Стану твоей жаждой

Приветствие

Чтобы спасти дочь, я должна вернуться туда, где всё началось… и закончилось. Туда, где в ночь нашей свадьбы погибли мой муж и свидетель, а я чудом осталась жива. Ради жизни дочери мне приходится снова ступить на проклятую землю, где оборвалось моё счастье.

Нам с дочерью помогает загадочный незнакомец. Богатый, властный… и слишком странный. Его дом словно живёт своей жизнью. Его гости будто не принадлежат этому миру. А его взгляд заставляет меня забыть о страхе – и это пугает ещё больше.

Я решаюсь бежать. Но побег приводит меня в мир, где правят вампиры. Здесь, как и у людей, есть предательство, борьба за власть, порочная страсть. Только ставки выше – потому что проигрыш означает смерть. Каково это – после вечной жизни?

Теперь мою судьбу решают двое. Король ночи – тот, чьё прикосновение обжигает. Магистр ордена – тот, чей клинок не знает пощады.

Одного я люблю, даже зная, что это безумие. Другого ненавижу – но он ближе, чем кажется.

Только у них ко мне лишь один интерес – я их добыча.

А что, если десерт решит дать отпор?

Всех рада видеть в своей новой истории! Как никогда мне требуется ваша поддержка звёздами, лайками и комментариями! Несмотря на непривычный для меня жанр, по-другому писать я не стала. Предлагаю вам окунуться… нет, не в мир тьмы и мрака, а в удивительную историю обычной девушки и её необычной судьбы. В историю яркой любви и сложного выбора. Очень эмоционально!!!

Глава 1. Мой ангел

Остановив машину в тени раскидистого столетнего дуба, я посмотрела на спящую дочь. Конец мая выдался невыносимо жарким, и Маргаритка лежала в детском кресле, раскинув ручки и ножки, словно ангел, застывший в полёте. Её светлые ресницы дрожали на бледных щеках, а губы, обычно такие розовые, теперь были почти прозрачными.

Моя крошка. Моя радость. Моя жизнь. Жизнь, которая вот-вот погаснет.

Сердце сжалось в груди, а пальцы заметно дрожали, когда я прикоснулась к её шее в поисках пульса. Слабый, редкий стук – едва уловимый, словно последний взмах крыльев уставшей птицы. На запястье тишина. Абсолютная. Закрыла глаза, вдыхая запах нагретого солнцем салона, смешанный с ароматом лекарств и чего-то ещё, не произошедшего, но уже неотвратимого.

Сколько осталось до ужасающей тишины? Часы? Минуты? Секунды?

За окном щебетали птицы, где-то вдалеке звонили колокола местной церквушки. На миг разорвав гнетущую тишину, донеслись громкие звуки популярной песни из проезжающей по трассе машины. Мир жил, двигался вперёд. А моя девочка уходила. В темноту. В вечность. Навсегда…

Диагноз “брадикардия” моей девочке поставили ещё на восьмой неделе беременности. Сказали, что сама беременность не состоится. Ничего сделать нельзя. Зная мою историю, врачи отводили глаза в сторону. Все думали, что так будет лучше. Зачем мне, такой молодой, вынужденной уйти в академический отпуск, уже никому не нужный ребёнок?

Даже мои родные так думали.

А я, сжав зубы, с надеждой смотрела на очередного врача, отводившего глаза в сторону и строчащего в моей пухлой обменной карте новый диагноз.

Всем на удивление Маргарита родилась легко и быстро. Ни один из диагнозов не подтвердился, кроме основного. Сердце моей девочки билось почти в три раза медленнее нормы. И температура тела оказалась пониженной. Врачи отвели ей семь недель жизни, которые моя девочка прожила. И продолжила жить дальше.

После этого нам перестали делать прогнозы. Но в последний месяц состояние малышки ухудшилось.

– Уже скоро. Готовьтесь, – вчера на очередном осмотре сказал мне лечащий врач.

– Нет! – не желала смиряться я. – Сделайте же что-нибудь. Умоляю!

Доктор с жалостью посмотрел на меня.

– Карина Олеговна, мы сделали всё, что могли. Отпустите. У вас ещё всё впереди.

Что могло быть у меня впереди? Без ребёнка, которого я девять месяцев носила под своим сердцем.

Я смотрела, как видный и ухоженный мужчина в белом халате уходит из нашей палаты. Его шаги были лёгкими, почти небрежными — будто он просто закончил осмотр очередного насморка, а не подписал смертный приговор моему ребёнку.

– Медицина бессильна. Остаётся только ждать.

Эти слова висели в воздухе, холодные и гладкие, как хирургический скальпель. Ни намёка на сожаление. Ни тени сомнения. Даже взгляд его – профессионально-равнодушный, будто я не мать, а просто очередная помеха в его безупречном расписании.

Вместе с болью в моей груди бурлила ненависть.

Он мог хотя бы присесть, хотя бы вздохнуть перед тем, как произнести это. Посмотреть мне в глаза, а не проверять количество собственных шагов на умных часах, пока я, сжав кулаки, пыталась не задохнуться от горя.

Возможно, он действительно ничего не мог сделать.

Но можно же было не отворачиваться, когда слёзы потекли у меня по лицу. Можно было не складывать бумаги так поспешно, словно боясь, что моё горе заразно. Можно было не говорить "держитесь" этим дежурным тоном, словно я не человек, а досадная формальность, которую нужно отметить в карточке.

Дверь за доктором закрылась с тихим щелчком. Где-то за стеной зазвонил телефон, засмеялась медсестра. А я стояла, глядя на хрупкое тельце дочери, и думала о том, что самое страшное в этой ситуации — даже не смерть. А безразличие окружающих, с которым мир продолжает вращаться, когда твоя жизнь уже разбита.

Человеческое отношение в этом мире требовало отдельную плату. А лишних денег у меня не было. Я жила лишь на декретное пособие от государства. Да, помогали родители. Но они тоже не верили в благополучный исход и, глядя мимо меня, просили:

– Отпусти.

Вместе с болью и злостью на весь мир, приправленной негромким посвистыванием ушедшего по своим делам доктора, я продолжала мерить шагами тесную палату. Устав до изнеможения, присела на больничный табурет, склонившись над кроваткой почти всё время спящей дочери. Смотрела на неё и думала о том, что за её жизнь готова душу самому дьяволу продать.

На мгновение уснула. Нет, даже не уснула – провалилась. Усталость сомкнула мои веки, сознание дрогнуло, и я рухнула в липкое забытьё, где время текло, как густой мёд.

И словно ожидая этого, ко мне снова пришла она: призрачная тень в платье, которое струилось, как дым от погасшей свечи. Её черты расплывались, будто отражение в запотевшем зеркале – вот-вот исчезнет. Но глаза... Глаза смотрели на меня, словно в зеркало. Холодные пальцы почти коснулись виска, тонкие губы шепнули:

– Ты должна вернуться... – её шёпот расползался по моей коже, как паутина в углу. – Туда, где всё началось.

Я рванулась вперёд, чтобы схватить незнакомку за рукав, но платье рассыпалось между пальцами как пепел.

Глава 2. Странный незнакомец

Оборачиваюсь и, несмотря на дикий ужас, смотрю в ярко-синие глаза удерживающего меня мужчины. Таких ярких глаз я не видела никогда в моей жизни. Незнакомец словно сошёл с античного барельефа – само воплощение нечеловеческого совершенства, от которого перехватывает дыхание.

Широкие плечи, словно выточенные для того, чтобы держать небеса, мощные бёдра, подчеркнутые эксклюзивным кожаным ремнем с матовой бляхой.

Свободная рубашка, расстёгнутая до пояса, обнажала рельеф загорелой груди, каждый мускул на которой казался высеченным из мрамора. Толстая цепочка с клыком-амулетом сверкала на солнце, но не придавала ему беззащитности, скорее напоминала ошейник хищника, который лишь притворяется ручным.

Дорогие джинсы облегали длинные ноги с вызывающей небрежностью, а безупречно белые кроссовки выглядели так, будто их только что достали из коробки. Они казались слишком чистыми для этого места.

Когда мужчина заговорил, ровные зубы блеснули как лезвия:

– С ума сошла! Что ты творишь?! Как вообще ты здесь оказалась?!

Голос глубокий, бархатистый, с лёгкой хрипотцой, будто после долгого смеха или крика, невольно отметила про себя я. Говорит со мной и смотрит на меня так, словно знает, словно мы раньше встречались. Но этого быть не могло. Я бы его на всю жизнь запомнила.

Мужчина был не только красив, но опасен.

Не той грубой угрозой уличного бандита, а чем-то древним, первобытным, как буря, как землетрясение, как сам Аполлон, карающий смертных за дерзость. Но самое страшное, что, глядя на него, ты уже хочешь подойти ближе.

– Моя дочь! – рванулась я прочь из его рук. Как ему всё объяснить в нескольких словах? И что объяснять, если он ничем не сможет помочь. Никто не сможет помочь.

Мужчина повёл головой и … словно принюхался, словно почувствовал гнилостный тленный запах смерти. Всего одно его неуловимое движение, десяток моих торопливых шагов, а он уже достал Маргаритку из детского кресла, бережно удерживая в своих крепких руках.

– Я знаю короткий путь. На машине ты по нему не проедешь, – торопливо бросил мне. – Поезжай аккуратно. Не торопись и не волнуйся. С девочкой всё будет хорошо. Жду тебя в «Орхидее». Спросишь Марка.

Я не успела и рта раскрыть, как он исчез за густыми кустами. Конечно, напрямую до усадьбы ближе, чем ехать по дороге на машине. Но даже десять километров объездного пути автомобиль преодолеет быстрее, чем человек пройдёт два пешком.

Тревога за дочь вытеснила все остальные мысли, поэтому я завела мотор и поехала в сторону усадьбы. Как он приказал. Туда, где всё началось.

Трёхэтажная резиденция была построена семьёй местного графа более двухсот лет назад. В своё время в ней жили солдаты, затем особняк отдали под школу, а последние лет тридцать в ней был интернат для детей с нарушениями психики. Мне казалось, что именно это обстоятельство привело к тому, что об усадьбе стала ходить дурная слава. Всё же за тридцать лет в здании по разным причинам погибло больше десятка детей.

Именно тогда поползла страшилка, что перед очередной смертью якобы видели женщину-призрака, появляющуюся на одном из балконов.

После развала Союза детей стало значительно меньше, для них построили более компактное здание, больше напоминающее лечебницу. А саму усадьбу выставили на торги. Периодически её покупали. Но дальше грандиозных проектов на бумаге, а позже и на экране компьютера дело не заходило.

Лишь мы, босоногая детвора, приезжающая к бабушкам и дедушкам на летние каникулы, пугая друг друга, лазали по разваливающимся кирпичным лестницам, выглядывали из разбитых окон-глазниц, громко звали друг друга, ужасаясь собственному крику, рассыпающемуся высоко вверху и возвращающегося к нам загробным эхом.

Но за год до нашей свадьбы с Владом всё изменилось. Усадьбу не только выкупил очередной инвестор, но и воплотил в жизнь один из самых шикарных проектов, которые я только видела. В журналах и в телевизоре.

Сейчас бывшая графская усадьба имела статус элитной агроусадьбы. Но я уверена, что подобного «Орхидее» грандиозного проекта в нашей стране не было и не будет. Она, как торжественная корона у императора – всегда в единственном числе.

Огромные кованые ворота с извергающим огонь драконом на каждой створке предсказуемо оказались закрытыми. Я выскочила из машины, но мне навстречу уже шёл один из охранников. Не хромающий пенсионер со следами военной выправки, а самый настоящий, вооружённый автоматом боевой офицер.

– Марк. Он сказал, что его зовут Марк, – торопливо затараторила я. – Он ушёл вместе с моей дочерью. Ей стало плохо… она без сознания…

– Постарайтесь успокоиться, с девочкой всё хорошо, – неожиданно заверил меня мужчина. – Марк Робертович предупредил о вашем приезде и передал по рации, что с ребёнком всё хорошо.

– Вы не понимаете… с моей дочерью не может быть всё хорошо…

– Позвольте, я сяду за руль и провожу вас в усадьбу, – мягко произнёс мужчина, открывая для меня заднюю дверцу моего же автомобиля. Впереди стояло детское кресло.

Мне ничего не оставалось, как сесть, чтобы не задерживать саму себя. В другое время я бы полюбовалась роскошным видом. Усадьба находилась между трёх озёр с кристально-чистой водой. Из любого её уголка открывалась потрясающая картина. Но сегодня мне было не до неё.

Визуализация героев

Немного о наших героях:

Карина, 22 года, молодая мама в декрете. Мама, как мы уже поняли, очень необычной девочки Маргариты

Почему ей слышится имя "Кьяра" узнаем чуть позже.

Марк. Примерно 30-35 лет по мнению Карины. Ох, знала бы она его точный возраст...

Тот самый странный незнакомец...

Но обо всём по порядку

С появлением новых героев будут новые визуалы.

Добавляйте книгу в библиотеку, поддерживайте звёздами и комментариями.

Мне очень нужна ваша поддержка.

И героям тоже!!!

Глава 3. "Орхидея"

Мне тоже нужно всмотреться в него, понять, как я могла отдать свою дочь совершенно незнакомому человеку. Поверить ему, оставив самое ценное.

Кто он?! Маньяк, садист, богатый сумасшедший, вложивший баснословную сумму денег в самую настоящую глушь? Вопросы сыпятся словно из рога изобилия. Но для меня важен лишь один ответ:

– Где моя дочь?!

Вновь упираюсь в его удивлённый, даже недоуменный взгляд. На несколько секунд теряюсь, сбитая уверенным выражением его лица. Неужели произошло самое страшное, и у меня от горя помутился разум? Как по-другому можно объяснить всё, что вчера произошло?

Маргаритки больше нет, а я пристаю к совершенно незнакомому мне человеку?

Затравленно оглядываюсь по сторонам. В ночь нашей свадьбы я была в «Орхидее». Мой муж со свидетелем договорились с местной охраной, что мы сделаем несколько фотографий на фоне шикарных декораций первого этажа. Только туда нас пустили, запретив подниматься на другие этажи.

Буквально через неделю после нашей свадьбы в усадьбе должны были состояться торжественные и помпезные мероприятия по случаю её открытия. Ещё проводились последние приготовления. Я радовалась, словно ребёнок, что мы будем первой парой, которая, пусть и неофициально, переступит порог этого масштабного и потрясающего проекта.

На торжественном открытии было запланировано присутствие губернатора области. Именно его дочь с женихом должны были стать той первой официальной парой, выездная роспись которой пройдет в «Орхидее». Но и этим планам не суждено было сбыться, ведь жених губернаторской дочки и наш свидетель Виктор – это одно и тоже лицо. Впрочем, губернатор на открытии присутствовал. В субботу, после того как в пятницу почтил своим визитом похороны несостоявшегося зятя.

Именно Виктор договорился о том, чтобы нас пустили на первый этаж усадьбы. Но его интерьер совсем не походил на третий, где теперь находилась я.

Стрельчатые сводчатые потолки взмывали вверх, словно в каком-то средневековом замке. Оконные витражи с глубоким оттенком бордового, пропускающие приглушённый свет, окрашивали помещение в мистические полутона. Рядом даже уместилось несколько колонн с резными орнаментами в виде трилистников и горгулий.

Мраморный пол добавлял холодного величия, тонко намекая мне на то, что я не могу находиться в некогда хорошо изученном мной месте.

Окружающая меня атмосфера дышала тайной, а каждый мой шаг эхом отражался под сводами, пробуждая древние тени.

Стрельчатые арки, обрамляющие проход, словно подтверждали, что я оказалась в неком сакральном пространстве. Тишина казалась осязаемой, а воздух наполнился запахом моего страха, отчаяния, потерянности. Я словно застряла в пространстве между мирами — между прошлым и настоящим, между реальностью и легендой.

Нет!

Кажется, я выкрикнула это вслух. Всё, что происходит вокруг меня сегодня – ложь! Не позволю обмануть себя настоящим. Я всё ещё чувствую, как под моими пальцами ровно бьётся пульс Маргаритки.

– Где моя дочь! – снова закричала, подбежав вплотную к мужчине. Заколотила сжатыми кулаками по его каменной груди. Настолько твёрдой, словно одетой в доспехи. И вновь не поверила собственным глазам. Секунду назад передо мной стоял Марк. В джинсах и майке. Всего секунду назад удивлённо смотрел на меня своими яркими синими глазами.

Знакомый взгляд остался. Но сейчас мужчина действительно оказался облачённым в доспехи – тяжёлые, стальные, с мрачным блеском, выкованные для битвы не на жизнь, а на смерть. На латах, покрытых тонкой патиной времени, выделялась искусная гравировка: извивающийся дракон, обвивающий грудь и плечи, словно древний страж, впившийся когтями в металл. Его крылья раскинулись по наплечникам, а пасть, оскаленная в немом рыке, смыкалась на пряжке плаща – кроваво-чёрного, тяжёлого, как сама ночь.

Шлем, полностью скрывающий лицо, напоминал голову мифического змея – узкие прорези для глаз сверкали из глубины, как горящие угли, а стальные «чешуйки» на затылке шевелились при каждом движении, словно доспех был живым. На перчатках та же символика: драконьи когти, обхватывающие костяшки пальцев, а на лезвии меча, висящего у бедра, выгравирована латинская надпись: "O quam misericors est Deus" («О, как милосерден Бог») – девиз, звучавший зловеще в устах воина, чей облик говорил скорее о ярости, чем о милости.

Плащ, подбитый тёмно-бордовым шёлком, шелестел, как крылья летучей мыши, когда он шагнул вперёд. В его движениях не было тяжести – лишь звериная грация хищника, привыкшего к тишине подземелий и рёву сражений. От него веяло холодом стали, запахом ладана, смешанного с порохом, и чем-то ещё … Может, прикосновением самой Трансильвании, где тени древних крепостей помнят шёпот заклятий.

Лишь ярко-синие глаза пристально и тяжело смотрели на меня. Сводя с ума! Люди так не смотрят!

В последний год, пытаясь найти спасение для своей дочери я постучалась в сотни дверей, прося помощи у каждого, кто встретился на моём пути. Но не помог никто, кроме этого странного незнакомца.

Его взгляд впивался в мой мозг больнее меча, висящего на его поясе. Я вновь закричала. Откуда-то из-за тяжёлых двустворчатых дверей раздалось ответное поскуливание Маргаритки.

Наваждение спало. Коридор остался прежним. Но на мужчине вновь оказались джинсы и майка, обтягивающая поистине богатырский торс. Крепкая рука перехватила сразу две мои ладони.

Глава 4. Служанка

Марк предложил мне остаться в «Орхидее». Конечно, не в качестве гостьи усадьбы. Денег, чтобы оплатить проживание в подобном месте, у меня не было.

Перед этим у нас состоялся довольно странный разговор.

– Если я уеду с дочкой, Маргарите снова станет хуже? – прямо спросила я.

– Хуже, – так же прямо ответил он.

– Вы не врач, но чем-то ей помогли? – вслух озвучила собственные мысли. – Кто вы? Целитель, травник, экстрасенс? Я даже в Лесного Фея и Духа Воды согласна поверить.

– Всё гораздо проще, – чуть скривил свои губы в улыбке владелец «Орхидеи». – Что-то на мой этаж долго уборщицу не могут найти. Считай, я сам себе нашёл.

Да за то, что он сделал для моей дочери, я до конца жизни согласна мыть полы везде, где он скажет. Вслух, конечно, произнесла другое:

– Но я смогу работать лишь в то время, когда Маргарита спит днём и несколько часов ночью. Это время не покроет затраты на наше проживание и питание.

– Скажу управляющей, чтобы установила тебе время работы с шести утра и до обеда, – согласился с моими словами потенциальный работодатель.

– А кто будет с девочкой до обеда?

– Я присмотрю, – и, предотвращая мои следующие вопросы, пояснил. – Я не могу иметь детей, поэтому мне интересно повозиться с ребёнком. Если надоест или не справлюсь, всегда смогу позвать тебя.

За последние полтора года я научилась жить даже не днями, а минутами. Поэтому не стала загадывать и думать о том, что будет через месяц или через три. Позвонила родителям, сказала, что я в «Орхидее», что Маргарите стало лучше. Объяснила, что в больнице я познакомилась с женщиной, которая забирала свою дочь с лечения и планировала отдохнуть в усадьбе. Новая знакомая очень прониклась моей ситуацией и оплатила нам с дочкой путёвки на месяц.

Конечно, моя история звучала не очень убедительно, но родители более подробно расспрашивать не стали. Они подумали, что я решила пожить у родителей Влада, которые проживали в соседнем от усадьбы посёлке. Ещё до свадьбы наши родственники недолюбливали друг друга, а после гибели младшего сына, у Влада остался старший брат, прекратили всякое общение. Возможно, они считали только меня виноватой в случившейся трагедии. Ведь именно мне больше всех хотелось в день свадьбы посетить старинную усадьбу.

За рулём автомобиля был наш свидетель Виктор. И он, и мой муж были абсолютно трезвы. Я всю свадьбу гордилась тем обстоятельством, что жених решил полностью отказаться от спиртного, чтобы запомнить главный день в нашей семейной жизни.

Бабушка, к которой я приезжала на лето в посёлок, вскоре после моей трагической свадьбы серьёзно занемогла, и родители забрали её к себе в город. Маме хватало собственных забот, поэтому проверять моё местонахождение в ближайший месяц она точно не станет.

Марк Робертович лично отвёл меня к управляющей Снежане Аркадьевне и попросил ещё раз проверить все имеющиеся вакансии. Очень красивая и ухоженная блондинка лет тридцати мило улыбнулась начальнику, сверкнув белозубой улыбкой и хмуро взглянула на меня, едва тот на минуту отвернулся.

Узнав, что я всего лишь три года проучилась в институте на бухгалтерском отделении, та скорее для вида, чем для дела всё же защёлкала компьютерной мышью. Наклонилась, старательно глядя в экран и выставив поближе к мужским глазам собственную шикарную грудь, которая аппетитно просматривалась благодаря «случайно» расстёгнутой лишней пуговице.

– Есть вакансия горничной в номера, но туда мы берём с опытом работы и отличными рекомендациями с прошлого места, – растянув пухлые губы в очередной приветливой улыбке вынесла свой вердикт Снежана Аркадьевна. – Карину Олеговну мы тоже запишем горничной. Пока будет у Вас прибираться. Если справится с обязанностями, то сможет в свободное время приходить к девушкам в номера и стажироваться. Если хорошо себя зарекомендует, то на следующую освободившуюся должность, с Вашего разрешения, разумеется, сразу возьмём Карину Олеговну. Ещё нам требуется дворник, помощник садовника и помощник конюха, а также кухонная рабочая. Думаю, что ни на одну из этих вакансий девушка тоже не подходит. Работа связана с физическим трудом.

– Согласна? – Марк Робертович посмотрел на меня.

Как будто я могла отказаться.

– Согласна, – тут же кивнула.

– Мы рекомендуем нашим сотрудникам лишний раз не показываться на глаза нашим гостям, – продолжил владелец «Орхидеи». – Нечего стоять и пялиться на людей раскрыв рот. Тем более бросаться под ноги состоятельным мужчинам, пытаясь отыскать себе обеспеченного мужа. У нас здесь не бордель. Но тебе с дочкой я разрешаю без ограничений гулять по территории. А вот за ворота лучше не выходи. Охраны там нет, много кустов и топких мест. Впрочем, ты и сама это знаешь.

Мне потребовалась неделя, чтобы подружиться с витражными окнами и узнать, какими именно местами мифические горгульи больше всего собирают пыль. Со всей остальной частью мрачного, на мой взгляд, коридора отлично справлялся выданный мне в качестве инвентаря дорогой и современный моющий пылесос.

В нагрузку к коридору шли хозяйские покои. Здесь меня больше всего порадовало отсутствие ковров. Выложенный массивными досками пол убирался легко. Стены большей частью представляли собой имитацию грубой кирпичной кладки, перекликающуюся с искусственно состаренными, местами потёртыми деревянными панелями. Здесь, в моём понимании, главным казалось не дать расплодиться паукам.

Глава 5. Другой

Но в это утро всё изменилось – солнечный свет, словно золотая река, хлынул сквозь узкие окна, превратив пыль в танцующие искры. Я распахнула ненавистные витражи, и их пёстрые тени, кроваво-красные и синие, как рассветное небо, рассыпались по полу, словно побеждённые магией наступающего лета.

А за окном...

О, там был не просто задний двор – там плескалось озеро, внезапно возникшее, словно мираж. Его вода переливалась оттенками лазури и бирюзы, будто кто-то разлил по земле расплавленное стекло. Всего сто метров до берега, но с моего балкона, с высоты третьего этажа, казалось, что стоит лишь протянуть руку и пальцы коснутся прохладной глади.

Я закрыла глаза, и ветер, тёплый и настойчивый, как дыхание влюблённого, оживил мечту...

Она была здесь – юная графиня в полупрозрачном пеньюаре, чьи шелка трепетали, словно крылья бабочки. Её тёмные волосы, отливающие глубоким бордовым гранатом, рассыпались по плечам, а на щеках играл румянец – не от стыда, а от восторга.

Мне чудилось, что кто-то смотрел на неё.

Может быть, это был он – загадочный незнакомец, который полулежал на резной кровати с балдахином, где ещё хранилось тепло её тела. Его взгляд, тяжёлый, как шёлк, скользил по её обнажённой шее, вдоль линии плеча, туда, где пульс бился в такт накатывающим волнам...

Или, быть может, всё было иначе?

Лодка, скользящая по воде, белая, как лебединое перо. В ней юноша с руками, пахнущими солью и полевыми травами. Он смеётся, бросая к её ногам букеты незабудок, лилий с каплями росы, словно слёзы, и алые бутоны диких роз. Их лепестки рассыпаются по балкону, цепляются за кружева её одежды...

Я открыла глаза. Ветер снова дотронулся до моих губ, словно хотел поцеловать. Озеро сверкало, как зеркало, в котором отражались все мои грёзы.

А где-то вдали, может быть – в прошлом, а может – в будущем, графиня смеялась, и её смех тонул в плеске воды...

За моей спиной скрипнула дверь, медленно и протяжно, словно сама тьма решила войти без приглашения.

Я замерла, чувствуя, как ледяная волна страха ползёт по спине. Ветер внезапно стих, и воздух стал густым, словно пропитанным запахом старой крови и увядших роз.

"Кто здесь?" – то ли подумала, то ли прошептала я, но в ответ лишь эхо повторило мой вопрос, исказив его до неузнаваемости. Тени в кабинете зашевелились, становясь длиннее, темнее, обретая форму. Мне почудилось, что за спиной кто-то дышит: тяжело и прерывисто, как будто лёгкие заполнены не воздухом, а прахом веков.

Я резко обернулась. Дверь была распахнута настежь, а в проеме стоял он.

– Марк, – невольно выдохнула я, рассматривая крепкий мускулистый торс с изображением дракона. Точнее само изображение было на спине, а лапы мифического существа обвивали крепкие плечи, зависнув над мужскими сосками.

Я несколько раз случайно видела, как начальник переодевался. Нет. Не подсматривала. Он совсем не обращал на меня внимание, принимая за вещь, которая зачем-то, он уже и сам успел позабыть зачем, пылилась в углу его комнаты.

Почему он смотрит на меня так, словно знает то, чего не должна знать даже я? Почему его улыбка заставляет сердце биться чаще, а голос звучит в голове даже тогда, когда его нет рядом?

Таких мужчин ещё не было в моей жизни.

Он был другим. Не таким, как все, не таким, как мой муж. В его взгляде читалась сила, в каждом жесте – уверенность, в каждом слове – скрытый вызов. И я не могла отвести глаз, не могла перестать думать о том, каково это – прикоснуться к нему, услышать шёпот своего имени на его губах...

И то, что я когда-то испытывала к своему мужу, было совсем непохожим на то, что творилось в моём сердце теперь.

С Владом была привычная теплота, спокойствие, уверенность. Здесь – огонь, тревога, безумие. Я не знала, чего ждать. Не знала, хочу ли убежать или броситься в этот омут с головой...

– Карина, чтобы я больше не видел, что ты выходишь на балкон в таком виде, – зло рявкнул мужчина. – Твоя рубашка совсем ничего не прикрывает!

Я сбросила с себя наваждение, вызванное романтикой рассвета и его полуголым телом. Позволила себе огрызнуться:

– У Вас на озере рыбакам запрещено рыбачить. А сотрудникам усадьбы плавать и кататься на лодках, даже если гости в это время крепко спят. Поэтому, кроме рыбы, довольной, что её больше не беспокоят, на меня некому смотреть.

Его брови взметнулись вверх.

– То есть, тебе нравится, что я сейчас на тебя смотрю? Что вижу, какого цвета у тебя соски, и что твой лобок гладко выбрит?

К такому ответу я не была готова. Хотя… Восходящее солнце бьёт мне в спину, а мужчина стоит в тёмном кабинете. И яркие лучи, проходя через тонкую ткань дешёвой синтетической рубашки, показывают ему всё.

– Вам не нравится гладкий лобок? – ничего умнее придумать я не смогла.

Он резко шагнул вперёд, словно ему не терпелось стереть между нами последние сантиметры. Я не отступила, не сдалась, а лишь упрямо запрокинула голову, бросая вызов.

Но мои полураскрытые губы, как немой протест, вопрос, вызов, яростно столкнулись с его ртом, и всё перестало иметь значение. Мы вместе сделали рваный вдох на двоих, и воздух перестал принадлежать и ему, и мне, только этому поцелую. Наше дыхание сплелось: горячее, неровное, прерывистое.

Глава 6. Распоряжение

Буквально через секунду я оказалась на всё ещё расстеленном диване, где провела последние три недели. Не почувствовала, как он поднял меня на руки, как отпустил, словно ничего этого и не было. Одним движением разорвал мою рубашку, и шёлк постельного белья нежно коснулся моей кожи.

Я не стала брать у завхоза комплекты, которыми застилали кровати в комнатах для отдыха персонала. «Одолжила» то, что лежало в хозяйских шкафах. Всё равно сама стирала и застилала кровать шефа. Он не мог не заметить, но ничего не сказал.

Мужчина набросился на мою грудь с жадным рычанием, впиваясь губами в нежную кожу, кусая так, что по спине пробежали мурашки возбуждения. Его руки грубо схватили мои бёдра, вдавливая в матрас, когда он резко спустился по животу, оставляя влажные, горячие следы от поцелуев. Широко растолкал мои ноги коленом, даже не думая о том, что я стану сопротивляться, словно знал, что я и так растаю под его прикосновениями.

Сильные пальцы ласкали мою промежность, затем грубо проникли внутрь, заставив вздрогнуть и застонать. Я вскрикнула, попыталась отпрянуть, но он резко притянул меня обратно, пригвоздив к кровати тяжестью своего тела.

– Не дёргайся, сделаю больно, – прохрипел, обхватывая губами клитор, жестко лаская языком, выжимая из меня всё новые стоны.

Я закусила губу, комкая простыни в сжатых кулаках, но тело уже предательски выгибалось навстречу его рту. Конечно же, он был первым, кто коснулся меня там губами. Наверное, первым, ведь своей брачной ночи я совершенно не помнила.

Мои глаза закрылись, веки задрожали, когда окружающий меня мир сузился до жгучего прикосновения его рта. Мышцы всего тела свело так резко, что я вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи. Тихий стон перерос в надрывный вопль, когда оргазм ударил, разрывая меня изнутри – волна за волной: жаркие, невыносимые, выжигающие всё сознание, когда остаётся лишь одно его имя.

Тело выгнулось в конвульсиях дрожи, бёдра беспомощно дёргались в его железной хватке, но Марк не отпускал, продолжая терзать клитор жадными движениями языка. Слишком много, слишком резко для моего неподготовленного, не привыкшего к наслаждению тела. Я невольно зарыдала, захлёбываясь от переполняющих меня ощущений, но мужчина только глубже впился в меня, заставляя кончать раз за разом.

Воздух перехватило, грудь горела, я снова и снова тонула, срывалась в пустоту, где не было ничего, кроме бешеного стука моего сердца и его грубых рук, держащих меня на грани между болью и блаженством.

Последняя судорога вырвала из меня тихий стон, и я обмякла под ним. Обессиленная, опустошённая, дрожащая. Он выжал из меня всё что мог, до самой последней капли.

– Мне нравится, что у тебя гладкий лобок, – хмыкнул, садясь на пол у дивана и рассматривая моё раскинутое перед ним тело. Затем сбросил с себя незастёгнутую, смятую моими руками рубашку. – Надень и иди в мою кровать. Смотри за Маргаритой. Своё тряпьё найдёшь позже. Мне срочно нужно уехать на три дня, может четыре. Я предупредил Снежану, чтобы тебе не давали никакой работы. По усадьбе не ходить. Еду тебе будут приносить сюда. Несколько человек моей личной охраны всегда будут в коридоре. Ещё с тобой останется Максимилиан. Это он встретил тебя в усадьбе, поэтому его в лицо ты знаешь. Он один из людей, которому я полностью доверяю. Будет сопровождать тебя и Маргариту во время прогулок по улице.

Я всё ещё не могла адекватно воспринимать его слова, лишь прикрылась брошенной мне рубашкой.

– Марк Робер…

– Чего блеешь? Козлёночком стала? – снова унижающе взглянул на меня сверху вниз. – С Максом не спорить, даже если какое-то его решение покажется тебе странным. Всё, что он будет делать – лишь во благо дочери. Он даст тебе свой мобильный номер телефона. Если тебе что-то покажется подозрительным, сразу звони ему. Здесь всё понятно?

– Марк Робертович, – кое-как собрав себя в одно целое, я села на диване, завернувшись в его рубашку, словно в халат. – У вас какие-то проблемы?

– У меня всегда проблемы, Карина. Но тебе и ребёнку ничего не угрожает.

– Вы очень много для нас сделали. Может, нам лучше уехать?!

Он резко наклонился надо мной. Мои глаза больно резанул яркий солнечный свет, отразившийся от его доспехов. На миг мне показалось, что они снова стали проступать на его обнажённой крепкой груди.

Как такое возможно?! Второй раз подряд у меня одинаковая галлюцинация? Или солнце настолько яркое, что сыграло со мной в обман зрения?

– Карина, даже не думай о подобной глупости. Девочке без меня не выжить! – стукнул кулаком по спинке дивана.

Я вжала голову в плечи, но упрямо посмотрела на него:

– Мы целый год без Вас жили! А Вы… Вы… даже не доктор. Почему Вас так волнует судьба чужого ребёнка?!

– Карина! – он больно сжал мои плечи. – Если умудришься, волею или неволею выкинуть глупость, Маргарита станет чужой тебе. Марш в кровать!

За следующие три дня я поняла насколько от меня отвыкла моя девочка. Пусть я проводила с ней большую часть дня, но Марк, в дополнение к дню, ещё и всю ночь. На улице он тоже играл с ней, потому что в это время я работала. Едва об этом подумала, как в мозгу испуганной птицей забилась очередная тревожная мысль: «А не специально ли владелец усадьбы нагружает меня работой, чтобы я как можно меньше времени проводила с собственной дочерью?»

Глава 7. Под охраной

На кухне со мной знакомиться тоже никто не спешил. На столе находилось меню с несколькими блюдами. Когда я делала свой выбор, ко мне быстро подходил кто-нибудь из помощников поваров, брал заказ и через несколько минут приносил еду. Кормили очень вкусно. Можно было сразу заказать несколько блюд.

После еды я терпеливо ожидала пока ко мне снова подойдут, чтобы поблагодарить за обед или ужин. Мне всегда напоминали, что я могу заказать добавку. Со всеми были так щедры, или Марк Робертович отдал на мой счёт особые указания я тоже не знала.

Я видела, что все очень заняты и первой лезть к кому-то с разговорами тоже не решалась. Конечно, я почти ничего не знала о том, как устроена изнутри работа гостиницы или другой усадьбы. Кормят ли там персонал? Все едят в одно время, или у каждого работника свой перерыв?

Спросить об этом я могла всё у той же управляющей, но как затронуть подобную тему издалека и ненавязчиво – в голову не приходило. Если мои вопросы покажутся Снежане подозрительными, она тут же расскажет об этом Марку Робертовичу. Это мне тоже не было нужно.

Я пыталась напрячь память и вытащить из неё хоть какую-нибудь информацию о нынешнем владельце усадьбы. Но в посёлке уже устали запоминать новых хозяев несчастливого поместья.

Всё, что мне удалось вспомнить, сводилось к тому, что Марк Робертович не родился в нашей стране. И не жил в ней. Но откуда именно он приехал, никто никогда при мне не упоминал. Говорил же мужчина без всякого акцента. Почему-то я была точно уверена, что в России он тоже не жил.

Как мужчина и обещал, еду мне принесли в его комнаты. Но не кто-то из горничных или кухонных работников, а сам Максимилиан. Я вежливо поблагодарила его, назвав так, как утром сказал начальник. Мужчина улыбнулся и заметил, что к нему можно обращаться «Макс».

Я тут же захлопала глазами, изображая полную дурочку, добавив, что именно так произнёс Марк Робертович. Поэтому я тоже не хотела показаться невежливой.

Макс как-то уж слишком внимательно взглянул на меня. Или мне снова показалось?

– Да, Марк Робертович предпочитает строгую субординацию. Всех своих подчинённых называет полным именем. Вы тоже можете обращаться ко мне так, как Вам удобно. Я решил, что Вам больше понравится Макс.

Я лишь кивнула. Начальник охраны усадьбы разговаривал со мной довольно уважительным тоном, но набиваться в друзья не спешил. Уточнил, в какое время я хочу выйти на прогулку с Маргаритой, нужно ли нам что-то ещё прямо сейчас?

Я ответила на его вопросы, но задать собственных не решилась. Но едва мы вышли гулять по территории, Макс пошёл рядом со мной и Маргариткой, а ещё несколько человек охраны рассредоточились вокруг нас. Кто-то ушёл вперёд, кто-то свернул на боковую аллею, кто-то остался в шаговой доступности.

Наши перемещения не ограничивали, мне не говорили куда идти, а куда не идти. Но почти десять человек охраны не могло не показаться очередной странностью. Мысленно продумывая с чего начать разговор, я не могла не восхититься великолепными видами вокруг нас. Всё же в день моей свадьбы мы были только в доме, и облагороженную территорию вокруг самого особняка, как и старый парк, я рассмотреть не успела.

Территория усадьбы, утопающая в зелени, сейчас напоминала мне ожившую картину талантливого художника. Тщательно продуманную, но сохранившую природную нетронутость.

Древние дубы и липы, посаженные скорее всего ещё первыми владельцами, стояли величественными стражами, их ветви сплетались в ажурный купол, сквозь который солнечный свет струился золотистыми лучами. Между ними вились гравийные дорожки, ведущие к белоснежным ротондам, увитым плетистыми розами. Алые и кремовые бутоны наполняли воздух пьянящим, медовым ароматом.

Кусты сирени и жасмина образовывали душистые лабиринты, а в тени разросшегося багряного барбариса прятались скамьи из тёмного дуба. Очень уютное место для тихих размышлений. Вдоль тропинок цвели лавандовые бордюры, их фиолетовые волны колыхались от лёгкого ветерка, смешивая запах пряных трав со свежестью скошенной травы.

Но главным украшением усадьбы было озеро – зеркально-гладкое, обрамлённое плакучими ивами, чьи тонкие ветви скользили по воде, рисуя тайные узоры. У самого берега, среди кувшинок и стрелолиста, стояла деревянная беседка на сваях, её резные перила отражались в воде, создавая иллюзию двойного мира.

Я помнила ещё со времён своей беззаботной юности, как по утрам над озером стелился лёгкий туман, а к вечеру вода окрашивалась в янтарные тона, повторяя закатное небо.

Мы столько раз бродили здесь с Владом, и никто из нас не мог предположить, что все наши планы на будущее перечеркнёт наша первая семейная ночь.

Здесь замедлялось само время: в шелесте листьев, в пении соловьёв, в тихом плеске воды у причала, где покачивались лодки с выбеленными солнцем бортами. Казалось, сама земля дышала покоем, а усадьба, как добрый хранитель, оберегала этот уголок от суеты и времени.

Я невольно покосилась в сторону идущего рядом мужчины. Кто он? Мой конвоир или всё же защитник?

Оглянулась назад, где в тревожном ожидании застыл знакомый мне с самого детства дом. Кем он стал для меня: надёжным причалом или тюрьмой строгого режима?

Я ещё не знала, что ответ придёт с тёмного крыльца ночи. Внезапный, как удар острого ножа между рёбер.

Глава 8. Обман зрения

На третий день, ближе к вечеру, Маргарита сделалась очень капризной. Отказывалась от бутылочки со смесью, которую всегда пила на ночь, вертелась у меня на руках, не хотела ложиться в кроватку. Я испугалась: не заболела ли моя девочка?

Не зная, что делать, я набрала воды в ванну и, несмотря на то что была почти полночь, мы вновь стали пускать кораблики из всего, что могло плавать. Когда входная дверь резко открылась, я даже грудь не успела прикрыть руками.

Но на пороге возник не Макс и не другой охранник. Впрочем, за эти три дня никто из них не позволил себе войти в наши комнаты без стука.

Почти весь дверной проём заняла широкоплечая фигура Марка.

– Почему вы не спите? – даже не поздоровавшись, грубо рявкнул с порога мужчина.

Я объяснила ему, что дочка ведёт себя очень беспокойно и лишь в воде немного отвлеклась на игру.

– Она есть хочет, – значительно мягче буркнул Марк.

Он что меня совсем за идиотку держит? Я открыла рот, но мужчина добавил:

– Сейчас я сам сделаю ей еду и накормлю. А ты пока можешь отдохнуть.

Соглашаясь, кивнула. Я действительно очень устала за вечер и хотела отдохнуть. На уже привычном диване в кабинете. О чём и сказала мужчине.

– В ванне подожди! – не попросил, приказал Марк Робертович. – Я тоже очень устал, поможешь мне умыться.

На языке вертелось несколько ответных колкостей, но встретившись с ним взглядом, решила промолчать. Себе дороже. Возможно, мне придётся покидать усадьбу без его согласия. Незачем вызывать лишних подозрений с его стороны.

Добавила горячей воды, умылась сама и, набрав чистой, успела вытереться и надеть ночную рубашку, когда дверь снова открылась.

– В ванну, Карина! – раздражённо глянул на меня, снимая свою одежду и бросая в корзину для грязного белья.

Я поспешно отвернулась в сторону.

– Зачем? Вы устали настолько, что Вас нужно купать, как Маргариту? Могли душ принять.

Он ничего не ответил. Поднял меня и почти силой усадил в воду. Моментально промокшая рубашка облепила моё тело, вызывая дискомфорт.

– Я не повторяю дважды. Запомни на будущее, – ответил мужчина, садясь за моей спиной и откидываясь на бортик ванны. – Снимай свою синтетическую тряпку. Сейчас вся таблица Менделеева в воде будет.

Я демонстративно повертела в руках небольшую губку для мытья тела. Не удержалась и повернулась к нему, комкая в руках мочалку.

– Не возражаете, если я Вас своей тряпкой помою? По крайней мере эффект будет, – потрясла перед его носом мочалкой. – Этой штукой Вас до утра придётся мыть.

– Попробуй, но для начала сними её.

Отступать было некуда, поэтому пришлось стаскивать рубашку прямо под его пристальным взглядом. С моего лица он скользнул на верхушки груди, чтобы задержаться там. Так как я всё ещё стояла перед мужчиной на коленях, то к моей ноге прижалось что-то очень большое, что-то, что всё ещё продолжало активно расти.

И я во все глаза уставилась на это «что-то». Вживую, кроме собственного мужа, полностью обнажённых мужчин я ещё не видела. Да и с Владом мы только несколько раз поигрались, решив оставить «самое сладкое», хотя с этим словосочетанием я бы поспорила, на брачную ночь. Меня очень удивило, что Влад решил подождать даже после того, как мы объявили о свадьбе. Но не самой же прыгать на жениха, показывая своё нетерпение. На момент подачи заявления мне исполнилось двадцать лет, и я была не прочь узнать о чём далеко не шёпотом рассказывают друг другу другие девчонки.

Периодически «это самое» мелькало даже в рекламе на телефоне! А однажды одна из моих сокурсниц, по дороге домой, затащила меня в один из столичных секс-шопов. У неё с молодым человеком намечался романтический ужин по поводу полугодия их отношений, и однокурснице срочно понадобилось что-нибудь «для запоминания особого вечера».

Пока подружка изучала разные виды анальных пробок, я, словно вор, рассматривала «тот самый орган». А он на витрине был представлен в очень широком ассортименте.

Именно по нему я определила, что у моего будущего мужа с этим органом всё в порядке. Но то, что сейчас прижималось к моему колену и весьма хорошо просматривалось сквозь прозрачную воду… Я даже в секс-шопе такого большого размера не видела! А там, определённо, были модели с гораздо большим объёмом, чем натуральная величина.

– Давайте я Вас помою, затем сидите здесь столько, сколько хотите, – прохрипела я почему-то резко севшим голосом. – Мне очень хочется отдохнуть. Так как Вас мыть?

Выловив рубашку, отжала её и плеснула геля. Про себя позлорадствовала: теперь моя одёжка здорово смахивала на половую тряпку. С удовольствием потру ей начальника, который сильно превысил лимит моих обязанностей в отношении собственной персоны. Как горгулью в коридоре потру!

Не буду думать о том, что моя грудь колышется прямо перед его лицом. Быстро всё сделаю и гордо удалюсь. Пусть и виляя голой попой! У выхода из ванной всегда лежит стопка больших полотенец, поэтому топать голышом до дивана в кабинете мне не придётся.

С невозмутимым видом шлёпнула тряпку на широкую мужскую грудь и замерла. На плечах, самой груди, рельефном животе хорошо просматривались свежие шрамы. Но я удивилась даже не их наличию. Мне казалось, что шрамы изначально были гораздо глубже, а теперь словно заживали на моих глазах. Но этого просто не могло быть! Очередной обман моего зрения.

Глава 9. Хочешь меня

Сильные пальцы двигались медленно, нарочито неспешно, заставляя меня сжиматься от каждого прикосновения.

– Вот видишь, ­– Марк притянул меня ближе к краю столешницы, чтобы ещё шире развести мои ноги, – ты уже мокрая. И не только от воды.

Я закусила губу, чтобы не застонать. Его горячее дыхание обожгло моё ухо:

– Скажи, что хочешь меня, Карина. Произнеси это вслух!

– Я тебя ненавижу, – прошипела в ответ, но он только усмехнулся, плотнее прижимаясь всем телом. Его огромный вздыбленный член настойчиво ткнулся в мой живот.

– Врёшь.

Я вскрикнула от страха, но он тут же заглушил мой вскрик поцелуем, жёстким, почти болезненным. Губы обжигали, язык требовал ответа, а руки продолжали вжимать меня в твёрдое тело. Я крепко зажмурилась, но тело уже предательски выгнулось навстречу мужчине.

– Всё хорошо, Карина. Тебе больше не будет больно, – зачем-то пообещал, не отпуская мой взгляд. Ввёл в меня третий палец, двигая ими глубоко, но осторожно, вызывая новые волны острого удовольствия. – Хочешь большего? Позволь себе узнать.

Я кивнула, вновь растворяясь в его обжигающем взгляде. Пьянящем, терпком, как дорогое вино, и чуть тревожном, как шёпот за окном в полночь.

Обхватив член рукой, Марк, по-прежнему глядя в глаза, медленно приставил его к моему лону. Но я протестующе упёрлась пятками в его колени.

– Ты слишком большой!

– Уверен, что гораздо меньше Маргариты, когда она родилась, – хмыкнул мне в губы, приникая в очередном поцелуе. – Возьми в руку, потрогай.

Послушно обхватила своими дрожащими пальцами каменную плоть. В то же время она казалась такой нежной, горячей, пульсирующей, жаждущей моих прикосновений.

– Давай сама, Карина.

Подчинилась. Приставила крупную головку к своему мокрому лону. Мужчина даже не двинулся, лишь чуть качнулся, а я почувствовала сильное давление и растяжение. Очень приятное.

И всё же… В моей голове леденящей душу молнией сверкнули чьи-то воспоминания:

«Боль. Резкая, ослепляющая. Он вошёл без предупреждения, одним грубым толчком, заставив её громко закричать в его сжатые зубы. Да и сам он в этот момент был очень страшен. Ужасен!»

– Марк, остановись!

Но он не остановился, лишь крепче сжал меня своими руками, медленно и осторожно продолжая проникать внутрь.

– Почувствуй, Карина, – его голос прозвучал хрипло, пальцы впились в мои бёдра, – как сильно ты сжимаешься вокруг меня, но не от страха. Ты боишься, что я уйду.

Я ненавидела его. Ненавидела себя за то, что он понимал меня с одного только взгляда, с изменения моего дыхания. Что мой стон, когда он начал двигаться, был не от боли, а от отвратительного, порочного наслаждения. Облегчения от того, что он продолжил, не послушал меня.

– Скажи, что хочешь этого, – наклонился, прикусывая моё ухо и входя ещё глубже.

Я промолчала, но моё тело ответило за меня, бешено пульсируя вокруг его члена. Мужчина тихо рассмеялся. Подарил ещё один поцелуй и шепнул в губы:

– Лгунья.

Но я больше не стала спорить с очевидным, продолжая бороться с подступающим оргазмом.

Голова запрокинута, губы полуоткрыты – я уже не могла притворяться, что сопротивляюсь. Каждый нерв в теле кричал, выворачивая сознание наизнанку. Словно по инерции продолжая бороться.

Но какая же это была борьба? Судорожные попытки сдержать дрожь в бёдрах? Бесполезное кусание губ, чтобы не закричать? Руки, впившиеся в его плечи? Разве что-то ещё могло спасти меня от творящегося в моём теле безумия?

Оргазм накатывал волнами – сначала где-то внизу живота, горячий и густой, чтобы разлиться по всему телу, заставляя кровь бурлить в моих венах, чтобы исступлённо биться в его сильных руках, и впиваться в его твёрдые губы бесстыдным обжигающим поцелуем.

Последней мыслью перед тем, как сознание поплыло, было: так вот как выглядит поражение – сладкое, позорное, неизбежное. Зачем я боролась, чтобы безвольной мокрой тряпкой обмякнуть в его руках?

Мужчина держал меня, а я продолжала пальцами впиваться в его плечи, чувствуя, как изнутри меня обжигают потоки его горячего семени.

– Марк, – я посмотрела на всё ещё наполненную водой ванну. Нужно вынырнуть из полусонного забытья и заставить себя прибраться. Всё равно никто за меня этого не сделает.

– Расслабься, Карина.

Подхватил меня на руки вместе с разостланным под моей попой полотенцем и понёс … нет, не в свою шикарную кровать, в которой мне было так комфортно три прошедшие ночи.

Посадил на пустой стол в небольшом кабинете, ставшем мне спальней. Понятно, что диван не был застелен. Более того, я постирала бельё, и подушку с одеялом нужно было в него вправить.

Марк раздражённо ругнулся, но вдел одеяло в пододеяльник, а подушку в наволочку, постелил простыню.

Я завернулась в полотенце и собралась слезть со стола.

– Куда? – тут же осадил меня мужчина.

– Я всё же вернусь в ванную. Мне нужно умыться, заодно и уберусь.

Глава 10. Хозяйские прихоти

Марк Робертович ходил совершенно бесшумно и через секунду возник в распахнутых дверях.

– Маргаритка, мы же с тобой гулять собирались, – ласково обратился мужчина к девочке. – Пусть мама умывается и приводит себя в порядок.

На несколько минут я почувствовала к мужчине самую настоящую нежность. Он называл мою дочь так, как звала её я. Но в его взгляде, обращённом на меня нежности не было.

Мысленно вздохнула. Обычно я вставала в шесть утра и, пока просыпалась Маргарита и владелец усадьбы, успевала убрать коридор и остальные комнаты. Если он уходил с ней гулять на улицу, тогда я убирала хозяйскую спальню и занималась дочкой до самого вечера.

Сегодня я безбожно проспала. И то, что произошло между нами ночью, конечно же не давало мне никакого повода проигнорировать рабочие обязанности. Возможно, начальник именно поэтому и хмурится. Думает, что я решу воспользоваться особым положением и не стану выполнять свою работу. А то и потребую хозяйской милости.

– Извините, я сегодня проспала, – проговорила покаянным тоном. – Больше такого не повторится.

На самом деле мне было глубоко наплевать на то, извинит он меня или нет. То, что произошло ночью, лишь подстегнуло моё решение о том, что мы с дочкой загостились в этом богатом, но чужом доме.

В детстве мне нравилась сказка про Золушку. Но я точно на неё не походила, да и Марк скорее смахивал на грозного полководца, чем на романтического принца. И полы в доме влюблённого принца Золушка не драила.

А то, что произошло ночью я связывала с тем, что поездка начальника действительно вышла тяжёлой и неудачной. Вот и выплеснул своё раздражение на ту, что находилась рядом. И которая не побежит об этом рассказывать всем подряд. Он сам меня надёжно изолировал от окружающих.

Даже мелькнула мысль о том, а не практикует ли мужчина какие-нибудь нетрадиционные виды секса? Может у него какой-то особый фетиш или садистские наклонности? Что не каждая и за деньги согласится? А мне, как говорят в народе, некуда деваться с подводной лодки.

Лучше не идти с ним лишний раз на конфликт, не вызывать ненужных подозрений и скорее думать о том, как живой сбежать из этого определённо несчастливого для меня места. Я вновь подумала о легендах, витающих в этой усадьбе. Может, здесь на самом деле что-то произошло? Юную графиню выдали замуж за старого князя, а она любила другого? Или ревнивый граф убил молодую жену? А я, как самая последняя идиотка, захотела пройтись по усадьбе в свадебном платье, похвастаться своим счастьем в месте, которое хранило лишь боль? Вот и получила ответку.

«Беги, Карина, как можно скорее беги!», – мысленно напомнила я себе.

– Приводи себя в порядок и иди на обед, – милостиво кивнул хозяин. – Мы погуляем в парке. Возьмём коляску. Если Маргарита уснёт, пусть поспит на свежем воздухе.

Когда они ушли, я быстро привела себя в порядок и спустилась на кухню. Есть очень хотелось. Да и чувствовала я себя как никогда бодро. Вот что значит выспаться сразу за год. Если бы Марк уехал из усадьбы на выходные, я бы обязательно сбежала этой ночью.

На кухне, как и во всем особняке сегодня чувствовалось привычное пятничное оживление. На выходных в усадьбе всегда были заняты все номера. Даже на третьем этаже, где находилось несколько шикарных номеров, по пятницам проводилась генеральная уборка. В них останавливались личные знакомые владельца усадьбы.

Так как сегодня я пришла на кухню позже обычного, то застала там двух уже запомнившихся мне горничных. Обе девушки были молоды, хороши собой, но выделялись повышенной скандальностью.

Пока я выбирала, чем хочу пообедать, две подружки довольно громко возмущались тем, что сегодня им приказали особенно тщательно убрать гостевые номера на третьем этаже. Ждали не просто гостью, а какую-то потомственную французскую аристократку. Я уже не раз слышала о том, что все гости, которые останавливались на третьем этаже являлись иностранцами.

Благодаря длинным языкам сидящих недалеко от меня подружек ходили слухи, что Марк сын ну очень богатого и известного человека. Но чем-то серьёзно провинился перед семьёй. Вот его и сослали как можно дальше с глаз. А богатые друзья приезжали навещать.

Но я в подобное не верила. Марку Робертовичу было скорее тридцать пять, чем двадцать пять. Ну не косячат в его возрасте по юношеской глупости. Даже если за ним и была серьёзная провинность, её бы исправляли другими методами, а не ссылкой.

Сама я почти на сто процентов была уверена, что его прошлое связано с военной службой. Возможно, он действительно имел состоятельную семью, принимал участие в военных действиях и не смог вернуться к нормальной жизни. Кто там знает этих богатых? Может, у них, как в старину: один сын наследовал бизнес, второй шёл в веру, а третий отдавал долг армии.

Меня смущал лишь тот факт, что мужчина разговаривал по-русски без всякого акцента. Не мог так говорить человек, проживший за рубежом большую половину своей жизни.

Увидев меня, горничные слегка понизили голос и стали ворчать, почему мне не отдадут весь третий этаж. Одна девушка всё же предположила, что я выполняю личные хозяйские прихоти, а другая сказала, что у такого мужчины, как Марк Робертович не может быть настолько плохой вкус.

Их слова меня не задели. Но проходя мимо очередного зеркала, я на несколько секунд остановилась перед ним. Может, в конкурсе на главную красавицу страны, первое место мне бы и не отдали, но дурнушкой я не была. Не слишком высокая, всего метр семьдесят, но вполне стройная. Попа после беременности покруглела и грудь стала больше. Но в мои двадцать два это скорее являлось достоинством, чем недостатком. Лишний вес за время беременности я не набрала и быстро вернулась в форму благодаря бессонным ночам и постоянной тревоге за дочку.

Глава 11. Особые гости

– Что здесь происходит? ­– громкий голос Марка пробился сквозь липкий ужас, окутавший моё сознание.

– Девушке плохо стало. Наверное, жара… – поддерживая меня за плечи пояснила Изольда. – Горничная, вместе в лифте ехали.

– Максимилиан, помоги, – распорядился начальник, и сильные руки, уже не Изольды, обхватили меня за плечи.

Я с трудом, но открыла глаза.

– Пойдём, приляжешь, – Макс мягко придерживал меня. – Сегодня очень жарко. Даже кондиционеры не справляются.

– Изольда, я же тебя предупреждал, – негромко, даже не бранил, а журил Марк свою гостью. – Пойдём, я познакомлю тебя с Маргариткой.

Он действительно двинулся в сторону гостевых покоев на своём этаже, унося на руках мою дочь. С неожиданной для себя силой я вырвалась из рук Макса.

– Отдайте мне мою дочь! – истерично закричала, мечтая оказаться за сотни километров от этого гиблого места. Что за чертовщина здесь творится?! То, что едва не произошло в лифте мне не могло привидеться. Слишком много мне стало видеться, когда я оказалась в этой проклятой усадьбе!

– Успокойся, Карина. Где твои манеры? – раздражённо зашипел на меня хозяин усадьбы.

– Она не подчиняется, – хмыкнула Изольда. – Отдай ей ребёнка. Познакомишь в другой раз. Не одна я хочу поближе взглянуть на девочку.

– Будь с ними, – приказал Марк Робертович начальнику своей охраны.

В этот день я так и не приступила к уборке. Весь остаток дня играла с малышкой. Макс тоже оставался в покоях. Принёс мне ужин. Но я не стала его есть. Внутри меня поселился страх, пропитав каждую клеточку моего тела. В голову лезли разные страшилки, почерпнутые из фильмов ужасов и прочитанных книг.

– Тебе плохо? – нахмурился Макс, пристально глядя на нетронутую еду на тарелке. А я пожалела, что не выбросила её содержимое в унитаз, улучив удобный момент. Может, я права, и в еду действительно подмешано какое-нибудь снотворное или ещё что похуже? – Я позову Марка.

– Очень жарко. Совершенно нет аппетита. Не стоит отвлекать Марка Робертовича по пустякам. У него сегодня много гостей, – я кивнула в сторону открытого окна, откуда доносился шум всё подъезжающих и подъезжающих машин.

– Да, – мрачно подтвердил Макс. – Сегодня много особых гостей.

– Ты имеешь в виду его друзей из-за границы? – за три дня близкого общения мы перешли на «ты». Теперь я поспешила ухватиться за его двоякую фразу. – Марк Робертович ведь не русский?

– Нет, – с заметной осторожностью ответил Макс. – Но большую часть своей жизни он провёл в разъездах по Европе. У него много друзей в Германии, Чехии, Австрии, Франции, Северной Италии.

– Тогда что он забыл у нас, в белорусских болотах, – невольно вырвалось у меня.

– Уверен, он сам тебе всё расскажет, – мягко ответил начальник охраны. – Сейчас не самое подходящее время для разговоров. Но не придумывай себе того, чего нет.

Ужинать я так и не стала. Когда Макс отвлекался, бегала в ванную и пила воду из-под крана. Может, она и не самого лучшего качества, но питьевая, и подмешать в неё хоть что-то невозможно.

В эту ночь владелец усадьбы в свои покои не вернулся, как и в следующую. Я сама купала Маргаритку, но спать в своей кроватке дочка не хотела. Но так как нам никто не запрещал, мы спали с ней вместе в роскошной и огромной кровати хозяина.

Макс тоже ночевал рядом в гостиной, оставляя дверь в спальню открытой. О том, что я с Маргаритой сплю в его кровати Марк Робертович знал. Два утра подряд он заходил в спальню, чтобы переодеться в чистую одежду.

Оба раза я слышала его присутствие, но сама притворялась спящей. Чувствовала, как он подходит к кровати буквально на несколько минут и так же бесшумно растворяется в душном тяжёлом июльском утре.

Гости развлекались катанием на лодках, поездками на лошадях, пешими прогулками по тенистому, прохладному парку. Вечером в субботу в усадьбу приехали артисты, которые ставили представления в разных жанрах. Одно из окон покоев выходило на специально изготовленную для этого сцену. Я впервые увидела фаер-шоу. Это огненное представление, где артисты танцевали с огнём, жонглировали и даже поедали пламя. Зрелище оставило у меня сильное впечатление.

Маргарита долго засыпала, капризничала, словно тоже хотела туда, на этот чужой праздник, словно её жизнь уже какими-то невидимыми нитями переплелась с жизнью Марка. Конечно же, подобные мысли совсем меня не успокоили.

Всё же нам удалось заснуть. Но вскоре меня осторожно разбудил Макс. Июльская ночь не бывает глубокой, но старинные часы показывали около трёх ночи, когда начальник охраны помог мне выбраться из постели и повёл к выходу из покоев.

На мне снова была короткая и тонкая рубашка, поэтому я нерешительно остановилась, думая, чем бы мне прикрыться.

– Тебя никто не увидит, – успокоил меня мужчина. – Не переживай. Всего несколько минут. Я подумал, что ты захочешь на это посмотреть.

К моему удивлению, он вывел меня в коридор и подвёл к высокому узкому окну. Помог стать ему на плечи и забраться на одну из горгулий. Теперь я хорошо видела более удалённую от усадьбы площадку. На этот раз зрителей было не больше десятка. Но судя по тому, что среди них я узнала Изольду, все они являлись особыми гостями.

Глава 12. Последний поцелуй

Попыталась бежать, но ноги буквально приросли к полу. Всё ещё визжа, словно это могло мне чем-то помочь, я крепко зажмурилась и закрыла голову руками. Не хочу чувствовать, не хочу видеть, как её ледяные пальцы коснутся моего лица.

И они коснулись, только горячие и крепкие. Два сильных тела зажали меня между собой. Кто-то попытался отнять мои руки.

– Тише, Карина! Успокойся! Маргариту разбудишь, – я узнала голос Марка. – Да что случилось?

Не сразу, но открыла глаза. Конечно же, Марк смотрел на меня, как на идиотку. Вторым мужчиной был Макс. Я осторожно выглянула из-за его плеча. Кроме нас в комнате никого не было.

Мне опять привиделось? Мне одной?! Я вспомнила фокусы Марка с огнём. И эти его странные друзья. Может, он в самом деле пытается свести меня с ума?

Максимилиан сказал верить только своим глазам. Или наоборот, не верить? Всё смешалось в моей голове.

– Я видела её раньше, ещё в больнице, поэтому и приехала сюда, – сказала скорее самой себе, чем кому-то. На это ведь Марк не мог повлиять. – Только тогда она была красивой. И на том месте, на гидростанции, я её тоже видела. И в усадьбе её давно видят. Говорят, что её появление всегда к чьей-то скорой смерти.

Максимилиан отвёл глаза в сторону:

– Я буду в гостиной, если что. Хочешь, принесу тебе попить?

– Нет, – снова закричала я, подумав, что они хотят оставить меня одну в этой комнате. – Мы сейчас же уезжаем с Маргаритой. Вы не можете нас здесь задерживать! Я больше ни минуты здесь не останусь.

– Принеси ей что-нибудь выпить в мою спальню, – кивнул Марк начальнику своей охраны. – Мы ещё немного здесь поговорим.

Тот кивнул и вышел за дверь. А я обратила внимание на то, что дверь на балкон закрыта.

– Это вы закрыли? – спросила у Марка.

Он проследил за моим взглядом.

– Нет. Она была закрыта. Мы сразу к тебе подошли.

– Я не сумасшедшая! Я видела её, понимаешь?! Так же чётко, как сейчас вижу тебя. Это твои проделки? Ты меня с ума свести пытаешься? Зачем тебе моя дочь? Зачем? – я стала лупить своими кулачками по его крепкой груди. На нём были только брюки, и мои удары сыпались на …

Глаза слепило. На его груди то появлялись, то исчезали, словно мужчина пытался сдержать их появление, золотые доспехи. И моим рукам стало невыносимо больно. Словно я лупила не по человеческой плоти, а пыталась пробить пуленепробиваемый металл.

– Успокойся, Карина, – мужчина полностью обхватил меня своими руками, сковывая мои движения. – Никто не пытается тебе вредить. Это никому не нужно. Постарайся мне поверить. Самое безопасное место для тебя – рядом со мной. Для тебя и для Маргариты.

– У меня нет никакого места рядом с тобой, – намного тише, чтобы не разбудить дочь, прошептала я. – Я не так глупа, чтобы этого не понимать. Не нужно мне место рядом с тобой. Зачем тебе моя дочь?!

– Мы поговорим, но чуть позже, – медленно, тщательно подбирая слова ответил Марк. Не хотел, чтобы я задавала новые вопросы. – Я действительно отношусь к Маргарите не так, как к другим детям. А к тебе… Карина, ты даже не представляешь из каких мы с тобой разных миров…

– Почему же, представляю, – хмыкнула я. – У меня нет и никогда не будет даже тысячной части Ваших денег. А ничто не разделяет людей так сильно как деньги.

Марк лишь тяжело вздохнул.

– Пойдём в мою спальню, Карина. Ты ведь одна здесь не останешься?

Я покачала головой, но выходя из комнаты подумала, что буквально навязалась ему в постель. Сама же сказала о деньгах и сама же, получается, всеми силами пытаюсь на него запрыгнуть.

– Подождите, – вернулась назад, сгребая с дивана подушку, одеяло и простынь.

– Карина, что ты ещё придумала? Решила лечь на коврике у кровати?

– В Вашей спальне нет коврика, но полы тёплые. Постелю одеяло и укроюсь простыней. И к Маргарите буду вставать, если она проснётся. Всё равно не усну.

Мужчина отобрал у меня постельное и бросил обратно на диван. Подхватил меня под попу, забросив себе на плечо, и вышел из кабинета. Сгрузил себе на кровать.

– Макс решил, что тебе нужно виски, – хмыкнул, открывая бутылку и наливая в широкий стакан. – Когда-нибудь пила виски?

Я покачала головой.

– Нет. Последний раз я выпила немного шампанского на свадьбе, а мой муж и свидетель не пили ничего. На первом же УЗИ мне сказали, что беременность не состоится, что у ребёнка сильная патология сердца. Конечно, я всю беременность не то что спиртное, даже чая с кофе не пила. Когда Маргарита родилась, тоже не пила, даже когда родители забирали к себе на семейные праздники. В любой момент дочке могло стать хуже и потребоваться срочная помощь медиков. Приедут врачи, а от матери пахнет спиртным, – произнесла я. Наверное, мои слова были ему совсем не интересны. Но мне просто необходимо было на что-то переключиться.

– Пей, – он сам поднёс стакан к моим губам и буквально влил в рот почти всё содержимое. Крепкий алкоголь тут же обжёг горло и разлился по моему телу самой настоящей огненной жидкостью. Мужчина подождал пока я отдышусь и добавил ещё.

Глава 13. Самый важный день

Следующие ночи я проводила в кровати Марка, но между нами ничего не было. Я вставала в шесть утра, чтобы начать уборку, а засыпала раньше, чем он возвращался с Маргаритой из ванной.

В среду управляющая выплатила мне деньги за последние две недели, и я твёрдо решила, что уйду в выходные. Марк снова будет развлекаться со своими друзьями и нескоро заметит наше отсутствие. Осталось придумать, как на время избавиться от Макса. И хотя точного способа, как это сделать, я не знала, но была уверена, что, когда представится подобная возможность, обязательно что-нибудь придумаю.

В четверг Маргарите исполнился годик. Марк не только про это вспомнил, но и сказал, что сегодня у меня выходной. Мы втроём долго гуляли по тенистым аллеям парка. Дочка почти не спала, переполненная эмоциями, словно она тоже понимала, что сегодня самый главный праздник в её жизни.

Вечером она уснула раньше обычного, а я подошла к окну, ожидая появления хозяина усадьбы. Как всегда, он вернулся бесшумно и стал за моей спиной. Я повернулась к нему лицом. Сегодня, в этот главный, самый важный для меня день, я не могла не поблагодарить его:

– Марк, я не знаю, что ты сделал для Маргариты, но ты спас её. Что бы ни случилось, я никогда этого не забуду. Спасибо тебе.

– И тебе спасибо, Карина. Маргарита очень много для меня значит. Сейчас всё немного успокоится, и мы с тобой обо всём поговорим, – пообещал он.

– Ты привязался к ней потому что уже два раза спасал ей жизнь? – всё же решилась спросить о том, о чём уже не раз думала.

– Я всё тебе расскажу, отвечу на все твои вопросы, – пообещал он. – Чем я могу тебя сегодня порадовать?

“Просто оставь меня в своей постели” – едва не ляпнула я. Быстро отвернулась, чтобы он не прочитал в моих глазах желание. Нет, не так. Не почувствовал самую настоящую жажду. Не зная, что ответить, я снова посмотрела в окно. На спокойную озёрную гладь.

Мужчина проследил за моим взглядом. Внизу, на зеркальной глади заводи, отгороженной от бурного озера густыми зарослями камыша, плавали два белоснежных лебедя. Они скользили по воде, словно призраки, едва касаясь друг друга, но неразлучные, как тень и свет. Их клювы то и дело сталкивались в нежном прикосновении, а шеи изгибались в изящном танце, переплетаясь так тесно, что казалось, ещё чуть-чуть и они сольются в единое целое. Воздух вокруг был наполнен тихим шёпотом камышей и едва уловимым плеском воды, словно сама природа затаила дыхание, наблюдая за этой странной парой.

– Как красиво! – не смогла я сдержать собственного восхищения. – Никогда не видела ничего более прекрасного.

– Ты ещё очень мало прожила, – хмыкнул мужчина. – Хочешь к ним? На озеро?

– Я очень плохо плаваю. В посёлке за мной присматривала бабушка и запрещала с друзьями купаться в местном озере, – призналась я. – Когда стала встречаться с Владом, тот пробовал научить меня плавать на вот этом озере, но так и не смог. Здесь прямо у берега большая глубина, и я начинала паниковать, что не могла почувствовать ногами дно.

– Мы возьмём лодку, – неожиданно предложил он.

– А Маргарита?

– Максимилиан присмотрит за ней, – пообещал мужчина. – Мы недолго. Идём?

С нами пошли двое охранников. Один из них отвязал лодку от причала, а Марк подал руку, помогая мне зайти в сильно качающееся на волнах судёнышко. Я сразу же села на скамейку, а мужчина оттолкнулся от берега несколькими сильными взмахами вёсел. Охрана осталась ждать нас на причале.

Мы молчали, наслаждаясь окружающим нас великолепием.

Тихий вечер растекался по озеру, окрашивая воду в свинцово-лиловые тона. Лодка скользила почти бесшумно, оставляя за собой едва заметную рябь, и с каждым взмахом вёсел казалось, что мы отдаляемся не только от берега, но и от всего мира.

На середине озера стало значительно холоднее. Я поёжилась, и Марк протянул мне свой пиджак. А мне хотелось, чтобы он притянул меня в свои объятия. Хотя ему нужно грести. Не сводя с него жадного взгляда, я думала о том, что будет, когда мы вернёмся в спальню. Отправит меня ночевать в кабинет или снова оставит в своей кровати? А если оставит…

Какая-то тень мелькнула рядом. Блики луны? Скорее всего. Сегодня она была особенно яркой. Но блики не уходят так глубоко, не принимают очертания… Я снова вздрогнула, но уже не от холода. Чуть наклонилась в сторону воды, всматриваясь.

– Марк, смотри, – прошептала я, указывая на воду и наклоняясь ещё ниже.

Под лодкой, в тёмной глубине, мелькнуло что-то крупное, что-то живое, скользнувшее мимо. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, но зачем-то, словно подчиняясь неслышному зову, наклонилась к самой поверхности, желая заглянуть туда, куда не стоит.

– Осторожно, – предупреждающе сказал мужчина, но было уже поздно.

Лодка сильно качнулась без видимой причины, вода с резким всплеском хлынула через борт, и на миг мне снова показалось, что в чёрной глади мелькнуло что-то огромное, бесформенное, уходящее вглубь.

Я невольно вскрикнула.

– Лучше вернуться в дом, – спокойно произнёс мой спутник. Я не почувствовала в его голосе страха, скорее в нём слышалось напряжение. – Пересядь ко мне.

– Но я же буду мешать тебе грести, – возразила я.

Глава 14. Помощник

Самое первое, что я увидела, была кроватка с мирно спящей Маргариткой. Рядом находился небольшой столик, где стояла вода, сок, фрукты и несколько пачек с печеньем. На небольшой стул была навалена одежда Маргариты, рядом стояла сумка с её любимыми игрушками. Чуть поодаль располагалась неширокая кровать. Похожая на ту, что я уже видела в комнате, предназначенной для отдыха персонала.

В подвале было душно и влажно.

– Карина, только не волнуйся, – попросил меня Макс. – Это действительно для вашей с девочкой безопасности. Держи.

Он протянул мне пакет, в который были сброшены мои вещи.

– Макс, это…

– Самое необходимое. Сейчас ты ляжешь и выспишься. А утром я постараюсь к тебе зайти. Но за дверями будет постоянно находиться кто-то из охраны, поэтому ничего не бойся. Еду тебе тоже будут приносить. Если захочешь чего-то особенного, то говори, всё приготовят, – быстро произнёс мужчина.

– И сколько нам здесь сидеть? Пока Марк Робертович наиграется в свои странные игры? – не удержалась я от вопроса. – Здесь очень жарко и влажно. Для здоровья Маргариты подобное помещение очень вредно.

– Здесь есть вентиляция. Я сейчас же попробую сделать вам более комфортную температуру. Всегда помни, что за дверью кто-то есть. Ты здесь не одна, – напомнил начальник охраны.

В комнате без окон мы просидели три дня. Рядом была крохотная душевая и туалет. Два последних вечера, пока я умывалась, Макс брал Маргаритку и выносил её на час на улицу подышать свежим воздухом. На мой вопрос, когда нас выпустят, снова не ответил.

В третью ночь я долго не могла уснуть. Едва забылась беспокойным и тревожным сном, меня разбудил чей-то шёпот. Ничего не понимая, я села на кровати.

Всё как обычно. Но тревога не проходила. Не зная на что отвлечься, я переоделась в удобные спортивные штаны и майку. Стала измерять шагами небольшую комнату. Как же я от неё устала! Подойдя в очередной раз к тяжёлым дверям, укреплённым железной решёткой, заметила пробивающуюся полоску света. Осторожно толкнула дверь. Она поддалась. Ничего нигде не заскрипело.

Приложив все имеющиеся силы, я ещё больше приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Он был тускло освещён, и в нём никого не было! Ни минуты не колеблясь, я переодела дочку в костюмчик со штанишками и кофточкой, на голову надела лёгкую шапочку.

Жаль, что со мной нет моего любимого рюкзачка, в котором лежали мои документы и который я могла повесить на плечи, чтобы освободить себе руки. Ничего! Я внутри своей страны, и документы – это самое последнее, о чём мне нужно волноваться. Если не удастся вернуть старые, всегда можно сделать новые.

Сунув в руки Маргарите её любимого розового зайца, я подхватила девочку на руки и скользнула в коридор. Почти сразу остановилась, вспоминая все выходы и входы. Мы часто здесь лазали подростками. А гуляя с Маргаритой, я обратила внимание на то, что и после реконструкции у подвального этажа осталось несколько выходов.

Мысленно сориентировавшись и надеясь, что сегодня мне обязательно повезёт, я пошла не в ту сторону, откуда меня привёл Макс, а нырнула в боковой проход. Поплутав с десяток минут, поняла, что не ошиблась и пришла к одному из боковых выходов. Дёрнув за дверь, обнаружила, что та тоже открыта. Словно кто-то знал, что я приду именно сюда.

Снова замерла, пытаясь почувствовать, что ждёт меня на улице. Вся территория просматривается камерами. Меня сразу же обнаружат. Хотя… Две двери не могли сами собой открыться. В голове мелькнула неожиданная мысль: «А что, если именно Макс мне и помогает? Может, в отличие от хозяина, в нём осталась капля жалости и сострадания?»

Невозможно не замечать странностей, происходящих в этом элитном доме отдыха. Что скрывается за шикарной мишурой убранства? Скорее всего, что ничего хорошего.

Бежать, бежать и ещё раз бежать!

Со спасительной мыслью о невидимом помощнике я медленно толкнула тяжёлую дверь и оказалась на заднем дворе. Во дворе стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь негромкой перекличкой охраны.

Пятый час утра. Ещё полчаса и почти рассветёт. Я вновь осмотрелась. Бежать к центральным воротам очень опасно. Да, там хорошая дорога, но я не смогу пробраться незамеченной. Остался лишь один путь. К гидростанции. По еле видной тропинке, проложенной самыми любопытными и ничего не боящимися туристами, я смогу довольно быстро добежать до каменной гробницы, как я мысленно называла старую заброшенную ГЭС.

Трасса республиканская, поэтому там и ночью не прекращается поток машин. Совсем рядом поворот на усадьбу. Дожидаясь нужной мне попутки, я смогу видеть, какие автомобили едут именно по трассе, а какие поворачивают со стороны усадьбы. Даже если мой уход заметят, я успею спрятаться и не сесть в машину преследователей.

Крепко прижимая к себе дочку, прячась в тени раскидистых кустарников, я нашла одну из боковых калиток. Она тоже оказалась открытой. Не думая ни о чём, я почти бегом бросилась по еле заметной тропинке. Росная высокая трава хлестала мои ноги, намачивая джинсы, но я почти не замечала этого.

Скорее, скорее от этого проклятого места. Ещё чуть-чуть и я окажусь в безопасности в салоне чьей-то чужой машины. Дверь захлопнется, мотор взревёт, и тогда... тогда он останется там. На краю моего безумия.

Мужчина с самыми синими в мире глазами и статью древнего бога станет лишь моим воспоминанием. Страхом моей души и жаждой разбуженного им тела.

Глава 15. Всё могут короли

Чёрные, с бархатными зрачками, мягкие и бездонные глаза, затягивали в омут, где не было ни страха, ни боли, только сладкая, густая покорность. Казалось, они смотрели прямо в мою душу, усыпляя.

"Отдай девочку, Кьяра... – голос лился по жилам, как горячий коньяк, растекаясь теплом в животе, опьяняя, лишая воли. – Ты освободишься. Все забудешь. Начнёшь сначала."

И я подчинилась этому пьянящему шёпоту. Он стекал, как тёплый мёд, обволакивая разум, растворяя волю. "Просто шагни навстречу…"– шептали тени, и тело само отвечало на их зов, словно связанное невидимыми нитями.

Я стояла и безвольно смотрела, как он подходит вплотную. Его пальцы скользнули по моей руке, неожиданно горячие, вызывающие ответную дрожь. Внутри меня от их прикосновения вспыхнуло пламя. Глаза, тёмные, как сама ночь, держали мой взгляд в плену. Ещё мгновение и я потеряю себя.

Я уже протягивала руки, уже чувствовала, как мои пальцы разжимаются сами собой. Но маленькие ручонки впились в шею, словно когти испуганного котёнка. Маргарита прижалась ко мне так сильно, что боль пронзила сердце.

И чары спали.

Я резко отпрянула в сторону. Но было уже поздно. Тени сомкнулись вокруг меня плотным кольцом, отрезая путь к отступлению. Как мне вырваться из их круга? Бежать? Но куда, если тьма – везде? Кричать? Но кто услышит в этом царстве теней?

Неожиданно всю меня залило золотистым светом. Вокруг теней замелькали мужские фигуры в старинных доспехах. Рыцари! И одному из них тени почтительно уступили дорогу.

«Командор. Пропустить командора», – зашуршало опавшими листьями. Но я узнала его раньше, чем он встал за моей спиной.

Марк!

– Обычно не представляюсь, – хмыкнул мужчина в короне. – Но ты вряд ли обо мне слышала, смертная. Герман, король вампиров этого бренного мира. Да-а, именно так вы нас называете. Мы себя зовём бессмертными.

Мне захотелось рассмеяться ему в ответ. Но смех пропал, даже не задержавшись на моих губах. Как бы мне ни хотелось верить в то, что я каким-то чудом попала в реконструкцию сцены из прошлого, я уже достаточно увидела в настоящем, чтобы понимать, что никто не шутит.

Не выскочит разноцветным дельфинчиком из бушующей под нами воды нанятый кем-то клоун и не заорёт: «Розыгрыш! Всем спасибо за участие. А главной героине крупный денежный приз за минуты ужасы и страха».

Словно решив, что дал мне достаточно времени, мужчина, представившийся королём продолжил:

– Он убил мою дочь, и я пришёл за его. Равноценный обмен.

– Ты пришёл украсть мою дочь, – спокойно произнёс Марк. – Что хотеть от ваших подданных, если сам король крадётся по ночам, как последний вор? А твою дочь я не убивал. Мы все вынесли ей смертный приговор, я лишь привёл его в исполнение. Эльза раз за разом нарушала наши законы. Так больше продолжаться не могло.

За спиной короля вампиров, на берегу, до которого я так и не дошла, появилась тень в белом платье. Уже знакомая мне тень, глядящая прямо на меня. Кажется, я только что узнала её имя.

– Эльза, – невольно сорвалось с моих губ.

Тень рассмеялась, попыталась взлететь, чтобы оказаться ко мне ближе, но почему-то растаяла в воздухе.

– Видишь её? – удивился главный вампир и прижался губами к моему запястью. – Не переживай, от нашего укуса бессмертным никто не становится. Вы, люди, придумали для себя красивую сказку. Но кровь, как и вода, хранит много информации. Я хочу знать, что ты видишь.

Конечно же я попыталась вырвать свою руку. Но её словно зажало в тисках.

– Дай, что требуют, – произнёс за моей спиной Марк. – Не бойся, больно не будет. При укусе у нас выделяется специальное вещество, которое в вашем мире действует аналогично наркозу. Люди не только не чувствуют самого укуса, но и не помнят, что произошло.

Я перестала вырываться. Мои самые худшие опасения сбылись. Мужчина, в которого я успела влюбиться, оказался не просто странным богачом, относящимся ко мне, как к самой настоящей крепостной. Марк был одним из окруживших нас страшных существ, для которых я и моя дочь являлись лишь источником утоления их безумной жажды.

Моя дочь!

Я всмотрелась в свою девочку, которую крепко прижимала к груди. Маргарита не капризничала. Она с любопытством рассматривала короля вампиров Германа. Подняв голову, радостно обернулась на голос Марка. Ярко-синие глаза встретились с такими же васильковыми.

– Хм… – проследив за моим взглядом, произнёс король вампиров. Я даже не успела испугаться, не успела заметить наклона его головы и ничего не почувствовала, а он уже пил мою кровь. Совсем не каплю.

Но не это было самым страшным. Марк не сказал ни слова, не сделал ни одного движения, чтобы помешать этому ужасному мужчине. Что происходило после того, как я засыпала в его комнатах? Он также пил меня? Утоляя собственную жажду?

Пока я сходила по нему с ума, таяла в его объятиях, считала минуты до очередной нашей встречи, он тоже считал минуты… до собственного ужина? Вкусно кормил меня, чтобы вечером также вкусно полакомиться мной? В прямом смысле.

Он пил меня. Каждую ночь, каждое прикосновение, каждый стон.

Всё это время...