Старик и золотая рыба.

Старик и золотая рыба.

Старик и золотая рыба.

У самого синего моря. Жил-был старик. Его мозг, как древний жёсткий диск, 10 гиговый Fujitsu, постепенно просирал в никуда все данные. Болезнь Альцгеймера — нейродегенеративное заболевание, впервые описанное Алоисом Альцгеймером в 1906 году, — методично стирала его воспоминания. Бета-амилоидные бляшки и нейрофибриллярные клубки, как хакеры, взламывали нейронные сети, оставляя после себя трагическую пустоту.

Старик иногда просыпался и думал, что он — капитан космического корабля, а его избушка — кабина звездолёта. Потом вспоминал, что он рыбак, но тут же забывал, куда делась удочка. Рядом с ним жила старуха. Её болезнь Паркинсона, описанная Джеймсом Паркинсоном в 1817 году, проявлялась тремором, ригидностью мышц и брадикинезией.

Её руки дёргались, как будто она пыталась сплести из воздуха невидимые нити реальности. А ещё у неё тоже был Альцгеймер, который превращал её желания в хаотичный непрекращающийся поток капризов: то изба новая, то корыто, то дворец, то

«Здравствуйте дедушка – вы кого ждёте?»

Проблема была в том, что она забывала, чего хотела, ещё до того, как старик успевал дойти до моря с рыбкой. Да-да, той самой золотой волшебной рыбкой. Было у них это золотое счастье у синего моря.

Ну, не совсем золотая — скорее, позолоченная, потому что за 1559 лет её чешуя потускнела, а память всегда была дырявой, как дуршлаг или рыбацкая сеть после шторма. Катастрофически слабой памятью рыбинка страдала от рождения (*** Точнее страдали больше те, кто так или иначе имел «счастье» обращаться к ее услугам. Но исполненные желания, порою своевременно и корректно от заданных условий, с лихвой компенсировали все коммуникативные шероховатости, так, по крайней мере, казалось самой рыбки, как она не старалась она не могла вспомнить нечего плохого, в отличии сладкой парочки – Емели, расплавленного на печи Дурачка и Отмороженной в проруби мерзкой Сучки-Щучки, распускающей о ней грязные слухи откуда-то из-под Воронежской губернии. Этот, не просыхающий, блудливый печной тандыр-тандем, даже выходил на уровень профессионального сообщества, с предложением лишить рыбку лицензии, на чудотворство, по причине отсутствия у неё не столько памяти, сколько мозга как такового. При этом сама Сучка-Щучка, считала себе необыкновенно умственно развитой особой, причисляла клан щучьих к bâstarde подвиду от благородного млекопитающего клана речных Дельфинов инфраотряда, сейчас вы просто охуеете; - Самих Светлейших Глубокородных Китообразных! Тогда под рыбинку впрягся сам Черномор, он в те времена еще не попал под пиздарезку бардершопа - товарищества ограниченно ответственных «Руслан & Людмила», держал в страхе все Лукоморье, а его братва торчала по аренде спортинвентаря Нептуну кругленькую сумму, в те времена, банда «33-х» лютовала и беспредельничала, гремя по всем тридевятым землям, ну и платить по счетам, «комерсам» было не по понятиям, но со временем их слава поугасла, с легкой руки Александра Сергеевича они плотно вьебались в народный фольклор, оняшились, но долг остался, а он платежом славен) поэтому каждый раз, когда старику удавалось донести до рыбки просьбу старухи, она смотрела на него пустым холодным взглядом и спрашивала: — «Кто ты? И что тебе надо?»

Вот так, в очередной раз однажды, из серии никогда такого не было и вот опять, старик пришёл к синему морю (да море честно сказать не море вовсе, так — огромная лужа, которая пахла рыбой и забвением с привкусом тирании) и попросил старче у рыбинки новое корыто.

***Не дает старику мне покоя

Всю кровинку мою вскипятила

Подавай ей корыто стальное

Голосит шо шальная скотина

АСм Непушкин

АСм есмь Художник

Рыбка, после паузы и привычного "кто ты?", согласилась. Старик вернулся домой, где старуха, не кинув даже щепотки взгляда на новое корыто, набросилась на него с криком:

— А где дворец? Ушлепок!

Старик послушно, как-то по-молодецки с задором, не споря развернулся и снова, чуть ли строевым шагом, гусарски подсекая пяточку, пошёл к рыбке. Та, как всегда, сначала забыла, кто он такой, но потом, словно строительный 3D принтер, распечатала из морского бриза вполне себе дворец. Ну, не совсем дворец, а только то, что ей удалось вспомнить о том, как они выглядели, эти дворцы — что-то среднее между замком и сараем с табличкой «Ногами не пинать». Старуха, не долго наслаждалась дворцовой лепотой, вспомнив что неоднократно и безрезультатно объявляла уже себя и столбовой дворянкой и матерью царицей.

Старик, уже привыкший к этому безумию, снова отправился к рыбе. Та достала из-под плавника блокнот, который был мокрым и разбухшим, как мозг после бессонной ночи, и начала писать. Но через секунду остановилась.

— А кто ты вообще такой? Ты не Нептун? Нет. И что тебе надо?

Недоразумение разрешилось, после стандартной процедуры мучительных воспоминаний, и рыбка согласилась сделать старуху кем угодно. Когда старик вернулся, он увидел, что старуха, теперь с короной из фольги, и требует подданных.

Рыбка, конечно, сначала забыла, о чём речь, но потом выдала и "комплект подданных" — чаек с депрессией, крабов-философов и пару медуз, которые явно не понимали, что они тут делают.

Старухе этого было мало. Она вспомнила что всегда хотела империю. Рыбка, с третий попытки, разглядев наконец старика через дырки дуршлага согласилась. Старик вернулся домой, где старуха, теперь уже в плаще из старых штор, радовала себя царицей всего мира. Недолго. Весьма недолго. Не прошло и минуты как ей потребовались враги, в самом деле, что за империя без врагов.