я тебе должна за обед, я переведу. Хорошо?

– Еся, судя по всему, ты беднее церковной мыши. Иди, я угощаю.

Тут же хватаю свою сумочку, надеясь незаметно выбраться из ресторана. И почти добравшись до цели, оказываюсь перехваченной. Чьи-то пальцы сжимают мою руку, резко останавливая. По инерции едва не падаю, врезаясь в Глеба. Поднимаю на него ошалелый взгляд, не веря, что он решил меня преследовать. Была уверена, что он тоже желает избежать неловкости.

– Снова сбегаешь, – констатирует с лёгкой улыбкой на губах, не думая меня отпускать. Но я всё же пробую выпутаться. И тогда Глеб разжимает руки.

Отхожу от него на почтительное расстояние, ощущая, как очередная волна стыда накрывает с головой.

– Слушай, я очень сильно напилась тогда. Всё, что произошло, – мои слова и поступки, это под действием алкоголя. Ты же знаешь, я не такая, – выпалила скороговоркой под его пристальным вниманием.

Взгляд Глеба тут же холодеет на пару градусов, заставляя поёжиться.

– Вот как, странно. – Его губы трогает улыбка, не сочетающаяся с выражением глаз. – А я думал, ты искренне хочешь досадить с моей помощью мужу-изменщику. Или он тебе не изменял?

Пытливо смотрит, словно мой ответ имеет для него какое-то значение.

Хуже всего, что он прав. Дураком никогда Старовойтов не был. И читает меня как открытую книгу. Отчего мне становится ещё паршивее, хотя, казалось бы, куда ещё больше.

– Не твоё дело, мои отношения с мужем тебя не касаются. Спасибо за ночь. – В кармане джинсов завалялась помятая сторублевая купюра, которую я вкладываю в его пальцы: – Держи.

Вылетаю из ресторана, будто за мной черти гонятся, продолжая ощущать на себе взбешённый взгляд Глеба.

И не понимаю, что это на меня нашло. Почему я вдруг решила повести себя как полоумная стерва.

Пока стояла на улице, ожидая такси, на телефон пришло СМС с неизвестного номера.

«Истомина, ты правда считаешь, что ночь со мной стоит всего сто рублей?»

«Калугина», – тут же из вредности пишу в ответ. И отчего-то губы трогает улыбка.

«Пока ещё», – мгновенно всплывает новое сообщение.

Глава 8

Глава 8

Встреча с Глебом и его сообщения заставляют меня улыбаться всю дорогу домой. Это первый раз за последнюю неделю, когда я почувствовала себя чуточку легче. Забыла на время о предателе-муже и о том, какая я неудачница. Даже муки совести за мои пьяные выходки перед Старовойтовым уже не терзают так сильно. Подумать только!

Но моему приподнятому настроению не суждено продлиться слишком долго. Как только я заезжаю во двор, звонит папа. И приглашает на дачу, где родители обычно устраивают семейные посиделки. Нас вместе с Володей, конечно же. Точнее, не приглашает, а напоминает. Последнее воскресенье месяца – такая у нас традиция.

– Володя в командировке, папа, вернётся только через неделю, – упавшим голосом сообщаю я. – Внезапно уехал.

– Хм, как жаль, – недовольно отзывается отец. – Ну что ж, приезжай тогда одна. Перенести всё равно не получится. Твоя мать уже половину блюд на завтра приготовила. А у меня следующие выходные по минутам расписаны.

– Хорошо. Я приеду.

Сбрасываю вызов и тру руками лицо. Меньше всего хочется посвящать родителей в нашу с мужем ситуацию. Понимаю, что просто не смогу. Не готова. Особенно учитывая угрозы Калугина пустить меня и моего отца по миру. Пока не выясню, насколько они реальны, лучше не совершать резких движений.

Хотя делать вид, будто у нас с Володей всё по-прежнему, всё отлично и хорошо, тоже не слишком-то хочется. Может, прикинуться завтра больной и никуда не ехать?

Это было бы самым лучшим решением.

Но я терпеть не могу врать. Особенно родителям. Просто язык не поворачивается перезвонить и придумать отмазку. С детства такая черта характера, как честность, играла со мной злую шутку. И Арсений наверняка любил бы меня чуть сильнее, не будь я такой правильной. И не сдавай я папе все его похождения. Исключительно из-за переживаний за задницу старшего братца.

Про учёбу в университете и говорить нечего. Сколько бы я ни готовила шпаргалок, ни одной так и не воспользовалась – не позволяла совесть.

Вот и сейчас практически ничего не изменилось. Я даже не могу взять больничный, как делают все мои коллеги, под благовидным предлогом выдуманной хвори.

Удивительно, как можно быть такой? Катюшка вон в глаза заглядывала, восхищаясь моей замечательной жизнью, и ничего её не мучило при этом. А я невинную ложь вслух произнести не могу.

Утром в субботу нечеловеческими усилиями воли соскребаю себя с постели. Заставляю принять душ. Сделать макияж. И натянуть улыбку на лицо. Сегодня мне придётся делать вид, будто в моей жизни всё по-прежнему прекрасно. Интересно, насколько сильны мои актёрские способности? Подозреваю, что они отсутствуют.

Долго разглядываю своё отражение в зеркале. Вроде бы ничего. Вчера не плакала, и красные прожилки на белках глаз уже не вызывают ассоциации со сценами из зомби-апокалипсиса.

Как-нибудь продержусь денёк.

Надеваю любимое шерстяное платье, в котором тепло и уютно даже в самую нелётную погоду. Распускаю по плечам волосы. На губы блеск. Побольше блеска. Отступаю на шаг от зеркала и оцениваю результат. А я ведь ничего. Очень даже ничего. Но… юная Катюшка, наверное, всё-таки лучше.

Бросаю косметичку на комод, ощущая, как разливается горечь в груди.

Выезжаю пораньше, чтобы не застрять в пробках. Дорога до дачи моих родителей занимает пару часов. И то лишь потому, что светофоры показывали зелёный свет. Она находится за пределами столицы, в деревеньке, где каждый сосед друг друга знает.

И вот я уже вдыхаю ароматы свежеприготовленной еды, которые источает родительская кухня, и обнимаю маму.

– Сеня, красавица моя, проходи! – сжимает она меня в ответ.

Из гостиной появляется отец. Целует в щеку, помогает снять пальто.

– Ох, Есения, не вовремя твой Володька, конечно, в свою командировку уехал, я ему такие сигары купил. И, главное, хоть бы позвонил, в известность поставил, что планы изменились.

– Наверное, он заработался и забыл, папа, – краснея от необходимости лгать, говорю я.

И силюсь изобразить улыбку. Выходит жалко. Впрочем, папа не замечает.

Мне хочется спросить у него, правда ли, что Калугин занимал ему деньги? Десять миллионов. Это ведь очень большая сумма. Зачем они могли понадобиться отцу? Неужели у него проблемы в бизнесе?

Но просто так спросить об этом я не могу, зная папин характер. Подобный вопрос будет воспринят как личное оскорбление. Отец слишком горд, чтобы обсуждать свои проблемы с дочерью. Поэтому я так и не решаюсь, трусливо отложив этот разговор на потом. Время ведь ещё есть.

Иду с мамой на кухню, помогаю оформить блюда. Односложно отвечаю на вопросы о наших с Володей делах. Но мама сильно не мучает, быстро переключается на своё, рассказывает, как чуть не испортила пирог, перепутав сахар с солью, смеёмся.

На душе сразу становится легче. Я дома. Мои родители здоровы. Всё хорошо.

Потом она уходит в гостиную сервировать стол, а я остаюсь навести порядок после готовки и составить использованные чашки в посудомоечную машину.

Слышу трель домофона и чуть позже – голоса в холле, обрывки фраз. Самые громкие –мамы и папы.

– Здравствуй, сын!..

– Арсюшка!..

Ага, вот и братец пожаловал.

Интересно, с очередной из своих бесконечных девиц или один? Арсений у нас, в отличие от некоторых, никогда не стремился быть слишком правильным. Делал то, что ему нравится, и порой выводил всех своими поступками, даже я злилась на него. Но сейчас мне кажется, что я ему просто завидовала. Ведь брату не было нужды лезть из шкуры вон, чтобы считаться хорошим в глазах отца, его и так любили.

Голоса родных из холла плавно перемещаются по дому в сторону гостиной. Я не тороплюсь присоединиться к семье. Продолжаю убирать посуду и протираю рабочую поверхность кухонного гарнитура. Медленно. Не спеша. Глупо, но пытаюсь максимально оттянуть момент.

– Вот ты где, Истомина.

Глава 9

Глава 9

Что он здесь делает?!

Уж кого-кого, но его я точно не рассчитывала увидеть сегодня! Только не на семейных посиделках у родителей, это какой-то бред.

– П..привет, – кое-как отвечаю я, стараясь незаметно подобрать с пола свою свалившуюся туда челюсть.

Глеб небрежно отталкивается от косяка и делает несколько шагов ко мне, замирая в паре метров. Вызывая странные ощущения. Меня всю охватывает каким-то дурацким трепетом.

– Твой брательник умолял меня спасти его от скуки на вашем традиционном семейном застолье, пришлось согласиться, – произносит Глеб с лёгкой улыбкой на губах.

Хлопаю глазами, зависая на широких мужских плечах и рельефном прессе, без труда угадывающемся под тонкой черной тканью. В джинсах и облегающей водолазке Старовойтов слишком сексуален.

– А-а-а... – Пытаюсь сформулировать вопрос, но способность складывать слова в предложения куда-то меня покинула.

Но моему собеседнику будто и не требуются никакие слова, чтобы понять, о чём я хочу спросить. Он словно читает мои мысли.

– Про тот случай я ему ничего не говорил.

Я киваю, заставляя себя перестать пялиться. Отвожу глаза.

– Спасибо. И не говори, ладно? Пожалуйста.

– Ну не знаю, не знаю… Если ты ещё сотку сверху накинешь, я подумаю, так уж и быть, – доносится до меня насмешливое.

Я возвращаю взгляд на Глеба, хлопая ресницами, как одна из моих пластмассовых кукол, которыми забит родительский чердак. Не сразу соображая, что Старовойтов подтрунивает надо мной. Похоже, мозг рядом с ним совсем обмяк.

– Да пошутил я, Еся, – мягко смеётся мой собеседник, так и не дождавшись от меня никакой адекватной реакции. – Конечно, я ему не скажу, не переживай.

Меня никак не отпускает. Растягиваю губы, пытаясь изобразить нормальную человеческую реакцию на шутку. Глеб тоже демонстрирует идеальный ряд своих белых зубов. Улыбается мне. Или потешается. Не пойму.

– Ты как вообще? – спрашивает он, вдруг становясь серьёзным.

– Прекрасно, – чувствую, как фальшивая улыбка трещит по швам. Привычка держать лицо не отпускает. У Истоминой, а потом и Калугиной всё всегда по плану. Всё ок.

Глеб недоверчиво выгибает бровь. Но ничего сказать больше не успевает.

В кухню заходит брат.

– О, Сенька, привет. – Он бесцеремонно вклинивается между нами и целует меня в щеку. – Как жизнь? О чем шушукаетесь?

– Привет, Арсений, – выдыхаю, наконец, я. – Всё замечательно, как всегда. А ты как поживаешь? – Беру со стола вазу с фруктами и сую ему в руки. – На вот, отнеси в гостиную.

Брат слегка прищуривается, сканируя меня внимательным взглядом.

– Точно всё хорошо у тебя?

– Точно, точно. Идёмте уже к родителям.

Мама, как обычно, наготовила, словно на целую роту солдат. Мы подходим к столу, Глеб оказывается рядом со мной. Выдвигает для меня стул, помогая сесть, как истинный джентльмен. И занимает соседнее место, где обычно сидел Володя.

– Глеб, как давно тебя у нас не было! – восклицает мама. – Расскажи хоть, как у тебя дела? Чем занимаешься? Женился, поди, уже, детки, наверное, есть?

– Я тоже очень рад вас видеть, Вероника Павловна. Нет, пока не женился.

– А что же так? – снисходительно хмыкает отец. Он, как обычно, не слишком ласков с Глебом. За прошедшие годы ничего не изменилось. – Вроде давно пора.

– Вы так считаете? Что ж, тогда я всерьёз задумаюсь над этим, – невозмутимо отзывается Глеб.

Я подавляю рвущийся наружу смешок. Мало кто осмеливается разговаривать с моим отцом подобным образом. Да, за прошедшие годы Глеб все-таки очень сильно изменился.

Мне становится очень любопытно, как папа отреагирует на его слова. На удивление, вместо ожидаемого мною раздражения я наблюдаю в глазах родителя мелькнувшее любопытство.

– Ты, наверное, как наш Арсений, предпочитаешь девиц перебирать? – с усмешкой произносит он. – Москва большая, всех не переберёшь.

Брат закатывает глаза, а Глеб остаётся поразительно спокойным, даже расслабленным.

– Нет, всех мне не надо. Мне нужна одна. Особенная, – заявляет он.

– Для настоящего мужчины не может быть ничего важнее семьи, – не унимается папа. – Правда, Есения? Вот берите пример с моего зятя. Нашел достойную девушку, женился, дочь за ним, как за каменной стеной. А вы так и будете болтаться туда-сюда, как мальчишки.

При упоминании о Володе моя улыбка мгновенно каменеет.

– Мы учтём, – беззаботно отзывается Старовойтов, откидываясь на спинку своего стула. А его ладонь будто невзначай ложится на спинку моего.

И я снова испытываю стыд перед Глебом. Зачем только я ему рассказала про похождения Калугина? Алкоголь – зло.

Комичная сцена. Мой отец ставит в пример мужа-изменщика своей дочери.

– Арсений, а где та девушка, кажется, Олеся? С который ты последний раз к нам приезжал? – спрашивает мама, по своему обыкновению переводя тему, чтобы направить разговор в мирное русло.

Глава 10

Глава 10

Мне хочется думать, что я ослышалась. Или это какой-нибудь другой Володя. Но другого в окружении нашей семьи нет. Тем более появлению которого так сильно обрадовалась бы моя мама.

В желудке медленно сворачивается ледяной ком. Какой чёрт принёс сюда Калугина? Он вроде ещё неделю должен быть в командировке? Если я всё верно поняла, то сейчас он должен кувыркаться с лицемеркой Катюшкой. Пока я примиряюсь с открывшимися реалиями своей новой жизни.

Мой дражайший супруг возникает на пороге гостиной с довольной улыбкой. Явно считает себя хозяином положения. Заявился в семью, где его любят и ждут, намеренно желая использовать этот рычаг давления на меня. За его спиной широко улыбается моя мама. Держа в руках букет причудливых ярко-жёлтых цветов в безвкусной упаковке. Подобные букеты Володя просто обожает преподносить всем подряд, по поводу и без. В том числе и мне всегда дарил такие же. Я люблю совсем другие цветы и не раз говорила об этом мужу. Но мои деликатные намёки ничего не меняли. А критиковать вкус мужа в открытую я не решалась. Не хотела его обижать.

Отец встает, чтобы пожать руку Володе, едва ли не сияя от счастья:

– О, а мы тебя не ждали! Какой приятный сюрприз! А как же твоя командировка?

– Вернулся раньше, чем планировал, и решил вас удивить!

Володя сама любезность. Дарит отцу коньяк. Жмёт руку Арсению, тот представляет ему Глеба как старого знакомого, о котором он, по всей видимости, забыл. Хотя мне отлично известно, что они друг друга знают с юности. Другой вопрос, что друзьями они не являются.

Калугин одаривает того своей фирменной высокомерной улыбкой и протягивает ладонь, а во взгляде Глеба мне мерещится враждебность или даже презрение. Но всё же Старовойтов отвечает на рукопожатие.

В последнюю очередь супруг подходит ко мне, приобнимает за плечи, наклоняется и коротко целует в губы. Мне приходится применить всю свою выдержку, чтобы не утереться.

От его близости тошно.

– Привет, любимая. Это тебе. Я скучал, – произносит он и добавляет шёпотом на ухо: – Прости.

Вкладывает в мои руки плоский футляр, перетянутый золотистой ленточкой.

Все смотрят на нас. И я понимаю, что должна как-то отреагировать на слова мужа и врученный мне подарок. На секунду в голове мелькает шальная мысль послать его к чертям прямо при родных.

Но это будет скандал. А я пока не готова к подобному развитию событий. И даже не знаю, что пугает больше. Слёзы матери или недоумение, неодобрение отца. Почему-то кажется, что он обвинит во всём меня.

С братом только всё очевидно – кинется бить морду Калугину, несмотря на дружбу, которая их когда-то связывала.

Но драка в доме родителей – не самое страшное среди моих опасений. Из-за своей дурацкой трусости я ведь так и не выяснила, давал ли Калугин деньги отцу в долг. Чем грозит моей семье подобный скандал. Вдруг мне удастся решить вопрос с Калугиным миром?

Поэтому пытаюсь улыбнуться и посмотреть на мужа, будто ничего противного сейчас не произошло.

– Привет. Спасибо большое. Но не стоило тратиться, – отвечаю я сдержанно.

– Ты же знаешь, для тебя мне ничего не жалко, Сенечка, – елейным голосом заявляет супруг.

Невольно вспоминаю, как он разговаривал со мной неделю назад, угрожая пустить по миру, и испытываю жуткий диссонанс. Степень лицемерия зашкаливает. Никогда бы не подумала, что мой супруг обладает такой вот чертой.

В его профессии качество, конечно, нужное, и мне доводилось наблюдать нечто подобное в рамках его работы, но… По своей наивности я даже представить не могла, что Калугин с такой же лёгкостью будет использовать этот навык по отношению к моей семье.

– Садись, Володенька! – радушно приглашает за стол мама. – Я сейчас поставлю цветы в вазу и принесу тебе приборы.

Володя оценивает обстановку за столом. Замечает, что его место занято Глебом. Недовольно хмурится, надувается индюком, словно готов выдворить его вон. Но всё же берёт себя в руки и садится напротив.

Вкусная еда застряла в горле. Я отрешённо наблюдаю за тем, как Володя переговаривается с мужчинами за столом, обмениваясь только им интересными новостями.

И вдруг чувствую, как пальцы Глеба принимаются поглаживать местечко между лопатками. Тепло его кожи греет даже сквозь платье.

Он ласкает меня незаметно для остальных. Такое ощущение, будто я преступница, нарушающая закон на глазах общественности, но никто не обращает на это внимания.

Точно в замедленной съёмке поворачиваю голову в сторону Глеба, словно намереваясь услышать объяснение столь вопиющему поведению. Но выражение его лица оказывается непроницаемым. Спокойным. А меж тем пальцы продолжают меня поглаживать, пуская искры под кожу к мышцам.

Дыхание сбивается. Замечаю, что руки дрожат, когда я тянусь к бокалу вина. А Глеб всё рисует только ему известный узор. В какой-то момент добирается до обнажённой кожи шеи, слегка сдавив. Судорожно вздохнула, не понимая, что со мной творится.

Краска залила лицо. И когда мама сообщила, что пора переходить к десерту, я резко поднялась со стула:

– Я тебе помогу.

На кухне мама всучивает мне позабытый букет и просит заняться цветами. Подрезать стебельки и поставить в вазу.

– Ну покажи скорее, что там Володя тебе подарил? – воодушевленно просит она.

Равнодушно протягиваю ей футляр, который захватила зачем-то с собой. Будто намеревалась им обороняться от Глеба или выбросить в мусорное ведро.

Мама быстро срывает упаковку, извлекая из коробочки вычурное колье. Увесистое. Наверное, дорогое. Но тоже совершенно не в моём вкусе. Я такое не ношу.

А мама приходит в восторг:

– Какая красота! Дай-ка я надену его на тебя!

Приходится подчиниться. Потому что ни одной причины отказать ей не нахожу.

– Как же повезло тебе с мужем, Сенечка! Мы с папой не нарадуемся на вас! Ещё бы внуков нам поскорее родили, и счастью нашему не было бы предела!

Глава 11

Глава 11

Рвано втягиваю воздух, вдавливая пальцы в столешницу. От шеи вниз по позвонкам проходит дрожь. И мне кажется, я даже не могу скрыть странной реакции на давнего знакомого.

Возникает ощущение, что ещё немного, и Глеб совсем сократит расстояние между нами. Моё тело так откликается на его близость, что я себе не доверяю. От страха хочется сбежать.

Только интонация его голоса немного отрезвляет, вызывая возмущение.

Сколько лет мы не пересекались? Со дня нашей с Калугиным свадьбы точно больше не виделись. А до неё? Урывками, случайно, на днях рождения Арсения. И всё.

И вот спустя восемь лет он объявился в моей жизни и смотрит так, словно я ему что-то должна. Весь из себя такой правильный и взрослый. Будто лучше меня знает, что мне делать с моим браком.

Оборачиваюсь, закидывая назад голову, чтобы удобнее было видеть его лицо. Такой же высоченный, как мой братец. Приподнимаю в искусственном удивлении бровь, демонстрируя своё отношение к его вопросу. Весьма прохладное.

– Может быть, и простила, – произношу с вызовом, задирая подбородок, – это мой брак и мой муж. А тебя с чего вдруг это волнует?

Старовойтов кладёт руки на столешницу, по обе стороны от меня, захватывая в ловушку. Я тут же напрягаюсь, вытягиваюсь струной, боясь соприкосновения наших тел. Испуганно сглатываю слюну.

В любой момент в кухню может кто-то зайти. И ладно, если это будет мама или Арсюха. Они лишь посмеются. Мама – натянуто, брат – дразня. А вот если это будет муж – скандала не избежать. Чувства Володи меня мало волнуют. Скорее, я бы с удовольствием посмотрела на его физиономию, увидь он меня рядом с таким, как Старовойтов. Но не сейчас. Ещё рано.

– Истомина, ты чего такая дерзкая стала? – усмехается, не сводя глаз. Изучает меня, словно видит впервые в жизни и ему очень интересна смена настроения на моём лице. – Ершишься так, будто я предлагаю тебе что-то непристойное.

Пялится, словно это самое непристойное вот-вот должно слететь с его губ.

– Отойди, – упираюсь ладонью ему в грудь, – сюда могут войти.

Опускает свои длиннющие ресницы, смотрит на мою руку. Губы гнутся в улыбке. Весело ему.

– Чёрт, тогда мне придётся на тебе жениться.

Похоже, Старовойтов решил проверить на мне, в обойме ли он до сих пор. Пользуется ли популярностью не только у девиц, которым на днях перевалило за двадцать. Но и у взрослых женщин. А я пока к таким играм не готова. Сердце и так кровоточит. Пущу в него Глеба, потом себя по кускам не соберу.

Замираю, услышав шаги в коридоре. С мольбой во взгляде смотрю на Глеба. И он, сжалившись, отходит на почтительное расстояние. Как раз в тот момент, когда порог кухни переступает Володя.

Муж переводит настороженный взгляд с меня на Старовойтова, замечая звенящую в комнате тишину. Хмурится, что-то там себе думает. Должно быть, прикидывает, есть ли между мной и Глебом что-то общее.

А я задаюсь вопросом. Почему Арсюха из них двоих продолжил дружить только со Старовойтовым. А Калугина будто вычеркнул из жизни. Ведь они неплохо общались какое-то время. А потом всё. Как отрезало. Надо бы задать братцу пару вопросов.

– Есения, поздно уже, поехали домой, – предлагает Калугин, а у меня от его голоса все внутренности выстраиваются в очередь, чтобы выйти через рот. Аж выворачивает наизнанку.

Ощущаю на себе цепкий взгляд Глеба. И мне даже кажется, что он в любой момент готов броситься на Калугина и, пересчитав зубы, избавиться от парочки лишних.

Я растягиваю губы в подобии улыбки, не смотря на мужа. В моём взгляде слишком многое можно прочитать.

– Володя, ты поезжай, а я хотела у родителей на ночь остаться. – Забираю со стола принесённые Глебом тарелки и отворачиваюсь к раковине, делая вид, что старательно их мою. Хотя, вообще-то, надо бы забить ими посудомоечную машинку. Но мозг совсем не работает. Хочется только избавиться от Володи. И Глеба.

– Всего хорошего, – раздаётся голос Старовойтова. Ошарашенно оборачиваюсь, замечая, как он пожимает Калугину руку, нависая над ним, давя высотой своего роста. По выражению лица так и читается: вали отсюда подобру-поздорову, а то костей не досчитаешься.

Не ожидала от Глеба подобного поведения. Он что, сейчас реально выпроваживает моего мужа из дома моих родителей?

Калугин морщится, но пытается держать лицо. Смотрит на меня зло, словно действительно ожидал, будто за ту побрякушку, что он мне презентовал, я его прощу.

Невольно сравниваю этих двоих.

Муж у меня очень привлекательный. Подтянутый, статный. Знает, насколько ему идут костюмы, и держит себя в форме, чтобы красиво в них выглядеть. Поэтому я отлично понимаю свою ассистентку, запавшую на него.

Но сейчас я ловлю себя на мысли, что он до боли мне напоминает принца из «Шрека», весь такой гладкий и напомаженный, рядом с небритым и суровым Глебом.

Из мыслей выбивает голос брата. Он в свойственной ему манере души компании влетает в кухню, где все мы собрались. Окидывает нас удивлённым взглядом. И находит того, кого искал.

Глава 12

Глава 12

Арсений строит рожи, выражающие его отношение к этой идее. Явно не планировал разбавлять вечер посиделками с сестрой, но Глеб его игнорирует.

Задай он мне этот вопрос неделей раньше, я бы не раздумывая отказала. Но сейчас мне, пожалуй, нечего терять. Уверена, что под присмотром старшего брата я не наделаю глупостей.

Хотя сердце подсказывает, что пускаться во все тяжкие рано. Надо пережить бурю. Оформить развод, а потом уже кутить.

Но кто знает, что будет завтра? А я слишком часто в этой жизни отказывалась от развлечений.

– Если не помешаю вам, – пожимаю плечами, пытаясь скрыть робость. – А куда вы собираетесь?

– А у нас ретровечеринка. Хотим заявиться на сельскую дискотеку. Местный диджей, мой старый знакомый, обещает поставить неистлевающую классику вроде Талькова. Как тебе идея?

– Боюсь, у меня с собой нет кожаной юбочки, и я могу не пройти дресс-код, – снова смеюсь, представляя себя в топике с «Титаником» и с залаченным начёсом на голове.

– Пойдём, сеструха, – Арсений обнимает меня своей лапищей, притягивая, – разберёмся на месте. Если что, скажем, что ты не с нами, и отправим домой.

Закатываю глаза.

Через пятнадцать минут мы уже переступили порог сельского дома культуры. Современные композиции сотрясали танцпол. Молодёжи было не так уж много. Местные двигались под биты не хуже, чем завсегдатаи в том ночном клубе, где я умудрилась напиться.

Тянула через трубочку колу, пока Арсений договаривался с диджеем сменить композицию. Последнего, похоже, не очень устраивал музыкальный вкус моего брата. Но наконец из колонок полилась старая песня с шумом дождя.

– Потанцуешь со мной? – Глеб протягивает ко мне руку.

Я теряюсь. Наверное, собираясь сюда, я ожидала чего-то подобного. Но меня всё равно терзает, что официально я замужняя женщина. И всё это не очень правильно. Пусть и вполне невинно.

Вкладываю свою ладонь в его распахнутую, и пальцы тут же сжимаются, пуская мурашки предвкушения по коже. Глеб выводит меня на заметно опустевший танцпол. И мы оказываемся в самом центре, подсвеченные разноцветными прожекторами.

– Знаешь, Есь, ты ведь мне всегда нравилась, – сообщает Старовойтов в лоб, стирая все мысли из моей головы, – только твоему отцу я не нравился. Ему не нравилось даже, что я с Арсом дружу. Что уж говорить про единственную и горячо любимую дочь.

Мы покачиваемся в такт мелодии. И на миг кажется, что я возвратилась в последние школьные годы. Только в то время я не танцевала на дискотеках, а зубрила уроки, готовясь к поступлению.

– Зачем ты это сейчас говоришь? – спрашиваю, заглядывая ему в глаза, пытаясь что-то в них прочитать.

Шутит? Играет со мной? Смеётся?

– Затем, что я рад, что твой тупой муж совершил ошибку, и, возможно, у меня появился шанс.

Вот теперь воздух вылетает из лёгких полностью. Спотыкаюсь на месте, но Глеб поддерживает, не давая упасть. Опускаю взгляд на свои ноги.

– Глеб, столько лет прошло. Ты же совсем ничего не знаешь обо мне. Я уже не та девчонка, которую ты помнишь.

По его губам скользит улыбка.

– Так дай мне возможность тебя узнать, – его пальцы ласково проходятся по моей щеке к подбородку, – потому что мне кажется, что я всю жизнь сравнивал всех своих девушек с младшей сестричкой лучшего друга. И всё не в их пользу.

Глеб наклоняется ко мне. Ощущаю щекочущее дыхание на губах. Короткую заминку. Словно он даёт мне возможность оттолкнуть его. Качнулась вперёд и судорожно вздохнула, стоило его губам коснуться моих. Так аккуратно, будто он опасается, что я сейчас исчезну. А осознав, что я на месте, позволяет себе большее.

Одной рукой обхватывает мою талию, прижимая меня к торсу, вторую запуская в мои волосы. Запутываясь в них пальцами. И я тянусь к нему, испытывая щемящую в сердце боль. Тоскливую. Горькую. Сама не понимая, почему по щеке скатывается предательская слеза. Может, оттого, что вдруг приходит осознание, что, выходя за Калугина, я совершила жуткую ошибку.

Потому что поцелуй с Глебом нечто абсолютно иное. Новое. Необычное. Чувственное, глубокое и настоящее. Словно всё, что было до него, – искусственное и пластмассовое.

Совершенно опьянённая нашей близостью, я прижимаюсь к нему, желая углубить поцелуй. Слиться с Глебом. Ощутить его сильное тело.

Вздрагиваю, приходя в себя лишь тогда, когда в клуб возвращается современная музыка, от которой дощатый пол поднимается на пару сантиметров под давлением битов.

Глеб уводит меня в тёмный угол, явно планируя продолжить. Не знаю, где брат. Да и неинтересно. Он давно взрослый мальчик.

Старовойтов вжимает меня в стену, целуя шею. Я прикрываю глаза, отдаваясь ласкам. Плавлюсь от каждого соприкосновения нашей кожи. И несмотря на то, что не выпила ни капли, испытываю опьянение.

– Знаешь, Истомина, – Глеб улыбается, глядя на меня блестящими в темноте глазами, – только не смейся. Но мне всегда нравилась твоя семья, хотя я ей не очень. Отец, который готов выдрать глотку любому, кто покусится на ваш с Арсюхой покой. Мама, с которой рядом тепло находиться. У меня никогда ничего подобного не было. И я всегда вам жутко завидовал. Я бы тоже хотел дожить до лет твоего отца и смотреть на жену таким же взглядом. И любить общих детей. Двоих, троих – сколько бог пошлёт.

Глава 13

Глава 13

Выбегаю из здания сельского клуба сломя голову. Кое-как дождавшись, пока гардеробщица выдаст моё пальто. Слезы застилают глаза, в груди всё горит. Болит. Ноет.

Торможу лишь у дороги, понятия не имея, в какую сторону взять курс. Налево или направо. Откуда мы приехали. Где родительский дом.

Оглядываюсь растерянно вокруг. Внимание привлекает отъезжающий от обочины модный кроссовер. Один в один как у Калугина. Нервно так отъезжающий, с пробуксовкой.

По внутренностям пробегает колючая дрожь. Какое неприятное совпадение. Это ведь совпадение? Мало ли таких тачек вокруг. В столице, конечно, немало, но сейчас-то я нахожусь в деревне. Здесь подобное явление вызывает стойкое ощущение насмешки судьбы. Но я слишком подавлена, чтобы придать этому большое значение.

Запахиваю плотнее пальто, ощущая, как ветер щиплет щёки и пробирается под ворот. Выбрав направление наугад, быстрее зашагала по обочине, подгоняемая холодом. Лишь бы поскорее убраться от клуба. Нет никакого желания дожидаться, пока Глеб или брат выскочат вслед за мной, догонять.

Хотя Глеб после моих слов вряд ли отправится на мои поиски.

От мыслей о нём в груди снова печёт. Вовсе не из-за того, что я воспылала к старому знакомому любовью по щелчку пальцев после поцелуя. Да, горячего и, пожалуй, лучшего, что случался в моей жизни.

Причина в другом – муж прав. Я не гожусь для семьи. Потому что ничем не смогу помочь для её создания.

Из кармана раздаётся трель моего телефона. Не без волнения смотрю на экран, но звонит брат. Изо всех сил стараясь сделать свой голос непринуждённым, сообщаю ему, что решила прогуляться, и все эти их ретро-дискотеки – не моё. Заверяю, что знаю дорогу и уже не маленькая, чтобы меня провожать. Устав слушать его нытье, просто сбрасываю вызов и шагаю дальше.

Когда клуб остаётся далеко позади, а я оказываюсь где-то среди бесчисленных улочек посёлка, догадываюсь наконец включить навигатор и забить в него адрес родителей.

К счастью, я шла в нужную сторону, и их дом находится недалеко. Даже не успеваю продрогнуть, пока дохожу до него.

Дверь открывает мама.

– Сенечка, – тепло улыбается она мне. И почему-то заглядывает за спину. – А где Володя? Он тебя не нашёл?

По внутренностям снова пробегает неприятный холодок, будто я проглотила слизня.

– В смысле – не нашёл? – напряжённо уточняю я. – Он же вроде уехал домой ещё до того, как мы с парнями отправились на дискотеку?

– Так он вернулся, я сказала ему, что ты в местный клуб с ребятами поехала. – Мама начинает тревожиться, видя мою реакцию. Заглядывает в глаза, пытаясь понять, что стряслось.

Значит, тот кроссовер, с рёвом отъехавший от клуба, действительно принадлежал Калугину?

Нервно сглатываю. Какова вероятность, что Володя заходил в здание и видел наш с Глебом поцелуй? Похоже, очень высока.

А, плевать. Какая мне теперь разница? Я всё равно не собиралась налаживать наш брак.

Вот только надо срочно поговорить с отцом. Выяснить, что там за история с долгом. Тянуть больше нельзя.

– Где папа? – спрашиваю я у мамы довольно резко.

– Он у себя в кабинете… – удивлённо отвечает она.

Раздевшись, сразу иду туда.

– Пап? Ты не сильно занят? Мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно, проходи, Сеня, – отрывается он от ноутбука. – Что случилось?

Располагаюсь в мягком кресле возле стола. Нервно обхватываю себя за плечи. Отец пытливо смотрит в глаза, а я не могу выдавить из себя ни звука.

– Папа… – Голос подводит меня, становится сиплым. Морщу нос, прочищаю горло. Заставляю себя говорить. – Я хотела спросить. Это правда, что Калугин давал тебе в долг крупную сумму денег? Десять миллионов, если быть точнее.

Отец хмурится. Ему не нравится мой вопрос, я это чувствую.

– Кто тебе это сказал?

– Он и сказал, – удручённо отвечаю я. – Я собираюсь разводиться, папа. Калугин упоминал о долге, поэтому я решила уточнить, не создаст ли мой развод проблем для твоих дел.

Отец хмурится сильнее. Поднимается на ноги, обходит свой стол, встаёт напротив меня, опираясь руками и бедрами на край мебели.

– Что случилось, Сеня?

Я не хочу ему об этом говорить. В горле образуется ком. Опускаю взгляд. Отчаянно боюсь получить не ту реакцию.

Но заранее к этому разговору я не готовилась. И понятия не имею, как ещё ответить на поставленный вопрос.

– Он мне изменял.

В лицо отцу не смотрю. Но вижу его руки, сжимающие край стола. Они напрягаются так, что вены выступают сильнее, будто вот-вот полопаются от напряжения.

Чувствую укол совести. Папе нельзя волноваться. У него сердце.

– Вот сучонок… – произносит он с презрением.

Тихо выпускаю воздух из лёгких и поднимаю глаза, испытывая лёгкое удивление. Он не встал на сторону Калугина. Несмотря на всю свою трепетную любовь к тому. Не обвинил во всём меня.

– Он не хочет разводиться, просил прощения, и… я обещала подумать, – сбивчиво объясняю я, ободрённая неожиданной поддержкой родителя. – Но на самом деле я уже всё решила, пап. Я больше не смогу жить с ним ни дня. Этот не тот случай, когда можно попытаться простить. Я в любом случае разведусь, только переживаю, не создаст ли это для тебя проблем.

– Так. Дочь, – тяжело вздыхает отец. – Свои дела с Калугиным я улажу сам. Даже не думай об этом. Ясно? Но… Ты уверена, что он действительно изменял? У меня в голове не укладывается просто. Он ведь так любит тебя! Может, это какое-то недоразумение? Может, тебя обманули, Сеня? Завистники какие-нибудь или враги?

– Я своими глазами всё видела, папа. Как в бородатых анекдотах. Случайно не вовремя приехала на нашу дачу, а там…

Отец отталкивается от стола, подходит к моему креслу. Накрывает своей огромной пятернёй моё плечо и легонько сжимает. У меня на секунду сердце замирает в груди. Так редко он проявлял ко мне подобную ласку. Даже не могу припомнить, когда последний раз.

– Поступай, как считаешь нужным, Сеня. Я в любом случае тебя поддержу. А этот недомерок ещё ответит за то, что обманул доверие нашей семьи.

Глава 14

Глава 14

Проснулась под утро с разбитой головой, будто пила не колу, а коньяк. Можно было бы остаться на завтрак, но мысль о еде кажется неприятной. Торопливо умываюсь, натягиваю вчерашнее платье и чистое бельё, что всегда хранится в тумбочке на такой случай.

Перед выходом клюнула папу в щёку, обняла маму и сбежала из родительского дома.

Возвращаться в наше с Калугиным «семейное гнёздышко» не хотелось. Представляла, какой скандал может учинить супруг. Наверняка напридумывал себе всякого.

Впрочем, положа руку на сердце, как далеко я могла бы зайти с Глебом, если бы не «но», разделяющее нас, – его мечты о семье? Возможно, до самой постели. Ведь мне интересно узнать, каково это – быть с другим мужчиной. Особенно с тем, от которого у мурашки по телу и дрожь в коленках, будто мне снова шестнадцать лет.

Встряхнула головой, возвращаясь в бренный мир. Воображение подкинуло отрезвляющую картинку – чемоданы с моими вещами, выставленные Калугиным под дверь нашей квартиры. И если представлять дальше, то и мой ключ в замок не попадёт, потому что супруг наверняка уже успел сменить личинку.

Но, к моему удивлению, опасения оказались напрасными.

Я спокойно открыла дверь своим ключом. Разулась. И медленно прошла по коридору.

Обнаружила Калугина на кухне у плиты. Жарящим блинчики.

Я их обожала в его исполнении. Он готовил в разы лучше меня. Тонкие, почти прозрачные. В меру сладкие. Идеальные.

Замерла в проходе, хлопая ресницами.

Может, он ничего не видел? Или… Решил, что мы сочлись? Один – один? Моя измена против его?

Вариантов на ум приходило множество. Но ни один из них не ложился на натуру мужа, которого я знаю много лет.

– Сенечка, ты вернулась? – обернулся он, тепло улыбаясь мне.

Тут же растерялась от резкой перемены отношения. От контраста между ожиданием и реальностью. В голову даже пришла мысль, что, возможно, Калугин ждал любовницу, а не пока ещё законную жену. Но, судя по тому, что он не удивлён моему появлению, ошибки нет. Блинчики готовятся по мою душу.

Непроизвольно расслабляюсь, прилипая плечом к дверному косяку, становясь на одну ногу как цапля.

Киваю, не в силах связно ответить. Испытывая облегчение оттого, что Калугин не планирует устраивать истерику.

– Как провели вечер? Твоя мама говорила, что вы поехали в клуб вспоминать юность, – ровным тоном докладывает он, а я всё вглядываюсь в его лицо, ища подвох. Но не обнаруживаю его там. Вообще ничего, кроме добродушной улыбки. Знакомой и тёплой.

– Дискотеки – не моё, ты же знаешь, – устало произношу стандартную фразу.

Лукавлю. Ведь на самом деле понятия не имею, что моё, а что – нет. Потому что всю жизнь поступаю как надо. И далеко не всегда так, как хочу.

– Ты присаживайся, чего встала? – кивает на стул.

Кухня у нас маленькая, но уютная. И я оседаю на стул, сама не понимая зачем. Калугин тут же ставит передо мной тарелку с дымящимися блинчиками и плошкой сметаны.

– Володь, спасибо тебе за всё, – вполне искренне произношу я. – Но мы всё равно разводимся.

Спина почти бывшего супруга каменеет. Он замирает, а я чувствую, как очередной блин подгорает на сковороде. По комнате разносится запах гари.

Нервничая и не зная, куда деть руки, я складываю румяный блинчик, любовно уложенный на моей тарелке, макаю в сметану и засовываю в рот. Вкусный. Как и всегда. Повезёт новой жене моего мужа. Наверное.

– Хорошо, Есения, будь по-твоему, – огорошивает меня, заставляя проглотить непрожеванный блинчик, и тот тугим комком оседает в желудке.

На подобный поворот событий я и не рассчитывала, ожидая чего угодно, но только не понимания. Думала, Калугин избавился от адекватности в день, когда я застала его с любовницей.

И его ответ дарит надежду, что не всё потеряно. Если у нас не получился хороший брак, может, выйдет отличный развод?

Володя усаживается напротив. На его лице усталость и грусть. И я с трудом перебарываю в себе желание по старой привычке обнять его и сказать, что всё будет хорошо. Ведь мне самой так хотелось услышать эти слова.

– Ты права. Я накосячил. Жаль, что эту ошибку ты не можешь мне простить. – Супруг смотрит в пол, и мне кажется, я вижу перед собой того самого мужчину, которого знала.

Возникает ощущение, что вновь встретила потерянного друга.

– Понимаю, Володь. Понимаю, что хочешь нормальную семью. Просто тебе следовало всё честно со мной обсудить. Я ведь не держала бы. – Говорить становится сложнее. Грусть затапливает сердце. Хочется разреветься от ощущения глубокой потери.

Калугин накрывает мою руку своей. С ухоженными блестящими ногтями и гладкими подушечками пальцев.

– Хочу, Сень. Но люблю-то я тебя. – Он поджимает губы, порывисто поднимается со стула. – Ты тут поживи. Я съеду. Не буду тебе докучать.

Ошарашенно смотрю, подумывая о том, что, возможно, я всё же ошибалась. Что в тот раз муж говорил на эмоциях, а на самом деле он вот такой, как сейчас. Добрый, чуткий, заботливый.

Глава 15

Глава 15

– Тамара Петровна, вы же понимаете, что это какая-то нелепая ошибка? Я не могла допустить ничего подобного. Вы ведь знаете, насколько я щепетильна в работе?

Стараюсь говорить спокойно и уверенно, несмотря на то, как меня всю трясёт. Заведующая обрисовала в общих чертах случившийся инцидент. Мой давний пациент с катастрофически низким зрением, почти слепой, умолял взять его на операцию. Я предупреждала, что вероятность благоприятного исхода ничтожна. И, к сожалению, мои прогнозы оказались верны. Исход операции плачевен.

Тамара Петровна смотрит на меня сквозь очки без грана сочувствия. На долю секунды в её холодном взгляде мне даже мерещится некое торжество.

– Я заметила, в последнее время вы будто сама не своя, Есения Борисовна, – сдержанно произносит она. – Проблемы дома? Вы квалифицированный врач и не хуже меня знаете, что любые проблемы личного характера нужно оставлять за стенами операционной.

Я не ожидала получить поддержку от этой женщины. Но рассчитывала как минимум на справедливое отношение. Согласно моим заслугам. Ведь этот случай может ударить не только по мне, но и по репутации нашей клиники. Однако неприязненное отношение ко мне заведующей, похоже, перевесило здравый смысл. Померкло перед возможностью уколоть меня и поставить на место.

Я мозолила ей глаза с первого дня в клинике. И она всегда считала меня амбициозной выскочкой, хотя я никогда не позволяла себе кичиться своими заслугами.

– Именно так всегда и происходит, – сухо отвечаю я. – В операционной я всегда сосредоточена исключительно на пациенте. Именно поэтому я уверена, что поданная на меня жалоба не имеет под собой никаких оснований. Я работала чисто и не гарантировала Самохину результат. Он был предупреждён о рисках. Огромных рисках. Он умолял меня взяться за него. Вам ведь это отлично известно, потому что он обращался и к вам.

– Что ж, в таком случае, комиссия это подтвердит, – дёргает тоненькой бровью моя начальница.

Одно очевидно – здесь я справедливости не дождусь. Поднимаюсь со стула, ощущая, что коленки стали мягкими. Но всё же беру себя в руки, не желая показывать заведующей, как меня ломает эта ситуация.

Стараюсь себя успокоить. Я хороший врач. Профессионал своего дела. У меня за плечами огромное количество успешных операций, а отдельными из них я могу по праву гордиться. Я не могла допустить никакой халатности в своей работе.

Но несмотря ни на что, страх разъедает внутренности, мешает дышать и спокойно думать. И я не представляю, как смогу дожить до завершения расследования.

Самое поганое, я ведь отлично знаю, кто мог бы помочь мне в данной ситуации. Калугин. Один звонок ему, и он решил бы проблему. Но также я знаю, что он потребует взамен.

В голову даже лезут крамольные мысли. Набрать ему. Попросить помочь. Восстановить видимость брака, а когда всё завершится, развестись. Но стоит подумать о супружеском долге с ним, как желудок схватывает спазм. Нет. Я просто не смогу.

Всё равно что пойти на панель. Название другое, а результат тот же. Продажа тела в обмен на блага.

Всё же как порой зловредна бывает наша жизнь. Ты думаешь, что хуже уже некуда, а она обязательно доказывает тебе обратное. Подкидывает ещё одно испытание. Да не из самых простых.

Когда я прихожу в свой кабинет, выясняется, что сегодня мне предстоит работать в паре с ассистенткой-любовницей мужа. Которая неожиданно вернулась раньше срока из своего отпуска. Вот это совпадение.

– Есения Борисовна! – Катя резво поднимается со стула, завидев меня. В её широко распахнутых глазах блестят слёзы, на щеках возбуждённый румянец. – Простите меня, умоляю. Я не думала, что всё так далеко зайдет. Он ведь был моим первым мужчиной. Я влюбилась. А он такой красивый, такой обходительный. И вы такая замечательная пара. Успешная…

Такое бесстыдство и наглость вызывают у меня просто крайнюю степень изумления. Даже не нахожусь с ответом.

Но сейчас измена мужа кажется незначительной проблемой. Тем, что я успела пережить. И то, с чем я способна справиться. А вот потеря карьеры… Что я буду делать? Кем работать?

Я устало смотрю на неё. И чем дольше длится зрительный контакт, тем сильнее во мне растёт презрение. И к ней, и к супругу.

Она хотела украсть мою жизнь. Забрать то, что по праву принадлежало мне. И за это мне вдруг захотелось взять эту дрянь за волосы и хорошенько приложить головой об стол. Воображение подкидывает мне яркую картинку. Сочную, в цветах и запах. Её крови, размазанной по моему рабочему столу, по её белоснежному халату.

Вот уж не думала, что я могу даже в мыслях представить, что причиняю человеку боль вместо того, чтобы облегчать её.

Но мне и без того проблем хватает. Поэтому всё, что я себе позволяю – это с каменным выражением лица властно потребовать:

– Пригласите пациента на осмотр.

Благо, он уже ожидает в приёмной. И Катерина безропотно выполняет моё поручение.

Самое гадкое, что сейчас я не в том положении, чтобы устроить скандал и уйти хлопнув дверью, сказав, что все эти годы меня мечтали увести частные клиники. О нет. Пока всё, на что я имею право – терпеливо ждать. И верить в чудо.

В течение дня, работая со своей ассистенткой бок о бок, непрерывно испытываю перманентное раздражение. Не переставая поражаться степени безнравственности этой девушки. Или это просто глупость и человеческая простота? Вижу яблоко. Хочу яблоко. Беру яблоко.

В перерывах между пациентами с любопытством наблюдаю за ней, пытаясь поставить себя на её место. Прилагая нечеловеческие усилия воли, стараюсь вообразить, как бы чувствовала себя я? Находясь рядом с женой своего любовника? Глядя ей в глаза? Сложно представить, что я в принципе могла бы оказаться в такой ситуации, но даже если бы по какому-то неведомому стечению обстоятельств это произошло, я бы, наверное, умерла от стыда. Чувство вины размазало бы меня.

А Катюша, судя по всему, ничего подобного и близко не испытывает. Более того, я пару раз замечала, как она украдкой на меня смотрит. С чувством превосходства. Мол, проиграла ты, Есения Борисовна. А я выиграла. Твой прекрасный муж теперь мой.

Глава 16

Глава 16

– Что случилось, Сеня? С тобой всё в порядке? – обеспокоенно смотрит на меня муж.

– Всё нормально, я просто устала, – выдавливаю я из себя, безуспешно стараясь принять непринуждённый вид.

Володя с осуждением качает головой.

– Не обманывай меня. Я же вижу, что не всё нормально. Ты можешь поделиться со мной.

Судорожно вздыхаю. Как бы мне этого ни хотелось, не могу сейчас взять себя в руки и держать лицо.

– Да, всё плохо, – сдавленно отвечаю я. – На меня поступила жалоба от пациента через прокуратуру. Будет комиссия по проверке качества оказания медицинских услуг.

На лице супруга расцветает изумление.

– Сенечка, – строго сдвигает брови Калугин, скорбно качая головой. – Почему ты сразу мне не позвонила? Неужели я бы тебе не помог?

Неопределённо пожимаю плечами.

– Я не хотела просить тебя о помощи, Володя. Мы ведь разводимся.

– Хоть мы и разводимся, но ведь не чужие друг другу люди, – проникновенно произносит он. – Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю. Даже если придётся пойти по головам, рискнуть своей карьерой… Ведь я люблю тебя.

Смотрю на взволнованное лицо мужа, и что-то едва уловимо меня царапает. Ощущение фальши, сквозящее в каждой букве, в участливом выражении лица. Или, может, мне просто очень сложно поверить в такую сильную любовь Калугина после всего, что открылось.

В голову приходит мысль, которая поражает, словно удар молнии. В груди становится горячо.

Что если Калугин всё это и устроил? Сначала он был категорически против нашего развода, а потом вдруг так легко сдался. Слишком легко. Это ведь совсем не в его духе. А сейчас я оказалась в таком положении, когда вынуждена обратиться к нему за помощью. После которой останусь обязанной.

– Я ведь всегда о тебе заботился, Сеня, – напоминает супруг, намеренно подбирая слова, рождающие во мне сомнение. – Позабочусь и в этот раз. И буду заботиться дальше, если ты позволишь.

Не хочется верить, что Калугин способен на подобную подлость. Даже после измены и всех гнусностей, которые он мне наговорил. Но полностью исключить такую возможность я не могу. Он ведь угрожал лишить меня работы. Оставить без гроша.

Понимаю, что не способна сейчас трезво оценивать ситуацию. Мысли в голове путаются. Я должна успокоиться и привести голову в порядок. Подумать, как выбраться из сложившегося положения без потерь. Найти какое-то решение. Если оно есть. Потому что оставаться женой Калугина – для меня столь же невыносимая перспектива, как и крах моей карьеры.

– Давай мы пока отложим поход в ЗАГС, – продолжает обрабатывать меня супруг, видя моё замешательство. – Лучше поедем куда-нибудь поужинаем. И ты мне всё подробно расскажешь. А я подумаю, как можно тебе помочь.

– Боюсь, я сейчас не в состоянии ничего рассказывать, Володя, – деревянными губами отвечаю я. – Я лучше поеду домой, если ты не возражаешь. Отдохну, а завтра… мы поговорим.

Почти физически ощущаю, как он напрягается. Ему не нравится мой ответ.

– Как скажешь, любимая, – холодно улыбается Калугин. – Только ты хорошо подумай над моим предложением. Времени у тебя не так много – насколько я знаю, как делаются такие дела.

Почему-то с облегчением выдыхаю, стоит лишь автомобилю отъехать подальше от мужа.

Приехав домой, долго стою под душем, пытаясь таким образом успокоиться. Но ничего не выходит. После водных процедур продолжает мучить тахикардия. Стресс и раздирающие душу сомнения выжали из меня все соки.

Плетусь на кухню, чтобы сделать себе кофе и хоть немного взбодриться. Сомнений в том, что жалоба пациента – дело рук мужа, практически не осталось. Но как выяснить это наверняка и как действовать в сложившейся ситуации – пока не знаю. Заблудилась в своих мыслях, страхах, уже ничего не понимаю.

Чувствую потребность поговорить с кем-то, получить совет компетентного в таких делах человека. Которому доверяю. На ум приходит мой научный руководитель, профессор Соболевский. Пётр Иванович – именно тот, кто сможет меня успокоить и направить в нужное русло. Уже от одной только этой идеи испытываю небольшое облегчение. Не раздумывая, звоню ему и обрисовываю ситуацию с Самохиным в деталях.

– Судя по всему, положение у вас непростое, Есения Борисовна, – со вздохом отвечает мне профессор. – Вы рискуете потерять всё. Совет, который я собираюсь вам дать, не педагогичен. Но порой иного выхода нет, чем только пойти на крайние меры. Найдите способ разрешить конфликт. Поговорить с пациентом. Или…

В его речи возникает заминка, словно он сомневается в том, что хочет сказать.

– Или решите этот вопрос иным образом. Вы ведь знаете, в нашем мире всё продаётся и всё покупается.

Ответ размытый, очень осторожный. Но смысл я более чем поняла. Деньги решают всё.

– Я поняла, Пётр Иванович. Спасибо вам.

– Не за что, Есения Борисовна. Мы с вами давно знакомы, вы врач по призванию. И мне бы очень не хотелось, чтобы из-за подобной несправедливости наше медицинское сообщество лишилось такого специалиста, как вы.

– Я сделаю всё, чтобы этого не произошло. Спасибо ещё раз, Пётр Иванович.

Закончив разговор, понимаю, что научный руководитель не успокоил меня, как мне того хотелось бы. Наверное, в глубине души я рассчитывала услышать от Соболевского заверения в отсутствии опасности подобной жалобы и проведения комиссии для меня, поскольку совесть моя чиста. Но профессор лишь подтвердил мои опасения.

Даже если эта злосчастная бумажка найдётся, не факт, что комиссия не обнаружит в работе ошибки. Даже если их на самом деле не имелось. Ведь, если дело инициировано с пинка Калугина, никого не будет интересовать справедливость.

Что ж, по крайней мере, теперь я понимаю, что должна сделать. Поговорить с Самохиным. Выяснить, почему он совершил такой некрасивый поступок. Ведь перед операцией я несколько раз объясняла ему все возможные последствия, а он настаивал на своём и заверял меня, что готов к любому исходу лечения.

Глава 17

Глава 17

Вечерняя Москва пестрила яркими красками, вызывая резь в уставших глазах.

Возможно, верным решением было бы поехать домой и отдохнуть. День выдался длинным и изматывающим. Но мне казалось, что я просто не смогу уснуть, пока не поговорю с братом. Неопределённость давила и мучила. Мысли жужжали в голове, воображение не переставало подкидывать неприятные картины. Рисуя, как я работаю продавщицей в ларьке, а моя жизнь катится в тартарары.

Припарковав автомобиль на подземной стоянке бизнес-центра, поднялась на нужный этаж. И вопреки моим ожиданиям увидеть пустующие кабинеты, обнаружила, что подчинённые брата суматошно сновали туда-сюда.

Интуиция подсказывала, что подобное здесь нетипично. Даже столичные трудоголики не задерживаются на работе в пятницу вечером.

Кто-то со спины подхватил меня чуть выше локтя. Я вздрогнула, а затем расслабилась, увидев брата.

– Сенька, чего встала в проходе? Пошли кофе попьем. Устал как собака.

Арсений проводил меня в свой просторный кабинет с видом на усеянный огнями город. Я вновь ощутила тот же восторг, что и в квартире Глеба. Мгновенно вспомнилась проведённая там ночь. Отчего на щеках вспыхнул румянец.

Арс успел отдать поручение длинноногой секретарше. И через пару минут она, шатаясь на высоченных каблуках, принесла нам напитки на подносе. Я с любопытством наблюдала за помощницей брата. Кажется, новенькая. Предыдущая была блондинкой, а эта рыжая.

Ох, братец, когда же ты встретишь нормальную девушку. А не буфера на ножках.

– Что стряслось, Сень? – спрашивает он, делая глоток крепкого напитка.

– А у тебя что? С каких пор в вечер пятницы ты сидишь на работе, вместо того чтобы клеить тёлочек? – отвечаю вопросом на вопрос, ощущая беспокойство за брата.

Помню, во времена нашей юности, если он брал меня с собой в кафе, стоило нам войти, девицы начинали отталкивать меня локтями, пробираясь к телу Арса. Никогда не понимала, что за шаманской магией он обладает, почему девушки слетаются на него, как светлячки. Может, во всем виновата эта очевидная брутальность, которой порой так не хватает современным мужчинам и которой в моем брате избыток?

Он лишь отмахивается. Но я вижу тёмные круги под глазами, совсем не свойственные для него.

У брата свои проблемы, своя жизнь, а тут я врываюсь к нему в офис, пытаясь возложить на его плечи ещё и свои неурядицы. Хотя к тридцати годам могла бы и научиться выпутываться из них самостоятельно.

– Расскажи, – настаиваю, – ты же мой брат.

– Да ерунда, сестрёнка. Кто-то натравил на фирму проверку. Вот я и бегаю как в одно место ужаленный, – Арс по привычке щадит мой слух. – А у тебя что приключилось?

До меня только сейчас доходит, что я ничего не говорила ему про развод. А родители, видимо, ещё не поделились этой новостью с сыном.

Брат не примет от меня полуправды. Ему не хватит отмазки о том, якобы у нас с Калугиным разные взгляды на жизнь.

Нет. Арсений выпытает из меня всё до самой последней детали. Начиная от погоды в день, когда я застала Володю с любовницей, заканчивая тем, какое на ней было белье. Уж я-то его знаю. А после, вестимо, поедет прощаться с Калугиным по-мужски. Оставив ему в память об Истоминых парочку сломанных рёбер.

Ну уж нет. Сегодня с меня хватит потрясений. Не хочу тратить нервы, уговаривая братишку не применять грубую силу. А потом, когда ничего не выйдет, вытаскивать его из кутузки.

Телефон брата вибрирует, оповещая о входящем звонке. Арсений извиняется, поднимая мне указательный палец. Дескать, разговор на одну минуту.

– Привет, Глеб, – отвечает, прикладывая к уху сотовый, а у меня сердце в груди предательски вздрагивает.

Где-то там, на другом конце провода, Старовойтов. Интересно, он вспоминал обо мне после ретродискотеки? Или уже давно выкинул из памяти, как ненужный хлам?

– Спасибо, конечно, но к тебе я бы обратился в последнюю очередь. Мои дела пока не настолько паршивы.

Слух вылавливает из их короткого диалога эту фразу, впившуюся острыми краями в мой мозг.

Хмурюсь, не понимая, что в ней не так.

Брат что-то ещё едко отвечает Глебу, то ли шутя, то ли угрожая, но, судя по ухмылке, они друг друга более чем понимают.

– Так что там у тебя случилось, Есь? – положив трубку, Арсений переводит внимание на меня.

Прикусываю губу, понимая, что сейчас не лучшее время просить о помощи. Хотя не сомневаюсь, что он приложил бы все силы. Как делал это в нашем детстве и юности. Защищая и оберегая от бед.

Но смог бы? Да, деньги у него имеются. Но ведь ещё нужно знать, кому заплатить. Есть ли такие связи у брата? Если нет, то найдёт.

И тут я понимаю, что меня зацепило в его разговоре с другом. Удерживаю эту мысль, стараясь натянуть на лицо безмятежное выражение.

– Да почему для нашей встречи должно что-то случиться? Всё нормально. Я просто соскучилась и хотела увидеть тебя, но, кажется, пришла не вовремя. – Уставший брат вроде бы клюёт на уловку, и я из последних сил выжимаю из себя улыбку. – Но, вообще, знаешь, я была груба со Старовойтовым, надо бы перед ним извиниться. Не подскажешь, как его найти?