Степной Волк и княжна Ирина

Глава 1. Тринадцатая жена

Давние времена

Жаркий полдень хрустел на зубах песком Корской долины. Зубы крошились о чужую сталь, покидали десна, падали мертвыми семенами под копыта взмыленных жеребцов. Высоко в небе кружили орлы, предвкушали кровавый пир.

Внизу на земле догорал бой. С ближайшего холма наблюдали.

Великий хан Чангатур развалился на красных подушках под шелковым навесом, медленно тянул зеленый чай из пиалы, щурил узкие глаза, одобрительно поцокивал языком.

Рядом стоял Джанибек Многомудрый - первый генерал доблестного войска хушваров. Докладывал Повелителю о скорой победе над агжарским царем Фахрисом.

— А я предупреждал, господин, помнишь? С тех пор, как строптивая полонянка разрезала его плоскую рожу, удача навсегда отвернулась от Грозы Степей.

— И все ж он взял росскую красавицу тринадцатой женой, - заметил Чангатур. - А мог бы удавить. Я бы удавил, но сначала отдал своим нукерам на потеху, чего зря пропадать добру.

— Так-так, - кивнул Джанибек, не сдерживая улыбки от воинственных кличей отряда Бесстрашных.

— Ты приказал не трогать его шатер? - Чангатур отставил пиалу и вопросительно приподнял лохматые брови. - Хочу посмотреть на женщину, лишившую силы Фахриса. А ведь когда-то он заставил нас уйти в земли Китая, казалось, не собрать войска способного его одолеть.

— Двуногая кобыла тут не причем, - нахмурился Джанибек.

Ему не понравилась мысль, что чары какой-то росской девчонки могла умалить сегодняшнюю победу. Не-ет, это заслуга лично его хитрой стратегии и мужества верных воинов.

— Я должен видеть её вместе со щенком Фахриса, - капризно настаивал Чангатур. - Если она будет наполовину так хороша, как мне говорили, дам отдельную кибитку и слуг, буду дарить подарки, как прочим женам. Я умею усмирять женщин. Не понравятся мои сладости и платки, в ход пойдут плети и голод.

Джанибек Многомудрый раздраженно сопел. В такой великий час господин думает о женских усладах!

«О Тенгри Всемогущий, пролей благодатный дождь на его горячую голову, верни мыслям нужное направление».

В это время охрана приняла известие от сотника Карбулая. Враг повержен, остатки войска разбегаются по степи. Сам Фахрис получил рану и позорно ускакал в лагерь. Бесстрашные псы Джанибека идут по следу.

Великий хан Чангатур изъявил желание немедленно покинуть наблюдательный холм и также устремиться в погоню.

— Я сам должен пронзить его черное сердце. Отомстить за притеснения моего народа, вероломство и подлость ночных набегов, нарушения мирных договоров.

Но наравне с думой о гибели давнего врага, душой Чангатура владело неистовое желание получить его последнюю жену. Непокорную Роднию, которая прежде носила имя Род… Родын… как трудны эти росские имена!

По слухам, Фахрис привез молодую пленницу из разоренной крепости на границе с землями коназа Велемира. И в первую же ночь девушка сумела кинжалом полоснуть по его лицу, развалив нос и губы, едва не повредила правый глаз.

Фахрис оставил её жить, видно, решив, что смерть будет слишком легким наказанием за непокорность. О, Чангатур прекрасно его понимал! Фахрис был красивым и богатым мужчиной по меркам Степи, удачливым полководцем, недаром агжарские племена избрали его царем. Дюжина верных жён любили Фахриса и щедро дарили детьми.

Но только росская полонянка вместе с раной вошла глубоко в сердце, значит, следовало причинить ей не меньшую муку. Пусть растит в животе сына Фахриса. А после кормит молоком дитя от ненавистного мужа.

«Наверно, глаза у нее голубые, как бескрайнее Небо, а волосы золотые, как колосья спелой пшеницы», - мечтательно представлял хан Чангатур, заметив вдалеке острые шатры лагеря ягмаров, куда черными ручьями стекались нукеры Джанибека.

* * *

На дальней стоянке бранились мужчины, вопили перепуганные женщины, ревели нагруженные верблюды. Агжары готовились к позорному бегству. Боль поражения и страх неизвестности терзали сердца.

Фахрис тяжело спустился с загнанной лошади и, хромая, направился к самому бедному шатру на отшибе от женского каравана.

Окровавленной саблей распахнул полог и устремил взгляд на женщину, сидевшую возле потухшего очага.

— Я разбит. Войско мое повержено в прах железными копытами Чангатура. Ты довольна?

— Несущий смерть сам не уйдет от смерти, - тихо проговорила Роднянка.

Фахрис заревел, как раненый барс и метнулся к ней, опрокидывая чаши, сминая ковры.

— Есть время. Я умчу тебя в долину Тавруза, где спрятано моё золото, нам хватит, чтобы собрать новое войско, нанять отряды диких баджугов. Только верни удачу! Прими меня, Родния или тебе не жить!

— Никогда не получишь моей любви. Изломай тело, вычерпай душу - никогда по добру не дамся тебе.

Сильные пальцы хана сжали нежную шею, но полотно шатра распахнулось, и на обидчика матери кинулся рослый мальчик примерно десяти лет.

— Не тронь её! Уходи!