Стая

Кто приходит ночью

Кто приходит ночью

1

– Стены давят на меня! Я умираю, спасите!

Плачет по мне театр, рыдает кинематограф. Задумчиво шмыгнув носом, окидываю взглядом громадный холодильный шкаф, который мне удалось почти бесшумно придвинуть к двери, открывающейся внутрь. Вроде бы крепко стоит. Не должен рухнуть, когда они начнут таранить дверь с той стороны. Теперь главное орать правдоподобней.

– Пожалуйста, не паникуйте! – раздается громкий голос работника станции. – Мы вас вытащим!

Забравшись в генераторную под видом электрика, пришедшего посмотреть, что случилось с освещением, я прикрыл дверь и подтащил к ней громадный холодильник, который нормальному человеку даже с места сдвинуть не удастся. У людей от такого усилия может вылезти грыжа, но я оборотень. У нас такое в крови. Теперь главное натурально имитировать панику. Давайте, дилетанты, спасайте меня.

Первая часть моего гениального плана почти завершена. Теперь вторая.

Залезаю на стул и принимаюсь аккуратно раскачивать болты приличного размера вентиляционной решетки. В общем-то, металл отойдет как по маслу, но придется наделать прилично шума, прежде чем я ее окончательно оторву.

– Вы в порядке?! – Заботливый приторный голос вырывает меня из задумчивого спокойствия. Точно, я совсем забыл, что играю тут умирающего от клаустрофобии.

– Ой-ой-ой, быстрее, я сейчас упаду в обморок! – Слегка напрягаю руку, чтобы сорвать решетку и понижаю голос до натужного шепота. – Тяни-и-и-ись…

Болты гнутся с адским скрипом, и я морщусь, представляя, что услышу в свой адрес от Вальтерии, когда выберусь. Она сказала действовать тихо, несмотря ни на что. Дверь перестают атаковать, работники станции вслушиваются в скрежет металла и на мгновение затихают.

– Что у вас там?!

– Ноги не держат! – Я, наконец, отрываю решетку и бездумно откидываю в сторону. О том, что решетка железная, вспоминаю, когда она уже с грохотом бахает об пол. Вот тебе и ой. Нужно было просто слезть со стула и осторожно положить ее на пол.

За дверью стихают разговоры. Еще раз бесцельно клацает прижатая шкафом ручка непокорной двери, словно кто-то самый неутомимый все еще надеется попасть внутрь. Давай, дерни еще раз десять, на одиннадцатый получится.

Когда думаешь, что ты последний дурак на земле, то кто-нибудь всегда с энтузиазмом тебя в этом переубеждает.

– Кажется, он потерял сознание. – Любитель клацать ручками говорит так, будто я уже закончился.

Приподнявшись на руках, втискиваюсь в вентиляционную шахту. Тот редкий случай, когда я рад, что не родился с ростом под потолок. Вперед придется ползти гусеницей. Главное, чтобы они не услышали, как мое пузо шаркает по металлу над их головами. Поэтому сейчас на сцену драмкружка должна выйти моя нежная драгоценная Вальтерия.

– Господи, да достаньте его кто-нибудь оттуда!

Аж уши заложило, заорала так заорала. Слегка переигрывает, но для дебюта очень даже недурно. А еще называла мой план дурацким. Ухмыльнувшись в темноту, я продолжаю настойчиво ползти вперед, собирая локтями пыль и паутину. Еще пару метров и потом направо…

– Мисс Рихтенгоф, не поддается! – оправдывается кто-то из работников.

– Притащите двухметрового, пусть ломает дверь!

– Не положено!

– Вы вообще соображаете?! – Она разворачивается куда-то позади себя. – Хэлл! Иди сюда, черт побери, у меня там пациент без сознания!

Вошла во вкус. Ну, пускай хотя бы выпустит пар, мне меньше достанется за брошенную на пол решетку.

С другой стороны вентиляционный люк выходит в коридор, ведущий к нужной нам лестнице. Решетка тут уже заботливо сдернута, и я замираю, слегка высунув голову наружу. Мимо тяжело протопал Байрон Хэлл, ради трудоустройства которого это все и затевалось.

А возле стены напротив стоит Вал, нетерпеливо ожидая, пока доблестный охранник на испытательном сроке дойдет до места назначения. Заметив мое перепачканное лицо, она быстро подмигивает, не меняя непроницаемого выражения лица.

Господи, надо будет напомнить ей, чтобы поспала хотя бы пару часов. На вид нам обоим примерно по тридцать, но со своими уставшими черными глазами она умудряется выглядеть на все сто. Галстук уехал куда-то в район ключицы, бейджик «медперсонал» грустно повис на груди. Стоя на фоне белой кафельной плитки, Вальтерия кажется бледнее раза в два.

Может, потому что она вампир. Но мне кажется, что она просто перестала себя жалеть.

Хорошо, что у нее есть я. Друг всегда познается в беде.

Когда Байрон скрывается за поворотом, я торопливо спрыгиваю на пол и стряхиваю с одежды налипшие паутину и пыль.

– Зря сомневалась в твоих умственных способностях, – шепчет Вал.

– Я же говорил, что прокатит. Ты придумала, как сломать замок?

– Нет нужды его ломать.

Мы останавливаемся возле тяжелой железной двери. Быстро набрав код на панели, Вал дожидается зеленого сигнала лампочки в дверном косяке и толкает громадную створку плечом.

– Ах, да-а-а-а! – Я ударяю себя по лбу рукой. – У нас же Байрон на испытательном сроке.

Когда пропадает друг

Когда пропадает друг

1

Мы отправились в лес по предрассветным сумеркам, вслушиваясь в трели ранних птиц. Вампир не утруждала себя выбором одежды, решив, что плотных брюк и черного лифа будет достаточно. Она бесшумно ступала по траве босыми ногами, не стесняя походку хищника тяжелыми скрипучими ботинками. Я не такой чувствительный, поэтому со своими кедами и футболкой расставаться отказался.

Не привыкший убивать без причин, радостно носился за кабаном. Рвался за ним через все кусты и буреломы, совершенно не чувствуя под собой ног и теряя ход времени. Все сконцентрировалось в одной точке, мир перестал существовать, сжавшись лишь до меня и убегающей цели. Совершенно потрясающее чувство.

Когда я вернулся на условленное место, то увидел обескровленную тушу громадного оленя, а Вал, лихорадочно дыша, стояла рядом. Заметив меня, она обнажила клыки, торопливо отвернулась и скрылась в кустах, чтобы слегка успокоиться.

Красота. Дикая первобытная красота, которая завораживает и пугает одновременно. Меня пробирает до дрожи, следующий вздох замирает в горле. В каждом ее движении, в неконтролируемом потоке жизни и смерти было гораздо большее, чем просто охота. В них была вся сущность Вальтерии, ее древнее истинное начало, вызывающее не страх, а мое почти религиозное восхищение.

Пойду умоюсь, пока окончательно не потерял голову.

Ощущения после охоты можно было сравнить с огромным морским потоком, который сносит плотину повседневности своей мощью. В душе воцарилась тишина, такая же глубокая и наполненная как спокойствие после бури.

Упав на колени перед свежестью лесного ручья, быстро ополаскиваю лицо, с удовольствием прижимая ледяные ладони к горячей коже. Вал тоже устраивается рядом, чтобы аккуратно смыть запекшуюся кровь с подбородка и шеи.

Если бы кто-то из лесников Сьеррвуда увидел ее в таком виде, то полицией бы дело не кончилось. В таких случаях в ход идут вилы и факелы.

– Движение – жизнь, – говорю я, наклонившись над водой. Капли срываются с кончика носа, падая на щебечущую гладь ручья.

– О, да. – Вампир опирается руками позади себя и вытягивает ноги. – Как будто заново родилась.

Восходящее солнце отражается в маленьком русле, поигрывая бликами на серебристой поверхности. Растянувшись на траве довольным котом, я потягиваюсь.

– Был риск обращения? – спрашивает Вал. Она прикрывает глаза, подставляя тело ласковым утренним лучам. Только в древних легендах вампиры плавятся на открытом солнечном свете.

– Не-а. – Качаю головой. – Был собой. До инфаркта напугал кабана, прыгал через пни. Никакой злобы и… как ты выразилась… естественных инстинктов ликантропа.

– Я же говорила, что все дело в самоконтроле. Молодец, Бруно.

– Спасибо. Без тебя бы я не справился.

Она несогласно морщится, не открывая глаз. Такая расслабленная и отдыхающая, что мне сложно удержаться от улыбки. Обычно я вижу кучу оголенных нервов в черном костюме. Непривычная перемена, которая отзывается внутри глухим ударом сердца.

– Вальтерия?

– М-м?

Нет, я не смогу. Не стану портить утреннее умиротворение своим эмоциональным порывом. Это ее только оттолкнет.

– Пойдем домой. У нас Байрон все еще на станции. Если Уоллес идет по нашу душу, то Хэлла нужно вытаскивать.

Она кивает.

Я отворачиваюсь и поднимаюсь на ноги. Внутри продолжают громко трещать ребра, в которых неистово мечется сердце.

2

Сидя на медвежьей шкуре в гостиной, я задумчиво перекладываю телефон из руки в руку. На экране уже светился до боли знакомый номер. Оставалось только позвонить.

Байрон редко брал свой мобильник, потому что постоянно работал в лесу. Значит, звонить придется его дочери, Оливии Хэлл.

Как только мы вернулись в Грауштайн, начался проливной дождь. Вал отправилась в кабинет копаться с найденными вчера документами, пока я разжигал пламя старинного камина. Устроившись напротив уютно потрескивающего очага, извлек из кармана смартфон. Пальцы сами собой набрали тот самый номер.

Оливия. Имя, которое когда-то вызывало бурю противоречивых эмоций. Теперь осталось лишь странное смущение. Помню только наш скандал с Вальтерией, после которого мы не разговаривали, казалось, целую вечность и вот она, Оливия, – мираж в пустыне, неожиданный взрыв цвета в сером одиночестве. То, что последовало, было не романом, а неистовым коротким фейерверком. Но финал оказался далек от идеала. Теперь, оглядываясь назад, я с трудом верю, что увидел в Оливии Хэлл призрак той, по кому звонил сердечный колокол. В каком страшном сне мне померещилось это сходство? Или судьба специально играла со мной, подсунув бледную копию настоящего счастья?

Вдохнув полной грудью, я решительно нажимаю на зеленый значок и закрываю глаза.

Трубку берут с первого гудка.

– Алло?

– Привет, Оливия.

– Бруно? – Девушка явно не ожидала меня услышать. – Ты очень вовремя позвонил!

Открываю рот и снова закрываю его как аквариумный карась. Ее голос звучит встревоженно.

По законам леса

По законам леса

1

Выстрел ружья пронзает утренний воздух. Подскочив на месте и заозиравшись по сторонам, я встречаюсь с недоуменным взглядом Эстер, которую тоже разбудил слишком резкий звук. Даже спросонья догадываюсь, кто мог открыть стрельбу.

– Немедленно возвращайся сюда! – Вал высовывается из пещеры, настолько, насколько это возможно.

Энрике не обращает никакого внимания на предупреждения вампира. В предрассветной мгле грохочет еще один выстрел.

– Что за кретин…

Не заметив, что мы проснулись и уже наблюдаем за происходящим, Вал быстро скидывает с плеч куртку и слегка присаживается, напрягая мышцы сильных ног. С силой оттолкнувшись от каменного пола, она взмывает в воздух и идеальным нырком уходит вниз, слетая с высокого обрыва пещеры.

– О, Господи! – взвизгивает Эстер, зажимая рот ладонью.

Да, от такого зрелища можно дара речи лишиться. Даже я не успел крикнуть Вал, чтобы та не чудила и оставалась внутри. Теперь придется ее оправдывать.

– Все в порядке. – Торопливо двигаюсь ближе и успокаивающе поглаживаю девушку по плечу. – Она хороший акробат, занималась воздушной гимнастикой…

– Под нами с десяток метров высоты!

– С ней все в порядке. Уверяю тебя.

С конспирацией у Рихтенгоф сегодня отвратительно. Хоть бы оборачивалась, прежде чем выписывать пируэты. Разумеется, она не расшиблась. Скорее всего, даже рубашку не испачкала.

Эстер обескураженно моргает и прижимает ладонь ко лбу.

– Кажется, я схожу с ума, – бормочет она. – Слышала какой-то выстрел, потом это…

– С тобой все в порядке, потому что я тоже его слышал.

Поднимаюсь с пола и отряхиваю джинсы от налипшей пыли. Доковыляв до выхода из пещеры, выглядываю наружу и пару раз втягиваю носом воздух. Стараюсь делать это бесшумно, чтобы не вызывать подозрений у своей спутницы. Пахло мятой и… еще мятой. Как будто Рихтенгоф здесь была не одна.

– Все в порядке?

– Конечно. – Нервно прикусив губу, отступаю назад. – Они сейчас вернутся. Все будет хорошо.

Вампиры нашли нас. И мы начали общение не с самой доброй ноты.

Чтобы как-то снять напряжение, я присаживаюсь к черному кострищу и торопливо укладываю ветки. Нужно развести огонь и приготовить завтрак. Эстер присоединяется и вытягивает из рюкзака Энрике еду и флягу с водой.

– Терри очень его любит. – Девушка разглядывает цветную наклейку на консервах и вздыхает. – Байрон часто приносит нам этот фасолевый суп целыми коробками.

– Значит надо оставить пацану. Любит – пускай ест и растет здоровым.

Эстер невесело улыбается.

– А ты оптимист. После вчерашней бури я почти потеряла надежду.

– Я уверен, что мальчуган нашел, где спрятаться. Ты сама говорила, он прекрасно знает эти места. А Байрон уже сам как лесное животное. Напугать его дождем – я тебя умоляю!

Девушка молча вскрывает банку, усевшись на полу по-турецки. Ей уже было заметно лучше. Возможно, болезнь приключилась от сильного переутомления. Или варево Вал действительно гениально в своей простоте.

– Куда ты тащишь мое ружье?! Вернись!

Мы оборачиваемся на оглушительные крики нашего проводника, забыв, чем только что занимались. Вопль катится по подножию горы, в которой располагалась наша пещера. Через мгновение на входе появляется фигура Вальтерии. На плече вампира болтается ружье Энрике.

– Доброе утро, – прохладно здоровается она. – Как самочувствие, Эстер?

– Доброе. – Девушка замирает с открытой банкой супа в руке. – Все в порядке. А где Энрике?

В качестве исчерпывающего ответа из леса доносятся трехэтажные проклятия в адрес Рихтенгоф. Та оборачивается и хмуро смотрит на крутой подъем ко входу в пещеру.

– Сейчас придет. – Она брезгливо скидывает ружье на походный рюкзак нашего проводника. – Занимайтесь своими делами.

Озадаченно кивнув, я, наконец, развожу костер. Спустя минуту на входе в пещеру появляется запыхавшийся Энрике.

– Какого черта?! – вопит он.

Заметив на полу ружье, он тут же хватает его и торопливо перекидывает через плечо.

– Эта тварь могла меня сожрать! – Проводник кричит так, что его зычный голос катится над лесом. Руки все еще трясутся от гнева и страха. – Она подошла совсем близко, тупая ты…

– Следи за языком! – обрываю его я. Поднявшись с пола, вытягиваю руки по швам, готовый зарычать, но вовремя понимаю, что делать этого не стоит.

Эстер отставляет в сторону открытую банку супа и непонимающе смотрит на Энрике.

– Тварь? – недоуменно переспрашивает она. – Какая тварь?

– Не знаю! – выкрикивает проводник. – Здоровенная, размером с приличную такую псину… Пронеслась прямо мимо пещеры!

Вал громко хмыкает.