Спросите Анфису

Плейлист

Сплин — Танцуй

The Hatters — Хмурый

Морфинизм пыльцы — Коты

NЮ — Мы танцуем с тобой

XOLIDAYBOY & Иван Рейс –— Сердце в огне

Женя Трофимов & Комната культуры — Поезда

Adamant — Танцуем под дождём

Nikitata — Полюби меня сильней

3-ий январь — Питер-Москва

YOUNG LARI — Первое сентября

Тима Акимов — Точно да

Люся лай! — Школьники

7Б — Городу на Неве

Руки Вверх — 18 мне уже

Веснушка — Выпускной

Глава 1. «Дантес[1]».

«Гори огнём твой третий Рим,

Лови мой ритм,

Танцуй, танцуй, танцуй, танцуй,

Танцуй, танцуй».

Трек: Сплин — Танцуй

— Фиса! — окликнул меня знакомый голос.

Я обернулась и увидела, как ко мне бежит невысокая рыжеволосая девочка. Она была одета в джинсовый комбинезон, из-под которого виднелись рукава зелёной водолазки. Кудрявые волосы были собраны в высокий хвост. Это была Милана, моя одноклассница и по совместительству подруга детства. Раньше мы жили на одной улице, но потом её родители переехали, и мы стали видеться реже. Вы бы только знали, каких трудов Миле стоило уговорить их не переводить её в другую школу. Теперь ей приходилось ездить с другого конца города по сорок минут каждое утро. Но её тоже можно понять. Помимо наших дружеских взаимоотношений был ещё один фактор, почему Милана не хотела менять школу. Нам оставался почти один выпускной класс. Мы заканчивали десятый. Мало кто переводится перед выпускным. Это же такой стресс. Экзамены. А тут ещё и перевод. Кошмар! Даже представить такое не могу.

— Фиса! — снова сказала Мила, поравнявшись со мной.

Она бежала и потому немного запыхалась. Судя по выражению лица, подруга хотела сказать что-то очень важное, но ей просто не хватало дыхания. Она тяжело дышала, согнувшись пополам.

— Привет, — сказала я, терпеливо дожидаясь, пока Милана переведёт дух.

— Фиса, ты знаешь, что я узнала?! — отдышавшись, затараторила подруга.

— Очевидно, что-то очень важное, раз это не ждёт до завтра? — пожала плечами я. — Ради чего ты притащилась через весь город?

Уроки уже давно закончились. Я занимаюсь бальными танцами и три раза в неделю после школы хожу на тренировку. Студия, куда я хожу на занятия, находится недалеко от моего дома. Но для Милы это очень далеко. Я совсем не ожидала увидеть её вечером в нашем районе. Но подруга, видимо, бросила все свои дела и приехала ко мне на тренировку. Кажется, ей даже пришлось ждать, когда закончатся мои занятия. И что такого важного она хочет мне сказать? Могла бы рассказать и завтра в школе. Мы обе приходим минут за пятнадцать до начала занятий. Этого времени хватает не только чтобы переодеться, но и чтобы обменяться важными сплетнями и новостями. Нам же, девочкам, так это важно.

Я вытащила из рюкзака небольшую бутылку минеральной воды и протянула её подруге. Она открутила крышечку и жадно сделала несколько глотков. Когда вода вернулась ко мне, я снова открыла её и начала пить.

— К нам перевелся Дантес! — воскликнула Мила.

— Кто? — удивлённо переспросила я, поперхнувшись и оттого немного закашлявшись.

— Ну, помнишь, мы ездили на районную олимпиада по литературе? — напомнила подруга.

Она всё ещё запиналась, поскольку не до конца отдышалась. В отличие от меня Милана была полненькой. Спортом никаким она не занималась, а от физкультуры у неё часто было освобождение. Главная страсть подруги — это иностранные языки. Она несколько раз в неделю посещает уроки китайского языка. Я же даже английский с трудом осваиваю. Если бы не помощь подруги, не видать мне даже четвёрки по этому предмету. Я часто списываю у неё домашние задания, а на контрольных талантливая Орлова успевает решить сразу два варианта: свой и мой.

— Помню, — кивнула я.

— Ух, — выдохнула Мила, — вот. Помнишь того придурка, который Никиту на дуэль вызывал?

— Такое разве забудешь? — вздохнула я.

Наш Никита сам тот ещё кадр. Его вся школа знает. И все истории с его участием запоминаются надолго. Он у нас бунтарь.

— Вот! Ребята прозвали его Дантесом. Дантес, Пушкин, ну?

— Да поняла я логику, — перебила я подругу. — Давай дальше.

Дантес ранил на дуэли Пушкина. Как этого можно не понять? Да и к тому же эта история как раз случилась на районной олимпиаде по литературе. Понятно, откуда растут ноги у этого прозвища. Интересно, сам школьник знает, что у него в новом классе уже есть кличка? Да ещё и не самая приятная.

— Так вот этот Дантес перевелся к нам в школу! — восторженно произнесла Милана.

— Он разве не из другого города?

— Переехал, получается, — пожала плечами рыжеволосая.

Как странно. Кто станет переезжать в конце десятого класса? У нас, конечно, дружный класс, но после всей истории с этой олимпиадой и дуэлью вряд ли ребята примут такого новенького. Ох и тяжело ему придётся. Что же такого случилось у него, что переезд такой срочный, что даже не терпит до конца десятого класса? Перевёлся бы в одиннадцатом, тогда про эту историю все бы уже забыли. Впереди экзамены, выпускные, каникулы. Школа обрастёт новыми слухами, и никто не вспомнит про этого Дантеса.

***

В феврале я, Анфиса Литина, моя подруга, Милана Орлова, и ещё несколько ребят из нашей параллели поехали в другой город на районную олимпиаду по литературе. Среди них был наш одноклассник Никита Семёнов. Он никогда не отличался неконфликтностью. Конечно, парень он был не глупый, но очень вспыльчивый. В одной только нашей школе сколько было неприятных историй с его участием, не считая того, что произошло за её пределами. Учителя вздрагивали при упоминании одного только его имени. Семёнов — синоним слова «проблема».

Глава 2. «Как Никита к Гудвину за смелостью ходил».

«Ты чё такой хмурый? Ну чё ты грустишь?

Запомни, дружище: ты не один.

Ну чё нос повесил? Неужто беда?

Запомни, дружище, что мы рядом всегда.

Ты чё такой хмурый? Ну чё ты грустишь?

Запомни, дружище: ты не один.

Ну чё нос повесил? Неужто беда?

Запомни, дружище, что мы рядом всегда».

Трек: The Hatters — Хмурый

В середине неделе в школе появился Семёнов. На удивление у него действительно была сломана правая рука. Кажется, он и впрямь куда-то влетел на своём мотоцикле. Как только его родители купили ему такую опасную для десятиклассника игрушку? Возможно, даже они бросили воспитание Никиты. Он же такой упрямый и неуправляемый.

Увидев за своей партой Дантеса, Семёнов удивился. Хотя это ещё мягко сказано. Его симпатичное лицо исказила гримаса неприязни и отвращения. И как на зло в этот день пришёл весь класс. Единственное свободное место осталось только рядом с Костей.

— Никита, проходи и садись рядом с Дмитриевым, — спокойно произнесла Татьяна Фёдоровна, указывая рукой на пустующий стул.

— Не сяду я рядом с этим, — буркнул Никита.

— Семёнов, что это за поведение? — строго спросила учительница. — Сейчас же садись. Мы только из-за тебя не начинаем урок.

— Я не буду сидеть с ним вместе, — повторил одноклассник.

— Раз так, — вздохнула преподавательница литературы, — тогда будем пересаживаться все.

По классу пронесся шквал недовольства и возмущений. Мы уже давно садились в свободном порядке. Но если учителя считали, что наше расположение мешает учебному процессу, то быстренько начинали всех пересаживать. Это выступало в качество одного из самых серьёзных наказаний. Мальчиков рассаживали с девочками. Было уже сложнее шептаться на задних партах, да и не интересно. Ты уже сидишь не с другом, а с одноклассником, который тебя ужасно раздражает.

— Ну, не надо, Татьяна Фёдоровна, — взмолились ребята.

— Надо! — строго сказала учительница. — Скажите спасибо Семёнову.

Да уж. Не сладко ему теперь придётся. Ученик, из-за которого начинали рассаживать класс, надолго становился объектом обид и насмешек. У Никиты, конечно, не так уж и много друзей в школе, но сейчас он рискует окончательно стать изгоем.

Началась возня. Одноклассники собирали свои вещи и постепенно меняли свои ареалы обитания. Все были недовольны этим процессом. Кто-то тихо бубнил. Кто был посмелее, отвешивал колкости в сторону Семёнова, но аккуратно. Всё-таки вторая рука у него была здорова.

Спустя некоторое время все заняли новые места. Так моя подруга и соседка Мила переехала на третий ряд, а я оказалась за четвёртой партой первого. Но самое ироничное, что моим соседом оказался Никита. Другие одноклассницы бы душу продали, чтобы оказаться за одной партой вместе с Семёновым, но не я. Меня этот самовлюблённый индюк невероятно раздражал. Не знаю, что должно произойти, чтобы я начала относиться к нему иначе.

Весь урок литературы Никита смотрел в окно. Правая рука одноклассника была сломана, и он не мог ничего писать. Однако он даже не пытался как-то вникать в происходящее на занятии. Как будто ему это всё было неинтересно. И как он только умудряется учиться на отлично? Или он действительно умнее всех остальных и уже знает всё то, что сейчас так старательно объясняет Татьяна Фёдоровна?

Но признаться, тема сегодня и впрямь была очень скучная. Теперь уже и я отвлеклась, изучая глазами класс. Мой взгляд остановился на новеньком. Костик сидел на последней парте второго ряда вместе с Лизой Гришиной. Мало что знаю об этой однокласснице. Мы не общаемся. Она очень высокая и совсем нескладная. Из-за роста её всегда сажают на последние парты. Кажется, Мила говорила, что Гришина играет в баскетбол. Ещё бы. С её-то ростом. Она выше в нашем классе всех, кроме Семёнова. Теперь кажется ещё и Дмитриева. Он был на пару сантиметров всё-таки выше Лизы. Или она просто так сутулится.

Я продолжила своё изучение обстановки. Мила сидела на второй парте с Зотовым. У неё плохое зрение и она носит очки, да и роста небольшого. Её всегда сажают за первую или вторую парту. Орлова шикнула на соседа по парте и пихнула его локтем. Они делили один на двоих учебник литературы. Зотов такой рассеянный. То учебник забудет, то тетрадь. Постоянно пишет на листочках ручкой, одолженной у соседки, а потом теряет и полученный конспект и полученную на время канцелярию.

Вздохнув, я перелистнула страницу учебника, рассматривая картинки в начале параграфа. Это самый долгий урок литературы из всех, что были у нас за все десять лет.

***

На перемене меня поймала Мила и, взяв под локоть, отвела в сторону. Судя по выражению лица подругу вот-вот разорвёт, если она прямо сейчас не выговорится.

— Ну? — протянула Орлова. — Говори!

— Что говорить? — удивлённо переспросила я.

— Как тебе соседство с Семёновым? — не спускала с меня глаз Милана.

Очевидно, мне стоило разочаровать подругу. Мне нечего было ей рассказывать. За эти сорок минут я не заметила совершенно ничего такого, что было бы необычным или просто интересным.

Глава 3. «Стрела Амура и завистники».

«Ты с ним болтаешь, я с ней танцую,

Но ты меня палишь, я тебя ревную.

Ты без меня скучаешь, я без тебя тоскую.

Ты меня обнимаешь, я тебя целую».

Трек: NЮ — Мы танцуем с тобой

— Да ну? — крикнула мне в трубку Мила. — Вы правда живёте в соседних домах?!

— Поэтому я решила не рассказывать тебе об этом в школе, — вздохнула я. — В этом нет ничего такого. Мы же не стали от этого близкими друзьями или типа того.

— Фиса, сама судьба тебя сводит с Семёновым! — с упрёком сказала подруга.

— Какая такая судьба? — недовольно переспросила я.

— Вот такая. Вас пронзит стрела Амура!

Раздался хлопок. Кажется, моя эмоциональная Орлова пыталась изобразить, как Бог любви совершил выстрел из лука. Я снова вздохнула. Какая ещё любовь? У меня летом турнир, а впереди важные экзамены. Всего лишь год остался на подготовку. Не понимаю, как все в одиннадцатом классе заводят отношения. Нужно же усиленно готовиться к поступлению в университет.

— Тебе нужно меньше читать любовных романов, — упрекнула я подругу.

— Какая ты скучная, Фиса! — надулась она. — У тебя в голове только одна учёба! Так нельзя! Мы в старших классах. Это пора первой любви. Неужели тебе не хочется завести с кем-нибудь отношения?

Я задумалась. Может и хочется. Но это было бы очень безответственно. Когда я буду уделять время своей так называемой любви, если у меня постоянно тренировки? Это уже скорее неуважение к парню. Разве есть хоть один мальчишка, который будет терпеть девушку, которая с утра копается в учебниках, а вечером бежит на танцевальную тренировку? Нет, таких не бывает. Наверное, поэтому папа и ушёл от мамы. Она всегда много времени уделяет работе. Бабушка говорит, что все мужчины любят внимание и способны ревновать женщину даже к собственным детям. Но это уже, наверное, совсем какая-то глупость. Она точно это придумала, чтобы я не забивала свою голову мальчиками, а только училась.

— Ну, не с Семёновым же, — наконец-то ответила я на вопрос подруги.

— Почему нет? — удивилась Мила.

— Он же тебе нравится, разве нет?

— Ой, перестань, Фиса, — рассмеялась мне в трубку Орлова. — Он и Светки из десятого «А» нравится, и Машке из «В», и почти всей параллели! Фиса, он же, как Чонгук[1]. Смотреть, но не трогать. Кумир школьниц, недоступный никому. Мы, девочки, любим влюбляться безответно. Думать, что какой-то там парень идеальный, а не как сосед по парте, который ковыряется в носу!

— Семёнов не ковыряет в носу, — на автомате ответила я.

В телефоне снова раздался звонкий и заразительный смех подруги.

— Фиса, ты такая забавная, — закончив смеяться, сказала она. — За это я тебя и обожаю. И Семёнову ты тоже понравишься, если постараешься!

— А я должна ему понравиться? — удивилась я.

— Как минимум подружиться, иначе плакала твоя четвёрка по английскому языку, — напомнила Мила.

Я вздохнула. Надавила ведь на самое больное. Не даются мне языки. Что уж тут поделать? Кто-то геометрию не понимает, кто-то физику. У каждого свои недостатки. Свой склад ума.

После истории в магазине и нашей совместной прогулки я действительно несколько пересмотрела своё отношение к Никите, но подружиться? Нет, эта мысль никак не хотела укладываться в моей голове. Возможно, мы и начнём общаться, если несколько месяцев просидим за одной партой. Хотя не могу припомнить, чтобы кто-то из Семёновских соседей смог с ним подружиться. А с другой стороны, если подумать, он же почти всегда сидит один. Я стала его первой соседкой с седьмого класса, кажется. Мила считает, что это судьба и мы просто обязаны подружиться, а мне просто жаль Никиту. Ни нормальных родителей, ни друзей. У меня хотя бы есть… Да почему, собственно, хотя бы? У меня столько дорогих сердцу людей. Мама, бабушка, Мила. Это уже очень много. Не то, что у Семёнова. Но теперь я, кажется, поняла, почему он такой угрюмый и нелюдимый. Трудно жить, когда тебя некому поддержать. Думаю, мне стоит попробовать стать другом для Никиты.

***

Тренировка сегодня была на редкость напряжённая и трудная. Неожиданно Алисии Алексеевне предложили поставить танец на последний звонок, по великому совпадению, в нашей же школе. Поэтому сейчас она нас гоняла по всему материалу, заставляла демонстрировать все изученные танцевальные движения и выбирала лучших из лучших. Несколько раз тренер меняла пары. Перетасовала всю группу, как карточную колоду. Кроме меня и Дантеса. Для выступления на последнем звонке было достаточно одной пары. Очевидно, девочки стали думать, что это будем мы с Дмитриевым. Они смотрели на меня и безэмоционального Костика, прожигая нас взглядом.

— Так, — строго начала Алисия Алексеевна, — Анфиса и Костик, давайте ещё раз танго.

Мы, уже изрядно уставшие, вышли на паркет. Тренер включила музыку. Мы смотрели друг на друга. Выразительные голубые глаза Дантеса смотрели мне в самую душу. Он медленно сближался со мной. Каждый шаг был наполнен ожиданием. Оказавшись в объятиях друг друга, мы как будто достигли полного взаимопонимания, не говоря при этом ни слова.

Наша пара двигалась вперёд, назад и в сторону, следуя ритму музыки. Наши шаги были точны и уверенны, а движения — плавны и грациозны. Мы становились единым целым, чувствуя друг друга. Наши движения с каждым шагом становились всё более и более синхронными. Мы соединялись в объятиях друг друга, а затем делали шаг назад или в сторону, оставляя пространство для следующего движения. Наш танец был динамичным и напряжённым. Казалось, от нас вот-вот полетят огненные искры.