Спор на сводную

Глава 1. Акела промахнулся

- Ты гонишь, Кир? С чего это вдруг ты против? - Руслан наклоняется ко мне, ставя пустой бокал на низкий столик и тянется к другому.

Ночной клуб гудит, как улей - неразборчивый гул басов и голосов, мелькание света и навязчивый запах феромонов. Танцпол внизу пульсирует, будто у него собственное сердце, и оно бьется на пределе. У входа в VIP-зону дымно: кто-то курит, другие селфятся, третьи шарят глазами в поисках добычи.

Мы с Русом и Даном сидим в углу, отрезанные от общего ритма - наши напитки почти не тронуты, а девчонки, что битых полчаса пытались безуспешно протиснуться за наш стол, уже отвалились.

Мы оказались не заинтересованы в них, потому что, как всегда, перед началом нового учебного года подняли вопрос о продолжении нашей многолетней - еще со школы - традиции. Гусарский спор.

- Просто, - морщусь я, лениво откидываюсь на спинку дивана - здесь в випке они дико удобные. Для всего. - Надоело.

- Надоело? - переспрашивает недоверчиво мой второй лучший и столетний друг Богдан Голицын.

- Надоело и тупо скучно, - подтверждаю, не скрывая легкого раздражения. - Блин, ну третий курс уже, хватит фигней страдать.

- Не фигней, а благотворительностью! - возмущается Дан и поясняет, видя, что не понял не только я, но и Каверин. - Мы, не жалея себя, сеем разумное, доброе, вечное на неокрепшие умы юных прелестниц, которые…

- Заткнись, сеятель! - ржет в голос Рус.

Я присоединяюсь к его гомерическому хохоту.

Да уж, назвать наш ежегодный традиционный спор на соблазнение девчонок разумным и добрым - это лютая подмена понятий.

Но мне быстро становится не до смеха, когда друг напоминает язвительно:

- А я думаю, что против ты, Киря, потому что до сих пор не отошел от того, что в прошлый раз почти продул.

- Я продул?! - возмущаюсь прежде, чем понимаю, что это всего лишь провокация.

- Аха, Акела промахнулся - факт, - вторит Богдану Каверин, дерзко глядя на меня сощуренными глазами.

И хоть я знаю, что это не более чем развод - парни никогда не упускают возможности меня поддеть, - но все равно реагирую. Их подкол цепляет меня больше, чем нужно.

- Не трындите, а, - фыркаю, - "почти" не считается. Своего я в итоге добился, как и всегда. Матерые волки не промахиваются.

- Но это заняло у тебя больше времени, чем обычно, волк, - парирует Рус. - Ты понял, что теряешь хватку и поэтому сейчас сливаешься. Заранее.

- Я не сливаюсь. Я реально думаю, что мы это переросли. Ну неинтересно уже. Никто не проигрывает, и пари превращаются в тупо обмен баблом или ништяками. Тоска!

- Ну начал философствовать, - кривится Богдан. - Лучше признай, что твой прицел сбился, и мы отстанем.

Я закатываю глаза.

- Думайте что хотите. Я пас.

- Пас так пас, - повторяет он с усмешкой. - Значит, Рус, только мы с тобой на этот раз.

- Дуэль, - дует Каверин на свой указательный и тычет им в сторону Богдана.

Тот отвечает тем же.

Рус вытаскивает из кармана пятидесятицентовую монетку. - Орел - я. Решка - ты.

Монета взлетает, на миг ловит отблески дискошара и падает в ладонь хозяина. Он прикрывает ее, смотрит - и довольно улыбается.

- Орел.

- Тебе фартит. Опять ты первый, - фыркает Дан.

- Ну что ж, - Рус протирает руки, - на этот раз я хочу сыграть красиво.

- Ставка? - спрашиваю, все же проникшись их азартом. - При споре на двоих деньги ставить беспонтово, много не поимеешь. Так что ставите?

Каверин смотрит на Богдана с лукавой ухмылкой.

- "МакЛарен", Богдан, - он делает паузу. - Я хочу, чтобы ты поставил свой "МакЛарен".

- Эй, полегче! - он почти давится напитком. - Меня родоки за нее в бетон зароют. Я эту тачку пять лет выпрашивал.

- Не пять, не свисти. И я же не насовсем прошу - на три месяца. В мое единоличное пользование.

- А если разобьешь или помнешь?

- Куплю новую, - не ведет и бровью Рус и выставляет ладонь для скрепления договора.

Молча сверлят друг друга взглядами. Напряжение - как перед пенальти в финале чемпионата мира.

- Хорошо, - медленно выдыхает Голицын, лупя своей по ладошке Руса. - Но. Если ты проигрываешь, я выбираю тебе девушку на эти три месяца. Ни одного критерия не соблюдаем. На какую укажу, с той ты и мутишь. Без права отказаться. И водишь на все тусовки и мероприятия.

- Жестко, - отмечаю я.

Рус улыбается.

- Зато мотивирует.

И они снова бьют по рукам.

За соседним столом из кожи вон лезет, надеясь быть замеченной, блондинка с искрами в глазах, которая откровенно флиртовала с Русом. Но он даже не смотрит в ее сторону. Сейчас для него важнее наш спор, чем легкая победа.

Музыка становится громче. DJ меняет темп, и волна танцующих нарастает. Свет моргает. Нам подмигивают, машут, кидают соблазнительные взгляды. Руслан пьет свой коктейль залпом и встает.

Визуал

Она:

Я не просила новую семью.
И точно не просила, чтобы мой новый "брат" с первого взгляда решил, что я — проблема. И игрушка.
Он втянул меня в свою дурацкую игру, даже не подозревая, кто я.
А когда узнал… было поздно.
Слишком поздно.
Для него.

Он:

Я не собирался ввязываться в эту игру снова.
Но потом появилась она. Слишком дерзкая, слишком бесячая.
Я передумал и сделал ее мишенью. А затем узнал, что она - моя сводная сестра.
Но уже поздно все отменять. Да я и не хочу.

Глава 2. Младшая моя сестренка

Просыпаюсь от звона в ушах. Не сразу понимаю - это будильник или мой воспаленный мозг, который орет:

Вставай, придурок, ты и так в ж...

Поднимаю голову, щурюсь на экран телефона и вижу цифры, от которых хочется выть: девять пятнадцать.

- Охренеть.

Срываюсь с кровати как подорванный, спотыкаясь о собственные джинсы, натягиваю футболку, и, матерясь сквозь зубы, несусь в ванную.

Дергаю ручку - закрыто.

- Серьезно?! - колочу в дверь кулаком. - Петра, мать твою, ты издеваешься?! Быстро выходи оттуда. Это моя ванная!

Из-за двери раздается идеально спокойный голос, с той самой мерзкой ноткой, из-за которой я в детстве страстно желал столкнуть ее с лестницы:

- И тебе доброе утро, братик!

- Какого фига ты еще не в своем интернате?! - бешусь я, всерьез подумывая, не вынести ли мне эту дверь.

- Это и твой интернат тоже! - отвечает голосом как из рекламного ролика.

- Я его, к счастью, давно закончил, - парирую хмуро. - И прекрасно знаю, как там строго с дисциплиной. Ты, кстати, опаздываешь.

- Как и ты, - огрызается, и не думая открывать, хотя вода уже не льется - она явно там красится или делает еще какую-то фигню, которую вполне можно делать и в комнате.

- Ну ты долго еще?! - в бешенстве пинаю дверь - не на силу, так, на эмоциях.

Конечно, ей хоть бы хны. Петра в этом доме теперь как таракан - везде и всюду и не вытравишь.

Резко разворачиваюсь и иду в ванную в комнате отца. Все равно его нет, снова умотал в какую-то бессрочную командировку. Если честно, я уже и не помню, когда видел его больше чем на три дня подряд. Иногда кажется, что он живёт где-то параллельно, в каком-то другом сериале, где я - эпизодический персонаж. Поначалу бесило, потом привык. Сейчас уже даже не считаю, сколько дней мы не пересекались.

В душ лезу с ощущением, что отстаю от жизни на три круга. Мысли скачут. Вчерашняя тусовка, спор, мой самоотвод. Появляется сомнение - может, зря я выпилился? Да, интереса поубавилось, но и отбиваться от стаи тоже не але. Надо еще подумать.

Умываюсь ледяной водой, вбиваю в волосы шампунь, сбиваю его за десять секунд, выскакиваю из кабинки, едва не поскальзываясь на ковре. Быстро вытираюсь чем попало - отцовским халатом, кажется, полотенце искать тупо некогда. Швыряю его на пол и пулей влетаю в свою комнату - одеться, схватить ключи от тачки, рюкзак, потом кроссы - и вперед.

И снова - бац. Опять она.

Выплывает из моей ванной, сверкающая, как только что с подиума Милана. Ну не зря же модель.

Секунду просто смотрим друг на друга.

- Ты еще здесь?! - вырывается у меня.

- У меня показ, я сегодня не еду. Расслабься.

Не отвечаю - плевать.

Вылетаю на улицу, прыгаю в тачку, щелкаю ремнем. Мотор заводится сразу, взрываясь ласкающим слух рокотом, и я жму по газам. Внутри все бурлит - ненавижу опаздывать.

И да, ненавижу, что Петра теперь живет с нами. Точнее, со мной. С отцом она, кажется, и не виделась, с тех пор как переехала. И мама, конечно, гениально придумала - свалить за границу ради развития своего бренда, оставив на моей шее восемнадцатилетнюю инфлюенсершу с глянцевой физиономией и голосом в стиле "отстань, не мешай мне жить".

Город скользит за окнами, сменяясь как стекла в калейдоскопе.

На красном торможу в последний момент, не успев проскочить и в досаде бью по рулю. Да что за…?

Первое утро учебного года. Отличное начало, Ломакин.

Слева от меня в соседнем ряду какая-то девчонка кидает взгляд. Узнала - улыбается.

Отворачиваюсь, не реагируя. Сегодня даже это не радует.

И чувство такое паршивое… Вот чего ждать от дня, который начался так погано?

Какой еще подставы?.. Экзамен заставят сдавать или НЛО на парковку универа приземлится?

Это если мне сильно повезет. Но что-то подсказывает, что такой фигней я не отделаюсь…

Глава 3. Девочка

Первая пара, конечно, до свидания. Я даже не пытался на нее успеть. Иду спокойно сразу ко второй.

Спокойно, потому что староста ко мне неровно дышит и всегда прикрывает. Есть все же приятные бонусы у моего статуса первого красавчика на потоке. Хотя и минусы свои тоже имеются…

Двигаю по коридору в сторону аудитории, где начнется следующая лекция, чтобы дождаться там свою группу и пацанов. Они, в отличие от меня, на философию все же успели. Но тоже со скрипом - о чем свидетельствуют сообщения в нашем приватном чатике.

На занятии они оба явно не скучают, а активно переписываются - за разговоры на лекциях у нас безжалостно удаляют, а сидеть в телефоне хоть и запрещено, зато палится это куда как сложнее. Под видом конспектирования вполне можно успевать перекинуться парой слов. Тем более многие и пишут лекции не от руки, а сразу в гаджеты. Так и легко выделять и структурировать материал, и не приходится потом разбирать собственные каракули и сокращения.

Богдан без устали бомбит чат фотками первокурсниц, с его точки зрения, заслуживающих того, чтобы стать жертвами Руса. Когда нафоткать-то успел?! Ни Рус, ни я с его мнением не согласны и отвергаем всех кандидаток, сопровождая каждую комментариями и угорая.

Уткнувшись в телефон, ржу над очередным ответом Каверина, когда из бокового ответвления в коридоре неожиданно выходит девчонка.

Не выходит - вылетает. Резко материализуется из ниоткуда, и я врезаюсь в нее всем телом. Рюкзак соскальзывает с плеча, телефон плашмя падает на пол, встречаясь с бетоном с таким звуком, от которого у меня тут же схватывает все зубы. Стопудово паутина на экране…

Наклоняюсь за ним - ну че за?.. Ну новый же телефон!

- Ты слепой?! - прилетает хамское сверху.

Поднимаю глаза. Девчонка стоит с таким видом, будто я сбил ее насмерть.

- Ты вообще смотришь, куда прешь?! - продолжает наезжать.

- Сорян?.. - фигею я от такой простоты. - Это ты вылетела из-за угла, как... - обрываю фразу на полуслове, всматриваясь в нее.

Мордашка дико возмущенная и незнакомая. Хм…

Роста среднего. Волосы темные, длинные, зализанные в высокий хвост. Лицо кукольное, а взгляд ледяной. Не суперкрасавица, но дерзкая - капец!

- Как кто? - прищуривается, с вызовом вздернув подбородок.

- Как неуправляемая торпеда, - мой тон тоже становится претенциозным.

Я тоже умею наезжать. Я - чемпион в этом виде коммуникации.

- Ага. А ты - как бетонная стена. Только с интеллектом кирпича.

- Ты вообще берега попутала?! - натурально одуреваю я от ее наглости и выпрямляюсь, подобрав мобилу с пола.

Теперь она смотрит на меня снизу вверх, но ее это ни разу не смущает.

- Это ты попутал, потому что у тебя явно проблемы со зрением и хорошими манерами.

- Девочка, ты бы не борзела, а. На ровном месте начинаешь разговор с наезда, а теперь еще высказываешься насчет моих манер?

- "Девочка"? Серьезно? - ее бровь поднимается так высоко, что, кажется, уйдет на затылок. - Если я и борзая, то у тебя, судя по всему, эго размером с Китай!

- Слушай, китаянка, - окончательно теряю я терпение, заводясь. - Ты налетела на меня, как бешеная, разбила телефон, и вместо того, чтобы извиниться, меня же и обвиняешь. И у кого из нас двоих раздутое до безразмерности эго?

- У тебя, очевидно! - кидает она. - Хотя прости, забыла, что это стандартная комплектация у каждого второго самовлюбленного мажорчика.

- Мажорчика?! Ты меня знать не знаешь.

- И не хочу знать, поверь. Хватает того, что вижу - очередной гламурный идиот с привычкой считать себя центром вселенной. Тупость, самоуверенность и духи "я купил их за папины деньги".

Ауч - удар точный. Не в лицо, но по самолюбию - прямым в челюсть. Я сжимаю зубы.

- Если бы ты не летела, как сумасшедшая…

- А ты бы не пялился в телефон, как последний идиот, - она перебивает. - Но, конечно, виновата я - что не обогнула тебя по орбите.

Ее тон и презрительный взгляд срывают у меня все предохранители. Я впервые напарываюсь на такую… заразу!

Вообще без тормозов, курица!

- У тебя явно проблемы, девочка. И с головой, и с воспитанием.

- А у тебя - с тем, чтобы держать себя в руках. Смешно, кстати - строишь из себя хозяина жизни, а из-за разбитого экрана на своем огрызке завелся, как девочка малолетняя. Смотри, не заплачь.

- Ты вообще охренела, малая?! - взрываюсь я от ее слов.

- Охренела, потому что посмела сказать тебе правду о твоей псевдо исключительности? Брендовые шмотки, стильная причесочка, а вместо мозга понты.

- Да ты…

- Про себя я все знаю. А теперь отвали, мажорчик. Мне некогда слушать поток твоего самовосхищения. И так опаздываю, - последнюю фразу она произносит едва слышно.

Скорее, себе, чем мне. И, развернувшись, уходит. Просто уходит. Спокойно и уверенно.

Я стою, взбешенный, с пульсом под тысячу, и смотрю ей вслед.

Глава 4. По гамбургскому счету

На паре сижу, как зомби. Препод что-то бубнит у доски, чертя на ней какую-то мудреную схему. Я хоть и таращусь на него во все глаза, почти не моргая, но не слышу ни слова из того, что он нам вещает.

Пальцы машинально крутят ручку над раскрытым блокнотом, но за последние двадцать минут я ничего в него не записал. Мыслями я все еще в том чертовом коридоре, снова и снова прокручивая в голове сцену моей беззубой пикировки с бесячей пигалицей, сделавшей из меня, Кирилла Ломакина, какого-то шута, над которым потешался весь универ. И при мысли об этом настроение мое ухудшается с каждой секундой, становясь стабильно ублюдочным.

Ладно бы просто налетела и нагрубила - фиг бы с ней. Даже извинения ее за разбитую мобилу мне даром не сдались, но выставить меня на посмешище перед всеми… это она зря.

Как она прошлась по мне? "Мажорчик", "понты", "интеллект кирпича", "псевдоисключительность"…

Чем больше вспоминаю, тем сильнее закипает кровь.

Я просто обязан поставить ее на место. Ответить за публичный позор. По гамбургскому счету…

Да, я отомщу этой кукле-первогодке - она явно новенькая, потому что раньше я ее у нас не видел.

Только что бы такое придумать, чтобы и красиво, и умно, и с душой - в моем стиле?

Публично сраться с ней - не вариант, а вот унизить так же, как она меня, при всех - это было бы сладко. И я увлеченно перебираю варианты.

Но в голову лезет все какая-то детсадовская ерунда - не за косички дергать и портфелем по голове лупить, но не сильно интеллектуальнее.

Я начинаю злиться на свою некреативность, когда треснутый экран загорается новым сообщением от Богдана. Тычу в уведомление и в чат загружается очередная фотка.

"А эта киса как тебе, Рус - по зубам или нет?"

И стикер с оскалом.

Я даже не вглядываюсь в девицу - не моя война. Равнодушно смахиваю окно с чатом в сторону, закрывая его, и жму на кнопку блокировки телефона, чтобы трещины на дисплее не царапали мне глаз, вновь напоминая о дерзкой занозе. Но стоит только экрану потухнуть, в мозгу тут же вспыхивает сигнальная лампочка. Или скорее ракета.

И по телу проходит дрожь возбуждения - вот же оно! Оно самое. То, что нужно!

Это же идеальная возможность и отомстить, и насладиться шоу из первого ряда.

Всего-то и нужно - назначить ее объектом спора, сделать мишенью для Руса. И когда эта выскочка западет на Руса, вкрашится в него без памяти - он это умеет, - я с превеликим удовольствием открою ей глаза на то, что она - лишь предмет нашего спора. Ничто. Ставка в игре.

И посмотрю, как вся ее борзость с нее облетит.

Как только звенит звонок с пары, Рус тычет мне кулаком в плечо:

- Ты сегодня вообще где - в космосе? - ржет. - Приземлись, а то без тебя тут не так весело.

- Я уже приземлился. И я в деле, - бросаю, когда к нам подходит и Богдан, и мы вместе топаем на следующую лекцию.

- Что за дело? - не врубается он, переводя взгляд с меня на Каверина, тот пожимает плечами - без понятия.

- Я говорю, что готов участвовать в нашей суперигре.

Они снова переглядываются:

- Эээ, ты же вроде вчера…

- Ответ досрочный - я передумал. И уже нашел кандидатку - подходит на одиннадцать из десяти.

- Да ладно! Засвети фотку, - загораются глаза у Дана.

- Фотки нет, - признаюсь. - Но она - то, что доктор прописал. Отвечаю.

- А кто такая?

- Первокурсница, скорее всего. Я ее раньше не видел.

- Ладно, девчонка подождет, - тормозит Рус у автомата со снэками и покупает себе батончик.

Сколько его знаю, он и пяти минут не может без сладкого. Богдан в это же время продает душу другому вендингу за банку энергетика.

- А что с твоей ставкой? Чем ты убедишь нас взять тебя обратно?

- Кстати, да! - поддерживает его Дан. - Я своим "Маком" рискую. Ты не можешь поставить мень…

- Моя ставка - отцовская яхта, - перебиваю я, и они оба замирают.

Каверин перестает жевать свой батончик, а Голицын, подавившись, выплевывает шипящий "Монстер", я едва успеваю увернуться от фиолетового фонтана.

- Ты серьезно сейчас? - таращится Рус, офигев от моей щедрости, но я очень хочу его промотивировать.

Я заинтересован в его победе даже больше, чем он сам.

Киваю:

- Серьезно. Не навсегда, конечно, а, скажем, на неделю или две.

- На мою днюху? - подсказывает он.

- Идет, - мы встречаемся кулаками.

Ну все, я снова в игре. Осталось как-то найти заразу и забить за ней место первой "жертвы".

Ждать до следующей очереди я не намерен.

Глава 5. Не кусаемся

Войдя на экономику, усаживаемся по местам - до звонка минуты две.

Я копошусь в рюкзаке, когда Богдан, сидящий позади нас с Русом, тычем меня в плечо кулаком. Оборачиваюсь на него.

- А если он продует? - напоминает он о встречной ставке - наказании за проигрыш.

И я зависаю - о нем-то я не подумал.

Потому что вовсе не хочу, чтобы Рус проигрывал. Я заинтересован как раз в обратном. Но назвать что-то нужно по правилам, и я, конечно, придумаю.

Сейчас главное - найти ее поскорее и натравить на нее Каверина.

Задумавшись над тем, где проще всего поймать первокурсников и беспалевно показать ее пацанам, вдруг слышу, как Рус слева тихо присвистывает, и одновременно голос Богдана за спиной:

- Ля, какая…

Заинтересовавшись, кого это они увидели - у нас новая преподша или что? - поднимаю взгляд от стола. Интуитивно смотрю в сторону двери, и глаза будто натыкаются на стену. Голова буквально дергается назад, как от столкновения, и в ту же секунду внутри меня пикирует реактивный бомбардировщик - я вижу ее.

Ту выскочку, что одним своим существованием умудрилась испортить мне первый же день в универе.

Нокаутировала настроение и покусилась на репутацию.

Челюсть самопроизвольно мстительно сжимается, и я промаргиваюсь, не веря глазам - это реально она? Но она не исчезает, оставаясь стоять на том же месте. Это открытие меня буквально парализует. Все остальное на мгновение теряет смысл.

И какого фига она нарисовалась здесь? У первого курса этих лекций нет. Вариантов немного - или она ошиблась дверью, чему я, кстати, ничуть бы не удивился - с ее "талантом" ориентироваться в пространстве она может лекционный зал и со спортивным перепутать.

Или все же она не первогодка, как я поспешил решить.

Девчонка задерживается в дверях и сзади ее подталкивает, войдя следом, наша экономичка Алла Николаевна, доброжелательно приглашая:

- Ты новенькая? Проходи. Занимай любое свободное место. Твои новые одногруппники не кусаются, - и добавляет, с ухмылкой окидывая взглядом аудиторию: - Надеюсь…

Поток взрывается дружным хохотом.

Все, кроме меня. Я просто сверлю ее глазами. Не Аллу - новенькую. И тут вдруг слева от меня раздается голос Каверина:

- На вашем месте, Алла Николаевна, я бы не заявлял это так уверенно, - смеясь, выкрикивает он.

- А кто кусается? - резко отбивает его шутку преподша, ничуть не смутившись. - Может, ты, Руслан?

- Я - нет, - идет он на попятную. - А вот за Ломакина не поручусь.

Чтоб тебя…

Срываюсь взглядом на друга, мог бы - убил. Какого хрена он меня приплел к своему обмену остроумием с экономичкой? Я вообще не при делах. Если коза сейчас повернется, чтобы взглянуть на этого юмориста, увидит и меня с ним рядом. А это мне пока ни к чему.

Но переживаю я зря - в нашу сторону она даже не смотрит. И ни в какую другую. Не бегая глазами, гордячка держит курс строго на центральный проход и с независимым видом усаживается на третий ряд с краю. Не обращая никакого внимания на выкрики парней:

- Эй, красотка, у меня свободно! - старается один абориген.

- Лучше сюда! - рекламирует себя другой.

- Кисуль, давай к нам. Мы кусаемся только если попросишь, - обещают третьи.

И это, конечно, мои.

Ну что за дебилы, а?.. Чего они все так накинулись на нее - свежее мясо почувствовали?

Большинство из них обломает зубы об это "мясо". Но разве они перестанут пытаться?..

Ни за что.

Но новенькую это не трогает. Она будто их и не слышит. Все их приглашения отскакивают от нее, как пули от брони. Так, фоновый шум, не более.

И это ее демонстративное безразличие, как будто все мы здесь недостойны ее высочайшего внимания, бесит и раздражает даже сильнее, чем наша стычка в коридоре.

Сижу, сжав ручку, как рукоять ножа, пальцы ноют от напряжения.

Ну и у кого из нас понты?

- Яна Крамер, верно? - спрашивает у нее Алла, заглянув в журнал.

- Верно, - отвечает она.

- Крамер? - шепчет, наклонившись ко мне Рус. - Это что за фамилия - немецкая?

- Еврейская, - хмыкаю я.

И тут же мой телефон и часы на правой руке Руса синхронно вибрируют - это может быть только сообщение от Голицына в наш чат.

- Чё с телефоном? - таращится на трещины Каверин.

- Уронил, - отмахиваюсь я и тычу в уведу, загружая послание.

"Не знаю, что там у тебя за первоклассная первокурсница, Кир, но я предлагаю ставить на эту Яну. Галочка по всем критериям".

Гашу улыбку - все получается даже проще, чем я думал. Мне не нужно убеждать их выбрать ее, они сами готовы открыть на нее охоту.

"Уверен?" спрашиваю чисто для протокола.

"На сто процентов" приходит без паузы.

Глава 6.Загадки

// Яна

Стараюсь внимательно слушать и вникать в суть того, что говорит преподаватель, но мысли то и дело уплывают в сторону, снова и снова возвращая меня к злосчастному утру. Все, что могло пойти не так, пошло не так и даже хуже.

На самом деле, неприятности начали сыпаться на мою голову еще вчера - из-за обрушившейся на итальянскую Ривьеру грозы мой рейс перенесли на утро, и я уже прекрасно понимала, чем это обернется: опозданием.

Опозданием в первый же учебный день в новом для меня ВУЗе. Это же то, что нужно, чтобы чувствовать себя уверенной и произвести "отличное" первое впечатление.

Я и так не большой мастер вливаться в новые коллективы, особенно в те, где все друг с другом уже знакомы, сбились в группки и кружки по интересам, и лишним в их круг вход закрыт. А тут еще мое такое нелепое появление. К третьей паре…

Мда, не на такой первый день я рассчитывала. Мне даже не хватило времени завезти чемодан, пришлось оставить его в камере хранения. И все равно я опоздала.

Так себе начало, да?

А потом… потом еще был он. Этот напыщенный самовлюбленный мажор, который снес меня в коридоре, окончательно добив и без того паршивое настроение. Как можно так идти и не смотреть по сторонам?! Еще и меня пытался крайней сделать!

Нет, ну честно - я уже была на пределе. Сутки не спала, дергалась из-за перелета и дурацкого опоздания. Я и не должна была быть с ним милой. Я даже не собиралась…

Но и срываться на нем не стоило. Признаю - перегнула, наговорила лишнего. И пусть он вел себя тоже не сахар, и вообще влетел в меня именно он, как бы ни пытался убедить меня в обратно, все же мне не стоило устраивать спектакль.

Зачем так сразу наживать себе врагов?

И без того ведь ясно, что легкой прогулкой этот новый период в моей жизни не будет. Не из тех я, кто сразу обрастает подружками и становится душой любой компании. Но я, по крайней мере, не планировала становиться антигероиней с первого же дня.

Теперь остается только надеяться, что этот хам - чертовски красивый, не могу не отметить - из другой группы. Я слишком хорошо знаю, как это бывает: один конфликт - и ты в черном списке навсегда. А мне это точно не нужно.

Делаю вид, что тщательно конспектирую, но внутри все еще бушует раздражение.

На себя. На мажора. На обстоятельства.

И на то, что, кажется, я снова наступаю на те же самые грабли…

Я смотрю на людей в аудитории, слушаю их разговоры, и понимаю - я не вписываюсь. Всё и все здесь мне чужды и далеки. И пусть я знала - догадывалась, - что так будет, все равно испытать это неприятно.

А этот "теплый прием", который мне оказали - в досаде я даже на время закрываю глаза.

Эти плоские шуточки про "не кусаюсь" и приглашения сесть рядом - бросает в дрожь от одного воспоминания. Бррр… Хочется провалиться сквозь деревянный пол и исчезнуть хотя бы до следующей пары. А лучше до завтра.

Мне все это не нужно, я не хочу к себе никакого лишнего внимания. Хватит и всего того, что уже на меня свалилось. Дополнительные "бонусы" переезда в новый город мне просто не вынести.

Может, зря я поддалась на уговоры мамы и согласилась поехать с ней? Сама прыгнула в пасть льву, а теперь жалуюсь.

Но разве я могла ее бросить? Ей предстоит еще более серьезное испытание, и моя поддержка нужна ей как никогда. Я здесь поэтому - ради нее. И я не жалею.

Ей это действительно нужно.

Когда всё в жизни снова разворачивается на сто восемьдесят градусов, нужен кто-то родной рядом. Сейчас ей страшнее, чем мне, и именно поэтому я не могла остаться.

Не могла оставить ее одну. Не сейчас.

Так что хватит ныть. Подумаешь - кучка московских мажоров, и не таких обламывали. Так что все будет норм.

Потом. А сейчас… пусть хотя бы закончится этот безумный день спокойно.

Без новых стычек и потрясений.

Пожалуйста!..

Звонок звучит как спасение.

Я быстро собираю вещи, не давая себе оглянуться - вдруг увижу чью-то слишком оценивающую улыбку или еще один ироничный взгляд.

Выходя из аудитории, чуть не врезаюсь в плечи и рюкзаки других таких же спешащих, но обогнав на пару метров плотную студенческую массу, наконец могу выдохнуть.

Делаю несколько быстрых шагов по коридору и почти расслабляюсь, поверив, что смогу спокойно дойти до следующей аудитории, когда сзади раздается:

- Яна, стой, подожди секунду!

Голос кажется знакомым… Но откуда? Ах, да, это же тот самый юморист, который сам не кусается, но имеет зубастых друзей… Руслан, кажется.

Секунду колеблюсь - сделать вид, что не услышала, или развернуться и заруинить этот день окончательно.

Все же оборачиваюсь.

Высокий, даже слишком, атлетичный, с татушками на запястьях и обаятельной улыбкой, которую явно тренировал перед зеркалом. И сейчас он проверяет на мне ее воздействие, улыбаясь так, словно мы знакомы сто лет и расстались только этим утром после бурной ночи.

Глава 7. Лучшая подруга

Когда заканчивается последняя пара, я не то что выхожу - удираю из аудитории. Скидав все в сумку, мчу на выход, не глядя по сторонам. Чтобы даже случайно не встретиться ни с кем взглядом и не услышать еще какое-нибудь предложение помощи - хватит с меня. Мне бы только забрать чемодан, добраться до Дашки и выдохнуть. Это был очень длинный и очень трудный день…

Выйдя с вокзала, вызываю такси на присланный Дарьей адрес и загружаюсь в него. Водитель с разговорами не пристает, и меня это более чем устраивает.

Смотрю в окно на город, хоть и сильно изменившийся внешне, но такой же шумный и бешено активный, каким я его помню. В последний раз я была тут…

Давно.

Телефон вибрирует, и я улыбаюсь, догадываясь, что это снова Даша, нетерпеливо вопрошающая, когда же я уже приеду. Но это мама, спрашивает, закончился ли мой первый учебный день и как прошел. Пишу ей лаконичный ответ, обещая попозже позвонить и все рассказать. Хотя это точно будет не все.

Но только успеваю отправить, как приходит сообщение и от Даши, заставляя меня вновь улыбнуться. Сколько я ее знаю, Томилова никогда не отличалась терпением. А знаю я ее очень давно - мы хоть и из разных городов, но занимались одним видом спорта и часто пересекались на соревнованиях, в летних спортивных лагерях, а потом и вовсе были неразлучны целый год, когда я переехала в Москву к ее тренеру. Мы все делали вместе и вообще, были как сестры, пока я не… не завязала со спортом.

Дашка играет до сих пор, я слежу за ее успехами, болею и горжусь. И когда я узнала, что приеду на неделю раньше мамы, вопрос, где мне остановиться на эти дни даже не стоял - я сразу написала Даше. И она, не раздумывая, ответила:

"Конечно, будешь жить у меня, без вариантов".

Судя по адресу, место жительства семья Томиловых сменила, но я не думала о том, куда меня везут, пока таксист не останавливается у высотки с зеркальными дверьми и швейцаром. Я ошарашенно замираю.

- Вы уверены, что это тот адрес? - уточняю на всякий случай.

Таксист хмыкает:

- Тут других таких и нет.

Чувствуя себя самозванкой, поднимаюсь на нужный этаж - и вот она, дверь. Такая же вычурная и блестящая, как и все здесь. Я шагала по ковру, стараясь не касаться пола, и чемодан бы точно тащила в руках, если бы за мной его не катили.

Звонок нажимать не приходится - дверь уже открыта, и на пороге стоит радостная Дашка. Такая же, какой я видела ее по телеку и в сети. Она кидается ко мне с визгом и обнимает так, будто не прошло этих трех лет, будто мы виделись совсем недавно. Втягивает меня в квартиру и закрывает дверь.

- Янка, наконец-то! Как же я соскучилась! Проходи давай. Ты вообще не изменилась, - тянет с восхищением, оглядывая меня с ног до головы. - Все такая же! Даже прическа та же.

- Зато ты изменилась, - улыбаюсь я, сбрасывая кеды. - Только голос знакомый.

- Пойдем, покажу тебе твою комнату. Это гостевая, но тебе должна понравиться - она уютная, - щебечет, не переставая, Даша. - Ты, наверное, хочешь принять душ?

- Очень хочу, - признаюсь честно.

- Тогда не мешаю, а как будешь готова, приходи на кухню - у меня тысяча вопросов!

Квартира… Нет, это не квартира, это дворец, полная катастрофа для самооценки. Белые стены, мраморные колонны, панорамные окна. Гостевая - больше, чем вся наша квартира в Воронеже. А кровать… я боюсь садиться, чтобы не испортить это совершенство, попавшее сюда прямо со страниц журналов об интерьере.

Ванная тоже впечатляет, но я стараюсь не зависать, разглядывая ее великолепие, а сосредоточиться на душевой кабине - хотя бы она выглядит почти обычно. Почти…

Кухня у Дашки тоже как из глянцевого журнала, только с другой страницы - огромный каменный остров по центру, высокие барные стулья, все дорого и стильно. Но главное - в ней пахнет кофе, настоящим, как из кофейни, а не из кофе-автомата. Я глубоко вдыхаю его дразнящий аромат и подруга, знающая, что я кофейная маньячка, смеясь, ставит передо мной большой стеклянный стакан с образцово слоистым латте.

- Как же круто, что ты теперь здесь. Жалко только, что всего на несколько дней. Я бы тебя насовсем оставила!

Я улыбаюсь в ответ, пробуя пенку на вкус - он идеальный.

- Несколько дней у тебя, а в Москве я надолго. Так что, надеюсь, видеться будем часто. Хотя, - спохватываюсь, что сморозила глупость, - с твоим графиком ты, наверное, вообще дома редко бываешь?

- Ага, - кивает она, - не угадаешь. Но тебе повезло - я вынужденно выпала из турниров из-за травмы. Так что пока гуляем. И время удачное - как раз начало учебного года, не пропущу. Первый курс, все-таки. Надо вливаться. А ты как - учебу закончила или еще нет?

Я смеюсь, отставляя кружку.

- Даш, я всего на два года старше тебя, а не на десять. Я на третьем курсе, перевелась в связи с переездом.

- А, точно, - ничуть не смущается она. - А куда перевелась?

- На международные отношения, - чувствую, как краснеют щеки - понимаю, как пафосно это звучит.

- Ого… - у Даши округляются глаза. - Круто. А так вообще можно?

- Мне помогли, - отвечаю уклончиво, мысленно молясь, чтобы она не стала расспрашивать дальше.

Глава 8. Девочка, танцуй

Клуб, куда Дашка все-таки меня притащила, выглядит так, будто сюда пускают только мировых звезд.

Очереди на входе нет, но не потому, что мало желающих, а потому, что все решается одним взглядом внушительного вида секьюрити и кивком в сторону - ты проходи, а ты пошел вон. И мне бы, конечно, указали "вон", не будь со мной Даши. Точнее, меня с ней. Нас пропускают незамедлительно, она даже не сбавляет шага рядом с охраной.

Что неудивительно - Дашка и есть мировая звезда. Пусть и начинающая.

Она и выглядит как звезда - уверенная и яркая.

Да и я тоже сегодня выгляжу как звезда. В Дашкином платье - своего подходящего у меня не нашлось. Точнее, все мои были безжалостно ею забракованы еще на стадии "покажи, что там у тебя".

- Это ты в библиотеку собралась? - осведомилась подружка, когда я вытащила на свет божий свое любимое платье-футляр цвета шоколад. - Вот туда этот лук идеальный, а мы идем в ночной клуб. В очень модный и пафосный. И мы должны там блистать.

Я пыталась возражать, заикнуться, что лучше останусь дома, но не тут-то было - Томилова была непреклонна.

- Это не обсуждается! Ты идешь и все тут. Ну мы столько времени не виделись! Ну как можно это не отпраздновать?!

- То, что мы долго не виделись? - вякнула я, на что сразу получила:

- Не ерничай. Ты прекрасно поняла, что я имела в виду. Будем отмечать то, что мы снова вместе, и что обе начинаем учиться.

- Начинаешь только ты…

- Ты тоже начинаешь - в Москве.

И вот я здесь. В этом пафосном клубе в Дашкином платье - черном, блестящем и ультракоротком - и туфлях на каблуках, которые я не надевала с выпускного. Это испытание, но с этим платьем ничто другое надеть нельзя.

Как только мы входим, тут же тонем в гуле очень громкой музыки, голосов и клубах цветного дыма. А от дискотечного света у меня начинает очень быстро рябить в глазах.

Нас поглощает толпа таких же богато разодетых - Даша была права относительно местного дресс-кода - людей. Все улыбаются, обнимаются, пьют, снимают сторис - веселятся на полную. Я стою рядом с Дашей, стараясь не отставать от ее энергетики, но ощущаю себя не то чтобы лишней, скорее… не вписывающейся. Как и в универе.

Но как ни сильно мое желание сбежать, я знаю, что останусь. И ради Дашки, и ради себя - мне надо привыкать. Пора. Эта гламурная жизнь догонит меня уже скоро, так что лучше, если я буду готова к ней. Хотя бы частично…

- Все будет круто, - успокаивает она меня, - расслабься. Я с тобой.

Подруга чувствует себя здесь как рыба в воде. Она тут своя - с ней здоровается каждый второй, и каждому она представляет меня:

- Это Яна! Моя подруга. Мы вместе играли - вы не представляете, какая она была крутая!

Я уже сбилась со счета, в какой раз это слышу. Натянуто улыбаюсь, киваю, бормочу ответ банальное "Привет, приятно познакомиться".

Музыка становится еще громче, диджей выкрикивает что-то в микрофон, и клуб будто взрывается на доли секунды. И я взрываюсь вместе со всеми, начиная потихоньку втягиваться во всеобщее веселье и драйв. Вообще-то я любила вечеринки и умела отрываться, пока… пока не пришлось отказаться от них.

- Все в порядке? - Дашка кричит мне в ухо, всучив бокал с неоновой жидкостью, кисловатой на вкус. - Сильно шумно?

Я улыбаюсь и машу рукой - мол, все нормально. И правда, все почти нормально. Просто слишком… ярко и много всего сразу.

Но я держусь. И я привыкну. И - кто знает - возможно, мне даже понравится.

- Пойдем, - тянет меня Даша куда-то сквозь толпу. - На втором этаже наш столик, Рита с парнем подтянулись, ты с ней точно сойдешься.

Я киваю и иду за ней.

Толпа сгущается. Мы пробираемся между танцующими, и я стараюсь не зацепить никого локтем. Сердце стучит чуть быстрее - то ли от жары, то ли от басов, то ли от предвкушения чего-то.

На втором этаже чуть тише - по крайней мере, можно говорить, не перекрикивая музыку. Воздух легче, свет чуть приглушеннее, и публика кажется спокойнее.

Компания уже в сборе. Две девчонки и трое парней. Все такие же яркие, громкие, уверенные. И снова представления:

- Это Рита, это Леша, это Никита… А это Яна, гениальная теннисистка.

- Все в прошлом, - бурчу я на автомате, садясь в угол дивана.

Мне подливают в бокал чего-то ярко-розового, сладкого и газированного - и вот я уже участвую в разговоре, смеюсь над шутками и даже шучу сама. А потом мы все идем танцевать.

Дашка вытаскивает меня на самый центр танцпола, под самые динамичные вспышки света. Мелодия рвется из динамиков, все внутри подскакивает в такт, тело начинает слушаться - и я ловлю этот ритм и драйв. И кайфую.

До тех пор, пока не становится слишком жарко.

- Я за водой, - кричу Даше.

- Возвращайся быстрей!

Я киваю и начинаю протискиваться сквозь танцующих, а когда подхожу к лестнице, путь мне преграждает чья-то фигура. Какой-то парень.

Хочу обойти его, но он тоже делает шаг в сторону, вновь вырастая передо мной.

Глава 9. Фаберже

// Кирилл

На вечеринку я идти не собирался. Вообще не тянуло - от вчерашней тусы еще не отошел. Поэтому всерьез подумывал остаться дома, залипнуть на сериальчик или потыкать грушу и завалиться спать еще до полуночи, но звезды были против.

- Ну че ты ломаешься, Лом? - сходу наехал Богдан в своей классической манере, балансирующей между "пацанским наездом" и братской заботой, когда я сказал, что хочу откосить. - Это же мой вечер. Братан на меня сегодня клуб оставил, я - рулевой. И все должно пройти идеально! Ты не можешь меня кинуть.

И это правда. И то, что не могу. И что для Дана это важный вечер - ему впервые доверили организацию. Клубом и в самом деле владеет старший Голицын - другу куда больше повезло с родней, его братан мега крут, мне же досталась бесячая сестренка.

Короче, я решил не отбиваться от своих пацанов и появиться на Септембер-пати. Но жалею об этом почти сразу. Не потому, что вечеринка не удалась - все на уровне, по кайфу, - но… что-то не прет.

Я и сам не понимаю что.

Богдан постоянно носится, решает орг.вопросы, и мы зависаем вдвоем с Русом. Все разговоры как-то быстро затухают, и я в итоге начинаю втыкать в телефон.

- Чего эт ты хотел соскочить, Киря? С каких пор тебе наскучили вечеринки? Уж не сморщились ли раньше времени твои фаберже, братишка? - докапывается до меня Каверин, видимо, не найдя, чем еще заняться.

- А ты-то уверен, что твои все еще на месте? - лениво отбиваю я, не отрываясь от стрелялки в сотке. - После того, как тебя красиво отшили в холле?

- Яна-то? Нифига не отшила! - резко переходит он в защиту.

- А мы с Даном видели, что отбрила. Качественно и виртуозно.

- Отбрила - стопро, - подтверждает вовремя вошедший Голицын.

Хватает бокал со столика и жадно пьет - тяжело дается ему оправдание доверия, оказанного братом.

- Это была разведка, - вскидывает руки Рус. - Первая примерка. Мы ж не в шахматы играем, чтобы сразу мат ей ставить. Отшила или цену себе набивает - еще увидим.

Мы с Даном переглядываемся, поигрывая бровями - "ну-ну", потом он убегает, а я встаю с дивана. Подхожу к перилам, упираюсь в них локтями и смотрю вниз. На танцпол.

Чего меня так ломает сегодня? Ну все же норм - все как обычно. И вайб, и музыка, и массовка. Вечеринка закрытая, и никакой негодноты тут нет. Но… не катит.

Как-то приелось все - одно и то же. Девчонки вроде новые, а ощущение, будто всех уже видел. Не штырят ни они, ни их зазывные взгляды. Даже от коктейля не вставляет.

И тут глаз падает на нее.

Сначала просто движения - пластичные, свободные, почти вызывающие. Поймала ритм и качает, как будто, кроме нее, никого нет. Будто уверена, что никто ее не видит.

Но нет - она точно знает, что смотрят. Однако ей плевать.

Разглядываю девчонку, оценивая остальное. Платье блестящее ультра-мини - в моем вкусе. Волосы распущены, она приподняла их руками, и свет облизывает ее ключицы - чистый секс. Она двигается, как будто это не вечеринка, а сцена, и у нее сольный номер.

Я залипаю. Потому что чертовски красиво. Без пошлости, без натужности. Тут она поднимает голову вверх, и я вижу ее лицо.

И мир слегка съеживается. Сминается, как лист бумаги.

Это она.

Та самая новенькая.

Та выскочка из коридора, что шипела сквозь зубы: "Ты вообще смотришь, куда прешь?!"

Та, что так тонко и холодно срезала Руса.

И меня вдруг цепляет. Не потому, что она красивая - таких в этом клубе ползала. Не потому, что умная - я не медиум, чтоб это считывать по танцу.

А потому что она как заноза.

Выбесила.

Дважды.

Меня резко тянет спуститься вниз, разобраться с заразой, поставить ее на место. И я отлипаю от перил, но торможу - нельзя. Нельзя мне перед ней светиться. Она в нашей группе, и, если узнает, что она все еще у меня в печенках, а Рус - мой кореш, сразу поймет, что его интерес к ней неискренний. А значит, он проиграет свой спор.

Оборачиваюсь на Руса, который с постной миной мотает головой под бит - видно, что ему тут тоже не по кайфу.

- Так что, разведчик, ты реально уверен, что у тебя есть шансы выиграть спор? - цепляю его за больное.

Он тут же выпрямляется, выныривает из апатии.

- Сказал же! - в голосе злость. - Она просто играет в недотрогу. Все же очевидно.

- Очевидно, что тебя слили, брат, - продолжаю наступать на мозоль.

- Она просто сложная, но это даже прикольно. Значит, будет интереснее, - скалится он.

Я на секунду задерживаю взгляд, оценивая, как сильно он завелся.

- Ну если ты такой уверенный, - я снова подхожу к перилам, указываю кивком вниз, - докажи. Она сейчас там. Танцует. Момент идеальный, чтобы продолжить свою игру.

Рус вскакивает и встает рядом. Сканирует танцующих.

- Это она? - угадывает безошибочно.

Глава 10. Терпеливые и недоступные

// Яна

О, нет! Только не он…

Не тот чечик, что клеился ко мне после экономики. Тот, что с прищуром хищника, ухмылкой хозяина жизни и замашками стендапера-самоучки. Как его - Руслан?

Ну как мне так не везет встретить его тут? Что, в Москве клубов мало?..

- Ну привет, - говорит он, пленительно улыбаясь. - Кажется, мы сегодня уже встречались?

Голос спокойный, почти ленивый, но взгляд цепкий. Я поджимаю губы, не отвечаю сразу. Потом все же медленно киваю - отрицать, что виделись, глупо.

- Похоже на то, - подавляю тяжелый вздох.

- Не ожидал увидеть тебя здесь. Ты же только что перевелась из другого города?

Улыбка на его лице становится чуть шире, а я чувствую, как напрягается спина. Ничего себе у него разведка работает… уже и про переезд узнал. Быстро…

А главное - зачем? Откуда такой интерес к первой встречной новенькой? Или просто старых всех уже перепробовал?

- Я здесь с подругой, - отвечаю сразу на тот вопрос, что скрывается за заданным.

- Ты неплохо двигаешься, - меняет он тему, опуская взгляд на мои ноги и обратно. - И в толпе не теряешься. Таких редко встретишь.

В его тоне и сканирующем взгляде, на удивление, нет пошлости, скорее, в них сквозит восхищение, слегка припудренное нежеланием его показать. Но я все равно держу дистанцию.

Меня пугает такой навязчивый интерес ко мне.

- Спасибо, - благодарю дежурно, чуть хмурясь.

Надеюсь, он уловит нежелание продолжить разговор, но не тут-то было.

- Ты часто ходишь по клубам? - продолжает он, будто и не заметил холодка в моем голосе.

- Не особо, - уклоняюсь. - Это исключение.

- А зря, - возражает, улыбаясь. - Такую красоту нельзя скрывать от общественности. Это преступление.

Я сглатываю. Такие слова могли бы мне польстить, если бы я не знала, что я точно не первая, кому он это говорит.

- Руслан, - начинаю осторожно, - мне правда нужно…

- Просто Рус, - перебивает он, чуть поморщившись. - Друзья зовут меня Рус. Не люблю я этот официоз…

Он снова улыбается. Очень открыто, доверительно. Даже слишком.

- Ладно, Рус, - киваю я, не видя смысла настаивать - с таким, как он, проще согласиться, чтобы не втягивать себя в долгий бессмысленный спор. - Мне все равно сейчас нужно идти. Меня подруга ждет.

- Я тебя провожу, - предлагает быстро.

- Не надо, - резко качаю головой, отшагивая от него в сторону.

- Слушай, Яна… - он произносит мое имя почти с придыханием. - Ты производишь впечатление человека, профессионально умеющего говорить "нет".

- Спасибо за комплимент.

- Но мне кажется, еще лучше ты умеешь говорить "да", - добавляет, снова широко улыбаясь.

Я фыркаю:

- Возможно.

Он смеется, и это, пожалуй, единственное, что в нем сейчас звучит искренне.

И эта его искренность почти меня подкупает.

Почти.

На секунду между нами воцаряется тишина. Музыка продолжает греметь, клуб мерцает пульсирующими огнями, вокруг все двигается - и только мы стоим, будто в невидимом пузыре.

И в этот момент я замечаю, как Руслан косит глазами на что-то за моей спиной и выше. Причем делает это уже не первый раз - что он там высматривает?

Или кого?..

Оборачиваюсь по инерции и вижу перила второго этажа, но они пусты - там никого и ничего нет.

Странный он, этот Руслан.

- Просто подумал, не стоит ли нам тоже подняться, - объясняет он свой интерес, кивая головой туда же. - Верху потише, можно нормально пообщаться. У нас с друзьями на втором этаже вип-комната. Вы с подругой можете присоединиться к нам.

Ну чего он так ко мне прилип?!

- Нет, спасибо, у нас уже есть столик.

Я шагаю мимо, на лестницу, но чувствую, как он разворачивается мне вслед - не принимает отказа. Поднимается следом за мной, не оставляя надежды вернуть меня в разговор.

- Это классный шанс познакомить тебя с ними - они тоже из нашей группы, - не сдается Руслан, заставляя меня закатывать глаза почти за линию волос - я иду первой, поэтому могу делать это незаметно для него.

- Значит, мы еще увидимся, - не уступаю ему в упрямстве, и тоже делаю это с улыбкой.

На агрессию нарываться не хочется.

Пока…

- То есть категорически не хочешь знакомиться?

- Не хочу.

- Даже если я скажу тебе, что один из моих друзей - брат владельца этого клуба? - вываливает он свои козыри.

- Это должно меня поразить? - отвечаю вопросом на вопрос.

- Убедить.

- Пригласи нас еще раз, когда подружишься не с братом, а с самим владельцем, - хмыкаю я.

Глава 11. Парле ву франсэ?

// Кирилл

В паркинг въезжаю на автопилоте. Сам я какой-то заведенный, голова гудит, как движок самолета, а настроение где-то на уровне коврика под ногами. Причин тому несколько. Одна из них - что прошло уже дофига дней, а у Руса по-прежнему ничего не клеится с новенькой. Полный ноль. Она ходит все такая же независимая, а я ощущаю себя неотмщенным.

И меня это выбешивает. Я начинаю жалеть, что доверил такое деликатное дело другу, а не взялся за нахалку сам. Это все-таки особый случай. И Рус, явно, не справляется с задачей.

А вторая - полученное утром смс от родителя:

"Сын, я возвращаюсь сегодня. Заказал столик на восемь в "Веритас". Не опаздывай и оденься прилично, прошу".

Это странное приглашение неслабо меня загрузило. Потому что неясно, к чему эта пафосность - если отец хочет поговорить, почему не сделать это дома? А еще напрягает безапелляционность, несмотря на просительную приписку в конце. Знаю я эти его просьбы - добровольно принудительные…

Злюсь? Да не особо. Просто не люблю сюрпризы, особенно в дорогой упаковке.

Зайдя к себе, бросаю рюкзак на кровать и стягиваю через голову футболку. В ванной стаскиваю с себя все остальное и встаю под душ.

Вода горячая, даже обжигающая, но это то, что нужно. Горячая вода - как кнопка перезагрузки. Упираюсь ладонями в шершавый кафель и стою так пару минут. Выпариваю из башки все мысли и усталость. Кто-то освежает голову холодной водой, я предпочитаю кипяток.

Слегка подсушив волосы полотенцем, топаю на кухню чего-нибудь перехватить - когда голова в порядке, о себе сразу тигриным урчанием напоминает желудок. Достаю из холодильника блюдо с готовыми брускеттами и успеваю проглотить первую еще до того, как ставлю блюдо на стол.

- Ммм… - мычу, закатывая глаза, - Люба - волшебница.

- Надеюсь, ты это о нашей кухарке, а не о своей очередной девке, - раздается сзади раздражающий голос.

Оборачиваюсь - сестричка явилась. И мне даже спрашивать не нужно, чтобы понять - ее тоже пригласили в ресторан. Потому что без ксивы от родителя и машины с водителем из ее режимного учреждения не выпускают. Один в один тюрьма, только для благородных девиц.

- Тебя тоже отец пригнал? - уточняю на всякий, нажимая на кнопку запуска кофемашины - насухую бутеры хуже залетают.

- Ага, - отвечает, вышагивая из высоченных туфель. - Ты в курсе, что за повод?

Развожу руками.

- Надеюсь, он не болен смертельно…

- Откуда такие мысли? - таращусь на нее. - Ему слегка за сорок. Рано ты его хоронишь. Подружки идейку подкинули? - догадываюсь.

Сама бы Петра до такой фигни не додумалась.

- Ну а что еще - бизнес на кота переписывает?

- У нас нет кота, - хмыкаю. - Может, отправит тебя в закрытый интернат?

- Я и так в таком учусь, - фыркает она.

- В другой, еще более режимный. Где-нибудь в Швейцарии, при монастыре.

- Только после тебя! - корчит она гримасу и уходит к себе, а я с чашкой кофе сажусь наслаждаться шедеврами от Любы.

Но разговор с сестрой заставляет и меня задуматься о том, что же отец хочет нам сообщить. Что-то важное?

Версии Петры, конечно, ерунда полная, но и мне ничего вменяемого в голову не приходит. И в итоге я перестаю гадать - что бы ни было, уверен, мне это нихрена не понравится.

Для ужина и я, и Петра оделись, как и просили - прилично. Без серьезного повода стараемся родителя не драконить. Тем более, когда все так таинственно…

Так что я вырядился в костюм прямого кроя на серую футболку, а систер - наверняка во что-то из коллекции нашей маман. Но наряжаться - ее любимое занятие и работа, так что тут я за нее не переживал. Но когда мы подъезжаем к ресторану и машина останавливается, краем глаза вижу, что она крутит кольцо на пальце - нервничает. Так же, как я.

Отец сидит за столиком в самом центре - не пропустишь.

И сидит он о не один.

Я резко сбиваюсь с шага, увидев рядом с ним женщину, и из моего рта едва не вылетает возмущенное "что за на…?", но в этот момент я ее узнаю. Это Елена Вячеславовна, переводчица с французского, работает у отца в фирме и сопровождает его в поездках за границу. Но зачем она на семейном ужине? Нам, что, сейчас понадобится синхронный перевод? Но и я, и Петра умеем парле франсэ вряд ли хуже Елены Вячеславовны.

Еще меньше понимая, что происходит, мы подходим к столу.

Они оба тоже в вечернем, но без перегибов. Отец встает.

По-мужски обнимает меня, касается губами виска Петры. Сдержанно, почти церемониально.

Я сразу чувствую, что что-то не так. Даже не из-за женщины - хотя и это тоже. Просто он… слишком приветлив. Даже мягок. И это пугает. Не то чтобы отец был суровым и злым, но чаще он более сух и скуп на эмоции.

У меня даже закрадывается мысль, не пьян ли он, но от него не пахнет, и в бокалах на столе только вода и лимонад. Не похоже, что алкогольный…

- Это мои дети, - говорит он, улыбаясь Елене. - Петра, Кирилл, познакомьтесь с Еленой Вячеславов…

Глава 12. Золушок

Его слова повисают в воздухе, как тупая несмешная шутка. Только выражение его лица говорит, что это ни хрена не шутка.

- Как с твоей женой? - сдавленно повторяю за ним.

- Да, Кирилл. Елена - теперь моя жена, - в голосе отца прорезаются стальные ноты - предостерегает меня. - И попрошу…

- Любить и жаловать? - фыркаю.

Я плевать хотел на его предостережения.

- Может, вас еще и поздравить?

- Не помешало бы, - отрезает отец, видя, что "сюрприз" мы не заценили.

Петра хоть и молчит, но тоже очевидно не в восторге от матримониальных новостей. Просто смотрит на отца, как будто не понимает, кто перед ней. Я тоже не понимаю.

- Ты, нахрен, издеваешься? - слышу свой голос и сам удивляюсь, насколько он стал спокойным, совсем не отражая, что бушует у меня внутри.

Петра рядом вздрагивает. Елена смотрит, широко распахнув полные наивности - в ее-то возрасте… - глаза.

- Кирилл, - отцу явно хочется быть сдержанным, но голос дрожит от негодования. - Ты перегибаешь.

- Нет. Это ты перегнул. Жениться на своей переводчице - окей, твое дело. Но ты даже не подумал сообщить нам о свадьбе заранее, а не постфактум, - парирую с тем же поразительным спокойствием. - Уж не говорю о том, чтобы пригласить нас разделить с тобой столь радостное событие. Просто затащил на идиотский ужин и вывалил свою новость.

Отец заметно раздражен.

- Я сообщил тогда, когда посчитал нужным. И уж точно не собираюсь обсуждать свои поступки и чувства со своими детьми. Мы не на семейном приеме у психотерапевта.

- Это точно, - хмыкаю иронично.

Петра хватает со стола бокал и, налив воды из бутылки, залпом выпивает. Да, я бы тоже жахнул чего-нибудь… погорячее.

Отец смотрит на меня строго.

- Что тебя не устраивает, Кирилл? Это моя жизнь и мое решение. Я не собираюсь оправдываться за него.

- Ну а я не собираюсь сидеть тут и делать вид, что мы семья. Изображать, что страшно рад за вас с Еленой Прекрасной, - повернув голову к переводчице, церемониально склоняю голову, она заметно краснеет. - Поздравляю вас с головокружительной карьерой. Я слышал, что вы очень умело владеете языком, но, наивный, думал, что только французским…

Елена вспыхивает еще ярче, ее лицо пылает, а отец почти подскакивает:

- Кирилл! - рявкает, хлопая ладонью по столу. - Я не позволю тебе так говорить с моей женой!

- Да я никак с ней говорить не намерен. И с тобой тоже. Счастливо оставаться.

Развернувшись, я быстро ухожу, не обращая внимания на устремленные на меня взгляды - людей в ресторане немало, и многие наверняка слышали нашу перепалку. Ну да плевать. Пусть пялятся.

Радуюсь, что, вопреки предложению Петры поехать на водителе, я привез нас на своей машине. Потому что сейчас меня бомбит, мне нужно выпустить пар, а лучше всего это делать на скорости.

В тачке врубаю музыку на полную и срываюсь с места. Лавирую между рядами мимо огней, мимо витрин, домов, по загруженным улицам в сторону МКАД - мне нужно пространство. Свободный воздух.

И я мчу.

В голове гул, в животе противный вакуум. Чертова невесомость.

Окна открыты, ветер врывается в салон, создавая адский гул и снаружи, но даже он не может заглушить голоса внутри, не может выдуть бушующие во мне злость, разочарование и горечь.

Отец женился. Женился!

На какой-то… На ничтожестве…

Тайно!

По большому счету, мне пофиг, женат он или нет - с матерью они давно в разводе, и я знал, что рано или поздно это произойдет. Но не так же!

Но как ни удаляюсь я от ресторана, вся эта сцена, этот постановочный ужин не идут у меня из головы. Цирк. Дю Солей, блин.

Я ждал, что отец или Петра будут мне звонить, но долго никто обо мне не вспоминает. Я успеваю выехать на кольцо и проехать по нему целый круг - моя собственная, самая большая в мире, гоночная трасса.

Ухожу на второй круг по кольцу, когда телефон все же звонит.

Петра.

Не реагирую - не хочу говорить. Еще не готов.

Но сестренка не унимается, и звонит еще раз, я сбрасываю - так ей будет понятнее, я не в настроении. А не просто не слышу.

И она понимает, потому что звонить перестает, но присылает сообщение.

Вздохнув из-за настырности младшей, нажимаю “воспроизвести”.

- Братик, - слышу ее странно веселый, до истеричности, голос, - ты, конечно, герой ринга - нокаутировал противника и свалил в закат. Красиво, но глупо. Потому что дальше, мой милый, началось самое интересное. У серой мыши, оказывается, есть дочь. Прикинь? Которая, - она делает театральную паузу, а потом, пропев драматичное "па-ба-ба-бааам", продолжает: - теперь тоже, разумеется, будет жить с нами. Так что у тебя теперь целых две сестры - любимая и сводная. Поздравляю! Если напьешься с радости, за руль не садись. А лучше возвращайся домой. Без тебя наша семейка еще невыносимее.

Глава 13. Мышонок

Я все еще сижу с телефоном в руке, раз за разом перезапуская голосовое Петры. Не потому, что чего-то не понял, а потому что пытаюсь убедить тебя, что сестренка просто пранкует меня. Тупо разводит. Чтобы отомстить за то, что кинул ее один на один с отцом.

Она может, и я очень надеюсь, что это идиотская, но все же шутка.

Но ее почти грустный голос в конце, когда она просит меня вернуться домой, не оставляет ни одной жизни для моей надежды.

Дочка, значит… Сводная сестра. То есть отцу мало было нокаутировать нас своей тайной женитьбой, он еще один подарочек приготовил. Надеюсь, хоть подгузники этой новой сестре менять не надо? И в куклы играть, из садика забирать и мороженым кормить.

Или она постарше - вредная и с прыщами? Или умная задротка с баяном? Или продвинутая, с розовыми волосами и тиктоком в башке?

Да пофик - какая бы ни была, я с ней нянчиться не собираюсь. На меня молодожены пусть не рассчитывают.

- Твою мать! - вырывается у меня от одной мысли об ожидающих меня перспективах.

Петре хорошо - она пять дней в неделю живет в интернате. При желании может и на выходные там оставаться. У меня такой опции легитимно не появляться дома нет.

Но я могу и нелегитимно.

Пожав губы, вновь завожу двигатель и двигаю дальше по кольцу.

Следующие два или три дня - точно не помню, за календарем не слежу - я забиваю на все и всех.

Не появляюсь дома, не хожу в универ, не отвечаю на звонки. Ничьи, даже Руса с Даном. Нет никакого желания обсуждать случившееся. Ни с кем.

Когда звонков становится слишком много, врубаю на телефоне авиарежим, и они прекращаются.

М - магия.

Эти дни я существую будто в другом измерении. Гоняю без ограничений и без маршрута, по ночам зависаю в клубах, откуда под утро ухожу то с одной, то с другой девчонкой, чьи имена и прочие детали случайного знакомства стираются по щелчку, как только я сбегаю от них сразу после пробуждения. И снова езда, бары, новые незнакомцы…

И вот я снова тороплюсь покинуть чей-то лофт с окнами в пол. Сажусь в тачку, завожу двиг, и она начинает истошно пиликать, напоминая о том, что бенз на нуле.

- Черт! - ругаюсь вслух и задаю в навигаторе маршрут к ближайшей заправке.

Вставив пистолет, захожу в приложение и провожу оплату - отказ. Выбираю другую карту, но снова пишет отказ. Ничего не понимая, открываю приложения банка, чтобы проверить баланс, и вижу, что мои карты заблокированы.

И нет, я не думаю, что это технический сбой - я знаю, в чем дело. Отец натянул поводок. Я не выказал должного уважения ему и его жене, не отвечаю на его звонки - и он лишает меня бабок.

Классика. Показательное наказание за непослушание. В лучших семейных традициях Ломакиных.

Интересно, новую дочь тоже ждут наказания, или она неприкосновенна, так как не Ломакина?..

Сижу в машине, не двигаясь. Злость в груди такая, что хочется взорвать АЗС вместе с колонками и другими тачками. Но сзади сигналят, и я сваливаю. Еду в сторону дома, насколько хватит бензина. А когда тачка глохнет, просто бросаю ее там, откатившись к краю дороги, и дальше иду пешком.

Я мог бы позвонить Богдану или Русу, но не звоню. Сам разберусь.

Через час, уставший и еще более злой, дохожу до дома.

Открыв дверь, вышагиваю из ушатанных классических туфель, бросаю пиджак на тумбу в прихожей и двигаю в свою комнату - очень хочу в душ. Если сейчас не смою с себя весь налипший на меня негатив и запахи, которыми пропитался за эти дни, разнесу квартиру.

По дороге стаскиваю с себя рубашку и расстегиваю ремень на брюках, но заходить в ванную не тороплюсь. Дверь ее приоткрыта, свет включен, и отчетливо слышен звук работающего фена.

Петра снова пропускает учебу? И опять заняла мою ванную?!

Остановившись перед дверью, толкаю ее, чтобы открыть пошире, и столбенею.

Перед зеркалом, спиной ко мне, стоит девчонка. В тонкой черной майке-боксерке и коротеньких шортах. И это точно не моя сестра.

В смысле, не Петра. Но, без сомнения, это та самая дочь "серой мыши", как назвала ее Петра.

Мышонок, значит…

Я смотрю на нее, наблюдая за тем, как она сушит волосы, осознавая, как сильно я ошибся, почему-то решив, что дочь француженки мелкая и прыщавая. Эта девочка совсем не мелкая… Наличие прыщей оценить трудно, учитывая, что ее лицо почти полностью закрывает копна длинных волос, но зато прекрасно видно все остальное.

Первым делом глаз цепляется, естественно, за ноги - бесконечно длинные, идеально ровные, загорелые. Не ноги - мечта. Скольжу взглядом по ним вверх, до микроскопических, больше похожих на нижнее белье, шортиков, останавливаюсь на изгибе бедер, и скольжу дальше до узкой талии.

Я залипаю, не дышу. Мышонок, ага…

Слово "сестра" - пусть и сводная - из головы куда-то вылетает. Я даже не пытаюсь себя одернуть, я забыл, что нужно себя одергивать. Я смотрю на нее так, как на любую другую девчонку - как самец. Оцениваю и прицениваюсь.

Волосы темные, чуть волнистые и явно тяжелые, струятся по лопаткам, кроме тех, что она держит перед собой, ловко орудуя круглой щеткой и феном, который равномерно гудит, создавая шумовую ширму между нами. И вот она откидывает высушенную прядь от лица, и ее взгляд в зеркале тут же встречается с моим.

Глава 14. Нарцисс

// Яна

Я узнала его сразу.

Еще когда встретилась глазами с его отражением в зеркале. Тот же взгляд, то же выражение лица - самодовольное, наглое, будто весь мир принадлежит ему и только ему. А, обернувшись, я лишь убедилась, что не ошиблась - этот он, тот мерзкий тип, которого я встретила первым и который, как оказалось, учится в моей же группе, хоть и не появлялся на занятиях последние несколько дней.

Да и как можно его не узнать?

Он из тех, кого не забываешь. И не потому, что до одури красивый и знает об этом, а потому что хам, источающий пренебрежение с первой секунды общения. Нарцисс самовлюбленный…

А вот он, очевидно, не сразу понял, кто я - слишком увлечен был тем, чтобы пялиться на меня, нахально разглядывая, будто я вещь или манекен в витрине магазина. Из-за чего мне хочется или сквозь землю провалиться, или - что, пожалуй, ближе - кинуть в него этим феном.

Мне не нужно долго думать, чтобы догадаться, что этот нарцисс и есть тот самый Кирилл, который "пока отсутствует" (так мне сказал о нем отчим) - сводный брат.

А я, наивная, еще гадала, подружимся ли мы, понравимся ли друг другу, или, хотя бы, сможем ли существовать как нормальные цивилизованные взрослые люди. Ответ очевиден - нет.

Ни за что!

Шансов построить нормальные взаимоотношения с ним у меня еще меньше, чем с его сестричкой. Петра Ломакина окатила меня если не презрением, то явной антипатией. И моя робкая надежда, что хотя бы ее брат окажется меньшим говнюком, умерла в эту самую секунду. Как только я увидела его.

Ее брат даже хуже…

Он с первой же случайной встречи в коридоре дал мне понять, что в его мире я - нечто вроде временного шумового фона. Досадная помеха на пути к Олимпу, не более.

Он с первой же случайной встречи в коридоре дал мне понять, что в его мире я - нечто вроде временного шумового фона. Досадная помеха на пути к Олимпу, не более.

А теперь он стоит в дверях ванной, полураздетый - надеюсь, он не станет продолжать, стриптиз я, вообще-то, не заказывала, - и таращится на меня, будто видит что-то сверхъестественное. Или скорее, смотрит, как на кого-то, кто вторгся на его территорию без предупреждения.

Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему он отсутствовал и дома, и на парах - это был бунт. Видимо, он не пришел в восторг от того, что отец женился, и в их доме появилась чужая женщина. Да еще и с бонусом в виде меня.

Класс!.. Только этого не хватало.

Несколько долгих секунд, а, может, и больше минуты мы просто смотрим друг на друга. Не двигаясь и ничего не говоря.

Я так и стою с выключенным феном в одной руке и брашингом в другой, словно среагировала на команду "замри". Да и он тоже застыл, как памятник. Мне скоро надоедает эта немая сцена, но я не нарушаю тишину, просто потому что не знаю, что сказать. Самое логичное - это попросить его выйти. Но главная проблема - как попросить… В смысле, каким тоном: просительным или приказным.

Несмотря на наш бэкграунд, начинать с грубости не хочется. А вдруг есть крохотный шанс, что сводный не ненавидит меня только за то, что мы с мамой влезли в их семью - ну ладно, не только за это, но там вина, как минимум, на нас обоих. Но если все же дело обстоит именно так, не хочу быть с ним милой, а в ответ получить щелчок по носу. И по самолюбию.

Поэтому даю ему право высказаться первым.

Он прищуривается. Нехотя, будто возвращаясь в реальность, смахивает с лица ту странную растерянность, что была в его взгляде, когда он вошел. И выдает, первыми же словами расставляя все точки над "и":

- Ты, наверное, ошиблась дверью? Это моя ванная, - голос у него ленивый, с нажимом на "моя". - Или мне сразу освободить для тебя и свою комнату? Вы с переводчицей решили все тут прибрать в свои цепкие лапы?

Ох. Вот так вот значит…

Я медленно опускаю фен на раковину и вновь поднимаю на него глаза. Смотрю прямо, холодно, без улыбки. Пусть не думает, что я испугалась его или что стушуюсь из-за его презрительной интонации - я слышала и похуже.

- Нет, спасибо. Комнату можешь оставить себе. А вот в ванной я была первой, так что, если ты не против... - делаю паузу, скользя взглядом по его расстегнутому ремню, - подожди снаружи.

Он пару раз моргает, словно не ожидал такой дерзости от меня. Что ж, значит, его ждет еще немало сюрпризов - у меня тоже есть когти и острый язык. Но уже через секунду на его лицо возвращается прежнее выражение - безразличие, надменность и легкая скука.

- Ну зачем же снаружи? - мурлычет он с медлительностью чеширского кота и такой же многообещающей улыбкой. - Может, наоборот, я войду, и мы примем душ вместе?

- Ты всем сестрам это предлагаешь или мне оказана сомнительная честь? - парирую быстро, смерив его ледяным взглядом, предупреждающим, как на столбе: "не влезай - убьет".

Я тороплюсь остановить его, потому что не знаю, что буду делать, если он решит выполнить обещание и, действительно, войдет.

Не то чтобы у меня большой опыт такого общения с парнями. Да его вообще нет! Я хорошо умею только отшивать. Пришлось научиться…

- Если ты о Петре, то с ней я уже делил ванную - было весело. Готов попробовать и с тобой.

Глава 15. Индийский фильм

Мячик отлетает от натянутых струн ракетки и с глухим стуком ударяется в сетку.

Я заранее знала, что на другую сторону корта он не перелетит - по звуку было ясно, что Дашка сорвала удар, встретив мяч неоптимальной частью ракетки. Сколько бы ни прошло лет с тех пор, как я сама стояла на корте с ракеткой в руках, вряд ли разучусь определять это на слух.

- Перерыв! - кричит ей тренер, и подруга, оставив ракетку на скамье, устремляется ко мне.

Я наблюдаю за ее тренировкой с третьего ряду трибуны, поставив ноги на спинку нижестоящего кресла и уперевшись локтями в колени. Солнце беспощадно жарит макушку, и жарко даже, когда просто сидишь, поэтому нетрудно представить, как тяжело сейчас Даше бегать за мячом.

- Умираю, - усевшись рядом, она вытирает пот со лба манжетой и жадно пьет из бутылки.

- Признайся - ты вытащила меня сюда, чтобы я тоже умирала? - легонько толкаю ее локтем.

- Да мы уже несколько дней не виделись, как ты от меня съехала! - возмущается в ответ Томилова. - А ведь так и не рассказала мне, что за изменения в жизни привели тебя в Москву. Я умираю, как хочу знать! Давай, колись, пока я в состоянии воспринимать человеческую речь - ты обещала, - напоминает в заключении своей страстной речи.

Хмыкнув, я тоже делаю пару глотков из своей бутылки - и потому, что действительно хочу пить, и чтобы потянуть время. Теперь, когда я познакомилась с семьей отчима, рассказывать о них не хочется еще сильнее, чем раньше.

Но не врать же.

- Ну, мама вышла замуж за своего босса, и теперь мы будем жить у него.

- Вау… - только и изрекает Дашка.

Криво усмехнувшись, я делаю еще один глоток, как если бы у меня в бутылке была не вода, а что-нибудь покрепче - эта часть еще была самой простой…

- Бонусом к маминому мужу и его шикарной безразмерной квартире, - продолжаю без паузы, сосредоточенно ковыряя носком кроссовка бетон под ногами, - идут его дети - мои новые брат и сестра.

- Да ладно! - округляет она глаза, резко воодушевляясь. - То есть у тебя теперь есть сводный брат? Какая крутизна - как в кино!

- Мхм, - морщусь, - в индийском.

- Не, в индийском был бы брат-близнец, - парирует она. - Ну и как он тебе? - теперь она тычет в мое плечо своим.

Закатываю глаза - так и знала, что этим кончится…

- Он мне никак, - отвечаю ворчливо. - Если хочешь знать, он заносчивый и самовлюбленный нарцисс, хамло, которое считает себя центром Вселенной и ведет себя с другими так, будто они - случайный баг в его идеальной жизни. И я в том числе. Короче, типичный мажор с комплексом Бога, который транжи…

- Это все понятно, - перебивает Дашка, обрывая мою эмоциональную тираду. - Я спрашивала про то, как он внешне - красавчик или так себе?

- Какое это вообще имеет значение? - смотрю на нее непонимающе.

- То есть все-таки красавчик, - удовлетворенно кивает она.

- Не говори ерунды! Он… - передергиваю плечами, - неприятный…

- Ага, - кивает она слишком энергично. - А теперь скажи: ты всегда так краснеешь, когда говоришь про неприятных типов?

- И ничего я не краснею! - возражаю резко, инстинктивно прикладывая ладони к щекам и чувствуя, что они пылают - упс. - Просто тут жарко очень, - пытаюсь оправдаться.

- Ну конечно жарко… - вновь кивает, но голос сочится скептицизмом. - Яночка, детка, ты не умеешь врать. Так что признай, что твой сводный - десять баллов по пятибалльной шкале, и ты это заметила и оценила.

- И что с того? - бурчу, сдаваясь. - Ну красивый, да, но хам.

- Это еще плюс один балл в его пользу. Никому не нравятся мямли - поверь. И тебе тоже!

Ничего не отвечаю на это спорное заявление, а Дашка не унимается, вновь толкает меня.

- Пригласишь в гости? Я умираю, как хочу познакомиться с этим горячим засранцем! - ее глаза алчно горят.

- Приходи, конечно. Но не жди, что знакомство будет приятным. Засранец вовсе не принц из сказки.

Хоть и горячий, да, - добавляю мысленно, невольно вспомнив его обнаженный торс, идеальные мышцы пресса и расстегнутые джинсы…

Я чувствую, что краснею еще гуще, но Дарья этого, к счастью, не замечает.

- Да я в него уже заочно почти влюбилась! - смеется, а потом, будто спохватившись, спрашивает: - Надеюсь, ты не возражаешь?

- Пфф, да ради Бога. Забирай, если он свободен, - фыркаю. - Мне его уже хватило. Еще в первый день в Москве.

- Так-таак… - ловит меня Томилова. - Вы, что, уже встречались?

Я раздосадованно вздыхаю - проболталась…

- Да, - признаюсь неохотно. - Этот Кирилл учится со мной в одной группе, а в тот день мы столкнулись в коридоре. Ну и наговорили друг другу гадостей. В общем, наше знакомство не задалось с первой встречи. Уверена - он терпеть меня не может так же, как я его, но теперь мы вынуждены жить в соседних комнатах, да еще и делить одну ванную!

- Мне кажется, ты излишне драматизируешь, Ян, - Даша вдруг становится серьезной. - Стычка в коридоре - да, неприятно, и у тебя есть повод злиться. Но и есть возможность начать с чистого листа. Теперь, когда вы не только одногруппники, но и почти родственники.

Глава 16. Вопиющая лояльность

// Кирилл

Стою, прислонившись к колонне у своего места на паркинг-этаже, и в сотый раз смотрю на время на смарт-часах.

Отец задерживается. В принципе, как и всегда, но сегодня мне кажется, что он делает это специально.

Вскидываюсь на звук каждой заезжающей машины, но это каждый раз не отцова тачка. Я упрямо жду. И когда, наконец, фары "Панамеры" вспыхивают впереди, я выпрямляюсь и делаю шаг вперед.

Отец паркуется на своем месте - самом козырном, естественно, которое ближе всех к лифту, - и, только забрав сумку с ноутбуком с заднего сиденья, замечает меня.

Его брови сдвигаются, но не удивленно - скорее, недовольно.

- Кирилл, - произносит ровным голосом, подтверждающим, что удивлением от него и не пахнет - он не сомневался, что я заявлюсь. - Чем обязан?

- Разговор есть, - вторю в тон ему.

Он захлопывает дверь машины и выходит ко мне.

- А дома поговорить нельзя?

Смотрит прямо, спокойно, но я чувствую, как звенит голос от сжимающейся в нем пружины - он не ждет от разговора ничего хорошего. И правильно.

Я медленно выдыхаю, не желая сразу начинать с ссоры - это контрпродуктивно, - но не выдерживаю.

- Дома сейчас слишком много посторонних, - бросаю, глядя в сторону.

И я буквально слышу щелчок, с которым внутренняя пружина отца разжимается, посылая его спокойствие в далекие дали.

Он хмурится, как по команде. Взгляд становится тяжелым и колючим.

- Посторонних? - повторяет. - Кирилл, в моем доме посторонних нет. Если только ты сам не хочешь стать таковым. И станешь, если продолжаешь себя так вести.

Глаза сверкают ледяным предупреждением.

Вот оно - угрозы не заставили себя ждать. Я знал, к чему приведет моя попытка поговорить "по душам".

- То есть если мне что-то не нравится - я сразу не сын? - ухмыляюсь криво. - И заблокированные карточки - это первая ласточка? Демонстрация новых реалий - отныне ничего нам, все - им?

Он смотрит на меня долгим взглядом прежде, чем сказать:

- Карточки заблокированы, потому что я не собираюсь финансировать взрослого мужчину, который ведет себя как обиженный ребенок. Деньги - это не данность, Кирилл. Их нужно заслужить. Лояльностью к своей семье и ко мне, в том числе. Ты же демонстрируешь вопиющее отсутствие этой лояльности.

- Ну, круто, - усмехаюсь. - Прикольно получается - теперь, когда у тебя идеальная новая семья, старую можно списать в утиль, обозвав нелояльной?

- Не передергивай мои слова, - жестко бросает он. - Никто тебя не списывает. Но и терпеть снисходительно твои выходки я не намерен. Или ты смиряешься с присутствием в доме "посторонних", как ты сказал, или можешь съезжать…

- Ты меня выгоняешь?! - охренев от того, до чего мы договорились, с трудом выдавливаю из себя.

- Нет. Ты сам выгоняешь себя, - сухо отрезает отец. - Если ты не в состоянии принять мой выбор, я не стану тебя принуждать. Но и склок в своем доме не потерплю. И уж тем более не позволю тебе портить жизнь Елене.

Я цепляюсь за его слова, уловив в них удачный для себя посыл:

- А портить жизнь Еленовне значит, мне официально разрешено?

- Кому? - хмурится, не понимая, отец.

- Твоей падчерице… или кем она тебе приходится?..

- А, ты про Яну... - доходит до отца. - А к ней у тебя какие претензии?

Я медленно дышу, едва сдерживаясь, чтобы не ответить всю правду на его вопрос, не рассказать ему все свои претензии, но не позволяю себе этого. Понимаю, что так нарвусь на еще большие санкции с его стороны.

Вместо этого Кир спрашиваю:

- Если ты так серьезно настроен сделать переводчицу своей женой... - начинаю, но он меня перебивает.

- Я уже сделал ее женой, женившись на ней, - отчеканивает, не моргнув. - И тебе стоит говорить о ней уважительнее.

Я прищуриваюсь, пропуская его приказную просьбу мимо ушей.

- Если ты так серьезно относишься к своему очередному браку, почему же женился тайно? И до сих пор не представил общественности новую госпожу Ломакину? Неужели стыдишься ее?

Угол губ дергается вниз, но он справляется.

- Стыжусь я в данный момент того, что плохо тебя воспитал. А Елене с Яной я даю время на адаптацию. Идиотов, которые встретят мою жену по "одежке", а не по заслугам - выше крыши. Прискорбно, что среди них и мой сын...

Договорив, он сразу разворачивается и уходит, давая понять, что разговор закончен.

Я остаюсь один, и несколько секунд испытываю что-то похожее на укол стыда, но быстро избавляюсь от этого ненужного ощущения - я отношусь к его Елене и ее дочери как раз соответственно их "заслугам". Но, к прискорбию отца - не тем, по которым их оценивает он...

Те заслуги я был готов оценить и даже предлагал мышонку, но она упустила возможность...

Некоторое время я еще стою на месте, прикидывая, что мне со всем этим делать дальше. А, решив, быстро шагаю к своей тачке и вбиваю в навигатор знакомый адрес.

Глава 17. Папарацци

// Яна

Выхожу из подъезда, думая только о том, что опаздываю. Телефон в руке, рюкзак на одном плече, на ходу проверяю в приложении марку и номер прибывшего такси.

Передвигаться этим видом общественного транспорта я еще только привыкаю, но Дмитрий Борисович не согласился на меньшее - или на машине с водителем, как Петра, или на бизнес-такси. Я решила, что такси - наименьшее из предложенных зол. Компромисс, короче.

Такси уже стоит у тротуара, водитель в костюме и галстуке услужливо ждет пассажира, выйдя из машины, и такой уровень сервиса каждый раз заставляет меня чувствовать себя голливудской звездой или обладательницей "Грэмми", а шкала смущения зашкаливает.

Но как только я ступаю на тротуар, сбоку что-то вспыхивает.

Щелчок. Потом еще.

Я дергаюсь, не сразу понимая, что это и откуда. А, повернув голову на звук, вижу, что на меня смотрит глазок камеры. И не одной. Не обычные фотики, а настоящие, профессиональные, с длинными объективами.

И эти объективы определенно нацелены на меня!

Я замираю, растерянно глядя на них. Чего вдруг?

Случись подобное три-четыре года назад, я бы не удивилась. Тогда мне перепадало немало внимания от спортивных журналистов и не только. Обо мне писали, у меня брали интервью и снимали для новостей и рекламы. Но теперь?.. После стольких лет в тени, неужели меня еще кто-то помнит и узнает?

Но даже если так - как они нашли меня здесь?!

Камера снова щелкает.

Отмерев, я отворачиваюсь и рефлекторно опускаю голову, будто это поможет. Вцепившись крепче в рюкзак, ускоряю шаги.

Только у машины понимаю, что руки трясутся. Опередив таксиста, дергаю ручку дверцы резче, чем надо, но залезть в салон не успеваю - одна девушка ловит дверь рукой и, не стесняясь, сует мне в лицо свой телефон с явно включенным диктофоном.

- Вы - Яна Ломакина, верно? - выпаливает она свой вопрос как скороговорку.

Я резко оборачиваюсь на нее.

- Не верно, - отвечаю сухо - я, к счастью, не Ломакина.

Но девицу моя резкость ничуть не смущает. Она продолжает тыкать в меня телефоном и сыпать вопросами, а соучастники ее налета - щелкать затворами камер.

- Но вы же падчерица Дмитрия Ломакина? Дочь его второй жены, Елены. От первого брака?

На секунду мне кажется, что земля уходит из-под ног, а сердце стучит так, что наверняка слышно в соседнем дворе - откуда они…?

- Это же вы? Подтвердите, - лезет с вопросами второй.

Так вот зачем они здесь, не из-за меня, а из-за Ломакиных. Сплетники. Жаждут горячих новостей…

Я ничего не отвечаю ей. Здравый смысл подсказывает - чем меньше слов, тем лучше. Не хочу становиться их "материалом".

Таксист, наконец, сообразив, что я не горю желанием продолжать общение, вмешивается, вставая между мной и нахальными папарацци, и я торопливо ныряю на заднее сиденье. Хлопок двери звучит громче, чем обычно, или у меня так обострились чувства, и я быстро нажимаю на блокировку открывания - на всякий.

Водитель садится на место, машина трогается, а я все еще чувствую на себе взгляды и слышу щелчки камер за спиной.

В голове бьет молоточком "как?.."

На церемонии ведь никого не было. Только мы втроем - мама, Дмитрий Борисович, я и нанятый на целый день фотограф-итальянец. Все. Ни друзей, ни знакомых, ни даже его детей. Но фотограф не знал, кто мы и откуда. И никто из нас точно не стал бы болтать.

Как раз вчера за ужином мы это обсуждали. Даже на какую-то завтрашнюю премьеру - или презентацию, я не запомнила - Ломакины идут только втроем, без меня и мамы. Именно потому, что нас пока не торопятся представлять миру.

За что я, между прочим, очень благодарна отчиму. Я в это их богатое светское общество совсем не рвусь, и мама тоже. По крайней мере, не так сразу.

И вдруг эти "папарацци".

Как? Откуда?..

В универ ехать уже не хочется. Хочется позвонить и все рассказать маме - просто, чтобы услышать, что она думает об этом, и если не сбросить, то разделить с ней этот липкий ком, осевший внутри. Но, пока я думаю и собираюсь, такси останавливается. Я выхожу из машины и почти бегу в здание универа.

В коридорах людно и шумно, но никого, кто бы косился на меня, пытался сфоткать или остановить, нет, никто меня не преследует. И с каждым шагом утренний инцидент кажется все дальше, словно ничего не произошло или произошло не со мной.

Забегаю в аудиторию в последнюю секунду перед звонком, вместе с еще одним опаздывающим. Ни на кого не смотрю, но взгляд неожиданно цепляется за знакомый профиль на заднем ряду.

Сводный сидит один, глядя в окно. В ухе наушник, ясно демонстрирующий, как мало ему дела до всего, что происходит вокруг.

Но вдруг, будто почувствовав мой взгляд, он поворачивает голову, и наши глаза встречаются. От неожиданности я едва не спотыкаюсь, словно запинаюсь носком своих "найков" за невидимую трещину в полу.

Мгновение - и он отворачивается, снова уставившись в стекло, как будто и не заметил меня.

Глава 18. Не водитель

// Кирилл

Ненавижу костюмы.

Как ненавижу и навязываемые всеми этими пафосными вечеринками дресс-коды. Все эти галстуки, узкие брюки, пиджаки - спасибо, не смокинг с бабочкой, в котором я чувствую себя пингвином с бантиком на шее, - хоть и сидят идеально, не стесняя движений, но я все равно не могу избавиться от ощущения, что на меня надели смирительную рубашку. Или тюремную робу.

В прямом смысле.

Потому что по своей воле я бы ни за что все это не надел и на тусовку с дресс-кодом не пошел, но у отца "важный вечер", и мы должны его сопровождать. Варианта откосить не было.

Очередная сходка очередного бизнес-журнала - отличный способ убить вечер…

Стою перед зеркалом, медленно завязывая кофейный "бриони", когда телефон, оставленный на кровати, начинает пиликать.

Это, конечно, парни. Не упускают возможности меня подколоть - не стоило рассказывать им про эту премию.

"Ну ты живой там?" вопрошает заботливо Рус.

"Или уже придушил себя галстуком?" стебется, смеясь, Голицын.

Закатываю глаза, пока не вижу следующее сообщение Каверина, от которого у меня сразу ноют все зубы.

"Ждем апдейтов по твоей сводной. Сразу с фото".

"В купальнике!"

"Можно и без".

Раздраженно морщусь.

Сводная - их любимая тема с того дня, как я рассказал, что отец женился и у меня появится сводная сестра. Тогда я специально употребил будущее время, словно я с ней еще не виделся - тупо не знаю, как выложить им всю правду.

Что именно она - ставка в нашем споре и, главное - что я сам подложил ее под Руса…

Телефон снова дрожит в руке, и, читая их стеб дальше, отчетливо ощущаю, как на каждое новое сообщение внутри неприятно дергает.

Дверь распахивается без стука. Автоматически поднимаю голову от телефона - на моем пороге отец. Строгий, хмурый, но главное - его взгляд. Тяжелый, прицельный, будто он хочет пробить им меня насквозь, под этим взглядом хочется сразу встать по стойке "смирно".

- Кирилл, - в голосе звенит металл. - Ты не в курсе, кто организовал травлю журналистами твоей сестры?

- Кто-то травит Петру? - я изображаю удивление.

- Я о Яне, - отец и бровью не ведет.

Вздохнув, блокирую экран смарта и смотрю на него без интереса:

- А я должен знать?

Он чуть щурится, губы сжаты в тонкую линию, дожимает голосом:

- Сдается мне, должен.

- С чего бы?

- Это сделал или ты, или Петра.

Я даже моргаю от неожиданности. А Петра-то как засветилась? Мне она казалось очень убедительной в своей роли "нейтральной Швейцарии" по отношению к новым членам семьи. Правда, нетрудно быть нейтральной, когда ты неделю живешь в интернате. И все же отец заподозрил и ее. С чего бы?

Но я быстро догадываюсь, что на ее причастность указывают ее обширные связи в СМИ. Черт! Я ее подставил…

Молчу, уставившись в пол.

Отец подходит ближе. Слышно, как скрипит дорогая кожа на его туфлях.

- Так это вы, или эти засады у нашего дома случайно получились?

Воздух словно густеет, напряжение нарастает, я буквально вдыхаю его, но по-прежнему не открываю рот - признаться, значит сдать Петру.

- Кирилл, ты хочешь, чтобы я думал, что ты трус? - голос его звучит чуть слышно, но от этого пробирает еще сильнее. - Я предпочту считать тебя джентльменом, не желающим сдавать сестру.

Усмехаюсь - он не оставляет мне выбора. Если я молчу - виновата Петра, если признаюсь - я сам. Ловко…

Во мне вскипает злость - на него, что так легко меня раскручивает, и на себя - что сам загнал себя в угол. Но лучше сдаться.

Я выдыхаю и поднимаю глаза на него.

- Все организовал я.

На его лице мелькает что-то похожее на удовлетворение.

- Что ж, отлично. Наверное, я должен сказать тебе спасибо. Я собирался подождать более подходящего момента, чтобы первый раз выйти в свет с Еленой. Но, благодаря моим детям, моя жена пойдет со мной уже сегодня.

Моя усмешка становится шире и злее.

- Сегодня? Какая удача. То есть я могу не ходить?

Отец резко выпрямляется, в голосе холодный приговор:

- Нет, не можешь, - отрезает безапелляционно. - Ты подождешь Яну - она еще не готова, - и привезешь ее. Мы втроем уже уезжаем.

Его слова долетают до меня с задержкой. Яну? У меня ощущение как после ледяного душа.

- Яну?! - вскидываюсь.

Шок бурлит во мне так, что даже дыхание сбивается, как после часа на беговой дорожке.

Да он издевается! Я еще должен ее возить? А "Яндекс Гоу", что, уже отменили? Я ей не водитель! И не охранник.

Стискиваю челюсти, чтобы не выложить вслух все, что думаю - по опыту знаю: будет только хуже.

Глава 19. Выбора нет

Проходит секунда.

Две.

Три.

А я все еще пялюсь на нее. Как будто кто-то сверху скомандовал "замри!", и я послушно выполнил команду. Стою, не моргаю, и даже зрачки не двигаются, как прилипли к ней.

М - магия.

Я вскидываю подбородок, будто это поможет мне вернуть равновесие. Хрен там… Но, когда она подходит ближе, глядя мимо меня, вся магия, к счастью, рассыпается. Я отмираю, снова становясь собой, и, отвернувшись, обхожу машину.

Открыв свою дверь, равнодушно кидаю ей:

- Садись, - и падаю на свое гоночное сиденье.

Не знаю, услышала ли она, поняла ли - мне плевать. Завожу мотор, готовясь уехать - хоть с ней, хоть без нее. Но через секунду дверь открывается, она молча садится рядом, даже не посмотрев в мою сторону. Словно я для нее пустое место. Отлично, че.

Девочка, это взаимно.

Мысленно еще раз благодаря отца за подставу, раздраженно давлю на газ, срываясь с места.

Колеса взвизгивают, движок рычит, защелкиваются кнопки блокировки дверей. Вылетев на проспект, сразу перестраиваюсь в крайний ряд, словив возмущенный гудок таксиста, которого подрезал, и втапливаю.

Меня бесит эта кринжовая ситуация. До зубовного скрежета.

Бесит, что отец навязал мне эту Яну.

Бесит, что я так неадекватно среагировал на ее появление при полном параде - что я, девчонок красивых не видел, что ли? Да видел и получше, чем эта доморощенная Золушка. Даже до Петры ей далеко. И все же зацепило…

Но быстро отпустило.

К счастью.

И все равно я злюсь. На себя. На нее. На отца - на всех.

- Может, ремень пристегнешь? - бросаю, не поворачиваясь к ней и не скрывая раздражения.

- Пристёгнут, - отбивает спокойно.

Кошу глаза в сторону, проверяя, соврала или нет, и тут же одергиваю себя - какое тебе дело до нее, Ломакин?

Но она моего интереса не замечает - сидит, уставившись в окно, и мне виден лишь ее затылок, точнее - собранные в прическу волосы. Сначала я думаю, что она любуется вечерним видом Москвы, а потом понимаю: нет. Она просто не хочет видеть меня. Не хочет со мной говорить. Принципиально. И демонстративно.

Мне же, наоборот, сразу хочется что-нибудь ляпнуть, заставить ее отвечать - просто потому что, - но не могу ничего стоящего придумать. Не о погоде же с ней заговаривать и не о волатильности нефтяных акций - не оценит.

А не пофиг мне, заценит она или нет? Я же не впечатлить ее хочу, а подколоть. Чтобы не строила из себя неприступную крепость. И хотя Рус об нее свои пикаперские копья уже обломал, я все же не Рус. И все равно в голове ни одной мысли - пустота.

И я молчу. Как и она. Мы едем в полной тишине, которую нарушает лишь шорох шин и монотонное клацанье поворотников.

До начала премии остается минут пятнадцать, а до отеля, в котором она проходит - пара кварталов, когда на мои часы приходит сообщение:

"Нашел канал с лайвом с красной дорожки. Кир, дружище, ты скоро нарисуешься? Ждем тебя".

Когда я это читаю, сердце будто проваливается куда-то вниз, и я даю по тормозам, резко втопив педаль в пол.

Вот же фак!

Какой лайв с красной дорожки?! Кто это придумал?

Но еще сильнее я поражен тем, что не подумал об этом - лайв или не лайв, но фотки с дорожки, с самой церемонии награждения и с афтепати будут по-любому. Пройдет час, максимум два, и тонны снимков попадут в новостные ленты. И особенно много будет постов о том, что глава "Металл Групп" второй раз женился, но еще больше будет фотографий его новой жены и падчерицы. А значит, парни ее увидят и, конечно, узнают.

Поймут, что я скрывал ее сознательно, и вскроется все, что я им наплел.

Черт! Это нельзя допустить! Я должен сказать им сам. Они не должны узнать об этом от кого-то другого. Они мне не простят.

- Ты пропустил поворот? - раздается справа равнодушное.

Надо же - меня удостоили вниманием…

Перевожу взгляд на сидящую рядом возмутительницу моего спокойствия и разрушительницу моей жизни. Лара Крофт, блин…

Ничего не отвечаю ей, снова заводя мотор.

Я еще не решил, что мне делать, но точно знаю - на красную дорожку мне нельзя. Точнее, нельзя ей. А значит, ее там не будет. Недолго думая, я выбираю пропустить премию - предпочитаю разозлить отца, чем парней.

Включив поворотник, я разворачиваюсь с нарушением. Истошно гудят сигналы, но я завершаю свой рисковый маневр.

- Ты всегда так водишь? - "Лара Крофт" сверлит мой профиль ледяным взглядом.

- Сейчас - особый случай. Меняем маршрут, - отвечаю глухо, не глядя на нее.

- А как же твой отец? - ее тон спокоен, даже чересчур.

- Он переживет, скучать не будет, - усмехаюсь, продолжая гнать машину подальше от камер и прямых эфиров.

- И куда мы едем? - вновь подает она голос, спустя пару минут.

Глава 20. Злой мачех

// Яна

Конечно, сводный - худший вариант из всех, кто мог оказаться моим сопровождающим на сегодняшнее мероприятие. Когда Дмитрий Борисович сказал, что меня повезет он, я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза - серьезно? Ну почему именно он? Я согласна на кого угодно, кроме него. Согласна даже идти пешком, лишь бы не оставаться с ним один на один в закрытом салоне машины.

И он, я уверена, воспринял распоряжение отца так же, как и я, но наше мнение никого не интересовало, а возражать ни я, ни он не рискнули - лучше потерпеть друг друга, чем дать знать родителям о нашей стойкой взаимной неприязни.

Я бы, наверное, перенесла не такую и долгую поездку с ним намного проще, если бы сводный вел себя, как обычно - нагло и дерзко, смотрел на меня с презрительной ухмылкой и отпускал в мой адрес язвительные комментарии снисходительным тоном, - но нет. Сейчас от него исходит какая-то другая эмоция. Непривычная. Словно он на грани.

Я заметила это еще когда вышла из лифта - он вдруг застыл, не свозя с меня немигающего взгляда, и я не знала, что именно прочла в его глазах - ненависть, растерянность или желание придушить меня. А может, все сразу. И под этим его тяжелым взглядом я едва не споткнулась. Вот был бы конфуз, если б я грохнулась или - хуже - пролетела несколько разделяющих нас метров и влетела в его широкую грудь. Хотя он бы, наверное, увернулся… В общем, повезло, что я удержалась, а то ведь он мог расценить мое "падение к ногам" как то, что я впечатлена им и его образом. Что, кстати, недалеко от правды, но не до такой степени, чтобы ноги подкашивались, и уж точно я не собираюсь признавать это вслух и давать ему повод поглумиться надо мной.

Что я, парней, что ли, красивых никогда не видела? Пфф…

В машине напряжение лишь усиливается. Оно настолько густое, что его почти можно потрогать пальцами. Я выбрала сидеть, отвернувшись от него, чтобы не видеть мрачный профиль и не давать повода говорить мне колкости, но и спиной я чувствую, как воздух между нами буквально электризуется, становясь горячим, плотным, каким-то неподвижным и взрывным.

Видимо, он чувствует это тоже, потому что мы едем в тягостном гулком молчании.

Москва за стеклом бежит размытой лентой огней и рекламных щитов, но я их почти не вижу. Все мое внимание сосредоточено в слепой зоне за моей спиной. Там слишком… токсично и огнеопасно. Пару раз ловлю себя на том, что хочется обвернуться и спросить, что с ним, но запрещаю себе - никаких вопросов. Меньше слов - меньше поводов для ссоры. Дотерплю как-нибудь…

Но дорога кажется бесконечной. Несмотря на то, что сводный едет очень быстро, я считаю секунды до того, как наконец, выйду из машины. Я бы и сейчас вышла, но даже не знаю точно, где проходит эта премия - мама упоминала, что в отеле, но название я не запомнила.

И вдруг чувствую, как машину резко бросает вперед, сердце моментально ухает вниз, ремень врезается в плечо, а я хватаюсь за ручку дверцы, чтобы не тюкнуться лбом в переднюю панель.

"Авария?!" немедленно проносится в голове, но нет, просто резкое торможение.

Поворачиваюсь к нему - мне хочется заорать на него за то, что так напугал, но у него такое лицо, что мой пыл сдувается, и я ограничиваюсь колким вопросом, который он, конечно же, не удостаивает ответом, а через секунду разворачивается через двойную сплошную. И я сразу понимаю - на премию я сегодня не попаду.

И даже не знаю, радоваться этому или потребовать высадить меня.

Честно говоря, красоваться среди богатых и знаменитых мне не очень-то хотелось. Красная дорожка, вспышки, фальшивая улыбка - все это не для меня. Я не актриса, не модель и уже даже не спортсменка, чтобы позировать для фото. Так что часть меня даже рада, что Кирилл передумал - что бы его к этому ни сподвигло.

А на другой чаше весов мама, которая тоже не чувствует себя как рыба в воде в этом новом для себя обществе, и моя поддержка ей, скорее всего, не помешала бы, но с ней рядом отчим - убеждаю себя и надеюсь, она не заметит, что меня нет.

- А как же твой отец? - все же спрашиваю я у Кирилла, для очистки совести.

- Он переживет, скучать не будет, - криво усмехается в ответ и в этот момент мне даже становится его жаль - судя по всему, не такая и глянцевая у него жизнь, если он научился так улыбаться…

Но я гашу в себе эту эмоцию и вновь смотрю в окно, уверенная, что мы едем обратно в квартиру. Где я смогу скинуть с себя это клоунское обмундирование и перестать притворяться тем, кем не являюсь. Но минуты идут, Москва остается позади, и чем дальше мы уезжаем от центра, тем явственнее понимаю - домой он меня точно не везет.

Но спрашивать я не собираюсь.

Потому что, если спрошу, он, скорее всего, не ответит, как уже делал не раз. А если и ответит, то лучше бы не отвечал. А я не хочу давать ему повод снова начать свои колкости, не хочу оказаться слабее в его дурацкой игре, которую он, похоже, сам для себя придумал, и правила рассказать мне забыл. Или не хотел.

Поэтому просто сижу и молча жду, где закончится наша поездка.

Не в лес же он меня везет, в конце концов, как бедняжку Гензель. Но для этого братцу Гретелю нужно стать злой мачехой - в его случае мачехом, - а я сомневаюсь, что эта роль ему по зубам.

Поразившись нелепости собственных мыслей, я негромко прыскаю смехом.

Глава 21. Кошмар на улице

Охрана на входе пропускает нас без лишних слов и проверок, лишь коротко кивнув "проходите", и мы уже внутри.

Ворота парка бесшумно закрываются за нашими спинами, и становится еще более тихо. Даже неуютно, потому для такого места тишина - дело необычное. Здесь ожидаешь услышать звонкий смех, детские визги, громкую ярмарочную музыку и прочую атрибутику парков развлечений, включая сладкий запах карамели в воздухе, но этот парк встречает лишь приглушенными звуками лязганья металла - видимо, где-то в глубине кто-то что-то сверлит или монтирует новые аттракционы. И эти жуткие звуки в сочетании с отсутствием освещения большинства зон и почти полной безлюдностью вызывают стойкое ощущение, что я попала в фильм ужасов.

Ну сами посудите - высокие шпили каруселей, будто протыкающие пасмурное небо, темные силуэты недособранных лабиринтов, наводящие жути неработающие неоновые вывески и гигантское колесо обозрения, по которому еще не пущен свет. Разве это все не выглядит, как съемочная площадка голливудского хоррора?

Черт меня дернул ляпнуть про любовь к ужастикам…

Кошмар на улице… я даже не знаю, на какой!

А еще это дурацкое платье и шпильки - если что, убегать мне придется босиком…

Стараясь не отстать от Кирилла, идущего впереди, кручу головой на триста шестьдесят, и, если отбросить глупые страхи, то все, что я вижу, действительно впечатляет - компания отчима явно не поскупилась.

Но зачем мы здесь, я все еще не понимаю. Сводный не объяснил, а я не спросила. Интуитивно чувствую - не стоит. Этот вечер и так выходит за рамки, и любое слово может лишь еще больше все усложнить или испортить.

Все, что происходит, слегка абсурдно. Мягко говоря. Всего пару часов назад я переживала из-за того, что буду объектом пристального внимания журналистов, час назад - что сижу в машине с ненавистным "братом", а в итоге топаю за ним черт знает где по ему одному известной причине… Но, честно говоря, почему-то именно сейчас я не переживаю.

- Парк только на днях получил разрешение, - произносит вдруг Кирилл, не оборачиваясь. - Некоторые аттракционы уже проверены и запущены в эксплуатацию. Остальное еще в работе, и до открытия посторонних тут не будет, так что, считай, ты - первая. Закрытый показ.

Он кидает мне этот комментарий через плечо, и я слышу в его голосе ту же напряженную сдержанность, что была и в машине. Только теперь она будто наложилась на декорации вокруг и отражается от них, как эхо.

- Зачем ты меня сюда привез? - спрашиваю негромко, просто чтобы заполнить пустоту.

Он немного поворачивает голову, но не останавливается.

- Сама же сказала, что любишь ужастики. Вот и подумал: чем не сеттинг?

Улыбка краем губ. Автоматическая, едва заметная. Но я тоже улыбаюсь - не у меня одной э то ощущение.

- Если на меня выпрыгнет какой-нибудь размалеванный клоун, я закричу, - предупреждаю ворчливо.

- Тут еще никого нет. Даже клоунов. Только мы и пара рабочих, - он останавливается и, развернувшись ко мне, качает головой в сторону.

Я тоже поворачиваюсь - мы стоим рядом с полукруглой ареной, где у дальней стены в ряд выстроились бампер кары. Даже несмотря на относительную темноту, видно, что машинки новые - цветные, блестящие, как карамельки. Снова смотрю на Кирилла, который уже идет к пульту управления автодромом.

- Ты что, серьезно? - вскидываю брови.

- Более чем.

Он открывает щиток, дергает рубильник, и по всему периметру арены сверху и снизу змейкой бежит огонек, зажигая свет.

Резко становится светло, как днем.

- Сразимся? - бросает с улыбкой.

- Это безумие! - мои глаза против воли ширятся.

- Только если ты боишься проиграть мне, - его прищуренные глаза цепляют мои, во взгляде неприкрытый вызов.

Я закатываю глаза, усмехаясь. Ответ не требуется - он его считал.

Уверенным шагом иду к мерцающей перламутром зеленой машине, и только тогда вспоминаю, что на мне длинное вечернее платье, расшитое пайетками. Каблуки впиваются в бетон, сковывают шаг. В обычной ситуации я бы даже не подумала о том, чтобы садиться в этом наряде в такую штуку. Но сейчас не обычная ситуация.

- Пожалуй, это будет весело, - бормочу себе под нос и подхватываю подол, чтобы не наступить на край платья и не навернуться на каблуках.

Сажусь неловко, аккуратно подтягиваю юбку вверх, оголяя ноги, и прижимаю присборенные в талии излишки ткани ремнем. Туфли откровенно мешают давить на педали, и я без колебаний скидываю их, отпихнув в сторону - босыми ступнями управлять куда проще.

- Готова? - Кирилл подает ток и запрыгивает в свой бампер кар.

Машинки дрожат, пол под ними вибрирует. Свет над головой мерцает, превращая арену в сцену для клипа. Я жму на газ. Сначала неуверенно, пытаюсь почувствовать ее ход, потом смелее. Перед моей машины устремлен на Кирилла, но он лихо уходит в сторону, подрезает меня. Я тоже уворачиваюсь и в ответ целюсь ему в бок. Врезаюсь - бамс!

Удар гулкий, звонкий, и я непроизвольно хохочу. Смех вырывается сам - чистый, искренний и неожиданно легкий.

Глава 22. Хайлайтс

// Кирилл

Что это было?!

Захлопнув за собой дверь спальни, втыкаюсь в нее затылком и застываю.

Хочется влупить кулаком по стене, но я сдерживаюсь. В груди клокочет нечто странное. Нет, не злость, что-то другое. Какой-то неясный шум. Монотонный глухой гул, как бывает в ушах после длительного прослушивания слишком громкой музыки. Только это не музыка, а... смех.

Смех Яны.

Черт. Этого не было в плане!

Да, блин, и плана никакого у меня тоже не было. Чистая импровизация. С последствиями… нежелательными.

Отталкиваюсь от стены и прохожу дальше в комнату. Не включая свет. Тело все еще на взводе. Движения резкие, дерганые, словно мышцы ждут сигнала - бежать, драться, орать, не знаю… Но сигнал не поступает. Вместо этого в голове яркие ослепляющие вспышки. Не воспоминания даже, а нарезка из кадров - хайлайтс вечера.

И, конечно, на всех на них она. Выходит из лифта и вышагивает по паркингу как королева. Смотрит на меня в машине. Сверкает оголенными длинными ногами из-под поднятого подола. Врезается в меня и заразительно смеется. Идет босиком по резиновому покрытию арены для гонок. Снова смотрит, уже по-другому, с загадочным блеском в глубине глаз, и в меня будто снаряд прилетает. Трассирующий.

Дойдя до окна, останавливаюсь, упираюсь ладонями в подоконник, наваливаясь на него всем весом. Но там ничего, кроме темноты и огней подсветки, которые невольно возвращают меня в такой же местами темный, местами ярмарочно-подсвеченный парк.

Ну нафиг. Выпрямляюсь. Резко. Так, что слышу хруст в позвоночнике.

Я что, теряю хватку?

Идея же была проста - не пустить сводную под объективы, чтобы она не засветилась в новостях до того, как я сам не расскажу все Русу с Даном. Но для этого достаточно было просто развернуться и отвезти ее домой, а не тащить на карусели, как будто у нас первое свидание…

Да даже для свиданий я обычно так не стараюсь. Не заморачиваюсь, потому что не нужно. Выгулял девочку, потанцевал ее, и развел на все, что хотел. Даже просить не надо - сами просятся. А тут…

Ей ведь вообще ничего от меня не надо. Она не пытается понравиться мне, не кокетничает, не строит глазки. Она меня как бы не замечает - игнорит. Но, может, этим и цепляет?.. Потому что я не привык быть невидимкой. Я всегда был тем, за кем бегают, чьего внимания добиваются, за чью благосклонность дерутся. А она нет.

Наоборот, это я не сводил с нее глаз. Она, хлопнув ресницами, опускала глаза, и меня клинило, даже дыхание сбивалось. Она говорила пару фраз, и я ловил себя на том, что внимательно слушаю. Она смеялась, и я хотел, чтобы не переставала. Молчала, глядя в окно, и мне позарез нужно было ее разговорить. Что это за сбой в матрице?

Хватаю подушку с кровати и швыряю- она ударяется в стену, падает на пол.

Фак. Да что с тобой, Ломакин?

Ты запал на сводную?! Тебе делать нечего?

Да ты же терпеть ее не можешь. Она - заноза в твоей заднице, плебейка с гонором принцессы. Ты хочешь уничтожить ее, осадить, поставить на место, а не заглядываться на ее сексуальные ноги и не заглядывать ей в рот, жадно ловя каждое сказанное ей слово - не вот это вот все!

Что дальше? Будешь подносить ей шоколадки из универской кафешки и таскать за нее рюкзак?

Да это же лютый хоррор!

И тут же в голове ответом звучит ее голос: "А жаль. Люблю ужастики".

Сказано легко, иронично, и я, как дурак, улыбаюсь.

- Идиот, - бурчу вслух.

И, чтобы отвлечься, переключаю внимание на давно урчащий живот - банкет-то я пропустил. Топаю на кухню.

Не включая свет, тяну на себя дверцу холодильника. Вытащив стопку нарезки салями из упаковки, жую ее в темноте, стоя. Запиваю водой из бутылки.

И как по заказу - за спиной хлопает входная дверь.

Черт. Рановато они с премии…

Свет по всему периметру открытой гостиной включается, освещая и меня - не спрячешься. Оборачиваюсь, встречаясь взглядом с отцом.

Его глаза метают молнии, но от меня они отскакивают. Всегда отскакивали.

- Девочки, оставьте нас, - голос у него как у армейского генерала - ледяная сталь.

Елена что-то говорит ему тихо, отец сдержанно кивает, и только тогда она уходит. А Петра бросает на меня говорящий взгляд: ты попал, Кир.

Да я знаю, что попал. Это не новость.

Я ведь не только сам не появился на премии, я не довез туда и новую сестру - косяк в квадрате. А если Яна еще и поддержит отца в его нападках, чую: быть мне битым впервые в жизни.

- Бить будешь или поговорим? - начинаю я первым, потому что он молчит.

Просто смотрит на меня, играя желваками. Значит, он зол.

Очень зол.

- А есть за что бить?

- Это тебе решать, - пожимаю плечами.

- Ты подвел меня, сын, - произносит после долгой паузы, во время которой молча сверлил меня глазами, я даже отвел свои - хреново…

Глава 23. Раздвоение личности

Вырубаю будильник, трезвонящий уже в четвертый раз, и флегматично смотрю на часы на умной колонке - минут пять еще есть, максимум. Если проваляюсь дольше, стопудово опоздаю. А у меня и так с посещениями в этом году хреново.

На ковер к декану меня не тянет, так что надо вставать. Но я продолжаю лежать. Не потому, что паршиво спал, не потому, что глаза не хотят открываться, а потому, что на меня давят события вчерашнего вечера - пацаны, отец…

Яна.

Мне нужно как-то разруливать весь этот чертов хаос, который я сам же и создал, но я понятия не имею как.

С чего хотя бы начать?

Но я знаю - начинать нужно с парней. С того, чтобы рассказать им о Яне. Рассказать все с самого начала, чтобы выпутаться из той паутины вранья, которую я сам сплёл и сам же в ней запутался. Чувствую себя пойманным в собственные сети пауком, но я знаю, где из них выход.

С трудом поднявшись, залетаю на две минуты в ванную, в которой напарено и остро пахнет мышкиным шампунем, чтобы умыться ледяной водой. Мне не помешал бы и холодный душ, но я лишил себя этого удовольствия.

Быстро одеваюсь и выхожу из спальни, надеясь не столкнуться с отцом или с кем-нибудь другим из разросшегося семейства. Но мне не везет - соседняя дверь тоже открывается, и в коридоре мы со сводной оказываемся одновременно.

Наши глаза невольно встречаются, и мы оба замираем.

Стоп-кадр.

Будто кто-то нажал на паузу.

Она не двигается. Я не дышу.

На какую-то секунду - или десять, тридцать, сто - наши взгляды словно примагничиваются друг к другу. Кажется, мы даже не моргаем. Зависаем, как два фехтовальщика, скрестившие свои рапиры и зацепившиеся гардами - не разорвать. Да и разрывать не хочется.

По крайней мере, мне.

Но и Яна не спешит устранить замыкание.

Время идет, и реальность будто отступает, границы становятся размытыми, как в тумане. Только мы вдвоем и это странное, почти осязаемое притяжение, которое нарастает, как внутренний шум. И с каждым отсчитанным мгновением оторваться все сложнее.

Но и необходимее.

Я отворачиваюсь первым. Резко. Резче, чем нужно. Почти грубо.

Чтобы она, не дай бог, не считала, о чем я думал и что вообще творилось со мной в эти несколько секунд.

Бросаю, не глядя на нее:

- Доброе утро.

Голос резкий, пережатый, колючий, как наждак.

Краем глаза успеваю увидеть, как ее глаза чуть сужаются, как от внезапной боли, словно ее задевает его холодность, но она быстро справляется с этим.

- Взаимно, - отвечает, копируя мой тон, и идет к выходу из квартиры.

Я остаюсь на месте, смотрю ей вслед, и внутри снова начинается этот дурацкий внутренний зуд. Это никому не нужное самоедство. Я вновь творю разную тупую херню, за которую потом приходится долго и упорно извиняться.

"Тукан. Редкостный". Мысленно говорю себе и, сорвавшись с места, догоняю ее у лифта. Понятия не имея зачем - что я собираюсь ей сказать?

Яна стоит, уткнувшись в телефон. На экране я вижу приложение такси и, сам того не ожидая, вдруг выпаливаю резко:

- Не вызывай. Поехали со мной. Нам же все равно в одну сторону. - Повисает пауза, и я торопливо добавляю: - Если хочешь.

Яна медленно поднимает голову, но не поворачивает ее ко мне, а лишь стреляет глазами. Смотрит внимательно, оценивающе.

- Ты странный, Кирилл, - в ее голосе нет наезда или упрека, лишь констатация факта. - Вчера ты, рискуя нарваться на гнев отца, тащишь меня в парк, катаешь на каруселях и смешишь. Сегодня с утра снова ведешь себя как засранец, каким был с первой встречи. А через минуту зовешь с собой. У тебя раздвоение личности?

Я дергаюсь. Надо же, какое точное попадание. И судя по интересу в глазах, вопрос ее отнюдь не риторический. Только вот что ей ответить?

- Нет… Не знаю.

- Не знаешь? - вскидывает брови.

- В смысле… Не знаю, что на меня нашло, - пытаюсь вывернуться, мысленно пиная себя за это тупое мямление.

Блестяще, Ломакин! Ты просто гений диалогов.

- Может, встал не с той ноги, - бурчу еще более гениальную чушь.

- Если ты встал не с той ноги, я, пожалуй, с тобой не поеду. Я лучше по старинке, на такси - здоровее буду.

Она делает шаг к лифту, а я не пускаю, ловя ее запястье.

- Я серьезно, Ян.

Она резко разворачивается, но смотрит не на меня. Смотрит вниз, на мою наглую руку. Ее рука в моей чуть дрожит, и от этого у меня дрожит все внутри.

Отпускаю. Словно обжегся.

Она поднимает на меня глаза. В них не упрек. Что-то сложнее. Что-то, что я не умею расшифровывать. Смотрит долго, будто сканирует.

Потом немного нервно облизывает губы и, отведя взгляд, пожимает плечами.

- Ну, поехали.

Глава 24. Вот и поговорили

Пока едем в лифте, я пытаюсь понять, почему ее согласие вызвало этот неясный подъем внутри?

Почему у меня ощущение, будто я выиграл в лотерею, сорвал джекпот или получил в подарок то, что давно хотел, если по факту просто подвожу девчонку?!

С чего бы, спрашивается? Я же ненавижу все эти лишние эмоции, не терплю никакой ненужной привязанности. Но в груди и ниже странно тепло и трепетно и хочется улыбаться. Это чувство называют бабочками в животе?..

Я, конечно, не лыблюсь. Я старательно хмурюсь и делаю вид, что мне равнодушно.

Как всегда.

Лифт останавливается на первом - видимо, вызвал кто-то, - и на долю секунды мне вдруг кажется, что она передумает. Скажет: "Знаешь, я все-таки поеду на такси" и просто выйдет, кинув меня. Но двери кабины закрываются, она остается. А я ловлю себя на том, что сглатываю вздох облегчения.

Да фак. Что за хрень? Чего я так плыву-то?

Но думать об этом не хочу. И знать тоже. Если начну копаться в себе, начну загоняться и опять творить дичь. Натворился уже. Хватит.

Вышагиваю из лифта первым, Яна идет за мной. Не приближаясь, но и не отставая.

Открываю ей дверь, сам сажусь за руль, завожу мотор, и глаза сами собой скользят вбок, на нее. Как будто гравитация изменилась, и меня к ней притягивает. Но я усилием воли возвращаю взгляд обратно, словно натягиваю поводок сорвавшейся с цепи собаки. Я и правда как будто сорвался. То ли с цепи, то ли с катушек.

Тишина в салоне давит на уши. Даже радио вырубил, потому что бесит - все не то. А она молчит.

И я физически ощущаю ее молчание. Чувствую, что воздух между нами становится плотнее, гуще - я как в тумане.

Хочу разрушить этот туман, но, как назло, не могу придумать ни одной нормальной темы, чтобы завязать разговор. Не обсуждать же домашку или преподов, и еще тупее задвинуть что-нибудь про жрачку в столовке.

Яну тишина как будто не тяготит. Она выглядит спокойной и позитивной, а я лихорадочно ищу, с чего бы зайти.

- Ты не скучаешь по своему городу?

Она переводит взгляд на меня. Если и удивлена, то не тем, что я спросила, а что, вообще, заговорил с ней.

- По какому именно? - уточняет с едва уловимой насмешкой.

- По прошлому. По своему городу. По друзьям.

- Мм… - тянет она и опускает взгляд вниз, словно я коснулся запрещенной темы.

Медлит с ответом, молчит так долго, что я уже жалею, что спросил, и хочу извиниться, но она снова поднимает глаза.

- Не скучаю, - коротко и сухо.

И вновь на какое-то время повисает вязкая тишина. С темой я явно не угадал. Жаль, нельзя отмотать время назад и не открывать рот.

Она продолжает тихо, глядя перед собой, словно меня и нет.

- Я по маме скучала, когда она уехала. Тогда да, было фигово. Остаться одной - не кайф. А город сам по себе… нет. Не скучаю.

И я нутром чувствую, что в этих словах много больше того, что она озвучивает. Что-то было в том городе, что-то, из-за чего она рада была оттуда уехать. Но, блин, что?!

- А Москва? - спрашиваю осторожно.

- К Москве тоже сложно привыкнуть.

Я жду продолжения, но она не вдается в подробности, опять замолкая. А я ловлю каждое ее слово, каждый вдох. Даже паузы между ними. Хотя, может, я просто чокнулся.

Универ появляется внезапно и слишком быстро. Не торопясь, паркую тачку на своем месте, чтобы выиграть еще пару секунд. Но не успеваю заглушить двигатель, как Яна, отщелкнув ремень, уже открывает дверь.

- Спасибо, что подвез. Удачи, - бросает сухо и выходит.

Идет к входу в корпус очень быстро. Не бежит, но почти. Не оглядываясь.

Я сижу в шоке. Какого черта? Она что, стремается меня? Я прокаженный или задрот, с которым не комильфо появляться на людях?

Дышу медленно, гася раздражение. Ну и хрен с тобой. Так даже лучше.

Если бы нас вместе увидели Рус или Бо, я бы не отмахался от их вопросов. И объясниться было бы труднее. Так что сначала разберусь с ними.

А уже потом с тобой, Яна Крамер. Сводная заноза, попавшая мне в глаз, но перекочевавшая в сердце.

На парах Богдана нет. Лишь сообщение в чате, который я со вчера не смотрел, что он свалился с вирусом. Я психую - не вовремя он слился. Я не хочу больше тянуть с исповедью.

В любой момент что-то пойдет не так, и они узнают не от меня. Это худшее, что можно придумать. Я же не отмоюсь.

До конца пары гоняю мысли, и в итоге решаю, что, может, оно и к лучшему - расскажу все одному Русу. А потом Дану. В разговоре тет-а-тет больше шансов, что они меня услышат. И отмахиваться мне придется только от одного разгневанного друга за раз.

И если Каверин, как самый вовлеченный в спор, меня поймет, будет проще объяснение с Голицыным.

Не откладывая, пытаюсь завести разговор с Русом уже после первой пары.

- Давай выйдем на улицу, - киваю на лестницу.