Степень превосходства

Глава 1

Конечно, это был всего лишь сон. Заурядный ночной кошмар из тех, которые время от времени заставляют нас просыпаться в холодном поту и с чувством большого облегчения, что все произошло не на самом деле.

Но мне до пробуждения оставалось еще далеко, поэтому я пока стоял на сумрачной душной прогалине в джунглях и смотрел в налитые тупой злобой глаза жуткого, невероятного зверя, каких на свете нет и не может быть. Его шерсть переливалась всеми оттенками огня, он словно горел не сгорая; а больше здесь никого не было, потому что все, кто пришел сюда со мной, или уже умерли, или умирали сейчас.

Нет, не все. Где-то сзади и сбоку слышались короткие стоны вперемешку со всхлипами — там Кэт, с перебитым позвоночником, почти разорванная пополам, кое-как подтягиваясь на руках, медленно и мучительно ползла туда, где валялась ее винтовка.

— Стреляй, Пит, стреляй! — еле слышно хрипела она. — Убей его, убей, бога ради!

Но я не мог стрелять. Для этого следовало бросить винтовку с пустым магазином, выхватить из кобуры пистолет, снять предохранитель, нажать на спуск, — а зверь находился от меня на расстоянии в один прыжок, и он был готов. Я видел оскаленную пасть, напряженные до отказа мускулы, мощные лапы с кривыми когтями; видел трупы вокруг, истоптанную и залитую кровью траву, россыпи стреляных гильз; я видел… видел… видел…

Сначала я ничего не увидел — кроме темноты, окутывавшей меня со всех сторон, потом начал понемногу соображать.

— Свет! — крикнул я, без особого успеха пытаясь выпутаться из простыни. Крикнул, должно быть, излишне эмоционально, потому что освещение разом врубилось на полную мощность. Пришлось зажмуриться.

— Вы не настроили программу снов, — с упреком промолвила Полли, сбавляя яркость до приятного полумрака. — И не велели вас будить.

— Знаю, знаю.

Я сбросил наконец простыню, спустил ноги на пол и огляделся. Уютный и безопасный номер отеля «Козерог», панорамное окно во всю стену, причудливый кристалл макроинформера в углу. Я на Безымянной, которую по-другому называют еще Планетой охотников, — здесь нет никаких джунглей, а все животные содержатся исключительно в клетках. Кэт у себя дома, на Земле, за тысячу световых лет отсюда, и тоже в полной безопасности. Полли где-то рядом — может, в потолке, а может, в начинке одной из стен, — охраняет мой покой, как и положено бравому киб-мастеру[1]. И не ее вина, что иногда не получается.

— Говорила мне бабушка — всегда настраивай программу снов, — усмехнулся я.

— Ваша бабушка абсолютно права, мистер Дуглас! — радостно согласилась Полли. Как и у любого киба, у нее было плохо с чувством юмора. — Настроить?

— Да нет, не нужно. Кстати, это просто присловье такое.

Пару секунд Полли переваривала поступившую информацию, потом до нее дошло:

— Хотите, я добавлю это выражение в свой повседневный словарь?

Я представил, как все оставшиеся четыре дня моего проживания в отеле Полли без конца поминает бабушку, и содрогнулся.

— Не стоит. Лучше пошли «жучку» за свежим апельсиновым соком.

Откуда-то из-под кровати вынырнул робот обслуги, больше всего похожий в этот момент на маленький танк без башни, трансформировался в сервировочный столик и покатил к двери.

Через минуту он появился снова, дождался, пока я заберу стакан, затем опять трансформировался — на сей раз в нечто, описанию не поддающееся, — и принялся перестилать постель. Я не торопясь выпил сок, отверг настойчивые приставания Полли на счет того, чтоб сделать мне массаж, забрался под свежую простыню и почти сразу отключился.

***

Горячий напористый ветер гнал пыль по безлюдным в этот ранний час улицам Уивертауна. Вчера было прохладно, однако ночью погода испортилась и на город нанесло кхан-пун — злой суховей из Мертвой пустыни. Температура все поднималась, небо приобрело желтовато-серый оттенок, а над еле видимыми в дрожащем жарком мареве Черными горами висела огромная мрачная туча, изредка озаряемая вспышками молний пока еще очень далекой грозы.

Конечно, я знал, что творится на улице, — Полли не преминула сообщить прогноз, — однако отменять свою традиционную утреннюю прогулку не захотел. Мозги прочищает, хороший аппетит гарантирован, можно привести в порядок мысли, наметить самые необходимые дела на день. Но самое главное, мне не давал покоя чертов кошмар. Хотя остаток ночи я провел спокойно и встал бодрым и отдохнувшим, обрывки неясных видений все еще бродили в голове, а в душе время от времени поднималось смутное тревожащее чувство. В этом своем кошмаре я как бы раздвоился: одну половину меня трясло от страха, ярости и желания бороться за свою жизнь, а вторая спокойно наблюдала за этим со стороны. Состояние было ни на что не похоже — уж чем я никогда не страдал, так это раздвоениями. Даже во сне. И теперь мне страсть как хотелось прочувствовать свою цельность и насладиться ею. Поэтому, выйдя из отеля, когда остальные постояльцы еще глаза продирать не начинали, я взял курс прямо по Крокет-стрит на восточную окраину города — туда, где плато Уивер огромными ступенями, похожими на лестницу великанов, спускалось вниз, к морю.

Помимо пугающего своей реалистичностью сна, у меня были поводы для беспокойства и посерьезнее.

Шел уже одиннадцатый день ежегодного конгресса ООЗ[2], а у нас на руках не было еще ни одного заказа. Кризис, пятый год терзающий экономику Федерации, докатился наконец до нашего бизнеса и сразу накрыл его с головой. Пострадали даже фирмы, занимающиеся организацией сафари, хотя сафари традиционно считалось делом беспроигрышным. Что же касается звероловства, то тут дела шли совсем плохо, а ведь как раз им мы и занимались — я и мои компаньоны.

Заварила всю эту кашу, конечно, Кэт: она всегда заваривала кашу везде, где бы ни оказалась. Потом к ней примкнул я, и уже вместе мы втащили в дело Крейга Риеру — бывшего охотника, нашего общего старого знакомого, который к тому времени ушел на покой и возвращаться в бизнес по доброй воле не хотел. Немного позже к нам присоединился Рик Эдвардс, по кличке Малыш-на-все-плевать, после чего сплоченный коллективчик психов, вздумавших открыть новую звероловную фирму в то время, когда нормальные люди закрывали старые, был готов к действию.

Глава 2

Катер класса «атмосфера» нырнул в просвет между кронами огромных деревьев, приземлился на поляне, примяв мокрую от росы траву, коротко вздохнул, отключая антиграв, и открыл люк грузового отсека. Паго Нвокеди сверился с навигатором, оценивая расстояние до места проведения намеченного эксперимента, и остался доволен. Ближе-то все равно не получится, не настолько хороший он пилот, чтобы сажать машину прямо в тех дебрях.

— Глуши все системы, Клен, — сказал он киб-мастеру катера. — Задача у тебя простая: стоишь здесь, ждешь меня, и никому, кроме меня, не отвечаешь.

— Стоять не закрывая люк? — уточнил Клен.

— Нет-нет, конечно, ты его закроешь, — усмехнулся Нвокеди. — А то еще мартышки залезут в трюм — зачем тебе нужны такие гости.

Он прошел в грузовой отсек, оседлал аэроскутер и замер, стиснув штурвал. Вот сейчас прилечу туда, и… После начала эксперимента пути назад не будет.

Что ты затеял, Паго, что ты затеял?

И, самое главное, из-за чего? Может ли быть причина более ничтожная, чем та, что подталкивала тебя вперед все последние годы и в конце концов привела сюда? Захотел доказать этой глупой девчонке из расистской семейки, что черные парни ничем не хуже белых?

Несколько раз глубоко вздохнув, Нвокеди вывел скутер наружу и направил его в джунгли, держась в трех метрах над землей.

Нет, неправда. Может, как раз с Линды все и началось, — да что там, конечно с нее, и в научный центр «Тихая» он попросился как раз поэтому. Малоисследованная планета, перспективы больших открытий… Но теперь все остыло и забыто, изыскания стали важны непосредственно ради результата, и если уж он и хочет кому-то что-то доказать, так только научному сообществу.

И да, Линда вовсе не глупа. Девушку с таким интеллектом еще поискать. Хотя семейка у нее и вправду расистская.

И, конечно, Линда на редкость красива. А еще холодна. Высокомерна… Тьфу, черт, именно перед такими замороженными принцессами на тебя и накатывает желание убеждать всех вокруг, и прежде всего самого себя, что черные парни не хуже белых. А гораздо круче. Так что это ты расист, дружок Паго, а вовсе не Линда.

Скажи, разве белым девушкам обязательно должны нравиться черные парни? Трам-тарарам, даже не всем черным девушкам они нравятся! И любым девушкам, вне зависимости от их цвета кожи и убеждений, может не нравится конкретно Паго Нвокеди. Вне зависимости от его цвета кожи…

Занятый этими мыслями, Нвокеди едва не врезался в дерево.

— Слушай, Маус, — сказал он своему киб-секретарю. — Возьми-ка управление на себя.

— Маршрут к пастбищу броненосцев?

— Точно.

— Тогда подключи кабель. С ним мне проще.

Нвокеди вытянул из пояса комбеза кабель, подключил к инфору скутера, выпустил штурвал и откинулся на спинку сиденья. Расслабься, Паго, и не ври себе. Ничего не остыло и ничего не забыто. Так, затерлось слегка. Утешает лишь то, что изыскания свои ты действительно давно уже ведешь вовсе не для того, чтобы в один прекрасный день продемонстрировать Линде свою талантливость и значительность. Потому как понял: стань ты хоть трижды нобелевским лауреатом и вселенским светилом культурологии, уже на следующий день тебе захочется большего.

Оглянувшись на легкий шум в кронах деревьев, Нвокеди заметил, что слева и чуть выше параллельным с ним курсом движется по ветвям стадо горилл Фостера. Животные заинтересованно поглядывали в его сторону, ничуть не опасаясь человека, однако Нвокеди знал, что стоит повернуться так, чтобы обезьяны попали в объективы камер комбеза или коммуникатора, и они тут же дадут деру. Когда после открытия Тихой началась разведка в тропических лесах, исследователи шагу не могли ступить без того, чтоб за ними не увязалось десятка два-три горилл, и поведение их бывало более чем необычным. На основании этого ученые заподозрили у них зачатки разума, пытались вступить в контакт, но ничего не добились. В конце концов горилл признали заурядными ксеноприматами без проблесков интеллекта, однако их странности до сих пор не давали покоя пытливым умам.

Скутер в последний раз вильнул между деревьями и приземлился на полянке с невысокой сочной травой. Нвокеди посмотрел вверх — где-то в недосягаемой вышине голубел клочок неба. Да, через эту дыру он сюда катер точно не посадил бы.

Прямо напротив росла развесистая гивара с толщиной ствола обхватов в пять — в ее ветвях повизгивали мартышки. На земле под деревом тут и там лежали палые плоды. Осмотрев место будущей бойни, Нвокеди быстро оборудовал засидку на другой стороне поляны, открыл багажник скутера и расставил оборудование. Последней приготовил винтовку и отвел скутер дальше в лес. Засев в своем убежище, запустил телезонд и осмотрел засидку снаружи через его камеры. Маскировка получилась так себе — впрочем, для отстрела неосторожных животных с плохим зрением другой и не требовалось. Две или три гориллы внимательно следили с ветвей за всеми его манипуляциями. Нвокеди хотел было пугнуть их зондом, но передумал. Пусть смотрят.

Закрепив на стволе винтовки глушитель, он проверил, плотно ли сидит на голове обруч коммуникатора. Маус тут же опустил перед его лицом экран, и Нвокеди, двигая стволом туда-сюда, вдоволь наигрался с плавающим прицелом. Никогда он не был особенно метким стрелком, предпочитая упражнениям в тире занятия легкой атлетикой. Но стрелять все же умел, а с такого расстояния, да еще при поддержке киб-мастера, промахнуться было просто невозможно. Ждать оставалось недолго, поскольку броненосцы приходили на свое пастбище как по расписанию. У туземцев они считались священными, и никто не смел покуситься на них или хотя бы побеспокоить. Ослушников ждал гнев богов леса и неотвратимая кара.

— Айтуранга, — произнес Нвокеди вслух туземное название Тихой. — Айтуранга… Дом богов. Что ж, пришло время как следует их разозлить.

Он услышал броненосцев гораздо раньше, чем увидел. Вот показался первый — несуразное многоногое существо в чешуйчатых доспехах — вожак. Весил он килограмм сорок — остальные были гораздо меньше. Все животные на открытое место не вышли, но Нвокеди точно знал, сколько их, — двадцать три. Это стадо он наметил уже давно, избрав в качестве жертвы на алтарь науки. Броненосцы хрюкали, чавкали, неуклюже топтались в траве и мешали друг другу лакомиться плодами. Нвокеди прицелился в одного из них и выстрелил. Навел ствол на другого…

Глава 3

Ресторан Дагена, возвышавшийся посреди пустыни в пяти километрах от города, напоминал издали фантастический черный цветок. Посадив такси на одном из «лепестков», я прошел в зал и оказался в настоящем царстве стекла. Оно было здесь повсюду: стеклянный пол и стены, меняющие густоту тонировки в зависимости от времени суток — от почти угольной черноты днем до полной прозрачности ночью; огромная люстра под горный хрусталь, парящая где-то в недосягаемой вышине под стеклянным куполом, массивные стеклянные столы… Только для кресел дизайнер сделал исключение.

Я шел по залу, выбирая место, когда услышал негромкое: «Эй, Алеша!» — и оглянулся. Немногие знали мое второе, русское имя Алексей, а Алешей называл только один.

Это он и был — высоченный, мощного телосложения, с лицом аристократа и ухватками борца-профессионала. Когда Владимир Мартынов встал из-за столика для приветствия, то оказался почти на голову выше меня, а я ведь тоже не дюймовочка.

Покончив с рукопожатиями и взаимными похлопываниями по плечу, мы сели, и я наконец смог поздороваться с Кристиной.

— Привет, Пит, — отозвалась она, разглядывая на свет содержимое своего бокала. — Удачно встретились. Мы только час назад прилетели с Пальмиры, и сразу сюда. Не успели устроиться как следует, смотрим — ты!

— Какими судьбами вы оказались на Безымянной, Влад? — спросил я. — Неужели решили снова заняться охотой?

— Влад и Владимир не одно и то же имя, сколько раз повторять, — проворчал Мартынов. — Уж тебе-то, с твоими русскими корнями, стыдно не знать таких вещей.

— Оставь в покое мои корни, мы живем в эпоху великого смешения народов. Ученые прогнозируют окончательное формирование единого человечества в ближайшие сто лет.

— Может быть, — с сомнением сказал Мартынов. — Только многие народы — китайцы, например, в основной своей массе участвовать в этом процессе не спешат, и на прогнозы ученых им наплевать.

— И русские тоже.

— Русские, к сожалению, в этом вопросе не столь последовательны. А зря.

— Национальная обособленность ни к чему хорошему не ведет, сам знаешь, — заметил я.

— К тому я и веду, — сказал Мартынов. — По данным статистики, на сегодняшний день каждый четвертый человек во Вселенной — китаец, и процентное соотношение с каждым годом изменяется не в пользу всех остальных людей. Формирование целиком китайского человечества — как тебе такой прогноз?

— Для бездельника, без всякой пользы прожигающего свои миллионы, ты слишком мрачно смотришь на жизнь, — усмехнулся я. — И вообще, ты что, решил угощать меня одними разговорами? Давай, заказывай — в этот раз твоя очередь.

Сказать, что меню у Дагена было богатым, значило ничего не сказать: его повара могли приготовить, наверное, миллиард блюд. Мартынов, несмотря на свой патриотизм, всегда оставался поклонником французской кухни, и обед оказался чудесным. Говорили обо всем на свете, но в основном об экспедициях на те планеты, куда мы успели добраться за два года, что не виделись. Будучи неутомимыми искателями приключений и любителями всевозможного экстрима, Влад и Кристина делили свое время между отдыхом на самых комфортабельных и дорогих курортах и путешествиями в такие уголки космоса, где даже черти не лазили. Под конец, я сам не заметил как, разговор свернул на Берка, рэдвольфа и Тихую.

— Я был там, — сказал Мартынов, задумчиво постукивая вилкой по тарелке. — В пятьдесят шестом, в составе экспедиции Эрцога. Криста тоже.

— И чем вы занимались?

— Эрцог занимался делом, естественно. В его задачу входило исследование Восточного массива. Мы с Кристой били баклуши, совали нос всюду, где становилось интересно, и путались под ногами у научников. Они бы с радостью послали нас куда подальше, но я финансировал экспедицию на две трети.

Я отвалился на спинку кресла, не в силах больше проглотить ни кусочка.

— Восточный массив — что это?

— Огромная территория, занятая тропическими лесами. Почти необитаема — за исключением северо-западных окраин. Там джунгли переходят в лесостепи и степи, населенные знаменитыми туземцами Тихой.

— Вы их видели? — заинтересовался я.

— Контакты с ними строго запрещены, Алеша. — Мартынов прищурился так хитро, что я сразу понял — они, конечно, не только видели туземцев, но и подошли поздороваться, посидеть у костра, пропустить по стаканчику. Может, даже разделись догола и сплясали с ними военный танец вокруг тотемного столба.

— Кристина! — воззвал я. — Ты же хорошая девочка, не то что этот невоспитанный варвар. Расскажи!

— Они очень похожи на нас, — ответила она. — Высокие. Смуглокожие. Если одеть любого из них в нашу одежду и выпустить на улицу — никто и не обернется.

— Ладно, черт с ними. А с Берком что могло случиться, как по-вашему?

Влад и Кристина переглянулись.

— Представить себе не могу, — сказал Мартынов. — Хотя таинственные исчезновения на Тихой случались и раньше. В тридцать первом году в этом самом Восточном массиве пропала экспедиция Борисова — Родригеса. Двумя годами раньше исчезли четыре метеоролога на плато Михорас. В пятьдесят втором на одном из островов Большого архипелага потерялись восемь научников экспедиции Аарона Карра; и одновременно двое его же людей — на острове в архипелаге Гринберга. Ну и так далее. При нас тоже был случай. Сопляк-стажер, вообразивший себя крутым исследователем, втихую сбежал в леса с запасом продовольствия.

— И больше его никто не видел, — вставила Кристина.

— Точно, — подтвердил Мартынов. — Эрцог выслал на поиски всех кого мог. Мы с Кристой тоже участвовали. Восемнадцать дней сто с лишним человек прочесывали джунгли, но это привело только к потере одной из поисковых групп, а затем и второй. После чего сверху спустили приказ свернуть спасательную операцию и временно запретили высадки в Восточном массиве. Итого, Эрцог потерял девять человек, из которых восемь были тертыми ребятами, прошедшими не один десяток планет. Я хотел было плюнуть на запрет и высадиться на Тихой еще раз, но Криста отговорила.

Глава 4

Проснувшись утром, Нвокеди чувствовал себя лучше, но глаза открывать не хотелось. Хотелось опять уснуть. Черт возьми, да после такого марафона, как вчера, надо отлеживаться неделю! Уже снова проваливаясь в сон, Нвокеди уловил что-то… Звук? Но вокруг было тихо. Может, запах? Он осторожно потянул носом. Точно, запах. Тяжелый, незнакомый и пугающий. Гипномин, от которого сейчас першило в горле, не только помогал вспоминать хорошо забытое — он обострял все чувства, способствовал быстроте и ясности мысли. Открывая глаза, Нвокеди уже знал, что увидит.

Один из вчерашних монстров был здесь, прямо в его убежище. Да, он был похож на помесь павиана с ящером — голая черная кожа лоснилась, будто смазанная жиром; огромная, как тыква, голова сидела на короткой толстой шее, переходящей в широченные плечи. Обезьяноящер примостился на корточках почти вплотную к Нвокеди, совсем по-человечески положив на колени мосластые передние лапы; толстый змеиный хвост изгибался по земле. Господи, сколько он уже здесь сидит? Где его дружки? Должно быть, Нвокеди шевельнулся, потому что обезьяноящер оскалился и подался вперед. Из его глотки вырвался оглушительный рев, переходящий в визг. Нвокеди тоже завизжал — от страха и отвращения, сгруппировался, подтянув колени к груди, и изо всех сил ударил монстра в голову обеими ногами.

Удар вышел что надо — зверь отлетел в кусты ломая ветки. Нвокеди пополз на четвереньках сквозь заросли, а когда они стали реже, вскочил и побежал. Ветки хлестали по лицу, колючки раздирали кожу, но он не обращал внимания. Где-то справа раздался рев второго обезьяноящера, слева ему ответил третий. Надо побыстрее выбраться на открытое место: если они схватят его в этих кустах, ему конец.

Несмотря на неожиданность произошедшего, Нвокеди быстро пришел в себя и действовал куда увереннее и умнее чем вчера, сразу взяв направление на свой катер. Отдохнувшее за ночь тело неплохо слушалось — делали свое дело метаболики. Нвокеди резво мчался вперед, петляя между деревьями и перепрыгивая через обросшие мхом коряги. Начинаю привыкать, подумал он с усмешкой. Внезапно один из обезьяноящеров выскочил словно из-под земли прямо на дороге. Нвокеди не успел отвернуть, врезался в него, сшиб, и сам покатился по земле, успев почувствовать короткое прикосновение к коже зверя — скользкой, горячей, с тем самым тяжелым, неприятным запахом. Моментально поднялся на ноги, содрогаясь от брезгливости, и побежал дальше.

На пути попалась глубокая промоина с ручейком на дне, и Нвокеди спрыгнул в нее. Заросли наверху скроют его от преследователей хотя бы на время… Тут же себя одернул: он и вчера не раз пытался проделать подобный трюк, спрятаться где-нибудь, — его всегда тут же замечали. «Хамелеон» вышел из строя вместе с киб-мастером, комбез приобрел серебристо-серый цвет формы научных сотрудников и перестал поглощать запах тела. Прятаться в таком наряде от хищников в джунглях — все равно что пытаться обмануть радар, прицепив себе на спину сигнальную систему.

Можно включить «хамелеон» вручную, подсказал просвещенный гипномином мозг. Опасливо поглядывая вверх, Нвокеди на ощупь нашел на поясе закрытое клапаном углубление, просунул палец, нажал… Сработает или нет?

Прошла минута. Ничего не происходило. В джунглях наверху стояла тишина. Нвокеди опустил голову и посмотрел на собственные плечо и руку — «хамелеон» сработал. Надо бы еще вчера наглотаться гипномина, можно было это сделать прямо на бегу, а он не подумал. Для того ведь и таскают с собой это средство, чтоб вспоминать то, что нужно, тогда, когда нужно… Нвокеди сознавал, что бесполезно ругать себя за промах. Не только ведь об этом не подумал — вообще ни о чем не думал, кроме своего эксперимента, слишком многое не предвидел, слишком многое не учел…

Прошла вторая минута. Кажется, получилось… В следующий момент тяжелая черная туша с ревом обрушилась прямо на него. Нвокеди еле успел отскочить в сторону, подпрыгнул, ухватился за свисающие сверху корни и одним рывком выбрался наверх. Нет, бесполезно прятаться. Бежать, бежать! Катер уже недалеко, километра полтора… Сзади время от времени раздавался не то визг, не то вой. Нвокеди напрягал все силы, чувствуя, что его догоняют. Он уже слышал шумное азартное дыхание передового преследователя, потом тот прыгнул. Нвокеди понял это чисто интуитивно, рванулся вперед, но что-то толкнуло его в спину, и он свалился, с размаху проехавшись по прелым листьям. Зверь мягко упал рядом на все четыре. Нвокеди увидел оскаленную пасть, занесенную для удара когтистую лапу, перекатился в сторону, выхватил пистолет и выстрелил. Пуля попала обезьяноящеру в горло, он захрипел и вскинулся вверх, а Нвокеди перевел предохранитель в режим автоматического огня и снова нажал спуск. Грудь зверя вскипела кровавыми гейзерами от прямых попаданий, окружающий мир потонул в грохоте выстрелов. Нвокеди снова перекатился и попытался встать, но второй обезьяноящер тут же сшиб его с ног. Он отлетел далеко в сторону, врезался плечом в некстати подвернувшееся тонкое деревце, вскочил и рванул не разбирая дороги. Пистолет он потерял, остался только нож; шансы выжить из минимальных превратились в почти нулевые. Добраться до катера… В голове шумело. А что если твари уже отрезали его от катера, устроили засаду на дороге? Нвокеди на бегу вытащил из кармана SOS-передатчик и нажал кнопку сигнала бедствия. Плевать на Комитет по контактам, на судебное преследование плевать, лишь бы выбраться отсюда… Если еще не поздно. По всем признакам выходило, что поздно…

— Паго, что происходит?

Молодец, Клен, первым на меня вышел… Ну да, ведь он за мной следил, сообразил Нвокеди. Я сам приказал ему… Мысли путались. В груди болело. И еще болела голова.

— Клен, я попал в переделку… Далеко ты?

— Семьсот двадцать метров по прямой… Семьсот пять. Но по прямой ты не пройдешь, там болото. Возьми вправо.

Всего семьсот метров? Может, зря поторопился и послал SOS… Нвокеди послушно свернул направо.

— Шестьсот сорок метров, — сообщил киб-мастер. — Теперь влево и вдоль болота. Видишь его?