Степановна

Степановна

Февраль настоящего года // Пятью месяцами позже дня Х

Степановна торопилась на работу. Невысокая полноватая фигурка колобком катилась по привычному маршруту. Шаркали обутые в старомодные бурки ноги; руки то и дело заполошно взмахивали, ловя равновесие. Плохо вычищенная дорога – неровная, ухабистая, в комьях смёрзшейся наледи – словно бы специально мешала идти, то проваливаясь под ногами, то вздыбливаясь в самые неожиданные моменты.

Степановна шла, не останавливаясь – не хватало ещё опоздать! – однако ноги особо не поднимала, предпочитая вот так, по-старушечьи. Осторожность не повредит. И всё же, сделав очередной шаг, она почувствовала, как подошва сапога прижала нечто скользкое, твёрдое и тут же нога выстрелила вверх. Предательская льдинка исчезла в темноте и Степановна в попытке устоять взмахнула руками так, что ручки сумки выскользнули из пальцев, а сама сумка взлетела в воздух.

Пряники!!!

Чудом оставшись на ногах, Степановна засеменила вперёд, вытянув перед собой руки в надежде подхватить падающее сокровище, однако ноги снова подвели и она, опрокинувшись назад, всё же растянулась плашмя на сером комковатом льду. Рядом с глухим шмяком приземлилась сумка.

Лёжа на спине, Степановна растерянно смотрела в подёрнутое снежной пеленой небо. Огромное облако прямо над ней напоминало формой материк. Какой именно – она не могла вспомнить.

«Убилась», – думала она, боясь даже пошевелиться – а ну как перелом? В её-то возрасте.

Потом она подумала о всех, кто будет её ждать и, наконец, решилась – опасливо шевельнула пальцами рук. Получилось. Воодушевившись, она попыталась слегка согнуть ноги. И это удалось. Тихонько радуясь своему везению, Степановна осторожно перевернулась на бок и потихоньку села. Ничего не болело – толстая куртка и шапка с капюшоном сберегли её. Она подгребла к себе сумку, наскоро ощупала содержимое сквозь дешёвый дерматин – вроде всё цело. Ещё немного посидела, переводя сбившееся дыхание. Неподалёку, невидимые в зимнем утреннем сумраке, вяло побрёхивали бездомные собаки. В нескольких шагах от неё одинокой миниатюрной кометой прочертил огненную дугу выброшенный с балкона окурок. Спасибо, что не на голову.

Степановна поднялась и продолжила путь сквозь серое морозное утро, благо идти оставалось всего ничего. Миновав длинный, будто китайская стена дом, она повернула за угол и невольно затаила дыхание. Там, за углом притаилась стылая полутьма – тускло светящиеся фонари остались позади. Последние, те, что сиротливо притулились к самому забору детского сада, как обычно не работали.

«Совсем начальство за порядком не следит», – вздыхала про себя Степановна, едва ли не на ощупь пробираясь вдоль забора. Вот и калитка снова отворилась с противным стонущим скрипом. Тротуар не чищен – как детишки по нему ходить должны? Хоть сама за ломик с лопатой берись.

В подсвеченном мутным лунным диском полумраке приземистое здание детского сада с погашенными окнами казалось совсем чёрным, силуэтом напоминая распластавшееся по земле многоглазое чудище – то ли притаившееся, то ли издыхающее. Мрачный вид навевал странные гнетущие мысли, будил неясные образы в подсознании. Словно ночные мохнатые насекомые с цепкими лапками, они ползали в голове, вызывая к памяти то, что давно должно было быть забыто…

Степановна помотала головой.

«Просто садику давно нужен хороший ремонт», – отгоняя их, словно дворник метлой свору бродячих псов, практично подумала она.

У крыльца, как всегда, вышла заминка. Обледеневшее, высотой в четыре ступени, оно будто бросало вызов любому, кто осмелился бы к нему приблизиться. Вздохнув, Степановна пошла на штурм – забраться получилось с трудом: ступеньки выпрыгивали из-под ног словно толстые лоснящиеся жабы. С трудом одолев их, наверху она притопнула пару раз, чтобы отряхнуть с сапог снежное крошево. Затем отворила тяжёлую входную дверь и вошла внутрь…

…В детском саду «Подснежнички» Елена Степановна Давыдова работала вот уже без малого тридцать лет. Пришла молоденькой хохотушкой с дипломом о неполном высшем педагогическом образовании и с двухлетней дочкой на руках. Взяли воспитателем с условием в ближайшие годы доучиться.

Сначала для всех она была Леночкой, потом превратилась в Елену Степановку, а там как-то незаметно и просто в Степановну. Отработала двадцать девять лет – ни единого взыскания, ни одной жалобы от родителей. А уж дети в ней души не чаяли: как говорится – педагог от Бога. Работала, от души любя то, что делала и ничего менять в своей жизни не собиралась.

Пока не появилась Верочка, будь она неладна. Так уж вышло, что выполнить обещанное и доучиться у Степановны так и не получилось – то одно, то другое. И наличие у новенькой высшего образования дало ей возможность занять должность воспитателя. Нет, закон, конечно, был на стороне Степановны, но человеческий фактор, как водится, сыграл свою роль. Заведующая вызвала её для личного разговора.

– Елена Степановна, вы бесспорно одна из лучших наших воспитателей, – нервно постукивая по столу длинным тёмно-красным ногтем, без долгих предисловий начала она, – и будь моя воля, вы бы и дальше работали на прежней должности…

Услышав слово «прежней», Степановна с трудом подавила едва не вырвавшееся из груди испуганное оханье. Дальше всё было как в тумане, из которого до неё доносились лишь отдельные слова – «многочисленные заслуги», «огромный стаж», «мы вас ценим», «но вы же понимаете», «статус заведения», «молодой перспективный специалист»... Ну разумеется, Степановна всё понимала – её время прошло, следовало уступить место молодым. Да, она могла протестовать. Нашлись бы и те, кто её поддержали. Однако всё это было уже ни к чему – Степановна осознавала, что просто не готова конкурировать с теми, кто моложе, стройнее, увереннее в себе, эффектнее… Следовало посмотреть правде в глаза – в свои пятьдесят с хвостиком она выглядела далеко не так хорошо, как та же заведующая, бывшая её ровесницей – имела лишний вес и старомодную манеру одеваться, и куда лучше находила общий язык с детьми, чем с их родителями.