Спи, Даная...

Часть 1

Лестница вела на второй этаж. Но... я поднималась в небо! Почему-то мне именно так показалось. Не показалось - почувствовалось... Меня уже ничего не связывало с этой суетой, которая как вязкая масса заполняла всё вокруг, застывала и всех, кто ненароком попадал в неё, сковывала в самых неудобных, неуклюжих позах, заставляя жить в них. Ты обращал внимание на то, как много согбенных фигур на полотнах соцреализма? Представляешь, они родились такими по воле художника (таки не чувствовал!), всю жизнь будут стоять над кучей картофеля или металлорежущим станком (и ничего больше не увидят!) и умрут, сгнив вместе с картофельной ботвой, если за этим холстом не будет должного ухода несколько десятков лет, а, может быть, столетий... А я... Я была свободна!.. И даже не задумывалась, почему. И даже не собиралась задумываться.
Небом, к которому привела меня лестница, оказалась самая обыкновенная дверь. Но это было неважно. Я распахнула её и вкатила внутрь сначала улыбку, а потом свободу. Предложенный мне стул не смутил меня своей простотой, я устроилась на нём, как скворчиха на скворечнике, нет! как кошка на диване, или... Впрочем, это не суть, я была настолько свободна, что могла выбрать состояние любой дитяти природы.
Из-за стола на меня смотрели глаза. Нет. Не из-за стола. Изнутри. Из моего"нутри". Вот именно так. Ну, как, как... Вот так. Для этого ощущения человечество не придумало слов. Внутри у меня было светло, чисто и спокойно... Я пришла. Я здесь. Я всегда.
Я уже было собралась произносить свой выверенный до мелочей монолог, который должен был произвести на хозяина очередного кабинета достаточное впечатление, что позволило бы мне решить те земные проблемы, ради которых я и пришла сюда, но... вдруг почувствовала абсолютное нежелание этого делать...
- Можно, я не буду вас убедительно уговаривать помочь мне?.. - почти шёпотом я обратилась к человеку, сидящему за столом напротив, - я так устала от этого... А вы мне просто поможете и всё!
И как бы это не было удивительно, услышала в ответ:
- Можно.
Все мои проблемы были решены легко и просто.
- Да,да. Спасибо. И ещё. Мне необходимо сделать несколько междугородних звонков. А от вас, я поняла, так легко дозвониться!.. Если вы позволите, с этой заботой я зайду к вам попозже, ближе к вечеру. Буду вам признательна, если вы найдёте возможным дождаться меня. А, если нет, - не беда, воспользуюсь обыкновенной междугородкой. (У-у-у! Как я свободна и независима!)
Солнце пекло нещадно. Путь был долог. Машины - только встречные, но меня ничего не беспокоило. Я находилась посередине Вселенной! Такое ма-а-аленькое создание в таком бо-ольшо-о-ом мире, защищённое только молитвой. Лычка на сандалии этого маленького создания от длительной и активной хотьбы оторвалась, идти пришлось босиком, но ничто не могло омрачить моего невесть откуда свалившегося на меня счастливого состояния духа. Я хромала и думала, что это просто замечательно вдруг сорваться с насиженного места, оставить маленький мирок уютных вещичек, которые делают человека своим постоянным сторожем, обходиться только зубной щёткой и тем, что Господь пошлёт в дороге, зато теперь тебе принадлежит весь мир, главное не испугаться его бесконечности, и тогда ты в нём не затеряешься, потому что всегда будешь посередине! И что-то ещё хотело подуматься, но никак не могло облечься в необходимую форму. Ах, да! Я здесь. Я всегда. Дом - это не четыре стены... Это и не бесконечность пространства... Это ещё что-то. Но, что?.. Я ведь как будто уже знала...
Красный "Запорожец" зашуршал где-то сзади и сбоку.
- Подкинуть?
- Конечно, я так на вас надеялась!
Мой беспредельный мир в момент наполнился говорком словоохотливой казашки, постоянно улыбающейся лунообразным овалом лица. Казалось, ей не надо было делать никаких мышечных усилий для того, чтобы лицо её сияло. Как будто улыбка была её природной особенностью, ну, что-то вроде родимого пятна. Российская дорога и водительские обязанности нисколько не мешали её мужу принимать участие в беспредметном разговоре. Но мне и теперь не было тесно, так я была свободна!
Над кроватью на стене висела репродукция Рембрандта. Заточённая в замке свободная Даная нежилась в пуху своей постели. Я не стала ей долго завидовать. Зачем?. Дикая усталость мгновенно превратила жёсткий гостиничный матрац в лёгкий пух Данаевой перины...

Часть 2

Где это я? О, Господи! Лучше не просыпаться!.. Что-то такое сладкое, как слово "свобода", покоилось внутри, но вот и оно стало таять, таять... Последний раз пробежалось по кончикам пальцев, отчего всё тело потянулось и замерло. Не хочется открывать глаза. Где-то там было так хорошо! Что же мне всё-таки снилось? Какой-то скворечник, кошка... босые ноги... улыбка, которая катится по серому линолеуму как колесо... к чему это? Так, кошка, кошка... А, вот... "Кошка - коварство, измена, неверность". Плохо, в общем. Да, сонник, похоже, прав. Думала ли я, наивная деревенская девочка, что мир не так розов, как мне о нём рассказывали в школе. Ах, как я была рада городу, новым лицам, новым именам: Хаям, Цветаева, Куприн, Врубель, Модильяни, Вивальди..! Я заглядывала ему в рот, тому, кто мне их открыл. Мир без них был непомерно беден! Нет, я понимала, что мир - не от и до того, что я о нём знала, но я и не подозревала, что он настолько больше! Когда мне было лет пять, я впервые задумалась над тем, что в сознательном возрасте мы называем "смыслом жизни". Тогда я решила, что человек является на этот свет, чтобы узнавать. УЗНАВАТЬ! Каждый день что-нибудь новенькое. Ведь, в мире так много интересного! Не дождавшись школы, научилась читать, чтобы побыстрее начать "жить", то есть, для меня - узнавать мир, мир людей. Любила учиться, да и теперь это делаю не без удовольствия. Но у него, в этой маленькой мастерской, я не просто "узнавала" что-нибудь новенькое, я черпала его ложками, нет! - ковшами! Я захлёбывалась им! Несчастен тот, кто не имел возможности общаться с умными и интересными любьми. Он остался там, откуда пришёл. Может быть, ему лучше, чем мне. Но мне не жаль, что мне плохо. И даже не обидно. Мне всё равно. Отчего так? Да оттого, что платить надо не только за хлеб и молоко здесь, далеко не в розовой жизни, платить нужно за саму жизнь. То есть за то, за что я её принимала. Знаешь, ведь, как становятся наркоманами: чуть-чуть, потом - чуть больше, а потом - всё, что угодно за это "чуть-чуть" в квадрате. Так и я оказалась в плену у жизни: так хотелось "жить"! Общаться, общаться с ним во что бы то ни стало! Ведь, я так много при этом "узнаю"... Что от меня за это нужно? Позировать? Да сколько угодно! Выпить? Да Бог с ним, не отравлюсь. Покурить? Научусь. Позировать обнажённой?.. А-а-а! Где наша не пропадала! В конце концов, не уродина же... Да и разве это стоит общения с ним? Да и как я могу сказать ему, что это видите ли не в моих правилах. Это же ... чистой воды чистоплюйство - так смотреть на эти вещи... Ведь должен же быть кто-то и Викториной Миран... Что-то в этом есть, когда тебя, обнажённую, разглядывают как предмет. Не столько стыдно, сколько холодно, одиноко и беззащитно чувствуешь себя... Как будто совершается насилие. Над душой. Надо же! и она есть... А, может быть, мне всё это кажется?.. Да не гуттоперчивая я... Я живая... Живая?.. Пококетничать, что ли как девка, чтобы легче было? Пококетничала...

Помнится - не помнится
Не могу опомниться
Как рвала я волосы
И рыдала в голос ли...

Ну, что ты жалуешься? Что ты ищешь себе оправданья?! Сама! А то! Весь мир тебе виноват! Не розов, видите ли! "Свинья всегда грязь найдёт"! А почему грязь? Ты просто свободна от лавочных законов, где спикер - "адна бабка, которая сказала"... Как её, бишь, звали? Княгиня Марья Алексевна?
Да нет, нет! Он хороший человек. И чтобы он не думал обо мне плохо, я поддержу его желание думать, что я влюблена в него. В конце концов, влюблённый - это человек особый, для него и грех - не грех, а дар свободы.
Странно, что я так и не полюбила его. Ведь, если бы не он, я, наверное, так бы и осталась деревенской девочкой, для которой предел мечтаний - выйти замуж, нарожать детей и купить полированный шифоньер... Хотя, кто сказал, что это плохо?.. О, Боже! Что это я тут надумала? Этот опыт уже описан человечеством. Тургенев прав, единственное чувство, которое не может привести к любви - это благодарность. Даже в сравнении с ненавистью.
А у меня уже больше не осталось ничего из того, что ему может быть нужным. Долго ли продержусь на его благодарности мне за преданность?
Благодарность плюс благодарность... Да, это обречено.
...Спокойной ночи, Даная. Ты знаешь, он хочет, чтобы я СВОЮ ЖИЗНЬ посвятила ему, чтобы "любила" его на глазах у всей рисующей братии и втихаря от его жены. И чтобы я постоянно говорила ему: "Миленький... (фу, какое смешное слово!) Родненький... Я люблю тебя..." Я бы так и "любила" (что стоит притвориться!) его: на глазах у всей рисующей братии и втихаря от жены... Жалко, что ли? А последнего условия - говорить, что люблю - я выполнить не смогла. Сколько угодно могу написать ему это на столе, на стене: и курсивом, и печатными, - а произнести... не-е-ет! "Сначала было слово..." Сначало было слово? Вот только оно у меня и осталось... Если я продам, растрачу первое, у меня не останется последнего... И вот этого-то он мне и не простил, Даная! Он ОБМЕНЯЛ меня. Он договорился с другим художником обменяться "своими девочками"... И это - ОН? И это - Я? Господи. прости мою душу грешную! Всё. Гашу свет. Рембрандтовская Даная утонула во тьме.

Часть 3

О-о-о! Пора вставать. Опаздывать - быть в плену у времени. А я и здесь - свободна! И даже не от чего-то там свободна, а просто - свободна. Да, а что это такое мне снилось? Мастерская какая-то. Картины... Великолепные картины! Туманный такой ажур... И бородатый художник писал меня и любовался моей красотой. Ах, какие замечательные сны снятся свободному человеку!
Так. Что у нас на сегодня? Так, так, так.... Да, и не забыть позвонить. Вчера-то так и не сделала этого. Пожалуй, я воспользуюсь твоей любезностью, тот, у кого связь с областным центром возможна прямо из кабинета! Потому что ад междугородки даже я, несмотря на прекрасное моё настроение, вряд ли смогу выдержать.
Тебе когда-нибудь приходилось жить в гостиницах, где один умывальник на всех проживающих? Вот в такой гостинице я здесь и живу. И сейчас мне предстоит спуститься на первый этаж, чтобы лицом к лицу столкнуться с теми, кто в этот утренний час пожелал освежить своё лицо прохладной водой. Это я к тому, что в таких обстоятельствах очень трудно чувствовать себя представительницей прекрасной половины человечества. Может быть, сегодня обойтись лосьонами? Однако, зубы-то не мешало почистить... А-а, была-ни-была, пойду...
Ты подумай, оказывается, припухшие после сна женские личики имеют свою прелесть. До этого я думала, что мне уже не желательно просыпаться солнечным утром в одной постели с тем, кто целовал с вечера, учитывая на лице следы сна и отсутствие макияжа. Но сегодня утренний туалет убедил меня в том, что я очень даже ошибалась. Впрочем, меня сейчас очень трудно уличить в плохом настроении, и это, наверное, как-то сказывается даже на неумытом и этак слегка помятом подушкой лицом. Так держать!
А от завтрака таки придётся отказаться. Утром в этом посёлке еду можно купить только в буфете ресторана. И как правило - это беляши с несладким чаем, который подают в стеклянных поллитровых баночках за отсутствием чайной посуды. Боюсь, что в этом буфете я испорчу себе не только желудок, но и настроение. Ладно, наверстаю в обед. Хотя в обед чай снова нальют в баночки... Поэтому поднос с чаем будет очень сильно напоминать стол в лаборатории участковой поликлиники... Хотя! Разве это может испортить мне настроение? Ведь это даже смешно! А, значит, весело!
И мне очень нравится заезжать в такие маленькие посёлки. За их неторопливым вялым ритмом приходит ощущение именно жизни. Это те, кто там живёт, думают, что они только существуют и ждут, когда же, наконец, до них дойдёт жизнь... А жизнь в их представлении идёт только в крупных городах, где так много магазинов, базаров, театров, учебных заведений и всего, всего, всего... Глупенькие! В больших городах бушует не жизнь, а суета. СУ-Е-ТА! А вот вы - живёте! Вы утром спокойно идёте на службу, а не догоняете битком набитый троллейбус. Вы спокойно читаете книги, наслаждаясь сюжетом, мастерством автора и... ну, чем там ещё можно наслаждаться, читая книги?.. Вот уже и забыла, потому что давно не читала книг, я их, как и многие жители города, не читаю, а глотаю, потому, что либо эту книгу завтра уже нужно передать другому, либо просто нет времени прочесть её в необходимом темпе. И главным в этом случае становится не "понаслаждаться", не вникнуть в глубину мыслей автора, не посопереживать героям, а - быть в курсе...
Вы имеете возможность даже чай пить с удовольствием, а не второпях и на бегу, как мы в этих всклокоченных городах. Вы думаете, мы часто ходим в театры? Ничего подобного. Основные посетители их - опять же вы, вырвавшиеся из своего захолустья на день-другой. А нам, нам всё некогда. А если и забежим, то только до второго акта, потому как торопимся ещё куда-нибудь (может быть, поэтому театры всё чаще предлагают нам спектакли без антрактов?... или тоже время экономят?). Это ещё ничего, если в театр идут просто время отвести, чаще всего здесь появляются не столько, так сказать, чтобы "приобщиться к культуре", сколько посмотреть на жену нового начальника. Или на новую жену старого начальника. А вот вы - живёте. Вы смакуете каждый новый день, каждую новую встречу, и жизнь попадает в вашу душу, как пережёванная пища, а мы ею давимся, давимся, получаем гастриты и инфаркты, а вкуса её так и не узнаём.
Я, ведь, права?
Интересно, с кем это я постоянно разговариваю внутри себя? Это, ведь, только с первого взгляда растекающаяся мысль похожа на монолог. А на самом деле я всегда как будто к кому-то обращаюсь, жду ответа, что-то рассказываю... но ведь не себе же... Зачем мне самой себе рассказывать то, что я вижу и чувствую? Для кого же я перевожу на язык слов и понятий свои ощущения и переживания? Стоп! Ну, зачем тебе об этом думать? Ну, зачем тебе забивать свою голову этой чепухой? Ну, вот, опять. Это же я не себе задала вопрос. Ведь, сначала я поняла это чем-то там, внутри, а потом оформила в слова... А, может быть, эти вопросы, наоборот мне были КЕМ-ТО заданы?.. Да хватит уж! Привяжется же, ей-Богу, глупость всякая, как навязчивая мелодия, а теперь вот ходи и думай её!
Ах, какой сговорчивый дядечка сидит в этом кабинете. Кажется, пора говорить вслух. Ну, что, начнём работать?
... Мне досталось место в автобусе у окна. И я радуюсь этому как ребёнок. Одно плохо: я сижу прямо за кабиной шофёра, и все идущие навстречу машины появляются как-то неожиданно, а большие, типа рефрижираторов, вызывают во мне некоторую оторопь и мешают подремать. Но однообразный степной пейзаж будто шепчет отцветшим ковылём: "Спать,.. Спать,,,"

Часть 4

Ах, Боже мой! Какой кошмар! Так и не поняла, увернулась я от этого грузовика, или он наехал на меня? И чего мне было сидеть посреди дороги? Приснится же, ей-Богу! "Отче наш... иже еси на небесех...".
В такие ночи, когда ты просыпаешься от кошмаров, и заснуть не помогает даже молитва, сначала ты испытываешь раздражение от бессонницы, а потом, когда и оно растаяло, тебя обычно посещают не знающие определений ощущения и мысли, которым днём просто невозможно всплыть сквозь бесконечный поток суетящихся и звенящих пустотой мыслишек, потому что живут где-то, если не на самой глубине, то достаточно глубоко внутри нас ( интересно, а что это такое - "достаточно глубоко внутри нас"?). И ты почему-то стесняешься обсуждать их с кем бы то ни было, а то и просто думать. Так они далеки от реальности! Или это только кажется? А вдруг они и есть фундамент того, что мы называем реальностью? Вдруг наша повседневная жизнь зависит именно оттого, как мы обдумываем эти мысли и как относимся к их предмету? Не, нет, не убедительно. Расскажи кому, ведь, лечиться посоветуют. И ни за что не признаются, что им знакомо это состояние... Спи, Даная...я...

Часть 5

- Ку-ку! Барышня! В стоимость нашего билета не входит оплата дополнительных услуг.
- А?.. Что? Каких услуг?
- Я говорю, что автобус у меня не спальный, в гараж мне пора.
- Что, уже приехали? - Я огляделась, автобус был уже пуст, а из кабины шофёра на меня смотрело добродушное лицо, - Бога ради, извините. И без особых условий было очень приятно покимарить в вашем автобусе. Убегаю, убегаю, убегаю.
А бежать-то как раз и не хочется. Была бы я кошкой, прыгнула бы на привокзальную скамейку, разогретую за день летним солнышком, потянулась бы сладко... и досмотрела бы сон... Что-то мне сейчас приснилось в этом автобусе? Что-то большое-большое, даже бесконечно большое, нет, не большое, а просто бесконечное. Ах, да! Это же Вселенная! А я всё летела, летела, хотела долететь до края, а его всё не было и не было... О, Господи! Даже спать расхотелось от того, что этого ни представить, ни вообразить, и даже во сне не увидать...
Ну, да ладно, пусть скамейка дожидается своей кошки, а мне не мешало бы зайти в книжный магазин, чтобы не остаться на вечер и выходные без чтива, а то с ума сойду в этой убогой гостинице.
И позвонить нужно сегодня. Ждут звонка-то, а я... Захожу в гостиницу, бросаю там сумки - и туда, где мне обещали возможность позвонить в областной центр, в тот самый кабинет, где мне предоставили помощь, которую и просить-то не пришлось... Как не воспользоваться таким расположением? Надо поспешить, а то вдруг не застану.
Я снова поднимаюсь по лестнице, которая вчера утром вела меня на небо. На небо - не на небо, но почему-то на этой лестнице мне так спокойно... И даже не хочу думать, почему. Я лучше буду идти по ней не торопясь, чтобы не расплескать этого покоя...
... А дверь-то, интересующая меня, заперта. Однако за ней слышатся возбуждённые мужские голоса. Надеюсь, не помешаю. Тук-тук-тук! Голоса смолкли. Кто-то хромой походкой подошёл к двери, та приоткрылась, и на пороге появился совершенно незнакомый, довольно молодой и красивый человек. А меня как будто по лбу стукнули. "Может, я ошиблась дверью?" - мелькнула незатейливая мысль.
- Что вам нужно? - обращённый ко мне вопрос окончательно выбил меня из колеи, я растерялась настолько, что никак не могла сообразить, что же нужно сказать в ответ. Но при этом чувствовала, что эта внешняя возня совсем не вытесняет того покоя, в котором пребывала моя душа. Он был превыше всего. Я неохотно открыла рот:
- Никак не ожидала увидеть то, что сейчас несомненно перед моими глазами. Я бы назвала имя того, кто мне нужен, но ей-Богу, не знаю его...
- Пропусти, это ко мне, прозвучал голос, родом из моего покоя. Но его почему-то услышал и этот молодой человек. Он распахнул дверь и отступил, пропуская меня вперёд.
Я зашла и... Производственное совещание под названием "мальчишник" предстало передо мной.
- Н-да. Чего-чего, но этого я никак не ожидала. Извините что помешала. Ведь, я-то, - оправдываясь нарочито, - пришла только позвонить. Может быть, это всё-таки можно будет сделать?... Я всё-таки помешала...
"Никто никому не помешал. Вы позвоните. Чуть позже.", - услышала я голос изнутри. Странное ощущение. Я стала искать глазами хозяина кабинета, но, увы, не узнала его... Но стоило мне присесть на предложенный стул, как я снова почувствовала себя хозяйкой положения. Я пришла.Я опять здесь. Опять всегда... Внутри у меня было светло и чисто. Конечно же не от по-мужски скупо накрытого стола и уж тем более не от десятка пар любопытных и испытывающих мужских глаз. Они меня даже не раздражали. Ничто не могло смутить моего покоя.
Мужчины любят говорить, что женщины болтушки. Ах, если бы они хоть раз трезво послушали себя. О! Бедные женщины! Когда мужчины наговорятся о втулках и всём том, что связано с машинами и спортом, они начинают говорить о вас. И, вы знаете, о самых замечательных, на наш взгляд женских чертах они говорят как о недостатках, и наоборот. Особенно они любят посмаковать то, сколько усердия, притворства и коварства применяют женщины, чтобы уложить мужчину в постель.
- Чтобы, тем не менее, оставить его там на всю жизнь. Тогда как мужчины тратят столько же сил на притворство, хитрость и коварство, чтобы провести с данной женщиной только одну ночь.
"А вам откуда это известно?" - Я обернулась на вопрос, обращённый ко мне и увидела небо. И мне стало понятно, почему мне так спокойно и хорошо. Я просто нахожусь в этом небею. И ничего не хочется больше чувствовать - ни видеть, ни слышать, ни осязать... И думать о чём бы то ни было тоже не хочется. Только бы быть в этом небе...
А в это время от моего имени кто-то продолжал сидеть за столом, потягивать коньячок, улыбаться на шутки и доказывать, что "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицина - это чистейшей воды экзистенциализм.
А я продолжала плавать в этом синем-синем небе. Какие-то лица мелькали передо мной, одни исчезали, другие появлялись, и только небо оставалось неизменным. Моё небо. Я пришла. Я здесь. Я всегда.
В этом небе было всё. Всё сразу. И прошедшее, и настоящее, и будущее... Здесь даже есть вишнёвый сад. Спелые вишни оттягивают ветки, вишнёвый сок течёт по рукам, по губам...
- А где мы теперь?
"Разве это имеет значение?"
- А всё-таки?
"В гостях."
На столе в миске горкой лежали вишни густого истомлённого цвета. Ветки яблонь низко наклонились над нами. В небе моём была тишина и терпкие запахи лета. Хозяин дома резал свежие помидоры.
"Так ты не знаком с нею?"
- Нет, не знаком.
"Моя последняя девушка..."
" Это они обо мне, что ли? - подумала я, услышав разговор, и почему "последняя"? И почему, с какой стати "его"?" Я взглянула на произнёсшего это и снова увидела небо. И забыла о том, что меня смутило. Внутри у меня было светло чисто и спокойно. Я протянула вишенку к губам этого неба, она исчезла за ними, и губы эти коснулись моих пальцев лёгким поцелуем. Что-то дрогнуло во мне и я совершенно отчётливо почувствовала, что у меня есть руки. Губы. Глаза. У меня есть тело. Которое плывёт вместе со мной в этом синем-синем небе... Я живая... Я пришла. Я здесь. Я всегда.
Солнце стало откровенно скатываться за горизонт, и сад, который нас приютил, начал погружаться в сумерки. Твоя рука обхватила меня за пояс, в небе моём стало ещё и тепло. Я поняла, что небо - это ты, вернее, синь твоих глаз. Кто ты? Что ты? Зачем ты? Почему? Откуда? Да разве это важно? Я пришла. Ты здесь. Мы всегда.
О как здорово, никогда не задумываться об этом и вдруг узнать о существовании своего тела и заново постепенно приобрести его. Сначала я почувствовала пальцы. Они трогали твоё лицо... шею... плечи... В самых их кончиках вспыхивали искорки, свет от которых волнами разбегался по всему телу и подталкивал, сбивал с будничного ритма сердце. Потом мои локти окунулись в тепло твоих ладоней и они, как два лёгких парусника понесли меня по бесконечным просторам нашего неба. Твои губы очерчивали в пространстве моё лицо, волосы, шею, и я начинала их физически ощущать. То, что я так не любила - моё тело - за то, что оно часто досаждало меня своими болячками, за то, что оно требовало, как мне казалось много времени на уход, за то, что оно в конце концов, требовало еды, попросту, мешало мне жить - теперь вдруг стало так необходимо: настал и его час! Мои физически ощутимые губы сомкнулись с твоими, и я начала стремительно растворяться в тебе. Грубые, как принято считать, физические ощущения не только не приземляли, а, напротив, дополняли и оттеняли тонкие переживания души от слияния с тобой. Мы пришли, Мы здесь. Мы всегда.
Лунный лучик проник в щель между шторами на окне и упал на большой иллюстрированный календарь, осветив простёртую в пространство руку Данаи. Спи, Даная...

Чась 6

- Вставай, пора, на экзамен опоздаешь. Мне уже уходить надо. А тебе - "ни пуха, ни пера".
- К чёрту, к чёрту...
Ах, мама, разве это экзамен? Его-то я сдам, куда он от меня денется? Сейчас у меня каждый день экзамен посложнее. А для предмета этих экзаменов, который называется "жизнь", учебников никто не написал. Есть, конечно, кое-какие пособия, к примеру, художественная литература, только, боюсь, она, скорее, вводит в заблуждение.
И, о, Бог мой! Сколько я их уже провалила! Вот и теперь... Теперь-то я могу себе признаться, что придумала всё: и единственного, и любимого, и любовь... Придумала, чтобы хоть как-то избавиться от всего того, чем жила в мастерской. Вернее, чтобы заполнить пустоту внутри, которая ныла и скребла душу после того, как я вынуждена была покинуть её. Ну, где мне было искать убежища, если не в обыденной жизни с её листопадами, свиданьями, театролизованными страстями и всякой там семейной и личной жизнью. Да, я не знала ей цену, и не хотела прицениваться. Может быть, поэтому сделала ставку на чужого. Чужого отца и мужа. Под рукой оказался. Для него эта жизнь была смыслом, а для меня просто прикрытием, щитом от той жизни, которой мне очень хотелось - свободной, счастливой, богатой, интересной, но... недосягаемой! Этот большой красивый мир, в котором звучала "Весна священная", который блистал красками Марке и Ренуара, в котором говорили на языке Чехова и Куприна, всё время был где-то рядом, но я никак не могла туда попасть! Все о нём говорили, рассказывали, как о рае поднебесном, вели себя так, будто они живут там и просто спустились сюда, ко мне, на часок, чтобы рассказать мне о нём. А от того, что мир, в котором мы живём, грязен и недостоин, они соответственно с ним и обращаются, а так же и со всем, что принадлежит этому миру, а значит, и со мной тоже...
Прости меня, заложник мой, я хотела нырнуть в твой мир и забыть об этом "поднебесном рае". Мне было всё равно, какой он, твой мир, лишь бы забыть тот. И чтобы ты меня не поймал на этом равнодушии, я старалась украсить твой мир романтической любовью, чтобы укрытие моё было хоть сколько-нибудь похожим на храм. Я просто не осознавала, что быть похожим и быть - это "две большие разницы". Да я и вообще ничего не хотела осознавать, хотела только сбежать, спрятаться... Ведь, там, в мастерской, даже если не храм, а карточный домик, то всё равно не мой. Не про меня. И я, сидя на его пороге, чувствовала себя нищенкой с протянутой рукой, в которую клали надкусанные куски торта, обсыпанные пеплом...
А твой мир, где я пыталась укрыться, тем более не храм. Сверху красиво, пышно, а в углы заглянешь - и жуть. Пыль, грязь, мусор... И я, я тоже там оставила мусор. Стыдно.
Всё, заканчиваю училище, уезжаю работать и... и... Может быть, я найду тот уголок земли, где не надо будет притворяться. Притворяться хорошей или беспутной... Просто быть.
Троллейбус, как обычно, переполнен. Все куда-то спешат. Я тоже. В новую жизнь. Сейчас сдам последний экзамен, и начнётся отсчёт нового времени.
...Спокойной ночи, Даная. Там, за глянцевой поверхностью твоего мира, мне уютней. Неужели то, что я хочу найти, существует только по ту сторону сна? Пусть мне сегодня опять приснится это синее небо, в котором мне так легко и спокойно, и где я не одна. Вокруг никого нет. Только я и синее небо. А я всё равно не одна. Я там. Я была. Пожелай мне этого сна, Даная...

часть 7

М-м-м... Я как будто выплыла на поверхность. Глаза закрыты, но я чувствую, что впереди меня синее-синее, доброе-доброе, а позади - уже отдалённо, но ещё ощущается холод одиночества, горький привкус тоски... Господи! Хорошо, что я уже проснулась! Здесь каждая моя клеточка, каждый мой вдох и выдох, каждое ощущение наполнены покоем и счастьем. Сейчас я открою глаза... Ты даже представить не можешь, что я сейчас увижу! Я открываю глаза и... ! вижу синее-синее небо...
- И давно ты на меня смотришь?
- Давно.
- А что ты думал?
- Я думал, что ты очень маленькая, а, между тем, - всё.
- Почему?
- Потом расскажу. А сейчас решай: ты здесь меня подождёшь или пойдёшь...
- Я пойду с тобой...!
Мне вдруг на секунду представилось, что ты ушёл и унёс с собой то, что ты только что нашёл во мне - ВСЁ. Глупая! Ведь, ВСЁ - оно ВЕЗДЕ и ВСЕГДА. Ты нашла своё "всё", и оно теперь везде будет с тобой, и всегда.
"И во сне?"
"Настанет и этот день..."
Сад встретил нас обильной росой и щедрым соком спелой вишни. На востоке томилось солнце. Оно как будто дожидалось нашего пробуждения, чтобы начать новый день. Мы идём с тобой... вот только не знаю, куда...(но разве это важно? ведь С ТОБОЙ!)... ах, да! вспомнила! На запад. Потому что солнце светило нам в спины. И пока мы шли, его свет становился всё теплее и теплей...
- А ты хоть знаешь, как меня зовут?
Я остановилась и с любопытством посмотрела на тебя: разве у неба может быть имя? Разве у того, кто всё, может быть имя? Миленький мой... Да. Родненький мой... Да. А имя...
- Нету такого слова, которым можно было бы тебя обозначить...
Ты вложил в мою руку визитную карточку: вдруг пригодится...
...Я сижу напротив тебя в другом углу кабинета. Вокруг много деловых людей, они что-то доказывают, чаще оправдываются, из репродуктора раздаются голоса со всей области, тоже возбуждённые, взбудораженные, и только ты всегда спокойно и твёрдо что-то говоришь тем, кто присутствует здесь, а иногда в микрофон, но при этом всё время пристально и ласково смотришь на меня. А я как будто приклеилась к твоим глазам, даже не мигаю, но это и понятно: на синее смотреть легко. Сознание подсказывало, что это не совсем красиво, ведь нас наблюдает столько людей! Поэтому я старалась отвернуться, опустить голову, но... отвести взгляд было не в моих силах. Я любовалась тобой! Это не было похоже на любование, например, совершенным созданием - цветком. Как бы он ни был хорош, он только взгляд ласкает, и он всегда что-то другое, отличное от тебя. А тобой любовалось всё моё существо, оно было настолько занято этим, что ему некогда было дышать... Каждое твоё движение вызывало во мне лёгкую и сладкую волну. Я была не напротив тебя, я была в тебе; я была не с тобой - я была тобой. И только так я есть. Я живу... Я пришла. Я здесь. Я всегда. Мне стало понятно: ты не такой, которого я хотела бы, ты просто - тот. Поэтому мне ничего не надо предпринимать, чтобы обольстить твоё сердце. Оно всегда было моим. Про меня. А теперь я его нашла и только. Мне с тобой не надо притворяться, бояться сделать ошибку, просчитывать ходы вперёд, что-то специально умалчивать или что-то специально говорить: какая ни есть - вся про тебя. И спокойна я, потому что больше ничего не боюсь. Самое страшное, что могло ожидать меня на этой земле - это не найти тебя. А теперь всегда и везде я как дома (ах! вот что такок "дом"!), потому что я встретила тебя, и это помогло понять мне, что я есть. И ты у меня - есть!
ЕСТЬ!
Земные условности всё время заставляли нас оправдывать своё времяпровождение. Мы то звонили куда-то, то ходили куда-то, и в конце концов попали в какую-то баню. Но никак не могли расстаться даже по делам, даже ненадолго. Заботы вчерашнего и завтрашнего дней исчезли. Или перестали быть важными. Как будто жизнь кончилась. Или началась...
А, может быть, нам не хватало воли разбежаться по своим делам? Нет! Нам просто хватало воли не разбегаться ни за что. Мало сказать, что в нашем состоянии была гармония. Здесь было само естество. И оно было главным условием и законом. То, что раньше меня умиляло или раздражало в других, в тебе было настолько естественным, что воспринималось мною, как прцесс дыхания. Ты был ни хороший, ни плохой, ни грешный, ни умный, ни пьяный - ты был МОЙ.
Это вовсе не означало, что между нами были мир и благодать... Хотя, нет, вот они-то были всегда... Но, если что-то не нравится, с тобой нет необходимости замыкаться и выжидать: можно всё выплёскивать тут же. И это ни у кого не вызывает обид и огорчений, а принимается как должное. Зато не нужно расставлять точки над i. Они всегда там, где должны быть, и даже заранее. Ой, а ты помнишь, как мы чуть было не подрались в этой бане? Или это уже называется "подрались"? Я тогда поймала себя на том, что мне не больно и не обидно... Вся эта возня и суета были как фон, главное, что уже ничем не могло быть перечёркнуто, в том, что мы есть и мы вместе.
Хозяйка бани угощала нас блинами с деревенской сметаной, а посередине стола в большой миске лежали всё те же вишни. Горсть вишен была рассыпана по белой скатерти... И было в них что-то чёрно-красное... Смутно-тревожное... Я взяла вишенку и поднесла её к твоим губам: она исчезла за ними и губы твои прикоснулись к моим пальцам лёгким поцелуем... Это произошло опять? Или это произошло снова? Или это было всегда?..

Я хочу быть с тобой....
Я хочу быть с тобой...
Я так хочу быть с тобой!
И я буду с тобой...

Простые до бессмысленности и глубокие до умопомрачения слова популярной композиции, доносившейся из магнитофона, пронизывали насквозь. Я прижалась к тебе так сильно, как только это было возможным: "Я хочу быть с тобой!" Как будто что-то уже было готово разлучить нас, разделить... И это "что-то" не было ни вчерашним, ни завтрашним днём. Но оно уже было! "Пьяный врач мне сказал, тебя уже нет..." Но это невозможно! Ты не можешь не быть! До сих пор это так легко принималось: ты есть, даже если не рядом. Ты - есть, и это главное! Но теперь, когда ты прижал меня к своей груди, когда я как великую благодать ощущаю твои руки на своей спине и губы на темени, мне стало страшно не испытывать твоего прикосновения даже мгновенье!
Музыка кончилась, а мы продолжали танцевать, не в силах оторваться друг от друга. Я чувствовала, что ты думаешь о том же. Ты снимал губами с моих глаз светлые слезинки, происхождение которых я не могу объяснить, во мне были и несказанная радость от общения с тобой, от твоего поцелуя и глухое тягостное предчувствие. Твои глаза были всё тем же прекрасным небом, всё больше и больше, и всё меньше и меньше - просто глазами...
...И циновка может быть постелью...
...Служащая гостиницы протянула мне ключ:
- Ваша комната № 8. Вас проводить?
Зачем? ты ведь знаешь, где эта комната. Гостиница твоя.
Провожающий нас взгляд служащей был удивлённый и растерянный.
А! Вот почему! Мои свежевымытые волосы не были причёсаны. Из большого зеркала в комнате № 8 на меня смотрела по меньшей мере ведьма. Это я?
- Боже мой! Какая лохматая и неприбранная!
- Ты - прелестный, малыш...
- А что это такое?
- Прелестный?
- Да.
- Иди ко мне...
Твоё лицо было уставшим и колючим. А руки ласковыми и требовательными. А губы... О, Боже! Какие у тебя были губы!
А одеяло было пуховым. Но Данаи нигде не было. Как же я засну без неё?
- Не плачь.
- Разве я плачу?
- Если женщина задумалась, она уже плачет...
Милый мой... Мой нос упёрся в седоватую поросль на твоей груди. Мне было надёжно и спокойно в колыбели твоих объятий. Огромная луна застыла в чёрном небе. Время остановилось...

Часть 8

Я что, уже проснулась? Или ещё нет? Нет! Нет! Я не хочу! Такой замечательный сон мне снился... Не хочу просыпаться. Сегодня воскресенье. Незачем так рано вставать. Лезу поглубже под одеяло и хоть чуть-чуть ещё посплю. Хорошо, что я не открывала глаз. Кажется, чудесный сон продолжается...

Часть 9

Ой! Что это? Как сильно бьётся сердце. Но не тревожно, не с болью, а сладко-взволнованно... И дыхание перехватило... И губы мои ловят... воздух? нет! твои губы! Ты просто снова меня целуешь. Ах, ты мой верный служака! (Это я своему телу.) Пока я спала, ты чутко отвечало на его желания. Хорошо, что вовремя разбудило, а то бы я пропустила самое интересное... Родной мой...
- Спать?
- Угу. Если получится.
- А кто тебе может помешать?
- Ты.
- Да?! Тогда я уйду на другую кровать.
- Да?! А кто тебя отпустит?
- Спи!
- Угу.
Ты заснул. А мне уже не хотелось спать. В комнате было светло от любопытного лунного света. Я отодвинулась и стала наблюдать твой сон. Он был тихий-тихий. Казалось, что ты заснул так крепко, что уже был далеко-далеко. Но вдруг твоя рука стала искать меня, притянула к себе и заботливо подоткнула одеяло. А ты продолжал тихо и спокойно спать. Только губы твои время от времени прикасались ко мне так, будто хотели отпить глоток-другой...
Пей, пей, родненький мой. Я - родничок, который долго пробивал себе русло, а теперь впадает в тебя. Пей, родненький... Я неиссякаема. Я пробилась однажды сквозь землю, чтобы когда-нибудь слиться с тобой. Мне замечательно жить на этом свете: мне есть куда течь. И хорошо, что я сохранилась: не засыпалась, не засорилась, не засохла... Я перебираю на дне своём камешки, солнце играет с моими струйками, я отражаю его лучи и сияю, как алмаз... Что это? Ах, да, это уже сон...