Спор для Сурового

1

Глава 1

Сладость и боль

Год назад

Ира

Переминаюсь с ноги на ногу у стола с напитками, цепляю рукой бокал, подношу к губам, выпиваю залпом. Голова тут же идёт кругом, когда жидкость прокатывается по пищеводу и попадает в пустой желудок. Мой взгляд, будто приклеенный, останавливается на Захаре. Я ненавижу себя за то, что никак не могу перестать смотреть на него. За то, что меня так сильно, неудержимо сильно тянет к нему. Ведь он не смотрит в мою сторону, совсем не обращает на меня внимание. Ему наплевать на моё существование. Но Суровый вдруг голову резко поворачивает, будто чувствует мой взгляд на своём лице. Парень лениво усмехается и неторопливым шагом подходит ко мне. В его руках гранёный стакан, в котором плещется янтарная жидкость.

Захар застывает в нескольких шагах от меня. Высокий. Подтянутый. В идеально сидящем на нём костюме. Пиджак подчёркивает его широкие плечи, к которым тут же липнет мой взгляд. До боли в кончиках пальцев хочется прикоснуться к ним, провести подушечками, ощутить силу мышц. Торопливо провожу языком по губам, тут же одёргиваю себя. На губах помада, которую я съела.

С силой сжимаю в руке пустой бокал. Тяжело сглатываю, пытаюсь увлажнить горло. Я вздрагиваю, когда парень совершенно неожиданно поднимает руку и отводит закрученный локон волос мне за ухо.

Я вскидываю глаза на лицо Захара. Боже. Я снова забываю, как нужно дышать. Он красивый. Такой красивый, что не верится, что настоящий, не нарисован. Карие глаза с чёрными длинными ресницами, чуть загнутыми вверх. Ровный нос, с едва заметными крапинками веснушек. Высокие скулы и тонкие губы, которые так и манят меня. Так и хочется их поцеловать.

Сколько я об этом мечтаю? Год? Два?

Сны с его участием снятся мне каждую ночь. И в этих снах он смотрит на меня так, будто я его самая большая драгоценность. Будто во мне сосредоточен весь его мир. И каждое утро для меня настоящая пытка. Просыпаться и понимать, что это был лишь сон — дикая боль, которая разрывает душу на части. На миллион крохотных частиц.

Особенно, когда я приходила в школу и видела его безразличие. Видела, как он флиртует с другой. Проявляет к ней интерес.

Впервые я стою так близко к нему. Впервые чувствую его запах настолько ярко. Тяжёлый. Мускусный. Заставляющий всё внизу живота сладко сжиматься. Чувство новое, неизведанное. Мои колени предательски дрожат, как и пальцы, в которых я сжимаю бокал. Сжимаю так сильно, что он трескается в руке. А вместе со стеклом и моё бедное влюблённое сердца, когда больший палец Захара проходится по нижней губе. Оттягивает её.

Я вздрагиваю от боли, тихо всхлипываю. Стекло впивается в кожу, тут же протыкает её. Кровь течёт тонкими струйками, капает на пол. Я опускаю взгляд на алые капли. И горько усмехаюсь. Как символично. Моя кровь у носков его блестящих чёрных туфель, как и моё сердце. Он может растереть его небрежным движением. Столь же небрежным, как и каждая его улыбка, направленная в мою сторону.

Я разжимаю кулак, смотрю на раны на своей ладошке. И забываю о боли, когда сильные крупные пальцы смыкаются на запястье. Когда Захар поднимает мою руку к своему лицу. И проводит кончиком языка по ране, слизывая кровь.

Захар не говорит ни слова. Только пальцы на запястье смыкает сильнее и увлекает меня за собой. Ведёт куда-то. Но мне плевать. Так глупо, так безнадёжно, смешно. Но я следую за ним, смотря в широкую спину, на коротко подстриженный затылок.

Захар заводит меня в туалет, где свободны все кабинки. Парень включает воду и, держа моё запястье, подсовывает ладонь под струю воды. Я шиплю, хочу одёрнуть руку, но Захар слишком крепко держит.

— Больно, — говорю жалобно. — Щиплет очень.

— Незачем так ярко выражать свои чувства, Ира.

Я вздрагиваю. На мгновение кажется, что в сердце всадили ядовитую иглу.

— Я сама разберусь, Захар. Какие чувства выражать, а какие скрывать! — шиплю рассерженной кошкой. — Отпусти. Я сама обработаю.

Захар кидает на меня странный взгляд, ухмыляется криво, отключает воду и тянется к бумажным полотенцам.

— Знаешь, ты меня бесишь, — говорю заплетающимся языком.

Близость Захара пьянит. По всему телу расползается нестерпимый жар, голова идёт кругом. Каждое прикосновение горячих пальцев к моей коже пускает горячие мурашки по коже. Мне кажется, что сердце колотится с запредельной скоростью. Колотится так сильно, что вот-вот вылетит из грудной клетки. Вылетит к его ногам. К его идеальным туфлям. Будет лежать так же, как переливались до этого алые капли.

— Смотрю, кого-то развезло, — говорит насмешливо Захар, прижимая бумажные полотенца к ранам.

Я шиплю сквозь зубы, жмурю глаза. Захар поднимает ладонь к глазам, рассматривает. Потом дует на раны.

— Ох, — вырывается из моей грудной клетки взволнованное дыхание.

Грудь вдруг наливается. Становится тяжёлой. Томность разливается в теле. В каждой клеточке предающего меня тела. Захар порочно усмехается, языком проводит по запястью.

— Ты что творишь? — выдыхаю поражённо и испугано.

Я понимаю, что совсем ничего не соображаю. Все мысли покидают голову. Чувства к парню слишком сильны. Но только остатки гордости нашёптывают мне, что Захар просто издевается надо мной.

— Зализываю больное место, — говорит насмешливо. — Может, у тебя ещё что-то болит, Ира?

— Да, — киваю и улыбаюсь пьяно.

Голова кружится, колени подгибаются. Я опускаю голову, сбрасываю туфли, которые натёрли пятки. Я бёдрами опираюсь о мраморную столешницу, медленно забираюсь на неё. Парень широко ухмыляется. Опускает руки на мои ноги, ведёт огромными, точно две лопаты, ладонями по бёдрам. Обхватывает под коленями. Резко раздвигает ноги, встаёт между ними. Подходит ко мне вплотную.

— Что болит, Ира? — улыбается соблазнительно, большими пальцами поглаживает внутреннюю сторону бедра.

Я дрожу. Сладкие мурашки рассыпаются по коже. С каждым новым прикосновением я пьянею всё больше и больше, дрожу всё сильнее. Мне жарко. Мне безумно жарко.

2

Глава 2

Позор

Ира

— Ир, ты видела новости в группе? — слышу в трубке настороженный голос лучшей подруги.

— Что такое? — спрашиваю с испугом, садясь на кровати и потирая глаза. — Я только проснулась.

— Дело в том… Боже, я даже не знаю, как это сказать. Я тебе ссылку отправила, Ир.

— Сейчас, не отключай телефон. Посмотрю, что же там такое страшное ты мне прислала.

Я включаю громкую связь и открываю последнее сообщение от подруги. От лица отхлынивает вся кровь, мне становится плохо. Ноги подгибаются в коленях, и я обратно падаю на кровать. В глазах всё плывёт.

— Боже. Я не могу поверить в это. Кто это сделал, Ксюш? Кто мог это сделать? Откуда они узнали?

Я часто моргаю и фокусирую взгляд на экране. «Список наших студенток-девственниц. Выбор невелик. Нынче целки навес золота».

В списке одиннадцать девушек, а чуть ниже прикреплены фотографии. Моя идёт третьей. Кто-то взял её из моих социальных сетей.

— Судя по всему, кто-то добыл данные медосмотра, — говорит с осторожностью Ксюша.

— Боже… Но ведь только учёба началась! Какой позор, — я подскакиваю с кровати и начинаю метаться по комнате, кусая губы до крови. — Ксюша, я не пойду сегодня в университет. Все будут в меня тыкать! Я… Я не знаю, что делать. Я переведусь в другой университет.

— Цыц! Если ты не заметила, моя фамилия тоже находится в том списке! И я дома отсиживаться не собираюсь. Нам нужно ехать в университет, Ира. Иначе мы покажем свою слабость.

Я привожу рукой по лицу, начинаю глубоко дышать. Мысли скачут, точно птицы по веткам. Меня всю трясёт, ладони сильно потеют.

— Я заеду за тобой через двадцать минут, Ира. Я уже выхожу из дома.

— Я не пойду в университет, Ксюша! Я переведусь. Ты видела комментарии? Они спорят на нас. Они уже делают ставки на то, кто раньше лишит невинности каждую из нас.

— Пойдёшь! И это не обсуждается. Не будешь готова через двадцать минут, силком потащу! Ты меня знаешь.

И Ксюша меня не обманывает. Уже через двадцать минут подруга стоит на пороге моей квартиры и притопывает в нетерпении ногой, пока я одеваюсь. И когда я в очередной раз заикаюсь, что хочу остаться дома, просто хватает меня за руку и тащит на буксире на улицу. Практически силком запихивает в машину. Я складываю руки на груди и тяжело дышу, смотря в окно на проплывающие мимо здания. Сердце обрывается и проваливается в желудок, когда взгляд цепляется на ресторан, в котором проходил наш выпускной вечер.

В голове вспышками яркие воспоминания. Болезненные. И сладкие, вопреки всему. Сильные руки на бёдрах, влажные губы на шее, жадные прикосновения и хриплый шёпот. И вновь боль сковывает сердце. Я привыкла жить с ней. Привыкла чувствовать её постоянно. Но только если каждый день она ноющая, монотонная, то наступают моменты, когда она становится сильнее. Запахи, музыка, воспоминания… Кто-то отдалённо похожий на НЕГО в толпе. Я тяжело дышу, кусаю нижнюю губу, заламываю пальцы.

— Выдохни, Ир. Ничего позорного в том, что мы с тобой невинные, нет. Нам всего восемнадцать лет! — по-своему понимает мои метания подруга.

Я киваю и дёргаю уголком губ, криво улыбаясь.

— Выходи, давай, — открыв дверь машины, когда машина останавливается на парковке университета, велит со всей строгостью Ксюша.

— Не хочу я, Ксюш, — я кидаю испуганный взгляд ей за спину, где на крыльце университета толпятся студенты. — Боже, — задыхаюсь, когда вижу на крыльце того человека, которого думала, никогда больше не увижу.

Мысли о нём вновь и вновь приносят мне боль.

— Что такое? — хмурится Ксюша. — У тебя сейчас такое выражение лица, будто ты призрака увидела.

— Там! Там, — я булькаю, сползаю по сиденью вниз и округляю глаза. — Там Захар!

— Снова мерещится? — морщится подруга и даже не оглядывается.

— Сама посмотри! Стоит. На крыльце!

Я выглядываю из машины, жадно шарю взглядом по парню, которого не чаяла увидеть. Он изменился. Стал выше, ещё шире в плечах. Кожа стала более смуглой, волосы выгорели на солнце.

Создаётся ощущение, что Захар чувствует мой жадный взгляд на себе, потому что молодой человек резко поворачивает голову в нашу сторону. Краткий миг, полёт моего бедного сердца вниз. Столкновение взглядов. Сильное головокружение. Обжигающие мурашки на коже. И чувство, что весь мир сужается до одного единственного человека.

— Боже, — пищу и ещё ниже сползаю по сиденью вниз.

— И правда, он, — хмыкает Ксюша. — Ну, и чёрт с ним, Ира. То, как он поступил с тобой… К чёрту его, Ира. Просто пойдём. Пары начнутся через пару минут.

Ксюша тянет меня за руку из авто. Мне не остаётся ничего иного, как выйти из машины. Следом за подругой направляюсь ко входу в университет. Я смотрю исключительно под ноги. Меня всю потряхивает, потому что мне кажется, что внимательный взгляд карих глаз прикован ко мне, отслеживает каждый мой шаг. И, вопреки всем доводам разума, я чувствую волнение. То самое волнение, которое испытывала рядом с этим парнем. Неконтролируемое. От которого колени начинают дрожать, а в лёгких воздух заканчивается. По спине скатываются капли пота, я вытираю влажные ладошки о джинсы.

От волнения в горле встаёт ком, я забываю, как нужно дышать.

Лестница.

Девять ступенек наверх.

Первая.

Сглатываю. Часто моргаю, потому что перед глазами всё плывёт.

Вторая ступенька.

Вздрагиваю, когда слышу свист, а следом громкие хлопки.

— Поглядите, это же две наши целочки. Сами пришли в наши руки.

— Задница зачётная. Я бы с такой зажёг.

Я вздрагиваю, вжимаю голову в плечи, щёки заливает краской стыда. Но вскидываю глаза, чтобы посмотреть на бывшего одноклассника, который стоит у стены и лениво щурит глаза.

Смотрю на него исподлобья. Сердце привычно проваливается в желудок. Пульсирует там.

Я опускаю взгляд на эти идеальные губы, вспоминаю, как они прикасались к моим. Как целовали жадно. Я замираю, будто врастаю в одно место. Смотрю в его глаза, хочу увидеть хоть каплю тепла, хоть каплю эмоций.

3

Глава 3

Поговорим?

Ира

Захар толкает меня к стене, одной рукой обхватывает запястья и прижимает над головой. Убирает руку ото рта. Я хочу возмутиться, но понимаю, что сил на это просто нет. Потому что близость Сурового заставляет меня дрожать. Его запах и жар огромного тела заставляют голову идти кругом, а колени дрожать. От того места, где пальцы Захара прикасаются к моей коже, в разные стороны по коже бегут мурашки. Нет. Не мурашки. Огненные змеи. Мой мозг отключается, остаются лишь чувства. Чувства к нему, которые прожигают грудную клетку.

Когда Захар стоит ко мне настолько близко, когда я могу рассмотреть черты его лица, осознаю, насколько сильно я тосковала. Я не видела его два месяца, с того момента, как заметила его с другой в парке.

Я прикрываю глаза и позволяю себе слабость — с жадностью втягиваю запах Захара.

Боже.

Я и забыла, насколько привлекательно, потрясающе вкусно он пахнет. Тогда, два месяца назад, на выпускном вечере, мне казалось, что я насквозь пропиталась им. Что запах тела Захара впитался в моё тело. Я, как последняя идиотка, платье стирать не хотела, потому что мне казалось, что оно пропахло им.

Запах Захара заполняет лёгкие под завязку. Я пробегаюсь языком по пересохшим губам, делаю очередной глубокий вдох. Захар резко подаётся вперёд, заставляет меня задохнуться. И замереть в ожидании. Я широко распахиваю в глаза, смотрю на приближающееся лицо Захара. На его пухлые губы, желая почувствовать вкус поцелуя.

Но Захар кривит рот в кривой ухмылке. И выдыхает с яростью мне в лицо:

— Какого чёрта ты ластилась к этому уроду?

— А тебе какая разница, Суровый? М? Тебе ли не наплевать? — дёргаюсь в руках Захара, пытаюсь вырвать запястья из железной хватки.

— Я скажу тебе одну вещь, Соколова. Ты Максу неинтересна. Мы просто поспорили на тебя, — холодно усмехается и большим пальцем проводит по моей покрасневшей щеке.

— Что? — спрашиваю срывающимся голосом. — Что ты такое говоришь? Поспорили?

— Поспорили, Соколова! Кто первый поимеет тебя и лишит девственности. С доказательствами.

— Ты тоже поспорил, да?

— Конечно, — самовлюблённо усмехается.

— Ты ещё более омерзительный и подлый, чем я полагала, — рычу, кусаю щёку изнутри.

Я никогда не заплачу. Перед ним. Я никогда больше не покажу ему свою слабость. Он больше никогда не будет наслаждаться моим унижением. И я не позволю ему играть на моих чувствах.

— Что? Разочаровалась в том образе, который сама себе придумала? — выгибает бровь Захар и склоняет голову ещё ниже, чтобы безумно горячее дыхание опаляло моё лицо.

— Не было никакого образа, Суровый, — усмехаюсь сквозь силу. — Я просто была пьяна, вот и всё. Первый раз в своей жизни выпила. Перепутала тебя кое с кем.

— Конечно, — хмыкает самодовольно Захар. — Весь год это видел.

Я крупно вздрагиваю. Хочу его ударить, причинить ему боль. Настолько сильно, что в кончиках пальцев покалывает. Я дёргаюсь ещё раз, пытаясь вырвать запястья из железной хватки его пальцев. Но Захар слишком сильный. Мои трепыхания очень смешны.

— Отпусти меня, Захар. Я услышала твоё предостережение. Спасибо. Свободен, можешь идти, дальше потешаться.

— Я бы рад, Соколова, но есть одно маленькое «но», детка. Я тоже поспорил на тебя. И спор я намерен выиграть.

На некоторое время впадаю в ступор. Открываю рот, пытаюсь что-то сказать. Но из груди вырывается странный звук, похожий на скулёж. Мотаю головой, с силой сцепляю зубы.

— И какова же цена? Сколько стоит моя невинность, Захар? Мне просто интересно знать. Сколько ты поставил на человека, с которым учился одиннадцать лет? М-м-м?

— Цена достойная, Соколова.

Я выдыхаю. Прикрываю на мгновение глаза, чтобы успокоиться, и спокойно, с лёгкой улыбкой отвечаю:

— Это хорошо, Захарка. Просто отлично. Не подскажешь, какие кандидаты у меня есть? Просто хочу узнать, кого мне выбрать?

— Никого не будет, — рычит в бешенстве Суровый.

Я склоняю голову к плечу и с интересом смотрю за сменой эмоций на лице молодого человека. Бешенство, ярость, ненависть. Глаза мечут молнии.

— Почему это, милый? Или ты ревнуешь? — задаю вопрос, а у самой сердце в груди замирает и сладко сжимается.

— Помнится, детка, на выпускном ты умоляла меня взять тебя.

— Я была не в себе. Не понимала, что просила!

— Пожалуй, я твою просьбу выполню, — будто не слышит меня молодой человек.

Он ещё крепче обхватывает мои запястья, поднимает руки выше, из-за чего я вынуждена встать на носочки. Прижимается напряжёнными бёдрами к моим. Я вспыхиваю, когда чувствую его возбуждение.

— Захар! Ты из ума выжил? Отодвинься от меня! — выплёвываю в его лицо, которое находится слишком близко.

Его горячее дыхание смешивается с моим. Мы дышим с ним в унисон. Часто и с надрывом.

— Отодвинься, Захар. Или я нажалуюсь на тебя. Или… Или я скажу декану, что ты домогался меня. Тебя отчислят.

— Хорошо, детка. Ты непременно пожалуешься. Но потом, — ухмыляется Захар.

Молодой человек вгоняет меня в ступор, когда кончиком языка проходится по линии челюсти, обводит раковину уха, прикусывает мочку уха. С моих губ срывается предательский стон. Колени подгибаются, я вот-вот рухну, но рука Захара, удерживающая мои запястья, не позволяет мне упасть.

— Ведь об этом ты всегда мечтала, детка, да? Когда смотрела на меня щенячьим взглядом? Думаешь, я слепой? — шепчет на ухо, намеренно цепляя кожу влажными губами.

— Тебе померещилось. Ты слишком наглый…

— Да, — мурлычет мне на ухо, точно довольный кот.

— Ты невыносимый!

— Да, — прикусывает мочку, обводит её языком.

— Заносчивый и самовлюблённый! — выдыхаю со стоном, теряя связь с реальностью.

— Да, детка, — хрипит низко и кусает мою шею за ушком, — и ты хочешь меня.

— Ты ошибаешься, Захар, — жмуря глаза, отвечаю на выдохе. — Может, ты и нравился мне, но это было в школе. Я забыла о тебе. Сразу же. На следующий день после того… того... того… — у меня нет сил на то, чтобы произнести единственное слово.

4

Глава 4

Чего ты хочешь от меня?

Ира

— Максим, не стоит меня так называть, — говорю с раздражением и выдёргиваю пальцы из его крепкой хватки.

— Почему? — парень не обижается на мой резкий тон.

Только брови вскидывает и обаятельно улыбается. Я с досадой понимаю, что злиться на этого парня у меня почему-то не выходит. Я смотрю в его лицо, вглядываюсь в глаза и пытаюсь найти в них ложь. Но не нахожу. Почему? Сама не могу дать ответа.

— Потому что мы едва знакомы, Максим, — отвечаю спокойно. — А я не люблю, когда едва знакомые люди прикасаются ко мне. Особенно, когда прикосновения такие интимные.

— Прости, — Максим вскидывает руки вверх и отступает от меня на несколько шагов назад. — Так что? В столовую пойдёшь?

Я переминаюсь с ноги на ногу, заправляю волосы за уши и всё же киваю.

— Позволь? — молодой человек тянет руку к моему плечу, на котором висит рюкзак.

— Нет, Максим. Спасибо. Мне не тяжело.

— Даже шансов не даёшь, — хмыкает парень и качает головой, широко улыбаясь.

В этот момент его улыбка кажется фальшивой. Я сощуриваю глаза и смотрю в его лицо. Парень вдруг тушуется, подносит руку ко рту и тихо кашляет. Проводит ладонью по голове, взъерошивает волосы.

— А зачем они тебе нужны, Максим? — задаю вопрос в лоб, вгоняя парня в ещё больший ступор.

Молчит. Закусывает губу, сверкает голубыми глазами. Краем сознания отстранённо подмечаю, что молодой человек очень красив. Длинные чёрные ресницы, яркие голубые глаза, ровный нос, острые скулы, пухлые губы и блондинистые волосы. И всё это сочетается с высоким ростом и литыми мускулами, подчёркнутыми тканью чёрной футболки.

— Я не могу сейчас сказать, — выдыхает парень и прикрывает глаза, пряча от меня взгляд. — Пойдём, — тянет мне руку.

Я раздумываю некоторое время, потом всё же вкладываю пальцы в его ладонь. Рука парня горячая, сухая и надёжная. Я следую за молодым человеком в столовую, которая сейчас практически пуста. Лишь несколько столов заняты студентами.

— Что будешь? — спрашивает молодой человек, рассматривая витрину. — Блины? Сэндвичи?

— Я… На твой вкус. Спасибо большое, — смущённо улыбаюсь молодому человеку.

Я сажусь за стол, ставлю рюкзак на соседний стул. Локтями упираюсь в стол, подпираю ладонью щёку и опускаю ресницы. Все мои мысли возвращаются к Захару. К его словам. Поспорили на меня. Максим тоже поспорил. И я понимаю, что он притащил меня сюда лишь для того чтобы выиграть спор. Я сама ему неинтересна. Я прекрасно знаю, что не смогу быть с ним. Не смогу лишиться невинности с ним. Даже назло Захару. Даже для того чтобы попытаться его забыть.

Не смогу. Я не просто морально, но и физически не смогу этого сделать.

Назло.

Кому я лгу? Ему ведь наплевать на меня. Всегда было наплевать.

— Что-то ты слишком грустная, Ира, — я крупно вздрагиваю, когда на стол передо мной опускается тарелка с блинами и бутылка с апельсиновым соком.

— Всё в порядке, — я натянуто улыбаюсь. — Спасибо большое, Максим.

— Просто Макс, Ира. Приятного аппетита, — молодой человек подталкивает мне тарелку. — Ты давно с Суровым знакома? — задаёт молодой человек вопрос, из-за которого у меня пропадает аппетит.

— А тебе зачем это знать? — спрашиваю растерянно.

— Тише-тише, — молодой человек вскидывает руки вверх. — Я понял уже, что у вас не всё гладко. Так что, вы знакомы?

— Да. Мы в школе учились вместе, — поджимаю губы и отвечаю с недовольством. — Зачем ты интересуешься?

— Да так… — неопределённо ведёт плечом.

— Вы что-то говорили о договоре. Объясни, о чём был разговор, — включаю дурочку.

— Чёрт, — Максим взлохмачивает волосы и дёргает себя за волосы на затылке. — Я не могу тебе сказать.

— Почему? О чём вы договаривались, Максим?

— Ира, — молодой человек тянет руку и накрывает мои пальцы ладонью, — я должен попросить у тебя помощи.

— В чём? — выгибаю бровь.

— Изобрази интерес ко мне, Ир.

Я горько смеюсь и откидываюсь на спинку стула, складывая руки на груди. Смотрю в красивое лицо парня напротив и поражаюсь тому, насколько нечестно играют парни.

— Нет, Максим. Прости, но я откажусь.

— Я видел твой интерес к Захару, Ира, — молодой человек резко подаётся вперёд и, растеряв всё своё дружелюбие, цепким взглядом впивается в моё лицо.

— И? — со смешком интересуюсь я.

— Ты влюблена в него. И у вас что-то было.

— И? — резче спрашиваю я.

— Я могу помочь тебе заставить его ревновать, Ира. Могу сделать так, чтобы вы были вместе, — говорит быстро и горячо.

— Зачем тебе это нужно? — напрягаюсь я, свожу брови вместе и смотрю на парня исподлобья. — В чём твой интерес?

— Я расскажу, но немного позже, Ир, — Максим виновато улыбается и ведёт плечом.

Я закусываю нижнюю губу, хмурюсь, смотрю испытывающим взглядом в лицо парня напротив. Ищу признаки лжи. Хитрости. Либо он хорошо играет, либо он действительно хочет мне помочь.

— Когда позже, Максим? — с напором спрашиваю я. — Что за загадки? Я не могу согласиться на договор, детали которого узнаю позже.

— Дело в девушке, Ира, — со вздохом говорит Максим.

У меня всё в груди разом леденеет. Перед глазами предстаёт картинка того, как Захар целуется в парке с другой. Я не разглядела её тогда, потому что слёзы застилали глаза. Потому что я видела только лицо Захара. Пусть он говорил мне, что у нас был лишь тот рассвет, но он так прикасался ко мне, что я присвоила его себе. Решила, что я что-то могу значить для него.

Я искала с ним встречи всё лето. Гадала, где могу встретить.

Но встретила тогда, когда не ждала. Там, где не ожидала.

И умерла.

Мне действительно кажется, что у меня умерла частица души.

— И кто она? — спрашиваю рассеянно, ковыряя вилкой блин.

Максим молчит. Вскидываю на него глаза, смотрю на эмоции на его лице, которые он не способен скрыть. Ярость, злость и ревность. Всё в купе.

5

Глава 5

Огонь ревности

Ира

— Боже, Ксюня, ты напугала меня до смерти! — оборачиваюсь к подруге и смотрю в её лицо.

— Я ждала тебя на паре! Куда ты пропала? Я только моргнуть успела, а ты исчезла, — подруга садится на стул рядом.

— Я… с Захаром разговаривала, — говорю едва слышно, опуская взгляд на телефон, вновь чувствуя боль в груди, когда вижу заголовок.

— В каком смысле? — девушка смотрит на меня растерянно.

Я рассказываю Ксюше про спор и про предложение Захара. И Максима. Девушка растерянно прикусывает губу, хмурится.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Максим вот, блинами накормил, — зачем-то говорю я, указывая взглядом на тарелку.

— Но ты ничего не съела.

— Аппетит пропал, — вздыхаю.

Я снимаю блокировку с экрана и смотрю на новостные заголовки.

— Ир, не трави себе душу, — подруга накрывает ладонью мои пальцы.

— Я должна знать. Я уже узнала главное, Ксю. Он скоро женится.

— Это брак по расчёту.

Я смотрю на фотографии Леи, так зовут невесту Захара. Она красивая. До безумия красивая. Я закрываю вкладку и откладываю телефон, блокируя экран. Ксюша права, мне не стоило смотреть. Слишком больно.

— Ладно! — я хлопаю в ладоши и поднимаюсь из-за стола. — Пойдём на физкультуру.

Едва выходим из столовой, тут же сталкиваемся с Катей.

— Привет, — целую Бунтарёву в щёку. — Проспала? — хитро щурюсь, прекрасно зная, кто именно спать ей мешал.

Об этом свидетельствует яркий засос на тонкой коже шеи. Катя смущается. Я тут же целую её в румяную щёку.

— Игнаша явно не хотел отпускать свою милую Зубрилку учиться, — говорит с тихим смешком Ксюша, обнимая нас обеих.

— Ксюша! — Катя смущается до слёз.

Весело смеясь, с Катюшей и Ксюшей заходим в лифт. Я ищу в сумке гигиеническую помаду, поэтому не сразу замечаю, что девчонки смолкли.

Я скашиваю взгляд на Катю, которая с удивлением смотрит мне за спину. Но понимаю, кто там стоит ещё до того, как поворачиваюсь. Я чувствую его запах. Тяжёлый. Он обволакивает меня со всех сторон. Заполняет лёгкие. Кружит голову. Вызывает лишь одно желание — дышать и дышать им, не прекращая ни на миг.

— Привет, Захар, — мягко и растерянно улыбается Катя. — Не знала, что ты тоже здесь учишься. Игнат не говорил.

— Привет, Катя, — у меня руки непроизвольно в кулаки сжимаются, а в груди злость кипеть начинает, когда я слышу, каким тёплым может быть его голос. Как ласково он может обращаться. Оказывается, он может не цедить слова сквозь стиснутые зубы, а нормально разговаривать. — Так вышло.

В лифте повисает неловкая тишина. Я боковым зрением вижу, как переглядываются между собой подруги. Совершенно случайно мой взгляд падает на табличку с правилами пользования лифтом, в которой отражаемся я и Захар. И я забываю, как правильно нужно дышать. Я широко-широко распахиваю глаза и не моргаю. Потому что не верю тому, что вижу. Потому что парень за моей спиной стоит куда ближе ко мне, чем я полагала. Стоит, чуть сгорбив широкие плечи. Подавшись вперёд. Ко мне. Склонив низко голову. И я чувствую, как дыхание Захара шевелит волосы. Парень дышит тяжело, с надрывом. Он будто втягивает запах моих волос. С такой жадностью, что мои колени подгибаются. Дрожат, подводя хозяйку. Я замечаю краем воспалённого сознания, как Захар с хрустом сжимает кулаки.

Судорожно втягиваю носом раскалённый воздух. Склоняю голову ниже, будто желаю ему подчиниться. Волосы соскальзывают по плечам вперёд, обнажая заднюю поверхность шеи.

Я ёжусь в тот же миг, чувствуя, как горячее и частое дыхание Захара опаляет нежную кожу. Создаётся ощущение, что она стала тоньше в десяток раз. Будто все нервные окончания стали более чувствительными.

Стало мерещиться, что не дыхание Захара касается кожи под кромкой волос, а его горячие пальцы. Его влажные губы.

Я выдыхаю прерывисто, закусываю нижнюю губу. И поворачиваю голову так, чтобы улавливать каждое движение Захара. Не только в отражении, но и боковым зрением. Чтобы видеть, как он кулак разжимает и тянет руку ко мне.

Я вытягиваюсь стрункой. И жду. С отчаянием и болью жду прикосновения его пальцев к себе. К своей коже. Чтобы окончательно потеряться в его прикосновении. Раствориться в нём.

Ничего сейчас не имеет значение. Никто. Только он. Только жар его огромного тела, который обволакивает собой со всех сторон. Я, будто мелкая песчинка, подхваченная ураганом. Неважно, куда меня несёт. Главное, чтобы обратно на землю упала.

Лифт останавливается, створки распахиваются. Я с разочарованием и болью вижу, как Захар отступает. Вылетаю из лифта, сжимаю кулаки так, чтобы ногти впились в кожу. Слабая. Какая же я слабая. Вновь лужицей перед ним растеклась. Вновь забылась.

Забыла о том, что он занят. Забыла о том, что он скоро женится.

Забыла о боли, которую он мне причинил.

Обо всём забыла. Только запах его почувствовала. Так глупо. Безнадёжно. Только у дверей, ведущих в бассейн, замираю и оглядываюсь на подруг, которые нагоняют меня. Девушки ничего не говорят, только мои влажные ладошки обхватывают и сжимают, выражая безграничную поддержку, за что я им безгранично благодарна.

В раздевалке переодеваемся. Катюша хватает телефон, когда он начинает вибрировать в сумке. С улыбкой замечаю фотографию Игната на экране. С теплом смотрю на счастливую Катю, которая чуть подрагивающими пальцами проводит по экрану и подносит телефон к уху.

— Он так на тебя смотрел, — шёпот Ксю на ухо заставляет испуганно вздрогнуть.

Я так была поглощена картиной счастья и любви, что была написана на ангельском лице Кати, что даже не заметила приближения Ксюшки.

— Что? — спрашиваю чуть растерянно, дрожащим голосом.

— Он. Смотрел на тебя. Ир… — Ксюша поднимает руку и пальцами проводит по моей щеке, убирая короткие пряди волос, которые выпали из причёски. — Ириш, мне кажется, что он бегает от своих чувств. Он не просто смотрел на тебя сейчас, он пожирал тебя глазами.

6

Глава 6

Поплаваем?

Ира

— П-п-привет, — сама от себя не ожидаю того, что заикаться начинаю. — Я… Я… кхм… Ира.

Протягиваю влажную ладошку девушке. Одумываюсь. Вытираю её о ткань купальника, аккуратно пожимаю идеальные длинные пальцы девушки с аккуратным маникюром. В груди желчь разливается. Боль невыносимая. Эта девушка слишком идеальна. Во всём. И как бы я не пыталась найти хоть один изъян, чтобы возвысить себя, чтобы поставить себя выше неё, ничего не вышло.

Мои пальцы кажутся сардельками, по сравнению с её. Я торопливо прячу руку за спину, скупо улыбаюсь.

— Ты красивая, Ира, — чуть склонив голову набок, говорит Лея.

А мне слышится откровенная издёвка в её голосе. Пренебрежение. Я отворачиваюсь, обхватываю себя руками за плечи и сутулюсь. Хочу оказаться как можно дальше отсюда. Просто невыносимо.

Меня спасает лишь то, что нам говорят пройти к бассейну. Я первая ныряю. Ухожу под воду. Задержав дыхание, отталкиваюсь ногами от бортика, вытягиваю тело, проплываю до бортика. Выныриваю на поверхность, глотаю воздух. Моргаю, сбрасываю капли с ресниц. Приглаживаю влажные волосы. Разворачиваюсь, чтобы плыть обратно, но мне не позволяют это сделать чьи-то руки, упавшие на бортик по обе стороны от моих плеч. Стоило одного взгляда на чужие руки и удара встревоженного сердца, чтобы понять. Не он.

Глупое и влюблённое сердце тут же разочарованно застонало. А во рту разлилась горечь.

Идиотка.

На что я надеялась? У него здесь невеста. Не станет же он…

Я трясу головой и оборачиваюсь. Смотрю на смутно знакомого парня. Силюсь вспомнить, где я его видела. Черты его лица заострённые, отталкивающие. Мне хочется отстраниться, но когда я подаюсь назад, я лишь поясницей упираюсь в бортик, чувствуя боль.

— Круто плаваешь. Как русалка под воду ушла.

— Молодой человек, — говорю холодно, — отодвиньтесь, пожалуйста. Вы нарушаете моё личное пространство.

— Меня Сергеем зовут. А девчонки называют Поршнем, — парень играет бровями.

Я с некоторым отвращением смотрю на его брови, соединённые на переносице в одну. И вновь невольно сравниваю с Захаром.

— Я за тебя рада, — грубо говорю я, всё сильнее вжимаясь в бортик.

Если бы парень был одет, я бы непременно оттолкнула его от себя. Но одна мысль о том, что мне придётся прикасаться ладонями к обнажённой коже его впалой грудной клетки, вызывала дрожь отвращения в теле.

— О, дрожишь уже, — понижает голос до скрипа. — Соски напряглись. Давай, — начинает сопеть и руку к бедру тянет.

— Уйди от меня, крысёныш, — взвизгиваю, потеряв терпение.

Я сжимаю кулаки и бью ими со всей силы по плечам прилипчивого урода. Но Сергей даже не думает отодвигаться. Только напирает на меня. Омерзительными лапами скользит по моему бедру. Меня начинает колотить от отвращения. Раздаётся громкий всплеск, а затем я со стоном облегчения выдыхаю, когда вижу такое любимое лицо, на котором написана ярость.

— Не помешаю? — рычит низко, яростно.

Сергей вздрагивает. Но ладони не убирает. Натягивает на тонкие губы улыбку и поворачивается в Захару.

— Суровый, ты мешаешь.

— Силой зажимать девушку? — выплёвывает Захар, резко выкидывая руку вперёд, чтобы сомкнуть пальцы на предплечье Сергея.

Парень вскрикивает тонко, будто девчонка. Убирает от меня мерзкие руки. Я ухожу под воду. Выныриваю, чтобы заметить, как Сергей выскакивает из воды и скрывается в раздевалке. И тут же замираю, будто взгляд карих глаз меня приковал к одному месту.

Захар смотрит с такой яростью, будто винит меня во всех смертных грехах. Я глупо хлопаю глазами и хмурюсь. Вновь спиной вжимаюсь в бортик сзади. Я хочу раствориться, исчезнуть. Опускаю низко голову, ищу пути отхода, но Захар замечает мои метания. Он оказывается возле меня именно в тот момент, когда я дёргаюсь влево, чтобы уплыть. Кладёт руку на плечо. Прикасается едва-едва, а меня прошибает от макушки до пяток ударом тока. Вздрагиваю. С губ срывается взволнованный вздох.

Захар возвращает моё обмякшее и несопротивляющееся тело обратно. Кладёт руку на поясницу и прижимает к бортику.

— Ты что творишь, Суровый? — выдыхаю сипло, цепляясь за вопрос остатками разума, чтобы не раствориться в парне.

Чтобы не потерять остатки разума. Боже. Как он пахнет. И какой он горячий. Просто обжигающий. Там, где его кожа соприкасается с моей, будто ожоги остаются. Но отодвинуться я не могу. Это выше моих сил.

— Боже мой, Захар, — выдыхаю со стоном, когда пальцы молодого человека прикасаются к вершинкам груди, которые слишком чётко очерчиваются под тонкой тканью купальника.

— На кого такая реакция, Соколова? — рычит взбешённо Захар. — На прыща этого? Или когда на бёдрах Максима сидела?

— Ты с ума сошёл? — всхлипываю, с ужасом смотря в его лицо, которое исказилось до неузнаваемости от злости. — Пусти. Ты не имеешь права…

— Понравилось на нём верхом сидеть? А? — пальцами сжимает вершинку.

Я ненавижу себя за то, что с губ срывается стон. Всхлипываю и вскидываю руки вверх. На широкие плечи Захара. Но вместо того чтобы оттолкнуть наглеца, я впиваюсь дрожащими пальцами в горячую кожу.

— Прекрати. Немедленно прекрати. Ты не имеешь права, — шепчу слабым голосом.

— Я же сказал, что выигрыш будет моим, Ира, — Захар склоняет голову к моему плечу и срывает с моих губ сиплый стон, когда проводит по плечу кончиком языка, собирая прозрачные капли. — И твой первый раз будет моим.

Последние слова Захар хрипит с мукой. Будто ему сложно сдерживаться. Он сжимает с невероятной силой мои бёдра. Я приоткрываю губы, чтобы глотнуть воздуха. Мне жарко. Так жарко, будто кровь в венах кипит. Захар невероятно близко. От его кожи исходит нестерпимый жар.

Я опускаю взгляд на широкие плечи. Будто заворожённая, смотрю на капельки, которые блестят на смуглой коже. Я хочу собрать каждую губами. И языком. Я хочу вывести узоры на смуглой коже. Добиться того, чтобы она покрылась мурашками. И чтобы с идеальных пухлых губ сорвался стон. Я откидываю голову назад, с жадностью втягиваю воздух и вновь перевожу взгляд на Захара.

7

Глава 7

Что-то грядёт

Ира

Выхожу на крыльцо, втягиваю прохладный воздух и улыбаюсь Максиму, который стоит у машины и машет мне рукой. Спускаюсь по ступеням и направляюсь в сторону молодого человека, но мою руку вдруг с силой сжимают и заставляют остановиться. Оборачиваюсь резко, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу и начинает там заполошно стучать. Я готова увидеть Захара. С замиранием сердца жду, что вот он скажет мне сейчас что-то злое. А потом не отпустит с Максимом.

Но разочарованно поджимаю губы, когда вижу парня, который так настойчиво лип ко мне в бассейне. Свожу брови вместе и силюсь вспомнить его имя.

— Слушай, Ира, у нас там общение не задалось. Нам помешали.

— Меня от тебя спасли, — фыркаю и дёргаю рукой, пытаюсь вырваться из крепкой хватки.

— Слушай, я же пошутил, а ты так серьёзно восприняла мои слова.

— Я не люблю парней с тупым чувством юмора, — говорю холодно. — Отпусти мою руку, ты причиняешь мне боль.

— Ой, да что ты заладила? Больно ей. Не хрустальная, не развалишься.

— Это ещё одна причина, по которой я не хочу продолжать наше знакомство. Если ты меня не отпустишь, я заору.

— А я с радостью заткну тебе рот. У меня есть чем.

— У тебя сил просто не хватит, крысёныш, — я вскидываю ногу и бью урода по колену носком лофера.

Парень отскакивает от меня, начинает обзывать меня.

— Тварь. Я тебя ещё поимею. Ты у меня пощады просить будешь. Выть будешь.

— Смотри, как бы ты выть не стал, — уверенный голос Максима и твёрдые пальцы на плече вселяют уверенность, дарят чувство защищённости.

— Слышь, ты все правила нарушаешь. Не лезь, — мерзко скалится Сергей, потирая ушибленное колено.

— Потом о правилах поговорим. Пойдём, Ира.

— Куда ты её везёшь? Поиметь? Так быстро сдалась тебе целочка?

Максим вздыхает, убирает руку с моего плеча и, размахнувшись, бьёт Серёжу кулаком в лицо. Тот вскрикивает, как девчонка, и падает на землю. Зажимает руками нос, скулит и смотрит на Максима с испугом.

— Ты что? Ты из-за этой тёлки мне врезал? Мы с тобой столько лет знакомы. Наши отцы…

— Ты столь же бездарен, как и твой отец, — тихо, с угрозой в голосе говорит Максим. — Он угробил десятки жизней. И ты идёшь по его стопам.

— Твой отец ничем не лучше! Он убил ребёнка.

Я вижу, как Максима начинает трясти. Я торопливо подхожу к нему со спины, кладу ладони на плечи и быстро-быстро говорю:

— Максим, пойдём. Прошу тебя. Не нужно драться. Он же специально тебя провоцирует. Пойдём.

— А ты, сосалка, думаешь, что ему интересна? — улыбается окровавленными губами Сергей. — Ты себе вообще видела? Ты одежду где покупаешь? Или за соседками донашиваешь? Ты в его круг не входишь. Бледная моль, которую даже иметь не хочется. Он просто поспорил на тебя.

— С кровью из тебя ещё больше дерьма полилось, — улыбаюсь я. — Пойдём, Макс.

Я успеваю перехватить дёрнувшегося Максима за руку. На лице парня читаю явное намерение избить Сергея.

Я силой тащу молодого человека к его машине. Понимаю, что, если бы он не поддавался, я бы не смогла с места его сдвинуть.

— Зачем ты его ударил? Теперь проблемы будут, — шепчу с отчаянием я.

— Не будет, — Максим рассматривает свои разбитые костяшки пальцев. — Это ссыкло не станет никому жаловаться, потому что знает, что сам нарвался.

— Ты давно его знаешь? — я достаю из рюкзака влажные салфетки, беру руку Максима и прижимаю салфетку к ранкам.

— С детства. Наши отцы — партнёры по бизнесу.

— Какому? — спрашиваю отстранённо.

— Сеть медицинских клиник.

Я слышу по голосу Максима, что он не особо хочет об этом рассказывать. Улыбаюсь слабо и киваю.

— Спасибо тебе, что заступился. Ты меня спасаешь уже не первый раз.

Парень хмыкает, поворачивает руку и обхватывает моё запястье пальцами. Чуть сжимает. Открывает рот, намереваясь что-то сказать, но к нам кто-то подходит. Одновременно поворачиваем головы. И застываем. Максим мою руку сжимает, причиняя боль. А я, не ведая, что делаю, ногтями впиваюсь в его ладонь.

Земля уходит из-под ног, а мир сосредотачивается лишь на одном человеке. Карие глаза смотрят так, будто я совершила нечто ужасное. На скулах Захара ходят желваки, а лицо слишком белое. Слишком контрастирует с тёмными, чуть вьющимися волосами. Прохладный ветерок взъерошивает его волосы, несколько прядей падает на лоб. Мне до безумия, до ломоты во всём теле хочет протянуть руку и убрать их. Разгладить хмурую, глубокую морщинку между бровями. Лучше не пальцами, а губами. А потом прижаться к его рту. К губам, которые он так сильно сжимает, что они побелели.

— Пойдёте на неофициальное посвящение? — сквозь шум крови в ушах слышу голос Леи.

С титаническим усилием воли отвожу взгляд от бледного лица Захара, смотрю на девушку.

До чего она красива, Боже. Даже не верится, что настоящая. Будто фарфоровая кукла. Я понимаю Максима. В неё просто невозможно не влюбиться. В эти огромные зелёные глаза. И даже тот факт, что она невеста парня, которого я люблю до потери пульса, не отменяет этого.

— Посвящение? — глупо переспрашиваю я.

— Да. Четверокурсники устраивают. Вот, — девушка улыбается и протягивает мне листовку, — везде раздавали сегодня.

— Мне не попадалось, — растерянно говорю я. — А вы… вы пойдёте?

Я вскидываю глаза на Захара, смотрю в лицо Сурового, который стоит на месте, как истукан, и сверлит меня взглядом. Его глаза, в которых застыл лёд, перемещаются на наши сцепленные с Максом руки. Суровый сужает глаза и выдвигает челюсть вперёд, чтобы выплюнуть:

— Идём.

— Мне кажется, там будет интересно, — Лея переступает с ноги на ногу на высоких каблуках.

Она смотрит исключительно на меня. В сторону Максима будто боится кинуть взгляд.

Я медленно выдыхаю. Пытаюсь отрешиться от всего. Смотрю на неё со стороны. Лея напряжена до предела — спина ровная, тонкие пальцы сжимают подол юбки платья, длинные ресницы дрожат, как и губы. Глаза лихорадочно блестят.

8

Глава 8

Вязкий кошмар

Ира

Не знаю, что заставляет меня не дать подступающей темноте поглотить меня с головой. Но желание жить и сражаться за собственную жизнь, слишком сильное. Я понимаю, что лучше умру, чем позволю прикоснуться ко мне тому, кого я едва знаю. Кто мне омерзителен.

Кому-то, кроме Захара.

— Пусти меня, урод, — шепчу я губами, которые не желают меня слушаться.

Звуки едва слышные. Но Сергей замирает. Швыряет меня на диван в тёмной комнате и застывает надо мной, безумно улыбаясь.

— А ты крепкая девка, — склоняет голову к плечу и рассматривает меня с напускным интересом. — Уверен, кричать ты будешь громко. Я люблю, когда сопротивляются. Так даже интереснее.

— Ты сядешь, — выталкиваю слова с силой.

Я борюсь с головокружением. Веки слипаются, всё тело не подчиняется мне. Я будто стала забытой и бесполезной игрушкой, набитой синтепоном, которую закинули в кладовку.

— Ты не первая, кто говорит мне об этом, — Сергей подходит к дивану, склоняется ко мне и холодно улыбается мне в лицо. — Как видишь, я свободен.

— Это не продлится долго, — сиплю из последних сил.

— Мне надоела твоя болтовня. Рот свой закрой, — ладонь парня с силой сжимает мои щёки.

Даже слабость во всём теле не мешает почувствовать боль, сковавшую челюсть. На коже непременно останутся синяки.

— Так-то, мразь. Чуть позже я найду способ тебя заткнуть чем-то более интересным.

Во рту собирается горечь, я поворачиваю голову на бок, понимая, что меня сейчас может вырвать. И понимание того, что это отвратительное зрелище отвернёт Сергея от меня, может заставить его отказаться от его низких и подлых планов, вынуждает меня свесить голову с дивана.

— Фу! Тварь! Ты сейчас всё это сожрёшь с моих кросс! — орёт Сергей, с силой сжимая волосы на моём затылке. — Тварь мерзкая.

В моих ушах всё звенит. Я не сразу понимаю, что меня ударили. Ни разу в жизни мне не давали пощёчину. Боль приходит не сразу. Как и ощущение того, что по подбородку течёт тонкая струйка крови.

— Я тебя уничтожу.

Я вижу, как Сергей хватает с полки с книгами камеру, которую я до этого момента не замечала. Я пытаюсь сесть, побороть слабость, но ватное тело не слушается меня. Я вновь и вновь падаю на бок.

— Смотрите на эту мерзкую рожу нашей целочки, — урод снова хватает меня за волосы, откидывает голову назад и тычет лицом в камеру. — Она напилась до такого состояния, что не понимает, где находится.

Сергей что-то продолжает говорить, а я мысленно вою от отчаяния. Только бы кто-то решил заглянуть в комнату. Только бы кто-то спас!

И будто кто-то сверху услышал мои мольбы, потому что в следующий миг дверь в комнату с грохотом отлетела. В проёме я увидела две широкоплечие фигуры. Знакомые до боли. До слёз облегчения на глазах.

— Убью, — родной и такой любимый голос заставил всхлипнуть в голос.

Захар оказался возле Сергея в один прыжок. Размахнулся и ударил. Ударил так сильно, что Сергей отлетел на несколько метров, будто был тряпичной куклой.

— Что, Суровый, спор не хочется проиграть? Испугался, что я сорву цветочек в первый же день? — урод верещит низко, как девчонка, отползая от Захара.

Суровый не отвечает. Хватает Сергея за грудки, вздёргивает вверх, снова лупит по лицу. В этот раз парень отключается.

— Суровый, — Максим оказывается за спиной Захара, обе руки молодого человека за запястья перехватывает, — успокойся. Ты убьёшь его. За решётку хочешь?

Голос Максима звенит от ярости.

— Убью, — спокойно и решительно отвечает Захар.

Я не вижу его лица. Зато замечаю, как передёргивает Макса. Парень на миг прикрывает глаза, после чего спокойно говорит:

— Не стоит он того. У тебя скоро свадьба.

Я, пытающаяся сесть ровно, падаю обратно на диван. В бессилии утыкаюсь носом в обивку. Я издаю слабый стон. Этого оказывается достаточно, чтобы Захар развернулся резко и присел передо мной на корточки.

— Уйди, — шепчу, понимая, насколько ужасно выгляжу.

Осознавая, что на полу у дивана свидетельство моей несдержанности. Что воняет от меня сейчас нестерпимо.

— Ириш, — шепчет он тихим, срывающимся голосом и тянет ко мне руку, чтобы отвести волосы с лица. — Он успел… Ира…

— Максим, — всхлипываю и с мольбой смотрю на застывшего в напряжённой позе друга.

— Да? — молодой человек тут же оказывается рядом.

— Забери меня отсюда. Умоляю.

Я смотрю исключительно на Макса, но это не мешает мне заметить, как дёргается Захар. Как на его лице начинают ходит желваки. Парень резко поднимается и отходит к лежащему без сознания Сергею. Склоняется к нему, поднимает камеру. Кидает на меня острый взгляд и выходит из комнаты.

И только после того, как он уходит, слёзы начинают литься из глаз. Меня накрывает истерикой. Я вою, как ненормальная. Цепляюсь пальцами за пуловер Макса, который что-то бормочет, пытаясь меня утешить. Но его осторожные прикосновения и тихий голос имеют обратный эффект. Плакать я начинаю сильнее, захлёбываясь слезами, хлюпая носом и заходясь кашлем.

Максим подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Моё сознание снова начинает плыть. Я не замечаю, как вновь проваливаюсь в темноту. Только в этот раз выплывать из неё не спешу, потому что я знаю, что теперь мне ничего не угрожает.

Глаза приходится открыть, когда в сгиб локтя колется что-то острое. Я вздрагиваю и начинаю в панике биться, но слышу утешающий шёпот:

— Тише, милая. Тише. Я просто возьму кровь для анализов. Ничего страшного. Ты в безопасности.

Я слепо моргаю, привыкаю к яркому свету, а потом сталкиваюсь взглядом с добрыми серыми глазами, с мелкими морщинками вокруг. Я сразу понимаю, что это отец Максима, слишком похожи.

— Вот и всё. Вот так, — мужчина прикладывает вату и приклеивает её к сгибу локтя лейкопластырем. — Всё хорошо, видишь?