Спокойной ночи, голыши!

Глава 1. Мелочь, которой можно пренебречь

Вечер пятницы

Меня зовут Рита, и я хочу задать вам неожиданный вопрос.

Вы никогда не задумывались, как живется взрослой женщине ростом сто сорок сантиметров?

Не надо, не отвечайте. И не задумывайтесь. Поберегите свои нервы и слезные железы.

Строго говоря, я и до ста сорока не дотянула: мой рост 139,7 см. Но я округляю. Скурпулезная точность — это хорошо, но не в моем случае. Исчислять рост взрослой особи Homo sapiens в миллиметрах как-то уж совсем унизительно.

— Ой, да какой ты там сапиенс! — пренебрежительно отмахивается Лара. — Бестолочь ты редкостная, а не сапиенс. Умная женщина умеет — что?

— Прикинуться глупой? — предполагаю я.

И не угадываю.

— Умная женщина умеет превратить свои недостатки в достоинства, — просвещает меня Лара.

У самой Лары рост 175 см, недостаточным его не назовешь. Ларина проблема — переизбыток. Всего: сантиметров, килограммов, яркости, громкости и дерзких планов.

Если Лара войдет в пустой самолетный ангар, он сразу же покажется тесным, как шкаф-пенал.

Но она не войдет. Она влетит, ворвется, вломится. Моя лучшая (и единственная) подруга Лара — это то, что могло бы получиться, если бы общее потомство дали торнадо и карнавал.

Яркая и шумная Лара нравится мужчинам, и они охотно с ней встречаются, но не спешат жениться. Поэтому свою дочь подруга родила вне брака, вне него и воспитывает. Ну, как воспитывает? Посильно влияет в те довольно редкие моменты, когда собственная матушка подпускает ее к девочке. Малышка по большей части с бабушкой живет, и, кажется, это всех устраивает. Невозможно ведь постоянно дышать воздухом, в котором реют флаги, буревестники, звуки музыки и обломки разрушенных зданий.

Если бы у меня был ребенок… Хотя — откуда? У меня ведь даже мужчины никогда не было.

Кому я такая нужна…

— Рита, ты дура?! — Лара стучит кулаком сначала по столу, потом по моему лбу, замирает, прислушиваясь к получающимся звукам и сравнивая их, и убежденно кивает: — Ты дура. На свете полным-полно мужиков, которые спят и видят тебя в своих эротических фантазиях.

— Карлицу? — вздыхаю я.

— Сама ты карлица! — Лара возмущается, спохватывается и плюется: — Тьфу, ты, я вовсе не это хотела сказать! Ты же не какая-нибудь гномиха с бородой и дефектами телосложения, ты пропорционально сложена и похожа на куколку!

Я хмыкаю. Если я и похожа на куклу, то не на Барби. Скорее, на тех советских целлулоидных пупсов, по которым невозможно было понять, какого они пола.

— Не нужен мне мужик, который в куклы играет, — бурчу я. — Я хочу нормального.

Ненормальные-то ко мне сами цепляются. Недавно Лара, защищая меня от одного такого, даже вынуждена была пустить в ход кулаки. Пристал, дебил, как банный лист: "Девушка, а девушка, у вас такая оригинальная красота, хотите познакомиться со щедрым мужчиной?" — и все совал мне в руку свою визитку, придурок.

— Все хотят нормальных мужиков, — глубоко кивает Лара. — Даже я. А где их взять? Кругом одни придурки. Поверь мне, я-то знаю, я же медик.

Я-то знаю, что никакой она не медик: Лара всего лишь логопед, но спорить не берусь.

Спорить с Ларой бессмысленно. То, что она не хочет слышать, подруга пропускает мимо ушей, как свист ветра, шуршание травы или плеск волн. Мой голос то и дело проходит у нее по разряду звуков живой природы. Я — мелочь, которой можно пренебречь.

Мне это привычно.

Если говорить совсем честно, то мне даже нравится, что подруга одна принимает решения за нас двоих. Если что-то идет не так (как обычно и бывает) — это не я виновата.

— Но мы не должны ждать милостыни от природы! — Лара воздевает указательный палец, призывая меня прислушаться к этой великой мудрости.

— Милостей, — машинально поправляю я цитату.

Лара игнорирует мои слова, как невнятный птичий щебет.

— Ведь даже придурков можно использовать! — продолжает подруга.

— Как? — я брезгливо морщусь.

Я никак не хочу использовать придурков. Придурки, по моему глубокому убеждению, ни на что не годятся. Даже не знаю, что оправдывает их существование на планете Земля. Разве что тот факт, что уважаемым налоговикам и разного рода презренным жуликам, включая телефонных аферистов и интернет-мошенников, необходима кормовая база.

Лично я, хоть и выгляжу как наивный советский пупс, никому себя дурить не позволяю.

Кроме Лары, конечно. Но это только потому, что она и не спрашивает моего позволения.

— Так, хватит ныть, мелкая, я уже все решила, — подруга хлопает ладонью по столу, щедро наполненные рюмки муранского стекла шатаются, ликер из них выплескивается, образуя на столешнице молочно-белые кляксы. — Ты у нас станешь женщиной, и это будет, как в кино.

— В каком именно? — уточняю я опасливо.

Зима для нас с подругой время трудное. Летом кипучая энергия Лары бесследно рассеивается на бескрайних просторах родной природы, а вот зимой, когда подруга заперта в тесном пространстве, то и дело прорывается авантюрами.

Глава 2. Превращение недостатков в достоинства

Вечер пятницы

Прошел всего час, а мы с подругой уже не на диване и вообще в другой стадии. Не в том смысле, что изрядно нетрезвы, хотя и это тоже, а в том, что Лара уже сломила мое активное сопротивление и теперь дожимает пассивное.

Я сижу в компьютерном кресле, поднятом на максимальную высоту, и сжимаю в потных кулачках пару длинных белокурых локонов. Не своих. У меня короткие черные волосы. За волнистые блондинистые пряди я, как детскую шапку за длинные ушки-завязки, удерживаю на голове Ларин любимый парик. Он трясется, как припадочный, и норовит сползти, потому что сама Лара, стоя за креслом, нещадно его дергает: пытается накрутить помявшиеся в пакете локоны на плойку, превращая их в идеальные спиральки.

Сосредоточившись на этом трудном деле, она помалкивает, но, когда более или менее справляется с поставленной задачей, возобновляет агитацию.

— И нечего бояться, ничего криминального мы не делаем, даже наоборот! — говорит она и начинает прилаживать на мое встревоженное лицо карнавальную полумаску.

Как и белый парик, черная полумаска не моя — Ларина. Длинноволосый парик она носит, когда хочет выглядеть роковой женщиной — со стрижкой "под мальчика" это как-то затруднительно, а маску загодя прикупила для предстоящего новогоднего карнавала. Будет такой в нашем Доме Культуры совсем скоро, в конце декабря. Лара планирует посетить его, нарядившись Пиковой Дамой, а я, наверное, буду при ней пажом.

Ларина маска слишком велика для меня, но так и надо. По задумке Лары, шелковая, вся в блестках, маска должна не только скрывать мое лицо (я настаиваю на приватности!), но и контрастировать своей вызывающей роскошью с общим убранством.

Мой имиджмейкер создает образ скромной юной девушки, пытающейся выглядеть роковой женщиной. Для этого мне, кроме маски, выданы:

а) новый комплект хлопкового детского белья;

б) Ларин кружевной пеньюар, в котором я могла бы жить, как в палатке;

в) Ларины же дорогущие туфли на высоченных каблуках (черный лак, красная подошва, сорок первый размер — к слову, у меня тридцать пятый);

г) уже упоминавшийся кудрявый парик.

Своей очереди ждут ярко-красная помада, серьги-кольца — мечта темнокожей красотки из Конго, метровая нитка рябиновых бус и рюмка водки. Водку Лара намерена влить в меня непосредственно «перед тем как».

Это правильно. Если не влить в меня водку, я все-таки попытаюсь сбежать, и даже пара неподъемных туфель не прикует меня к месту.

— Что мы с тобой сейчас делаем? — Спрашивает Лара.

— Глупость! — Уверенно пророчу я.

Подруга меня привычно игнорирует.

— Мы с тобой сейчас делаем доброе дело, и даже не одно! — воодушевленно вещает она, покрепче завязывая маску. — Во-первых, мы постепенно, в щадящем режиме, готовим тебя к близкому контакту с противоположным полом.

— Вот спасибо, — бормочу я.

Мне и бесконтактно жилось неплохо.

— Во-вторых, мы даем возможность какому-то распутному мужику покинуть стезю порока, познакомившись с приличной девушкой. В-третьих...

— Еще и в-третьих есть?!

— А как же: мы с тобой тоже кое-что приобретаем.

— Деньги, — киваю я.

Надеюсь, деньги будут приличные. За такое-то шоу!

— Не только деньги, — Лара последовательна и обстоятельна. — Еще мы с тобой приобретаем ценный жизненный опыт, какого прежде не имели.

— Ага, в даркнете мы еще не гуляли, — ежусь я.

Тот придурок, который обещал мне знакомство со щедрым мужчиной, как раз и вербовал будущих звезд онлайн-стриптиза.

— Какая гадость! — морщусь я.

— Гадость, — соглашается Лара. — Поэтому я, как ты помнишь, набила тому гаду морду.

— И взяла у него визитку, — ворчу я.

— Взяла, — не отпирается Лара. — Потому что онлайн-стриптиз в исполнении взрослой женщины, вполне себе понимающей, что именно происходит, это не гнусное преступление, а всего лишь пикантная шалость. И то, что за нее неплохо заплатят, придает ей особую прелесть… Встань, — подруга помогает мне выбраться из кресла, разворачивает к зеркалу на стене и, как лассо, накидывает мне на шею нитку красных бус. — По-моему, прекрасно получилось! Ой, помада же еще!

Она хватает тюбик и, сосредоточено сопя и хмуря брови, рисует мне роскошные манящие уста.

— Ты вышла за контуры губ, — критикую я, посмотревшись в зеркало.

— Так и надо, — не обескураживается мой имиджмейкер. — Сразу видно, что скромная девушка не умеет пользоваться помадой. Так, пеньюар запахни и завяжи, не спеши демонстрировать свои прелести, стриптиз хорош, когда он неторопливый.

Я послушно закутываюсь в просторный пеньюар, дважды оборачиваю вокруг талии поясок, завязываю его морским узлом — будет вам неторопливость!

— Что ж, приступим! — Лара одной рукой крестит меня, благословляя в добрый путь по наклонной плоскости, а другой протягивает рюмку с огненной водой.

Я принимаю ее, одним махом опустошаю, зажмуриваюсь, возвращаю пустую тару и жарко дышу.