Стирая запреты

Глава 1

Есения

— Ты куда так рано? — выходит мама в коридор, смотрит на настенные часы. Хотела сбежать по-тихому, не получилось. Я специально не стала тратить время на сборы, умылась, надела первые попавшиеся под руки вещи, причесалась и бегом на выход.

— Я в первую городскую собралась, говорят, там есть вакансия медсестры…

— Сеня, ты чего? — не дослушав, перебивает мама. — Только экзамены сдала, — удивленно смотрит на меня. — Каникулы впереди, отдохни месяц, а потом найдем мы тебе работу, — заверяет она.

— Да я сама, мам, — надевая босоножки, посматриваю ей за спину. Нужно уйти, пока не проснулся отчим. — Ты иди, ложись, — чмокнув в щеку, подхожу к двери, проворачиваю ключ.

— И что это мои девочки встали в такую рань? — раздается сзади голос Мирона. Слышу, что он целует маму.

— Есении не сидится дома, отправляется на поиски работы, — вздыхая, жалуется мама мужу.

— Доброе утро, — развернувшись к ним лицом. Замечаю, как взгляд Мирона скользит по моим ногам. Ругаю себя, что не надела джинсы.

— Есения, я недостаточно выделяю тебе на расходы, что ты спешишь сдаться в рабство государству? — улыбаясь, выгибает бровь Мирон. Стоя за спиной мамы, обнимает ее за талию. Откинув голову ему на грудь, мама расслабляется, трется о него, словно кошка.

— Мне сообщили, что в первой городской больнице есть свободные вакансии, хочу получить одну из них. Пора начать применять знания на практике, — улыбаюсь в ответ.

— А как же отпуск? Тебя не отпустят с работы, — хмурится отчим.

— Поезжайте вдвоем, — веду плечами. — Отпуск станет вашим медовым месяцем, — смотрю на маму, ей должно понравиться предложение. Она поднимает голову, смотрит на мужа, который не перестает хмуриться.

— Хорошая идея, — поддерживает меня мама. Скрещиваю за спиной пальцы, надеясь, что он согласится.

— Мы подумаем, но вообще-то, договаривались поехать все вместе, — сдерживая строгость в голосе.

— Позже съездим все вместе, — мама уже ухватилась за мое предложение, а значит, есть шанс, что меня оставят в покое.

— Ну ладно, я побежала, — махнув рукой, разворачиваюсь к двери…

— Есения, ты позавтракала? — проявляет заботу Мирон. Мысленно закатив глаза, отвечаю как можно беззаботнее:

— Перекусила бутербродом с тунцом и взяла с собой банан, — стукнув ладошкой по сумке. Проверять, надеюсь, не станет.

— Ну, беги тогда, — махнув рукой, отпускает меня мама. Не дожидаясь еще какой-нибудь причины для задержки, выхожу за дверь, не вызывая лифт, бегу вниз.

Все было хорошо, пока отчим не переехал жить к нам…

Я не ревную. Полгода назад, когда мама познакомила меня со своим мужчиной, я была искренне за нее рада. Мирон красиво ухаживал, делал ее счастливой. Она в отношениях с ним расцвела, помолодела лет на десять. Уволилась со второй работы, потому что он взял на себя часть расходов. Потом Мирон сделал ей предложение. Дословно не помню наш разговор, но в моей голове он звучал приблизительно так:

— Есения, я тебя очень люблю. Ты уже выросла, я дала все, что могла, теперь хочу немного пожить для себя. Ты ведь не против, что я выхожу замуж? — показывая кольцо на пальце, спросила меня мама.

— Давно пора было заняться своей жизнью, мама. Поздравляю, мама, — обняла ее, искренне порадовавшись.

А теперь не могу находиться дома, когда там Мирон. Возможно, я просто накручиваю себя, но моя интуиция предупреждает, что не стоит доверять этому мужчине. Ничего ужасного Мирон не сделал, но я постоянно настороже. Порой ловлю на себе липкие взгляды, от которых хочется бежать в душ и тереть себя мочалкой. Меня напрягает, когда он пытается «по-отечески» меня обнять или погладить по волосам, иногда он позволяет себе делать неуместные замечания или комментарии: «Есения, ты собралась соблазнять кого-то? Для кого эта юбка? Сними и надень другую!», «У тебя никогда не было парня? И сексом ты никогда не занималась?» — вряд ли подобные вопросы допустимо обсуждать с падчерицей, и он не может этого не понимать. Была мысль поделиться с мамой своими переживаниями, но я боюсь, что Мирон обернет ситуацию против меня. Как можно скорее нужно съехать от них, но без денег вопрос не решить. Я должна найти работу!

Глава 2

Есения

В какое время ни придешь на остановку, тут всегда полно людей. Как назло, в нужную мне маршрутку набивается столько народу, что мне остается лишь стоячее место. К моменту, когда я покидаю салон, мои ноги отказываются гнуться несколько минут. Причесав пальцами растрепанные ветром волосы, спускаюсь в метро. Проехав несколько станций, выхожу на нужной и иду пешком до больницы. Можно прогуляться, время раннее, вряд ли кто-то из руководства приедет на работу на час раньше.

Всю дорогу визуализирую картину, где меня принимают на работу. Моя подруга Фотиния уверяет, что это помогает достичь нужного результата.

Видимо, не в этот раз…

В отделе кадров мне сообщают, что свободных вакансий у них нет. Если только у меня нет желания устроиться санитаркой в приемное отделение. Такого желания нет.

— Вчера были, а сегодня уже нет? — подозрительно спрашиваю.

— Вчера были, а сегодня нет, — отвечает мне дородная тетка с жабьим лицом.

— А если я спрошу у главврача больницы? — подозреваю, что меня просто не хотят брать из-за отсутствия у опыта.

— Девушка, да хоть у министра здравоохранения спрашивайте, я вам русским языком говорю: все вакансии заняты. Если освободится место, я вам позвоню, — махнув рукой на дверь.

— Куда позвоните? — скептически.

— Номер телефона запиши, — сует мне в руки лист и ручку. Не верю, что она мне позвонит, но на всякий случай записываю на листке номер.

Выйдя в коридор, растерянно осматриваюсь. Что теперь делать? Я так надеялась на эту работу. Взяла бы дополнительные смены, чтобы реже появляться дома, а через месяц и вовсе бы съехала…

Достаю телефон, пишу сообщение подруге, которая наверняка еще спит в это время.

«Фотя, привет! Я приехала рано утром, а мне сказали, что все вакансии заняты!» — сообщение доставлено, но не прочитано. Решаю подождать, когда подруга проснется. О вакансиях она узнала от мамы, которая работает медсестрой в реанимации. Может, ее мама уточнит, правда это или нет.

— …Они открывают новое отделение и переманивают к себе Булацева, — обращаю внимание на разговор проходящих мимо меня медработников.

— Если Булацев уйдет, заберет с собой всю команду, — предполагает ее коллега.

Иду тихонько за ними, делаю вид, что залипаю в телефоне, а сама продолжаю подсушивать.

— Вряд ли Ардановы возьмут всю команду, они предпочитают заключать договоры с лучшими специалистами, а Булацев работает с теми, кто есть. Тащит все на себе.

Понимаю, что дальше подслушивать смысла нет. Если и освободится в ближайшее время место, то место врача.

— Ты, наверное, права. Желающих работать на Ардановых много, но попадают к ним единицы… — улавливаю последнюю фразу, прежде чем они заворачивают за угол.

Ардановы…

«Ардановы…» — вертится в голове. Где-то я слышала эту фамилию…

Может, попытаться устроиться к ним в клинику? Я слышала, что берут они лучших специалистов, но можно ведь попытаться. Опыта работы у меня нет, но колледж я окончила с отличием, была лучшей на курсе. Планирую поступать в Медакадемию, но, если опять не получу бюджетное место, придется отказаться от мечты. Платить за учебу нет возможности. Не хочу, чтобы эту обязанность взял на себя Мирон. Мое внутренне чутье подсказывает, что не стоит быть его должницей.

Вбиваю в телефоне фамилию «Ардановы», всплывает несколько статей, фотографии мужчин в деловых костюмах. Пролистываю, потому что мне неинтересна их личная жизнь и как они выглядят. Ищу информацию о клинике.

Есть!

Быстро пробегаю взглядом по статье. Разочарованно и завистливо вздыхаю: они открывают отделение гинекологии. Туда устроиться будет просто нереально… но мне бы так хотелось…

Фотя до сих пор не ответила. Может, съездить, заполнить анкету? Что я теряю?..

Недолго думая, вылетаю из здания больницы и бегу на остановку…

Глава 3

Есения

Приехала в клинику, как оказалось, зря. Подбором персонала занимается контора, которая находится в другом месте. Попасть в здание клиники можно только по специальному пропуску, который необходимо заказывать заранее. Ну или в карете скорой помощи, если есть возможность оплатить вызов и осмотр врача. Я не стала проверять, сколько все это может стоить. Взяв адрес конторы, которая нанимает персонал, отправилась к ним.

Фотиния позвонила и подтвердила, что должности разобрали в тот же вечер, поэтому выбора особо не осталось, нужно было пробовать все возможные варианты. Вдруг мне повезет?

Время близилось к обеду, а результатов пока никаких. Купив булочку с творогом, я перекусила на ходу: будет неудобно, если в самый неподходящий момент заурчит желудок.

Контора находилась в центре Москвы. Остановившись возле высокого здания, я сверила адрес. Точно здесь.

— Здравствуйте, вам куда? — спросил охранник на входе. Он и подсказал, как пройти к лифту и на какой этаж подняться.

С замиранием сердца вышла на нужном мне этаже. Куда идти? За стойкой ресепшена никого нет.

Осмотрев просторный холл, который вызывал восхищение своим оформлением, поймала свое отражение в стеклянных дверях и пришла в ужас. Выглядела я среди богатого убранства как оборванка. Ноги пыльные, волосы растрепанные, лицо бледное. Покусав губы, постучала по щекам, кое-как пригладила пальцами волосы. Поискала в сумке влажные салфетки, в пачке осталась лишь одна. Решив не трогать ноги, пошла по коридору на звук голосов.

— Я передала вам все анкеты, Аслан Зафарович, — доносится спокойный женский голос. — Мы сейчас же сделаем запрос, к вечеру найдем нужного специалиста, — уверяет она, но я слышу в ее голосе волнение.

Заглядываю в открытую дверь. В кабинете три человека. Девушку, что сидит за столом, не видно, ее загораживает крупный высокий мужчина. Молодой парень лет двадцати пяти сидит на диване и наблюдает за происходящим.

— Мне нужен толковый фельдшер, Алла! Не медбрат, Алла, не врач, а именно фельдшер! — он вроде говорит спокойно, не повышает голоса, но от его металлических интонаций хочется свернуться в клубочек и куда-нибудь закатиться, но вместо этого я захожу в кабинет.

— Я фельдшер! — наверное, в этот момент у меня произошло помутнение рассудка, иначе как объяснить мой поступок? Отставив ногу назад, я мысленно приготовилась к побегу.

Парень, что сидит на диване, весело смотрит на меня, будто увидел что-то очень забавное. Девушка, склонившись к столу, выглядывает из-за торса стоящего мужика. Судя по ее округлившимся глазам, бежать — самое верное решение.

Много позже перематывая этот эпизод в голове, я не могла понять, почему в тот момент у меня не получилось сдвинуться с места. А все дело в том, что тот мужчина с красивым, но наводящим страх голосом медленно обернулся. Пригвоздил меня взглядом к месту, словно бабочку булавкой. Он был… красив, но какой-то темной, опасной красотой, от которой теряешь разум и дар речи. Прошелся по мне ничего не выражающим взглядом, но оставил ощущение, будто меня разобрали на атомы.

— Алла, мне нужен результат, — бросив девушке, пошел на меня. «Бабочку» отпустило, только когда он покинул кабинет. Я вообще дышала все это время?

— Ты кто? — Алла смотрит на меня выпученными от удивления глазами.

— Она вроде сказала: фельдшер, — весело произносит красавчик на диване.

— Как ты сюда попала? — продолжает допрос Алла.

— На лифте поднялась, а потом на своих двоих дошла до кабинета, — опустив взгляд на запыленные ступни.

— Вижу, что шла пешком, — проследив за моим взглядом, произносит девушка.

— Мне нужна работа, — выпаливаю смело, терять уже нечего, и так понятно, что меня не возьмут.

— У нас нет вакансий, — заявляет Алла, забывая добавить: «для тебя».

— Как это нет? — поднимается симпатичный брюнет с дивана. — Ты правда фельдшер? — перестав улыбаться, спрашивает он деловым тоном.

— Правда. Могу диплом показать, — задрав голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Показывай, — протягивает руку. Достаю из внутреннего бокового кармана диплом и протягиваю ему.

— Отличница, значит, — констатирует он. — Опыта работы нет?

— Нет, — мотаю обреченно головой. Застыв, смотрим друг другу в глаза, я мысленно умоляю его дать мне шанс, а он взвешивает, стоит меня брать или нет.

— Работа за городом. Это частная военно-подготовительная база. Вставать нужно будет рано, чтобы успеть на автобус, возвращаться будешь поздно. Во время сборов придется жить на базе, — звучит угрожающе. Я вижу в его взгляде вызов, он будто ждет, что я откажусь.

— Я согласна! — выпаливаю с облегчением.

— Даже не спросишь, какую зарплату мы собираемся тебе платить? — скептически выгнув бровь.

— Вряд ли меньше, чем в больнице.

— Это точно, — тянет с усмешкой Алла.

— Мне нужны ксерокопии всех твоих документов. Прежде чем я отвезу тебя на базу, я должен убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь, — серьезным тоном. Он не шутит. Тут я призадумалась: а стоит ли с ними связываться?

— Я та, за кого себя выдаю, — произношу не так уверенно, как хотелось бы.

— Эту формальность проходят все наши сотрудники. Потом подписываешь бумаги о неразглашении и выходишь на работу.

— Хорошо.

— Оформляй, Алла, — отдает приказ уверенным властным тоном.

— Тамерлан Ибрагимович, он меня убьет, — чуть не плача.

— Если он кого и убьет, то меня, — подмигнув Алле, переключается на меня: — Оставь номер телефона, я позвоню и скажу, когда выходить…

Глава 4

Аслан

Подъезжаю к базе, выбегают ребята, убеждаются, что в машине нахожусь я, проверяют дно автомобиля на наличие взрывчатки, подкатив под нее специального робота, только потом открывают ворота. Молодцы, сегодня без замечаний.

Покрутив запястьем, смотрю время на часах. Паркую машину возле спортзала. Новобранцы сейчас должны отрабатывать приемы рукопашного боя. Вхожу в зал, приветствую бойцов, Артем идет навстречу с результатами стрельб.

Забираю планшет, просматриваю данные, отсеиваю тех, кто не готов. Почти двадцать человек.

— Остальных отправляй, — возвращаю планшет.

— Крюков стреляет хорошо, но физика хромает, — кивает на парня, который пришел к нам полгода назад, отбив контракт минобороны.

— Крюков, встань в спарринг с Гнатюком, — отдаю приказ. Артем прав, физика хромает, выдыхается быстро, а значит, будет задерживать группу. За полгода тренировок он должен был подтянуть физическую форму. — Оставь пока на базе. Док что говорит? — спрашиваю командира.

— Утверждает, что здоров, — пожимает плечами.

— Если через три месяца не увижу прогресса, придется ему пройти переподготовку, — выношу предварительное решение. Хотя уже сейчас понятно, что мы потеряем три месяца.

— Водилой? — выдвигает предположение.

— Водилой или охранником в частный сектор. Я к себе, — махнув рукой.

— Размяться не хочешь? — кивая на ковер, приглашает Артем.

— Все синяки сошли? Ты становишься мазохистом, — поддеваю командира.

— Пока не найду у тебя слабые места, не успокоюсь, — честно признается.

— А ты не задавался вопросом: может, у меня их нет?

— У всех есть, — уверенно.

Артем прав, у каждого есть слабые места, нужно только их найти…

— Аслан Зафарович, нашел мне фельдшера? — не успеваю войти в кабинет, как на пороге появляется док.

— Ищем…

Несколько дней назад у нас произошел несчастный случай: во время тренировки у бойца случился сердечный приступ. Доку пришлось заниматься им, пока не прилетела реанимационная вертушка, а потом он еще пару часов обрабатывал ссадины и растяжения, которые парни получают после каждой тренировки. Последнего своего помощника он потребовал уволить три месяца назад, уверяя, что тот только зря получает зарплату, а теперь ему подавай нового.

— Я в отпуск хочу уйти в следующем месяце, жена просит свозить ее на море, — сообщает мне док.

— Ты поэтому настаивал на помощнике? — откинувшись на спинку кресла, сканирую его взглядом.

— Он действительно здесь нужен, ну и подстрахует, пока меня нет.

— Обсудим позже, — закрываю тему. Хитрит док, знает ведь, что новому сотруднику нужно время, чтобы влиться в коллектив. — В следующем месяце я планирую вылететь с ребятами в Африку, когда вернусь, не знаю, — сообщаю я.

— Кого оставишь за себя? — спрашивает он.

— Тамерлана, — без тени сомнений в голосе.

— Обо мне говорите? — шире распахивая дверь, в кабинет входит племянник.

— Я думал, ты поможешь Алле в поисках фельдшера, — поддеваю Тамика. Он западает на каждую смазливую девчонку, но его интерес быстро угасает.

— Я уже нашел, — заявляет племянник, опуская на стол несколько ксерокопий. — Договоры подписаны, документы оформлены, осталось пробить по нашим базам, но я уверен, что девочка чистая, — выдает на одном дыхании.

— Девочка? — смотрю на черно-белую фотографию ксерокопии паспорта. — Ты чем думал, когда брал ее на работу? — поднимаюсь из-за стола.

— Я смогу ее защитить, — заявляет идиот.

— А кто защитит тебя, когда я до тебя доберусь?! — рычу так, что стены сотрясаются. Док посматривает на дверь, выдает свое желание сбежать. Тамик стоит на месте, упрямо смотрит мне в глаза. Я могу переломать ему все ребра, он не отступит…

Глава 5

Есения

— Долго будет длиться проверка? А можно мне уже завтра выйти на работу? — бегу за парнем, которого Алла называла Тамерланом. Останавливается, оборачивается, смотрит на меня удивленно. — Я очень хочу работать, — выдаю с энтузиазмом. Знал бы он, что стоит за моим рвением… но он об этом никогда не узнает, личное останется личным.

— Обычно проверка занимает от недели до десяти дней, — поясняет спокойно.

«Неделя… десять дней», — стараюсь скрыть разочарование, а у самой внутри все дрожит. Слишком долго. Нужно продолжить поиски, вдруг мне повезет…

— Может, сначала посмотришь, где тебе предстоит работать? — видимо, заметив мое смятение, Тамерлан не остается безучастным.

— С удовольствием, — энтузиазм из меня так и прет.

— Завтра я тебя заберу и отвезу на базу… — заглядывая в лист ксерокопии, добавляет: — Есения. Красивое имя.

— Спасибо, — улыбнувшись. Я думала, он мне сейчас покажет базу. Ну ладно, наверное, не стоит быть слишком навязчивой, а то мне откажут до проведения проверки. — Тогда до завтра?

— Созвонимся, — махнув мне кипой листов, Тамерлан уходит.

Алла дает мне заполнить анкету, выкладывает на стол договор и просит внимательно ознакомиться с ним дома.

— Внимательно прочитай, прежде чем ставить подпись, — серьезно предупреждает.

— А можно я здесь прочитаю и подпишу? — указываю в уголок кабинета, где стоит стул. — Я мешать не буду, — удивляю ее своей просьбой.

— В холле стоит диван, можешь там посидеть, — разрешает она.

Благодарю и ухожу в холл. Девушка за стойкой на меня удивленно смотрит, объясняю ей, как я здесь появилась и что собираюсь делать. Возвращающиеся с обеда сотрудники удивлено косятся на меня, но вопросов не задают, проходят мимо.

Изучение документов занимает пару часов, после предупреждения Аллы внимательно вчитываюсь в каждую строчку. Меня ничего не пугает и не отталкивает, работу мне предлагают на военно-тренировочной базе, неудивительно, что у них такие требования. Немного смущает, что в случае любой чрезвычайной ситуации или происшествия нужно звонить руководству. Видимо, только им позволено вызывать полицию, пожарную или скорую помощь…

Ставлю подпись, заношу договор Алле. Она уже решила, что я странная, поэтому никак не реагирует на мое появление. Наверное, можно ехать домой, но мне совсем не хочется. Мама на работе. Отчим может вернуться в любой момент.

Будто подслушав мои мысли, Мирон звонит, как только я выхожу из здания. Кручу в руках телефон, жду, что мелодия вызова перестанет играть, но телефон, как назло, не замолкает.

— Да, Мирон, — принимаю вызов.

— Есения, что там с твоей работой? Устроилась? — чуть насмешливо звучит его голос.

— Почти, завтра мне скажут окончательный ответ, — не хочу говорить правду. Боюсь, что, узнав правду, он настроит маму против моей работы.

— Ты уже домой? — спрашивает отчим. Я догадываюсь, что за этим последует. Нет-нет-нет! Никаких поездок вдвоем!

— Нет, мы с Фотинией договорились встретиться, сходить в… кафешку поесть мороженое, — придумываю на ходу.

— Поздно не возвращайся, следи за временем, — старается говорить ровным тоном, но я слышу в его голосе скрытые нотки гнева.

— Угу, хорошо. Пока, — сбрасываю звонок, пока он еще что-нибудь не сказал. Меня злит, что чужой, по сути, человек берется меня воспитывать. Нужно обсудить этот с мамой. Я уже взрослая и не должна ни перед кем отчитываться, тем более перед ним!

Звоню подруге и приглашаю погулять, она сразу соглашается. Здорово, не придется одной убивать время!

Возвращаюсь ближе к десяти вечера, в это время мама и отчим обычно уходят к себе. Мирон сидит на кухне без света, курит перед открытым окном. Мама, судя по звукам, доносящимся из ванной, принимает душ. Делая вид, что не вижу отчима, прохожу мимо кухни.

— Поздно уже, — останавливает меня его голос.

— Поздно? — наигранно удивляюсь. — Еще и десяти нет, а мне давно не тринадцать, — совсем немного показываю зубы.

— Не тринадцать… — затягивается он. — Есения, ты когда-нибудь… — в этот момент мама выходит из ванной комнаты. — Дорой ночи, — тушит окурок в пепельнице.

— Доброй ночи, — бросаю и иду обнять маму, которая только что спасла меня от неприятного вопроса…

Глава 6

Аслан

На следующей неделе приедет делегация из Китая. Мы должны знать о каждом их шаге, поэтому тщательно планирую размещение, сопровождение, охрану и развлечения. Плету в своей голове надежную схему, которую буду воплощать в жизнь.

Взгляд от компьютера уже не в первый раз падает на папку, в которой лежат копии документов «фельдшера». Даже рассматривать ее кандидатуру не собираюсь. Мне хватает и пары секунд, чтобы детально воспроизвести увиденное, а тут девочка с кукольной внешностью: густые рыжие волосы, белая бархатная кожа, огромные голубые глаза, пухлые губы. Фигурка…

— Доброе утро. Можно к тебе? — стукнув в открытую дверь, в кабинет входит Тамерлан.

Твою!..

Вот поэтому этой девчонке тут не место! Я даже не слышал, как он шел по коридору! Нужно ли говорить, что со мной впервые такое? Если у меня мозг подтекает, что будет с остальными?

— Если ты о той девчонке, то нет, — жестко пресекаю очередную попытку меня уговорить.

— Аслан, давай дадим шанс этой девочке…

— Ты чем думаешь, когда предлагаешь ее кандидатуру? — жестко обрываю его. — Трахай ее в другом месте.

— Аслан! — взгляд племянника, так напоминающий взгляд Ибрагима, становится ледяным. — Я просто хочу ей помочь.

— Скольким ты уже помог? — поддеваю его.

— Не в этот раз, — категорично.

— Я тебя точно покалечу, если ты не отстанешь! — сворачиваю все окна на рабочем столе.

— Устанешь калечить, — усмехается племянник. За последние два года он набрал форму, не уступает мне в силе, но в мастерстве проигрывает.

— Не устану. Переодевайся и в зал! — поднимаюсь из-за стола. Нужно размяться, не помешает освободить голову от лишних мыслей.

— Здравствуйте, — совсем неожиданно появляется в дверном проеме... Есения. Лучше бы ты мне привиделась!

Возвращаюсь в кресло, смотрю на нее. От моего взгляда здоровые мужики шарахаются, а эта дрожит, но глаз не отводит. Вот точно ей тут не место!

— Она вышла, чтобы тебя защитить? — поддеваю племянника, но в душе ее поступок вызывает уважение. — Как много ты слышала из нашего разговора? — усмехаясь. — Можешь не отвечать. Все слышала. Правильно?

Кивает, чего и следовало ожидать. Но чего я никак не ожидал, это ее спокойной реакции.

— Аслан Зафарович, не относитесь ко мне предвзято, — заявляет девочка, хрупкостью своей напоминающая статуэтку.

— И в чем выражается мое предвзятое отношение? — взглядом даю ей понять, чтобы она бежала отсюда, а она стоит. Мне даже интересно становится, чем закончится наше противостояние.

— Вы не смотрите, что у меня нет опыта работы, — смело делает два шага вперед. Сегодня на ней широкие джинсы, которые скрывают длину и стройность ног, и белая футболка, подчеркивающая высокую полную грудь. Я бы сказал: даже слишком полную для такой хрупкой девочки. Разглядывая ее, я пропустил часть пламенной речи. — …самые хорошие отметки, — с энтузиазмом, за которым она пытается скрыть нервозность. — На практике меня хвалили. Я выезжала с бригадой скорой помощи…

— Я все понял, — останавливаю ее взмахом руки. — Но работать здесь ты не будешь, — строго произношу.

— Аслан, я за нее прошу, — вмешивается Тамерлан. Он имеет право просить и даже принимать на работу… но от этой куклы будет больше проблем, чем пользы!

— Выйди и закрой дверь, — киваю племяннику. — Мы поговорим наедине…

**** ****

Глава 7

Есения

Утром я еле отделалась от отчима, который намеревался подвезти меня до больницы. Мы уже договорились с Тамерланом, что я выйду к остановке, но об этом я, естественно, никому не сказала. Пришлось импровизировать. Вышли мы все вместе, но потом я неожиданно вспомнила, что мне нужен страховой полис, который придется поискать, ведь я не помню, куда его положила.

— Мы подождем, — заглушив мотор, произносит недовольно Мирон.

— Не нужно ждать, это может занять много времени, вы опоздаете на работу, — тараторю я взволнованно, боясь, что раскроется моя ложь.

— Я никуда не опаздываю, я работаю на себя, — отрезает холодным властным тоном отчим.

— А я — нет, — напоминает мама ему. — Мирон, поехали, Есения сама доберется, ей, главное, до двенадцати успеть занести документы, — озвучивает мама выдуманную мной легенду. — Правда же, Сеня? — переводит на меня взгляд мама.

— Правда, — кивнув головой для убедительности. — Пока, — не дождавшись еще какого-нибудь предложения отчима, махнув рукой, убегаю в подъезд. Жду там три минуты, а потом спокойным шагом иду на остановку.

Прихожу за пятнадцать минут до оговоренного времени. В ожидании успеваю надумать всякие страшилки: «А вдруг меня продадут в публичный дом? Или продадут на органы?».

А я никому не сказала, куда еду…

Вспоминая взгляд Мирона, начинаю себя успокаивать: у Ардановых большой бизнес, зачем им связываться с криминалом?..

Когда спортивный глянцевый автомобиль черного цвета притормаживает рядом со мной, я невольно засматриваюсь.

— Есения, садись быстрее, — кивает Тамерлан, открыв дверь. Осматриваясь, я боюсь увидеть кого-нибудь из соседей. Не хочу, чтобы донесли маме. Доброжелатели всегда найдутся.

— Доброе утро, — усаживаясь на переднее пассажирское сиденье.

— Привет, — жмет на педаль газа и со свистом срывается с места. — Как настроение?

— Хорошее.

— После встречи с Асланом оно вряд ли останется таким, — улыбается Тамерлан.

— Почему? — спрашиваю я, вспоминая суровое лицо и холодный взгляд мужчины.

— Он не хочет брать тебя на работу, твоя задача переубедить его, — сообщает парень.

— Как? — спрашиваю я расстроенно.

— Не сдавайся, — улыбаясь, а мне вот совсем не весело. Такого мужчину нельзя переубедить. Зря я туда еду…

….

— Идем, не бойся, — торопит Тамик, пока я, застыв посреди базы, рассматриваю ее масштаб. — Подожди здесь, — подмигнув, Тамерлан проходит дальше, заходит в кабинет с открытой дверью. Я не подслушивала, просто они разговаривали очень громко. От злого голоса Аслана Арданова, получая инфаркт, гибли мои нервные клетки.

Драку допустить нельзя было, поборов страх, я вхожу в клетку с тигром… точнее, в кабинет к деспоту…

«Тамерлан советовал быть настойчивее…» — на репите звучит у меня в голове, когда Аслан прогоняет меня из кабинета племянника. Опустив на пол тряпочную заношенную сумку, готовлюсь к схватке. В голове ни одной идеи, как я буду его уговаривать, но сдаваться я не буду.

— Ты дрожишь, как лист на штормовом ветру, — препарирует своим взглядом Аслан Арданов. — Как ты собралась работать с мужиками?

Упрямо смотрю на мужчину, хотя от страха у меня дрожит все тело, а он между тем продолжает:

— Тебе здесь не место. Забирай свой узелок, — кивает на потрепанную сумку, лежащую у моих ног. — И на выход, — указывает рукой на дверь.

— Мне нужна эта работа! — не двигаюсь с места, буду стоять до конца.

— А мне нужна здоровая атмосфера в коллективе! Мужики из-за тебя передерутся, — рычит он.

— Не передерутся, — смело заявляю. Он скептически приподнимает бровь, подчеркивая без слов, что я наивная дура. — Вы им скажите, — придумываю на ходу, — что я ваша… девушка, — зажмуриваю глаза от страха. Видимо, мое наглое заявление лишило Арданова дара речи, потому что несколько секунд в кабинете стоит гробовая тишина, даже дыхания не слышно. Открываю глаза…

— Хочешь стать моей девочкой? — тянет он, понижая голос на тон. — Ты понимаешь, что за этим последует? — пугает своими выводами.

— Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Все будет не по-настоящему, — машу руками. Нужно все объяснить.

— Это мне решать. Все будет по-настоящему…

Глава 8

Есения

Что? Всякому издевательству есть предел!

— Мне, конечно, очень нужна работа, но спать я с вами не буду! — страх уступает место злости.

— А кто тебе предлагал? — легкая ухмылка тенью пробегает по его лицу.

— Вы только что сказали… — не очень уверенно.

— Я помню, что я говорил, — властно и жестко. — Секс я тебе точно не предлагал, — под его темным суровым взглядом чувствую себя неполноценной. — Ты вроде собиралась гордо уйти, выход помнишь где? — равнодушие в его голосе меня просто убивает. Как можно быть таким камнем? В роботе больше чувств, чем в этом мужчине! Мне так хочется его задеть…

— Вы можете наслаждаться своей властью в одиночестве, — разочарованно смотрю на него. — Рассказы о вашем благородстве сильно преувеличены, — бросаю я из вредности, никаких слухов о благородстве Аслана Арданова я не слышала. Его глаза сужаются, он подозрительно смотрит на меня. Видимо, он и сам не слышал ничего подобного, а значит, понял, что я солгала.

Поднимаю с идеально чистого пола свою сумку, демонстративно ее отряхиваю, глядя на него, разворачиваюсь и ухожу, не прощаясь.

— Вернись! — окликает меня. Но я уже обиделась, разочаровалась и на командный тон не реагирую. — Я помогу тебе найти работу в другом месте, — предлагает Арданов, когда я подхожу к двери.

— Спасибо, обойдусь, — через плечо. — Рычите дальше на тех, кто слабее вас, — возможно, я об этом пожалею в ближайшие часы, но сейчас я горжусь собой, что смогла отказаться от барского предложения.

— Я ему точно шею намылю, — доносится до меня злой голос Аслана.

Дохожу до контрольно-пропускного пункта. Дяденьки в одинаковой камуфляжной форме с интересом рассматривают меня. Никогда не видели девушку на объекте? Может, Арданов прав: мне здесь не место?

Какая уже разница, что он думает и говорит?..

— Откройте, пожалуйста, — махнув в сторону ворот, прошу мужчин.

— У нас приказ никого не выпускать, — сообщает мне самый молодой из них, с дерзким огоньком в глазах. — Вам лучше вернуться в административное здание, — кивает на строение, которое я только что покинула. Если бы взглядом можно было поджигать здания, это уже догорало бы! Вместе с его хозяином.

— Не пойду, — упрямо мотнув головой, отхожу от КПП метров на пятнадцать и сажусь на чистый, прогретый солнцем бордюр.

— Вам лучше вернуться в здание, — подходит второй охранник.

— Подожду, когда меня выпустят, — не хочу спорить и ругаться, но я настроена решительно.

Достаю из сумки телефон, ищу в журнале номер Тамерлана. Он меня сюда привез, пусть он и освобождает. Не успеваю нажать на кнопку вызова, на экране высвечивается имя отчима.

Я вспоминаю, зачем сюда приехала… От нахлынувших переживаний и тревог к горлу подступает ком. Только расплакаться не хватало. Подставив лицо солнцу, принимаю вызов отчима.

— Мирон, я сейчас не могу говорить, перезвоню позже, — выпаливаю на одном дыхании приглушенным голосом и тут же сбрасываю звонок. Пусть думает, что я очень занята.

Так… Я собиралась позвонить Тамерлану. Нахожу его номер, нажимаю кнопку вызова, идут гудки… не отвечает. Ладно, подождем. Когда-нибудь он ведь должен вспомнить обо мне.

На телефон приходит сообщение, спешу его открыть и тут же об этом жалею.

«Я сегодня весь день свободен. Наберешь, как освободишься, я тебя заберу», — от Мирона. Мысленно застонав, прячу телефон в карман.

Как и куда мне от него сбежать?..

Завожу руки за спину и, опершись на них, пальцами зарываюсь в низкую мягкую травку, закрываю глаза, подставив лицо солнцу. Прохладный ветерок забирается под футболку, обдувает открытые участки тела.

Почувствовав на себя чужой взгляд, открываю глаза. Я не слышала, как он подошел… Прямо надо мной стоит Аслан Арданов. Он смотрит… Никогда и никто так на меня не смотрел.

— Поднимайся и иди за мной, — приказывает он, от его низких хриплых вибраций по телу бежит холодок. Я забываю о своем небольшом бунте, он подавляет всякое желание к сопротивлению. Поднимаюсь на ноги, беру свою сумку и бегу за ним. Он идет слишком быстро, а я, вместо того чтобы потребовать открыть ворота и выпустить меня, продолжаю за ним бежать.

— Входи, — открыв передо мной створку двери, командует он. В нос бьет знакомый запах. Я пока не знаю, что все это значит, но от предвкушения у меня начинает учащенно биться сердце, горит в солнечном сплетении.

Несмело делаю шаг, еще один. На секунду застываю в проеме, споткнувшись о суровый взгляд, я так понимаю, «коллеги». Врач — мужчина лет за сорок, с прищуром и каким-то недоверием смотрит на меня. Рядом стоит Тамерлан. Судя по его довольному выражению лица, шею ему так и не намылили.

— Проходи, — произносит он. — Смелее, Есения. Знакомься с нашим доком, вам теперь вместе работать…

Глава 9

Есения

«У меня есть работа!» — бьется в усталом мозгу.

Игорь Николаевич, которого все называют просто «Док», не стал ждать, когда оформят мои документы и официально устроят, быстро обрисовал обязанности, которые теперь размытым пятном плавают в сознании, потому что я мало что поняла, а потом загрузил работой.

Утром у них была поставка необходимых медикаментов, перевязочного материала и прочего… прочего… прочего… что следовало рассортировать, разложить по полкам, шкафам, контейнерам, все подписать, сверить количество поставляемых материалов с накладными, перебрать коробки с лекарствами и утилизировать те, на которых истек срок годности. Как я поняла, сам он этим заниматься не желал.

Нужно ли говорить, что у Дока в шкафах была полная неразбериха? Как он управлялся и находил там хоть что-то? Творческий беспорядок в таком деле может навредить. Что делать, если кому-то срочно нужно оказать помощь, а нужные препараты не найти? Возможно, я просто придираюсь, и у него своя система хранения.

Сам Игорь Николаевич отправился делать перевязки, оставив меня одну в процедурном кабинете. Работа у меня нудная и кропотливая, но я не жалуюсь, это лучше, чем делить одну территорию с Мироном.

Несколько раз ко мне заглядывали сотрудники, все вели себя сдержанно, представлялись, но никто не позволял себе фамильярности. Опасения Аслана были напрасны, что и требовалось доказать.

Ни Аслана, ни Тамерлана в течение дня я не видела, видимо, были заняты. В третьем часу в процедурный кабинет вошел Игорь Николаевич, осмотрел фронт проделанной работы и заявил:

— Я на сегодня закончил, ты тут как управишься, закрой кабинет, ключи оставь у себя, — положив связку на стол, развернулся и ушел.

Все так неожиданно, что я даже спросить его ни о чем не успела. Еще ведь и трех часов пополудни нет… Это у него такой короткий рабочий день?

Я так рано заканчивать работу не хочу, по крайней мере, пока не сниму отдельное жилье. Ладно летом, могу прогуляться и не спешить домой, а зимой? Вспомнив об отчиме, пошла проверять телефон, который поставила на тихий режим. Опять звонил!

Мирон звонил уже второй раз, написала сообщение, что меня вводят в курс работы, говорить не могу…

Третий раз он позвонил ближе к вечеру, я просто проигнорировала звонок. Меня злила и напрягала его навязчивость. Я понимала, что лучше не станет, нужно как можно скорее съехать из дома.

— Ты домой не собираешься? — заглядывая в кабинет, спросил Тамерлан. Смотрю на время. За окном белый день, а на часах почти семь вечера. — Не позволяй Доку себя эксплуатировать, — серьезно предупреждает парень, рассматривая, сколько всего я успела сделать.

— В моих интересах все грамотно рассортировать, — улыбнувшись, отвечаю Тамику.

— Тебе еще много? — осматривая пустые коробки и заполненные подписанные контейнеры.

— Почти закончила, — гордо сообщаю я. — Осталось сложить все в шкафы и вынести мусор. Ты не знаешь, куда это? — кивая на стопку картона и коробки с упаковкой.

— Я унесу, — произносит и тут же принимается за работу. Разрывая и сминая коробки, скручивает их в рулет. Наблюдая за игрой мышц на его руках, удивляюсь, с какой легкостью он это проделывает. За один раз все не вынести, но в три захода Тамик освобождает процедурку от мусора. Быстро расставляю контейнеры.

— Где можно взять совок, тряпку? — спрашиваю, когда он возвращается.

— Уборку оставь тем, кому за нее платят, — сдувая со стола кусочек полиэтилена.

— Дверь я закрою, чтобы ничего не пропало… — начинаю объяснять.

— Здесь ничего не пропадает, — уверенным голосом. — Я отдам распоряжение, чтобы убрали, а когда мы вернемся, закроешь дверь.

— Вернемся? Откуда? — рука, что тянется за ключами, застывает.

— Ты сегодня вообще ела? — спрашивает строго.

Пытаюсь вспомнить, а он продолжает:

— Я отъезжал и забыл тебе показать столовую, а Док и не подумал, что ты с утра голодная, — вроде спокойно, но в голосе острая, режущая сталь.

— Да я не голодная, — не то чтобы я защищаю Игоря Николаевича, просто не хочу настраивать начальника против себя в первый рабочий день. Тамерлан не стал меня даже слушать.

— Идем, — кивая на дверь, ждет, когда я отомру.

Входим в столовую, которая обстановкой и дизайном напоминает хорошее кафе. У нас в колледже и школе тоже были столовые, мне есть с чем сравнить…

— Эмма Руслановна, есть что перекусить? — улыбаясь, спрашивает Тамик пухлую невысокого роста женщину.

— Конечно, Тамерлан Ибрагимович, вы садитесь, девочки сейчас все подадут, — засуетилась повар.

На столе появился свежий салат, булочки, горячее жаркое с ребрышками, сырная нарезка, тарелка солений… еще какие-то закуски, мясные рулетики...

Это я говорила, что не голодная? Слюной бы не захлебнуться.

— Эмма, мне тоже приборы положи, — громкий красивый голос расходится эхом по залу.

Не то чтобы у меня пропал аппетит, но когда Аслан подсел к нам за столик, я начала нервничать. В памяти еще были свежи воспоминания о сегодняшнем разговоре. Я так и не поняла, что он имел в виду, когда говорил, что у нас все будет по-настоящему. Он не объяснил, а я не собираюсь уточнять. Просто запугивал? Не похож он на тех, кто домогается женщин, тут скорее они его домогаются.

— Как прошел твой день? — спрашивает он. Я не ожидала, что Аслан станет разговаривать со мной. По крайней мере, не за столом. Я только засунула картошку в рот, которую мне любезно положил в тарелку Тамерлан.

— Хорошо, — обжигая язык, коверкаю слово.

— Дай ей поесть. Док свалил на нее всю работу, а сам смотался в обед, — жалуется Тамик, за что получает от меня недовольный взгляд. Подумают еще, что это я наябедничала.

— Он отпросился, — сухо бросает Аслан. На этом разговор на какое-то время стихает.

Пока мы едим, я слежу за Асланом, хотелось бы к чему-нибудь придраться, но он даже ест красиво.

— Отвезешь бригаду электриков в город, — распоряжается Аслан, не глядя на Тамика. Берет со стола салфетку и вытирает чистые губы.

Глава 10

Есения

— Я так понимаю, ты заберешь мой автомобиль, а я на твоем буду развозить рабочих? — с насмешкой интересуется Тамерлан у дяди.

— Правильно понимаешь, — тянет Аслан.

Вообще не улыбается перспектива возвращаться в город с Асланом. Прежде, чем успеваю подумать и прикусить язык, выдаю:

— А почему бы вам не довезти электриков в город?.. — хотела добавить, что Тамерлан в таком случае может отвезти меня, но споткнулась о взгляд Аслана.

— Не царское это дело, — усмехается Тамик.

— Ты прав, не царское это дело, — невозмутимо произносит старший Арданов, и непонятно, шутит он или нет. — Через пять минут во дворе, — поднимаясь из-за стола, обращается ко мне.

— Угу, — киваю, соглашаясь, хотя вроде собиралась отказаться и гордо добираться на автобусах.

— Может, по чашечке кофе? — спрашивает Тамик, когда уходит Аслан. Он выглядит абсолютно расслабленным, в то время как у меня от напряжения начинает болеть затылок.

— Я не буду, — поднимаясь из-за стола. — Мне нужно кабинет закрыть, проверить…

— Есения, расслабься, — не дает договорить Тамерлан. — Он не кусается, — пытаясь успокоить, накрывает мою руку своей ладонью. Неожиданный жест. Прислушиваясь к себе, оцениваю ситуацию. Он просто хочет меня успокоить, я не чувствую, что со мной флиртуют.

— Ключ, — падает на стол рядом с нашими соединенными руками брелок автомобиля. У меня начинают гореть щеки. Что он обо мне подумает?

Подумает, что я легкомысленная особа, которая в первый рабочий день флиртует с одним из начальников. Вырываю руку и прячу ее под стол, но ущерб моей репутации уже нанесен. Доказывай-не доказывай, что между нами ничего нет, Аслан уже сделал выводы.

— Мой ключ возьмешь в машине, — отвечает Тамерлан, нисколько не смущенный сложившейся ситуацией.

— Я пойду, кабинет закрою и заберу сумку, — глядя куда угодно, только не на Аслана. Сбежав от мужчин, машу руками на пылающее лицо, добегаю до кабинета, а там уборщица не спеша моет полы.

Давно истекли отведенные мне пять минут, поэтому я начинаю торопить уборщицу.

— Вам еще долго? Мне просто кабинет нужно закрыть…

— Так вы ключ оставьте, я закрою, — предлагает женщина. Несмотря на уверения Тамерлана, что никто ничего не возьмет, я не хочу рисковать.

— Я подожду, — остаюсь стоять в коридоре. Когда она наконец-то домывает полы, проходит минут пятнадцать.

— Спасибо вам, — поблагодарив женщину, закрываю кабинет и бегу во двор, не надеясь уже увидеть машину Аслана.

Надеюсь, охрана выпустит меня за ворота. Нужно не забыть уточнить, как отсюда добираться до города. Выбежав на крыльцо, замечаю внушительную фигуру Аслана. Он идет со стороны тренировочного полигона к припаркованному возле здания автомобилю.

— Ждешь приглашения? — спрашивает Аслан, посмотрев на часы. Я думала, он меня не заметил.

Быстро сбегаю вниз по ступенькам, сажусь в уже знакомый салон автомобиля.

— У вас камера не работает, — притормаживая на КПП, Аслан указывает на столб.

— Днем работала, — отчитывается старший смены. — Сейчас проверим, Аслан Зафарович. Все исправим, — заметно нервничая под взглядом Арданова.

— Пока электрики не уехали, пусть посмотрят, — отдает распоряжение.

Какое-то время мы едем в тишине, я упрямо смотрю в боковое окно, словно еду в общественном транспорте и не желаю смотреть на пассажиров.

— Почему не поступила в институт? — спрашивает Аслан. А я так надеялась, что мы доедем до города в тишине…

— Не хватило баллов, чтобы пройти на бюджет, — спокойно сообщаю я.

— Не планируешь поступать в этом году? — режет по больному.

— Бюджетных мест с каждым годом все меньше, а оплату я не потяну, — пожимаю плечами.

— Отец не принимал участия в твоей жизни? — звучит следующий вопрос.

— Нет, — нехотя отвечаю. Арданов своими вопросами задевает самые тонкие и звенящие струны в душе. Кому-то другому не стала бы отвечать, но я прекрасно понимаю, в какое место устраиваюсь работать, поэтому ничего не стоит скрывать.

— Ты слишком настойчиво искала работу, у тебя какие-то проблемы? — притормаживая у светофора, поворачивается и смотрит в упор. У меня просто дар речи пропадает: как можно быть настолько проницательным?

— Нет. Нет у меня никаких проблем, — слишком яростно мотаю головой, чем выдаю себя с головой. — Я просто хочу съехать от мамы и начать жить самостоятельно, — быстро выкручиваюсь, но под взглядом Аслана нервничаю и начинаю излишне откровенничать. — Моя мама совсем недавно вышла замуж, не хочу мешать им… Ну, вы понимаете… — тараторю, а его глаза все сильнее сужаются, будто он мне не верит.

— Понимаю, — кивает он, но как-то так, что мне становится тревожно. Сзади сигналят машины, потому что мы задерживаем движение. Я настолько поражена его проницательностью, что забываю назвать адрес. Каково же мое удивление, когда я обращаю внимание на знакомые дома.

— Не нужно меня завозить во двор, — чуть громче, чем следовало бы. — Спасибо большое, но я хочу пройтись, в магазин зайти, — за улыбкой скрываю тревожность.

Если Мирон увидит, что меня подвозят на такой дорогой машине…

Ну и что? Я ведь не занимаюсь ничем плохим. В моем возрасте девушки выходят замуж и рожают детей, а я должна отчитываться за каждый свой шаг.

— Завтра я познакомлю тебя с нашим водителем, он будет забирать тебя утром и отвозить домой, — сообщает Аслан. Анатолий наверняка будет недоволен, но вряд ли решится спорить с Ардановым.

Меня такой расклад устраивает. Я не такая важная персона, чтобы меня отвозили и привозили лично Ардановы.

Попрощавшись, спешу домой. Достаю телефон, на экране несколько пропущенных от Мирона и от мамы… На часах почти восемь вечера. Включаю звук, который вынуждена была убрать из-за отчима. Телефон в руке начинает вибрировать, потом раздается знакомая мелодия, которая установлена на контакт «мама».

— Алло, мам, я уже иду домой…

Глава 11

Есения

Поднимаясь по лестнице в квартиру, мысленно готовилась к непростому разговору, но даже представить себе не могла, во что все это выльется.

— Есения, ты нам врешь! — не успела я переступить порог дома, как расстроенная мама выбежала в прихожую с претензией. — Мирон был в отделе кадров, у них нет вакансий, а твоя анкета…

— Мама! — пытаюсь остановить гневный поток, что обрушился на меня. — Давай ты сейчас успокоишься, — хочу достучаться до нее, — мы сядем и спокойно поговорим, как делали это всегда, — интонацией выделяю последние слова.

— Как я могу успокоиться?! Как?! Раньше ты никогда мне не врала, — в ее глазах хрусталем блестят непролитые слезы.

— Я и сейчас не вру, но ты можешь продолжать слушать своего мужа, — от обиды дрожит голос. Впервые не получается скрыть своего отношения к Мирону. Раньше у нас с мамой не было проблем с взаимопониманием. Я догадываюсь, что Мирон накрутил маму, но ведь она не легковерная девочка, которая легко принимает каждое услышанное слово.

— Ну конечно, давай, обвиняй во всем Мирона! — еще больше расходится мама, бросается на защиту любимого. Мне становится больно и неприятно, словно она предает меня в этот самый момент. — У меня теперь куча сомнений в тебе, Есения, — заявляет она. — Может, зря я безоговорочно доверяла тебе…

— Что?! — от возмущения мой голос поднимается на несколько децибел. Я словно попала в параллельную реальность, где моя мама — какая-то чужая мама. — Ты это серьезно сейчас сказала? — не веря собственным ушам.

— Где ты была? — требовательно. — С кем? Чем занималась? — не слышит меня. Я просто в шоке. Что он ей наговорил? Я догадываюсь, но хочется отмыться даже от подобных подозрений. Чувство гадливости добавляется к моей неприязни.

— Я не буду разговаривать с тобой, пока ты не успокоишься! — отвечаю резко и раздраженно. Не помню, чтобы раньше мы общались на таких тонах, но, видимо, ее истеричное состояние оказалось заразительным.

— Вот как ты заговорила? Взрослой себя почувствовала? — с обидой выговаривает мама, кулаком стирая слезу, покатившуюся по щеке.

Вспоминаю курс психологии, на котором нас учили взаимодействовать с нервными больными и их родственниками. Главное правило — не поддаваться эмоциям. Как сложно это сделать с самым близким и любимым человеком, в глазах которого ты видишь разочарование.

— Я столько лет отдавала себя тебе, вкладывала в тебя силы и душу, чтобы что? Получить такое отношение? Ты неблагодарная девчонка…

— Мама!.. — во мне кричит отчаяние.

— Не смей повышать голос на мать, — появляется за ее спиной заступник, который срежиссировал этот скандал.

«Какое же ты мерзкое существо!»

— Можно не вмешиваться в наше общение? — он меня так бесит, что не могу сдержать эмоций. — Мы с мамой сами во всем разберемся, — каждая частичка в моем организме кричит, что он здесь лишний.

— Есения, ты грубишь, — мама от возмущения таращит глаза.

— Вы разговариваете со мной не как со взрослой, а как с тринадцатилетней девочкой, которая пришла домой не в восемь часов вечера, а в три утра. Вы ведете себя так, будто всю ночь искали меня по подворотням, больницам, моргам! Подозреваете меня… фу, даже говорить не хочу! — моя наполненная яростью отповедь производит на маму отрезвляющий эффект. — Я никогда не позволяла себе никаких глупостей, мам. С чего ты решила, что я начну совершать их сейчас? — спокойным тоном получается достучаться до ее разумной части. Я вижу, как меняется ее взгляд, выражение лица. Единственное, что неприятно — присутствие Мирона. — Может, я была с друзьями в кино! Что вполне нормально в моем возрасте, — своей отповедью я хочу расставить границы, чтобы избежать подобных конфликтов в будущем. — А может, я встретила хорошего парня и была с ним на свидании! Мне почти двадцать два, мама! Вспомни себя. Ты в моем возрасте замуж собиралась, — заявляю я. Мирон хмурится, зло поджимает губы, но мне до его недовольства нет дела.

— У тебя появился мужчина? — спрашивает он требовательно. — Кто он? Мы должны с ним познакомиться, может, он не подходит тебе.

— Кто мне подходит, а кто нет, я буду решать без посторонней помощи, — мое категоричное заявление опять вызывает негатив, но я спешу предупредить ссору. — Мам, я не лезу в вашу личную жизнь, — не даю отчиму вставить слово, хотя он и пытается. — Если захочу поделиться изменениями в своей личной жизни, то только с тобой, — специально подчеркиваю, что Мирон мне никто. Вижу, что глаза мамы гаснут, она расстроена, но мне придется пойти до конца ради ее и своего спокойствия. — Ты самый родной и близкий для меня человек, но теперь у тебя своя семья, — мама хочет что-то сказать, но я жестом прошу ее подождать. — Мне здесь некомфортно, — максимально откровенно.

— Некомфортно? — выдыхает мама едва слышно.

— Поэтому я съеду от вас, как только получу первую зарплату.

«Я это сказала», — мысленно горжусь собой.

— Куда съедешь? — спрашивает мама расстроенно.

— К этому своему мужику? — пугает Мирон маму своим злым тоном и нелепым предположением.

— На квартиру, — спокойно отвечаю, но специально не уточняю, что никакого мужика у меня нет. Может, его предполагаемое наличие удержит на расстоянии отчима.

— Дочка, это твоя квартира, не нужно никуда съезжать, — мама растерянно разводит руками. Такого поворота событий она точно не ожидала. — Мирон в ближайшее время приобретает жилье, мы переедем, а ты оставайся здесь, — пытается отговорить меня.

— Когда приобретете жилье, я перееду обратно, а пока не буду вам мешать, — твердым тоном, чтобы они не думали меня отговаривать.

— Ты нам не мешаешь, — включает доброго папочку Мирон. — Мы одна семья.

— Мам, я устала, пойду в свою комнату, — никак не комментируя слова отчима.

— Ты так и не сказала, где была, — цедит Мирон, видимо, этот вопрос не дает ему покоя.

— На работе, но вы можете мне не верить, — проходя мимо.

Глава 12

Аслан

Высадив Есению, проехал чуть вперед и остановился. Она даже не заметила, что я вышел из машины и наблюдаю за ней. Хотел убедиться, что Есения солгала. Чуйка меня не подвела, девушка не стала прогуливаться и идти в магазин, а сразу поспешила домой…

«Кого ты боишься, хорошая девочка? — провожая ее взглядом. — Я выясню…»

Еще вчера я отдал распоряжение своим людям — отыскали всю возможную информацию на девушку, хотя я не собирался брать ее к нам на работу, но зная Тамерлана, был уверен, что тот не отступится.

Утром первая информация лежала у меня на почте. Изучать было нечего. Мама поднимала ее одна, работала без отпусков. Недавно вышла замуж. На отчима компромата нет, обычный мужик, за плечами развод и сожительство с молодой девчонкой, которой он оплачивал учебу. Та его бросила, как только нашла более удобный и выгодный вариант. Через два года он встретил мать Есении, закрутился роман…

Есения училась хорошо, с мальчиками не встречалась, что при ее данных было удивительно. Обычно в ее возрасте девушки знают, как выгодно использовать свою внешность, чтобы улучшить качество жизни. Неужели до сих пор девственница? Эта мысль почему-то плотно засела в голове и не хотела ее покидать.

«Хорошая девочка», — сделал я вывод, пробежав взглядом короткое досье, но верить не спешил. Не то чтобы я не верил в существование таких девушек, в нашу семью вошли прекрасные женщины, но моя работа научила меня не доверять первому… второму и даже десятому впечатлению. В отношении Есении моя чуйка молчит или я ее не слышу. Потому что ведусь на нее? Красивая девочка с пламенем в глазах и красивым переливчатым голосом зацепила… за яйца. Меня еще при первой нашей встрече торкнуло, словно в грудь ударило разрядом тока, а теперь она будет ежедневно мозолить глаза.

Можно было бы устроить ее в нашу клинику, но у нее нет соответствующего опыта, а учиться на вип-пациентах ей не позволит руководство клиники, будут поручать ей выносить утки. Пусть наберется опыта, у нас ребята сильные, не капризные, терпеливые, а потом найдем ей хорошее место…

Вернувшись в машину, позвонил Алексе, она приняла вызов после второго гудка. Вряд ли ждала моего звонка, скорее всего, сидела в телефоне.

— Я скоро буду дома, приедешь? — спрашиваю девушку, с которой у меня постоянный секс третий месяц, в моем случае это можно назвать отношениями.

Последнее время все чаще стал задумываться о семье, но как выкроить время, чтобы найти ту самую? Мужики из моего окружения часто женятся на своих помощницах и эскортницах, потому что в основном проводят время с ними. Мне хотелось встретить своего человека, но даже с моими возможностями это мне кажется чем-то нереальным.

— Хорошо, через час буду, — отвечает Алекса. — Какое белье мне надеть? — спрашивает она, меняя тон голоса.

— Черное, — отвечаю я, представляя, как оно будет смотреться на белой бархатной коже.

«Твою… — мысленно выругавшись. — Белая бархатная кожа?! — невесело усмехаясь. — Сама Алекса, наверное, не помнит, когда в последний раз видела себя без загара».

— Хорошо. Я как раз купила новый комплект, тебе понравится, — ее томный голос будоражит воображение.

Алекса знает, как распалить мужчину. Она не работала в эскорте, я проверял, просто усердно искала себе богатого мужа. Мне пришлось ухаживать за ней пару недель, прежде чем мы очутились в постели. Я сразу предупредил, что жениться не собираюсь, но готов платить за ее время и хороший секс. Алекса обиделась, но спустя несколько дней позвонила сама. С тех пор мы почти каждую ночь, если я в Москве, проводили вместе.

— Закажи ужин на свой вкус, — предлагаю я, прежде чем отбить звонок.

Я поел в столовой, если захочу перекусить, в холодильнике всегда полно еды. Современные женщины питаются воздухом, солнцем, смузи и еще какой-то дребеденью, которую в готовом виде в моем холодильнике точно не найдешь…

Пока Алекса ехала, успел принять душ. Я встречал ее в одном полотенце, обернутом вокруг бедер, она приехала в легком платье, которое скинула прямо на пороге и осталась в черном белье.

Организм тут же отреагировал на красивое женское тело, но в голове навязчиво засвербела мысль, что на белой коже черное белье смотрелось бы лучше.

— Под полотенцем его не спрятать, — со смешком произносит она, накрывая ладонью эрегированный член. Облизнув кончиком языка губы, встает на колени.

Да, хочу минет!

Погружая головку в горячий рот, она облизывает ее языком, посасывает. Втягивает глубже. Еще глубже… но недостаточно. Нужно намотать ее рыжие…

Негромко матерясь, наматываю белокурые волосы на кулак. Это становится наваждением!

Жестче, чем планировал, толкаюсь в горло Алексы. Она не возражает, дышит через нос, пока я тараню ее рот.

Да, вот так!

Открываю глаза. Обычно мне нравится, когда я смотрю, как она полирует мой член, но сегодня ее блестящие от слез и возбуждения карие глаза не торкают. Я запрещаю себе представлять на ее месте другую. Жесткой силой воли подавляю это желание. Кончать я буду с Алексой.

— Иди на диван, — командным резким тоном. — Встань раком, — достаю из пачки презерватив, раскатываю его по всей длине члена. Сдвинув на ягодицу тонкую полоску стринг, проверяю двумя пальцами ее готовность.

— Войди в меня, — крутя задницей, умоляюще всхлипывает Алекса. Погружаюсь на всю длину. Трахаю, не останавливаясь, пока она с криками не кончает на моем члене, туго его сжимая. Обычно я финиширую вслед за ней, но сегодня не получается… — Аслан, ты решил меня убить? — после того, как кончила второй раз, стонет Алекса, чуть не плача. — На третий заход меня не хватит. Кончай.

Твою…

Закрываю глаза. Ничего пошлого. Достаточно вспомнить ее лицо, чуть приоткрытые пухлые губы, наполненный огнем взгляд, чтобы меня снесло волной оргазма…

«У меня пздц какая проблема!»

Глава 13

Есения

Я не знала, на чем мне добираться до работы. Думала, Тамерлан заедет, но он не написал, а самой мне просить было неудобно. Аслан сегодня должен был познакомить меня с водителем Анатолием, но для этого мне сначала нужно как-то добраться до базы...

— Есения, — постучавшись, мама заглянула в спальню. Я ждала, когда они уйдут, чтобы выйти из комнаты. — Ты уверена, что не хочешь поехать с нами? — спрашивает она, подходя ближе.

Придвигает стул к кровати, на краю которой сижу я. Выглядит расстроенной. Хочет продолжить разговор, который так и не состоялся. Вчера, когда у меня из рук выскользнул стакан и разбился, я будто очнулась. Передернув всем телом от отвращения, пыталась высвободиться из его захвата, а он лишь сильнее терся о меня сзади. Не выдержав, я закричала:

— Не смей меня трогать! — хватая ртом воздух, вывернулась и толкнула его в грудь.

Мирон не ожидал подобной реакции. Его лицо превратилась в злую маску.

— Не ори! — тихо рявкнул отчим, испуганно поглядывая на дверь. Мы оба слышали, что мама поднялась. Мирон поправил свой орган, который четко обрисовывался сквозь пижамные штаны. Меня от отвращения чуть не вывернуло.

— Что у вас тут происходит? — завязывая пояс халата, на кухню влетела мама, взъерошенная со сна, она даже не пригладила волосы.

— У своей дочери спроси, — изображая оскорбленную невинность, переложил вину на меня. — Хотел воды выпить, попросил ее подвинуться, а она устроила представление: стакан разбила, орать начала, — выставил все так, будто я из мухи раздула слона. Мама вопросительно и осуждающе посмотрела на меня. Она уже приняла сторону супруга, нет смысла что-то объяснять. Мне просто не поверят. А Мирон тем временем продолжал выворачивать ситуацию в свою строну: — Мстит мне, наверное, за то, что я лезу в ее личную жизнь, — растягивая пренебрежительно последние два слова.

— Есения? — вопросительно смотрела на меня мама, ожидая объяснений. Интересно, как бы она отреагировала, застань мужа пристающим ко мне? Обвинила бы меня?

— Мирон напугал меня, подкрался незаметно сзади, — внутри меня всю передернуло от отвращения к этому человеку. До сих пор я ощущала на коже прикосновение его рук. Хотелось смыть с себя запах его тела, сорвать и сжечь свою одежду, потому что ее касалась его возбужденная плоть.

Пробормотав что-то нечленораздельное и выругавшись под нос, Мирон ушел, оставляя нас с мамой наедине. Он выиграл очередной поединок, может быть спокоен.

Отвернувшись к раковине, я принялась собирать осколки. Сказались нервозность и резкость в движениях, два осколка достаточно глубоко впились в ладонь.

— Давай я, — мама перехватила мою руку, видя, что я закапала полы и раковину кровью. Она говорила мягко, но после сегодняшней ссоры мне сложно было делать вид, что у нас все хорошо. — Присядь, сейчас обработаю тебе порезы, — кивнув на стул, встала на носочки и потянулась за аптечкой.

— Я сама, — забирая у нее перевязочный материал и перекись.

— Есения, что с тобой происходит? — миролюбиво пыталась говорить мама, убирая осколки из раковины. — Не хочешь рассказать, где ты работаешь? — в ее голосе я слышала тревогу, хотя она и пыталась ее маскировать мягкими нотами.

— Я не хочу разговаривать, — отрезала я. Зачем что-то говорить, если она все равно поверит Мирону?

Полив перекисью раны, я заклеила порезы лейкопластырем. Отмыв раковину, мама повернулась, сложила руки на груди и наблюдала за моими действиями.

— Что с тобой происходит, Есения? — спросила она, когда я поднялась из-за стола.

— Мам, я выпью воды и пойду спать…

Вчера она меня отпустила, но сегодня с утра решила предпринять вторую попытку.

— Мирон хотел извиниться, что напугал тебя вчера, — берет мои руки в свои, несильно сжимает.

— Не надо передо мной извиняться, — выходит агрессивнее, чем я хотела. Меня просто выворачивает от его лицемерия.

— Я тоже считаю, что Мирон не должен извиняться. Если извиняться по каждой мелочи, вы никогда не станете близки…

— Мама, ты на работу опоздаешь, — перебивая ее, демонстративно смотрю время на экране телефона.

— Ты даже слушать меня не хочешь, — обидевшись, отпускает мои руки. — Есения, ты ревнуешь меня к мужу? Считаешь, что я не заслужила немного счастья? — с претензией. Поднимается со стула, убирает его обратно к столу.

— Мама, я не ревную. Я не хочу мешать твоему счастью, — получается не очень искренне, потому что я не верю, что такой человек способен сделать кого-то счастливым. — Поэтому съеду при первой возможности.

— У тебя мужчина появился? — подозрительно смотрит на меня.

— Нет, мам, — твердо. Несколько секунд молчания, в течение которых меня сканируют — и вроде как верят.

— Ты знаешь, сколько стоит снять квартиру? А расходы на еду? На коммунальные услуги?.. — начинает мама перечислять все траты. — На зарплату фельдшера ты вряд ли сможешь жить самостоятельно. Потерпи немного, как только Мирон приобретет свое жилье, съедем мы.

С трудом верится, что отчим поспешит с приобретением жилья. А терпеть его дольше нескольких недель не в моих силах.

— Мам, мне и комнаты в коммуналке будет достаточно.

Из прихожей Мирон зовет маму, напоминает, что она опаздывает.

— Никаких коммуналок, — категорично, отмахиваясь рукой. — Мы еще об этом поговорим, и ты расскажешь мне все о своей работе, — строгий тон смягчает улыбкой.

Подождав пять минут, в течение которых они точно должны отдалиться от дома на приличное расстояние, я выхожу из квартиры. Как буду добираться до работы, пока не имею ни малейшего представления. Видимо, придется потратить часть своих накопленных небольших сбережений на такси. Спустившись во двор, быстро осматриваюсь, убеждаюсь, что машины Мирона нигде нет. Одернув подол платья, который чуть не поднял ветер, спешу на остановку.

— Есения, — окликает меня знакомый голос. Чуть не споткнувшись, потому что приходится резко затормозить, оборачиваюсь и смотрю в суровое лицо Аслана Арданова, который успел выйти из машины.

Глава 14

Есения

Вместо того чтобы действовать, я теряю пару драгоценных секунд. Паника дезориентирует, в ногах появляется слабость, немеют мышцы, мысли лихорадочно бьются в голове. Машина Мирона, аккуратно маневрируя на узкой улочке, сворачивает к нашему подъезду. Перестаю чувствовать под ногой опору, едва не вывалившись назад, но, быстро собравшись, залезаю в салон. Хорошо, что автомобиль у Аслана высокий, меня из-за него не разглядеть. Сажусь на сиденье, юбка задирается, оголяя бедро почти до ягодиц. Кинув взгляд на Аслана, быстро поправляю подол. Он вроде не видел, смотрит в боковое стекло.

— Извините, — запинаясь. Нервничая, я сильно хлопнула дверью.

Когда автомобиль отчима проезжает мимо, я вижу, что он бурчит и бросает злой взгляд в нашу сторону. Мирон недоволен, что ему почти не оставили места, чтобы проехать. Вжавшись в сиденье, я престаю дышать, будто он может меня услышать. Как хорошо, что стекла в автомобиле Аслана полностью тонированные. Если бы отчим заметил, что я села в чужую машину, вряд ли проехал бы мимо. Скорее всего, устроил бы сцену и потребовал объяснений.

Мирон всегда довозит маму до работы, но что случилось в этот раз, что он высадил ее на остановке, а сам вернулся в квартиру? От предположений у меня морозцем покрывается кожа. Аслан ничего не говорит, но есть ощущение, что он все замечает. Я стараюсь вести себя максимально естественно, но это сложно делать, когда тобой управляет страх. Мирон останавливается, выходит из машины, осматривает двор и только потом спешит наверх.

— Мы не едем? — повернувшись к Аслану лицом, спрашиваю как можно беззаботнее, а у самой сердце стучит так громко, что он может слышать, как оно работает.

— Это твой отчим? — кивает на припаркованную чуть впереди «Тойоту». Удивляюсь его вопросу, но сразу же вспоминаю, в какую организацию устроилась работать. Становится не по себе, оттого что этот человек обо мне знает так много, в то время как я о нем не знаю ничего.

— Да, — выдыхаю я.

— Мне, наверное, стоило выйти поздороваться? — спрашивает Аслан ровным тоном, а я чувствую, что он следит за моей реакцией, словно это какая-то проверка. Скорее всего, я провалила ее с треском, потому что начала перебирать пальцами ремешок рюкзака.

— Не стоит, — голос проседает. — Зачем? — веду плечами, а сама кошусь в сторону подъезда, опасаясь, что выйдет Мирон, и Аслан отправится с ним знакомиться.

Он заводит двигатель и выезжает со двора. Лицо Арданова не выражает никаких эмоций, но есть ощущение, что он сделал какие-то выводы. Я бы отдала пару месяцев своей жизни, чтобы узнать, о чем он думает в данный момент.

Его телефон начинает звонить, приняв вызов, Аслан здоровается, как я понимаю, с братом.

— Ибрагим, что-то срочное? — спрашивает Аслан. — Я перезвоню, — говорит он и сбрасывает звонок.

Почти тут же звонит мой телефон, я не хочу доставать его из рюкзака, подозревая, что это Мирон. Аслан бросает короткий взгляд в мою сторону, этого достаточно, чтобы я потянулась за телефоном. Прежде чем сбросить вызов, смотрю на экран. Улыбка появляется на моем лице.

— Доброе утро, Тамерлан Ибрагимович, — с улыбкой принимаю вызов.

— Привет! Есения, извини, я забыл предупредить, за тобой Аслан должен был заехать…

— Мы встретились, не переживай, — с ним мне легко общаться, хотя внешне он выглядит таким же суровым и сильным, как его дядя.

— Успокоила, — весело произносит он. — Тогда пока. Увидимся чуть позже.

— Пока, — сбрасывая вызов, кошусь на Аслана. Вдруг ему не нравится, что его племянник так легко и непринужденно общается с подчиненными?

Какое-то время мы едем в напряженной тишине.

— Что с рукой? — спрашивает он, не отвлекаясь от дороги. Как он все замечает? Я специально подобрала лейкопластырь, который сливается с цветом моей кожи.

— Порезалась.

— Как это произошло? — вроде говорит ровным, спокойным голосом, а у меня ощущение, что я на допросе.

— Убирала осколки из раковины. Стакан выскользнул из руки, — меня всю передергивает, когда я вспоминаю, при каких обстоятельствах это произошло. Больше он вопросов не задает, и остаток пути мне дышится чуть легче.

У Аслана настолько сильная энергетика, что в его присутствии мне и так непросто. Я смущаюсь, чувствую неловкость. Мой взгляд тянется к его красивому мужественному лицу. Я запрещаю себе на него смотреть, но украдкой нет-нет да поглядываю. Тамерлан очень красивый парень, но, глядя на него, я не ощущаю такого трепета и смущения. Аслан имеет колдовскую притягательность.

«Интересно, а у него есть невеста? — возникает в голове вопрос. Вокруг таких мужчин всегда полно красивых женщин, но мне хочется знать, свободно ли его сердце. — Хочешь претендовать на его сердце? — насмешливо вопрошает голос в голове. — Не хочу! Он намного старше, мы из разных миров… Да он мне даже не нравится…» — оправдываю свой интерес сама перед собой.

Подъезжаем к КПП, охрана проводит какие-то манипуляции, прежде чем запустить нас на территорию базы.

— Спасибо, что подвезли, — вылезая из автомобиля, придерживаю рукой короткий подол платья. Не хочу, чтобы у Аслана создалось впечатление, что я его соблазняю.

— Подожди, Есения, — окликает начальник, останавливая меня на полпути.

Возвращаюсь к Аслану, его взор обращен в сторону ворот. На базу въезжает черный «Мерседес Спринтер». Какое-то время мне приходится подождать, пока рабочие подходят, чтобы поздороваться с директором.

— Анатолий, задержись, — приказывает водителю. Я уже догадываюсь, о чем пойдет разговор. Догадывается и Анатолий, судя по его недовольному выражению лица. — Познакомься, у нас новый сотрудник. Ее зовут Есения. Адрес проживания ты знаешь, — сухим спокойным тоном. — С завтрашнего дня ты забираешь ее на работу и отвозишь после работы домой, — не терпящим возражения тоном.

— Я вас понял, Аслан Зафарович, — даже не думает возражать Анатолий.

— Вечером поедешь с нашим водителем, — говорит при нем.

Глава 15

Аслан

Есения забирается в салон. Именно забирается. Совсем неэлегантно, чуть не вывалилась назад. Другой бы улыбнулся, пошутил, а я напряжен, словно вишу на высоковольтных проводах, на которых чудом еще не сгорел. Вбираю ее образ, затягиваюсь по-весеннему свежим девчачьим ароматом. Считываю мельчайшие детали в ее поведении и внешности. Садится на пассажирское сиденье, юбка задирается практически до талии, меня прошибает мощным разрядом. Кровь устремляется в пах, перед глазами расплываются алые пятна. Будто полгода находился где-то в африканских болотах, одичал без бабы, а тут такая девочка-статуэточка, которую хочется... Хочется так, что все нутро выкручивает.

Ведет от девочки, и это пздц какая проблема...

Я сам себе ее устроил…

Не понял, как согласился забрать Есению и подвезти до работы. Тамик только заикнулся, я тут же вызвался побыть шофером, словно не имею других ресурсов, чтобы доставить ее на базу. В моем подчинении дохереллион людей. От девочки нужно держаться на расстоянии, вчера вечером это стало предельно очевидно, тогда какого хрена она делает в моей машине?

Пытаюсь сосредоточиться на более важных вещах, которые успел заметить, но мой мозг впервые отказывается подчиняться. Подбрасывая искаженные картинки, он транслирует секс с Есенией. Не позволяю этим образам укорениться в голове. Переключаю свое внимание на реакцию ее тела, незаметную для большинства людей: легкая испарина на коже, учащенное биение пульса, неровное дыхание, бегающий взгляд…

Она напугана. Я хочу лично познакомиться с источником ее страха.

Чувствуя ее панику, душу в себе монстра, который жаждет чужой крови. Мои догадки почти всегда оказываются верны. Проблемы у Есении в семье. Осталось выяснить, чем именно ее пугает отчим. Отмахиваюсь от образов, что лезут мне в голову. Сорвет стоп-краны, я прямо сегодня запру урода в подвале и выбью всю правду. Необходимо остыть. Нельзя действовать на эмоциях.

В какой момент эта проблема стала личной, что я так завожусь?

Возможно, Есения просто не принимает мужа матери? Посторонний мужик в доме, который наверняка раздражает своим присутствием. Может, у него характер дерьмовый?..

«Нет», — незаметно мотнув головой.

Дело не в дерьмовом характере. Я готов свою руку поставить на кон, что у этого урода на нее стоит!

«У тебя тоже на нее стоит», — не нуждаюсь в напоминаниях, но голос в голове считает по-другому.

«Стоит. Но у меня не стоит на ее мать!»

Чтобы начать действовать, мне нужна полная картина...

Ее присутствие всю дорогу держит меня в напряжении. Наблюдая за ней краем взгляда, просто любуюсь красивым профилем. Куколка.

Въехав на базу, решаю вопрос с водителем, который вчера отказался довозить Есению до работы. Провожая ее до кабинета, пальцами касаюсь спины, она вытягивается в струнку, напрягается вся.

Войдя в кабинет дока, прошу осмотреть ее раны на руке. Вспомнив, что обещал Ибрагиму позвонить, собираюсь уходить. Нервничая, Есения облизывает кончиком языка пухлые розовые губы, я, как назло, ловлю взглядом эту картину. Бег крови вниз остановить невозможно. Пока мое состояние не стало очевидно, ухожу к себе.

Картина в голове плотно засела на подкорке, ее оттуда не выжечь серной кислотой. Женщины часто используют этот прием. Облизывают губы, чтобы соблазнить, заставить мужчину фантазировать, направить его мысли в нужное русло. Чаще всего меня это раздражает, потому что выглядит дешево и вульгарно. Есения сделала это не специально, она даже не догадывается, как ее невинный жест подействовал на меня.

Зайдя в кабинет, звоню Ибрагиму.

— Аслан, ты в компании когда появишься? — слышу в голосе претензию.

— В чем проблема, Ибрагим? — прикрыв глаза, тяну воздух носом. — Мои не справляются? — пока дышу ровно, но если кто-то накосячил…

— Да справляются они, — немного раздраженно.

— Тогда в чем проблема?

— Пожарная сигнализация сработала, возгорания не было, мы все проверили. Теперь часть программ на компьютерах не работает, сисадмины пытаются понять, в чем проблема. У нас на кону крупная сделка, Аслан, если кто-то пытается ее сорвать, я хотел бы знать: кто?

— Я выезжаю, Ибрагим, — отбиваю звонок.

До вечера я пропадаю в офисе. Пожарная сигнализация сработала, потому что новая сотрудница решила удалить затяжку на пиджаке, подпалила нитку зажигалкой, а вспыхнула ткань. Она запаниковала. Не знаю, из чего был этот пиджак, но там за считаные секунды почти полностью сгорел рукав.

У нее на щеках до сих пор блестят невысохшие слезы. Она напугалась, когда я ее к себе вызвал и показал запись с камер. Парни нашли в мусоре пиджак и как доказательство разложили на столе.

— Пожалуйста… не увольняйте меня, — всхлипывает и заламывает руки. Видно, что девочка неплохая… но к таким проблемы сами цепляются, ей даже делать ничего не надо. — Мне очень нужна эта работа, — умоляюще смотрит на Ахмеда.

Где-то я уже это слышал. Перед глазами тут же всплывает образ Есении. Я не хотел ее брать, но она меня дожала. Не повелась на провокацию. Если бы Есения в тот момент сказала, что согласна на мои условия, вылетела бы с работы, так на нее и не устроившись.

Вот опять: смотрю и слушаю одну девчонку, а мысленно обращаюсь к другой.

Раздраженный и злой на себя, я предлагаю уволить проблемную сотрудницу, но Ахмед пожалел и оставил молодую девчонку.

— Сам объясняй ей правила безопасности, — усмехаясь, покидаю его кабинет.

Что касается сбоя в работе компьютерных программ, то тут у нас имеются сложности, но все решаемо.

Прежде чем отправиться домой, вызываю к себе Михаила. Надежный мужик, который с нами более десяти лет.

— Присаживайся, — указываю на стул, как только он входит кабинет. — Миш, личная просьба, — без предисловий и долгой вступительной речи. — Мне нужно, чтобы ты максимально близко подобрался вот к этому человеку, — протягиваю фотку отчима Есении.

Глава 16

Аслан

Просыпаюсь в начале восьмого. Поднимаюсь с дивана, разминаю затекшие мышцы. Отодвигаю в сторону работающий ноутбук, за которым просидел почти до трех утра, даже не помню, как уснул. Иду в душ. Заглядываю в гостевую комнату, где, раскинувшись на кровати, спит Алекса. Ее загорелое обнаженное тело ласкают первые лучи восходящего солнца. Инстинктивно у меня встает, но я игнорирую физиологию. Раньше, не задумываясь, трахнул бы, пока она еще полусонная.

Мой мозг ее не хочет. Прощаться надо, искать другую. Я бы так и сделал, но есть подозрение, что заменить ее можно только одной девочкой, с чьим образом я кончаю последнее время. Трогать Есению не собираюсь, как бы сильно меня ни влекло. На таких женятся, а не делают любовницами.

Алекса пока остается: хотя бы периодически мне нужна разрядка…

Закрыв дверь спальни, все-таки двигаюсь в душевую. Под теплыми струями стояк не падает. Заслуги Алексы в этом нет, перед мысленным взором стоит образ Есении. Запрещаю себе представлять ее голой на простынях, но легче остановить вращение Земли, чем мою фантазию.

Лью шампунь на голову, пальцами распределяю пену по волосам. Слышу, как открылась дверь. Легкие подкрадывающиеся шаги. Гашу раздражение, непонятно откуда вспыхнувшее в груди. Алекса входит в кабинку.

— Отсосать? — жмется ко мне, опускает руку на стояк и сжимает его в ладони, опускается на колени.

— Нет… Выйди… — резко. Сам не понимаю, почему не хочу ее прикосновений. Каждый мужик радовался бы, что ему отсосали перед работой.

Выходит, закрывая за собой дверь. Смываю пену с головы, быстро намыливаюсь. Переключаю смеситель, долго стою под холодными струями, пока желание полностью не отступает.

Растирая тело, подхожу к шкафу, выбрасываю на постель чистый комплект одежды.

— Аслан, ты, случаем, не влюбился? — появившись в дверях, спрашивает Алекса. Внутри меня лентами разматывается ярость. Она ткнула в болевую точку. Понятно, что не любовь, а маниакальное влечение. Но лезть в это никому не позволю.

— Чушь не неси, — резко обрываю.

— Завтрак приготовить? — меняет тон разговора.

— Нет. Кофе я выпью на работе, — усмехнувшись. Она кривится, но не обижается.

Алекса пыталась один раз угодить — сварив утром кофе. Из автомата вкуснее. Не смог проглотить ее варево, выплюнул в раковину.

Одним из первых приезжаю в компанию. Мои счастливо женатые братья раньше девяти не появятся, а мне захотелось сбежать из собственной квартиры. Сначала думал смотаться на базу, но дел у меня там нет. Мозг подкидывал идеи, но бред ведь — искать причины, чтобы появиться на собственном объекте.

Несколько дней меня не было на базе, тренирую выдержку. Думал, она у меня не дает сбоев…

Всеми делами последнее время занимается Тамерлан. Мое место сейчас в компании, под личным контролем держу работу IT-отдела. Сбой в системе — вмешательство извне. Я хочу знать, кто из конкурентов посмел нарушить наши границы. Обычно на такие ходы отваживаются молодые и дерзкие бизнесмены, срубив первые хорошие бабки, чувствуют себя всемогущими, вот и лезут туда, куда умный никогда не сунется.

На столе стопка отчетов, откладываю в сторону. Включаю ноутбук и принимаюсь изучать отчеты в электронном виде. Выписываю на лист моменты, которые меня заинтересовали. Нужно отдать распоряжение, чтобы копали в этих направлениях. Прохожусь еще раз по открытым окнам на рабочем столе…

Отвлекает звонок племянника.

— Привет, Тамерлан, — приняв вызов, откидываюсь на спинку кресла, растираю лицо.

— Доброе утро, — зевает в трубку.

— Опять всю ночь с телкой провел? — наигранно возмущаюсь. Сам разве не такой?

— Я в сторону базы двигаюсь, хотел кое-что уточнить, — игнорирует мою реплику. — У нас на новой неделе спецы сдают нормативы, там минимум пять дней, как мы таможенников вклиним?

— Вместе пусть сдают, полигонов до хрена, распредели, чтобы не пересекались. Впервой, что ли?

— Так то наши, а эти по-любому членами мериться будут, — хмыкнув в трубку.

Тамик прав. Мои бойцы знают, что будет, если они на полигоне устроят бардак и ненужное соперничество. Группы, которые мы принимаем по контрактам, обычно не пересекаются, я стараюсь разводить подразделения, чтобы не усложнять командирам работу, но из-за того, что мы готовили новую группу для отправки в Африку, сроки пришлось сдвинуть для спецназа.

— Может, перенесем таможенников на следующий месяц? Там есть несколько свободных дней, — предлагает племянник. Нужно соглашаться, но я против своих же правил произношу:

— Оставь как есть. Я буду на полигоне, лично все проконтролирую.

Напоминаю, что мне не нужна причина, чтобы съездить на базу, но, видимо, подсознательно я ее нашел. Убеждаю себя, что мне будет спокойнее, если все это время я буду находиться рядом с Есенией ради ее безопасности. Дохереллион мужиков с избытком тестостерона точно не пройдут мимо такой куклы. Предвижу проблемы, которые эта красивая девочка может всем нам доставить…

— Можно? — постучавшись, в кабинет заглядывает Михаил. На ловца и зверь бежит.

— Входи.

Подходит, протягивает руку, пожимаю.

— Я тебе поручение дал, почему до сих пор не выполнил? — начиная отчитывать, указываю на стул напротив. — Мне результат нужен, а его нет, — чеканя каждое слово, придвигаюсь к столу, складываю руки в замок.

— Телефон на прослушке, камеру в машину установили, — отчитывается Михаил, прямо глядя в глаза. — Есть несколько интересных записей, скинул их на почту только что.

— Что с квартирой? — уточняю я, посматривая на открытые страницы почты.

— С квартирой не получилось, — неохотно сознается безопасник. — На площадке живут две любопытные бабки, которые от дверных глазков не отлипают, — с раздражением. — Квартиру тихо вскрыть будет проблемно, но мы следим, — смотрит на меня в ожидании реакции. Киваю, чтобы продолжал. — Вчера в квартире объекта отключили горячую воду, сегодня приняли заявку. В час дня нас ждут. Если все пройдет гладко, установим камеры.

Глава 17

Есения

Убегая утром на работу, попрощалась только с мамой. Мирона старательно избегаю. Полностью игнорировать, к сожалению, не получается, приходится иногда быть «вежливой» до скрежета зубов, но ради мира в доме я согласна немного потерпеть. Греет мысль, что уже в следующем месяце я смогу съехать в свое, пусть и съемное, жилье.

Мирон больше не предпринимал попыток ко мне пристать, но это не значит, что их не будет в будущем. После того случая он меня предупредил:

— Будешь меня подставлять, пожалеешь, — шепнул он, когда мы ненадолго остались одни. Хотела ему ответить, но тут вернулась мама. Огрызаться на следующий день показалось неактуальным.

С мамой мы поговорили. Я сказала, что работаю в частной клинике, которая находится за чертой города. Показала ей пропуск и бейдж, которые мне сделали уже на следующий день. Она успокоилась, перестала переживать, что ее дочь занимается проституцией. Мне повезло, что Мирон не видел, как я села в машину Аслана, а то убедить ее было бы проблематично…

Въезжая на базу, я сразу замечаю возле территории несколько припаркованных автобусов, возле которых стоят мужчины в камуфляжной форме, прямо на траве валяются рюкзаки.

— Спасибо, — выходя, всегда благодарю водителя. Я знаю, что это его работа — развозить нас, но мне важно сказать ему доброе слово. Может, когда-нибудь он перестанет хмуриться, глядя на меня.

До начала рабочего дня еще двенадцать минут, успею переодеться. Обвожу взглядом территорию, Игорь Николаевич еще не приехал, его машины нигде нет. Натыкаюсь взглядом на уже знакомый большущий джип, который спрятан под навесом. Я точно знаю, что вчера… позавчера... его здесь не было.

Трепетом в груди отзывается присутствие Аслана на базе. Отмахиваюсь от непривычных для себя ощущений, но кожу продолжает покалывать от волнения. Я его увижу…

Мысленно закатываю глаза. Внутренние диалоги не помогают остановить поток фантазии. Чем больше я запрещаю себе о нем думать, тем чаще мои мысли возвращаются к Арданову. В какой момент я стала на него смотреть не как на работодателя, а как на мужчину? Наверное, что-то такое я уловила еще в момент нашей первой встречи. Он напугал меня до остановки сердца, но в то же время я почувствовала…

«А что я почувствовала?» — раздраженно обращаюсь к себе. Я становлюсь похожей на одну из тех дурочек, которые попадают под влияние вот таких вот мужчин: опасных, сильных, властных, богатых.

Запретив себе думать об Арданове, направляюсь к себе. Сегодня у нас будет много работы...

— Переоделась уже? — влетает в процедурный кабинет Игорь Николаевич. — Это хорошо, — кладет мне на стол пачку распечатанных листов, которые мы будем заполнять ежедневно. Док вчера мне все показал. — Осмотр проводим утром, если есть надобность, то и вечером. На этой неделе уйти пораньше не получится, — предупреждает зачем-то меня, хотя «пораньше» всегда старается уйти он. — Наверное, тебе даже задерживаться придется. Я всю неделю дежурю на базе, — ворчливо. — В следующий раз дежурства распределим, — предупреждает он, раскладывая в стопки карточки, которые вчера завели на каждого бойца.

— Дежурства? — уточняю, подходя ближе к столу.

— Дежурства, — оборачивается и смотрит в лицо.

Раздраженно объясняет, что по договору мы обязаны предоставлять медицинские услуги круглосуточно. Это касается только силовых, налоговых и таможенных ведомств. Если на базе тренируются «наши» контрактники, дежурить необязательно. В каждом отряде есть свой медик. Да и любой боец может оказать первую медицинскую помощь и вызвать скорую.

— Игорь Николаевич, зачем ждать следующего раза? Я могу и на этой неделе подежурить, — выступаю с инициативой. Дома предупрежу. Я готова всю неделю оставаться, это избавит меня от Мирона.

Опустив кулаки на бедра, отводит взгляд к окну, думает несколько секунд, а потом выдает:

— Вечером обсудим, а сейчас за работу…

— Вау-у-у, — тянет очередной «боец», усаживаясь на кушетку, когда я поворачиваюсь к нему лицом.

— Восхищаться можно, руками трогать нельзя, — тяжело вздохнув, повторяет в очередной раз Игорь Николаевич. Он уже поворчал, что моя красота доставляет ему лишние хлопоты, и лучше бы он все-таки взял на мою должность мужика.

Столько внимания я не получала никогда. Кто-то просто смотрит, другие делают приятные комплименты. Это то, что приятно любой девушке. Но есть среди мужчин и более наглые. Теряюсь иногда от дерзких, грубых комплиментов, но Игорь Николаевич все время начеку, за что я ему очень благодарна.

— Жалобы есть, Косталюк?

— Нет.

Заполняю графу, что жалоб нет. Игорь Николаевич проводит быстрый осмотр, зовет следующего. На каждого бойца не больше двух минут, но времени все это занимает много.

— Свободен, — указывает на дверь. — Завтра постарайся на час раньше приехать, — просит меня доктор. — Это сегодня они заселяются, а завтра с утра на полигон.

— А как я?.. — теряюсь. Наверное, нужно будет добираться на такси. Встанет в копеечку…

— Все время забываю, что ты без колес, — отмахивается Игорь Николаевич.

Переключается на парня, который вошел в кабинет.

— Я на тебя паранджу надену, — наигранно тяжело вздыхает доктор, выпроваживая пациента, который не спешит уходить.

Пряча улыбку, заполняю карточку.

— Жалобы есть? — рявкает доктор следующему, когда видит, что тот из-за его плеча пытается рассмотреть меня.

Взгляд от стола не поднимаю, все сложнее сдерживать смех, который рвется наружу. Закусываю губы в очередной раз, они у меня наверняка уже опухли, но легкая боль сбавляет градус веселья.

Дверь открывается. Не отрываю взгляд от стола, но и так знаю, кто сейчас вошел в кабинет. Пропадает с губ улыбка.

— Доброе утро, — здоровается Аслан. Его голос проходится бархатной вибрацией по моей коже, зажигает огонечки на концах нервных окончаний. Ему очень идет форма. Нет, она не военная. На Аслане черная футболка, подчеркивающая идеальность форм, черные брюки с накладными карманами и высокие берцы. Его лицо создавал умелый скульптор, каждая грань безупречно отточена: ровный нос, выраженные скулы, упрямый квадратный подбородок, высокий лоб…

Глава 18

Есения

Положив на стол телефон, Аслан присаживается на стул, вытягивает руки на краю стола, соединяя их в замок. Спасаясь от его сумасшедшей энергетики, которая проникает в поры и парализует работу всей нервной системы, хватаюсь за сиденье стула, привстаю, чтобы хоть немного отодвинуться, но при первом же скрипе ножек меня останавливает его строгий хриплый голос:

— Сиди. Мне хватает места.

Стыдно признаться, но, отодвигаясь, я не думала о его комфорте, я думала о своем эмоциональном спокойствии. Как мне дальше работать, если все рецепторы настраиваются на Арданова?

— Следующий, — открыв дверь, приглашает Игорь Николаевич. Бросив украдкой взгляд на Аслана, тут же перевожу глаза на вошедшего в кабинет парня.

Высокий, широкоплечий и очень даже симпатичный. Раньше я обязательно бы обратила внимание на такого парня, но сейчас он теряется на фоне Арданова. Неудивительно, на его фоне растворится любой.

— Стачев Олег Андреевич, — забрав из рук парня заполненный обходной лист, вслух зачитывает Игорь Николаевич. Я тут же перебираю карточки, нахожу нужную. — Присаживайся, — указывает на кушетку.

Кому-то может показаться, что я рассматриваю парня, на самом деле мой взгляд застыл на уровне его воротника. Если уткнусь взглядом обратно в стол, Аслан подумает, что я веду себя как испуганная девица. Доказывай потом, что я медик.

— Жалобы есть? — задает стандартный вопрос доктор, переключает мои мысли на рабочий режим. Проходит пара секунд, а ответа Олег не дает. Поднимаю взгляд к его лицу. Смущаюсь от его пристального разглядывания. Щеки обдает огнем. — Стачев! — окрикивает доктор. Олег реагирует на окрик. Смаргивает… и улыбается мне. — Проблемы со слухом?

— Никак нет, — не глядя на доктора. Как девушке, мне приятна такая реакция, но для моей работы такое повышенное внимание создает определенные трудности. Я еще не забыла, что брать меня Аслан отказывался, и теперь я понимаю почему.

Ну зачем ты так смотришь?!

— Повторяю вопрос: жалобы есть?

— Нет. Здоров и полон сил, — последнюю фразу адресует мне. Кошусь на Аслана, он выглядит так же, как и две минуты назад — абсолютно спокоен внешне, но желание отодвинуться от него становится нестерпимым.

— Сегодня вы что-то слишком веселые… — тянет доктор, подходя к пациенту, загораживает ему обзор. — Зря, — добавляет негромко. Предупреждение Игоря Николаевича Стачев пропускает мимо ушей. Как только доктор заканчивает осмотр, игнорируя присутствие Аслана, он подходит к столу и спрашивает:

— Я могу узнать ваше имя? — хочется ответить на улыбку Олега, парень, видно, хороший, но, покосившись на Аслана, строго произношу:

— Позовите, пожалуйста, следующего, — мне кажется, что я прошла проверку у Арданова, повела себя профессионально.

— У вас еще и голос красивый. Мелодичный, нежный… — его искренняя простота и открытость подкупают, но я немного раздосадована, что Олег не проникся моим строгим тоном.

— Выйди и позови следующего, — раздается рядом спокойный голос, но об это спокойствие разбивается улыбка Олега. Прежде чем закрыть за собой дверь, Стачев оборачивается, и, чтобы он больше ничего не сказал, я делаю вид, что не замечаю его взгляда. Суетливо перекладываю карточки, задеваю локтем плечо Аслана.

— Извините, — мой голос от напряжения звучит совсем не мелодично.

В течение следующих двадцати минут я еще несколько раз становлюсь объектом мужского внимания. Мысленно умоляю каждого входящего меня игнорировать, но никто из мужчин не слышит мои мольбы.

«Какая красавица у вас тут работает… Она у вас одна или есть еще?» — пытались флиртовать, но при этом вели себя уважительно. Игорь Николаевич после каждого комплимента нервно потирал брови и косился на Арданова.

— Дашь свой номер телефона, медсестричка? — обращаясь ко мне, нагло и развязно повел себя один из парней. — Вдруг меня ранят или я почувствую себя плохо, хочу, чтобы вы пришли и оказали мне первую помощь…

Сложенные в замок руки на столе стали отстукивать реквием. В воздухе запахло стихийным бедствием. Игорь Николаевич, бросив на парня предупреждающий взгляд, не выдержал и резко ответил:

— Если ты не заткнешься, боюсь, нам придется оказывать тебе последнюю помощь, — всем своим видом подчеркивая, что обращается к придурку. — Вы как минимум наговорили тут на бессонную ночь, — указывая взглядом на Аслана.

В глазах парня вспыхнуло смятение. Хмуря лоб, он теперь смотрел на Арданова. Полного понимания ни у него, ни у меня нет, но тревога иголками впивается в кожу.

— Это про вас говорят?.. — спотыкаясь на словах, потому что сильно нервничает.

— Съе… Пошел вон! — быстро исправившись, холодно произносит Аслан, не дав парню договорить. Дважды повторять не пришлось. — Нет проблем, Игорь? — отодвигая стул, поднимается из-за стола Аслан. Наш доктор не теряется, прямо и упрямо смотрит в лицо начальству.

— Проблем нет, — заверяет спокойным тоном. Горжусь Игорем Николаевичем, ему хватает смелости смотреть в лицо Аслану.

— Почему пациентов принимаете без медицинских масок? — удивительно, как у Арданова получается говорить спокойным тоном, но при этом атмосфера в воздухе постоянно меняется.

— Исправимся, — парирует доктор. — Заказать забыл, — разводит руки в стороны.

— Исправляйся. Зайдешь ко мне, когда закончите.

Подняв голову, ловлю его взгляд. Это он мне сказал или доку? Идти к нему в кабинет совсем не хочется. Я для него как раскрытая книга. Все свои мысли и эмоции выложу на блюдечко с золотой каемочкой.

— Аслан, — останавливает его доктор.

— Что?

— Есения просит поставить ее в ночные дежурства. Мы могли бы…

— Нет, — безапелляционно...

Глава 19

Есения

Что-то мне подсказывает: последний наш пациент проинформировал оставшихся бойцов о недовольстве Арданова. Мужчины смотрели, улыбались, когда мы встречались взглядами, но больше комплиментов и хамства я не слышала. В любом случае я выдохнула, когда осмотр закончился, а бойцы ушли на полигон.

Складывая карточки в ровные стопки, наблюдаю за тем, как доктор стягивает с головы шапочку, хлопает себя по шее. Умаялся мужик, всего лишь осмотр, а ощущения, видимо, словно выстоял многочасовую операцию.

— Кофе будешь? — спрашивает меня.

— Нет, — мотнув головой.

— Ну и хорошо. Много кофе пить вредно, — тянет себе под нос, забирая что-то из стола. — Если от кофе отказалась, дуй на ковер.

— На какой ковер? — непонимающе хлопаю глазами.

— Тебя Арданов к себе вызывал, забыла?

— Меня? — в солнечном сплетении начинает печь, начинаю волноваться, из рук выпадают карточки и летят на пол. Ловлю на себе скептический взгляд Игоря Николаевича. — Я думала, он вас просил зайти, — с надеждой в голосе. Присев на корточки, начинаю собирать формуляры.

— А ты не думай, ступай, — указывает рукой на дверь, будто я могу не понять, куда именно мне идти. — Женщинам вообще думать вредно, — выдвигает какую-то абсурдную шовинистскую гипотезу.

— Я бы с вами поспорила, — выползая из-под стола, деловым тоном заявляю доктору.

— Послушаю как-нибудь в другой раз, — насмешливо. — Если убедишь Арданова дать тебе дежурства, может быть, я поменяю свое отношение к женщинам.

Понимаю, что это спланированная провокация. Игорь Николаевич, насколько мне удалось узнать его за короткий срок, периодически пытается подчеркнуть свое превосходство над другими, но все равно злит. Взрослый мужик, а все равно пытается самоутвердиться за чужой счет. Ладно, может, у него настроение плохое? Сегодня он заступался за меня перед Асланом, надо ценить.

Игорь Николаевич идет пить кофе, а я иду к кулеру выпить холодной воды, чтобы немного успокоить расшатавшиеся нервы. Выпила бы валерьянки, но точно знаю, что у нас ее нет. То ли доктор забыл заказать, то ли суровым парням нужны более крепкие успокоительные.

Медленно плетусь в сторону кабинета Аслана Арданова. Пульс при каждом шаге начинает разгоняться до своего максимума. Валерьянкой я вряд ли отделалась бы…

Последние шаги…

Я словно на Голгофу иду.

— Михаил, я начинаю сомневаться в твоем профессионализме! — раздается из-за двери вроде бы спокойный голос, но у меня от этого тона кожа покрывается инеем. — Мне не нужны оправдания! Мне нужен результат, Миша, — тянет имя собеседника. — Отправьте его в больницу, если мешает!

Вот так просто? Мешает — отправить в больницу?

Интересно, о ком они говорят?

Может, я просто неправильно поняла? Может, они о ком-то из сотрудников говорят? Или… это вообще не о человеке шла речь? Мои мысли готовы отправиться в оправдательное плавание, ведь мне тут еще работать. Сложно это будет делать, если я продолжу подозревать начальство в нанесении тяжких телесных…

— Есения, ты еще долго будешь подслушивать под дверью? — вздрагиваю и обмираю, когда слышу, как Аслан обращается ко мне. Пробегаюсь взглядом по потолку и стенам. Тяжело вздыхаю. Я же знала, что тут все утыкано камерами…

Зачем-то стучусь, наверное, мне нужны эти несколько секунд, чтобы пережить чувство позора. Я вообще не люблю подслушивать, считаю это низким… а тут умудрилась попасться! Да еще и перед Ардановым!

— Можно? — голос звучит слишком высоко, даже мне режет слух. Аслан, конечно, не отвечает. Он наверняка считает меня незрелой. Мысленно перекрестившись, вхожу в кабинет… точнее, в логово монстра.

— Присаживайся, — продолжая клацать мышкой, не отводит взгляда от монитора.

— Вы хотели со мной о чем-то поговорить, — напоминаю ему о своем присутствии после нескольких минут игнора.

— Дай мне две минуты, и мы поговорим, — поднимает на меня взгляд, и мне кажется, что его губы дергаются в короткой улыбке. Это настолько неожиданно, что мое сердце пропускает удар, а то и два. Теперь он не кажется мне монстром. Для монстра он слишком красив… а еще умеет улыбаться. Не стоит так пристально его рассматривать. Тут тоже могут быть камеры, а если он начнет пересматривать записи…

Дав себе мысленный подзатыльник, «любуюсь» не на мужчину, сидящего напротив, а на руки, сложенные на коленях.

— Есения, ты уже поняла, о каких проблемах я говорил, когда ты устраивалась к нам на работу? — неожиданно начинает разговор Аслан. Отодвигает кресло и поднимается из-за стола.

— Нет, — мотаю головой. Аслан подходит, останавливается приблизительно в метре. Вынуждает поднять взгляд, а то он упирался прямо в пах. — У вас тут жарко, — обмахиваясь ладошкой, пытаюсь оправдать покраснение кожи на лице.

— Да? Кондиционер вроде исправно работает, — и вот опять его губы дрогнули в улыбке. Между нами повисает тягучая пауза. Взгляд Аслана тоже меняется. Я не понимаю, что он означает, но мое тело реагирует на него совсем неправильно — по коже бегут мурашки, сбивается дыхание. — Есения, ты очень красивая девочка, — в голосе Аслана слышатся хриплые нотки, а взгляд становится темным, притягательно-опасным.

«Позволю себе нырнуть в эту темноту и сгорю…» — вспыхивает в голове.

— И дело не только в твоем красивом личике, — продолжает смущать меня Аслан. — Ты источаешь свет и тепло, ты слишком яркая, чтобы пройти мимо. Почти каждый мужик, который сегодня заходил на осмотр, хотел… получить от тебя внимание, — я благодарна ему за то, что он подбирает слова, а не говорит прямо, я уверена, он умеет. — Есения, чтобы избежать любых проблем и неприятностей, ты будешь носить вот эти часы, — берет со стола коробку и протягивает мне. — Надень и не снимай.

— Я не понимаю, — механически забрав «подарок», кладу на колени. — Вы собираетесь следить за мной? — смотрю на коробку, как на ядовитую змею.

— Почти угадала, — подхватив пальцами подбородок, наклоняется к моему лицу. — Только не следить, Есения, а защитить. То, что мое, я никому не позволю тронуть…

Глава 20

Аслан

— Что значит «мое»?! — вспыхивают зелено-голубым огнем глаза рыжей колдуньи.

Сравнение, пришедшее в голову, гладко ложится на ее образ. Колдунья, как есть колдунья! Влезла в мою голову, в душу и в трусы! Эта девочка может сильно усложнить мою жизнь, стать слабостью, которую я не могу себе позволить. Нужно разобраться с ее проблемами и отпустить, но от этого решения внутренности топит ядом, кости перемалывает в труху, мышцы рвет на ошметки.

Ля…

Взрослый мужик, за плечами сотни сражений, из которых порой только чудом выползал живым и вытаскивал задницы своих ребят, а тут поплыл… на малолетке заклинило. Теперь мне, даже чтобы подрочить, нужно воскрешать в голове ее образ.

«Воскрешать?» — мысленно ухмыляясь. Он там настолько плотно засел, что его ничем не получается вытравить, стереть, заменить…

Телом и душой мне хочется ее присвоить, назвать своей, но головой понимаю, что это невозможно. Слишком молодая, слишком хрупкая, слишком нежная… вся слишком! У меня даже в шестнадцать были куда более опытные и взрослые девочки. А эта… стоит, глазками сверкает, а у самой щеки от смущения горят. Такую если забирать, то только через ЗАГС, а с моим образом жизни — ну какая, на хрен, семья? Я в лесах по полгода, а она хоть и под защитой, но одна дома…

Ну его на хрен — позволять подобным мыслям лезть в голову!

— Все, что находится на территории базы, попадает под мою ответственность, — разъясняю ей, а сам рассматриваю стройную фигуру, скрытую тонким слоем медицинского костюма. — Пока ты работаешь здесь, ты моя… ответственность, — выкрутился, вроде поверила, перестала зло сверкать глазами. Дожил, теперь мне еще за речью следить придется, чтобы мои тайные желания не обличались в слова.

— Как они работают? — спрашивая, кладет коробку с часами обратно на стол.

— Пока ты на базе, голосовой датчик и датчик слежения должны быть включены, — достаю из коробки часы, включаю у себя в телефоне настройки. — Скажи что-нибудь, — прошу ее.

— Что сказать? — теряется она, опять начинают розоветь ее щеки, а мне это слишком вставляет, чтобы не обращать на такие мелочи внимания. Вся эта скромность и невинность сильнее любого адреналина. В паху тяжелеет, член давит на ширинку. Меняю позу, чтобы хоть немного ослабить натяжение ткани.

Возбуждение никогда не было проблемой, моя голова при любом состоянии продолжала работать. Трахая очередную телку, я выстраивал в голове этапы самых сложных операций, плел хитроумные паутины по разоблачению кротов, мысленно просчитывал риски и прибыль, а с ней мой мозг перестает слаженно работать. Я думаю о том, какие на вкус ее губы, ее кожа… как сладко она будет стонать подо мной. Приходится подключать давшую трещину силу воли, чтобы стереть эти гребаные картинки перед глазами.

— Говори что хочешь. Любую фразу.

— Я люблю свою работу, — произнося предложение, подается чуть вперед, тут же отшатывается, слыша, что ее слова тихим шелестом раздаются из динамика моего личного телефона. — И так всегда? — хмурится она. Отключив у себя настройки, прошу повторить. Теперь мой телефон молчит.

— Если тебя нет на рабочем месте, я включаю датчики слежения, убедившись, что у тебя все хорошо, отключаю. Видишь эту кнопку? — поворачиваю к ней циферблат. — Это кнопка вызова, она настроена на единственный контакт — мой. Также здесь подключен голосовой набор. Называешь мое имя, идут гудки. Поняла? Запомнила?

— А если я просто буду упоминать ваше имя? — кивает, но, задумавшись на секунду, тут же задает вопрос.

— Собираешься меня обсуждать? — только для того, чтобы получить ее реакцию, строю строгое выражение лица.

— Нет, — мотает головой. — Что вы! — суетится, нервничает. А мне заходит любая ее реакция. Я кайфую от живых, искренних эмоций. Никакого притворства, фальши, лживых ужимок. Ну откуда ты такая взялась? Тебе мама не говорила, что в нашем грязном мире опасно быть такой настоящей! Меня к ней тянет не только физика, но и вот это вот все…

— Голосовой набор сейчас отключен, но ты можешь подключить, если чувствуешь опасность, — отмахнувшись от своих мыслей, спокойно разъясняю Есении.

— Понятно, — хватает ртом глоток воздуха. Для меня это сигнал, что нужно сбавить обороты, волнуется девочка. Я ее сюда не пугать позвал. — А если я покидаю территорию базы, мне нужно часы снимать? — спрашивает с надеждой в голосе. Смотрит на часы, как на ядовитое насекомое.

Не хочешь быть под контролем? А придется! Пока на территории базы голодная свора мужиков, плохо контролирующая свои инстинкты, ты не сделаешь шага без моего надзора!

— Если хочешь, снимай, — мысленно наступая себе на глотку, соглашаюсь я. Заставить носить их круглосуточно я не имею права, хотя очень хочется. Мой внутренний сталкер требует знать об этой девочке все.

— Хорошо, — согласившись, тянется за часами. Касается кончиками пальцев моей руки, вздрагивает и отнимает руку.

Не успел считать ее реакцию. Меня коротнуло от ее прикосновения. Это что за х@ня такая? Сердце вприпрыжку, пульс частит.

— Ну, я все поняла, пойду тогда, — не глядя мне в глаза, поднимается со стула.

Напугал, что ли?

Чем?

Забыв о часах, делает два шага в сторону двери. Нескольких секунд хватает, чтобы взять все эмоции под контроль. Меня там почти две сотни бойцов ждут, а я тут слюни на девочку пускаю, вместо того чтобы из них выжать все соки. Они не только приставать к ней не смогут, а будут лениться ходить до сортира.

— Есения, стой, — подорвавшись с кресла, догоняю ее у самой двери. — Ты часы забыла, — расстегиваю ремешок. Вместо того, чтобы передать ей, сам начинаю надевать. Переворачиваю запястье, застегиваю замок. Убеждаю себя, что кожа у нее нежная, но абсолютно обычная, а подушечки пальцев покалывает от удовольствия. Все, часы застегнуты, нужно отпустить, а я продолжаю водить пальцами по ее руке. Не только у меня пульс херачит. У нее сейчас сердце тормознет, если не успокоится. Отпускаю руку, поднимаю взгляд, а в глазах ураган эмоций, которые легко считываются. Через приоткрытые губы пытается втянуть воздух. Обводит кончиком языка губы…

Глава 21

Есения

Попав под пьянящее действие энергетики Арданова, я приказываю себе следить за ходом разговора. Немудрено все пропустить, если, глядя на рот, думать не о том, что он говорит, а о том, как он целуется. Наверняка он даже в сексе жесткий и властный. Аслан покоритель, воин, завоеватель. Такой не будет вымаливать разрешения на поцелуй, он придет и возьмет.

Вздрагиваю, подробно представив подобный ход событий с собой в главной роли. Вместо страха и возмущения чувствую, как кожа начинает гореть. Острые нити желания пронизывают все тело.

Сложно не обращать внимания на незнакомые ранее реакции организма, но я стараюсь отмахнуться и сосредоточиться на объяснениях Аслана: важно понять, что мне делать с этими часами.

Ловлю на себе острый сканирующий взгляд Аслана, он словно разбирает меня на атомы, заглядывает в укромные уголки мозга, куда доступ строго запрещен. Опасаясь проницательности Арданова, заставляю себя вспомнить первую практику в больнице. Я спустилась в приемное отделение, чтобы проводить поступившего пациента на рентгенографию, а в это время привезли пострадавшего, которому самурайским мечом вспороли живот.

Воспоминания действуют как ушат ледяной воды. Встрепенувшись, я задаю Арданову логичные вопросы, на которые требуются четкие ответы. Вроде не заикаюсь, не запинаюсь, по моему поведению он вряд ли догадается, куда постоянно пытаются утечь мои мысли. Для себя решаю, что часы я буду оставлять на работе. Во-первых, такой дорогой подарок сразу же привлечет внимание Мирона и мамы, а во-вторых, со стыда умру, если о приставаниях отчима станет известно Аслану. Мирон своими плотоядными взглядами, прикосновениями потных ладоней и недвусмысленными намеками будто выпачкал меня в грязи. Наверное, так чувствует себя любая жертва домогательств, но от этого не легче. Умом понимаю, что с этим стоит бороться, противостоять его поползновениям, но в моей голове стоит блок, который установила мама. Вызвала чувство вины за то, что все эти годы она заботилась обо мне, отказывала себе в личной жизни. Если я разрушу ее «счастливый брак», боюсь, она обидится и не простит меня, а я не смогу простить, если она примет сторону супруга. Вот такой вот парадокс. Мне сложно поверить в то, что она не замечает напряжения между нами, просто закрывает глаза, предпочитает оставаться слепой.

Прояснив все с часами, хочу скорее их забрать и уйти отсюда. Спешка заставляет ошибаться, вместо браслета я прикасаюсь к теплой коже Аслана. Подушечки пальцев обжигает, покалывает тонкими иголочками.

«Такого не может быть!» — первой кричала бы я, не случись это со мной. Никогда не верила, что простое прикосновение может развернуть подобную бурю эмоций. Отдернув руку, смотрю на Аслана. Его лицо всегда беспристрастно, но сейчас я вижу на нем отражение моих эмоций. Это настолько меня пугает, что я хочу поскорее отсюда сбежать.

Аслан ловит меня у самой двери. Берет за руку, переворачивает ладонью вверх…

Все это время я не дышу, я забыла, как это делается. Меня накрывает лавина неведанных ранее ощущений. Ощущая внизу живота непривычную тяжесть, держусь из последних сил, чтобы не сжать бедра. Во всем виноват Аслан! Зачем он подошел так близко? Зачем так нежно ведет пальцами по моей коже? Волнительно настолько, что жжет в солнечном сплетении. Я задохнусь, если он продолжит.

Наблюдая, как он застегивает ремешок, хватаю ртом глоток воздуха. Он застревает в горле, с трудом протискивается в легкие. От запаха и близости Аслана у меня будто спазм происходит.

Смотрит на меня. Его взгляд пугает и завораживает одновременно. Девушка всегда чувствует, когда ее собираются поцеловать. Ты застываешь в это мгновение и за долю секунды принимаешь решение — принять или оттолкнуть. Я так и не приняла решение, потому что мой разум и тело не смогли договориться. Облизнув пересохшие губы, сглатываю, когда он подается вперед. В следующую секунду рука Аслана ложится на затылок, фиксирует его, а губы накрывают рот, хватающий еще один глоток воздуха.

Обжигает…

Бьет молнией…

Разрушает и возрождает нервные клетки…

Не успеваю насладиться моментом, ощутить все грани самого волшебного, но в то же время требовательного и властного поцелуя, как все заканчивается. Я даже не распробовала, какие на ощупь его губы. Не получается скрыть разочарованного вздоха.

— Есения, возвращайся к работе, на этом все, — отстраненно произносит Аслан.

Ощущение, что меня кинули в прорубь. Переминаясь с ноги на ногу, мешкаю одну секунду, тянусь к ручке двери, но ее толкают с обратной стороны. Успеваю отскочить, прежде чем створка прилетит мне в лицо.

— Тамик, осторожнее! — рыкает Арданов на племянника.

Мои щеки горят. Теперь не все так однозначно, как казалось несколько секунд назад. Хочется верить, что Аслан слышал приближающиеся шаги Тамерлана, поэтому прервал поцелуй.

— Ну, я пойду, — пробую протиснуться мимо Тамерлана.

— А поздороваться? — спрашивает он, одаривая своей белозубой, ослепительной улыбкой.

— Ой, привет, — смущаюсь я. — Утро было тяжелым, — оправдываясь, кошусь на Аслана. Он спокоен и собран, будто ничего не произошло.

— Привет, красавица. У нас у всех вся неделя будет тяжелой, — отходит в сторону, пропуская меня к выходу.

— Увидимся, — отвечаю на улыбку. Чувствуя на себе тяжелый взгляд, на Аслана не смотрю, а просто сбегаю.

Переживать о прерванном поцелуе времени нет, Игорь Николаевич загружает меня работой. Обедаю, как солдат — быстро и не чувствуя вкуса еды.

— Чем-то они Ардановых разозлили, — усмехается за соседним столиком Артем — один из командиров, а я прислушиваюсь. — До вечера половина спецов будут молить о пощаде.

— Аслан сегодня лютует, — добавляет кто-то из его собеседников. Я бы задержалась, послушала, но Игорь Николаевич демонстративно указывает мне на циферблат часов у себя на запястье.

Устала так, что последние полчаса тянутся вечность. Слежу за временем, а стрелка будто стоит на месте. Без пяти шесть бегу переодеваться. Душ решаю принять дома. Снимаю часы, которые мне надел сегодня Аслан. Есть соблазн взять их с собой, но, покрутив в руках, засовываю на полочку в шкафчик, закрываю на ключ, чтобы не было соблазна, и иду к ожидающему нас транспорту.

Глава 22

Есения

— Чем хочешь заняться? — сложив руки на груди, Мирон медленно тянет слова. Он наслаждается паникой, которую видит в моих глазах. Я не умею прятать свои эмоции и мысли, как Арданов. Меня начало трясти, как только выяснилось, что мы в квартире одни. Если он решит что-то сделать…

Трясу головой, и мне все равно, что Мирон за мной наблюдает. Я буду кричать, я буду драться, царапаться, если он только посмеет…

— Можем вместе фильм посмотреть или ужин приготовить, — вкрадчиво произносит отчим, будто усыпляет мою бдительность. Проходит в комнату, закрывает глаза и показательно затягивается воздухом. — Пахнет чистотой и невинностью, — стонет, а не произносит. Меня всю передергивает. Открыв глаза, смотрит на меня. — Ты же понимаешь, Есения, что сводишь меня с ума? — делает еще один шаг, я отхожу на два назад.

— Мне не нравится этот разговор, — голос дрожит, никак не удается погасить панику. — Мирон, выйди, пожалуйста, из моей спальни, — стараюсь придать твердости голосу, но сама слышу, что звучит он жалко.

— Если ты хочешь, чтобы твоя мама была счастлива и здорова, Есения, будешь вести себя хорошо, — идет на меня, я отступаю к окну.

В моей голове вертятся сказанные им слова, но у меня не получается их проанализировать, паника забивает нервные импульсы, не получается думать. Отступаю на инстинктах, у меня одно желание — бежать.

Упираюсь поясницей в подоконник. Если окно открыто, я готова выпрыгнуть в него, но оно закрыто. Мирон не спешит, медленно преодолевает разделяющее нас расстояние. Наслаждается моментом — загнал жертву в угол.

— Если ты будешь кричать и жаловаться матери, больно я сделаю ей. Поверь, она будет терпеть и никуда не денется, — обнажает зубы в оскале. Упивается своей властью над слабой девочкой. Мне становится дурно от его угроз. — Я буду хорошим мужем твоей матери, если ты будешь послушной девочкой, — тянет руку к моему плечу, как только пальцы касаются кожи, дергаюсь и отступаю в сторону.

— Я буду кричать…

— Будешь, но негромко, чтобы соседи не слышали, — показывает, что ему не страшны мои угрозы. — Ты же не хочешь, чтобы твоей маме было больно? Сегодня она с подругами отдыхает, а в следующий раз может оказаться на больничной койке, и тебе придется очень сильно постараться, чтобы она туда не вернулась.

Голова начинает кружиться, перед глазами все плывет от его угроз. Я словно попала в параллельную реальность, где все неправильно, искажено все кругом. К горлу подкатывает тошнота. Кошусь на окно. Мирон меня не выпустит, не даст сбежать.

— Мне нравится твоя идея с переездом, — продолжает он. — Там твоя мать не будет мешать нам встречаться, — продавливает мою психику своими фантазиями. Рушит все надежды на то, что мне удастся от него избавиться. — А теперь иди сюда и поласкай меня, — делает резкий выпад, я не успеваю отбежать, хватает за руку и тянет к своему паху.

— Нет! Ты мерзкое, отвратительное животное! — кричу, вырываюсь изо всех сил.

— Громко, Есения, тебя могут услышать, — предупреждает. — Кричи, сопротивляйся, мне нравится тебя ломать, но негромко. Громко будешь кричать в лесном домике, куда мы с тобой иногда будем выезжать.

— Больной ублюдок! — вырываю руку, но он тут же ее перехватывает и накрывает пальцами свой пах.

— Сожми! — командует. — Если обломаешь еще раз, маме будет больно…

Меня трясет так, будто я голой стою на морозе. Зуб на зуб не попадает. От отвращения передергивает. Запрещаю себе плакать, а слезы все равно наворачиваются на глаза. Если мне даже руку начнут отрубать, кажется, я не смогу этого сделать.

— Меня тошнит! — ору я, дергая рукой. Не отпускает. Наверняка на кисти останутся следы его пальцев, отчим так сжимает, будто пытается переломать кости.

— Расслабься, — злится Мирон, скалится. — С непривычки это. Научишься. И в рот брать, и сперму глотать…

— Отстань от меня! — я не в состоянии сейчас думать об угрозах. Включается инстинкт самосохранения, и мое единственное желание — спасти себя.

— Есения… — прижимает меня к стене, наваливается всем своим немалым весом. Трется возбужденной плотью о живот. Пытаюсь оттолкнуть его, но все попытки тщетны. Он сильнее, выносливее. Ненавижу себя за слабость.

— Мама звонит! — услышав входящий звонок с установленным рингтоном на контакт, выкрикиваю я.

— Пусть звонит, — тянется губами к моему лицу. Отворачиваюсь, ударяюсь виском о стену, но боли почти не чувствую.

— Если не отвечу, она начнет волноваться и приедет домой, — пробую потянуть время. Не знаю, что буду делать, но сейчас нужно освободиться от захвата. Мирон никак не реагирует на мои слова. Пытается поймать мои губы, но я кручу головой, дергаю ею вниз, пряча на его груди, но поцеловать себя не даю.

— Прекрати дергаться, девочка. Тише… тише… — словно с диким котенком разговаривает. Давит коленом на бедро, я вскрикиваю от боли, а он хватает меня за подбородок, фиксирует лицо. — Твою… — ругается под нос, когда начинает звонить его телефон. Я почти не сомневаюсь, что звонок от мамы.

Злится. Достает телефон из заднего кармана.

— Ни звука, — отходит на шаг, а я хватаю ртом воздух. — Да… Да, дома. Недавно пришла, — отвечает он, растирая пальцами переносицу. Отходит еще на несколько шагов. — Почему не берет трубку? — разыгрывает удивление. — Не знаю, сейчас гляну... — делает несколько шагов в сторону. — Есения, — стучит по спинке кровати, изображая, будто подошел к двери. — У тебя все хорошо? — оборачиваясь ко мне, скалится. — Ответь маме, она переживает. Говорит, что все хорошо, — отвечает вместо меня. Мой язык не способен выдавить подобную ложь. — Не надо приезжать… — мама будто чувствует, что мне плохо. — У нас все хорошо… — стоя ко мне спиной, разговаривает с мамой. Плечи напряжены, нервничает. Продолжает врать, уговаривает ее отдохнуть с подругами.

В моей голове словно щелчок происходит, отмираю. Хватаю сумку, со спинки стула сдергиваю толстовку. В прихожей хватаю кеды. Открываю замок, вылетаю из дома босиком. Наверняка Мирон слышит хлопок двери, но я не собираюсь дожидаться его появления. Несусь вниз. Пока он возьмет ключи, пока спустится, заведет машину и выедет с забитого машинами двора, я успею скрыться. Добегаю до остановки, прячась в толпе, оглядываюсь, вижу, что машина Мирона выезжает со двора. Запрыгиваю в первую остановившуюся маршрутку. Люди на меня подозрительно косятся, когда я надеваю на грязные ноги белые кеды. Мне сейчас не до гигиены. Всю трясет, по щекам катятся слезы. И даже не обижаюсь на брошенное кем-то из пассажиров — «видимо, наркоманка». Со стула я сдернула не только толстовку, но и джинсы. Складываю и засовываю все в сумку. Телефон непрерывно звонит. Сбрасываю вызов Мирона и отключаю звук. Выхожу возле метро. Пока не знаю, куда поеду, но домой сегодня точно не вернусь! Осматриваюсь, замечаю машину Мирона, которая останавливается в нескольких метрах от меня. Видимо, он все это время ехал за мной…

Глава 23

Есения

— Девушка, извините, — произносит незнакомый парень. Отпустив меня, поднимает руки, видимо, заметив мой страх и не желая напугать еще больше. — Я окликнул вас, но вы услышали, — продолжает, а я не могу сосредоточиться на его словах.

Паника не отступает. Мне бежать нужно, а этот парень дорогу перегородил. Нервно оглядываясь, ищу в толпе отчима. Его нет, но будет лучше, если этот незнакомец перестанет меня задерживать.

— Чего вы хотите? — отхожу чуть в сторону, чтобы обойти назойливого парня.

— Так я вам говорю, а вы не слушаете, — улыбается, демонстрируя ряд белых ровных зубов. — У вас из сумки вещи сейчас выпадут.

Страх затормаживает когнитивные функции, пара секунд уходит на то, чтобы осмыслить его слова, перевести растерянный взгляд на сумку, из которой только чудом пока не выпала толстовка, хотя один рукав почти касается ступенек. Замок не выдержал, разошелся, когда я напихала в сумку вещи.

— Спасибо, — поблагодарив парня, достаю толстовку, которую теперь придется нести в руках. Попыталась хоть как-то прикрыть края сумки, но тут только отдать ее в ремонт. Сжав в руке обе стенки, чтобы воры не вытащили кошелек, поднимаю взгляд на парня, что до сих пор стоит рядом и не спешит уходить.

— Помочь? — кивает на сумку.

— Нет, спасибо. Я спешу. Еще раз спасибо, — обогнув его, продолжаю спуск.

— И почему красивые девочки отказываются со мной знакомиться? — притворно грустно возмущается он, вызвав у меня улыбку.

Проехав несколько остановок, я немного успокоилась. Сегодня мне удалось убежать от отчима, но что будет дальше? Он открыто заявил о своих намерениях. А если правда Мирон начнет издеваться над мамой…

В этом будет моя вина?

Нет!
Нет…

Нет…

Мысленно я оправдывала свой отказ, ведь знала, что не смогу согласиться лечь с отчимом в постель. Меня выворачивало от одной мысли, что это придется сделать.

Я должна пожертвовать собой, чтобы этот подонок имитировал любовь и страсть к моей маме? Разве для нее это будет счастьем? Я должна ей обо всем рассказать. Мне будет страшно и больно, если мама меня не послушает. Если не поверит. Но это станет ее ответственностью, а не моей.

Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я на несколько секунд прикрыла глаза, которые горели из-за пролитых слез. А еще у меня ужасно болела голова.

Может, позвонить друзьям? Погулять с ними допоздна, а потом напроситься в гости к Фотинии? Отметаю эти мысли, потому что не хочу делиться с ними своим испорченным настроением. Придется отвечать на вопросы, правду не расскажешь, а придумывать правдоподобную ложь — на это нет сил.

Выхожу на следующей остановке, даже не слышала, что за станция. Когда поднимаюсь, смотрю на указатель с надписью «Автовокзал». Ноги сами туда несут. Беру билет до ближайшего от базы населенного пункта, сажусь на рейсовый автобус.

Ненавижу…

Как же я его ненавижу…

У меня были такие планы на эту ночь…

Я представляла, как, зарывшись под одеяло, я буду вспоминать поцелуй Аслана. Мимолетный, почти невесомый, короткий, как одно мгновение, но самый яркий, что случался в моей жизни. Я даже в маршрутке запрещала себя вспоминать, чтобы не разбавлять эти ощущения непрерывным галдежом коллег...

А этот урод все разбил, запачкал такой момент! Мирон полон гнили и грязи. Он своим присутствием очерняет даже мои мечты. Вместо того, чтобы думать об одном мужчине, я с презрением и ненавистью думаю о другом…

Мама звонила несколько раз, но я не хотела с ней разговаривать. Я не имела права обижаться на нее. Где-то глубоко внутри я понимала, что она заслужила право быть любимой и счастливой, но сейчас мной управляли обида и гнев, они плавали на поверхности и топили любое понимание. Я винила ее за то, что она привела в дом монстра, что поспешила с браком, что не ушла жить к нему. Возможно, незаслуженно, но в сложившихся обстоятельствах я винила ее не меньше, чем отчима, а может, даже больше…

«Меня срочно вызвали на работу. Меня не ждите, останусь на ночное дежурство», — быстро набрав сообщение, отправляю и прячу телефон в сумку. Смотрю на разошедшиеся края и вновь начинаю плакать. Не из-за сумки, а потому что все вот так… как с этой сумкой.

Когда я добралась до базы, было почти десять вечера.

— Кто? — крикнул охранник на вышке, предупреждая других, что я приближаюсь к КПП.

— А ты что здесь делаешь? — удивились мужчины, увидев меня ночью у ворот.

Обычно приветливые ребята, сейчас они выглядели удивленными и настороженными. А ведь я даже не подумала, что меня могут не пропустить. Сегодня автобусов больше не будет, если меня не пустят, придется ночевать где-нибудь под деревом. Я даже на это была готова, лишь бы не идти домой.

— Приехала помочь Игорю Николаевичу, — выдаю первое, что приходит на ум. Краснею безбожно. Хорошо, что ночь, прожекторы наверняка искажают свет, поэтому изменившийся оттенок кожи охрана вряд ли заметит.

— Аслан Зафарович в курсе? — спрашивают меня. Неопределенно веду плечами, сложно врать под строгими подозрительными взглядами.

— Пусть сам с тобой разбирается, — открывая дверь КПП, произносит старший смены. В этот момент мне хочется развернуться и уйти. Я думала, Аслан уже домой уехал, а теперь еще с ним объясняться. И что я ему скажу? Опять буду врать? — Сумку на проверку занеси, — как только я прохожу турникет, окрикивает меня один из охранников.

Хмурится, когда я высыпаю содержимое на стол. Смотрит на джинсы, на порванную сумку, переводит взгляд на заплаканное лицо, которое я старательно отвожу в сторону, но эти люди заточены на то, чтобы подмечать любые мелочи.

— Собирай, — произносит почти ласково и сам помогает сложить все в сумку.

— Спасибо, — поблагодарив, покидаю КПП.

— Аслан еще не освободился? — услышав вопрос одного охранника другому, сбавляю шаг, а точнее, вообще замираю.

— Нет. Устраивает незабываемый отбой спецам.

Глава 24

Аслан

— Кто с трех выстрелов укладывает три мишени, идет спать, — даю пустяковое задание, пора их разгонять, но взять и отпустить — слишком просто.

Кто-то поднимается, подходит к инструкторам. Должны справиться без проблем, все-таки спецы. Хотя с утра были сомнения, на первой дистанции почти двадцать человек слетело. Профессионалы, мля…

— Если мы сегодня не выспимся, завтра вообще ни один норматив не сдадим, — слышится недовольное в толпе. Гашу в себе желание докинуть им заданий. До хрена возмущаются, видимо, не устали. Они на курсы выживания попали, а отдыхать и девочек кадрить будут за пределами базы!

— Аслан Зафарович, можно вас? — отзывает меня Павел.

— Опять что-то с камерами? — спрашиваю, приближаясь к мужику. Если обнаружится проблема, верну оборудование и потребую прислать новое.

— Нет, — мотнув головой, отходит на пару шагов назад, утягивая меня в темную зону. Объяснять не спешит. Достает из пачки сигарету, закладывает за ухо. Поднимает голову к небу.

Ты мне еще на звезды полюбуйся!

— Паш, ты чего мнешься, словно телка? Говори, — с наездом.

— Проблема у нас, Аслан Зафарович, — чешет затылок. Улавливает мое изменившееся дыхание, которое звучит как последнее предупреждение, и начинает говорить по делу: — Есения на базу вернулась, — глядя в глаза.

«Какого хрена?!» — взрывается все внутри.

— Говорит, доку помочь, а у самой глаза зареванные, — делая заминку, добавляет он. Зверь внутри меня скалится. Павел делает шаг назад. Крепкий, здоровый мужик, далеко не трус, а тут чувствует, что моя энергетика разрывает пространство, хотя внешне я ничем не мог себя выдать.

— Возвращайся на пост, — выдаю вроде спокойным голосом, а Павел неправильно улавливает интонации.

— Вы сильно не ругайте ее, — заступается Паша за Есению, а это о многом говорит. Мои приказы не обсуждаются, моим требованиям беспрекословно подчиняются, не оспаривается ни одно поручение, а тут мужики на ее сторону встали, на базу пропустили, даже не выяснив, что случилось. Располагает к себе девочка, нравится закаленным в боях мужикам, под свое крыло готовы ее взять.

— Артем! — окрикнув командира, жду, когда подойдет. — Без меня заканчивайте тут… и гони их всех спать, даже если ни в одну мишень не попадут.

Мой командир удивляется, но, кивнув головой, возвращается к огневой позиции, где к стрельбе готовится вторая пятерка.

Внутри меня просыпается чудовище, мне хочется убивать за слезы. Не должно быть их на ее лице! Ее глаза должны блестеть от счастья. Должны заволакиваться пеленой страсти, плыть от желания. Вспоминаю ее выражение лица, когда сегодня дал слабину и прикоснулся к ее губам. Если бы в это время Тамерлан не появился в коридоре, хрен бы я остановился. Выпил бы всю ее. Насытил своего зверя ее вкусом и запахом…

Приближаясь к корпусу, торможу в тени деревьев. Бью по карманам в поисках пачки сигарет. Давно бросил, но иногда срывает. Сейчас бы закурил. Нужно вернуть голове холодный контроль, подавить все эмоции. Она наверняка своими захлебывается, мои чувствовать не должна.

Сигареты можно попросить у парней, тут сто метров до КПП. Осмотрев себя, принимаю решение, что остывать буду под холодным душем. Заодно смою с себя пот и пыль этого дня.

Подавив желание сразу пойти в медблок, поднимаюсь к себе. Скидываю грязную одежду на диван. Босиком в душ. Упираясь в стеклянные стенки кабинки ладонями, подставляю спину и голову под холодные струи. Тело остывает, а вместе с ним и моя ярость. Как надолго меня хватит, не знаю. Все будет зависеть от того, что я увижу и что пойму.

Надев на себя чистую футболку и штаны, спускаюсь в медблок. Паша просил не ругать сильно, я и не собирался. Просто так не стала бы она сбегать в ночь и нестись на базу. У Игоря открыта дверь, док стоит у окна и курит. Вхожу в кабинет, ищу взглядом Есению. Док видит меня в отражении окна, поворачивает голову.

— Она в процедурной, — выбрасывая окурок в окно, произносит он.

— Игорь, окурки собери во дворе и выброси в урну, — я не срываюсь на нем, просто терпеть не могу свинства, которое люди устраивают вокруг себя.

— Извини, задумался.

Оставив его наедине со своими мыслями, иду в процедурную. Тихонько толкаю дверь. Свернувшись калачиком, Есения лежит на кушетке, на ногах бахилы, ладони под щекой, на щеках невысохшие дорожки слез, плакала и так уснула.

И вот как мне тебя допрашивать?

Запрещая ярости расползаться по венам, делаю глубокий вдох. Еще один. Зря стоял под холодной водой? Получилось закамуфлировать и спрятать эмоции за внешней стеной спокойствия. Подхожу к кушетке. Надо будить, нечего ей здесь спать. В любой момент может кто-то заглянуть. Всхлипывает во сне, а меня опять волной гнева накрывает, легкие разъедает, не получается втолкнуть в себя воздух.

Еся… девочка моя красивая…

Что у тебя случилось?..

Кто обидел?..

Не расскажешь ведь… а я все равно узнаю…

Пздц тому, кто тебя обидел!

Позволяю себе полюбоваться на нее, но как только изображения в голове становятся порочными, а член в штанах выразительно вырисовывается, торможу себя и трогаю ее аккуратно за локоть. Если бы знал, что не проснется, отнес бы к себе на руках.

— Еся, просыпайся, — голос проседает, но она спросонья не улавливает. Распахивает свои волшебные глаза, в которых я тону как пацан, пугается.

— Аслан Зафарович, вы меня ругать будете? — первое, о чем спрашивает.

«Целовать», — вертится на языке, но ей это не обязательно слышать.

— Я Игорю Николаевичу приехала помочь… — садится на кушетке, выпрямляется, а меня топит в незнакомых ранее эмоциях. Хочется спрятать ото всех, чтобы ее хрупкость и нежность никто не посмел растоптать.

— Завтра обязательно поможешь, а сейчас мы идем спать, — добавляю взгляду и голосу строгости.

— Я не хочу спать, — оправдываясь, усердно мотает головой. — Я только на минутку прилегла, сама не поняла, как уснула.

Глава 25

Аслан

Поднимается за мной, но я кожей чувствую ее смущение. Мне заходит. Заходит настолько, что я хочу окончательно ее смутить. Позволить себе реализовать все свои фантазии. Чтобы краснела и сладко стонала…

— Проходи, — стряхнув пелену желания, открываю перед ней дверь. — Не разувайся, — предупреждаю, но Есения не слушается. Стаскивает кеды, на которых до сих пор нацеплены бахилы. Их тоже снимает, осматривается в поисках мусорного ведра, не видит и засовывает их в боковой карман сумки.

Как только за нами закрылась дверь, она стала нервничать сильнее. Я могу это остановить, нужно только обнять и успокоить, но не доверяю себе. Она уязвима, а мой контроль давно сыплется.

— Можно в душ? — спрашивая, обводит взглядом гостиную, в которой я иногда работаю и сплю. Указав на дверь, приваливаюсь плечом к стене. Наблюдаю, как она медленно проходит гостиную. Поедая каждый изгиб взглядом, замечаю грязные подошвы ног. Перевожу взгляд на белые выстиранные кеды. Прихожу к единственно верному выводу — она убегала босиком. Вопрос: откуда Есения убегала? От кого?

— Чистые полотенца возьмешь в шкафу, — услышав мой голос, резко оборачивается.

Да, я сейчас пздц какой злой. Ты не расскажешь, что случилось, а меня разрывает, оттого что отсутствие информации связывает мне руки. Отшлепать бы тебя, что часы оставила в шкафчике!

— Гель, шампунь на полке в душевой. Думаю, разберешься. Спальня напротив. Меня не жди, ложись отдыхать, — сваливаю, пока планку не сорвало. Мне хочется на нее накричать, потребовать все рассказать. Останавливает, что она сегодня и так натерпелась, мое давление сейчас ни к месту.

Выхожу во двор, жадно вдыхаю воздух, успокоиться не получается, раздирает изнутри. Мои инстинкты сходят с ума. Мне хочется дать ей защиту, подарить чувство безопасности, оградить от любых бед, но в то же время, наплевав на собственные запреты, хочу забрать себе девочку, присвоить, залюбить. Сколько бы разум ни твердил, что у меня племянники старше ее, в моем мозгу ничего не меняется. Я хочу ее до безумия, до темных вспышек перед глазами. Становится невозможно бороться с собой, слишком глубоко зацепила.

Подойдя к КПП, взял у парней сигарету, прикурил. Первая затяжка оцарапала горло, вкус никотина осел на языке. Выдыхая сизый дым, строил в голове планы на ближайшие дни. Завтра хотел заехать в компанию, обсудить ряд вопросов с Ибрагимом и Ахмедом, но это может подождать несколько дней. Докурив в три затяжки сигарету, потушил окурок и выбросил в урну.

Достал телефон и позвонил одному из своих замов. Слушая холостые гудки в трубке, наблюдал за движением возле бараков. Кто не спит?

— Да? Слушаю, Аслан, — раздается сонный голос из динамика.

— Спишь, Миша? — спрашиваю, растягивая гласные. Слыша в моем тоне больше, чем я хотел бы сразу показать, мой зам несколько секунд молчит. Судя по звукам, растирает рукой лицо.

— Нет, — уже бодро. Проснулся? Вот и хорошо.

— Я жду тебя на базе, — сообщаю Михаилу. Жалею, что не взял у парней еще одну сигарету, опять захотелось затянуться.

— В это время? — удивленно.

«Сука, еще удивляется!»

— Напомни мне, где в твоем договоре указан нормированный рабочий день? — зло выплевываю слова.

— Аслан, что-то случилось? — напрягается начбез.

— Нет, я просто так решил позвонить и поболтать с тобой, — топлю его уши сарказмом. — Косяки в работе, Миша! Не пойму, какого х@я вы расслабились? В какой момент решили, что мои приказы можно не исполнять? До утра есть несколько часов, надеюсь, тебе хватит времени, чтобы вспомнить все, чему я тебя учил. В противном случае пойдешь…

— Аслан, камеры установим! — не дает мне договорить. Врубился, в чем претензия, и теперь старается сгладить: — Мы этим вопросом занимаемся.

— Миша, блять! Они должны были быть установлены неделю назад! — закрыв глаза, растираю веки указательным и большим пальцами. Эмоции лезут через поры, их слишком много, поэтому меня срывает.

— Завтра будут, мы все подготовили, Аслан, честно, — заверяет меня.

— Ты мне еще поклянись! — рявкнул так, что с дерева слетела сова. — Последнее предупреждение, Миша, или будешь двери в «Пятерочку» открывать.

— Аслан, мы готовили операцию, правда. У нас все поминутно расписано. Завтра камеры будут стоять.

«Завтра они будут стоять, но я не узнаю, что случилось сегодня…»

— Новые записи скинь на почту, — прошу Мишу. Двигаясь в сторону главного корпуса, поднимаю взгляд к окнам наверху. В гостиной горит свет. Интересно, Еся уже приняла душ? Запрещаю мыслям получать развитие, а перед глазами полная картина — Есения под струями воды, влажное теплое тело…

По ходу, придется запастись своими сигаретами…

— Сейчас скину, но там ничего нового, все то же самое — уговаривает жену продать квартиру и вложиться в его бизнес, — сообщает Михаил. Видимо, можно не прослушивать.

— Как только она даст свое согласие, подключай наших юристов, пусть готовят сделку.

В том, что он продавит жену, нет сомнений. После первых прослушанных записей было понятно, что баба слабовольная и бесхребетная: вместо того, чтобы сразу послать и сказать, что квартира останется дочери, мнется и предлагает влезть в кредит.

Вроде конфликт на поверхности — квартирный вопрос, но я чувствую: дело не в этом. Все намного глубже и серьезнее. Пока я своим подозрениям не позволяю глубоко заползать, потому что только от мысли, что этот урод тянет к ней свои грязные лапы, могу грохнуть без доказательств.

— А потом с этой квартирой что собираешься делать? — вопрос Миши заставляет вспомнить, что я до сих пор не отбил звонок.

— Завтра жду результатов, Миша, — вместо ответа прощаюсь и сбрасываю разговор.

Меня непреодолимо тянуло наверх, но я искал причины, чтобы задержаться. Обошел бараки, убедился, что у командировочных отбой, и только потом вернулся к главному корпусу. В медблоке горел свет. Мог пройти мимо, но решил заглянуть к Доку. На столе початая бутылка коньяка.

Глава 26

Есения

Закрывшись в душевой, осматриваюсь. На стеклянной поверхности кабинки еще не высохли капли воды, в воздухе витает чистый мужской запах с нотками парфюма и геля для душа. Закрываю глаза, втягиваю его носом. Мне нравится. Раздеваюсь, не спешу становиться под струи воды. Позволяю мужскому аромату осесть на моей коже.

Кладу свою одежду на стиральную машину. Весь день в ней провела, по-хорошему, ее стоило бы постирать. Надевать на чистое тело не хочется, но и переодеться не во что. Забираюсь в душевую кабинку. Теплые струи ласкают уставшее тело, согревают кожу.

Совсем недавно душ принимал Аслан, его присутствие ощущается почти на физическом уровне. Закрыв глаза, представляю его обнаженным, как намыливает натренированное тело, как подставляет лицо под струи воды. Ощущая внизу живота тяжесть, сжимаю бедра.

«Хватит стоять и фантазировать!» — запрещаю себе думать об Аслане, но память возвращает меня в момент нашего короткого поцелуя. Провожу подушечками пальцев по влажным губам, мне кажется, я до сих пор ощущаю его прикосновения, но ведь это невозможно.

«Почему он меня поцеловал?» — не дающий покоя вопрос не в первый раз всплывает в голове. Хочу получить на него ответ. Хочу, чтобы поцеловал еще раз. Долго, по-настоящему…

Такие мужчины не ищут серьезных отношений с простушками. В их окружении полно красивых, богатых, гламурных девиц, на которых они в конечном счете женятся, а с молоденькими и глупыми девочками их связывают короткие, ни к чему не обязывающие романы.

Прислонившись спиной к прохладной плитке, медленно дышу. Я могу сколько угодно запрещать себе мечтать, но мое сердце будет продолжать сбиваться с ритма рядом с этим мужчиной. Таким настоящим, сильным, волевым, местами жестким, но при этом благородным и заботливым...

Открываю шкаф, нахожу чистые полотенца. Решаю закутаться в одно из них, а вещи все-таки постирать. Нижнее белье руками, остальное в машинке.

Открыв дверь, высовываю сначала только голову. Убедившись, что Аслана нет, на носочках бегу в спальню. Просушивая волосы вторым полотенцем, которое прихватила с собой, постоянно поправляю то, которым обмоталась, оно постоянно норовит сползти.

Скинув его, оставляю на краю кровати и забираюсь под одеяло. Некомфортно лежать абсолютно голой. Умом понимаю, что никого в комнате нет, но это не спасает. Дома я до появления Мирона всегда спала в майке или футболке, с его появлением — строго в пижаме. Под одеялом жарко, а раскрыться не могу. Поднимаюсь, иду к трусам, которые лежат на батарее. Она, конечно, не греет, но я не знала, где их еще можно положить сушиться. Беру в руки, проверяю, они влажные. Кладу снова на батарею. Возвращаюсь обратно в постель, прячусь под одеялом. Уснуть не получается, хотя я упорно стараюсь. Но вместо баранов, которых я пытаюсь считать, в голову лезут мысли о маме, о Мироне и его домогательствах, об Аслане и моих таких сильных первых чувствах.

Устав от всех этих мыслей, выползаю из-под одеяла. Аслан ходит практически бесшумно, но я уверена, он еще не вернулся. Чувствую, что там, за дверью, пусто. Закутываюсь в полотенце на всякий случай, вдруг он вернется и решит зайти. Подхожу к шкафу, открываю. На полке лежит два чистых комплекта камуфляжной формы, в выдвижном шкафу чистые боксеры и аккуратно сложенные носки. Ни одной футболки.

Тяжело вздохнув, открываю вторую створку. Два строгих костюма и несколько светлых рубашек. Несколько минут мнусь у дверцы, сомневаюсь, стоит ли трогать его одежду или лучше дождаться и попросить. В этот момент слышу, как открывается и закрывается дверь. До меня доносятся почти неслышные шаги. Замираю и практически не дышу. Наверное, жду, что он войдет. Ничего не происходит. Сжав крепче дверцу, давлю разочарованный вздох. Тихо снимаю с вешалки рубашку, уронив на пол полотенце, надеваю на себя и буквально тону в ней, но мне очень удобно.

Хочу вернуться в постель, но ноги сами несут меня к двери. В голове ни одной мысли, зачем я это делаю, меня просто тянет. Тянет так, что невозможно сопротивляться. Берусь за ручку, застываю, как перед прыжком с высоты. Вдох. Тяну ручку на себя.

Аслан сидит напротив двери. Уперев руки в колени, смотрит на меня в упор. От волнения ноги перестают слушаться, я больше и шага не могу ступить. Привалившись плечом к косяку двери, подбираю слова, которые нарушат между нами оглушающую тишину.

— Я взяла из шкафа рубашку. Мне нечего было надеть, свои вещи я постирала… — запинаясь почти на каждом слове. — Я постираю и верну…

— Тебе идет, — проходится взглядом по моим ногам. Мне сложно считывать его мысли, потому что выражение лица практически не меняется, но есть ощущение, что я вызываю в нем мужской интерес.

От взгляда Аслана меня не коробит, не хочется спрятаться и закрыться, наоборот, хочется разжечь в нем желание. Отлипнув от двери, делаю несколько несмелых шагов по направлению к Аслану. Что делать дальше, не имею понятия. Я никогда никого не соблазняла, всегда была уверена, что инициатива должна исходить от мужчины, а тут себя не узнаю, откуда столько смелости и порока?

— Тебе лучше вернуться в комнату, — в голосе Аслана слышится предупреждение. Замечаю, что он сглатывает и прикрывает на пару секунд глаза. — Есения, тебе пора спать, — в тоне его голоса будто звучит строгость, но это не она, там что-то другое, я не могу разобраться. Хочу подойти, но Аслан напоминает мне настороженного хищника, который останавливает мое приближение взглядом.

— Я пробовала уснуть, не получается, — дохожу до дивана, опускаюсь на самый край. Аслан разворачивает корпус в мою сторону, меняет позу. Откинувшись на спинку кресла, руки кладет на подлокотники.

— Если не можешь уснуть, тогда давай поговорим, — настораживает своим предложением.

— О чем? — сжимая от волнения пальцы на коленях.

— Почему ты сегодня вернулась на базу? — спрашивает Аслан, пристально следя за реакцией моего тела. А оно дает реакцию, я вздрагиваю, напрягаюсь, отвожу взгляд в сторону. Мы оба понимаем, что я не на работу ехала, а убегала. — Я хочу знать, что случилось.