Статус отношений: Запутанно

1

— Я в шоке! У неё уже, видимо, старческий маразм. Поставить тебе тройку, в самом начале первого семестра, это просто немыслимо! Первый курс!! Да ты французский знаешь лучше неё! — возмущалась мама, поправляя причёску, хотя, по моему мнению, у неё и так всё было идеально.

Но у Полины Алексеевны, моей преподавательницы — понятие о «безупречности» отличалось разительно. Впрочем, как и у нас с мамой: мы редко находили общий язык. На то было тысяча причин, и эта далеко не главная.

— Ну, она, как видишь, придерживается другого мнения, — отозвалась я без особых эмоций. Эта тема за последние два часа успела набить оскомину.

Телефон непрерывно вибрировал от сообщений . Девчонки засыпали меня вопросами. Сегодня была вечеринка первокурсников, что-то вроде посвящения, и я собиралась туда пойти. Но мама, похоже, напрочь забыла об этом.

Макияж я почти закончила. Финальным штрихом провела зелёной подводкой по нижнему веку, и глаза сразу стали ещё больше. В сочетании с моими рыжими волосами это выглядело эффектно, даже по-особенному.

Я была копией мамы: те же выразительные зелёные глаза, аккуратный нос, пухлые губы. Казалось, я выиграла генетическую лотерею. Но рыжий ген отца внёс свои коррективы. Непослушные кудри и россыпь веснушек на лице, от которых я с детства мечтала избавиться.

В школе за эти самые веснушки и «огненный вихрь на голове» меня дразнили все кому не лень. Тогда это казалось концом света. Я пряталась за капюшоном, не смотрела в зеркало и ненавидела собственное отражение. Но с годами поняла: не всё было так ужасно, как мне тогда казалось. Просто я ещё не научилась видеть в себе что-то красивое.

— Так, Алин, я не поняла… — вдруг опомнилась мама, складывая руки на груди. — А куда это мы собираемся?

— Мам, я же тебе говорила, — устало напомнила я, — сегодня вечеринка для первокурсников.

— Вечеринка? — приподняла она бровь. — Не поздновато ли? Ты уже два месяца как учишься.

Я закатила глаза и вернулась к зеркалу, притворяясь, что слишком занята блеском для губ, чтобы продолжать этот разговор.

— Дочь… прости, но сегодня ты никуда не пойдёшь, — вдруг ошарашила меня мама, направляясь к двери из моей комнаты.

Я замерла, держа в руках кисточку от блеска.

— Мам, ты шутишь? — недоверчиво выдохнула я, глядя ей в спину.

— Ни капельки, — спокойно ответила она, не оборачиваясь. — Я же тебя предупреждала: сегодня отец придёт на ужин.

— И что? — вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык.

Мама резко обернулась. В её взгляде промелькнуло раздражение, смешанное с тем самым холодным спокойствием, которое всегда заставляло меня чувствовать себя снова ребёнком.

— И то, что ты останешься дома, Алин. Это важно.

Я закатила глаза, чувствуя, как в груди поднимается привычная волна возмущения. Вечеринка, которую я так ждала, рушилась прямо на глазах.

— Мам… эта вечеринка для первокурсников! — я взмахнула руками, стараясь не сорваться на крик. — Она очень важна! Если я туда не приду, все подумают, что я какая-то странная!

— Пусть думают, что хотят, — спокойно произнесла мама, скрестив руки на груди.

— Ты не понимаешь! — я сжала губы. — Это не просто тусовка. Там будут все! Вся элита вуза!

Мама лишь тяжело вздохнула и посмотрела на меня тем взглядом, от которого любое «но» теряло смысл.

— Я понимаю больше, чем тебе кажется, — сказала она тихо. — Но сегодня ты останешься дома.

— Из-за него? — сорвалось у меня. — Из-за человека, который даже не живёт с нами?!

Тишина повисла густая, как сироп. Только часы на стене отмеряли секунды, будто нарочно громче обычного.

Мама отвела взгляд.

— Алина, не начинай, пожалуйста. Он твой отец.

— Про родство с которым я даже не могу никому рассказать, — прошептала я, опуская кисточку на стол.

Я заметила, как дернулся уголок её глаза. Попала. В самую больную точку.

— Мам… — тихо позвала я, собираясь извиниться, но она уже отвернулась.

— Аль, сотри, пожалуйста, весь этот макияж, — устало произнесла она. — Папа хочет сегодня сказать кое-что важное. Я прошу тебя, останься… хотя бы ради меня.

Мама тихо вышла из комнаты, оставив за собой лёгкий запах духов и глухой щелчок закрывшейся двери.

Я осталась стоять перед зеркалом, глядя на своё отражение. В глазах : злость, обида и какая-то беспомощность. Макияж, в который я вложила полчаса стараний, теперь казался нелепым. Провела пальцем по щеке подводка размазалась, оставив чёрную тень.

«Сотри макияж…» — эхом отозвалось в голове.

Сколько раз за последние годы я слышала это её «пожалуйста». Мама часто повторяла, что в Красноярск она приехала «за новой жизнью». Тогда ей было девятнадцать. Простая девушка с хутора, наивная, мечтательная. Она верила, что встретила любовь всей своей жизни. Когда мой отец — Александр Вяземский обратил на неё внимание. Он был старше на пятнадцать лет, харизматичный, уверенный, умел красиво говорить. Для неё он открыл целый мир —рестораны, дорогие платья, поездки, то самое «счастье», о котором она только могла мечтать и видеть по телевизору.

Но сказка быстро закончилась. На шестом месяце беременности мама узнала, что он женат. Он клялся, что разведётся. Что всё наладится. Только «всё» никак не наступало. Ни завтра, ни через год.

Прошло двадцать лет, а мама так и осталась в статусе «гражданской жены», как она это называла, хотя все знали, кем она была на самом деле. А в моём свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк.

Теперь Александр Вяземский — мэр города. А мы по-прежнему живём в тени его имени.

Что же нужно на этот раз, моему «воскресному» папе?Я горько усмехнулась своим мыслям, сжимая руки в кулаки.

Он всегда появлялся по расписанию — раз в несколько недель, по воскресеньям, с букетом роз и дорогими обещаниями. А потом снова исчезал, будто ничего не было. И каждый раз мама делала вид, что всё нормально.

Я тяжело выдохнула, чувствуя, как под кожей пульсирует злость, перемешанная с усталостью.