Спи, мой боже... Спи!

Из огня да в полымя

                                                  СПИ, МОЙ БОЖЕ, СПИ.

                                                  ---------------------------------

                                                                      “–  Когда ад начинался, это тоже было 

                                                           дикое стечение обстоятельств!”

                                                                                   Александр Щеголев.  “Жесть”.

                                                               ЧАСТЬ I.

                                                 ИЗ ОГНЯ, ДА В ПОЛЫМЯ.                                                                                                      

                                                                      “Если бы колесо судьбы существовало

                                                           на самом  деле, то всё плохое всегда должно было

                                                           бы компенсироваться хорошим. Хотя, в некоторых

                                                           случаях, и хорошее может быть достаточно

                                                           ужасным.”

                                                                                                   Стивен Кинг.  “ОНО”.

                                                         ГЛАВА I. 

           То было самое жаркое лето на его памяти. Самое жаркое и засушливое. За три с половиной месяца, начиная еще с середины мая и вплоть до конца августа, с неба на землю не упало ни единой капли влаги, или хотя бы крохотной, заблудившейся в небесной выси крупинки льда, и установилось небывалое пекло. Такое было в диковину даже для этих, и без того не больно-то избалованных осадками и прохладой широт Североамериканского континента. Никто из старожилов не мог припомнить ничего подобного. Многие средние и малые реки превратились в жалкие ручейки горячей, грязной воды, либо вовсе пересохли. Растительность выгорала. В обмелевших озёрах заживо варилась рыба. Фермеры отчаянно боролись за спасение хотя бы мизерной толики своего урожая, доставляя на поля воду всеми возможными и невозможными способами. Трава на пастбищах превращалась в прах, сжигаемая беспощадными лучами взбесившегося солнца и множество скота, еще не достигшего зрелого возраста, было свезено на бойни и тем самым избавлено от мучительной голодной смерти. Хозяева же таким образом избежали полного банкротства. Правда, не все. Для некоторых это означало скорее агонию, нежели разумный выход.                                                                                                                                                                 

           Много диких животных издыхало, не выдерживая невероятной, всеиспепеляющей

жары, помноженной на самые разнообразные беды порождённые ею же, и трупы несчастных божьих тварей, издавая невыносимое зловоние, оставались лежать, высыхая и  разлагаясь, на том месте, куда их укладывала коса старухи-смерти, принявшей в то лето  облик огненного шара в безоблачном небе. Даже за сотни шагов от этих  лежбищь-могил  слышался низкий, ни на секунду не затихающий гул – жужжание несметных полчищь мух, слетавшихся со всей округи на аппетитный смрад падали, пока та еще была в соку. Но тем, в чей рацион не входили гниль и тлен, следовало бы поостеречься таких мест, ибо существовал риск подхватить там какую-нибудь заразу, покоившуюся донедавна в глубинах природного отстойника, а теперь в изобилии витавшую над мёртвыми телами и готовую наброситься изголодавшейся львицей на любого, кто имел бы неосторожность или глупость приблизиться к ней на непростительно малое расстояние. Риск этот был куда более, чем просто реальным. Так что, не смотря на все предупреждения врачей, настоятельно передаваемые в прессе, по радио, телевидению и глобальным сетям об опасности заражения инфекционными заболеваниями, на все ужасающие фото и видеокадры, то тут, то там вспыхивали очаги холеры, чумы, язвы, дезинтерии, тифа, прочей славнозвестной дряни, а кроме того еще целого букета мерзких болячек, о которых до настоящего времени большинство простого населения и слыхом не слыхивало.

           Провинция сдавала позицию за позицией. И перспективы на обозримое будущее вырисовывались отнюдь не радужные. 

           В “каменных джунглях” и вовсе творилось бог весть что. Сущий ад – не иначе. Там борьба велась уже не за сохранение урожая или поголовья скота и даже не за локализацию эпидемий, а за срочное спасение человеческих жизней. Ведь асфальт и бетон имеют свойство нагреваться гораздо сильнее, чем обычная почва и древесина, так что мега, микро и прочие полисы оказались в еще более губительных условиях, нежели выгорающая до тла сельская местность. Соответственно и участия со стороны государственных чинов и служб им досталось на порядок больше. В ход шли все средства и методы, без исключений. На улицах через каждые сто-двести шагов наскоро устанавливались автоматы с прохладительными напитками и кабинки с кондиционерами, возле которых день и ночь собиралась не убывающая толпа народу, жаждущего хоть одного глотка холодной воды или свежего воздуха. Удвоенные, а то и утроенные полицейские патрули круглосуточно курсировали по лабиринтам городов, высматривая людей, из которых тепловой удар выбивал остатки сознания. Медперсонал не знал ни сна, ни отдыха. Плюс к этому вводились новые и отменялись старые льготы, оглашались запреты, разрешения, инструкции, указания, распоряжения, ограничения и рекомендации. Задействовалась цензура и фиксировались цены. В оборот пускалась пропаганда... Но вопреки отчаянным стараниям, многие предприятия и фирмы вынужденно закрывались. Страховые компании становились банкротами. Электростанции работали на предельных мощностях, непрерывно питая миллионы кондиционеров, холодильников и морозильных камер. Больницы были забиты до отказа… Происходило нечто неправдоподобное.

ГЛАВА II

           На главную, да по сути и единственную улицу крохотного, насчитывающего не более двух десятков жилых строений посёлка, мирно расположившегося на склоне поросшей мелколесьем горы, высыпала небольшая толпа народу. Не смотря на изнуряющую духоту и низвергающуюся с небес подобно расплавленному олову жару, эти люди не поленились выйти из своих уютных домишек для того, чтобы стать свидетелями разворачивающегося на горизонте светопреставления. Их возбуждённые взгляды были направлены на заволакивающую небо черную тучу. В толпе то и дело звучали слова: “катаклизм”, “ураган”, “торнадо”, “ужас”, “прятаться”… Однако, слова оставались словами, а прятаться пока что никто не собирался. Люди жаждали общения, как будто позже им может не представиться такого шанса.

           Импровизированный митинг состоял исключительно из одних только мужчин. Их

жены, вероятно, в это время были заняты приготовлениями к скорому приходу некоего

подобия армагеддона. Ну, а у мужей, в отличие от неугомонных супруг, имелись сейчас

вопросы поважнее – они хотели в споре найти истину относительно того, как станут

развиваться дальнейшие события.

           К собравшимся людям осторожно приблизились несколько ребятишек, с интересом       вслушиваясь в их разговор. Поначалу на пришельцев никто не обратил внимания, но после, из общей массы выступил здоровенный, бородатый детина и, гаркнув в адрес «любопытных варвар» кое-что не очень лестное, вынудил бедняжек развернуться и весьма поспешно ретироваться в сторону своих жилищ. Всё, теперь помех  для дискуссии не осталось – можно было продолжать.

           – Да и не в барометрах и не в синоптиках даже дело! С ними всё понятно. А я лично вам говорю – ничего хорошего из этого не выйдет. – разорялся  один из собравшихся мужчин, высокий, сухой тип с ковбойской шляпой на голове. Причем со шляпой явно слишком уж великоватой для его узкого черепа, да к тому же еще и нелепо сдвинутой на самый затылок и удерживающейся лишь благодаря шнурку, завязанному двойным узлом под нижней губой. – Я это понял еще сегодня ночью, у меня собака всю ночь металась на  цепи и выла. Я еще тогда подумал, что скоро должно что-то произойти. Надёжней…

           – Ну, про собаку свою чертову ты «лично» мог бы и не говорить, Дик, дружище. – оборвал его другой, тоже высокий, подтянутый, однако не такой сухой как эта пародия на  ковбоя, мужчина. – Вся округа, небось, слыхала как твой пёс разрывался, черт бы его побрал, всю ночь мне спать не давал. Я еще думал выйти да пальнуть по нему из карабина, да потом жалко стало.

           – Ты пожалел моего пса? – изумился первый. – Что-то на тебя не похоже, Томми. Может стареешь, а?

           – Да не пса, придурок – патрона пожалел. Три доллара штука. А за твоего кобеля и цента никто не даст, того гляди не сегодня-завтра сам сдохнет.

           Несколько человек в толпе как-то натянуто и не слишком весело засмеялись.

           – Нет, а правда, ребята, – отозвался третий собеседник, – мой пёс сегодня ночью тоже метался, как в горячке. Я уже думал не сдыхать ли он собрался. С ним еще никогда такого не было. Чуть ли не на стену лез. Нет, Томми, Дик прав – ничего хорошего от этого не жди – тут уж точно.

           – Да, точно. – вступил в разговор четвёртый мужчина. – А сверчки? Вы слыхали когда-нибудь, чтобы они так разорялись? Только умолкнут, вроде – и опять, да еще пуще. Ладно, ночью, но днём!

           И в подтверждение своих слов он указал рукой в сторону уходящего вниз поросшего выгоревшей травой и кустарником склона. Оттуда действительно доносилась неистовая трель этих преимущественно ночных насекомых.

           – Нет, мужики, – продолжал он же, – будет что-то страшное, вот помяните мои слова. Господи, да о чем тут говорить, вы только посмотрите на это! – Он указал рукой в направлении тучи. – Она ведь черная! Даже не серая, не синяя и не фиолетовая, а черная! Вы когда-нибудь видели что-нибудь похожее? Нет, вы как хотите, знаете, а я пошел готовиться к ночлегу в подвале. Перетащу туда матрацы и буду сидеть всей семьёй как в бомбоубежище, пока всё не утихнет.

           Высказав в таком плане мнение, он стал выбираться из толпы и когда ему это уда-лось направился в сторону крыльца своего дома, где его уже пару минут стояла и ждала жена.         

           – Не забудь позаботиться о том, чтобы у тебя в подвале был месячный запас провизии. – бросил ему кто-то вслед. – Вдруг тебе там понравится?

           Несколько человек снова засмеялись.

           – Мне бы там понравилось, если бы со мной туда спустилась твоя жена. – парировал подкол тот. Но потом спохватился и посмотрел на крыльцо, не слышала ли его супруга этих слов?

           На сей раз смех был более громким и естественным.

           – Ну, ты, сволочь! – долетело до ушей покидающего общую компанию мужчины. – Ты прикуси язык насчет моей жены! А то я могу твою припомнить! Чтоб тебя завалило в твоём подвале, дурак!

           Но тот больше не потрудился ему отвечать, а лишь поднял руку и показал через плечо средний палец.                                                

           – Ах, ты ж, засранец! – продолжал в полголоса возмущаться горе-подкольщик. – Ну, ничего, гад, дай Бог, переживём сегодняшнюю ночку, а там мы с тобой еще

ГЛАВА III.

Когда двое мужчин покинули улицу, та стала совсем пустынной. 

           Поднимался ветер. Он подхватывал сожженные солнцем и опавшие не в срок сухие

листья, и увлекал их в воздух, закручивая хороводом в маленьких смерчах. 

           Начало заметно темнеть. Загудел, на этот раз уже гораздо ближе, гром.

           Кид Хаммер, небрежно задёрнув штору, отошел на пару шагов от окна.

           Сегодня, рассуждал он, можно, наверное, уже ничего не бояться. Навряд ли кому-то придёт в голову переться в горы перед самым началом бури, даже ради пятидесяти штук 

«зелёных». Если ураган выдастся достаточно сильным, можно будет даже немного пошуметь допотопными стодвадцативаттными колонками на сон грядущий. Отец когда-то так любил возиться под их грохот на заднем дворе. И про светомаскировку можно будет временно позабыть. 

           Проклятье, это же надо! Как глупо! Проиграть пятьдесят штук Леннарту. Вот уж воистину глупость достойная похвалы. Нет, даже не просто похвалы – увековечения в книге рекордов Гиннеса! Как звучит заглавие: «Выдающаяся тупость! Самый глупый поступок всех времён и народов!» И на что он расcчитывал? Ну, да, конечно – на выигрыш. Разве не круто выиграть у собственного босса, заработать пару сломанных рёбер, но при этом заполучить его себе в должники? Круто. Леннарта он знал достаточно хорошо и был полностью уверен в том, что тот, при удачном стечении обстоятельств, в отношении его, Кида, дальше побоев не пойдёт. Зато какие потом перспективы открывались… Да, но ведь можно было предвидеть и такой исход – проигрыш. Черт, ну до чего же глупо! А ведь он считал себя классным игроком в покер. Нисколько в себе не сомневался. Но тут на тебе – увлёкся, потерял контроль, да еще и норовливая фортуна отвернулась от него в самый неподходящий момент, а как результат – теперь он прячется, словно крыса в норе, в старом доме своего покойного отца и боится даже нос высунуть наружу. И так продолжается уже почти две недели. Хорошо еще, что он раньше никогда не распространялся о том, что у него есть дом за городом. Переоформленный, кстати, на бог весть кого и до сих пор, к счастью, практически ни в каких вопросах не фигурировавший. И, судя по тому, что человек под именем Кид и фамилией Хаммер всё еще коптит небо, ребятам Леннарта пока что не удалось нарыть в отношении него какую-нибудь действительно стоящую информацию.   

           Но, всё равно, долго так продолжаться не может. Рано или поздно, а они таки выйдут на него. Ему нужно бежать куда-нибудь подальше. Но куда? К кому? И на какие шиши? На те восемнадцать долларов наличными, которые у него остались? На них далеко не убежишь. Разве что в лес, как Рэмбо в «Первой крови». Но он не Рэмбо! Он изнеженный городом сукин сын… Черт, и за помощью обратиться не к кому. В полиции его не любят, так что вряд ли изъявят желание помочь. Хоть какой-то родни, что по отцовской, что по материнской линии, у него давно уже нет, а новой, так уж сложилось, он себе не завёл. Ну, а что касается друзей… друзей у него тоже нет. По определению. Раньше он, конечно же, думал иначе. Казалось, друзья есть – вот они, рядом… Но проверка бедой выявила обратное. Все от него отвернулись. ВСЕ. Следовательно, друзей и не было. Так, знакомые, собутыльники, возможно даже приятели, но только не друзья.

           В общем, ни положиться, ни даже хоть сколько-нибудь рассчитывать ему не на кого. Обидно, конечно… Но, что поделаешь, медаль иногда поворачивается и этой стороной. Даже к тому, кто её отчеканил. Возможно, он сам во всём виноват.

           Мягкой, почти бесшумной поступью, он направился вглубь комнаты.              

           Чем бы заняться? Завалившись в кресло, взял в руку пульт дистанционного управления и включил телевизор. Экран засветился и на нём показался диктор. Затем изображение передёрнуло и по экрану пошли помехи. Потом диктор снова появился, но не прошло и секунды, как изображение вновь исчезло, растворившись в хаосе ломаных линий и беснующихся разноцветных крапинок.

           – Что за черт? – беззлобно выругался вполголоса Хаммер.

           Он переключил телевизор на другой канал и нахмурился. По тому вовсе шли одни помехи. Еще понажимав на кнопки пульта, опробовал все каналы, по которым в настоящее время должны были транслироваться передачи – нигде ничего невозможно было разобрать.

           Зло выругавшись, он выключил телевизор и отложил пульт. Потянувшись рукой, взял со столика, стоящего неподалёку от кресла, банку пива. Откупорил и, запрокинув голову, залпом, взахлёб выпил всё её шипучее содержимое. Потом скомкал пустую банку в кулаке и с размаху запустил ею через всю комнату в стекло большого серванта, громоздящегося у противоположной стены. Раздался звон и осколки разбитого стекла посыпались на деревянный пол. Этот звук немного привёл Кида Хаммера в чувство.

           «Что-то я стал в последнее время слишком нервным. – подумалось ему. – Оно и понятно – две недели постоянного напряжения. Тут у кого угодно крыша поедет. Нет, нужно быстрее выбираться из этой грёбаной дыры, иначе вовсе можно свихнуться».

           Прикрыв глаза, он поднёс к лицу руки и грубо помассировал ладонями веки, поочерёдно захватывая, то виски, то брови. 

           За окнами, вдалеке почудился шум приближающейся легковой машины. Хаммер насторожился и, отняв руки от лица, прислушался. Затем, медленно, как будто опасаясь кого-то спугнуть, потянулся к лежащему тут же, на полу, возле ножки кресла, револьверу. Потом он подумал, что машина это ведь еще не признак того, что его едут убивать. Но оружие всё-таки поднял. С грозным, крупнокалиберным «Магнумом» в пятерне, на душе как-то сразу становилось комфортнее. Проклятье, и кому это не сидится дома в такую погоду?